От автора: Всем привет. Мой второй рассказ (первый тут), поэтому можете продолжать пинать сильно (до сих пор сомневаюсь, стоит ли продолжать "писательство"). Писал для конкурса на Литрес (уже окончен, так что выкладываю для критики), поэтому сюжет с соответствующим "бэкграундом", но на повествование это не не влияет. Жанр тоже не особо "мой" (даже читаю такое редко), но вдруг вам понравится.
Аннотация: Артем – новый сотрудник Центра экспертных судебных симуляций, созданного для принудительного погружения обвиняемых в виртуальную реальность. Но сможет ли он выполнить все необходимые процедуры, когда одним из «пациентов» окажется гостья из его юности?
Инструкция была большая и сложная, но весь её смысл сводился к трем простым правилам:
Не сочувствовать подсудимому.
Не вмешиваться в естественный ход симуляции.
При возникновении нештатной ситуации вернуть подсудимого в кому.
Артем отложил инструкцию оператора симуляций на стол, откинулся на спинку кресла и почесал правую часть головы бейджем-пропуском, где еще не успел «прижиться» нейроразъем, установленный месяц назад.
— Ого, первый рабочий день? — раздался голос откуда-то сзади.
Он развернулся на кресле и увидел невысокого косматого мужчину в клетчатой рубашке и потертых джинсах.
— Да нет, первый в понедельник, я так, место подготовить зашел… — ответил Артем.
— Олег. Мое логово справа от твоего. Коллегами будем. А еще я твой наставник.
Они пожали друг другу руки.
— А это ты тот архитектор, который к нам перевелся?
— Да, я смотрю, вы все уже в курсе…
— Ну еще бы, у нас тут, знаешь ли, есть вопросы к вашим «поделиям», — сказал Олег, и изобразил на лице карикатурную гримасу недоверия.
Артем прекрасно понимал, о чем речь. «Противостояние» операторов симуляций и архитекторов виртуальных сцен началось практически сразу, как только ЗАСЛОНу отдали экспертизу судебных симуляций 40 лет назад, и продолжалось с переменным успехом по сей день.
Для архитекторов всегда была важна достоверность и вариативность виртуальных сцен. Они могли создать сцену за пару часов, а потом несколько недель работать над деталями, попутно описывая все это в сопроводительной документации.
Операторов же интересовали только конкретные итоги симуляций подсудимых. Документацию они редко читали дальше трех страниц, поэтому периодически случались забавные казусы.
— А я всегда говорил коллегам, что для вас надо не тексты писать по тридцать листов, а комиксы с картинками рисова… — не успел пошутить Артем, как в дверном проеме появилась еще одна фигура.
— Всем привет. Чего тут делаем в нерабочее время? В городке скучно? Ты же, кажется, со вторника к нам выходишь? — спросил Артема средних лет мужчина в деловом костюме и пожал им обоим руки.
— С понедельника, Виталий Андреевич, зашел под себя все настроить. Если уж пропадать в виртуальной реальности, пусть хотя бы тело в удобстве посидит, — отшутился Артем.
— Ну-у-у, пропадать в нереальности часто и не придется. Личное участие далеко не всегда требуется, но в целом верно говоришь. — Ну ладно, давайте не засиживайтесь тут, — сказал Виталий Андреевич и направился к выходу.
Артем и Олег проводили его взглядом и остались в тишине. В комплексе было тихо, большинство сотрудников Центра экспертных судебных симуляций к этому времени уже закончили работу и отправились на поверхность.
— Ты уже видел своих «пациентов»? — спросил Олег. — Бери планшет, пойдем посмотрим на них!
Артему не очень хотелось смотреть на убийц, насильников и террористов, лежащих в закрытых капсулах в медикаментозной коме. Они мало его интересовали, ранее - как архитектора сцен, так и сейчас – как оператора симуляций. Но не желая расстраивать нового знакомого, он кивнул, и они спустились в «капсульную», которая была на этаже ниже.
