CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Стас стиснул зубы и забарабанил пальцами по оплётке руля. Не может он подвести Ильича, когда в госпитале около тридцати человек с тяжёлыми травмами. С Настей всё будет в порядке. Да, Ярослава близка к пробуждению, но она вроде бы близка к нему последние двенадцать лет... Так с чего он взял, что это произойдет именно сейчас, а не через месяц или еще через год? Пошёл бы он на эту авантюру, если бы знал, что процесс будет таким мучительным и долгим? Ему впервые подумалось, что эти двадцать лет жизни они с Настей могли бы провести более... плодотворно. Унять боль в объятиях друг друга и друзей, а потом... начать всё заново. Им ведь тогда не было еще и сорока.

В смятении он вышел из машины. С реки несло холодом и сыростью. Стылый октябрьский ветер сорвал капюшон, сдул со лба редкие, седые волосы и выветрил из головы кощунственные мысли.

На миг ему привиделось растерзанное, измученное тело дочери в стенах больничного морга. Настя не смогла пойти на опознание, ибо лежала пятью этажами выше под системой. Да он и не позволил бы, даже будь она на ногах. Он помнил, как рвал на себе волосы и кусал кулаки, безуспешно стараясь сдержать вопль.

Нет. Он всё сделал правильно. По крайней мере, слово своё сдержал. Скоро Ярослава пробудится, и тогда...

...

Про маму Тайогнгу он узнал от одной из медсестёр, Регины Петровны. Пожилая женщина была не от мира сего, но с работой справлялась отлично, была аккуратна, внимательна к пациентам и по-матерински предана ему, Стасу.

В больничных курилках он время от времени слышал беззлобные сплетни о ней, но не слишком вникал. Некая мутная история о том, что давным-давно она схоронила сына. То ли болезнь, то ли несчастный случай. А спустя двадцать лет, на пороге своего пятидесятилетия, вдруг родила снова. И назвала сына так же, как покойного. Вроде бы ничего сверхъестественного, и постарше женщины рожают, но Регина Петровна на этой почве малость съехала с катушек, утверждая, что снова родила своего сына. Да, на пробуждение души, дескать, ушло несколько лет, но к десяти годам мальчишка полностью восстановил память и воссоединился со своим почившим «Я».

Когда через несколько дней после смерти дочери, в квартире Сеневичей раздался дверной звонок, Стас меньше всего ожидал увидеть на пороге Регину Петровну с Артуром – тем самым сыном-подростком.

Чёрный от горя, он попытался мягко выпроводить незваных гостей, но Регина Петровна, обычно кроткая и послушная, упёрлась и заявила, что они будут сидеть под его дверью до тех пор, пока он их не выслушает.

Стас плохо запомнил тот разговор. Мысли его разделились, но были далеки от здесь и сейчас. Часть их была в госпитальном морге, где в ту самую минуту дочку потрошили, сшивали, штопали, пытались придать ей приличный вид перед похоронами. Другая часть была с женой, которую медики ставили на ноги после попытки суицида. А третья была в СИЗО, с тем монстром, что уничтожил их дочь, и теперь со свёрнутым набок носом и отёкшими, сизыми подглазьями писал признательные показания.

А Регина, присев на краешек дивана и притянув к себе Артура, что-то рассказывала про живущую в Северных лесах негритянскую колдунью - маму Тайонгу, которая умеет возвращать души почивших. Она, дескать, потомственная мамбо – жрица Вуду. В 37-ом, когда на Гаити началась резня, её бабка – тоже жрица – бежала с уцелевшей дочерью в Африку. А в 61-ом, когда во время кризиса в Конго погиб муж, бежала уже мать Тайонги, прихватив с собой детей.

Регина не слишком вникала, как африканские беженцы оказались в России, но догадывалась, что в рамках тогдашней программы поддержки Советами развивающихся стран. Как бы то ни было, семья Тайонги осела в северной тайге, неподалеку от Белоярского, и постепенно ассимилировались с местным населением. К моменту, когда Регина оказалась в этой удивительной деревушке, там почти все, так или иначе, несли черты негроидной расы.

Там же мама Тайонга и помогла ей... по новой выносить покойного сына.

- Поглядите, Станислав Николаевич, - женщина порылась в сумке и достала несколько фотографий, - Это Артурчик незадолго до смерти.

Одуревшим от недосыпа и барбитуратов взором Стас разглядывал чёрно-белые, любительские снимки мальчугана неопределённого возраста. Больничная койка, веточка сирени на тумбочке. Бедняге явно было жарко, тошно и уже наплевать на этот мир. Простынка откинута с тщедушного тела, открывая болезненную картину – трубка тренажа, впивающаяся в костлявый бок, подключичный катетер, пластиковая пробка на трахеостоме.

- Зачем... вы это снимали? – спросил он, возвращая ей фотографии, но она не сделала ни малейшего движения, чтобы их забрать.

- А зачем в Викторианскую эпоху снимали своих мёртвых или умирающих детей?! – она аж задохнулась от незаслуженного оскорбления, - Уж, конечно, не из патологического любопытства или желания оставить потомкам фото пострашней! Артурчик болел долго, около пяти лет. И, когда стало ясно, что скоро его не станет, я поняла, что у меня почти нет его фотографий. Как-то всё было не до этого, да, Артурчик?

Мальчик с готовностью кивнул, а Регина Петровна возбуждённо продолжила:

- Поэтому в те последние дни я попросила у знакомых фотоаппарат, и мы устроили съёмку... Но я вам их показываю вовсе не затем, чтобы шокировать. Ну-ка, Артурчик, сними свитерок!

Артур поднялся, расстегнул вязаный джемпер, потом стянул через голову белую маечку и застыл.

- Видите?

Стас устало оглядел смущённо сгорбившегося мальчика и покачал головой.

- Ну, как же! – женщина тоже поднялась и затыкала пальцем в его тело, - Вот след от дренажной трубки, вот – от трахеостомы, а вот – от подключичника... сверьтесь по фотографиям-то!

- Регина Петровна, слушайте..., - Стас положил фотографии на диван, - У нас сейчас очень тяжёлый период, поэтому прошу проявить деликатность и...

- Понимаю, - Регина Петровна закивала, но, прежде чем, наконец, свалить, достала полароид и сфотографировала сыновний торс, - Вам сейчас тяжело, но, поверьте, все поправимо! Вы просто присмотритесь, как будет время.

Последнюю фотокарточку, еще чёрную, она бережно положила поверх остальных. Стас далекими глазами наблюдал за гостями, пока они одевались. А когда, наконец, ушли, сгрёб фотографии в кучку, закинул на книжную полку и забыл.

...

Когда Яся, постоянно сбиваясь, путаясь и, то и дело, проваливаясь в истерику, наконец, закончила свой рассказ, уже давно стемнело. За окном по-прежнему завывало, ветер горстями бросал в стекло ледяную крупу и дождь. Девушки сидели на кровати в уютном кружке света от ночника и пили чай с бутербродами, ради которых Светка устроила рискованную вылазку на кухню мимо спящей матери.

У Яси всё никак не унимались слёзы, но при этом чувствовала она себя лучше, чем когда-либо. Впервые рядом появился человек, с которым она могла поделиться своими мыслями и страхами. Поделиться искренне, а не для галочки, как бывало на отцовских сеансах.

- Я думаю, они похитили меня, когда я была совсем маленькой. Поэтому прячут ото всех и постоянно трясутся, как бы я чего не вспомнила. А когда такое происходит, начинают убеждать меня, что это ложные воспоминания, а сама я – сумасшедшая, - она помолчала, судорожно вздохнув, и выложила страшную догадку, - А после этих кассет я уверена, что они сатанисты и... готовят меня в жертву.

- Да брось, систер. Стоило ли столько лет с тобой возиться ради жертвы...

- Может... жертва должна быть совершеннолетней! Мне как раз в прошлом месяце исполнилось...

- Насколько я знаю, сатанисты, наоборот, маленьких детей в жертву приносят, - Светка поставила кружку на пол рядом с кроватью и, поудобнее подоткнув под спину подушку, мечтательно уставилась в потолок. Вся эта история мало её испугала, но здорово заинтриговала. Надо же! Такие голливудские страсти и где? В их деревне! - А что на третьей кассете?

- Я ещё не успела посмотреть..., - Яся с сомнением повертела в руках чёрный пластик и поняла, что и не хочет смотреть, - Может, просто пойдём в милицию...

- В милицию? – Света глядела с весёлым удивлением, - Вы тут точно словно в прошлом веке застряли! Не милиция, а полиция. И зачем куда-то идти, когда можно позвонить?

- У нас нет телефона.

Света фыркнула и достала из кармана смартфон.

У Яси вытянулось лицо.

- И у твоей маман такой же. Как, по-твоему, она вызывает нас на уборку? Письма шлёт? И папан твой вызовы в больницу тоже явно не от почтальона получает.

- Я таких никогда... не видела.

- Что, в общем-то, подтверждает твою основную мысль. Твои предки явные чудики. Словно законсервировали тебя в 90-ых годах. Ни смартфона, ни компьютера, ни интернета. ДВД и те уже из употребления вышли, а ты смотришь кино на VHS-проигрывателе. Да и фильмы у тебя... одно старьё, но..., - Света перевела взгляд на новоиспеченную подружку, - этому есть простое объяснение. Они не давали тебе смотреть свежие фильмы, чтобы ты из них случайно не узнала ни про интернет, ни про мобильную связь...

Яся задумчиво кивнула. Похоже на то.

- Но быть чудиком – не преступление, пока ты не начинаешь ходить по улицам голым или там не пытаешься поджечь соседский дом или... принести в жертву своего ребёнка... Поэтому включай видосик и посмотрим, что там ещё есть, за что их можно притянуть.

На этот раз в кадре была ночь, а изображение настолько плохое, что всё, что можно было разглядеть за бегущими по экрану волнами – это шеренгу одетых в белое спин, толпящихся вокруг бьющейся в трансе давешней негритянки. Она лежала на земле, закатив бельмастые глаза, и визгливо выкрикивала в небо непонятные, резкие слова, которые, конечно, могли быть только сатанинскими заклинаниями. В подтверждение этого неверный, прыгающий свет факелов выхватывал из тьмы кладбищенские кресты и тумбочки. Рядом с чёрной ведьмой сидела женщина и, кажется, что-то писала на длинном отрезе то ли бумаги, то ли белой ткани.

Камера долго не двигалась с места, снимая женщин, а когда развернулась, направленная на массовку, Светка вдруг охнула, подобралась и ткнула пальцем в экран:

- Мамка моя! А вон дед Сергей, сосед!... И Ефимовы! И дядя Дима тут, мамкин брат! Господи, он здесь совсем мальчишка! Ба... бабушка?!...

Света остановила плёнку и посмотрела расширившимися, перепуганными глазами на Ясю.

- Это же все наши... И этому видео не меньше шестнадцати лет, потому что бабушка... Боже... Я её почти не помню, потому что она умерла, когда я совсем мелкая была.

Яся внезапно и неожиданно для самой себя испытала прилив ехидного злорадства. Да, она была благодарна девушке, что та её выслушала и захотела помочь во всем разобраться, но не могла не замечать в лице её и повадках налёт этакого снисходительного превосходства. Дескать, вы тут все безумны, как помойные крысы, в отличие от нас, нормальных людей.

Но получается, что и её родня, и всё село было замешано в дьявольской вакханалии! Но ехидство быстро сменилось тревогой. Что, если девчонка, боясь огласки, просто сбежит и оставит её наедине со своими страхами и пьяной, сумасшедшей матерью-сектанткой? Матерью, которая когда-то гонялась с ножом за ней по этому самому дому и орала страшные и непонятные вещи...

- В деревне... что-нибудь...? – она запнулась, не зная, как правильно спросить.

- Да я слыхом не слыхивала ни о каких сатанинских ритуалах! Хотя у нас языки за зубами мало кто держит. Все в курсе кто с кем спит, и кто сколько пьёт, но ни разу... И негров отродясь у нас не было! Чертовщина какая-то!

- Я о том и говорю..., - Яся потерянно поглядела в окно, облепленное с уличной стороны мокрыми листьями.

Светка соскочила с кровати и, усевшись перед телевизором, пересмотрела ещё раз все три записи. Особенно внимательно прослушала «интервью» негритянки, которое было прервано её приходом.

- Носить жена будет?

- Нет, что вы, мама!

- Тогда твоя задача рабочую утробу найти, а моя – искомую душу вывести обратно. Если папа Легба даст добро, привезешь сюда согласную бабу. Предоставим вам гостевую избу на три месяца. Она у нас специально для таких случаев стоит.

- Три месяца?! – воскликнул отец, - Но я не смогу! Я думал, это... разовая процедура!

- Зачать – разовая, - негритянка сально подмигнула, - Но вывести душу из Barabara za nyuma требует времени и мастерства мамбо.

- Откуда?...

- Из закоулков посмертия, - Тайонга сделала неопределенный жест рукой, - С того света, если по-вашему.

Запись оборвалась, и девушки некоторое время молча смотрели в тёмный экран.

- «Носить», - повторила Света проскочившее у колдуньи словцо, - Речь о вынашивании ребёнка... И о... вызове души... А что, если... Она на кладбище валялась... Может, ты душа кого-нибудь там похороненного?

Яся скривилась в ужасе и отвращении и затрясла головой.

- Я пойду проверю твою маман, а ты пока тащи остальные коробки.

...

Уже к обеду Стас, не чуя под собой ног, дополз до ординаторской и повалился на продавленный, но удивительно удобный диванчик, где время от времени позволяли себе кемарить врачи. Самых сложных он успел заштопать, двое скончались, еще нескольких готовят. Но там ничего критичного, Евсеев сам справится. А ему, Стасу, просто необходимо хоть пару часов поспать.

Он пристроил подушку под затёкшую шею, подтянул колени и вдруг подумал, что зря он затеял этот сон. По-хорошему, стоило бы закинуть пару таблеток кофеина и ехать домой. Живи они по-прежнему в городе, он так и сделал бы, но представив сто километров по подмёрзшему после вчерашней бури тракту... Не хотелось подвергать опасности ни других водителей, ни себя... ни Настю. Что она будет делать, если он загремит в больницу или погибнет?

«Все в порядке...», - мысленно пробормотал он, чувствуя, как сон придавливает его к мягкому, вытертому плюшу дивана, – «Она бы позвонила, если бы... »

Он совсем забыл, что телефон с выключенным звуком все это время болтался в кармане его куртки. А куртка висела на крючке в раздевалке этажом выше.

...

- Спит твоя маман, как сурок, - сообщила, вернувшись, Света, - Что тут у тебя?

Она поглядела на коробку на коленях у Яси.

- Фотографии..., - рассеянно ответила та, - Я и не помнила, чтобы мы фотографировались, только... Погляди.

Она протянула Свете несколько фотографий, явно сделанных в салоне. Коротко подстриженная, пухлая Яся лет трёх от роду на высоком стульчике. Позади фоном какая-то бархатная штора, на коленях – большущая игрушечная собака. На следующем снимке уже вся семья в сборе. Удивительно молодая и хорошенькая Настя с ямочками на щеках, кудрявый, радостный отец и она, Яся, вцепившаяся всё в ту же собаку.

Ещё фото. Уже более позднее. Ясе на ней лет шесть. Зима, какая-то ярмарка с гирляндами и флажками. Она и неизвестная ей пожилая женщина позируют возле чучела медведя. Потом целая стопка любительских, чёрно-белых фотографий – праздники, застолья, отец качает Ясю на качелях.

- Я... ничего этого не помню, - беспомощно и обиженно пробормотала Яся, листая фотографии, - Так... странно. Всякую дичь помню, а собственное детство - нет...

- О чём ты?

- О том! Я думала, что никогда не покидала стен этого дома, а оказывается, и на качелях качалась, и на ярмарке была... и, гляди, даже в школе училась!

Она протянула Свете снимок, на котором она в белом фартучке сидела за партой, подняв в позе отличницы руку, и наткнулась на непонимающий, какой-то тупиковый взгляд.

- С чего ты взяла, что это ты?

- В смысле? – Яся нервно хихикнула, - А кто ещё? Вот мама, вот отец, а вот... я.

- Ты..., - Света облизнула губы, - Ты себя в зеркало что ли ни разу не видела?

Яся молчала. Она знала, что такое зеркало. Из фильмов. Но у них в доме, действительно, зеркал не было.

- Подожди! – Света заволновалась, - Ты хоть знаешь, как выглядишь? Нет зеркал, но есть же другие отражения! В тёмном оконном стекле, например, когда в комнате горит свет! Наконец, в выключенном экране ящика!

Да, конечно... Яся неоднократно ловила свое отражение на случайных поверхностях, но... Но оно её почему-то никогда не интересовало. Ей и в голову не приходило рассмотреть себя...

- Вы реально психи! – восхищённо произнесла Светка, потом включила на смартфоне камеру и отдала Ясе, - На фотографиях, систер, точно не ты...

Экран прыгал в Ясиных трясущихся руках, а вместе с ним прыгало и глядящее в объектив лицо. Костистое, некрасивое, с густыми, сросшимися на переносице бровями, с глубоко посаженными глазами. Торчащие, крупные уши, за которые были заправлены жёсткие тёмные волосы, добавляли лицу что-то мужское, грубое, а разлившееся по лбу и сползающее на переносицу бордовое пятно делало его не просто некрасивым, а по-настоящему... уродливым!

Яся поспешно вернула смартфон Свете и отвернулась, стараясь расправить волосы так, чтобы прикрыть и уши, и мерзкое пятно. Но сильнее стыда и смущения её обуревало чувство дикости и неправильности. Почему она впервые увидела своё лицо только сейчас?! Почему никогда не интересовалась, как выглядит?! Почему не ловила свое отражение? Хотя бы из простого человеческого любопытства?!

- Теперь понимаешь?

Яся кивнула, всё еще старательно прикрывая лицо волосами. Да, она определенно не имела ничего общего с белобрысой девчонкой на фотографиях.

- Давай смотреть дальше! – Света, глухая к терзаниям странной девушки, подтянула к себе коробку и продолжила копаться в снимках, - Я же говорила! На обратной стороне проставлены годы! 84-ий, 86-ой, 93-ий. Ты явно родилась много позже. Глянь!

Она сунула Ясе под нос снимок, на котором та самая девчушка, только уже избавившаяся от детской пухлявости, лихо летела куда-то на велосипеде.

Ярослава нехотя взглянула, всё еще не оставляя попыток прикрыть пятно, и вдруг присмотрелась внимательнее. Белокурые волосы развеваются за спиной, губы сложились в сосредоточенную, но довольную улыбку. Светлые джинсы с Микки Маусом и футболка с мальчуганом из Ералаша, который «Всё!».

Что-то забрезжило.

- Я... знаю её..., - пробормотала она, стараясь ухватить воспоминание за хвост, но, как это обычно происходило, хвост выскальзывал из воображаемых неуклюжих рук, а память выписывала идиотские фортели. Казалось, вот-вот она всё вспомнит и поймёт, а в следующий миг воспоминание таяло и отдалялось, оставляя лишь слабый эмоциональный след.

- Конечно, знаешь! – возбуждённо подтвердила Света, - Я, кажется, всё поняла! Это, действительно, ты! Только в прошлой жизни! Видишь! Более взрослых фоток нет! Она, то есть ты, умерла, и это тебя они при помощи той колдуньи воскресили! В этом теле!...

Светкин голос отдалился, превратившись в неразборчивое жужжание, а Яся целиком погрузилась в последнее воспоминание.

«Иди сюда, Ярочка, тебе сразу станет легче...»

Голос был шамкающий, вяклый, но узнаваемый. Бабушка... Тося! Перед мысленным взором словно рисунок на холсте проступила удивительно родная сутулая фигура, а следом - обстановка старенького дома, где Яся когда-то жила с мамой и бабушкой.

Единственное, чему баба Тося в своей жизни доверяла – это корейский бальзам «Звездочка». Она лечила им и насморк, и бронхит, и почечный камень, и натоптыши. А под конец, когда совсем впала в маразм...

Яся вспомнила, как частенько соскакивала ночью с постели от того, что в лицо тыкались знакомые костлявые пальцы, заботливо размазывающие у неё под носом воображаемую «Звездочку». Вот только пальцы при этом были в дерьме! Яся... Ярик... Яся... долго терпел, позволяя себе разве что плеваться, материться и выталкивать за дверь несносную старуху. Он... она... он... все же любила бабу Тосю, но...

Однажды он, она, оно... сорвался.

И!

Яся сдавленно завыла, хватаясь за голову, которая ощущалась набивной мягкой игрушкой, в которую пихают и пихают поролон, грозя порвать слабые швы.

Она... он смутно чувствовал, как Светка мечется вокруг и без конца спрашивает: «Что?! Что с тобой?!»

Ярик вдруг резко прекратил выть, отнял руки от головы и взглянул на неё через завесу спутанных, жёстких волос.

- Что это с тобой? – снова повторила Света, но уже не испуганно, а с осторожным недоверием, - Чему это ты... так улыбаешься?

Глава 2

Ему удалось удрать!

Целый год после смерти Леночки Стас держался лишь мечтой о справедливом возмездии. Не о том, которое посулило зверю государство. Двадцать лет строгача – это ерунда для едва оперившегося психопата. Оглянуться не успеет, и – свобода! И жалкие сорок лет от роду. Нет, он ему припас собственную кару.

Целый год он бережно прощупывал персонал тюрьмы. И, наконец, нащупал. Немолодой, циничный врач из лазарета, согласился на авантюру. Очень уж ему хотелось, наконец, выйти на пенсию и прожить остаток дней так, чтобы от этой пенсии не зависеть.

Стас выставил на продажу Настин Субарик, дачный участок на двенадцать соток с домом и баней и кой-какие антикварные вещички, которые собирал всю жизнь. И готовил тихое, безопасное место для приёма дорогого гостя. Небольшая инъекция, краткая, с «летальным исходом» госпитализация, честь по чести составленные документы и даже крест с номерком на задворках городского кладбища. А потом зверь, беспомощный и напуганный, попадает в полное его распоряжение. Длительное и крайне болезненное... В точности, до мелочей, повторяющее последние дни Леночки.

Но, кажется, тот своим звериным чутьем в последний момент почуял опасность и попытался бежать.

Далеко он не убежал, поймав головой пулю. И, кажется, даже его бесноватая мамаша не скорбела так, как скорбел об утрате он, Стас. Если бы паршивец хоть минуту помучился, Стас, пусть и с трудом, но постепенно смирился бы. Но тот умер мгновенно, едва ли успев хоть что-то почувствовать и осознать. Каждому бы такую легкую смерть...

Но больше всего его терзала несбыточность собственных угроз, которые он в пароксизме горя и ненависти орал в суде после вынесения приговора.

«Я тебя, мразь, из-под земли достану!», - вопил он, когда понял, что его требование смертной казни осталось без внимания. А самодовольная звериная рожа, запертая в клетку, глумливо скалилась в ответ.

Достать из-под земли он при определённом старании, конечно, мог, но что толку отыгрываться на гниющем трупе... Сучёныш удрал...

Тянулись часы, дни, недели, наполненные горем и страданием. Рядом стремительно угасала Настя, а у него не было сил помочь ей. Да и чем тут поможешь, если и его душу, словно тыкву, выскоблили острой ложкой изнутри и поставили внутрь свечу, выжигающую остатки жизни.

...

На фотографии он наткнулся совершенно случайно, когда разыскивал припрятанный среди книг блистер с фенозепамом, и не сразу вспомнил, кто на них и откуда они вообще взялись. Собирался уже выбросить, когда в памяти вдруг всплыл давний визит Регины Петровны с сыном и её сказки о сыновнем перерождении.

Он вытащил из пачки фотографию голого по пояс мальчишки, сделанную в этой самой комнате, а потом пригляделся и озадаченно хмыкнул, сравнивая её с последними фото её покойного сына. Мальчишки совершенно не походили друг на друга, но... было у них кое-что общее. Он взял лупу и внимательно рассмотрел снимки.

Довольно курьёзное совпадение. У Артура было несколько гемангиом на теле, и они в точности совпадали с расположением... отверстий на теле первого ребёнка. Вот бордовое пятнышко на боку, где у первого стоял дренаж. Вот след от катетера. А вот и круглая блямба по центру горла – трахеостома... Природу этих совпадений Стас объяснить совершенно не мог.

Перерождение? Он, как врач, никак не мог поверить в эту чушь.

...

Регина Петровна, усевшаяся было на стул для пациентов, тут же снова поднялась и воровато выглянула в больничный коридор. Убедилась, что под дверью никого нет, и вернулась на свое место.

- Мама Тайонга живёт в крошечной деревушке неподалеку от Белоярского, - затараторила она, словно опасаясь, что Стас передумает её слушать, - На картах её нет, но вы быстро найдёте. Местные покажут. Там все знают Маму. Но сразу предупрежу: процесс довольно длительный и кропотливый. Не ждите, что ваша девочка сразу, как проклюнется разум, вспомнит свою прежнюю жизнь. У Артурчика семь лет на это ушло. И подгонять нельзя! И много ещё чего нельзя, но это Мама вам подробно расскажет. Если, конечно, её ду́хи дадут добро...

...

Он решил поехать. Не то, чтобы он поверил, но разум и сердце упорно цеплялись за пусть эфемерную, но надежду. Насте он сказал, что уезжает на семинар в Москву. Если негритянская колдунья, действительно, существует и... сможет убедить его, тогда он всё и выложит жене, а если нет, то и незачем лишний раз трепать ей нервы.

