На берегу несколько человек копошились возле деревянного сооружения, напоминающего небольшую казарму. Внутри помещения прямо по его центру стоял огромный деревянный стол, вдоль которого с обеих сторон тянулись длинные лавки. В углу располагался столик поменьше с водруженной на него газовой переносной плитой, алюминиевыми тарелками, полевыми кружками и другими кухонными принадлежностями, там же хранились пакетики с чаем и разнообразные специи. Эта постройка называлась кухней и предназначалась для прибывших на бухту добытчиков ламинарии, которая произрастала в здешних водах в изобилии. География лагеря представляла собой кухню, стоявшие напротив входа в нее два буксируемых прицепа для рабочих, в каждом из которых жили по четыре человека, и еще один прицеп с противоположной стороны для начальника лагеря, водителя КамАЗа, поварихи и руководителя промысловых работ. Возле времянки всегда горел костер, на котором готовилась пища. Раз в неделю часть работников уезжала в город на сутки для того, чтобы привести себя в порядок и завезти обратно в лагерь все необходимое. Питьевая вода бралась из близлежащего ручья.
Стоит отметить, что время года для промысла было выбрано неслучайно, так как сроки сбора этой водоросли выпадают в период со второй половины мая и заканчиваются в первой половине сентября.
Двое людей, работающих возле кухни, закончили менять пленку на окнах и присели у костра.
— Закуривай, Иван, — сказал старший, протягивая сигарету.
— Олег Сергеич, — Иван подкурил, — скажите, а вы уже давно здесь?
— В смысле? В лагере или вообще занимаюсь этой работой?
— Да нет. Мы приехали сюда в середине мая, а до нас, если не ошибаюсь, лет двести промысел не велся. А ты приехал только вчера?
— Да, я же пишу диплом о добыче ламинарии. Вот к вам и прислали.
— Посмотришь, как добывают эту чертову водоросль. Знаешь, я занимаюсь этим всю жизнь, поэтому не особо жду завтрашней возни, а вот для тебя, студента, это будет интересно, — он затянулся и выдохнул дым на костер, лицо его было усталым и мрачным.
— Еще хотел спросить вас: а почему здесь добывают водоросль вручную, ведь это довольно трудно?
— Очень просто. Раньше мы использовали драгу, но потом она была запрещена, так как уничтожает микрофлору в месте промысла, вот и приходится канзой, тем более она позволяет вырывать не все водоросли подряд, а достигшие нужного возраста. Когда-то у нас даже был мотобот на базе краболовного с механизированной канзой, но потом он сломался. Денег, естественно, у конторы на ремонт нет, поэтому пользуемся обычными моторными лодками. Можешь называть их катерами.
— Но все же с чего мы завтра начнем? — осторожно спросил Иван. Ему казалось, что собеседник не особо расположен говорить о работе.
— Вообще, мы планировали испытать новый акваланг, я и… — он махнул головой в сторону одного из рабочих, — Михаил Александрович завтра поедем на катере на противоположную сторону бухты, тем более там есть участок, который я хотел бы изучить. Если хочешь, поехали с нами! Поработать еще успеешь.
— Здорово, я буду только рад…
Следующее утро выдалось еще более солнечным, чем предыдущее, но у всех трех рыбаков, готовивших лодку к отплытию, было странное и необъяснимое волнение, при этом ни один из них не хотел в этом признаваться, списывая переживания то на усталость, то на недосыпание.
Закончив погрузку снаряжения в катер, Иван спросил у Олега:
— Вы вчера говорили, что хотели изучить один участок?
— Да, позавчера на противоположном берегу, прямо в подножии скалы, я заметил вход в пещеру, тогда я не смог попасть туда — у меня кончалось горючее…
— А зачем это тебе? — перебил Михаил.
— Опробовали бы там акваланг, а заодно и посмотрели бы, что там внутри.
— Так может, направимся сразу туда? — предложил Иван.
— А что, идея! — подхватил Михаил.
— Хорошо, — сказал рыбак, заводя мотор. — Прыгайте в катер.
До пещеры было около двух километров, и по мере приближения к ней чувство тревоги у всех троих усилилось.
Катер приближался к берегу, на котором возвышалась скала приблизительно пятнадцать метров в высоту, ее подножье окутывала дымка, а на вершине виднелся густой лес. Это была даже не скала, а скорее сопка с каменистыми выступами. Сквозь пелену дымки Михаил разглядел темное углубление на склоне:
— Я ее вижу, поворачивай правее!