— Мы просто посмотреть, это наши подопытные! — выпалил Олег, перешагнув порог, не дав дежурной медицинского центра даже открыть рот.
Пожилая тетечка-дежурный поправила очки и опустилась обратно за стол, вернувшись к чтению.
Медицинским центром это можно было назвать с большой натяжкой. Подсудимые сразу поступали в ЦЭСС в герметичных капсулах с системой жизнеобеспечения, уже прооперированные, с имплантированным нейро-разьемом, и полностью готовые к симуляциям. В медицинском центре капсулы подключились к инфраструктуре ЦЭССа, и автоматизированной системе управления, которая управляла медикаментозной комой. Ничего кроме капсул в этом помещении не было, поэтому никто кроме как «капсульная» его не называл. Капсульная представляла собой прямоугольное вытянутое помещение, где в два яруса по бокам располагались капсулы с подсудимыми. Часть подсудимых находилась процессе симуляции – их капсулы подсвечивались красным цветом. Желтым были подсвечены капсулы подсудимых готовых к симуляциям. Зелеными – капсулы, работа с которыми была завершена.
— Твои должны быть желтые. Давай список, я быстрее найду, — сказал Олег и вырвал у Артема из рук планшет.
Пока он изучал список, Артем огляделся вокруг. Ни должность архитектора симуляций, ни оператора не предполагала глубоких знаний о медицинской части процесса, поэтому ни тем ни другим эту часть информации подробно не давали, ограничиваясь парой страниц с общей информацией в инструкции.
Все, что знал Артем, это то, что подсудимым имплантируют нейроразъем, дают месяц на восстановление после операции и после этого отправляют на растерзание операторам.
— Ну слушай, у тебя тут скукота, если честно, но вот на этих экземпляров я бы посмотрел! — театрально заинтересованным тоном заявил Олег и направился вглубь помещения.
Они прошли несколько метров и остановились у одной из капсул подсвеченной желтым светом.
— «Пауков Евгений Сергеевич, статья 2.71 Организация преступного сообщества или участие в нем», —процитировал Олег текст, написанный на экране планшета. — Про этого в новостях слышал, главарь сектантов, свою церковь организовал, музыкальные мессы-концерты устраивал, а потом в одной из его церквей произошло массовое самоубийство. Все отрицает, утверждает, что его прихожане сами поубивались. Колоритный тип, конечно…
В капсуле находился пожилой мужчина с длинными волосами и густой растительностью на лице. Его голова была наклонена на бок, на выбритой правой половине головы виднелся свежий блестящий нейроразъем.
— А почему у него, как у нас, на правой стороне разъем? — спросил Артем.
— Не знаю, может быть, у него левая сторона травмированная была, — пожал плечами Олег. — А вообще, насколько мне известно, врачам особо без разницы, на какую сторону его выводить. И туда, и туда могут. То, что заключенным налево имплантируют, а нам направо – условность.
— Кстати, всегда было интересно, а почему не на затылок?
— Как в классических фильмах? — усмехнулся Олег.
— Ну да, менее заметно и полбашки брить не надо.
— А ты сам имплант с корнем и шлейфом видел? Как его на затылок-то выведешь? Только между полушарий и шлейф вбок выводить…
Они немного постояли у капсулы, изучая мужчину взглядом, и Олег, посмотрев в планшет, двинулся дальше. Пройдя несколько метров, он остановился у другой капсулы, в которой лежал мужчина лет сорока.
— «Спесивычев Николай Александрович, статья 3.14 - Убийство», это тот, у которого в подвале 24 трупа нашли. Вообще, странно, зачем его к нам отправили, он вроде не отрицает вину, во всем сознался. Да он, наверно, даже «тест маньяком» не пройдет, точнее, к нему присоединится… — заметил Олег.
