присмотрись к кровавым ранам на его худых боках-

люди сильно бичевали, ранили его за так.

но он держиться, прощает, снова скачет на ножах,

ошибается, теряет, не покажет другим знак

повторяя все по кругу, доверяет им опять.

есть ли смысл в этой боли? иль страдания пустяк?

«но довериться же надо.. я же должен охранять!

я же пëс, я не пустышка»..вновь попал наш пëс впросак

получая ножом в спину, он решился на убой.

и на кладбище холодном, в ночь младую под луной,

накрутил петлю на шею, ножик взял и плеть с собой.

прошлое, удары, холод: пëс пошлëт их всех долой!

но такой большой ценой??

Можешь кинуть, сжать —

я всё равно приму свою форму, обратно.

— А если проколят?

— Ну и пусть.

Форма изменится. Сдуется, уйдёт что-то лишнее.

Но я всё равно останусь шариком.

Потому что дело не в форме — а в природе.

Даже дырявый, подлатаю — я поднимусь. Снова. Вверх.

— Значит, ты не боишься, что станешь другим, и в тебе что-то измениться?

— Нет.

Я боюсь только одного — перестать быть собой, пытаясь выглядеть, идеально.

— Ты изменился, — говорит мне чайник.

— Нет, — отвечаю я.

Я просто перестал притворяться, что не трескаюсь.

Если где-то отвалится кусок — ну и пусть. Значит, он больше не мой.

— Значит, ты наконец-то понял, что одиночество — это не дыра в груди?

— Нет.

Это тишина.

А в тишине лучше слышно… себя.

— И что, теперь тебя ничего не держит?

— Держит.

Но не цепляет.

— А если…

— Если что?

— Если кто-то всё-таки захочет остаться?

— Тогда скажу:

Привет.

Чай будешь?

— Знаешь…

Только осторожно — он волшебный.

— Шаманский?

— Да. Но предупреждаю:

— После первой чашки ты думаешь, что понимаешь человека напротив.

После второй — начинаешь слышать его даже в молчании.

А после третьей…

…понимаешь, что между вами — не расстояние.

Между вами — выбор.

Каждый делает свой.

Кто-то остаётся — даже без слов.

А кто-то уходит — даже не допив чай.

— И часто теряют?

— Не считал.

Но если человек исчезает —

значит, он и правда был иллюзией.

А если остаётся…

— …значит, он уже давно пьёт тот чай, что и ты.

— А если чашка снова станет пустой?

— Я, наверное, опять скажу:

— Привет.

Чай будешь?

— Знаешь…

Хлебникова в школе не изучают. Ну конечно, кому интересно продираться сквозь заумные бредни какого-то древнего шизофреника. Я его пробовал читать ещё тогда, в детстве, но тут же плюнул и бросил. Не пошло оно как-то. Все эти тина-тина, тина-тина-тэн и прочее.

Но вот поди ж ты. Только сейчас понял, почему золотая черепашка. Золотая - жёлтенькая, золотистая. А черепашка - потому что пятиугольные листочки весьма напоминают узор на пластинчатом черепашьем панцире, и цвет похож... И тополь, и тень от него...

Вот, хоть и шизофреник, но Хлебников таки был гением. Иногда.

Зачем я это всё написал?.. А просто так. Настроение меланхоличное. Весна идёт, а весну я люблю.

Всем добра. Всем здоровья.