Лодка плавно причалила к песчаному берегу, и уже через несколько минут все трое стояли у входа в пещеру.
— Я не знаю… но мне кажется, мы не должны туда идти, не знаю почему, но… — заговорил Иван.
— Да ладно тебе, чего тут бояться? Или у тебя, что… коленки дрожат? — усмехнулся Михаил. Хотя на самом деле он нервничал не меньше, но разве мог он — человек, немало повидавший на своем веку, — при молодом студенте признаться, что ему тоже страшно и он бы с удовольствием убрался отсюда.
— Еще чего! — и Иван первым вошел в пещеру, осветив ее фонарем.
Их взору предстала куполообразная каменная комната примерно восемь на восемь метров, в центре которой находилось небольшое озеро с темной как ночь водой. Несколько минут они блуждали во тьме, пытаясь поймать светом фонариков что-либо интересное.
Осматривая свод пещеры, рыбаки наткнулись на сталактитовый известковый нарост, что свисал над озером и имел довольно причудливую форму человеческой фигуры ростом около двух метров со сросшимися вдоль туловища руками. Изваяние покоилось вниз головой, а с его заостренной макушки в озеро капала вода, причем с таким промежутком, что создавался эффект тикающих часов. Было и подобие лица: большое углубление там, где должен быть рот, вместо носа гладкая поверхность и пустые глазницы. Гримаса, запечатленная на его лике, была вызывающей, словно застывшее в вечном крике порождение больной фантазии. Эта сталактитовая скульптура излучала неприятную энергетику, которую ощущали на себе все трое, больше всего она действовала на Ивана: ему чудилось, что от нее исходит боль, словно это было живое существо, которое страдало и пыталось передать свои страдания другим через свою ауру, ауру боли.
— Надо же, чего только не сотворит природа! — сказал Олег. — У спелеологов принято давать имена подобным изваяниям. Это дух пещеры. Так, что давайте придумаем имя. Ведь мы как-никак первооткрыватели грота, так что имеем право.
— Я думаю, нам лучше убраться, мы ведь приехали сюда акваланг опробовать, а не изучать пещеры, — ответил Михаил, разглядывая озеро.
— А с чего вы взяли, что мы первооткрыватели? — оживился Иван. — Ведь наверняка до нас здесь велся промысел. Я вот, например, слышал, что лет двести назад в этой бухте добывали рыбу, сюда заходили корабли, был даже маяк, но почему-то потом деятельность прекратилась, и толком никто не может сказать почему.
— Я, — Олег достал сигарету и подкурил ее, не прекращая разговаривать, — будучи еще ребенком, прочел интересную книгу нашего местного фольклориста. Если не ошибаюсь, его фамилия Афанасьев. Слыхали о нем? — оба рыбака отрицательно покачали головой. — Так вот, этот Афанасьев был единственным, кто собирал сведения о живших здесь племенах еще до крещения Руси. Кстати, христианство изгнало племена с этих земель и полностью уничтожило их культуру; все, что дошло до наших времен, — это обрывки рукописей летописцев. Но речь не о них, а об истории, которая произошла здесь лет двести назад, и, похоже, кроме Афанасьева никто ее не задокументировал. Хотя, конечно, может это и вымысел.
— Не томи, Сергеич, рассказывай, — буркнул Михаил.
— Здесь, на вершине одной из скал, стоял маяк, и жил в нем только один смотритель, и все было хорошо: суда рыбачили, а маяк указывал им путь в непогоду, пока однажды один корабль в шторм не разбился о рифы, потому что не увидел спасательного света. А знаете почему? — Олег с прищуром глянул на слушателей. — Из-за того, что маяк пропал, исчез, как сквозь землю провалился, и никто не знает почему. Ну и, естественно, эти места стали считаться проклятыми и люди здесь не появляются.
— У меня аж мурашки по коже от твоих бредней, — сказал Михаил, подозрительно озираясь по сторонам.
— Но я это не придумал, прочел книгу еще в детстве, у меня бабушка была библиотекарем, брала меня на работу, вот там я и зачитывался, в основном фольклором. Кстати, про племена, которые изгнали, — они поклонялись каким-то человечкам…
— Вы лучше сюда поглядите! — Иван стоял у края озера, освещая тусклым светом воду.
Подошедшим рыбакам предстало странное зрелище: на расстоянии нескольких сантиметров от поверхности воды вглубь шла вырубленная из камня лестница. Выполнена она была довольно неумело: очень неровная поверхность ступенек, которые тянулись на всю ширину озера. Создавалось впечатление, что лестницу сотворила сама природа.
— Интересно, куда она ведет и кто тот мастер, что ее выточил?
— Предположим, — Михаил любил строить предположения, — это осталось после тех племен, о которых ты рассказывал. Вероятно, мы сейчас на вершине какой-нибудь башни, которая с течением веков заполнилась водой или… ну, не знаю, вход в жилище.
— Короче говоря, — сказал Иван, — остатки древней культуры.
Тем временем погода постепенно начала ухудшаться. С востока пришли дождевые тучи, которые своей мрачной синевой заполонили небо и напустили огромные тени, что медленно ложились на сопки и древние леса. Царившая до этой поры идиллия стала терять великолепие, казалось, природа начала выпускать своих хтонических демонов. Первый демон скрыл солнце и окутал приглушенными тонами море, поля и леса. И даже сам воздух будто потемнел. Другой демон, подняв сильный ветер, заставил деревья кланяться себе, и в шуме листвы послышались голоса древности. Демон воды всколыхнул воды бухты и моря, устроив шторм: огромные волны, словно адские создания, бегущие с глубины, забились о склоны утесов. С неба пошла мелкая морось, неспешно перерастающая в град. Овраги и ямы в лесах заполнялись дождевой водой, образуя новые болота.
На кухне сидели только два человека — руководитель промысла Котов Геннадий Сергеевич и водитель КамАЗа Алексеев Юрий Павлович. За окном бушевали проливной дождь с сильным ветром. Обычно в такую погоду, когда работа на бухте была невозможна, они играли в карты, потягивая пиво.
— Ты точно уверен, что с ними ничего не случится? — начал разговор Алексеев, сделав первый ход дамой пик.
— Ну сколько раз тебе повторять? Мы же договорились с Олегом: если начнется непогода, то они укроются в пещере, к которой отплыли утром, и переждут там. Кое-какая провизия у них есть, — Котов отхлебнул пиво, недовольно поглядев на оппонента.
— Слушай, а новенькая повариха все-таки ничего. Как думаешь, сколько ей лет? — Алексеев заулыбался, обнажив свои зубы, половину из них составляли металлические протезы, переднего верхнего вообще не было, все остальные пожелтели.
— Ты себя в зеркале-то давно видел, а… Юра? — грозно произнес Котов, отбив карту.
— Да ладно тебе, Сергеич, мне же просто интересно.
— Наверно, около двадцати пяти.
— Чего «самое то»? Тебе-то сколько? — он еще более злобно глянул на шофера, который уже начинал хмелеть.
— Ровно сорок. Можно сказать, в самом расцвете сил, — и он гордо сдвинул свою кепку набок.
— Только попробуй мне тут учудить, вмиг вылетишь с работы. Понял?! — Котов крепко сжал руку в кулак, глядя прямо в глаза Алексееву.
— Пошутил я, успокойся, — шофер тут же сделал серьезный вид, пытаясь показаться трезвым, но получалось у него с трудом.
Недовольство начальника было вызвано неспроста — Алексеев отличался скверным характером, любил выпить, вечно ввязывался в неприятные истории, но при этом постоянно выходил сухим из воды. Коллеги старались с ним не связываться. Единственным, кто не опасался его, был Котов. Во-первых, потому что он руководил работами добытчиков, а во-вторых, если чье-то поведение становилось неприемлемым, то благодаря своей недюжинной силе он мог усмирить любого, как уже случалось неоднократно.
Михаил окунул руку в озеро, а затем обернулся к стоявшим за спиной рыбакам:
— Вода комнатной температуры. Странно.
— Ну и что ты предлагаешь? — спросил Олег.
— Неизвестно, сколько еще будет стоять такая погода, а делать все равно нечего. Я предлагаю опробовать акваланг прямо здесь.
— Вы что, хотите погрузиться в озеро? — встревожился студент.
— Да. Если это на самом деле остатки какой-то культуры, то там, на глубине, можно найти много чего интересного. Кроме того, это озеро может вести к другой пещере.
— В принципе, можно так сделать, но с условием, что ты не будешь заходить слишком глубоко: погрузись на пару метров, освети фонарем дно, и все.