— Кстати, «симуляция с маньяком» – моя, — как будто между прочим сказал Артем и сделал вид, что очень занят изучением капсулы.
«Симуляция с маньяком» была одной из самых любимых всеми операторами ЦЭССа и считалась одной из лучших. Смысл симуляции был в том, что подсудимый оказывался в безлюдном месте идущим куда-то. В какой-то момент он замечал мужчину, явно не похожего на родителя, тащившего куда-то плачущего и вырывающего ребенка. «Симуляцию с маньяком» любили все операторы, так как она имела большое количество настраиваемых параметров – сотня локаций на выбор, десятки моделей «маньяков» разной степени отвратительности и их «жертв» разной степени беззащитности.
Олег оторвался от планшета и уставился на Артема. После небольшой паузы сделал удивленное выражение лица и демонстративно пожал ему руку.
— Ладно, пойдем еще одну пациентку посмотрим, — предложил он и направился дальше по коридору.
Не дойдя до нужной капсулы пару метров, он резко остановился и развернулся в сторону Артема.
— Постой, объясни. А как вы проектируете эти сцены, если у вас самих нет нейроразъема? Тебе же его только недавно пришили?
— Да, перед отпуском, накануне перевода к вам.
— То есть ты сам не был внутри своей «симуляции с маньяком»?
— Как можно сделать лучшую сцену для экспертной симуляции, ни разу не бывая внутри хотя бы для теста?
— Слушай, да нечего объяснять, — ответил Артем. — Достаточно немного понимать, как работает психология, для этого необязательно самому через все это проходить.
— Но сейчас ты оператор, и проходить через все это иногда придется. Ты же знаешь, чем нам тут иногда заниматься приходится. Почему к нам пришел?
Артем посмотрел на ряды капсул, уходящие вдаль коридора, как будто ища ответ у их узников.
— Устал создавать миры. Хочу теперь сам в них немного пожить.
Артем зашел в свою ячейку, запер дверь и, не включая основного освещения, упал в кресло. Несмотря на наличие лифтов и эскалаторов, путь с поверхности до рабочего места требовал долгой ходьбы. На секунду у него даже мелькнула мысль, что ЦЭССу неплохо бы организовать самокатное движение в комплексе, но он сразу отогнал её как явно социально деструктивную.
Голова была ватная, хотелось спать. Адаптироваться к тяжелому северному климату он еще не успел. В коридорах было относительно тихо. Где-то внизу, в машинном зале, шумел суперкомпьютер, или просто «машина», как его называли сотрудники, обсчитывая десятки ночных автосимуляций. Еле слышно гудела аппаратура по периметру капсулы, периодически помигивая индикаторами, где-то на верху в вентиляционном канале поскрипывал вентилятор.
«Ячейка» Артема, как тут называли рабочие места операторов, была небольшого размера – примерно три на четыре метра, и имела скругленные углы. Посередине ячейки в углубленной нише находилось рабочее место – кресло, стол с шестью мониторами, клавиатуры и панели управления, от которых тянулись бесчисленные толстые провода к оборудованию по периметру ячейки. С потолка, закрепленный на подвижной консоли, обвитый вокруг гибкой многошарнирной штанги, свисал «Питон» – толстый кабель для подключения к нейроразъему, использовавшийся при необходимости личного участия в симуляции.
Это было неофициальное название, которое ему «подарил» много лет назад генеральный директор ЗАСЛОНа Александр Горбунов. Эту историю знали все сотрудники ЦЭССа. Первые прототипы интерфейсов симуляций не были такими компактными, как сейчас. Они могли занимать целые залы, в центре которых располагалось кресло для оператора, а в разных частях зала стояли вразнобой серверные шкафы, между которыми по потолку и полу, торча свисая и извиваясь, тянулись бесчисленные кабели. Увидев все это в первый раз, Горбунов пошутил, что они не заказывали косплей на Каа и Маугли, но питон получился весьма убедительный. С тех пор это название прилипло намертво. Несмотря на то, что технологии развивались и проводов становилось все меньше, Питон напротив обрастал проводами, и все больше напоминал объевшуюся исполинскую змею, вальяжно развалившуюся на ветках дерева.
