Это должно было быть простое подработанное дело. Немного подзаработать, помочь оплатить аренду, закрыть часть долга по кредитке. Но для работы, связанной с доставкой еды, всё из будничного очень быстро стало опасным.
Я работал ранним утром на складе и освобождался довольно рано днём. Вторую работу брать вообще не планировал. Платили сносно, но когда мой сосед по квартире, не предупредив, съехал к своей девушке, оставив меня у разбитого корыта, у меня начались финансовые проблемы.
Тогда я и решил поискать лёгкую подработку с доставкой. Выбор пал между DoorDash и Uber, и я подумал, что уж лучше развозить еду, чем людей, и зарегистрировался.
Сначала платили так себе. Когда сам выбираешь часы, всё быстро превращается в кашу. Мне казалось, график можно будет подстроить под основную работу, так что это было лучшее из возможного.
Честно, если бы это была единственная проблема, всё было бы терпимо. Но клиенты — вот где начинается жуть. Знаю, многим курьерам попадаются странные люди, но когда речь о еде, большинство становится ещё более невыносимыми. Большинство клиентов нормальные, но те, с кем мне довелось иметь дело последние недели… скажем так: если сейчас совершу неверный шаг, всё может стать очень плохо. Очень плохо — с тем, что я теперь знаю.
Я возил уже месяц; первые две недели прошли без событий. Утомительно и нудно, но без происшествий.
Я живу в довольно маленьком городке, так что по вечерам заказов было немного. И всё же, при его размерах, меня удивляло, сколько людей пользуются приложением. В этом смысле мне повезло: казалось, почти никто больше здесь не доставляет. Без конкуренции поначалу я получал приличное число заказов, хотя большинство клиентов были в возрасте и оставляли скудные чаевые, независимо от сервиса.
Я всё ещё сводил концы с концами и начал падать духом. Думал, придётся искать другую работу, чтобы закрыть дыру и платить за жильё, пока не появится новый сосед. И тут я взял доставку, которая всё изменила.
Это была доставка в небольшой дом престарелых на окраине. Многого я не ожидал — пожилые клиенты часто бывали скупыми и требовательными, — но поехал забрать заказ. Большую часть доставок я забирал из пары местных ресторанов и нескольких близлежащих фастфудов.
Этот заказ был из странноватой греческой закусочной, открывшейся всего месяц назад. Называлась «Phagus» и подавала классические греческие блюда с изюминкой. По отзывам, ей уже успели проникнуться. Я подумал, что заказов отсюда будет всё больше.
Я как можно быстрее подъехал к маленькому ресторану. Здание было довольно облезлым, видно, на «торжественное открытие» особых сил не потратили, и состояние меня удивило.
Проходя мимо вывески, я увидел на ней мелким шрифтом греческое слово: «φάγος».
А крупным — название «Phagus».
Я вошёл, и раздался звонок небольшого колокольчика. Я подождал, когда кто-то выйдет к стойке, и огляделся. Зал крошечный, посетителей не было. Внутри, впрочем, было чисто и аккуратно. И декор неплохой, атмосфера подходила заведению.
На стенах висели классические полотна — я отметил, что постарались. Хотя «Гойя» — Сатурн, или по-гречески Кронос, пожирающий своих детей — прямо у двери на кухню слегка выбивался из аппетитного настроя.
Для места, только открывшегося, внутри было на удивление тихо, но если люди берут навынос, для меня это только больше работы — жаловаться не буду.
Пока я осматривался, меня настиг всепроникающий запах. Я люблю греческую кухню, но здесь ничто не пахло привычно — тянуло приторно-сладким ароматом, настолько странным, что я не мог решить, приятен он или отвратителен. А ещё несколько нот я вообще не мог толком описать.
Размышления прервалась, когда из кухни вышла невысокая женщина и уставилась на меня. Она выглядела древней и измотанной, но блеск в глазах выдавал энергию, не соответствующую возрасту. Она пристально меня изучала, и мне вдруг стало не по себе.
Пока пауза не затянулась, она внезапно улыбнулась и поздоровалась:
— Вы водитель? — Я кивнул, и она выглядела в восторге.
— Да-да, прекрасно. Меня зовут Антропос, но друзья зовут Энни, добро пожаловать. Я так рада, что вы будете с нами работать, позвольте, я что-нибудь вам дам за хлопоты, прежде чем вы уедете. — Она уже прошмыгнула мимо к прилавку, и я попытался сказать, что не стоит и мне пора, но она и слушать не хотела. Через пару минут передо мной оказался вкусный лепёшечный перекус, а она ворковала надо мной, как заботливая мать.
