Сообщество - CreepyStory

CreepyStory

16 471 пост 38 901 подписчик

Популярные теги в сообществе:

157

Итоги конкурса "Черная книга" от сообщества Крипистори

Дорогие наши авторы, и подписчики сообщества CreepyStory ! Мы рады объявить призеров конкурса “Черная книга"! Теперь подписчикам сообщества есть почитать осенними темными вечерами.)

Выбор был нелегким, на конкурс прислали много достойных работ, и определиться было сложно. В этот раз большое количество замечательных историй было. Интересных, захватывающих, будоражащих фантазию и нервы. Короче, все, как мы любим.
Авторы наши просто замечательные, талантливые, создающие свои миры, радующие читателей нашего сообщества, за что им большое спасибо! Такие вы молодцы! Интересно читать было всех, но, прошу учесть, что отбор делался именно для озвучки.


1 место  12500 рублей от
канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @G.Ila Время Ххуртама (1)

2 место  9500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Drood666 Архивы КГБ: "Вековик" (неофициальное расследование В.Н. Лаврова), ч.1

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Итоги конкурса "Черная книга" от сообщества Крипистори
Показать полностью 1
127
CreepyStory
Серия Я.Черт

Я.Черт 11

Начало

Пытаюсь подняться, но мягкие корни подо мной разьезжаются, ноги снова проваливаются глубже и я сажусь на что-то смачно жмякнувшее. Шарю руками. Ткань? Пуговица? Шарю дальше. Руки в чем-то липком прикасаются к мягкому. Губы, нос? Отдергиваю руку. Шарю с другой стороны. Пальцы? Рука... Вскаиваю, пытаюсь вырвать ногу, карабкаюсь. Кроссовок остается внизу, видимо, среди рук и ног, принятых мною за корни. Стою на чем-то продавливающемся. Живот? Голова? Шарю ногой впереди, пытаясь наступить на твердое. Никак. Все ненадежно, расползается или проседает, наступать на такое опасно. Лучше стоять там где стою и подумать. Какая же вонища! Это трупное зловонье плотной взвесью обволакивает все вокруг. Всасываю воздух мелкими порциями через рот, чтобы не вывернуло наизнанку. Надо мной ни одной звезды, рассвета ждать не стоит.

Значит, мне нужно победить себя? Может быть, свои страхи? Но я никогда не боялся трупов, это просто пустые оболочки. Никогда не боялся быть погребенным заживо или оказаться в братской могиле. Нужен свет. Нужен фонарь. Пуговица - значит одежда. Карманы. Опускаюсь на корточки, шарю под ногами. Пуговица, еще одна. Ремень, карман. В кармане пусто. Во втором тоже. Опускаюсь на колени и пытаюсь медленно передвигаться. Волосы. Переношу вес на эту голову под рукой, она проворачивается и отъезжает в сторону. Нащупываю плечо, грудь. Переношу вес туда. Плоть немного продавливается, но выдерживает. Аккуратно продвигаюсь, второй рукой нащупываю ткань. Куртка? Ищу карманы. Там снова пусто. Еще немного продвигаюсь на четвереньках. Где-то внизу раздается утробный рык, среди звенящей тишины взорвавшийся зловещим громом. Пытаюсь встать, поскальзываюсь, падаю. Под руками сплетение рук, ног, голов. Еще один рык с другой стороны. Приближающийся шум, будто раздвигаются ветки или мешки. Зажмуриваюсь.

Все неправда, все у меня в голове. Значит, этим можно управлять.

Это мой мир! У меня за спиной мой верный меч! Шарю за спиной - пусто. Не так.

Это мой мир! Выхватываю свой верный меч из-за спины. Яркое сияние пламени праведного гнева освещает пространство вокруг. Отвратительная морда трупоеда, стремительно несущегося в мою сторону по огромному кургану из трупов. Трупоед замирает, его безобразное, покрытое струпьями и язвами тело дрожит, то ли от нетерпения, то ли от страха. Морда как у гигантской летучей мыши ощерилась двумя рядами острых клыков. Он издает еще один утробный рык и, пятясь, отступает. Осматриваюсь, не теряя монстра из виду. В глаза бросается камуфляж. Голова вдвшника пялится на меня неподвижными зрачками на посиневшем лице, тело в позе зародыша наполовину скрыто другими телами. Я его угомонил буквально вчера. Еще одно изуродованное гримасой боли знакомое лицо, этого выловил позавчера. Все лица здесь мне знакомы. Это мое личное кладбище. Как же их много! Искромсанные, окровавленые, покрытые кровью, грязью и гноем тела свалены горой, подножие которой теряется в зеленоватом тумане.

Пламя меча начинает отрывисто мигать, как будто это светодиодная лампа, срок службы которой подходит к концу. Это мой мир! Не помогает, пламя мигает и медленно тускнеет. Я - настоящий герой, уничтоживший тысячи адских тварей. Это мой личный склад трофеев, я хочу рассмотреть их получше! Пламя вспыхивает с новой силой. Так-то лучше. Делаю уверенный шаг вперед, тело под ногой неподвижно, идти легко. Нужно дойти до края этой горы трупов и найти выход. Сбоку торчит песья голова. О, трофеи из цеха. Вспоминаю то сладкое чувство невероятной силы. Хорошая была охота. Иду дальше по плотной тропе из тел, которые будто специально выложены так, чтобы мне было удобно. Слева что-то белое. Крыло! Измазанные кровью перья среди груды тел. Ангел тоже это заслужил? Пламя резко гаснет, будто его задули. Непроглядная тьма. Торжествующее рычание слева, справа и снизу. Трусливые падальщики! Откуда в вас столько смелости, чтобы нападать на меня? Вы же жрете трупы!

Неужели и я?

Неужели этот ужасный запах разлагающегося мертвеца - от меня?

Не чувствую рук. В кромешной тьме кажется, что их у меня нет. Сгнили и отвалились. Пытаюсь кричать, но изо рта вырывается только хрип, бульканье и несколько зубов. Падаю на колени, потом на живот. Не могу пошевелиться. Над ухом чувствую дыхание монстра, слышу его довольное сопение в предвкушении трапезы. Она напала первая! Не помогает. Я могу попытаться обмануть настоятеля, но зачем обманывать себя? Я убил ее, чтобы получить лишнюю душу на счет и быстрее закрыть долг. Меня приподнимает и немного разворачивает. Падальщик отрывает кусок от моего бесчувственного тела.

Вижу твой взгляд.

Кровь ангела на моих руках?

Да плевать!

Я залью кипящей лавой и райский сад, и райский лес, и райский мегаполис вместе с его рафинированными обитателями, если это поможет вернуть тебя! Боль в руке, могу пошевелиться.

Мне не за что каяться!

Это мой мир! Рисую знак лечения, рисую знак огненной стены, рисую знак левитации. Взмываю вверх над горящей горой трупов и визжащими трупоедами. Руки и ноги на месте, боли нет. Огненное море подо мной волнуется и потрескивает. Где-то там, среди языков пламени, остался мой погасший меч. Огонь зеленеет и понемногу начинает спадать. Его языки переплетаются и сливаются в один. Зеленая прозрачность пламени густеет, становится плотной. Подо мной зеленая сплошная поверхность. Проглядывает трава, можно заметить маленькие цветочки. Левитация заканчивается и я медленно опускаюсь на залитый солнцем луг. Невдалеке опушка соснового леса, слышно журчание речки. Иду к лесу. Какие огромные сосны! Между стволов вижу пологий берег реки и какие-то фигуры в белом. Подхожу ближе. Это барская дочка с няней вышли на прогулку. Ей 9. Как и мне. Если отец узнает, что я опять сбежал, быть беде. Но я не могу ничего с собой поделать - каждый раз удираю с поля и подглядываю тайком, когда Софьюшка с няней выходят на прогулку. Она похожа на фарфоровую куклу - белая кожа, черные волосы, аккуратное платье в рюшечках. Нет, рыжие волосы. Или русые? Софьюшка оборачивается, будто что-то услышала и я любуюсь ее милым личиком. Карие глаза. Голубые глаза. Зеленые глаза. Какие у нее глаза? На берегу сидит, обернувшись на меня, керамическая фигурка размером с ребенка. На месте лица белая блестящая поверхность. Как я мог забыть? Карие глаза. На блестящей глазури будто бы неумелый художник блеклой акварелью выводит несуразные овалы глаз. Курносый нос? Нос с горбинкой? Широкий нос? Нелепые изображения лица, как с конкурса рисунка для старшей группы детского сада, сменяют одно другое. Все не то.

-Опять здесь?! Ирод!

Оборачиваюсь, но не успеваю увернуться от увесистого кулака бати. Мир взрывается болью в виске, валюсь с ног, темнеет в глазах. Детский крик, ругань няни. Отцовский голос, он путанно извиняется, что-то пытается объяснить. Сгребает меня за шиворот и волочет куда-то. Темнота.

Полупустой амбар. Я лежу на полу, надо мной нависла огромная темная фигура. Вокруг светло, но я не могу разобрать ни черт лица, ни одежды. Будто человек передо мной в сплошном слепом пятне, однако как я ни кручу головой, он не становится виден лучше. Только здоровенная рука с качергой, занесенная надо мной. И голос:

-Не понимаешь ты по-хорошему, да? Ешь, пьешь, а толку с тебя шиш! Ну я-то тебя научу уму разуму.

Рука с кочергой стремительно опускается. Боль в ноге, кричу не своим голосом. Скорее, верещу, как раненый хряк.

-Я-то тебя отучу от работы бегать.

Рука с кочергой опускается во второй раз. Кричать уже не могу, только сиплю. Да я тебя сам поучу! Рисую лечение. Рисую молнию. Рисую огонь. Ничего не происходит.

-Что ты мне машешь?! Не понял значит отцовского наставления?!

Рука с кочергой опускается в третий раз. Что-то хрустит, боль взрывается фейрверком и заполоняет сознание.

Красная темнота.

-Ах, Гришка, какая скука! Каждый божий день как день минувший! Чахну я здесь, умираю…

Софьюшка идет вдоль речки, ссутулив плечи. Ей 14, как и мне. Легкое голубое платье развевается на ветру, темные густые волосы собраны в аккуратную косу. Золотистые волосы? Русые волосы? Я не успеваю за ней,  рукой подталкиваю бедро, чтобы шустрее перекидывать ногу вперед, но получается несуразно и все равно медленно. Кое-как ковыляю вслед, пытаясь не упустить ни слова. А она уходит все дальше, не оборачиваясь. Громко говорю, надеясь, что она задержится, чтобы послушать:

-Ну что вы, барыня, вам жить и жить! Такое имение, за день из конца в конец не обойдешь! В столице бывали, в такие дома вхожи!

Она замирает, но не оборачивается:

-Вот и нянечка говорит, что нужно радоваться тому, что даровано господом. А я не хочу!

Она топает ногой:

-Не хочу!

Оханье где-то сбогу:

-Вот ты где дитятко! А я уж обыскалась, избегалась. Побереги старушку, Софьюшка!

Запыхиваясь и путаясь в листве сквозь густой лес торопится нянечка. А с ней конюх Федот и камердинер Арсений. Федот бежит ко мне:

-Тебе что барин велел?! Слов не понял, так я тебе делом поясню! Не приближайся к ней!
Огромный кулак молниеносно врезается в переносицу. Падаю в холодную речную воду. Софья даже не оборачивается. О чем-то препирается с нянечкой. Заволакивает красная тьма.

Мы сидим рядышком на холме, перед нами бескрайний лес. Солнце идет к закату. Легкий ветер обдувает лицо. Я так близко к ней, что дух захватывает. Мое плечо почти касается ее плеча. Ей 16, как и мне. Никого прекраснее я не видел в жизни! Сижу в оцепенении, боясь повернуть голову. Жадно вдыхаю запах ее цветочных духов.

-Клянусь, я наложу на себя руки! Мне теперь не мил белый свет! Вот прямо сейчас пойду и выпью мышьяка столько, чтобы тут же отдать богу душу!

Мое лицо пылает. По щеке катится слеза. Мне нечего ответить, кроме того, что если она это сделает, я последую за ней. Но ей до меня вряд ли есть дело, поэтому молчу. Ее сосватали старому генералу Рябцеву, до свадьбы всего две недели. Она теперь все время сравнивает себя с птицей, которую запрут в золотой клетке. Это невыносимо!

Она тихо плачет, закрыв лицо руками. Встает и, обхватив руками плечи, понуро идет в сторону усадьбы. Я поднимаюсь и ковыляю ей вслед. Она махает рукой:

-Ой, да оставь же меня. Привязался! Без тебя тошно.

Не смею возражать, чтобы не огорчать Софью иду в противоположную сторону. Слезы так и катятся по щекам, у меня нет сил их даже стереть с лица. Ковыляю в нашу деревенскую церквушку, чтобы хоть немного успокоится. Она чуть больше нашей семейной избы, только сверху высится украшенная крестом маковка. Зато внутри запах ладана и свечей умиротворяет и приводит в порядок мысли. У алтаря несколько небольших икон, бережно хранимых отцом Никоном. Среди них самая главная: из резного позолоченного оклада будто из окошка Божья матерь с младенцем печально смотрит на всех, приносящих свои боли и страхи. Она точно меня поймет! Она обязательно попросит у Бога за несчастную Софьюшку! Становлюсь на колени перед иконой, долго и путанно произношу все известные мне молитвы вперемешку с просьбами смилостивиться и спасти невинную душу. От мысли о том, что старый и толстый солдафон имеет право прикоснуться к чистой, невинной девушке у меня темнеет в глазах. Слова молитвы перемешиваются и звучат невпопад. Божья матерь все также печально смотрит на меня. Слышит? Не слышит?

-Ну хватит уже колени протирать, Гришенька. День деньской маешься. Богу молиться - это дело правильное, да только меру тоже нужно знать-мягкий голос отца Никона за спиной, -Знаю я твою беду. Тут уж ничего не попишешь. У самого сердце болит за девчушку, да делать нечего. Господь учит смирению.

Хочется закрыть уши руками, чтобы не слышать этот бубнеж про “на все то воля божья” и “неисповедимы пути”. Каждый день одно и то же. Сначала Никон радовался, что я так много времени провожу в церкви, но в последнее время стал прозладнее. Скоро, поди, прогонять начнет. Слезы застилают глаза, будто через мутное стекло вижу печальный и проницательный взгляд с иконы. Она так смотрит на всех! Хоть про неурожай жалуйся, хоть на дырку в рубахе, хоть на то, что мир рушится. Смотрит и ничего не делает! Бог учит смирению? Ну нет, не на того напали. Встаю с колен, произношу:
-Раз бог учит сидеть и ничего не делать, когда похоть жрет невинных, так пшел он к черту, такой бог.

Смачно плюю в икону. Оборачиваюсь к отцу Никону, он секунду не понимает, что произошло, а потом с ревом бросает на меня. Но что мне дряхлый старик? Легко отталкиваю его в сторону и под крики и проклятия ковыляю наружу. Здесь мне больше жизни нет. Мне вообще больше жизни нет. Нужно выкрасть коня, взять топор и расправится с негодяем Рябцевым. Его поместье недалеко, если действовать без задержек, то все получится. Иду в сторону конюшни, за спиной слышу крики. Отец Никон вышел из церкви и оглашает всю округу самыми отборными проклятиями. Время дневное, все в поле. Надеюсь, никто из мужиков его не услышит. А бабы… Ну что мне бабы? Нужно торопиться! Стараюсь ковылять как можно быстрее, я неплохо наловчился это делать в последнее время, стараясь поспеть за легкими ножками моей ненаглядной. Навстречу по пыльной дороге идет незнакомая бабка, сгорбленная, в коричневом балахоне. Мы странно идем навстречу друг другу - я хромая и подволакивая ногу, она кряхтя и опираясь на длинный посох. Из-под капюшона видна только нижняя половина лица, которую я различаю все лучше.  Подбородок покрыт короткой щетиной. Бабка или дед? Грубый мужской голос произносит:

-Значит, к черту такого бога?