До Приобья он добрался за тридцать часов и застрял там на целые сутки. Оказалось, на паром до Андры нужно записываться заранее. Искать ночлег было лень, поэтому он поел в портовой столовке и, разложив заднее сидение, проспал большую часть времени, отметив, что впервые после смерти дочери его не мучили кошмары.

Последний отрезок пути до Белоярского он проделал уже глубокой ночью, заночевал в единственном приличном отеле и там же - у сонного юноши за стойкой - выяснил маршрут до поселенья «Кикоа Ча Мама», где обитала колдунья. Местные называли деревушку просто «Мамой», вычленив из непонятной тарабарщины знакомое слово.

Стас выехал из городишки и тут же наглухо закрыл окна, ибо салон мгновенно заполнился комарами и мошко́й. Пришлось включать кондиционер, и он мысленно поставил себе плюсик, что, на всякий случай, заправил полный бак. В начале пути он еще часто останавливался, чтобы свериться с картой, на которой отельный юноша розовым фломастером прочертил петляющую полосу через тайгу, но вскоре понял, что карта ему не нужна. Дорога - пусть и едва различимая, чавкающая грунтовка – петляла мимо лесных болот в единственном направлении.

Спустя два часа, когда по обочинам стали вырастать странные скульптуры, он сначала порадовался, что пункт назначения близко, но вскоре приуныл. Каким-то непостижимым образом он начал ездить кругами. Вот примелькавшееся, отдаленно напоминающее человека, шарообразное нагромождение тряпок, соломы, дерева и костей, увенчанное лосиными рогами. А вот и неведомое чудо-юдо, напоминающее циркового осьминога – оплетённое пёстрыми лентами исполинское корневище с прибитым к верхнему срезу черепом не то волка, не то собаки. А вот более земное, если так можно сказать, чучело, вызывающее ассоциации с тощим мужиком в шляпе-цилиндре. В прорехи черных одеяний торчали пучки соломы, а в ротовую прорезь раскрашенной под череп деревянной маски, был воткнут рыжий, разбухший от влаги окурок.

- Да ну..., - усмехнулся Стас, вспомнив наставления мальчишки из отеля. Дескать, когда увидите Барона Субботу, прикурите сигарету и вложите ему в уста. Иначе не пропустит.

Стас на это заявление лишь снисходительно кивнул, но потом всё же купил в ларьке самых дешёвых сигарет в мягкой пачке. Сам он не курил, а для угощения баронов и такие сойдут. Но тогда он решил, что под барона, конечно, будет рядиться местный скоморох – взымать мзду и... нагонять жути.

Он вышел из машины, неумело прикурил вонючую сигарету и, отплёвываясь, приблизился к горе соломы и тряпок. Дряхлая, серая манишка чучела была густо припорошена пеплом, у ног – целая насыпь бычков.

- Цирк, ей богу..., - пробормотал он, потом осмотрелся и, убедившись, что никто не подглядывает за ним из кустов, привстал на цыпочки и торопливо сунул сигарету в криво вырезанную дыру, изображающую рот.

А, вернувшись за руль, через несколько минут с облегчением увидел первый домик.

Пробуждение (часть 3)

Но почему?!

Он задумчиво перевел взгляд на корчащееся, уродливое личико ребёнка и, мысленно махнув рукой, вернулся к роженице.

Какая, в сущности, разница?

18 годами позже.

Яся помедлила у двери в отцовский кабинет, потом коротко постучала и вошла. В нос привычно ударила вонь жареных кофейных зёрен, к которому за восемнадцать лет она успела проникнуться стойкой и яростной ненавистью, ибо он всегда сопровождал её на отцовских «сеансах».

- Садись, Ярослава, - произнёс отец, цепко осматривая её с ног до головы, словно видел впервые, - Как у тебя сегодня настроение?

- Нормально, - безучастно ответила девушка, плюхаясь в скрипучее кресло.

- Было что-нибудь новое?

- Только руки..., - она пожала плечами, - Старые. Я точно знаю, что видела их прежде.

- Расскажи, - отец раскрыл блокнот.

Таких блокнотов он исписал за восемнадцать лет очень много. Хранил ли он их или сразу выбрасывал, Яся не знала. Только со смутным любопытством иной раз размышляла, что забавно было бы почитать собственные бредни. Особенно – ранние.

- Не́чего особенно рассказывать. Все, как обычно. Мгновенная картинка, которая тут же гаснет. Пытаешься её ухватить, но она растворяется, как сахарная вата в воде, и остается только послевкусие, - Яся нахмурила брови, старательно подбирая слова, - Ощущение... некая уверенность... убеждённость, что...

- Так что там с руками? – отец нетерпеливо заёрзал. Дочкины ментальные переживания его, как обычно, не волновали.

- Узкое пространство между деревянной спинкой кровати и чугунной батареей. Я прячусь там от... рук и реву, потому что понимаю, что эти руки непременно вытащат меня из укрытия и намажут под носом мерзким, ядреным, острым, от чего даже глаза будет больно щипать...

- И?

- И всё, - девушка оторвала взгляд от собственных рук, чинно сложенных на коленках, - Больше ничего... только уверенность... нет, знание, что эти руки не желали мне вреда, а... лечили... Может, это была бабушка?

- Ты прекрасно знаешь, что обе бабушки умерли задолго до твоего рождения.

- Но, может...?

- Нет, - отрезал отец, - Мы уже много раз проговаривали это. Это всего лишь симптомы твоей болезни, не более. За восемнадцать лет ты уже должна была научиться различать ложные воспоминания и реальные!

Он быстро почёркал в блокноте, и тон его вдруг поменялся на заискивающий, почти молящий:

- Только руки? Может, что-то ещё было?

Было. Но Яся, будь отец хоть трижды психиатром, никогда бы ему об этом не рассказала. А психиатром он не был даже один раз. Отец был хирургом.

- Хорошо, - он разочарованно надул губы, а когда поднял на неё глаза, вдруг насторожился, - Что это с тобой?

Девушка, секунду назад безучастно глядящая в окно на мокрый забор, теперь сидела, выпрямив спину, глаза её, широко распахнутые, тёмные, сверкали.

- ... Ничего..., - ответила она, медленно приходя в себя.

- И все-таки? Я же вижу, что...

- Просто заболела голова. Я могу уже идти?

- Можешь...

Деревянной походкой она вышла из кабинета, метнулась в свою комнату и плюхнулась лицом в подушку. Её всю трясло, а в ушах снова и снова раздавался фантомный крик:

«Я тебя, мразь, из-под земли достану!» «Достану!» «... из-под земли...» «... мразь...»

Она стиснула зубы и зажала уши руками в слабой попытке заглушить этот вопль, который вызывал в ней совершенно странные эмоции. Жгучее злорадство и эйфорию... А сам голос кричащего был ей хорошо знаком.

Голос отца.

...

Настя просунула голову в дверь.

- У неё новое сегодня, - возбужденно отозвался Стас, не отрываясь от своих записей, - И еще «сахарная вата»!

- Вата?

- Ага. Неосознанные ассоциации, а ведь сахарную вату она в жизни не видела! Думаю, уже скоро...

- Ты мне об этом уже лет десять говоришь, - женщина потянула руку к голове, но сразу отдёрнула.

Он, наконец, захлопнул блокнот и поднял глаза на жену. Худая и бледная, жалкая тень себя прежней. Красные глаза с лопнувшими капиллярами, лицо подёргивается от невралгии, короткая, пышная стрижка не скрывает круглых проплешинок над висками, там, где она последние годы постоянно дёргает волосы.

Хотя она, наверное, так же думает и про него...

- В последнее время она ведёт себя всё более странно. Мне кажется, многое она просто не рассказывает. Ты обратила внимание, как она за последний месяц поменялась внешне? А сейчас у нее был приход прямо при мне! Ты бы видела её глаза. Я думал, она на меня кинется. Но рассказывать не захотела. Снова!

Настя некоторое время с тревогой смотрела на мужа, потом нехотя сообщила:

- Из госпиталя пришло сообщение. Массовое ДТП. Говорят, без тебя никак...

- Чёрт! – Стас подскочил, звякнул связкой ключей и отпер маленький сейф, в котором не было ничего, кроме смартфона, - Покарауль у двери, пока я звоню.

- Она у себя. Кино смотрит...

- Все равно... мало ли..., - Он торопливо набрал набрал номер и заговорил уже в трубку: «Алло! Это Сеневич. Почему так долго к телефону идёте?»

...

Яся уже давно была в курсе, что у нее шизофрения и плюсом врождённый иммунодефицит. Поэтому она с самого рождения живёт взаперти, в этом холодном, скрипучем и дряхлом доме и не общается ни с кем, кроме родителей. Раз в неделю приходят какие-то женщины, чтобы помочь матери с уборкой, и тогда Ясю на весь день запирают на чердаке, чтобы она, не дай бог, не подцепила от них что-то. Запирают даже зимой, в клящий мороз.

И при этом, сколько она себя помнит, она ни разу не болела даже простудой. Ну, если не считать сегодняшних воспоминаний. Но они, как она ни надеялась, оказались, как всегда, ложными.

Перед глазами опять замельтешили образы. Кто-то в байковом халате тянется к ней, забившейся в узкую щель между кроватью и батареей. Указательный палец густо вымазан жёлтым, вонючим.

«Иди сюда, Ярочка, сразу носик пройдет...»

Накатило, выбив воздух из лёгких и затмив на несколько мгновений разум, и, как обычно, тут же растаяло...

Именно поэтому она никогда не ходила ни в детский сад, ни в школу. Училась и лечилась на дому. Отец лечил, мать – учила. Шизофрению лечил хирург, а математику преподавала домохозяйка... По мере взросления она всё больше озадачивалась этим парадоксом. Она ведь очень больна, как физически, так и умственно, но при этом за всю жизнь она не выпила ни единой таблетки и ни разу не посетила ни единого профильного специалиста.

Однажды она даже осмелилась потребовать у отца объяснений, но сразу пожалела об этом. Тот, в ответ, выдал ей короткую гневную тираду о том, что не ей – сопливой мокрощелке – задавать такие вопросы. Он врач, и точка! А у матери достаточно мозгов, чтобы и без педагогического образования научить её складывать числа и рисовать треугольники. Большее ей, дескать, с её болячками все равно не пригодится. В тот день она, в наказание, осталась без ужина и без книжки для чтения.

Когда отец бывал ей доволен, то разрешал брать книжки по хирургии с полок в кабинете. Яся всегда любила хирургию. Обожала разглядывать фотографии, где зажимы растягивают в стороны воспалённую плоть и обнажают зыбкое, нежно красное нутро с вкраплениями желтоватого жирка, с восторгом читала и даже заучивала, как стихотворение, подробное описание операций. Иногда ей казалось, что она уже настолько осведомлена, что, при необходимости, запросто провела бы какую-нибудь несложную операцию, вроде резекции желудка...

«...Иди сюда, Ярочка, сразу носик пройдет...»

Яся закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Это помогало ненадолго прогнать непрошенные воспоминания, которые генерировал её больной мозг.

Пытаясь отвлечься, девушка слезла с кровати и открыла тумбочку под маленьким пузатым телевизором, битком набитую видеокассетами. Все серии «Улицы Вязов», «Техасской резни», «Пятницы 13», «Хэллоуина». Все их она знала наизусть. Более того, ей упорно казалось, что она их знала наизусть ещё до собственного рождения. Но и это тоже были ложные воспоминания.

...

- Оставляешь нас на ночь?! – испуганно спросила Настя, нервно обгрызая кожу вокруг уже обгрызенного ногтя на указательном пальце. Эту привычку она завела давным-давно, задолго до рождения Ярославы. И с тех пор её пальцы напоминали опухшие культяпки с коротенькими, бугристыми основами ногтей, окружённых заусенцами и алой, воспалённой плотью, - Я боюсь! Тем более ты говоришь, уже скоро...

- Может, мне просто показалось, - запинаясь, виновато отозвался Стас, разыскивая по карманам навешанных на крючки плащей и курток ключи от машины, - Просто обойдись это время без кофе, наблюдай и ни в коем случае не провоцируй.

- Я поеду с тобой! Холодильник битком, так что с голоду не помрёт!

- Нет, - коротко ответил муж и довольно крякнул, обнаружив брелок в кармане старого пиджака, в котором пару дней назад увозил на свалку накопившийся мусор. Потом поднял на жену глаза и только сейчас заметил, что она на грани истерики. Губы трясутся, глаза полны слёз, а руками она обхватила свои плечи с такой силой, что потом обязательно вылезут синяки. Настя явно на грани помешательства, и он не мог её в этом винить. Ничего, совсем скоро всё это закончится, и они начнут новую жизнь, - Я вернусь, самое позднее, послезавтра утром.

- Послезавтра?!... – Лицо ее вытянулось, еще больше побледнело, но тут же стало спокойным и непроницаемым, - Ладно, как скажешь.

Стас с подозрением посмотрел на супругу, пытаясь определить причину столь внезапной покладистости, но времени искать подвох не было. Он крепко обнял её, натянул на голову капюшон и вышел из дома.

Настя прислушивалась к звукам прогреваемой машины, потом к гудению и скрежету открывающихся ворот, шороху колёс по гравию двора... А потом на неё обрушилось одиночество, которое угнетало настолько, что хотелось немедленно бежать, куда глаза глядят. Хорошо, что от этого у неё есть лекарство...

Из детской вовсю развались визги и вопли очередного старого ужастика, заглушаемые время от времени хихиканьем девочки.

«Как же это долго тянется...», - подумала она, устало прижимаясь лбом к дверному косяку. Потом вышла в промозглую осень и шмыгнула в прилепившийся к стене дома сарайчик, где Стас хранил сменную резину и всякий хлам.

На секунду воровато застыв и прислушавшись, не возвращается ли муж за какой-нибудь забытой вещью, она выволокла из-под завалов заветную коробку и изучила её содержимое: ополовиненная бутылка виски, несколько разнокалиберных водок, пара мерзавчиков коньяка и даже едва отпитая бутылка текилы.

И стакан.

Муж стоически молчал по поводу её тиков, вроде обглоданных пальцев и выщипанных волос, но устраивал невообразимый скандал каждый раз, когда улавливал от неё даже малейший запах алкоголя. Ничего. Он явно не вернётся раньше завтрашнего вечера, а она к этому времени успеет прийти в норму.

Она прикрыла щелястую, хлябающую дверь, чтобы хоть немного отгородиться от противного мокрого ветра, налила себе полный стакан и жадно выпила, чувствуя, как окаменевшие от вечного напряжения мышцы расслабляются, а донимающая её мигрень отходит на второй план. Она налила ещё порцию и достала из укромного местечка свой смартфон.

- Алло, Света? – пробормотала она в трубку, - Ты не могла бы сегодня прийти? Спасибо, дорогая...

Света была ровесницей Ярославы и уже около десяти лет частым гостем в доме Сеневичей. Давным-давно она пришла вместе с матерью помочь с уборкой. Тогда-то Настя и не уследила за шустрой девчонкой, шныряющей по дому, а поймала, когда уже было поздно. Та нашла чердак, куда отправляли в такие дни Ярославу, и уже вовсю переговаривалась с ней через дверь.

Настя была в ужасе. Ей потребовалось несколько лет ежедневных уговоров и истерик, чтобы муж, наконец, разрешил ей приглашать деревенских в помощь. Но с единственным условием – чтобы ни единая живая душа никогда не прознала о существовании Ярославы. И вот... не прошло и двух месяцев!

Мужу она не осмелилась признаться. Слишком свежи ещё были воспоминания, как он избил её после того... случая, когда она перебрала алкоголя и... ну, сорвалась. Поэтому она постаралась купить Светкино молчание сладостями, игрушками и деньгами. Особенно она ни на что не надеялась, но по округе так и не поползло ни единой сплетни.

Девчонка оказалась по-деревенски смышлёной и хваткой, крепко держала язык за зубами и аккуратно наведывалась раз в неделю за откупными. Потом её мать умерла, и она приходила уже одна. Работала на совесть, но и гонорары получала гораздо бо́льшие, нежели её «коллеги». И ни разу не задала супругам ни единого щекотливого вопроса...

Постепенно Настя прониклась к девушке доверием и, когда Стас уезжал надолго, звала её составить ей компанию под предлогом какой-нибудь нехитрой работёнки. Одной оставаться в доме, который за восемнадцать лет так и не стал для неё родным, было невыносимо...

Настя с сожалением посмотрела на манящее содержимое коробки. Самое время остановиться. Два выпитых стакана её как следует согрели и расслабили. Надо возвращаться в дом и готовить ей обед...

После секундного колебания, она налила себе еще порцию. Последнюю.

Чисто для настроения.

...

Яся снова ехала на трамвае. Это было одно из самых первых воспоминаний, и уж точно самое яркое за всю жизнь. И при этом - самое любимое, безмятежное и счастливое. Если бы у неё было хоть что-нибудь ценное, она бы, не раздумывая, отдала это в обмен на то, чтобы воспоминание оказалось не... ложным.

Стекол в окнах не было, поэтому салон насквозь продувало тёплым, летним ветром. Впереди она видела прячущиеся в траве рельсы, а по обе их стороны росли деревья, своими густыми кронами образуя над крышей зеленый, душистый тоннель. В салоне она была одна, но её это совершенно не тревожило. Наоборот, она чувствовала особую важность и значимость момента... чувствовала эйфорию и сладкое предвкушение. После долгих, мучительных скитаний она, наконец... возвращалась домой!

Девушка открыла глаза. Фильм закончился, и экран телевизора подёргивался чёрным. Черно, тихо и неприкаянно было и на душе. Хотелось есть. Она поглядела в окно и поняла, что забор уже имеет сумеречный вид, а её еще не звали обедать.

- Ма-ам! – крикнула она, приоткрыв дверь и, не получив ответа, обошла дом.

Настю она обнаружила на диване в гостиной. Прикасаться к родителям ей было запрещено, поэтому она снова неуверенно позвала, склонившись над матерью: «Ты... спишь?».

Женщина зашевелилась и перевернулась лицом вверх. Ясиных ноздрей тут же коснулся запах спирта, и она испуганно отшатнулась. Вспомнилось давнее происшествие, когда мать вот так же приложилась к бутылке, а потом гонялась за ней, Ясей, по всему дому с кухонным ножом и кричала такие страшные вещи, что её детский перепуганный мозг отказывался их понимать. И это воспоминание, к сожалению, не было ложным.

Отец тогда успел вмешаться и избил жену так, что ей пришлось накладывать швы, чем он сам, на правах хирурга, и занимался, попутно вымаливая прощение. С тех пор матери было строго запрещено притрагиваться к спиртному, но каждый раз, когда отец уезжал дольше, чем на сутки, она всё равно напивалась в хлам. И хоть больше мама не пыталась навредить ей, Яся в такие дни почти не выходила из своей комнаты, предпочитая не попадаться той на глаза.

Яся заторопилась прочь, но возле кабинета помедлила и дёрнула ручку. Заперто. Значит, отец точно не скоро вернётся. Раз мама, пользуясь случаем, «допивает упущенное», значит, и ей, Ясе, можно попробовать получить какую-то выгоду.

Девушка скользнула в родительскую спальню, достала припрятанный ключ и вскоре уже тихонько вставляла его в замочную скважину. Она хотела найти новую книжку. Что-нибудь не про хирургию. Сегодня ей хотелось читать что-нибудь про... любовь или секс. Мысли о сексе появились с утра, когда она проснулась от скручивающих тело сладких судорог. Смутно помнился какой-то подвал, обстановка которого до нелепости напоминала её комнату. Стены, оклеенные постерами – Т-800, Рипли в белых трусиках, Люк Скайуокер, сурово сжимающий лазерный меч. И тут же скрипучая кровать с панцирной сеткой... на которой, собственно, всё и происходило. Вот только...

Нет, Яся бы никогда не рассказала такое отцу. Во сне она, рыча не своим голосом, энергично погружалась в чье-то тесное, ритмично сжимающееся нутро. Сон был настолько яркий, что она до сих пор помнила ощущение некоторых кардинальных изменений в её девичьем теле. Изменений, которые ей теперь мнились правильными и уместными, и об утрате которых она смутно сожалела.

Что это было? Откуда пришло? Может, отец и придумал бы какое-то объяснение, но, скорее всего, решил бы, что она, ко всему прочему, ещё и из этих – которые со странностями.

Кабинет был пропитан запахом жареного кофе. Она ненавидела его, потому что он провоцировал что-то в её больной голове, заставляя сознание пачками выплёвывать ложные воспоминания. И впервые в жизни она задумалась, зачем это отцу? Зачем он их будит, когда стоило бы, наоборот, подавлять? Ответ напрашивался сам собой – отец понятия не имеет, как лечить её шизофрению, хотя и думает, что имеет. А она по-прежнему остаётся заложницей как своих болезней, так и... своих родителей.

Девушка оглядывала стеллажи. Потом стала выдвигать книжки в надежде, что другие – про любовь и секс – спрятаны где-то во втором ряду. Но если спрятаны, то зачем? Может, в реальности таких книг вовсе не бывает? Может, это такие же фантазии кинематографистов, как Фредди Крюгер?

Она разочарованно плюхнулась в отцовское кресло и, крутанувшись, посмотрела на сейф. Ключи от него папа всегда носил при себе, поэтому...

Ярослава уже собиралась встать, когда обратила внимание на массивную тумбочку под сейфом, и распахнула её створки. Та была битком набита обувными коробками и теми самыми блокнотами. Значит, он ничего не выбросил...

Она вытащила первый попавшийся и раскрыла, но разобрать отцовские каракули мог разве что сам отец. Кое-как она выхватывала из паутины нечитаемых закорючек отдельные слова и фразы: «Кататься на трамвае», «Вечность», «Хочу к маме», «Мишка косолапый по лесу идёт», «Мне здесь не место»...

Яся дважды прочитала последнюю фразу и нахмурилась. А ведь, действительно, так было. Но она тогда была совсем маленькой, и многое уже забылось. Припомнилось, как она без конца плакала и звала маму, и отказывалась признавать, что Стас и Настя – её родители. Она пробежалась глазами по датам – 2001 год. Ей тогда было четыре... И уже тогда она была сумасшедшей, как Джейсон Вурхиз или Кожаное лицо...

А всё, что делал для неё отец – это писал блокнотики...

Раньше это разве что озадачивало и смутно тревожило, сейчас же пробудило настоящий гнев...

Она сунула блокнот обратно в тумбочку, потащила наружу одну из обувных коробок, открыла и ... гнев тут же угас, сменившись радостным предвкушением. Видеокассеты! Целых три штуки! Неужели она в кои-то веки посмотрит что-то новенькое!

Подхватив коробку подмышку, она вернулась в свою комнату. Кассеты не были подписаны, поэтому Яся сунула одну наугад в видик и нажала «play».

Через пару секунд рябь сменилась прыгающими кадрами небольшой поляны, окруженной по периметру забором то ли из каких-то жердей, то ли из тонких, вкопанных в землю древесных стволов. Полянка была битком набита человеческими фигурками, мельтешащими под аккомпанемент громкого, визгливого голоса, парящего над ними: «Живей! Складывайте всё на стол! Шевелитесь!».

Изображение, сопровождаемое хрустом шагов, приблизилось, и в фокус попал оратор – толстая, приземистая негритянка с необъятным бюстом и здоровенной, квадратной задницей, напоминающей чемодан, от чего её талия казалась на удивление тонкой. Чёрные, лоснящиеся телеса были облачены в белоснежное платье с пышными воланами и рюшами, а на голове красовался высокий тюрбан.

Женщина без остановки жестикулировала и кричала, подгоняя людей:

- Что вы, как на похоронах?! Пошевеливайтесь! Или думаете, у папы Легбы нет других забот, и он будет ждать вас до утра?»

Она заслышала позади шаги «оператора», оглянулась и белозубо осклабилась:

«А ты чего застыл? Или не можешь расстаться с этой несчастной курицей?.. Так тащи её в общую кучу и славь папу!»

Камера двинулась к импровизированному алтарю в виде низенького дощатого стола, уже с горкой заваленного кукурузными початками, какими-то овощами, кусками жареного мяса и сигаретами. Туда же протянулась рука снимающего и положила сверху варёную курицу с прилипшими к пупырчатой коже обрывками газеты.

«Щедрые дары!», - радостно и визгливо вопила негритянка, - «Щедрые! Папа будет доволен! Я чую, он уже близко!».

Яся с недоумением смотрела странное кино. С каких это пор негры говорят по-русски? Впрочем, чистокровной негритянкой была, кажется, только эта громкая женщина. Остальные лица, попадающие в кадр, были по большей части славянские, хотя некоторые из них несли схожие с крикуньей черты – пухлые, вывернутые наружу губы или широкий, приплюснутый нос, или жесткие, африканские кудри. Какие-то больше, какие-то меньше.

«Кузен Базиль, ты где, старый прощелыга?!» - орала женщина, - «Садись живо на место! И папину шляпу не забудь!»

На первый план, торопливо натягивая простую соломенную шляпу, вышел невысокий, смуглый мужичок и уселся на скамеечку у «алтаря».

Застучали барабаны, запиликали какие-то свистульки. Негритянка пустилась в бешеную пляску вокруг центрального шеста, поливая из глиняного кувшина вытоптанную землю и расшвыривая вокруг себя горстями что-то белое, похожее на муку. Толпа сомкнулась вокруг неё, ритмично затопталась на месте, хором через равные промежутки выкрикивая какую-то абракадабру.

