Дорогие наши авторы, и подписчики сообщества CreepyStory !Мы рады объявить призеров конкурса “Черная книга"! Теперь подписчикам сообщества есть почитать осенними темными вечерами.)
Выбор был нелегким, на конкурс прислали много достойных работ, и определиться было сложно. В этот раз большое количество замечательных историй было. Интересных, захватывающих, будоражащих фантазию и нервы. Короче, все, как мы любим. Авторы наши просто замечательные, талантливые, создающие свои миры, радующие читателей нашего сообщества, за что им большое спасибо! Такие вы молодцы! Интересно читать было всех, но, прошу учесть, что отбор делался именно для озвучки.
Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)
Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.
В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!
Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)
- Товарищ майор, опознали одного. Голиков Семён Аркадьевич, 2001 года рождения. Местный. Пару приводов было за пьяный дебош, но в чём-то более серьёзном не замечен. Прямо сейчас лежит передо мной. Состояние - покойник. Умер вследствие болевого шока.
- Че.. чего?! – Павел от неожиданности поперхнулся. – Когда успел?
- Да, судя по всему, совсем недавно. Часа за полтора до нашего приезда. Должен заметить, поиздевались над парнем знатно. Рот разорван. Точнее, ему его суперклеем склеили, а уже после, он сам постарался. То ли от боли, то ли от страха. Хрен его знает. Выкололи левый глаз - использовали что-то вроде ножниц. А ещё…
Опер взял паузу.
- Ну?
- Отсутствует левая нога…
- Стоп. Что значит отсутствует?!
- То и значит. В квартире её нет. Прямо по суставу отсекли и, получается, с собой забрали. Эксперт говорит сработано неуклюже, так что паря реально натерпелся...
- Орудие нашли? Следы, отпечатки? Что-нибудь?!
- Нет, товарищ майор. Ни ножниц, ни чего-то другого не нашли. Есть колюще-режущие на кухне, но Михалыч уверяет – не то. Отпечатков тоже пока нет. Кроме принадлежавших хозяину дома. А вот следы есть…
Опер снова прервался.
- Мля, Митрушин?! Ну чего опять замолчал? Клещами из тебя прикажешь тянуть?!
- Просто странные они какие-то, товарищ майор. Маленькие, словно… куклами оставлены.
- Капитан, ты курнул там что ли? Какие куклы? По-твоему, убийца с ним напоследок в игрушки играл?
- Да кто же его знает, товарищ майор… Психи они такие.
Кожевников грубо и громко выругался. Да так, что опер вынужденно отстранился от телефона. Выплеснув эмоции, Павел ненадолго задумался, а затем тихо пробубнил:
- Психи ли?
- Вы что-то сказали, товарищ майор, - Митрушин вернул аппарат к уху, - не расслышал?
- Да нет. В смысле, не тебе я. Так, мысли вслух. У моего ведь тоже недокомплект… слышал, наверное, уже? Головы нет.
- В курсе. Полагаете, серийник, Павел Евгеньевич?
- Сплюнь. Этого только не хватало… У тебя всё?
- Да, вроде. По осмотру - в комнате, где обнаружен труп, разбито окно. Документы, бумажник, смартфон на месте. Из ценного, в квартире разве что бытовая техника. На первый взгляд, ничего не пропало. Если и вынесли что, то совсем мелкое. Родители погибшего должны скоро приехать, буду точнее выяснять.
- Хорошо, подельников установили?
- Установили… кореша его. Их на районе частенько вместе видели. Некие Иванов и Гурьев. Последний, кстати, на условном. Сейчас файл на телефон вам скину, там подробно всё.
- Добро. Отправил уже кого-то по адресам?
- Да, литёху молодого с ППСниками заслал. Думаю, втроём управятся. – В трубке послышался язвительный смешок.
- Слышь, юморист, ты смотри там, чтобы никак в прошлый раз. Судя по видео с камер наблюдения магазина, те ещё подонки. Предупреди, без церемоний. Молча в наручники и в отдел.
- Сделаем, Павел Евгеньевич.
- Всё, отбой.
Пока длился телефонный разговор, Павел продолжал планомерно обходить квартиру, заглядывая в ниши и тёмные места. А когда вызов завершился, как раз остановился возле стеллажа с книгами. Бегло пробежался глазами по названиям. Ни столько из интереса, сколько машинально.
Литература на полках хранилась самая, что ни на есть разная. От энциклопедий для чайников до вполне серьёзной по обработке древесины и других декоративных материалов. Полицейский выбрал одну из книг наугад и потянул за корешок. Полистал. Вернул на место, взял следующую. Затем третью и ещё. Осмотрел таким образом несколько штук и, не найдя ничего стоящего внимания, собрался уже отойти, когда заметил кое-что необычное. Глаз случайно зацепился за книгу, стоявшую не в общем ряду, а лежавшую в свободном пространстве между своими собратьями и задней стенкой стеллажа.
Павел заинтересовано просунул туда руку. Нащупал край и потянул на себя. На вид книга выглядела очень старой. Обложка была сильно истёрта, страницы давно пожелтели и местами покрылись серыми пятнами. Более того, тиснение надписей было выполнено необычным, отдалённо напоминающим готический стиль, шрифтом.
«Papa Carlos grimoire»
- Гримуар папы Карло… - машинально перевёл майор, прочитав название вслух. Аккуратно раскрыл книгу и перелистнул несколько страниц, внимательно всматриваясь в текст и иллюстрации. Озадаченно задумался.
Определённо память среагировала как на название, так и на сопутствующие тексту, рисунки. Что-то подобное он уже однозначно встречал в своей жизни. Но что конкретно, вспомнить никак не мог. Какое-то время Павел усердно морщил лоб, пытаясь ухватить постоянно ускользающее воспоминание, а когда ему, наконец, удалось это сделать, его брови изумлённо поползли вверх.
– Да ну, нет… - тихо прошептал он, отказываясь принимать собственную догадку. – Сказки всё это…
Медленно перевёл взгляд на маленькие пятна крови возле очерченного силуэта. Точнее их приняли за таковые, когда осматривали место происшествия. Но теперь, в свете открывшейся информации, они всё больше походили на пускай и смазанные, но всё же… крохотные следы.
Следы чьих-то стоп!
- Чтоб меня… - прошептал полицейский, не сводя с пятен ошарашенного взгляда, и повторно потянулся за телефоном.
***
Митрушин бесшумно открывал и закрывал рот, не в состоянии произвести хоть какой-нибудь звук.
- Эт…эт… это что такое? – выдавил он, наконец, через силу.
Они только что вошли с майором в квартиру Иванова и, от представшей там жуткой картины, беспомощно застыли на месте.
Всё вокруг было буквально залито свежей кровью. Мебель разломана или перевёрнута, словно здесь произошла серьёзная драка. Пол усеян осколками посуды и пивных бутылок. В воздухе царил приторный запах металла, перегара и человеческого дерьма. Посреди всего этого кошмара - три изувеченных трупа. Тот самый молодой летёха, которого Митрушин лично отправил на адрес подозреваемого, и два сотрудника патрульно-постовой службы.
Помимо отсутствующей правой ноги, у лейтенанта в груди зияло рваное отверстие, размером с бейсбольный мяч. Патрульные лишились рук. И, судя по разрезам в районе брюшной полости, каких-то внутренних органов.
Выдержки Митрушина хватило ненадолго. Спустя минуты три дикого зрелища, он, резко отвернувшись в сторону, несколько раз содрогнулся и его болезненно вырвало.
Искоса бросив на опера сочувствующий взгляд, Павел, брезгливо поморщившись, отступил в сторону. После достал из кобуры табельное оружие и, взяв пистолет наизготовку, начал медленно обходить комнату.
На первый взгляд, помимо мертвецов, в квартире не было никого. Однако ещё одного человека здесь определённо не хватало. Того самого, по чью пропащую душу наряд сюда и приехал.
Кожевников очень тихо, практически бесшумно приблизился к двери в соседнюю комнату. Готовый выстрелить в любую секунду, тихонько приоткрыл её. В образовавшуюся щель, просунул ствол пистолета. Настороженно всмотрелся вглубь. Не увидев ничего подозрительного, решительно распахнул дверь полностью и сделал широкий шаг внутрь.
В этой комнате также царил беспорядок. Повсюду валялась одежда, предметы быта, пара перевёрнутых стульев. Кровать стояла вертикально к стене, а матрац с бельём были свалены в кучу под подоконником. Единственное окно распахнуто настежь, занавески неистово хлопали под воздействием возникшего сквозняка. От дверей к груде тряпья тянулся кровавый шлейф.
Взяв оконный проём в прицел, Павел медленно приблизился к нему и с опаской выглянул наружу. Третий этаж. Внизу газон со скудным кустарником. Невдалеке лавочка.
«Они что, отрезанные конечности прямо в окно сбрасывали?» - мелькнула дикая мысль.
Майор перевёл взгляд на белье. Одной рукой осторожно потянул за оттопыренный край. Куча сразу же развалилась, открыв взору полицейского окровавленный труп Иванова. Точнее то, что от него осталось…
- Митрушин? – громко позвал майор, обернувшись к дверям. Бледное лицо появилось в проёме. – Вызывай группу и жди её здесь. Как приедут, хватай пару толковых ребят, и пулей на второй адрес. Я отправляюсь сейчас же.
- Но, товарищ майор…
- Выполнять! – недовольно рявкнул Кожевников.
- Есть.
***
Спустя десять минут, выжимая из машины максимум возможностей, с включёнными сиреной и, мигающей красно-синим, «люстрой», Павел нёсся по ночному городу к дому последнего, третьего фигуранта странного дела.
Если его теория была верна и ожившая кукла, а, может и несколько, вершила самосуд, то, похоже, главного виновника они оставили, что называется, на закуску.
Подъехав к адресу, Павел бегом влетел на пятый этаж и, не стесняясь, сильно забарабанил кулаком во входную дверь. В квартире сначала послышался шум возни, а затем кто-то торопливо, шлёпая тапками, подошёл с другой стороны. Щёлкнул замок, дверь приоткрылась на длину ограничительной цепочки, и в проёме показалось заспанное лицо пожилой женщины.
- Слушаю вас.
- Александр Витальевич Гурьев здесь проживает? – Павел бросил быстрый взгляд за её спину. – Позовите немедленно.
- Пожалуйста, - женщина на секунду прикрыла дверь, чтобы снять цепочку, и снова распахнув, посторонилась, позволяя мужчине пройти вглубь квартиры. – Только Саши нет.
Не обращая внимания на слова хозяйки, полицейский быстро обошёл все комнаты, а убедившись, что та не соврала, спросил:
- А где он, знаете? Уверяю, это в его же интересах.
- Знаю. – Тихо прошептала растерянная женщина, озадаченно растягивая слова. – У девушки своей. За городом. В Садичах, у неё там дача.
- Да бл.… это же сорок минут езды. Диктуйте адрес!
***
Павел выскочил из машины, даже не потрудившись заглушить двигатель. Нужный ему дом по адресу ул. Зелёная 12 был огорожен забором из профнастила, метра два в высоту. Подбежав к калитке, полицейский нетерпеливо дёрнул за ручку, но дверь оказалась заперта изнутри. С силой забарабанив по металлической поверхности, майор громко закричал:
- Эй, хозяева! Есть кто?
Никто не ответил, хотя из открытого настежь окна, отчётливо доносились звуки работающего телевизора. Поколебавшись не больше минуты, мужчина подпрыгнул, ухватился за край забора и, подтянувшись, ловко перемахнул на другую сторону. Спрыгнув, присел на корточки, и первым делом осмотрелся. После чего рысцой перебежал к крыльцу.
Входная дверь была распахнута настежь. Павел отточенным движением достал из кобуры пистолет и, выставив оружие перед собой, с опаской заглянул в предбанник. Свет в доме горел повсюду, но каких-либо иных звуков, кроме популярного ток-шоу, транслируемого телевизором, внутри слышно не было.
Полицейский снова окликнул жильцов:
- Эй, в доме есть кто?
Не дождавшись ответа, шагнул в коридор. На цыпочках прошёл до дверей жилой зоны. Хотел уже открыть, но округу, со стороны участка, где располагались хозяйственные постройки, внезапно огласил истошный женский вопль.
Кожевников пулей вернулся на крыльцо, живо спустился по ступенькам и, стараясь не выдать себя раньше времени, пригнувшись, бесшумно обежал строение. На заднем дворе, невдалеке от сарая, увидел большой костёр. К нему от дома вела узкая, утоптанная тропинка.
Здесь было намного темнее. Единственная лампа освещения висела над крыльцом и, соответственно, сюда её свет практически не попадал. Поэтому тело лежавшей на тропе, девушки, Павел заметил не сразу. Застыв в нелепой позе, с отпечатком дикой паники на лице, та выглядела жутко. Изодранная в клочья одежда, изрезанные грудь, руки, распоротое от уха до уха, горло и пустующие, окровавленные глазницы… ужасное зрелище.
Присев возле трупа, Павел нервно осмотрелся, опасаясь засады, и осторожно коснулся женской шеи кончиками пальцев. Сердечный ритм у бедняжки конечно же отсутствовал. По её внешнему виду это было очевидно. Но пройти мимо, не убедившись, полицейский не решился.
Поднявшись, мужчина двинулся дальше по тропинке, и вскоре наткнулся на костёр, разожжённый между двумя, вкопанными в землю, столбами для развешивания постиранного белья. Вплотную к одному из них, прямо на земле, сидел молодой парень. Александр Гурьев.
Руки пленника были вывернуты назад и крепко связаны за столбом. Ноги плотно перемотаны скотчем в районе ступней. Одежда частично изодрана. Лицо чудовищно опухло от ударов, и представляло собой сплошное кровавое месиво.
На противоположной от него стороне, озаряемые всполохами огня, полукругом выстроились куклы. Много кукол. Как обычного вида. Навроде тех, что Павел уже встречал в квартире мёртвого старика. Так и совсем несуразного. Словно их собирали из различных частей ранее поломанных собратьев.
Фигурки стояли неподвижно. Лица направлены на связанного человека. Живыми не казались. И всё же, их близкое присутствие вызывало ощутимую неприязнь.
- Пом…пом…помогите…
Павел испуганно дёрнулся и мгновенно перенаправил ствол пистолета в сторону голоса. Оказалось, Гурьев пришёл в сознание и, сквозь полуоткрытые, опухшие веки, с выражением немой мольбы на лице, смотрел прямо на него.
- П-пожалуйста, развяжите, умоляю…
Не теряя времени, мужчина метнулся к молодому человеку и принялся суетливо распутывать верёвку, стягивающую запястья.
- Ты вообще как, цел?
- Вроде да.
- Сам идти сможешь?
Парень согласно покивал.
- Значит так, слушай меня внимательно, Александр. Я из полиции. Представление о том, что у вас тут произошло, примерно имею. Но хотелось бы детали послушать. Так что давай, пока я тут суечусь, рассказывай всё, каким бы безумным оно тебе не казалось. И не вздумай юлить, понял меня?
- Да… а откуда вы знаете…
- Не отвлекайся! Кто это с тобой сделал?
Узел поддался и, высвободив руки, парень, потирая затёкшие места, боязливо махнул растрёпанной шевелюрой в сторону кукол.
- Они.
Павел бегло пробежался взглядом по шеренгам деревянных игрушек, невозмутимо следивших за его действиями рисованными зрачками, и заключил.
- Значит, не сказки…
- Что? И это всё?!
- Не понял тебя.
- Вы будто не удивились совсем?
- Ну, так я примерно чего-то такого и ожидал. – Невозмутимо пожал плечами майор. – Это же куклы Стародуба? Олега Игоревича?
Парень ещё больше изумился и ошарашенно раскрыл рот.
- Да…вроде… я… я… я не знаю… а откуда всё же…
- От верблюда! Сказал же - не отвлекайся. Чего они хотят? Почему сейчас не нападают?
- Понятия не имею… Мы с Оксанкой ужинать собирались, на стол накрывали. А тут эти, откуда не возьмись. Со всех сторон полезли, как тараканы. Разом на меня кинулись, Оксанку утащили куда-то… Твою же! Оксанка!
Гурьев дёрнулся было встать, но полицейский ему не позволил, грубо придавив ладонью обратно к земле.
- Поздно. Оксанке твоей не помочь уже.
- Что?! – парень попробовал вырваться, но Кожевников держал крепко.
- Сидеть, я сказал! Умерла она. Ей теперь всё равно. Горевать потом будешь, а сейчас для нас главное свои задницы унести.
– За что? За что, ублюдки чёртовы?! – не унимался парень.
- А это, кстати, хороший вопрос. – Павел переключился на скотч, стягивающий ноги. - Но, сдаётся мне, ответ на него тебе известен.
- О чём вы? Я понятия не имею почему…
- Не имеешь, говоришь, понятия? – Павел резко прервался. Придвинулся к лицу Александра и угрожающе навис над ним. – То есть по-тихому пырнул деда в подворотне, а теперь на дурочку пробуешь съехать?! Не выйдет. Куколки-то его, твой финт ушами не оценили!
- В смысле пырнул? Вы чего?! Никого я не трогал! – Гурьев весьма искренне возмутился. По крайней мере, связанные с этим, эмоции его опухшему лицу удалось изобразить довольно достоверно.
- Ещё как трогал. Камера на фасаде магазина зафиксировала, как вы вдвоём ушли! А позже старика в квартире нашли, в луже собственной крови и с распоротым брюхом. Так что давай не манди мне тут, Сашок. Признай, ты это сделал! Некому больше.
- Да почему я-то?! Мы и до дома-то его даже не дошли. Я совсем немного Игоревича проводил, а затем в кабак пошёл, где мы обычно с парнями зависаем. С ним всё нормально было. Отвечаю!
- Хм-м… ну, а какого тогда куклы его, тебя балбеса сюда приволокли и отмудохали по полной программе? И это, заметь, тебе повезло ещё. Рассказать, что они с корешами твоими сделали?
Со стороны яблоневого сада, что раскинулся левее, шагах в тридцати, неожиданно послышался хруст сухих веток и тихие, шаркающие шаги.
Мужчина в длинном сером плаще, чёрных брюках и надвинутой на глаза, широкополой шляпе, демонстрируя окружающим гордую осанку и начищенные до блеска лакированные туфли, неторопливой походкой уставшего человека вышел из перехода метро. До девятиэтажки, где он жил, отсюда было рукой подать. И, если бы он отправился домой сразу, то уже спустя минут пятнадцать, расслабленно сидя за столом на кухне, вдыхал бы дурманящий аромат любимого, крепкого напитка и предвкушал, с каким трепетом примется за работу над ключевым изделием своей последней коллекции. Однако прежде требовалось заглянуть в магазин - утром закончились хлеб и яйца для завтрака - а, значит, деревянной крохе, в которую он вложил весь ассортимент своих умений и опыта, придётся ещё немного подождать.
Мужчина поправил чересчур съехавшую на глаза, шляпу и также размеренно ступая, побрёл в сторону ближайшего супермаркета.
Около входа в магазин его ожидал неприятный сюрприз. Подвыпившая компания из трёх молодых парней, чей возраст вряд ли превышал двадцатилетний порог, перетаптываясь непосредственно перед раздвижными дверьми, преграждала проход внутрь. Оживлённо общаясь, они активно жестикулировали, смеялись, и, без какого-либо стеснения, громко матерились.
Чтобы миновать живую преграду, посетителям приходилось обходить наглую компанию по кругу. Что, в свою очередь, совершенно не заботило виновников создаваемых неудобств. Более того, они всякий раз вызывающе огрызались, стоило кому-то из пришедших в магазин людей, выразить возмущение настолько хамским поведением.
Мужчина поравнялся с компанией во время очередной словесной перепалки. Тот из троицы, что стоял ближе остальных, успел бросить вслед пожилому посетителю адрес, где принимают претензии от «старых пердунов» вроде него и, довольный своим красноречием, улыбаясь во весь рот, повернулся обратно к друзьям. Мельком, но, как показалось мужчине, оценивающе осмотрел его с ног до головы. Холодным, надменным взглядом, мгновенно спровоцировавшим первые задатки плохого предчувствия.
Минувший рабочий день и так выдался сложным. Мужчина был буквально измотан. Все его мысли витали исключительно вокруг душа, кофе и любимого хобби. Меньше всего ему сейчас хотелось вступать в бессмысленную перепалку с подвыпившей молодёжью. Поэтому, уповая на то, что особого значения его скромной персоне не придадут, он быстро отвернулся и принялся спешно обходить шумную компанию. И ему почти удалось. Даже успел сработать датчик автоматического открывания дверей, когда тот, с чьим недружелюбным взглядом он уже имел неосторожность пересечься, долговязый, в накинутом на бритую голову, капюшоне, вдруг снова повернулся в его сторону. Грубо схватив за рукав, он силой вынудил мужчину задержаться.
- Здорова, дядя. Мелочи не одолжишь? Нам тут с парнями не хватает пару соток. Будь другом, выручи, а?
Машинально обернувшись, тот растерянно переспросил:
- Простите, вы что-то сказали?
- Мля, ты, сук, глухой? – долговязый мгновенно изменился в лице и угрожающе шагнул навстречу. Бесцеремонно толкнул мужчину в плечо, а его друзья хищно оскалились, предвкушая весёлое времяпрепровождение. – Хош подлечу?
Последовавший за этим лёгкий тычок в плечо заставил оппонента отступить назад. Однако он тут же шагнул обратно, с достоинством вздёрнув подбородок.
- Молодой человек, во-первых - я не глухой. А во-вторых, обращайтесь ко мне на вы, пожалуйста. Я вам в отцы гожусь!
- Ну, нихера се! – воскликнул долговязый, попутно изобразив на лице деланное удивление. Мотнул головой в сторону собеседника. – Слыхали, пацаны? У нас здесь весь из себя интеллигент. Ранимый, сука! Бабки гони грю… папа!
Парень нагло придвинулся. Мужчина не шелохнулся.
- Молодой человек! – возмутился он. Сглотнул, собираясь продолжить, но холодный кулак хулигана, внезапно соприкоснувшись с правой щекой, резко прервал его намерение. Мужчина толком и осознать ничего не успел, а уже беспомощно распластался на земле. Все трое, как по команде, подскочили к нему и с нескрываемым удовольствием принялись лупить ногами по открытым участкам тела.
Охая и постанывая, мужчина подтянул ноги к груди, сжавшись в позе эмбриона, одновременно прикрывая голову руками. Долговязый, в свою очередь, воспользовавшись неспособностью жертвы сопротивляться, присел рядом и, тяжело дыша, пока друзья продолжали «работать» по корпусу, шустро обшарил карманы плаща в поисках бумажника и наличности. Нащупав, ловко извлёк наружу. Громко скомандовал «валим», и первым исчез в сумраке дворового сквера. Следом послушно бросился второй. А вот третий замешкался, заметив, что на одном из кроссовок в суматохе развязался шнурок. Опустившись на одно колено, парень принялся суетливо запихивать длинные концы внутрь обуви, опасливо оглядываясь по сторонам.
Мужчина же, осознав, что его больше не бьют, кряхтя и морщась от боли, сначала несмело распрямился, а затем и вовсе уселся на асфальт. Вытирая рукавом размазанные по подбородку сопли, вперемешку с кровью, исподлобья посмотрел на парня.