Рву себя из немощного, хромого тела. Слишком больно это все вспоминать!  Темнота. Неужели все было так? В какие закоулки памяти я запрятал вот это все, оставив только теплоту ощущений в дымке забытья? Твой взгляд! Его я так и не вспомнил отчетливо, только грубо нарисованные каракули на фарфоровой голове. Но он же был! И это то, то я точно никогда не забуду! Или он тоже - только игра воображения? Тоже дорисован фантазией?

Я во фраке стою у стены бального зала, зубы скрипят от злости. София в пышном платье, выписанном из Парижа, кружится в танце с каким-то корнетом. Элегантно завитые золотистые локоны рассыпаны по плечам. Каштановые локоны? Русые локоны? Обдумываю колкость, которая приведет к дуэли с этим наглым мальчишкой. Ловлю взгляд любимой. Вот он! Это он? Смесь раздражения, насмешки и брезгливости. Как больно! Рву себя из тела. Темнота.

Неужели я столько лет себе врал? Это была любовь или просто крепостной крестьянин так и не смог стать чем-то большим, так и остался вечно ищущим одобрительного взгляда своей госпожи? Принявший презрение как вызов, вечно мечтающий доказать, что достоин… Я давно тебя лишился и уже никогда не найду. Демона прошлого нельзя победить, только отпустить.

Мне больше нечего терять!

И не за что каяться!

Все трясется. Что-то падает, кто-то кричит. Нет, не все трясется. Это меня трясут за плечо:

-Ну же, просыпайся!-взволнованный голос Димона. С трудом разлепляю глаза. Кровь на потолке. Кровь на стенах. Компьютерный стол перевернут, в углу привалился к стене вредный бородач, на его груди расплывается четыре красных пятна, стена за ним в дырках от пуль. На другой стене священник болтается на вогнанном в стену коротком мече. Петр Александрович рывком извлекает меч из стены и священник кулем валится на землю. У входа распластался обезглавленный паладин. Его головы нигде нет. Видимо, куда-то закатилась…

Петр Александрович улыбается:

-Очнулся! Ну все, валим.

Он делает изящный пасс рукой и в стене возникает мерцающий провал телепорта, на той стороне что-то темно-красное, какие-то фигуры. Конкретнее не разобрать. Димон прыгает первым. Я соскакиваю с гладкого камня, хочу взять лежащего рядом Геннадия, но Петр мотает головой:

-Нет, нельзя. Он всё. Выдадим тебе нового, пошли.

Ложбинки на клинке Геннадия углубились и стали трещинами. Он, действительно, все. Если возьму за рукоять, лезвие так и останется лежать на камне, рассыпавшись на осколки. Прыгаю в портал вслед за Димоном и оказываюсь в широком красном зале, полном демонов в черных доспехах, с пылающими бордовым огнем мечами. Меня подхватывает один из них, краснолицый с аккуратными рожками, и мягко отводит в сторону, расплывшись в одобрительной улыбке. Из портала выпрыгивает Петр и идет ко мне, а в портал тем временем плотным строем начинает заходить отряд демонов в черных доспехах и с пылающими красным мечами. Такого количества я еще никогда не видел. Один за другим они все идут и идут, пропадая в подрагивающем овале телепорта.

Оглядываюсь. Пол выложен бордовой плиткой, стены драпированы рубиновым бархатом, потолок расписан фресками. Смутно знакомые библейские сюжеты, только все они касаются адских мук. Вот в огненное озеро бесы бросают грешников. Вот черви грызут человеческие тела. Вот крылатые демоны гонятся за испуганными полуголыми людьми. Изображения пугающе детализировано, на лицах читается боль и страдание. Если бы Микеланджело взяли на работу сатанисты, он, наверно, примерно так бы расписывал их сатанинские храмы.

Петр Александрович панибратски кладет мне руку на плечо и хлопает по груди:
-Молодец! Игорек, молодец! Сколько лет мы искали райскую кузню, а в итоге они сами нас туда привели!

Димон ухмыляется и показывает большой палец.

Петр продолжает:

-Я уже доложил вниз, там такой переполох. Обещали, что нас пригласит кто-нибудь из руководства.

Петр Александрович с азартом потирает руки, Димон о чем-то задумался с мечтательной улыбкой. Строй демонов наконец заканчивается. Их зашло не меньше сотни!

Помещение, в котором мы находимся, напоминает какой-нибудь зал Эрмитажа, я так и вижу здесь очкастого экскурсовода, гнусавым голосом произносящего “Мы перемещаемся в рубиновый зал дворца Люцифера, здесь богатые вельможи преподносили связанных девственниц его превосходительству. А по праздникам в этом зале, выполненном в готическом стиле, устраивали сатанинские оргии. Кровавые жертвоприношения, межвидовые сношения, хруст костей и стоны рабов. Ах, какое было время! Какое время!” Открываются массивные двери и с другого конца зала к нам идет падший в деловом костюме, за ним следуют несколько демонов в доспехах и бесы, тоже соблюдающие новый адский дресс-код. Петр Александрович подталкивает меня в спину:

-Пошли, пошли. Это к нам.

Мы встречаемся в центре зала, здороваемся. Ладонь у падшего горячая, рукопожатие крепкое. Демоны безучастно смотрят, бесы лезут здороваться, но падший тихо гортанно рычит и они нелепо разбегаются и прячутся за спинами демонов. У падшего суровое, строгое лицо и абсолютная тьма в глазах, к которой я, наверно, никогда не привыкну. Кажется, стоит тебе задержать взгляд и ты утонешь в этой бездонной мрачной пустоте. Он с улыбкой произносит низким голосом с небольшой хрипотцой:

-Велено доставить к главному как можно быстрее. Проходите.

С этими словами он открывает очередной портал. В этот раз на другой стороне ничего не видно, только фиолетовое и красное мерцание. Падший предупреждающе машет рукой своей свите и один заходит в портал. Мы по одному заходим за ним и оказываемся на небольшом полукруге остывшей лавы. Невыносимо жарко, душно, воняет серой. Из-за копоти и черного дыма видно метров на пять вокруг. По сторонам пузырится и течет желто-оранжевый поток жидкого огня, перед нами белеет огромный позвоночник какого-то великана. Падший идет вперед и поднимается по позвоночным дискам, как по лестнице. Мы следуем за ним. Довольно скользко, я пару раз почти оступаюсь, но Петр каждый раз в последний момент удерживает меня.

Падший двигается намного быстрее и пропадает из поля зрения, мы оказываемся в вонючей черной дымке на лестнице-позвоночнике, по сторонам в темноту уходят исполинские ребра. Но вот они сменяются лопатками, потом ключицами, а мы все идем и идем вверх. Начинается шея, которая упирается в висящую в воздухе черную платформу. Я ступаю на нее и одновременно выхожу из вонючего серного облака. Здесь гораздо больше простора! Повсюду, насколько хватает взгляда, высятся красные скалы. В бордовом небе изящно кружатся падшие, демоны и другие крылатые твари. Посреди круглой каменной платформы на возвышении из черепов стоит трон, сложенный из костей и украшенный ошметками кожи и плоти. На троне гордо восседает кто-то в ослепительно белой тунике, у его ног полулежат соблазнительные демоницы. Встретивший нас падший обернулся и в полупоклоне приглашает нас подойти. Петр слегка подталкивает меня в спину и с Димоном идет вслед за мной. Чем ближе я подхожу, тем сложнее делать следующий шаг. Чем ближе я подхожу, тем отчетливей понимаю, кто сидит на троне. Аккуратная каштановая борода, волнистые волосы до плеч, всеведущий взгляд проницательных глаз. Это лицо я видел на сотнях икон. Всегда разное, всегда одно. Я вдруг понимаю, что больше не могу идти. Ноги трясуться, я их больше не контролирую. Спаситель встает с трона и степенно спускается по черепам, демоницы с полными вожделения стонами оглаживают его голые ступни и с тоской смотрят ему вслед. Он распахивает объятья, дрожь в ногах вдруг пропадает и я бросаюсь к нему.

-Спасибо, сынок,-от ободряющего бархатного баритона я наполняюсь счастьем до краев.

Его объятья похожи на возвращение домой после очень долгого путешествия. А сам он - найденный наконец отец, с которым разлучили в далеком детстве. Двести лет одиночества кончились, мне больше не нужно искать давно забытую любовь, не нужно переживать об ошибках. Я здесь, я с ним. Там, где всегда и должен был быть! Все врут, никому нельзя доверять! Только он не врет, только ему - можно.

Неужели может быть так хорошо? Неужели может быть так просто? Неужели меня могут любить. Ценить. Благодарить.

“Мы зло, Григорий. Абсолютно зло и гордимся этим.” фраза распорядителя внезапной иголкой колет в висок. “А своего Генку просто закопайте в ближайшем лесу…”

Образ священника, висящего на коротком мече Петра Александровича. Если он куратор, то почему его праведник с ним? Освобождаюсь из обволакивающих, теплых объятий. Смотрю в полные благодарности и одобрения глаза. Слова Прометея: “Он цвета любви. Цвета печали.” В этих глазах можно увидеть все что угодно, но не печаль. Ну что ж, если ты и правда Люцифер, то у меня есть для тебя подарок! Вырываю руку и рисую полосу, дьявол вскидывает руки, пытаясь мне помешать, но я держу его второй рукой и, чтобы успеть завершить знак Х, бью лбом в нос. Нет объема, меня обнимает рисунок на гладкой стене, в которую я с размаху влетаю головой. Пространство рвется как бумага и я проваливаюсь в пустоту.

Мне не за что каяться.

Мне нечего терять.

Мне не во что верить.

Я сижу на белой траве, по небу плывут белые облака, с белых берез легкий ветерок срывает белые листья и несет их к  высокой золотой ограде, украшенной помпезными вензелями. В воздухе разлиты звуки арфы, хотя никто не играет. Все прошедшее было странным сном, таким реалистичным минуту назад и таким нелогичным сейчас. А происходящее в эту минуту - тоже сон? Видимо, я все-таки еще двигаюсь к слиянию с Геннадием. Как понять, на каком этапе я сейчас?

Откуда-то сбоку доносятся звуки битвы: звон клинков, крики боли, взрывы. Встаю и иду в ту сторону, поднимаюсь на небольшой белый холм. Передо мной раскинулось огромное поле битвы. Белая земля оканчивается золотыми воротами, створки которых напоминают по форме арфу, а за ними простирается изрытая воронками, перелопаченная земля. Перед воротами десяток ангелов сражается с полчищами демонов. И две бескрылые фигуры  у самых ворот - высокая и маленькая - спина к спине рубят мечами подступающую орду отвратительных тварей. В них летят огненные шары, но растворяются, столкнувшись с мерцающим куполом, накрывающем небольшой отряд верхних. Рисую первый пришедший на ум знак, молнию, но ничего не происходит. Это мой мир! Выхватываю из-за спины Геннадия, пылающего праведным гневом. Моя рука пуста, так тоже не работает.

Продолжение

Показать полностью
107
CreepyStory
Серия Я.Черт

Я.Черт 10

Начало

Школа при церкви, очень интересно. Меня встречает батюшка Антон, на этот раз во вполне мирской одежде - кожаная куртка и джинсы. Теперь он похож на молодого рокера из каких-нибудь “бешеных бивней”. Даже кожаные беспалые перчатки надел. Он открывает магнитным ключом калитку и мы проходим мимо матушки-вахтерши к зданию. Классные комнаты, актовые залы - все как в обычной школе, только опрятно, свежий ремонт и везде иконы. В кабинете директора за широким столом меня ждут один из троицы паладинов с завода, молчаливый, одетый в пальто, неестественно широкое от скрытых под ним доспехов, и священник в торжественном, вышитом золотой нитью одеянии. Он встает и протягивает мне руку:

-Приветствую вас. За вашим питомцем мы присмотрим, а вы переместитесь далее. Простите нам некоторые меры предосторожности.

Паладин встает и тоже протягивает мне руку. Я пожимаю ее и проваливаюсь в темноту.

Жажда, будто я не пил неделю. Сухость по рту. Каменный сводчатый потолок. Голос:

-О, пришел в себя.

С трудом поворачиваю голову. Знакомый паладин, теперь уже без плаща, стоит в своих начищенных, блестящих латах, держа двуручник на плече. За спиной у него болтается чехол с Геннадием.

Шепчу:

-Воды...

Паладин качает головой и прикасается пальцем к моему лбу. Все проходит, я сыт,  напоен и переполнен энергией. Хочется бежать, делать что-то великое... Знакомое чувство, такой эффект на меня уже накидывала суровая блондинка из той же компании. Во второй раз справляться с нахлынувшей волной проще. Пружинисто вскакиваю с каменного ложа, укрытого тоненьким матрасиком. Мы в узкой келье, солнце с трудом пробивается через малюсенькое окошко под потолком.

Паладин делает приглашающий жест и выходит, я следую за ним.

Широкий по меркам монастыря коридор, десятки деревянных, потемневших от времени, дверей в другие кельи. Некоторые открыты, внутри молятся, читают, спят дети 6-7 лет в монашеских робах.

Проходим мимо большого помещения, в котором монах что-то рисует на доске, а несколько десятков таких же детишек сидят за партами и внимательно следят за ним. Все очень аскетично - камень, дерево, практически никаких предметов интерьера и икон. Разительное отличие от той школы, что я видел недавно. Снова кельи, за ними еще один большой класс, на этот раз для физических упражнений. Дети висят на шведских стенках, прыгают через козла, пинают мяч. Несколько монахов у стен наблюдают за происходящим с суровыми лицами. Что-то не так, но я не сразу понимаю, что.

Смех! Столько малышей и совсем не слышно смеха. У всех детей сосредоточенные, строгие лица. Это вообще возможно в таком возрасте?

Мой проводник открывает одну из дверей, по виду ничем не отличающуюся от очередной кельи, но внутри просторное помещение, большой стол, стеллажи с книгами, выцветшими и пожелтевшими. За столом сидит священник в вышитом серебряными нитями голубом одеянии. Ему лет сорок, у него очень сосредоточенный и строгий взгляд. Совсем как у местных детишек.

-Приветствую вас. Я настоятель этой обители. Мне доложили, что вы пожелали совершить благое деяние и позволить нам излечить праведника.

Я киваю, он продолжает:

-Готовы ли вы совершить еще одно богоугодное деяние и покаяться. Ибо без покаяния нет прощения.

Отрицательно качаю головой:

-Я здесь не за этим. У нас договор - информация в обмен на помощь Генке. Остальное не интересно.

Монах удивленно переводит взгляд с меня на паладина и обратно:

-Ах вот оно что... Ну хорошо. И какую информацию вы хотите получить в обмен на спасение нашего брата?

Поднимаю палец вверх, чтобы объяснить, что это я собирался расплачиваться информацией, но в последний момент выдаю невнятное:"Мууээээ... дайте подумать". Такой шанс нельзя упускать! Сажусь на жесткий стул перед священником и пытаюсь собраться с мыслями, паладин садится рядом.

-Вы не подготовили вопросы заранее?-в голосе настоятеля слышится раздражение.

-Я не думал, что вы согласитесь,-говорю первое, что пришло в голову,-вы ведь таких как я не очень. Думал, отберете меч и выбросите на помойку без парочки жизненно важных органов.

Паладин хмурится:

-Ложь есть серьезный грех. Вам, бездушным тварям, этого не понять!

Ухмыляюсь:

-Ага, а ложь во спасение - уже нет. Вы, святоши, всегда найдете, как выкрутиться.

Глаза паладина сверкают, он вскакивает, стул с грохотом отлетает и валится на пол.

Священник делает примирительный жест:

-Тише, брат Иоанн, не кипятись. Проявим смирение и терпимость к нашему гостю. Сомнения, закравшиеся в чистую душу праведника - нечто немыслимое. Покажем же нашу благодарность за помощь, пусть и не бескорыстную. Он привык к договорам и сделкам, в его мире нет места благим делам без награды. Но наш брат увидел в нем еще теплющийся божественный свет. Увидим же его и мы.

Он внимательно и благожелательно смотрит на меня, хотя и видно, с каким трудом ему это дается. Как будто соседский ребенок принес свои каракули и ты вынужден нахваливать это уродство, чтобы не обидеть малыша.

Я интересуюсь самым очевидным, чтобы выиграть еще немного времени на размышления:

-И сколько у меня вопросов?

Священник задумывается:

-Ты снова играешь в сделки и договора. Душа праведника бесценна, мы ответим на любое количество вопросов. Однако многие знания - многие печали. Ты не узнаешь того, чего тебе знать не следует.

-То есть все-таки не бесценна?

-Бесценна. Но мы не позволим тебе навредить большому, спасая малое.

Я снова задумываюсь. Какой-то день удивительных открытий. Я с таким трудом нашел распорядителя, который показал мне новый взгляд на реальность. После этого Прометей его перевернул. Теперь верхние по ошибке согласились сделать еще один оборот. Как будто открылся какой-то шлюз и новое льется на меня бурлящим потоком. Неизвестно, куда он меня вынесет.

-Ну хорошо, начнем с азов. Я многие годы честно выполнял свою работу, надеясь закрыть долг и освободиться. Мне не было дело до вашей войны добра со злом или как там еще...

Настоятель меня перебивает:

-Нет никакой войны. Есть бог и его свет, озаряющий землю. А есть диавол, как воплощение пороков и страстей. Он существует только там, где нет бога. Как тьма не существует сама по себе, тьма есть отсутствие света. Так и диавол есть лишь отсутствие бога. Мы не воюем, как не воюет дезинсектор с тараканами. Мы травим погань, плодящуюся по закоулкам и подвалам человеческих душ.

Хочется покивать, как кивают шизофреникам, чтобы не злить недоверием к их бреду. Но я все равно возражаю:

-Но силенок сходить в преисподнюю у вас нет. Там тараканы вас сожрут.

Священник качает головой:

-Среди бесконечности вселенной есть крохотная подвижная складка пространства, в которой диавол обустроил свое логово. Возвращаясь к метафоре, дезинсектор, со всей его химией, ядами и отравляющими веществами, не может до конца избавится от тараканов. Они прячутся самых маленьких щелочках и полостях, чтобы со временем выползти обратно. Мы - наместники бога на земле и именно землю взяли под свою опеку. Пути господни неисповедимы, а воля его непознаваема. Если он соизволил отвернуться от убежища диавола, то так тому и быть. Жизнь земная лишь испытание перед жизнью вечной, для каждого оно свое. У нас такое.

-Но количество прорывов растет?

Священник кивает:

-Настало безбожное время. Церкви пустеют, люди живут в праздности и безверии. Но наша история хранит периоды темного времени для человеческих душ, когда было значительно хуже. Поэтому волноваться не о чем, обуздать диавола в наших силах.

-Но ведь вы вынуждены заключать договора с нижними. Как минимум, мы с Геннадием тому доказательство.

Священник поджимает губы, но тут же расплывается в доброжелательной улыбке:

-Всевышний даровал нам бессмертную душу и свободу воли. Некоторые рабы господни распоряжаются его дарами бездумно. Диавол прячет выманенное обманом в зыбких складках реальности, откуда несчастным нет пути к жизни вечной. Мы не могли позволить бездушным созданиям бродить по земле и творить хаос, а потому приставили к каждому несчастному праведника. Это не договор, а ультиматум. Было множество редакций договора человека с диаволом, пока мы не пришли к окончательному варианту. Мы не вмешиваемся, пока у человека есть шанс на спасение и пока он пытается искупить свою ошибку служением.

-Служением нижним?

Настоятель улыбается:

-Какая наивность. Неужели тебя никогда не удивлял то, чем ты занимаешься? Гоняешься за ожившими трупами, беглецами из ада и прочей нечистью?

-Но мы же отправляем эти души в нижний банк, где их перерабатывают в темную энергию. В этом весь смысл!

Священник смеется:

-Как же вас там дурят! Никто не может управлять движением души и нет никакого нижнего банка. Есть лишь чистилище, где все окончившие свой путь на бренной земле ждут Страшного суда. Души грешников и правда нестабильны, диавол черпает из них свою силу в краткий миг перехода в мир иной. Он - паразит, живущий за счет страданий и страстей. Он выдумал много способов прильнуть к небесному свету создателя, извратить его и использовать в своих гнусных целях. Но он по сути лишь комар, назойливый и вредный, но не способный нанести ущерба божественному замыслу.

Вспоминаю встречу накануне:

-Я слышал, что раньше все души были серыми, Олимп, Стикс и все прочее из древнегреческих мифов когда-то существовали. А потом души стали голубыми и красными.

Священник прикрывает лицо рукой, как будто я сказал какую-то несусветную глупость:

-А вы сами-то видели эти серые души? Повторю за вами: есть мифы про Олимп, Стикс, древнегреческих богов и серые души. А есть реальность, которую вы видите каждый день. И чему стоит верить: тому, что вы видите или тому, о чем вам врут? Диавол и его приспешники вас так часто обманывали. Это просто еще один их обман. Это для нас ложь - грех. Для них - заслуга.

Смотрю на него и понимаю, что все сказанное стоит делить на десять. Намеренно он врет или по неведению, но это просто еще одна точка зрения, совсем не обязательно соответствующая действительности. Хочется спросить про другое:

-Кто-нибудь закрывал договор?

Священник делает паузу, похоже, подбирает слова. Наконец он произносит:

-Диавол коварен и хитер, а обманутые им несчастные, заключив сделку с нечистым, приблизили себя к геенне. Только искреннее раскаяние и вера может спасти эти заблудшие души.

-Ничего не понимаю… Договор-то кто-нибудь закрывал?

-На все воля господа. Лишь он в праве призвать душу к себе в райский сад или бросить в геену.

Меня это начинает раздражать:

-Вы не хотите отвечать или не знаете?
Священник вздыхает:

-Мы не ведем учет.

То есть святошам плевать на проданные души и их судьбу, им просто нужны шестерки для выполнения грязной работы. Интересный подход от “наместников бога на земле”.

-Мне несколько раз говорили, что бог мертв. Что это значит?

Священник морщится:
-Еще одна хлесткая фразочка приспешников Сатаны. Бог есть все сущее. Бог жив, пока жива сама материя пространства. Бог есть любовь. Бог жив, пока хотя бы в одном человеке теплится божественный свет. Сначала диавол убедил людей, что его нет. Теперь он пытается убедить людей, что нет бога. Хотя стоит открыть глаза, вдохнуть полной грудью, услышать шум ветра и можно почувствовать бога. Ну а вам, как посвященному в тайну небесной энергии, тем более странно сомневаться.

Смотрю на собеседника, на его участливую и благожелательную улыбку. Даже распорядитель отвечал понятнее.

-Мне нужно закрыть долг за этот месяц, но меня отрезали от приложения и не дают новых заказов. Как еще я могу заработать душ на ежемесячный платеж? Я могу работать на вас напрямую?

Священник снова морщится. Разговор со мной дается ему все сложнее:

-Мы не пользуемся вашим приложением, нам отвратительна сама мысль о купле-продаже божественного света. Мы полагаемся на веру и господа. Я не знаю, как вам помочь. Но если ваш наниматель сам нарушил договор, его ждут серьезные последствия. Уверен, он не будет этого делать. Обманет, запугает, купит. Но не нарушит.

Некоторое время молчу. Наконец перехожу к тому делу, за которым пришел:

-А почему праведник плачет?

Священник снова поджимает губы, но теперь уже не пытается совладать с собой и говорит резко и сурово:

-А как ты сам думаешь?-он как-то внезапно, но очень органично переходит на ты,- Каково тому, кто несет свет и отдал всего себя служению, причинить боль райскому созданию? Пусть оно и ослушалось, пусть оно и спустилось на землю без разрешения, не дело праведника судить ангела и выносить ему приговор. Праведник сопровождает заблудшего на его пути к искуплению. Но ты предпочел совершить непоправимое и уйти еще дальше от бога. И за что? За единичку на дисплее смартфона. Воистину, глупец!

Возмущаюсь:

-Она первая напала!

Священник кивает:

-Да. Поэтому мы с тобой сейчас разговариваем. А теперь попробуй объяснить это праведнику.

Удивляюсь:

-Это каким образом?

-Поговори с ним. Мы выполнили твою просьбу, теперь ты выполни нашу. Объясни отроку Геннадию, что в случившимся нет его вины. Покайся, уверуй. Покажи, что его служение приносит прльзу. Это будет первым этапом исцеления.

-Мне говорили, что починить его можно в райской кузне.

-Починить... Ты сейчас находишься в этой самой, как вы это называете, райской кузне. Здесь праведники знакомятся с тем вместилищем, в котором будут служить.

-А зачем эти сложности? Почему он не может быть человеком с мечом, например? Как ваши паладины.

-Несправедливость и несовершенство мира могут поколебать веру праведника. Святые воители так же, как и простые люди, подвержены сомнениям и искушениям. Праведник, источающий священное пламя - чистая душа. Ты же видишь, что бывает, когда в его душу закрадываются сомнения. Пламя слабеет и гаснет.

Раздумываю над услышанным.

-Ну ладно. Что нужно делать?

Священник улыбается с облегчением:

-Если ты закончил с вопросами, то следуй за мной.

Мы снова выходим в тот же широкий сводчатый коридор и идем вдоль дверей в кельи:

-Вы многое пережили вместе, отрок Геннадий вел твою руку в сражениях, ты указывал ему цель. Создать устойчивый контакт с праведником - очень сложная задача, ведь он полностью отдался служению. Успех здесь не гарантирован. Но сейчас его вера дрогнула, а значит мы можем попробовать достучаться. Для начала мы попробуем использовать уже существующую между вами связь, так больше шансов на то, что он позволит приблизиться.

Мы тем временем сворачиваем в другой коридор, подходим к тяжелым воротам, которые с трудом открывают двое монахов в серых робах и оказываемся в очередном безликом сводчатом коридоре с десятком дверей. Здесь на вид опрятнее и чище, камень на стенах хорошо отполирован, нигде нет ни соринки. Между кельями установлены деревянные лавки. На некоторых сидят дети лет десяти поодиночке, рядом с каждым небольшая картонная коробка. Монах в черной рясе открывает одну из дверей и мы проходим в просторный зал. Здесь нет окон, в каменных стенах выдолблены полки, на которых расставлены какие-то инструменты и папки. По центру зала на полметра от земли выступает белый полированный мраморный прямоугольник. В углу вполне эргономичный компьютерный стол, за которым в удобном офисном кресле сидит спиной к нам какой-то человек с широкой лысиной в центре растрепанной шевелюры и что-то набивает на логитековской клавиатуре. Вижу какую-то странность и сначала думаю, что дело в неподходящем этому место оборудовании. Но через секунду все-таки понимаю - нет проводов. Ни системник, ни монитор не подключены. Но монитор светится и изображение отзывается на действия человека.

Паладин выходит из-за моей спины, достает из чехла Геннадия и аккуратно кладет на мрамор. Настоятель обращается к парню в кресле:

-Отец Иннокентий, вот тот, кого мы ждали.

Тот нетерпеливо отмахивается, не оборачивается и продолжает что-то печатать. Священник жестом предлагает мне пройти к мраморному прямоугольнику:
-Ложись так, чтобы затылком прижаться к рукояти меча. Скоро начнем.

Я послушно ложусь и закрываю глаза. Мрамор холодный и твердый, но лежать довольно удобно. Спина расслабляется и как будто принимает самую правильную форму из всех возможных. Или камень обволакивает и принимает форму спины, оставаясь холодным и твердым. Я так устал, я могу проспать целую вечность…

-Молодой человек, не так быстро!

Сипящий раздраженный голос. Открываю глаза, надо мной склонился неопрятный бородач в очках с огромными линзами в толстой оправе. Он раздражающе щелкает пальцами прямо у меня перед носом:

-Потерпите минуту, нужно наладить канал.

Он задирает мне штанины и рукава, кладет на запястья и лодыжки что-то мокрое и холодное. Еще один предмет, я успеваю рассмотреть какую-то ржавую железку, оказывается у меня на лбу.

-Я смотрю, вы извне. Слушайте и запоминайте, я постараюсь выражаться так, чтобы даже вам было понятно. Психоэмоциональное взаимодействие с предметами - нестабильный и рискованный процесс. Он состоит из трех этапов. Первый мы называем принятием. Ваш жизненный опыт, ваши ценности и жизненные установки, а особенно ваши психологические травмы будут мешать наладить устойчивый канал связи. На первом этапе вы боритесь с самим собой. Это понятно?

Киваю и кусочек металла съезжает с моего лба на глаз, оставляя мокрую борозду. Бородач нетерпеливо возвращает его на место, вытирает глаз ворсистым рукавом своего свитера. Слышу голос священника:

-Отец Иннокентий, но у нас не слияние. Я вам говорил, помните.

Бородач поворачивается ко мне спиной, его растрепанная шевелюра забавно прыгает, когда он говорит, трясясь от раздражения:

-А что вы мне тогда голову морочите? Так бы сразу и сказали! Я еще думаю, зачем притащили такой экземпляр, он же по-любому крякнет. Только время потратим.

Дрожь проходит по всему телу. По-любому крякнет? Пытаюсь пошевелиться, но предметы на руках и ногах не позволяют, будто это магнитные оковы. Вскрикиваю:

-Эу-эу! Что значит, крякнет? Я не хочу!

В поле зрения появляется настоятель. Он смотрит на меня ласково и сочувствующе:

-Ты же любишь договоры. Изволь исполнить наш. Ты узнали все, что хотел. Теперь будем лечить Геннадия.

-Но вы не говорили, что это опасно!

-А ты и не спрашивал. Пожалуйста, успокойся. Иначе фазу принятия не пройти.

-А что будет, если не пройду?

Священник смотрит на бородача:
-Отец Иннокентий?

Суетливый мужик в свитере грубой вязки все также раздраженно отвечает откуда-то сбоку под стук клавиш:

-Что будет, что будет… Нейронные связи спалим нахрен, вот что будет. Станешь овощем или отдашь богу душу.

Нервно усмехаюсь:

-В моем случае дьяволу.

Бородач ворчит:

-Ой, да без разницы. Так, готово. Слушай внимательно, я постараюсь объяснять так, чтобы даже ты понял.

-Это я уже слышал.

Бородач бьет кулаком по столу и взвизгивает:

-Не перебивай!-затем продолжает на тон ниже,- Не перебивай, а то собьюсь. Психоэмоциональное взаимодействие с другим сознанием - нестабильный и рискованный процесс. Он состоит из трех этапов. Первый мы называем принятием. Ваш жизненный опыт, бла-бла-бла, уже говорил.  Ты борешься с самим собой. Это понятно?

Отвечаю, чтобы не уронить железку:

-А если спалим нейронные связи, нельзя применить лечилку и восстановить.

Бородач передразнивает:

-”Низя плиминить личильку”... Нельзя, там скорость реакций такая, что для восстановления нужен кто-то не ниже митрополита. У тебя есть знакомый митрополит, который примчится тебя вытаскивать? Вот и у меня нет. По первому этапу понятно?

-Более или менее.

-Хорошо. Второй этап - проникновение. Ты окажешься среди демонов чужого сознания. Победи их, сбеги от них или помирись с ними - любым способом проникни как можно глубже. Вопросы?

Качаю головой, железка скатывается со лба на ухо и падает куда-то вниз. Бородач издает раздраженный то ли хрип, то ли рык исчезает из поля зрения. Откуда-то снизу слышу:

-Третий этап - слияние. Он может оказаться как самым простым, так и самым сложным. Ваши сознания плотно слились и вы можете общаться напрямую. При этом каждый из вас будет всесилен в создавшейся складке реальности, тебе нужно будет подавить его, тогда сможешь вернуть его в стабильное….

Он осекается:

-Так, стоп. Ты что, бездушный?

Бородач оборачивается к настоятелю:

-Вы себе это как представляете?

Голос настоятеля:

-Какие-то сложности? Я не в курсе технических нюансов, вы же знаете.

Бородач фырчит и исчезает из поля зрения. Слышен стук клавиш и ворчание:
-Вы знаете, какой бывает результат без внятного ТЗ? Вот вы мне пишите: “То-се, стабилизируем отрока, туда-сюда, подготовить оборудование, провести инструктаж.” Ваше сообщение? Где здесь хоть слово о том, что стабилизировать будет черт? Вы хоть раз сливали пустое тело с одушевленным предметом? Можете предугадать последствия?

Растерянный голос священника:

-Да у нас и с проблемными праведниками немного опыта. Поэтому мы вас и пригласили.

