Лига историков

Одной из таких значимых организаций, деятельность которой была связана преимущественно с Ленинградом, стало конструкторское бюро, сформированное при артиллерийской лаборатории Артиллерийской академии. В дальнейшем, после выделения в самостоятельную структуру c подчинением Наркомату Вооружения в 1935 г., Особое конструкторское бюро инженера Кондакова (КБ-КОН, ОКБ-43, ГС ОКБ-43) продолжило свою деятельность уже как самостоятельное проектирующее учреждение.

История этой организации тесно переплетается с жизнью Михаила Николаевича Кондакова-Пилицына (3 ноября 1898–1954 гг., который с 1930 г. исполнял обязанности инженера-конструктора в Военно-технической академии. В дальнейшем, с 1935 по 1954 гг., он был директором созданного им конструкторского бюро (с 1935 — КБ функционировало как отдел Артиллерийского научно-исследовательского института — АНИИ, Конный пер., д. 3).

Перечень работ, выполняемых в различные периоды деятельности ОКБ, достаточно разнообразен. Информация о них сохранилась в тематических планах, отчётах о проводимых опытных и научно-исследовательских работах, а также в графических источниках (фотоснимки и чертежи). Это образцы стрелкового оружия, малокалиберной артиллерии, средств индивидуальной бронезащиты, ряд разработок в области фортификационных сооружений и пр. Часть экспериментальных и серийных образцов вооружения, разработанных в ОКБ, хранится в государственных и частных музейных собраниях (тренога к пулемёту Максима для стрельбы по воздушным целям системы Кондакова и Горносталева образца 1928 г.; 7,62-мм станковый пулемёт П-3; пулемётный станок системы Кондакова СП-3К, артиллерийские системы и установки и др.).

В 1918–1919 гг. М. Н. Кондаков обучался на Первых советских командных артиллерийских курсах, в 1921–1926 гг. — в Артиллерийской академии РККА (г. Ленинград). Именно к данному периоду относятся его первые изобретения. Так, в 1922 г. разработанный им совместно с И. Н. Колесниковым вертлюг для установки пулемёта Гочкиса на станки Колесникова и Соколова рассматривался в Отделе военных изобретений (ОВИ) и получил высокую оценку. В начале 1927 г. Кондакова назначили начальником технической части Научно-испытательного оружейно-пулемётного полигона (НИОПП, ст. Голутвин), где он начал свою деятельность в области разработки вооружения и военной техники. Созданное здесь Кондаковым конструкторское бюро просуществовало до 1 декабря 1929 г. и было разрушено Уборевичем, после чего Кондакова направили для работы в технический совет треста РУЖ (Ружейно-пулемётное объединение, г. Москва).

С осени 1930 г. Кондаков занимался организацией конструкторской и исследовательской работы в Артиллерийской лаборатории, созданной в Военно-технической академии (г. Ленинград), будучи приглашённым сюда работать преподавателем. Таким образом, история конструкторского бюро Кондакова неразрывно связана с этапами формирования нынешней Михайловской артиллерийской академии (период после 1917 г.). Здесь следует указать, что эта академия несколько раз реорганизовывалась с изменением названия. С 1919 г. это Артиллерийская академия РККА (Приказ Революционного военного совета (РВС) Республики № 498 от 15 марта 1919 г.), с 1925 г. — Военно-техническая академия РККА (приказ РВС № 469 от 6 мая 1925 г.), с 1932 г. — Военная артиллерийская академия РККА (приказ РВС СССР № 046 от 3 июня 1932 г.). В 1938 г. академия переведена из Ленинграда в Москву.

Летом 1929 г. в Военно-технической академии РККА было Ружейно-пулемётное отделение (начальник А. А. Благонравов), которое в 1932 г. реорганизовали в Факультет стрелкового вооружения. Основная задача факультета состояла в подготовке инженеров-технологов, в том числе, ружейно-пулемётной специальности. Это определило принципы обучения и программу. Одна из групп выпускников 1934 г. получила специальность по авиационному вооружению. В дальнейшем данная специальность стала отдельной при организации Факультета авиационного вооружения.

Артиллерийская лаборатория, созданная в 1930 г., вела научно-исследовательскую и опытно-конструкторскую работу. В 1930-е гг. здесь работали видные специалисты, оказавшие существенное влияние на создание и развитие стрелкового и артиллерийского вооружения в СССР: инженер А. М. Сидоренко, А. А. Толочков (кафедра проектирования артиллерийских систем), М. И. Глобус (кафедра внутренней баллистики), инженер Г. Г. Слободчиков, адъюнкт М. Ю. Цирульников. М. Н. Кондаков преподавал небольшой, им же разработанный курс по основаниям устройства пулемётных станков и установок. Начальник кафедры А. А. Благонравов вёл главную часть курса основания проектирования стрелкового оружия.

В 1932 г. конструкторское бюро, созданное на базе артиллерийской лаборатории, получило штатный статус, однако в документации до конца 1930-х гг. встречается несколько различных вариантов его наименования: ОКБ-АУ РККА, КБ НИО ВТА, КБ Артиллерийской лаборатории ВАА. Иногда на чертежах указывается «Артиллерийская лаборатория Артиллерийской академии».

За первую половину 1930-х гг. академическим КБ было выполнено более 50 НИР и ОКР, в частности, это универсальные орудия, авиационные пушки, ряд образцов стрелкового вооружения и др. Тем интереснее определить перечень работ, которыми в инициативном порядке занимался непосредственно Кондаков. Часть из них не нашла развития в указанный период, например, т. н. «смазочные патроны» для различных образцов стрелкового оружия винтовочного калибра и артиллерийских орудий (журнал Артиллерийского комитета № 860, 1927 г.). Другая часть явилась закономерным продолжением опытно-конструкторских работ конца 1920-х гг.

