Лига Писателей

– Знаешь, – сказала она как-то Марине, – я чувствую, что готова к чему-то большему. Не просто к консультациям, а к какому-то... социальному проекту.

– У тебя такой опыт, такие истории за плечами, – подруга задумчиво помешивала кофе. – Почему бы не использовать это для помощи другим?

В тот же вечер Анна наткнулась в сети на объявление:

Требуется психолог-консультант для работы с женщинами в кризисной ситуации. Центр психологической поддержки "Новая глава".

Центр располагался в старом особняке на Чистых прудах. Анна поднялась по скрипучей лестнице и оказалась в уютном помещении с мягким светом и комнатными растениями.

– Анна Сергеевна? – навстречу ей вышел мужчина лет сорока. – Андрей Павлович Соколов, директор центра. Спасибо, что откликнулись.

Было в нем что-то располагающее – открытый взгляд карих глаз, спокойная улыбка, легкая седина на висках. И главное – какая-то внутренняя надежность.

– У нас небольшой центр, – рассказывал он, показывая помещение. – Но работы много. Женщины после развода, жертвы домашнего насилия, те, кто потерял себя в отношениях...

– Почему вы решили открыть такой центр? – спросила Анна.

Он помолчал, словно собираясь с мыслями:

– Личный опыт. Моя жена... бывшая жена... прошла через сложный развод. А потом... В общем, я видел, как трудно бывает женщинам в таких ситуациях. И как мало кто реально помогает.

В его голосе прозвучала такая искренняя боль, что Анна почувствовала укол сочувствия.

– А ваша дочь? – спросила она, заметив фотографию девочки-подростка на его столе.

– Алиса, ей четырнадцать, – его лицо просветлело. – Живет со мной. После того, как мама... В общем, мы вдвоем уже три года.

Он не договорил, но Анна поняла – случилось что-то трагическое. Что-то, что заставило его посвятить жизнь помощи другим.

– Когда сможете приступить? – спросил он, возвращаясь к деловому тону.

– Хоть завтра.

Работа в центре оказалась именно тем, что ей было нужно. Здесь каждая история была особенной, каждая женщина нуждалась в индивидуальном подходе.

Андрей оказался прекрасным руководителем – внимательным к сотрудникам, чутким к клиентам, всегда готовым поддержать новые идеи.

– У меня есть мысль, – сказала Анна после очередной консультации. – Может, организуем группы поддержки? Чтобы женщины могли делиться опытом, поддерживать друг друга?

– Отличная идея, – он оживился. – Знаете, я давно думал о чем-то подобном. Только... может, не только группы? Может, что-то более... творческое?

Так родился проект "Новая глава" – серия мастер-классов, где женщины могли не только получать психологическую поддержку, но и учиться новому: рисованию, письму, фотографии.

– Творчество лечит, – говорил Андрей. – Когда создаешь что-то новое, перестаешь чувствовать себя жертвой.

Они часто оставались допоздна, обсуждая новые идеи, планируя мероприятия. Иногда к ним присоединялась Алиса – умная, не по годам серьезная девочка.

– Пап, а почему бы не сделать летний лагерь? – предложила она однажды. – Для мам с детьми. Чтобы они могли отдохнуть, прийти в себя...

– Гениально! – Андрей обнял дочь. – Что скажете, Анна?

Она смотрела на них – отца и дочь, такие разные и такие похожие – и чувствовала странное тепло в груди.

Летний лагерь стал их общим проектом. Они нашли базу отдыха в Подмосковье, разработали программу, начали собирать команду.

– Знаете, что самое сложное? – сказал как-то Андрей, когда они засиделись над сметой. – Не деньги, не организация... Самое сложное – дать этим женщинам поверить, что они достойны лучшего.

– А вы? – вдруг спросила Анна. – Вы верите, что достойны лучшего?

Он посмотрел на неё с удивлением:

– В каком смысле?

– В личном. После... того, что случилось.

Он долго молчал, потом тихо сказал:

– Знаете, когда Света... моя жена... покончила с собой, я думал, что это конец. Что никогда больше не смогу... Но потом поняла Алиса нуждается не просто в отце, а в счастливом отце. И этот центр... он помогает не только другим. Он помогает и мне.

Анна почувствовала, как к горлу подступает ком. В его словах была такая честность, такая боль и одновременно такая сила.

– Вы удивительный человек, – сказала она. – То, что вы делаете...

– Не больше, чем вы, – он улыбнулся. – Знаете, когда я читал ваше резюме, ваши книги... Я понял, что вы тоже знаете, что такое искать себя через помощь другим.

Их взгляды встретились, и что-то промелькнуло между ними – какое-то понимание, какая-то общность душ.

В тот вечер Анна долго не могла уснуть. Думала об Андрее, о его дочери, о том, как судьба иногда поворачивает жизнь самым неожиданным образом.

Телефон тихо завибрировал – сообщение от Романа из очередной командировки:

Скучаю. Скоро вернусь.

Она смотрела на экран и чувствовала странную пустоту. Роман был частью её жизни, важной частью. Но почему-то сейчас его сообщение казалось таким... далеким.

А на следующий день Алиса пригласила её на свой школьный концерт.

– Пожалуйста, приходите, – сказала девочка. – Я буду играть на фортепиано. И папа будет рад...

Она осеклась, покраснела и убежала. А Анна вдруг поняла – что-то меняется в её жизни. Что-то важное и неожиданное.

Школьный концерт оказался неожиданно трогательным. Алиса играла Шопена – серьезно, сосредоточенно, вкладывая в музыку всю душу. Анна украдкой наблюдала за Андреем – он сидел в первом ряду, не отрывая глаз от дочери, и в его взгляде читалась такая любовь, такая гордость...

После концерта они пошли в кафе – все трое. Алиса рассказывала о музыкальной школе, о своих планах, о том, как хочет летом помогать в лагере.

– Знаете, – сказала она вдруг, – когда мама ушла, я думала, мы с папой никогда не будем счастливы. А теперь...

– Алиса, – мягко прервал её Андрей.

– Нет, пап, дай сказать! Теперь всё по-другому. Особенно с тех пор, как Анна стала работать в центре.

Повисла неловкая пауза. Анна почувствовала, как краснеет, а Андрей старательно изучал узор на скатерти.

– Мороженое? – предложил он, меняя тему.

Но что-то изменилось после этого вечера. В их общении появилась какая-то новая нота – не просто профессиональное партнерство, не просто дружба...

Они стали чаще видеться вне работы. То Алиса звала на свои концерты, то возникали какие-то общие планы на выходные. Андрей оказался прекрасным собеседником – начитанным, с тонким чувством юмора, умеющим слушать.

– Знаете, что я заметила? – сказала как-то одна из сотрудниц центра. – Когда вы рядом, Андрей Павлович улыбается. По-настоящему улыбается.

Анна и сама это замечала. Видела, как меняется его лицо, когда она входит в кабинет, как теплеет взгляд, как разглаживается морщинка между бровей.

А потом случилось непредвиденное. Во время подготовки к летнему лагерю им пришлось поехать осматривать базу отдыха. На обратном пути машина сломалась – где-то в лесу, в двух часах от Москвы.