— Спасибо большое, мэм. Но мне правда надо везти тот заказ. — Она кивнула, улыбнулась и приложила ладонь ко лбу:
— Ах да, конечно. Простите, я просто обожаю кормить людей. Он уже должен быть готов. Подождите здесь, я принесу. — Я сел на скамейку у двери. Через мгновение она вернулась, держа огромный ящик, который едва не вываливался у неё из рук.
Я подскочил помочь, она снова поблагодарила.
— Это особый заказ — отвезите его нашим друзьям в дом престарелых. Позовёте Димоса — он примет доставку. Отдавайте ящик только Димосу, не оставляйте, если его нет, — сказала она. Ящик был такой тяжёлый, что я удивился, как она его вообще подняла — казалось, фунтов под сто.
Она сияла, провожая меня к двери и открывая её. Я поблагодарил и попытался улыбнуться, несмотря на натугу, с которой держал короб. Кивнул и вышел к пикапу.
Она казалась очень милой, но во всём этом месте что-то было не так. Никогда ещё я не возил такой гигантский заказ, да и странно — он был в ящике, скорее похожем на груз с моей основной работы, чем на тару для еды. И запах странный — не то чтоб плохой, но тот же приторно-сладкий, что в зале. Будто чего-то переборщили, чтобы перебить другой аромат. Впрочем, не моё дело — я поехал.
Пункт назначения — дом престарелых «Пикманс-Грин». Снаружи он выглядел прилично, но внутри я не бывал. Я заранее ожидал ворчливых клиентов, недовольных любой мелочью и оставляющих копейки, но всё равно поехал и минут через десять был на месте.
Я вовремя добрался и позвонил в звонок на стойке. Подождал — тишина. Уже хотел оставить короб и уйти, но вспомнил инструкции и остался. Наконец из кабинета вышла медсестра. Она подошла; на бейдже было написано «Нэнси». Очень симпатичная — я улыбнулся, когда она взглянула на меня:
— Добрый вечер. Часы посещений закончились. Чем могу помочь?
Я кивнул и указал на поставленный рядом ящик.
— Да, пожалуйста, мне нужен Димос. Я должен передать это ему — ну и, надеюсь, всем, с кем он соберётся делиться, — хмыкнул я при мысли, что это всё для одного. Но вместо того чтобы улыбнуться, девушка посмотрела на меня с тревогой в глазах.
— Димос, да. Минуту, я позову его.
Я ждал, пока из глубины не вышел пожилой мужчина. Он выглядел злым, уставился на меня, потом обернулся к медсестре:
— Это он? Ты сказала, он меня спрашивает?
Молодая медсестра кивнула и выглядела обеспокоенной. Обстановка была странно напряжённой для обычной доставки, и я не знал, что сказать.
Он снова перевёл взгляд на меня, затем — на ящик, и скривился.
Я решил представиться сам:
— Я привёз ваш заказ DoorDash, Энни из «Phagus» сказала отдать его лично вам и не оставлять. — Он смотрел с каким-то недоверием. В конце концов просто кивнул и прошёл мимо меня. К моему удивлению, он без усилий вскинул ящик и ушёл. Меня он будто не замечал.
— А как же… — начал я, но медсестра шагнула вперёд с натянутой улыбкой.
— Вот ваши чаевые, спасибо ещё раз. — Я взял маленький конверт и уже собирался спросить, не нужно ли ещё чего, но она сказала уходить: они запираются на ночь.
Странно, конечно, но задерживаться мне и не хотелось. Я вышел к машине, сел и решил сразу посмотреть, как меня «обули». Они выбрали вариант с чаевыми наличными — у меня было предчувствие, что в этот раз всё выйдет боком. Типа записки с руганью вместо денег от этого «бастера» Димоса.
Оказалось, я ошибался. Внутри лежали наличные — восемьсот долларов.
Я пересчитал ещё раз — та же сумма. Понятия не имел, за что они дали столько. Среди сотен была маленькая бумажка.
Я развернул её и озадаченно прочитал:
«Возьми это и не возвращайся. Не бери больше заказов сюда — ради собственного блага».
Странно. Кто-то предупреждает меня не возить сюда, подкладывая кучу наличных?
Если уж на то пошло, это только стимул приезжать ещё. Хотя я и задумался, почему такая записка. Тогда я по-дурацки решил, что кто-то хочет «застолбить» эти доставки для себя — ради больших чаевых. Эх, если бы так.
Против совета из загадочной записки я принял следующий заказ для «Пикманс-Грин». Снова из «Phagus», и снова меня встретила Энни — как родного.
Она была чересчур ласкова, щипала меня за щёки, приговаривала, что я худой, кожа да кости, нужно меня откормить. Как бы мило ни выглядел образ заботливой бабушки, я думал в основном о щедрой оплате.