— Шторы открыть не забудь, через две минуты машину выводят на дневную мощность, красотищу пропустишь! — раздался голос Олега из-за двери.
— Спасибо! — прокричал Артем и услышал звук попытки открыть дверь.
— Ты там закрылся, что ли? Ну ладно, не мешаю, погружайся!
Артем мысленно поблагодарил Олега за тактичность и подошел к задней стенке ячейки, которую закрывали плотные рулонные шторы. Он нажал на кнопку, и шторы медленно поднялись вверх, открыв великолепный вид на сердце ЦЭССа – машинный зал.
Машинный зал представлял из себя исполинское помещение в форме цилиндра диаметром около пятидесяти метров и высотой около двадцати пяти. В центре зала находился еще один цилиндр – суперкомпьютер, разделенный на три сектора, каждый из которых представлял менее мощный суперкомпьютер и отвечал за отдельный аспект симуляций. На внутренней части зала-цилиндра кольцами в три яруса располагались капсулы операторов, от которых к суперкомпьютеру тянулись толстые тяжелые кабели. В некоторых капсулах уже горел свет и мелькали коллеги, готовящиеся к работе, некоторые были еще плотно зашторены.
Вдруг шум усилился и на дне зала засуетились люди в теплых белых защитных костюмах. В верхней части зала находилось больше табло, на котором, судя по всему, отображалась температура внутри. Цифра стремительно падала вниз и уже приблизилась к отметке минус 45 градусов. Артем потрогал стенки капсулы – они были слегка прохладными.
Шум стал еще сильнее. Люди в костюмах куда-то исчезли. Вдруг машинный зал наполнил приятный неоновый голубоватый свет и помещение начало наполняться густым белым туманом. Вдруг начали формироваться снежинки, похожие на маленькие звездочки, которые издавали свое собственное сияние, и тут же таяли, сменяясь новыми. Великолепная картина продолжалась, пока машинный зал полностью не заполнил белый туман. Последняя цифра, которую Артем увидел на табло, была минус 196 градусов.
— Красиво, да? Я же говорил. Кстати, если не хочешь заживо замерзнуть, я бы не рекомендовал там засиживаться, — раздался голос из-за двери.
Артем встал с кресла и открыл дверь ячейки. В коридоре на небольшом диванчике сидел Олег, погрузившись в планшет.
— Обогрев капсулы запускается одновременно с охлаждением машины. А так как охлаждение быстрее нагрева происходит, первые минут 20 в капсулах холодно. Поэтому мы обычно работу ранее полдевятого и не начинаем, — продекламировал Олег с умным видом.
— А ты чего тогда так рано пришел? — спросил Артем.
— Да скучно в городке, что там делать, сотую снежную бабу лепить? Ей-богу, такой центр отгрохали, а развлечений для взрослых людей не завезли.
— Ну они, наверно, считают, что нам в симуляциях развлечений хватает. Ну ладно, я пойду прогуляюсь тогда, — сказал Артем, и закрыв дверь капсулы, направился вдоль по коридору.
— Давай! Автомат с кофе этажом ниже, бейджик не забудь, а то платить придется! — прокричал Олег, не отрываясь от планшета.
Артем сделал круг по этажу. Похоже, что Олег сказал правду. Несмотря на то, что на часах было уже 08:20, кажется рабочий день только начинался. По коридорам ходили сотрудники со стаканами кофе, двери многих помещений были открыты, коллеги готовились к работе. Он обошел свой этаж, и не найдя ничего интересного, в нерешительности остановился напротив капсульной.
— Опять на осмотр? — услышал из-за спины голос Артем.