— Плохое предчувствие у меня, — сказал Иван и повернулся к выходу из пещеры, за которым бушевали ветер с дождем.
Примерно через двадцать минут Михаил, одетый в водолазный костюм, стоял на первой ступеньке подводной лестницы. Что-то манило его туда, у него появилось ощущение, что он прожил всю свою жизнь только ради этого момента, ради погружения в воды таинственного озера, которое могло скрывать все что угодно. Его мысли оборвала очередная капля, упавшая в воду с головы страшной скульптуры.
— Итак, — сказал Олег, — помни: спустишься максимум метра на четыре, даже если увидишь что-то примечательное — долго не задерживайся, потом решим, как поступать.
— Я все понял, — закрепив на лице водолазную маску, Михаил стал медленно спускаться по скользким ступенькам.
Вода была прозрачной, и никакая, даже мелкая рыба в ней не водилась. Сойдя вниз примерно на полтора метра от поверхности, он направил фонарь перед собой, и луч света ушел далеко вперед. Осветив все пространство вокруг, он увидел лишь темную бездну и лестницу, чьи ступени тянулись вдоль по обе стороны, и сколько он ни всматривался вдаль, так и не разобрал, где же они заканчиваются. Продолжая осторожно спускаться, Михаил решил посмотреть наверх, дабы определить, как далеко он зашел. Каково же было его удивление, когда свет опять улетел в бездонное пространство. В этот миг он понял, что над ним нет никакого выхода. В подводной тишине было слышно, как быстро застучало сердце. Чтобы прийти в себя и не паниковать, он какое-то время пролежал на лестнице. Немного успокоившись, Михаил стал карабкаться вверх. Перед глазами мелькали отвратительные покрытые илом ступеньки, и больше ничего, кроме них. Когда прошел около десяти метров, его посетила мысль, что внутри скала залита водой и он пробирается к ее вершине и что при спуске он отклонился в сторону, а выход остался позади. Вглядевшись в нескончаемую мглу, он решил, что лестница уходит в никуда, а значит, нужно попытать счастья и вернутся обратно. Медленно скользя вниз, Михаил почувствовал приступ паники, он видел себя как бы со стороны — один в мрачной бездне, без надежды на спасение. Он жалел, что решил спуститься в озеро, оно заманило его и подарило вместо интересных тайн лишь ощущение скорой гибели, ведь кислород неумолимо заканчивался. Но вдруг его нога уперлась в илистое дно. Это было странно, ведь наверх пройдено около десяти метров, а при спуске около пяти, но теперь его ничего не удивляло.
Но оказавшись на дне, водолаз увидел перед собой другую лестницу, которая быстро двигалась прямо на него… секунда… и ступени сомкнулись…
Они стояли на песчаном берегу возле пещеры.
— Ровно двадцать три ноль-ноль.
Олег после очередной неудачной попытки связаться с лагерем присел в катер и задымил последней сигаретой:
— Или он погиб, или нашел еще один грот и не может выбраться оттуда.
Приблизительно за час до их разговора сильный ветер и дождь закончились, но небо все еще было захвачено тучами. Олег обратил внимание на густой туман, который стал постепенно окутывать противоположный берег, где находился их лагерь. Бело-молочная дымка спускалась с туч и концентрировалась только на одном участке бухты, словно там родилась огромная воронка, затягивавшая в себя небо.
— Странно. Почему туман сгущается только там? — Иван пнул небольшой камень, который улетел в воду.
— Наверно, это… — Олег не успел закончить фразу, из пещеры раздался громкий протяжный крик.
— Но это, по-моему, не человеческий голос.
— Если честно, мне не хочется туда заходить, но вполне возможно, это все же Мишка, — Олег не спеша, крадущейся походкой приблизился к пещере и застыл у входа, вслушиваясь в пустоту. Со стороны озера доносился еле улавливаемый слухом звук, больше похожий на скрежет. Рыбак медленно вошел в каменную комнату и, включив фонарик, огляделся по сторонам. Вроде бы ничего не изменилось, но все же что-то было не так, не хватало одной важной детали. Звук стал немного громче, на этот раз он был сродни мычанию. Невольно в голове Олега возникла ассоциация: он представил морского котика, которого забивают насмерть, предварительно надев ему на голову целлофановый пакет. Однажды он видел документальные съемки норвежских рыбаков, где показывалось, как они расправляются с этими животными. Протяжный вой, отражаясь от стен пещеры, становился все громче и безумней. Рыбак решил, что если задержится здесь хотя бы на минуту, то наверняка сойдет с ума от ужаса. Олег понял, что источник звука находится над озером, и тут же сообразил, что именно привело его в замешательство: перестала капать вода с макушки пещерной скульптуры. В тусклом свете он разглядел, как голова этого изваяния медленно поворачивается из стороны в сторону, открывая при этом рот и как бы хватая воздух.
— Вот черт!!! — закричал Олег и, развернувшись, побежал прочь.
В это время основание скульптуры дало трещину, и, сорвавшись с каменного свода, она рухнула в озеро, окатив рыбака водой.
Не задавая вопросов, Иван со всей силы дернул шнур мотора, раздался звук работающего двигателя, и лодка отчалила от берега. На мгновение рыбаки решили, что спасены, но отойдя от суши всего метра на три, катер на что-то напоролся дном, и от резкого скачка Олег выпал за борт, а Иван ударился головой о корпус лодки.
Над поверхностью озера уже показалась голова известкового чудовища, оно медленно выбиралось из воды по каменным ступенькам. Его голова при каждом движении запрокидывалась назад, оно так же продолжало хватать ртом воздух, издавая мычащие звуки. С его торса стекала отвратительная жижеобразная масса — известь вперемешку с водой и какой-то слизью. Когда оно вышло на сушу, все его тело ниже пояса превратилось в подобие юбки, которая образовалась благодаря стекающим потокам мерзкой жидкости.
Студент очнулся в катере с заглохшим мотором, а на песчаном берегу ожившая скульптура уже расправлялась с Олегом. Она схватила его своими подобиями рук и подняла так, чтобы их взгляды встретились. Затем создание рывком прижало рыбака к себе, от чего его лицо врезалось в лик скульптуры. Его голова полностью вошла в известковую голову существа, а после оно втянуло Олега в себя целиком. Было видно, как человек пытается выбраться из спины изваяния — оттуда вырвалась его рука с растопыренными пальцами, затем показалось и лицо. Создание развернулось спиной в сторону Ивана. От этого зрелища студент почувствовал, как подкашиваются его ноги.
— Помоги мне!!! Оно сильно обжигает!!! — кричал Олег, и на самом деле его лицо покрылось ожоговыми пузырями.
Спустя мучительное мгновение Олег и скульптура превратились в однородную массу, которая напоминала огромный мешок. Вид известкового монстра на фоне склонов скал и сумрачного неба, а также понимание того, что внутри твари находится еще живой Олег, свели Ивана с ума — в его мозгу сработал защитный механизм, и он стал мыслить как пятилетний ребенок. На берегу вместо отвратительной массы уже стоял камень. В центре этой структуры с трудом различались застывшие черты человеческого лица, на которых замер ужас. Теперь это изваяние будет вечно покоиться на песке и омываться морем.
Но и самому Ивану оставалось жить недолго: уже через несколько секунд что-то сильно толкнуло дно катера и студент, еле удержавшись, чуть не выпал за борт. Затем произошло еще несколько толчков, и со всех сторон внутрь лодки хлынула вода…
Стрелки часов перевалили за полночь. Дождь и сильный ветер закончились, и работники, уставшие сидеть в своих тесных временных жилищах, решили провести время на свежем воздухе вокруг костра, попивая пиво и обсуждая насущные вопросы. Единственным, кто чувствовал себя беспокойно, оставался руководитель промысла Котов. Ему не давал покоя вопрос: почему отсутствовала связь с тремя работниками, отплывшими утром, их сотовые телефоны оставались недоступны, на вызовы по рации они не отвечали и сами связаться не пытались?
— …и когда КамАЗ заглох, я открыл задний борт и громко им крикнул: «Товарищи, мы никуда не едем, так что выходим естественным путем», — закончил свой рассказ Алексеев под громкий хохот рыбаков.
— Забавная история, — произнесла повариха. — Может быть, кто-нибудь расскажет что-то пострашнее?
— Ты хочешь немного побояться? — спросил один из рабочих, поднеся бутылку к губам.
— А что такого?! — весело засмеялась она. — Ночь, мы вдали от цивилизации, кругом дремучий лес, почему бы и не вспомнить всякие страшилки?!
