CreepyStory

Предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_47141975

-- Суть жизни, -- раздался колючий голос старухи позади Олега. – В бесконечном повторении себя самой.

***

-- Как бы выразились «учёные», -- говорил Джермундаев своей пастве. – Это сложнейшая и вечная химическая реакция. Просто представьте себе – жизнь на протяжении миллиардов лет перетекала из одной формы – в другую. Под воздействием агрессивной среды этого мира – жизнь была вынуждена принимать различные формы, ради сохранения себя самой. Катастрофы, катаклизмы… Одни виды вымирали, появлялись новые. Вообразите себе! Насколько болезненно гипертрофировано желание жизни – жить! Худшее, что может произойти с любым существом – это смерть!

***

Олег резко обернулся. Перед ним стояла черноволосая старуха со злобными глазами и худым лицом.

-- Глупец тот, кто считает смерть – самым худшим, что может произойти с любым существом, -- сказала она, усмехаясь. – Куда страшней потерять своё потомство, а ещё страшней – свою любовь… Потому что эти вещи – Суть Жизни. Её главная цель. А смерть… Смерти нет, пока есть хоть одно проявление жизни, хоть одна ничтожная тварь в этом мире. Поэтому-то уход любви или потомства – самое страшное. У Сути Жизни исчезает возможность избежать смерти через проявление своей воли в следующих поколениях. Это и есть настоящая смерть, хоть таковой и не кажется на самом деле…

***

-- Жизни не положено быть в этом мире, -- продолжал Джермундаев, глядя в холодное ночное небо. -- Если вглядеться в её суть пристальней, то можно понять, что она – нечто неестественное, негармоничное. Её проклятье в том, что ей вечно чего-то недостаёт, отчего она обречена вовеки на бегство и суету. Жизнь – это то, чему не следовало существовать в этом мире…

***

-- Кто ты такая, чёрт возьми!! – рявкнул Олег и запустил в старуху бронеплитой. В воздух взмыли клочья земли. Олег ощущал, как внутри него нечто сломалось, будто вырвали кусок души.

-- Всё идёт, как должно, -- старуха вдруг оказалась сбоку. -- Ты переступил эту черту, за которой зерно жизни в твоём существе погибло. Теперь ты мёртв по-настоящему.

Как эта старуха уцелела после удара громадным куском металла?! Он не промахивался! Олег зарычал и снова запустил бронеплиту.

-- А раз уж мертво само Олицетворение Жизни, -- продолжала старуха. -- Раз уж оно познало Суть Жизни – вечное бегство. То пришло время для следующего шага.

Олег не промахивался. Вдруг он вспомнил. Старуха с чёрными волосами – неотъемлемая часть галлюцинаций видевших Поломанную Богородицу. Но, насколько он помнил, она ни с кем не разговаривала, а просто пытала своих жертв, доводя до безумства. А эта – пиздит и пиздит, хрен заткнёшь!

-- Олицетворение Жизни победило Олицетворение Изнанки. Это символ!

-- Что тебе нужно?! – спросил Олег. Старуха вдруг упала на колени перед ним и поклонилась, упершись лбом в землю.

-- Всем нам нужно одно! – кричала она. – Перерезать пуповину Изнанки и родиться в этом мире до конца! И только ты можешь сделать это! Ты! Наш Господь! Наш Бог! Только ты можешь подарить жизни то, чего она хочет – бесконечность!

Олег недоумевал и не знал, что и делать. Эта старуха пугала его. Как бы она не перебила всех его детей!

-- Ты должен разорвать связь с Изнанкой.

-- Это ты наслала эту тварь на Аллу?! – Олег снова впал в ярость.

-- Нет! – воскликнула старуха. – Это дело рук глупцов, отрицающих самих себя!

***

-- Место жизни! – надрывался Джермундаев в религиозном экстазе. – В Изнанке! За пределами смерти! В единении с Господом, Вселенной, Истиной – называть можно по-разному! Мы должны вернуть Изнанке то, что ей принадлежит по праву! Мы должны уничтожить Жизнь! Мы должны столкнуть её с Изнанкой!

***

-- Что за Олицетворение Жизни? – спросил Олег.

-- Это ты. В себе ты содержишь обострённый набор всех пороков жизни, доставшихся ей от Изнанки. Бегство, страстные желания, борьба за выживание, любовь… даже постоянные разрушения твоего тела – это символ разрушения всего, что строится.

-- Я не хочу вступать в вашу секту, -- махнул Олег щупальцем. – У меня нет квартиры, так что переписывать на вашу компашку мне нечего. А грабить инкассаторские машины ради вас я не буду…

-- Они объявили охоту за Олицетворениями Жизни, -- не обращала внимания старуха. – Только они мешают Изнанке. Но теперь ты – не просто Олицетворение Жизни… Теперь ты содержишь в себе часть Изнанки, после того, как съел это чудовище… Теперь ты – астральное существо и полноценный Бог.

-- Знаю я эти ваши уловки, -- сказал Олег. – Сначала говорите, что ты избранный, особенный, а потом вешаете на беднягу кучу кредитов и снимаете с него последние штаны.

-- А ведь во всём этом замешан Джермундаев, -- сказала старуха. Олег замер.

-- Джермундаев? – удивился он. – Это его тварь?

-- Он даже не знал, о твоём существовании, он посчитал, что ты уже давно мёртв. Но на деле оказалось, что ты – самый лучший из своего вида. Великая Воля Жизни именно в тебе нашла наилучшее своё проявление. Стоит ли говорить, что ты – самый крупный из своего вида. У Джермундаева не было шансов. Но на этом он не остановится. С минуты на минуту он всё узнает…

***

Знаки и геометрические узоры вели себя странно. Джермундаев ходил вокруг рисунков на полу и внимательно вглядывался в сообщения, посылаемые ему самой Изнанкой.

-- Не может быть… -- нечто тревожило его. А тревога из слов предводителя легко перекидывалась на последователей. Но никто не отваживался задавать вопросов – нельзя отвлекать Свободного Человека от сеанса связи.

-- Не может быть!!! – воскликнул Джермундаев. Котёл, было, не выдержал, и чуть ли не раскрыл рот, но Сова его тут же ткнула под дых.

-- Мы просчитались! Я неверно рассчитал силы! Порождений было двое! Но самое страшное! Они дали потомство!..

В пещере повисла тишина.

-- С меня хватит! – вскочил Котёл. – Я буду вечно проклинать день, когда связался с тобой, урод! Из-за тебя погибла моя Виола! А теперь ты говоришь, что порождения дали потомство?!

***

-- Ты жаждешь мести, -- сказала старуха. – Но чтобы я могла тебе помочь – тебе нужно съесть Икону!

-- Это ещё зачем? Она пропитана кислотой?

-- Если ты ещё не заметил – всё, что ты поглощаешь – становится частью тебя! В этом твоя суть!

-- Но ведь ты – часть иконы. А значит ты поселишься у меня в башке? Нет, спасибо.

-- Я и без того в твоей голове! Но поглотив Икону – ты обретёшь ещё более плотную связь с астральным миром!

***

Саня хлопнул дверью и направился обратно к отелю.