– Сервис будет только утром, – сказал Андрей, положив трубку. – Придется ждать.

Они сидели в машине, говорили обо всем на свете, смотрели на звезды через лобовое стекло. Было что-то особенное в этом вечере – словно время остановилось, давая им возможность просто быть рядом.

– Расскажите о нём, – вдруг попросил Андрей. – О Романе.

Анна удивленно посмотрела на него:

– Зачем?

– Хочу понять... – он замолчал, подбирая слова. – Хочу понять, есть ли у меня шанс.

Её сердце пропустило удар:

– Андрей...

– Нет, послушайте, – он повернулся к ней. – Я знаю, что у вас есть отношения. Знаю, что он важная часть вашей жизни. Но я также вижу, как вы каждый раз грустнеете, получая его сообщения. Как напрягаетесь, когда говорите о нем...

– Это сложно, – тихо сказала она.

– Жизнь вообще сложная штука, – он улыбнулся. – Знаете, после смерти Светы я думал, что никогда больше не смогу полюбить. А потом появились вы. И всё изменилось.

– Как?

– Я снова начал замечать краски. Музыку. Радость в мелочах. Алиса говорит, я даже готовить начал лучше.

Они рассмеялись, но смех вышел нервным.

– Я не прошу вас ничего решать прямо сейчас, – продолжил он. – Просто... подумайте. О том, чего вы действительно хотите. Не должны хотеть, а хотите.

В его словах была такая честность, такая прямота, что у Анны защемило сердце. Она вспомнила все свои отношения – страстные, сложные, драматичные... И вдруг поняла – может быть, настоящая любовь не в драме, а в этом? В способности быть собой, в общих целях, в тихой радости от простого присутствия рядом.

– Я должна поговорить с Романом, – наконец сказала она.

– Я понимаю.

Они просидели в машине до рассвета – говорили, молчали, смотрели на звезды. А утром, когда приехал сервис, что-то неуловимо изменилось между ними.

***

В Москве Анну ждало сообщение от Романа:

Задерживаюсь ещё на месяц. Прости.

Она смотрела на экран и вдруг поняла – не чувствует ничего. Ни разочарования, ни тревоги. Словно эта часть её жизни уже закончилась, а она только сейчас это осознала.

Вечером позвонила Алиса:

– Анна! У меня идея для лагеря. Можно я к вам в центр приеду, расскажу?

– Конечно, солнышко.

– И... папа тоже будет.

В голосе девочки звучала такая надежда, что у Анны сжалось сердце. Она поняла – дело не только в ней и Андрее. Есть ещё Алиса, которая так нуждается в женском тепле, в материнской заботе...

В центре их ждал сюрприз – одна из подопечных испекла торт в благодарность за помощь.

– Давайте устроим чаепитие! – предложила Алиса.

Они сидели втроем в кабинете Андрея, пили чай, обсуждали планы на лагерь. И было в этом что-то такое... правильное. Словно так и должно быть – они втроем, как семья.

– У вас крем на носу, – вдруг сказал Андрей.

И прежде чем Анна успела среагировать, он протянул руку и осторожно стер крем с её носа. Такой простой жест, но в нем было столько нежности, столько заботы...

Алиса смотрела на них сияющими глазами:

– Знаете что? По-моему, вы идеально подходите друг другу.

– Алиса! – Андрей покраснел.

– А что? Это же правда!

В тот вечер, возвращаясь домой, Анна думала о том, как странно устроена жизнь. Все её предыдущие отношения были как фейерверк – яркие, захватывающие, но быстро гаснущие. А сейчас... Сейчас было что-то другое. Тихое, глубокое, настоящее.

Телефон зазвонил – Роман.

– Привет, – его голос звучал устало. – Можем поговорить?

– Да, – сказала она. – Нам действительно нужно поговорить.

Разговор с Романом получился тяжелым, но честным. Они говорили долго – о том, что было, о том, что изменилось, о том, как постепенно отдалились друг от друга.

– Знаешь, – сказал Роман под конец, – наверное, я всегда это чувствовал. Что однажды ты найдешь что-то... более настоящее.

– Ты тоже найдешь, – тихо ответила она.

– Уже нашел, – он помолчал. – Помнишь медсестру из госпиталя? Марию? Мы начали общаться...

В его голосе звучала такая робкая надежда, что Анна улыбнулась:

– Я рада за тебя. Правда рада.

Они расстались друзьями – без драмы, без обид, сохранив теплые чувства друг к другу. Может быть, в этом и есть настоящая зрелость – в умении отпускать красиво.

На следующий день Анна пришла в центр раньше обычного. Андрей уже был там – готовил документы для летнего лагеря.

– Я поговорила с Романом, – сказала она вместо приветствия.

Он поднял глаза от бумаг:

– И?

– И... я свободна.

Он медленно встал из-за стола, подошел к ней:

– Ты уверена? Не хочу быть... запасным вариантом.

– Ты никогда им не был, – она посмотрела ему в глаза. – Просто иногда нужно время, чтобы понять, что настоящее счастье может быть... неожиданным.

Их первый поцелуй был нежным, осторожным – словно оба боялись спугнуть то хрупкое, что возникло между ними.

– Наконец-то! – раздался голос от двери. Там стояла Алиса с огромной улыбкой на лице. – А то я уже думала, вы никогда не решитесь!

Они рассмеялись – все трое. И в этом смехе было что-то освобождающее, словно последние барьеры рушились.

Лето пролетело как один день. Лагерь оказался успешным – женщины с детьми нашли там не только отдых, но и новые силы, новую надежду. Анна и Андрей работали вместе, дополняя друг друга – его практичность и её творческий подход создавали идеальный баланс.

Алиса расцвела. Она помогала с младшими детьми, организовывала музыкальные вечера, и впервые за долгое время Андрей видел, как его дочь по-настоящему счастлива.

– Знаешь, что самое удивительное? – сказал он однажды вечером, когда они сидели на берегу озера. – То, как легко вы с Алисой нашли общий язык. Словно всегда были семьей.

– Может быть, потому что мы все прошли через потери? – задумчиво ответила Анна. – Научились ценить простые вещи – заботу, понимание, тепло...

Он обнял её:

– Я люблю тебя. И не только за то, какая ты с Алисой. А за то, какая ты есть. За твою силу и нежность, за умение видеть хорошее в людях, за...

– Папа, хватит признаваться в любви! – крикнула Алиса, подбегая к ним. – Пойдемте лучше печь зефир на костре!

Осенью они поженились – тихо, без пышного торжества. Только близкие друзья, семья и, конечно, их подопечные из центра.

– Знаешь, что я поняла? – сказала Марина на свадьбе. – Все твои прошлые истории были как подготовка. Каждая научила тебя чему-то важному, чтобы ты была готова к настоящему счастью.

Анна смотрела на своего мужа, танцующего с дочерью, и думала о том, какой странный путь привел её к этому моменту. Игорь научил её ценить свободу и не бояться уходить из токсичных отношений. Максим показал, что любовь может быть светлой и вдохновляющей. Антон помог понять, что прошлое должно оставаться в прошлом. Сергей научил видеть красоту в простых вещах. Александр показал ценность честности. Владимир дал понять, что дружба может быть крепче романтической любви. Роман научил её быть сильной. Жан-Пьер подарил мудрость и понимание себя.

