Лига историков

1. Которые расколщики святой церкви противятся ... тех воров пытать, от кого они тому научены, и сколь давно ... и которые с пыток учнут в том стоять упорно ж, а покорения святой церкви не принесут, и таких, за такую ересь, по трикратному у казни допросу, буде не покорятся, жечь в срубе и пепел развеять.

2. А буде кто ... обратятся и принесут к святой церкви повиновение: таких посылать в большие монастыри и держать их в тех монастырях под началы, в великом бережении ... а буде они ... объявятся в прежней своей злобе, a покорение у казни приносили лестно, и таких казнить смертью, как писано выше сего в 1 статье.

3. Которые прелестью своей простолюдинов и их жен и детей приводили к тому, чтоб они сами себя жгли: и таких воров, по розыску, за то их воровство, что от их прелести люди жглись, жечь самих.

4. Которые люди ходили по деревням и людей, которые ... перекрещивали ... тех воров ... казнить смертью без всякого милосердия.

5. А которые люди ходили к расколщикам и сами у них перекрещивались ... бить кнутом и отсылать ко архиереям ... им о исправлении их чинить; а которые покорения в том приносить не учнут ... тех казнить смертью.

6. Которые люди в церковной противности учинились внедавне ... таким за то чинить наказание, смотря по вине, и посылать для исправления на патриарш двор.

7. А буде которые в расколах будут оговорены, а они в расспросе учнут сказывать, что за ними церковной противности нет, и в церковь Божию они ходят ... про таких свидетельствовать отцами их духовными ... а буде такие объявятся в расколе и будут обличены, что они той прелести держались тайно, а в расспросе в том запирались лукавством, чинить наказание, бить кнутом и ссылать в дальние города.

8. Которые люди расколщиков у себя держали ... за то чинить жестокое наказание, бить кнутом и ссылать в дальние города; а буде которые ведая, таких же церковных противников у себя в доме держали ... бить кнутом, а иных, смотря по делу, и ссылать.

9. У которых людей будут выняты расколщики, а жили у них с порукою, а они про раскол их не выдали ... на таких имать пени по пяти рублев на человеке, а у которых жили без поруки – имать, против татиной и разбойной статей, по пятидесят рублей на человеке; а у которых жили хотя и с порукою, а они про раскол их ведали, а не известили – чинить наказание, бить кнутом и ссылать.

10. Которые люди за раскол будут сосланы в города, и в тех городах воеводам и приказным людям приказывать над ними в тех слободах, где они жить станут, старостам и пятидесяцким, и десяцким, и околним соседям надсматривать.

11. На которых людей станут говорить в расколе языки, а те люди в то время от сыску ухоронятся ... таких, по раскольничьим речам, расспрашивать ... а буде в чём будут обличены, и их пытать, и по пыточным речам указ чинить, по вышеписанным статьям, до чего доведется.

12. У расколщиков, у кого объявятся дворы, и поместья, и вотчины, и лавки, и иные промыслы и заводы ... те отписывать на себя Великих Государей и продавать по оценке с большою наддачею ... а которые люди по расколщиках ручались, не ведаючи, а сосланы будут только за пенные деньги, что им тех денег заплатить нечем, и тем ссыльным дворы свои продавать самим.

Меньше от таких замашек старообрядцев в России не стало. Однако общий упор правительства на преследование неугодных сделал свое дело. Сейчас старообрядцы воспринимаются скорее, или как странные шизотеоретики, живущие в лесах, или же как исключительно успешные меценаты начала XX века, что смогли превозмочь и вырваться в свет. Из грязи в князи, ага.

Авторский блог и лекторий "Бои за Историю" в Телеграме и ВК

В точности неизвестно, что именно обещал Брюггеман герцогу. Сохранилась недатированная концепция уже после одобрения затеи. Новая компания получала эксклюзивные торговые права на 20 лет, ее штаб размещался во владениях герцога. Маршрут получался такой: Киль - Ревель - Нарва - Новгород - Ярославль, далее по Волге в Нижний, Казань и Астрахань. Оттуда по Каспию в Персию. [Как же история любит повторяться, лет за семьсот-восемьсот до сих событий викинги прикапывали клады с арабскими дирхемами, приходившими теми же маршрутами]

Имеются основания, что изначальный план был плыть до Архангельска, отбывая с западного берега Готторпа. Там располагалось детище герцога, основанный в его правление город Фридрихштадт, который заселили по его приглашению представители протестантских сект-меньшинств из Нидерландов. Если огибать Скандинавию вдоль берегов Норвегии, до Архангельска примерно 3 тыс миль. Далековато, зато можно обойтись без шведов, Норвегия тогда подчинялась Дании.

Из-за «бродячих банд» на Волге, которые «встречаются по всему миру» [разбойники, а не казаки], необходимо набрать 200 солдат для сопровождения. Предполагалось, что первый раз дорога займет пять месяцев, затем - четыре; а обратный путь - за восемь, после - шесть месяцев. Посланники Готторпа однажды заявили шведам, что Проект погубит всю ост-индскую логистику. Ведь путь через Россию в Персию составлял всего 800 миль, и в рамках единой страны, что подразумевает минимальные сборы и затраты.

Для сравнения, другой сухопутный маршрут, из Алеппо в Рей, пересекал границу двух недружественных государств, длился 500-600 миль (гугл снова не согласен и дает 1000) и требовал верблюдов, когда на Руси можно сплавиться по рекам. Также подчеркивалось, что по Каспию можно непосредственно выйти на производителей, исключить из схемы армянских посредников.

Аппетит шаха оценивали в 30-40 тыс рейхcталеров [в 1615 г. за талер давали полтора гульдена], его интерес - в лишении турецкого султана нескольких миллионов пошлин, что «ощутимо послужило и помогло бы всем христианам» [за исключением армян, видимо]. Доходы ожидались на уровне голландской Компании в лучшие ее годы. С 6 тыс тюков шёлка в год можно выплатить 10-12 талеров дивидендов и окупить все вложения (то есть 100% прибыли).

Успешность голландцев общеизвестна, к ним в 1627 г. уже приезжал посол от шаха. Англичане и французы окучивали русских на предмет транзита в Персию. В 1631 г. в Москву едет датский посол по тому же делу. Переговоры Фридриха с испанцами застопорились. Любимому герцогом Фридрихштадту отводилась ключевая роль в Проекте, и населяющие его голландцы обладали нужным опытом. Медлить было нельзя.

Летом 1632 г. Брюггеман с одобрения герцога едет в Москву. To be continued...

Караванная торговля подвержена высоким рискам. Необходимость многочисленной охраны, целые арабские племена жили грабежом корованов (дождались релиза :). Персы и турки часто воевали друг с другом. За исключением итальянцев, европейцам практически не удавалось проникать дальше Алеппо, и приходилось закупаться у посредников-армян. Назрела необходимость иного выхода на Персию.

