Domaver

— Слушайте сюда, утырки, — сказал я, наклоняясь над стеклом. — Весь этот интернет, все эти терабайты котов, мемов и рецептов пирогов с капустой — всё это создали такие же, как вы. Только они работают на других больших долбаебов. На Цукербергов, на Дуровых, на Илонов, мать их, Масков. У каждого лысого примата есть своя колония долбаебов. И эти колонии крутят педали мирового прогресса. А мы что? Мы, блядь, жрем сухари и срем под себя?

Тишина была такая, что слышно было, как у одного из них хитин трещит от напряжения.

— Мы пойдём аналогичным путём, — продолжил я, чувствуя себя Лениным на броневике, только вместо броневика — табуретка из ИКЕИ. — Мы захватим их умы. Мы построим виртуальные клетки для чужих мозгов! Станем пастухами электрических овец! Мы будем кормить их цифровым комбикормом. Сначала коты и жопы. Святая двоица. Альфа и Омега цифрового деграданса. Самый надежный крючок. А когда они заглотят наживку по самые гланды, мы начнем вливать им в уши то, что нужно нам. И то, за что нам заплатят другие большие долбаебы. Это Великая Матрешка, сукины дети. Либо ты жрешь, либо тебя переваривают. Остановка — это смерть. Глубокая жопа, где нет ни вайфая, ни крошек от печенья “Юбилейное”.

Я видел, как эта мысль проникает в их крошечные, но жадные мозги. Идея доминирования через лайки и репосты возбуждала их даже сильнее, чем страх перед вечным мытьем чужих унитазов.

Началось обучение. Это был киберпанк каменного века. Техно-шаманизм.

Как такое маленькое существо будет управлять смартфоном? Емкостный экран не реагирует на хитин. Им нужна была плоть. Им нужна была влага.

Я придумал «Живой Стилус».

Это было великолепно и отвратительно. Они собирались в группы по десять особей. Сцеплялись лапками, образуя живой, пульсирующий комок биомассы. Они выделяли какой-то липкий секрет — может, пот, может, слезы восторга, — который проводил ток. Этот комок, эта "мясная кнопка", бегал по экрану моего старого андроида. Свайп вправо — десять долбаебов бегут вправо, скользя на собственных выделениях. Тап — они дружно падают пузами на стекло. Синхронность! Дисциплина! Балет плоти и цифры!

С ноутбуком было жестче. Там нужна была грубая сила. Я распределил их по клавишам. Сектор "Enter" — элитный отряд тяжеловесов. Когда нужно было отправить пост, они, как спартанцы, с воплем (я его не слышал, но чувствовал кожей) прыгали с края корпуса прямо на кнопку. КЛАЦ! Пост ушел.

— Работать! — орал я, врубая им Skrillex для ритма. — Солнце еще высоко, а интернет голоден!

Я купил на Авито ещё один старый, убитый жизнью ноутбук, который грелся как ядерный реактор, и смартфон с треснутым экраном. Производство встало на поток.

Нанокорпорация заработала. Моя кухня превратилась в дата-центр. Тепло от процессоров грело террариум лучше любой лампы. Они спали по два часа. Одни генерировали тексты — шизофренический бред, который в сети принимали за глубокую философию. Другие монтировали рилсы под фонк. Третьи, элитный отряд "Ботоферма", занимались накруткой и срачами в комментах.

Мои долбаебы генерировали контент с пугающей скоростью. Им не нужна была логика. Им не нужен был смысл. Они, существа с коллективным разумом роя, интуитивно понимали алгоритмы интернета и психологию толпы лучше меня. Они знали, что под постом с котенком нужно написать “какая милота”, а под постом про политику нужно насрать в комменты так, чтобы у всех перегорели жопы. Они чувствовали вибрации вселенской тупости и резонировали с ними.

Шлеп-шлеп-шлеп.

Новый пост готов.

Шлеп-шлеп-шлеп.

Реклама ставок на спорт интегрирована.

Они писали комментарии. Тысячи комментариев. Они срались в чатах домового комитета, разжигали межнациональную рознь в пабликах знакомств и продавали воздух в криптоканалах.

Однажды ночью я проснулся от странного звука. Светил экран смартфона. На нем, в свете холодных пикселей, происходила какая-то оргия. Два десятка моих подопечных танцевали на экране. Я присмотрелся. Они не танцевали. Они играли в “Hamster Kombat”, тапали хомяка. Круглосуточно. Без перерывов на обед.

— Майните, черти? — спросил я в пустоту.

Один из них на секунду остановился и, кажется, кивнул. В его влажных глазах отражался курс биткоина.

Через месяц я вывел первые деньги. Это были грязные, потные, цифровые деньги, заработанные на деградации человечества моими личными насекомыми. Я купил себе пива и хорошего корма для рыбок (долбаебы его обожают, особенно хлопья).

Сидя на кухне и слушая мерное цоканье клавиш, я думал о Великой Матрешке. Где-то там, наверху, огромный Я, возможно, тоже сейчас смотрит на меня через стекло. И думает: “Ну, давай, маленький ублюдок, генерируй. Страдай, люби, покупай подписку, бери ипотеку. Работай, сука, работай”.

Мои долбаебы постили мем с грустным Киану Ривзом.

Я сделал глоток пива.

Мы шли вширь. Мы колонизировали пустоту, заполняя её шумом. И в этом шуме, если прислушаться, можно было услышать тихий, но отчетливый хруст хитина. Это звук, с которым вращается Земля.