Кармилу, Аниту или, если угодно, Дарью -- одолел чуть ли не космический ужас. И где это она прокололась?! Всё же шло, как по маслу! Она так долго к этому стремилась, несколько лет! И неужели ей не получится осуществить свою часть ритуала?! У неё только-только всё начало получаться! Неужели она зря откапывала чёртову Икону своей бабки-ведьмы, припрятанную в глубоком лесу идиотом-психиатром? Всё должно было сложиться так, как сложилось. Всё это – часть великого замысла её бабушки, величайшей ведьмы всех времён, по «перерезанию пуповины Изнанки». Эти намеренные ошибки в информационных отделах, чтобы позволить Олицетворению Жизни уцелеть в дачном посёлке «Рассвет», чтобы позволить ему заразиться спорами Вивере из-за несвоевременного уничтожения очагов инфекции, чтобы оно смогло проникнуть в Штаб и похитить Поломанную Богородицу. Всё согласно пророчеству! А теперь этот хлюпик-Саня лишает её возможности очутиться в рукотворном раю раньше остальных!

Анита выскочила из машины.

-- Саня! Стой! – бросилась она следом. Тот неуверенно остановился и оглянулся – не целится ли она в него из пистолета. Анита подошла ближе.

-- Ты идиот! – прошипела она, вытянула маленький микрофон из заколки для волос, отбросила подальше и начала шептать. – Я хочу спасти тебя от Организации! А теперь садись в машину и езжай со мной! Только я могу спасти тебя! Если твой друг сунется прямо сюда, то его непременно убьёт куча бойцов в оцеплении! Но если мы уедем вдвоём, то я могу сказать, что это мой план! По втиранию к тебе в доверие! Понимаешь?!

Саня опешил от напора.

-- Вы нападёте на моего друга в любом месте. А тут у него будет преимущество нападающего, -- сказал Саня и спросил себя, зачем ляпнул об этом.

-- У него не будет шанса! – шипела рыжая. -- Он начал распространение Иконы через Сеть и теперь его грохнут чем угодно! Даже ядерной бомбой! И тогда всё пойдёт под сраку!

-- Что пойдёт под сраку?

-- Садись в машину и я тебе объясню! Тебе остаётся только поверить, что я на вашей стороне!

-- Поверить тебе? Ты лгала мне всё это время! А я думал, что между нами что-то есть…

Анита захотела убить Александра Ломича, пустить пулю прямо в его тупую голову – настолько ей показались отвратными его речи. Все эти дни с ним она преодолевала рвотный рефлекс. Что может быть хуже, чем целоваться с неудачником? Но если она даст волю своим эмоциям, то всё рухнет совсем уж окончательно.

-- Всё гораздо сложнее, чем ты считаешь, -- сказала она. – Я действительно лгала. Но только ради того, чтобы ты доверился, и мне получилось вытянуть тебя отсюда. Иначе – было никак нельзя!

-- И что дальше?

-- У тебя нет выхода! Либо ты умираешь здесь, во время столкновения с «Плотью», либо мы сбегаем от Организации, ты понимаешь мою задумку и… И всё заканчивается хэппи эндом. Ты же хэппи энда хочешь, так ведь?! Вот он! Единственный выход для тебя! Пойти со мной!

-- Ты хочешь сказать, что не работаешь на спецслужбы?

-- Я никогда не работала на спецслужбы! Я работала только на себя и свою бабушку!

-- Бабушку? – усмехнулся Саня.

-- Садись в машину и я всё объясню!

Саня задумался. Он окинул взглядом отель. Кажется, где-то совсем близко припрятана целая армия.

-- Но ведь Олег придёт сюда и его убьют…

-- Не убьют. Мы дадим ему сигнал, чтобы он шёл за нами.

-- Как? У тебя есть его номер телефона?

-- У меня есть способы связаться с ним, поверь!

-- Хорошо, будь по твоему… Ох и не нравится мне это, -- сказал Саня и направился к «гранте». Аниту охватил приступ радости. Всё получилось! А я то уж подумала!!

Они сели в машину и быстро покинули отель, устремившись вперёд по горной дороге, вздымая облако пыли.

Теперь остаётся надеяться, что спецназовцы не ринутся следом за ними, а останутся у отеля, считая, что «Плоть» прибудет сюда с минуты на минуту.

Немногие знают этот секрет, хотя лет ему больше, чем египетским пирамидам. Все, что тебе нужно, чтобы коснуться запретного знания - это две толстых свечи и старое зеркало. Свечи должны быть обязательно восковые, одна черная, другая белая, а зеркало должно быть именно старым ,современное не подойдет. Я знал людей, которые пробовали этот способ с современными зеркалами, они сказали мне, что у них ничего не вышло, но я заметил, что один из них стал бояться смотреть в зеркала, а другой спустя месяц бросил работу, жену и без объяснений тихо покинул город. Не знаю, где он теперь.

Итак, дождись такого времени, когда никто и ничто не сможет отвлечь тебя от твоих занятий. Выключи свет в доме, отключи телефон. Выдерни сетевой кабель из компа, плотно занавесь окна. Некоторые глупцы, начитавшись молота ведьм, утверждают что нужно проделывать ритуал на третий день после полнолуния, но это бред и ересь - единственное условие, которое ты должен соблюсти - это полная тишина и покой. Иначе ничего не выйдет.

Ты должен поставить зеркало строго вертикально, так, чтобы полностью его видеть. Напротив зеркала должно располагаться удобное кресло, в котором ты проведешь следующие несколько часов, именно поэтому так важно, чтобы оно было именно удобным. Недопустимо, чтобы тебя отвлекла от ритуала затекшая нога или боль в спине.

По бокам от зеркала, на некотором расстоянии между вами должны находится канделябры со свечами.

Запомни, белая свеча должна быть справа, а черная - слева! никак не наоборот. Иначе то, что ты услышишь после, просто напросто сведет тебя с ума. Свечи, это ключи, они открывают дверь. И если ты перепутаешь, ты откроешь дверь не туда. Помни, что в доме не должно быть никаких сквозняков.

Поставь свечи так, чтобы они отражались в зеркале. Помни, белая справа - черная слева. Зажги их, опять же, сперва белую, потом только черную. Сядь в кресло, расслабься, закрой глаза. Никогда не торопись, приступая к ритуалу, отдохни, очисти свой разум. Все неподобающие суетные мысли должны быть отброшены. И только тогда, когда почувствуешь, что готов, открывай глаза и лови взгляд своего отражения. Не забудь, что ты всегда должен держать в поле зрения оба огонька от свечей, это очень важно.

Смотри своему зеркальному двойнику прямо в глаза. Не отводи взгляд, и старайся не моргать, и самое главное - не теряй пламя обоих свечей. Никогда. Помни об этом.

Сперва тебе это будет очень тяжело. Глаза будут слезиться, от дыма свечей захочется чихнуть, но ты не должен останавливаться. А спустя некоторое время - оно может показаться тебе очень большим - ты вдруг заметишь, что твой двойник вроде бы почти незаметно шевелит губами. Прислушавшись, в треске свечей ты различишь шепот. Это может произойти не сразу, а только лишь на второй, третий или десятый раз. Если ты сделал все правильно, осечки не будет.

Ты будешь слушать тихий неразборчивый шепот, не узнавая языка, и не отводя взгляда от глаз двойника. Скоро ты заметишь, что и твои губы шевелятся, и ты отвечаешь ему на том же языке. Еще спустя время ты начнешь понимать его, в твоей голове начнут складываться грандиозные картины, а сознание озариться всполохом тайного знания. Ты узнаешь о Спящих, чьи сны наводят ужас на тех, кто причастен сакральным знаниям, о тайных городах, скрытых от непосвященных, о Хранителях Равновесия, ты узнаешь то, о чем не пишут в книгах и не говорят вслух. Ибо это знание столь ужасно для непосвященных, что многие, прочитавшие о нем в древних книгах, сходили с ума, а те, кто оказался крепок разумом, положили свои жизни, чтобы найти и сжечь все книги, в которых хоть одним словом упоминается о Р'лайхе, Ктулху и предгорьях Ленга.