И вот теперь – Андрей. Человек, в котором она нашла всё, о чем мечтала, сама того не зная. Не просто любовь – партнерство. Не просто страсть – глубокое понимание. Не просто отношения – семью.

Центр продолжал расти и развиваться. Они открыли филиалы в других городах, запустили онлайн-программы поддержки. Алиса, теперь уже старшеклассница, часто приходила помогать – её опыт преодоления потери оказался бесценным для других детей.

Однажды вечером, когда они втроем готовили ужин, Алиса вдруг сказала:

– Знаете, я теперь понимаю, почему всё так случилось. Мама... она бы хотела, чтобы мы были счастливы. И послала нам Анну.

Андрей обнял дочь:

– Она бы гордилась тобой. Тем, какой сильной ты стала.

– Мы все стали сильнее, – добавила Анна. – Вместе.

А через год у них родилась дочь – маленькая Светлана, названная в память о женщине, чья трагическая история привела к созданию центра, который изменил так много жизней.

Жизнь продолжалась – с её радостями и заботами, взлетами и падениями. Но теперь у Анны было главное – семья, дело, которому она могла посвятить себя, и понимание того, что иногда нужно пройти через многое, чтобы найти своё настоящее счастье.

***

В своей новой книге "Путь к себе" Анна написала:

Каждая история любви – это урок. Каждые отношения – это путь к пониманию себя. Мы встречаем разных людей не случайно. Кто-то учит нас силе, кто-то – нежности. Кто-то показывает, чего мы стоим, кто-то – чего достойны.

Но самое главное – научиться слышать своё сердце. Понимать, что настоящая любовь не всегда приходит как вспышка молнии. Иногда она приходит тихо, незаметно, в самый неожиданный момент.

И когда это происходит, понимаешь – все предыдущие истории были не ошибками, а подготовкой. Каждая боль, каждое разочарование, каждая радость – всё вело к этому моменту. К моменту, когда встречаешь человека и понимаешь: вот оно. То самое неожиданное счастье, о котором даже не мечтала, потому что не знала, что оно бывает таким.

Дорогие читатели! Вот и подошла к концу история Анны – история поиска себя через любовь, потери и обретения. Какой путь показался вам самым интересным? Какая история отозвалась в вашем сердце?

Спасибо, что были с нами всё это время! Спасибо за ваши комментарии, за поддержку, за то, что делились своими историями.

Помните – каждый из нас заслуживает счастья. И иногда оно приходит с самой неожиданной стороны. Главное – не бояться открыть своё сердце новому.

До новых встреч! ❤️

Предидущая история

🌟🌟🌟 Начало истории Анны

Осень — самое благодатная пора для охоты, ведь детеныши выросли и откормились. Вскоре дядья да братья пойдут на большую охоту — добывать пушистую мысь да лису. До того родичи умелые охотники — мне ни в жизнь не встать рядом. Белку с пяти саженей бьют, не попортив шкурки! Меня, знамо, никто не стремился тому обучить. На кой девке белок стрелять? Оно и понятно да сколь помню себя, влекло меня мужское дело. Ясно, мать обучила и шить, и вязять, и ткать, но все одно — я как тот волк в лес знай смотрела. Дедушка увидел как я тщилась натянуть тетиву его старого лука да сжалился, спроворил внучке любимой охотничий лук по росту. И стрелы мастерить тоже он научил. Мать кидалась на дедушку, мол, не нужна никому девка-охотник в хозяйстве. Того и глядишь младшую дочь никто не возьмет вперед такой вот старшей. А дедушка знай себе посмеивался в усы да показывал как поперек ветра в лесу стрелять.

Нет мочи оторваться от теплого песочка! Последние солнечные дни ой как манят отложить все дела и погреться перед долгой зимой. Мне предстоял долгий путь домой. Надобно поспеть к вечере, не то мать набросится сызнова — кто замуж девку с топором позовет да мозолистые руки целовать захочет. По правде мне того не сильно-то и хочется. Ой мне!

Солнце жарко припекало весь день и лес ныне благоухал. Пожелтевшие листья берез местами уже устлали янтарным ковром серую лесную землю. Пахло хвоей и сырой пожухлой травой. Сосны и ели стояли как гордые и грозные стражи своей земли. На иных и с трех саженей не взглянешь, шапки с головы не уронив. Скоро весь лес уснет, покрытый толстым снежным одеялом, а хвойные исполины будут охранять его покой!

Все еще можно было услышать голоса леса. Где-то далеко по дереву звонко стучит дятел; то и дело слышно как высоко в макушках деревьев с тихим треском ломаются мелкие ветки — это белки играют; слышно как лось усердно чешет рога, обдирая кору с дерева; далеко за лесом в поле каркают вороны и... слышен незнакомый гул.

Я остановилась и прислушалась. Звуки леса будто заглушали нечто темное и неведомое, от чего защищал меня родной лес. По хребту пробежал колючий холодок, а сердце сжалось от неодолимой тревоги. Я шагала по знакомому лесу, силясь унять ту тревогу. Лес привычно шумел, а гул, что перекатывался вдалеке, казалось идет из-за грани мира, доступного живым. Я ускорила шаг. Не остановилась у поляны с кустами, усыпанными поздней черникой. Не задержалась в грибной низинке. Уж немного до дому осталось! Гул в ушах не стихал, перекатываясь шумным валом, как стылое море в непогоду.

Мысли спутались. Чудилось, что каждая пядь — верста. Я перешла на бег. Сумка за плечами тянула к земле. Я скинула ее под ближайшим кустом — вернусь после... После чего?

Дыхание перехватило — в нос мне ударил резкий запах гари. Сердце бешено колотилось, ноги стали ватными. С разбегу я споткнулась о что-то мягкое и кувырком покатилась в овраг. Неужели ноги так подвели меня на знакомой тропе? На миг я отвлеклась от мыслей о доме. Несмело выглянув из оврага, я огляделась и не увидела ничего, что могло меня так опрокинуть. Я вынула стрелу из тула и, осторожно приложив ее к тетиве, выбралась из ямы. Пошарив глазами среди деревьев, я никого не узрела. Ветер сызнова донес до меня горький запах. Я со всех ног бросилась в сторону селища. В голове стучало, мысли роились, как дикие пчелы и разбегались, как ошпаренные муравьи. Я не сумела ухватить хотя бы одну из них. Дикий животный страх овладел мной. Надвигалось что-то страшное, неизвестное, непоправимое!

Я вылетела из леса и остановилась, как вкопанная. Ноги подломились и я грохнулась коленями о землю, по которой сизыми струйками стелился дым. Это казалось страшным видением, сном. Слезы затуманили мой взор. Отчаяние и боль упорно являли мне родной дом. Яркие краски никак не вязались с тем, что предстало предо мной. В голове упрямо всплывали яркие видения.