- Гурьев, - негромко проговорил он, - а ведь я тебя узнал! Гадёныш… не думал… - мужчина прервался, сильно закашляв и, прежде чем продолжить, сплюнул на асфальт небольшой сгусток крови, - что спустя столько лет вот при таких обстоятельствах встретимся…
Парень ошеломлённо замер. Медленно обернулся, прищурился и, слегка подавшись вперёд, дерзко переспросил:
- Чего ты там вякнул, мудила?! Фамилию мою знаешь?
- Ну, а как не знать? Ты же подлец эдакий, на моих глазах, считай, вырос. Я твои изделия до мельчайших деталей помню. Самые качественные в классе были. Особенно те, что из дерева. Однажды даже на выставке районной демонстрировались. Забыл? А я вот нет. Хороший преподаватель лучших учеников всю жизнь помнит.
Выражение лица парня изменилось. Вместо нахальной бравады на нём, вдруг, отобразились растерянность и… испуг?
- Олег Игоревич… вы?
- Я Сашенька, я… - мужчина опёрся ладонью об асфальт и попытался подняться. Но в последний момент ноги подвели и, поморщившись от приступа острой боли, он грузно осел обратно. Сокрушённо вздохнув, продолжил, - а ты, смотрю, в хулиганы подался? Как же тебя угораздило-то? Вроде в школе нормальным был…
Парень воровато огляделся. Облизал пересохшие губы. Пальцы его рук начали нервно сжиматься и разжиматься. Убедившись, что поблизости нет посторонних, Александр осторожно подошёл к, сидящему на асфальте, мужчине.
- Так получилось… это… Олег Игоревич, давайте помогу, - предложил он и, не дожидаясь ответа, подхватил бывшего преподавателя под руки. Помог встать. Неуклюже смахнул прилипший к плащу, мусор, - Олег Игоревич, вы это… простите… нас… пожалуйста. Я завтра же вам всё верну, что парни забрали. Обязательно. Вы только не рассказывайте никому. А то я… на условном сейчас.
- Вот, значит, как… ещё и судимый… ох, Сашка, Сашка. Не ожидал. Как же так? Было время, когда я на тебя дурня большие надежды возлагал… представлял, что в художественный институт поступишь, человеком станешь. Однажды на выставку свою пригласишь. А в итоге что вышло?
- Да когда это было, Олег Игоревич? В прошлой жизни…
- Зря ты так. Каждый Саша, сам хозяин своей судьбы. И если она, вдруг, пошла не по тому сценарию, только мы в силах тот самый сценарий изменить. А даль…
- Нечего менять, - неожиданно грубо перебил парень, нагибаясь за шляпой, - меня всё устраивает.
Олег Игоревич устало выдохнул.
- Ну, как знаешь. – Похлопав парня по плечу, он принял из его рук головной убор и повернулся в сторону дома. Поход в магазин на сегодня отменялся. Грязный, измятый плащ, как и отсутствие денег, этому прямо способствовали. Правда, сделав первый шаг, старик тут же споткнулся, не удержав вес тела на отбитой ноге. Александр среагировал моментально и, подскочив к учителю, подхватил его под руку, не позволяя снова упасть.
- Давайте, я вас провожу. – Виноватым тоном предложил он. Олег Игоревич отказываться не стал.
***
Ключ провернулся в сердечнике замка, как и положено – полных три оборота. С усилием толкнув входную дверь ладонью, тяжело переступая с ноги на ногу, Олег Игоревич медленно прошёл в квартиру и, не оборачиваясь, прикрыл её обратно. Движение получилось слабым - сил совсем не осталось - замок не захлопнулся. Из-за чего дверь снова приоткрылась, разрезав темноту коридора полоской света с лестничной площадки.
Пожилой преподаватель труда этого словно не заметил. Слепо нащупал на стене выключатель, сбросил плащ прямо на пол и, не снимая обувь, пошатываясь, направился сразу в гостиную.
Сильно мучала жажда. В горле давно пересохло. Всё, что его окружало, беспрестанно кренилось и плыло в пространстве, вызывая головокружение. Боясь не удержаться на ногах, мужчина скользил ладонью по стене. Сохраняя равновесие и, пускай слабую, но связь с реальностью. Времени оставалось совсем мало, нужно было спешить.
В комнате, непосредственно возле окна, располагался его рабочий стол. Подойдя к нему, Олег Игоревич опёрся левой рукой на спинку выдвинутого стула. Облизал пересохшие губы. Осторожно отнял от живота ладонь правой. Секунд десять тупо смотрел на влажное, красное пятно на рубашке. Иллюзий он не питал. Наоборот. Прекрасно осознавал, что доживает заключительные минуты своей жизни. Осознавал и принимал. Единственное, прежде чем случится неизбежному, всей душой желал закончить работу над последним, теперь уже во всех смыслах, изделием своей жизни.
Фигуркой бравого полицейского, кропотливо вырезанной из дерева и облачённой по задумке, в парадную форму. На данный момент у него были окрашены только брюки, но это нисколько не смущало игрушечного офицера, с самоуверенной улыбкой застывшего в центре стола, в ожидании собственного преображения, и гордо взиравшего на мир большими, рисованными глазами.
Прижав окровавленную ладонь обратно к ране, Олег Игоревич аккуратно, избегая резких движений, опустился на стул. Встретился с полицейским уставшим взглядом и, слегка улыбнувшись, слабо кивнул, приветствуя. Крохотный, всего лишь двадцать два сантиметра в высоту, тот был ему очень дорог и воспринимался как полноправный член семьи. Ровно, как и те, другие, немногочисленные представители коллекции, что сейчас стояли на полке серванта. Как и их создатель, они с нетерпением ждали рождения нового собрата. Внимательно отслеживая кропотливый процесс с самого первого касания резцом деревянной болванки.
Дровосек.
Здоровенный, рыжий бородач. В потёртых джинсах и красной в чёрную клетку, рубахе. С угрюмым видом и огромным топором наперевес. Глуповатый, но очень преданный.
Продавщица сельского магазина.
Полненькая женщина в белой форменной одежде и чёрном фартуке, с кружевным обрамлением. В её пышной причёске Олег Игоревич закрепил крохотную, накрахмаленную наколку, а в руках она держала кассовый аппарат. Под тяжестью металлического устройства, женщина немного клонилась вперёд. Забавно дуя щеки и щуря от натуги, глаза. Мужчина с трепетом относился к данной модели. Она напоминала ему тётю Марину из поселкового магазина в детстве, где он когда-то гостил у бабушки. Стоило им вдвоём появиться на пороге, улыбчивая продавщица всегда искренне радовалась и непременно угощала маленького Олега чем-нибудь вкусненьким. Добрейшей души была женщина.
Арлекин.
Пожалуй, самый отвратительный в коллекции персонаж. Ехидная улыбка, вкупе с безжалостным взглядом, выдавали в нём опасного безумца. А мелко подрагивающие из-за вибрации пола, ударные тарелки в руках, лишь дополняли придурковатый вид. Олег Игоревич и сам не до конца понимал, зачем создал его. Возможно, в тот день у него было плохое настроение, и таким образом он хотел выплеснуть накопившийся внутри негатив? А, может, просто не представлял коллекцию без эдакого бунтаря? Скорее всего, оба варианта имели место. Но, как бы там ни было, отцовскую привязанность к этой кукле Олег Игоревич испытывал ничуть не меньше, чем к остальным своим экспонатам.
Парикмахер.
Молодой, скромный юноша в очках с роговой оправой. Обалденной деталью, которой мужчина гордился особо. Не так-то просто было найти подходящий кусочек настоящей человеческой кости для её изготовления. В руках кукла держала подлинные ножницы, раза в полтора превосходящие её собственный размер.
Переведя взгляд с них обратно на полицейского, настраиваясь на предстоящую работу, Олег Игоревич глубоко вздохнул. Перехватил рану другой рукой и потянулся за кистью. Правый бок тут же обожгло раскалённым железом, но он не отступился. Только плотнее стиснул зубы, сдерживая, рвущийся наружу, болезненный стон.
За рукоятку ухватиться получилось не сразу. Пальцы сильно дрожали. Да и деревянная палочка, словно издеваясь, надолго не задерживалась в их окровавленных объятиях, постоянно выскальзывая. Однако когда всё же удалось с ней совладать, а щетинки кисти окунулись в контейнер с синей краской, твёрдость руки волшебным образом вернулась, и инструмент плавно заскользил по идеально отшлифованной поверхности.
Для завершения окраски, Олегу Игоревичу понадобилось чуть больше двадцати минут. К тому моменту, он уже откровенно клевал носом и ещё бы чуть-чуть, наверняка бы отключился. Но, осознав, что работа окончена, нашёл в себе силы собраться и тяжело поднялся из-за стола.
Наплевав на рану, протянул ладони к небольшому пьедесталу, на который была водружена фигурка полицейского, и взволнованно поднял своё творение на уровень глаз. Покрутил, придирчиво всматриваясь в каждую деталь образа, а удовлетворившись, гордо опустил куклу на полку серванта рядом с другими представителями коллекции.
Вот и всё. Он справился.
Губы Олега Игоревича тронула счастливая улыбка. Словно в ответ, как по команде, каждая кукла сделала короткое движение. Дровосек повёл плечами, разминая рельефные мышцы. Парикмахер поправил очки. Женщина – продавец переступила с ноги на ногу, встряхнув в руках тяжёлую ношу. А Арлекин ещё шире растянул свою жуткую улыбку, одновременно разводя ударные тарелки, будто планировал в них ударить. Затем все куклы повернулись в пол-оборота, устремляя взгляд маленьких глаз на нового члена семьи, и снова замерли в неподвижности.
По щекам их отца покатились слёзы. Протянув, измазанную кровью, руку, он по очереди коснулся кончиками пальцев ближайшей статуэтки и расслабленно прикрыл веки. Затем, словно слепой, Олег Игоревич осторожно погладил и остальных, запоминая черты и мимику. Продержался в сознании ещё несколько секунд, а затем его ноги дрогнули, подогнулись, как от внезапного удара сзади, и старик грузно повалился на пол. Походу невольно смахнув с полки всех находившихся там, кукол.
Глухо застучав по полу, фигурки беспорядочно рассыпались вокруг бесчувственного тела. Из-под пропитавшейся насквозь рубашки, по паркету потекла красная жидкость. Вязким ручьём она заструилась вдоль гладкой поверхности, и в какой-то момент достигла деревянных губ улыбчивого полицейского. Когда это случилось, её движение на миг остановилось. Даже немногочисленные частицы пыли, взбудораженные упавшим телом и сейчас медленно оседавшие обратно на пол, неподвижно застыли в воздухе.
В комнате воцарилась звенящая тишина. Секундные стрелки настенных часов оглушающе пробили два раза, а дальше случилось невообразимое. Деревянная кукла принялась жадно впитывать кровь, словно пересохшая губка проточную воду, лицо исказилось в гримасе праведного гнева, а большие, раскрашенные глаза дважды моргнули…
***
- Ну, всё, Саняга, бывай, - заплетающимся языком просипел Покемон, протягивая корешу руку, - ик… пойду я.
Парень пьяно улыбнулся, продемонстрировав два тёмных провала посреди ряда кривых, пожелтевших от никотина, зубов. Сжал протянутую в ответ ладонь и, желая на прощанье до кучи обняться, попытался притянуть Гурьева к себе. Тот, в свою очередь, широкого жеста приятеля не оценил. Брезгливо скривившись, он поморщился и не сильно оттолкнул друга.
- Бля, Покемон, сдурел? Отвали нахрен.
- Да ладно, чё ты недовольный такой? – ухмыльнулся тот, в миру Голиков Семён, и панибратски хлопнул товарища по плечу. – Нормально же посидели.
- Нормально, нормально. Вали уже. Мне ещё к Ксюхе ехать нужно.
- Ого! Кто-то задумал провести остаток ночи по-взрослому? Ха-ха. Не ссы. Успеешь к тёлке своей.
- Да завались ты уже, не ссу я!
- Неужели? А хрен ли весь вечер грузишься тогда? Кайф ломаешь и себе, и людям. Чё ни так-то? Из-за того деда что ли? Да пошёл он нах… ик… пердун старый.
- Мля, Пока, я тебе сказал - заткнись! – резко оборвал Александр не к месту раздухарившегося приятеля. – Как-нибудь сам разберусь, лады? Без тебя. Вы бабки с Длинным пробухали? Довольные до усёру теперь, да? А у меня условка, ни чё? Если он ментам шепнёт, мне кранты, врубаешься ты или нет?
- Ладно, ладно, - Покемон примирительно выставил вперёд руки, - не кипишуй, братуха. Нормально всё будет. Кто же знал, что он знакомец твой окажется? Ты так-то и сам его не сразу признал, правильно? Да и перетёр вроде с ним, сам же говорил… или нет?
- Перетёр… но всё равно… неспокойно как-то. Ты вали, давай, раз уж собрался, не действуй на нервы.
- Как скажешь, бро. Не грузись. Всё ровно будет.
***
Вернувшись домой, Семён нетвёрдой походкой ввалился на кухню. Достал из холодильника заранее приготовленную бутылку пива, сбил крышку тут же, об угол дверцы, и с жадностью присосался к холодному горлышку.
Влив в себя чуть меньше половины содержимого, парень довольно отрыгнул, переводя дух, и повторно поднёс бутылку ко рту, намереваясь закончить процесс. Вот только воплотить задуманное в жизнь, не вышло. Во входную дверь внезапно постучали. Рука замерла на полпути, а затуманенный взор с удивлением устремился в сумрак коридора. Выждав пару секунд, Семён недовольно прокричал:
- Кого там чёрт принёс? Иди в жопу, кто бы ты ни был. Меня нет!
Рассмеялся собственному остроумию и резко выдохнул, запрокидывая бутылку донышком кверху. В тот же миг в дверь постучали повторно. Да так громко, что от неожиданности Семён подавился и начал кашлять.
- Да мля, - зло выругался он, придя в себя, - сразу не допёр, козёл? Ладно… ща объясним попроще.
Оставив недопитую бутылку на столе, Семён, пошатываясь, побрёл открывать входную дверь. В планах было, что называется, засадить нежданному гостю без разговоров, но, к большому удивлению парня, на лестничной площадке оказалось пусто. Занесённый кулак так и завис в воздухе, пока Семён, насколько позволял одурманенный рассудок, пытался этот факт осознать. Осмотрев площадку полуприкрытыми глазами и, никого по итогу не обнаружив, он громко выматерился. Смачно сплюнул на пол, одновременно захлопывая дверь обратно.
Неуверенной походкой побрёл на кухню. Войдя, огляделся, тяжело вспоминая, где оставил бутылку, как вдруг, в коридоре вновь раздался настойчивый стук.
- Ах, ты же, сука! – всё внутри буквально заклокотало. Моментально вскипев, Семён резко развернулся, метнулся к двери и, схватившись за ручку, яростно дёрнул её на себя.
Однако, вопреки ожиданиям, его глазам снова предстала совершенно пустая лестничная клетка. Пробежавшись взглядом и по ней, и по прилегающим к ней лестницам, парень повторно убедился, что поблизости не было ни души. Собрался выйти из квартиры, чтобы проверить на других этажах, но уловил краем глаза что-то небольшое возле порога. Опустил голову и неожиданно для себя наткнулся на… крохотную игрушку, мирно стоявшую по центру коврика.
- Чё за… ты мент что ли?! Вы охерели, суки?! – возмущённо выкрикнул Семён и наклонился к деревянному полицейскому. – Весело вам, ёпт? Хорошо… и я… ик… повеселюсь тогда!
Подняв двоившуюся в глазах фигурку, немного повертел её, осматривая, а затем, с пьяным воплем: «Пошёл нахуй, мусор!», с силой зашвырнул в сторону уходящей вниз, лестницы. С видом победителя проводил мутным взглядом, глухо постукивающую о ступеньки, игрушку, довольно заржал и, с грохотом захлопнул входную дверь.
Организм неистово требовал покончить с недопитой бутылкой, но вернуться на кухню Семёну уже было не суждено. Из соседней комнаты послышался посторонний шум. Ему почудилось, что сначала там что-то разбилось, а затем, чьи-то маленькие ножки шустро перебежали из одного места в другое.
- Так…ик… - вслух, нарочито громко, чтобы его обязательно услышали, поинтересовался он, - никак нашёлся умник… ик… возомнивший себя бессмертным? Решил, что можешь запросто шариться по моей квартире, козлина? - алкоголь будоражил, провоцируя на подвиги и Семён уверенно свернул в гостиную, - зря…ик… потому что сейчас тебе будет бо-бо.
Кое-как доковыляв пьяной походкой до двери спальни, парень ударил в неё ногой. Та с визгом несмазанных петель распахнулась, ударившись ручкой о стену и, по инерции, стала закрываться обратно. Выставив руку, Семён сделал шаг вперёд, останавливая её и, зло прищурившись, внимательно осмотрел комнату.
На первый взгляд, посторонних внутри не было. Но на полу валялись осколки разбитого стекла, а оконная занавеска шумно развивалась, в тщетных попытках противостоять образовавшемуся после открытия двери, сквозняку.
- Еб…ть, – ошалело протянул Семён, не веря глазам, – ещё и окно разбил. Ты где, чмошник? Выходи. Я тя, гниду, убивать сейчас буду.
Парень сделал следующий шаг, отпустил дверь и та, под воздействием ветра, тут же захлопнулась, мгновенно погрузив помещение в темноту. Машинально развернувшись, собираясь повторно её открыть, Покемон неудачно зацепился носком ботинка за ножку рядом стоявшей, кровати и, лишившись равновесия, с матерными воплями повалился на пол. Где и отключился, крепко приложившись головой…
***
Очнулся Семён от жуткой, режущей боли в ноге. Что-то мелкое без конца тыкалось в области тазобедренного сустава, причиняя нестерпимые ощущения. С трудом разлепив непослушные веки, он хотел было приподняться, выяснить в чём дело, но неожиданно для себя, понял, что не может этого сделать. Ни руки, ни ноги, будучи полностью обездвиженными, не отреагировали на его первичные потуги.
Семён непонимающе покрутил головой. Освещения в комнате не было, но благодаря свету уличного фонаря, проникающего через разбитое окно, видимость, хотя и слабая, в комнате сохранялась.
Выяснил, что лежит на спине, на полу своей спальни. Руки раскинуты в стороны, ноги раздвинуты на ширину плеч. Более того, крепко зафиксированы в районе кистей и ступней.
Что-то мелкое продолжало настырно тыкаться вдоль пахового сгиба. С каждым новым касанием делая всё больнее.
На лице парня проступил холодный пот. От алкогольного опьянения не осталось и следа. Он попытался закричать, позвать на помощь, но и здесь его ждал очередной сюрприз. Плотно сжатые, измазанные чем-то липким, источающим неприятный химический запах, губы, разомкнуть не удалось. При любой, даже слабой попытке это сделать, они мгновенно натягивались и грозились порвать свою нежную кожу.
Нога уже не болела. Она буквально горела огнём.
Охваченный непередаваемым ужасом, парень лишился остатков контроля и, выпучив глаза, засучил конечностями. Задёргался. Беспомощно мыча, панически вертя головой, он судорожно искал выход из западни, в которой неизвестно как оказался. И вскоре наткнулся на тюбик моментального клея, валявшегося в шаге от его головы.
С незакрытого колпачком, острого кончика, медленно стекала вязкая масса, активно распространяя вокруг себя ядовитые испарения. Семён изумлённо замер на мгновение, ошарашенно разглядывая опустевшую ёмкость. А осознав, каким способом его обездвижили и, что ещё страшнее, заставили замолчать, в прямом смысле слова похолодел…
Вконец обезумев, парень приложил все усилия, на какие только был способен в тот момент и смог-таки оторвать голову от пола. Стоило ему это жутких болевых ощущений и оставленного на линолеуме клока волос, с частицами окровавленной кожи. Зато теперь он мог видеть, что происходило у него между ног. И то, что ему предстало, вынудило сохранившиеся на затылке волосы… встать дыбом.
Небольшой, с ладонь взрослого человека, деревянный мужичок, орудуя громоздким топориком, методично перерубал левую ногу в области паха. Удары были слабые, но с каждым новым взмахом лезвие проникало всё глубже. С мокрым, чавкающим звуком оно врезалось в плоть и сразу же отстранялось, разбрасывая вокруг маленькие капли крови.
Семён ошалело вытаращился, не веря своим глазам, и беспомощно пялился на живую куклу какое-то время, пока несколько капель не попали ему на лицо. Ощутив их на коже, он пришёл в себя, неистово завопил закрытым ртом и задёргался, стараясь скинуть сумасшедшую игрушку. Однако, приклеенная к полу одежда не позволила сделать более-менее чётких движений и кукла сохранила своё положение. Но самым ужасным оказалось то, что одновременно из сумрака с правой от него стороны, медленно вышла вторая кукла. Арлекин…
Арлекин?!
От неожиданности Семён повторно затих и растерянно уставился на очередную ЖИВУЮ игрушку. Забавно размахивая маленькими ручками, она била друг о друга ударными тарелками и писклявым голоском напевала мелодию, отдалённо напоминающую похоронный марш. Вместе с этим, где-то подмышкой, суетливо завозились. Как если бы кто-то маленький, вроде котёнка, усердно пытался вскарабкаться ему на грудь.
Повернув голову в ту сторону, Семён встретился глазами с ТРЕТЬЕЙ куклой!
Женщина-продавец.
Тяжело дыша, кряхтя, цепляясь маленькой ручонкой за футболку, упираясь крохотными ножками в рёбра, она умудрялась тащить за собой громоздкий кассовый аппарат. А когда оказалась на груди, взялась за него обеими руками и начала неспешно приближаться к лицу парня. Остановившись возле основания шеи, женщина подняла увесистую ношу над собой, замахиваясь, скорчила злобную гримасу и с восторженным криком запустила аппарат в голову парня.
Машинка угодила в скулу под левым глазом. Брызнула кровь. Бедняга завизжал от боли, от натуги порвав нижнюю губу. Кровь хлынула и изо рта. Кассовый аппарат отскочил в сторону. А женщина, тихо бубня себе что-то под нос, стала невозмутимо спускаться обратно.
На периферии взгляда Покемон уловил новое движение. На этот раз слева. Обернулся и увидел, как из подкроватного сумрака проступил силуэт ещё одной куклы.
ДА СКОЛЬКО ИХ ЗДЕСЬ?!
Внешне она выглядела, как молодой человек, в строгом костюме и очках. С огромными, по сравнению с его собственным ростом, ножницами в руках.
Пребывая на грани помешательства, Семён даже не заметил, что Арлекин успел забраться ему на плечо и прямо сейчас намеревался перепрыгнуть на голову. А женщина - продавец, тихо подкравшись снизу, готовилась ухватиться за кровоточащий край разорванной губы. Они определённо хотели обездвижить его, чтобы не дать отвернуться. Но Семён, не обращая на их поведение внимания, словно под гипнозом, непрерывно следил за действиями парикмахера.