К двери подошла вчерашняя тетечка-дежурный и разблокировала дверь бейджем. Капсульная находилась явно далеко от машинного зала чтобы хоть сколько-то промерзать по утрам. Похоже, начинать работать не раньше полдевятого было местной традицией.
— Да, — сухо ответил Артем, вспомнив, что вчера они не осмотрели третьего «пациента», о котором упоминал Олег.
— Ты новенький, да? — спросила дежурная и уселась за рабочее место. — Меня Анна Сергеевна зовут.
— Да, сегодня первый день у меня. Артем.
— Ну ходи-ходи, смотри. У нас тут спокойно, подсудимые не кусаются. Мне даже оружие не положено, — сказала Анна Сергеевна и рассмеялась. — Новенькие часто ходят да смотрят, изучают все, любопытничают, а как опыта наберутся, так из виртуальностей своих не вылазят.
— А вы давно работаете? Часто операторы меняются?
—Ну часто, не часто, а сам же знаешь, ни импланты эти, ни симуляции здоровья не добавляют. Даже если имплант приживется идеально, «псевдонейропатия» – это всего лишь вопрос времени. «День за пять», ты же в курсе. Хочешь совет? Не нужно делать за машину ту работу, которую она хорошо сделает сама. Раньше было все по-другому, все руками сами делали. Участвуй в симуляциях сам только в крайних случаях. Главное ведь – результат, а не участие, у нас тут не детские конкурсы…
— А вы откуда все это знаете? — не скрывая удивления, спросил Артем.
Анна Сергеевна вздохнула и опустила глаза.
— Ладно, иди давай к своим подопечным, они уже, наверно, все «желтые», заждались тебя.
Артем прошел вглубь коридора, где находился пропущенный вчера подсудимый. Анна Сергеевна явно знала больше, чем казалось.
Он подошел к пропущенной вчера капсуле, протер запотевшее стекло и замер. Изнутри на него смотрело знакомое с детства лицо. Не поверив своим глазам, он начал изучать информацию, указанную на капсуле, а потом достал планшет и открыл материалы дела. «Летягина Анастасия Вячеславовна, статья 1.61 – Террористический акт», это действительно была она, «летняя соседка» Артема, которая приезжала каждое лето к своей двоюродной бабушке, живущей по соседству. Последний раз он видел её, когда им обоим было по шестнадцать лет. Это было последнее лето, когда она приехала, но потом связь резко оборвалась.
Все еще до конца не веря, что перед ним находится Настя, Артем протер руками запотевшую капсулу. Невысокого роста, худая, с пухлыми щечками и немного грустным лицом — такая же, как двадцать лет назад. Волосы были явно короче, чем раньше, а на наполовину выбритой голове блестел нейроразъем. Тюремная роба была явно больше размером, чем нужно, и сидела мешковато, обнажая части тела с незажившими ссадинами и синяками.
Артем облокотился на капсулу и погрузился в раздумья. Решение было на поверхности – дойти до кабинета Виталия Андреевича и попросить передать экспертизу, но ему не давала покоя мысль, что он никогда не узнает, как «летняя подруга» из его юности оказалась в капсуле подсудимого с таким серьезным обвинением.
Он выпрямился, вытер руки о свитер и направился к посту дежурного, где за электронной книжкой скучала Анна Сергеевна.
— А скажите, капсулу 146 давно прооперировали?
— Почти месяц назад, еще один день – и она твоя, герой, — ответила Анна Сергеевна, не отрываясь от книжки.
— Спасибо, — сказал Артем и вышел в коридор.