Шесть аккуратных деревянных срубов с тонкими стебельками травы и цветов на земляных крышах. Над ними вьются дымки, пахнет печевом. Селище ничем не огорожено — а от кого хорониться-то в крепи лесов да с таким могучим заступником, как варяжский сокол? На лугу, что за крайней избой у излучины реки, пасутся несколько телят. Отрок-пастушок играет на самодельной свирели, прислонившись к тоненькой березке спиной. Под маленьким окошком играют стрыйчичи, складывают из маленьких палочек узор и звонко смеются. Сестренка, заслушавшись свирелью пастушка, опустила вышивание на колени. Рядом на маленькой лавке сидит дед и ловко орудует стамесочкой — вырезает диковинную фигурку на радость малышам. Мать подносит ему ковш с молоком...

Волчий вой вытолкнул меня из тех грез. Я быстро сморгнула вставшие стеной слезы. Все бытие, что было со мной еще на заре этого дня, полыхало...

— Постойте! — я едва смогла разобрать свой собственный голос, ставший надломленным и хриплым. Забыв всякую осторожность, я бросилась вниз через репище. Остановившись перед жаркими кострами, я не верила, в то, что это мое жилище, мой род полыхает, как одна большая домовина. И сердце мое не в силах был согреть этот яростный костер. Тело не слушалось, руки висели плетьми, а голова упала на грудь. Жар огня стихал вместе с солнцем. Ноги сами несли меня по родному печищу.

Я бродила по тлеющей земле, едва разбирая очертания дворов и обгоревшие тела убитых родичей. Воронье уже расселось по ближним деревьям, пронзительно каркая в пустоту. В груди то сжимался, то распирал ребра холодный ком. Слезы катились сами собой.

Вот что это было... И ведь не екнуло сердце, не позвало домой раньше... Да если бы и успела, что бы я сделала? Надежда позволила проглотить комок в горле — а может кто-то еще жив?

Воспрянув духом, я побежала к берегу реки. Волны еще не поглотили широкий след от деревянного киля на песке. Беда пришла из-за моря. Ведь свои не могли! Скорее всего это был полосатый парус...

Я много раз слышала сказания о дальних странах, из которых к нам приплывали голубоглазые и светловолосые воины. Они грабили и убивали, не жалея никого. А молодых красивых женщин и ребятишек полонили. Кого себе оставляли, кого продавали на торгу.

Я обошла кругом пепелище. Стало тихо. Я позвала негромко:

— Матушка! Сестренка! — но только вороны ответили мне.

Куда идти, кому мстить? Руки опустились... Теперь я одна в целом свете. И идти мне некуда. Вся моя жизнь и весь мой род — это пепелище.

Из жердей не сгоревшего загона для коз я связала широкий плот, поверх накидала соломы и веток, уложила на него обгоревшие тела и потащила к воде. Это были мужчины. Все мужчины нашего рода... Пронзенные стрелами горбатый дедушка и его старший брат, зарубленные четверо их сыновей и молодой внук со стрелой в глазнице. Младшая сноха — вторая жена старшего дядьки — с топором в одной руке и спеленутым младенцем в другой, со стрелой в груди. Не ведаю, как узнала их. Что-то было в этих черных безжизненных телах знакомое и родное. Они не сдались без боя, попытались защитить свой род. А я, непутевая, тем временем, предавалась мечтам о дальних странах, за море порывалась убежать. Теперь только лес мне и станет домом!

Я и не заметила как стало смеркаться. Небо затягивали черные дождевые тучи, они ползли с моря. Быть грозе, быть может уже последней. Я еще наплачусь и небо будет плакать со мной. Боль моя прольется с ливнем и ветер унесет ее в дальние северные страны. И пусть возница огненной колесницы накажет лихих людей!

Я бросила свою тяжелую ношу — как хватило-то сил дотащить до берега — и упала на песок ничком.

— Перун Сварожич, я не воин, но воины погубили мой род! Накажи врагов моих, да направь по следу их, дай узреть гибель их! — я рванула из-за сапога свой охотничий нож и полоснула им по ладони, кровь брызнула на песок. — Кровь за кровь!

Хлынул дождь. Шелест ветра и дождя, далекий гром и молнии притупили боль в сердце. Сам воинственный бог жалел меня, разгневанный лиходеями.

Я столкнула плот, зайдя по пояс в воду, толкнула его и ветер мне помог. Уплывали вслед за разбойниками мои родные. Не прилетел белый варяжский сокол, чтобы оборонить их, не заметил находников, шедших морем через его владения.

Я еще долго бродила кругами и звала мать, сестру и братьев, которых не нашла среди убитых. Никто мне так и не ответил. Я не знала что лучше для них — быть убитыми или все же полонеными морскими разбойниками.

А потом случилась трагедия. Во время очередной спецоперации группа Романа попала в засаду. Он успел спасти своих ребят, но сам получил тяжелое ранение. Три месяца в госпитале, сложная операция, долгая реабилитация...

– Мне нужно время, – сказал он однажды. – Чтобы прийти в себя. Чтобы понять, кто я теперь.

Она понимала. Правда понимала. Но от этого не было легче.

– Поезжай в Европу, – предложила Марина. – Помнишь, тебя давно звали провести серию семинаров в Париже? Самое время.

И вот Анна оказалась в городе своей мечты. Париж встретил её дождливой осенью, запахом свежих круассанов и звоном колоколов Нотр-Дама.

Психологический центр, пригласивший её, располагался в старинном особняке в Маре. Первый семинар был назначен на вечер.

– Мадемуазель Волкова? – к ней подошел высокий мужчина лет сорока. – Жан-Пьер Дюваль, директор центра. Добро пожаловать в Париж!

Его русский был почти безупречным, только легкий акцент выдавал иностранца.

– Спасибо, – улыбнулась Анна. – У вас прекрасный русский.

– Семь лет в Москве, – он улыбнулся в ответ. – Работал в посольстве. Кстати, я читал вашу книгу о виртуальных отношениях. Очень интересный взгляд.

Семинар прошел успешно. Анна рассказывала о своем опыте работы с психологическими травмами, о новых методиках, отвечала на вопросы. Жан-Пьер сидел в первом ряду и внимательно слушал.

– Впечатляюще, – сказал он после. – Позвольте угостить вас ужином? Обсудим дальнейшее сотрудничество.

Ресторан оказался маленьким и уютным, с видом на Сену.

– Знаете, что меня поразило в вашем выступлении? – спросил Жан-Пьер, когда принесли вино. – Ваша способность говорить о сложных вещах просто и понятно.

– Это приходит с опытом, – она пожала плечами.

– Нет, это дар. У вас естественный талант к преподаванию.

Они проговорили весь вечер. Жан-Пьер рассказывал о своей работе, о планах развития центра, о том, как полюбил Россию за годы работы там.

– Я ведь тоже психолог по образованию, – признался он. – Но жизнь увела в дипломатию. А теперь вот вернулся к истокам.

В нем была какая-то особая интеллигентность, свойственная европейцам определенного круга. Прекрасные манеры, широкий кругозор, умение слушать.

– Позвольте показать вам мой Париж, – предложил он в конце вечера. – Не туристический, а настоящий.

Анна хотела отказаться – всё-таки она здесь по работе. Но что-то в его глазах – спокойных, мудрых – заставило её согласиться.