Кукла наклонила голову на бок. Выставила ножницы острием вперёд. Прищурилась, и принялась водить инструментом из стороны в сторону, как бы прицеливаясь. Выбрав нужное направление, одобрительно кивнула.
Стоило Арлекину запрыгнуть на голову Семена, а продавщице мёртвой хваткой вцепиться в окровавленную плоть, парикмахер громко закричал писклявым голоском и, разбежавшись, с силой воткнул инструмент в выпученный от ужаса, глаз человека.
***
Майор полиции Павел Кожевником размеренным шагом обходил квартиру некоего Стародуба Олега Игоревича. В недавнем прошлом преподавателя труда одной из школ города, а в настоящем - холодного трупа без головы, час назад отправившегося в городской морг.
Обстановка в квартире была предельно скромная, но при этом довольно уютная. Мебели минимум. Кругом, если не учитывать измазанный кровью пол от входной двери до гостиной, царила безупречная, педантичная чистота. Повсюду, где только можно, были расставлены куклы ручной работы. Разные. Как люди с животными, так и совершенно невообразимые существа, отличавшиеся между собой не только внешним видом, но и размерами.
Прохаживаясь взад-вперёд вдоль комнаты, размышляя о том, что за события могли развернуться здесь ещё несколько часов назад, Павел снова и снова прокручивал в голове полученную от местного участкового, информацию. Одинокий старик. Тихий. Безвредный, если верить соседям. Скончался в результате большой кровопотери от ножевого ранения в район живота. Головы лишился позже. Будучи уже мёртвым.
Согласно заключению экспертов, последний вздох старик сделал в квартире, - Павел задержался возле обведённого мелом, силуэта человеческого тела, - но смертельный удар совершенно точно получил за её пределами. Данный факт подтверждали следы крови на плаще, множественные кляксы на полу, ведущие к входной двери и достаточное их количество на лестничной клетке. Особенно много накапало у порога. Видимо, силы у бедняги к тому времени были на исходе, и совладать с замком удалось не сразу.
Позже на кровь возле квартиры старика обратили внимание соседи. А когда достучаться не вышло, вызвали полицию. Поисковые мероприятия довольно быстро привели к сетевому магазину в смежном квартале. Камеры на фасаде – вещь полезная, но поножовщины на видео определённо не было. Зато было прекрасно видно, как один из нападавших позже помог старику подняться и ушёл вместе с ним. Интересно зачем? Совесть замучила? Или схитрил, планируя окончательно разделаться с беднягой в более укромном месте. Так или иначе, парниша сейчас являлся подозреваемым номер один. Его личность, как и адрес уже выясняли. А вот куда делась голова жертвы? Этот вопрос пока что повис в воздухе.
Следственная бригада закончила осмотр квартиры полчаса назад. Павел же решил задержаться. Хотел побыть в помещение какое-то время один. В его повседневной жизни подобная жесть происходила крайне редко, а вот во второй, скрытой от непосвящённых глаз, нет-нет, да и случалась. Опытный охотник за нечистью нутром чуял, что от потери хозяином головы за версту несёт чертовщиной, и поэтому жутко жалел, что его лучший сотрудник из той самой, второй жизни, прямо сейчас лежал на больничной койке, а не стоял рядом с ним. У Павла, конечно, имелись и другие. Но все они, как назло, отсутствовали в городе, занимаясь отнюдь не менее важными делами. И выходило так, что разгадывать эту загадку ему придётся одному.
На вопрос, что конкретно он ожидал найти в квартире, в которой уже провели обыск, Кожевников ответил бы вряд ли. Полагаясь скорее на интуицию, чем на какие-то абстрактные умозаключения, ведь подводила она его крайне редко.
Глухие леса раскидывались пятном в диаметре ста километров. Без деревень. Практически без дорог. Гиблые и необитаемые места. Болота. Тем не менее, из-за близости к крупному городу, леса эти были ощутимо тронуты человеком. Олег нёсся по следам команды некроманта, не чувствуя усталости. Он то и дело пробегал по старым запустевшим полям, на которых когда-то давно, в наилучшие времена, что-то выращивали. Он внезапно нарывался на просеки линий электропередач, тянущихся через глухомань. Огромные столбы ЛЭП жужжали, доставляя мегаватты энергии к городу, зажигая огни на улицах и внося свой вклад в извечную борьбу человечества с Тьмой…
Так много всего было в этом, казалось бы, безлюдном «пятне». Олег натыкался на охотничьи лабазы и землянки. Натыкался на груды ржавого металла древней сельскохозяйственной техники, брошенной в лесах.
Впрочем, это скорее складывалась такая иллюзия. Из-за высокой скорости бега. Олег покрывал гигантские расстояния в кратчайшие сроки.
В ушах свистел ветер. Берцы с небывалой мощью вонзались в грунт, оставляя глубокие следы.
Не только скорость бега в несколько раз пробила человеческий потолок. Поражала так же и новая выносливость. С пулемётом за спиной, с тяжеленным автоматическим гранатомётом на руках… Олег всё равно разгонялся до скорости доброй лошади. И даже быстрей неё. Потому что вряд ли лошадь смогла бы с такой же резвостью нестись через кусты и овраги.
Былая тренированность на вечерних пробежках с тяжёлым рюкзаком за спиной превратилась в нечто ещё более совершенное. Сила, развитая жонглированием чугунными гирями помножилась в разы.
Олег чувствовал себя непобедимым.
Однако теперь сомневался, что сможет нагнать вампирскую троицу. Во-первых, на такой скорости они удрали уже очень далеко. Скорее всего, они успели выбраться за пределы этой «глухомани». А во-вторых, Олег больше не ощущал их запаха. Либо они не объединялись с некромантом, либо каким-то образом замаскировались. Было логично, что услышав о приближающихся Судьях, вампиры решили убираться подальше и поскорей. Некроманту Судьи не угрожают – это не их работа, тем более, что Одарённый может запросто «отпустить» их души; а силы Организации остановлены и разгромлены, считая даже подкрепления…
В объединении с некромантом не было никакого смысла, кроме того, чтоб встать под защиту Одарённого. Но если вампиры не пришли к некроманту, то это значит, что либо некромант вовсе не Одарённый и не сможет защитить вампиров-преступников от Судей. Либо же вампиры просто не хотели подвергать некроманта опасности, ведь если Судьи узнают, где находится некромант, то об этом узнают и люди.
И тогда одними Судьями дело не закончится. Люди нанесут по заданным координатам ракетно-бомбовый удар. В этом варианте развития событий даже будь некромант Одарённым – становиться под его защиту было бы безрассудно.
Разделяясь, они повышали свои шансы на успешное бегство и выживание.
Олег добрался до места, где команду некроманта в последний раз видели с беспилотника. Впрочем, добраться до этого места он cмог бы и сам. По запаху он ещё никогда никого не находил. Только прокисшую мусорку у себя дома, не выносившуюся с неделю из-за очередной затянувшейся смены, вроде командировки в Загорск…эх, было же время!
Олег бросился дальше, отчётливо ощущая, что близко подобрался к беглецам.
Команда некроманта не всегда ломилась через чащобу. Они петляли по старым тропам, иногда срываясь на бег, чтобы поскорее добраться через поле до очередного леса – в небе могли кружить беспилотники, а снова включить РЭБ – значит выдать своё точное местоположение…
Ох и долго же им пришлось бы скрываться в лесах, если бы Олег не решил облегчить их участь!
Он добрался до скопления озёр. В этих местах человечество ещё не успело оставить достаточно своих следов.
Олег обогнул первое озеро. В траве особенно громко стрекотали кузнечики. Из прибрежных зарослей раздавалось жабье пение. Рыба изредка болтыхалась в воде.
Олег вдруг спрятался за деревьями и кустами.
Он учуял запах беглецов. В опасной близости от себя. Он будто подошёл к ним вплотную. Но не мог их никак разглядеть.
Олег осторожно осматривал местность.
Никого же. Пусто.
Ничего не понятно. Они же только что были здесь!…
Облака комаров и мошкары кружили всюду. Кровопийцы не трогали Олега. Зато они вдоволь искусали команду некроманта. И теперь источали запах их крови.
-- Чудеса, да и только! -- усмехнулся Олег и продолжил движение через примятые заросли.
Показалось, что он забрался в совсем уж дремучую глушь.
Но вскоре на берегу одного из озёр нарисовалась чёрная избушка.
Притаился. Пригляделся. Избушка закрыта. Никого рядом с ней не видно.
Их второе убежище?
Олег обошёл местность по кругу и тогда наткнулся на другой след.
В избушке никого не было. Они ненадолго зашли в неё и тут же продолжили движение, что-то из неё забрав. Запах железа. И патронов.
Это не убежище, а тайник.
Обустраивать убежище здесь на подобный случай с вмешательством Организации было бессмысленно. Леса наверняка начали бы прочёсывать при помощи собак. И избушку легко отыскали бы, поэтому лучшая стратегия – это быстрый уход с отрывом. Что они успешно и провернули, отбив первую атаку, да подорвав все местные мосты.
Олег не стал заглядывать в избушку, опасаясь ловушек. Только лишь убедился, что в ней никого не осталось.
За озёрами начался непроходимый бурелом. Погоревшие и высохшие деревья свалило ураганными ветрами. Вся эта корявая масса перемежалось с болотами.
Гиблое место.
Команда некроманта отыскала неприметную тропу, по которой можно выбраться к деревням на другом конце «пятна».
В этих местах поисковые группы уж точно бы сломали себе ноги, запетляли, потеряли бы очень много времени.
Послышались разговоры. Команда спешно брела по тропе. Участники уже успели измотаться столь быстрым переходом. А впереди ещё неизвестно сколько времени в лесах, они спорили, следует ли выходить к деревням с той стороны. Или же остаться в тени лесов, запутывая следы...
Все они были недовольны. Нервничали.
Олег подобрался к ним поближе для лучшей разведки. Осторожно. Тихо. Прислушался.
Некромант, самый свирепый из всех, скандалил больше остальных. Ему многое не нравилось в действиях своих товарищей. А те и не особо ему перечили. Боялись.
-- Никаких «слёз радости»! – доносился издалека его голос. – Вы все очень плохо себя вели, тупицы!
-- Хорошо, что я не сижу на твоей дряни, -- ответил ему пузатый мужичок.
-- Поэтому ты и косячишь больше всех, дебил!
-- Угомонитесь, -- успокаивал их громила со снайперской винтовкой. – Если будем нервничать, то мы быстро растратим все силы! А нам ещё переть…
-- Косорылый! – сказал ему некромант. – Ты точно был топовым киллером? Ты топовый дебил! Сколько раз ты промазал?! Неделю без снадобья! Неделю!
-- А чего ты истеричишь? – возмутился «киллер». – Это же из-за тебя мы попали в эту жопу! Нужно было следить за тварью, как её там, блять!… Чтобы она не вырывалась из под твоего контроля! А я говорил тебе сразу, что валить надо было! Организация прибыла к месту очень оперативно! Ну нет же, ты…
-- Полторы недели без снадобья! – рявкнул некромант и со всего размаху залепил «киллеру» по роже. – Будешь ещё меня учить?! Вы тут все – тупицы! Идиоты! Всё держится на мне! Я знаю больше всех вас вместе взятых!
-- Успокойтесь, заебали! – сказал мужичок. – Движение Сопротивления не в первый раз сталкивается со сложностями. Главное свалить из лесов. А начать заново мы всегда успеем…
-- Снова раскапывать свежие могилы с ветеранами боевых действий! – взвопил некромант. – Столько работы! А Химеры! Это же сколько ещё людей придётся похитить?!
-- В следующий раз мы все будем действовать аккуратней, -- сказал мужичок. Из всех молчал только один – прыщавый жирный задрот с сальными волосами. Он задыхался, скулил от усталости. Самый слабый в группе.
-- Чего медлишь?! – некромант пнул задрота ногой. И тот упал руками в болотную лужу, захныкав. – Из-за тебя, кусок сала, мы теряем время! Хочешь, чтобы головорезы Организации выпустили тебе кишки? А?
-- Не хочу!! – зарыдал толстяк.
-- Тогда ВСТАВАЙ!! – некромант с разбега пнул жирдяя под зад. – Вставай!! И шевели своими жирными ногами!! Или я скормлю тебя псам!!
С вооружённой командой брели три мертвеца. И один из этих мертвецов показался Олегу чрезвычайно знакомым.
Всеслав.
Некромант «поднял» Всеслава, прежде чем отправиться в путь...
Кусты зашуршали. Что-то ломанулось в направлении Олега. Что-то мелкое.
-- Стойте! – прикрикнул некромант. – Там что-то есть! Псины на кого-то сагрились!
-- Наши вурдалаки нас догнали? – спросил мужичок.
Два мёртвых пса заметили Олега. И теперь неслись на него через бурелом.
Мертвецы синхронно щёлкнули предохранителями на автоматах.
-- Не наши! – сделал вывод некромант, глядя на внезапно пришедших в агрессию мертвецов. – С хуяли им за нами идти?!
Олег вскинул АГС быстрей, чем мертвецы подняли автоматы.
Бабахнул в сторону тропы, игнорируя стремительно приближающихся псин.
Первым делом нужно угробить некроманта.
Гранаты обрушились на тропу, булькнув землёй и болотной грязью.
-- Ложись!! – закричал «киллер», набросившись на некроманта.
Толстяк запаниковал, сорвавшись на бег. Но осколки от разорвавшихся гранат вонзились ему в спину и тот снова упал руками в лужу, на этот раз повизгивая, будто свинья.
Мужичок, самый нерасторопный, соображал медленней остальных. Граната АГС угодила прямо в него… Кровавое облако. Разодранное в клочья пузо. Требуха, кишки... Мужичок отлетел в болото, брызнув тухлой зелёной водой.
Мертвецы проигнорировали осколки. Автоматы застрекотали. «Всеслав» стрелял из пулемёта…
Олег рискнул и успел выпустить ещё несколько гранат, выцеливая некроманта. Но «киллер» утащил того за бугор тропы, укрыв от разрывов.
Пули рассекли болотную траву. Олег сорвался на бег, скрываясь за поваленными деревьями.
Первая улитка с гранатами закончилась очень быстро. Она и так была полупустая…
Затрещали стволы, полетели щепки.
Это было близко. Мертвецы едва не задели его. Неудобное место. Не развернуться толком.
Он и не планировал атаковать оттуда. Намеревался только разведать обстановку. Но что-то пошло не по плану.
Олег затаился за стеной поваленных деревьев. И пулемётный шквал утих.
Пользуясь передышкой он перезарядился на вторую «улитку». Последнюю. Или «крайнюю». Похуй.
Нужно обходить их. Только вот сделать это будет теперь непросто. К тому же через болота и бурелом.
Вдруг Олег услышал знакомый свист.
-- Блять…
Он протяжно прыгнул. Снаряд ударился об бурелом. Мощный взрыв толкнул в спину.
В ушах зазвенело. Снова.
У мертвецов появился гранатомёт. Наверняка вытащили из коровника. Стреляли термобарами…
Снова пулемётная очередь обрушилась в сторону Олега, засвистели пули.
-- Уходим! – повторил «киллер». – Им пизда! Они сдохли!
-- Жирный мне нужен! – не соглашался некромант. – Нужен! Лучший хакер, где такого ещё взять?!...
-- С ним мы не уйдём! Валим, нахуй! Ему спину продырявило, видишь?!
-- Пожалуйста! – рыдал толстяк, болтыхаясь в неглубокой луже.
-- Тогда нужно его убить! Они возьмут его в плен! – сказал некромант. И через секунду выстрелил из винтовки.
Олег мелькал между стволами деревьев. На мгновение высовывался, бабахал из тяжёлого гранатомёта в сторону убегающих. Но на его позиции тут же обрушивался огонь из автоматов и пулемёта, поэтому вести прицельный огонь он не успевал…
Некромант не атаковал его сам. Это потому, что он не Одарённый? Или он просто ещё не понял, что за ним пришёл вампир, а не бойцы Организации?
Мертвецы отступали следом за своим хозяином.
-- Что ж ты, Всеслав, гадишь мне тут, -- рыкнул Олег.
И едва он решил высунуться, чтобы уничтожить их прицельным огнём – сзади защёлкали челюсти.
Олег кувыркнулся в грязи. Увернулся от броска мёртвой собаки. Но от второй псины отпрянуть не успел…
Удар кулака на огромной скорости влетел прямо в раскрытую пасть, пробившись через хребет с обратной стороны. Второй рукой Олег пробил псине грудину. Тоже насквозь. Отшвырнул в сторону. Мерзость. Тельце теперь извивалось в луже, бессильное...
Пулемётная пуля ударила в бочину и Олег упал. Высунулся и угодил под обстрел, господи…
Уцелевшая псина тут же набросилась на него, щёлкнув челюстями в опасной близи от лица. Олег поймал собаку за глотку, сжал до хруста, сомкнув пальцы воедино. Свободной рукой схватился за позвоночник. И разорвал мёртвого пёсика пополам, отшвырнув куски в болото.
-- Сучара… -- простонал Олег в Серёгином стиле, чувствуя, как же жжётся внутри горячая пуля. – Ебучий Всеслав! Хороший из тебя мертвяк получился… дерьмо!
Одной пулей вампира же не убить? Верно?
Сейчас и проверим тогда, подумал Олег.
И услышал свист термобарического снаряда. В покое его оставлять никто не желал…
Он едва успел отскочить в случайном направлении. Высоко в воздух. За спиной бабахнуло.
Ударной волной ушибло всё тело сразу. Олег бултыхнулся в грязное болото.
Вовремя ушёл из под удара. Промедли на долю секунды – порвало бы в клочья…
Он всплыл, выпустив из рта фонтанчик вонючей жижи. Ухватился за берёзку, вытянул себя на твёрдую почву, матерясь и проклиная всех некромантов планеты.
Как-то его мутузят здесь. Далеко не по-детски. А он-то уже поверил в свои сверхсилы…
Пули свистели где-то над головой. Зато мертвецы теперь утеряли его из виду. Олег ползком, стараясь не отсвечивать, вернулся на место схватки с псинами. Подобрал АГС. И так же незаметно, почти ползком, принялся двигаться в обход.
Когда он выбрался на открытое пространство – команда некроманта уже скрылась за изгибом тропы.
Пуля внутри больно жглась.
Вся униформа промокла. Олег, перемазанный кровью с головы до ног, теперь был ещё и перемазан грязью, тиной и водорослями. Его легко можно было спутать с очередной тварью, которую нужно срочно уничтожить...
Он добрался до «задрота-хакера» с простреленной головой. И прокусил ему шею, в жажде крови.
Олег вскоре почувствовал, как тело постепенно отторгает пулю. Выпячивает наружу. Ощущение не из приятных…
Он продолжил движение. Лучше, вроде, не стало. Только силы прибавились, но раны не затянулись в мгновение ока. Почему? В первый раз его же конкретно исцелило… Или такое быстрое исцеление работает только в момент обращения?
Впрочем, рана не так сильно мешала ему, как если бы он был человеком. Сил у вампиров куда больше.
Олег сошёл с тропы в сторону бурелома. И дальше передвигался длинными прыжками.
Беглецы слышали его. И иногда над лесом проносились пули.
Олег отвечал одиночными выстрелами, практически наугад. Чтоб не расслаблялись.
К своей атаке он в этот раз подготовился гораздо лучше. Ему удалось обмануть их. Отвести внимание мертвецов в другую сторону, при этом скрывшись в совершенно ином направлении.
Осталось всего пятеро. Некромант. «Киллер». Два мертвеца в зелёной форме спецназа ВДВ, вполне недурно экипированных. И мёртвый Всеслав с пулемётом и свирепо перекошенным ебалом.
Зомби-нацист, как бы непременно пошутил Данилыч, если бы выжил и находился рядом.
«Киллер» бежал впереди всех. И на каждый шорох вглядывался своей оптикой на винтовке в лес, пытаясь отыскать преследователей. И быстро их пощёлкать…
Судя по разговорам, они думали, что их преследуют Судьи – слишком уж резво передвигались враги по лесу, да и стреляли они только из гранатомёта…
Олег прицелился. Команда некроманта у него на мушке. И никуда теперь они от него не денутся…
АГС громыхнул протяжными очередями. Гранаты обрушились на болотную тропу, вздымая фонтаны земли и грязи, вселяя в беглецов животный ужас.
Первый же снаряд упал рядом с некромантом. Бабахнул.
«Киллер» бросился на землю и прижался, спасшись от разрывов, взъерошивших землю рядом с ним через долю секунды.
Вторая очередь обрушилась на уже развернувшихся мертвецов.
Гранаты горстью разорвались под ними, посбивав с ног.
Через пару секунд мертвецы поднялись, хватаясь за автоматы.
Тогда Олег прицелился получше и перешёл на одиночные.
Гранаты врезались в мертвецов, разрывая их в клочья.
Пришлось истратить всю «улитку». Слишком живучая оказалась команда…
Олег отшвырнул АГС в сторону. Выхватил пулемёт. И стремительно вырвался на тропу.
«Киллер» лежал на земле, словно пьяный. Потерял винтовку. Ничего не соображал.
Мертвецы копошились на земле, пытаясь подняться снова. Олег быстро добил их. До приемлемого состояния.
Подошёл к некроманту.
Тот лежал, истекая кровью. Стонал от боли, корчился.
Он не умер и даже не вырубился от взрыва. Но и в сознании не сказать, что находился. Его сильно контузило.
-- Сдохни в муках, кусок дерьма, -- сказал ему Олег.
-- Урод… -- простонал в ответ «киллер».
Олегу смотрел, как подыхает виновник смертей всех его боевых товарищей. Он бы растянул это зрелище в вечность. Но всё же от победы над некромантом никакого удовольствия он не ощутил.
Жажда мести жгла его весь последний час. Испепеляла. А теперь некромант захлёбывался кровью. А Олегу было практически всё равно. Друзей ведь не вернуть…
Жаль, что не поговорить с ним никак. Немного ему осталось.
А если сейчас некромант отпустит его душу?! Может лучше пристрелить сразу?
И плевать, рассудил Олег. Всё равно скоро за его головой явятся Судьи. А некромант вдоволь намучается. Его агония будет долгой.
-- Урод… -- «киллер» тянулся за винтовкой.
-- Не сегодня, -- сказал Олег. Он подошёл к нему. Резко наступил на руку, до звонкого хруста. «Киллер» крикнул от боли.
-- Урод!! – крикнул он, перевернувшись на спину и прижимая сломанную конечность к груди. – Урод!!
-- Вот и всё, -- сказал Олег, театрально разведя руки в стороны. – Вот и всё. Закончилось. Так же, как и началось. С некроманта… Финита ля комедия. Как говорится, ваша роль сыграна. Как, впрочем, и моя. Как и роль моих ребят, которых вы убили… Мы прошли через реки крови. А для чего всё это было? Зачем всё это? Во имя какого дела? Я даже не чувствую, что защитил от вас человечество. Что предотвратил что-то действительно важное! Не чувствую! Всё это как страшный сон! Тупой и безрассудный! Вот так бывает в жизни. Мы умираем из-за какой-то полнейшей херни…
Некромант вдруг изогнулся. Закряхтел с особой силой. Взвился змеёй. И вскоре обмяк. В следующее мгновение перестали копошиться в высокой траве бесполезные останки его мертвецов. Одним «оператором Изнанки» стало меньше в этом мире.