Каждый раз, когда я доставлял туда, чаевые наличными были около восьмисот. За такое можно потерпеть лёгкий конфуз от хозяйки.
В тот вечер заказов было два, и мне пришлось носить их по одному. Я дождался у ресепшена, когда меня впустят, но вместо прежней красивой Нэнси за стойкой стоял молодой мужчина, которого я раньше не видел. Глаза запавшие, синяки до самых скул — будто не спал неделями.
Он увидел, как я надрываюсь с коробами, и даже не двинулся помочь. Просто стоял и спросил:
Я кивнул и хмыкнул, возясь с очередным ящиком, словно там лежала целая туша коровы.
Когда всё внесли, молодой человек подошёл, чтобы забрать, но я остановил его:
— Вообще я должен передать это только Димосу. Не могли бы вы позвать его? — Он сверкнул глазами, и я невольно съёжился, будто обидел его просьбой.
Я повторил: — У меня инструкции: отдавать только Димосу. Простите.
Он ещё секунду буравил меня и сухо сказал:
Я растерялся. Почему меня не предупредили? Оставить еду этому медбрату? Но вёл он себя странно.
Я уже почти согласился, как дверь открылась, и вошёл Димос. Увидев его, медбрат сорвался с места, и они разругались на языке, которого я не узнал. Звучал он как-то не так — слишком гортанно; это был не греческий и не знакомый мне диалект. О чём бы они ни говорили, это было похоже на ссору. Я не понимал ни слова.
Мне становилось неловко ждать окончания перепалки ради чаевых, но тут Димос ударил парня после того, как тот, указав на меня, провёл пальцем по горлу.
Мне это совсем не понравилось, и я сбежал, оставив ящик, лишь бы поскорее уйти.
Не знаю, что их взвинтило, но ощущение было такое, будто ещё мгновение — и нападут.
Я решил на время игнорировать заказы в дом престарелых. Я успел подкопить и мог прожить немного без них.
Вернуться меня уговорили только вчера — и я сделал ту самую последнюю доставку.
Мне позвонила сама Энни из «Phagus».
Не знаю, как у неё оказался мой номер, но она уговаривала отвезти большой заказ на кейтеринг в «Пикманс-Грин». Сказала, заплатит две тысячи плюс чаевые, если поеду.
Несмотря на то, что было в прошлый раз, от такого предложения сложно отказаться. Я согласился.
Я приехал пораньше и вошёл внутрь. Место показалось странно холодным, будто давно там не готовили. Я крикнул в глубину, обозначая себя:
— Эй, есть кто? — но никто не ответил.
Я огляделся — свет казался приглушённым. Как будто рано закрылись. Наконец из подсобки вышла Энни. Она улыбнулась, но в тусклом свете с мешками под глазами её лицо имело какое-то жутковатое выражение, о котором ей я, разумеется, не сказал бы.
Я невольно отпрянул. И всё же она явно обрадовалась.
— О, вот вы! Проходите, проходите. Заказ готов, мы так благодарны, что вы поможете накормить всех этих людей, — защебетала она, ведя меня на кухню. Там меня ждал гигантский ящик, от которого я онемел. Я обернулся и не выдержал:
— Простите, но это я без погрузчика не подниму, мэм. И это похоже на месячный запас — как они столько съедят? И почему это в таком промышленном контейнере? — Она махнула рукой, не придавая значения:
— Не беспокойтесь. Он тяжёлый, но мои сыновья помогут вынести, а Димос поможет на месте. Это не просто один приём пищи, а большая порция нашего свежего фирменного блюда. Его нужно беречь — это всё тело нашей работы, — сказала она и снова улыбнулась. Я всё равно сомневался. К этому моменту в комнате появились два подростка.
Энни обратилась к ним на языке, которого я не узнал. Почти уверен — не греческом. Это меня напрягло: звучало так же, как ругань тех двоих в «Пикманс-Грин». Парни посмотрели на меня, встали по одну сторону ящика — намёк понятен.
Энни пожелала удачи и сказала, что ей нужно готовить ещё один.
Я взялся за вторую сторону. Ящик был невероятно тяжёлым — фунтов двести. Мы дотащили его до пикапа, запыхались, а я ещё и притянул его стяжками, как следует закрепив.
Парни молча наблюдали, не предлагая помощи и не мешая. Тишина была неловкой; я подумал перекинуться парой слов, но передумал — махнул им и уехал.
По дороге в «Пикманс-Грин» я всё думал, насколько странен этот рейс. Его нет в приложении, Энни звонила напрямую, а я везу грузового вида короб в тот уже подозрительный дом престарелых.
Пока размышлял, сзади раздался громкий грохот. Я в панике решил, что во что-то врезался, потом понял: возможно, плохо закрепил, короб подвинулся или обо что-то ударился.