Ты будешь сидеть неподвижно, оцепенев от ужаса и восторга, и внимать страшным секретам и ужасным тайнам Древних, но помни - когда твой двойник назовет твое имя, ты немедленно должен закрыть глаза, встать и затушить свечи. Сперва черную, потом белую, никак не наоборот.

Если же ты, глупец, не в силах противиться своему любопытству, будешь продолжать слушать его - горе тебе. Когда он закончит свою речь, ты с ужасом и отчаянием осознаешь, что последним его словом было твое имя, вернее, теперь уже - его. Ты вдруг заметишь, что обстановка в комнате изменилась, а слева от тебя горит не черная свеча, а белая, и ты еще успеешь увидеть, как твой двойник встанет с кресла, в котором лишь мгновение (или вечность) назад сидел ты, произнесет короткую фразу на ставшим вновь непонятным тебе Языке, и растворится в воздухе. А ты, глупец, так и останешься там, навсегда. По ту сторону зеркала.

Человечество обезумело, на улицах царила паника. Никто не понимал, что происходит. Дезориентированные, беспомощные люди шатались, визжали, бежали, хватались за головы, рыдали. Каждый реагировал на икону по-своему. Те, кто её ещё не увидел – могли только гадать, в чём же дело. Отовсюду они ожидали опасность, будто в кошмарном сне. Слово «апокалипсис» было слишком заезжено в различных третьесортных фильмах, в никогда не сбывающихся предсказаниях конца света. Но происходящее на улицах никак иначе назвать было нельзя. Что творилось в других городах по стране – можно было судить только по новостным сайтам, но в целом картина там мало отличалась. За рубежом катастрофа только начиналась.

Предыдущие главки: https://vk.com/topic-170046450_47141975

Олег ограбил магазин компьютерной техники и сумел завирусить фотографии Поломанной Богородицы в интернете. Он спамил на почты, в соцсети, в мессенджеры, на имиджборды и даже выложил фотографии на своём старом блоге. За него основную муторную работу делали боты, сам он лишь направлял процесс.

Никто не понимал, с чем столкнулся, и поэтому на панику первого увидевшего обычно сбегалась вся семья, соседи – все, кто был рядом. Поражённый Ликом указывал на монитор или в телефон, зачастую даже умолял пришедших на помощь не смотреть туда. Но когда это на любопытствующих и заинтригованных действовали уговоры? Особенно в век рациональности, с людьми, привыкшими всё объяснять с «научной» точки зрения, подвергающими любое проявление чего-то мистического — скепсису. Больницы не справлялись с наплывом пострадавших. Да и как тут справиться, когда изменения в мозгах людей, судя по тому, что Олег читал в архивах Организации, необратимы? Человечество столкнулось с чем-то совершенно неизведанным, что может положить цивилизации конец.

Но самая сильная волна поражений началась после того, как Олег в образе сотрудника проник в телебашню и включил трансляцию. Хоть и было утро, а не прайм-тайм – эффект оказался ошеломляющим. Ждать прайм-тайма было опасно – людишки наверняка к тому времени всё бы оцепили толпами солдат. Всё равно никогда ничего идеально не получится – за последнюю неделю эту истину Олег уяснил хорошо.

Сверхобезъяны страдали, и этого было достаточно. Если они не оставляют его в покое – он их попросту уничтожит!

Трансляция по федеральным каналам хоть и была быстро прервана – эхо её будет раздаваться в инфополе ещё долго. Произошёл необходимый резонанс. Самой сильной стороной Иконы, как оружия, была интрига. Все видели, что происходит на улице, видели посты в интернете с предупреждениями «НЕ СМОТРЕТЬ», но останавливало это далеко не многих.

На дорогах стояли пробки – из-за участившихся аварий. Некоторые неадекватные начинали стрельбу по окружающим, считая, что это поможет им избежать чудовищных видений, раскалывающих сознание на осколки. Способность людей воспринимать окружающий мир ухудшалась с каждым часом. Пространство для них искажалось всё сильней, количество неких «новых граней» преумножалось. Больше всех везло тем, кого в психиатрических больницах держали на препаратах, остальных жуткие галлюцинации вынуждали наносить себе увечья. Чаще всего люди выкалывали себе глаза.

Те, чья психика была особенно уязвимой – скоро разучились ходить. Пространство ломалось в агнозиях, восприятие мира терялось. Такие люди не могли себе даже выколоть глаза, потому что они терялись в каше нервных импульсов, которые разрушающийся мозг не мог собрать воедино.

Олег, работая с Поломанной Богородицей, не смог избежать зрительного контакта с ней. Однако, это никак не повлияло на его психику. Он увидел только, что икона выглядела невероятно искажённой, её узоры выпадали из обыкновенной земной геометрии. Через несколько часов Олег прислушался к своим ощущениям. Вроде бы никаких агнозий не возникло, мир оставался всё тем же…

Олег постоянно перемещался с кучей компов, не давая возможности спецслужбам вычислить его местоположение. Несколько раз ему приходилось сбивать квадрокоптеры, запуливая булыжники в небо. За весь день его не настиг ни один патруль.

К вечеру Олег вдруг обнаружил, что не может выйти в Интернет. Он менял ноутбуки, даже нападал на случайных людей и отнимал у них смартфоны, менял геолокацию – пронёсся ради этого целых шестьдесят километров. Однако выйти в Сеть не получалось никак. Глушили целую область? Похоже на отключение интернета.

Умный ход. Улицы города были погружены в хаос. Но недостаточно. Ведь Олегу нужно уничтожение человечества, а не лишь его части! Распечатать листовки и разбросать их всюду.

Когда в небе появились военные самолёты – Олег понял, что за него взялись серьёзно. Это новый уровень розыска. Они подключили армию. Но этого следовало ожидать. Хорошо хоть его тело не теплокровное! Тогда уйти от тепловизоров было бы почти нереально.

Олег мчался через ночной лес к своему логову, стараясь не крушить слишком много деревьев, чтобы его не обнаружили. А сколько же вверху гудело различных бомбардировщиков, истребителей и штурмовиков…

Следовало валить. Хватать Аллу и мчать из области, подальше, подальше! Может, в других дальних местах будет выход в Сеть… И забрать Саню. Его караулили спецслужбы, отель оцепили отряды бойцов с огнемётами. Но у Олега теперь и для целой армии найдутся приёмчики.

Чем ближе к логову подходил Олег, тем более тревожные запахи начинали витать в воздухе. Он не понимал, в чём дело, но беспокойство заставило поднажать, забывая о мерах предосторожности. Неужели авиация уже нанесла удар по их дому?!

А вот и прохудившиеся крыши тёмных ангаров вдалеке. Целые, без огня и без запаха живых людишек. Мёртвыми здесь пахло и без того. Кажется, всё вокруг стихло, слышался только треск стволов деревьев, за которые цеплялись щупальца. Но что же здесь произошло? В логове царил страх…

Едва Олег выбежал на дорогу между ангарами – стена одной из построек разлетелась в щепки, из тьмы с рёвом вылетело нечто большое и колючее. Олег в то же мгновение со всего маху залепил бронеплитой по чуждому существу. БАМ! Послышался треск костей, от мощного удара чудовище улетело обратно в ангар, рызбрызгивая… людской кровью! Это человек?!