-- Ты… -- простонал «киллер». – Вы… вы все – ублюдки… И ваша Организация… И ваши Судьи… И ваш мировой порядок…
-- Да, -- кивнул Олег. Он присел, расположился поудобнее, примяв траву и отложив пулемёт в сторону. – Именно за этим я и оставил одного из вас в живых. Ты не выглядишь самым умным среди всех. Но уж так получилось. Я бы оставил в живых некроманта, да опасался, что он «отпустит» мою душу. А теперь ты должен мне всё рассказать. Всё, что знаешь. Ради чего вы все сражались. Ради чего затеяли всё это.
-- Что тебе надо…
-- Объясни мне, почему вы считаете Организацию – злом?
*
А спонсорам сегодняшней главы выражаю особенную благодарность!) Глаза на лоб лезут от ваших сумм)
Наиль Зуфарович 10000р "Да прибудет с тобой вдохновение!" Ответ: Гигантский спасибос! Очень приятно! Зарядился энергией)
Григорий Вячеславович 500р "На пули с метками Изнанки"
Мирон О. 486 "Сделай бусти и пости туда чонить экслюзивное мб?" Ответ: можно, но пока времени не хватает, а донаты вроде отлично прилетают, так что прятать своё творчество от всеобщего обозрения не вижу смысла) Кто может -- донатит, а остальные читают на халяву и все довольны.
Елена Александровна 300р "На Спасителей"
Виталий Викторович 200р "прости, что копейки. Спасибо!" Ответ: Из копейки складывается рубль) Вам спасибо
Изначально данное Искажение было обнаружено благодаря съемкам с вертолета близлежащей реки, в целях строительства новой ГЭС 3 Июня 1963 года. На снимках была замечена область с большим скоплением кучево-дождевых облаков. Снимки в разные дни показали, что это скопление не движется вне зависимости от времени суток и скорости ветра. Ещё больше вопросов вызвало другое обстоятельство, под данными облаками был обнаружен город. На текущий момент отсутствуют какие либо данные о данном населенном пункте. Это означает, что ни в одном источнике не содержится информации о географическом положении, демографических характеристиках, социально-экономическом состоянии, расположении региональных дорог и других аспектах, связанных с этим городом. Из за данных обстоятельств была привлечена КУИР.
Коллегия ещё раз проверила все базы данных, однако никакой информация о городе найдено не было. Вследствии чего, было решено отправить экспедицию в данный город, для более тщательной разведки.
Куратор экспедиции: А.С. Викторовна (далее К)
Экспедиционная группа была собрана из членов расформированных ОГЛ.
Члены экспедиции: 1)Лидер экспедиции (далее Л); 2)Оперативник - Бетта, член экспедиции с резонирующим ИРВ “Волнорез-2.11” (Искаженное Резонирующие Вооружение)(далее Б); 3)Оперативник - Гамма член экспедиции (далее Г); 4)Оперативник, профессиональный химик и зоолог- Дельта, член экспедиции (далее Д); 5)Оперативник, профессиональный радист, техник - Эпсилон, член экспедиции (далее Э);
Стенограмма экспедиции: Экспедиционная группа достигла области с городом и Искажением. Группа остановилась на расстоянии 2 километров от границ города для контрольной проверки связи и оборудования.
Л: Командование, проверка связи, прием. К: Слышу ваш хорошо, проведите перекличку и отправляйтесь, связываемся каждые 15 минут, прием. Л: Принято. Всем, всем, начать перекличку. Б: Прием, связь работает. Г: Прием, связь работает. Д: Прием, связь работает Э: Прием, связь работает. Л: Перекличка завершена, направляемся к городу, прием.
Группа подъезжает к городу.
Л: Командование, до города меньше километра. Четко видны грозовые облака. Вы уверены, что они не токсичные? Прием. К:... Л: Командование? Командование, как слышно? Прием. Л: Стоп машина. Отъезжай обратно, медленно, хочу кое что проверить. Г: Есть!
Опытным путем лидер экспедиции обнаружил, что на расстоянии одного километра от города радиосвязь начинает работать особым образом. Сигнал от экспедиции свободно исходит, однако сигнал от Командования не доходит до членов экспедиции. Чтобы решить данную проблему, КУИР направила подкрепление, для создания временного лагеря и установки мобильных длинноволновых ретрансляторов.
После установки ретрансляторов, экспедиционная группа продолжила движение, забрав дополнительные ретрансляторы.
Л: Командование, проверка связи, прием. К: Связь работает, слышу вас отлично. Продолжайте экспедицию, прием. Д: Льёт как из ведра. Не хотелось бы простыть. Г: Чё ты беспокоишься, в худшем случае тебе капельницу поставят и дело с концом. Да и слякоти не так много будет, город ведь, вот если б нас в горы послали или в лес. Л: Бетта, как там твоя игрушка? Молчит? Б: Да, пока молчит. Л: Хмм ладно, может потом активизируется.
Группа достигла окраин города. Непрекращающийся дождь и тени туч окрашивали окружающий мир в разные оттенки серого. Однако, несмотря на серость, город был в отличном состоянии: здания стояли целыми, дороги были чистыми, а окна домов не разбиты. Группа проезжала улицу за улицей, внимательно оглядываясь и отмечая на карте ключевые точки, и сканируя при помощи СОБО (Система Обнаружения Биологических Объектов) вокруг себя область, для обнаружения любых живых существ или искажений реальности. Внезапно связь не начала барахлить, понимая важность непрерывного контакта с Командованием, группе пришлось остановиться и установить один из запасённых ретрансляторов, чтобы восстановить надёжное соединение.
Л: Командование проехали квартал, никаких признаков гражданских, разрушений или присутствия Искажения, если не считать дождь конечно, прием. К:..... Л: Опять что ли? Стоп машина. Походу придется устанавливать очередной ретранслятор. Бетта, ИРВ всё ещё молчит? Б: Ага, опять ничего. Не уверен что он вообще будет работать внутри Искажения. Л: Ничего, понятно, а что там с СОБО? Э: На километр мы тут одни. Л: Так, Гамма паркуй к ближайшему дому. Поставим ретранслятор на крышу. Г: Есть!
Группа останавливается рядом с пятиэтажным панельным зданием, с огромным рисунком ученого с колбой и большими красными буквами “Учение, Свет!”, которые, впрочем, сейчас были такими же серыми как и все окружающее. Здание достаточно высокое, чтобы разместить мобильный ретранслятор.
Эпсилон подходит ко входу в подъезд и тянет на себя железную ручку, несмотря на металлический скрип, громоздкая дверь легко открывается.
Э: Открыто, домофон с магнитом походу сдохли. Л: Бетта, Гамма справа, Дельта мы с тобой подхватим слева, Эпсилон бери всё остальное. Насчёт три: и раз , и два и три. Д: Тяжелая бандура. Л: Это ещё облегченный вариант. Д: Очень смешно.
Группа тащит ретрансляторную установку в подъезд, однако лифт не работает и группе приходится транспортировать установку по лестнице.
Д: Ха..ха…может остановимся на секунду. Л: Чё серьезно? Д: Ха..не могу. Л: Группа останавливаемся, кто то тут мало каши ел? Д: Ха.. ха.…. да я ж не строитель чтоб эту бандуру по лестницам таскать, я полевой химик. Л: Солдат должен быть ко всему готов! Все, отдохнули, потащили дальше.
Группа продолжила подъем и выбралась на крышу.
Л: Эпсилон, твори свою магию. Э: Настройка займет время, можете пока коммуналки осмотреть. Л: Бетта, Гамма, идите проверьте, а мы пока тут останемся. Д: Я пока возьму пробы воды, посмотрим, из чего состоит этот “дождь”. Б: Мы пошли.
Бетта и Гамма спускаются на пятый этаж и приступают к изучению ближайшей коммунальной квартиры. Дверь оказалась открытой внутри ликвидаторы не обнаружили гражданских. Ликвидаторы постепенно осматривают все комнаты и останавливаются в просторной спальне. Квартира обычных пролетариев, белесые обои, ковер на стене - все говорило об уюте, вот только было слишком тихо, только дождь стучал за окнами. Гамма поднимет одну из детских игрушек.
Г: Жуть какая, куда ж они все пропали? Б: Без понятия, но пока мы вроде вне опасности. Г: Но целый город исчез. Это и вправду нестандартно и ещё и дождь этот. Кстати, как там твоя новая игрушка? Завидую тебе, такую штуку подогнали, всегда знаешь откуда ждать опасности. Б: Не начинай, я лично эту штуку до сих пор побаиваюсь, она же живая или что то в этом роде. Каждый раз она как будто мозг холодом прожигает. Я до сих пор к этому не привык. Г: Её же вроде сделали и того монстра который разворотил НИП-8, да? Б:… Г: Ладно забыли, давай вернёмся к нашим, все равно мы тут ничего стоящего не найдем. Это Гамма, как там у вас дела на крыше? Л: Мы почти закончили, Эпсилон управился быстрее чем ожидалось. Как у вас? Нашли чего? Г: Ничего, такое чувство, что люди тут исчезли в один момент, даже еда на столе осталась. Мы вряд ли что либо здесь найдем, думаю надо двигаться ближе к центру. Л: Ясно, тогда спускайтесь к машине, мы скоро закончим и присоединимся к вам. Г: Так точно.
Бетта и Гамма спускаются к машине. Остальная часть группы завершает настройку ретранслятора и забор образцов дождевой воды.
Л: Командование, как слышно, прием. К: Слышно отлично, докладывайте, прием. Л: Появились помехи. Мы установили ретранслятор на ближайшей пятиэтажки, теперь связь стабильна вы в нескольких улицах от центра, прием. К: Продолжайте разведку, сообщайте если заметите что либо необычное, прием. Л: Спускаемся парни. Дельта ты чё завис там? Д: А? А нет ничего засмотрелся на дождь немного. Л: Ворон не считай, все спускаемся к нашим.
Лидер, Дельта и Эпсилон спускаются к машине. Дельта на всем пути выглядит немного встревоженным.
Группа проезжает несколько улиц по пути к центру города. Улицы выглядят ненормально пустыми, стерильно пустыми. Ни единого человека, ни какого-либо животного, даже крыс и голубей, которые обычно быстро захватывают пустое пространство, не было видно в этом городе. Единственный звук которой можно было тут услышать это звук дождя, он не останавливался. Как будто отчаянно старался заменить собой все другие звуки.
Э: Товарищ Командир, похожу я засек что то живое. Л: Дай ка посмотреть. Хмм уже хоть что то, 2 километра на север? Э: Совершенно верно. Л: Гама сворачивай налево на повороте и старайся придерживаться этого направления. Г: Принято. Л: Командование, мы обнаружили живой объект на северной окраине города, выдвигаемся к объекту, прием. К: Сохраняйте осторожность, товарищ, мы не знаем с чем вам придется столкнуться, прием. Л: Понял вас, прием.
Группа меняет курс и движется в сторону северной окраины города.
Э: 500 метров до объекта. Объект не движется. Дальше стоит пойти пешком чтобы избежать обнаружения. Л: Стоп машина, дальше пешком, Эпсилон сообщай о любых действиях объекта. Бетта, что говорит ИРВ? Б: Ничего. Совсем ничего, не думаю что мы столкнулись с Искажением, но ничего точного сказать не могу. Л: Ясно, так. Командование, мы в 500 метрах от объекта. Мы спешились и сейчас начнем захват объекта, прием. К: Принято, сохраняйте осторожность, сообщите когда вступить в контакт с объектом, прием. Л: Понял, прием.
Группа оставляет машину и продолжает путь пешком по мокрому асфальту. Ликвидаторы движутся быстро и грациозно, понимая друг друга без слов, как части единого организма. СОБО ведет их к массивному зданию, которое выделяется своими размерами и архитектурой на фоне панельных пятиэтажек. На крыше здания возвышаются огромные буквы "ПУЛЬСАР". Некогда внушавшее благоговение и восхищение, это монументальное сооружение теперь давило своим весом, подавляя окружающие постройки.
Г: Гостиница? Л: Скорее всего. Э: Да, объект определенно в этом здании, но на каком этаже? Д: Не хотелось бы прочёсывать каждый этаж. Б: Свет горит на третьем. Г: А ты глазастый, как ты вообще его заметил? Я в этом дожде ничего разобрать не могу.
Ликвидаторы медленно вступают в мрачный "ПУЛЬСАР". Внутренности здания встретили их непроглядной темнотой. Когда-то здесь бурлила жизнь, и теплый свет канделябров озарял просторные залы, но теперь все погрузилось в мертвенное спокойствие, прерываемое лишь каплями дождя, стучащими по стеклам. Ликвидаторы достигли третьего этажа. В длинном коридоре из пятого проема слева лился слабый свет. Свет выделялся из всего здания, он был неестественен для этого покинутого места. Но не только это выбивалось из умиротворенной картины запустения — музыка.
Немного шипящая "Лунная Соната" Бетховена разливалась по всему коридору. Её ноты проникали сквозь тишину, будто омывая забытые стены и наполняя воздух меланхолическим великолепием. Медленные аккорды и печальный ритм создавали ощущение, что время здесь остановилось, чтобы вместе с музыкой окутать эту заброшенную обитель воспоминаниями о прошлом.
Ликвидаторы обменялись настороженными взглядами и медленно двинулись по коридору к источнику света и музыки. Их шаги гулко отдавались в пустоте, нарушая тишину. По мере приближения, музыка становилась все отчетливее, и они могли различить каждый аккорд и каждую паузу, которые наполняли стены здания больной меланхолией.
Когда они приблизились к проему, из которого лился свет, перед ними открылась просторная квартира. В центре комнаты, на массивном кожаном кресле, сидел высокий, худощавый неухоженный старик. Просторная гостиная отчетливо пахла алкоголем, а весь пол был усеян пустыми консервными банками из-под кильки, тушенки, помидоров и огурцов.
Старик, погруженный в свои мысли, не заметил появление ликвидаторов. Он продолжал наслаждаться музыкой, исходящей из массивного граммофона на тумбочке напротив него. "Лунная Соната" Бетховена наполняла комнату меланхолией, её медленные и печальные ноты давали ощущение странного уюта, контрастирующего с окружающим запустением.
Лидер экспедиции жестами приказал Гамме приблизиться к старику и разбудить его.
(Далее Старик - С)
Г: Просыпаетесь!
Гамма немного потряс старика за плечо чтобы привести его в чувство. Старик медленно поднял голову, его глаза, казалось, смотрели сквозь мужчину перед ним. Через секунду в его глазах затеплилась жизнь, он потянул руки к Гамме, но вдруг зашелся в громком сухим кашля. Гамма придержал старика, протягивая ему флягу с водой.
Г: Вот. Промочите горло.
Старик взял флягу и отхоебнул немного, кашель прекратился. После он протянул флягу обратно Гамме, несмотря на внешнюю слабость, движения его были четкими и спокойными. Вся группа почувствовала себя более спокойно, увидев что объект, который они обнаружили оказался всего лишь дряхлым стариком. Эпсилон подошёл к граммофону и прекратил меланхоличную мелодию. В то же время остальные члены экспедиции столпились рядом со стариком.
Л: Вы в порядке? С: Кха, за водичку спасибо, вну́чек. Л: Как вас зовут? С: ..ем …ха…Забыл. Запамятовал, внучат. А вы кем будете? Красноармейцы штоль? Л: Почти, мы из КУИР. Можете рассказать как называется этот город и что здесь случилось?. С: КУЛИР, это ещё что? А что до имени…эхх..мм. Не помню, хоть убей. Совсем память плоха стала, стар стал. Знаете вот в былые времена, во время войны я.. Л: Я всё понимаю, но можете пожалуйста рассказать про недавние события. С: А…да..да.. Так, с чего бы начать. А, так я ж не местный, я из деревни…как же её там…короче, я в деревне всю жизнь жил, это дочка моя городская. Она меня сюда и перетащила, тут поженилась и внуков родила. Внучата мои лапочки такие, вы бы видели, такие шабутные и веселые карапузы. Хэх. И муж у дочурки тут на заводе работал, тот который на западе. Хорошее место было, город спокойный, красивый, деревьев много. Да, всё было просто замечательно, пока не появились серые облака и дожди. Вначале над заводом начал дождь лить, несколько дней лил, лил и лил, зять мой тогда странным стал. Раньше таким громким был, шутил часто, а когда только дожди начались, тихим стал и постоянно спать хотел. А дождь не кончался, наоборот он рос вроде как. Через неделю или две, дождь стал лить над всем городом. Вначале все запаниковали. Много слухов было, мол дождь из за завода начался или где-то взрыв был. Люди часто к администрации ходили, решали что делать, много шума было. Потом умников подтянули, этих как их там, мити.. мета… Д: Метеорологи? Вы о них? С: Да, да вну́чек. Они вроде как учёные. В общем когда их позвали они очень долго все это изучали, воду собирали, но в конце концов ничего внятного они не сказали. Самый обычный дождь, ничего необычного. На этом собственно попытки понять что это за дождь закончились. Заметили мы правда потом, что дождь не такой уж и обычный. Этот дождь, как бы и не дождь, он ничего не размывал, нигде не протекал, лужи от него не становились больше, даже проведя несколько дней без зонта ты не заболеешь, а одежда почти не намокнет. И обыденным этот дождь стал, люди потихоньку успокоились и привыкли. Хэх. Д: Так, секунду.
Дельта открывает подсумок с колбами и достает их.
Д: Блять, они пустые, они все чёрт возьми пустые. Л: Успокойся. Мы и так знали что с этим дождем что то не так, сейчас, благодаря нему, мы узнали, что конкретно. Прощу прощения, эмм....уважаемый? Про дождь понятно, а куда делись все люди? И почему о вашем городе все забыли? С: Милок, да я ж и говорю всё это дождь окаянный. Из за него…эхх. Вообщем месяц спустя дождь не прекращался. И люди потихоньку смурными становится стали. Друг с другом почти не разговаривали, даже внучата мои слишком покладистыми стали. Зверья стало мало, птицы то ли улетели, то ли от голода померли. С домашними также, кошки и собаки уходили и не возвращались. Потом хуже стало, дети пропадать стали….внучата…эххх..внучата мои. Они же только в садике…ехх. А ни дочка, ни зять ничего не заметили, дома детей нет, а они и бровью не ведут, сидят и тупо в тарелки смотрят. Совсем как неживыми стали, пустые оболочки, как без души. Я сам искать пытался, в милицию ходил и объявления вешал, но что толку. У многих также дети, мужья, матери все пропадать стали, мы вместе собирались, под дождем искали, звали, но что только. Внучат же моих не нашли, а потом доча пропала, её муж тоже, в дождь ушли. Когда вернулся квартира просто пустая была и настежь все окна открыты. Я пытался их вместе с другими искать, но кто искал сами исчезали, в конце концов я один искать остался и как то совсем рукава опустил. Долго просто бродил по городу, не знаю, гадко на душе было. Ходил и ходил, от дома к дому, не звал уже, проку не было, но и сидеть не мог. А потом в себя пришел, а город уж и опустел. В общем так я и бродил и бродил, потом вот нашел гостиницу. Тут вроде тепло и граммофон вот нашёл. Я тут и остался. Вот и сижу здесь. Л: Ясно, хмм. Б: Товарищ командир, можно мы с вами отойдем ненадолго? Л: Зачем? Б: Это очень важно, товарищ командир. Л: Ладно. Остальные ждите здесь, переведите дух.
Лидер и Бетта возвращаются в коридор.
Л: Ну так и в чем дело? Б: Это про старика, я вначале не понял но “Волнорез” на него реагирует. Л: Искажение? Б: Никак нет, слишком слабый импульс, думаю он Испытуемый. Л: Хмм, все страннее и страннее, непонятно откуда появившийся город, явно искаженный дождь, ещё и этот оказался Испытуемым. Б: Что будем делать? Л: Он говорил, что все с завода началось, надо проверить, может быть там и находится искажение. Но для начала надо связаться с командованием.
Лидер и Бетта возвращаются обратно в комнату.
Л: Командование, как слышно, прием. К: Слышно отлично, вы обнаружили объект, прием? Л: Да, это Испытуемый. Но он не агрессивный и скорее всего он на этапе Альбедо. И ещё мы узнали, что изначально, дождь начался над заводом. Мы хотим отправиться туда, но вот что делать с Испытуемым. Либо продолжать экспедицию, либо вернутся вместе с Испытуемым. Какие будут приказы, прием. К: Учитывая вашу ситуацию, предлагаю обездвижить Испытуемого, а после отправиться к заводу. На обратном пути захватите Испытуемого, вы сможете это сделать, прием? Л: Да, не думаю что тут есть какие либо препятствия. Приступаем, прием. Г: Чё делаем? Л: Заприте тут все двери и окна. Мы возьмем его на обратном пути, а сейчас поедем к заводу.
Группа запирает Испытуемого в его номере и отправляется к машине.
Л: Едем на запад как он и сказал. Высматриваем что нибудь необычное по дороге Г: Принято.
Группа начинает движение к заводу. Дождь постепенно усиливается превращаясь в ливень.
Б: Дождь стал сильнее, думаю мы движемся в правильном направлении. Чувствую что то плохое. Г: Игрушка твоя опять ёрзает? Б: Нет, просто чуйка. Л: Мда, эй химик. Ей? Дельта, ворон не считай! Д: П-прошу прощения, товарищ командир! Что вы сказали? Л: Хотел спросить, колбы точно пусты? Как думаешь, что конкретно произошло с этой водой. Д: Пока вы болтали я проверил, но они точно опустели, к тому же вряд-ли вода испарилась, тогда осталась бы хоть какая-то влага, скорее она исчезла без следа. Если же это не вода, а другое химическое вещество, которое испаряется быстрее воды, не имеет запаха, то резиновые пробки на колбах раздулись, из за возросшего давление после испарения. Это меня беспокоит, ведь именно об этом же говорил старик. И я совершенно не понимаю природу этого явления и не смогу понять её в полевых условиях. Э: Кстати, я чёт подобное ещё на крыше заметил. Мы же там минут 15 под дождём стояли. А когда сели в машину были сухими как хворост. Л: Интересно конечно, но ничего нового это не даёт, ещё одно подтверждение того, что этот дождь является Искажением. О, кажись вот и завод.
Сквозь дождь проспорила огромная стальная структура с большим количеством малых металлических труб, переплетённых как нервы колоссального организма. Огромные парные трубы, серыми колоннами уходили в не менее серые облака.
Г: Походу мы на месте. Дальше нет проезда, КПП. Вокруг завода пустырь, придется совершить марш бросок. Л: Командование, мы достигли завода, прием. К: Сохраняйте осторожность, ожидается, что источник Искажения находится внутри, прием. Л: Понял вас. Видимость плохая, и скорее всего ещё ухудшится. Свяжемся тросами чтоб не потеряться. Порядок колонны такой: Бетта, Гамма, Я, Эпсилон и Дельта замыкающий.