— Я знаю одну историю, — вновь отозвался рабочий. — И это не страшилка, а правда.
— Так расскажи, Дима! — подхватил другой работник. — Ты, наверное, хочешь поведать о своем дяде?
— Хорошо, я попытаюсь рассказать вкратце, чтоб не слишком всех утомить, — он вновь отхлебнул пиво. — Мой дядя работал сторожем на дачных участках…
Дмитрий не был хорошим рассказчиком, он часто запинался, терял суть истории и постоянно связывал слова между собою отборной бранью. Суть байки была в том, что в районе дачных участков завелся медведь, который по ночам забирался на пчелиные пасеки и разрушал их, добывая тем самым мед. Разумеется, местным жителям пришлось принимать меры. Вначале ими был вызван отряд егерей, но все попытки охотников поймать зверя потерпели неудачу, они не смогли подкараулить его на пчелиных угодьях и не смогли отыскать медвежью лежку, да и вообще после прибытия ловцов медведь прекратил покушаться на улей и на какое-то время о нем было забыто.
Приблизительно через месяц, когда разговоры о звере улеглись, он появился вновь. Однажды ночью на проселочной дороге медведь напал на одну подвыпившую компанию и задрал двух человек. Девушка, которая была там и видела, как зверь загрыз людей, попала в психиатрическую больницу. И тут снова начались поиски. Бригады добровольцев совместно с отрядами егерей и милиции прочесывали леса вокруг, но тщетно. Через неделю дядя рассказчика, работавший сторожем на этих участках, решил в одиночку отправиться в лес и застрелить хищника, ведь он вырос в уссурийской тайге и когда-то промышлял охотничьим ремеслом. До сих пор никто не знает как, но все же в течение трех дней и ночей этот человек выследил и убил зверя и снял шкуру с него прямо в лесу.
— Да, в те дни мой дядя был настоящим героем, — хвастался Дмитрий, отхлебывая хмельной напиток. — После того как он уничтожил зверя, люди могли без опаски выходить из домов и гулять по лесу. О дядьке даже сделали телерепортаж, как сейчас помню, он назывался «Гроза людоедов».
Кто-то из слушателей хихикнул, на это Дмитрий скорчил гримасу и произнес:
— Но это еще не все. Потом начались странности в поведении дяди, ему постоянно снились кошмары, — теперь он начал рассказывать, не употребляя брани, и без запинок, — часто стала болеть голова, его сон сильно нарушился, он все время пребывал в нервном напряжении. Однажды, выпивая со своим приятелем, он рассказал ему о случае, произошедшем в лесу на третий день, точнее ночь, поисков зверя. И взял с друга клятву, что тот никому об этом не расскажет, а иначе его примут за сумасшедшего.
— Но он все же не сдержал клятвы! — с интересом произнесла повариха и тоже отхлебнула из бутылки.
— Да, но рассказал он это только одному человеку — мне. В общем, ночью, сидя у костра так же, как мы сейчас, мой дядя услышал мелодичный свист, который доносился из глубины леса. Он не мог понять, кто его насвистывает: то ли человек, то ли животное? Но эта мелодия была настолько завораживающей, что он, взяв фонарь, направился к источнику звука. И после недолгих ночных хождений вышел на не замеченную им ранее тропинку, хотя знал этот лес очень хорошо. Дорожка быстро привела его к опушке, где несколько деревьев росли по окружности, ну то есть как бы хороводом. Их кроны были переплетены между собой и составляли подобие купола. Именно оттуда, из центра этой беседки, и доносился свист. Но под светом фонаря он никак не мог разглядеть, кто же там прячется.
— И что, ему не было страшно? — спросил Алексеев.
— Я же сказал, свист заворожил его. Он протиснулся между деревьев и увидел… как бы это сказать… это было существо, но вот вместо ног у него росли корни дерева, что постоянно шевелились. Тело вроде как человеческое, только древесного цвета, а вот физиономия… что-то между оленьей мордой без носа и человеческим лицом. Из головы росли ветки, которые упирались в кроны деревьев.
— А откуда исходила мелодия? — спросил Котов, который уже отвлекся от своих мыслей и заинтересовался рассказом.
— Леший играл ее на флейте, сделанной из ветки.
— Почему ты назвал его лешим?
— Так его назвал дядя, и у них даже состоялся небольшой диалог. Он спросил создание, кто оно, на что то ответило, что оно дух леса и люди называют таких, как оно, лешими, а еще это существо сказало, что медведь является чем-то вроде домашнего животного для лешего, как для нас кошка или собака. И это он послал зверя убить тех двух людей, так как оба они были братьями, детьми одной женщины, которая очень давно заблудилась в этом лесу, а дух указал ей направление, чтобы она выбралась. Но за свою услугу потребовал от нее дар.
— Какой? — поинтересовалась повариха, крепко прижавшись к Алексееву: ей становилось страшно от такой сказки.
— Совершенно незначительный. Она должна была прийти через три дня ночью в лес, сплести ему венок из веток и оставить его где угодно: на земле, на дереве; он сказал ей, что найдет его. Но… то ли она боялась вернуться в лесную чащу, то ли не восприняла всерьез этот наказ, но обещания своего не выполнила. Хотя лесной дух предупреждал ее, что в случае невыполнения договора заберет двух ее сыновей. Которые, кстати, тогда еще не родились. Леший велел дяде утром убраться из леса и не трогать хищника. На что тот согласился. Как он дошел обратно к своему костру, дядя не помнил, но утром он потушил пламя, собрал рюкзак и направился по направлению к главной дороге. И вот тут-то и произошло самое ужасное. На своем пути он встретил медведя — столкнулся с ним нос к носу. Возможно, зверь и не хотел нападать на него и это банальная роковая случайность, но в тот миг охотник забыл о своем обещании и выстрелил зверю прямо в сердце, убив его. Что сделано, то сделано, и поэтому он снял шкуру с медведя, чтобы доказать людям смерть хищника. Поначалу он опасался, что леший начнет мстить всем живущим в этой местности, но потом понял, что тот хочет добраться только до него.
— И в чем это выражалось?
— После этого дядя стал постоянно слышать свист, мелодию, которая звала его в лес, она была настолько притягательной и манящей, что он еле сдерживался. Доходило до того, что по ночам он привязывал себя к кровати, чтобы не пойти на эти звуки во сне.
— Да, напоминает истории об Одиссее и сиренах, — сказал Котов.
— Но свист преследовал его и днем, и ночью. Так продолжалось около месяца, пока однажды люди не заметили, что он не выходит из своего домика; еще через некоторое время его приятель, которому тот и рассказал обо всем, пришел к нему и постучал…
— Дверь, естественно, оказалась не заперта.
— Да, и в доме тоже никого. Только записка на столе. В ней говорилось, что он больше не может сдерживаться и отправляется в лес на эти таинственные звуки. Он понимал, что живым из леса не выйдет, и попросил разыскать его тело, чтобы его похоронили по христианским обычаям.
— Ничего. Его искали очень долго, но так и не нашли, даже собаки не могли взять след. Было решено, что у дяди поехала крыша, на том следственно-розыскные мероприятия и закончились. Так никто и не узнал, что с ним произошло в лесу после исчезновения.
Подвыпивший Алексеев решил было обвинить рассказчика во лжи, но первым делом он оценил физические возможности оппонента и понял, что если доведет дело до драки, то не справится. Кроме того, у Дмитрия к шоферу имелись свои счеты, поэтому, чтобы не гневить судьбу, Алексеев принял оптимальное решение — отправиться спать.
— Всем спокойной ночи, — негромко произнес он и побрел к буксируемому прицепу.
Генератор, работающий на бензине и питавший лагерь светом, стоял рядом с его балком. Приближаясь, он слышал знакомый неприятный гул и уже собирался забраться в кунг, как ощутил позыв изнутри. Конечно, можно было сходить в туалет прямо здесь, но оглянувшись, он увидел, что находится всего метрах в десяти от костра, где сидела нравившаяся ему повариха. Поэтому, дабы не создавать о себе неприятного впечатления, он отправился в лес, к счастью до него было буквально метров пять. Забравшись подальше в кусты и сделав свое дело, он ощутил новый позыв, но теперь в желудке. С такими серьезными намерениями он решил пройти еще дальше в лесную чащу, чтоб его наверняка никто не увидел. Темные заросли встретили Алексеева неприятными прикосновениями мокрых веток. Тут он разглядел тропинку, которая вела вверх по склону, на удивление она была довольно широкой и относительно гладкой, ее покрывал слой мокрых осенних листьев. Поднимаясь все выше, он ощутил, как ноги его заскользили по листве, точно по отполированной дороге.