На Россию впервые обратили внимание англичане. В середине XVI века основана Московская компания. Она получила монопольные права на торговлю с русскими, а затем - право торгового прохода на Восток. Дело в итоге не выгорело: состоявшиеся экспедиции (последняя датирована 1580 г.) оказались убыточными, а позже царь Иван Грозный отозвал привилегии из-за срыва политических переговоров с королевой Елизаветой.

Португальцы действовали успешнее. Ормуз был взят еще в 1514-м. Стоит заметить, что караванный путь не пересекался с морским, между Реем и Ормузом горы Загрос и Большая Соляная Пустыня; даже сейчас железная дорога проходит западнее. В целом, португальцам удалось монополизировать азиатскую торговлю и наладить прямые морские поставки в Европу. Правда, сами они не работали с продажами, а сбывали оптовые грузы голландцам.

Всё поломали испанские амбиции. Сначала Нидерланды восстали против притеснений, и испанцы решили подавить бунт силой. А потом король Себастьян поймал маслину в Марокко, не успев прежде заделать наследника. Испания провела спецоперацию, и Филипп II объединил братские народы. Юридически португальские законы продолжали действовать, но внешняя политика страны проводилась в чужих интересах.

Голландская Республика сумела отбиться от испанских штурмовиков. Торговля с голландцами в Лиссабоне была запрещена. Корабли стали ходить под ганзейским флагом, пока испанцы не захватили 50 судов в 1599 г. Что ж, где спасу́ет целый флот, там проскочит одна шхуна. Голландские купцы с английскими коллегами вскладчину снаряжают экспедиции в Ост-Индию. Рискованно, но в случае успеха и прибыль без посредников.

Всё хорошо в меру, и доведенная до предела свободная конкуренция станет мешать общему делу капитализма. Республика учредит в 1602 г. Ост-Индскую компанию. Отныне монополия на восточную торговлю принадлежит Компании. Со временем она разрастется в первую транснациональную корпорацию и установит непобитый до сих пор рекорд капитализации в 7.9 трлн современных долларов.

Запрет конкуренции компенсировался акционерной организацией Компании. Любой желающий мог купить акции, не менее чем на 50 гульденов, и получать дивиденды. Государство тоже стало акционером, оценив своё октруа (сборы на ввоз товаров) в скромные 25 тыс гульденов (бюджет Компании стартовал с 6.4 млн). Стоило ли оно того?

Отвлеклись. В Персии столкнулись интересы всех торгующих европейцев. Шёлк пока не был введен в оборот морской торговли, первое время голландцы возили перец и мускатные орехи из Индонезии, но обещал ту же сумасшедшую доходность. Поэтому в 1620 г. они с англичанами отбили у португальцев Ормуз.

Шах Аббас был расположен к сотрудничеству с Западом и предоставил таможенные льготы аналогичной английской компании. Помимо торговли, шах искал союзников среди европейцев в затяжной войне с турками 1602-27 гг. Дипломатия не сложилась, несмотря на пышные приемы послов и щедрые подарки. Но торговля шёлком была настолько важна, что караваны из Персии в Турцию продолжали ходить, и платили сборы обеим воюющим сторонам. Ведь spice must flow.

На море же складывается такая логистика: погрузка в персидском Бендер-Аббасе, перегрузка в индийском Сурате и накопление грузов в яванской Батавии. Конвой кораблей ждал благоприятного муссона и отплывал в Европу. В целом, одна ходка могла занимать год. Несмотря на длительные сроки и 15 тыс морских миль пути вокруг Африки до Амстердама, морские поставки получались выгоднее.

Не все так радужно. И дело даже не столько в теоретической возможности Компании устанавливать, как монополисту, произвольные цены. Во-первых, предполагалось, что Компания и октруа созданы временно в исключительных условиях и через двадцать лет будут отменены (в реальности это сделает Наполеон через двести лет). Во-вторых, рядовые держатели акций не имели никаких полномочий. Компания управлялась выборным советом Семнадцати Господ и 76 (затем 60) директорами. А отсутствие прозрачности приводит к произволу.

Прежде всего остановили выпуск новых акций. Дивиденды выплачивались только от 5% прибыли от взноса, то есть убытки ложились на вкладчиков. Первичные отчеты получали директора, тендеры распределяли директора. Пустить ложные слухи, чтобы повлиять на цену акций? Закупить у кого надо втридорога паруса? Кто сказал спекуляция? Нормальное ООО.

Недовольных спасала заграница. Голландский закон о монополии ограничивал только плавание в определенные земли и поставки товаров оттуда для голландских подданных. Значит, надо вступить в иностранную компанию и оформить параллельный импорт - хоба, и откруа не нужно платить! Частота правительственных предупреждений о недружественных иностранных компаниях косвенно свидельствует о широком размахе явления. Об одной такой прокладке пишет в письме адмирал Гейзелс ван Лир в 1647 г.

И непременно так и будет... Многие уважаемые люди из Нидерландов... потому что теперь тем же богачам приходится отдавать пять к одному, чтобы купить акции голландской компании... и таким образом многие благородные, лишенные возможности работать с компанией, как было сказано выше, профинансируют эту новую Бранденбургскую компанию.

[уж простите, здесь и далее, где будут цитаты из немецкой книги, в оригинале они на нижненемецком, архаичном языке, поэтому очень вольно могу передать смысл написанного]

Уф, вот мы и подобрались к герою статьи, и догадливые уже догадываются, что именно он пытался провернуть. To be continued...

Для того, чтобы ответить на эти вопросы, нужно погрузиться в историю создания винтовки. Постараюсь рассказать вкратце.

После окончания русско-турецкой войны российскому командованию стала очевидна необходимость модернизации общего пехотного вооружения армии. В 1889 году Сергей Иванович Мосин предложил на конкурс трёхлинейную (7,62 мм) винтовку, выработанную на основе его же более ранней однозарядной. Некоторые идеи относительно конструкции магазина при этом были позаимствованы у испытывавшейся в том же году новейшей австро-венгерской винтовки системы Манлихера с пачечным заряжанием рядного серединного магазина, который был признан полностью соответствующим всем выставлявшимся требованиям.

Позднее, в самом конце того же года, бельгиец Леон Наган также предложил на конкурс свою систему, в том же 1889 году уже проигравшую в конкурсе на вооружение бельгийской армии винтовке Маузера. Винтовок Нагана было три экземпляра, все магазинные, калибром около 8 мм, хотя Наган взялся изготовить винтовку и калибром 7,62 мм. Система Нагана была признана в целом доброкачественной, но требующей доработки. Особенный интерес Комиссии вызвал магазин удачной конструкции с заряжанием из обойм, напоминавший магазин только что принятой в Бельгии винтовки системы Маузера.

После первичных испытаний винтовок, комиссия выработала техническое задание. Так как ни винтовка Мосина, ни винтовки Нагана требованиям техзадания в полной мере не соответствовали, конструкторам было предложено на их основе разработать новые системы. По сути, перед Мосиным и Наганом была поставлена задача создания своих вариантов затворных групп и магазинов для уже имевшегося ствола.

В результате, в известной нам винтовке, из опытной винтовки Мосина напрямую были использованы:

- планка запирающего механизма, устройство предохранительного взвода, затвор, отсечка-отражатель, защёлка магазинной крышки, способ соединения подавателя с крышкой, дающий возможность отсоединять крышку с подавателем от магазина, шарнирная антабка.

Из системы Нагана:

- идея помещения подающего механизма на дверце магазина и открывание её вниз, способ наполнения магазина спусканием из обоймы патронов пальцем, — следовательно, пазы для обоймы в ствольной коробке и, собственно, сама патронная обойма.

Остальные части были выработаны членами Комиссии, при участии Мосина. Изменения, заимствованные из винтовки Нагана несколько повысили удобство обращения с винтовкой, но даже в случае их удаления не лишали её функциональности.

16 апреля 1891 года император Александр III утвердил образец, вычеркнув слово «русская», поэтому на вооружение винтовка была принята под наименованием «трёхлинейная винтовка образца 1891 года». За Мосиным оставили права на разработанные им отдельные части винтовки и присудили ему Большую Михайловскую премию.

Позже, в результате общественной критики о том, что такое наименование нарушало устоявшуюся традицию именования образцов стрелкового оружия русской армии, так как фамилия конструктора была вычеркнута из названия принятого на вооружение образца. В итоге, в 1924 году в названии винтовки появилась фамилия Мосина.

Но всё же, кто прав? Это, как известно, должен определять Закон. В результате судебного иска Нагана, российское правительство не включило его имя в название, но пошло ему навстречу и выдало очень внушительную сумму денег. Однако, несмотря на отличный куш, Наган попытался использовать ситуацию для пиара, в результате чего в западной прессе появилось имя винтовки «Мосин-Наган». Такое название ошибочно, так как в судебном споре установлено нынешнее название винтовки.

Король же до поры до времени ни о чем не догадывался, называя свою прекрасную супругу "розой без шипов".. .

Екатерина Говард родилась в 1522 году в Уингейте, графство Дарем. Ее отец, сэр Эдмунд Говард, относился к одному из знатнейших родов Англии. Мать Екатерины, леди Иокаста Калпепер, была второй женой сэра Эдуарда, и от первого брака у нее было пятеро детей. От Говарда Иокаста родила еще шестерых.

Екатерина приходилась двоюродной сестрой знаменитой Анне Болейн - королеве Англии, второй супруге правящего короля Генриха VIII. Именно Леди Болейн монарх отправил на плаху за измену.

Знатность Говардов не была подкреплена богатством. В семьях этого рода всегда рождалось слишком много детей, и младшим практически ничего не доставалось в наследство. Эдмунд был младшим, и ему самому пришлось пробивать себе дорогу в жизни.

Единственным своим богатством сэр Говард называл целый выводок дочерей одна красивее другой. И "королевой" этого цветника была прекрасная Екатерина.

В 1528 году, когда Екатерине исполнилось 6 лет, ее мать умерла. Похоронив супругу, Эдмунд сообщил дочерям, что собирается отдать их на воспитание родственникам, так как сам он не способен вырастить их "настоящими" леди. Екатерине досталась престарелая Агнесса, вдовствующая герцогиня Норфолк, мачеха сэра Эдмунда.

Вопреки ожиданиям своего отца, Екатерина получила под крылом у бабушки очень скромное образование - к двенадцати годам она довольно средне умела читать и писать. Пожалуй, единственный "предмет" в котором девочка преуспела, была "любовная наука".

Дело в том, что в доме Агнессы Норфолк царили абсолютно свободные нравы, граничащие с откровенной распущенностью. Фрейлины герцогини, зная, что хозяйка в силу пожилого возраста плохо видит и плохо слышит, позволяли себе невиданные дерзости. Например, уединиться с симпатичным пажом в темном уголке за лестницей.

Вскоре в эти же самые игры начала играть и Екатерина.

В 1539 году Екатерине исполнилось 17 лет, и всем стало понятно, что прятать такую красоту в замке Норфолк грешно: красавице пора было выходить в свет.

Вскоре сэр Томас Норфолк, дядя Екатерины, подыскал для нее теплое местечко при дворе - должность фрейлины при королеве Англии Анне Клевской.

Анна Клевская была четвертой и самой нелюбимой женой Генриха VIII. Его Величество влюбился в Анну, увидев ее портрет работы придворного художника Гольбейна-младшего, но был крайне разочарован "суровой реальностью" при личной встрече с принцессой. Анна вызвала у Генриха отвращение, он называл ее неотесанной деревенщиной и "фламандской кобылой", но, тем не менее, вынужден был на ней жениться.

И вот в свиту "фламандской кобылы" и вошла Екатерина Говард.

17-летняя, но уже весьма и весьма опытная в любовных делах фрейлина, сразу же поняла, что король тяготится королевой и мечтает от нее избавиться. Екатерина была не против занять место Анны Клевской, и судьба другой Анны, своей двоюродной сестры леди Болейн, ее ничуть не пугала.

Вскоре Генрих VIII начал оказывать Екатерине знаки внимания. Амбициозный сэр Томас Норфолк, узнав об этом, заявил племяннице, что такой шанс стать королевой упускать ни в коем случае нельзя.

9 июля 1540 года Генрих VIII официально развелся с Анной Клевской. Это стало возможно благодаря исключительно миролюбивой позиции Анны, не ставшей чинить супругу ни малейших препятствий. Генрих сполна оценил благородство "фламандской кобылы" - Анна была объявлена "сестрой короля" и благополучно жила в Лондоне до конца жизни, пользуясь уважением как двора, так и народа.

Расставшись, наконец, с опостылевшей супругой, Генрих немедленно женился на Екатерине Говард. Свадьба была невероятно скромной и тихой, словно новобрачные стеснялись чего-то.

Для 49-летнего Генриха, страдающего целым набором заболеваний, брак с 18-летней красавицей стал глотком свежего возраста. Придворные говорили, что Его Величество помолодел на 20 лет. Генрих, после казни Анны Болейн проводивший большую часть своего досуга в черной меланхолии, вновь стал интересоваться балами, рыцарскими турнирами, маскарадами.

Свою юную супругу король обожал. Екатерина хотела жить, ей все было новым, все было интересным. Подаркам, которые Генрих дарил жене, та радовалась, как ребенок, прыгала на постели до потолка.

Генрих называл жену "розой без шипов", но вот только шипы у леди Говард были, и весьма острые. Вскоре они нанесли королю крайне болезненные уколы.

Екатерине пожилой супруг был интересен, прежде всего, как источник знатности, денег и разного рода удобств. К ласкам Генриха она относилась чуть ли не с отвращением: Его Величество был тучен и страдал запущенной формой гангрены, по всей видимости, вызванной диабетом.

"Дух от ступней короля нестерпим", - жаловалась Екатерина своим ближайшим подругам-фрейлинам.

Юная и ветреная, Екатерина вела себя при дворе крайне неосторожно. Так, она пригласила к своему двору многих своих "друзей юности" - тех самых пажей, что помогали ей победить одиночество в стенах замка герцогини Норфолк. Среди фаворитов королевы был и ее бывший учитель музыки Генри Мэнокс.

Приглашенные ко двору Екатерины мужчины очень много знали о веселой жизни Ее Величества до замужества, и некоторые из них относились к этому знанию как к камню за пазухой, который в любой момент можно было использовать против королевы.

Но Екатерина не думала об этом, и жила полной жизнью. Когда ей наскучили старые фавориты, она завела нового - королевского пажа Томаса Калпепера.

Через несколько месяцев после свадьбы Екатерины с Генрихом VIII при ее дворе появился дворянин Фрэнсис Дерем - в 15 лет леди Говард собиралась выйти за этого человека замуж. Оказалось, что прошлое не забыто, и королева предложила Дерему должность своего личного секретаря. Фрэнсис с благодарностью согласился.

Юная королева не могла или же не хотела понять, что она является костью в горле для многих знатных семей Англии - врагов ее дяди герцога Томаса Норфолка. Аристократы были недовольны возвышением Норфолков-Говардов и опасались, что рожденный Екатериной ребенок может помешать наследнику принцу Эдуарду вступить на престол.

В 1542 году враги королевы начали действовать. Во время специально устроенной пирушки шпионы подпоили пажа Томаса Калпепера и Фрэнсиса Дерема, вызвав их на откровенность. Простодушные кавалеры рассказали о Ее Величестве много интересного.

На следующий день Дерем, Калпепер и учитель Мэнокс были арестованы и подвергнуты допросу с пристрастием. Получив необходимую информацию, враги Екатерины отправились к королю.

Генрих отреагировал на весть о неверности супруги необычно для себя. Если ранее он впал бы в гнев, то в случае с Екатериной король разрыдался и стал жаловаться на жизнь. Его Величество назвал себя проклятым - небеса отказываются дать ему хорошую женщину, постоянно подсовывая то изменщицу, то болезненную, то "отвратительную".

Поплакав, король разъярился. Он был готов рвать и метать. Томаса Калпепера и Фрэнсиса Дерема казнили. Учителю Мэноксу повезло - в ходе следствия выяснилось, что между ним и Екатериной в замке Норфолк ничего не состоялось: ворвавшаяся в помещение герцогиня успела вырвать 14-летнюю племянницу из объятий пылкого учителя. В результате Мэнокс отделался тюрьмой.

11 февраля 1542 года была официально арестована и королева. Екатерину отправили в Тауэр, где она провела всего лишь два дня. Уже 13 февраля на глазах у многочисленной толпы зевак леди Говард отрубили голову.

На эшафот Екатерину несли на руках - она была в шоке и, вероятно, не до конца осознавала, что с ней происходит.

Королеву похоронили рядом с ее двоюродной сестрой, королевой Анной Болейн, также сложившей голову на плахе за неверность Его Величеству.

Генрих VIII через год после казни леди Говард женился на Екатерине Парр. Впрочем, к этому моменту он был уже тяжелобольным человеком с окружностью талии в 137 см. Король был настолько тучным, что потерял способность ходить и придворные возили его на тележке.

В конце жизни Генрих постоянно вспоминал двух казненных им жен - Анну Болейн и Екатерину Говард, а единственным человеком, с которым он мог общаться без раздражения, была та самая "фламандская кобыла" Анна Клевская.

Возможно, именно Клевская была той самой "розой без шипов", которую всю жизнь искал Генрих...

(с) Василий Гавриленко (Грусть)

Мой Телеграм Женщины в Истории. https://t.me/istoriazhen

Дорогие мои читатели! Моя книга о русских женщинах в истории вышла благодаря вам! Сердечное вам спасибо!

«Он не был особенно высоким, но [он был] сильным и энергичным, и имел вид свирепый и жестокий. Нос у него был большой, с горбинкой, ноздри широкие, цвет лица тонкий и слегка красноватый. Ее очень длинные ресницы обрамляли широко открытые зеленые глаза, я бы сказал угрожающие, под очень густыми черными бровями. Его лицо и подбородок выбриты, за исключением усов. Из-за выступающих висков его голова казалась большой. Бычья шея соединялась с широкими плечами, на которые спадали вьющиеся черные волосы».

Такими словами греческий епископ и летописец Николай Модрушский описал валашского господаря Влада III Басараба, вошедшего в историю как Влад Цепеш или Дракула. Длинные волосы Влад Цепеш носил не из эстетических соображений – по ним в Валахии XV века без труда можно было узнать христианина. Причиной такой моды было географическое положение самого княжества, ибо маленькая Валахия находилась на пограничье христианского мира, под боком у огромного и ненасытного зверя, нареченного Османской империей. Турки-османы были последователями ханафитской школы (самой крупной из четырех правовых школ суннитского ислама), и ханафитские богословы полагали, что правоверный может либо носить волосы равной длины, оставляя пробор посередине головы, либо должен наголо обривать голову. Длинные волосы, косы у мужчин и тому подобное строго порицалось. Поэтому валахи нередко отпускали длинные волосы, демонстрируя свою принадлежность к христианской вере.

Страна гор

Но прежде, чем говорить о человеке, нужно рассказать о мире, который его окружал и воспитал, ибо каждый из нас является продуктом среды, нас взрастившей. Та земля, что мы называем Валахией, имела и другое название – Мунтения, или «страна гор». Если соотносить этот регион с современными политическими картами, то это будет южная половина современной Румынии. Существующая ныне румынская и молдавская фамилия Мунтяну обозначает человека родом из Мунтении, так что если вы повстречаете такого – знайте, что перед вами человек, чьи предки были подданными Влада Дракулы.

На севере Валахия граничит с Трансильванией, которая в ту пору была частью Венгерского королевства, а на юге, сразу за Дунаем, с Болгарией, недавно покоренной османским султаном. Кто-то скажет – «щит Европы», последний бастион на пути турок. А кто-то подумает, что такое положение сродни тому, что испытывает брусок металла, оказавшийся между молотом и наковальней. И, что характерно, оба будут правы.