Он быстрым шагом вернулся в свою ячейку, упал во все еще холодное кресло, открыл дело Насти и погрузился в изучение информации. Из обвинительного заключения следовало:
«ДД.ММ.ГГГ года, в период времени с ЧЧ часов ММ минут местного времени до ЧЧ:ММ минут местного времени, более точное время следствием не установлено, находясь на рабочем месте по адресу: <данные скрыты>, в должности кухонного рабочего <данные скрыты>, Летягина А. В. произвела умышленный поджог в подсобном помещении кухни гостиничного комплекса «Триполис». Летягина А. А., реализуя свой преступный умысел, направленный на массовое убийство, пронесла на свое рабочее место горючую жидкость объемом 1 литр, и осуществила поджог».
Далее были несколько десятков страниц текста с заключениями экспертов, фотографиями и таблицами. Также из материалов дела следовало, что Настя не признала вину, а ходатайство обвинения о необходимости назначения экспертной симуляции оставила на усмотрение суда.
— Уже весь в работе? Молодец! А дверь чего не закрываешь? Вот будешь в симуляции, подойдет кто-нибудь и пощекочет твое одинокое тело, жалкое будет зрелище, – услышал Артем голос над собой.
Погрузившись в текст с головой, он совсем не заметил, как над ним навис Виталий Андреевич.
— Да решил сразу за самое сложное взяться, а с убийцами и насильниками пусть машина разбирается. Зря я, что ли, столько сцен сделал? — отшутился Артем.
— Ну ты смотри не забахвалься, автосимуляции – это, конечно, круто, но иногда пока сам в детали не погрузишься, ничего не получится.
— А кстати, есть какая-то статистика по нашим симуляциям? Точнее, корреляция между нашими выводами по результатам симуляций и приговорам?
— Есть но вам её знать нельзя. На старте технологии симуляции была большая дискуссия, давать ли вам вообще материалы дела. Якобы это может повлиять на результаты. Еле убедили, что без материалов дела не всегда может получиться экспертиза в принципе. Потому что автосимуляций не всегда достаточно. Вот «музыкант», например, твой. Он все автотесты пройдет на раз-два, и пойди разбери, как он это массовое самоубийство организовал…
— Просто хочется понимать, насколько полезную работы мы в действительности делаем…
— А ты делай и не задумывайся. Ты не судья. Ты - эксперт, и задача твоя – экспертное заключение составить, проведя для этого самые подходящие для подсудимого симуляции, — закончил Виталий Андреевич.
— Хорошо, спасибо за совет.
— Ладно, осваивайся, — сказал, Виталий Андреевич, хлопнул Артема по плечу и направился к выходу.
Дождавшись, пока руководитель уйдет, Артем запер дверь, вернулся в кресло, отложил документы по Насте и успокоил себя, что сможет принять решение завтра, так как она все равно формально еще не готова к симуляции, а то, что он посещал капсульную и узнал её – никому не известно.
До конца дня он занимался другими подсудимыми, готовыми к испытаниям. Личное участие оператора в симуляции обычно не требовалась. Давно прошли те времена, когда симуляции были статичными и «разыгрывались» исключительно силами операторов. В большинстве случаев машина сама подбирала необходимые виртуальные сцены и конфигурировала их в зависимости от психологического портрета подсудимого и его статьи. В распоряжении машины было более 2000 общих сцен, позволявших оценить личные качества подсудимого, и около 1500 специальных, используемых для оценки поведения в рамках конкретной статьи обвинения. Это были как простые сцены, позволявшие оценить действия подсудимого в экстремальной ситуации, так и сложные, с длинным витиеватым сюжетом и множеством персонажей, где подсудимый вовлекался в цепочку событий и в конце симуляции ставился перед сложным выбором.
Большинство подсудимых не знали о предстоящих симуляциях. Обычно решение о направлении в ЦЭСС принималось судом на заключительном этапе процесса, иногда даже без предварительного уведомления сторон защиты и обвинения. Особенно часто это использовалось судом, если обвиняемый не признавал вину или у суда были сомнения. В какой-то момент подсудимому в пищу добавляли снотворное, далее имплантировали нейроразъем и экспортировали в ЦЭСС. В перерывах между симуляциями машина увеличивала дозу препаратов, углублявших кому, а в период симуляций уменьшала дозировку, и добавляла препараты, повышающие осознанность подсудимого в симуляциях.