Я посмотрел назад — ничего не двигалось, но решил остановиться и проверить, чтобы, не дай бог, не слетел на дорогу.
Заглушил мотор и вышел. Почти одновременно с хлопком двери снова раздался удар сзади. Я вздрогнул — теперь было ясно, что звук из ящика. Но он не сдвинулся — я же стоял. Откуда тогда шум?
Я подошёл ближе, вдруг остро ощутив тишину вокруг — пустынное шоссе в сумерках. Минуты две я напряжённо ждал, что ещё случится, — спокойно. Промчалась машина, разрезав эту неподвижность, но из ящика — ни звука.
Решил, что мерещится, сел и поехал дальше.
Добравшись до «Пикманс-Грин», выходя из машины, я снова услышал звук — будто резкий выдох. Я огляделся — никого, но мне стало жутко. Я поспешил внутрь — найти Димоса и побыстрее покончить с этим.
Он ждал у ресепшена. На лице всё та же вечная хмурь. Завидев меня, он отошёл от стойки, прошёл мимо, задев плечом, пробурчав что-то себе под нос.
Я пошёл следом к машине. Он остановился, повернулся и потребовал:
— Открывай зад, и покончим с этим. — Я послушался — меньше с ним общаться, быстрее уйти.
Пока я снимал стяжки, заметил, как он незаметно сфотографировал мой номер на телефоне. Я уже открыл рот спросить, но он опередил:
— Ну как там? — Я решил ответить, а не лезть в его странности.
— Готово. Понесём внутрь. У вас есть тележка? — Он скривился и указал на вход:
— Тут пару шагов. Давай, напряги спину. — Его улыбка была хуже хмурости: зубастая, с ужасно коричневыми, почти игольчатыми зубами.
Я кивнул, нагнулся. Мы сняли ящик с кузова и пошли. Я шёл назад, и на повороте угол был неудобный — сказал, что нужно поставить.
Он проигнорировал: — Уже почти пришли. — И двинул дальше. Пальцы у меня начали соскальзывать, я снова сказал, что надо поставить, и в итоге ящик вырвался — мой край грохнулся на землю.
Димос выкрикнул что-то явно матерное на своём языке и наклонился проверять короб. У меня загорелись щёки — хотя он меня и не слушал, всё равно было стыдно.
Но тут сердце ухнуло: изнутри раздался отчётливый стук. Снова — и, кажется, приглушённый крик. Я застыл, переводя взгляд с ящика на Димоса — мол, ты тоже слышал?
Злое выражение на его лице пропало. Он растянулся в мерзкой ухмылке, сунул руку в карман и достал конверт.
— Знаешь, пожалуй, дальше я сам, — сказал он. — Позову Сета — он поможет дотащить. — Он свистнул, и тот самый молодой парень подоспел бегом.
— Не бери на себя ни это, ни какие-то другие тяжести. Это больше не твоя проблема. Возьми это и купи себе что-нибудь. Ладно, дружок? Езжай осторожно и передавай привет Антропо и её ресторану.
Он всё так же улыбался, вталкивая конверт мне в руку, и обернулся к ящику. Они вдвоём подняли его, и я услышал, как грохот внутри участился и стал громче.
Последнее, что донеслось, когда они вносили его, — слово, похожее на:
Я ушёл в ошарашенном ужасе. Не знал, звонить ли в полицию или просто спрятаться дома. Я знаю, что слышал. Я не видел, но я не сумасшедший. Там что-то было. Или, что хуже, кто-то.
Чем больше я думал, тем страшнее становилось. Я не понимал, не втянули ли меня в какую-то историю с торговлей людьми. Но тогда зачем были те первые, поменьше, ящики?
Я подумал об Энни — какой милой она казалась и как настойчиво тянула меня к себе. Я боялся, что она знает обо мне больше, чем я думаю. Нашла мой номер — а может, знает и где я живу.
Честно говоря, не уверен, стоит ли мне вообще это рассказывать, но, когда пазл сложился, реальная опасность стала очевидной, и я боюсь, что может случиться нечто ужасное. О чём я обязан предупредить.
Последняя догадка пришла, когда я начал сомневаться в истинной сути загадочного ресторана и их клиента из «Пикманс-Грин». Наткнулся я на неё, копаясь в сведениях об Энни и закусочной. Узнал о ней по сути ничего, но, выписывая на листке её имя и название ресторана, понял, что ужас всё это время был на виду.
Она представилась Антропос — Энни для друзей. А ресторан — «Фагус».
Я записал это рядом — и мрачные выводы стали невыносимыми.
«Антропофаг». Слово показалось знакомым; я посмотрел, что оно значит.
Кажется, я понимаю, что на самом деле было в том ящике. Я больше никогда туда не поеду.
Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit
