В подводной пещерной системе Уакулла–Леон-Синкс есть место, которое называют «Сквиз».
Это подводный туннель размером два на два фута, полный острых камней и сильного течения. Его длина неизвестна, и ведёт он в неизведанное место.
О его существовании знают всего три человека.
Впервые я увидел его на видео, которое снял мой инструктор по спелеодайвингу, Дэйв. Спелеодайвинг, если кто не знает, — это когда надеваешь акваланг и лезешь туда, куда ни один благоразумный человек никогда бы не полез: в затопленные глубины земли.
Представьте себе всю экстремальность спелеологии, всю красоту подземных видов и все тесные проходы, где, застряв, ради спасения пришлось бы ломать себе ключицу.
Теперь сделайте то же самое под водой, привязанные к громоздким баллонам и полуслепые от взмученного илом мрака, который вы сами поднимаете одним дыханием.
Вот что такое спелеодайвинг.
Когда я увидел запись, сначала я не признал «Сквиз». Инструктору пришлось перемотать плёнку. Он поставил на паузу и ткнул пальцем: «Вот».
Я прищурился. Это походило на тень под грудой камней.
«Он больше, чем кажется, — уверил Дэйв. — Мы не знаем, насколько глубоко уходит».
Он объяснил, что по пути к месту нашего погружения мы пройдём мимо «Сквиза». Он находится прямо рядом с другим проёмом, ведущим к выходу. Оба выглядят почти одинаково.
Если мы будем невнимательны, можем перепутать одно с другим и застрять.
«Нужно учитывать любую возможность», — серьёзно сказал инструктор. — «Одной ошибки достаточно». Он щёлкнул пальцами.
Кирдык. Сайонара. Прощай.
Мы продолжили занятие, но порой, когда мне следовало читать руководство по безопасности или запоминать маршрут по пещере, я замечал, как он смотрел на тот стоп-кадр.
В его взгляде было почти… желание.
Дэйв был странным парнем, но, по правде говоря, мы все были такими. Нам нравилось рисковать жизнью. Ради удовольствия.
На следующий день мы отправились на погружение.
У моего инструктора было особое место для спелеодайвинга. Он был пуристом и жаловался, что популярные локальные споты стали переполнены. Вид спорта набирал известность, и теперь казалось, что все хотят его попробовать. В лучших местах обычно назначалось по четыре-пять погружений в неделю, и невозможно было записаться, не забронировав время за два месяца вперёд.
Но у Дэйва была частная пещера, о которой знали только он и несколько близких друзей.
Она находилась примерно в часе езды от цивилизации, в густой роще дубов на участке какого-то старого фермера недалеко от Таллахасси. Чтобы добраться до неё, надо было спустить всё оборудование в другую пещеру, вход в которую представлял собой тесную щель между двумя огромными валунами.
После примерно пятнадцати минут ходьбы мы дошли до конца пути—
Помню, как провёл фонариком по поверхности. У меня ёкнуло сердце: вместо того чтобы отражать луч, тёмная жидкость будто поглощала свет.
Мы достали снаряжение и принялись за дело.
Я сделал с Дэйвом один-два тренировочных погружения в бассейне. Но это было моё первое погружение в пещеру. Дэйв уверял, что мы не будем делать ничего безумного. Обычная рутина. Хотя в пещере есть пару узких участков, она в итоге расширяется в большую колоколообразную залу на дне, которую можно исследовать. Глубина не превышала и тридцати метров.
Он был уверен, что всё пройдёт гладко. Он сам картировал эту пещеру, знал её как свои пять пальцев.
Когда мы надели оборудование, мы вошли в воду.
Наши фонари были яркими, но даже так вода казалась странно мутной. Дэйв предупреждал: здесь много ила, разложившихся за годы пород. Но мы ещё не успели взмутить его, я всё ещё видел направляющую верёвку, ведущую туда и обратно, и смог успокоиться.
Важно сохранять хладнокровие при спелеодайвинге. Паника может убить. На малых глубинах она многократно умножает ошибки. На больших повышает пульс, учащает дыхание и приводит к так называемому азотному наркозу.
Сначала чувствуешь себя пьяным. В итоге теряешь сознание.
Потерял сознание под водой — утонул. Без исключений.
Первая часть погружения прошла без проблем. Мы добрались до узкого участка, того самого выходного проёма, о котором говорил Дэйв. Протискиваться было неудобно, но я был готов. Дэйв заставил меня потренироваться проходить похожую щель в полном снаряжении на суше — «туннель» был сложен из коробок из-под бумаги.
Он не хотел рисковать с новичком.
Когда я почувствовал, как камень царапает меня, мне стало не по себе: над моей головой две тонны безжалостной породы, подо мной бесчисленные тонны. Дрогни они хоть немного — и сдавят меня так, что от меня останется лишь облако мутной крови, ила и раздробленных костей, сквозь которое придётся плыть Дэйву.
Я пытался контролировать дыхание. Не успел оглянуться, как был уже по ту сторону.
Пока Дэйв пролезал через выходной проём, моё внимание притянул «Сквиз».
Дыра казалась больше, чем на видео. Темнее. Она тянула мои ласты, как ребёнок, дёргающий за рукав. Это тянуло подводное течение, о котором предупреждал Дэйв. Я даже не заметил, что уставился на отверстие, пока Дэйв не помахал фонарём, привлекая внимание. Он уже пролез и был готов двигаться дальше.
Я встряхнул головой и проверил снаряжение.
Пещера раскрылась в колокол, и следующие двадцать минут мы с благоговением рассматривали известковые образования, освещали странности и исследовали каждую трещину, что приковывала взгляд. Даже через маску и регулятор я знал: Дэйв улыбается, как мальчишка. Его энергия, даже под водой и нагруженного баллонами, передавалась мне. Он перепрыгивал от образования к образованию так быстро, что я едва поспевал. Он был в своей стихии.
Запланированный час пролетел слишком быстро. Дэйв проверил манометр и нехотя подал сигнал возвращаться.
Мы шли медленно, давая телу привыкнуть к давлению. Кессонная болезнь в пещерах так же опасна, как и в открытом море. Добравшись до прохода у вершины залы, мы вышли к выходному проёму. Дэйв пролез первым. Я проверил снаряжение и воздух. У меня оставалось больше двух третей — в пределах безопасности, так что я не волновался. Когда настал мой черёд протискиваться, я даже не нервничал: я всё ещё думал об увиденном внизу.
Но когда я вылез и не увидел Дэйва, меня по-настоящему охватил ужас.
Сначала я решил, что он просто поплыл вперёд. Но кругом была тьма, кроме луча моего фонаря. Ни малейшего отблеска за поворотом. Я подумал: может, у него перегорел свет. Но другой фонарь не включился, и я понял, что-то не так. Дэйв всегда носил с собой три запасных. Когда-то он застрял в пещере без запасного света и выбирался наощупь. С тех пор он был параноиком.
И тут меня пронзило страшное понимание.
Я отвёл глаза всего на миг, чтобы проверить воздух. Когда поднял взгляд, его не было; я подумал, он уже пролез.
Я развернулся и протиснулся обратно в только что пройденную щель. Теперь её теснота пугала до паники, я изо всех сил старался не застрять и двигаться как можно быстрее.
Когда мой баллон скребнул по свисающему выступу, мне показалось, будто сама земля предупреждает меня: не возвращайся.
Я пролез, нашёл «Сквиз» и заглянул внутрь. Почувствовал тягу течения и вгляделся в темноту.
Вдалеке вспыхнул луч фонаря и мелькнула ласта.
Я замялся на секунду. Если Дэйв в беде, единственный способ помочь — лезть самому. Даже сам Дэйв не знал, куда ведёт тоннель. Возможно, это лабиринт ходов, где легко заблудиться. Или тупик, и тогда придётся плыть обратно задом и вслепую, не сумев развернуться.
Но я был напарником Дэйва. Внизу у него был только я.
Продвигаться оказалось легче, чем я думал. Внутри течение было сильнее. Лёгкая тяга превратилась в страшную силу, словно тысяча рук хватало меня и тянула вперёд. Баллоны звенели о камень, и я молился, чтобы острые края не пробили металл.
От входа я ушёл уже на сотни футов. Если воздух кончится, на одном вдохе назад не доплыть.
Гидрокостюм цеплялся за длинные каменные выступы — будто пальцы. Один настолько острый, что прорвал перчатку и рассёк руку. Я поморщился, посветил фонарём: моя кровь клубилась и исчезала в глубине течения. Я сглотнул и продолжил тянуть себя вперёд руками; ласты в тесноте были бесполезны.
Тем временем свет Дэйва уходил всё дальше и дальше.
«Сквиз» пошёл вниз. Он стал уже, течение усилилось. Мне пришлось принять неудобную позу, чтобы баллоны не задевали острые выступы. Я прижимался к стене, сопротивляясь потоку, чтобы замедлить спуск.
Один из моих упоров обломился. У меня оборвалось сердце.
Я покатился вперёд и полетел головой вперёд сквозь «Сквиз».
Я зажмурился, готовясь врезаться в камень, к взрыву баллона, к концу всему.
Я открыл глаза и осмотрелся. «Сквиз» раскрылся. Вокруг был огромный простор, стены терялись во мраке. Вода была чёрной — ещё чернее, чем на поверхности, — и будто останавливала любой свет.
Я не мог понять, где верх, где низ. Казалось, я затерялся в космосе, невесомый и одинокий.
Это был не звук, а движение, как взмах гигантских крыльев или дрожь самой земли. Оно проходило через моё тело ритмичными толчками, сквозь плоть, кости, мозг. Постепенно мой сердечный ритм совпал с ним. Долго я не думал ни о чём, просто позволял гулу проходить сквозь меня. Это было странно успокаивающе.
Потом внимание привлёк свет Дэйва.
Он уходил всё ниже и ниже. Слишком быстро, чтобы быть пассивным падением: Дэйв активно плыл. Я кинулся за ним. Он был дезориентирован, ему надо было вверх, я должен был его догнать. Я должен был его спасти.
Я спускался стремительно, не обращая внимания на глубину. Я паниковал. Не чувствовал, как давление давит на лицо, тело, уши. Не замечал, как леденеет вода.
И вот внизу свет Дэйва мигнул и погас.
Внезапно ко мне вернулось ясное сознание. Я проверил манометр. Он разбился, когда меня крутило в «Сквизе», но и без него я понимал: кислород на исходе. Опасно мало. Не знал, сколько времени я здесь, но достаточно, чтобы это стало серьёзным.
Мне надо выбираться. Иначе я умру.
Но это значило оставить Дэйва.
Решение далось тяжело, но я нехотя начал подниматься обратно к «Сквизу».
Это оказалось мучительно. Даже в этом огромном пространстве я чувствовал течение, тянущее вниз, будто вся каверна — гигантский сифон. Я сбросил грузы, чтобы облегчиться. Сбросил запасные фонари, лишние вещи. Надо выбраться. Гул вернулся и усилился. Казалось, вибрирует каждый зуб. Воздух стал отдавать затхлостью; я знал, через несколько минут начнётся отравление CO₂, перед глазами пойдут точки.
Суставы начали покалывать. Я устал. Я не мог останавливаться на декомпрессию. Надо было идти. Воздух заканчивался.
Я достиг потолка, и сердце замерло: я не видел «Сквиза».
Но потом мимо пронёсся сильный поток. Я посмотрел, откуда, — и вот он, «Сквиз», зияющий, как каменный пищевод.
Я добрался до входа, хватаясь за камни, как сумасшедший скалолаз. Течение было такое, будто я вытаскивал из воды не себя одного, а троих. Я шёл рука за рукой по узкому ходу, чувствуя, как порода шевелится под пальцами.
Я не мог остановиться или быть осторожным. Силы уходили. Надо было идти.
Я был на середине прохода, когда последний толчок прокатился по моему телу. Он потряс меня до костей, будто по водной глади пошли круги.
И тут мою голову пронзила жгучая боль.
Словно в ухо вбивали костыль. Боль была такой, что я едва не выплюнул регулятор. Я сжал его так крепко, что пластиковый корпус треснул. Мир завертелся, как чашки-карусели в парке аттракционов. Я не мог остановить вращение. Всё, что я мог, — цепляться за камни, пытаясь переждать волны боли, рвущие голову в такт сердцебиению.