Большинство подсудимых не помнили о проведенных симуляциях совсем и могли лишь догадываться о них, «очнувшись» в один прекрасный момент в своей камере с выбритой наполовину головой и имплантированным нейроразъемом. У других оставались воспоминания о симуляциях, но по содержательности и деталям они мало отличались от обычных сновидений.
У ЦЭССа было всего четыре месяца на выдачу экспертного заключения. Больше не позволяла процедура, так как от бездействия мышцы подсудимого атрофировались, а длительное нахождение в медикаментозной коме негативно влияло на психику. В редких случаях время для экспертизы могло быть ограничено судом.
Задача оператора состояла из следующих этапов:
Заполнить карточку симуляции, указав все известные детали дела, предварительный психологический портрет подсудимого и прочие нюансы.
Провести несколько калибровочных симуляций, чтобы оценить степень осознанности подсудимого и принять решение о целесообразности проведения экспертизы в целом.
Провести несколько стандартных симуляций, выбранных машиной, при необходимости скорректировав условия.
На свое усмотрение провести необходимое количество симуляций с личным участием.
Составить экспертное заключение, согласовать его с руководителем.
Работа была несложная. Особенно для Артема, который прекрасно знал все особенности сцен-симуляций, тем более что многие он создал сам. Создав несколько карточек для первых подсудимых, он убедился, что выбранные машиной сценарии подходят, поставил симуляции в очередь, некоторые из которых запустились тут же, и откинулся в кресло, наблюдая на шести экранах за процессом.
Процесс не требовал личного контроля. Симуляциями управляла машина, все записывалось и фиксировалось автоматически, но Артем с интересом наблюдал за действиями подсудимых. Он лично сделал с десяток сцен, многие из которых считались эталонными и входили в список обязательных для разных категорий подсудимых, но ни разу не видел, как в них ведут себя реальные люди.
Артем покосился на Питона, нависающего справа, и почесал зудящую вокруг нейроразъема кожу. Прошло больше месяца после операции. Имплант, судя по словам наблюдающего доктора ЦЭССа прижился хорошо, и был полностью готов к рабочему использованию, но Артем поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется быть в одной реальности, пусть и виртуальной, со своими подопечными. Он выключил мониторы, на несколько секунд задумавшись перед монитором, на котором весь день провисело дело Насти и её фотография, и покинул ячейку.
Лифт медленно опускался в глубины комплекса, отщелкивая каждый этаж скрытым механизмом. Иногда между щелчками были нехарактерно длинные паузы, как будто лифт притормаживал, хотя на самом деле двигался с одинаковой скоростью.
— Это секретные этажи, — громко сказал Олег, стоящий рядом. — Днем мы там мучаем заключенных по просьбам спецслужб, а в нерабочее время занимаемся всякими непотребствами друг с другом.
Присутствующие в лифте сотрудники, заулыбались и посмотрели на Олега.
— Он новенький, ввожу в курс дела. — объяснил Олег и кивнул в сторону Артема.
Все перевели взгляд на Артема. Артем смущенно улыбнулся и легонько ударил Олега коленом.
— А еще он бывший архитектор и «сцена с маньяком» его! — выпалил Олег, который явно был с утра в хорошем настроении.
Коллеги удивленно посмотрели на Артема, один из них даже начал открывать рот, как будто желая что-то сказать ему, но лифт сделал очередной щелчок и открыл дверь.
— Ну все, коллеги, нам пора! — протараторил Олег и вывалился из лифта, потянув за собой замешкавшегося Артема.
— У вас не было случаев, когда кого ни будь привязывал к креслу, втыкали Питон и запускал какую-нибудь мерзость? — наигранно сердито спросил Артем, когда двери лифта закрылись, и улыбнулся.
