В 2019 году ходили по сложному маршруту на гору Бештау (1401 м) возле Пятигорска. Под конец ноги отказывались идти.

Но я дотащил кусок оптоволоконного кабеля на вершину. Мой личный флаг.

Задолго до дискуссий о морали на Эвересте, в СССР произошла трагедия, которая могла бы стать предостережением для всего мирового альпинизма. Но тогда об этом предпочли молчать.

Август 1974 года, пик Ленина на Памире. 36-летняя москвичка Эльвира Шатаева, жена известного альпиниста Владимира Шатаева, возглавила женскую экспедицию на семитысячник. В команду входили восемь опытных альпинисток: Ильсияр Мухамедова, Нина Васильева, Валентина Фатеева, Ирина Любимцева, Галина Переходюк, Татьяна Бардашова и Людмила Манжарова.

Пик Ленина считался безопасным – за 45 лет восхождений там не погиб ни один человек. Но 1974 год оказался аномально холодным. Уже 25 июля в лавине погиб американец Гарри Улин, один из сильнейших альпинистов Америки.

5 августа женская команда вышла на штурм. Поначалу все шло по плану. "Все настолько хорошо, что даже разочаровываемся в маршруте", – сообщила Шатаева по рации 2 августа.

Но при спуске с вершины группу накрыл жестокий ураган. Температура упала до -40°C, видимость стала нулевой. В эфире прозвучали отчаянные сообщения: "Нам очень холодно... Вырыть пещеру не можем... Двигаться не можем... Рюкзаки унесло ветром. На пятерых три спальных мешка".

7 августа в 21:12 прозвучал последний радиоэфир. Передавала уже не Эльвира, а Галина Переходюк. Сквозь плач она с трудом произнесла: "Нас осталось двое..."

К утру все восемь женщин были мертвы.

В базовом лагере находилось 160 участников различных экспедиций. Но на высоте 7000 метров, в условиях урагана, спасательная операция была невозможна. В 19:00 базовый лагерь передал одной из советских команд: "Наверху трагедия заканчивается. По всей вероятности, протянут недолго".

Звучит цинично? Но альпинисты привыкли смотреть на вещи трезво. Шансов у группы Шатаевой не оставалось.

Когда спасение невозможно

После трагедии группы Шатаевой в советском альпинизме было внесено дополнение в правила: в группах выше четвертой категории трудности не должно быть больше одной женщины. Чиновники объяснили это заботой о безопасности. Но настоящий урок был другим: в экстремальных условиях спасение часто невозможно технически.

15 мая 2006 года английский учитель математики Дэвид Шарп медленно зaмepзaл в пещере на высоте 8500 метров Эвереста. Рядом с ним лежали кислородные баллоны и тpуп индийского альпиниста в зеленых ботинках, пoгибшeгo дecятью гoдaми paньшe.

За несколько часов мимо Шарпа прошли 42 альпиниста. Никто не остался. Съемочная группа Discovery даже попыталась взять у него интервью: "Кто ты?" – "Меня зовут Дэвид Шарп, я из группы Азиатский переход. Очень хочется спать". Ему дали кислород и оставили одного. К вечеру он умер.

Этот случай потряс мир и поставил вопрос ребром: есть ли место морали в горах? Но для советских альпинистов подобные дилеммы не были новостью. Тpaгeдии, гдe людeй ocтaвляли умиpaть, случались задолго до коммерциализации Эвереста…

Закон "зоны смерти"

На высоте свыше 8000 метров начинается "зона смерти" – место, где человеческий организм не может выжить длительное время. Содержание кислорода составляет треть от уровня моря, температура опускается до -40°C, ураганные ветры срывают с ног. Здесь работают иные законы выживания.

Александр Абрамов, участник российских гималайских экспедиций, сформулировал это жестко: "На высоте более 8000 метров нельзя позволить себе роскошь морали. Выше 8000 метров ты полностью занят собой, и в таких экстремальных условиях у тебя нет лишних сил, чтобы помогать товарищу".

Это не цинизм, а суровая реальность. В таких условиях попытка спасения часто означает смерть не только для пострадавшего, но и для спасателя.

Японцы на Эвересте: первый документированный случай

10-11 мая 1996 года на Эвересте развернулась одна из самых печально известных трагедий в истории альпинизма. Помимо гибели восьми участников коммерческих экспедиций, произошел инцидент, который впервые открыто поднял этическую дилемму высотного альпинизма.

Японские альпинисты Хироси Ханада и Эйсукэ Сигэкава из экспедиции университета Фукуока поднимались к вершине по северному склону. На пути они встретили троих индийских альпинистов из экспедиции Индо-Тибетской пограничной службы: Цеванга Палджора, Цеванга Сманла и Дордже Морупа. Индийцы попали в жестокий шторм, были истощены и обморожены. Они просили о помощи.

Японцы прошли мимо. Все трое индийцев погибли.

13 мая Индо-Тибетская пограничная служба официально обвинила японцев: "Вызывает недоумение, что японская группа, которая заверила лидера индийской экспедиции в том, что попытается оказать помощь, не отказалась от своей попытки подняться на вершину".

Японцы парировали: им не было известно о терпящих бедствие альпинистах, они не имели контактов с лидером индийской экспедиции. На пресс-конференции руководитель японской группы заявил: "Выше 8000 метров каждый альпинист должен нести ответственность за свои действия, даже находясь на краю смерти".

С БЛАГОДАРНОСТЬЮ ВЗЯЛ У: Слава Фальковский

Вы думаете, самый страшный звук в горах – это грохот срывающейся лавины или ураганный вой ветра?

Нет. Самый страшный звук для альпиниста, сорвавшегося в трещину или умирающего от отека легких на высоте семь тысяч метров, – это тишина в ответ на его просьбу о помощи в рацию.

Потому что помощь эта – одна из самых дорогих и сложных услуг на планете. И её кто-то должен оплатить.

В одном из моих недавних репортажей про горы и альпинизм, читатели в комментариях справедливо задавались вопросом, а кто оплачивает спасательные работы?

Ну что - же, давайте попробуем разобрать эту суровую математику выживания. Про то, кто и как выписывает счет за спасение жизни в горах, и почему этот счет может достигать стоимости хорошей иномарки.

Будет много букв, но по другому тему раскрыть сложно.

Репортаж с высоты: когда цена ошибки – шестизначная сумма.

Давайте начнем с истории, которая в свое время всколыхнула весь альпинистский мир зимой 2018 года.

Вершина Нанга Парбат (8124м), Пакистан. Французская альпинистка Элизабет Револь вместе с напарником - поляком Томашем Мацкевичем штурмуют одну из самых смертоносных вершин мира – «Гору Убийцу». Это их третья попытка "победить" гору зимой.

Что-то идет не так. На спуске с вершины у Томаша сначала появилась снежная слепота, а потом на высоте около 7500 м начинается скоротечный отек мозга. Элизабет, сама сильно обмороженная, на пределе сил, по спутниковому телефону зовет на помощь.

Запускается цепь событий, которую потом месяцами разбирают по косточкам в соцсетях и на "кухнях" у альпинистов. Организовать спасательную операцию на такой высоте (свыше 6000 м) да ещё зимой – практически невыполнимая миссия даже в Пакистане. Но находятся герои.

Команда сильнейших высотных альпинистов мира - Ярослав Ботор, Денис Урубко, Адам Белецкий, Петр Томал, прерывают своё собственное восхождение на соседний К2 и летят на помощь.

Власти Пакистана выделяют два вертолёта Airbus EC350 с пакистанскими пилотами-асами, способными работать на запредельных высотах. Это одна из немногих машин, способных работать на высотах выше 5000м.

Элизабет спустив товарища до высоты 7250м и оставив его в спальном мешке в трещине, с огромным трудом продолжает спуск дальше.

Одновременно с этим после нескольких неудачных попыток, пилотам удается высадить команду альпинистов — спасателей только на высоте 4900м.

Спасатели в тяжелейших погодных условиях и температурой -35С начинают восхождение и на высоте 6200м добираются до Элизабет. Француженка сообщает, что Томаш в очень тяжелом состоянии километром выше. Спасатели принимают единственное верное решение - спасать Элизабет и отказаться от попыток добраться до поляка в таких условиях.

Рискуя собой, они эвакуируют Элизабет. Спасти Томаша, увы, уже невозможно.

Во время "спасов" выяснилось, что терпящие бедствие пара альпинистов решила сэкономить и не имела вертолётной страховки. Ожидаемо, что Пакистанские власти отказались предоставлять вертолеты на работы без предоплаты в 80 тыс. долларов.

Польским альпинистам пришлось собирать средства через краудфандинговую платформу GoFundMe. Необходимая сумма за сутки была собрана только благодаря пожертвованиям и участию МИД Польши.

Неделю на стене.

В 2018 году в Каракоруме развернулась одна из самых драматичных спасательных операций — эвакуация российского альпиниста Александра Гукова с северного гребня Латок I.

Восхождение Александра Гукова и Сергея Глазунова в 2018 году проходило по знаменитому северному гребню Латок I — одной из самых суровых и технически сложных вершин Каракорума, высота которой составляет 7145 метров. На протяжении сорока лет лучшие альпинисты мира пытались пройти этот маршрут, но северная стена с перепадом более двух километров оставалась непреодолимой преградой для многих экспедиций.

Техника, выносливость и мастерство Гукова и Глазунова позволили им подняться на высоту 6200 метров, несмотря на сложные погодные условия и полное отсутствие поддержки извне. Когда трагически погиб Глазунов на спуске, Гуков оказался один на отвесном склоне, в буквальном смысле между жизнью и смертью, без еды и с минимальным запасом снаряжения. Шанс на спасение был лишь благодаря невероятному профессионализму пилотов пакистанских военных вертолётов, совершивших уникальную операцию — эвакуировать альпиниста с помощью длинного троса из зоны, где ни одна наземная команда не могла бы добраться.

Погода на протяжении семи дней не позволяла подлететь вертолётам, и только благодаря короткому окну 31 июля пакистанские военные пилоты смогли зацепить Гукова на длинном тросе и эвакуировать в госпиталь.

Хотя перед поездкой у Гукова была оформлена альпинистская страховка, она покрыла только часть расходов на стандартные спасработы. Экстраординарная сложность и масштаб операции, необходимость многократных вылетов, участие координаторов, огромные риски и медицинская реабилитация привели к запуску масштабного сбора средств через альпинистское сообщество и социальные сети. В итоге удалось собрать более 120 тысяч евро с помощью Федерации Альпинизма России, что позволило завершить спасение и оплатить все затраты.

Непростой вопрос.

Теперь вопрос на засыпку: кто должен заплатить за этот квест?

• За работу альпинистов - спасателей, пилотов вертолётов, координаторов?

• Риск жизни пилотов, спасателей?

• За топливо для вертолетов, которые их забрасывали?

• За оборудование, снаряжение и многое другое?

Ответ шокирует обывателя: всё это ложится на плечи спасенного или его семьи. Итоговый счет за операцию по спасению Элизабет Револь оценивался в сотни тысяч долларов. Благодаря мощной кампании по сбору "донатов" в интернете и помощи спонсоров, сумму удалось покрыть. Но это исключение, а не правило.

Сколько же всё это стоит на самом деле?

Цены кусаются, и это мягко сказано. Вот примерные расклады:

• Вертолет. Час полета специализированного высокогорного вертолета (типа Airbus B3/B4) в Гималаях стоит от $2 500 до $5 000. Эвакуация с высоты 5000-6000 метров (куда вертолет может лишь ненадолго «запрыгнуть» при наличии идеального погодного окна) – это несколько часов работы. Итог: $10 000 – $25 000 только за день работы одного вертолёта.

• Работа спасателей. Если это профессиональная команда (как в Непале при официальных службах), их труд тоже стоит денег. Если это нанятые носильщики-шерпы – каждый из них потребует за смертельно опасный выход несколько тысяч долларов.

• Логистика. Транспорт, питание, оборудование, связь, медицинские расходы.

Итоговая цена спасения одного человека может легко достигать $40 000 – $100 000. А в особо сложных случаях – и того больше.

Почему государство не платит? Или «добро пожаловать в реальный мир».

Самый частый вопрос от людей, далеких от темы: «А почему это не МЧС? Почему не армия? Почему не государство?».

Ответ прост и суров. Представьте, что вы поехали на своем внедорожнике кататься по глухим болотам без подготовки и застряли. Вы звоните 112. К вам приезжает МЧС, трактор, эвакуатор, тратят ресурсы, чтобы вас вытащить. А потом… вам приходит счет. Потому что вы сознательно пошли на риск, зная о возможных последствиях.

Так же и в горах. Непал или Пакистан – небогатые страны. Их бюджеты не рассчитаны на то, чтобы оплачивать дорогущие операции по спасению туристов, альпинистов, спортсменов со всего мира, которые добровольно пошли рисковать жизнью.

Государственные службы есть, но их ресурсы ограничены, и они в приоритете для помощи местным жителям.

Здесь в игру входит единственный спаситель – страховая компания.

«Простая страховка» не подойдет. Почему альпинисты платят за полисы внушительные суммы?

Вот это – ключевой момент. Вы купили на Ozone за 1000 рублей страховку для активного отдыха и думаете, что она покроет спасение на Эвересте или Манаслу? Как бы не так.

Простая аналогия:

Ваша обычная туристическая страховка – это как ОСАГО для автомобиля. Она обязательна, но покрывает лишь совсем базовый ущерб? Зуб заболел, сломал руку на улице, подвернул ногу на лестнице - поможет. Сорвался с высоты 7000 метров? Нет.

Другое дело - специализированная альпинистская страховка. Если по простому - это как полный КАСКО для вашего новенького автомобиля за 5-7 млн. рублей или ежегодная страховка жизни при ипотеке. Она добровольная, дорогая, но покрывает именно те риски, которые реальны и которые нанесут вам ощутимый финансовый ущерб.

В двух словах отличие:

• Обычная страховка с рисками активного отдыха: трекинг до базового лагеря, ушиб, простуда. Эвакуация вертолетом – только из зон, куда он может безопасно долететь (обычно до 2000-3000 м). Высотные восхождения исключены.

• Альпинистская страховка: включает все риски: спасработы на любой высоте с привлечением любых сил (вертолеты, носильщики), лечение горной болезни, поисковые работы, транспортировку тела в случае гибели. Но и здесь есть ограничения - например спасработы вертолётом до 30 тыс. долларов. Страховщик знает, за что платит, и цена соответствует.

Стоить такой полис на восхождение на семитысячник на 3-4 недели может от $1000 до $4000 и больше, в зависимости от сложности горы и страхового покрытия. Здравомыслящий альпинист закладывает эту сумму в бюджет восхождения так же, как покупку пуховки, палатки, спальника и кошек. Потому что это – не бюрократическая формальность, а его билет на обратный рейс из царства смерти.

Кто платит, если страховки нет?

А вот здесь начинается самое страшное. Если страховки нет, счет приходит родным и друзьям. Именно они начинают лихорадочно собирать деньги по всему миру, продавать имущество, брать кредиты. Осознание, что твой близкий умирает в снегах, а ты не можешь его спасти, потому что не хватает $50 000 - $100 000, – это пытка.

Часто именно сообщество альпинистов бросает клич и сообщество помогает деньгами и силами. Но это не система. Это рулетка. Повезет – соберут. Нет – нет.

Спасение в горах – это не благотворительность, а высокотехнологичная и дорогая услуга. Страховка для альпиниста – не просто бумажка, а пропуск в мир, где у тебя есть право на ошибку и второй шанс. Это ответственность перед собой и своими близкими.

Потому что героизм одних слишком часто оплачивают кошельки других. И лучше, чтобы этим «кошельком» была солидная страховая компания, а не вся твоя семья, влезающая в долги.

Источник.

«Приют 11» — легендарная высокогорная гостиница для альпинистов на Эльбрусе, существовавшая с 1939 по 1998 год. Именно здесь была заложена основа уникальных массовых восхождений на Эльбрус. Название высокогорного отеля пошло от названия скальной площадки, где в 1909 году готовилась к восхождению группа из одиннадцати человек. Кто-то из участников краской написал на скалах – «Приют 11». Название это прочно вошло в альпинистский словарь.

16 августа 1998 года здесь случился пожар.

Сейчас в планах полномасштабное восстановление легендарного места.