Чудовище встало на переломанных конечностях, его мышцы напрягались, с щёлканьем вправляя кости обратно.

— Неплохой дизайн, уродец, — пробулькал Олег и подумал, что у этой твари нет лица и глаз. Только какой-то широкий вырост, напоминающий гигантскую собачью пасть. И куда тут обращаться? Существо было соткано из множества трупов… О такой твари он не читал даже в архивах Организации.

– Ты чё сюда припёрся? – спросил Олег и тут же с ужасом понял. В ангаре всё было разрушено, будто внутрь завели бульдозер. Воздух был пропитан страхом смерти и запахами внутренностей разорванной на части мёртвой Аллы… А пасть чудовища была испачкана в крови их детей, но оно сожрало ещё не всех – сотни личинок жалостно трещали из ямы под ангаром…

Олег взревел от отчаянной злобы и набросился на тварь. Они сцепились в мясорубке из клыков, острых лезвий и щупалец. В несколько мгновений Олег лишился недурной части своей биомассы и отступил. Тварь оказалась очень сильной, но гигантский Олег всё равно был куда сильней и вдвое больше. Яростно орудуя бронеплитой – он ломал твари кости быстрее, чем та успевала регенерировать. Ухватив исковерканную мразь щупальцами за все её конечности – он отломил ей одно из лезвий и страшными ударами принялся рассекать её на части, закидывая куски полусгнившей плоти в свои пасти. Тварь в ужасе визжала, ничего не в силах противопоставить, а Олег резал, резал и резал, с таким маньяческим упоением, какое ему ещё ни разу не доводилось испытывать….

Саня проблевался у раковины и теперь отплёвывался от рвоты. На глаза навернулись слёзы, желудок был абсолютно пуст. Теперь он смотрел в зеркало и видел там перепуганное ничтожество. Руки дрожали. Всё-таки Олег жив, он обещал прийти за ним, да ещё каким-то образом смог узнать, что за ним следят. Конечно, это было очевидно, хотя в последнее время Саня абсолютно расслабился и потерял бдительность. «Они в отеле, но я не знаю, кто именно». Олег как-то узнал, что он в отеле. Раздобыл его новый номер… И теперь хочет вернуть старые добрые времена.

Ссылки на предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_47141975

Но Саня задался вопросом — хочет ли он снова воссоединиться с Олегом? С этим ужасным бесчеловечным чудовищем, жестоко убивающим своих жертв? Что вообще их связывало вместе? Отсутствие других друзей, других родственных душ в этом мире. Саня ни с кем не смог сойтись характерами, найти общие интересы. Только с Олегом… С хтонической тварью, непонятно откуда появившейся на этой планете. С тварью, которая могла бы его в любой момент сожрать. Саня не знал, что на самом деле происходило на уме у Олега, но он проводил аналогию между собой и бутербродом с колбасой. Стал бы он дружить с бутербродом?... Хотя… Если бы у бутерброда было сознание, если бы он сидел на дваче, смотрел аниме и катал в «Линейдж»… Саня всегда приходил к выводу, что всё таки стал бы дружить с бутербродом. А затем он проводил параллель с Олегом, у которого склад мысли почти такой же, как у него – и успокаивался.

Если бы Олег хотел его сожрать, то давно бы сделал это. И не спасал тогда, в дачном посёлке, не стал бы выслеживать наркомафию по его указке, не стал бы грабить инкассаторские машины… Саня и Олег были друзьями. Лучшими друзьями. Просто теперь между ними почему-то возникло расстояние. И почему же? Саня понял, что просто позволил себя запугать спецслужбам. На иное смелости ему не хватало. Он обладал слишком мягким характером, слишком неприспособленным к конфликтам. Особенно если речь шла о конфликте с целым человечеством. Тут волей неволей начнёшь отбрыкиваться. Какой тогда Саня вообще друг, если сдаёт назад, как только перед их дружбой возникает препятствие? Точно не настоящий.

«Человечество объявило нам войну, нам остаётся только сражаться».

Саня всей душой отрицал это сообщение. Он хотел бы ответить: «Нет, дружище, это ТЕБЕ человечество объявило войну! А я хочу начать новую жизнь!», но с тяжестью на душе понимал – за ним следят. Просто так его не отпустят. Он –приманка для Олега и будет жить спокойно ровно до тех пор, пока его не посчитают бесполезным. Спецслужбы хотят убить его лучшего друга, а самого Саню упрятать в тюрьму, психушку.... Или вовсе казнить, потому что слишком он много знает.

«Я твой лучший друг, только вместе мы справимся со всеми!».

Ну, хоть кто-то может спасти его от незавидной участи вечного узника психиатрической больницы. Саня нервно засмеялся. Может лучше совершить самоубийство? Пока не поздно? Чтобы избежать ещё больших страданий? Да. Это было бы выходом. Если бы Саня не так сильно дорожил своей жизнью! Он помнил, как ему было плохо в плену, тогда он переживал опыт собственной смерти, хоть это и были галлюцинации. Но где гарантия, что настоящая смерть не принесёт ему таких же страшных мук? Ведь он слышал, как при смерти в мозгу выделяется DMT… И момент умирания субъективно может растянуться в вечность, ибо никто ещё толком не знает, что такое сознание и как такая штука осознаёт собственную кончину… Короче говоря, Саня ссал даже выпилиться. Все дороги вели в ад. И где же она – та самая тропинка, выход из сложной ситуации??...

Как же печально, что именно в это непростое время он нашёл Кармилу, свет своей жизни! Почему они не встретились до того, как Саня узнал об Олеге? Тогда бы всё было по-другому! Он бы просто прожил спокойную жизнь: женился на Кармиле, наделал с ней детишек, взял ипотеку и кредитный солярис… Всё случилось не вовремя.

«Спецслужбы следят за тобой, просто поверь мне, я знаю. Никому не доверяй».

«Они в отеле, но я не знаю, кто именно».

А совпадение ли, что именно в это непростое время он нашёл Кармилу? Уж не работает ли она на спецслужбы? Может, она хочет втереться в доверие, а потом каким-то образом убедить его встретиться с Олегом? Ведь рано или поздно их отношения достигнут той точки, когда придётся рассказать о своём прошлом и излить душу… Вот тогда-то его и повяжут. Как они вообще познакомились?.. Саня к ней обратился сам. Он сам предложил ей в шутку коктейль «рыжая собака» и только после этого всё закрутилось. Будь Кармила шпионом – она бы подошла к нему первой. Да и о чем вообще думали спецслужбы, засылая такую красавицу на задание? Слишком тупо, они бы так не сделали. Если б та подкатила первой, то всё оказалось бы слишком подозрительно. На задротов красавицы не клюют! Или клюют… Ведь в конечном итоге она клюнула… И ведь это подозрительно… Что это? Паранойя или здравый смысл?

Саня вдруг осознал, что откуда-то снизу отеля всё это время доносились чьи-то вопли, крики и разговоры на повышенных тонах. Там явно творилось что-то неладное. И самое страшное – подобные крики Сане оказались знакомы. Люди кричат так, когда видят нечто выходящее за грань восприятия, нечто ужасное. Обычно так кричали, когда видели Олега. Неужели он уже здесь?!

Всё начнётся так стремительно? И даже без времени на раздумия? Что же делать…

В дверь постучали.

Саня напрягся. Он поискал взглядом какой-нибудь тяжёлый или острый предмет, но ничего не нашёл. Только если отбиваться стулом. Или люстрой… Но есть ли у него шансы против спецназа?

Снова постучали.

— Саня, открывай, это я, — раздался обеспокоенный голос Кармилы. Саня было вздохнул с облегчением, уличив себя в приступе паранойи. Но тут же задумался – откуда она знает, где находится его номер? Она шпион и всё же дурачит его? Паранойя или здравый смысл – вот в чем вопрос. Она ведь могла узнать его номер и на ресепшне. Как бы можно было её разоблачить, чтобы она при этом ничего не поняла?

Саня неуверенно подошёл к двери и открыл. Кармила была в коротеньких шортиках и тоненькой маечке…

— В отеле происходит что-то странное, — лицо Кармилы выражало испуг.

— Что там…

— Люди сходят с ума, — ответила Кармила.

— Это как…

— Я не знаю, — голос Кармилы излучал страх. – Всем срывает крышу. Они впадают в панику и им что-то видится… Я не знаю, в чем дело, но один неадекват только что застрелил бармена… Его уже остановили, но…

Кармила вдруг бросилась к груди Сани и расплакалась.

— Мне страшно!... Давай уберёмся отсюда!... Убежим в безопасное место! Подальше отсюда!...

По веснушчатому личику катились слёзы. Саня совершенно растерялся.

— Что же там происходит… — спросил он ещё раз.

— Я… я не знаю… Все только и говорят о какой-то иконе…

«Не заходи в Интернет, не смотри телевизор, если не хочешь сойти с ума»

«Не смотри на Икону. ДАЖЕ НЕ ВЗДУМАЙ. Мы уничтожим человечество!»

Тревожные паззлы начали складываться в голове. Что за «икона»?

— В интернете… — продолжала Кармила. – В интернете гуляет что-то страшное… Туда лучше не заходить… Они видели там что-то влияющее на психику…

Саня ничего не понимал, но в происходящем, очевидно, замешан Олег. Он начал распространение через Интернет чего-то страшного. Уничтожающего человечество? Звучит фантастически, но ведь и само существование Олега…

— Нам нужно уезжать… — сказала Кармила и тут же осеклась. – То есть… Я бы хотела, чтобы ты поехал со мной… Понимаешь, за эти дни… Я слишком привязалась к тебе… Ты поедешь со мной?...

Кармила посмотрела на Саню, будто тот мог отказаться. А Сане же снесло крышу волной эмоций. Это что такое? Признание в любви?

— Ну конечно же я поеду с тобой! – Саня прижал Кармилу и поцеловал в лоб. – Но ещё не факт, что за пределами отеля нам будет легче. Я подозреваю, что… Что подобное безумие уже творится повсеместно. И если всё дело в интернете – есть ли вообще место, где мы сможем укрыться и переждать…

— Мы можем переждать высоко в горах! Там нет интернета! А значит, нет и обезумевших от иконы.

— Тогда нам нужно… — Саня почесал затылок. – Жратвы побольше, воды. А ещё лучше автомобиль.

— У меня есть машина! – сказала Кармила. – Поехали, пока не поздно…

— Да, хорошо, — Саня направился собирать свои вещи, закинул их в рюкзак, а потом задумался, положил стул на пол, упёрся в него ногой и оторвал ножку.

— Хоть какое-то оружие, — пояснил Саня. Кармила понимающе кивнула. Они вышли в коридор, Саня шёл впереди, всё время будучи наготове. Снизу кричали безумными голосами, полными страха. На секунду даже показалось, как вообще такие перепуганные люди смогут напасть? Но раздался выстрел. Стреляли где-то в районе главного входа.

— Так, тогда сюда, — Кармила потянула Саню назад. Они спустились по лестнице в другом конце коридора, и вышли наружу через чёрный вход. Небо было затянуто тонкой дымкой, но солнце всё равно жарило, словно через линзу. Они двинулись к стоянке. Тут уже корчились в муках трое – они носились, будто пытаясь от чего-то безуспешно сбежать, хватались за голову, пытаясь из неё что-то выбить или выдавить. Где-то на подъезде гудели сирены скорой помощи.

— Не зевай, — сказала Кармила и нажала кнопочку на ключах. Чёрная «Лада-Гранта» пискнула сигнализацией и щёлкнула замками, а Саня чуть было не заржал. Неужели с такой-то мордашкой на большее она не насо… А номера… Вдруг Саня что-то заподозрил. Номера были с его области, хотя он точно помнил, как Кармила говорила, что живёт где-то под Москвой…

— Взяла напрокат?

— А? Ах да… Не, это моя…

В раздумьях Саня закинул свой рюкзак на заднее сиденье. Его обманывают. Жестоко обманывают. Ну конечно же. Кому тут можно было доверять?! Знает ли она, что Олег придёт сюда? Не потому ли она хочет увезти его подальше отсюда, раз уж Олег сам сюда придёт, без приглашения Сани? Куда она его повезёт?

В никуда, а по пути его повяжут и отправят в тюрьму.

Саня пытался придумать тысячи оправданий, почему у Кармилы номера его региона, но понимал, что лишь хочет обмануть сам себя. Ну почему она не сказала, что взяла автомобиль напрокат?! Почему? Почему она позволила ему усомниться в ней?!

Саня заметил, что Кармила не прихватила с собой никаких вещей.

— Ночью в горах холодно, почему ты ничего с собой не взяла потеплее?

— В багажнике у меня лежит куртка, — сказала Кармила, садясь за руль. – А ещё немного еды. Осталось с поездки сюда. Поедем к обсерватории высоко в горах. Там попросим помощи.

Саня замер у двери, размышляя, садиться ли ему в машину или же убежать, пока не поздно. Но куда он убежит? Без Олега скрываться от спецслужб тяжело.

Но ещё больнее было от предательства. Она пудрила ему мозги. Она заставила его влюбиться, потерять голову, поверить в сладкую сказку. Саня уже давно понял, что он изгой, отвергнутый человечеством. Кармила лишь напомнила ему об этом в очередной раз.

— Ты чего? — спросила она, учуяв перемену в поведении Сани.

— Знаешь, Кармила, — сказал он надорванным голосом. – Езжай одна.

— Что?.. – растерялась рыжая.

— Сегодня за мной должен приехать мой лучший друг. Я не могу его бросить. Нам с ним нужно держаться вместе...

— Черный ручей глубже океана! — кричит Бубновая дама, хватая меня за рукав куртки.

Шапка у нее съехала набок, рваное пальтишко распахнулось, обнажая дряблую шею и выцветшую футболку. Отечное, насквозь пропитое лицо не оставляет возможности определить, сколько Даме лет. Наверное, где-то между сорока и шестьюдесятью. Не отпуская мою руку, она повторяет, на этот раз шепотом:

— Черный ручей глубже океана. Черный ручей глубже всего.

Лицо обдает запахом кислятины и перегара. Брезгливо скривившись, я вырываюсь и прибавляю шаг. Пальцы машинально сжимают ладонь изумленной Тани, не устающей раз за разом оглядываться. Другие прохожие, завидев Даму, обходят широкой дугой, и я мысленно корю себя, что не поступил также.

— Он снова течет!

Тут же забыв обо всем на свете, я останавливаюсь и оборачиваюсь. Обрадованная, что удалось привлечь чье-то внимание, Бубновая дама часто кивает:

— Черный ручей снова течет! По городу ходят призраки.

Сбрасываю оцепенение и почти бегу, волоча за собой Таню как маленького ребенка. Пакет в другой руке болтается из стороны в сторону, гремя покупками и грозя порваться.

Уже в машине, когда нервно жму на газ, Таня пристегивается и наконец оправляется от удивления. Губы тут же растягиваются в ехидной улыбке:

— Твоя бывшая?