Группа вышла из машины и начала постепенное приближение к заводу. С каждым шагом дождь становится сильнее, со времён становясь плотной серой стеной. В таком дожде можно было бы легко потеряться, но тросы надёжно связывали всех членов экспедиции.
Л: ТВОЮ МАТЬ, НИХЕРА НЕ ВИДНО, ЭПСИЛОН, МЫ ТУДА ИДЁМ, ЭПСИЛОН?! Э: ТОВАРИЩ КОМАНДИР, КОМПАС ГОВОРИТ, ЧТО ДА, ПРОСТО ПРЯМО! ПРОДОЛЖАЕМ ИДТИ ВПЕРЁД!
Группа подошла к большим разводным дверям. На их сером фоне ликвидаторы казались карликами.
Б: ЗАКРЫТО, НАВАЛИСЬ! И РАЗ! И ДВА!
С трудом ликвидаторам удается раздвинуть металлические ставни завода. Эхо металлического скрипа отразилась от стен, распространяясь по внутренностям темного здания.
Л: Твою мать, все целы? Перекличка. Б: Прием, Бетта на связи. Г: Прием, Гамма на связи . Э: Прием, Эпсилон на связи. Л: Все здесь, хорошо. Ни у кого нет ранений? Эпсилон,что это у тебя за хвост, нормально завязать трос не смог? Подбери трос. Э: Хммм, странно, я вроде нормально всё подвязал. Б: Товарищ командир, “Волнорез с ума сходит”, тут явно не безопасно. Л: Ожидаемо. Командование, мы проникли в завод, все целы, но дождь нас явно сюда пускать не хотел. Прием. К: Принято, сохраняйте осторожность и исследуйте завод, сообщайте обо всем необычном. Прием. Л: Так точно. Прием.
Группа в течении 3 часов обследует все части завода. Несмотря на то, что Бетта несколько раз сообщал о беспокойстве, а также об активации “Волнореза”, группа не обнаружила ничего необычного. Система СОБО не показала биологических существ на территории завода.
Г: Чёрт, здесь нихрена нет. Мы зря тратим время! Может пора закругляться? Л: Командование, мы ничего не нашли, завод не имеет необычных свойств и не является источником Искажения. Наше дальнейшее пребывание здесь не имеет смысла. Какие будут приказы? Прием. К: Учитывая безрезультатность ваших поисков, лучшим решением на данный момент будет отступление. Возвращайтесь во временный лагерь и возьмите найденного вами Испытуемого. Прием.
Далее группа возвращается в машину и движется к отелю “ПУЛЬСАР”. По прибытии, группа без проблем отыскала Испытуемого.
Л: И снова здравствуйте, товарищ. С: А? День добрый, внучат, а чёт вас в прошлый раз больше было? Л: Вам кажется, тем не менее, проследуйте с нами в убежище. С: Так а зачем мне? Куда? Л: Не волнуйтесь, пройдемте с нами, вам всё там объяснят. С: Ну хорошо, милок. Только пластинки возьму.
Далее ликвидаторы без особых проблем смогли вернуться во временный лагерь.
Несмотря на то, что ликвидаторы не смогли обнаружить источник Искажения, информация полученная ими является крайне важной и помогает лучше понять природу искажения.
Следует отметить, что при повторном анализе стенограммы экспедиции и дополнительной документации исследователи обнаружили активное участие ликвидатора с позывным "Дельта". Однако ни командование, курировавшее данную экспедицию, ни члены экспедиционной группы не могли вспомнить участие "Дельты".
Дальнейшие проверки, включающие анализ архивных данных и проведение личных интервью, выявили наличие подробных документов о биографии "Дельты", его образовательном и профессиональном пути, а также социальных связях и послужном списке. В этих документах содержались данные о местах его обучения, именах преподавателей, а также характеристиках от сослуживцев. Тем не менее, при личных встречах и опросах, ни тренеры, ни сослуживцы не могли опознать "Дельту", что вызвало значительные сомнения в его существовании в реальной действительности.
Дополнительное расследование, проведенное с использованием методов криминалистического анализа, выявило наличие семьи "Дельты", в частности, его родителей. При обследовании их квартиры были обнаружены многочисленные доказательства существования "Дельты", такие как семейные фотографии, детская одежда, школьные тетради и даже молочные зубы, хранящиеся как семейные реликвии. Однако во время интервью родители отрицали наличие у них сына. При предъявлении неопровержимых доказательств, таких как фотографии и документы, они выразили крайний шок и непонимание.
Все вышеизложенные факты указывают на существование ликвидатора с позывным "Дельта" и его активное участие в экспедиции внутрь объекта И-00292. Вероятно, необычное восприятие воспоминаний о нем другими людьми обусловлено воздействием Искажения, который, согласно гипотезе, мог повлиять на когнитивные процессы и восприятие других людей. Этот феномен мог привести к деструкции индивидуальных и коллективных воспоминаний о "Дельте".
На основе собранных доказательств и анализа воздействия Искажения, можно предположить, что "Дельта" погиб в ходе экспедиции. В связи с этим, его посмертно представили к награде как Героя Советского Союза и к награде как Храбрейшего Ликвидатора, признавая его заслуги и жертву, принесенную во имя науки и общества.
Одновременно с этим, испытуемый, доставленный во временный лагерь, а затем и в ближайший научно-исследовательский пункт (НИП), оказался интересным объектом для изучения. Из-за его уникальных особенностей ему был присвоен номер ИО-23, а этап его развития обозначен как Цитринитас. В результате комплексного обследования данного индивидуума была выявлена умеренная деменция, проявляющаяся в неспособности запоминать имена, лица, названия и события, а также в дезориентации во времени. Однако, несмотря на эти когнитивные дефициты, испытуемый демонстрирует поразительное сопротивление к любому психоактивному воздействию и способен воспринимать широкий спектр Искажений, влияющих на восприятие и воспоминания.
На данный момент его способности и потенциальные способы применения продолжают изучаться с целью их возможного использования в научных и практических целях.
Дальнейшее изучение Искажения И-00292 помогло выявить закономерности его воздействия. Само Искажение представляет собой психоактивный дождь, который имеет два типа воздействия: Первичное и Вторичное.
**Первичное воздействие** Дождь никогда не прекращается и не выходит за пределы города. Интенсивность дождя возрастает по мере приближения к металлургическому заводу, расположенному в центре города. Любое живое существо, попавшее под дождь, постепенно впадает в состояние апатии, которое сохраняется до тех пор, пока существо не подвергнется Вторичному воздействию.
**Вторичное воздействие** Живое существо, подвергшееся Первичному воздействию, бесследно исчезает. После исчезновения стираются все воспоминания об этом существе, однако физические носители, такие как фотографии, записи и другие материальные доказательства, могут сохранить информацию о нем. Стоит отметить, что защититься от данного воздействия невозможно без использования специальных материалов или воздействия других Искажений. Площадь распространения данного воздействия теоретически безгранична.
Для определения площади и особенностей воздействия И-00292 были проведены многочисленные эксперименты. Наиболее важные из них представлены ниже.
Эксперимент 1: Цель: Исследование воздействия И-00292 на животных. Метод: Размещение различных видов животных на разном расстоянии от металлургического завода в зоне Искажения. Результат: Животные подвергались как первичному, так и вторичному воздействию. Интенсивность воздействия усиливалась по мере приближения к заводу. Животные, попавшие под дождь, впадали в апатию, а затем исчезали, после чего стирались все воспоминания о них.
Эксперимент 7: Цель: Исследование влияния И-00292 на воспоминания у людей, находящихся на большем удалении от Искажения. Метод: Разделение близнецов. Один из близнецов был отправлен в зону воздействия Искажения, а другой — на Кубу. Результат: Близнец, находящийся на Кубе, потерял все воспоминания о своём брате, несмотря на значительное расстояние между ними. Это подтвердило, что Вторичное воздействие И-00292 влияет на всю планету в целом, теоретически у этого воздействия нет предельной дальности.
Эксперимент 11: Цель: Исследование возможности использования И-00292 для удаления вредоносных идей. Метод: В эксперименте был выбран человек, являющийся разносчиком вредоносной хищной идеи, которая начала распространяться в одном отдаленном северном городе. Этот человек был помещён в зону Искажения, где воздействие И-00292 наиболее интенсивно. Результат: После того как человек, распространявший вредоносную идею, исчез в зоне Искажения, все остальные люди, заражённые этой идеей, постепенно излечились от неё. Наблюдалось полное исчезновение воспоминаний об этом человеке, а также существенное снижение влияния вредоносной идеи. Этот эксперимент показывает потенциал И-00292 как инструмента для борьбы с распространением негативных идей и образцов поведения, предоставляя новые перспективы для применения в области психологии, социологии и управления общественными процессами.
Эти эксперименты предоставляют важные данные о природе и масштабах воздействия И-00292, подтверждая его сложность и потенциальное применение в различных научных и практических областях.
Решение КУИР:
Коллегия приняла решение организовать вокруг зоны Искажения И-00292 специальную каторгу под номером 292. Эта каторга функционирует для эффективной утилизации психоактивных загрязнений и Искажений.
Основная задача каторги состоит в прогматичном использовании свойств Искажения для блага общества, минимизации его потенциальных угроз и преобразования негативных аспектов в полезные ресурсы. Работы на каторге включают в себя изучение и анализ воздействия Искажения, разработку методов и технологий для его контроля и управления, а также создание инфраструктуры для утилизации и обработки психоактивных Искажений.
Все попытки незаконного проникновения в зону утилизации или на каторгу караются стиранием, что гарантирует сохранение безопасности и стабильности в регионе. Такой подход позволяет не только защищать население от возможных угроз, но и использовать потенциал Искажения для научных и практических целей, способствуя развитию новых технологий и методов управления психоактивными проявлениями.
Глава 7. Misera nobis dies illacrimo (лат.) – День Нечестивых, Или одна дверь закрывается, чтобы открылась другая.
все пикчи сделаны нейросеткой
Предопределение…Происходит ли всё абсолютно случайным образом, или же у Вселенной есть для каждого из нас план на каждый день? Об этом думала ведьма, медленно шагая по улице.
Оборачиваясь назад, она замечала, что жизненный сюжет выстраивался единственно возможным способом. Впрочем, весьма вероятно, что это просто мозг сам себе подыгрывает, не желая принимать реальность как набор случайностей, на которые нет возможности повлиять. Если же принимать за основу судьбу, фатум или Божью волю, то вариативность переменных также равна нулю, но тут, хотя бы, можно развести руками и сказать: ну, не судьба! Или же, напротив, клясть злой рок.
Как бы то ни было, но всё происходит так, как происходит. Бесполезно биться о стены, кричать угрозы небесам – им нет дела до наших молитв и просьб, бессмысленно же и сдаваться. Медленно, но верно женщина становилась фаталисткой, начиная воспринимать текущие события как неизбежность. Терпеливо и смиренно.
С Эйнаром Инге встретилась в тихом сквере, где не было людей. На этом настоял Волчий.
Причина подобной нелюдимости открылась очень быстро: хватило одного взгляда на ульфхеднара, чтобы понять, что тот нуждается в медицинской помощи. Из-под наброшенной на голое тело куртки виднелись бинты, сквозь которые проступала кровь. Под глазами пролегли глубокие тени, лицо побледнело.
Ведьма осторожно присела рядом.
- Зачем же ты пришел, если ранен? Сказал бы!
Боргер беспечно махнул рукой, поморщился и закурил самокрутку с травкой.
- Бывало и хуже.
- Кто тебя так?
- Да есть одна подруга, Лена Крыса. Столкнулись с ней, когда с братом выполняли задание. Не поладили, увы. С тех пора она и бегает, отомстить порывается. – Эйнар помрачнел. – До брата она добралась. И теперь его нет.
- Сожалею… - Инге коснулась его руки.
- Не самый худший вариант. – Волчий передал женщине косячок. – Редко кто из нашего племени помирал от старости. А у тебя как дела? Зачем звала?
Марко поперхнулась пряным дымом, кашлянула. Право слово, ей стало как-то не по себе, но поворачивать было поздно. Пришлось рассказать всё.
- Помощи не прошу, но совет не был бы лишним.
Волчий хмыкнул.
- Как говорят русские, чудны дела твои, Господи! Парадокс в том, что и мой работодатель ищет эту Чашу. А Лена эта работает на Чернова. Право слово, я даже не знаю, что сказать. Как-то всё хитро сплелось!
Эйнар замолчал и прикрыл веки. Инге не мешала.
- Ладно, - произнес, наконец, Боргер, встряхиваясь. – Я не буду тебе мешать с Чашей, но и помочь тут, прости, не смогу. Просто отойду в сторону. Виконту придумаю, что сказать. В конце концов, достаточно мы ему служили. Долг отца давно заплачен. Вообще, по-хорошему, бросить бы это всё, да переехать. И тебе советую.
- Я так и сделаю. Но опасно оставлять Чернова за спиной.
- Погоди. Что именно он тебе сказал?
- По возможности принести ему Чашу. Но так, он просил, чтобы я встретилась с главой ковена, Анжеликой.
Эйнар повернулся к Марко и ухмыльнулся.
- Чернов тот ещё чёрт. Считай, что ты ему сдала эту тетку с потрохами. Считай, Чаша уже у колдуна. Тебя ничего не держит.
- Вот как? А тебя?
- В принципе, тоже. Пожалуй, и верно: стоит на всё плюнуть и на время уехать. Пусть сами тут разгребают своё дерьмо. Разве что, нужно отомстить за брата. Вот только смысл бороться с ножом, - нужно рубить руку, которая направила оружие. Но до Чернова так просто не добраться. Впрочем, чует моё сердце, удар нанесет ещё один участник этого веселья – некто Алхимик. Не останется он в стороне. Похоже, с него всё и началось.
Боргер помолчал. Протянул Марко сложенный листочек бумаги.
- Тут адрес. Там мой сын. Если со мной что-то случится, попробуй за ним присмотреть. Хорошо?
- Хорошо.
- Рад был тебя видеть, родная.
- Взаимно…
Они обнялись и пошли каждый своей дорогой. И, как Инге не гнала от себя эту мысль, внутри едкой каплей засело чувство, что видятся они в последний раз.
Ингерид решила прогуляться тихими улочками, чтобы развеяться, а после зайти в старую квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи и документы.
Во дворе она сразу увидела микроавтобус, до ужаса похожий на тот, в котором за ней следили инквизиторы. Сердце громко стукнуло в груди, когда дверь распахнулась, и из салона вышли трое крепких мужчин в черных рубашках.
- Стой, ведьма! – крикнул ей один из них.
Марко побежала, на ходу сбрасывая с плеча чехол и доставая лук. Встав за деревом, она, словно на тренировке, спокойно послала три отравленных стрелы. Не важно, куда попадет наконечник – долгая и мучительная смерть обеспечена. Инквизиторы корчились на асфальте как подраненные черные птицы, лишенные способности улететь. Одному стрела и вовсе попала в горло. Инквизитор страшно хрипел, пытаясь достать древко, скользкое от хлынувшей крови.
Она нашла в себе силы вернуться в квартиру и быстро собрать вещи. Тот факт, что она на подписке о невыезде, теперь мало значил. Нужно бежать. Не хватало ещё завязнуть в борьбе с Инквизицией! Только не сейчас! И уж точно в её планы не входило объясняться с полицией, почему она тут расстреливает людей из лука, словно охотник дичь.
Уже через час ведьма уезжала на частнике прочь из Питера. Сбегала она, получается? А что ещё оставалось? Звонко, но не весело между молотом и наковальней. А она, увы, не боец, такой как Волчий. Придется действовать исподволь.
Инге смс-нула Эйнару и Альбине, и позвонила Нику Панову, после чего выбросила симку в окно. Будь что будет! Мосты сожжены.
Эйнар сразу заметил слежку - как бы он не был ослаблен, но бдительности отнюдь не потерял. Неприметный тощий паренек, будто невзначай, упорно повторял его путь. Ульфхеднар даже усмехнулся его наивности и настойчивости. Всего один наблюдатель? От кого? Чернов? Вроде, больше некому. Хитрый колдун! Ясное дело: и Чашу хочет получить, и сломать хребет ковену, а заодно избавиться от самых сильных бойцов Виконта.
Жертва шел по следу. Задача у него была простая: проследить и узнать, где обитает Боргер, а уже после вызывать подмогу. Но Жертва чуял своим гнилым нутром, что его цель ослаблена, и потому решил выслужиться. Взять ульфхеднара в одиночку, понадеявшись на свои силы.
Очень он удивился, когда в подъезде мачете вспороло его брюхо, войдя по самую рукоять.
И крайне удивился Волчий, когда паренек вместо того, чтобы кричать от боли и умирать, схватился правой рукой за руку Эйнара, а левой нанес короткий удар ножом в сонную артерию.
Заливая всё вокруг кровью, Эйнар успел доползти до двери своей квартиры, но сил открыть её уже не хватило. Ему стало обидно: он хотел погибнуть в битве, а не вот так, от подлого удара какого-то мелкого ублюдка.
О его смерти Ингерид узнает позднее из новостей. Горький и черный миг. Но неизбежный.
***
Прошло не так уж много времени, прежде чем Волонтир проведал о гибели ульфхеднаров. А это могло означать только одно: колдун добрался до Чаши первым, и знает, что артефакт попытаются отобрать. Вряд ли Чернов дрожит от страха – скорее всего, готовит теплую встречу. Вот только гость его явно удивит.
Вопрос лишь в том, где, когда и кто нанесет первый удар. Будет действовать чернокнижник от защиты или постарается сам поскорее найти европейского гостя? Ответ был получен быстро. Помогли люди Виконта.
Илья Андреевич засел у себя в офисе, явно приглашая Алхимика сделать шаг – шаг, несомненно, в приготовленный капкан, и выходить оттуда явно не планировал.
Артур Волонтир остановил автомобиль за пару домов от офиса Чернова в безлюдном проулке. Был уже поздний вечер. Лишние глаза ни к чему. Алхимик усмехнулся про себя: он представил, что их тормознула полиция, и вот стук в окно, «ваши документы», а это кто тут у вас, что за урод в карнавальной маске? «Познакомьтесь, мой сын Ублюдок, плоть от плоти, и он не в маске!». Каково, а?
Они вышли на воздух.
- Убей их там всех, понял? Ну, и не забудь Чашу. Точнее, лучше даже так: сначала добудь Чашу, а уж потом подчисти. Хорошо?
- Да, мастер, - ответил Ублюдок и с ругающей прытью насекомого запрыгнул на стену, помогая себе когтями.
Когда Гомункул исчез на крыше, Алхимик хмыкнул и задумался о том, чтобы попробовать поэкспериментировать подобным образом при создании искусственного человека, добавляя насекомых. Интересные могут получиться варианты.
Скинув легкую куртку, Волонтир оказался одет в полицейский мундир с погонами полковника МВД. Достав из автомобиля фуражку, он подождал спецтранспорт с мигалками. Сидевший за рулём капитан распахнул дверь. Волонтир махнул рукой, и они подъехали к зданию, в котором засел Чернов. Вскоре прибыли и сотрудники СОБРа.
Связи Виконта и золото Алхимика помогли направить полицию в нужном направлении, тем более что формально сюда вели следы убийц, разгромивших Инквизицию. Отбрыкаться колдуну не получится.
Не пойми откуда начали стягиваться зрители, возникла нездоровая суета. Волонтир, войдя в роль, всюду носился и отдавал откровенно идиотские приказы, мечтая, чтобы поскорее прибыла пресса.
К счастью, сотрудники и без самодура-полковника знали, что делать, и вскоре бойцы СОБР двинулись на штурм. Вход оказался перекрыт решеткой. Пришлось выдергивать её бронеавтомобилем «Патруль». Внутрь полетели светошумовые гранаты и раздались первые выстрелы. Толпа зрителей стремительно поредела.
Через секунду зарокотал крупнокалиберный пулемет – Чернов подготовился к вероятному штурму весьма основательно. Волонтир, слегка отстраненно наблюдая за представлением, покуривал сигаретку, и размышлял, как же Илья Андреевич собрался выходить из создавшейся откровенно патовой ситуации.
Один из бойцов СОБР произвел три выстрела из гранатомёта, снаряженного слезоточивым газом. Три болванки улетели в темноту прохода, распыляя орто-хлорбензилиден-малононитрил. Пулемет замолк.
СОБРовцы в противогазах, прикрываясь штурмовыми щитами, хлынули внутрь. Сопротивление в холле было минимальным. Сквозь дым мелькали лучи тактических фонариков. Раздалось несколько выстрелов. Наружу, заломив руки, начали выводить кашляющих бандитов-наемников.
Зачистка этажей продолжилась по той же схеме: светошумовые гранаты, газ, отстрел не желающих сдаваться. На втором этаже СОБРовцев встретило яростное сопротивление. Перестрелка длилась минут пять.
Вынесли несколько раненных спецназовцев.
По окнам стреляли засевшие в здании напротив снайперы, но били практически наугад. Оконные проемы местами были плотно завешаны тканью, дым и отсутствие света мешали прицеливаться.
Потери среди личного состава разъярили СОБРатьев, натиск усилился.
В это же время Ублюдок, дождавшись штурма, проник на верхний этаж через чердак, выломав люк. Темнота коридоров не являлась для него помехой, он прекрасно ориентировался и так.
Но его ждали. В глаза ударил сноп света, а засевшие за баррикадой из мебели и оргтехники наемники открыли огонь из автоматического оружия. Гомункул легко ушел от свинцового шквала. Пробежав по стене и, цепляясь когтями за потолок, он одним длинным прыжком очутился за баррикадой и расстрелял защитников из пистолетов-пулеметов М-11, практически не глядя, прочертив вкруг себя огненный круг.
Секунда на смену магазинов, и Ублюдок продолжает свой путь, проверяя все помещения.
Мелькает смутная смазанная тень, и кто-то плечом таранит Гомункула. Ещё два человека, выскочив, как чертики из табакерки, успевают нанести несколько беспорядочных ударов ножами, которые принимает на себя броня. Это троица, присланная из Гатчины Седовласым, вступает в бой.
Ублюдок стряхивает одного из них, вспарывая когтями. Но носитель демона так просто не сдается и наносит сокрушительный удар в лицо монстра. Брызгает зеленоватая жидкость, что заменяет существу кровь. Ублюдок рычит, расшвыривая гатчинцев ногами и расстреливая их короткими очередями.
С диким воплем из засады выпрыгивает Клоун-ниндзя-психопат, полностью вкладываясь в удар коротким мечом. У него получается отрубить руку Ублюдку в локтевом сгибе. Взмах железных когтей одним движением отрубает ему голову. Стены, пол и потолок мгновенно окрашиваются кровью.
Навстречу Гомункулу выступает сам колдун, окутанный светящейся красноватой аурой. С его губ срываются слова черных заклинаний, и Ублюдок замедляет ход, удивляясь этому факту и выпучивая свои желтые глазищи. Голощёкин атакует ослабевшего Ублюдка, нанося сокрушительные удары двумя топорами. Монстр кое-как отбивается уцелевшей рукой, защищая голову. Лезвия топоров скрежещут по броне и когтям, высекая искры.
Вот один удар приходится в колено. С воплем боли и ярости, существо теряет равновесие, а правая рука Чернова, колдун Голощёкин, усиливает напор. И получает в живот стальные лезвия, отшатываясь назад и роняя оружие.