— Не было! Но были случаи, когда коллеги занимались всякими непристойностями в симуляциях, в том числе друг с другом, так что я слежу за тобой! — менторским тоном сказал Олег, сделал характерный жест, поправил панамку и быстрыми шагами отправился к своей ячейке.
Артем сел в холодное кресло, включил оборудование и бегло ознакомился с результатами автосимуляций, проведенными за ночь машиной. Смотреть было особо не на что, и даже автоотчет, составленный по шаблону, требовал минимальных правок. Машина под управлением последней модели нейросети относительно неплохо справлялась самостоятельно и после пяти-восьми общих симуляций, нужных для оценки качеств подсудимого, умно выбирала двенадцать-пятнадцать симуляций под конкретную статью.
Для обвиняемых в преступлениях, совершенных с особой жестокостью, машина выбирала сцены, где для проявления жестокости были все условия и возможности. Подсудимые, совершившие кражи и хищения, оказывались в «самых лучших» ситуациях, позволявших проявить их воровские качества.
Но сцены никогда не были излишне провокационными, безальтернативными или лишенными выбора. На любом этапе симуляции, даже в случаях со сложным и многоступенчатым сюжетом, у подсудимого всегда был вариант сделать шаг назад. Причем испытание негласно считалось пройденным, даже если подсудимый отказывался от совершения преступления в самый последний момент, пройдя практически до конца по всей цепочке событий.
День обещал быть скучным. Артем почесал правую часть головы, пробежав пальцами по щетине начинающих отрастать волос, и бросил взгляд на дело Насти, лежавшее последние два дня на столе. Он открыл её карточку на компьютере, она подсвечивалась желтым светом – его летняя подруга была полностью готова к проведению экспертных симуляций.
Перед принятием окончательного решения, ему захотелось поговорить с Олегом, он подошел к его ячейке, тихонько приоткрыв дверь. Олег был в симуляции. На пяти мониторах «крутилась» симуляция одного из его подсудимых, на которой тот забивал куском трубы своего соседа. Шестой монитор был выключен. Олега в симуляции с подсудимым видно не было. Артем тихо зашел в ячейку, подошел к столу и включил шестой монитор. На экране появилась сцена солнечного пляжа, в которой Олег играл в волейбол со знойными красотками. В симуляции он был более спортивного телосложения, с длинными волосами и великолепным загаром. Еле сдерживая смех, он подошел и щелкнул по уху бездушное тело Олега. Олег пропустил мяч и неуклюже упал в песок лицом.
— Очень смешно! Накажу! — сказал Олег, выплевывая песок, и показал неприличный жест в невидимую камеру, выводившую картинку на монитор.
Девушки помахали Артему рукой, а одна даже послала воздушный поцелуй. Олег не прервал свою симуляцию, отряхнулся, и как ни в чем не бывало продолжил игру дальше. Он понял, что коллеге сейчас явно не до него, тихонечко вышел, закрыл дверь и вернулся в свою ячейку.
Автосимуляции всех текущих подсудимых Артема были в процессе. Новые подсудимые еще не были прооперированы или «отлеживались» после имплантации. Статус оператора новичка не позволял ему брать больше подсудимых для экспертизы. Оставалась одна только Настя, к которой он не решался подступиться. От безысходности он вернулся к карточке Насти и начал заполнять её материалами дела. Он успокоил себя мыслью, что даже если симуляции будет проводить другой оператор – это ему все равно пригодится. Когда все было готово, машина проанализировала карточку и составила список подходящих сцен.
Время для принятия решения подходило к концу. Следующим шагом должно было стать планирование графика симуляций и постановка их в очередь. Если отказываться от подсудимого, то только сейчас. На выбор у Артема было только две кнопки, для запуска симуляций или для отмены. Он на секунду задержал дыхание, собираясь с мыслями, и нажал на кнопку.
