Прокрастинатор - человек мешкотный, медлительный, копающийся.
(Из словаря Даля, но это не точно)
Код на экране застыл в той же позе, что и три часа назад. Не то чтобы он не менялся вовсе - нет, Виктор периодически тыкал в клавиши, добавлял отступ, комментировал кусок кода, который все равно придется переписывать, потом удалял комментарий. Но суть, скелет этой чертовой фичи для нового API, оставался неизменным: набор унылых заглушек и функция, возвращающая null.
Задача была долгой, как зимний вечер в деревне. Не та, что решается за день-два на едином дыхании, подогреваемая кофе и азартом. Нет. Это был монстр, растянувшийся на недели, потом месяцы. Сначала - увлекательное проектирование, свежие идеи, ощущение, что вот он, шанс создать что-то элегантное. Потом - рутина. Баги, которые плодились как грибы после дождя, edge-кейсы, о которых никто не думал, бесконечные согласования с командой скучного бэкенда. И вот он, финишный рывок, последние десять процентов работы, которые по затратам энергии равны первым девяноста. Виктор затрахался. Он перестал видеть в этой задаче вызов, она превратилась в тягучую, вязкую глину, которую он обязан был бесконечно мять пальцами, пока она не примет нужную форму. А он больше не хотел.
Он не листал ленту соцсетей, не играл в пасьянс "Косынка" и не смотрел ролики с котиками. Хотя котики были, и еще какие. Его прокрастинация была метафизической, почти что философской. Он не мог закончить, потому что завершение работы означало бы ее смерть. Пока задача висела в статусе "в процессе", она была жива. В ней таился потенциал, возможность создать шедевр. Стоило ее завершить, отправить на код-ревью, как она превращалась в просто еще один кусок кода в общей codebase, уязвимый для критики, багов, равнодушных взглядов коллег. Закончить - значит убить свои ожидания от нее. А пока она не закончена, он все еще гениальный архитектор, а не чернорабочий, сдавший посредственный результат.
Раздался тихий шорох, а потом удар о дверь. Виктор обернулся. У большого оконного стекла, за которым клубилась предосенняя мгла подмосковной ночи, маячил пушистый силуэт. Барсик. Он сидел, загнув хвост, и смотрел на Виктора с немым укором, свойственным только кошкам, которые ровно пять минут назад сами требовали выйти на веранду.
С вздохом Виктор откатился на стуле от стола и потянулся к ручке двери. Холодный воздух ворвался в комнату, пахнущий прелыми листьями и сыростью. Барсик величественно прошел внутрь, обнюхал ножку стула, будто проверяя, не изменилось ли что-за время его пятнадцатиминутной отлучки, и улегся посреди комнаты, принявшись вылизывать лапу.
Виктор вернулся к монитору. Он собрался с мыслями, нашел в голове ту самую ниточку, за которую нужно было потянуть, чтобы распутать логический клубок. Пальцы легли на клавиатуру.
Это был уже другой тон. Настойчивый, требующий. Виктор не оборачивался. Он знал, что сейчас происходит. На пороге сидела Мурка, серая тень Барсика. Она смотрела на брата, который уже устроился внутри, и ее внезапно осенило: ее место там, где он. И сейчас она хочет зайти.
"Подожди, - буркнул Виктор. - Дайте мне хотя бы строчку написать".
Мя-я-я-у! - завыла Мурка, царапая дверь когтями.
Пришлось снова отвлекаться. Он встал, открыл дверь. Мурка юркнула внутрь, обогнала Барсика и запрыгнула на стол, прямо перед клавиатуру, требуя ласки. Барсик, видя, что сестра получает внимание, тут же подошел и начал тереться о ногу Виктора, громко мурлыча.
Пять минут ушло на умиротворение кошачьего совета директоров. Наконец, они успокоились. Один свернулся калачиком на стуле, второй - на диване. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным постукиванием механической клавиатуры. Виктор вошел в поток. Мысли текли, код складывался. Он уже почти дописывал хитрую валидацию, как…
Мир погрузился во тьму. Монитор погас, системный блок замолчал. Тишина стала абсолютной, и тут же в ней послышалось настороженное ворчание Барсика.
"Опять…", - с бессильной злобой прошептал Виктор.
Он сидел в полной темноте, слушая, как за окном воет ветер. Электричество. А он, дурак, забыл сохраниться. Последние полчаса работы ушли в никуда.
Он нащупал на полке фонарь, зажег его. Комната залилась холодным светодиодным светом. Было уже поздно. Оставалось только лечь спать.
Наутро электричество, конечно, дали. Виктор включил компьютер, запустил IDE и уставился на вчерашний код. Энтузиазм прошлой ночи испарился без следа. Теперь нужно было не просто продолжить, а воспроизвести утерянное. Это было похоже на пережевывание старой жвачки - та же форма, но вкуса уже нет.
Он открыл браузер, чтобы проверить документацию. И тут понял, что интернет лежит. Мобильная сеть на даче ловила с пятого раза на горке у забора, и то только если встать на одну ногу и повернуться лицом на восток.
Прокрастинация накрыла его с новой силой. Без интернета он чувствовал себя калекой. Не проверить справку, не загуглить ошибку, не отвлечься на пятиминутный перерыв в каком-нибудь техническом блоге. Он был отрезан от мира, один на один со своей ненавистной задачей и двумя кошками, которые, проснувшись, с новыми силами принялись за свой ритуал: "Хочу туда-сюда, открой-закрой".
Он сидел и смотрел в окно на пожелтевшие березы. Самое главное, что мешало ему продвигаться, было не снаружи. Оно было внутри. Это была та самая стена, которую он сам и возвел. Стена из усталости, из разочарования, из страха перед неизбежной оценкой его труда, которая наверняка будет неидеальной. Кошки, отключения света и проблемы с интернетом были лишь удобными козлами отпущения. Шумом, который заглушал тихий, но настойчивый голос в его голове: "Ты не хочешь это делать. Ты выгорел".
Он встал из-за стола, прошел на кухню, поставил чайник на газовую плиту. Барсик и Мурка последовали за ним, надеясь на подачку. Виктор посмотрел на них. Они были живые, настоящие. Их мир состоял из простых вещей: тепло, еда, безопасность. Их не волновали API, дедлайны и перфекционизм.
Чайник засвистел. Виктор заварил чай, взял кружку и вышел на веранду. Холодный воздух обжег легкие. Он сел на ступеньку, и кошки тут же устроились рядом, греясь о его бока. Он не думал о коде. Он просто смотрел, как ветер срывает последние листья с яблони и гонит их по пожухлой траве.
Задача подождет. Она никуда не денется. А вот этот момент - хрупкий, тихий, наполненный простым смыслом - он настоящий. И, возможно, именно в такие моменты и рождается сила снова вернуться к монитору и все-таки, через "не хочу", через выгорание, через кошек и отключение света, дописать тот самый последний коммит. Но не сейчас. Сейчас - чай, кошки и осенний ветер. И в этом не было никакой прокрастинации. Была просто жизнь.