Илья Андреевич исходит дымом, что вкупе с красной аурой выглядит довольно зловеще. Но полностью сдержать искусственного человека, созданного с помощью тайных алхимических сил, он не в состоянии. Гомункул, пошатываясь, поднимается во весь рост, злобно скалясь. Несколько оброненных защитниками фонарей дают достаточно света, чтобы Чернов видел его обезумившие глаза, полные холодной ярости и жажды крови.
- Ну же! – орёт в ужасе чернокнижник. – Я долго не выдержу!
Из-за его спины спокойно выходит пожилой интеллигентный мужчина и, вскинув руки, посылает свою невидимую волю, окончательно сковывая Гомункула. Мощный телекинетик Леонид Карлович вступает в дело как последний козырь. По его напряженному лицу струится пот.
Телекинетик накидывает невидимую петлю на шею уродливого чудовища и тянет вверх. Его руки трещат в суставах, выворачиваясь от сверхнагрузки. Леонид Карлович, уже почти теряя сознание, кричит от боли в скрученных жилах. Но достигает результата: будто пробка из бутылки, голова Гомункула открывается от шеи. В потолок бьёт фонтан зеленой крови. Тварь, ещё живая, успевает сделать несколько шагов и наугад стреляет из М-11. Несколько пуль разносит голову телекинетика, а одна попадает в живот колдуна, выводя того из транса.
Конвульсивно дергаясь, Ублюдок, наконец, издыхает. До Чернова осталось доползти едва ли пару метров. Колдун смотрит расширившимися глазами на издохшее существо и, прислонившись к стене, сползает на пол, мгновенно обессилев. Истекая кровью, он тихо стонет, пытаясь заклинанием закрыть рану.
Через пару минут на этаж врываются бойцы СОБРа.
Волонтир почувствовал, что его детище погибло. Но доносящиеся из рации переговоры спецназовцев дают понять, что здание полностью зачищено. Так или иначе, но дело сделано.
Раздавшийся телефонный звонок разрушает миг торжества. Алхимик отвечает на звонок. Там он слышит голос, который уже успел подзабыть. Голос отдаёт однозначную команду:
- Чернова нужно отпустить. Ещё не время, Артур.
С досады Волонтир разбивает аппарат об асфальт, но подчиняется.
В ту же ночь он вместе с Аурелией покидает Санкт-Петербург на собственном самолёте. Уж что-что, а проигрывать он умеет. Он знает, что его время ещё придет. А пока стоит отдохнуть.
Уже в Таиланде он узнает, что Чернов вышел сухим из воды. Официальная версия такова: террористы захватили здание и взяли известного в городе книжника в заложники. Про Ублюдка, само собой, ни слова.
Позднее колдун захватит лабораторию Алхимика.
Голощёкин, излечившись от раны, съездит в Гатчину, где вручит Оскверненную чашу и колдовскую книгу молодому человеку по прозвищу Клаус.
***
Лето 2023 г., Новгородская область. Заброшенная деревня.
Инге ни за что бы не догадалась, что тут кто-то живет. Большинство домов либо основательно покосились от времени и просели, либо и вовсе развалились, чернея кучкой бревен.
Но пару изб уцелело. И за ними явно ухаживали. Перепутать обитаемоё жильё трудно. Оно и выглядит иначе – дышит по-своему, и распространяет вокруг себя следы человеческой жизнедеятельности.
Только в данном случае не вполне человеческой. И следы тут были иными – из костей животных и людей.
Проклятое племя – чудом уцелевшие потомки некогда грозной силы, продукт длительного родственного кровосмешения ведьм и колдунов, суть темных обрядов, во время которых злые духи подчиняли себе тела и отдавали черное семя в гнилые матки.
Выродки, где бы они ни селились, губили постепенно все окрестные селения так же, как язва воспаляет здоровые ткани вокруг, разрастаясь. Крали скот, губили посевы, людоедствовали. Зимой впадали в спячку.
Начали пропадать жители из окрестных сёл, потом исчез участковый. Испарилась и поисковая группа. По линии Епархии поступил заказ. Никита брал время от времени подобные шабашки, чтобы не ржаветь и немного заработать, а также поднатаскать учеников. Легко и здорово считать себя борцом со злом, медитируя в чистом зале и споря в интернете, сидя в удобном кресле. Совсем другое дело работа в поле, когда своими глазами видишь это самое зло и его последствия.
Их группа в составе, помимо неё, также Панова и Психа, остановилась метрах в двадцати от логова тварей.
- Инге, - зашептал Никита, - обойди дом, и засядь вон на том пригорке. Мы с Психом зайдем в дверь. Если не удержим, бей насмерть.
Лишь дождавшись, пока лучница займет своё место и приготовит заговоренные стрелы, мужчины выдвинулись, крадучись, к избе, которую облюбовали выродки.
До неё донесся грохот выбитой двери, загремела посуда. Раздались дикие крики, изба едва ли не заходила ходуном.
Ближайшее к Инге окно взорвалось стеклами, разодранная рама брызнула щепой, выпуская наружу трех тварей, покрытых струпьями и кое-как одетых в рваное тряпьё. Проклятое племя припустило в разные стороны. Две стрелы тут же нашли свои цели.
А вот последний выродок скакал как обезьяна и петлял словно заяц. Он то скрывался среди высокой травы, ныряя в ямы, то вскакивал в полный рост и мчался, тряся немытыми и нечесаными космами. Тварь, таким образом, добежала почти до края поля, где начинался густой подлесок.
Ингерид отпустила тетиву. Стрела пролетела по небольшой дуге и вонзилась между лопаток существа. Отличный выстрел! Женщина, положив ещё одну стрелу на тетиву, добежала до каждого проклятого, чтобы добить и забрать метательные снаряды.
Только удостоверившись, что дело сделано, Марко направилась к избе. Навстречу ей вышел Панов. Псих, судя по звукам, что-то приколачивал.
- В подполе их целый выводок. У тебя всё норм?
Инге кивнула.
- Пойдем, покажешь, где они. Кинем их тоже в огонь.
Никита сфотографировал трех выродков, и только после этого по одному перетаскал в избу. Недалеко убежали красавчики от родового гнезда.
Вскоре деревянное строение вспыхнуло, распространяя вокруг страшный жар. Сквозь треск сжигаемого дерева и рева пламени какое-то время слышался пронзительный писк нового поколения.
Подождав какое-то время, чтобы удостовериться, что никто не выбрался из огненной ловушки, группа покинула заброшенную мертвую деревню.
В Новгород вернулись на попутке рано утром, и сразу же пошли на вокзал за билетами. Там Никита встретил знакомого по имени Алексей, держащего корзинку с огромным котом.
Никита представил всех друг другу.
- Это мои ученики, - сказал он. - Это Псих. А это Инге.
Поставив корзинку на землю, парень попытался быть галантным, надеясь произвести впечатление, и поцеловать руку. Но Марко не дала этого сделать. Только спокойно и слегка отстраненно на него посмотрела.
- Это лишнее, Алексей, - сказала она поющим тихим голосочком.
- Ничего в нём странного не замечаете? – обратился Никита к ученикам.
- Кот необычный, - вставила Инге. – И в корзине еще кто-то. – Она присмотрелась и неожиданно расцвела улыбкой. – Ой, да это домовой! Настоящий домовой!
- Мы спешим на автобус, Лёха, извини! – Панов пожал парню руку. – Напиши мне сегодня в вк. Интересно, откуда у тебя такие подарки. Ну, и если вопросы будут, то помогу. Добро пожаловать в клуб!
***
Спустя некоторое время, уже после смерти и похорон Панова, было знакомство с Артемом Простаковым. Ингерид поразило их определенное сходство с Волчьим. Жизнь закрутила удивительный сюжет. И всё сплелось в единый узел: Чернов, Седовласый, Свиномордый с братом и местные ребята, погруженные в свою борьбу с головой. Во всём этом ещё предстоит разобраться, но уже сейчас ей понятно, откуда дует ветер.
Судьба свела их всех воедино для какой-то цели. Точнее, для вполне определенной цели. Вот шанс отомстить всем обидчикам разом. Что может быть лучше?
Сидя в гостинице в Гатчине после празднования Дня рождения Карины, Инге отстраненно просматривала новостную ленту в вк. От Лёши пришло сообщение:
Но я так и не знаю, как клетку вскрыть!
День за днём, сахаром в чае тебя растворяя -
В памяти скомкалось всё заподряд.
Моя родная … как дальше жить?!
Как мне дальше жить без тебя, моя родная?
Возвращаясь назад через ад.
Как же хочется выть!
Сука-любовь, какая ты злая!
И снова и снова я вспоминаю:
Дождик, зонтик, слова и печаль.
И полёт после шага у края –
Ветер кружит листьев спираль.
Капает дождик… В нём, как ты знаешь,
Твой силуэт – о, предатель стекло! –
Безнадежно мучительно тает…
И я снова и снова пьяный назло!
И не надо мне повторять: я не знаю!
Двое шли под дождем. На руках – через лужи.
Когда – единые - двое летают,
Не страшны им не дождик, не стужа!
Вполоборота и смазаны эти черты.
Как пронзителен хладный ветер!
Ветер бьёт с той стороны…
Когда тебя я заново встретил.
Инге долго задумчиво смотрела в экран ноутбука. Алексей Понамарев в своём духе. Бедный парень. Пишет, пьяный, на эмоциях о своих глубоких чувствах. Всё это можно, конечно, понять. Вот только не родит выжженная земля. Она забыла, каково это быть человеком. И вспоминать не намерена. Назад дороги нет. Всё - тлен и кружащийся пепел на сквозняке. Бесконечная борьба. Таков их удел.
Выделив сообщение, женщина легко нажала клавишу.
«Сообщение удалено».
Конец.
п.с. упоминаются персонажи, помимо темы Колесничего, рассказов Капли света и Книга колдуна.
От автора. Эта история подошла к концу. Но персонажи проявятся в третьей части серии о Колесничем. Но это, видимо, только осенью уже. Всплывет и Семён Топаз с сестрами Крисс, и колдун Чернов, выйдет из тени повзрослевший сын Эйнара, а также Алхимик и обладатель таинственного голоса, обломавшего кайф Волонтиру.
Сейчас в планах Болотница (на 3-4 части) и Твари-2 (уже начаты). Спасибо, как говорится, что вы с нами)) до новых встреч, друзья!
Звонок, раздавшийся в неурочное время, всегда застаёт в неудобной позе. И когда что-то яростно вещаешь на планёрке, пытаясь доказать тупым сотрудникам свою правоту. И когда в позе мыслителя верхом на «белом коне», пытаешься выдавить из себя раба. И даже, когда лежишь на женщине, либо, как вариант, под ней. Вот и сейчас назойливая мелодия рингтона застала меня плавно перетекающего из одной асаны в другую. Телефон нетерпеливо ёрзал на перемычке панорамного окна, спеша сообщить мне пренеприятнейшее известие. Только такое и может поступить в 6 утра.
Отвечать на звонок совершенно не хотелось, но, закончив «Бык пашет землю», я выпрямился и ткнул пальцем в дрожащую на экране зелёную телефонную трубку. Предпочитаю встречать неприятности в самом начале, до того, как они наберут силу, и, обрушившись каменной лавиной, погребут под собой.
— Слушаю.
— Валера, здравствуй.
Голос женский. Приятный и немного взвинченный.
От души чуть отлегло, ошиблись номером, бывает.
— Извините, вы… — Начал я и осёкся.
Спину, поверх тёплой тренировочной испарины, покрыл холодный пот, нет, не страха, пока только тревоги.
Давно меня не называли именем, данным мне при рождении. Лет пятнадцать, не меньше. Уже отвык, почти забыл. Очень сильно захотелось сбросить звонок из прошлого, но я этого не сделал.
— Валера, подожди, не бросай трубку. — Тон из просто нервического, стал паническим. — Это Соня, твоя сестра.
Я молчал; вот уж не ожидал, что через столько лет прошлое меня нагонит.
— Что, Рыжая, — детское прозвище само соскочило с языка, словно и не было долгих лет разлуки, — жопа?
— Хуже, пи..да полная.
Х-м, узнаю сеструху, обсценные словечки никогда не держались у неё на языке, так и норовили прыгнуть прямо в уши собеседнику.
— Лизку похитили.
— Кто?
— Тюха.
Я вздохнул: привет незаконченные в прошлом дела.
— Рассказывай.
Вот тут она зарыдала.
2
Я стоял, уткнувшись лбом в чуть тёплое стекло панорамного окна. Толстый триплекс совсем не пропускал холода, а мне очень хотелось остудить горящую кожу. Прошлое – оно такое, словно тень, сколько не убегай, всегда будет волочиться сзади, а при особой неудаче – ещё и обгонит.
— Сука!
— Стас, ты чего ругаешься? Да так громко...
Голос Инги – сонный, расслабленный. Я и не заметил, что проорал ругательство вслух.
— Малыш, прости. Разбудил тебя?
На плечи легли мягкие, ласковые ладони подруги, почти жены. Предложение руки и сердца ещё не прозвучало, но незримым облаком витало в воздухе, вот-вот готовое пролиться словами признания. Так, по крайней мере, думала Инга…
Я почувствовал лёгкое прикосновение губ к плечу.
— Шла из туалета, а тут ты ругаешься. Случилось что?
Её руки скользнули по моим плечам, коснулись груди, начали поглаживать живот.
— Нет, то есть да.
Прикрытие, нужно прикрытие. Такое, чтобы комар носа не подточил. «Ну же, Стас, – мысленно подогнал я себя, – соображай быстрей». Я придумал и выдал, почти не задумываясь:
— Заказ срочный. В домик в лесу уеду, на неделю…
Сделал паузу, обдумывая – справлюсь я за семь дней или нет, через мгновение продолжил:
— Максимум на две. Если всё пойдёт не очень гладко. Ты мне не звони туда, сама знаешь, когда я в процессе – любая мелочь сбивает. Я сам писать буду, но – нечасто. Ладно?
Язык Инги ласковым, чуть щекочущим, влажным и возбуждающим касанием недвусмысленно прошёлся вдоль моего позвоночника.
— Иди.
Я придержал её руки, готовые скользнуть под резинку моих треников.
По тому, как напряглись её пальцы, понял – получилось резковато, но вот не до любви мне сейчас, совсем не до любви. Пришлось смягчить ответ.
— Сейчас, раздам указания и приду.
— М-р-р-р. — Её пальцы расслабились в моих, ещё один поцелуй в плечо и она отодвинулась. — Так я жду?
— Угу. — Мои мысли уже были заняты другим.
3
— Петля, надо увидеться.
— Когда? Где? — Он совсем не удивился моему раннему звонку, узнаю старого боевого товарища – всегда готов с бала в бой.
Я оглянулся – дверь в комнату закрыта.
— Через двадцать минут. Нет…
— Через полтора, нет...
Я вспомнил о мягком, податливом теле Инги, о пальцах скользящих по моему животу. Дабы не плодить излишних подозрений, придётся уделить Инге полчаса. Ещё и кое-что сделать надо до встречи, и, как я сказал Инге, выдать указания заму, раз уж меня неделю в городе не будет. Успею я всё за это время? Могу и не успеть.
— Давай через два. Кафе «Бармалей». Сможешь?
— Да.
Вот за что люблю сослуживца, так это за лаконичность.
— Проблемы?
— Не без этого.
— «Плётку»[1] брать?
— Петя, я в кафе предложил встретиться, а не в лесу.
— Я пошутил.
Я хмыкнул, поняв, насколько напряжён, если шутки не понял, хотя знал друга как облупленного.
— Ладно, до встречи.
— Угу.
Товарищ отключился, и я опять ткнулся лбом в стекло. Память, она такая – то спит годами, то ненароком разбуженная несётся вскачь, да так что не остановишь.
4
Он стоял, уткнувшись горячим лбом в холодное окно дачного домика. За спиной уже не стонал – слабо хрипел раненый, почти мёртвый, Слон. В спрятанном за сарай неприметном сером уазике на заднем сиденье лежал уже не почти, а совсем мёртвый Кит. Невозможно быть живым с дыркой в башке.
— Разгон, — услышал он сквозь бешеный пульс крови в ушах слабый голос подельника, — подойди.
Он обернулся. Слон, лежавший на низкой, изодранной кошачьими когтями кушетке, вяло манил его окровавленной рукой. Валерий приблизился на ватных ногах, присел на корточки перед булькавшим что-то невнятное сквозь окровавленные пузыри подельником.
— Что?
Слон надрывно сглотнул, сплюнул красным себе на грудь, и тихо, но уже внятно, сказал:
— Не жилец я.
— Не пи..ди. — Валера посильнее прижал к ране пропитанный кровью бинт. — Сейчас «лепилу»[2] привезу, будешь как новенький.
— Не гони, Разгон. С такими дырками не живут. — Слон опять сплюнул багровым.
Говорил он так тихо, что Валере пришлось наклониться к самым его губам.
Слон был, конечно, прав: с двумя дырками в животе, и одной в груди, чуть ниже правого соска, живым быть невозможно. Непонятно, как он дотянул до схрона, и сейчас в сознании, да ещё и говорит, пускай еле слышно и неразборчиво.
— Сдали… нас… — Пробулькал Слон.
— Да, не, ты чё, Слоник. Это просто осечка, двенадцать заходов как по маслу – без жертв, без стрельбы. Просто удача, сука, отвернулась.
Вместе со словами из Слона уходила кровь, а из глаз – жизнь.
— Машину… сожги… и…
Валерий посмотрел в стекленеющие глаза подельника, прошептал обречённо:
— Какая Людка, Слоник, я, б..ть, даже не знаю, кто это.
Он посмотрел на свои дрожащие пальцы, сжал в кулак, пытаясь унять дрожь. Прав был Слон. Сдал их кто-то, по-любому. «Косачей»[3] было не трое, как положено, а в два раза больше, и «горбачи»[4] прилетели за пять минут, вместо положенных пятнадцати. А взамен полуляма зелени, была всего четверть родных деревянных, мелкими купюрами, чтобы мешки больше казались. Хорошо, хоть столько было, а не бумага резанная.
Непонятно, как он, Валера, ни одной дырки не получил, и как их на месте не положили. Хоть это как раз понятно. Из-за Тюхи план пришлось поменять: вместо слезогонки и дымовухи, которую они обычно использовали, в «броню»[5] закатили пару свето-шумовых гранат. А там вся бригада в «хоботах»[6]: сюрприз для них – налётчиков. Чудом от погони ушли, даже машину сменить не успели, так и улепётывали на основной. Спасибо Слону, водиле от Бога – хоть и раненый, но оторваться смог. Но это хорошо, что не сменили, будет, на чём уходить из города.
Валера вновь подошёл к окну. Надо валить. Слон хоть и увёл их от мусоров, но через час, может два, на эту лёжку выйдут, значит надо заметать следы. И сваливать. Машину он сжигать не станет – на пожар вся округа сбежится – обольёт внутри всё растворителем. Одежду, ту, что сейчас на нём: «горку» цвета чёрный питон, маску и шапку, он сожжёт. Надо только тело Кита в дом перетащить, переодеться и валить. Валить, завязать с налётами и со всей этой криминальной жизнью.
Завязывать он и так собирался, а тут такой шанс – все подельники мертвы, через них на него не выйти, кроме Тюхи, но его к этому делу не притянуть – третий день в больничке со сломанной ногой. Того, что они сегодня взяли и его доли от прошлых налётов хватит надолго, на эти деньги можно начать новую жизнь, и не только в России. О том, кто их подставил, он после подумает, как страсти улягутся. Отлежится годик-другой и вернётся.
Паспорт левый у него был, как и план по превращению оного в настоящий. Пускай не слишком продуманный, но кто не рискует, тот не пьёт портвейн «три семёрки», как говаривал дед.
5
Забыл я тогда о Тюхе, а, как оказалось, зря, очень зря. Надо было прояснить с ним всё до конца, глядишь, этого геморроя на мою голову и не было бы.
— Здорово.
Дёрнувшись от неожиданности – очень уж тихо подошёл к столику Петля, я пожал протянутую руку старого боевого товарища и кивнул на свободный стул.
— Падай.
Пётр присел, аккуратно поддёрнул идеально отглаженные брюки и, отодвинув от себя заказанную ему чашку кофе, коротко бросил:
— Излагай.
Ну, я и изложил суть дела, без особых, правда, подробностей.
Петля это заметил, но не стал углубляться в детали, просто спросил.
— С тобой съездить?
— Нет. Это мои грехи, я сам их оплачу. Тут в другом вопрос.
Я замолчал. Пётр ждал, не торопил.
— Домик мой, за заимкой, помнишь?
Петля кивнул.
— Вот. — Я выложил на столик ключи от машины, паспорт, мобильник, снял и положил рядом смарт часы. — Машину отгони туда и проследи, чтобы телефон всегда включён был и поиск по нему шёл. Да любая активность подойдёт – как будто я там нахожусь.
— А тёлочка твоя не заявится тебя проведать?
— Ну, во-первых, не тёлочка, а… — я вздохнул, — почти невеста, во-вторых, не заявится, знает: если я лично проект взял, то беспокоить меня не надо.
— Лады. Есть у меня спец, оформим. А вот часики твои… — Пётр повертел в руках мои дорогущие, дико функциональные и суперумные часы, подкинул и, подмигнув мне, быстро хрястнул ими об угол стола. — Сломались. Незадача, брат. Отвезу в сервис. А то, сам понимаешь – биопараметры и прочее. Помнишь, как прапор наш, Алексей Иваныч Кац, говаривал?
Я усмехнулся:
— Всегда должен быть запасной план, а лучше…
— Два, ибо гладко было на бумаге, а на деле – там овраги. — Закончил за меня Петля. — Это всё?
— Нет. Присматривай тут за Ингой и кидай ей время от времени SMSки с моего телефона.
— Добро. Теперь всё?
— Нет. Сможешь в течение получаса вот это достать? — Я кинул на стол сложенный вчетверо листок. — У меня самолёт через полтора часа.
Пётр развернул листок. Хмыкнул иронично.
— В бродячий цирк, что ли записаться хочешь, или в выездной драмтеатр?
— Не совсем, но сам знаешь – всегда должен быть запасной план…
— Достану. — Петля вынул телефон и начал быстро набирать сообщение. Закончив писать SMS, посмотрел на часы. — Жди тут, через тридцать минут подвезут твой заказ.
Он встал, рассовал моё добро по карманам и протянул руку.
— Жарко станет, маякни, подтянусь.
Я кивнул, пожав протянутую ладонь, зная, что звонить не буду. Пётр своё отвоевал, хватит.
6
Рыжую я увидел сразу как вошёл в терминал. Изменилась она, конечно, изрядно, но не так сильно, чтобы не признать. Вместо золотисто-медных лохм, торчащих во все стороны – гладкое каре на тон темнее, обрамляющее усталое лицо словно старинный шлем, и идеально подобранный макияж – вместо броского боевого раскраса. Да одета – не как панкушка-оторва, а как средней руки бизнес-леди – одновременно строго и элегантно.