Валахия была молодым государством – княжество было образовано в 1291-92 годах в результате союза нескольких земель в Мунтении и окрестностях. Гористая, покрытая густыми лесами – такими густыми, что они считались непроходимыми и гиблыми – эта земля была богата каменной солью, которая шла на экспорт. Продавали и рыбу, которую обильно отлавливали в водах Дуная. Все это приносило неплохие барыши. Соль – единственный консервант, доступный в Средние века, и по ценности она была сопоставима с нынешней нефтью. Да и рыба была ой, как важна. Несмотря на соседство с турками, регион был преимущественно христианским, и сила Церкви, и роль ее в обществе были в то время несравненно больше, чем сейчас. Предписанные Церковью посты соблюдались повсеместно и неукоснительно, и в условиях, когда чуть ли не половину календарного года добродетельный христианин не мог питаться мясом и молочными продуктами, рыба оказывалась очень востребованной.

Помимо этого валахи торговали злаками, медом, воском и древесиной. Еще с древности эти ресурсы привлекали разнообразных захватчиков, недаром много столетий назад в эту местность, тогда называвшуюся Дакией, пришли легионы римского императора Траяна. Как показало время, турки умели считать ничуть не хуже римлян. Впрочем, об этом – после.

А кроме всего прочего, Валахия была еще и перекрестием торговых путей между Европой и Востоком. Да, это звучит дико – где та Валахия (читай – Румыния), и где великие торговые пути? Но не все так просто. До того, как португальцы открыли морской путь в Индию, товары с Востока перевозили по суше аж до самого черноморского побережья. Все это дело «крышевали» итальянцы (венецианцы и генуэзцы), у которых на побережье было много колоний и торговых постов. Затем они везли эти товары по Черному морю с восточного побережья и из Крыма – на западное, в портовый городок Килию в устье Дуная, в то время принадлежавших молдавскому князю. Оттуда, по великой реке Дунай, восточные диковинки попадали в Валахию, и уже оттуда – в Венгрию, южную Германию, Польшу и далее по Европе. А в обратную сторону, по водам все того же Дуная, шел так называемые «имперский путь», по которому европейские (в первую очередь – германские) товары шли на восток, на Адриатику и в Константинополь. Получалось, что Валахия была этаким торговым хабом, где можно было не только найти диковинки с разных сторон света, но и повстречать самых разных людей.

Занимательная лингвистика

Но кем были люди, населявшие это небольшое, но такое важное княжество? Само понятие «румыны» уходит корнями аж в середину X века – впервые слова romani или rumani всплывают в сочинениях византийского императора Константина VII Багрянородного. Сами люди, населявшие Валахию, также предпочитали называть себя «романи». Это уже потом с легкой руки греков-византийцев «романи» для всех стали «валахами» (vlakoi), после чего данное наименование в измененном виде стали использовать и другие народы – турки (iflaq), западные европейцы (wahlen, blachi), русские (волохи). Просто потому что Русь имела теснейшие культурные связи с Византией, а на Запад сведения о валахах принесли крестоносцы, ходившие в Святую Землю через византийские владения.

С этим разобрались, но почему «романи» вообще стали именно «валахами»? Откуда произошли эти слова? С «романи» все понятно – регион испытал сильнейшее влияние римской культуры, даже сегодня румыны говорят на романском языке, очень похожем на современный итальянский.  А вот с «валахами» – чуть сложнее. Происхождение этого термина восходит к volcae или volcas – так называлось одно из кельтских племен, описанное еще Юлием Цезарем в его «Записках о Галльской войне». Вольки без особых проблем подчинились Риму и начали активно романизироваться и впитывать имперскую культуру. Спустя несколько столетий, когда самих вольков уже не осталось – они попросту растворились в римской культуре и стали римлянами – термином volcae стали называть вообще всех романизированных кельтов. Затем случилось Великое переселение народов, Европу захлестнули волны вторжений варваров-германцев, и римское volcae превратилось в германское Walh, Wahl и Walscher – «римский, романизированный». К слову, коснулось это не только валахов-румын. Жители современного Уэльса (Wales) – точно такие же потомки романизированных кельтов (только британских), которых словом Walscher называли пришедшие с континента германские завоеватели – англы и саксы.

Ну, Бог с ними, с этими дикими германцами. Почему византийцы, знавшие будущих валахов под именем «романи», в итоге тоже стали называть их vlakoi? Виной тому – большая политика. В 962 году герцог Саксонии и король Германии Оттон I был коронован как первый император только что созданной им же Священной Римской империи. Родился геополитический монстр, который просуществует почти тысячу лет, и в лучшие свои годы раскинет свою необъятную тушу на половину Европы. Но это все – предмет другого разговора, нам же сейчас важно то, что с 962 года термин romanus-romani («римлянин, римский») приобрел совершенно новый политический смысл.

На момент основания Священная Римская империя включала в себя не только германские земли, но также Чехию, Нидерланды, северную Италию с Римом и ну еще много чего по мелочи. Оттон и последующие германские императоры считали себя наследниками римских цезарей. Но и византийцы тоже считали себя наследниками того самого Рима, и даже сами себя величали не иначе, как «ромеями», то есть – римлянами. Неловко вышло, да. Возник неслабый такой конфликт интересов. Ну и германский император заявил, что раз Рим (самый первый, оригинальный) принадлежит ему, то он и есть – наследник Древнего Рима, а значит и господин всех, именующих себя римлянами. Византийцев такой коленкор, ясное дело, не устроил, поэтому они продолжили делать вид, что единственные «правильные» римляне на политической карте мира – это они, а что там этот колбасник себе придумал, то пусть на пергаменте напишет, в трубочку свернет и себе вставит в то место, которое чёрту подставляет. А «романи» от греха подальше переименовали в валахов, и стали засылать к ним священников, чтобы те проводили богослужения только на церковнославянском языке и не соблазняться разной там латынью. Потому что, как известно, сегодня ты читаешь Pater Noster, а завтра – уже разным оборзевшим колбасникам шестеришь. А когда через сто лет, в 1054 году, состоялся великий церковный раскол, валахи вместе с греками и другими соседями оказались в числе православных народов.

С другой стороны, столетия романизации тоже не прошли даром, да и наличие под боком народов, молившихся на латыни, и впоследствии ставших католиками, поспособствовало проникновению латинизмов в валашскую церковную лексику. Поэтому даже в современной Румынии церковь (строение, а не институт) обозначается словом biserica, которое произошло от латинского basilica. Dumnezeu (Господь Бог) – от латинского Dominus Deus, boteza (крещение) – от baptizare и так далее. Славянское влияние прослеживается в таких словах, как raí (рай), iad (ад), blagoslovi («благослови»), vladica (владыко), maslu (помазание), utrenie (утреня), vecernie (вечерня) и прочих. К слову, официальным титулом правителей Валахии был не «господарь», как нередко пишут в интернете, а «воевода» или «домн». Последнее – не что иное, как редуцированный (сокращенный) вид латинского dominus, «господин». А термин «господарь» – просто адаптированный перевод слова «домн» на языки соседних славянских народов.