Следующие дни были наполнены Парижем. Жан-Пьер оказался прекрасным гидом. Он показывал ей маленькие кафе, где подают лучший кофе в городе, тихие дворики с удивительной архитектурой, секретные сады, спрятанные за старинными стенами.

– Здесь любил завтракать Хемингуэй, – рассказывал он, ведя её по узким улочкам Латинского квартала. – А в том доме жил Пикассо...

Анна слушала его истории и чувствовала, как постепенно оттаивает её сердце, замерзшее после расставания с Романом.

Жан-Пьер был... другим. Не похожим ни на кого из её прошлых отношений. Спокойный, уверенный в себе, с тонким чувством юмора и глубоким пониманием жизни.

– Знаете, что я заметил? – сказал он однажды, когда они пили вино на террасе маленького бистро. – Вы улыбаетесь всё чаще.

– Правда?

– Да. Когда приехали, в ваших глазах была... грусть. Теперь она уходит.

– Париж лечит, – она посмотрела на закатное небо.

– Не только Париж, – он мягко улыбнулся. – Время лечит. И новые встречи.

В его словах не было навязчивости, только теплота и понимание. Он не пытался ухаживать – просто был рядом, показывал город, говорил о жизни, об искусстве, о психологии.

После семинаров они часто гуляли по вечернему городу. Жан-Пьер рассказывал о своей жизни – о разводе пять лет назад, о дочери, которая учится в Лондоне, о том, как нашел себя в психологии после лет дипломатической службы.

– Иногда нужно потерять себя, чтобы найти, – говорил он. – Пройти через боль, чтобы понять, кто ты на самом деле.

Анна понимала, о чем он. После расставания с Романом она тоже чувствовала себя потерянной. Но здесь, в Париже, рядом с этим удивительным человеком, она начинала заново обретать почву под ногами.

Однажды вечером он пригласил её на концерт в Сен-Шапель – средневековую часовню с потрясающими витражами.

– Это особенное место, – сказал он. – Здесь музыка звучит иначе.

Когда зазвучал Вивальди, Анна почувствовала, как по щекам текут слезы. Музыка, витражи, присутствие Жан-Пьера рядом – всё сливалось в какое-то удивительное ощущение гармонии.

– Не сдерживайте слезы, – тихо сказал он. – Иногда нужно позволить себе чувствовать.

После концерта они долго гуляли по набережной Сены. Париж светился тысячами огней, где-то вдалеке играл уличный музыкант.

– Анна, – вдруг сказал Жан-Пьер. – Я знаю о вашем прошлом. О Романе, о расставании...

– Откуда?

– Я читал ваш блог. И вижу боль в ваших глазах. Но знаете что? Иногда жизнь дает нам второй шанс. Нужно только быть готовым его принять.

Она посмотрела на него – элегантного француза с серебром на висках и добрыми глазами. Такого непохожего на всех мужчин в её жизни. И почувствовала, как что-то теплое разливается в груди.

– Я не готова к новым отношениям, – честно сказала она.

– Я знаю, – он улыбнулся. – И не тороплю. Просто хочу, чтобы вы знали – иногда любовь приходит тихо. Без драмы и страсти. Просто как солнце после дождя.

В ту ночь Анна долго не могла уснуть. Думала о своей жизни, о прошлых отношениях, о том, как странно устроена судьба. И о том, что, может быть, Жан-Пьер прав – иногда любовь действительно приходит тихо.

Недели в Париже летели незаметно. Анна и Жан-Пьер виделись почти каждый день – то по работе, то просто так. Он показывал ей свой любимый город, знакомил с друзьями, открывал новые грани французской культуры.

– Сегодня я хочу пригласить вас в особенное место, – сказал он однажды утром. – Как вы смотрите на поездку в Живерни?

Сады Моне оказались именно такими, как на картинах художника – буйство красок, знаменитый пруд с кувшинками, японский мостик...

– Здесь время останавливается, – заметил Жан-Пьер, когда они бродили по саду. – Знаете, я часто приезжаю сюда, когда нужно принять важное решение.

– И какое решение привело вас сюда сегодня? – спросила Анна.

Он посмотрел на неё долгим взглядом:

– Я хочу предложить вам работу. Постоянную позицию в нашем центре.

– Что?

– Вы прекрасный специалист, Анна. У вас есть то, чего не хватает многим – сочетание профессионализма и человечности. Мы могли бы создать здесь что-то особенное.

Она молчала, переваривая информацию. Работа в Париже? Новая жизнь?

– Не отвечайте сейчас, – мягко сказал он. – Подумайте. Это серьезное решение.

Вечером они ужинали в маленьком ресторане недалеко от его дома. Жан-Пьер рассказывал о своих планах по развитию центра – международные конференции, новые программы, сотрудничество с университетами.

– Вы могли бы вести свою программу, – говорил он. – На русском и английском. У нас много клиентов из России.

– А как же моя практика в Москве? Мои клиенты?

– Сейчас век технологий. Можно работать онлайн, приезжать раз в месяц...

В его словах была логика. И что-то ещё – какое-то обещание новой жизни, новых возможностей.

– Знаете, что меня пугает? – сказала она. – Не сама работа. А... всё остальное.

– Вы имеете в виду нас? – он улыбнулся. – Анна, я не делаю это предложение, чтобы привязать вас к себе. Это чисто профессиональное решение.

Но они оба знали, что это не совсем правда. Между ними уже возникло что-то – тихое, спокойное, но глубокое.

На следующий день Анна позвонила Марине:

– Мне предложили работу в Париже.

– И? – в голосе подруги слышалась улыбка. – Это же твоя мечта!

– Да, но... Всё сложно.

– Из-за Жан-Пьера?

– Откуда ты знаешь?

– Анька, я же вижу твои фотографии в Instagram. И как ты пишешь о нем в блоге. Он тебе нравится.

– Нравится, – призналась Анна. – Но это так... непохоже на всё, что было раньше.

– А может, в этом и смысл? Может, пора попробовать что-то новое?

Вечером Жан-Пьер пригласил её в оперу. Они слушали "Травиату" в Опера Гарнье – роскошном здании, похожем на дворец из сказки.

– О чем думаете? – спросил он в антракте.

– О том, как странно устроена жизнь. Иногда самые важные решения приходится принимать, когда меньше всего этого ждешь.

– И какое решение вы приняли?

– Я согласна. На работу в центре.

Его глаза засветились:

– Правда? Это... замечательно!

– Но у меня есть условие, – она посмотрела ему в глаза. – Мы должны во всём быть честными друг с другом. О том, что происходит между нами. О наших ожиданиях. Обо всём.

Он взял её за руку:

– Я влюблен в вас, Анна. С первого дня, как вы вошли в центр. Но я готов ждать. Сколько нужно.

В тот вечер он впервые поцеловал её – нежно, осторожно, словно боясь спугнуть. В его поцелуе не было страсти Романа или нежности Владимира. Было что-то другое – мудрость, терпение, понимание.

Следующие дни прошли в хлопотах. Нужно было решить множество вопросов – с визой, с документами, с квартирой.