Пытаясь справиться с болью, я заметил, как мой единственный фонарь мигнул раз, другой — и погас.
Я не мог думать. Всё вращалось, всё болело. Каждый вдох давался с трудом. На автомате я тянул себя вперёд, рука за рукой, камень за камнем. Казалось, я работаю против урагана. Ход сужался, острые камни рвали гидрокостюм, будто когти цепляли и удерживали меня. Я прорывался.
Каждый вдох становился всё тоньше.
И всё же я лез, руки дрожали, ласты беспомощно скребли по бокам.
Когда в тьме поплыли яркие точки, я приготовился умереть.
И тут моя рука вырвалась в открытое пространство.
На адреналине я выбрался. Потратил последние силы. Ощупывал стену и вновь запаниковал, найдя только камень. Но затем нащупал кусочек нейлона — направляющую. Я бережно коснулся её, не желая сорвать. Нашёл выходной проём и протиснулся. Казалось, что я родился заново. Мир ещё кружился, но течение снова стало прежним — мягким, почти невинным.
Я отчалил так быстро, как мог.
По направляющей я поднялся по проходу и, наконец, добрался до сухой части пещеры.
Я вынырнул из подземного озера, выдрал регулятор и жадно вдохнул влажный воздух.
С тех пор, как я выполз и вызвал полицию, прошёл час. Я потерял сознание посередине звонка.
Ещё через час они приехали.
Меня сразу поместили в барокамеру, но было поздно. Пузырёк воздуха попал во внутреннее ухо, плюс тяжёлая кессонка. Чувство равновесия было разрушено. Я не мог стоять сам, движений в кистях почти не осталось. Мне предстояло заново учиться ходить.
Но даже это было не худшим.
Я связался с друзьями Дэйва и рассказал, что случилось. Они организовали поисковое погружение, чтобы поднять тело. Никто не строил иллюзий: Дэйв мёртв. Он пробыл в пещере уже неделю. Друзья надеялись, что газы разложения поднимут его тело к своду каверны, и это облегчит задачу.
Но когда они добрались до пещеры, нашли не раздутый труп Дэйва, а нечто хуже.
Они показали мне записи. Его отверстие заменил гладкий камень, ни следа прежней трещины. В своём стремлении к секретности Дэйв рассказал о «Сквизе» только одному другу. Остальные усомнились, существовал ли он вообще. По моей просьбе они просмотрели записи Дэйва, и даже там видео изменилось.
То, что раньше показывало «Сквиз», теперь демонстрировало лишь ровную каменную стену.
Они обыскали всю пещеру. Ничего. Места, где погиб Дэйв, больше не существовало.
Все считали, что я лгу. Лишь один друг Дэйва верил мне — тот, кому он доверил тайну о пещере и «Сквизе». Он пытался отвести остальных, но вскоре было подано заявление в полицию.
Меня обвинили в убийстве Дэйва.
Год длилось расследование, но, не найдя мотива и доказательств, обвинения сняли. Прошло три года. Я потерял связь почти со всеми в дайверском сообществе. Продал оборудование и занялся восстановлением: учился ходить заново, возвращал подвижность пальцев. Меня устраивала сухая земля, работа с девяти до пяти и попытки забыть о том дне.
Но в последнее время я снова думаю о «Сквизе».
Иногда ночью я опять в той пустоте. Слышу гул, пульс земли. Закрываю глаза — и вместо холода чувствую тепло. Вода обнимает меня, и, несмотря на боль старых травм, я ощущаю себя целым.
Я открываю глаза и вижу, как ко мне подплывает Дэйв. На нём нет снаряжения, и он полон той же мальчишеской энергии, что была так заразительна. Этой энергии, что убедила меня попробовать спелеодайвинг.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать.
На прошлой неделе я снова начал покупать снаряжение: фонари, воздух, костюм. Взял около тысячи футов направляющей и катушку. Нужно быть готовым.
Я возвращаюсь. Там внизу меня что-то ждёт.
Если вернусь, расскажу, как всё прошло.
Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit
