Мудрые язычники практически навсегда ушедших племен знали, что в далеком прошлом, настолько далеком, что ни одни самые старые кости не видели такого времени, было все совсем иначе. Ужас бродил по земле, первобытный, всеобъемлющий и всепоглощающий Ужас, и не было от него никакого спасу, не одолеть никак было Ужас. Он устраивал кровавые пиршества, превознося самого себя на вершину мира, клубами непроглядной тьмы обрушивался на людей, истязал, мучал, рвал на части, поедал живьем сырую плоть, обгладывая до костей. Он положил конец тому, что еще даже не брало свое начало, и был невероятно силен Ужас. Но не догадывался он, будучи самим злом, что он и себя пожрет, и сам себе Ужас положил конец. Настолько неуправляема и неконтролируема его ярость была, что сам себя живьем он сожрал, и сгинул навсегда. Но не бесследно прошло это страшное время. Погибая, Ужас породил множество злых духов, которые олицетворяли его. Все эти духи, порожденные Ужасом, сгинули подобно своему родителю, но остался из них лишь один, самый коварный и проворный, который стал самой тьмой. Имя этого духа — Кхарн. Самой главной его тактикой была скрытность. Дух видел людей насквозь, и стоило ему только заметить у человека хоть малейший намек, хоть одну темную искорку, он сразу вселялся в жертву, и разжигал из искры настоящий пожарище. Человек не замечал изменений, но страшен он становился под влиянием духа. Жертва, захваченная Кхарном, шла к своей цели стремительно, не видя преград, и чем больше роковых изменений в жизнях других людей вызывал до кончины своей жертвы Кхарн, тем сильнее становился. Даже дух болотный Комполэн боялся Кхарна, и лишь учуяв его появление, сразу бросался прочь. Настолько Кхарн пропитан ненавистью, что даже не терпит себе подобных.
Лишь самые старейшие прознали о коварствах духа, разгадали Кхарна и смогли одолеть. Передавали они знания о нем из поколения в поколение, о том, что не заговорить его, не отвести и не изрубить в лохмотья. Дух этот неосязаем ни для живых, ни для мертвых, и изгнать злой дух должен тот, кем овладел Кхарн. Сердце должно быть у человека, и не должен он свет своей души очернять, а сияния чистой души, Кхарну не стерпеть, и будет он погнан прочь.
Кхарн и есть сама тьма, поселившаяся в каждой душе, подталкивающая совершать страшные вещи. Но за некоторых, особо предрасположенных служению тьме, он берется с особым удовольствием.
Кхарн берет свое начало там, где зарождается сомнение, недоверие к ближнему, и затаивается в душе маленькая подлость. Ждет вездесущий, когда прозреет семя сомнения в душе, чтобы начать свою жатву.
В лесу близ поселков недалеко от Нижнего Новгорода было довольно тихо. Необычно тихо. В заброшенной избе, на пыльном чердаке находился парень в черной водолазке и маске черного кролика. Он стоял на коленях посреди чердака, смотрел в грязное зеркало на свою отвратительную маску, которую в очередной раз пытался снять. Но сколько усилий он бы не прилагал, по лесу от него разносился лишь скрипучий, душераздирающий вопль.
Его длинный, кухонный нож валялся на пыльном полу испачканный запекшейся кровью. Андрей покинул города лишь спустя неделю после своего освобождения из парка Погрома, и в лес он пришел неспроста.
В очередной раз, отчаявшись снять маску, он снова посмотрел на свое отражение в зеркале, и встал на ноги.
Он пошел к пыльному сундуку в конце чердака, открыл его, и начал рыться, слыша голоса в своей голове.
«Грех на душу взял, Андрюшенька, нельзя было так, они тоже люди, да загубил ты их»
«Ты их всех убил! Всех! Отомстил, как есть отомстил, легче тебе стало? Сомневаюсь» — встрял еще один голос.
Не выражая никаких эмоций, парень продолжил рыться в сундуке, а голоса в голове никак не утихали, подначивая друг друга. Один из голосов был абсолютно прав. Месть не уняла гнев его души. Смерть порядка пятидесяти человек, из которых он посчитал только девятерых причастных к его заточению в парке Погрома, не принесла облегчения его душе. Наоборот, его душу еще сильнее терзал неудержимый гнев. Но остатки здравого смысла и рассудка подсказали ему, что останься он на большой земле, то не пройдет и нескольких месяцев, всех схоронить придется. Поэтому сбежал Андрей, сбежал и спрятался в глухом лесу, оставшись один на один со своим кровавым безумием.
«Захлопнись, старая сука. Все ты правильно сделал, малыш Соуни. С такими, как они, только так»
Услышав обращение к себе, Андрей не выдержал, схватив сундук, и опрокинул его через себя, от чего тот с грохотом упал на пол, разбившись на несколько частей. Парень взбесился, начал молотить руками по всему, что видит, но в один момент он стих. Зацепив взглядом толстую веревку, парень уставился на нее.
Взяв эту веревку, парень прошел в середину чердака. Взял пыльный табурет и встал на него, закрепив один конец веревки на потолочной балке, а второй — на своей шее.
— Не убей, говорил тебе Господь, — проговорил Андрей, слушая переплетение голосов в своей голове, — но ты убил их. Ты убил их всех. Грешен.
«Чтоб вы все сдохли» — подумал про себя Андрей, обращаясь к несмолкающей какофонии голосов в голове.
Он отпихнул ногами стул, и повис в петле, брыкаясь и пытаясь освободиться. Но для себя он уже все решил. Больше это продолжаться не могло, и Андрей принял единственное верное для себя решение, покончить с жизнью раз и навсегда.
«Несколько лет назад. Парк Погрома»
Погром со скучающим видом прошел в одну из комнат парка танцующих теней. В целом, его будни уже казались ему скучными и унылыми, но посещение этой комнаты, исполненной на советский лад, подбодряло его дух. Эта комната считалась кабинетом директора, то есть самого Ивана. Обшарпанная комнатушка со старым столом у окна, за которым была непроглядная чернь. На потолке висел провод с патроном, в который была вкручена лампа накаливания.
Погром улыбнулся, прошел к стулу у старого сервиза, на который присел и взял гитару у стены.
— Что ж, давай повторим, — он облегченно выдохнул, проведя пальцами по струнам гитары.
Гитара грустно забренчала, Иван начал напевать:
Однажды жил на свете парень озорной, матери послушник, она всему виной.
Говорила ему мама, в бездну нельзя лезть, но мальчик он отважный, за девочкой полез.
Но не знал мальчишка, чем кончится их путь.
И отдал за девчонку он жизнь, да и пу-усть!
Погром продолжал напевать, а в это время посреди кабинета в петле, которая уходила в потолок, висел парень в темной водолазке и маске кролика. Он видел все, что происходит вокруг, задыхаясь и хрипя, а Иван, не обращая на него внимания, продолжал напевать под гитару.
— Девочка забыла, девочка простилась, солнышко лицом к ней обратилось.
Не увидит Соуни маму и сестренку, не увидит он девчонку.
Не увидит он детишек и жену, кой могла стать та девчонка.
Ксюше муж сужден другой, Соуни рядом нет, Соуни Соуни не-е-ет.
Не увидит Соуни ничего, даже солнца свет.
Не увидит Соуни, не увидит Соуни… нет…
Гитара последний раз тренькнула, Иван убрал ее обратно к стене. Поднявшись со стула, он прошел к задыхающемуся в петле уже который день парню.
— О…тпусти… — прохрипел парень, а из-под маски текли слезы.
— Не ищут они тебя, не переживай, малыш Соуни. Ты никому не нужен. Ты только мой, — Иван осмотрел парня в петле, трепетно погладив его по ноге, — только мой.
Иван прикрыл глаза, жадно вдохнул и оставил парня задыхаться в петле. Уже подбодренный он вышел из кабинета, закрыв за собой дверь…
Больше получаса провисел в петле безжизненным телом Андрей, вдруг он содрогнулся, захрипел и задергался в петле. Невиданным образом тело вдохнуло уже ненавистную жизнь.
Дернув за веревку рукой, он сломал балку, свалившись на пол, и лишь напрягся, когда следом ему на спину упал увесистый брус. Сбросил с шеи веревку, и голова бесхозно повисла, как у тряпичной куклы. Знал уже он, что делать, поэтому за голову взялся, под сдавленный хрип и противный хруст рывком вправил шею, и все, как не бывало. Вот только после этого легче не стало, Андрей снова ладонями в пол уперся.
— Н-нет… — прохрипел Андрей, — я же не в парке… — от отчаяния он начал бить ладонями по пыльному полу, — я же не в гребаном парке!!
Отчаяние захлестнуло с такой силой, что он начал рыдать в голос, сжимал кулаки и изо всех сил тарабанил по деревянному полу, от чего тот вот-вот грозился бы рухнуть, если бы Андрея кое-что не отвлекло. Затаившись, он обратил свой взгляд к спуску с чердака, схватил свой нож и встал на ноги.
Спустившись, он прошел к выбитой входной двери, но наткнулся на девушку восемнадцати лет в цветастом сарафане и с венком на голове, сплетенным из множества цветов. Волосы ее были распущены, но местами сбитые в колтуны.
Увидев его, девушка вздрогнула, испуганно осмотрела и отошла на шаг назад.
Сжав в руке нож, Андрей сделал шаг ей навстречу, но она тут же развернулась, сорвалась с места и побежала прочь. Но буквально через несколько мгновений перед ней замерцал воздух, и она врезалась в крупную фигуру в маске черного кролика. Не успела она упасть, как парень схватил ее за грудки, с размаху впечатав в ствол рядом стоящего мертвого дерева. Девушка с глазами полными ужаса и накатывающих слез смотрела в красные, сияющие глаза кровожадного убийцы, сама преисподняя отражалась в омуте бездонных, красных глаз, смотря в которые она уже готова была прощаться с жизнью…
Лес в Нижегородской области, неподалеку от населенных пунктов, был не совсем обычным. Лес-то с первого взгляда и можно было назвать самым, что ни на есть обыкновенным, но среди его обитателей было одно необычное существо.
Большая часть леса была владениями старого Лешего, который обитал в этих местах с незапамятных времен. Да не один был Леший, а целых трое лесных братьев поддерживали строгий порядок в своих владениях. Долгие сотни лет они держались вместе, но один из лесных сторожей, средний брат решился отправиться в путь, большой мир захотел увидеть. Младший Леший загорелся азартом, и уговорил среднего брата взять его с собой. Самый старший не мог принять тот факт, что его братья оставляют дом, родной лес. Долго тогда лютовал Леший, что даже самое угрюмое зверье пряталось по норам, поджав хвосты. В конце концов, с тяжелым сердцем смирился Леший с выбором братьев, и плюнул, махнув им вслед. Пущай хоть на все четыре стороны идут, раз большой мир хотят повидать.
Ушли два брата, пообещав обязательно навещать старшего, да и стихло все в лесу. Конечно, порядок в своих владениях Леший поддерживал, не уходил от своих дел, просто стало ему неимоверно скучно и тоскливо одному в таком огромном лесу. Нашел он заброшенную сторожку, да так и поселился там, проводя в ней одинокие вечера и ночи.
В очередной летний пасмурный день он сидел в продавленном кресле, смотрел новости, что там происходит в мире. На стене висел небольшой, плоский телевизор. Один из полезных трофеев, который он утащил себе в сторожку, перепугав слишком увлекшихся, жадных грибников. Пока они прятались от стаи кабанов, которых Леший на них натравил, сам старик нашел их машину, а в ней большую коробку. Да и прихватил ее в качестве трофея.
Новости были обыденные, из получасового эфира новостей старик понял — ничего интересного сегодня нигде не произошло.
Да и в жизни Лешего уже давно ничего интересного не происходило. Как только два его брата в начале девятнадцатого века ушли, лес стал не таким пышным и цветущим. Энергетика духов леса всегда благоприятно влияла на сами владения, в которых они обитают. Поэтому, когда двое братьев отправились смотреть большой мир, как выразился средний, лес стал не таким урожайным. Не редко гибли деревья, разбегалась живность, оставляя свои норы и гнезда.
Развлекал себя, как мог, иногда пугал до чертиков пьяные компании из близлежащих деревень, да сурово наказывал таких же пьяных охотников, которые забавы ради палили в живность направо и налево. Иногда помогал заблудшим зевакам, если они, конечно, вели себя в лесу прилежно. Не мусорили, не жадничали, собирая грибы или ягоду. Тогда Леший насылал наваждение, которое выводило их на верный путь. В общем, Леший был нечистью грозной, но справедливой. Если к его лесу относились с уважением, то и он мог помочь в случае чего. Стаю волков отогнать, медведя грозного приструнить, который по случайности нарвался на человека. Но в обратном случае, мог сделать так, что не выбраться из леса невежде, какими бы он современными компасами и навигаторами не запасся в дорогу.
Выключив телевизор, старик поднялся с продавленного, скрипучего кресла, потянулся и вышел из сторожки, осмотревшись в лесу. Выглядел он как человек, точнее это обличие было ему привычным. Леший мог обращаться любым зверем, а когда он принимал свое настоящее обличие в виде грозного, трехметрового древня, он уже и позабыл.
На крыльце сторожки стоял крепкий старичок с седой бородой, одетый в старые, не брендовые вещи. Высокие сапоги, серые, свободные штаны, клетчатая рубаха с закатанными рукавами и безрукавка поверх нее.
Он уже хотел вернуться в сторожку, но услышал отдаленно тихий скулеж. Навострившись, Леший снова осмотрелся, и пошел в ту сторону, откуда доносились звуки.
Идти пришлось далеко, практически с километр, к самой окраине леса. По мере приближения Леший более отчетливо разбирал звуки, и понял, что слышит он на самом деле плач.
Притаившись у большого дерева, Леший осторожно выглянул, увидев в десятке метров девочку лет восьми, что сидела на старом бревне, которое раньше было поваленным деревом. Светлые волосы были заплетены в две косички, одета она была в легкую, белую ветровку и джинсы.
Весь день было пасмурно, но к вечеру уже собирался дождь, потемнело довольно быстро, ветер в кронах деревьев усиливался.
Может, потерялась, думал Леший, и решил узнать у нее лично, что же стряслось. Он вышел из-за дерева, и окликнул девчонку.
— Эй, чего хнычешь? Чегось случилось? — привычно для себя гаркнул Леший.
Девочка вздрогнула, обернулась, но при виде старика ей было куда спокойнее, чем когда она видела тех двух мужчин в странных, серых формах, которые смотрели на нее, как на кусок мяса.
— Заблудилась небось? Я это, дорогу могу показать, — подходя ближе, говорил старик. Девочка продолжала плакать, но отрицательно помотала головой, — где твои родители, чего одна тут делаешь на ночь глядя?
— Папа-а, — тихо всхлипнула девочка.
— Чего папа? — Леший переступил бревно, на котором сидела девочка, внимательно осмотрел и присел неподалеку, придерживая рукой поясницу, — ну, говори, где твой папа.
Почему-то, даже после произошедшего девочка не испугалась старика. Может, она знала, что все старики добрые, а может то, что у Лешего не было плохих намерений, повлияло на нее.
— Папа меня из гостей вез, но по дороге какие-то два дяди помахали нам, и папа остановился, — девочка снова всхлипнула, обняв себя за плечи, — они с ним разговаривали долго, и на меня еще смотрели, пальцем показывали. Папа их бить начал, а они его-о, — она снова зашлась плачем.
Леший не торопил, терпеливо ждал, когда девочка договорит.
— Папа из машины меня выгнал, велел в лес бежать и прятаться. Сказал, что вернется за мной, — продолжала всхлипывать девочка, — но за весь день он не вернулся-я…
Дослушав историю, Леший покачал головой, посмотрев в сторону, где через пару километров кончался лес, и пролегала дорога.
— Эк дела, дела, — Леший снова покачал головой, примерно понимая, кто и зачем остановил их автомобиль, — звать-то тебя как?
— Аня, — всхлипнула девочка.
— Слушай, Аня, дождь сейчас собирается, да и темно уж скоро будет. Пошли в сторожку мою, там ночь переждешь, не замерзнешь хотя бы. А утром и будем думать, как быть с твоей бедой, — предложил Леший.
— А папа придет за мной? — наивно спросила девочка.
— Вот это мы, Аня, завтра и выясним, — сказал Леший, поднявшись с бревна, — пойдем, негоже здесь оставаться, отморозишь себе ночью все.
Не без опаски, но девочка согласилась пойти за стариком, который показался ей добрым. Знала бы она, как Леший иногда наказывает тех, кто лес его не уважает и оскверняет, при одном его виде побежала бы прочь. Но Леший, нечисть пусть и грозная, но справедливая.
Когда пришли, уже смеркалось, а девочка была уставшая. Старик завел Аню в сторожку, где уже топилась давно не использованная печь. Недалеко от печки стоял топчан со старым матрасом, заправленным чистой простыней, а на небольшой кухне на столе уже стояла алюминиевая кружка со свежим, ягодным чаем.
— В общем, чаю попей, да спать ложись, утро вечера мудренее.
Девочка была на удивление кроткая, пусть и взволнованная отсутствием отца, который за весь пасмурный день так и не пришел за дочкой.
Аня выпила чай, и прошла в зал, где Леший указал ей на топчан. Девочка улеглась прямо в куртке, и долго не могла уснуть с тяжелым сердцем. Леший таки дождался, когда малявка уснет, и ушел в лес, прихватив свою клюку.
Он шел к тому месту, где нашел несчастную девочку, а рядом с ним появилось небольшое, мохнатое, темное и тощее существо. Передвигалось оно шустро и на четвереньках, морда его так же была поросшая шерстью.
— Чего это ты хозяин, совсем от старости заскучал, что теперь детей к себе в избу волочешь, да чаем поишь своим? — писклявым, ехидным голосом спросило существо.
— Горе у дитя, невежда ты, а не домовой, — Леший огрел существо по спине клюкой, что оно проскулило, — зеки похоже тут проходили, да машину остановили, где она с отцом ехала.
— О-о-о, беда-беда-а, — протянуло существо, продолжая идти вровень с Лешим.
Вскоре они подошли к окраине леса, увидев вдалеке огни проблесковых маячков. Леший сразу понял — полиция.
Он увидел издалека два полицейских автомобиля и карету скорой помощи. Других автомобилей кроме служебных не было. Они крутились вокруг мужчины в форме заключенного, лицо его было опухшим от синяков, ссадин и гематом. Переодели убитого отца девочки — еще одна мысль посетила старика. Беглые заключенные были явлением редким, но не исключительным. Несколько раз Лешему выдавалась возможность наказать этих невежд, потому что вежливости от таких, да тем более в глухом лесу точно не дождешься.
— Эх-х, жаль лесом не пошли, дезертиры проклятые, — Леший нахмурился, — пошли обратно. Как я уже и сказал, что делать с девочкой, будем думать утром.
— Так может сейчас ее к этим и привести? Они ее домой, и отвезут, — просипел домовой.
Леший сжал кулаки от злобы, и замахнулся клюкой на домового, что тот сжался.
— Я тебя сейчас сам им отдам. Пошли, говорю, негоже дитя тревожить, весь день в лесу была, устала. Пусть отдохнет, а утром захочет, так сама скажет, куда ей нужно, — сказал Леший, и вместе с домовым они направились в обратный путь к сторожке.
![Мать-лоза [часть 3/3]](https://cs13.pikabu.ru/post_img/2023/06/09/6/168629839216769381.jpg)