Я не вижу, но по голосу хорошо представляю, как бородач всплескивает руками и закатывает глаза так высоко, что видны одни белки:

-Это невозможно! Полная некомпетентность! Я отказываюсь так работать!

Топот, хлопок двери, оправдывающийся голос настоятеля. Я поворачиваю голову, железка скатывается со лба и со звоном укатывается по полу куда-то в сторону. В помещении остался только паладин, он с растерянным видом смотрит то на дверь, то на меня, то на экран монитора. Обращаюсь к нему:

-Видимо, на сегодня все. Может, отпустишь меня. А то ноги и руки затекли.

Тот отрицательно мотает головой. Выглядывает в коридор, возвращается обратно. Через секунду в помещение вихрем влетает вредный бородач, идет к компьютеру, тараторя:

-Только потому, что я уважаю вашу работу! И только под вашу полную ответственность!

За ним заходит настоятель и кивает. Бородач опять кладет железку мне на лоб:

-Да не вертись ты уже!

И исчезает из поля зрения. Снова удары по клавишам и ворчание:
-Я не могу предугадать результат эксперимента. Я снимаю с себя ответственность и за одного и за другого.

Громкое нажатие на какую-то клавишу, предметы на моих запястьях и лодыжках теплеют, железка на лбу начинает покалывать, будто бы слабыми электрическими разрядами. Растрепанный бородач снова склоняется надо мной:
-Теперь расслабься и закрой глаза.

Меня трясет, я пытаюсь вырвать руки, пошевелить ногами. Безуспешно. Верчу головой, но железка больше не падает, она прилипла ко лбу. Бородач хмурится:
-Расслабься, кому сказал! Кто-нибудь, держите голову.

Чувствую чьи-то сильные руки на висках. Запястья горят, будто их прижигают кочергой. На лбу слышу сильный треск, сквозь который пробивается голос бородача:

-Теоретически, все должно быть не так плохо. По первой и второй стадии, скорее всего, все то же самое. Там энергия не задействована, только сознание. Сейчас успокойся, чем спокойнее войдешь, тем проще пройти. Проблема в третьей. Ты в ней будешь бессилен, полностью во власти другой души. Чем это кончится я не знаю. Вплоть до того, что он заберет твое те...

…мнота.

Холодный камень подо мной как-то подозрительно мягок. Получается двигать руками, ощупываю что-то мягкое податливое, липкое. Какая отвратительная вонь! Пытаюсь встать, мягкое и склизское расходится под ногами, утопаю по щиколотку, будто среди обернутых ватой корней деревьев. Хватаюсь за что-то мокрое, все-таки встаю на ноги. Шарю по карманам в поисках телефона - его нет. Значит нет ни приложения, ни банального фонарика. Какая же вонища! Как будто залез в мусорный бак, который не вывозили месяц. Вонь и тишина.

Продолжение

Показать полностью
174
CreepyStory
Серия Ликвидаторы

Ликвидаторы. Глава 13

К дому подъехал брутальный «дефендер» чёрного цвета. Дверцы отворились и наружу выбрались два сновидца чахлого вида, совсем не соответствующие брутальности машины, на которой приехали.

-- Ебать додики, -- Федя харкнул на пол.

-- Одни из лучших, -- возразил Данилыч. – Бойся, когда они придут в твои сны – рукопашка не поможет.

Федя ещё раз харкнул на пол, но ничего не ответил, сердито поглядывая на несуразного молодого пацана с синяками под глазами по имени Лёха (Данилыч слышал, что тот был каким-то на редкость одарённым), и на его напарника Александра – пузатого мужичка, который считался среди коллег долгожителем, навроде Захара, только от мира сновидцев.

-- Куда? – спросил Лёха, бегая стесняющимся взглядом по подъезду.

-- А ты не чуешь своей… чакрой? – спросил Юра, пытаясь подколоть специалистов по нечисти.

-- Чую, -- вздохнул Лёха, оборачиваясь на подвал. – Тем более, оттуда шум…

-- Именно. Вот и дерзайте, -- Юра отвесил приглашающий реверанс.

Паренёк снова вздохнул и направился к закрытой двери. Константин шагнул за ним с взрывчаткой в руках.

-- Это что… бомба?

-- Дверь заперта. Будем сносить её взрывом.

-- Ой, мне, наверное, надо спрятаться… -- попятился Лёха.

-- Заряд небольшой, ничего страшного, -- успокаивал Константин.

-- Не сильнее новогодней бомбочки, -- пообещал Юра.

-- А-а… -- сказал Лёха, но ближе подходить всё равно не стал. – А не лучше ли попросить ключи у преступников?…

-- Так это же не по приколу! – Юра хлопнул паренька по плечу. – Мы всё взрываем. Если появляется такая возможность. Любишь фейерверки?

-- Ну, да…

-- Вот и мы любим!

-- Скажи, как будете готовы, -- сказал Константин.

-- …Готовы, -- ответил Лёха.

Взрыв ударил по ушам. Сновидцы даже присели от неожиданности. Константин выбил дверь ногой, вскинув ствол с мерцающим тактическим фонариком в направлении темноты подвала. Из двери хлынул удушливый запах дерьма и мочи, смешанный с нотками блевоты. Грязный бетонный пол, усыпанный упаковками лекарств. Скрипящие кровати, выставленные вдоль стенки. Всего в помещении было десять шконок. И почти все из них – заняты.

Подопытные под капельницами извивались в муках невыносимого психоза.

Сновидцы обратили внутрь подвала лучи Ясного Света – испепеляющие любую нечисть лучи, исходящие от самой души; лучи, взращённые восточными духовными практиками, приблизившими сновидцев почти к Просветлению.

Лучи пробежались по всему помещению. Казалось, будто ничего не произошло.

-- Никого нету что ли? – поинтересовался Юра.

-- Были. Но теперь нет, -- ответил Александр, шагнув внутрь помещения.

-- А так и не сказать, что с виду что-то происходило, -- хмыкнул Юра.

Вдруг на сновидца напрыгнули из-за угла.

Отвязавшийся подопытный, кажется, без перерезанных сухожилий. То ли не успели прооперировать, то ли…

Сновидец закричал от неожиданности, а Константин влетел вперёд, отталкивая затаившегося подопытного и втемяшиваясь между ним и перепуганным Александром.

-- Всё хорошо, мы пришли вас всех спасать! – сказал командир.

Но отвязавшийся алкаш завопил от злобы. Он попытался ухватить Константина за воротник, но поймал только серебряную цепочку на его шее. Потянул на себя, чем вызвал жёсткую и неожиданную ответную реакцию...

Через мгновение черепушка подопытного разлетелась в ошмётки от яростного удара кулаком колоссальной силы…

-- Какого хера! Это же гражданский… -- Данилыч даже растерялся от неожиданности.

-- Теперь нет! – весело крякнул Юра. Тело алкаша рухнуло на пол, раскидав мозги. Константин смахнул с кулака кусочки черепа.

-- Нихуя у тебя боковой мощный! – восхитился Федя. – Ты чё, дохуя качаешься что ли?

-- Немного не рассчитал удар… -- растерялся Константин, проверяя, цела ли цепочка, а потом пряча её под одежду.

Юра заржал. Действительно, смешнее некуда.

Сновидцы зажимали носы, но тонкая ткань их задротских немытых футболок почти не спасала. Алкоголики, что любопытно, перестали ныть. Показалось, что их муки вдруг наконец прервались с уничтожением невидимых тварей, их терзающих. Данилыч снова подумал – почему бы тогда сновидцам не помогать всем обычным людям, страдающих от психозов или депрессий, вызванных астральными паразитами. Вместо психологов и психиатров.

-- Мы в подвале, -- отчитался Константин, после того, как проверил все углы. – Убит один подопытный, напавший на нас. В остальном всё чисто. Девять пациентов.

-- Ликвидируйте больных, -- приказал Нойманн в ответ.

-- Я не ослышался? – переспросил Константин. – Зачем? В этом есть необходимость?

-- Конечно. Нам их уже не спасти. Да и видели они слишком много.

-- Белая горячка запрещена правилами Организации?

-- Не в этом дело. Дело в экспериментах. О них никто не должен знать и помнить. А ради каких-то бичей наш отдел не хочет возиться, финансируя их содержание в психушках. Это бессмысленно. Поэтому ликвидируйте их. Им всё равно ничем не помочь.

-- Понял.

Данилыч и Юра переглянулись, но пожали плечами. Жёсткий приказ. Но, надо признать, рациональный. Бойцы навели стволы автоматов на страдающих подопытных.

-- Мы прервём их мучения, -- оправдывал сам себя Юра.

-- Вряд ли. Покоя их души после смерти не найдут. Да и перестали они ныть, мне кажется.

-- Это ненадолго, -- ответил побледневший Лёха, направляясь к выходу. – Твари вернутся. Психика бедняг обострена. Они сейчас как сновидцы в пороговых пространствах, только без соответствующих способностей.

-- А куда это вы пошли? – спросил Юра.

-- А я… лучше подожду за дверями.

-- И я тоже.

Сновидцы вышли в подъезд.

Автоматы бойцов застрекотали, пробивая пулями черепушки подопытных. Матрасы зассаных кроватей залились кровью. Вскоре в подвале сделалось оглушающе тихо.

-- Лучшее средство от головы ,-- пошутил Данилыч, перезаряжаясь на полный магазин, хоть и ощущая себя скверно после таких расправ.

-- Приказ выполнен, -- буркнул Константин в рацию.

-- Отлично, -- ответил Нойманн. – Группа дезинфекторщиков уже на подходе. Дождитесь их прибытия, а пока пакуйте сотрудников и будьте начеку.

-- Понял.

Бойцы вышли из подвала. Дядя Ваня достал самокрутку с ядрёным табаком и задумчиво засмолил.

Сновидцы стояли у входа, перешёптываясь о чём-то своём. Федя сверкал злобными глазами, будто едва удерживаясь, чтобы не побить «лохов».

-- А тебе вообще как? – спросил Данилыч у командира с некоторой насмешкой, когда они выводили пленных со второго этажа. – Нормально?

-- В каком это смысле? – не понял Константин.

-- Твои костяшки смотрят в другую сторону. После того охуенно крепкого удара, -- сказал Данилыч, а Константин, видно, растерялся.

-- Внатуре! – заметил Юра, как костяшки на кулаке командира неестественно встопорщились под перчаткой.

-- Адреналин, нахуй! – пояснил Федя. – У меня такое же бывало после забивов! Кулаки ломаются – не замечаешь.

-- Не болит? Похоже на открытый перелом под перчаткой. Это выглядит очень больно. Пиздец как больно.

-- Немножко болит, -- буркнул Константин. – Залечусь позже. А теперь за дело…

-- Внатуре киборг… -- удивился Юра.

Бойцы выводили сотрудников со второго этажа на первый, чтобы потом, после прибытия бригады уборщиков, сразу же довести их к фургончику и в темпе отбыть к Штабу.

Пока же все ждали дезинфекторщиков. Главный сотрудник, который и заварил всю эту кашу, слегка побитый, всё не унимался, принимая бойцов за обычных ФСБшников.

-- Вы не представляете, каким опасностям подвергаете мир, отказываясь от изучения феноменов! – говорил Бахарев. – Колдуны и ведьмы существуют! Они создают кошмарные вещи по кощунственным методам древней иконописи времён Атлантиды, сводящие людей с ума одним видом! Только они, колдуны, не знают механизмов и не могут объяснить эти кошмары с научной точки зрения! Мы же должны изучать всё это непременно, иначе они и властьимущие захватят и поработят весь наш мир окончательно! Они уже почти поработили!... Мы должны изучить всё это, пусть и ценой больших жертв среди подопытных!... Глупцы! Вы ещё не видели, какие кошмарные вещи способны прорваться в этот мир! Глупцы!...

-- Ебало завали, -- ткнул его в бочину Федя, которому надоел безудержный галдёж.

-- Уж мы-то видели, -- усмехнулся Данилыч. Тут Бахарева осенило.

-- Так вы… из Организации?… -- осознав это он побледнел и замолчал, больше ничего лишнего не рассказывая.

-- Ну зачем вы, Данилыч и Федя… -- вздохнул вскоре Паша. – Так бы он много всякого нам разболтал! Мы бы узнали всякого интересного. Нойманн нам ведь не всё рассказывает. Такой кайф обломали… Вот и как теперь спать по ночам? Буду теперь гадать, что за Атлантида!… Неужели она существовала?

-- Меньше знаешь – крепче спишь, -- ответил Юра.

Сновидцы уехали вслед за детективами – у всех специалистов имелись и другие неотложные дела, требующие внимания. А вскоре после этого прибыла бригада дезинфекторщиков.

-- Доставьте Бахарева в Штаб невредимым, -- приказал тогда Нойманн. – Люди из Движения могут нам помешать заполучить этого специалиста. Будьте осторожны на улицах города. Наш палач потом вытянет из него всю необходимую информацию.

-- Да он вроде сам был не против нам растрындеть обо всём! Пока не осознал, что мы из Организации. Тогда сразу заткнулся. Интересно, на что это он обиделся? – хмыкнул Юра.

-- Сука-бывшая работала на Организацию, наверное. По-другому и не объяснить! – пошутил Данилыч.

-- Есть вещь, которую он будет скрывать до самого последнего, -- сказал Нойманн. -- Даже от своих союзников. Очень опасная вещь, над которой мы должны заполучить контроль, иначе весь мир может погрузиться в хаос. И это вовсе не особые «матрицы» на основе Изнанки. Есть ещё одна вещь, которая и подтолкнула его к этим исследованиям, к разработке способов видеть то, что нашему глазу недоступно. А наша задача – выбить из него всё дерьмо и заполучить легендарную икону Поломанной Богородицы, некогда натворившую много бед одним своим видом.

-- Ого.

-- Понятно. Очередной мини-апокалипсис.

Паша быстро разведал окрестности своим дроном. Чисто. Тогда бойцы, прикрывая друг друга, зашвырнули стонущих пленных в фургончик и запрыгнули сами.

Машина юркнула по ночным улочкам города, избегая хорошо простреливаемой открытой местности и широких дорог. Паша внимательно смотрел за всем происходящим на полупустых улицах, удерживая наготове дроны-камикадзе, которые он планировал пустить в бой сразу, если только кто-нибудь нападёт на их группу, устроив засаду.

Движение Сопротивления имело немало боевиков, периодически устраивая бойни, но по большей части оно боролось информационно. Ведь, судя по всему, его участники тоже осознавали всю важность работы штурмгрупп – если в городах не окажется борцов с нечистью, то мир погрузится в хаос, который придётся потом расхлёбывать и им самим. Впрочем, судя по слухам, ячейки были настолько разрознены, что и методы борьбы в них серьёзно варьировались: от всего лишь распространения запрещённой информации в Сети, до жесточайших акций террора с сотнями жертв.

Фургончик быстро добрался до Штаба, юркнув на подземную парковку бронетехники. Там их уже поджидали бойцы гарнизона – те поприветствовали группу и переняли всех пленников.

Гарнизонщики отвечали за камеры пыток, секции содержания и за охрану подземных комплексов, поэтому всё дальнейшее дело переходило под их контроль, а бойцам штурмгруппы, выполнившим задачу, оставалось только дожидаться окончания очередной смены…

-- Мир полон загадок, -- задумчиво рассуждал Паша. – Жаль, что не все загадки мы узнаем. Эх, не завидую я обычным гражданским! Они вообще ничего не осознают. Как и я раньше. Дослужиться бы до координатора! Или до начальника отдела!… вот у них доступ к секретной инфе совсем другого уровня! Вот это круто!

-- Ага, губу раскатал, -- фыркнул Федя.

-- Ну почему, -- вмешался Юра. – Был у нас один. Хороший командир. Ему сам Спонсор предлагал повышение в координаторы за геройские поступки и верные тактические решения.

-- А он что? – спросил Паша. -- Теперь дослужился? Координатором работает?

-- Нет. Он отказался от предложения. Он у нас скромник.

-- Вот дурак! – возмутился Паша. – Делать ему нечего! Да я бы… да я бы ради такого… я бы…

-- Жопу свою раздвинул бы? – спросил Федя.

-- Да пошёл ты!… -- обиделся Паша.

Бойцы заржали.

Рука Константина была в порядке уже на следующий день. Ему даже не наложили гипс… Командир сказал, что это был всего лишь вывих, а не перелом, вот что не особо верилось – Данилыч видел характер травмы и это был открытый перелом кулака. Учитывая силу удара и скрытность командира, всё это наталкивало бойцов на определённые мысли. Но под кожу командиру лезть никто не осмеливался. Тайна – значит тайна. Потом расскажет, куда он денется.

В ту неделю Антона Бахарева и его сообщников вскоре после допросов в пыточных камерах увезли из Штаба куда-то, вероятно, в другие лаборатории Организации. Возможно, Бахарев продолжил трудиться на благо человечества, но уже под крылом Организации, а, возможно, их всех попросту похоронили в первой же попавшейся канаве за городом. Во всяком случае, бойцы больше ничего не слышали ни о нём, ни о предположительном внедрении «всевидящих монокуляров», какие можно было бы изобрести на основе технологий изобретённых матриц на основе Изнанки. Нойманн тоже, кажется, позабыл о своей недавней инициативе изобрести новые приборы, захватив важнейшие революционные технологии. На вопросы бойцов он отвечал очень уклончиво, видно, пожалев о своей излишней говорливости перед тем заданием.

-- Кроличья нора гораздо глубже, чем мы думаем, -- сказал полушёпотом Данилыч, когда они с Юрой и с бывшим командиром их уничтоженной штурмгруппы – Олегом Крюковым – сидели при свете ламп с зашторенными окнами в тихой квартире.

За окнами была глубокая ночь. Всевозможные устройства, через которые их могли бы прослушивать, были предусмотрительно оставлены в машинах далеко внизу на стоянке у дома. Организация следила за всеми – особенно за своими собственными работниками.

-- И вы даже не представляете, насколько, -- ответил ему Олег, прикладываясь к своему бокалу с охлаждённой человеческой кровью…

**

А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)

Светлана Анатольевна 1000р

Вера Алексеевна 300р "Кайфую с Ликвидаторов. Хочу ещё. Когда про Костю будет? Самое интересное" Ответ: постарался впихнуть жирный намёк про то, что с Косей в этой главке, а то щас будет большой перерыв на Темнейшего

Marko Polo 100р

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Ликвидаторы» на АТ: https://author.today/work/433407

Показать полностью
160

Легенды западной Сибири

Жизнь Леонида до и после смерти

Легенды западной Сибири

Могу свидетельствовать лишь о части событий, остальное знаю лишь по рассказам. Выводов я не делаю, а просто рассказываю истории. Правдивы ли они, решать вам. Я же фиксирую то, что больше чем правда, то, что случилось на самом деле.

Мы заблудились. Знаете, что чаще всего к этому приводит? Самоуверенность в купе с недоверием к инстинктам. Внутренне ты чувствуешь это загодя, но продолжаешь себя успокаивать, ища доказательства — вон, тот высокий кедр, вроде, знаком, кустик похож на тот, мимо которого проходили, болото справа, как и должно быть — значит, всё в порядке. Когда ты вымотанный и обессилевший находишь в себе мужество произнести: мы заблудились, бывает позно что-то изменить. В глухой сибирской тайге совет "оставаться на месте, ждать пока найдут" звучит как "пока съедят". Поэтому, хочешь, не хочешь, выбирайся. Или готовься умереть как герой. Нам было по десять, нас было пятеро. Умирать не хотелось.

Отчаяние не бывает постоянным. Оно накатывает как волна, утаскивая за собой всё, что забыли купальщики, оставляя голый, опустошенный пляж. Мужик в дождевике вышел на край поляны к исходу третьей волны. Не подошёл, не заговорил, просто остановился и ждал, пока его заметят. Потом махнул рукой, развернулся и быстро пошел, раздвигая руками лапы елей. Мы побежали вдогонку.

Шёл мужик быстро. Мы едва за ним поспевали. Видели лишь мелькающую спину в дождевике далеко впереди. Время от времени, жалея нас, несмышленышей, он останавливался и закуривал, давая нам передышку. В густых сизых сумерках видны были его руки с огоньком папиросы, исчезающим под надвинутым капюшоном. К ночи мы вышли к посёлку.

Нас искали. Издали услышав голоса мужиков, ускорились (откуда силы взялись?) и выскочили к лесопилке. Никто из нас не заметил, куда делся мужик.

Вам, вероятно, может показаться странным, что человек не подошёл, не показал лица, не отругал нас. Но странным это не было. Мурюк был посёлком для вольнопоселенцев, а для них были установленны чёткие границы, дальше которых заходить в тайгу запрещалось, и нарушение которых могли истолковать как побег, что жестоко каралось, но которые все, конечно, нарушали. Для нас не было странным, что хороший человек, не бросивший детей в лесу, хочет, чтобы его проступок остался незамеченным. Это было нормально.

О том, что нас вывел какой-то Леонид, я услышала от старого Игната, развозившего нас на телеге по домам. Дома ждала мама с ремнём, слезами и объятиями, и я надолго забыла про Леонида.

Жизнь в Мурюке бурлила, ежедневно что-то где-то случалось. Иногда героем событий оказывался Леонид. То вытащит из болота бедолагу с лесозаготовок, то шуганет мишку с пасеки, то блудную корову из леса выведет. Ничего необычного, за неимением супергероя, его обязанности делил весь посёлок. Дважды я видела Леонида сама. Когда река пошла, он стоял на утёсе, смотрел на воду, я узнала его по дождевику. Второй раз в тайге, у заимки. Разминулись, отдав дань вежливости, поднятой рукой. А потом я услышала историю Леонида. И я слышу её и сейчас, как слышала с тех пор каждый свой день.

Леонид был буквально ровесником революции. Свой первый крик он издал одновременно с выстрелом с Авроры, и в том же городе. Закончил школу, пошёл учиться на инженера. На третьем курсе, в 37-ом, был арестован, получил свои вражьи десять лет и поехал в Сибирь. После окончания срока был определён на вечное поселение в Мурюк. В 53-м не попал под амнистию вместе со всеми и остался в посёлке. В более поздние года, случалось, приходили документы на таких же как он, забытых, документы и в те времена, бывало, терялись и долго искали адресатов. К 60-м разъехались все враги и изменники. Кроме Леонида.

В 77-м Леонида вызвал Начальник. Вручил паспорт, пряча глаза и вертя в руках карандаш, долго и комканно объяснял, извинялся, горячился. Потом взглянул прямо и сказал: "Езжай домой, старик. Сколько тебе 60? Поживи ещё".

Леониду было 60, и ехать ему было некуда. Мать не пережила блокады, отец сгинул тогда же в Белоруссии, других близких у Леонида не осталось. Как не осталось и дома, где можно было ещё пожить.

Нанявшись охранять пасеку, он переехал в дальнюю сторожку, где и умер страшной зимой 82-го.

Местные рассказывали, что морозы стояли лютые, птицы падали, замерзая на лету. А перед морозами мело нещадно, отрезая посёлок от мира двухметровым покровом снега. Когда хватились к весне, что Леонид давно не объявлялся за крупой и папиросами, пока снарядили экспедицию на лыжах... Дед Игнат рассказывал, что первым нашёл друга. Тот лежал в домовине, установленной на столе, посреди избушки. Тело вмерзло в самодельный гроб, а тот намертво сцепился со столешницей. Лицо Леонида было спокойным и безмятежным.

Это было за шесть лет до того, как он спас меня и других ребят, потерявшихся в тайге.

Мне нечего добавить к сказанному. И, конечно, у каждого из вас есть рациональное объяснение. У меня оно тоже имеется про запас, как бы иначе я жила дальше? Но всё это, в сущности, не имеет значения, и вопрос здесь совсем в другом. Что страшнее, наше людское головотяпство и безразличие, укравшее судьбу у хорошего человека, или тайные и всемогущие силы и законы, властвующие в тайге, на краю мира, обрекшие этого человека на вечную ссылку и после жизни? Я не знаю ответа.

Показать полностью
13

Вторжение. Часть 2

Вторжение. Часть 2

Друзья, встречаем хоррор, который мы все заслужили. Небольшой рассказ в жанре ужасов и фентези по мотивам доты 2 (пиздец).

Прочитать полностью рассказ можно на АТ: https://author.today/work/441165

А также в моём тг-канале: https://t.me/aronb2024

Начало тут: Вторжение. Часть 1


Часть 2

Гвардейцы, как один, сливались в ночной тьме. Если бы не твари, у которых ярко светились красным глаза, то своих от чужих невозможно было бы отличить. Дариус бежал впереди, и Мэвен едва за ним поспевала, хотя жаловаться сейчас было глупо - за три пройденных квартала на них пока никто не напал. Ужасающие твари прыгали на гвардейцев, ломали дома и гнались за мирными жителями, которые из-за звона колокольни, который, к слову, уже прекратился, оказались на улице в страхе, что началась война. Но это была не война, скорее вторжение и уничтожение.

- Дариус! - Выдохнула Мэвен, когда заметила, как несколько монстров прыгают прямо на них.

Реакция молодого кузнеца была отличная: едва странные существа сделали прыжок в их направлении, и едва Мэвен произнесла его имя, чтобы предупредить, как он уже повернулся в нужном направлении, готовый к схватке. Два - это ещe очень просто оказалось для Дариуса, когда он одним взмахом меча уложил одну тварь, и ударил кулаком другую. В кромешной темноте было невероятно сложно сражаться, но по красным глазам можно было ориентироваться, сколько врагов планируют сожрать их заживо. И первые две, заметившие несчастных, были лишь началом.

- Нас окружают! - Сообщила Мэвен.

Голос еe в данной ситуации был твeрдый и решительный. Мэвен никогда не показывала своего страха даже при Дариусе, хотя, надо признать, боялся даже он.

- Вижу... Спрячься за моей спиной.

- Да если бы это так работало... - Мэвен выхватила нож, глядя на то, как с еe стороны приближается около десятка монстров.

Первая тварь была рассечена надвое, как появилась ещe одна, а за ней третья. Дариус рубил существ, как мясник рубит мясо. Одолев около пяти монстров, он развернулся к Мэвен, которая держала наготове нож, и бросился на тех, что приближались с еe стороны. Первое существо прыгнуло на Дариуса, но тот нагнулся, и выставил меч. Чeрная кровь, как чернила, расплескалась на его светлой рубашке. Второе существо получило мечом по ногам, третье кулаком по морде, четвeртое отлетело назад ударом ноги. Дариус замахнулся мечом на пятое и снeс ему голову. Красные глаза вместе с отрубленной башкой покатились по каменной дороге, заливая еe чeрной кровью.

Мэвен тем временем одолела одного, ударив ножом прямо в глаз. Второе было отправлено на покой ударом ноги, а вот третье выскочило внезапно, откуда-то сбоку, где боковое зрение было бессильно. Мэвен упала на холодный камень и выронила нож. Монстр зарычал и придвинул страшную пасть к еe лицу, желая плоти. В этот момент стрела пронзила башку твари, и та пала прямо на женщину. Сбросив существо с себя, она попыталась узреть своего спасителя.

- Смотри-ка, а сноровку не потерял! - Проговорил некто из темноты.

- Бегите домой, мы их возьмeм на себя! - То молвил другой голос, и принадлежал он гвардейцу, чья синяя, едва различимая броня, была заляпана кровью.

- Не справитесь. - Заметил Дариус.

- Ну, кто знает. - Из темноты прилетела вторая стрела и уложила монстра, который прыгал на кузнеца.

- Бегите и запритесь в доме. Сейчас это единственное безопасное место. - Крикнул гвардеец, уложив разом две твари.

- Да помогут вам боги, спасибо! - Дариус подтолкнул Мэвен, и снеся мечом монстра, оказавшегося на их пути, помчался со своей женой прочь.

Каким бы образом эти твари не пробрались в город, но их становилось всe больше и больше. По пути до причала Дариус успел приложить около двадцати.

- Постой! - Мэвен остановилась, отчего Дариус вопросительно на неe взглянул.

Она склонилась над мeртвым гвардейцем, который не смог пережить эту ночь.

- Думаю, с мечом мне будет попроще. - Женщина взяла окровавленный меч и взглянула на гвардейца.

Лицо его скрывал закрытый серый шлем. Синяя броня была искромсана в клочья, наружу вывалились внутренности. Правда ни времени, ни желания смотреть на это у Дуриуса и Мэвен не было.

- Тебе можно носить меч? - Спросил с заботой Дариус.

- А у меня есть выбор? Не волнуйся, ничего страшного со мной не случится. - Отрезала жена и кивнула вперeд, намекая, что надо продолжать путь.

Причал был уже почти близко. Можно было только надеяться, что там остались лодки.

По пути пара зарубила еще с десяток тварей. Четыре пошли в счeт Мэвен, остальные шесть - Дариусу.

Спустя целую вечность стал виден причал - по реке они могли выплыть из города, что было единственным в данной ситуации спасением.

- Есть, вижу лодку. - Дариус шагнул на деревенные ступени, как позади послышался стук копыт.

Снова тело сковало что-то вроде невидимых цепей, но сейчас Дариус не мог позволить себе быть в оцепении так долго, как в первый раз. Они обернулись на стук копыт с Мэвен одновременно. Перед ними стоял тот самый всадник. Его призрачный конь освещал голубым светом пустую, на удивление, улицу и недовольно фыркал.

Двриус сделал несколько шагов вперeд и спрятал Мэвен за собой.

- Что это? Вестник смерти из пророчества Нерифа? - Спросила Мэвен.

- Тише. - Попросил Дариус.

Всадник оглядел пару, а затем спрыгнул с коня.

- Я бы мог вас прикончить прямо здесь ради забавы. Но мне очень интересно посмотреть, как ты сражаешься, смертный! - Проговорил он.

Его грубый холодный голос разделился на несколько голосов, которые, прошлись эхом и, подобно мечу, рассекли ушные перепонки Дариуса и Мэвен.

- Я сражусь с тобой, но дай уйти моей жене. - Сказал уверенно Дариус без капли мольбы в голосе.

- Не тебе ставить условия. - Вестник смерти усмехнулся.

- Мэвен, уходи! Бери лодку и уплывай. Я задержу его. - Дариус обернулся к своей возлюбленной.

- Нет, я тебя не брошу! - Отрезала Мэвен.

- Ох, как вы смертные предсказуемы! - Рассмеялся всадник и несколько других голосов рассмеялись ему в такт. - Однотипные фразы, однотипные действия. Твоя жена не уйдeт, пока мы не сразимся. - После этих слов всадник поднял руку, и Мэвен окутали цепи.

В этот момент Дариус понял, что теперь жизнь его жены только в его руках. Придeтся драться, и смилятся боги, может, они даже уйдут живыми.

- Моe имя - Абаддон. - Проговорил всадник и обнажил меч с голубым светящимся лезвием. - Как твоe имя?

- Дариус. - Ответил кузнец.

Он не знал, зачем сказал своe имя всаднику, который взял в плен его жену, и планировал убить его самого. Да и какая уже разница? Что ему даст эта информация?

- Это не твоe настоящее имя. - Усмехнулся рыцарь.

- Ну же! Поведай мне настрящее! - Дариус не стал растягивать этот поднадоевший ему диалог, и вступил в бой, замахнувшись мечом.

Всадник легко увернулся от его удара. Тогда Дариус нанeс ещe один. И снова промазал.

- Твоe настоящее имя ты скоро узнаешь сам! Я чувствую, что тебя ждут великие дела, воин. - Усмехнулся всадник и тогда нанeс удар более резкий и стремительный, чем те, которые выходили у Дариуса.

Он ранил кузнеца в плечо, и красная кровь стала стекать по руке.

Дариус повернулся к всаднику и замахнувшись мечом, врезался в голубое лезвие. Ещe удар - и снова отражeн. Кузнец ударил снизу, но и к этому всадник был готов.

- Ты сражаешься, словно, понарошку. Напоминаю, я держу в плену твою жену. Ну, же, покажи мне настоящую ярость. - Рассмеялся Абаддон.

Дариус обхватил меч сильнее и со всей силы нанeс удар. Всадник легко отступил назад и нанeс контратаку.

Кузнецу чудом удалось еe отразить. Но он стал замечать, как холодеет металл и рукоятка меча при соприкосновении с голубым мечом Абаддона.

Ещe один удар.

- Я это ожидал. - Рассмеялся всадник.

Второй удар.

- И это ожидал.

Тогда Дариус нанeс удар мечом и тут же с ноги толкнул Абаддона.

- А это ожидал? - Кузнец попытался ударить всадника в горло колющим ударом, но тот схватил лезвия голой бледной рукой.

Меч застыл. По лезвию стал проступать лeд. Дариус в ужасе осознал, что снова не может пошевелиться. Руки сковал холод, он видел как посинели его кисти, но меч он отпустить не мог - какая-то страшная, неподвластная сила не давала ему это сделать. Глаза Аббадона из тьмы капюшона засветились голубым огнeм ещe сильнее, отчего Дариусу стало видно его лицо. Это было ужасное лицо, далeкое от человеческого: бледная кожа, изуродованная шрамами, беззубый рот, искривлeнный в усмешке, две щeлки вместо носа и жуткие голубые глаза, вцепившиеся взглядом в Дариуса, которые предавали холодной смерти его меч и его самого.

Неизвестно, что стало с Дариусом, если бы медленно растущая корка льда дошла до его рук, но этого он не узнает никогда. Когда уже показалось, что надежды нет, и что смерть дышит ему в спину, откуда ни возмись, появилась Мэвен и вонзила меч в живот всадника. Абаддон отпустил меч, Дариус тоже. Меч упал на землю и разбился на сотни ледяных осколков. Всадник же охнул и упал на землю.

- А это ты ожидал, ублюдок?! - Крикнула Мэвен.

- Как ты... - Удивился Дариус.

- Любовь моя, давай поговорим об этом в лодке, когда будем уплывать из этого места. - Прервала его жена и помчалась вниз.

Им потребовались считанные секунды, чтобы отвязать лодку и отправиться по течению реки Ольси к выходу из города.

Всадник лежал недолго. Его тело озарил голубой яркий огонь, который через мгновение поднял его на ноги.

- И это я тоже ожидал. - Едва различимо проронил Абаддон, глядя на уплывающую лодку с Дариусом и Мэвен.

***

- Ты ранен. - Заметила Мэвен.

- Ерунда. - Дариус оглянулся, словно, за ними кто-то гнался.

Сейчас, пробыв около десяти минут в полном спокойствии, они могли свободно продохнуть, и, возможно даже, забыть о том ужасе, который с ними приключился в Рендэскейпере.

- Как ты себя чувствуешь? - Дариус, работая вeслами, обеспокоенно взглянул на жену.

- Меня сейчас больше всего волнует твоя рана. - Ответила та, не спуская глаз с пореза, который был покрыт коркой застывшей крови.

- Мэвен, ты носишь нашего с тобой ребeнка. Так что ответь. Как ты себя чувствуешь?

- Дариус, я беременна всего две полные луны, у меня даже живот не увеличился... - Мэвен проглотила остаток фразы, заметив,, как строго на неe смотрит муж. - Я хорошо себя чувствую. Не смотри так на меня. Всe впорядке. Знаешь, а эта красная луна вгоняет в жуть. И звeзды исчезли... Неужели это конец? Как писал Нериф? Он в своeм предсказании говорил, что лишь луна покроется кровью, настанет конец всего живого или как-то так.

- А Гиллан наизусть зачитал писания Нерифа. Зачем он это учил? Словно, знал, что когда-нибудь этот день наступит. - Дариус тяжело вздохнул и ещe раз оглянулся, словно, ожидая там на берегу города увидеть своих друзей. - Надеюсь, с ним и его женой всe впорядке. И с Рикконом, надеюсь, тоже. Может, они просто закрылись в своих домах и ждут, когда гвардия перебьeт этих тварей? Может, всe не так плохо, и мы уже победили?

- Хватит думать и гадать. Хорошо, что мы покинули Рендэскейпер. Ты видел, как те твари ломали дома. Там мы не были в безопасности, если бы остались. - Мэвен покачала головой. - Этот Абаддон - он их главарь? И он явно владеет магией. Эти цепи, которые сковали меня - точно проделки тeмной магии.

- Как ты смогла освободиться? - Спросил Дариус.

- Когда ты ударил его ногой, то мои оковы спали. Видимо, всe это время он поддерживал связь с заклинанием, но ты сбил его с толку. Да и вообще, это так важно? Главное, что я пришла вовремя на помощь, иначе бы этот рыцарь надрал тебе зад!

- Боец из меня плохой. - Признал Дариус. - Этот шрам мне будет всегда напоминать об этом.

- Я залечу твою рану. Только покинем Рендэскейпер, я найду одно целебное растение. Поверь, даже шрама не останется! - Мэвен улыбнулась и положила руку на колено Дариуса.

- Когда ты в лекари успела записаться? Я...

В этот момент в реку, недалеко от них упал гвардеец. Вода тут же окрасилась кровью. От неожиданности Мэвен вскрикнула.

- Чeрт, а я действительно поверил, что всe закончилось. Так тихо и спокойно было на берегу города. - Тяжело вздохнул Дариус.

- Мы не поможем ему? - Спросила Мэвен, глядя на то, как расходятся волны от всплеска в месте, куда угодил гвардеец.

- Боюсь, что он уже мeртв. Да и всех не спасeшь. Наша цель - выбраться живыми из города и как можно скорее. - Отрезал Дариус.

Послышалось рычание. Красные глаза прорезались на берегу. Много красных глаз.

- Я очень надеюсь, что они не умеют плавать. - Мэвен в ужасе глядела сквозь ночь на глаза монстров, цвета крови, которые провожали их лодку.

- Помогите! - Послышался женский крик с берега.

Красные глаза пропали, послышалось рычание, удары меча, звуки битвы, нечестной, несправедливой и заранее проигранной.

- На помощь! - Кричал другой голос.

- Закрой уши, дорогая. Ни к чему это слышать. - Попросил Дариус, заметив, как у Мэвен намокли глаза.

- Будь я моложе лет на пять... Я бы бросилась им на помощь, даже, если бы знала, что умру. - Проговорила та.

- И была бы дурой. Когда ты доплыла до берега, то эти люди уже были бы мертвы.

- Возможно, но с десяток этих уродов я бы прикончила! - Мэвен сжала кулаки.

- Успокойся. Сейчас важно, что мы спаслись. Я уже вижу стены города, мы почти выбрались! Ещe немного.

- Ворота открыты! Что за чудеса? - Удивлeнно произнесла жена, глядя на то,, как железные решeтки подняты у выхода из города. - Кто их открыл?

- Какая разница? Главное, что нам меньше работы. - Ответил кузнец.

На самом деле Дариус тоже жалел, что не помог этим людям. Будь он моложе лет на пять и не повстречав бы в своей жизни Мэвен, он бы первым делом помчался к своим друзьям. Вот, они бы задали жару этим красноглазым выродкам. Но сейчас в его жизни появилась она, и он не пожалел ни одного дня, что еe встретил.

- Поверить не могу... Выбрались! - Выдохнула Мэвен.

Дариус оглянулся на ворота, и ему показалось, что на стенах он увидел какой-то странный, едва различимый в темноте силуэт.

- Тебе надо отдохнуть. Давай я встану на вeсла. - Предложила с заботой жена.

- Я не устал. Лучше ты поспи. Впереди у нас долгая дорога.

Мэвен взглянула на деревья, что усыпали высокий берег реки.

- Только если немного. Разбудишь меня, как устанешь? Я тебя заменю. Тебе тоже надо поспать. - Женщина закрыла глаза.

Дариус взглянул на красную луну и пустое чeрное небо. Скорее бы рассвет. И вообще, наступит ли он?

***

Дариус понятия не имел, сколько прошло времени, но ночь не желала отступать, и не было даже жалкого намeка на восход солнца. Зато вдали от города стало немного светлее, к удивлению. А всe из-за кровавой луны. Непонятно, почему, но она стала светить ярче и, пускай, красным светом, но это было хоть что-то. Водная гладь из-за этого света стала походить на море крови, а деревья на берегу почернели, словно пережили пожар.

Дариус отметил, что рана сильно болит. Еe нестерпимо жгло и, словно, разрывало. Возможно, меч Абаддона был пропитан ядом, а значит ему необходимо как можно скорее доставить Мэвен до Платоса, пока он ещe жив.

Дариус решил сделать перерыв. Надо признать, он сильно устал, да и спать хотелось жутко, отчего он боялся уснуть. Будить свою жену он не хотел. После пережитого ей надо было набраться сил для дороги в Платос, который был для них лучом света и местом спасения. Да, он далеко - полторы тысячи цилетт**, может, чуть больше. Но других вариантов у них нет. Все ближайшие деревни были рядом с Рендэскейпером и, наверняка, уже разгромлены нападавшими.

Лодка остановилась. Дариус хлебнул воды из фляги, и зачерпнул воды из реки. Он промыл рану и смыл засохшую кровь. Надо было сделать это раньше, но он так торопился покинуть город, что в последнюю очередь думал об этом. Каково было удивление Дариуса, когда он взглянул на рану: вместо красного или алого сгустка крови, там внутри было что-то тeмно-фиолетовое, не похожее на обычный порез мечом.

- Точно яд... - Шeпотом произнeс он и поморщился.

Надо торопиться. Он взял вeсла в обе руки, как, вдруг, услышал дикий вой, явно не принадлежащий человеку.

Дариус взглянул на Мэвен - та не проснулась. Еe веки незаметно дрожали, видимо, ей снился какой-то сон. Тут же он перевeл взгляд на берег, и заметил на опушке леса нечто огромное, провожающее взглядом их лодку. Монстр снова издал вой. В красном свете луны его отлично было видно. Дариус отметил, что существо было очень высоким, в два роста взрослого человека, с длинными руками, прогнившей бледно-малиновой кожей, истощающее запах мертвечины, который был слышен даже в лодке. Зелeный шлем, зелeные, изношенные доспехи, как бы говорили, что когда-то он был кем-то живым, возможно, великаном, но сейчас всe говорило о том, что это оживший мертвец с пустыми глазницами, из плоти которого торчат стрелы, не принeсшие ему никакого вреда.

- О Боги, откуда вы все только берeтесь? - Возмутился шeпотом Дариус и стал усерднее работать вeслами, не дожидаясь, пока зомби прыгнет за ними в реку.

Мертвец зарычал и вознeс свои длинные руки к небу, и тут же из земли возле него выросло большое надгробие с черепами. Вокруг него, как яд, стал растекаться болотный туман.

Дариус грeб, как заведeнный, не желая знать, что это всe значит. Он хотел, как можно скорее скрыться от зомби, пока от его истошного вопля не проснулась Мэвен. Великан уже почти пропал из поля зрения, когда Дариус заметил всплески воды рядом с ними. Бледные руки, безглазые лица вынырнули из кровавой водной глади.

Дариус схватил меч:

- Мэвен, дорогая, просыпайся. - Толкнул он с неохотой жену.

- А? Что такое? - Женщина сонно протeрла глаза.

- У нас проблемы и очень большие. - Дариус мечом указал на мертвецов, уверенно плывущих к ним.

- ЧТО ЭТО? - Закричала Мэвен, когда один из них схватился за края лодки.

Дариус сориентировался мгновенно и отрубил тому голову.

- Прыгаем в воду! - Скомандовал кузнец.

- Прямо к этим тварям?! Ничего умнее не придумал? - Крикнула Мэвен, с ноги отправив ещe одного мертвеца в воду.

- Верь мне! - Дариус схватил свою жену за руку.

- Я верю, но... Ааа... - Закричала Мэвен, когда Дариус толкнул еe в воду и прыгнул следом.

- Плыви к берегу, я их задержу! - Крикнул, вынырнув он.

Но плыть было тяжело, учитывая, что возле них бултыхались сотни оживших тел. Дариусу было сложнее, в руках у него был меч, который он упорно не хотел бросать.

Из воды вынырнули бледные лица и попытались схватить кузнеца. Он нанeс несколько колющих ударов мертвецам, но понял, что это бесполезно: биться с тварями в воде не представлялось возможным. Нужно добраться до берега любой ценой, там уже можно будет устроить бойню.

- Дариус, ты где? - Крикнула жена, притормозив на середине пути.

- Мэвен, плыви, не оглядывайся! - Бросил в ответ кузнец, следуя за ней.

Холодные руки пытались уцепиться за его одежду, но Дариус отталкивал мечом проворных мертвецов настолько, насколько ему позволяла ситуация.

До берега оставалось совсем немного. Мэвен уже до него добралась и теперь звала мужа.

- Давай, ещe немного! Да брось ты этот меч! - Кричала она.

Твари упорно плыли за Дариусом, и одной из них удалось вцепиться в его ногу и потянуть вниз. Кузнец охнул и погрузился в кровавую воду. Там он едва различил сотни тел, которые облепили его, подобно слепням. Холодные руки вцепились в его тело, и стали тянуть его всe глубже и глубже. Меч в крепко зажатой руке сейчас не мог принести никакой пользы, но Дариус решил, что умрeт он с ним и никак иначе.

"Видимо, это конец..." - Пронеслось в голове.

Воздух в лeгких кончался, а он опускался всe глубже и глубже. Будь проклят тот мeртвый великан, будь прокляты эти твари и будь проклята эта красная бесконечная ночь, которой он отдал всего себя!

Когда надежда покинула кузнеца, и он начал понимать, что сейчас захлебнeтся, вдруг, неожиданно послышался странный грохот, что-то огромное и чeрное вонзилось в реку, подобно копью, и взбудоражило воду. Руки отпустили Дариуса, и тут же мощный удар волны вытолкнул его из воды. Оказавшись на поверхности, он жадно схватил ртом воздух, и увидел, как новая волна надвигается на него.

- Дариус, милый, ты жив! - Услышал он радостный крик Мэвен.

Но радоваться пока было рано: мощная волна захлестнула его с головой и едва не отправила вновь ко дну. Дариус с трудом вынырнул вновь, и тут же оказался накрытым второй волной. Что же такое упало в реку, что она всe никак не может успокоиться?

- Дариус! Хватайся! - Снова он услышал крик своей жены.

Волны бились о берег, то подводя его всe ближе, то захлeстывая с головой и отбрасывая назад. Мэвен тянула к нему большую толстую ветку, но он до неe не доставал. Меч в руке сильно мешался, но бросать его было нельзя - неизвестно, какие твари им ещe встретятся на пути в Платос.

Волны едва не сбивали Мэвен с ног, но она, напротив, тянулась всe дальше и дальше. Ещe немного, ещe чуть-чуть. Спустя, казалось бы, целую вечность, они вдвоeм лежали на берегу и выплeвывали речную воду.

- Что... Что произошло? Что упало в воду? - Спросил Дариус, переведя дух.

Он не спускал взгляда с берега, ожидая увидеть выползающих из реки мертвецов. Но те, видимо, ушли на дно, вместе с тем, что спасло кузнецу жизнь.

- А ты мне поверишь, если скажу? - Женщина убрала тeмные волосы, прилипшие к лицу.

- Мэвен, сегодня луна покрылась кровью, затем на наш город напали странные животные, которых было так много, что нам пришлось сбежать, после я сражался с вестником смерти, а потом на нас напали мертвые люди, которых призвал какой-то огромный полумeртвый монстр. Так что я сейчас поверю в любую чертовщину. Давай, говори!

- В воду упал корабль. - Мэвен скрестила руки на груди.

- Корабль? Откуда упал?

- Просто взялся с неба и упал в воду. Я думала, что тебе конец, но... Ты чудом выжил. Я даже не представляю, как... я даже думать не хочу, что бы было, если ты находился чуточку дальше от берега. - Мэвен закрыла глаза.

- Не надо представлять. Главное, что с нами всe впорядке. Правда, если с неба начали падать корабли, то уже не знаю, чего ждать от сегодняшней ночи. Пошли, надо развести костeр и немного отдохнуть. - Дариус обнял свою жену и повeл еe вглубь леса.

До Платоса они не дойдут без еды и воды. Нужно было найти хоть что-нибудь съедобного, согреться, высохнуть, и, возможно, даже немного поспать. Сейчас надо перевести дух.

Пока они искали место, где можно сделать привал, Дариус отметил, что рану неимоверно жжeт адским огнeм. Остаeтся надеяться, что он успеет довести Мэвен до Платоса. Остальное сейчас не важно.

Продолжение следует


Поблагодарить автора можно тут: https://pay.cloudtips.ru/p/5fb8fda8

Показать полностью
24

Ведьма из темного бора

UPD:

Ссылка на продолжение Ведьма из темного бора
Ссылка на последнюю часть Ведьма из темного бора

Глава 1. Лесная тень

Туман стелился над рекой Берегинкой, словно дыхание спящего зверя. Осенний холод пробирал до костей, и Яромир, кутаясь в шерстяной плащ, шёл по мощёной улице города Берегини. Каменные стены домов, поросшие мхом, хранили сырость, а в воздухе витал запах прелых листьев и дыма от очагов. Вернувшись из долгого похода на юг, где мечи звенели под крики варягов, он надеялся на покой. Но покоя в Берегини не было.

Слухи о пропавших детях, как паутина, опутали город. Сначала исчез сын кузнеца из деревни Вязы, потом дочь рыбака с Лозового Яра. Теперь говорили о третьем — девочке с хутора у Чёрного Бора. Мужики в корчмах шептались, сбиваясь на полуслова, а старухи у колодцев крестились, поминая ведьму. «Из Чёрного Бора тянет, — бормотали они. — Там она, Жестана, детские души ворует». Бояре, восседая в тёплой палате, посмеивались над «бабьими сказками» и пили мёд, но Яромир видел страх в глазах простых людей. Он знал: где страх, там и правда, пусть и укрытая тенью.

Утро выдалось хмурым, и Яромир, сидя у окна в своей горнице, точил меч. Клинок пел под точилом, а мысли воина кружили вокруг слухов. Он не верил в старушечьи байки, но пропавшие дети — не выдумка. Решение пришло само, как приходит ветер перед бурей. Яромир надел кожаный нагрудник, затянул пояс с ножом и вышел на площадь.

Там, у старого дуба, где горожане собирались на вече, он заметил женщину. Она стояла, прижав к груди узелок, и смотрела в пустоту. Её лицо, измождённое горем, было знакомо — Милослава, мать пропавшей девочки. Яромир подошёл, стараясь ступать мягко, чтобы не спугнуть её скорбь.

— Милослава, — тихо позвал он.

Она вздрогнула, обернулась. Глаза её, красные от слёз, горели смесью надежды и отчаяния.

— Яромир… Ты вернулся, — голос её дрожал, как лист на ветру. — Слышал про мою Ладу?

Он кивнул, чувствуя, как в груди тяжелеет. Лада, светловолосая девочка с ямочками на щеках, часто бегала по улицам, напевая. Теперь её нет.

— Говорят, в Чёрном Бору… — начала Милослава, но голос сорвался. — Ведьма. Я знаю, ты не веришь, но…

— Я верю тебе, — перебил Яромир. — Расскажи всё.

Милослава судорожно вздохнула, сжимая узелок. Она поведала, как Лада ушла играть на полянку у опушки и не вернулась. Как другие дети видели тень в лесу — высокую, сгорбленную, с горящими глазами. Как старики вспоминали Жестану, ведьму, что, по преданиям, крала души и пела на мёртвом языке. Яромир слушал, не перебивая, и с каждым словом его решимость росла.

— Бояре не помогут, — закончила Милослава, глядя в землю. — Они смеются, а дети пропадают. Яромир, ты воин. Ты можешь…

— Я найду Ладу, — сказал он, и слова эти легли на сердце тяжёлым камнем. — Если она жива, я верну её. Если нет… виновные ответят.

Милослава подняла взгляд, и в её глазах мелькнула искра благодарности. Она протянула ему узелок — там лежала маленькая льняная рубаха Лады, ещё хранившая запах трав и детского тепла.

— Возьми. Может, поможет, — прошептала она.

Яромир принял узелок, чувствуя, как обещание связывает его, словно клятва перед богами. Он не знал, что ждёт впереди — ведьма, зверь или просто безумие людских страхов. Но отступать было не в его натуре.

К вечеру он собрал всё необходимое: меч, нож, кремень, немного хлеба и бурдюк с водой. Город провожал его тишиной, лишь ворон каркнул с крыши, будто предвещая беду. Яромир взглянул на Чёрный Бор, чьи тёмные кроны виднелись за рекой, и шагнул вперёд. Туман глушил звуки, и лишь стук его сердца отдавался в ушах.

Глава 2. Зов предков

Лес встретил Яромира сыростью и тишиной. Туман, что утром клубился над рекой, теперь осел меж сосен, и каждая ветка казалась тенью, готовой ожить. Чёрный Бор начинался за переправой, где Берегинка текла лениво, унося жёлтые листья. Яромир перешёл реку по шаткому мосту, чувствуя, как доски скрипят под сапогами. Впереди ждал лес, чьи кроны, словно чёрные когти, царапали низкое небо.

Он знал, куда идёт. У старого капища, в трёх верстах от опушки, жил волхв Радомир — последний, кто ещё говорил с духами и помнил песни богов. Люди сторонились его, шепча, что он то ли свят, то ли безумен. Яромир не верил слухам, но уважал мудрость старика. Если кто и знал правду о ведьме, это был Радомир.

Тропа вилась меж корней, поросших мхом, и Яромир шагал, держа руку на рукояти меча. Лес дышал: где-то треснула ветка, заухала сова, а в отдалении послышался шорох, будто кто-то крался следом. Он остановился, вглядываясь в сумрак. Ничего. Лишь ветер шевелил листву, да сердце билось чаще. «Сказки, — подумал он, но пальцы крепче сжали меч. — Или нет?»

Капище открылось внезапно. Поляна, окружённая дубами, дышала покоем. В центре стоял идол Перуна — грубо вырезанный из дерева, с глазами, выжженными углём. У подножия тлел костёр, и дым его стелился к небу, как молитва. Радомир сидел на пне, перебирая сухие травы. Его борода, седая, как иней, касалась груди, а глаза, острые, будто у ястреба, впились в Яромира.

— Знал, что придёшь, — голос волхва был низким, с хрипотцой, словно камни ворочались в реке. — Чую беду в тебе, воин.

Яромир опустился на одно колено, как требовал обычай, и положил перед Радомиром узелок Милославы.

— Пропали дети, — сказал он. — Говорят, ведьма из Чёрного Бора. Я ищу правду.

Радомир долго молчал, глядя в огонь. Потом взял рубаху Лады, поднёс к лицу, вдохнул. Его пальцы, узловатые, как корни, задрожали.

— Духи леса кричат, — наконец произнёс он. — Баланс нарушен. Лес… он болен. Что-то древнее проснулось. Жестана, — имя он выдохнул, будто боялся, что оно оживёт. — Она не человек, Яромир. Не совсем.

Воин нахмурился. Сказки о ведьмах он слышал с детства: то ли бабы пугали детей, то ли старики выдумывали, чтобы держать народ в страхе. Но взгляд Радомира не лгал. В нём была тревога — не та, что рождает суеверие, а та, что приходит с знанием.

— Расскажи, — попросил Яромир.

Волхв поднялся, опираясь на посох, и указал на идол.

— Сядь. Слушай. И не перебивай, коли жизнь дорога.

Яромир сел у костра, чувствуя, как тепло прогоняет холод. Радомир начал говорить, и голос его вплетался в треск поленьев, будто пел древнюю песнь. Он рассказал о Жестане — твари, что родилась на стыке миров, где боги подземья шепчут смертным свои тайны. Когда-то, века назад, она была женщиной, но жажда силы свела её с тропы. Она пила кровь детей, воровала их сны, чтобы продлить свою жизнь. Люди сожгли её, но дух Жестаны ушёл в лес, в корни, в тени. Теперь она вернулась.

— Почему дети? — спросил Яромир, не в силах молчать.

— Дети чисты, — ответил волхв. — Их души — как огонь, что греет её мёртвое сердце. Она крадёт их, чтобы жить. Но это не всё. Лес… он помогает ей. Он её дом.

Яромир стиснул кулаки. Мысль о том, что лес, который он знал с детства, стал врагом, резала, как нож. Но он не показал страха.

— Как её убить?

Радомир покачал головой.

— Убить? Глупец. Она не живая, чтобы умереть от стали. Её сила — в корнях, в словах, в страхе. Сражайся в лоб — и погибнешь. Чтобы одолеть Жестану, пойми её. Найди, что держит её в этом мире. И берегись её глаз — они видят твою душу.

Волхв замолчал, затем подошёл к идолу и снял с шеи Перуна амулет — бронзовый кругляш с вырезанным знаком молнии.

— Возьми, — сказал он, протягивая оберег. — Он укроет от тьмы. Но не от всего. И помни: иди с сердцем чистым, иначе лес тебя не пустит.

Яромир принял амулет, чувствуя его тяжесть. Металл был тёплым, будто хранил жар огня. Он повесил его на шею, кивнул Радомиру и поднялся.

— Где искать её?

— Там, где пропала девочка, — ответил волхв. — На полянке у опушки. Ищи знаки. Она оставляет их, как паук — сеть. Но будь осторожен, Яромир. Жестана знает, что ты идёшь.

Слова волхва эхом отозвались в груди. Яромир взглянул на лес, что темнел за поляной. Туман сгущался, и в нём, казалось, мелькнула тень — высокая, сгорбленная. Он моргнул, и видение пропало. Но холод, что сковал спину, остался.

— Благодарю, — сказал он, поклонившись.

Радомир лишь махнул рукой, возвращаясь к травам.

— Иди. И не возвращайся, пока не найдёшь правду.

Яромир шагнул в лес, чувствуя, как капище остаётся позади, а тьма Чёрного Бора обнимает его, словно старый враг. Амулет тёплым пятном лежал на груди, но сердце всё равно билось тревожно. Он знал: тропа, что началась у костра волхва, приведёт его к ответам. Или к смерти.

Глава 3. След в тумане

Туман в Чёрном Бору был живым. Он клубился у корней, цеплялся за сапоги Яромира, будто шептал: «Останься». Лес молчал, но тишина эта была тяжёлой, как перед грозой. Воин шёл к полянке, где пропала Лада, держа руку на обереге Радомира. Бронзовый кругляш тёплым пятном лежал на груди, и Яромир невольно касался его, словно ища защиты. Тропа, едва заметная, вилась меж сосен, и каждый шаг отдавался эхом в его сердце.

Полянка открылась внезапно, будто лес раздвинул свои лапы. Трава здесь пожухла, хотя осень ещё не добралась до глубины бора. В центре, у старого пня, валялись обломки детской игрушки — деревянной лошадки, расколотой пополам. Яромир присел, вглядываясь в землю. Следы босых детских ног, хаотичные, обрывались у кромки леса, словно ребёнка утащили в воздух. Он нахмурился, чувствуя, как холод пробирает не только тело, но и душу.

Вокруг пня трава была примята, будто кто-то кружил в странном танце. Яромир заметил вырезанные на коре символы — кривые, похожие на когтистые лапы или руны, которых он не знал. Они тянулись цепочкой, уходя в чащу. Он провёл пальцем по одному из знаков, и кора под рукой осыпалась, как пепел. «Жестана, — подумал он. — Ты здесь была».

Поднявшись, Яромир обошёл полянку, вглядываясь в детали. В ветвях низкого дуба, почти у земли, он заметил птичье гнездо, странно аккуратное, будто сплетённое с умыслом. Внутри, среди веток и пуха, лежал локон светлых волос, завязанный чёрной нитью. Волосы Лады? Он осторожно взял их, чувствуя, как пальцы немеют от холода. Нить пахла чем-то горьким, как полынь, и Яромир поспешно сунул находку в кошель у пояса.

Шорох за спиной заставил его обернуться, хватаясь за меч. Из тумана, хромая, вышел мальчик — худой, в рваной рубахе, с глазами, полными ужаса. Ему было не больше десяти зим, лицо покрывали грязь и царапины. Он замер, глядя на Яромира, и открыл рот, но вместо слов раздался лишь хрип.

— Не бойся, — тихо сказал Яромир, опуская клинок. — Кто ты? Откуда?

Мальчик задрожал, указывая в сторону леса. Его руки тряслись, а губы беззвучно шевелились. Яромир шагнул ближе, стараясь не спугнуть.

— Ты видел её? Ведьму?

Мальчик кивнул так резко, что казалось, шея хрустнет. Он упал на колени, вцепившись в траву, и начал черкать пальцем по земле. Яромир присмотрелся: мальчик рисовал ступу — грубую, с кривыми краями, и женскую фигуру с длинными руками. Рядом он нацарапал стрелу, указывающую вглубь бора.

— Ты сбежал от неё, — понял Яромир. — И знаешь, где она.

Мальчик снова кивнул, но в его глазах мелькнул такой страх, что воин почувствовал укол жалости. Он протянул бурдюк с водой, но мальчик отшатнулся, будто боялся прикосновения. Вместо этого он указал на лес, туда, где символы на деревьях исчезали в тумане.

— Чёрный Бор, — прошептал Яромир, и голос его потонул в сырости. — Ты покажешь дорогу?

Мальчик замотал головой, попятившись. Его босые ноги оставляли кровавые следы на траве — подошвы были изранены, будто он бежал через тернии. Яромир хотел удержать его, но мальчик, издав сдавленный крик, бросился в чащу. Ветви сомкнулись за ним, и лес поглотил его, как река — камень.

Яромир остался один. Он взглянул на рисунок в земле, на стрелу, указывающую в сердце бора. Сердце стучало ровно, но в груди росло чувство, что он ступил на тропу, с которой нет возврата. Он проверил меч, затянул пояс и шагнул туда, куда вела цепочка символов.

Лес сгущался. Сосны становились выше, их иглы застилали небо, а туман превращал мир в серую пелену. Яромир шёл, отмечая знаки: то вырезанный символ, то пучок волос, вплетённый в ветви, то кукла — маленькая, из соломы, с шипами вместо глаз. Она висела на суку, покачиваясь, будто живая. Яромир остановился, глядя на неё. Шипы, острые, как когти, были воткнуты в солому, и от куклы веяло чем-то чужим, нечеловеческим. Он хотел срезать её, но оберег на груди вдруг нагрелся, и воин отступил. «Не трогай, — сказал внутренний голос. — Это её метка».

Солнце, скрытое за кронами, клонилось к закату. Яромир решил разбить лагерь, но найти сухие ветки в сыром лесу было непросто. Он развёл костёр, маленький, едва тлеющий, и сел, прижавшись спиной к стволу. Туман кружил, и в нём мерещились тени — то ли звери, то ли духи. Он достал локон Лады, повертел в пальцах. «Где ты, девочка? — подумал он. — И что за тварь тебя утащила?»

Ночь пришла тихо, но с ней пришёл холод, проникающий под кожу. Яромир задремал, убаюканный треском костра, но сон его был тяжёлым. Ему мерещилась Лада, стоящая в тумане, с пустыми глазами. Она тянула к нему руки, но вместо слов из её рта лился шёпот — низкий, на языке, которого он не знал. «Иди ко мне, — пел голос, и он понял, что это не Лада. — Иди, воин…»

Яромир рывком проснулся, хватая меч. Костёр почти погас, а вокруг всё покрылось инеем, будто зима ворвалась в осень. Дыхание вырывалось паром, оберег жег кожу. Он вскочил, оглядываясь. Туман расступился, и в отдалении, меж деревьев, мелькнула тень — высокая, сгорбленная, с горящими глазами. Она исчезла так же быстро, как появилась, но шёпот остался, звеня в ушах.

— Жестана, — выдохнул Яромир, и имя это легло на сердце, как проклятие.

Он знал: она близко. И она ждёт.

Продолжение следует…

Показать полностью
49

Глиняное брюхо

Вам в детстве мама рассказывала сказку про глиняного парня, которого слепили одинокие старик со старухой? Ну, про того, который еще никак наестся не мог и под конец слопал приемных родителей?

Вот и Анне Сергеевне рассказывала. В те поры, когда она еще не была Анной Сергеевной, а была Анютой и носила банты в косах. Мама Анюты частенько вспоминала ту сказку и прозвала дочь глиняным брюхом. Потому что девочка и вправду любила поесть. Особенно булку с изюмом и орешками, которую продавали в булочной за сорок восемь копеек. Так что росла Анюта девочкой крепкой, плечистой и даже малость пузатой. Но к десятому классу взяла себя в руки, села на строгую диету и постройнела. Однако о весе беспокоится не перестала.

И вот через десять лет после выпускного бала стояла наша Анюта на весах и от злости кусала губы. Пятьдесят шесть кило! Пятьдесят шесть! А по всем расчетам ее идеальный вес пятьдесят два. Чего только она не делает! Пробежки по утрам и вечерам, тренажеры на выходных, никаких углеводов на обед и ужин... И вот за два месяца строгой диеты она не сбавила и двухсот граммов. Тренер говорит, правда, что у нее прекрасная атлетическая фигура. Но она-то видит, что бедра слишком широкие, а икры вообще безобразные. И плоского животика ей так и не удалось добиться. Вот же рядом тренируется девушка, легкая, как тростинка. Почему она не может быть такой?

- Можешь, можешь, - вдруг, улыбнувшись, сказала ей тростинка. - есть способ.

Ой, кажется, последние слова она подумала вслух.

А тростинка достала из сумки блокнотик и уже пишет в нем телефон и адрес.

- Клиника доктора Вальта. Там точно помогут. Там новейшие технологии.

И Анюта позвонила. Ей сразу озвучили стоимость лечения, которая составляла ее трехмесячную зарплату. К тому же надо было лечь в клинику не меньше, чем на две недели. Зато они гарантировали результат. Анюта не долго колебалась: образ тонкой-звонкой тростинки не давал спать.

Когда она пришла в клинику, ее осмотрел сам доктор Вальт, который неожиданно оказался женщиной лет сорока, сухопарой и с разными глазами: левый был желто-карим с искрой, а правый зеленым. Доктор протянула ей бланк договора на лечение и бланк соглашения о конфиденциальности; Анна была юристом и прочитала бумаги весьма внимательно. Соглашение показалось ей странным: если вкратце, ей предписывалось хранить полное молчание о новейших технологиях, применяемых в клинике, в случае же разглашения клиника оставляла за собой право на "адекватные действия". Ни штрафов, ни пеней договор не предусматривал, так что оставалось только догадываться, какова она будет, эта адекватность. Анна посмотрела еще раз в разноцветные глаза доктора Вальт и подписала бумаги.

И тут доктор, так же пристально глядя ей в глаза, рассказала, в чем заключались новейшие технологии. По ее словам, вывод лишнего жира и прочих шлаков бедует произведен самым естественным образом.

- Мы нашли способ,  - говорила доктор, - аккумулировать ненужные ткани в матке женщины и потом выводить их оттуда в процессе, напоминающем роды.

Аня чуть не подавилась. Она хотела уже бежать, но стало как-то неловко под честным взглядом доктора Вальт. И она осталась.

Началось лечение. Каждый час ей давали выпить полный стакан какой-то бурой газированной жидкости, по вкусу напоминающей алтейку, которой в детстве лечили кашель. Также ее обмеряли каждые два часа обычным портновским метром. И на второй день она заметила изменения: ноги и бедра явно похудели, а вот талия раздалась.

- Не волнуйся, деточка, - сказала добрая фельдшерица, проводившая обмер, - мы тебе потом другого питья дадим, и все мышцы и кожа на животе быстро в порядок придут. У нас новейшие технологии.

На шестой день у Ани был уже заметный живот, на седьмой ей показалось, что она превратилась в бочку. Но  бедра похудели на пять см каждое, а икры стали тонкими, как у аристократок.

- Ну, вот, - сказала доктор Вальт, - Ночью все выйдет. Готовьтесь.

Подготовка заключалась в бритье интимных мест и смазывании живота странной желтой мазью без запаха. А ночью все действительно вышло. Было больно, но не долго, и пришлось потужиться, тоже недолго. Мельком заметила Аня какой-то розовый комок, который вылез из нее и который тут же унесла куда-то сестра.

Оставшуюся неделю Аня продолжала натирать живот и талию той же мазью и пила другой напиток, теперь без газа, напоминающий по вкусу несладкий брусничный морс. И все. Из клиники она вышла похудевшей на восемь килограммов с умопомрачительной фигурой и твердым намерением следовать предписаниям доктора Вальт, которые были у нее записаны в специально выданном блокнотике и включали не слишком строгую диету и комплекс специальных упражнений.

И с этого момента словно ангел-хранитель появился у Ани. Все ей удавалось и на работе, и в личной жизни. Она стала директором департамента права в крупной корпорации, и рядом с ней всегда был высокопоставленный солидный мужчина весьма приятной внешности. Анна Сергеевна - наверное, пришла пора называть ее так, - очень берегла свою стройную фигуру, и, наверное, поэтому к сорока четырем годам детей не имела.

И тем не менее, вот она стоит перед Анной Сергеевной пухлощекая девица лет восемнадцати и спокойно говорит:

- Здравствуй, мама!

Моя героиня, остановленная посреди своей обычной десятикилометровой пробежки вдоль набережной, с минуту восстанавливала дыхание, и у девицы было время добавить совсем уже невероятное:

- Может, покормишь меня, а то я так хочу есть, - и вправду, глаза у девушки были голодными.

Ну, тут Анна Сергеевна окончательно пришла в себя и выдала наглой девице по первое число:

- И, если это шутка, то шутка очень неумная и несмешная, - закончила она.

- Это не шутка, мама. Просто ты забыла. Ты родила меня в клинике доктора Вальт ровно восемнадцать лет назад. Сегодня я стала совершеннолетней и могу делать, что хочу. А я хочу есть.

Анна Сергеевна сказала пару нецензурных слов и побежала дальше. Настроение у нее было испорчено.Еще бы - она честно молчала обо всех этих новейших технологиях, а доктора - кто же еще - все разболтали, и сейчас она, видимо, стала жертвой банального шантажа. В том, что девица после своего выступления потребует денег, Анна Сергеевна не сомневалась.

Вернувшись в свою чудную пятикомнатную квартиру с видом на реку, она тут же полезла в интернет, искать сведения о клинике доктора Вальт. И не нашла ничего. Вот совсем ничего. Как будто чертова клиника не занимала целый особняк на улице в центре столицы, на которой могли себе позволить располагаться только очень дорогие бутики и ювелирные салоны. Тогда она решила проверить адрес, но, к удивлению своему, разыскав старый блокнотик, не смогла разобрать номер дома. Восемьдесят три? Восемьдесят пять? Пятьдесят пять? Пятьдесят три? Любой из вариантов подходил, а память никак не хотела помочь. Анна Сергеевна тут же проверила все дома. Восемьдесят третий и восемьдесят пятый был снесены в конце девяностых, и на их месте располагалось здание банка. В пятьдесят пятом второй год шел капитальный ремонт. В пятьдесят третьем располагалось одно из отделений модного спа-салона, бутик известного модельера и ресторан.

Анна Сергеевна нашла фотографии домов. Дома как дома. Обыкновенные московские доходные дома. Да она даже не помнила ни какого цвета был тот дом (серого? зеленого? или даже бежевого? Вроде бы точно не розовый, но она не уверена), ни сколько в нем было этажей (три точно: операционная была на третьем, а выше она не поднималась. А, может, опрационная была в мансарде? Окна показались ей тогда какими-то кривыми. Впрочем, на от боли ничего не соображала).

Так ничего и не добившись, Анна Сергеевна решила ждать развития событий. А оно было странным. Девушка с пухлыми щеками и голодными глазами стала мерещится ей повсюду. В коридорах ультрасовременного здания родной корпорации, на стоянке втомобилей у салона красоты, просто среди прохожих на улице, во сне. И все время в ушах звучал голос: "Может, покормишь меня, мама, а то я так хочу есть."

Анна Сергеевна пошла к гинекологу (не своему обычному, но тоже очень известному) и осторожно поинтересовалась у него, не осталось ли у нее каких-либо травм после родов. Врач обследовал ее и возмущенно заявил, что с такими закидонами ей надо к несколько иному врачу, ибо совершенно ясно, что она никогда не была беременной. Психиатр (профессор и большой умница по мнению знающих людей) назначил ей средство от невроза и порекомендовал отдохнуть подольше от шумных городов и стрессов.

А тут, заодно, и отпуск подоспел - давно спланированный отпуск на одном из тропических островов. Не тех, на которых толпой валяются истекающие потом туристы. НА эксклюзивном, тихом, острове, куда попасть могут только люди ее круга. Белый песок, шум прибоя, и - что греха таить - пара коктейлей вечером в обществе смуглолицего парня, словно сошедшего с картин Гогена, расслабили и успокоили Анну Сергеевну. Она лениво бродила по берегу, когда ее внимание привлекла полная девушка в раздельном купальнике, не скрывавшем ее круглый животик, на который к тому же гордо был водружен надувной ярко-розовый круг. Девушка вышла из воды и решительно направилась к Анне Сергеевне. И с каждым шагом ее лицо становилось все более знакомым, и с каждым шагом она становилась все ближе. Вот уже мокрая резина касается аккуратного плоского пресса Анны Сергеевны, а наглый голос не просит - требует:

- Накорми меня, мама!  так голодна.

Пухлый девичий рот раскрывается широко-широко, и внутри у него бездонная глотка, которая накрывает женщину и смыкается, поглощая ее целиком.

Я бы и рада сказать, что тут Анна Сергеевна проснулась. Но нет, она не проснулась. Более того, Анны Сергеевны более никто и никогда не видел. Решили, что она утонула, как то случается иногда с самыми эксклюзивными туристами.

А давний друг, тот самый высокопоставленный мужчина, с удивлением узнал, что согласно должным образом составленному и заверенному завещанию все имущество Анны Сергеевны, движимое и недвижимое, оставлено какой-то никому неизвестной девушке. Будучи человеком тщательным, он разыскал эту девушку и поговорил с ней серьезно, спросив, почему покойница все завещала ей.

- Она меня родила, - спокойно ответила девушка. Если хотите, можно провести генетическую экспертизу. Она подтвердит, что я - плоть от плоти ее.

И было в голосе девушки что-то такое, что высокопоставленный мужчина отступил. В конце концов, кто его знает, у всех у нас есть ошибки молодости, которые лучше сохранить в тайне.

Показать полностью
5

Красавица. Рассказ ужасов о призраках, короткая байка

Красавица. Рассказ ужасов о призраках, короткая байка

Хорошо сидим, ребят. Костер, вкусный дымок. Самое время байки травить. Есть кой-чего у меня взаправдашнее. Было дело, охранником подрабатывал в высотке заброшенной, и – чтоб ее! – нечисть там. Влажная духота прям сжимала легкие. И мыло. Запах грушевого мыла повсюду.

Сменщик напугал меня страшилкой местной, о Пучеглазой. Дескать, бродит по этажам тенью и губит каждого, кто свет при ней включит да подойдет поближе. Одного несчастного нашли под окнами с расцарапанной рожей и кровавым месивом вместо глаз. После того случая правило у охранников появилось: видишь тень, не тревожь, в лицо не заглядывай, коль жить хочешь. Не поверил я в эту брехню. Но то и дело слышал охи, шаги. Вздрагивал всякий раз, как ветерок поиграет стекляшками в разбитом окне…

*

Появление высотки стало событием для городка. Одна пучеглазая дуреха мечтала там работать. Бабка родная всегда ей говорила, что она красавица, достойная лучшего. Больше никого у нее не было, поэтому слово бабки – закон. Устроилась в первый открывшийся офис. Умом не блистала, поэтому поручили ей канцелярию. Директор боялся ее не брать, ведь выглядела чокнутая так, что вот-вот психанет и порежет себе вены.

День за днем пучеглазая важно дефилировала между столами, улыбалась серыми зубками – и вечно с туго завязанным пучком. Затягивала реденькие волосенки так, что брови удивленно приподнимались, а глаза вылазили из орбит. Подолгу пропадала в туалете. Встанет у зеркала и моет, моет руки бабушкиным мылом. Кожа на руках краснела, шелушилась и хлопьями разлеталась по ее столу.

Работал там еще жутковатый посыльный, Колей звали. Рубашка всегда в пятнах, лоб обсыпан прыщами, а под ногтями грязюка. Все обходили пучеглазую как чумную, но именно его угораздило втюриться в страхолюдину. Однажды вечером он дождался, когда вдвоем останутся, подошел к ней спросить о какой-то ерунде, но забылся – увидел на щеке пучеглазой прилипший волосок. Своими лоснящимися пальцами Коля убрал волосинку и осмелился затеять разговор. Однако дамочка скривилась от отвращения и засеменила в уборную.

Коля и не знал, что сделал не так, поэтому остался ждать беглянку. Караулил до полуночи, хотел уже уходить, как услышал жалобный стон, который звучал все громче и громче. Когда он перерос в крик, Коля без лишних церемоний ворвался в туалет.

Пучеглазая возвышалась над раковиной и зареванными глазищами сверлила отражение. Руки ее побагровели, шея истерта в кровь, а на покрытых сыпью щеках… было что-то странное.

Коля двинулся к пучеглазой – подходил медленно, как если бы та обратилась змеей, которую следует схватить за голову, пока яду не плюнула. Под почти прозрачной кожей пульсировала продолговатая черная выпуклость размером с палец!

– Это все ты своими грязными лапами! – завопила она. Коля подошел почти вплотную и дрожащей рукой потянулся к ее лицу. Надавил на мерзость, и та начала извиваться – как червяк. Пучеглазая порывалась удрать, сжала кулаки, но от ужаса и сдвинуться не смогла.

Прыщавый воткнул ногти поглубже. Раздался глухой щелчок, и прямо в его разинутый от любопытства рот брызнула черная слизь. Коля закашлялся, а пучеглазая фурией завизжала и разбила кулаком зеркало. В раковину посыпались кровавые осколки.

– Я уродка! Ох… – пучеглазая схватила осколок и бросилась на блюющую прыщавую тушку. Коля, пытаясь убежать, поскользнулся на остатках прошлого ужина и выкинул перед собой руки, пучеглазая полоснула по одной, второй. Он ударил коленом ей в живот и отпихнул к кабинке. Обезумевшая затылком шмякнулась об унитаз и по-звериному завыла.

Коля выскочил наружу. Добежал до лифта, но плюнул на него и кинулся к лестнице. А за спиной все нарастал стук каблуков. Оставалось прошмыгнуть мимо окна, но Коля не успел – в плечи вонзились длинные когти. Пучеглазая ткнула ему в шею осколок и повернула Колю к себе лицом.

От физиономии пучеглазой у Коли перехватило дыхание. Некогда затянутые в пучок волосы повылазили, а красные глаза пуще прежнего выскакивали из черепа. В щеке зияла сочащаяся слизью дыра, в которой крутилась крошечная черная головка.

– Я БЫЛА КРАСАВИЦЕЙ! – крикнула пучеглазая и резанула осколком утыканное гнойниками маслянистое лицо Коли.

Коля отшатнулся и на полусогнутых зашагал прочь. Пучеглазая растерянно взглянула на окровавленные руки, а потом на отражение в окне. И охнула. Коля обернулся, протянул уродке руку, будто желая извиниться. Но стоило пучеглазой вновь увидеть грязные ногти, как в ее груди загорелся адский огонь.

Спустя мгновение на мокрый асфальт дождиком посыпались осколки. Затем воздух прорезала темная фигура. Раздался шлепок, и… все стихло. На следующий день тело с дырками вместо глаз отклеивали от асфальта целой бригадой.

*

Пучеглазую больше никто не видел. Но по коридорам иногда гуляло оханье, а за ним тянулся сладкий запах мыла. Кто-то слышал ее голос: шепотом рассказывала свою историю.

По слухам, в высотке произошли страшные вещи, и офисы опустели. Никто не смел и каморку арендовать. Здание принадлежит администрации, продать его не могут, поэтому по сей день сторожат.

Я должен был просидеть в нехорошей высотке хотя бы недельку – чтобы заплатили нормально. Но не рискнул. На вторую смену в полудреме услышал, как над ухом что-то скребется. Поднял голову, а там в дверях высоченная тень царапает косяк. В ту ночь комнатку так и не покинул, пришлось даже ссать в бутылку. Ушел только с рассветом. Глупости, но пока там стояла тень, свет включать боялся. Ну, не дурак ли?

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!