В 1930-е гг. для РККА стала актуальной задача обеспечения ПВО на малых высотах. Одним из путей её решения являлось приспосабливание пехотных пулемётов для стрельбы по воздушным целям, для чего требовалось создание универсальных станков или специальных установок. В рамках решения указанной задачи в 1927 г. была разработана «Тренога к пулемёту Максим для стрельбы по воздушным целям системы Кондакова и Горносталева», принятая на вооружение РККА в 1928 г. Пулемётные станки универсального типа (два варианта) рассматривались Артиллерийским комитетом (VI секция) в 1927–1928 гг. Несмотря на то, что эти станки не поступили на вооружение, часть удачных решений из их конструкции послужила материалом для других конструкторов (например, станок Панова для пулемёта ДК).

В 1928 г. в рамках работы по конструированию временных пулемётных казематных установок, порученных НИОП’у (Журнал Артиллерийского комитета № 834с, 1928 г.), проект Кондакова рассматривался наряду с предложениями А. А. Соколова и К. Н. Юшина. Кондаков предложил два варианта станка — простой станок и станок с герметичной амбразурой. Первый вариант станка допускал установку 12,7-мм пулемёта, предполагал ручное наведение. В дальнейшем некоторые удачные механизмы этого станка (механизм закрепления в точку, подвижное сиденье и пр.) использовались в принятом станке конструкции Юшина.

Эскиз казематной установки 12,7-мм пулемёта конструкции М. Н. Кондакова (1928 г.)

Второй вариант станка был разработан Кондаковым в рамках конкурса (январь 1929 г.) на герметичную казематную пулемётную установку под пулемёт Максима. В этом же конкурсе рассматривались станки конструкции А. Н. Ознобищева, Покровского (с Чернозубовым), В. П. Горносталева, К. Н. Юшина. По итогам рассмотрения комиссией конкурсных проектов (протокол № 372с, 1929 г.) было принято решение об изготовлении в центральных артиллерийских мастерских (ЦАМ) установок, разработанных Кондаковым, Ознобищевым и Ивановым. При этом проекты двух последних авторов могли быть приспособлены для броневых колпаков. Ввиду изменившихся условий испытаниям подвергались только казематные установки конструкции Кондакова и Юшина (октябрь—ноябрь 1929 г.), причём в программе испытаний отдельное внимание уделялось поверке герметизации и прочности амбразуры. Работы над этими станками были приостановлены в декабре 1929 г. (рапорт НИОП’а от 11 декабря № 92д271с).

Также на НИОП’е в 1929 г. Кондаков занимался разработкой комплексных пулемётных установок, и, скорее всего, одним из первых в СССР предложил спаренные и строенные конструкции. Созданные им установки были отправлены на научно-испытательный зенитный полигон (НИЗЕНП, г. Евпатория) и после незначительных переделок приняты на вооружение (спаренные установки системы НИОП’а под пулемёт Максима и Кольта, полустационарные установки "Кондагорн").

Аналогичные работы проводились Кондаковым в области создания пулемётных установок для автомашин («Форд») и мотоциклов. Эти работы были выполнены на НИОП’е в двухмесячный срок и в августе — сентябре 1929 г. установки демонстрировались Кондаковым членам РВС и Наркому по военным и морским делам. Из-за отъезда Кондакова с НИОП’а (по болезни) вопрос о продолжении им работ над этими установками в дальнейшем не поднимался.

За период 1930-1931 гг. Кондаковым были выполнены всего две работы. Первая — это проект оригинального одноколёсного передка для артсистем, выполненный совместно с А. А. Толочковым и К. И. Туроверовым. Конструкция передка была запатентована и признана заслуживающей внимания «с принципиальной стороны», так как до этого времени подобные конструкции в отечественной артиллерии не использовались. Также была определена возможная сфера применения данной конструкции — для перевозки сравнительно лёгких систем (вручную).

Вторая разработка — 7,62-мм лёгкий станковый пулёмет 1931 г..

Конструкция этого пулемёта представляет значительный интерес и может быть описана более подробно.

Основные данные пулемёта:

а) Конструктивные характеристики

— калибр 7,62 мм (штатный винтовочный патрон);

— принцип автоматики — отвод газов;

— принцип запирания — жёсткое короткое запирание двумя разводящимися в стороны роликами;

— лентоприемник — габариты аналогичны лентоприемнику пулемёта Максим, привод ползуна от затворной рамы, лента штатная холщёвая или рассыпная металлическая;

— подача патрона — двухтактная со снижением патрона в лапки затвора при откате;

— тип приёмника — ползунковый разъёмный;

— принцип охлаждения ствола — воздушное эжекционное;

— тип прицельного приспособления — не разрабатывалось.

б) Линейные данные системы:

Размеры ствола — как у пулемёта Дегтярёва (газоотводное отверстие перенесено назад на 25 мм).

в) Весовые данные:

— масса пулемёта — 14 кг;

— масса пулемёта без кожуха и радиатора — 9 — 10 кг;

г) Скорострельность: теоретическая — 830 — 925 выстр./мин.

Данный пулемёт разработан совместно М. Н. Кондаковым и А. А. Благонравовым, и творческий тандем этих авторов, возможно, позволит по-новому взглянуть на возможности отечественной оружейной конструкторской школы конца первой пятилетки. Во-первых, до настоящего времени считалось, что А. А. Благонравов, являющийся основоположником отечественной научной школы проектирования оружия, лично не занимался его разработкой. Существование проекта описываемого образца пулемёта в значительной степени опровергает этот тезис. Во-вторых, авторами конструкции пулемёта была предложена новая оригинальная система роликового запирания, которая ранее не применявшаяся ни в отечественном, ни в зарубежном оружии. Использование роликового запирания давало преимущество над широко использовавшимся в то время схемами запирания в виде разводимых в стороны рычагов или перекоса затвора в сторону в части длины запирающего участка, уменьшая вероятность возникновения обрывов гильз при относительно простой конструкции привода запирающего механизма. Впоследствии, но гораздо позже, аналогичная система роликового запирания использовалась немецкими конструкторами в пулемёте МГ-42 и производных от него образцах оружия.

Следующей интересной особенностью пулемёта является подпружинивание затвора относительно затворной рамы. Действие затворной пружины в пулемёте было организовано таким образом, что после осуществления отпирания затвор не присоединялся сразу же к раме, а догонял её на некотором участке до присоединения. Такое решение позволяло сделать экстракцию гильзы более плавной (она осуществлялась затвором, отводимым назад не рамой, а затворной пружиной), исключить ударное взаимодействие выбрасывателя с фланцем гильзы и тем самым повысить живучесть выбрасывателя, а также исключить влияние уменьшенных по каким-то причинам скоростей подвижной системы при откате на надёжность отражения гильзы.

Отметим, что пулемёт Благонравова-Кондакова допускал использование для вооружения авиации (в том числе в качестве синхронного и крыльевого варианта), для чего следовало заменить ударник и установить специальный курковый ударный механизм с дистанционным приводом от синхронизатора.

При рассмотрении проекта пулемёта Благонравова-Кондакова Артиллерийским управлением (журнал Научно-технического комитета № 6с от 4 января 1932 г.) была отмечена «оригинальность и крайняя простота конструкции запирающих цилиндров». Описанное выше конструктивное решение механизма запирания в виде запаздывания в открывании затвора и затем нагоняющее под действием пружины движение затвора по отношению к затворной раме, было признано целесообразным применительно к автоматическим пушкам малых и средних калибров. С целью проверки возможности дальнейшего использования описанного принципа организации работы автоматики был выбран путь переконструирования системы запирания у существующего пулемёта ДП с возможным минимумом изменений его деталей.

Проект переделки был разработан инженером А. М. Сидоренко в 1932 г., однако ввиду объективных обстоятельств опытная конструкция была собрана в мастерских Артиллерийской академии только в 1935 г. За это время система автоматики другого типа, но с применением затворной пружины, была использована Кондаковым в 37-мм пушке АКТ-2 (индекс АУ 52-П-163). В этой связи первоначальная цель — использовать роликовое запирание и подпружиненный затвор в пулемёте нормального калибра — оказалась малозначимой.

Отстрел с велосиметрической записью движения автоматики экспериментального пулемёта ДП с роликовым запиранием был произведён в 1936 г., однако уже только с точки зрения чисто теоретического интереса. Дефекты образца, в частности, незаконченная обработка деталей, обусловили прекращение опыта после шестого выстрела. Было отмечено почти полное отсутствие отскока системы при переходе её в переднее положение (не превышал 1,5 мм в сравнении с не менее чем 7 мм в системе Дегтярёва).

Кроме этого подчёркивалось, что система запирания (с отдельной затворной пружиной), рассчитанная на поздний момент открывания затвора без удлинения хода, себя оправдала. И она же была к этому моменту времени проверена на 37-мм пушке системы Кондакова.

Тем не менее для оценки перспективности системы роликового запирания Кондакова-Благонравова требовался более длительный отстрел пулемёта, поэтому заключительная фраза отчёта определила судьбу разработки Кондакова-Благонравова: "в исследовании только особенностей роликового запирания надобности нет, поскольку таковое не даёт особых преимуществ".

Следующий этап деятельности конструкторского бюро инженера Кондакова в исследуемом периоде связан с разработкой различных артиллерийских орудий. В их число вошли 76,2-мм автоматическая пушка с автоматической установкой трубки, 45-мм автоматическая пушка АКТ-1 (индекс АУ 52-П-245) и 37-мм автоматическая пушка для установки на самолёте, в которой была реализована необычная схема ускорительного механизма реечно-шестерёночного типа. С 1932 г. наиболее полно отражено в документах Военной артиллерийской академии РККА проектирование Кондаковым универсального 37-мм автомата (АКТ-2, АКТ-37), предназначенного как для установки на лафет зенитной пушки, так и для вооружения самолётов (Автомат Кондакова — Толочкова).

Таким образом, первоначальный этап работы инженера Кондакова в области проектирования оружия является весьма плодотворным. Различные направления его конструкторской деятельности на НИАП’е и в академической лаборатории и КБ отвечали потребностям РККА указанного периода. Некоторые из его разработок были перспективными, однако по объективным причинам (в частности, возможности производства) они так и остались опытными предложениями.

Следующий этап деятельности Кондакова был связан и с работой в академическом конструкторском бюро, и с организацией непосредственно ОКБ, некоторое время являвшегося структурным подразделением Артиллерийского научно-исследовательского института (АНИИ, Конный пер., 3, г. Ленинград). По-прежнему решались актуальные для развития советского вооружения задачи. В частности, это разработка безоткатных автоматических орудий, предназначенный для авиации.

Едва речь зайдёт о наполеоновских войнах, почти каждый вспомнит русских партизан 1812 года, а многие вспомнят и партизанскую «гверилью» в Испании, тоже доставившую немало головной боли французскому императору. Особо продвинутые знатоки военной истории припомнят еще и прусских партизан из «ландвера» 1813 года.

Но, думаю, не ошибусь, если скажу, что французских партизан не вспомнит практически никто. Нет, речь не о довольно известных «вандейцах» эпохи якобинства и Директории. Речь о другом… Когда Наполеон победно входил в чужие столицы, он в итоге всегда сталкивался с партизанской войной той или иной степени интенсивности. Когда же союзники из России, Австрии и Пруссии наконец то в 1814 году вошли во Францию и в итоге заняли Париж, французские партизаны остались практически не замеченными. По меньшей мере, не замеченными для истории.

Само же союзное командование антифранцузской коалиции в декабре 1813 года, решаясь форсировать Рейн и наконец-то перенести войну во Францию, очень боялось партизанской войны. Они еще очень хорошо помнили народный энтузиазм французов времён революции двадцатилетней давности. Все, особенно русский император Александр I и его штаб, на собственном опыте прекрасно понимали, чем может грозить народная война против оккупантов.

Понимал всё это и сам Бонапарт. Уж его-то опыт войны с партизанами, пусть односторонний, был больше, чем у прусского короля, русского царя и австрийского императоров вместе взятых. С конца 1813 года владыка Франции разработал поистине наполеоновские планы уже своей партизанской войны.

Раздувать её пламя Наполеон планировал по-военному чётко – при штабе каждой французской армии назначался генерал, отвечавший за вооружённое восстание и подготовку партизан в каждом конкретном департаменте Франции.

Формирование партизанских отрядов тормозило отсутствие ружей – после затяжных и неудачных войн, накануне вторжения союзников во Францию, Наполеону их не хватало даже для вооружения новобранцев регулярной армии. Тем не менее, организационные структуры будущих партизан-бонапартистов были созданы и оказывали на противника влияние уже самим фактом своего существования.