– Поживите пока в моем доме в пригороде, – предложил Жан-Пьер. – Там есть гостевой флигель. Полная независимость, но и не одиночество.

Его дом оказался очаровательным особняком в Версале – с садом, увитым виноградом, и видом на парк.

– Здесь так... спокойно, – сказала Анна, осматривая флигель.

– Именно этого вам сейчас и не хватает, – он улыбнулся. – Спокойствия.

Их отношения развивались медленно, словно хорошее вино. Никакой спешки, никакого давления. Совместные завтраки в саду, прогулки по Версальскому парку, долгие разговоры у камина.

Жан-Пьер познакомил её со своей дочерью Софи – умной девушкой двадцати лет, изучающей искусство в Лондоне.

– Папа так изменился с тобой, – сказала Софи во время одной из встреч. – Стал... живее что ли.

– А каким он был раньше?

– После развода с мамой? Погруженным в работу. Слишком правильным, слишком сдержанным. А теперь снова улыбается.

Анна понимала, о чем говорит Софи. Она сама чувствовала, как меняется рядом с Жан-Пьером. Становится спокойнее, увереннее, словно наконец нашла свое место.

Но иногда, особенно по ночам, её одолевали сомнения. Не слишком ли всё... гладко? Не убегает ли она в эти идеальные отношения от чего-то в себе самой?

– О чем задумались? – спросил Жан-Пьер, заметив её рассеянный взгляд во время ужина.

– О нас, – честно ответила она. – О том, как всё... правильно.

– И это вас пугает?

– Немного. После всех моих бурных романов это кажется почти нереальным.

Он помолчал, потом сказал:

– Знаете, в чем разница между страстью и любовью? Страсть – это фейерверк. Красиво, ярко, но быстро гаснет. А любовь – это свеча. Тихий, ровный свет, который согревает и освещает путь.

В его словах была мудрость, которой так не хватало её прошлым отношениям. Но почему тогда иногда она просыпалась среди ночи с тревожным чувством, что что-то не так?

***

Прошло три месяца. Анна освоилась в новой жизни – вела семинары в центре, консультировала онлайн своих московских клиентов, постепенно привыкала к размеренному ритму французской жизни.

Её отношения с Жан-Пьером развивались так же неспешно и гармонично. Они проводили вместе выходные, ездили на винодельни в Бургундию, гуляли по Парижу. Всё было идеально. Слишком идеально.

А потом пришло письмо от Романа.

Я вернулся в строй. Прошел реабилитацию, восстановился. И понял главное – без тебя моя жизнь неполная. Знаю, что не имею права просить, но... может быть, нам стоит поговорить?

Анна долго сидела над этим письмом. В груди что-то сжималось от знакомого почерка, от этих простых слов, за которыми стояло так много.

– Что-то случилось? – спросил Жан-Пьер, заметив её состояние.

– Роман написал.

Она ожидала ревности, вопросов, может быть даже обиды. Но Жан-Пьер только кивнул:

– И что вы чувствуете?

– Я... не знаю.

– Знаете, – он сел рядом. – Когда-то один мудрый человек сказал мне: настоящая любовь – это не когда держишь крепко, а когда умеешь отпустить.

– Вы отпускаете меня?

– Я хочу, чтобы вы были счастливы. По-настоящему счастливы. И если для этого нужно встретиться с прошлым – значит, так тому и быть.

В его словах была такая мудрость, такое понимание, что у Анны защемило сердце.

Роман прилетел в Париж через неделю. Они встретились в маленьком кафе на Монмартре.

– Ты изменилась, – сказал он, внимательно глядя на неё. – Похорошела.

– Ты тоже изменился.

Он действительно изменился – стал спокойнее, серьезнее. Только глаза остались прежними – цвета штормового неба.

– Я много думал, – начал он. – О нас, о том, что случилось. Знаешь, пока лежал в госпитале, понял главное – я был неправ, когда оттолкнул тебя.

– Роман...

– Нет, дай договорить. Я испугался. Своей слабости, своей зависимости от тебя. Но сейчас понимаю – это была не слабость. Это была сила. Наша общая сила.

Анна смотрела на него и чувствовала, как прошлое накатывает волной – все эти чувства, страсть, тревога, счастье...

– У меня есть жизнь здесь, – тихо сказала она. – Работа, отношения...

– Я знаю. Знаю про Жан-Пьера, про центр... Но скажи честно – ты счастлива? Полностью, без оговорок счастлива?

Она молчала. А что тут скажешь? Что с Жан-Пьером спокойно и надежно? Что он мудрый, понимающий, заботливый? Что это идеальные отношения для идеальной жизни?

– Я не прошу тебя выбирать сейчас, – сказал Роман. – Просто... подумай. О том, чего действительно хочет твое сердце.

Она вернулась домой поздно. Жан-Пьер ждал её в саду.

– Как прошла встреча? – спросил он.

– Сложно, – честно ответила она. – Все эти чувства, воспоминания...

– Вы все еще любите его.

Это был не вопрос – утверждение. И в его голосе не было обиды, только понимание.

– Жан-Пьер, я...

– Знаете, Анна, – он взял её за руку. – Когда вы появились в моей жизни, я думал, что это судьба. Что после всех лет одиночества я наконец встретил свою половину. Но сейчас понимаю – может быть, моя роль была в другом.

– В чем?

– В том, чтобы помочь вам залечить раны. Найти себя. Понять, чего вы действительно хотите.

Она заплакала. Впервые за все эти месяцы позволила себе просто плакать – о прошлом, о настоящем, о выборе, который нужно сделать.

– Я не хочу вас терять, – прошептала она.

– Вы и не потеряете. Просто наши отношения изменятся. Превратятся во что-то другое – может быть, в крепкую дружбу, может быть, в профессиональное партнерство.

– Почему вы такой... мудрый?

– Потому что прожил достаточно, чтобы понять – настоящая любовь не держит. Она отпускает, когда нужно.

На следующий день она встретилась с Романом снова. Они гуляли по Парижу, говорили о будущем, о своих страхах, о надеждах.

– Я не могу обещать, что будет легко, – сказал он. – Моя работа, риски, расставания... Но могу обещать одно – каждый день буду бороться за наше счастье.

– А я не могу обещать, что сразу брошусь в твои объятия, – ответила она. – Мне нужно время. Чтобы всё осмыслить, чтобы правильно завершить отношения с Жан-Пьером.

– Я подожду, – он сжал её руку. – Сколько нужно.

Жан-Пьер воспринял её решение с удивительным достоинством.

– Позиция в центре остается за вами, – сказал он. – Независимо от наших личных отношений. Вы прекрасный специалист.

– Спасибо, – она посмотрела ему в глаза. – За всё.

– Знаете, что я понял за эти месяцы? Иногда мы встречаем людей не для того, чтобы остаться с ними навсегда. А для того, чтобы научиться чему-то важному.

– И чему я вас научила?

– Тому, что можно снова чувствовать. После развода я думал, что эта часть моей жизни закончена. Вы показали, что это не так.

– А вы научили меня мудрости. И тому, что любовь бывает разной.