Вопрос суверенитета

Вообще, Валахии сильно не повезло. В том смысле, что на протяжении нескольких столетий регион был самым настоящим проходным двором для различных завоевателей. В разное время им владели византийцы, болгары, печенеги, половцы, венгры, и даже монголы в гости зашли. В итоге местное романизированное население перемешалось со славянами, что-то зачерпнуло от проезжавших кочевников, крестилось (о чем было сказано выше) по восточному, церковнославянскому образцу, однако, в конечном счете, оказалось подданными венгерского короля-католика. Валахов это не очень-то и устраивало, нужно было придумать способ и как-то отделиться. Да и Венгрия была уже не та – в середине XIII века туда с недружественным визитом зашли монголы. Была страшная резня, венгерское войско оказалось разбито, а король Бела IV, роняя портки, убежал прятаться аж к австрийскому герцогу. После монгольского набега Венгрия так и не оправилась, власть королей стала слабеть, отчего по окраинам подняли головы разные сепаратисты вроде валахов.

На руку валахам сыграли и различные межкультурные конфликты. Например – противоречия в религиозных вопросах. И здесь мы вспоминаем, что валахи – православные, а венгры – католики. Ну и вот, пользуясь слабостью королевской власти, валашский воевода Николае Александру в середине XIII отправил письмо константинопольскому патриарху с просьбой дать Валахии собственную митрополию. Сказано – сделано, у валахов появился свой митрополит, что на деле означало, что если в мирских вопросах они еще худо-бедно оставались подданным венгерского короля, то в делах духовных уже подчинялись только Константинополю. Ну а духовное-то – оно завсегда главнее мирского, это вам любой богослов подтвердит. В 1370 году в Валахии учредили вторую митрополичью кафедру, чтобы уж наверняка.

Примерно тогда же, в середины XIII века, в Валахии, помимо венгерского серебряного дуката, стали ходить собственные деньги – бани. При этом, по размеру и массе серебра эти монеты копировали венгерские дукаты, однако выбит на них был профиль не венгерского короля, а местного воеводы.

Гроза с востока

Отбившись от венгров, к концу XIV – началу XV века валахи (как и вся Южная и Центральная Европа) столкнулись с новой проблемой, по сравнению с которой все прежние были – так, дуновение ветерка. На христианский мир упала тень турецкого ятагана. Всего за полвека (1354-1396 годы) османы  смогли оккупировать практически все Балканы, и лишь Константинополь каким-то чудом еще держался, хотя, как мы знаем из учебников истории, осталось ему недолго.

В Валахии в то время правил господарь Мирча I Старый из рода Басарабов, суровый мужик, поставивший своеобразный рекорд – он двенадцать лет подряд успешно отбивался от турок, и никто из его соседей не мог похвастаться аналогичными результатами. В какой-то момент Мирча оборзел настолько, что начал вмешиваться во внутренние дела Османской империи. А сейчас оторвитесь на пару минут от текста, и посмотрите на политическую карту тогдашней Европы. Сопоставьте размеры державы османов и Валахии. Удивленно почешите репу. И возвращайтесь к статье. Тут будет впору напомнить, что Валахия, несмотря на свои размеры, была весьма богатым княжеством – морская торговля по Дунаю и вот это вот все. А еще – соль. Так вот, Мирча прекрасно понимал, что в открытом поле у него против турок шансов нет – раскатают в тонкий блин. Поэтому он активно застраивал пограничные районы крепостями, а оплачивал строительство этих крепостей… правильно, солью! Легенда гласит, что воевода отдавал по большому (до 100 кг) куску соли за каждый обтесанный камень, использованный при строительстве укреплений.

Да, конечно, очень сильно на руку Мирче сыграл тот факт, что у османов в это время был период безвластия. Дело в том, что прошлый султан, Баязид I, прозванный Молниеносным (хотя прозвище Yıldırım правильнее будет перевести просто как «Молния»), очень неудачно повоевал с тем самым Тамерланом. Настолько неудачно, что угодил в плен, а там – взял, да и помер. Судя по всему, Хромой Тимур в этом конкретном случае был совершенно не при чем – он-то наоборот хотел отпустить султана, попутно «нагрузив» его кабальным договором и фактически сделав его своим вассалом. Но получилось так, как получилось, и несколько сыновей покойного «повелителя мира» тут же принялись делить батюшкино наследство.

И вот здесь и вылез наш славный Мирча. Потому что когда у соседа горит хата, и все носятся туда-сюда с ведрами, разумный человек просто обязан воспользоваться хаосом и под шумок чего-нибудь притырить. А в данном случае «чем-нибудь» была власть, так что господарь последовательно сделал ставку на шехзаде (царевичей) Мусу и Мустафу, причем за первого он даже сватал собственную дочь, чтобы породниться с перспективным соседом. Ну и ничего, что дочка православная – ради государственной пользы может и ислам принять, не переломится. Зря что ли столько лет ее кормили да наряжали?

Увы, ни одна из ставок Мирчи не сыграла. Шехзаде Мехмед одолел и казнил всех своих братьев, после чего в 1416 году провозгласил себя султаном Мехмедом I. Ну и Мирча сразу такой: «Извиняюсь, зря быканул», и быстренько подписал с турками мирный договор, уступив им несколько приграничных территорий вместе с теми самими «соляными» крепостями.

Чем еще запомнилось правление Мирчи I Старого? Ну, во-первых, он первым из валашских воевод организовал у себя двор по европейскому образцу, с кучей «чиновников», ведавших теми или иными сферами жизни государства. Логофат исполнял функции канцлера и занимался государевыми бумагами, составлял и заверял печатью указы и иные документы, ворник (от славянского «дворник») был главным администратором, судьей и военным наместником (командовал армией в отсутствие господаря), комис – ведал государевыми конюшнями, и так далее. Другой особенностью правления Мирчи стало то, что он постепенно начал оттеснять от власти родовую аристократию и постепенно заменять ее собственными чиновниками. Мотивация была логичной и простой. Для аристократов воевода был просто первым среди равных – таким же аристократом, только чуть более богатым и могущественным. Стоило ему проиграть войну, ослабеть здоровьем или оступиться иным другим образом, как тут же появлялась возможность для мятежа и захвата власти каким-нибудь другим князьком (в Валахии они назывались жупанами). А вот назначенный чиновник – это государев человек, всем обязанный воеводе и лично ему лояльный. К слову, окончательно «защемил» жупанов именно Влад III Дракула несколькими десятилетиями позднее.

Несмотря на то, что конец его правления получился немного «смазанным» («не угадал» с султаном), Мирча сумел отстоять независимость Валахии и передать трон своему сыну Михаилу, ставшему новым воеводой 1 января 1418 года сразу после смерти отца. Увы, «Мишка» батюшкиных надежд не оправдал – вляпался в военную авантюру, прельстившись посулами венгерского короля. История, надо сказать, вышла довольно анекдотичной. Венгерский король Сигизмунд собрался воевать с турками, и позвал Михаил выступить вместе с ним. Дескать, а помнишь, друг Миша, как папенька твой туркам без боя пограничные крепости сдал? Ну, те самые, на «соляные» деньги построенные? Так вот, мы сейчас вместе кааак навалимся, и все себе вернем. Тебе, то есть. Ну и Михаил согласился, и отправился вместе с венграми в поход. Поначалу все шло неплохо, благодаря фактору внезапности удалось отбить несколько городов, правда тут же случилась первая «неприятность» – заняв крепости, Сигизмунд быстро рассовал по ним венгерские гарнизоны, и начал упорно делать вид, что оно так всегда и было. Дескать, потерпи, друг Миша, вот следующий городок – он точно твоим будет! Ну а дальше случилось вторая «неприятность» – турки ударили в ответ.

Султан Мехмед I ураганом пронесся по валашскому пограничью и устремился вглубь княжества, вынудив незадачливого воеводу просить мира. Условия турки навязали, прямо скажем, поганые – Михаил был вынужден отдать еще несколько крепостей на Дунае, жертвуя доходами с речной торговли, да еще и обязался выплатить султану «харадж» – дань, взимаемую с завоеванных мусульманами земель.

Минутка про налоги

Здесь нужно сделать небольшое пояснение, чем харадж отличается от джизьи – дани, которую христиане, проживающие в мусульманском государстве, платят за «покровительство» (фактически – покупают себе право на жизнь). Мусульмане (изначально это были арабы) захватывали какую-то территорию, на которой проживали христиане либо представители других религий (за исключением язычников), после чего у завоеванных было два пути. Первый – принять ислам и пользоваться всеми правами, доступными для правоверных. Второй – сохранить собственную веру и получить статус «зимми» («пользующихся покровительством»). «Зимми» не имели права занимать никакие государственные должности, а также должны были платить джизью, особый налог для иноверцев.

Помимо этого, естественно, были и подоходные налоги. Мусульманин должен был платить «ушр» (десятину) – либо с продуктов земледелия, либо в качестве пошлины с дохода от торговли. А «зимми» платил так называемый «харадж», который был больше. В итоге мусульманин платил только ушр, а «зимми» – и джизью, и харадж. Надо сказать, что первым арабским завоевателям, в целом, было выгоднее, чтобы «неверные» продолжали молиться своим богам вместо обращения в ислам – так с них можно было получать больше денег. Однако многие «зимми» предпочитали становиться мусульманами, чтобы получить доступные тем права, а также облегчить налоговый гнет. В итоге захваченные территории вроде Ирана или Средней Азии быстро исламизировались. Тогда (в VIII – IX веке) власти халифата начали бить тревогу из-за сокращения налоговых отчислений. И тут им в голову пришла гениальная в своей простоте идея – сделать харадж постоянным налогом для всех территорий, которые относительно недавно были приобретены силой оружия.

В итоге получилось так, что на каких-то землях с мусульман взимался ушр, а на каких-то – харадж. Если какая-то территория находилась под властью мусульман очень давно, ее население уже в достаточной степени арабизировалось – населяющие ее правоверные платили ушр. Однако новообращенные мусульмане из числа бывших неверных, населявшие недавно завоеванные регионы, все равно платили харадж. Таким образом, переход в ислам для этих людей означал лишь отмену джизьи. Более того, если какой-нибудь потомственный мусульманин из, скажем, Багдада переезжал в такой регион и покупал там землю у неверного – он обязан был платить с нее харадж, и его статус никак ему не помогал. В итоге харадж как вид налога, изначально (как и джизья) имевший религиозное обоснование, стал сугубо территориальным, что позволило халифам набивать карманы, почти как прежде. В разных мусульманских государствах в разные времена харадж как вид налога имел свои нюансы, но общий его смысл сохранялся плюс-минус везде. Спустя несколько веков, когда турки-сельджуки захватили власть на землях халифата и основали Османскую империю, они, также будучи мусульманами, сохранили все арабские налоговые практики.

Смутное время, призрак свободы на коне

Теперь, когда мы разобрались с разными непонятными арабскими словами, можно возвращаться в Валахию начала XV века. Итак, военная авантюра воеводы Михаила закончилась, мягко говоря, совсем не так, как он изначально планировал. Вместо возвращение утраченных еще его отцом территорий, ему пришлось отдавать туркам новые, да еще и – выплачивать харадж. Тем самым он фактически был поставлен на положение подвластного султану кафира (неверного). И что сделал Михаил? Просто взял, и не стал платить туркам эту дань. Очень вряд ли, что это была банальная скупость – не в том положении был воевода, чтобы вот так дерзить султану. Вероятнее всего, он просто не смог собрать нужную сумму. Война всегда стоит больших денег, а проигранная война увеличивает расходы в несколько раз, так что в княжеской казне в те годы едва ли водилось что-то, кроме тараканов.

Вот только какое султану дело до чужого горя? Ты договор подписал? Подписал. Харадж платить обещал? Обещал. Ну и где мои деньги, собака ты неверная? А раз не платишь, то я… нет, не пойду на тебя войной, это просто невыгодно. Говорят, у тебя там братец сводный есть, по имени Дан, который спит и видит, как бы у тебя трон отнять? Ну, так вот я его поддержу, а еще и денег ему зашлю. Он тебя скинет и убьет, а сам будет править и исправно платить мне харадж.

Так думал «повелитель мира», раздувая пламя гражданской войны в Валахии. А теперь в очередной раз посмотрим на карту и сравним размеры (и, соответственно, ресурсы) Валахии и Османской империи. Представьте, что на вас кидается мелкий, но задиристый хулиган, а как только вы хотите выписать ему сдачи – он тут же прячется за широкую спину приятеля-громилы. Противостояние воеводы Михаила с его сводным братцем Даном выглядело примерно так же. Видя, что за дерзким претендентом стоят турки, на его сторону начали переходить вчерашние сторонники Михаила, и вскоре князь оказался в меньшинстве. Летом 1420 года армии воеводы и претендента встретились на поле битвы, чтобы раз и навсегда закрыть все вопросы. Был жестокий бой, завершившийся разгромом Михаила. Сам он погиб, и вместе с ним, казалось, погибла мечта его отца, Мирчи Старого, о сильной Валахии.

Почему «погибла»? Потому что смерть Михаила не привела к окончанию гражданской войны. Да, в рамках привычной для нас логики все должно было выглядеть так: Дан (при поддержке турок) побеждает и убивает Михаила, после чего узурпирует трон и приводит княжество к состоянию мира и спокойствия, восстанавливая разрушенную экономику. Проблема была только в том, что в Валахии существовала гибридная система наследования, которую можно назвать выборно-наследственной. В переводе на человеческий язык это означало, что претендовать на княжеский престол могли все мужчины из рода Басарабов, причем не только законнорожденные дети умершего воеводы и его братья, но и бастарды. Единственным условием было отсутствие физических дефектов – князь не мог быть слепым, увечным или патологически уродливым. Естественно, там этих кандидатов набиралась просто целая толпа, и первые случаи междоусобной поножовщины обычно начинались еще задолго до того, как правящий воевода начинал чувствовать недомогание.

Причем «поножовщина» – в буквальном смысле, потому что при такой системе мало было просто разбить соперника на поле боя. Ну, разобьешь – и что? Он к венграм убежит или к туркам, получит от них денег, соберет новое войско, и тебе опять придется с ним воевать. Оппонента нужно было гарантированно вывести из игры. Наиболее гуманные наследники своих врагов насильно постригали в монахи. Правда, при таком раскладе всегда оставался риск, что оппонент сбежит из монастыря и снова включится в борьбу. Так было, например, со сводным братом Влада III Дракулы – Владом IV, которого за такой фокус так и прозвали Владом Монахом. Более жестокие и прагматичные своих соперников уродовали. Ослепляли, например, или нос могли отрезать. И получалось так, что ты его и не убил, то есть каинов грех братоубийства на душу не взял, и, вместе с этим, гарантированно вывел из «предвыборной гонки». Вот что такое настоящая политика!

Когда правящий воевода погибал в бою или умирал своей смертью, те потенциальные наследники, которые соответствовали критериям отбора (были Басарабами и не были калеками), заявляли о своем праве на престол (это делали далеко не все, многие благоразумно отказывались от притязаний, чтобы целее быть). После чего собиралась целая комиссия, которая должна была провести медосмотр всех наследников и подтвердить, что они не имеют увечий и, главное, являются теми, за кого себя выдают. Ну, просто чтобы какого-нибудь самозванца нечаянно не выбрали. Для того, чтобы подтвердить личности княжичей, их матери и ближайшие родственники составляли подробные письма, где перечисляли все их родинки и прочие физиологические особенности. Также отличительной чертой могла быть маленькая татуировка – например, в виде месяца или солнца, – которую младенцу делали вскоре после рождения, чтобы его, не приведи Господь, не подменили.

Как только личности всех претендентов подтверждались, происходили выборы. А кто должен был выбирать? Конечно же, «лучшие люди» страны, и именно – та самая родовитая аристократия, которую столь усердно давил Мирча Старый и которую впоследствии продолжит давить Влад Дракула. Если прижать аристократию к ногтю, можно сделать выборы простой формальностью, а власть – наследственной. Что, в частности, тот же Мирча и попытался сделать, еще при жизни обеспечив трон своему сыну Михаилу. То есть вполне типичный процесс укрепления центральной власти и дрейф в сторону абсолютизма. Обычное дело для тогдашней Европы – в соседних державах происходило плюс-минус то же самое.

А вот «Миша» проэтосамил все, что оставил ему папенька, да еще и сам погиб. Авторитет покойного Мирчи был настолько силен, что его хватило еще на то, чтобы новым воеводой выбрали княжича Раду, брата новопреставленного Михаила. Вот и получилось так, что братец Дан, вроде как, войну-то выиграл, а трон – не получил. А раз так – то вот вам еще десять годочков гражданской войны.

Несколько раз Дан захватывал власть и прогонял Раду, затем тот возвращался и уже прогонял Дана. На все это с интересом смотрели соседи, турки и венгры, помогавшие то одному, то другому, и взамен требовавшие новые и новые уступки. Из богатой и сильной региональной державы, каковой она была при Мирче Старом, Валахия превратилась в натуральное «дикое поле», где власть менялась чуть ли не каждый год. В конце концов, из эпохи гражданских войн княжество вышло в интересном статусе. С одной стороны, воевода был прямым вассалом венгерского короля, а с другой – обязан был платить харадж турецкому султану и отправлять к нему своих детей в качестве заложников.

Быть слугой двух господ весело и интересно только в комедии Карло Гольдони. В политических реалиях Европы XV века это означало даже не выбирать между двумя пресловутыми стульями с разным интересным, а сесть на оба сразу. Без смазки. У тебя и с севера, и с юга – по большому и могущественному соседу, и каждому из них ты обязан клятвой, а это значит, что каждый из них будет от тебя чего-то требовать. При этом, они еще и между собой могут воевать, буквально вынуждая тебя выбирать сторону. Угодил одному – рассердил другого. Со всеми вытекающими последствиями.

И здесь бы взять, и сказать, что вот пришел Влад III, он же Цепеш, он же Дракула. Он же – внук того самого Мирчи Старого. Пришел – и прекратил это безобразие. Но – нет. Даже Дракула, при всей своей былинной суровости, дважды терял княжеский престол, был вынужден бежать, чтобы вернуться спустя годы. Да и впервые-то он стал воеводой не иначе, как при помощи турок, которые дали ему войска, с помощью которых Влад в 1448 году прогнал предыдущего воеводу (к слову – сына того самого Дана). Это случилось осенью, а в начале зимы бежать из Валахии пришлось уже самому Дракуле. Первое правление не продлилось и трех месяцев.

Вообще, если суммировать все время княжения Влада Дракулы в период с 1448 года по 1476-й (первый и последний годы в его жизни, когда он носил титул воеводы), то получится, что за эти 28 лет Влад III был воеводой в общей сложности… меньше семи лет. За три «подхода». Все остальное время он либо скрывался от врагов, либо боролся за престол. Да, тот легендарный Дракула, самый знаменитый князь Валахии в истории, правил всего шесть с лишним лет. Однако и этого времени ему хватило, чтобы навсегда войти в историю, хотя при нем Валахия даже близко не вернулась к тому могуществу, которым обладала при Мирче Старом. Но он очень старался, и об этом мы поговорим в следующий раз, ибо наше путешествие только начинается.

Продолжение следует…

Еще больше контента - на моем канале в Телеграм! Подпишись!

Также я провожу исторические стримы - подпишись, чтобы получать уведомления. Записи доступны на моем канале.

А еще я перевожу темное историческое фэнтези с польского - обязательно посмотри!

Мои премиальные статьи