«Отделение Наполеона от Франции»

Поэтому накануне вторжения во Францию союзники начали настоящую пропагандистскую атаку. Они вполне разумно начали «отделение Наполеона от Франции», т. е. формирование общественного мнения французов в удобном для антинаполеоновской коалиции ключе. Еще с октября 1813 года в крупнейшие города Франции потоком пошли «подмётные» письма, в которых утверждалось, что именно союзники принесут мир для уставшей от войны Франции, а препятствием к этому служит лишь упёртый Бонапарт, ослеплённый совей былой славой. Такая пропаганда была понятной и логичной для всех французских обывателей – выгоды былых побед померкли, в то время как бесконечная война достала во Франции уже почти всех.

Три последних месяца 1813 года подготовленные к наступлению армии союзников стояли у границ Франции на восточном берегу Рейна и вели пропагандистскую атаку позиций Наполеона. Министр иностранных дел Австрийской империи Меттерних вполне откровенно озвучил суть этой пропагандистской подготовки: «Наша нравственная цель очевидна – мы воздействуем на дух Франции».

«Французы! Не верьте ложным слухам, которые распускают недоброжелатели; расценивайте союзных монархов только как сторонников милосердия, которые сражаются лишь с противниками мира», – гласило воззвание союзных монархов к жителям Франции.

Наполеон не мог оставить этот опасный вызов без ответа. Однако тут он оказался в весьма затруднительном положении, поскольку русский царь, прусский король и даже австрийский император после всех событий начала XIX века имели полное моральное право говорить об отражении наполеоновской агрессии и борьбе за мир для всей Европы. Наполеон же, по понятным причинам, смотрелся бы в роли искреннего миротворца весьма неубедительно.

Поэтому Бонапарт смог использовать лишь устрашающую риторику. «Польша, Польша, униженная, разделённая, уничтоженная, угнетённая, есть урок ужасающий и живой для Франции, которой угрожают те же державы, что боролись за остатки польской монархии», – пугал он французов в декабрьской речи 1813 года пред Законодательным собранием своей рушащейся империи.

Наполеон призывал французскую нацию сплотиться для отпора иностранным армиям. «Год назад вся Европа была за нас, сегодня вся Европа против нас» – говорил он, и доказывал, что единственным спасением будет всей стране «вооружиться в случае вторжения – тогда неприятель либо бежит из страны, либо подпишет выгодный для Франции мир».

Но уставшие французы всё больше склонялись к прекращению бесконечной войны. Тогда в предпоследний день 1813 года, 30 декабря, император Бонапарт публично заявил в Сенате, что готов принять предложенные союзниками условия мира. Однако, подчеркнул он, такой мир лишит Францию Эльзаса, Брабанта и многих иных территорий. Император явно ждал, что французы, возмущённые этими потенциальными потерями, потребуют от него не принимать унизительных мирных условий и вести войну до победного конца.

Бонапарт просчитался. Большинством голосов – 223 голоса «за» и всего 31 «против» – Сенат французской империи рекомендовал Наполеону принять мирные предложения союзников. На следующий день Законодательный корпус Франции декретом обиженного Бонапарта был распущен. Войну за дух Франции гениальный полководец окончательно проиграл.

«Солдаты, как дети»

В январе 1814 года союзные армии перешли Рейн и впервые со времён якобинцев вторглись на территорию собственно Франции. В реальности военное положение Наполеона было почти катастрофичным. Прекрасно подготовленной, вооружённой и снабжённой всем необходимым 200-тысячной армии союзников противостояло едва 46 тысяч французов, испытывавших нехватку во всём – от ружей до шинелей и сёдел. Вдобавок французские войска охватила эпидемия тифа.

В таких условиях союзники могли быстро, за несколько недель прошагать до Парижа. Но многомудрые штабы русского царя, прусского короля и австрийского императора в буквальном смысле запугали себя потенциальной партизанской войной во Франции. Хотя пропагандистская кампания «борьбы за мир» была явно выиграна, русско-прусско-австрийские генералы прекрасно понимали, что когда французскую землю начнут топтать оккупанты, партизанская война начнётся автоматически – и не за сохранение в составе Франции какого-нибудь бельгийского Брабанта, а просто потому что иностранные солдаты забрали лошадей, хлеб и т. п.

Здесь надо понимать, что в то время – когда консервирование продуктов едва вышло из стадии научных опытов, а до первой железной дороги оставалось долгих десять лет – войска неизбежно снабжались за счет местного населения. Концентрированную в кулак крупную армию в большом походе не могли прокормить никакие обозы, поэтому войска неизбежно прибегали к реквизициям. Даже если не было прямых грабежей, и за «реквизированное» честно расплачивались деньгами, большое число войск, проходя через какую-либо местность, неизбежно начисто «выедало» её в буквальном смысле слова, как саранча. Понятно, что при таких раскладах, местное население начинало испытывать к иностранным войскам острую неприязнь, вне зависимости от политических вкусов.

Неприятным довеском будет еще одна «засада» на этом пути – выражаясь генеральской мудростью, «солдаты всегда как дети», т. е. так и норовят что-нибудь спереть, сломать, отнять и обидеть. Австрийские и русские генералы не испытывали иллюзий относительно этих качество своих солдат – австрийцы точно знали, что их мадьяры и хорваты грабить будут обязательно, а русские не сомневались, что в этом деле с ними посоперничают казачьи полки. В дисциплине своих солдат по наивности и гонору были уверены только пруссаки.

В общем, командование коалиции и на собственном опыте и на отрицательном опыте гениального Наполеона прекрасно понимало, чем станет форсированный марш на Париж. Поэтому союзники вторглись во Францию не концентрированным ударным кулаком, а разрозненными колоннами и очень медленно. Это нарушение азов стратегии было продиктовано именно стремлением во что бы то ни стало избежать пугающей партизанской войны. Широко разбросанные по всей Франции отдельные колонны союзников не так «выедали» местность, чем если бы шли все вместе. А медленное, почти черепашье продвижение позволяло снабжать наступающих не только за счёт местных ресурсов, но и при помощи гужевых обозов с той стороны Рейна.

Архивные документы хорошо показывают, какие усилия предпринимали лидеры антинаполеоновской коалиции, чтобы удержать свои войска от какого-либо урона местному населению. Приказ Александра I по русским войскам накануне наступления в конце декабря 1813 года гласил:. «Несомненно уверен, что вы кротким поведением своим в земле неприятельской столько же победите её великодушием своим, сколько оружием». 8 января 1814 года, уже на Французской земле, был издан аналогичный общий приказ по всем войскам коалиции, строжайше запрещавший любые обиды французскому населению.

Но «солдаты как дети» – приказов и добрых советов слушаются отнюдь не всегда. Уже через несколько дней после вторжения во Францию, русские генералы с тревогой докладывали своему главкому Барклаю, что австрийские мародёры «шатаются по деревням», а их начальство с ними справиться не может. В итоге австрийский главнокомандующий Шварценберг был вынужден даже несколько униженно просить русского царя направить казаков «собирать шатающихся солдат». Увы, посылать казаков бороться с мародёрами – это как заливать пожар бензином.

От австрийцев и русских не отстали и пруссаки. Прусский генерал Йорк на это горько заметил: «Я думал, что имею честь командовать отрядом прусской армии; теперь я вижу, что командую только шайкой разбойников».

«Вернуться в 1793 год»

Прекрасно запомнив, как и почему так быстро разгоралась партизанская война против его собственных солдат, Наполеон в середине января 1814 года издал секретный приказ жителям оккупированных областей: «Истребляйте всех до последнего солдат армии коалиции, и я обещаю вам счастливое правление». Приказ строжайше запрещал снабжать противника продовольствием и подчиняться его приказам, а также предписывал всем гражданам Франции от 16 до 60 лет быть готовыми к 1 марта вступить в армию. За отказ повиноваться этим распоряжениям приказ Бонапарта грозил немедленным расстрелом.

В итоге, документы союзного командования зафиксировали, что в январе-феврале 1814 года в отдельных местностях Лотарингии, Франш-Конте, Бургундии, Шампани и Пикардии «крестьяне вооружались вилами и старыми охотничьими ружьями и нападали на небольшие или только что потерпевшие поражение отряды».

Однако, до массовой и масштабной партизанской войны французов против антинаполеоновской коалиции так и не дошло. Во-первых, как уже было сказано, союзники провели (и всё время наступления продолжали вести) очень грамотную и успешную пропагандистскую компанию «за мир». Во-вторых, настойчивая и систематическая борьба против грабежей всё же дала свои плоды – по общему признанию обеих воюющих сторон союзники грабили и убивали французов куда меньше, чем французские войска в других странах, особенно в России.

В итоге, как отмечает Жан Тюлар, ведущий в XX веке историк Франции, специализирующийся на эпохе наполеоновских войн: «В целом неприятель встретился с апатией и даже пособничеством». При этом историки отмечают, что Наполеон имел шансы поднять народный энтузиазм в отражении иностранного нашествия, обратись он к старым революционным и якобинским традициям. В те дни многие советовали императору «вернуться в 1793 год». «Он на минуту было имел в мыслях последовать этому совету…» – вспоминал позже бывший личный секретарь Бонапарта, а в те дни префект парижской полиции Луи Бурьен.

В те последние месяцы наполеоновской империи во Францию вернулись многие ранее эмигрировавшие от преследований Бонапарта якобинцы, готовые на время забыть прошлое и встать на защиту пост-революционной страны. Наполеон, действительно, колебался – почти убрал полицейское давление на якобинцев и прочих «левых». Но в итоге «возвращаться в 1793 год» отказался: «Это слишком – я могу найти спасение в сражениях, но не найду его у неистовых безумцев! Если я паду, то по крайней мере никак не оставлю Франции революции, от которой я её избавил».

Думается, гениальный император тут несколько лукавил. От «1793 года» удерживало его другое – став из императора снова первым генералом революции, он автоматически терял любые надежды на почетный мир с монархиями России, Британии, Англии и Пруссии. Потерпевший поражение монарх еще мог рассчитывать на почётную ссылку, а революционный генерал мог уже рассчитывать только на стенку…

Но главное даже не это – Бонапарт был смелым человеком – куда больше смерти он боялся потерять власть, статус первого и единственного. «Возвращение в 1793 год», даже в случае успеха, навсегда лишало бы его этой единоличной, кристаллизованной только в нём власти, с которой он сроднился за последние 15 лет.

Поэтому революционной войне, где он уже был бы только первым среди равных, падающий император предпочёл единственное средство, где ему тогда равных не было – маневренную войну регулярных частей.

Выбранная союзниками крайне осторожная и медлительная стратегия наступления разрозненными силами сыграла свою роль в том, что французское население не спешило подниматься на партизанскую войну. Но эта же стратегия дала Наполеону, признанному мастеру манёвра, возможность своими немногочисленными силами нанести наступающим союзникам несколько обидных поражений.

Бонапарту пришлось воевать плохо обученными и вооруженными 16-летними новобранцами, но та дюжина сражений данных в феврале-марте 1814 года – от Шампобера до Фер-Шампенуаза – военными историками мира по праву считается вершиной наполеоновского гения тактики. Но при всей гениальной тактике стратегия была уже проиграна.

«Не расположены защищаться противу войск союзных…»

Союзники медленно, но верно приближались к Парижу. Тормозили их умелые контратаки Наполеона и всё те же опасения большой партизанской войны. При этом, чем дольше союзные войска маршировали с боями по Франции, тем выше становилась опасность, что отдельные партизанские инциденты сольются в большую французскую герилью. Здесь всё решал фактор времени – чем дольше война, тем шире партизанство.

От быстрого захвата Парижа союзников во многом удерживали всё те же опасения народной войны. Крупнейший по населению город Европы – свыше 700 тысяч – пугал наступающих монархов призраком десятков тысяч вчерашних «санкюлотов». Но 23 марта 1814 года казаки Платова доказали, что способны не только на грабежи – именно они перехватили французских связных с донесением, в которых министр полиции наполеоновской империи Савари докладывал Бонапарту, что Париж не настроен драться против союзников.

«Ни жители Парижа, ни даже самая национальная гвардия не расположены защищаться противу войск союзных… В городе, кроме национальной и несколько старой гвардии, войск никаких нет», – радостно доносил генерал-майор Bасилий Кайсаров начальнику Главного штаба русской армии Петру Волконскому.

Утром 24 марта 1814 года царь Александр I прямо на дороге провел совещание со своим генералитетом – гоняться ли за непобедимым Наполеоном или в свете новых данных прямиком идти и брать Париж. Решено были бить прямо в сердце Франции, раз оно уже не горит революционным энтузиазмом.

«Париж стоит мессы» – русскому царю восклицать не пришлось. Париж стоил ему 6000 русских солдат, убитых 30 марта 1814 года в лобовой атаке на укрепленные высоты Монмартра, где засел один полк из старой гвардии Наполеона.

В случае сопротивления всего города и строительства баррикад союзная армия едва бы выбралась живой из Парижа… Но баррикад не было – сказалась усталость от долгой войны и успешная пропагандистская кампания союзников.

Вместо революционного «Комитета общественного спасения», 1 апреля 1814 года в Париже собрался вполне сервильный Сенат, который послушно объявил о лишении Бонапарта французского трона. Некоторые историки считают, что именно так возник «День дурака»…

Узнав о том, что его столица в руках союзников, и наблюдая, как парижане и прочие французы не спешат всем народом атаковать оккупантов, Наполеон тоже капитулировал, подписав отречение. Едва разгоравшаяся с января по март 1814 года партизанская война в сельской Франции закончилась, так и не успев начаться.

Алексей Волынец. Неожиданная история мира...

Морозова Ксения Ильинична, 1853 г.р. – бабушка Павлика по отцу.

Морозов Иван Сергеевич 1888 г.р. – дядя Павлика, старший брат Трофима Морозова, сын Сергея и Ксении Морозовых.

Морозов Трофим Сергеевич 1893 г.р. – отец Павлика

Морозова (Байдакова) Татьяна Семеновна 10.05.1896 – 21.03.1983 гг. – мать Павлика.

Морозов Павел Трофимович 18.11.1918 – 03.09.1932 гг. На момент убийства ему было 13 лет и 10 месяцев.

Морозовы Алексей, Федор, Роман – младшие братья Павлика.

Морозов Данила Иванович – двоюродный брат Павлика, сын Ивана Сергеевича, внук Сергея и Ксении Морозовых.

Кулукановы:

Кулуканов Арсений Игнатьевич 1862 г.р. – дядя и крестный отец Павлика, женат на тете Павлика – Химе (Ефимии).

Кулуканова Ефимия (Хима) Сергеевна 1872 г.р. – тетка Павлика, вторая жена Арсения Кулуканова, старшая дочь Сергея и Ксении Морозовых.

Кулуканов Захар Арсеньевич – сын Арсения и Химы Кулукановых.

Шатракова (Кулуканова) Матрена Арсеньевна – дочь Арсения Кулуканова.

Кулуканов Феоктист Арсеньевич – сын Арсения Кулуканова от первого брака. Раскулачен, выслан. Жена – Кулуканова (Сакова) Анна Ильинична, Теща – Сакова Ева Николаевна.

Кулуканов Прокоп Арсеньевич – сын Арсения Кулуканова от первого брака.

Силины:
Силин Арсений Никитович 1892 г.р.– дядя Павлика, женат на тете Павлика – Матрене.

Силина (Морозова) Матрена Сергеевна 1897 г.р. – тетка Павлика, жена Арсения Силина, дочь Сергея и Ксении Морозовых.

Силин Кузьма Арсеньевич 14.11.1918 г.р. – двоюродный брат Павлика, сын Арсения Силина, внук Сергея и Ксении Морозовых.

Потупчики:

Потупчик Денис – дядя Павлика, женат на тете Павлика – Устинье.

Потупчик (Морозова) Устинья Сергеевна 1882 (?) г.р. – тетка Павлика, жена Дениса Потупчика, дочь Сергея и Ксении Морозовых.

Потупчик Иван Денисович 27.12.1911 г.р. – двоюродный брат Павлика, сын Дениса и Устиньи Потупчиков, внук Сергея и Ксении Морозовых.

Шатраковы:

Шатраков Антон – сосед Морозовых.

Шатраков Дмитрий Антонович – сын Антона Морозова, обнаружил тела Павлика и Феди. Женится на дочери Арсения Кулуканова - Матрене.

Шатраков Ефим (Ефрем) Антонович – сын Антона Морозова. Написал признание в убийстве Павлика, в дальнейшем отказался от признания.

Сергей и Ксения Морозовы приехали в Герасимовку за свободной землей в 1910 году. Им было уже 59 и 57 лет. На момент убийства Павлика, соответственно – 81 и 79 лет. В материалах уголовного дела не раз будет отмечена их старческая дряхлость.

На допросах Сергей Морозов сообщит, что он сын безземельного крестьянина, который служил какое-то время надсмотрщиком в тюрьме. Подростком Сергей жил у родственников, возможно в качестве наемного рабочего. В двадцать лет он женился и переехал к жене, семья которой имела землю и небольшое хозяйство. Согласно традиции, жена обычно переезжала к мужу, так что этот факт свидетельствует о крайне низком имущественном положении Сергея. Сергей и его жена Ксения (1853 г.р.) в 1910 г. приехали на Урал, где получили сорок пять десятин (приблизительно пятьдесят гектаров) земли, большую часть которой занимало болото. Десять десятин этого участка Сергею удалось распахать, он обзавелся двумя лошадьми, двумя коровами и др. домашними животными. После раздела земли с сыновьями у Сергея останется только полдесятины земли. Уменьшится и количество скота: к 1927 году у него остались только одна лошадь и одна корова, а также свинья, овца и пять кур.

В нескольких источниках отмечается, что Сергей Морозов сам в молодости был надсмотрщиком и именно в тюрьме познакомился с молодой конокрадкой Ксенией. Утверждать здесь что-то без документов и архивных материалов сложно. Но на следствии Хима Кулуканова (их дочь) заявила, что Сергей Морозов до революции несколько раз привлекался к уголовной ответственности за кражи. По Сергею Морозову материалов у меня нет, но в Ведомостях справок о судимости, издававшихся ежегодно Министерством юстиции, есть информация на Ксению за 1900 год о том что Ксения Ильина – крестьянка Велижского уезда Сертейской волости деревни Вереполье, 37-ми лет, мировым судом 9-го участка Витебского округа по статьям 169 и 170 Устава о наказаниях (налагаемых мировыми судьями) приговорена к тюрьме на срок 6 месяцев. Исполнено 11 марта 1900 г.

Статья 169 – это кража на сумму до 300 руб.

Статья 170 – квалификация кражи, срок по ст.169 мог быть увеличен, если кража была совершена в церкви, ночью, со взломом, группой лиц, в присутственных местах или лицом, ранее уже судимым за кражу.

Морозовы приехали не одни. Вместе с ними Витебскую губернию покинули два сына и три дочери. Если дочери приехали с мужьями, то Трофим женился уже в Герасимовке. Вернувшись из армии он остановил свой выбор на Татьяне Семеновне Байдаковой из соседней деревеньки Кулоховка, также населенной самоходами-белорусами. После свадьбы Трофим отделился от семьи отца, выделил себе земельный надел и избу новую поставил рядом. Впоследствии, Сергей Морозов не без основания называл себя крестьянином-бедняком по причине малоземелья. В семье родилось пять сыновей (один умер в младенчестве). Служивший в армии, умеющий писать и читать, Трофим избирался председателем Герасимовского сельсовета. По некоторым сведениям не менее трех раз. По Трофиму практически не осталось никаких документов, даже ни одной фотографии. Никаких сведений, сколько до 1932 года было председателей, когда и как они выбирались – не сохранилось. Исследователи в архивах нашли только чудом сохранившееся заявление, написанное рукой Трофима с просьбой снять его с поста председателя.

«…21 апреля 1930 года. Прошу уволить меня с должности как я малограмотный и несоответственный итой службы то прошу снятия поскорей со службы по увожимоя причина что я одинокий совершенно одинокий ещё совершенно сетом нашом снародо нельзя служить ато пропадём под потсут тоя прошу и неостате моей прозби. Ато когда снимали Председателя Выдру то мне сказал товарищ Цепыв что скоро пришлют Райисполком Председателя то я ожидаю смену ноежели у вас нету то я прошу пришлите назамен то я лучше уеду служить в РИКИ как здеся ожидаю ответу товарищ Председатель РИКа [прим.: районный исполнительный комитет].

Председатель Герасимовского с/совета товарищ Морозов».

1930 год – год активного раскулачивания в Герасимовке. В таких глухих деревнях все приходятся друг другу родней. Можно предположить, что Трофим Морозов старался держаться подальше от таких мероприятий советской власти.

За время председательства Трофим, судя по всему, отошел от работы в поле в своем хозяйстве и все заботы упали на плечи старшего сына Павлика и жены Татьяны. В определенный момент Трофим ушел из семьи, женился на местной девушке Нине Амосовой и поселился с ней в избе Арсения и Химы Кулукановых. Был ли он на тот момент еще председателем, точно неизвестно, но сразу после свадьбы и до своего ареста (примерно 2-3 месяца) Трофим работал заведующим местным магазинчиком (потребкооперация). Было это или в 1930 г. (по версии БСЭ), или в 1931 г. – по другим источникам.

Старший брат Иван Морозов (1888 г.р.) также ушел из семьи и переселился к новой семье в соседнюю деревню Киселево. Его старший сын Данила остался жить вместе с дедом и бабкой. Известны и другие дети Ивана Морозова. В художественных книгах упоминается дочь Парунька, как живой пример бытовой жестокости Ксении Морозовой. Также прожил долгую жизнь в родных местах Иван Иванович Морозов.

Арсений Кулуканов, приговоренный к смертной казни, был немногим моложе своего тестя – Сергея Морозова. На момент суда ему было около 70 лет. Ефимия (Хима) Кулуканова была его второй женой. Поженились они в 1899 году. От первого брака у Арсения было как минимум двое сыновей: Феоктист и Прокоп.

Известно, что Феоктист был раскулачен и выслан. После него осталась жена Анна Ильинична с пятью детьми. Мать Анны Ильиничны журналисты «Пионерской правды» будут везде упоминать как кулачку Еву Сакову.

Родительская семья Арсения Кулуканова имела землю — правда, всего пять десятин на девятерых детей, так что особенно не разживешься. Поэтому Арсению пришлось батрачить с пятнадцати лет, а с двадцати пяти — заниматься разной черной работой. Положение изменилось, когда он с женою приехал в Герасимовку. Арсений стал хозяином восьми с половиной десятин пахотной и пастбищной земли. Правда, в конце 1920-х его надел сократился вдвое, так как половину он поделил между двумя старшими сыновьями, но у него остались две лошади и некоторые мелкие домашние животные. В 1931 году Арсения арестовали за укрывательство зерна и приговорили к пяти годам ссылки с конфискацией имущества. Как человек умный и решительный, он не побоялся оспорить в кассационном суде свой приговор к ссылке — что в тавдинском районе было явлением редким — и выиграл дело.

На тот момент в семье Кулукановых-старших было еще двое младших детей — Матрена семнадцати лет и Захар пятнадцати, они жили вместе с родителями, когда произошло убийство Павла и Федора.

Арсений Кулуканов грамоты не знал — подобно Сергею и Ксении Морозовым, он подписывался, прикладывая к бумаге большой палец.

Арсений Силин обрабатывал полторы десятины земли, имел две лошади и две коровы. В 1931-м году его привлекли к суду за укрытие зерна и приговорили к штрафу в 200 рублей, т.е. почти полному годовому доходу. В 1932 году у Силина пятеро детей от одиннадцати лет и младше — четыре мальчика и девочка.

Арсения Силина на суде по убийству бр. Морозовых оправдают. По некоторым источникам в 1933 году его снова арестуют. Выйдет на свободу только уже после смерти «отца народов» в 1954 г. Погибнет в этом же году в случайном ДТП.

Его сын Кузьма (выведенный в литературе как кулацкий сын и глава местных хулиганов Кузька Силин), пройдет Великую отечественную и достойно приживет оставшуюся жизнь.

Силин Кузьма Арсеньевич

Учетно-послужная картотека

Дата рождения: 14.11.1918

Место рождения: Свердловская обл., Верхне-Тавдинский р-н, д. Герасимовка

Дата поступления на службу: 01.09.1938 г.

Воинское звание: мл. лейтенант

Наименование награды

Орден Славы II степени

Орден Славы III степени

Орден Красной Звезды

Медаль «За взятие Берлина»

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

Медаль «За освобождение Праги»

Денис Потупчик – третий зять Сергея Морозова. Бедняк. Известно, что несколько лет нанимался в работники к другому зятю деда Морозова – Арсению Кулуканову. Или батрачил на Кулуканова – тут кому как. Именно этот факт позволил обвинять Кулуканова в кулачестве – земли у него было относительно немного, он давно разделился хозяйствами со старшими сыновьями.

Иван Потупчик – сын Дениса – одна из ключевых фигур в истории Павлика Морозова. Совсем неупомянутый в репортажах «Пионерской правды», он играет большую роль в художественных произведениях. Много документов, связанных с ним, лежит в следственном деле №374, возбужденном по факту убийства бр. Морозовых.

На момент убийства Павлика ему 20 лет. Он комсомолец, осодмилец (член общества содействия милиции). Позже он женится на вернувшейся в Герасимовку учительнице Зое Кабиной. Проживет с ней пару лет. Также Иван Потупчик неизменный помощник местного милиционера, выступает в качестве понятого или выполняет отдельные поручения. Именно ему различные авторы приписывают инициативу и непосредственное участие в аресте своих кровных родственников – Сергея и Ксении Морозовых, а также Арсения Кулуканова. Юрий Дружников, автор произведения «Доносчик 001» так и совсем приписал Ивану Потупчику не последнюю роль в провокации ОГПУ по убийству Павлика с целью показательных репрессий и организации колхоза.

Также, по сведениям Дружникова, Иван Потупчик в 1961 г. был осужден за изнасилование несовершеннолетней девочки.

Потупчик Иван Денисович

Учетно-послужная картотека

Дата рождения: 27.12.1911

Место рождения: Свердловская обл., д. Герасимовка

Место призыва Верхне-Тавдинский РВК, Свердловская обл., Верхне-Тавдинский р-н

Дата поступления на службу: 06.11.1933

Воинское звание: ст. лейтенант

Наименование награды

Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»

Медаль «За отвагу»

Медаль «За боевые заслуги»

Знакомясь с историческими документами, газетными материалами, книгами, мы постоянно сталкиваемся с тем, что кого-то называют кулаком. При этом каких-либо критериев отнесения к кулачеству обычно не обозначают. Кто же такие кулаки и как можно было попасть в их число?

Обязательно ли было быть зажиточным, использовать наемный труд и заниматься сельским ростовщичеством?

Четких критериев не было. В трудах Ленина есть определенное указание, что разница между середняком и кулаком в том, что середняк работает сам, живет собственным трудом. В отличии от кулака, который эксплуатирует чужой труд.

Впрочем, революционное правосознание пошло дальше.

Рассмотрим в качестве примера книгу 1924 г. «Деревня при НЭПе. Кого считать кулаком, кого тружеником, что говорят об этом крестьяне».

Автор прямо указывает, что рассматривать надо не только имущество, размер и характер хозяйства. «Может сейчас у данного крестьянина и скота мало, и хозяйство небольшое. Но это – раскулаченный кулак, у которого революция обрезала крылья. В политике он даже более свирепый враг революции, чем тот буржуй, что нажил сейчас и пользуется нажитым. Нужно расценивать его не только по инвентарю, но и по его общественно-политической физиономии».

В 1929 году по мере развития колхозного движения и широкого применения чрезвычайных мер правительство принимает ряд постановлений, призванных на законодательном уровне ограничить влияние кулачества:

• «О порядке применения кодекса законов о труде в кулацких хозяйствах»;

• «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться кодекс законов о труде».

Второе постановление относило к кулацким все крестьянские хозяйства, обладавшие одним из следующих пяти признаков:

а) применение систематического наёмного труда;

б) наличие мельниц, маслобоен, крупорушек, других промышленных предприятий;

в) систематическая сдача внаём сложного сельскохозяйственного инвентаря;

г) сдача внаём помещений;

д) наличие членов хозяйства, занимающихся торговлей, ростовщичеством или имеющих другие нетрудовые доходы.

Но знакомство с документами той эпохи показывает, что к кулакам чаще подходили со стороны именно «общественно-политической физиономии».

В Герасимовке первыми под раскулачивание попало семейство крестьян Пилипенко.

Пилипенко Данила Андреевич (1861 г.р.) вместе с женой Марией Кузьмовной в 1910-м году построил в Герасимовке для своей многодетной семьи большой двухэтажный дом. Долго прожить в этом доме ему не пришлось. В 1930-году выселили его со всем семейством, а дом отдали под сельский совет и школу.

В 1948 году здесь в бывшей школе размещён Герасимовский музей. Здание музея ныне является памятником истории и как объект культурного наследия.

Пилипенко Андрей Данилович (1891 г.р.) - сын Данила Андреевича. Был основным помощником отцу в строительстве семейного дома. Жена – Анна Васильевна.

Перебрались в Герасимовку из Беларуси по столыпинской реформе. Выделили им 16 Га тайги. Из благоустройства была только лесная дорога, колодец с питьевой водой, и еще 50 руб. подъемных.

За 18 лет они не только превратили из тайги - пашню, но и обзавелись большим хозяйством. Торговали. Построили тогда единственный двухэтажный дом в деревне.

Как итог - их раскулачили. Осудили за антисоветскую пропаганду и, летом 1930 года, всё за один день отняли, выслав всю семью на север Урала. Позже в 1938 году Данила Андреевича расстреляли.

Особо крупная волна раскулачивания прошла в Герасимовском сельсовете в 1930 г.
Именно в это время пост председателя занимал Трофим Морозов.

Продолжение следует...