А вот меня она не увидела, точнее, увидела, но не узнала. Хоть, проходя мимо, я задел её плечом. Скользнула по мне равнодушным взглядом покрасневших глаз, скривилась презрительно на моё – небрежно брошенное – «пардон», и вновь жадно уставилась на вход со взлётной полосы. Меня это не удивило. Пристально смотревший на меня из мутного зеркала в не слишком чистом номере дешёвой гостиницы затрапезный мужик в немодном прикиде, с неопрятной клокастой бородой и роговых очках-хамелеонах, быть мной никак не мог. Однако был, но через десять минут быть им перестанет.
Я сбросил свой нелепый наряд прямо на застланную клетчатым покрывалом койку. Парик, бороду и очки, вместе с паспортом, тщательно упаковал в пакет, поставив мысленную памятку уничтожить их как можно быстрее. Эта личность свой акт доиграла, пора за кулисы – на смену ей спешит другая.
Переодевшись, я зашёл в сеть. В поисковике набрал настоящее имя Тюхи – Александр Николаевич Тюхтяев. И почти сразу нашёл его в одной из социальных сетей. Ну надо же, мне несказанно повезло, профиль оказался открытым. Увеличил последнее фото. Сверился с париками и бородами из своего актёрского набора, привезённого смешливой девчонкой по просьбе Петли.
Выбрал наиболее похожую, короткую, каштаново-рыжеватую бороду, слегка отличающуюся по цвету от оригинала, и парик стиля «Боб». Этот был прямо точь-в-точь как стрижка у Тюхи на фотографии.
Умывшись и тщательно протерев лицо, я принялся гримироваться.
С пристраиванием бороды и волос я возился чуть ли не час, то одно сидело криво, то другое косо. Совсем подзабыл искусство грима, давно не практиковал за ненадобностью, но справился и пристроил таки весь этот маскарад так, чтобы он не вызывал подозрения в ненатуральности. Завершая образ, вставил тёмно-карие линзы и нацепил на нос овальные очки в тонкой металлической оправе. Очёчки – не сказать, чтобы прямо точь-в-точь, но для моего дела – сойдут.
Критически оглядев себя в зеркале, я остался доволен. Ну вот, на сцене областного драмтеатра новый герой. Совершенно не похожий ни на Валерия Разгонова по кличке Разгон, ни на Станислава Иванова, кличек не имеющего. Ни на – как там бишь звали прибывшего в город неопрятного бородатого мужика в немодном прикиде? – а, впрочем не важно, можно считать – он отбыл в мир иной. Зато очень похожий, если не присматриваться, на другого персонажа из раскручивающейся в реальном времени пьесы. Который также сойдёт со сцены, как только отыграет отведённую ему роль. Заметать следы, так заметать, чтобы ни одна ищейка след взять не смогла.
Одно плохо, документов для нового персонажа у меня не было. Можно было бы напрячь Петлю, но, боюсь, даже ему, при всех его обширных связях и определённом могуществе, за столь короткое время сделать достоверную липу не удалось бы. Ничего, как-нибудь решим данную проблему. Например, семейка моя их сварганит в лучшем виде, как компенсацию за беспокойство и решение их проблем. Их или моих? Вот в чём вопрос.
Я набрал ресепшен.
— Алло, из номера 27 звоню. Я спать ложусь, прошу не беспокоить. Уборка и всё такое не требуется. И завтра тоже. Что понадобится, сам наберу. О’кей?
В ответ мне буркнули:
Хорошо
Я повесил трубку, собрал барахло в сумку, и, повесив на дверь номера табличку «Не беспокоить», ушёл.
7
— Кто?
Голос, раздавшийся из-за массивной стальной двери, я не узнал. Но рассудил, раз голос мужской – это либо батя, но его баса бы ни с каким другим не перепутал, либо брательник младший. Или, как вариант, двоюродный брат, он как раз присоединился к нашей весёлой семейке, перед тем, как я навострил лыжи из города.
— Открывай, родственник приехал.
— Кто? Какой, на хер, родственник?
— Егор? — Наугад назвал я имя младшенького.
— Ну.
— Х.ем палки гну. Это Валера.
— Б..ть. Ёп твою мать! — За дверью что-то грохнуло, залязгала и бешено задёргалась дверная ручка. — Валера, я щас, ты погодь, только не уходи. Да, ёп твою, батя, на все б..ть запоры, какого хера, сейчас, сейчас. Тут, б..ть, заело.
Ну да, узнаю отца, он всегда требовал запирать дверь на все замки, запоры и цепочки и страшно ругался, если кто-то этого не делал.
Снова скрежет отпираемых замков, лязг отодвигаемой щеколды, бряканье дверной цепочки и невнятная ругань.
Наконец дверь распахнулась.
Брата младшего, встреть его на улице – не узнал бы. Сколько ему было, когда я лыжи навострил? Лет двенадцать, кажется. Был он тогда тощим заморышем с патлами до плеч и кривыми зубами.
А теперь: здоровый бугай на пол головы выше меня, бритый наголо, но с бородой, пиратскими серьгами в ухе и белоснежной ровной улыбкой. Братишка протянул ко мне руки, словно желая обнять, но замер, всматриваясь в моё лицо.
— Да не ссы, Егор. Я это, я. Это всё, — я помахал рукой перед лицом, — маскарад. Рыжая из аэропорта вернулась?
— Нет. Там тебя ждёт.
Он посторонился, пропуская меня внутрь.
— Звони тогда, пусть сюда едет. Только скажи, чтобы не неслась как бешеная. Я тут и никуда не денусь.
Я переступил порог и, осмотревшись, констатировал – квартира изменилась, в отличие от дома – тёмно-серой громадины сталинского ампира. Прежде чем пересечь порог родного дома, я несколько раз обошёл его. Потом с полчаса наблюдал за подъездом и близлежащей территорией, пытаясь обнаружить слежку. И только убедившись, что за домом никто не наблюдает, поднялся к квартире, и не к основному входу, а к запасному расположенному через подъезд.
Исчезли обои в цветочек, зеркало в бронзовой раме и выгнутые бра на стенах. Всё стало светлое, в стиле лофт: псевдокирпич на стенах, натяжной потолок со спотами, и плитка под деревянные некрашеные доски, вместо линолеума.
Глянул на дверь моей комнаты, хотел было пойти к ней, но сзади кашлянули, и я всё понял.
— Что? — Я оглянулся на смущённо отводящего глаза брата. — Моя комната – уже не моя?
Егор пожал плечами.
— Когда мы поняли, что ты не вернёшься, Сонька её Лизке отдала.
— Ясно. Вещи хоть мои не выкинули?
— В гардероб отволокли. Не все, правда.
— Гардероб – это где? Я что-то не помню, чтобы в нашей квартире было такое место.
— Пойдем, покажу. — Братишка тяжело вздохнул. — Только тапки натяни. Сонька не разрешает в ботинках по квартире шляться. И куртку давай повешу, она…
— Не любит, когда в уличной одежде по квартире шарятся. — Закончил я за него. — Ну, кто бы сомневался.
продолжение следует...
[1] Плётка – пистолет (жаргон).
[2] Лепила – врач (жаргон).
[3] Косач – инкассатор (жаргон).
[4] Горбач – сотрудник ГБР (группы быстрого реагирования) (жаргон).
[5] Броня – бронированная машина инкассаторов (жаргон).
Дима, сколько себя помнил, всегда находился здесь: в этом сером здании психиатрической больницы, в этой палате с окнами, местами перечеркнутыми искривлённой решеткой. И в этой палате всегда менялись соседи. Они приходили и уходили, словно кадры старого фильма, и Дима их не запоминал. В его памяти даже их лица были смазанными, словно кисточками на свежей краске. Зачем запоминать людей, если они завтра исчезнут? Дима старался к ним не привыкать, потому что верил, что в конце концов он останется здесь один.
Дима, обыкновенно, забирался с ногами на подоконник и долго, со скукой, смотрел на улицу. Ему невыносимо хотелось наружу, туда, где ходят мрачные люди, которым разрешено ходить по больничному двору. Невероятная свобода! И асфальтовые дорожки манили своей змеиной линией – они уходили за угол здания, за которым, казалось, начинался дивный неизведанный мир. Но самому Диме, в отличие от других пациентов, не разрешали выходить во двор – они боялись, что он снова попробует убежать туда, за треклятый угол. Жадные сволочи! Санитары не понимают каково это: жить, обуреваемым мучительным любопытством. И тетя Глаша, дежурный врач, не понимает: она воспринимает живущих тут людей, как сырье для работы: этого положить сюда, этого перевести туда, выписать, записать… Скука.
- Наркоманы чертовы. – Мимо двери в палату проплыла тетя Глаша. В ее голосе не было злобы. Может быть, она по-своему жалела местных жителей, но жалость эта давалась ей только вместе с хронической усталостью. Неудивительно, ведь когда всех и вся жалеешь, то сам изнашиваешься. И мягкое сердце истлеет раньше каменного. И тетя Глаша, которой бы пирожки жарить да кур кормить, смотрит на пациентов и не замечает, как жалость в ней превращается в обиду: что вот так почти все сострадание она потратила на этих психов, а они требуют и требуют еще, пока не кончится тетя Глаша. И никто не оценит ее жертву.
Вот так и проходили дни за днями. Дима постепенно взрослел, его сальные волосы постепенно сошлись на затылке в конский хвост, за который его прозвали Дунканом, а тело, кормленное постной больничной едой, дрябло и наливалось рыхлым жиром. Но раз за разом он, неловко поднимая ноги, взбирался на подоконник, сдирая облупившиеся кусочки краски, и жадно, сквозь стекло, изучал двор. Когда-нибудь он окажется снаружи, и тогда, и тогда…
Дима вспомнил тот момент, когда он в последний раз был по ту сторону окна. Странный был день. Сегодня мама никак не просыпалась, хотя солнечный свет сквозь занавески падал ей прямо на веки. И вчера не просыпалась. Ее рот с пересохшими и истонченными губами приоткрылся, и мальчику чудилось, что она будто чему-то удивлялась, и это удивление никак не сходило с ее лица. От этого было скучно и невыносимо одиноко.
- Мам!
А пальцы у нее холодные. И не ест. Только спит. Дима вчера на ночь укрыл ее двумя одеялами – пусть согреется, а сам сел на стул напротив ее кровати, задумчиво подперев голову обеими руками. Так и сидел до полуночи, а потом тихо улегся в ногах у матери и уснул, поджав ноги к животу. Так, спящего его и нашли обеспокоенные соседи.
Потом события завертелись, как стекляшки в калейдоскопе: Диму привезли в интернат, где ему совсем не понравилось, и он сбежал - его нашли около своего запертого дома, опять интернат, и так продолжалось до тех пор, пока Дима не спрыгнул со второго этажа, в тщетной попытке сбежать. После этого случая его отвезли в другое учреждение – психиатрическую лечебницу, где посадили на застеленную кровать около окна и строго-настрого запретили выходить за пределы больницы.
И так он оказался здесь, в этом здании, в этой палате, на этом подоконнике, в мучительно долгом ожидании того, что ему, наконец, разрешат уйти из этого странного места, где порой даже врачи не сильно отличались от пациентов.
- Тетешкин, принимай гостей! – В палату вошла тетя Глаша. Стоптанные балетки, надетые на ее массивные ступни, под опухшими голенями были крошечными, а тетя Глаша, казалось, сейчас рухнет. Димка – Дункан даже зажмурился, ожидая этого. Но она так и не свалилась, а, напротив, завела за собой мужчину, властно схватившись за его худые предплечья. Тот смущенно хмыкнул, освобождаясь от цепкого хвата, и нерешительно протянул руку Диме:
- Володя.
- Дима… - Впервые он обратил внимание на своего нового знакомого. Он оказался невысокого роста и к тому же заядлым курильщиком, если судить по желтому пальцу на протянутой руке, а его грязно-синей расцветки глаза внимательно изучали испуганный взгляд маленького человека, сидящего на подоконнике. Дима осторожно дотронулся до горячей ладони, а вошедший второй рукой пригладил свои редеющие светлые волосы и, усмехнувшись, произнес:
- Наливай…
- Я вам дам «наливай»! – Из-за его спины показалось нахмуренное лицо тети Глаши, и женщина многозначительно подняла лоснящийся кулак. Диме даже показалось, что он слышит скрип кожи трущихся друг об друга пальцев, и боязливо поежился. А она, как пароход, качая массивными бедрами, удалилась в коридор, расталкивая недовольных медсестер.
Тетешкин сполз с подоконника на кровать и, скрестив ноги по-турецки, осторожно спросил:
- А вы сюда как?
- Да жену завалил, вот как. – Буднично ответил Владимир. Его губы разошлись, и Димка заметил, что нескольких зубов спереди не хватает.
- К-как?
- А вот так! - Махнул рукой тот. – Сижу я, чай пью, а жена моя рядом ходит. И зудит, и зудит, курва такая, а я телек смотрю, и ничего не слышно из-за бубнежа этого! Ну, я и того - чашкой в нее кинул...
- И что же, чашкой ее?
- Нет. Чашка-то в аккурат возле уха ее пролетела, да об стену – хлобысь!.. Жалко чашку-то, удобная была… А жена-то, бабенка у меня вспыльчивая… Была… Подбежала ко мне и по морде – хрясь! А я как-то зверею, когда мне по морде дают, и тут под рукой нож лежит, как назло, я им сыр резал... Я за нож схватился и к шее ей. Напугать хотел, а тут вон как вышло… Артерию что ли ей повредил. Кровища фонтаном! Все вокруг забрызгала. Заляпала дорогой пододеяльник... Эх!
Димка промолчал, стараясь не смотреть на собеседника. А потом робко ответил:
- Я почему-то думал, что уби… Таких, как вы, - он кивнул на Владимира заискивающе, - не отправляют в общие палаты. Кажется, на верхних этажах есть отдельные палаты… Ну, да ладно. Так, наверное, надо… Так-то добро пожаловать. – Он застенчиво усмехнулся.
- А свалить отсюда как-то можно? – Владимир прикрыл глаза, будто пряча их от солнца.
- Не знаю, ни разу не сбегал. – Дункан пожал плечами.
- А что так?
- Доктор боится, что я превращусь в птицу и улечу отсюда. А у них отчеты, там каждый пациент под галочкой. В конце концов, на каждого пациента ежедневно выделяется каша, а если кто-то сбежит, то лишняя порция останется – тоже нарушение режима…
- Как это – в птицу? – Владимир достал из кармана рубашки смятую пачку сигарет, недоверчиво глядя на Дункана. – Я, конечно, всяких видел, но таких…
- Натурально! – Дима отчего-то вдохновился. – Руки превращаются в крылья, ноги в лапки, а верхняя губа вот так вытягивается, - он пальцами вытянул воображаемую линию, - И превращается в клюв. И я могу взлететь и улететь далеко. Может быть, даже куда-нибудь на юг. А здесь мне не нравится – тут холодно. И люди всегда чем-то недовольны.
- Люди – это да…. – Владимир откинулся на подушку, снова закрывая глаза. Во рту у него трепыхалась незажженная сигарета. – А ты действительно… того…
Пару мгновений они молча сидели на своих кроватях. Где-то в коридоре шумела тетя Глаша, заводя очередного пациента психиатрической лечебницы. За окном едва слышно, где-то вдалеке, трещала сорока. Они всегда будто чем-то возмущаются, сорочье племя.
- А ты меня не зарежешь ночью? – Осторожно спросил Дима.
- Ммм? – Владимир приоткрыл один глаз. – Тебя? Не, тебя не зарежу. Ты вроде нормальный, хоть и псих. И я нормальный. Просто так сложилось… Так сложилось… А баба моя – дура… Да и не убивал я ее. Так, пошутил, чтобы тебя напугать. Просто ножом кожу ей расцарапал…
- Хорошо. Не надо меня резать все равно. Я боюсь, даже когда в шутку.
И Тетешкин снова взобрался обратно на подоконник. На нем было спокойнее и, как будто, ближе к углу, за которым была другая жизнь. Он ногтем поскреб засохшую краску на стекле и вздохнул: когда уже выпустят? А то жизнь там, за углом, вдруг кончится, а Дима ее так и не увидит. И все что он будет знать: эта палата, эта тетя Глаша, и нервное дыхание странных пациентов, которых все время подселяют сюда…
Вот так всегда: иные играют в любовь, живут вместе, строят планы, слушают очаровательные глупости из милых женских ротиков, и вдруг настает момент, когда очаровательные глупости превращаются в раздражающий бред, и хочется запустить чашку в лицо; кричать, брызгая слюной, и рвать плоть, пропахшую обыденностью. И нет более ненавистного человека, с кем провел последние двадцать лет.
- Слушай, а как тут вообще все устроено? – Владимир исподлобья оглядел залитую солнцем палату. Его челюсти двигались, словно механизм, бесполезно пережевывая фильтр сигареты.
- Нуу… Тут главная у нас тетя Глаша. Ее надо слушать, - Дима передернул плечами, - а то если будешь ерундой страдать – тебя переведут на седьмой этаж. А там, говорят, привязывают к кровати и колют что-то такое, потом неделю слюни пускаешь. А так – ничего. Жить можно.
- И что, зверствует?
- Да как… Жить можно.
Владимир еще какое-то время пожевал пустым ртом и, наконец, вынес свой вердикт.
- Мерзкая баба.
- Кто? – Удивился Дима.
- Глаша твоя. – Тот покосился на Диму. – Я бы ей… Взял бы гвоздь и под челюсть ей гвоздем бы. Не убил бы, а так – попугал бы.
- Да не, не надо. Она же живой человек. Как можно живого гвоздем тыкать? Это же больно.
- А я что не живой что ли? Не должно быть мерзости в нашем мире, а я вот и борюсь. Глаша твоя мерзкая, баба моя такой же была. Все люди разной степени мерзости. А я стараюсь, чтобы мерзости в людях меньше было. Вот убил бы я одну мерзавку, а другие посмотрят и поостерегутся... И, глядишь, люди-то выгонят из себя эту мерзость…
- А я? Я тоже мерзкий?
- Дурак ты. – Владимир отвернулся к окну и достал взамен изжеванной новую сигарету. – Думал ты меня поймешь, а ты такой же, как она, Глаша твоя.
- Знаешь, у нее дочь квартиру отобрала. – Дима достал из кармана кусочек хлеба и откусил его. – Теперь тетя Глаша временно живет в ординаторской, пока суд, да дело.
- А что так?
- Не знаю. Может, тетя Глаша не умела любить свою дочь, вот она и вспомнила все свои обиды. Кажется, дочери не квартира нужна, а нужно было сделать побольнее своей маме, мол, вот тебе, мама, мои мышкины слезы…
- Ты-то откуда знаешь? – Владимир недоверчиво посмотрел на Дункана.
- Я слышал. Она по телефону говорила с дочерью, а я как раз рядом сидел, ждал другого доктора, а она меня и не заметила. Говорит, говорит и хмурится, а у самой глаза красные. Сейчас заплачет, но и не хочет показаться слабой перед дочкой. А дочь кричит на нее, я аж услышал, хоть и не совсем рядом сидел. Вздохнуть боялся. Дочь кричит, припоминает тете Глаше все, а та молчит. Молчит, молчит, а потом резко повесила трубку, и тихо так, в сторону, прощения попросила у нее, у дочери-то. В трубку постеснялась что ли сказать…Только кажется, что она не у дочери прощения просила, а у самой себя, что не смогла вырастить ребенка, который бы любил ее… Вытерла глаза и вышла из ординаторской. А я как сидел, так и остался там, за шторкой, боялся еще час пошевелиться.
- Вот поэтому ты и мерзкий. – Владимир прочистил горло. - Вот Глаша показалась тебе настоящей и слабой, а ты рядом оказался и почувствовал свою власть над ней, будто силу набрал от ее слабости. Мерзкий ты. Может, я и передумаю, и ты первый получишь вилкой в шею. На фоне чужих слабостей легко казаться сильным, да?
- В больнице не дают вилок. - Тетешкин глубоко вздохнул. Затем осторожно встал и, не выпуская хлеба из рук, лег на свою кровать и отвернулся к стене.
Ночью Дима внезапно проснулся и бесцельно смотрел в потолок. Из ординаторской доносился храп тети Глаши. Удивительно, как можно так храпеть и не просыпаться от звуков собственного храпа? В ее горле клокотал не меньше, чем вулкан: он булькал и, казалось, что дежурный врач сейчас захлебнется в собственных выделениях. Но проходило мгновение, и воздух с шумом проникал в ее легкие, а цикл начинался заново. Она крепко спала. Да и не было смысла бодрствовать - больные в этом корпусе в основной массе были тихими людьми, даже двери в палату не закрывались.
Дима осторожно встал, надел на босые ноги тапочки, и, стараясь не разбудить своего соседа, вышел в коридор. Холодно, от этого неуютно. Казалось, дневной шум и коридор были неотъемлемо связаны друг с другом, а сейчас эти стены были сиротливо пустыми.
Даже пост медсестры, около которого обычно днем было не протолкнуться, ночью пугал своей необитаемостью. Дункан подошел к нему и всеми десятью пальцами погладил прохладную поверхность столешницы. Его взгляд зацепился за небрежно оставленную ручку. Наверное, медсестра заполняла свои бумаги и бросила ее тут же. Непорядок. А вдруг ручку возьмет кто-то из пациентов, и что тогда? Разрисует что-нибудь в палате, измажет всё в пасте… Беда, беда… Дима взял ручку и положил ее в карман. Завтра он торжественно отдаст эту ручку тете Глаше, и, может быть, она раздобрится и позволит ему разгрузить машину с привезенной едой, вопреки правилам? Может быть. В сердце самой суровой женщины всегда есть уголок для тепла, так вроде говорили в старом итальянском фильме?
В конце коридора, около входа в столовую, виднелась белая дверь. Она всегда закрывалась на ключ, а сам ключ бережно хранился в нагрудном кармане халата тети Глаши. Там, за дверью, начинался открытый мир, который мог бы подарить Диме крылья, но дежурный психиатр всегда ревностно следила за тем, чтобы эта дверь открывалась только в назначенное время. Вот если бы заполучить этот ключ! Он бы гулял по двору ночью, и никому бы не сказал об этом, даже Владимиру.
И теперь тревога, которую он раньше умел усмирять, снова теребила его беспокойное сердце, и, казалось, от этого воздух стал тяжелее, а тело надулось и стало огромным. Только закроешь глаза, и руки, сложенные на груди, чувствуются как чугунные балки, и еще чуть-чуть и задавят самого Димку.