Над головами то и дело вспархивала пухлая, чёрная рука, сжимающая то пёструю погремушку, то разбрызгивающую кровь куриную голову, то какие-то деревянные бусы.

«Всем молчать! Папа Легба пришел!» - послышался торжествующий визгливый окрик, и подёргивающиеся фигуры замерли. Оператор поднял камеру над головами, и прыгающая картинка остановилась на Базиле.

Тот вдруг словно увеличился в размерах, приосанился, уверенным и вальяжным жестом поднёс к толстому носу взятую с алтаря сигарету и с видимым наслаждением понюхал. Вспыхнул огонек спички, и, словно с ним за компанию, в тени широкополой шляпы вспыхнули оранжевым пламенем два глаза.

Изображение вдруг зарябило, пошло волнами и зависло, через несколько секунд сменившись белым шумом.

Яся немного подождала, потом разочарованно вынула кассету и вставила другую, в надежде, что увидит, наконец, заставку «Юниверсал» или «20 Век Фокс», но в кадре снова появилась та самая дебелая негритянка.

На этот раз она грузно усаживалась за стол в простой деревенской горнице.

- Можешь писать, пока писалка не отвалится! – до боли громко и весело, с невероятными ужимками, заявила она невидимому собеседнику, - Ты только помни, что это мама Тайонга сама позволила тебе сюда прийти. А не захочу тебя больше видеть, так закручу-заверчу и не найдешь никогда дорогу!

Яся скривилась и быстро потыкала в пульт, сбавляя громкость.

- А коли что замыслишь недоброе против мамы, так она первая узнает! - она предупреждающе замельтешила перед собой пухлым, чёрным, увешанным перстнями пальцем, - Да-да! Всех лоа на тебя спустит. И не разберешь потом, где у тебя голова, а где жопа! Даром я, что ли, три дня и три ночи провела в гробу! Мои покровители – не чета вашим дохлым депутатам!

Слова её были непонятны и устрашающи, но тон, в противовес, бодрый и радостный, словно женщина не о проклятиях говорила, а о чудно проведённом вечере.

- Я ничего такого и не думал, - послышался за кадром хриплый голос, в котором Яся с изумлением признала голос отца и снова затыкала в пульт, на этот раз, увеличивая громкость, – Эта запись только для моей жены... чтобы поверила...

- Я уже сказала, можешь снимать! – отмахнулась мама Тайонга, и вдруг навалилась огромным, цвета начищенного кирзового сапога, бюстом в пёстром сарафане на столешницу, приближая лицо к камере, и кокетливо добавила, - Видишь, я даже губы накрасила!

- Я уверен, она это оценит, - ответил невидимый отец.

- Завтра спросим Папу Легбу. Если откажет, то я бессильна. Но, на случай, если он позволит Барону Самеди помочь, сразу обговорим детали, - женщина несколько минут буравила собеседника взглядом, потом уже более деловым и спокойным тоном поинтересовалась, - Носить жена будет?

- Нет, что вы, мама! – голос отца задрожал, - Совершенно исключено!

- Тогда твоя задача – рабочую утробу найти, а моя...

- Так ты мне, значит, не приснилась?

Яся от неожиданности вскрикнула и испуганно сжалась, уставившись на дверной проём. Но там стояла не мать, а... какая-то незнакомка.

- Не бойся, систер, - произнесла та и улыбнулась, - Меня твоя маман вызвала. Я честно стучалась, но, как оказалось, маман в полном пердимонокле, а я совершенно случайно знаю, где твои парентсы прячут ключи от калитки.

Незнакомка выставила перед собой ладони и поспешно добавила:

- Я бы никогда без разрешения не полезла, но подумала, раз она не открывает, то случилось что... А ты, значит, действительно, существуешь...

- Что ты имеешь в виду? – Яся нащупала пульт и выключила видик. Она впервые в жизни видела кого-то, кроме родителей, и это оказалось настоящим шоком. Она прожила на свете целых восемнадцать лет, и вот впервые...

- А ты не помнишь, как мы с тобой в «дурака» через чердачную дверь играли? Просовывали друг другу карты?

Яся покачала головой. Она не помнила. А может, и помнила, но в голове с этими ложными воспоминаниями такая каша, что...

- Я тоже уже поверила, что приснилось. Странно, да? Меня, кстати, Светой зовут...

- Яся...

- Ты уж прости, но имечко тебе дали идиотское, - Света отлепилась от дверного косяка, прошла в комнату, плюхнулась на кровать рядом с Ясей и кивнула на телевизор, - Раритет?

- Что? – Яся боязливо отстранилась, помня про свой иммунодефицит. Что, если сейчас незнакомка на неё чихнет, и Яся умрёт?!

- Я говорю, странные вы. Живете в древней развалюхе. Ни интернета, ни телевидения, ни бытовой техники толком. Мебель – старушечье говно. Но при этом папан твой на Хаммере разъезжает, а на уборку каждый месяц выписывает чуть ни все женское население деревни.

Она скептически оглядела Ясину спальню. Дребезжащую от ветра стеклину в ветхой раме, потрепанный тюль, скособоченный платяной шкаф с облупившимся лаком, постеры из древних журнальчиков на стенах, потом остановила взгляд на самой Ярославе. У Яси по спине поползли мурашки от этого взгляда – внимательного и лукавого, почти кокетливого. Он пробудил те же самые ощущения, с которыми она проснулась сегодня. Противоестественные ощущения...

А еще её слова про «старушечье говно». Было в них что-то очень личное и, при этом, неприятно будоражащее, вызывающее гнев... Перед глазами, против воли, поплыло...

«Иди сюда, Ярочка... Сразу носик пройдёт».

Правда, вместо мятного, резкого и жёлтого пальцы были почему-то испачканы кислым старушечьим... говном...

Но, отодвигая эти воспоминания на задний план, вдруг пришла неожиданная мысль!

- Ты сказала, что думала... То есть, ты не знала, что я...?

Света кивнула.

- Да никто в деревне даже и не догадывается о твоем существовании! Впрочем, никому и дела нет. Живут какие-то чудики в развалине, но платят хорошо. В деревне ведь с работой полный швах.

- Мы не чудики, - девушка невольно обиделась, - Мой папа, между прочим, главный хирург в больнице.

- В какой это?

Яся смущенно потупилась. Она понятия не имела, в какой. Она даже не помнила, интересовалась ли когда-нибудь этим или... Тут же подумалось, что она понятия не имеет и о названии деревни, в которой они живут, не говоря уж об улице...

И никто не подозревает о её существовании... Родители так стыдятся её или...?

Сердце тревожно заныло, когда она пришла к неожиданному и страшному заключению: иммунодефицит – выдумка, предлог, чтобы держать её взаперти и прятать на чердаке каждый раз, когда в доме появляются посторонние. Так может... и её шизофрения – выдумка, а воспоминания, которые с детства её мучают, вовсе не ложные?!

Губы запрыгали от страха, и она сдавленно произнесла:

- Кажется, я... в большой беде.

- Да ну? – Света с удивлённым интересом приподняла брови.

- Мне надо бежать! Дай ключи!

- Ну, уж фигушки, - гостья закинула на постель ноги, - Чтоб мне потом твоя маман голову открутила?

- Ты не понимаешь...!

- А ты объясни.

Яся скользнула взглядом по стройным ногам в тесных джинсах, по белым носочкам с сердечками, и, чтобы не отвлекаться на крамольные мысли, пересела на шаткий стульчик.

- Скорее всего, я не больна, - произнесла она, покусала губы и добавила, - И, наверное, это вовсе не я – сумасшедшая!

Пробуждение (часть 2)

Чем дольше ехали, тем больше Козлов убеждался, что ситуация под контролем. Отобрать деньги можно сразу, убить тоже, а везти уже труп, так проще. Прошло часа два, а Стас все еще жив, значит, он для чего-то нужен. Раз так, то будут договариваться или пытать. Первый вариант его более чем устраивал, а второй выглядел бессмысленным, он ничего такого не знает. Они должны это понимать, если не дураки, а дураки вряд ли бы так удачно оказались в нужное время в нужном месте. Или они приняли его за другого. Думают, что он какой-то Чанг, китаец. Это плохо, но если еще не убили, то и пытать будут не сразу, сначала поговорят, а говорить Стас умеет.

Машина двигалась по кругу, и Козлову это не нравилось. Что они задумали? Один, два, три.. Он насчитал пять кругов, потом поехали снова прямо и вскоре остановились. Сбросили тряпки, сняли веревку с шеи, дверь открылась. Он с трудом выпрямился, оперся руками о сиденье и кое-как взобрался на него. Ноги затекли, голова кружилась, во рту было сухо.

— Можешь немного посидеть.

Стас посмотрел в сторону голоса. Худой чернявый парень прислонился к дереву, достал вейп и выпустил прозрачный, едва заметный, пар без запаха.

Козлов вылез из машины. Толстая черноволосая девушка, одетая в короткий сарафан, захлопнула багажник, повернулась к дереву и капризно спросила:

— Олег, где мой купальник?

— Там, куда ты его положила, — строго ответил чернявый. — Иди так, здесь никого нет.

— А он? — девушка показала на Стаса.

— Да не нужна ты ему, — отмахнулся Олег, — Никто не хочет такую жирную. Похудей сначала, а потом будешь строить из себя.

Девушка окинула презрительным взглядом почему-то Стаса, который все это время не сказал ни слова, и ушла вперед по тропинке. Машина стояла посреди леса в своеобразном тупичке: сзади была плохонькая, но все же заасфальтированная дорога, которая вела в никуда, вокруг только лес.

— Я Олег, — сообщил чернявый, — она Ольга, а ты Станислав. Считай познакомились?

— Ну да, — неопределенно ответил Козлов, продолжая осматриваться. Лес как лес, зачем тут дорога, непонятно.

— Ты не тем занимаешься, — поучительно сказал чернявый. — Это барахло, на нем не заработаешь. Старуха тебя скоро сдаст, если уже не сдала.

— Старуха? — не понял Козлов.

— Твоя покупашка и конкурентка, — снисходительно объяснил Олег. — Перепродает барахло, которое ты ей возишь. Возил до сегодняшнего дня. Теперь будешь работать только со мной. Понял?

— Ну да, — Стас пожал плечами. — Как скажешь.

— Так легко согласился? — насмешливо проговорил Олег.

— А у меня есть выбор? — спокойно спросил Козлов.

Чернявый задумался, потом ответил:

— Вообще-то есть. Можешь отказаться и просрать свой единственный шанс. Я все равно заберу эти артефакты. Весь мир будет принадлежать мне, и я изменю реальность. Стабилизирую разлом, поведу экспедиции за грань. Подарю своим людям вечную жизнь и огромную силу. Я стану богом, правящим богами, прекрасными и свободными, не теми жалкими червями, в которых вас превратило ваше правительство. А ты продолжишь возить барахло, если оно еще останется. Я мог бы долго расписывать, как сильно ты пожалеешь, что не пошел со мной. Но это было бы ложью, а я не люблю лгать. Скажу правду. Ты не будешь жалеть. Ты убедишь себя, что так и надо, все к лучшему. Даже, возможно, будешь счастлив. Мухи в говне тоже по-своему счастливы.

— Мне бы подумать, не могу так сразу, — осторожно ответил Стас, поймал недобрый взгляд Олега и быстро заговорил дальше, — Конечно, я не хочу просрать свой единственный шанс, — Козлов энергично помотал головой, показывая, как сильно не хочет, потом почесал затылок — Но ссыкотно мне, понимаешь.

— Понимаю, — довольно улыбнулся Олег. — Не ссы, я все объясню, со мной не пропадешь. И не пытайся казаться тупее, чем ты есть. Меня не обманешь, понял?

— Ну да, — покивал Стас, думая, что еще как обманет, теперь это уже дело принципа. — Я вообще не очень умный. Ну, по сравнению с тобой, я это сразу понял.

— Так и есть, ты правильно понял.

Вдалеке что-то громыхнуло, над деревьями поднялся и тут же упал столб воды. Стас вздрогнул от неожиданности. Олег пояснил:

— Жируха начала ритуал. Накупалась и занялась делом. Сегодня долго возилась. Надеялась, наверное, что пойдешь подглядывать, — он хохотнул и посмотрел на Стаса, будто предлагая разделить шутку.

— Я бы не пошел, — Козлов помотал головой, — Это некрасиво и вообще, — он пожал плечами.

— Потому что она жирная или потому, что я здесь? — спросил Олег, внимательно глядя на Стаса. — Оля моя сестра, она дура и уродина, но я ее люблю. В нормальном смысле. Если тебе она понравилась, буду только рад, а бросишь ее потом — убью. Лучше вообще не начинай, понял?

— Насчет сестры понял, насчет ритуала не очень.

— А, — махнул рукой Олег, — Она ведьма, я колдун. Об этом позже поговорим. Сейчас поможешь мне, у нас меньше часа, пока она там будет, — он открыл багажник и приказал, — Иди сюда, бери за ноги.

Козлов подошел. В багажнике лежал старик с перерезанным горлом. Олег приподнял его за плечи, Стас взял за ноги. Под телом, в лужице крови, валялась какая-то тряпка.

— Оськин купальник, — объяснил колдун, — Под руку попался, ее шмотье вечно везде валяется. Ничего, закопаем, она и не узнает, у нее этих купальников штук двести, — Олег быстро взял тряпку. Голова трупа чуть не треснулась о кузов, но колдун успел подхватить ее, уже держа тряпку в руке. — А это, — он кивнул на труп, — Самый старый и могучий черный маг. Был. Я его убил и замаскировал тебя под него. Конторские ищейки ни о чем не догадались, не раскусили такой простой трюк. Привыкли работать по шаблону, и обломались.

Олег подмигнул Стасу, и они вдвоем понесли тело старика по тропинке. Прошли шагов двадцать и остановились возле большой ямы.

Колдун приказал:

— Бросаем, на счет три. Раз, два, три! — они раскачали труп и бросили в яму, там что-то заворчало, — Можешь посмотреть.

Стас осторожно заглянул вниз. Глубина не меньше двадцати метров, на дне сидит непонятная мерзкая тварь. Будто несколько больших крокодилов сначала порезали на куски, а потом сшили все вместе как попало. Стас насчитал двенадцать голов, у многих выбит глаз и вокруг ран, через грязную корку, проступает гной. Лап у твари было всего четыре. Три из них мощные, мосластые, на них существо хромало возле тела старика. Четвертую лапу, перебитую в нескольких местах, тварь держала на весу и лишь один раз оперлась на нее. Кажется, для того, чтобы не наступить на труп.

— Это зубастик, мертвый. Я его убил, а потом..., — Олег задумался.

— Оживил? — подсказал Стас, которого впечатлило увиденное.

— Нет. Он не живой и не мертвый. Я называю это подчинением. Я подчинил его себе. Существует три состояния: живое, мертвое и подчиненное мне. Знаешь, иногда мне кажется, что я бог. Только какой-то неправильный, — колдун усмехнулся, — Идем, скоро Оська вернется.

— А оживлять можешь? Чтобы сделать обычное живое, а не подчиненное тебе? — спросил Козлов, когда они шли обратно.

— Могу. Хочешь кого-то оживить?

— Да нет, я на всякий случай, вдруг меня убьют, когда буду на тебя работать. Уточняю перспективы.

Колдун рассмеялся и хлопнул Стаса по плечу.

— Славик! — дальше сказал серьезно, — Обещаю, что оживлю.

— Спасибо, босс, — бодро ответил Стас. — Что делать, когда приступать?

Они подошли к машине. Колдун посмотрел за заднее сиденье, заваленное женской одеждой, и брезгливо скривился.

— Везде Оськино шмотье валяется. Ей худеть надо, а не вот это вот все. Идем вперед.

Олег сел за руль, Стас открыл дверь с другой стороны и занял сиденье рядом с водителем.

— Ты отвезешь меня с сестрой в Хтонск-196. Можешь не ходить с нами через периметр, подождешь снаружи. Получишь наличными тридцать процентов рыночной стоимости хабара, все честно. Даже, — колдун постучал себя по носу указательным пальцем левой руки, — Даже можем прихватить несколько вещей специально для тебя. У нас есть перечень артефактов, выберешь себе. Идет? — он повернулся к Стасу в ожидании ответа.

— Я не знаю, что такое Хтонск-196, — честно сказал Козлов. — Как я вас туда отвезу?

— Твой дружок знает дорогу. Он возил тебя за хабаром и обратно. Теперь поможет нам всем.

Козлов молчал, думая, как выкручиваться. Подставлять Пашку нельзя, даже если самого Стаса будут пытать и убьют. Нельзя из принципа! Но если колдун его убьет, а потом подчинит, то...

— Если откажешься, договорюсь с твоим дружком, он согласится в обмен на твою жизнь. Или, — колдун усмехнулся, — Есть другой вариант. Я тебя убью и подчиню, тогда ты не сможешь отказаться. Мне все равно, даже выгоднее не делиться прибылью.

Стас уцепился за последние слова.

— Тогда почему ты готов делиться? Убил бы меня, подчинил, и все дела.

— Блефуешь, — скривился колдун. — Хочешь знать, почему? — он придвинулся к Стасу, оперся локтем на спинку его кресла. — Как заложника или подчиненного тебя хватит на один раз. Если не будет другого выхода, я так и сделаю, но предпочел бы наладить долгосрочное взаимовыгодное сотрудничество. Понял?

— Не понял, — дернул головой Стас. — Почему только на один раз хватит?

— Спроси у своего дружка, где работает его дед, — посоветовал колдун, отодвигаясь. — Спроси обязательно. Запомни, что ответит, а потом я тебе расскажу правду.

— Я и так знаю, где он работает. В НИИХЯ, хтонических явлений. Заведующий какой-то лабораторией.

— Спроси, чем на самом деле занимается этот якобы научно-исследовательский институт, — вкрадчиво проговорил Олег. — Невзначай спроси, будто так, просто, к слову пришлось.

— И чем он там может заниматься, — пожал плечами Стас.

— Сначала поговори об этом с Павлом, а потом я расскажу тебе всю правду, обещаю.

Козлов молча кивнул.

Дальше они просто ждали Олю и ни о чем серьезном не говорили. Олег травил байки о ведьмах и артефактах. Смешно передразнивал Старуху, серьезно объяснял тонкости работы разных вещиц. Он много знал и умел рассказывать — вроде прыгал с одного на другое, а все равно интересно слушать.

Время пролетело незаметно. Когда вернулась Оля, ее брат снова говорил о Старухе:

— Поэтому бабушка сдала внучку в приют кочующей секты. Они поклонялись Амулету Черной звезды. Такой, знаешь, многогранник с лучиками разной длины, один отломали. И вот, что интересно, этот амулет действительно существует. Он...

В дверь с водительской стороны заглянула ведьма и перебила брата:

— Олег, вылезай. Я за рулем! А ты, — она улыбнулась Стасу, — Можешь остаться, сиди тут.

— Обойдешься, — строго сказал колдун. — Лезь к своим шмоткам, иначе побежишь пешком. Заодно похудеешь, — он запустил двигатель.

— Козел! — ведьма села на заднее сиденье, громко хлопнув дверью.

— А че я-то сразу? — попытался разрядить обстановку Стас.

— Да при чем тут ты, — не поняла Оля, а ее брат широко улыбнулся, сдавая назад по асфальту.

— Как при чем, моя фамилия Козлов, — серьезно ответил Стас.

Ведьма рассмеялась. В отличие от всего остального, смех у нее был приятный.

— Заткнулись оба, — скомандовал Олег. — Мешаете.

Они должны были врезаться в дерево, но очутились на дорожном круге с островком пожухлой травы в центре. За кругом висла плотная серая мгла. Стас видел такое, когда ездил с Пашкой. Только там впереди всегда была дорога, часто встречались развилки, а здесь только круг.

Машина начала двигаться по нему, разгоняясь сильнее с каждым оборотом. Мгла за окнами уплотнилась и подступила ближе. Пятый оборот, шестой, седьмой, восьмой... Непонятно как, они вылетели на трассу.

Тут все казалось нормальным, но только на первый взгляд. Третью часть неба занимало огромное, низкое, темно-красное солнце. К нему тянулась абсолютно пустая желтая дорога, ни единой машины, разметки, знака. По обе стороны от нее серые безжизненные обочины пытались достать далекий горизонт. Между ними и небом что-то шевелилось.

— Жируха, подвинься! — Олег откинул спинку кресла и ловко перебрался на заднее сиденье. — Лезь!

— Говнюк! — толстая Оля с трудом перелезла вперед, несколько раз задев Стаса, и села за руль.

Козлов машинально глянул на нее и не поверил своим своим глазам. За рулем была тоненькая смуглая девушка с несколько великоватым, но все равно милым носиком. Она уверенно набрала скорость и резко развернулась. Машину занесло, снаружи что-то скрипело и визжало, все громче, но они удержались на дороге, выровнялись и понеслись прочь от жуткого раздутого солнца.

Глава 4. Морг

Когда они оказались на Новорижском шоссе, колдун потребовал остановить машину. Ведьма, снова толстая, с безобразным прыщавым лицом, молча пересела назад, уступив брату место за рулем.

— Уж прости, Славик, — тихо заговорил Олег. — Что я не предложил тебе побеседовать с самым сильным черным магом. Поверь мне, ты был бы разочарован. Он самодовольный скучный старикашка и больше не может быть нам полезен. Лучше я познакомлю тебя с самым сильным белым магом. Он тоже не живой, а скоро и совсем сдохнет, но сейчас я его опять подчиню и вечером сможешь с ним поговорить. Ты все еще немного сомневаешься в моей силе, и это правильно. Откуда тебе знать, что я сделаю, как пообещал. Верить на слово нельзя, ты это понимаешь. Ошибаешься в другом. Считаешь, что тебе нужно время. Подумать. Однако это бесполезно, пока у тебя нет новой информации. Ее дать тебе могу только я, больше некому. Конечно, ты поговоришь с Павлом, увидишь, что он врет, и придешь ко мне, желая знать правду. Или не придешь, потому что струсишь. Очень советую тебе не бояться, а если пока не можешь быть храбрым, то бойся меня. Когда мы победим, страх пройдет. Даю слово, ты получишь огромную силу, лишь немногим уступающую моей.

Стас слушал молча, да и ответа от него вроде не ждали. Машина проехали через ворота, свернула налево и остановилась у двери подвала.

— Это морг, — сообщил колдун. Заглушил мотор и вышел и машины. — Идем.

Олег стукнул два раза в железную дверь. Сразу же заскрипел замок, будто кто-то стоял прямо у входа в ожидании гостей. Дверь приоткрылась наружу, за ней никого не было. Вниз вела крутая лестница с перилами вдоль стены. Колдун быстро пошел по ступенькам. Следом осторожно спускалась ведьма. Они, казалось, забыли про Стаса, и вот тут бы ему сбежать, но Козлов поборол этот импульс. Вряд ли получится скрыться, станет только хуже. Сейчас колдун пытается купить его, пусть невнятными обещаниями силы и власти, но все же это переговоры, а если, когда Козлова поймают при бегстве, в нем перестанут видеть потенциального союзника.

Стас спустился вниз. По центру большого, судя по всему, помещения, углы которого терялись в темноте, стоял низкий стол, куда падал направленный свет яркой лампы. На столе лежало тело долговязого немолодого мужчины с перерезанным горлом и развороченной грудной клеткой. Возле торца стола, со стороны ног трупа, колдун душил веревкой высокого темноволосого парня. Козлов сразу вспомнил фильм, который сильно нравился Пашке, приходилось смотреть с ним, иначе обижался. Там чувак узнал, что все ненастоящее, и проснулся в какой-то ванне. Точнее Стас не помнил, ему такая фигня была неинтересна, но этот, кого душил колдун, был очень похож на того чувака.

— Где. Мой. Человек, — тихо и размеренно говорил Олег. — Где он?

— Мы вместо него, — из темного угла на свет вышел второй парень, очень похожий на первого. — Отпусти брата. Твой человек сам напал. Мы хотели спрятаться от солнца, пересидеть день и уйти. Нам плевать, что тут происходит. Мы жуем ночную лиану, нам надо только пересидеть день, — он сплюнул на пол что-то темное со странным, но и приятным, горьковатым запахом.

— Вот как, — Олег немного ослабил удавку и приказал второму, — Иди наверх, высунь руку наружу, возвращайся и покажи мне.

— Ладно, только не дави брата, ему дозы не хватило, он мне отдал. Ему плохо, слышишь! Мы будем работать на тебя за лиану, все сделаем...

— Бегом, — перебил колдун. — Докажешь, что жуешь лиану, тогда я подумаю.

Парень нехотя поднялся по лестнице. Около минуты ничего не происходило, потом наверху кто-то зашипел и вскрикнул от боли.

Парень вернулся в морг, протянул под лампу распухшую кисть, покрытую волдырями и язвами.

— Я приказал высунуть руку, а не держать ее под солнцем, — недовольно проговорил Олег и снял удавку. — Если ты с братом хочешь работать на меня, научись четко выполнять приказы. Ося, — он повернулся к сестре, — У тебя есть?

Она кивнула.

— Славик, найди в машине. Где-то на заднем сиденье, под кучей тряпок должен быть...

— Я сама принесу, — перебила Оля. — Не надо трогать мои вещи.

Она ушла, наркоманы проводили ее жадными взглядами. Первый, которого душил колдун, так и стоял на месте, он казался сонным. Второй дул на обожженную руку, а другую держал глубоко в кармане штанов, будто прятал там.

— Посмотри на них, Славик, — сказал колдун. — Конченные люди, зависимость от лианы не лечится. Все начинается безобидно. Капелька слизи молодого свежего листочка снимает тревожность и стресс, улучшает сон. По утрам наркоман, который еще не знает о своей зависимости, чувствует себя отдохнувшим, энергичным, полным сил. Эффект длится несколько недель, а потом, когда идет на спад, человек снова покупает каплю слизи. На второй раз она действует слабее, и несчастный увеличивает дозу. Здесь еще можно остановиться, запереть себя, привязать к батарее. Ломка будет страшной, человек не переживет ее, умрет в муках. Знаю лишь одну девушку, которая справилась, она ведьма, и ей помогал я. Моя сестра выжила и даже остановилась в деградации, но ей по-прежнему требуется лиана, без нее Оля умрет. Конечно, ей повезло больше, чем другим, которые не пережили ломку или даже не пытались переломаться. Кто пытался, те просто умерли, а у кого не хватило смелости, те горят под солнечным светом и поедают трупы. Человеческие, ничто иное они не могут переваривать. Поэтому наши новые знакомые решили провести день в морге. Здесь всегда есть, чем подкрепиться. Они сожрали подчиненного мне конторского мусора, которого я оставил сторожить мертвяка.

Оля вернулась, держа в руке короткий мясистый стебель с несколькими мелкими листочками. Близнецы смотрели на растение, притоптывая на месте и облизывая губы.

— Это мне, — Оля отломила маленький кусочек стебля с одним листком и положила в рот. — Дай им, их скоро начнет ломать, — она протянула основную часть брату.

Колдун покачал головой.

— Сама давай. Я к этой дряни не прикоснусь.

Ведьма разочарованно вздохнула. Разломила стебель на две примерно равные части. Ее челюсти едва заметно двигались, пережевывая лиану, на лице была счастливая улыбка. Она протянула мужчинам обе ладони с половинками стебля, как королева, вознаграждающая своих рыцарей. Те бросились к ней, жадно схватили лиану ртами, целуя и облизывая ладони дарительницы.

Челюсти наркоманов двигались синхронно. Оля счастливо рассмеялась и обняла одного из парней. Тот нерешительно положил ей руку на спину и посмотрел на колдуна.

— Нет, — коротко ответил Олег.

— Он, это, того, не разрешает, — промямлил парень и отодвинулся от девушки.

— Олег! — взвизгнула Оля.

— Иди наверх и жди в машине, — строго ответил колдун. — Быстро!

Ведьма скорчила брату недовольную рожу и пристально посмотрела на Стаса, облизывая губы. Вокруг ее рта выступила темная пена.

— Я все сказал! — снова прикрикнул на нее колдун.

Девушка пошла вверх по лестнице, нарочито виляя толстым задом. Близнецы-наркоманы остались равнодушны, они на нее даже не смотрели, а Стас почувствовал неприятную смесь отвращения и жалости.

— Ночная лиана растет только у края разлома, — объяснил Олег. — Многие пробовали посадить ее у себя на огороде, — он усмехнулся, — Но бесполезно. В большинстве случаев она не приживается, сохнет, гниет, без хтонской земли сразу теряет свои свойства. Изредка мутирует в другое растение, тоже плохое, особенно на солнце, но оно не дает наркотического эффекта, — колдун сделал паузу, высматривая что-то в открытой грудной клетке трупа, лежащего на столе. — У края разлома работает Научно-исследовательский институт хтонических явлений, он же контора, спецслужбы, посторонних там нет. По периметрам шастают сталкеры, типа тебя, но к самому разлому им не пробраться, а ночная лиана растет только там, у грани. Подумай, Славик, как и почему эта гадость попадает в человеческие города.

Стас молчал. Колдун занялся трупом. Наркоманы безучастно жевали свою дурь.

— Иди сюда, смотри, — колдун позвал Стаса. — Здесь у него было сердце, с правой стороны и чуть ниже, чем у человека, но пока похоже, — он притянул к столу лампу и направил свет. — Позавчера я убил гада и вырезал его сердце. Сейчас на том же месте, видишь, уже растет новое. Еще через пару дней мертвяк бы ожил, если бы его убил не я, а кто-то другой. Это самый сильный белый маг, черный был устроен примерно так же. Все маги одинаковые. Это не люди и никогда не были нами, это монстры из бездны, захватившие наш мир. Они правят людьми и не пускают нас к разлому, чтобы мы не смогли сделать то же самое с их сородичами. Однако я могу и сделаю. Свергну правительство магов и отправлю вооруженные отряды за грань, — Олег посмотрел на Стаса. — Теперь у тебя есть немного больше информации. Это чуждые нам твари, мы для них даже не рабы, а просто скот. Что скажешь?

Стас покачал головой и честно ответил:

— Я не знаю, — он действительно не знал и перестал притворяться.

Может быть ли быть такое, что колдун прав. Свергнуть магов, отправить отряды за грань, если не мы их, то они нас. В таком случае, если это все правда, то должны победить люди, разве нет?

— Должны победить люди, разве нет? — серьезно сказал колдун. — Я немного умею читать мысли, не всегда и не все, а лишь когда мне интересна тема и человек думает слишком громко, испытывая сильные эмоции. Ты, Слава, захочешь меня проверить, и правильно, проверяй. Поговори со своим другом Павлом, подумай, завтра утром примешь решение. Если не придешь добровольно, я убью и тебя, и Павла, и твою мачеху, и всех, кто попытается мне помешать. Подчиню нужных для дела, а остальные сгниют. Но не хочу так делать. Я хочу, чтобы люди стали богами. За гранью бесконечная россыпь миров, и в каждом из них будет править человек!

— Я не знаю, — снова честно ответил Стас. Колдун заставил задуматься и поэтому, а еще из-за искренней, пусть и некрасивой, жажды власти, он все больше ему нравился. — Может, те, за гранью, тоже рабы или, как ты говоришь, скот, и они ни в чем не не виноваты. Тогда будет несправедливо их порабощать.

— Славик, — колдун насмешливо приподнял брови. — Почему ты не думал о справедливости, когда возил барахло на продажу? Минимум десять человек мертвы из-за твоего товара, ну и, конечно, по причине того, что у их врагов хватило денег на покупку. Однако, — он усмехнулся и хлопнул Стаса по плечу, — Я рад, что хорошо на тебя влияю. Если они не виноваты, мы не будем их порабощать, даю слово.

Стас был в замешательстве, очень похоже, что колдун прав.

Олег окинул взглядом помещение, быстро подошел к лестнице, так же стремительно поднялся наверх и спустился обратно. Скомандовал близнецам:

— Берите мертвяка и несите наверх. Аккуратно, чтоб ничего из него не вывалилось. Хотя, — он ухмыльнулся, — Это не критично, — потом повторил уже резче, злее, — Я кому сказал! Солнце зашло, несите мага наверх!

Братья засуетились. Неловко, так и сяк, пытались поднять труп. Наконец им это удалось, и они пошли с ним гуськом вверх по лестнице.

Колдун осмотрел помещение, направляя лампу в разные стороны. В одном из углов что-то лежало.

— Так и есть, жрут конторского, — весело сказал он. — Еще на завтра оставили, — и объяснил. — Мне не жалко конторских, они предатели человечества. Этому я обещал свободу и был бы должен сдержать слово, а тут вот как удачно получилось. Идем, Славик.

Олег быстро подошел к лестнице и зашагал через ступеньку. Стас поплелся за ним.

Наверху были сумерки. Еще не совсем темно, но солнце зашло, оставив после себя тающий позолоченный след.

Братья-наркоманы пытались засунуть труп в багажник. Оля хохотала и давала вредные советы, как это хуже сделать, но близнецы юмора не понимали и выполняли все в точности, отчего ведьма еще больше заливалась смехом.

— Прекратили валять дурака! — скомандовал колдун. — Сажайте его на заднее сиденье.

— Я не поеду рядом с мертвяком! — возмутилась девушка.

— Поведешь машину, — согласился Олег.

— Он испачкает мою одежду!

— Он не грязный. Купим новую. За руль, быстро! Я все сказал!

Недовольная ведьма залезла на водительское сиденье. Ее брат уже сидел сзади, рядом с мертвецом и вместе с братьями натягивал на него женскую кофту. Стаса не просили помочь, он сел вперед и обернулся, было интересно.

Когда на труп кое-как натянули женские шмотки и закрыли шарфиком разрезанное горло, Олег дал короткий приказ братьям. Те отошли от машины, колдун закрыл дверь и похлопал мертвяка по плечу. Труп шевельнулся, несколько раз моргнул и уселся поудобнее. Теперь он был одет в футболку и джинсы.

— Иллюзия, — объяснил колдун, — Едем.

Ведьма завела мотор, и они поехали.

— Оборотень? — спросил я негромко.

— Перекидыш, — буркнул он еле слышно. Ребята впереди не слушали или делали вид, что им не интересно.

— Ясно, — сказал я и повернулся к девчонке. Она скромно уперлась в дверь, как можно дальше отодвинувшись от меня и делала вид, что наблюдает за дорогой сквозь замутненное стекло. — Привет.

— Здрасьте, — прошептала призрак и вдруг покраснела.

— Мы уже рядом. Шеф, притормози здесь!

***

Как ни странно, меня послушались, будто приняв за аксиому, что главный сегодня человек из Пункта Выдачи, и остановились, не доезжая метров триста до кладбищенских ворот.

Вдоль дороги уже включили фонари. Ресторан напротив кладбища темнел стенами, движение там было только утром и днем. Пустынная дорога змеёй тянулась в оба конца, проглотив все одинокие машины без остатка. Только мы и свет из окошка в одинокой будке впереди.

— Значит так, — сказал я, размявшись, — пойду я и волосатый пацан для моральной поддержки.

Он даже не обиделся и сразу встал по правую руку, молча и в полной боевой. Шофер угрюмо отвернулся и полез в бардачок. Первый тоже не сильно обрадовался.

— И что нам здесь делать?

— На стреме сидеть. Девочку охранять — ребенок мелкий, но шустрый.

Легкая ухмылка пробежала по лицу угрюмого, но «ребенка» он не прокомментировал.

— Касьян Уважаемый не предупреждал, что мы здесь вместо такси.

Тринадцатый достал наконец зажигалку и подкурил с заметным наслаждением.

— Берите пример с друга, — кивнул я, — наслаждайтесь каждым мирным моментом жизни. А если нам понадобится помощь, то вы об этом точно узнаете. Нам только в ту будку пройтись и поговорить с одним человечком, а тогда ещё одно быстрое дело и погнали по домам. Пошли, как там тебя, Яцек. Быстрее начнем — быстрее закончим.

***

По дороге я немного проинструктировал парнишку.

— Нужно шугануть этого придурка. Напугать так, чтобы нам за это ничего не было, а он больше нос не сунул в кварталы особенных. Чтобы даже не смотрел в сторону детей. Я начну, а ты уже подключишься по желанию. Главное — никакого членовредительства. Придурок должен остаться с двумя руками и ногами, двумя ушами, носопыркой и с обоими глазами. Ты понял меня? Все кусочки мяса должны складываться на нем как пазл. Тютелька в тютельку.

— Хорошо, — согласился парень, пытаясь идти в ногу. Если бы он захотел, то рванул бы так, что только кладбищенская пыль закрутилась воланчиками перед носом главнокомандующего, но он продолжал "рысить" вприпрыжку рядом. Хороший песик.

На воротах не было замка, но они были плотно прикрыты, как и калитка слева. Будка сторожа, сделанная из списанного вагончика, стояла у входа, рукой подать, и из-под створок проглядывал свет и звучала музыка.

— Ладно, — подумал я вслух, — главное не сомневаться.

И перестал сомневаться.

Нащупал ручку, и калитка со скрипом открылась, пропуская вечерних гостей. Открылась и сразу захлопнулась следом за нами, стукнув ржавым железом о железо, как в ладошки.

В вагончике кто-то напевал тонким голоском и притоптывал по железному полу босыми лапками.

— Кто-то едет, — прошептал Яцек.

Я обернулся, но не увидел ничего сквозь тьму едва светящихся уличных фонарей.

— Далеко?

— Достаточно. Но в нашу сторону и минут через десять проедет мимо. Или остановится.

— Тогда нам лучше не стоять снаружи.

Я выдохнул и взялся за ручку.

— Надеюсь, у него там не будет распятых голеньких детей и тушенки из человечины.

Оборотень наподдал ногой, так что дверь открылась с грохотом и всосала нас внутрь.

---

Внутри было жарко, как в сауне. Потому что железо, потому что без окон, и включённый инфракрасный обогреватель на ножках поворачивал башку вокруг своей оси, раскалённый и обжигающе горячий. Именно поэтому Федя Крюков танцевал в одних трусах, что-то раскладывая на столе и не замечая вторжения.

Слева — односпальная металлическая кровать с грязным бельём и разорванным пакетом поверх простыни. Из пакета вывалились сердечки. Множество красных бумажных сердечек усеяли простыню, как цветы в кровати любовницы. Также они веером рассыпались на полу, одно сердечко приклеилось к мокрой от пота спине хозяина и открывалось-закрывалось от каждого его движения.

У правой стенки — небольшая тумбочка, на ней ржавый чайник, грязная железная кружка, разорванный пакет с засохшим хлебом, уже покрывшимся чёрной плесенью, и вазочка с конфетами. Дверца тумбочки покосилась вниз и висит как сломанная рука на перевязи. И, конечно, пару красных сердечек зацепилось здесь, одно мокрое и растоптанное лежит с унылым видом под ножкой уродливой табуретки.

На гвозде висел допотопный приёмник на шнурочке и с треском воспроизводил какой-то джазово-лайтовый микс, под который дёргался новый знакомый, раскладывая что-то на столике. Я подошёл ближе и, подмигнув Яцеку, заглянул ничего не подозревающему маньяку через плечо. Сначала не понял…, а потом как понял.

Он аккуратно сортировал подписанные сердечки-валентинки по небольшим пакетикам, как мексиканский наркоторговец сортирует своё добро. Сначала брал небольшой пакетик из кучи, левой рукой подхватывал бумажное сердечко, просматривал, что там написано, и, фыркая, опускал послание в пакет, а сверху клал три-четыре конфеты. Закрывал пакетик и откладывал в сторону, на уже готовую кучку. А потом любитель детишек почувствовал моё дыхание на ушке и обернулся.

— Конфе.? — успел спросить он и, закричав, упал на стол.

Я не люблю бить людей. Очень не люблю причинять боль живому существу. После драки переживаю и не сплю по ночам, трясясь от приступов адреналина и совести. Но не на этот раз. На этот раз что-то в голове щёлкнуло. Эти разбросанные кругом сердечки, как пятна крови. Эти конфетки. Эта его голая спина и белые тощие ноги. Шипящая музыка по радио. Усталость после работы. Вот и навалилось. Нет, я не жалею о содеянном. Но и гордиться этим не буду.

Половину вагончика будто раскрасили красной краской, после того как Яцек оттащил меня в сторону.

— Живой? — не помню… будто вырвали с корнем… извиняюсь, — бормотал я, усаживаясь на койку.

Шизоид Крюков лежал под столом, болтал ногами и трясся, как при сильной температуре. Я не стал рассматривать подробнее и трусливо отвёл глаза. Так нужно было сделать. Так, чтобы он больше не лез к детям.

— Нормально? — спросил паренёк, участливо заглядывая в глаза. Он почему-то тоже был голый по пояс. — Сейчас моя очередь.

— Э, — сказал я.

— Конфетки, — простонал лежащий на земле, и я закрыл рот. «Конфетки», значит. Пусть оборотень тоже поговорит, раз так.

Мальчик обрастал шерстью с каждым шагом. Я видел, как чёрная проволока лезла из пор, как в ускоренной в тысячи раз плёнке. А потом хрустнули кости, выступили решёткой из-под кожи рёбра и выгнулось тело. Перевёртыш упал на колени и завыл, поднимая вытянувшееся лицо к потолку. Клацнули зубы, и он встал на обе ноги, упал на четвереньки и пошёл к завывающему от страха дураку.

— Скажи ему про детей!

Не помню, читал ли я запугивающую лекцию придурку, но ему нужно понять, чего от него хотят и что будет, если он не послушает.

Я поднялся и, пошатываясь, побрёл к ним.

Засигналила машина. Резко, громко, неожиданно, будто летающая тарелка зависла и осветила домик светом чужеродных фар. Я замер. Волосатый кусок ярости замер. Любитель маленьких детей тоже замер.

— Кто это? — спросил я. — Начальство? Родственники?

— Конфетки, — прыснул кровью из разбитого рта Фёдор.

— Поговори с ним, — я поднялся. Сигнал прозвучал ещё два раза. Быстро, один за другим. Как бы наши крестоносцы не всполошились и не наделали ошибок. Девочка ещё там, не самая умная.

— Поговори с ним. И, гляди, чтобы не кричал.

Я нашёл взглядом ведро с водой и быстро отмыл руки от крови. Посмотрел в зеркало и, убедившись, что не похож на доморощенного рэкетира, вышел на свежий воздух. Яцек зажал рот Фёдора волосатой лапой и грозил длинным, заточенным как кинжал, ногтем.

***

На дороге стояла машина, освещая фарами кусок дороги перед собой. Из окошка выглядывал водитель.

— Эй, Федька, ты где! Давай быстрее, у меня заказы.

Я быстро открыл калитку и прошёл к машине, на которой красовалась надпись «Кушай-ка! Доставка за пятнадцать минут или вернём деньги».

Шофёр, дядька лет сорока, изменился в лице и оглянулся по сторонам, но окошко закрывать не стал, а я и не подходил слишком близко.

— Человек?

— Человечнее некуда, — ответил я. — А ты?

— Дык я тоже. Доставка продуктов. Просто ты выскакиваешь из кладбища с таким белым лицом, что я подумал, Федька с упырями начал тусоваться, придурошный.

— Сам ты упырь. Что привёз, шеф?

— А где Федька? — недоверчиво спросил он.

— У себя. Заболел он. Я передам.

Доставщик всё ещё смотрел подозрительно и пакет в правой руке держал крепко.

— Ну ладно. Не отдавай. Поставим соответствующую оценку в приложении, от постоянного клиента. Или пошли сам отнесёшь. Он в постели, чихает и кровавые сопли пускает.

Я показал рукой на ворота, за которыми торчал вагончик и начиналась аллея, ведущая сквозь тысячи крестов, склепов, могил и памятников умершим людям.

— Ну ладно, — решился мужик и протянул мне большой пакет. — А вы кто?

— Администрация. Контроль захоронений и проверка уборки территории.

— Ясно, — сказал он с сомнением. — Там ваш бус стоит?

— Наш-наш. Вас разве время не поджимает?

— Передайте ему конфеты. И передайте, что будет столько есть, попа слипнется.

И будто испугавшись того, что ляпнул, он продолжил:

— Но работник он очень хороший. Никто ещё на наше кладбище не жаловался.

— Ну, давай уже свои конфеты наконец.

Когда я вернулся, волк ещё рычал на струхнувшего начинающего маньяка.

— Сказал?

— РРР!!!

— Ладно, давай я.

Убедившись в том, что машина точно уехала и рядом с жильём никого нет, я вернулся к клиенту и взял за шкирку. Он продолжал мелко дрожать, как будто батарейки внутри всё ещё работали, поддерживая моторчик страха. Ненависть я не чувствовал, но эти шизики хорошо умеют скрывать свои эмоции.

— Ещё раз полезешь к особенным детям, я конфеты растоплю, сделаю из них липкий шар и запихну в глотку, чтобы задохнулся. Закопаем тут, и никто не найдёт. Понял меня?

Оно продолжало дрожать.

— Кивни, если понимаешь.

Оно покосилось за мою спину и кивнуло, не переставая смотреть.

— Яцек, вернись в нормальный облик, не даёшь ему соображать.

За спиной клацнули зубами, согласились, наверное.

— Посмотри на меня. Не смотри на него. Смотри на меня. Если придёшь за детьми, мы вернёмся. Я приду и трое таких как он. Только постарше, помощнее и намного грубее. Родители детей и они уже жалеть не будут.

Лицо у охранника покойных вспухло и начало синеть. Нехорошо. Будут следы побоев. Если надумает идти в полицию, то он знает, где меня искать.

— Если настучишь и со мной что-то станет, то они вернутся без меня. Понимаешь?

Я чуть сжал его за плечо и тряхнул бестолковку.

— Пойдёшь в полицию?

— Фёдор не стукач, — просипел он вдруг. — Фёдор мужик.

— Вот и хорошо. Ты извини за это, — я ткнул пальцем в морду, — приложи холодненького. Я про лёд, если что, а то ещё выкопаешь кого. Поболит пару дней и пройдёт. Ты сам виноват. Нечего к маленьким детям приставать. Зачем это всё?

Фёдор задрожал с утроенной силой, глаза полезли из орбит. Я почувствовал дыхание парня на шее, но не стал оборачиваться, только слушал.

— Ещё раз подойдёшь к моим сёстрам, обгрызу череп, оставив только кости. Ещё раз появишься в нашем районе, ведьмы сварят тебя в котле и подадут на стол по частям.

Хотелось его остановить, даже у меня по коже проскакали табуны холодных ножек, но делать этого я не стал. Пусть говорит. Пусть настойчиво говорит и очень убедительно.

— Если хоть один ребёнок пожалуется, мы найдём тебя в любой части города, сложим в мешок и отнесём туда, где не появляется полиция. В самые глубины Квартала. А там тебя уже будет ждать специальная дыба, на которой подвешивают животных перед тем, как снять шкуру и освежевать перед прожаркой.

Фёдор икнул, затмив мою невольную дрожь. Слюна маленького оборотня капнула мне на плечо. Хорошо, что не кислота.

— А мясо мы любим живое, сочное, ещё трепыхающееся на вилке. Я ещё не пробовал — маленький. Да и времена уже не те. Но отцы могут вспомнить, как снимать шкуру с ещё живого пленника и поддерживать в нём жизнь, отрезая по кусочку.

Бедный Федька так заорал, что пришлось заткнуть ему рот и смотреть в выпученные от страха и мокрые от слёз глаза.

— Хватит, — сказал я и отодвинул свободной рукой парнишку за спину. — И ты перестань, руку мне отгрызёшь, тогда никто не спасёт. Успокойся. Дыши ровно, я забираю ладонь.

***

Сейчас мы уйдём, но перед этим вопрос не по теме. Ты вообще соображаешь, когда с тобой говорят?

Псих закивал очень усердно. Мы с пацаном переглянулись и не поверили ему.

— Не похож ты на того, с кем можно серьёзно говорить. Ты вообще слова кроме «конфетки» знаешь?

— Знаю, — прохрипел Фёдор. — Всё знаю, хозяин. Не бей.

Прогресс.

— А чего ж ты молчишь постоянно?

— Б-боюсь. Не люблю разговаривать. Б-боюсь людей.

— Дурак. Если бы говорил, может быть и без всего этого обошлось, хотя вряд ли. Таких как ты, любителей детишек, нужно лечить током и кулачками.

Он промолчал, не стал спорить или отнекиваться, просто испуганно хлопал глазами.

— Мы сейчас уйдём, но ещё немного погуляем по твоим владениям. Холод приложи к синякам, но из кабинки своей не выходи. Никого подозрительного здесь не видел в последнее время?

Распухшее лицо пожало плечами.

— Ясно. Ладно, сиди — отдыхай. И подумай о чём мы тут с тобой говорили, хорошо подумай.

Отмахнувшись от плохого настроения и угрызений совести, я поднялся и показал парнишке на выход.

— Никуда не уходи.

Бедный Федя дрожал, вытирая красные сопли руками.

****

Бус виднелся во мраке вдали. У парнишки зрение было получше, и он подтвердил, что видит их — ждут.

— Что дальше, дядя Игорь?

— Полегче, нашёл дядю. Как думаешь, не перегнули палку?

Всхлипывания были слышны даже на улице, и я до сих пор чувствовал себя неловко.

— Всё, кости целы, мышцы не полопались, мясо целыми кусками. Ничего с ним не будет, дядя Игорь. Только штаны намочил и кошмары будут сниться, но мы этого и добивались. Вы что-то ещё от меня хотели? Давайте сделаем, а то мама будет беспокоиться.

Я и забыл, что детей с собой таскаю вечером по кладбищам. Чем я лучше Феди в итоге?

— Ладно. Нужна твоя помощь. Говорят, что нюх у тебя как… ну ты понял.

— Что там у вас? Старая футболка? Я давно учуял этот комок в кармане. Запах живого мертвеца.

— Оживленного, — уточнил я, доставая тряпочку. — Оторвал кусок рукава для дела. Шеф компенсирует, надеюсь. Ну так что, тебе нюхать надо или как?

— Дайте сюда, — сказал парень и зарылся носом в тряпочку. Я деликатно отвернулся, пока он фыркал и вдыхал кислый запах мёртвого.

— Дальше что?

— На кладбище есть большие перекрёстки, на четыре стороны открытые. По-моему, три штуки. Один соединяет новое и старое кладбище. Это центральный. Ещё один слева от него выходит на пригород, оттуда приезжают деревенские. Справа небольшой выходит на старый город. Может, ещё есть… Я не уверен. Ты быстро бегаешь?

— Особенно на четырёх, — улыбнулся юный оборотень. — Что сделать нужно?

— Пробегись по всем перекрёсткам, выйди на центр каждого и занюхай, нет ли рядом чего, пахнущего как эта тряпочка.

— Под землёй?

— Ты догадливый.

— Друга ищете?

— Я вижу, у вас тайны быстро расходятся. Коллегу ищу, из ваших.

— Я знаю про Гнулла.

— Вот и хорошо. Тогда сделай всё быстро, но качественно. Если на перекрёстках что-то есть, ты не должен пропустить.

— Отвернитесь, — попросил парень, снимая футболку. — Я должен перекинуться.

Я сделал это с огромным удовольствием. Перевоплощение в оборотня нормальному человеку лучше не видеть — потом в кошмарах приходят картинки или даже во время еды, что ещё хуже. Ломаются кости, рвётся кожа изнутри, череп выгибается как мыльный пузырь, глаза стекают по щекам, и шерсть лезет пучками. Не знаю, что испытывают оборотни, но мы получаем приступы рвоты.

Помню, как взяли в плен вовкулаку противника и, обмотав цепями, привязали к пушке. Хотели дождаться начальства и распоряжений, что с языком делать. До ночи сидели, но так никто и не приехал. Сели кружком вокруг костра, баночки открыли с тушёнкой и только приступили к ужину, как оно мясо почуяло. Тело начало биться в судорогах, гордо раздулось от попыток выть, и многотонное орудие завибрировало от злобы привязанного ублюдка.

— Чего это с ним? — спросил Сурен, даже ложку не донёс до бородатой пасти.

— Хрен знает, может, яд принял, — предположил Офис и протёр очки.

— Полнолуние, — зарисовался я знаниями и ткнул пальцем в небо. — Они в это время сильнее в разы.

— Гонец, ты знаешь, где твоё… — начал было невежда Сурен, когда пленника будто разорвало изнутри. Он повис на цепях, как сдохнувшая летучая мышь, и потоки крови летели вниз и пропадали, не касаясь земли. Тряпка, затыкавшая рот, полетела вперёд по ниспадающей траектории, и волк завыл во всю мощь чёрных лёгких. Солдаты повскакивали, роняя ложки, консервы, подставки. Костёр вспыхнул, зашипел и потускнел. Тело на стволе корчилось в муках и обрастало иголками волос.

— Надеюсь, у вас есть серебряные пули, — объявил я, пряча пару кусков хлеба в вещмешок.

— Или что? — Сурен схватил меня за воротник и рывком поставил на ноги. — Или что, курьер? Что с нами будет, курьер?

— Или придётся стрелять из пушки.

Снаряды у них были подотчётные, и бахать посреди ночи, открывая позицию и сводя с ума ничего не понимающих генералов, не хотелось, но визжащая и увеличившаяся в два раза тварь помогла решиться. Выстрел был произведён без команды из штаба, без приказа командира подразделения, без глазомерной подготовки, без пристрелки цели и прочих сложных штук.

Они просто подняли пушку повыше и грохнули так, что земля на головы посыпалась. Тело разорвало в клочья и на обрывках цепи разнесло в стороны, как раскрывшийся бутон. Телефоны уже надрывались, кто-то бежал по траншее, топоча сапогами, и орал благим матом, включились прожекторы и шарили по небу, а там уже мелькали яркие звёздочки маленьких крылатых наводчиков. Завыли Горынычи вдали, а я скинул в карман пачку чая и под шумок радующихся артиллеристов нырнул в темноту. Дальше пусть сами. У меня важная доставка.

Парень обернулся в волка и унесся вперёд, а я остался ждать, пока он сделает свою работу.

***

Затопали босые ноги, и я повернулся. Тень, похожая на длинную, огромную собаку, полетела вперёд, избегая света одиноких фонарей, которыми местная администрация кладбище не баловала. Покойникам электричество не нужно. Оставалось только ждать. Если моя теория верна, то Касьяна можно будет порадовать уже сегодня. Если не угадал, то придётся ещё обойти пару более мелких кладбищ на окраине.

Вернулся перевертыш быстро. Не успел сторож за дверью вытьё закончить, а я только подумал о том, чтобы закурить, как слышу топот копыт и вижу тень, приближающуюся на всех парах.

— Гав! Отвернись! — рявкнул он издалека, и я послушался.

— Ну что там? Не томи.

— Есть! На центральном перекрёстке зарыто. Неглубоко, полметра, но я сам копать не решился, вы не уточняли, что делать.

— Отлично, — сказал я и помахал рукой, привлекая внимание, но только зря воздух двигал. — Как вернёшься в нормальный облик, сбегай к машине, пусть сюда заезжают.

— Хорошо, дядя Игорь, уже бегу.

Фёдор всхлипывал и умывался из ведра, когда я зашёл. Увидев меня, он вздрогнул и выпрямился, руки по швам.

— В порядке? Я же говорил, что мы быстро. Иди, открой ворота, заедет бус — пропустишь. Через минут двадцать выпустишь и можешь про нас забыть. Как и про детей. Одевайся.

Он быстро засобирался, а я ждал его у двери.

— И сердечки эти выброси. Пошлятина какая-то. Номера машины не запоминай и на людей не смотри, не надо.

***

Я заскочил в бус на ходу и закрыл дверь. Сторож остался позади. Майя теперь сидела у противоположного окна, а между нами порозовевший и немного растрепанный Яцек. Превращения идут ему на пользу.

— Указывай дорогу, — толкнул я его легонько и на секунду прикрыл глаза. Усталость давала о себе знать.

***

Бус встал так, чтобы освещать фарами центр перекрестка. Мы с пареньком стояли точно в фокусе, и он раздувал ноздри, а я ждал.

— Ну что, уверен?

— Да. Что-то здесь зарыто, дядя Игорь.

— Значит, будем копать. Есть лопата, парни?

Лопата нашлась. Так называемая «американка» с желтой ручкой. Хорошо, что не совковая. Никто помощи не предложил, поэтому пришлось вспомнить навыки рытья окопов.

Я вгрызался в землю, крестоносцы зевали в машине, а дети стояли рядом, как прорабы над рабочим. Вскоре звереныш не выдержал, сестра охнула, а он упал на колени и руками заработал, как лопастями подземной машины-копалки. Земля летела вверх и в стороны, на удивление укладываясь в ровные кучки. Бравые парни Касьяна уронили сигареты.

— Спокойно, — сказал я. — А ну остановись, — и сунул руку в мягкую теплую землю. Нащупал веревочки и потянул на себя. Игорь принялся подкапывать с одной стороны, а Майя не выдержала и помогала лопатой с другой.

Попыхтев пару минут, на волю была извлечена сумка с чем-то тяжелым внутри.

— Сумку-холодильник кто-то прикопал, — сказал первый, они уже были рядом, любопытство победило безразличие.

— Наверное, не хотели, чтобы испортилось, — подчеркнул тринадцатый, — но странное место для погреба.

— Дети, отвернитесь, — скомандовал я и убедился, что они выполнили приказ. А потом открыл замок.

На дне сумки лежала голова, плотно обложенная белыми поролоновыми шариками. Не давая себе задуматься и остановиться, я потянул за волосы и поднял отрубленную голову напротив глаз. Это был Гнилл с осоловевшими, как у пьяного, глазами. Но зрачки вращались, пытаясь рассмотреть все вокруг, и значит, он был жив. Во рту, как у зажаренного поросенка, торчало красное яблоко.

— Можете звонить Касьяну, парни. С него простава.

***

Дальнейшие события приходили ко мне во сне пару раз. Что там было?

Внезапно ожившая голова Гнулла. Стоило достать ему яблоко из пасти, как он открыл глаза и поздоровался. А потом его было уже не заткнуть.

Помню, как мы заехали на Квартал, где выпустили детишек так, чтобы никто не видел, в темном переулке. Как крепко пожал руку старающийся быть взрослым Яцек. Как с обожанием смотрела на брата девочка-призрак и будто специально игнорируя меня, попрощалась со всеми… кроме меня. Как она, забывшись, исчезла в стене дома на мгновение, а Яцеку пришлось обходить кирпичный угол. Как я старался рассмотреть Нечистый Квартал, но темнота помешала.

Потом мчались дальше по выбоинам, как зайцы от охотников. Дороги здесь давно не ремонтировали, и я даже не знаю, как бус проехал и не потерял колеса.

Потом в бус сел Касьян Растрепанный и принял у меня сумку. Достал голову, долго смотрел в глаза мертвеца и что-то шептал. Поцеловал его в лоб чуть не плача и… сунул назад. Наконец заметил меня и протянул руку.

— Спасибо, человек. Не ожидал. Не верил, что увижу слугу больше. А ты. Ты — молодец. Не ожидал, повторюсь.

— С вас бутылка, — сказал я, — говорят, в Нечистом Квартале варят лучший первак.

— Лучше услуга, — помрачнел Касьян Непьющий. — Наш самогон для людей опасен, мозги вышибает напрочь, а когда будет нужна помощь — звони. Думаю, мы тебе еще понадобимся. Специфика работы. Парни отвезут тебя домой — отдыхай. И вот ещё что…

Он похлопал меня по плечу.

— Будь осторожнее. Смотри по сторонам. По ночам на улицу не выходи. Напарнику мы назад голову к телу прикрутим, а тебе помочь не получится.

Вот так обрадовал. И надеюсь, он не про Сашку говорил.

***

Домой я ввалился почти в невменяемом состоянии, рухнул на кровать и запомнил только расплывающееся лицо отца надо мной. Этот день наконец закончился.

***
Авторство моё. Ошибки тоже. Мой телеграм.

- Ну!

- Ха! Да ты что, участковый?! У нас таких зверей отродясь не водилось! Будь это Камчатка, можно было бы тигра заподозрить. Хотя... тоже... не похоже. Но у нас... Нет, начальник! У нас ничего такого не водится!

- И не волк? И не лиса?

После этих невинных вопросов, ветеринар закатился в приступе долгого и совершенно неприличного смеха:

- Лиса! – выкрикивал он, когда немного отпускали спазмы, - Лиса!!!

Не дождавшись, пока истерика закончится, Вася махнул рукой и обиженно двинул назад.

В приемной его уже ждали с докладом мужики. Им удалось найти еще пару капканов. В один, кстати, попала молодая лисичка – ее уже понесли ветеринару, чтобы подлечил, да выпустил.

- Это хорошо! Молодцы! – одобрил Вася.

Дальнейшие новости были даже еще более интересными: мужики рассказали, что нашли место, где, по-видимому, останавливались живодеры. И, судя по тому, что они внезапно снялись оттуда и ушли, даже не забрав свои капканы - нет никаких сомнений в том, что они знают, что произошло с Акулиной. Видимо, обнаружили ее, когда ходили проверять ловушки.

Но помощь оказывать не стали – может, их спугнули деревенские, а может, поняли, что женщине недолго осталось.

Как бы то ни было, они предпочли ретироваться.

- Но наши их выследили! – говорил сейчас мощный рукастый бородач, имени которого Вася не запомнил, - Они у реки лагерем стали. Трое их! Мы-то думали, они совсем в бега подались – ан нет! Наглые  такие! Небось районные шишки! Молодец, что ты официально против них дело не повел! Ничегошеньки не выгорело бы! Только подставился бы.

Вася закивал с умным видом. Якобы: «Да, конечно, так он – Вася – и предполагал. Заранее предвидел!»

Когда мужики ушли, «участковый» сел в приемном отделении – и теперь уже не для вида, а всерьез принялся анализировать ситуацию. С самого первого дня, с самого первого происшествия – и до сих пор. Пролистал блокнот, что-то выписывал и подчеркивал.

Почему-то зрело где-то в глубине души чувство, что теперь у него все нити в руках.

Теперь - он готов был действовать!

Решение было... спорным. Хоть и лежало на поверхности.

Вася совсем не был уверен, что деревенские оценят такой жест. Будь он даже из самых лучших побуждений. Тут нужен был дельный совет.

И Вася пошел к Наташе. Выслушав его, девушка какое-то время молчала – брови высоко вздернуты, губа закушена.

- Ты прав. Дело непростое. Трудно сказать, что наши скажут, если прознают, - сказала она наконец шепотом, - Но я попытаюсь тебе помочь! Положись на меня.

- Спасибо! – искренне поблагодарил ее Вася. Без соседки в таком деликатном деле он бы точно не справился.

Вскоре за околицей поднялся дикий скандал.

Вася с опаской выглянул из-за чуть-чуть приоткрытой занавески, но в комнату тут же ввалились бабы в траурных одеждах и потащили участкового «разбираться».

- Что про-ис-хооо-дит?! – с растяжкой сурово вопросил Вася, перекрывая жуткий гвалт.

По улице несли гроб. Почти вся деревня была тут. Все было чинно и благопристойно, как рассказали Васе, и ничто не предвещало беды, как вдруг...

«Эт-то что еще такое?! Куда вы маманьку мое несете?! Я на это согласия не давал!!!» - наперерез толпе с воплями выскочил оголтелый Никитка и стал всячески тормозить похоронную процессию, устроив из прощания настоящий цирк. Что он кричал и какие коленца выделывал, требуя возвратить гроб обратно – не поддавалось никакому описанию!

Уж и бабы с ним ругались, и мужики кулаками грозили, и старушки совестили... все без толку!

- Как с ума свихнулся, ирод окаянный! – кричала Варвара, рассказывая о произошедшем, - Уж мы и так его, и эдак – ни в какую!!

- Вот чего водка проклятая с людями-то делает! – завыла какая-то женщина.

Двое мужиков подхватили Никитку под белы ручки и поволокли прочь.

- Не пойду!!! – орал безумный, - А ну отпустите, нехристи!!! Это ж моя маманька! Как вы ее без меня закапывать будете?!

Пора было вмешаться, и Вася резко шагнул вперед:

- Прекратить балаган!!! – рявкнул он.

Народ затих, все замерли.

Вася прокашлялся:

- Я проблему понял, - четко и громко выговорил он, - И я – на вашей стороне, товарищи! – заверил он толпу.

Люди обрадованно закивали, загомонили, воодушевляясь.

- Однако, - окатил всех холодной водой лжеучастковый, - Мнение членов семьи, по закону, является основополагающим! Мы с вами правов не имеем насильно, так сказать, человека хоронить. Нету такого закону!

- Да как же это, касатик?! – заголосила какая-то старушка, - Как так-то?! Бедная Акулина! Мы что же теперь, дома ее должны оставить, раз этот нехристь...

- Тишина, товарищи! – прервал слезные мольбы Вася, и добавил уже мягче: - Я просьбы ваши к сведению принял. С Никиткой поговорю, глядишь, и наставлю его на путь истинный. Но самоуправства допустить не могу! Звиняйте! – закончив пламенную речь.

Люди снова было зашумели.

Пришлось применить тяжелую артиллерию:

- А ну тихо мне! Хотите, чтобы я протокол оформил?!

Вася вообще-то о протоколах имел представление самое смутное. Но само слово «про-то-кол» звучало очень грозно!

Все тут же испуганно присмирели.

«Слуга закона» приказал всем расходиться, а гроб вернуть назад.

- Ну, ты уж вразуми дуралея-то этого, участковый! – говорили люди напоследок, - Хочешь, поможем тебе его в камеру засадить?

- Спасибо! Учту! Пока не надо! – мягко отбивался Вася, делая самое доброе и понимающее выражение лица.

Когда стемнело, Вася с Федором вскрыли уже забитый гроб и тайком, огородами, перетащили его на другой конец деревни, в один из давно необитаемых домов. Двери и окна оставили открытыми.

Вскоре к ним присоединилась и Наташа.

- Ну, как тебе дневное представление? – тут же с улыбкой спросила она.

- Это было непередаваемо! Что ты ему пообещала???

- А что можно пообещать пьянице? – Наташа лишь рукой махнула, - Самогонки без меры, чего ж еще?!

- А он – не расскажет?

- В ближайший месяц – нет, потому что тогда я ему наливать перестану. А потом, когда все поутихнет и подзабудется – кто ему поверит? Он и так уже про драконов рассказывает! Все село смешит.

Возле раскрытого гроба, который пришлось использовать в качестве приманки, оставили пару свечей. После чего все трое расселись по темным углам и стали ждать.

Федор просил Наташу вернуться домой, предлагал Васе найти еще пару крепких мужиков. Но оба наотрез отказались. Наташа ни за что не хотела пропустить развязку истории с драконом, Вася же требовал соблюдения максимальной конфиденциальности. Чем меньше людей будут знать о происходящем – тем лучше!

Ближе к полуночи, когда все уже начали дремать, осоловев от ожидания и скуки, вдруг послышалось что-то странное.

Сначала будто-то бы под полом.

Это было похоже на звуки волочения и то ли щелчки, то ли чириканье, а также какие-то склизкие звуки, чавканье, хлюпанье...

Несколько ударов в дверцу подпола окончательно вывели всех из сонной одури. Но никто не пошевелился.

В подпол спуститься, конечно, было можно, но вот биться там с неизвестной тварью никому не хотелось. Тесное узкое пространство, забитое банками и ящиками вряд ли идеально для этого подходило.

На секунду Вася испугался, что неведомый зверь, потыкавшись в крышку люка, уберется восвояси. Он мысленно отругал себя за то, что не подумал заранее ее открыть.

Оставалось лишь надеяться, что чудище догадается обойти преграду с другой стороны и попробовать пробраться через окно, как оно это сделало в прошлый раз, в доме у Акулины.

На какое-то время воцарилась тишина и Вася стал изо всех сил всматриваться во тьму за окном, где, как он рассчитывал, теперь должен был появиться зверь.

Однако вместо этого вдруг раздался очередной мощный удар в крышку подпола.

Такой сильный, что простой металлический засов, жалобно тренькнув, пулей отлетел на другой конец комнаты! Крышка с грохотом распахнулась и рухнула, чуть не задев, сидевшего поблизости Васю.

Все замерли в ужасе.

Какое-то время ничего не происходило, лишь изнутри, из черного зева погреба стало тянуть гнилью и холодом. Потом оттуда вновь раздались все те же странные звуки.

Вася, Наташа и Федор боялись дышать. И лишь переглядывались расширенными от испуга глазами.

Наконец из прохода показалась черная конусовидная голова, блестящая от слизи. Она потянулась к телу Акулины – и наружу полезла длинная черная шея.

На секунду Васю обдало холодом!

Прав был пьяница-Никитка! Это действительно был дракон!

До последнего Вася надеялся, что все разрешится как-нибудь просто. Появится стая обычных животных. Пусть они будут крупнее своих сородичей, пусть их будет необычно много... но это будут простые российские животные!

Была даже мысль о маньяке-некрофиле, о сектантах... – о чем угодно!

Но о том, что здесь действительно какая-то паранормальная... нет, даже фэнтезийная хрень – он не мог и подумать!

Дракон?!

Однако, чем больше чудище вылезало из погреба, чем больше показывалось на поверхности – тем явственнее становилось, что и на дракона-то оно не похоже!

Толстая шея все не кончалась и не кончалась. И теперь уже ясно было видно, что это что-то вроде гигантской змеи – не менее пятидесяти сантиметров в обхвате! И, как минимум, несколько метров в длину!

Только кожа ее, судя по всему, выделяла опасную слизь – чего за змеями вроде бы не водилось.

Матово-черное тело, крошечные, почти неразличимые на общем фоне пуговки-глазки. И огромная, розово-красная пасть, полная крупных острых зубов странного, весьма странного вида!

Это не были резцы, как у кроликов, это были и не клыки, как у хищников. Больше всего зубки эти напоминали акульи. Треугольные, частые, загнутые внутрь, и казалось, что их бесконечно много!

Да и сама пасть, когда тварь поворачивалась «лицом», больше всего напоминала именно акулью «улыбку». Даже глаза и ноздри располагались так же, как у акул. По крайней мере так показалось новоявленному «Пуаро».

Тут Вася вдруг заколебался – а разумно ли было идти на эдакую монструозину, ядовитую к тому же, вот таким вот составом? Без особого оружия и без дельного плана.

Он бы, наверное, предпочел отсидеться в своем темном углу, пока тварь не уйдет – а потом, завтра, на свежую голову, можно было бы сесть и подумать, как изловить такое чудо-юдо...

И он, и Федор испытали подлинный шок, когда Наташа вдруг вскочила и набросила монстру на голову заранее приготовленный ковер.

Чудище как раз подобралось к телу несчастной Акулины и собралось доесть то, до чего вчера «не дошли руки». То ли Наташа не смогла на это смотреть, то ли просто оказалась порешительнее обоих мужчин – только она прыгнула сверху на ничего не успевшую сообразить зверюгу, обхватив ее тело руками и ногами.

Ковер плотно обхватил голову чудища, изолируя его опасные клыки, а также защищал тело самой наездницы от ядовитой слизи.

Федор и Вася, раскрыв рот наблюдали, как зверь, издав серию щелчков, забился, замотался из стороны в сторону, пытаясь сбросить с себя обнаглевшую девицу. Несколько секунд оба мужчины просто не могли понять, что теперь делать.

Потом, боясь, что змея покалечит его дочь, обивая ею стены и мебель, Федор сорвал с окна рваную штору и тоже прыгнул на тварь, крикнув:

- Давай, Вася! Бей ее!

Вася специально для этой цели заранее приготовил хорошую дубинку. Однако сейчас он примерялся-примерялся, и все никак не мог ударить.

- Ну что же ты?! Бей! – орал Федор, которого штора защищала не так хорошо, как Наташу ее ковер, и он опасался, что в любую минуту тело может онеметь и ослабить хватку...

- Да не могу я! – почти со слезами ответил Вася, - Не могу я вот так животинку – по голове!

- Это не животное! – взвыл постепенно впадающий в панику Федор, - Где ты видел таких зверюшек?! Это монстр!

Вася сглотнул:

- Да нет, ну... все равно... Ну что я, зверь какой что ли?!

- Давай, Вася! Я сползаю вниз!! Он сейчас вырвется и нами всеми тут позавтракает! – сдавленно выкрикнула Наташа.

- Монстр! Монстр! Да-да, монстр... Это – монстр! – громко повторял Вася, и, наконец подняв дубинку, со всей силы ударил туда, где, как он предполагал, должна была располагаться голова чудовища.

Ковер сильно мешал прицеливанию. Однако, в ту же секунду змей упал на пол и перестал шевелиться. Федор с Наташей выждали несколько мгновений, а потом поднялись, натужно дыша.

- Ну, и что нам теперь с ним делать? – жалобно спросил Вася, которого теперь мучило страшное чувство вины.

- Ну, во-первых, связать! На всякий случай! – бодро заявил Федор.

- Ээ-э... Как краковскую колбасу, что ли? – хихикнула Наташа.

Все с сомнением посмотрели на змеюку.

Действительно, ни рук, ни ног у нее не было – как такую связать?

- Ладно, есть другой вариант! – заявил Федор.

Вскоре он приволок огромный пластиковый бак, размером с крупную бочку.

Осторожно, стараясь не измазаться в слизи, чудище поместили внутрь.

После чего бак, с большим трудом закатили на участок к Васе, вызвав жуткий переполох среди домашних животных.

Кузя так вообще смотрел на Васю с явственно читаемым выражением: «Так и думал, что ты учудишь какую-нибудь гадость!» А когда участковый проигнорировал эти молчаливые воззвания, кобель, поджав хвост, принялся обреченно подвывать.

Гроб тщательно забили и оставили до утра.

После этого Федор, который все же кое-где вымазался в слизи, пошел домой – отмываться. А Вася с Наташей сели в приемной.

Васе вообще-то не терпелось отдаться в объятья морфея, но Наташа не спешила уходить, и выглядела так, будто что-то не дает ей покоя.

- Знаешь, - сказала она наконец, - у меня есть кое-какие догадки насчет нашего неведомого гостя.

- А вот с этого места поподробнее! – тут же забыл про сон Вася.

- Ты никогда не задавался вопросом, откуда в такой глуши взялось село?

- Ну... Откуда?

- Тут в нескольких километрах есть озеро. Много лет назад, на берегу его воздвигли научный центр. Суперсовременный и супероборудованный по тем временам. Естественно, чтобы его обслуживать, нужны были люди. Так, собственно, это село и образовалось. Тогда оно было достаточно крупным и развитым. Специальный небольшой рейсовый автобус каждый день возил людей на работу. Здесь были магазины, школа, детский сад... – все было. 

Однако в девяностые все накрылось медным тазом. Сначала снизили финансирование, потом ученые разъехались, кто куда. Остались только самые фанатично преданные науке, да кое-кто из низшего обслуживающего персонала, кому идти особо было некуда - остались здесь.

- То есть все люди, которые живут в селе, так или иначе имеют отношение к этому центру?

- Да. Имели. Раньше. Сейчас это уже глубокие старики. Многих давно нет в живых. У меня там тоже работал дедушка.

- И сейчас ты мне расскажешь, что они там выводили неведомых монстров?

Наташа улыбнулась:

- Скажешь тоже! Исследования были самые обычные. Банальные даже для любого советского НИИ. Как повысить урожайность, вывести устойчивый к болезням и холоду сорт зерна... - все в таком роде. С той лишь разницей, что конкретно в этом месте занимались не растениями.

- А чем?

Наташа пожала плечами:

- Животными. Знаешь ведь, что в Японии вывели какую-то особую породу коров, у которых мяса намного больше, чем у обычных?

- Слышал, - кивнул Вася, - Как-то видел в инете жуткие фотки этих страшилищ. И тут что, такое же делали?

Наташа вновь пожала плечами:

- Над чем конкретно здесь работали – я не знаю. И никто уже не скажет. Акулина была последней, кто мог об этом рассказать. Есть, правда, еще две старушки, которые тоже там работали, но одна в глубоком маразме, а у другой – запущенный склероз. Она даже детей своих не узнает, куда уж ей вспомнить что-то из той жизни. Но в общих чертах – все то же, что и с растениями. Как увеличить надои или вес у мясных пород, устойчивость к болезням и так далее. И... бог знает, какие эксперименты там проводились.

Вася нахмурил лоб:

- Не понимаю! Как коровы могут быть связаны со змеями?

- А змея ли это? Может быть, это - гигантский червяк!

- Червяк???! Такой огромный??? Да быть того не может!

Наташа хмыкнула:

- Ты знаешь, что Никитка раньше был хорошим, работящим парнем и даже капли спиртного в рот не брал?

- Да??? – изумился Вася, - Сложно себе представить.

- Он начал пить после одного случая несколько лет назад. Однажды он со своим младшим братом отправился к озеру – к тому самому – на рыбалку, да и так, просто, отдохнуть. Пока Никитка обустраивал лагерь на берегу – пек картошку, ставил воду в котле и все такое прочее, его брат рыбачил на лодке буквально в десятке метров от берега. И вот, когда они в очередной раз встретились взглядами, Никита брату помахал, а тот ему... Как вдруг, младший брат изменился в лице и воскликнул: «Ого! Только что под лодкой что-то огромное проплыло! Видишь?! Меня аж закачало!»

Действительно, создалось впечатление, что лодка как будто немного раскачивалась. Но тогда Никита подумал, что брат над ним просто шутит.

Однако в следующую секунду из воды вдруг выпрыгнуло что-то огромное и сбило брата в воду. Тот хорошо плавал. Но сколько Никита ни ждал – на поверхности он так и не появился. В отчаянии, Никита бросился в воду – но все поиски оказались безуспешными.

- Ты хочешь сказать, что это был наш змей???

- Нет. По словам Никиты, это больше всего напоминало «огромную лягушку». Хотя детально рассмотреть он не успел. Но по окрасу и общим очертаниям тела...

- И ты в это веришь?!

Наташа пожала плечами:

- Можешь сам спросить у Никиты. Или у других деревенских – это будет не первый раз, когда после закрытия того центра в наших лесах и водоемах... встречается странное. Особенно в туман или в сумерки опасно стало. Многие что-то видели. Правда, не все столь отчетливо, как мы сегодня. В основном, это странные нехарактерные звуки по ночам в лесу, смутные тени под водой – и тому подобное. Мы стараемся держаться от этого подальше. Вот почему на озеро то никто из наших больше не ходит. И в лес - тот, что рядом с НИИ – ни ногой.

- Подожди! Ты хочешь сказать, что они там, в этой лаборатории наплодили монстров...

- Да нет! Не совсем так! Я не знаю! Может, там химикаты какие, стимулирующие рост, остались. Может – это изменения в ДНК, мутации, которые нарастают у каждого нового поколения, постепенно из червяка делая... вот это!

Дело в том, что, когда финансирование урезали и народ разбежался, никто уже, по сути, ни за что не отвечал... А может, просто возможности больше не было для уничтожения препаратов... – знаешь, это ведь все – сложные процессы. Не то, что вылил в канализацию – и забыл! К тому же, говорят, что там были какие-то взрывы... После которых научный центр был заброшен окончательно. Мне откуда знать, что там было? Но... то ли мутировать начали местные земноводные, то ли заражены чем.

«Но, если все это так опасно - так надо же сообщить, куда следует!» – хотел уже было ляпнуть Вася, вдруг начиная осознавать весь масштаб проблемы, но тут же прикусил язык.

Нет, пока нельзя. Вот вернется дед - тогда пусть куда хочет сообщает! А ему, Василию, надо тут только пересидеть тихонечко несколько дней – и все!

- Я все равно не понимаю! Где коровы – а где червяки и лягушки! – упрямо повторил он.

Наташа снова улыбнулась:

- Земноводные – удивительные существа! Одни из самых удивительных на планете. Они могут жить как в воде, так и на суше. Могут дышать и жабрами, и легкими, и просто кожей! Легко мутируют, легко регенерируют. Да одно только превращение из головастика в лягушку чего стоит!

- И что?

- Да то, что они могли, например, изучать механизмы регенерации, пытаясь запустить те же спящие гены у коров! Ведь земноводные – наши непосредственные предки! И лишь менее двух процентов ДНК человека уникальны и принадлежат только людям. Все остальные – мы делим с другими животными. У нас схожий геном.

- Откуда ты столько знаешь?

- После дедушки много книг осталось. Да и вообще, читаю все, что попадется - мне нравится эта тема.

На следующий день, когда толпа, наконец, отнесла Акулину на кладбище, Наташа приволокла Васе огромную книгу с картинками, выкрикнув с порога:

- Смотри! Смотри, что я нашла!!

На картинках были изображены несколько существ очень похожих на червяка, которого они видели ночью.

- Оказывается, это червяга!

- Чтоо-о???

- Вот! – и Наташа принялась читать вслух: - «Особое место среди земноводных занимают безногие земноводные, а именно – червяги! Червяги сами по себе довольно крупные и могут достигать больше метра в длину!» Получается, наш малыш вырос совсем чуть-чуть!

- Ничего себе «чуть-чуть»!

- Ну, все-таки не из червяка! Смотри дальше: «Живут под землей, так что глаза не развиты, слышат плохо, улавливают только громкие звуки, но зато имеют очень хорошее обоняние и прекрасно развитый мозг!» Ну, конечно, не могу ручаться, что там развито или не развито у мутанта, - добавила она, - Однако, заметь, целлофан зверюга жрать не стала! Хоть он и пах курицей! Видать, мозги у нее и вправду имеются!

И продолжила читать:

- «Серо-черный окрас... Длинное тело...» А насчет дыхания червяг - вообще мало, что известно! Легких у них нет! Может, им и кислород не нужен? Ага, вот! «Обильно выделяемая слизь – ядовита! Поэтому животные стараются держаться от червяг подальше. И только глупые люди лезут везде своими пальцами – тыкая ими куда ни попадя!» Ничего не напоминает? – хихикнула Наташа.

- Уверен, в тексте этого не было! – надуто заметил Вася.

- Возможно, - не стала спорить девушка, - Зато здесь есть кое-что еще интересное. Вот! «В естественных условиях червяги питаются, в основном, насекомыми и мелкими беспозвоночными». Однако для нашего красавца этого, конечно, теперь маловато. Вот он, похоже, и решил попробовать новые виды пищи!

Вася встал:

- Пойдем посмотрим на труп при свете дня. Сравним с твоей картинкой.

В сарае их ждал сюрприз. Пластиковый контейнер ходил ходуном. Червяга вовсе и не думала помирать. Напротив – она собиралась в ближайшее время отсюда выбраться!

- Ну да, я должна была догадаться! – вновь сверилась с книжкой Наташа, - Здесь написано: «Голова у них очень крепкая. Они ею пробивают почву».  

- Значит, я ее только оглушил? Слава богу! – у Васи прямо от сердца отлегло.

Однако со зверем нужно было что-то делать. Оставить его жить в сарае не представлялось возможным – да он и сбежал бы в самый первый день, легко прорыв очередную нору.

К тому же Вася очень боялся, что оголодавшая червяга начнет охотиться на кошек и собак. Этим соображением он и поделился с девушкой.

- Это только в кино кошки и собаки становятся легкими жертвами всякой нечисти. В реальности же эти умные животные редко лезут на рожон. Да и справиться с ними не так-то просто. Когти-зубы... просто так никто не сдастся! Другое дело глупые неповоротливые людишки – тут червяге полное раздолье! И шерсть на зубах не завязнет!

Вася облил ее ледяным взглядом.

Наташа захихикала.

Внезапно дверь сарая открылась. На пороге появился Федор:

- Вася! Мужики это... нашли их новый лагерь!

- А как смотрит на подобное закон?

- А я так считаю: законы нужно применять к тем, кто им следует! А к тем, кто законы отвергает – и относиться нужно так же беззаконно! Чего церемониться с подлецами? Слишком много чести!

- Интересное мнение для милиционера.

Вася прочистил горло:

- Ну, это я так, рассуждаю чисто гипотетически!

- Угу, – хмыкнул Федор многозначительно.

Двое мужчин осторожно спустили бочку на воду и пустили вниз по реке.

Идея была простой и гениальной – чем тащить тяжеленный контейнер через лес и поле – просто спустить ее по воде.

Когда добрались до ближайшей к лагерю браконьеров точке на берегу, то резким согласованным движением сорвали крышку с бака – и тут же скрылись в лодке, резко оттолкнувшись от берега.

Бак затрясся.

Постоянно издавая раздраженные щелчки – земноводное стало выползать наружу.

Лагерь браконьеров весь провонял кровью!

Оголодавшая и разъяренная тесным баком червяга - сразу же двинулась туда. Чуткий нос безошибочно вел ее прямиком к источнику пищи!

Всего мужчин было трое. Однако одного сейчас не было в лагере. Двое оставшихся разделывали очередную тушу.

Они не сразу поняли, что происходит. Червяга двигалась молниеносно, внезапно выпрыгнув на них буквально ниоткуда.

У обоих в руках были ножи. И один попытался было ткнуть им червяге в голову, но поверхность была твердой и скользкой – и лезвие лишь беспомощно соскользнуло в сторону, не причинив неведомому зверю никакого вреда.

Тогда он попытался попасть в глаз! Но успел только замахнуться, как червяга прыгнула на него, повалив навзничь, прокатившись по нему всем телом.

Ее мало интересовал человек. Ее интересовало мясо! И она вцепилась зубами в ободранную тушу.

Браконьер ощутил, как рот наполняется слизью, кажется, часть ее он даже проглотил. Дышать сразу стало трудно, а лицо будто бы сковал паралич. Глаза перестали видеть!

Жалобно завыв, живодер забыл про нож и попытался сбросить с себя тяжелое, громоздкое тело. Но руки тоже почему-то вдруг стали отказывать, превратившись в два безвольных тяжелых мешка, они бессильно упали – на этом сопротивление первого охотника и закончилось.

Он еще пытался дышать какое-то время, делая судорожные движения горлом - но в рот и трахеи попадало только все больше и больше слизи...

Второй сразу дал стрекача, едва завидев, как огромная анаконда – как ему показалось – сиганула на его товарища.

Он прибежал в деревню, в участковое отделение полиции - и принялся рассказывать свою историю.

Тут уж Вася постебался над ним по полной:

- Значит, выскочила на вас из леса анаконда с акульей головой и пастью полной зубов...

- Да! Да! И напала на моего товарища!

- Угу... – Вася сделал вид, что пометил что-то в блокноте, - Теперь ответьте на вопрос: какие вещества вы употребляли?

Когда допрос с пристрастием был закончен, Вася запер браконьера в сарае, который был тут вместо обезьянника.

Там уже сидел заранее подговоренный Никитка. (Благо, ему даже не нужно было притворяться хулиганом и алкоголиком – и так на роже все было написано).  

Разговорившись с браконьером, Никитка поведал ему о духе этих мест – лешем в виде гигантского червяка, который нападает на любых рыболовов и охотников, отрывает им самое дорогое, вставляет морковь в задницу и в таком виде оставляет на видном месте! Ну, например посреди села.

- Как же вас, бедолаг, сюда занесло-то? – изображал лицемерное сочувствие Никитка, - Разве не знаете, что в наших лесах даже лесник жить не отваживается? Уж очень леший наш на шутки горазд!

Некоторое время спустя браконьер привел участкового с Федором к своему лагерю.

Ни раненого подельника, ни его трупа они там не обнаружили, зато нашли многочисленные останки убитых животных и Василий, с ненавистью глядя на браконьера, произнес казенным тоном:

- Таа-ак! Ну, коль скоро анаконды нет - займемся другими правонарушениями. У вас разрешение на охоту имеется?

- Ой, это он! Леший!!! – заорал вдруг не своим голосом браконьер.

Все повернулись и уставились туда, куда он показывал, а обернувшись обнаружили, что горе-охотник сиганул в воду с довольно крутого утеса и теперь усердно греб к противоположному берегу. Бежать за ним никто не стал, хотя Вася и Федор покричали на всякий случай:

- Куда?! Лови!!! Стрелять на поражение! – и тому подобное, чтобы он уж совсем в штаны наложил. И больше никогда не думал здесь показываться! 

Червяга неспеша прокладывала себе путь под землей. Прошлый обед был очень сытным. Настолько, что она едва смогла заглотить все сразу.

И никто ей не помешал.

Правда, в какой-то момент она ощутила было чье-то присутствие. Сильный запах страха очередного двуногого из-за ближайших кустов. Но в тот момент она была слишком занята поглощением пищи. А потом - закопалась в грунт и долго отсыпалась.

Однако теперь она шла за ним.

Он ушел далеко.

Но недостаточно далеко для того, чтобы она перестала ощущать эту мощную и крайне привлекательную смесь запахов – страха и крови...

- Что же ты, милая? – продолжала лить патоку маман, - Поздоровайся с гостем! Василий, это наша дочурка – Наташа!

- Очень приятно! – буркнул Вася.

- Мне тоже, - девушка кивнула и лицо ее зарделось.

- Ну, раз с китайскими церемониями покончено, может, по рюмочке, да и за трапезу? – потер ладони Федор.

- Я те дам «по рюмочке»! – одернула мужа баба.

- Нет, а чего делать? Ждать, пока вареники слипнутся?

Наташа прыснула. Вася, сам того не желая, тоже. Видимо, осознавая всю неизбежность данного события, Мариванна жестом фокусника выудила откуда-то запотевший графинчик и несколько крошечных стопочек. Федор тем временем стал активно накладывать Васе пельмени:

- Сметанкой, сметанкой залей! Да укропчиком их, укропчиком! – настоятельно советовал он Васе, - Вот здесь лучок зеленый! Бери! Горчицы нет, зато хренок отменный! Сами закатывали!!

Вася только успевал кивать, да работать вилкой. Пельмени и впрямь были отменные! От вареников - текли слюнки!

- Ну, за знакомство! – поднял рюмочку Федор.

Вася и женщины последовали его примеру. После третьей рюмки Мариванна стала особенно говорлива. Рассказ ее тёк нескончаемой рекой, так плавно переходя с темы на тему, что Вася быстро запутался, заблудился в ее историях и только успевал чокаться с не забывавшим наполнять стопарики Федором. Когда хмель ударил в голову настолько, что Вася сам испытал желание начать изливать душу - он, наконец, осмелился рассмотреть девчушку получше. С самого начала и до сих пор он смотрел куда угодно, но только не на нее. И вот теперь, наконец - бросил осторожный взгляд. Русые пряди, серо-голубые глаза и самое обычное, простое лицо. «Невеста» была такая же серая и непримечательная, как и ее имечко. Ему даже стало ее немного жаль. Мариванна, тем временем, совсем разомлела, положила голову на кулак и завела мощным голосом: «Шумел камыш, деревья гнулись...»

Уже не предлагая Васе, Федор быстро опрокинул еще пару стопок и повел жену в спальню, приговаривая:

- А еще мне говоришь, чтобы белым днем не нализывался! А сама туда же! 

Вася с Наташей остались наедине. И какое-то странное чувство подсказывало гражданину «участковому» - что это вовсе не случайность.

- Ты на маму внимания не обращай, - вдруг тихо сказала Наташа, - Она не со зла. Считай, комплимент тебе сделала - порядочным человеком посчитала.

Наверное, хмель завладел Васей куда сильнее, чем ему самому казалось, потому что он внезапно взбрыкнул:

- А я что, непорядочный что ли??? Может я мошенник какой по-твоему?

Наташа странно улыбнулась и стала перекатывать вилку по тарелке. Вася застыл. Что это еще за ухмылочки??? Не может же эта девка о чем-то догадываться, в самом деле!

- Чего это ты так улыбаешься??? – не выдержал он.

- Да так... Просто хотела спросить... А то в нашей деревенской школе такого, наверное, не преподавали... Так, а что там будет, если синус к косинусу?

Вася залился таким густым румянцем, что он просматривался даже через общее алкогольное покраснение физиономии. Девушка смотрела на него пристально и с хитрецой.

- Вижу, полицию у вас тут не уважают! – грозно рявкнул «опер», поднимаясь, - Ну, я тогда пойду!

- Подожди! – девушка внезапно схватила его за запястье, - Ты жениться на мне хочешь?

- Вот еще! – испугался Вася, выдергивая руку. И выдал со всей прямотой и категоричностью налакавшегося забулдыжки, которому море по колено, - Ты – того! Не этого! Не в моем вкусе ты! У меня в городе знаешь, какие крали!

Крали в городе действительно водились, правда, на Васю они смотрели свысока. Его папа не был миллионером, да и сам Вася олигархом пока не стал. Так что на красавиц все больше приходилось смотреть издалека. Но Наташке-то вовсе не обязательно об этом знать. На секунду на лице девушки мелькнула обида. Все же высказался он достаточно резко. Можно было и помягче выразить то же самое. Однако все эти резонные мысли придут к нему позже. Намного-намного позже. Уже на трезвую голову.

Потом, опустив глаза, она сказала:

- Хорошо! Я, собственно, тоже замуж не собираюсь. Это все мама: «Засидишься в девках! Никому не нужна будешь!» Я, в общем, к чему веду... Раз мы решили этот вопрос раз и навсегда – то пусть он больше не стоит между нами. Не шарахайся от меня. Будем просто общаться по-дружески, как ты на это смотришь?  

Мысленно витающий среди городских роскошных кралей, каждая из которых призывно ему улыбалась, Вася подозрительно сощурился:

- Хочешь подкрасться ко мне по-тихому??? Это что, такой тайный план? Сначала дружба, потом постель, потом беременность и ЗАГС?

- Дебил!!! – Наташа вскочила, - Да мне просто интересно, что в деревне происходит, если хочешь знать! Хочу тоже в расследовании поучаствовать! Насколько это возможно. У тебя же здесь помощников нет, вот я и могла бы пригодиться – я всех здесь знаю, все окрестности, весь уклад жизни - да много чего! Могу ого-го как пригодиться! А что до постели и всего прочего – так только попробуй ко мне близко подойти! Огрею тяпкой! Размечтался он, ишь!

С этими словами негодующая Наташа выскочила вон.  

Остаток дня был потерян. Оглушенный ядреным деревенским самогоном Вася едва смог, не шатаясь, пройти по улице, после чего рухнул в постель и проспал до самого утра. Часа в четыре, выйдя по нужде, «участковый» увидел, как переполошились из-за его появления куры, как выскочил из будки пес, вспомнил вчерашний день и... его охватило раскаяние: Наташу обидел, скотинку голодной оставил, расследование... ай, про расследование вообще забыл! Да что там говорить! Напиться посреди рабочего дня! Это еще постараться надо было, чтобы так в грязь мордой окунуться! Дав себе клятвенное обещание больше не прикасаться к опасному местному пойлу, Вася побежал виниться перед животными, срочно наполняя корытца и миски. Солнце медленно поднималось над горизонтом, небо окрасилось в потрясающие йогуртовые оттенки. Воздух полнился ароматами трав, свежего ветра и росы. Вася ополоснулся в ледяной колодезной воде, и у него внезапно возникло неожиданное желание сделать гимнастику или даже сходить на пробежку. Он почти уже решился сделать пару приседаний, как вдруг услыхал жуткий бабий вой и неистовый стук в двери участка.

- Беда!!! – наперебой кричали женщины, врываясь в приемную, и едва не сметая Васю с пути.

- Что еще стряслось?! Полицейский участок еще не открыт так-то! – Васе до смерти надоело слушать про пропажу колбасы. Но если в рабочее время он еще готов был это делать, то в такую рань... извиняйте!

- Чч-человек пропал! – наконец выдохнула одна из посетительниц. Ее мучила одышка, и она едва могла говорить.

Вася крякнул. А когда-то ему казалось, что это в городе суматошная жизнь.

- Садитесь, гражданочки! Рассказывайте все по порядку!

- Ну так а... что рассказывать? Вчера... она... пошла... в лес... – все еще не могла отдышаться женщина, из-за чего фразы звучали рублено.

- Нет! Стоп! Давайте по порядку! Кто – «она»?

- Так Акулинка! Соседка моя!

Вася нахмурился, что-то скребнуло в памяти.

- А... Акулина??? – переспросил он, - Акулина?!

- Ну да, да! Акулина! Ушла в лес!..

- А у вас тут сколько в селе Акулин? – задал неожиданный вопрос Вася.

Бабы изумленно переглянулись:

- Дык... одна она. Других не знаем.

Вася со вздохом откинулся назад, облокотившись о стену:

- Она часто ходила в лес за ягодами, да?

Бабы снова переглянулись, глаза их расширились, рты округлились:

- Ну! – воскликнула одна, - Сразу видно, что в полиции человек служит! Все-то он знает!

- Дендукция! – с наслаждением вставила умное слово другая.

- Когда ушла? – потухшим голосом вернул беседу в нужное русло «представитель порядка».

- Вчерась поутру!

- Продолжайте-продолжайте.

- Так, а чего? Я сначала-то думала у нее стаканчик ягод взять, забежала уж после полудня – а ее нету! Ну, думаю, далеко ушла, видать! Еще не вернулась. Хотела попозже зайти – да закрутилась. И склероз еще проклятый... Только сегодня под утро про нее и вспомнила! Вскочила, да как была, в ночной рубашке к ней и побежала. А ее дома нет! Уж, почитай, сутки прошли!

- Таа-ак! – Вася постучал пальцами по столешнице, - Значит, слушай меня! Собирайте мужиков... Нет! Вообще всех собирайте! Всех, кто способен долго ходить и в лесу не заблудиться – мы организуем поисковый отряд!

Заквохтав, бабы возбужденно бросились на улицу. Им дали цель, дали надежду... Кто бы еще предоставил все это и Васе? Он ходил по комнате, схватившись руками за голову. Все. Хиханьки да хаханьки кончились.  

- Ну, дед!!! «У нас там тихо! Медвежий угол! Ничего не происходит! Посидишь две недельки – присмотришь за хатой, всего и делов!» - передразнивал он невидимого собеседника.  

Потом обессиленно опустился на кровать. Конечно, по-хорошему, надо обратиться в полицию, а еще лучше – в «Лизу Алерт» и еще какие-нибудь подобные местные организации. Но... как? Да и пока они доберутся до этих мест – пройдут еще, как минимум, сутки. Вася вспомнил приветливое лицо Акулины, вспомнил ее пирожки... Как же стыдно-то! Стыдно, что он не о спасении человека думает, а о собственной шкуре...

«Ладно! - решил наконец для себя Вася, - Сначала попробуем своими силами поискать. А если до вечера не найдем – то обратимся к профессионалам, во что бы это в конечном итоге ни вылилось...»

Когда он вышел из участка, за околицей уже собралась толпа. Народ молча взирал на Василия. С ужасом, с мольбой, с надеждой...

Увидав знакомое лицо, Вася подскочил к соседке:

- Мариванна! Прошу вас, приглядите за скотинкой – за моей и за... Акулининой, - Сами видите, что творится!

- Конечно, конечно! Не волнуйся, касатик! Идите, идите, с богом! С вами Федор пойдет и Наташа тоже!

- Спасибо! – искренне поблагодарил Вася.

Несколько минут спустя «участковый» осмотрел свою гвардию – три десятка человек. Не густо. Но что поделать? Половину села составляли ветхие старики, которые едва переставляли ноги.

Наметили приблизительный маршрут, двинулись к лесу.

Собственно, леса окружали деревню со всех сторон. Однако деревенские знали, куда лучше ходить за грибами, куда за ягодами, куда за лещиной, а куда за пряными травами.

Так вот за ягодой нужно было идти в дальний лес. Он располагался за широким лугом, на котором паслись деревенские коровки.  

Народ растянулся длинной цепочкой. Вася нарочно немного поотстал, нашел глазами Наташу и тихонько приблизился к ней. Девушка усиленно делала вид, что ничего не замечает. Вася покашлял, но она как будто не расслышала.

- Наташа! – вполголоса позвал Вася, - Наташ, ты это... не обижайся! Я вчера какую-то чушь по-пьяни нагородил! Так ты близко к сердцу не принимай! Ну, прости меня, ладно?

Девушка наконец бросила на него подозрительный взгляд:

- Ладно уж. Проехали!

- Значит, друзья? – Вася протянул ладонь.

- Друзья! – Наташа пожала его руку.

От примирения у Васи сразу полегчало на сердце. Всю дорогу до леса он расспрашивал девушку про Акулину, и Наташа живо рассказывала все, что знала, стараясь помочь.

- А раньше у вас никто вот так не пропадал? – задал очередной вопрос Вася.

Наташа вдруг нахмурилась и помолчала, прежде чем ответить:

- Вот так – нет.

- Но было, да?

Девушка кивнула.

- Расскажи!

Но Наташа не успела ответить. К ним подошли мужики, чтобы обсудить план поисков.

Весь день деревенские шоркались по чащобам. Разошлись небольшими группами, каждому определили свой квадрат. Тут уже Вася уступил пальму первенства местным, которые знали лес и лучше понимали, как организовать поиски. Фактически, сам Вася тут был в роли простого волонтера. Чему и рад был несказанно. Бесконечная ответственность, постоянное заглядывание ему в рот, будто он должен был тут же во всем разобраться и всех спасти – ужасно утомляли. Это была тяжкая ноша, к которой он вовсе не был готов. Впервые задумавшись о том, как непросто быть лидером или защитником, Вася почти всю дорогу предавался философским размышлениям на этот счет.

Вдруг где-то неподалеку раздались крики.

- Сюда, сюда!!! Нашли!!!

Зрелище оказалось чудовищным.

К такому Вася тоже оказался не готов.

Акулина - бледная, с холодной испариной на лбу, лежала на земле и едва дышала.

От одного ее вида Васю самого прошиб холодный пот. Он не сразу понял, что она еще жива – так плохо она выглядела.

Как оказалось, ногой женщина угодила в капкан – огромный, ржавый и очень неприятный на вид. А потом... то ли не смогла сама освободиться, то ли сразу потеряла сознание...

В любом случае, она провела в таком положении много часов – и явно потеряла много крови.  

Мужики совместными усилиями высвободили бедняжку, женщины залили раны зеленкой и замотали бинтами.

Не бог весть что – но ничего лучше не было.

Если честно, выглядела рана плохо. Прошло много времени - нога опухла, покраснела, и явно начинала гноиться. И это, не считая серьезной кровопотери и того, что, вероятно, повреждена или даже раздроблена кость.

Домой все шли в угрюмом молчании. Поганый капкан взяли с собой.

Вернулись в деревню к полудню, и Мариванна снова затащила «зятька» на обед.

Бедный Вася не успел съесть и пары ложек, как в дом ввалились мужики.

Акулину они отнесли домой и оставили на попечение женам. А перед обалдевшим «оперуполномоченным» водрузили на стол злополучный окровавленный капкан, совершенно отбив «Эркюлю Пуаро» весь аппетит.

- Чегой-то? – возмутилась Мариванна, - А ну уберите эту гадость со стола!

- Погоди! Дай нам покалякать маленько!

Соседка горестно вздохнула и вышла из комнаты.

- Что делать будем? – обратился тот же мужик к Васе.

Тот лишь растерянно моргал. Он совершенно не понимал, чего от него хотят.

- С чем?

- Да вот с этим! – мужик указал на груду ржавого железа.

- Ну... можно поломать, можно выбросить... – проблеял Вася.

Мужики заржали:

- Я раньше слышал от других, что новый участковый с юмором. Только вот повод для шуток не особо подходящий!

Вася все еще растерянно моргал, хоть и сделал умное лицо, будто это действительно была только шутка.

- Мы серьезно! Надо что-то делать с этими проклятыми браконьерами!! Мало того, что они лесам нашим урон наносят, так теперь еще и вон чего!

Вася вздохнул с облегчением – наконец-то все прояснилось. Но тут же снова нахмурил лоб: а что, собственно, прояснилось? На самом деле, вопросов только прибавилось. Он и понятия не имел, что нужно делать в такой ситуации.

Нет, конечно, напрашивался очевидный вывод, что надо позвонить куда-нибудь... в какой-нибудь лесхознадзор или как это там называется. Пусть они и разбираются...

Ага, а как он позвонит?

Нужно самому разбираться!

Но как??? У него даже табельного оружия нет! Если и было у деда – то он его спрятал от греха подальше. По крайней мере в доме Вася ничего такого не нашел. Идти на браконьеров с дубинкой???

Да... дела.

А самое смешное – он даже и понятия не имеет, имеет ли он вообще право заниматься этим. Его ли это юрисдикция, так сказать?

Что, если они его на смех поднимут? Разоблачат в нем мошенника?

От этой мысли Вася поежился.

- Ну, так что?! – вновь вопросил один из мужиков.

«Шерлок Холмс» почесал в затылке:

- Я подумаю. Подумаю. Спасибо вам за помощь, мужики! – и он пожал их грубые мозолистые ладони.

Будто само небо потемнело – настроение в селе резко изменилось. Люди собирались маленькими группами и тихо шушукались между собой. Даже солнце, казалось, пригревало уже не так радостно. А в шуме ветра появились душераздирающе грустные нотки.

Акулина была плоха. Бабы стайкой кружили у ее постели, пытаясь что-то предпринять, но...

Послали одного из мужиков на коне до соседнего села за ветеринаром.

Явившийся лишь через несколько часов ветеринар, поколдовав над Акулиной, теперь мрачно сидел на крылечке.

- Инфекция! – угрюмо отвечал он всем, кто спрашивал, - Сепсис!

- Так и чего? – пугались деревенские, - Ногу резать что ли будешь?

Ветеринар лишь мрачно сплевывал под ноги:

- А смысл? Она и так много крови потеряла! А у меня – ни плазмы, ни антибиотиков, ни хрена!

- И как тогда?

- Гроб готовьте! Вот как! – злобно выдавал расстроенный мужик и уходил в дом, подальше от расспросов.

К несчастью, слова его оказались пророческими. Когда в село, наконец, приехала скорая, которую еле вызвали с телефона-автомата на станции – приехавшим эскулапам оставалось только констатировать смерть.  

Сын Акулины – горький пропойца Никитка – валялся теперь в кустах, упившись до потери сознания.

- Браконьеры ее убили!! – негодовал народ, и все косились на Васю, ожидая решительных действий от родной полиции.

Ну и ситуация! Убийство – это уже серьезно! Что же ему теперь делать??! В полицию звонить? Так и позвонить-то неоткуда! Эх!

- Что делать будем? – озвучил Васины мысли сидящий напротив Федор.

Вечерело. По деревне ходили рыдающие бабы в черном. Готовились похороны и поминки.

Вася старался не выходить из дома.

Встречаться с людьми, видеть их, полные надежды, вопросительные взгляды – было невыносимо!

Что он мог сделать?

Правильно!

Только закрыться в доме и пить с Федором.  

- Я так думаю, изловить их надо и... покарать! – высказал всеобщую мысль сосед.

- Ага! – кивнул Вася, - Только как?

- А что там закон по этому поводу говорит?

- Ай!.. – Вася устало отмахнулся.

- Ясно! – возмущенно надулся Федор, - Значит, не посадят?

- Да ну ты че?! Это ж даже на непредумышленное не тянет! Так, несчастный случай! Типа – никто не виноват! – сам собой плел Васин язык.

Федор насупился, дернул стопку и занюхал соленым огурчиком.

Когда громкий стук в дверь вырвал Васю из объятий Морфея, тот едва смог приоткрыть глаза. Голова раскалывалась, язык присох к нёбу, ресницы слиплись.

Господи, сколько же он выпил? И какой сегодня день?

Стук повторился. Он был требовательным и мощным. Дверь грозила слететь с петель.

- Сейчас-сейчас! – хотел было крикнуть Вася, но из горла раздался лишь сиплый хрип.

Парень скатился с постели и, на все еще шатающихся ногах, поковылял в приемную.

- Хто?! – глухо просипел он уже возле двери.

- Беда, участковый! Открывай! – раздался голос соседа.

Вася тяжко выдохнул и распахнул дверь.

Только начинало светать. Полупрозрачный диск луны еще виднелся в темном небе. Сверчки еще не закончили ночной концерт.  

- Что ж у вас, что ни день – то беда?! Ни дня спокойного нету! – ворчливо простонал Вася.

Федор ввалился в избу и упал на лавку.

- Ну?

- Даже не знаю, как сказать...

- Да говори уж как-нибудь! Раз с постели поднял!

- Акулина... она... это... Ну, то есть... ее... это... того...

У Васи брови полезли на лоб:

- Что «это»? - в полном изумлении вопросил он, боясь вслух высказать свои догадки.

Неужели, кроме браконьеров и плотоядного крота, ему еще придется ловить сексуальных извращенцев?!

- Дык... обгрызли ее!

- Как? – глупо переспросил Вася.

- А вот так! Мы сейчас пришли... хоронить собирались... а она... а у нее... а там...

Вася встал, молча вышел во двор, поднял полное ведро ледяной воды из колодца – жадно напился, а потом сунул туда голову. Задержал дыхание, насколько смог.

Вернувшись в дом, нацепил дедовский китель, и приятели вышли в холодное утро.

Деревеньку потихоньку затягивали длинные тонкие усы тумана. В полумраке все казалось угрюмым и утратившим четкие очертания. Знакомый пейзаж теперь смотрелся на редкость психоделично.

У Акулининого дома Вася вздрогнул. Во дворе, как ему показалось, стояли люди – но при этом в воздухе висела гробовая тишина. На секунду горе-участковому даже показалось, что это какие-то черные тени или призраки. Он даже невольно замедлил шаг, так что в него тут же уткнулся, шедший следом Федор:

- Ты чё? 

Терять самообладание при свидетелях не хотелось, и Вася вновь бодрым шагом двинулся вперед.

При ближайшем рассмотрении тени превратились в застывших деревенских. Стараясь ни на кого не смотреть, Вася отворил скрипучую дверь и шагнул в сени.

Изба была наполнена свечами и лампадками. Здесь просто невозможно было бы находиться, если бы не раскрытое настежь окно.

Посреди горницы стоял гроб. Простой, деревянный, соструганный явно на скорую руку, но добротный.

Вернее - стоял раньше. Теперь – перевернутый – он непотребно валялся посреди пола!

Зрелище не особо радужное само по себе. Но дальше - начинался настоящий трэш!

У Васи прямо ноги подкосились, и голова пошла кругом.

Создавалось такое впечатление, что кто-то с силой пытался вытащить из гроба тело!

А добившись своего – со всех сторон его обгрыз!

Все открытые поверхности тела покойницы представляли собой одну сплошную открытую рану. Мясо было начисто обглодано. Не побрезговал «гурман» и волосами. Скальп был снят, шея вся изжевана. Теперь вместо затылка виднелся голый череп и обгрызенные шейные позвонки.

Странным образом «лакомка» обошел места, замотанные в платье. Но зато не побрезговал ногами, а кисти рук – и вовсе откусил.

Часть свечей была опрокинута на пол, дополняя картину брызгами и потеками воска.

Забыв, что должен изображать Шерлока Холмса, Вася прислонился к стене и направил все силы на то, чтобы только удержать внутри содержимое желудка.

Если бы не открытое окно – ему бы это ни в жисть не удалось! Запах крови и мяса стоял одуряющий.

Тут только парень вспомнил, что толпа за окном никуда не делась – люди молча стояли, внимательно наблюдая за действиями «полиции».

Это сразу добавило бодрости!

- Где ветеринар? – выдавил придушенно «детектив».

- Дык... домой уехал.

- Верните! Надо провести вскрытие! Мне нужен отчет судмедэкспертизы! И – прямо сейчас. Срочно!

- Понял! - кивнул Федор и исчез за дверью.

Вася нарочно собрал в кучу все мудреные термины, что вспомнились по телесериалам. Он надеялся, что это произведет впечатление на угрюмую толпу за окном.

Усиленно делая вид, что не замечает их напряженных взглядов, сыщик заставил себя приблизиться к телу – и стал внимательно его осматривать, стараясь запомнить побольше важных деталей. Тут ему в голову пришла разумная мысль:

- Наташа! – воскликнул он, бросив взгляд за окно, - Наташа здесь?

Люди завозились, потом раздался звонкий девичий голос:

- Здесь я!

- Принеси, пожалуйста, мой мобильный из дома! Нужно сделать фотографии.

- Ага! – с готовностью бросила девушка, бросившись прочь со двора.

Когда она вернулась – света стало больше. Солнце пока окрасило розовато-фиолетовым всего половину неба. Но светло уже было почти как днем.

Вася сделал несколько снимков: положение тела, кое-какие, показавшиеся важными, детали (вроде откушенных кистей). Следы размазанной крови на полу.

И сделал интересное открытие.

Дорожка из кровавых капель и потеков явно вела в одном направлении!

Похоже, ночной гость пробрался в дом через окно! Во всяком случае, ушел он именно так!

Вася вновь достал из кармана мобильный. Но теперь он больше не паясничал – ему и впрямь страстно захотелось найти улики!

И он их нашел!

Кроме крови, неведомый трупоед по-прежнему оставлял после себя слой странной слизи.

В этот раз Вася не удержался, зачерпнул полупрозрачную массу, растер между пальцев и понюхал.

Запах был... влажный, немного специфический. Может, немного отдающий прелой листвой, корнями, землей... или чем-то подобным.

Больше ничего особенного Васин нос распознать не смог.

Внезапно «сыщик» округлил глаза. Что-то было не так. Пальцы на руке, которые он только что нюхал, вдруг отказались подчиняться, повиснув безвольными сосисками.

Перепугавшись до одури, Вася подорвался, вскочил на ноги, с ужасом глядя на парализованную руку и... потерял сознание!  

Когда «участковый» открыл глаза – оказалось, что он лежит дома. Сидевшая рядом Наташа тут же радостно подскочила:

- Мама, он очнулся!

В дверном проеме показалась Мариванна:

- Ну, слава тебе, господи! – воскликнула она, машинально перекрестившись, - Мы уж думали – все! Видать, ядовитая эта слизь-то! То-то собака не стала Варварины сосиски жрать!

Вася осторожно выудил из-под одеяла руку – и попытался пошевелить пальцами. Ощущение было – как после «заморозки» у стоматолога. Чувствительность возвращалась, но очень медленно.

- Сколько я проспал?

– На полчаса где-то отрубился, - с готовностью ответила Наташа, - Видимо, не стоило эту штуку так настойчиво вдыхать? - насмешливым шепотком добавила она.

Вася обиженно надулся.

В кои-то веки он всерьез взялся за расследование – и нате вам! Такая подножка судьбы! Грохнуться в обморок – на глазах у всей деревни!!!

Да еще и финтифлюшки всякие тут будут советы раздавать! Да полицейских при исполнении высмеивать!

- Есть будешь? – прервала сей мыслительный процесс Мариванна, - Я там картошки наварила, да салатику нарезала.

- Буду! – буркнул Вася, поднимаясь с койки.

- Там... это... – продолжила женщина, - Федор мой спрашивает: ты свидетеля допрашивать будешь? Или как?

- Что?! Какого свидетеля?!! – Вася так и подскочил на месте.

Однако бегом бежать к свидетелю ему не дали. Мариванна с Наташей почти насильно усадили его за стол и заставили позавтракать.

Лишь когда он доверху набил пузо рассыпчатой картошечкой с маслицем и залакировал все чаем с плюшками – то наконец был отпущен восвояси.

Вернувшись в приемную, Вася обнаружил там Федора и Никитку.

Пьяница раскачивался на лавке, обхватив себя руками, и жалобно поскуливал.

- Чегой-то с ним? – поинтересовался Вася.

- Знамо что! С бодунища!

- Много ты понимаешь! – обиженно пробасил Никитка, - Если бы ты увидал то, что я видел – по-другому бы запел!

- Тебе чертей видать – не привыкать! – незлобиво ухмыльнулся Федор.

Никитка насупился:

- Если вы хотите только шутки шутить, то я пошел!

Вася уселся напротив и достал блокнот:

- Итак, гражданин... как ваше имя-отчество?

- Никитка я!

- А ФИО?

Пьяница с изумление посмотрел на Федора:

- Че он говорит?? Не пойму ничего!

Федор, похоже, тоже вопроса не понял, потому что воздержался от пояснений.

Вася вздохнул:

- Ладно! Рассказывай, что видел?

- Дык... это... – Никитка внезапно оживился и заговорил с жаром, - Такое... такое видел! Что ни в сказке сказать!..

- Давай без присказок! По делу! Со слов очевидцев я понял, что вы, гражданин, - вдруг перешел на казенный язык Вася, - собирались сидеть всю ночь у гроба почившей матери, это так?  

- Да! – с готовностью кивнул Никитка.

- И?

- И... что... сижу я, значить... В комнате духотища... Свечки эти, да еще... покойница, спаси господь душу ее грешную... уже начала того... этого... лето же...

- В комнате было душно! – подвел итог Вася, - Мы поняли! Дальше!

- Ну дык я и решил окошко приоткрыть... Сначала форточку... Но это... мало помогло. Пришлось обе створки выдергивать. Тогда только посвежее стало.

- Дальше что было? – торопил Вася, делая пометки в блокноте.

- Ну а потом что... детство вспомнил... Мамку... На слезу пробило... Достал чкалик, потом еще чекушечку. Ну и... в общем...

- Принял на грудь и уснул, - вслух повторяя по слогам записал Вася и взглянул на свидетеля: - Так было?

Пропойца кивнул:

- Да. Проснулся посреди ночи... Сначала не понял ничего! Батюшки-светы! Где я? Шо за церква?? Свечки одни кругом! С полу поднялся, гляжу – мать честная!!! А оно... чудище... маманьку из гроба тянет... Ох, и страшная же тварь!!! Да здоровая такая! Пока лезла – половину свечек уронила!

Вася с Федором переглянулись.

- Да тебе показалось небось, с перепою-то! – усомнился в рассказе Федор, - Ты, поди, сам напился и свечки поронял!

- Да вот те крест!! – истово начал осенять себя знамением мужик, - Чем хош поклянусь!! Видел ее! Дракону эту!

- Кого???

- Здоровенная, что твой дракон!!! И пасть огромная, полная зубьев острых! И звуки такие издавала странные – как птичка щебечет. Я аж дар речи потерял! А она – жрать принялась! И так мне стало жутко, что сердце в груди захолонуло! Я в окно раскрытое бросился - только тем и спасся!

- Короче, ясно! – заключил Федор, - Барсук какой-нибудь забрался. А этот очи залил – вот ему и примерещилось!

- Да чем хош клянусь!! – пошел по второму кругу алкоголик.

- Какого цвета был твой дракон? – перебил Вася.

- Черного! Как деготь! Будто сажей измазанный! Угля кусок!!

- Зубы какого размера?

- Как у акулы! Только больше бери! Пасть здоровенная! Язык красный болтается! И такая – щелк, щелк – разговаривает значит!

Когда с допросом было покончено, Вася спросил у Федора:

- Ты это серьезно? Про барсука и все прочее?

Федор усмехнулся:

- Да нет, просто Никитку давно знаю. Очень он не любит детали выкладывать. Надо всегда сказать, что не веришь – вот тогда он начинает распинаться во всех подробностях.

- Молоток! – Вася пожал Федору руку, - Спасибо за помощь! Только, скажи ты мне, Федор? Кто у вас тут в лесах такой обитает, на дракона похожий? Медведь, что ли? Я просто других особо крупных и страшных животных в наших российских лесах и не знаю. Есть у вас медведи?

- У нас тут... всякое водится, - задумчиво протянул Федор, - Да только медведя-то Никитка легко признал бы. Это раз. Медведь нор в погребах не роет. Это два. Ну и, наконец, слизью людей травить не научился, слава богу!

Вася тяжело вздохнул. Все это он и так знал. Но так хотелось услышать что-нибудь воодушевляющее! Какой-нибудь простой и все объясняющий ответ, который разом бы помог разрешить все загадки.

- И еще... это... – добавил, немного подумав, Федор, - В ту ночь собаки выли. Не знаю, обратил ли ты внимание. У нас обычно на такое внимание обращают. Да только в этот раз думали, что это на покойника, так что значения особого не придали. А они наверное... зверя почуяли?

Вася стыдливо опустил глаза. Залив очи, он всю ночь дрых без задних ног. И не проснулся бы, даже протруби под окнами иерихонская труба. Какие уж там собаки...

- Аа-а... это? Странная история. Проснулся ночью оттого, что в погребе как будто что-то грохнуло. Поднялся, хотел пойти проверить... Да в темноте и спросонья не уберегся – неудачно упал! Слава богу, мужик один из деревенских в это время мимо шагал – бессонница у него, иногда по ночам бродит. Вот он мои крики и услыхал. Помог. Несколько часов меня на телеге в районный центр вез, в ближайший медпункт. Ну, а оттуда меня уже сюда направили.

- Даа-а... Дела. Ну, ладно, дед! Ты тут лечись, а я... – Вася привстал было со стула, готовясь покинуть палату, как больной вдруг крепко ухватил его за край толстовки.

- Васек! Ты это... Васятка! Погоди! – старик вдруг перешел на жаркий шепот.

Парень изумленно замер, а потом снова опустился на стул, забыв закончить фразу.

- Тут такое дело... спасай, внучок!!!

Вася оторопел:

- Что случилось? Тебя здесь кто-то обижает?

Дед только крякнул, махнув рукой:

- Скажешь тоже! Нее-ет!

- А чего тогда?

Старик сглотнул и завел длинную речь...

Всю жизнь Семеныч был участковым в маленьком селе. Ну, то есть, когда-то село было большим и процветающим. Но теперь это – забытая богом маленькая деревенька с, дай бог, несколькими десятками жителей.

И он – единственный полицейский на три села! Два из которых находятся в нескольких десятках километров. Хорошо хоть администрация несколько лет назад выделила участковому служебный мопед!

Дед помолчал, сглотнул тугой комок, и продолжил:

- Я, понимаешь, внучок... страстно люблю свою работу! Все мечтают куда-нибудь наверх пробиться, в столицы там... в высокое начальство... А я - люблю свою деревню! Все три свои деревни люблю! – поправился он, - И мене на пенсию ну никак нельзя, понимаешь?!

- Ну... понимаю! – кивнул Вася, на самом деле не особо понимая, к чему это дед ведет.

- Если они прознают, что я ногу сломал... тут же спишут! – рубанул рукой воздух дед, и голос его предательски дрогнул, - И деревни мои - без присмотра останутся! И я - без любимой работы загнусь!

Парень снова закивал и ободряюще похлопал старика по плечу.

- Так ты бы это... Васятка... подменил бы меня там на пару недель, а?

- Чтоо-о?! – пацан аж на стуле подпрыгнул, - Да ты че, дед?!! Это ж не улицы мести, где любой справится! Там же ведь... Я же ведь...

- Говорю же! Медвежий угол у нас! Никто и не заметит! Начальству я буду периодически отзваниваться - там ничего не заподозрят, а деревенским все равно! У нас так-то место тихое. Никогда ничего не происходит. Скажешь, что тоже участковый, на замену мне приехал. Все гладенько пройдет, комар носа не подточит!

- Да ты что, дед?!! – продолжал сопротивляться Василий, - Это ж, наверное, преступление – за сотрудника полиции себя выдавать? Нас посадят обоих!

- Да какое там... преступление? Ты же не арестовывать кого пойдешь! Так... В доме посидишь, за скотинкой присмотришь... Всего и делов!

- Нет! Прости, дед... Не могу! – наотрез отказался Вася.

Старик вдруг как-то весь поник, сморщился и быстро-быстро закивал головой:

- Понимаю! Понимаю! Ты, конечно, прав! Нельзя так-то... Ну, и ничего! Уволят так уволят! Все равно уж помирать скоро... – с этими словами он смахнул с ресниц предательскую слезу и отвернулся.

Надо было бы встать и уйти. Но на Васю не ко времени нахлынули коварные воспоминания.

Именно двоюродный дед был тем человеком, который когда-то брал маленького Васю в лес за грибами. Так уж вышло, что своих дедушки с бабушкой у него не было. А двоюродный немного стеснялся надоедать с визитами – полагая, что между ними как-никак довольно дальнее родство. Но все же иногда захаживал в гости, принося с собой необыкновенные сокровища! То полный туесок невиданных лесных ягод, то самолично вырезанную из дерева птичку-свистульку, один раз даже ежика принес! Ох и восторгу же было! Вася целый день играл с ежиком, поил его молоком, слушал забавное фырчание и топоток – и почти уже считал его своим питомцем! Но вечером дед забрал ежика с собой, чтобы отвезти его обратно в лес. «Потому: к природе надо относиться со всем почтением!» - объяснял он малолетнему Васе, - «Губя природу – губишь себя! И будущее своих потомков!»

Был он тогда еще молодой, интересный собой и носил длинные закрученные усы и бородку. Сильно напоминая портрет Николая Второго, что висел в кабинете истории. Глаза сверкали умом и храбростью, и все ему было нипочем.

И вот теперь лежит он на больничной койке со сломанной ногой и рассуждает о скорой смерти...

Как ни крепился Вася, понимая, что это – чистой воды безумие, но сердце дрогнуло...

В поезде он все больше понуро смотрел в окно. На что он потратит две недели лета?

Не вечеринки, не кафе, не клубы и не концерты. Нет. Он должен будет безвылазно сидеть в глухой деревне, среди кур и навоза. Деревенские кумушки будут перемывать ему косточки, а он вынужден будет с утра до вечера колоть дрова, носить воду и ходить в нужник в огороде.

- Чего голову повесил, касатик? Ну-ка, съешь пирожок – полегчает!

- Спасибо, - растерянно произнес Вася, беря угощение.

Пирожок оказался на редкость вкусным, а старушка – приветливой.

- Куда путь держишь? – продолжила расспросы добрая бабушка.

- Да... тут в одно село. По делам. А вы?

- Домой еду! – радостно сообщила женщина, - Сестру навещала. Она в городе живет. Хорошо в гостях - а дома все же лучше! Нет свободы такой! Непривычное все, чужое.

- Это да... – тяжело вздохнул Вася, которого как раз-таки ожидало все непривычное и чужое.  

- Меня Акулиной зовут, а тебя?

- Василий.

- Какое чудесное имя? – всплеснула руками попутчица, - Давно уже не слышно таких простых русских имен!

- Угу... – вяло поддакнул Вася и взял еще один пирожок, - Можно?

- Бери, касатик! У меня их много, все не съем! Придется гусям скармливать!

Только намного позже, когда вышли из вагона где-то посреди чистого поля, Вася внезапно осознал, как ему повезло встретить Акулину.

Оказалось, она жила ровно в той деревне, где ему предстояло быть новым участковым. И если бы бабуся не провела его (все пять километров, не меньше!) по петляющим дорожкам и тропинкам – коротким путем - к деревне, то пришлось бы Васе идти по широкому тракту не меньше десяти, а то и двенадцати!

Как ни странно, в дороге женщина не особо приставала с расспросами. Наткнувшись пару раз на общие фразы и, нежелание вдаваться в подробности, перестала докучать.

Они расстались возле полицейского участка. Здесь Акулина добродушно улыбнулась, бросив напоследок:

- Я часто в лес за ягодой хожу. Так ты захаживай! Хошь пирогами угощу, а хошь и так – свежей ягоды отсыплю. Она знаешь, как хорошо идет со сливочками!

Вася машинально пообещал, что заглянет. И, махнув рукой напоследок, женщина двинулась прочь.

Облупившаяся надпись «Участковый пункт полиции» на покосившейся деревянной избушке смотрелась весьма иронично. Тягостно вздохнув, Вася поднялся по истертым ступенькам и вошел внутрь.

Первая комната выглядела казенно. Письменный стол, несколько стульев, доска информации и портрет президента.

Редькин прошел в следующую дверь и оказался в крохотной кухоньке. Видимо, здесь уже располагалось служебное жилье.

Умывальник с ведром внизу. Угольная печь. Электрическая плитка – на всякий случай. Стол, лавка, пара табуретов, голубые занавески в клеточку.

Пестрая ткань прикрывала следующий дверной проем, за которым скрывалась маленькая спаленка. Почти все пространство занимала допотопная скрипучая железная кровать с шишечками.

Ни ванной, ни туалета в доме предусмотрено не было. Зато через заднюю дверь можно было, миновав двор, попасть в огород, где, будто нарочно поставленный так, чтобы хорошо просматриваться со всех сторон, торчал деревянный «скворечник».

По двору ходили важные куры, нахохлившись разглядывал незнакомца суровый петух.

Обычно полноправный хозяин имения, свободно перемещающийся по участку (крупный черно-рыжий кобель Кузя, явный метис овчарки, сильно напоминающий комиссара Рекса) был временно привязан к будке. И теперь почему-то совершенно молча и оо-очень нехорошо смотрел на Васю.

С собакой нужно было срочно подружиться. Вася достал из кармана специально приготовленную для этой цели колбасу и бросил ее охраннику, приторно присюсюкивая:

- Кушай, лапочка! Кузя хороший!

«Комиссар Рекс» даже и не взглянул на лакомство, продолжая буравить интервента недобрым взглядом. Поза его была крайне напряженной – голова опущена, хвост неподвижен.

- Ах да, самое главное забыл! – спохватился Вася. Он выудил из кармана сотовый и открыл видеозапись, поднеся телефон поближе к собаке.

На экране появилась голова деда:

- Кузя! Сидеть!

На физиономии пса отразилось некоторое недоумение, но, немного поразмыслив, он все-таки послушно сел.

- Слушай меня! – продолжал дед, - Это – Вася! Вася - хороший! Ты его не кусай! Слышишь? Будь умницей! Я скоро вернусь!

Кузя внимал, наклоняя голову, то влево, то вправо. Потом басовито гавкнул.

«Наверное, понял», - догадался Вася. Однако, отпускать пса с привязи было рановато. Вдруг, все-таки не понял? И отхватит Васе кусочек от... ну... чего-нибудь важного.

Запись закончилась, и парень спрятал андроид в карман:

- Ну что, будем дружить? – спросил он у собаки.

Кузя снова гавкнул. Взгляд его стал мягче, однако все еще был подозрительным, мол: «Имей ввиду, незнакомый человек, я за тобой слежу!»

Другим хозяином «поместья» был пушистый черно-белый кот, который продемонстрировал не столько недоверие к Васе, сколько презрение. Сидя на заборе и наблюдая, как человек пресмыкается перед псом, кот брезгливо дергал хвостом, то и дело отворачивая морду. И, наверное, хлопнул бы себя ладонью по лбу – если бы только мог.  

Когда животинка была накормлена, а срочные дела переделаны, Вася завалился на кровать, собираясь почитать книжечку на смартфоне.

Он как раз нашел одну, с весьма интригующим названием, но едва успел ее открыть...

Как в дом, с криками:

- Семеныч! Семеныч!! - внезапно ворвалась растрепанная женщина в белом платке.

В поисках участкового, она в секунду пролетела всю избушку насквозь и обнаружив опешившего Васю:

- Ой, хтой-то здесь?! А где Семеныч??

- Я – ваш новый участковый! Вернее... временно замещаю Семеныча, - подорвался с кровати Вася, - Оперуполномоченный Василий Редькин! – внезапно для самого себя выдал он.

- Ах, и верно! – всплеснула руками женщина, - Я и забыла, что Семеныча в больницу увезли!

- А вы, собственно, кто, гражданочка?!

- Мариванна я!

- Угу! Рассказывайте, гражданка, что у вас стряслось! – и Вася жестом пригласил даму в приемную.

- Дык... копыты пропали... – начала женщина, неловко присаживаясь на краешек стула. Кажется, в присутствии Васи она немного робела.

- Как??? Копыта? Пропали???

- Ну дык!

Васе потребовалось несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями, потом он уточнил:

- У вашей коровы пропали копыта???

- Господь с вами! – перекрестилась женщина, - У моей Зорьки пока на месте! Это совсем другие копытки!

- Таа-ак... Пойдемте посмотрим! – пробормотал Вася, решив, что лучше все увидеть своими глазами, чем пол дня объясняться в таком духе.

Только сейчас он подумал, что, наверное, ему следовало бы сидеть в приемной, да еще и при полном параде. Рабочий день, как-никак! Запоздало обругав себя, «участковый» снял с крючка полицейскую фуражку. Хоть и без остального костюму, а все же символ власти и закона!

Завтра он исправится. А сегодня уж, как есть. Шорты, футболка и... фуражка.

Женщина привела его в сарай и указала на покосившийся деревянный стол:

- Вот тут они лежали, родимые!

Вася осмотрел мебель, но не увидел ничего примечательного. Обыкновенный, сбитый из неструганых досок, сверху в беспорядке наложены какие-то инструменты.

- Очень уж мой Феденька до студня из копыток охоч!

Василий выдохнул. Теперь до него стала доходить суть проблемы:

- Так у вас, гражданочка, украли субпродукты?

- Ну да!

«Тьфу-ты! – мысленно выругался Вася, - Что ж мне теперь, по всей деревне котов с собаками ловить?!»

Вслух, однако, выразился иначе:

- Так это ваш собственный кот Барсик и стащил!

- Так Мурзик у меня кот! Мурзик, а не Барсик!

- Ну, Мурзик, какая разница?! Мы милиционеры... – он поправился, - кхм! Мы - полицейские - только людей ловим. Кражи, совершенные животными – не по нашей части!

- Да не мог он, Мурзик мой! Копыта-то они вон какие большие! Как же ему их утащить, да еще и все сразу?!

- Ну, значит пес Шарик!

- Так Тузик же у меня!

- Ну, Тузик!

- И Тузик не мог!

Василий тяжело вздохнул. Видать не уйти ему так просто от этой въедливой бабы.

- Почему? – устало спросил он.

- Дык... на цепи же он...

- Ну, значит чужая собака в гости приходила.

- И сама дверь в сарай открыла??? – изумилась баба.

- Так... – сдался Вася, - Давайте начнем сначала. Рассказывайте!

- Так а... что рассказывать? Купила я, значит, копытки, да в сарае их и положила.

- Зачем?

- Так... опалить надо, помыть-почистить... не сразу же в дом нести!

- Ага. Ясно. Что потом?

- Ну так положила я их, значит, в сарае. Дверь прикрыла, чтобы мухи не поналетели, и пошла своего Феденьку звать. А то он на дальнем огороде – отсюда не докричишься.

- Угу. И сколько вас не было?

- Да недолго совсем. Минут десять, не больше.

- Угу. Продолжайте, - смирившись с жестокой судьбой, Василий принялся с серьезным видом делать пометки в блокноте. Благо догадался прихватить его с дедова рабочего стола.  

- Так а... и все! Приходим мы значитца – а копыток и нет!

- А дверь в сарай открыта была?

Женщина с секунду подумала и решительно бросила:

- Нет! Я бы заметила! Мы дверь в сарай открытой никогда не оставляем. Это пошло еще с тех пор, как у нас козы были. Однажды коза Машка, ой, что отчудила!..

- Давайте вернемся к нашим баранам! Вернее, к копытам!

- Ага, ага! – тут же закивала головой женщина.

- Вы кого-нибудь подозрительного вокруг видели? Может, мимо кто проходил? Может, соседская дверь как раз закрывалась?

- Нет... – немного подумав, ответила женщина, - Если б заметила – я бы сама пошла проверять!

- Логично... - протянул Вася, - И не слышали ничего?

- Слышала! – женщина вдруг распахнула рот и округлила глаза, - Да! Да! Слышала! Был какой-то звук. Странный такой. Трудно описать... Только я на тот момент про студень думала, так что сразу и внимания не обратила. А потом...

- Так что за звук-то?

Женщина задумалась, собрав лоб гармошкой:

- Будто бы щелчки какие... И вода журчит! Нет... Скорее не водянистый, а склизкий такой звук... неприятный!

- Раньше вы такого не слышали?

- Нет!

- И сказать, что это – не можете?

- Нет, извините...  

План Василия был прост – сделать рейд по крестьянским избам и посмотреть, кто чем обедничать собирается.

Кто холодец варить поставит – тот и вор!

Он требовал, не представляя, имеет ли на это право, чтобы его пустили и позволили осмотреть кухню.

Чего только в тот день ни навидался «участковый» – и щи, и морковные котлеты, и клецки, и кашу с мясной подливой... Так насмотрелся, что живот подводить стало, да слюнки, как у бешеной собаки потекли.

Но копытки - как в лес убежали!

Обессилевший и разомлевший от голода и разочарования горе-полицейский плелся домой.

Нет, это надо же! Первое - такое пустяковое! – дело, и сразу не задалось!

- Фиговый из меня участковый... – тихо простонал Вася, вползая в приемную и падая на лавку, - Где тут у деда что съестное? Так и с голоду помереть недолго!

Ничего такого, что можно было бы съесть сразу или разогреть за пять минут - у деда не нашлось.

Были крупы, картошка, морковка, лук... но ни тебе лапши быстрого приготовления, ни картофельного пюре в стаканчике, ни замороженной пиццы... И даже хлеба не было.

К счастью, к тому моменту, когда Вася уже готов был упасть на домотканую дорожку и помереть – в комнату снова ввалилась Мариванна. В руках у нее был кувшинчик со сметаной да полная миска яблочных оладушек:

- Откушай, касатик, не побрезгуй! – завела добрая соседка, - Намаялся, поди. Всю деревню оббегал!

- А вы откуда знаете? – тут же нарочито принял самый бодрый вид Василий.

Мариванна улыбнулась:

- Так у нас на селе тайн нет. Ну... кроме одной, - тут же поправилась она, - Копытки так и не нашлись, да?

Василий только виновато покачал головой.

- Ну, и ладно! Бог с ними, - махнула рукой сердобольная женщина, - Не велика ценность! Ты к нам завтра приходи! Я пельменей наделаю!

«И почему это Мариванна поначалу показалась мне такой несимпатичной? - вдруг мысленно изумился Вася, - Да она просто ангел! Ну, как есть - ангел!»

На следующий день Вася собирался отдохнуть от трудов праведных. Хоть копытки и не нашлись, но энергии-то на их поиски ушло немало!

В восемь утра, лениво почесывая пузо, Вася выпал из «скворечника» в огороде и только собирался вернуться в теплую постельку, чтобы понежиться на перине еще часок-другой - как вдруг что-то привлекло его внимание. За забором были слышны голоса и мелькали цветастые платки...

Вася осторожно приблизился и выглянул из-за угла. Батюшки-светы! Да это же толпа деревенских жительниц занимает очередь к открытию участкового пункта! 

Вася щучкой метнулся в дом, в считанные секунды нацепил на себя дедовский рабочий костюм (пиджак был великоват и некрасиво провисал в плечах, но что поделаешь?)

Нацепил фуражку и, с недовольством потирая отросшую щетину, которую уже не было времени сбрить, открыл приемную на три минуты позже положенного.

Бабы повалили внутрь нескончаемой чередой. Бедный Вася исчеркал весь блокнот бесконечными заявлениями – у одной домашняя ветчина пропала, у другой – колбаса, у третьей - сало, у четвертой - окорок собственноручного копчения... И так далее.

Кражи, судя по всему, происходили не только сегодня ночью. Некоторые хозяйки видели в последний раз свое добро два-три дня назад, а иные – и того раньше. Погреба у всех были добротные, хорошие, проверенные временем, постоянно заглядывать внутрь, чтобы убедиться в сохранности продуктов - никому и в голову не приходило. И если бы не случай пропажи копыт у Мариванны – вероятно, хозяйки еще долго не догадывались бы об убытке.

Выпроводив, наконец, жалобщиц, Вася схватился за голову.

Больше всего хотелось собрать немногочисленные монатки и ехать домой. Он даже прикинул мысленно, что, если выйдет прямо сейчас, да пойдет по стёжке через поле (самый короткий путь, пять километров всего!) то уже через час выйдет к железнодорожной станции. И, хотя во сколько там ожидается следующий поезд Вася не знал, все же к вечеру, ну ладно, пусть завтра - он должен быть уже дома!

«А как же дед?» - вклинилась в стройные рассуждения неприятная мысль.

Вася тяжко вздохнул и напомнил себе, что ему нужно продержаться всего-то каких-то две недели. Четырнадцать дней. Один уже прошел. Осталось тринадцать. Двенадцать даже, не считая сегодняшнего. А чего его считать, если он пролетит – не оглянешься?

Немного полегчало. И Вася попытался решить загадку.

Итак: неведомый вор падок на мясо и мясные продукты. Что из этого следует?

Василий почесал макушку, пытаясь стимулировать мыслительный процесс.

Вдруг дверь распахнулась, и в приемную влетела очередная растрепанная баба.

- Только вчера! Только вчера наварила я сосисок из курицы! – частила женщина по дороге. Ее звали Варварой – и была она одной из самых суровых баб во всей деревне. Это Вася сразу понял, пообщавшись с ней всего пару минут.

- А сегодня смотрю и что?!

- Что? – автоматически переспросил новоиспеченный «участковый».

- Этот подлец...

- Кто???

- Вор!!

- Угу.

- Поматросил мои сосиски и бросил!! Выхожу сегодня – а они валяются на земле, пожеванные и все в слюнях!

Кажется, хозяйку больше всего возмутила не сама кража, а то, что вор побрезговал ее кулинарным шедевром.

- Только вы смотрите, хорошо расследуйте! А то пожалуюсь на халтуру начальству! – пригрозила она, - И не думайте, что я не догадаюсь, если вы несерьезно отнесетесь! Я СSI смотрела! Так что меня вы за нос не поводите!

Василий сладко улыбнулся:

- Что вы, гражданочка? У нас, в полиции – люди серьезные! Олухов не держим! Все будет в лучшем виде! – и вытер вспотевший лоб.

И как только бедные служители порядка ходят в такой неудобной и жаркой одежде?? Еще только раннее утро, а он уже весь взмок!

Внезапно баба рванулась к ближайшей калитке и, поспешно отворив ее, сделала приглашающий жест:

- Вот! Любуйтесь!

Сделав умное лицо, Вася протолкался сквозь толпу зевак, теснившихся вдоль забора, и, слегка робея, вошел во двор.

На земле действительно лежала связка... если так можно выразиться, сосисок. Фарш был неплотно и неряшливо набит в куски целлофана. Кривенькие и косенькие колбаски источали сильный запах вареной курицы.

Связка была порядком погрызена, и вся покрыта мерзкой склизкой слюной.

Самым странным было то, что сидящий неподалеку рыжий пес лишь брезгливо морщил нос, глядя на колбаски. И никакого желания доесть за неведомым гостем не проявлял.

На всякий случай, Вася еще и подтвердил это экспериментальным путем: на глазах у обалдевшей от его действий толпы, (а за околицей собралось уже пол деревни), он с отвращением, двумя пальцами поднял одну сосиску за куцый хвостик и бросил собаке. Однако та лишь отшатнулась и, брезгливо фыркая, скрылась в кустах.

Толпа была впечатлена. Люди стали хихикать и вполголоса обсуждать «высокие» кулинарные способности Варвары, раз «ее сосиски даже собака не ест»!

Хозяйка вызверилась и снова принялась грозить, что «пожалуется, куда следует, потому что участковый, вместо расследования, занимается непонятно чем!»

Это вывело Васю из задумчивости – и он гаркнул:

- А ну отойдите, гражданочка! Не мешайте работе компетентных органов!

После этого «сыщик» достал из кармана телефон, включил камеру, и, подражая Холмсу, стал в режиме увеличения изучать несуществующие следы на утрамбованной до каменного состояния земле - прыгать туда-сюда и многозначительно хмыкать, при этом бормоча:

- Синус к косинусу... Ага... И, методом дедукции... Эврика!

- Ну наконец-то! – вполголоса воскликнула Варвара, обращаясь к людям в толпе, - Вот это, я понимаю - работа! А то ишь чего удумал - швырять мои сосиски по земле! Ты мне, как в CSI, улики найди!

Тут Вася, пытаясь перетянуть внимание на себя, поднял маленький черный камушек. Осмотрел его, ощупал, понюхал и протянул многозначительно:

- Ага-аа! Ну, теперь-то все понятно!

- Чегой-то... – заинтересовались старушки в толпе, - Никак нашел чего?

- А то! – гордо возвестил Вася, - Советская милиция... ой, то есть российская полиция – это вам не хухры-мухры! И доказательства найдет, и преступника изобличит, в общем - можете спать спокойно, товарищи!

Все слушали с благоговейным ужасом и надеждой.

- Так и хто ж злодей-то? – вновь завела неугомонная Варвара.

Вася аж крякнул от досады:

- В интересах следствия, - многозначительно заявил он, - информация пока не подлежит разглашению! Где, говорите, они у вас лежали?

- Дык в погребе. Вчера вечером сделала на всю неделю. У нас же тут последний магазин сто лет назад закрылся. Теперь только раз в неделю машина из города приезжает, привозит кой-чего. Да только ломят втридорога!..

- Где погреб? – прервал развернутый монолог Вася.

- Дык, здесь! – Варвара повела его в дом, где располагался люк в подпол.

- Свет там есть?

- Был. Да проводку мыши погрызли. Теперь вот со свечкой маюсь, - с этими словами она сунула Васе свечной огарок в банке из-под майонеза.

Тяжко вздохнув, Вася полез вниз:

- А дверь вы на ночь запираете?

- Конечно!

- В дом ночью никто не заходил, не замечали ничего подозрительного?

- Ничего! У нас половицы скрипучие очень! Если б кто вошел – мы бы, конечно, услышали!

- Ага, - машинально ответил Вася, наконец спустившись по шаткой лестнице.

В погребе было холодно и неприятно пахло землей и гнилой капустой. Пламя свечи подрагивало и тянулось в сторону.

Странно.

Вася имел слабое представление о конструкции погребов, но ему всегда казалось, что сквозняка в них быть не должно. Может, в каких новомодных, современных, цементных и есть кондиционеры с вытяжкой. Но вот в таком... старом и самом примитивном - вряд ли.

«Пуаро» стал осматривать все темные углы, натыкаясь то на старую проросшую картошку, то на банки с закрутками. Огонек трепетал все сильнее, сильнее, сильнее... и вдруг – погас! Мгновенно стало темно, в воздухе поплыл противный запах парафина.

В блеклом квадратике на потолке показалась голова Варвары:

- Зачем это вы свечу погасили? Не думайте, что вам удастся что-то спереть под шумок! У меня там все взвешено и пересчитано!

- Она сама погасла! – огрызнулся Вася, - А фонарика у вас нет?

Тут же он вспомнил, что у него у самого в кармане лежит сотовый телефон:

- Подождите! Не надо! У меня есть!

Яркий белый свет андроида озарил погреб – и Вася резко переменился в лице.

Со стройной версией об ушлом коте или шкодливой собачке пришлось распрощаться. 

Тут можно было заподозрить разве что... гигантского плотоядного крота?

В одном из дальних углов в стене виднелось сквозное отверстие. Примерно пятьдесят сантиметров в диаметре. Вася посветил внутрь и содрогнулся. Стенки были покрыты сантиметровым слоем полупрозрачной слизи.

Новоиспеченный участковый воздержался от того, чтобы совать в нее пальцы.

Длинный проход, теряющийся во тьме, не вызывал никакого желания лезть по нему, чтобы выяснить, где он начинается.

Да и вряд ли вообще получилось бы туда пролезть. Взрослому человеку, во всяком случае.  

Но даже если бы отверстие и было шире – Васе было плохо от одной только мысли о том, чтобы ползти там, хлюпая локтями по склизким стенам и дыша бог знает какими испарениями. Он уже сейчас ощущал приступ клаустрофобии!

Выбравшись из погреба, Вася спросил у Варвары:

- Это ведь не вы ту дыру выкопали?

- Какую дыру?! – изумилась баба.

Уже во дворе, представ перед молчаливой толпой встревоженных селян, Вася сурово насупил брови и заявил многозначительно:

- Ну, а теперь мне нужно подготовить письменный отчет для... – он ткнул пальцем вверх, - высших инстанций! Сами понимаете!

Народ согласно закивал. Мол: «Понимаем, конечно! Куда ж без этого? Иди, касатик!» Даже Варвара не нашлась, что возразить.

На этой торжественной ноте Вася и двинулся домой. Растроганные старушки крестили его вслед, тихо переговариваясь между собой:

- Ох, и грозен наш новый участковый! Ох, и сурьезен!

По пути Вася наблюдал, как деревенские дробной рысью разбегаются по домам – новость про нору распространялась со скоростью лесного пожара.

Не стала исключением и Мариванна, пронесшаяся мимо.

Когда Вася приблизился к дому – она уже ждала его у своей калитки, бледная, как полотно.

Пару минут спустя оба они стояли, нагнувшись, над дырой в земле.

- Тут из-за сена не сразу найдешь! Чуть сама в нее не упала! – сетовала женщина, с ужасом разглядывая глубокую дыру в земле.

- Мариванна, вы знаете, у кого еще в деревне продукты пропали?

- Как не знать? Бабы сейчас только об этом и толкуют!

- Помогите мне. Я должен обойти все дома, где что-либо пропало, и все осмотреть!

Женщина понимающе кивнула.

На все про все ушло около часа. Еще два пришлось выслушивать многочисленные стенания и жалобы напуганных женщин, которые требовали, чтобы полиция приняла меры!

Как Вася и предполагал, на каждом месте происшествия обнаружились такие же, покрытые слизью, норы. В основном, они располагались в погребах, откуда были похищены продукты. Но парочка нашлась и просто во дворах, а несколько - в других, отдаленных местах, вне села.

Вся деревня теперь стояла на ушах. Народ ходил мрачный и задумчивый.

Васе казалось почему-то, что они что-то знают или о чем-то догадываются.

Но делиться с участковым никто не спешил. Как ни выспрашивал он, какие наводящие вопросы ни задавал – люди опускали глаза и твердили, что ничего не знают. 

Придя домой, Вася рухнул на кровать и положил ладонь на разгоряченный лоб:

- Фуу-у... – измученно вздохнул он, - Ну, дед! Скорей бы ты уже домой возвращался! А то больше пары дней мне здесь не протянуть!

В животе жалобно заурчало – давно уже наступил обед, а несчастный «оперуполномоченный» сегодня даже позавтракать не успел. Сделав над собой героическое усилие, он поднялся, решив - тупо - сварить картошки, сорвать в огороде пару огурчиков, укропчика – тем и потрапезничать во благе.

Пока он искал котелок и мыл картошку, мысли сами собой возвращались к событиям дня:

- Итак, подведем итоги: кто-то крадет мясо.

Дальше мысль не шла. То, что это не кошка и не собака – было уже очевидно. А тогда кто???

- А чч-черт его знает!.. – пробормотал заезжий «Шерлок Холмс», - Может и правда крот какой?

В приемной бухнула дверь, и в комнату вплыла Мариванна:

- А ты чёй-то к нам обедать не идешь??? Обижаа-аешь! – с растяжкой пропела она.

Вася и опомниться не успел, как женщина подхватила его под локоток и локомотивом потащила за собой.

- Да... неловко как-то... – вяло пытался отбиваться Редькин.

Не тут-то было!

Мариванна, судя по всему, ежедневно упражнялась в остановке коней на скаку. Руки у нее были крепкие, цепкие – и характер такой же.

Когда Вася очнулся - он уже сидел за столом в миленькой гостиной. Зеленая скатерть и такой же абажур, низко висящий над столешницей. Приятный домашний уют. Тихо постукивали ходики. Из окна лился яркий солнечный свет, на подоконнике весело улыбались солнцу разноцветные фиалки.

Мужик лет сорока сел напротив и, с опаской поглядывая на жену, протянул руку:

- Здравствуйте, царь! Очень приятно, царь!

- А ну кончай ерничать! Такой гость пришел, а ты тут балаган разводишь! – цыкнула на него жена.

- Нам, царям, за вредность молоко давать надо! – сделал многозначительное движение бровями мужик.

Вася хрюкнул и прикрыл рот рукой.

Думая, что гость не видит, женщина замахнулась на мужа полотенцем, а потом ласково пропела:

- Я сейчас! Только гляну, сварились ли варенички!

- Федор! – наконец по нормальному представился сосед, когда она вышла.

- Вася! Редькин! Новый участковый! Вернее, как...