Они решили, что Анна продолжит работать в центре, но переедет в Париж. Будет делить время между двумя городами – между прошлым и будущим, между разными частями своей жизни.

– Знаешь, что самое удивительное? – сказала она Марине по телефону. – Я думала, будет больно. А чувствую только... правильность.

– Потому что иногда нужно пройти длинный путь, чтобы понять, где твое место, – ответила подруга.

В свой последний вечер в доме Жан-Пьера они сидели в саду, пили вино и говорили о будущем.

– Я буду скучать по нашим разговорам, – сказала Анна.

– Они не закончатся, – он улыбнулся. – Просто станут другими. Знаете, чему учит французская культура? Тому, что в жизни нет абсолютных концов и начал. Есть только перемены.

Дорогие читатели! Как вам такой поворот в истории Анны? Верите ли вы, что иногда нужно пережить спокойную любовь, чтобы понять, чего действительно хочет сердце? И что мудрость в отношениях важнее страсти?

Подписывайтесь на канал, чтобы узнать следующую историю! Поделитесь в комментариях – приходилось ли вам выбирать между спокойным счастьем и глубокой страстью? И как вы думаете, можно ли сохранить дружбу с бывшими возлюбленными?

До встречи в финальной истории Анны! 🌟

Предидущая история

🌟🌟🌟 Начало истории Анны

ИСТОЧНИК

Местное русское население сразу было лишено элементарных человеческих прав. Нацисты могли безнаказанно схватить любого человека, без суда и следствия повесить или расстрелять, лишить всякого имущества, отправить на рабскую работу в Германию. Оккупанты провели регистрацию населения. На каждого человека заполнялась карточка, в которую вносились фамилия, имя, отчество, год рождения, а также рост, цвет волос и другие особые приметы. Во всех населенных пунктах был введен комендантский час. С 6 часов вечера до 5 часов утра населению запрещалось покидать жилища. За хождение в дневное время без пропуска за пределами города или села расстреливали на месте. В январе 1942 г. немецкая военная комендатура издала приказ о привлечении всех трудоспособных от 16 до 60 лет к принудительному труду по 15–16 часов в день.

Хацунь

В деревне Хацунь, которая находится в нескольких километрах от города (Брянска), жизнь протекает с относительным спокойствием. Тут нет бомбежек, таких как в Брянске (наши самолёты усиленно бомбили узловые станции и скопления немецких войск), поэтому там оказалось много беженцев и детей, которых везли якобы в Германию (по некоторым данным детей собирали для отправки в лагерь Красный Берег). Население деревни было 300 человек. Вместе с детьми и беженцами около 500. Всё шло, как шло, но однажды в лесу прозвучали выстрелы, оказалось, что несколько красноармейцев, которые выходили из окружения пристрелили трёх фашистов, направляющихся в Брянск. Местное население решили наказать.

Карательную операцию поручили немецким солдатам 156-го артиллерийского полка 56-й пехотной дивизии вермахта.

Прибыли на место и расстреляли всех взрослых жителей деревни. Тех, кого не удалось убить сразу, а таких была чуть ли не треть – добивали штыками, добивали с улыбками и смехом. Худеньких девушек старались приподнять повыше на штыках, чтобы показать силу своим друзьям.

Википедия говорит, что жертв было 318, но экскурсовод, который нам рассказывал эту историю уточнил, что с беженцами было около пятисот человек...

И вот, после расправы перед немцами остались дети, которых гнали в концлагерь для того, чтобы выкачивать кровь и лечить раненых немецких солдат и дети местных расстрелянных жителей.

Далее просто приведу переписку нацистов:

Командир 56-й пехотной дивизии (несла охрану порядка в Брянске), генерал-лейтенант Карл фон Овен:

– Взрослых жителей деревни вы расстреляли в отместку за солдат вермахта, а зачем расстреляли шестьдесят детей? Трёх, четырёх и пяти лет?

Каратели:

– Решено было не предоставлять детей самим себе, потому что после расстрела взрослых деревня обезлюдела.

Генерал-лейтенант Карл фон Овен:

– Расстрел детей одобряю. Молодцы. Хайль Гитлер!

Обычные солдаты, обычной дивизии, как и почему они?

Да просто всё. Немцам внушили чувство собственной исключительности, которое в этой войне вылилось в уничтожение 18 миллионов гражданских (по официальным данным погибло граждан СССР 27 миллионов, из них офицеров и солдат 9 миллионов, остальные 18 млн. гражданские)

Зверство, не важно к кому: детям, взрослым, женщинам, старикам, у фашистов было нормой, с чётко описанными оправданиями и подведенной под это базой.

Нас шли не завоёвывать – нас шли уничтожать. Скрупулёзно, точно, до конца и под фото, видео и документальную фиксацию. Идеология нацизма простота и понятна – игра на самых низких чувствах человека. У тебя нет имущества и денег?

Это не потому, что ты плохо учился и не хочешь много работать – это потому, что всё положенное тебе забрали евреи.

Не хватает земли?

Ну так это славяне забрали твою землю.

Не хочется работать?

Это твой арийский ген повелителя требует, чтобы за тебя работали рабы!

И всё.

Пошли немцы за золотом евреев и за землёй славян. Пошли за рабами и другими богатствами. И ради такой цели им показалось можно творить всё, что угодно! Это очень простые, но очень страшные идеи быстро захватили целую страну. И Подвиг наших прадедов Велик не только Победой над эти зверьём в человечьем обличье, но и Победой наших идей, идей светлых, гуманных и научных, над низменными идеями рабовладельцев...

Впечатлительным не надо это читать

Я попытаюсь вас вывести из состояния ознакомления со статистикой зверств европейцев-колонизаторов и показать реальную картину того, что происходило в Хацуне.

Попробуйте посмотреть на то, что делали немецкие солдаты глазами одного из шестидесяти детей. Дана команда офицера и гитлеровцы-артиллеристы начинают расправляться с теми, кто всю жизнь был твоей защитой и опорой: с мамой, папой, бабушкой, старшой сестрой.

Они кричат от полученных пулевых ран, те, кому не повезло умереть сразу, а их окружили, чтобы никто не вырвался и добивают штыками, чтобы шальная пуля не задела своего же.

Жертвы молят о пощаде, но это только раззадоривает господ палачей. Они их режут, упиваются кровью, вытирают штыки об одежду девушки или старика и глазами ищут следующего.

Затих последний крик последней жертвы.

В кругу остались только плачущие, ползающие от страха малолетние дети.

Палачи закуривают, ведь перекур дело святое, и начинают обсуждать, что делать с такой оравой детей. Напомню, что речь идет о 60 малолетних детях, половина из которых еще и говорить то толком не умело.

Кто-то предлагает сжечь живьем, кто-то расстрелять, кто-то добить штыками, ведь это так, оказывается, интересно.

Деревня обезлюдела, за детьми смотреть никто не будет, впереди зима, а это значит, что они будут мучиться не только от голода зовя маму, а и от холода, потому правильнее всего убить их сейчас, чтобы не мучились.

Решение принято и начинается бойня.

Повезло тем детям, кого убили сразу, а тем, кто был в центре смертельного круга, не повезло.

Они видели, как убивают ребенка, за ребенком, не просто убивают, а с особой жестокостью растерзывают малолетнюю жертву.

И смерть, сжимая круг приближается к ним в образе простого немецкого парня, и молодого, и в возрасте, кто-то в очках, кто-то уже устал и хочет обещанного за эту работу шнапса и шоколадку, но работа есть работа...

И вот остался последний малыш, который лежит на земле закрыв уши, чтобы не слышать и не видеть того, что происходит и прижимает к груди обычную для того времени игрушку – тряпочную куклу. На секунду наступает пауза, но спасения нет и в его спинку вонзается десяток немецких штыков...

И всё. Весёлые немцы идут по дворам собирать кур и свиней, и в предвкушении небольшой вечеринки со шнапсом, в прекрасном настроении запрыгивают в грузовик. Где-то уже слышится звук губной гармошки...

И так происходило раз за разом в тысяче деревень и сёл только в Брянской обрасти...

Самая массовая карательная операция нацистов произошла в 1943 году, в Корюковке, расстреляли, закололи и сожгли семь тысяч гражданских

И Хацунь занемела...

Горстка русских сосновых хат

А хацунцы ждали расстрела,

Прижимая к груди ребят...

Вот как такое можно забыть или простить?

Такое можно только НЕ ЗНАТЬ... и спать спокойно ...

Ведь зло торжествует, когда добро бездействует...

П.С. И да, позже немецкие солдаты приехали в Хацунь еще раз для того, чтобы замести следы.

Хацунь в 1942 году была сожжена.

Всего за время оккупации было зверски убито четыре тысячи шестьсот шестьдесят пять детей (4665 детей). Но в этом перечне отсутствуют данные по крупным населенным пунктам:

— Брянску, Новозыбкову, Почепу, в каждом из которых дети составляли не менее трети уничтоженного населения. Поэтому общее количество уничтоженных детей может доходить до 10 000.

Такие дела.

В Хацуне же установили мемориальный комплекс, в центре которого расположены те самые нацистские штыки.

Отрывок из документального военно-исторического романа "Летят Лебеди" в трёх томах.

Том 1 – «Другая Война»

Том 2 – "Без вести погибшие"

Том 3 – "Война, которой не было" (в процессе ...)

Краткое описание романа здесь

Если понравилось, вышлю всем желающим жителям этого ресурса

Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах fb2\epub\pdf). Пока два тома, третий на выходе, даст бог.

Есть печатный вариант (пока) двухтомника в твёрдом переплёте

Предыдущие мои публикации на Пикабу:

Таблетка для памяти. Трубчевский детдом

Таблетка для памяти. Озаричи

Таблетка для памяти. Освенцим

Бабий Яр

Они вырезали 900 пар глаз. Крымские татары в Великой Отечественной

Железняков

Один КВ против танковой дивизии – И один в том поле воин, если он по-русски скроен

– Почему на нашей земле так много вопиющей несправедливости, насилия, обмана, войн и убийств невинных детей? – спросили у Бога люди.

Бог, в свою очередь, удивлённо посмотрел на людей и задал им вопрос:

– Так вам что, разве не нравится всё это???

– Ну, конечно же, нет, Господи! – закричали люди.

Тогда Бог пожал плечами и ответил:

– Ну, так не делайте этого!  Притча из романа Вот и всё, Владимир

Уж две зимы минуло, как князь обходит нашу сторону — повелел самим дань везти. Больно много чести горстке лесных жителей. Этой зимой уж и не ждут.

А дань мы несли храброму князю за заступу от обидчиков морских. Сказывают, позвали кривичи славного князя из-за моря дабы с дружиной оборонял словенскую землю от находников северных. Да тот глядишь и хозяев поганой метлой погонит! Больно хитер тот князь и жаден до власти. Так дедушка сказывает, сама-то не ведаю.

Род наш невелик — двух дюжин душ не наберется, но основанный умным пращуром, спрятан в крепи лесов, среди островков Великого моря. Да князевы соколы сумели сыскать! Потребовали дани за заступу от таких же морских хищников. Дань собирал, весть, не сам князь, а его верные витязи. Дружина срубила крепость на берегу в дюжине верст от нас.

С первым снегом старший в роду называл тех, кто повезет дань. На крепкие сани укладывали тюки, бережно укрытые от непогоды да недоброго глаза, запрягали прыткого домашнего лося и увозили добро через лесную чащу прямо к нашим защитникам. Оттуда уже в Ладогу и отправлялись на лодьях пушистые куны, сладкий мед в бочонках, орехи да вяленая рыба. Правду сказать, защиты князя мы пока не видали, да уж больно складно и грозно дружинники сказывали о лютых северянах из-за моря — свирепых воинах с Морской дороги, что разоряют и жгут деревни, уводят в неволю женок и детей. Опасно малым родом жить у моря без заступы! Вот и согласился прадед мой нести дань.

Братья бают, стоит та крепость на утесе у самого моря и на сколько хватает глаз видать всю округу. Оно и понятно — дабы издали узреть дружеский али вражеский парус! А поселилась дружина та неподалеку от поселения с названием Шуя. С тех пор уж седьмое лето прошло, как наш род знается не только с воинами князя, но и жителями того селения. Дед все хмурится и завидует главе того поселения — дань-то они несут ту же что и мы, да живут поближе к воинам. Тут тебе и защита, и женихи под боком!

Тяжело своих девок отдавать в чужой род, чтоб родили сыновей для чужого наследия. А воины морские жен себе не брали, хоть и не отказывались возлечь с красивыми селянками. А там уж никто и не смотрел чьих кровей дите — девок сумевших понести от воинов почитали благословением! Так и множился род, а и девок своих отдавать не приходилось.

Почти каждое лето Ярилин день мы справляем вместе с шуйцами — когда они к нам идут, а когда и наши отправляются себя показать. Меня с собой вестимо не брали ни единого разу да я и сама не рвалась. Пока в рубашонке бегала — незачем было, а как подросла, так уже и сама не желала. Дедушка все чаял возьмет меня вождь дружины, да пять лет тому обручился тот с дочкой главы Шуи. Ох и злился дедушка! Мать от деда не отставала и все ругалась, мол, девка-перестарок уж и без надобности кому. А я знай радовалась, что еще по лесу побегаю. Неведомо мне было зачем да почему девки томно вздыхают, опуская шитье на колени, да шушукаются о парнях. Не видала я пользы в том. То ли дело на охоту или по грибы в лес! Да лежать на берегу в думах о заморских странах, диковинных людях и зверях.

Пёс впился в мечника, который уже выдержал множество прямых попаданий демона лучника. И поэтому я уже представлял этого старого мужика, в довольно-таки вычурных и явно дорогих доспехах, настоящим паладином защитником.

Пёс висел на его руке, а защитник даже не дрогнул. И в ярости, используя лишь грубую силу и зачарованный меч, срубил пса. Но ещё двое псов на полной скорости приближались к нам снова.

Для вас старались:

Нейронные сети:

Озвучено Suno.com/invite/@apavels

Аниматор hailuoai.video

А так же, все тот же один человек:

Автор - ПавелС

Rutube VK Yappy Litres ТенЧат Пикабу