И вместо того, чтобы вернуться в палату, он все же подошел к самой двери, и беспокойно потянул носом. Из проема в столовую не пахло едой. Оттуда тянуло старой тряпкой, которой протирали затертую поверхность столов. От этого запаха у Дима всегда подкатывал ком к горлу. Рядом со входом в столовую была дверь наружу. Он прислонил горячий лоб к дверному пластику выхода, а нос прижал к тонкой щели между дверью и стеной, чувствуя, как оттуда потихоньку тянет ночным морозом. Когда вслушиваешься в тишину, то секунды замедляют свой ход. И тут Тетешкин почувствовал, что с той стороны тоже кто-то прижался к двери и прислушивается к немногочисленным звукам психиатрической больницы. Может это вышел доктор из соседнего корпуса? Или случайный посетитель больничного двора? Хотя нет, на въезде на территорию больницы стоит охранник и просто так не пустит никого в ночное время, если только не экстренный случай. Может быть это какая-нибудь пациентка из соседнего женского корпуса лечебницы? Дункан иногда видел их в окно, когда те выходили покурить, кутаясь в свои халаты. Они взъерошены и неухожены; стоят, будто воробьи на ветру – низко наклонив голову. Изредка они затягивались вонючим дымом и безразлично смотрели на Диму сквозь стекло, а Дима смущался и исчезал в коридоре, будто проходил мимо невзначай. А сейчас Дункану стало ужасно любопытно: вот бы открыть дверь и глянуть на ночного гостя. Но вот ключ, ключ…
- Ты какого черта тут шаришься? – За спиной у Димки послышался свистящий шепот тети Глаши. Он вздрогнул и повернулся к ней. От неожиданности он не смог вытянуть из себя ни слова, и просто стоял, вытаращив глаза.
- Я тебя спрашиваю, придурок, ты почему не в палате?! - Голос психиатра стал приобретать угрожающие тона.
- Тетя Глаша, там кто-то стоит за дверью, откройте, пожалуйста, я одним глазом посмотрю! – Вдруг сбивчиво и горячо заговорил Дима. – Ей-богу, я слышал, там кто-то стоит!
- Оглашенный что ли? – Опешила та. – Живо в палату!
- Нет! – Неожиданно для себя ответил Тетешкин, и сам неимоверно удивился своей храбрости. – Я гляну кто там, а потом пойду в палату, обещаю…
- Ты у меня на седьмой этаж сейчас отправишься, к буйным! Я кому сказала: бегом в палату! – И она больно схватила его за левую руку и силком потащила назад. А Дима вдруг сделал то, чего никогда не делал: он стал сопротивляться. Так они и стояли в молчаливом противостоянии: тетя Глаша, с раскрасневшимся лицом, упорно тянущую руку Димы, и сам Дима, не перестающий удивленно таращиться на нее и тянущий свою руку, стараясь отцепить стальную хватку этой женщины.
- Тетешкин, ты же завтра встрянешь у меня! – Тетя Глаша, наконец, нарушила молчание сдавленным шепотом.
А Дима, как затравленная жертва, тщетно пытаясь освободится, нащупал в кармане ручку, найденную несколько минут назад, судорожно схватился за нее и замахнулся, будто ножом. Его плечевой сустав глухо хрустнул, а Дима подумал, что сейчас она испугается, и отпустит руку. А она изумлённо лишь вскинула свои глаза навыкате и негромко вскрикнула:
- Ты что удумал, придурошный, - но так и не отпустила его из своих рук.
И тогда Дима – Дункан, сам не осознавая происходящего, широко взмахнул свободной рукой и всадил пластиковую острие прямо в потную шею тети Глаши. Корпус ручки моментально треснул, и ручка разлетелась по коридору, оставив свои обломок внутри женщины. Она издала короткий звук и осела на пол, держась за рану. Сквозь пальцы начала сочится ярко-красная кровь, заливая белый, с желтоватым оттенком, халат.
- Я только посмотрю, я посмотрю и отдам… - Торопливо зашептал Дима, наклоняясь к упавшей женщине. Его пальцы, измазанные то ли пастой, то ли кровью, нащупали небольшой ключ в нагрудном кармане, и Дункан суетливо выхватил его и в два шага оказался у двери. Поворот ключа, замок отозвался звонким щелчком, и, наконец, дверь распахнулась, а маленький человечек, судорожно вздохнув, вышел наружу, босыми ногами ощущая каким жгучим может быть снег…
- Скотина… - Прохрипела тетя Глаша. Она, неловко встала и, пошатываясь, вышла следом. Там, где-то в темноте, должен был быть сторож. Лишь бы хватило сил крикнуть. Она почти вывалилась наружу и чуть не столкнулась лицом со сбежавшим пациентом. Он стоял под густо падающим снегом, подняв лицо к небу и глубоко и спокойно дышал, закрыв глаза. Тетя Глаша протянула к нему одну руку, второй все еще держась за раненую шею, пытаясь машинально схватиться за Диму, но не успела, а вместо этого сдавлено охнула и осела на грязную мешанину снега и грязи.
Дима повернул к ней лицо, и на тетю Глашу уставились абсолютно круглые глаза, окаймленные желтой радужкой. Дункан моргнул ложным веком и растерянно улыбнулся. Его тонкие губы разъехались тонкой линией, и дежурный врач с ужасом увидела, как они неестественно вытягиваются вперед, а крохотный нос вдруг растворился в верхней губе.
- Дима… - Она рефлекторно попыталась отползти, но толстые ноги лишь взмешивали няшу на земле. А маленький человечек повернулся к ней, и раскинул руки, словно в полете. Было в этом что-то необъяснимое, тревожное и торжественное. Ветер качнул уличный фонарь, и тень человека – птицы заметалась, словно черное пламя. Язык не слушался Диму, но он, ужасно коверкая слова, произнес:
- Посмотри на меня, тетя Глаша, теперь я – настоящий. Посмотри на меня, посмотри на меня! Я же говорил всем раньше, что могу стать птицей и улететь из этого места! А ты не верила мне, ты говорила, что я псих! Так что? Кто теперь псих, а, тетя Глаша? – Глотку запершило, и Дима закашлялся, выплевывая розовые капельки слюны. - К черту ваши таблетки, к черту вашу невкусную кашу на завтрак, обед и ужин! Я теперь белая большая птица, тетя Глаш! Я…
Боль пронзила его конечности, словно электричеством. Пальцы его вытянулись с хрустом и стали похожи на скелет крыла летучей мыши, который вскоре оброс черно-белыми перьями. С хлюпающим звуком его колени вывернулись наизнанку, и Дима стал ниже ростом. Он хищно и оценивающе посмотрел на тетю Глашу и громко и отчетливо сказал:
-Т-р-р-р-р, тетя Глаша… - Совсем как трещотка. Его глаза, будто сделанные из пластилина, совсем съехали вбок, и Дима потряс головой. – Т-р-р-р, чау, чау… Я теперь большая белая птица!
В голове у тети Глаши, по затылку и вниз, вдруг заструилось что-то, по ощущениям очень похожее на душ из ледяной крошки, а мир стал обрастать противным свистом. Лампа уличного фонаря стала тускнеть, и, спустя мгновение, потухла окончательно. Тело стало большим и липким, отчего дежурный врач-психиатр оцепенела, все так же держась за шею. Звук в голове нарастал, и, когда голова готова была взорваться, внутри у тети Глаши внезапно стало тихо и спокойно. Ни мыслей, ни страха. Только тишина и чернота. Нет больше ни Димы, ни качающегося фонаря, ни снега, ни грязи…
- Тр-р-р-р, чау, чау. – Сказал Дима и, сделав несколько шагов на вывернутых ногах, взлетел. Воздух стал тягучим, как патока; он поднял Тетешкина вверх и понес вперед, вперед, за проклятый угол, за которым начинался новый мир. И долго еще в на больничных аллеях эхом металось «т-р-р-р, чау, чау» …
А в дверном проеме появился темный силуэт. Это был Владимир. С вечера он ждал темноты, чтобы наказать всю мерзость, живущую в Диме, напугать его, а может и Глашу напугал бы, но задремал на колючем больничном постельном белье и проспал наступление сумерек. Он изумленно жевал фильтр незажжённой сигареты, и смотрел на распластанную тетю Глашу. Его голова мерно качалась из стороны в сторону, а в зрачках набирала силу бескрайняя пустота. На пол упала алюминиевая ложка, ручка которой была неумело заточена об стену возле кровати, и ее коснулся снег, который все сильнее источал запах железа.
- Вот, сучок, улетел все-таки… - И Владимир сплюнул сигарету на лежащее тело дежурного врача. – Мерзавец.
И он зашел обратно, прикрыв дверь. На улице было холодно, а внутри Владимира стало еще холодней. Сегодня ночью он хотел начать очищать этот мир от мерзости людской, но не успел, и ему стало обидно, что вот так просто его обманули. Мир для него стал несправедливым местом.
А снег, словно хлопьями краски, замазывал этот город, над которым летал счастливый Дима – Дункан. Теперь он не маленький, всеми забытый и забитый человечек, а один из сорочьего племени. Он истерично закричал во все горло, и его крик, словно злорадный смех, разлетелся над городом.
Дима посмотрел на прощание на крышу психиатрической лечебницы и с удивлением отметил, какое это здание на самом деле маленькое. Не больше коробка спичек. Да и город маленький, будто палата, где жил Дима. И весь мир – маленький. Будто нарисованный на стекле в пустом коридоре. А над городом беспорядочно хлопала крыльями большая черно-белая птица, крича и смеясь во все горло.
Иногда ночью он заглядывает в окна других людей, так что приглядитесь, может, именно в ваши он смотрит прямо сейчас?
Мерль подгоняла постоянно отстававшего уродца: он округлился, потяжелел и часто спотыкался.
- Быстрее, брат, поторапливайся! - выкрикивала Мерль. - Фра Ковеш с темнотой ворота закроет, и до утра в общину не попасть. Хочешь заночевать при дороге?
Братец жалобно хныкал, пытался торопиться, но только ещё больше спотыкался, черпал дорожную пыль огромными, разбитыми в хлам башмаками.
Мерль подняла ветку и стала хлестать уродца, но всё напрасно: его ноги подкосились, он рухнул на утоптанную и ещё тёплую землю, откатился к канавке и свернулся клубком.
- Ну и валяйся здесь один, - сказала Мерль. - А я пойду.
Братец напутствовал её храпом.
Без обузы Мерль словно полетела по дороге, по левой стороне которой быстро закончился лес, по правой оборвались пастбища, зазолотились в закатном свете сады общины.
Мерль стала выглядеть по-другому: серые глаза посветлели до глупенькой голубизны, чёрные волосы подёрнулись рыжиной. Да ещё она развязала поясок, сняла башмаки, сгорбилась. Для пущей красоты поскребла землю ногтями, набрала под них грязи.
Заря выцвела, а из-за далёкого леса, что мрачно высился вдали, наползли сумерки. Мерль припустила бегом, звонко шлёпая по глинистой дороге босыми ступнями. Она знала, что один человек из общины сейчас наблюдает за ней в прорезь на створке ворот. И знала для чего - щёлкнуть затвором прямо у неё перед носом.
Так и случилось. Не успела она коснуться кончиками пальцев нагретого за день металла кованых ворот, как их заперли.
- Пустите пожалуйста, - громко заныла Мерль. - Ради Святых Отца-Матери... Одна я, боюсь разбойного люда и зверя. Помилосердствуйте!
- Не ври, ты сама из разбойной ватаги, - прозвучало из-за ворот. - Ступай, откуда пришла.
- Помилосердствуйте! - продолжила ныть Мерль, пока её не спросили:
- А чем расплатишься за то, что я нарушу распоряжение фра Ковеша?
- Ничего нет у меня, - захлюпала носом Мерль. - Сирота я. Родственники за работу не заплатили, сказали, что ела за десятерых. Дескать, грешно деньгами за помощь между родными рассчитываться. И сказали: ступай домой, в своё село, ищи там работу или мужа.
- Поди, тебя дядья на сеновале прижимали, - полюбопытствовал страж. - Неужто без мзды?
- А вдруг ты в тягости? - наигранно испугался страж. - У нас святая община безгрешных братьев, которые ждут пришествия Небесных Родителей. Брюхатых принять не можем!
- Нет! - завопила Мерль. - Три дня назад откровила, три дня чистая.
- Все вы так говорите, - разворчался страж. - А потом окажется, что в тягости. И Родительского Благословления не дождаться всему миру из-за вас, подлых грешниц. Или давай проверю?
- Проверь, добрый человек! - взмолилась Мерль.
- Иди в кусты, - велел страж. - Сначала покажется, что я тебя прижал, но это не так... Просто мне через твоё стыдное место сразу ясно станет, в тягости ты или нет.
- Хорошо! - счастливо крикнула Мерль, помчалась к кустам, торопливо расстёгивая и скидывая на бегу передник, корсаж, рубашку и юбки.
Молодой страж вышел из ворот, прикрыл их, с усмешкой отшвырнул сапогом нищенский передник, направился в заросли дикой вишни.
Когда стало по-настоящему темно, из кустов выбралась нагая Мерль. Медленно пошла к воротам, надевая одежду. Когда Мерль закрывала затвор, из кустов раздался шакалий лай. Мерль сморщилась и помахала ладошкой у носа - падали полно вокруг каждого селения. Все мрут так споро, что хоронить не успевают.
В одноэтажном каменном доме сияли открытые окна, из них тянуло сытным наваром, доносились звуки застольной беседы. Мерль зашлёпала к зданию по чисто выметенным плитам. На них остались ошмётки сухой глины.
Едва она открыла тяжелейшую дубовую дверь с металлическими накладками, в лицо ей пахнуло духом хорошей пирушки. У всех сидевших за столами братьев багровели лица, распаренные вином и жаром от огромного очага с гудевшим пламенем.
При виде Мерль разговоры в братской едальне стихли.
Одутловатый пожилой мужчина с двойными мешками кожи под выцветшими глазами сказал:
- Воздадим же должное Святым Отцу и Матери! Сегодня во время хвалитвы мне послышался голос: "Радуйся, фра Ковеш, заснёшь счастливым". Свидетельствую о чуде предвидения!"
Братья сложили ладони перед носами и загудели невпопад, видимо, эту их хвалитву.
- Подойди ко мне, дитя приблудившееся, - сказал фра, взял с блюда кусок мяса, обмакнул его в подливу и предложил Мерль: - Хочешь попробовать?
Мерль потянулась к куску грязной исцарапанной рукой.
- Э нет, девица... - протянул фра. - Так просто взять мясо из моих рук ты не можешь. Проявляй смирение, умерщвляй гордыню. Лезь под стол. Там и получишь награду, если заслужишь.
Мерль не нужно было повторять дважды.
Она скрылась под тяжёлой парчовой скатертью. Фра спустил под стол обе руки.
Через миг его нижняя челюсть задрожала, глазки закатились, а сам он затрясся. Из губ вырвался тонкий вой, и фра Ковеш лицом повалился на стол.
- Эко его разбирает, - завистливо молвил фра с лицом настолько морщинистым, что оно напоминало мочёное яблоко.
Жирное тело Ковеша дёрнулось несколько раз и застыло.
- А теперь ты просто должна повеселить нас, - заявил другой брат, помоложе, глядя на Мерль, которая высунула голову из-под стола. - Танцуй сначала!
Братья затянули весёленькую простонародную песню.
Мерль закружилась, скромно опустив глаза. И эта скромность раззадорила братьев пуще всего. Скоро вся едальня сотрясалась от топанья ног и задорных выкриков. И никто поначалу не заметил, что Ковеш свалился на пол, а подрясник, который был собран в складки на необъятном чреве, заалел, как будто фра вылил на себя только что выдавленный вишнёвый сок.
Один из братьев запутался в собственных ногах и рухнул рядом с Ковешем. Повернул голову, увидел мертвецкую бледность кожи, черноту искривлённого в муке рта и заорал так, что перекрыл звуки разудалых песни и танца.
Вскоре все братья окружили усопшего, точнее, убитого фра с выражением глубокого горя и ещё более глубокого страха за собственную жизнь. Уж им-то, проведшим за книгами и молитвами большую часть своего жизненного пути, было известно, кто может отважиться на такое - откусить фра его мужское естество прямо при всех братьях. Ибо прописано было в священных фолиантах: явится тварь и набросится на достойнейших, которым выпадет участь пострадать за всех.
Они молча сгрудились в плотную толпу за мёртвым телом, как будто Ковеш был способен их защитить.
Мерль оказалась против них - настороженных, готовых на любое злодейство, лишь бы спасти свою шкуру. Она тряхнула гривой волос, которые вновь обрели свой цвет - воронова крыла, и спросила:
- Кто ж из вас такой искусник в изготовлении вин? Я от одного запаха пьяна и весела. Не поднесёте ли кубок в угощение?
Любой человек, который бы услышал, как вольно и нагло разговаривает Мерль с братьями, не поверил бы своим ушам.
- Нет, кубка будет мало! - заявила Мерль. - Катите сюда все бочки, что есть! Живо!
Братья-послушники заторопились исполнить приказ, потому что иначе поступить не могли. Нечто невидимое проникло в тела, превратило в марионеток, каких водят за верёвки уличные фигляры на потеху простонародью.
В едальне темнело с каждой минутой, и это при пылавшем огне и вздутых во всю мощь лампах. Темнота лезла из углов, каждая тень загустевала, ползла, как живая.
Братья саном повыше даже молиться не смогли: Святые Отец и Мать на небе, да и есть ли они ещё на самом деле, а древняя и непобедимая сила вот она - рядом. Как они сразу не разглядели её в нищей приблуде? Опознали бы, может, всё обошлось бы. А фра Ковеш сам виноват. Сластолюбец получил по заслугам.
Тени слились в единую шевелившуюся массу, которая могла выпустить отросток и мазнуть по щеке, затылку, пробраться за ворот и куснуть кожу. Чуть-чуть, причинив слабую боль. Братья отмахивались, дёргались, чесались, переходили с места на место. И каждый знал: эти прикосновения легки только до поры до времени.
Когда послушники прикатили бочки, Мерль поразилась их количеству. Голосом, в котором боль превысила властность, воскликнула:
- Остался ли жив хоть один болотник? Или всех поганцев извели на эту отраву, которая привязывает к себе быстрее и сильнее, чем виноградное вино?
Братья опустили головы. Это было ответом на вопрос Мерль.
Она простонала, зажмурила глаза. Две слезы скатились по чумазым щекам, оставив блестевшие дорожки. Но её слабость была мгновением. Грянул новый приказ:
- Лейте на пол вино! Опустошайте бочки, чтобы ни капли не осталось!
- Знает ли всесильная госпожа, что цена этого напитка так велика, что наша община могла бы купить не только рыцарский орден, но и королевскую ветвь? - проскрипел самый старый фра, тот, который позавидовал Ковешу.
Вокруг него сразу образовалась пустота: никто из братьев не хотел оказаться заодно с человеком, посмевшим возразить Мерль.
Она подняла на него тяжёлые от слёз веки:
- Знаешь ли ты, что этот мир изначально был создан и для людей, и для вейсов в лесах, и для горовиков на вершинах. И полурыбы, и поганцы - все те, кого вы называете нелюдью, имели право быть в нём. Вы же выдумали себе превосходство - происхождение от Небесных Отца и Матери, решили стать единоличными хозяевами. И стали уничтожать нелюдь, выжимая прибыль и пользу из каждой капли крови тех, кто не похож на вас. И убивали вы не врага, равного вам. Вы изводили вредителя вроде насекомых. Презирая и брезгуя.
Сморщенного фра, вонючего от старости и излишеств, не положенных в его возрасте, прорвало речами:
- Я знаю, кто ты и какой будет наша судьба. Так выслушай же меня! Каждый в этом мире ест того, кто ниже его в иерархии, заведённой не нами. Можешь не верить, что она от Отца и Матери, не осознавать, что и ты от них - карой и наказанием за что-то.
Мерль рассмеялась. А старец всё не умолкал, то ли безумие, то ли отчаяние заставляли его торопиться, глотать слова. Братья предпочли, чтобы их спины, шеи и макушки оглаживала тьма, поэтому фра разбрасывал слова в центре едальни в одиночестве:
- Мы пользуемся жизнями тех, кто ниже нас! А если бы нелюдь была равна нам, мыслила и чувствовала, то она бы восстала или пришла с братским объятием, заняла место подле нас, согласилась на добровольные жертвы, приняла Небесных родителей как... - запавший рот фра извергал речи из последних сил.
- И вся-то вина болотных поганцев была в том, что их плоть сладка, а разум не понимал слова "война, враг, смерть"... - пробормотала Мель, но её никто не услышал.
- Выливайте вино! - крикнула она.
И каменные плиты едальни покрылись густой маслянистой жидкостью. Она просачивалась в щели, плескалась, распространяла терпкий запах, который пьянил точно так же, как если бы вино было вылито в жаждавшие глотки.
Братья перестали обращать внимание и на тьму, уже всерьёз, до крови, жалившую их, и на фра, который захмелел и понёс неприличную, святотатственную ересь об Отце и Матери.
- Веселитесь, братья! - над пьяными головами поплыл голос Мерль. - Лезьте в бочки, распарывайте себе животы, вскрывайте жилы, разваливайте шеи! Наполняйте бочки своей кровью, подобной крови Небесных Родителей! Пусть ваша жизнь придаст будущему вину силу, терпкость и аромат! А Отец и Мать даруют вам чудо Воскрешения! Восстанете и будете велики!
Братья исступлённо кромсали свои тела ножами, выдавливали глаза, разрывали рты и ноздри, разбивали головы об окантовку столешниц. Мерль хохотала, и её смех был дик и страшен, как небесный гром.
Вскоре едальня превратилась в склеп. Человеческая плоть с необычайной быстротой плавилась, растекалась, превращалась в тлен. Чёрные потёки бугрились плесенью, пенившиеся останки кишели червями. Воздух вибрировал от жужжания мух.
Мерль вышла прочь. На её шее налились чёрные шишки, волосы частично выпали, щёки ввалились. На ярком утреннем солнышке стали видны багрово-синие пятна на высохших руках, тёмное переплетение вен под хрусткой пергаментной кожей.
За ней потянулся гудящий шлейф мух.
Выйдя за ворота общины, Мерль скинула одежду, упала на глинистую твердь дороги. Она позволила блошкам и москитам жалить себя, а юрким грызунам шнырять по телу. Слетевшиеся птицы расклёвывали плоть, а шакалы глодали кости. Каждая букашка набила брюхо и стала искать пару, чтобы отложить яички и умереть.
К полудню ветер взвихрил пыль, унёс её, и под жаркими лучами солнца с томной ленью потянулась красавица Мерль. Она отыскала взглядом одежду, которую разбросала вчера, брезгливо сморщилась. Поднялась и уселась в высоких, покрытых пылью, растениях.
Скоро показалась первая телега. В ней катался и гремел пустой бочонок, который не удосужились привязать. "К фра Ковешу за вином", - решила Мерль и прищурилась, глядя на хозяина телеги, который одной рукой правил, а другой оглаживал обнажённые груди служанки, подтянутые полураспущенным лифом.
Лошадь вдруг встала.
Возница вызверился и ударил её кнутом.
Служанка спрыгнула с телеги, подошла к месту, где затаилась Мерль и стала поспешно раздеваться.
Вскоре Мерль весело шла по дороге. Чужая одежда ей велика, но ничего. Никто не посмеет пожалеть для неё платья по размеру. Сейчас она поднимет пинками засоню-братца. Уродец шустро побежит за ней до селения. В нём полно тех, кто до холодного пота, безвольного подчинения и могильного безгласия боится сестрицу Чуму и братца Голода, кто на всё готов, чтобы они не заходили на подворья. Но ничего не поделаешь, людям придётся принять их в своих домах. Ибо заслужили.