Целую минуту пытаюсь придумать ответную шутку, но взбудораженный мозг все пережевывает и пережевывает услышанное на улице, не желая отвлекаться на что-то другое.

— Да нет, алкашка одна, местная сумасшедшая, — говорю наконец. — Давным-давно тут ошивается, все ее знают. Бубновая дама.

— Почему Бубновая?

— А, лет десять назад бегала около училища и орала, что ей какой-то студент в бубен прописал. Так и прилипло.

Таня улавливает в моем голосе волнение и перестает улыбаться.

— А про что она говорила? Что за ручей?

Молчу, рассматривая ползущую впереди фуру. Мелькают по сторонам здания, мигают усталые светофоры.

— Ты что? — беспокоится Таня, не дождавшись ответа. — Сам не свой какой-то.

— Да блин, даже не знаю, как тут объяснить, — выдавливаю неубедительный смешок. — Если бы ты тоже в этом городе всю жизнь жила, то понимала бы. Есть такая история, как бы городская легенда, про Черный ручей. Видела же заброшенный цех на окраине?

— Видела.

— Вот за цехом лес, а в лесу русло пересохшее. Говорят, там кучу лет назад бежала речушка. И вот там типа девка какая-то от безответной любви утопилась. И будто после этого речка почернела и уменьшилась, стала ручьем, а потом вообще пересохла.

Таня закатывает глаза, всеми силами излучая скептицизм:

— Ну и что?

— Ну и говорят, это душа той девки не смогла упокоиться и стала черной водой. Когда ее злоба накапливается, ручей снова появляется и ищет себе жертву.

— Такая дичь, — смеется Таня. — «Ручей ищет жертву». Типа такой ходит с топором по переулкам и ищет, да?

Кошусь на нее, не в силах сдержать раздражение:

— Ну Тань, это же образно. В легенде так говорится.

— Да, да, да. — Она поднимает руки, насмешливо капитулируя. — Как скажешь, только не кипятись так.

Глубоко дышу, пытаясь собраться с мыслями.

— Просто, знаешь, — говорю медленно. — Ни меня, ни друзей туда родители никогда не пускали. Во-первых, потому что очень далеко, а во-вторых… Когда я мелкий был, там, прямо в русле, нашли тело молодой женщины. То ли задушили ее там, то ли еще что. Вроде как с дыханием чего-то. Некоторые говорят, что захлебнулась, но при этом воды в легких не нашли. Но точно не сама умерла, убили. А кто убил — до сих пор не раскрыто.

Таня понимающе кивает с серьезным видом — поняла уже, что спорить бесполезно, вот и соглашается, чтобы поскорее закончить разговор.

— В общем, у нас все верят в эту историю, — подытоживаю. — И с детства мечтают увидеть, как течет Черный ручей.

Она отворачивается, делая вид, что читает вывески снаружи.

***

После ужина Таня нежится на диване в гостиной, а я мотаюсь из угла в угол, собирая разбросанные вещи и наводя порядок. По каждой мышце в теле будто бегают электрические разряды, в висках бесконечно пульсирует. Чувствую себя ребенком, получившим большую яркую коробку с бантом. Руки так и чешутся.

— Да оставь, — говорит Таня. — Завтра выходной, я сама займусь.

Стиснув зубы, подхожу к окну. По небу ползут редкие облака, жизнерадостное мартовское солнце клонится к закату. Где-то там, за серыми многоэтажками, торговыми центрами и офисными строениями разваливается старый цех, а за цехом деревья, а за ними…

— В общем, я съезжу, посмотрю, — говорю, уходя в спальню за джинсами.

— Куда? — растерянно спрашивает Таня.

— На русло, — кричу в ответ.

Когда, одетый, возвращаюсь в гостиную, она уже набычилась:

— На какое еще русло? С ума сошел, что ли?

— Да интересно так, прям не могу, — изображаю беззаботную улыбку, все сильнее чувствуя себя ребенком. — Я быстро, туда и обратно.

— Саш, тебе какая-то бомжиха ерунды наговорила, а ты места себе не находишь. Нельзя же так.

— А вдруг не ерунда? Возможно, правда что-то видела, не может же быть, чтобы она на пустом месте стала такое говорить. Должен быть какой-то повод. А я все детство хотел на этот ручей посмотреть.

— Детство — это детство, а тебе через два года уже тридцатник стукнет. Надо о чем-то существенном думать.

— Вот съезжу, а потом буду думать о существенном. Все равно сейчас делать нечего.

Таня поджимает губы:

— Так и скажи, что к шлюхам своим собрался.

— Поехали со мной, если не веришь, — хмыкаю. — За час-полтора управимся.

Она с сомнением глядит на исходящую паром кружку кофе в руках, на укрытые пушистым пледом ноги, на телевизор, где вот-вот начнется любимое шоу. Закатывает глаза:

— Едь уже. Если через полтора часа не вернешься, я тебя выслежу и закопаю.

***

Всю дорогу до цеха я борюсь с желанием вдавить педаль газа в пол и мчаться, игнорируя правила дорожного движения. Даже странно, какой ворох воспоминаний и эмоций могут воскресить случайные слова сумасшедшей с улицы. Сколько сказок и домыслов о Черном ручье ходило среди дворовой шпаны, сколько пацанов врали, что были там и собственными глазами видели, как он течет. Моя полубезумная бабушка, уча правильно переходить дорогу и не совать пальцы в розетку, в список правил безопасности часто включала «не ходи на Черный ручей». По мере взросления это стало забываться и блекнуть. А когда родительский поводок ослаб, предоставляя возможность вырваться и увидеть все самому, было уже не до этого: школьный выпускной, студенчество, сессии, первая работа. Много лет я не вспоминал о Черном ручье и, наверное, еще много лет не вспомнил бы, не попадись сегодня на пути Бубновая дама.

Недалеко от заброшки глушу мотор — дальше можно только пешком. Воздух здесь свежее и прохладнее, чем в городе, особенно когда со всех сторон обступают деревья. Слышно птичий щебет и взволнованный шепот крон в вышине, но все звуки мгновенно отступают на второй план, когда ушей касается далекий плеск. С участившимся сердцебиением я ускоряю шаг, то и дело спотыкаясь о спрятанные в лесном настиле корни и ветки.

Успеваю взмокнуть и запыхаться, когда деревья наконец расступаются, неохотно открывая Черный ручей. Замираю на месте, разинув рот. Вода, черная как нефть, бодро журчит по широкому руслу, ловя закатный свет и дробя его на множество бликов. Долгую минуту не нахожу сил сдвинуться с места, а потом все же ступаю вперед, готовый в любой момент спасаться бегством. В голове мечется только одна мысль: «я видел, как течет Черный ручей, я видел, как течет Черный ручей, я видел, как течет Черный ручей». Нутро распирает от желания кричать об этом всем, прямо сейчас обзванивать пацанов со двора. И пусть все давно выросли и разъехались кто куда, они должны знать.

Никто не поверит, если не показать. Выуживаю из кармана мобильник и включаю запись видео. Снимаю все, тщательно подбирая ракурсы и стараясь захватить любую незначительную деталь. Кто знает, может, при просмотре выявится что-нибудь новое.

Записав, убираю телефон и наклоняюсь, чтобы подобрать ветку. Она входит в воду, пружиня под напором течения, и выходит целая и невредимая. Подношу к носу — ничем не пахнет.

Непонятное манящее ощущение овладевает душой, словно кто-то настойчиво тянет за локоть, обещая показать что-то интересное. Мысли путаются, мозги застилает туман. Страх не выдерживает напора любопытства и неохотно отступает. Отбросив ветку, я присаживаюсь и опускаю руку в воду. Солнце скрывается за горизонтом, сумерки неторопливо опадают на лес.

Вода теплая как кровь. Водоросли обвивают ладонь, пальцы перебирают маленькие гладкие камешки, все дно ими усеяно. Хмурюсь: какие-то они неправильные. Зачерпнув горстью, вытаскиваю наружу и вскрикиваю — это не водоросли и камни, а черные волосы и вырванные зубы. Пячусь назад, тряся рукой как сумасшедший, чтобы сбросить прилипшие волоски. Тьма сгущается слишком быстро, журчание становится нестерпимо громким. Видно, как ускоряется течение, высоко подпрыгивают черные всплески, будто ручей тянет ко мне руки, силясь дотянуться.

Поднимаю голову к потемневшему небу и бегу прочь, не разбирая дороги и налетая на деревья.

***

Таня глядит с дивана округлившимися глазами:

— Ну у тебя и видок.

Сбрасываю куртку и тороплюсь в ванную. Открыв кран на полную, сую руку под струю и остервенело намыливаю. Густая пена взлетает хлопьями, зеркало отражает мое лицо — бледная кожа, перекошенный рот, безумный взгляд. Сплюнув, стягиваю одежду и забираюсь в ванну. Чудится, будто по телу расползается ядовитая чернота, просачиваясь сквозь поры внутрь.

— Ты что? — спрашивает Таня, когда подставляю голову под душ.

Застыла в дверном проеме, пальцы нервно теребят пояс халата.

— Там, — говорю. — Достань телефон в куртке, там видео. Я все снял.

Она уходит, а я делаю воду погорячее и мылюсь, мылюсь, мылюсь. Волнение постепенно ослабевает, сердце переходит с галопа в обычный ритм. Я дома, здесь чисто, тепло и безопасно. Нельзя быть таким опрометчивым. Сунуть руку в Черный ручей — ну и дебил же. Надо же было додуматься.

Таня возвращается, еще более растерянная.

— Это? — спрашивает, тряся телефоном. На дисплее сменяют друг друга картинки.

— Да, — киваю. — Как тебе? Права была Бубновая дама.

Она косится на экран, потом на меня:

— Точно это? Тут нет других видео.

Закрутив краны, забираю у нее телефон. На видео все, что я снимал — лес, деревья, голые кусты. Только вместо Черного ручья пересохшее русло, забитое желто-коричневым прошлогодним бурьяном. Весь его вид говорит, что если тут и текла и когда-то вода, те времена давным-давно миновали.

— Да что за бред, — тяну еле слышно. — Я же только что его видел!

— Кого?

— Черный ручей! Самый настоящий, понимаешь? Там черная вода, а на дне волосы и зубы, прикинь! Я это все своими руками трогал, все настоящее! Ты веришь?

Глядя на меня с тревогой, Таня произносит успокаивающим тоном:

— Я тебе сейчас чай крепкий заварю, ладно? Попьешь и подумаешь, может, что-то показалось. Не так понял что-то, вот и все. Я сейчас.

Она уходит, а я молча пялюсь в погасший дисплей.

***

На часах половина третьего ночи, а я раз за разом прокручиваю снятое видео. Даже разобрал по кадрам с помощью встроенного редактора — результат тот же: всего лишь пересохшее русло посреди редкого леска. Совсем ничего интересного. В голове будто трутся друг о друга детали из разных наборов конструктора, неспособные соединиться. Это все слишком непонятно.

Тошнота сжимает горло, и я тихонько, чтобы не разбудить Таню, крадусь в ванную. Щелкает выключатель, вспыхивает свет, из зеркала смотрит мое щурящееся отражение. Прикрыв дверь, непонимающе разглядываю ладони — подушечки пальцев сморщились, как бывает, если провести много времени в бассейне. Не успев толком удивиться, я чувствую, что из ноздри по губам бежит горячая струйка крови. Зажимаю нос и склоняюсь над раковиной, широко распахивая глаза: капли, разбивающиеся о белоснежную фаянсовую поверхность, совсем не красные.

— Черт, — шепчу, убирая руку.

Черная вода течет из обеих ноздрей. Тошнота набирает силу, сильный спазм скручивает нутро, а потом струя той же черной воды бьет изо рта в раковину, забрызгивая все вокруг. Одна за другой рвотные потуги исторгают из меня чернь, и она закручивается спиралью, уходя в сливное отверстие. Так продолжается больше минуты, а потом, когда я почти успеваю задохнуться, тошнота отступает, и воздух заполняет легкие. Откашливаясь, я вытираю лицо сгибом локтя и рассматриваю себя в зеркале — покрасневший, перекошенный, с выступившими слезами, тоже совершенно черными.

— Ты там нормально? — раздается снаружи сонный голос Тани.

— Д-да, — выдавливаю, хватая полотенце. — Живот что-то прихватило, не заходи.

Слышно, как она возвращается в спальню, бубня что-то под нос. Отдышавшись, я утираюсь и достаю из-под ванны тряпку. Надо навести чистоту — что бы это все ни значило, Тане лучше не видеть.

***

Когда за окном светает, я, ни на секунду не сомкнувший глаз, вру Тане, что надо съездить на работу.

Она косится с подозрением:

— В субботу?

— Да там косяки поправить надо, всплыло неожиданно, — изо всех сил делаю раздраженный вид. — Шеф написал с утра, придется ехать.

Позже, сидя в машине, раз за разом бросаю взгляд на свое отражение в зеркало заднего вида. Кажется, будто в любой момент из глаз и ноздрей начнет сочиться черная вода. Сердце тяжело колотится где-то в горле, живот пульсирует ледяным комком. Ощущение чего-то серьезного и непоправимого лежит на плечах каменной плитой. Наверное, именно так чувствует себя человек, укушенный смертельно ядовитой змеей.

Мелькающие строения, дорожные знаки, серое утреннее небо — все как в тумане, взгляд не задерживается ни на одной детали, собственное хриплое дыхание перекрывает остальные звуки. Двигаюсь как на автопилоте, почти себя не контролируя.

Немного опомниться получается только в лесу за цехом, когда цепляю кроссовкой валяющуюся ветку и с размаху падаю на землю. Боль впивается в ладони и локти, запах хвои и прелой листвы бьет в нос. Крепко зажмуриваюсь и глубоко дышу, заставляя себя немного успокоиться, а потом принимаю сидячее положение. Лесной воздух холодит взмокшую шею, уши едва улавливают безмятежный говор голых крон. Поднимаю руки к лицу и разглядываю царапины с проступившими капельками черной крови. Волнение вспыхивает в груди, но я не позволяю ему разрастись. Нельзя паниковать, это не поможет.

Поднимаюсь. Надо понять все, разобраться и найти способ вернуть как было.

Осторожно передвигаясь на неверных ногах, я пытаюсь вспомнить все, что когда-либо слышал об этом. Если подумать, не так уж много: легенда про утопившуюся, злая душа, ставшая черной водой, появляющийся раз в несколько лет ручей. И бесконечное множество рассказов от якобы очевидцев. Всё. Никто никогда не говорил, что бывает с теми, кто увидит Черный ручей. Наверное, такие должны умирать, как та женщина, найденная в русле, но как именно — нет даже предположений.

Почти не удивляюсь, когда выхожу к пересохшему руслу. Ветер перебирает стебли мертвой травы, тут и там торчат корявые сломанные ветки. Ни единого намека на воду. Сжав зубы до скрипа, я прохожу по берегу несколько десятков шагов, будто ручей мог спрятаться где-то за деревьями, а потом сплевываю от злости и разворачиваюсь, чтобы возвращаться в машину.

***

После непродолжительных метаний по городу нахожу Бубновую даму в одном из привычных мест ее обитания — на площади при автовокзале. Забившись за газетный киоск, она сидит на земле, жадно кусая сомнительной свежести чебурек. Удивленно поднимает голову, когда останавливаюсь напротив.

— Узнала? — спрашиваю.

Дама осматривает меня с ног до головы. По подбородку течет жир, в глазах только недоумение.

— Мы вчера виделись, — напоминаю. — Ты про Черный ручей сказала.

— А! — тут же выкрикивает она, вскакивая на ноги. — Ты меня услышал! Ты меня послушал?

— В смысле «послушал»?

— Ты сходил? Увидел? Прикоснулся?

Вид у нее как у нищего, нашедшего мешок золота — безумная беззубая улыбка, недоверчивый взгляд. Невольно отступив на шаг, я спрашиваю:

— Ты сама-то его видела?

— Видела-видела, — кивает. — Много лет назад. Я туда давно не хожу.

— Откуда тогда знаешь, что он снова течет?

— Я чувствую. Ты тоже будешь чувствовать, ты поймешь. Черный ручей привязывает к себе крепко.

Пока пытаюсь сообразить хоть что-нибудь, Дама кусает чебурек и невнятно бормочет, пережевывая:

— Не обижайся на меня. Тебе тоже захочется распространять проклятие. Захочется, чтобы таких, как мы, становилось больше. Никто другой не поймет.

Прохожие оглядываются на нас — наверное, задаются вопросом, о чем можно беседовать с Бубновой дамой, прячась за киоском. Надо поскорее закругляться.

— Расскажи, как это прекратить, — требую. — Как избавиться от... этой чертовщины?

Она звучно глотает и поднимает удивленный взгляд, будто я сказал нечто невыразимо глупое:

— Это никак не прекратить. От этого не убежать. Проклятие пропитывает все, въедается в самую душу так прочно, что не выдрать. Ты можешь только ускорить то, что все равно произойдет. Чтобы поменьше мучиться.

— Ты это о чем?

— Когда будет совсем невмоготу, вернись на Черный ручей и слейся с ним. Он в любом случае этого добьется, не сопротивляйся. Не бойся, ты не умрешь. А вот сопротивляться — это хуже смерти.

Какой-то бессвязный бред. Впрочем, на что еще можно рассчитывать, разговаривая с сумасшедшей.

Когда ухожу, Бубновая дама кричит в спину:

— Не сопротивляйся!

***

Всю следующую неделю меня будто затягивают зыбучие пески. Безнадежно подавленный, я перелопачиваю информацию в интернете, но там ничего толкового. Никто не делится историями из жизни о том, что кровь почернела или о том, что по ночам рвет черной водой. Никто не жалуется, что каждое утро на наволочке черные пятна, что такие же пятна появляются на одежде и нижнем белье. Такого никогда ни с кем не случалось. А если и случалось, никто не делился этим на форумах и не подсказывал, как вернуться к нормальной жизни. Куда ни сунься — тупик.

Оплатив на одном из медицинских сайтов анонимную онлайн-консультацию, я подробно описываю все, но врач не верит. Он говорит, это невозможно. Говорит, за его сорокалетнюю практику ничего подобного никогда не случалось. Говорит, мне надо явиться в клинику на осмотр и сдать все анализы. Тут же отметаю такой вариант: во-первых, пугает смутная перспектива быть отданным на опыты, а во-вторых, все равно понятно, что никакие врачи с этим не справятся. Здесь совсем другая плоскость.

Медиумы, экстрасенсы, гадалки — это безграничное болото сайтов с уродливым дизайном, мельтешащие звезды и чародейские шляпы, простыни купленных восторженных отзывов. Морщась от отвращения, я закрываю одну вкладку за другой, все же не переставая надеяться, что найдется доморощенный колдун-самородок, способный на чудо.

Покопавшись в городских пабликах и изучив рекомендации, я выбираю бабульку, живущую в частном секторе. Если верить комментам, она исцеляет картавость, плоскостопие и диабет в одно мгновение, и нет такого недуга, что был бы ей неподвластен. Она встречает меня в засаленном халате на пороге пропахшего выпечкой дома и, не успев толком выслушать, принимается нашептывать, энергично размахивая руками. Когда из моего носа течет черная вода, опытная знахарка вопит от ужаса. Обозвав дьявольским выродком, она выталкивает меня прочь и бормочет про Отче и Царствие.

Таня, от которой пока чудом удается скрывать перепачканные наволочки и ночные приступы рвоты, без труда замечает перемены в настроении.

— Не приболел? — спрашивает, ставя на стол тарелку с супом. — Ты с каждым днем все мрачнее и мрачнее.

— Работа, — отвечаю. — Дел навалом, устаю как пес.

У любой еды теперь привкус тлена, даже свежевыжатые соки отдают тухлятиной. Всюду преследуют запахи гнили и плесени. Поначалу я раз за разом проверял положенный в сумку обед и ведро под раковиной, но потом смирился. Ощущение, что тело гниет живьем, стало казаться почти естественным.

Чернь пропитала не только плоть, но и душу. Самая моя суть стала черной. Из эмоций остались только страх, злоба и тоска. Из мыслей — только «хочу, чтобы все закончилось». На работе, в магазинах, на улице я разглядываю окружающих, живущих полноценной беззаботной жизнью, и бесконечно завидую. С трудом верится, что сам был таким совсем недавно и даже не думал, что это нужно ценить.

К концу второй недели с трудом убеждаю себя, что с этим можно жить. Подумаешь — черная кровь. Человек способен привыкнуть к чему угодно, и это еще не худший вариант. Я сильный, я справлюсь.

А потом зеркало показывает, что белки в уголках глаз постепенно чернеют. И кожа под ногтями, и язык. Мозг будто раздувается в черепе, заполняя все болью, и приходит обреченное осознание: Черный ручей зовет. Я теперь часть его, и должен с ним слиться. Это проклятие, от которого не убежать.

Поднявшись среди ночи, чмокаю на прощание спящую Таню в щеку, не в состоянии ощутить боль утраты — печаль и так не оставляет меня последние дни, ей некуда становиться сильнее. Я — ходячая скорбь, пульсирующая рваная рана.

***

Дорога вьется в свете фар машины, огни ночного города рассыпаются перед глазами разноцветными фейерверками. Время будто ускоряется, реальность мельтешит нечеткими кадрами: вот я сжимаю руль, вот паркуюсь недалеко от цеха, вот иду по лесу, светя под ноги фонариком на телефоне. Ночная тьма здесь такая же густая как та, что заполнила меня до самой макушки. Это умиротворяет.

Русло по-прежнему сухое. Когда спускаюсь на дно, колючки репейника цепляются за джинсы, сорные кусты царапают руки. Опускаюсь на колени и прислушиваюсь: тишина не по-лесному плотная. Ни единого звука.

Хрипло шепчу:

— Я пришел. Я здесь.

Выключаю фонарик. Теперь совсем ничего не видно.

— Где ты?

Земля легонько вздрагивает, будто неподалеку проехал большой грузовик. Хватаюсь за траву и с силой тяну, вырывая. Жесткие стебли впиваются в ладони, оставляя порезы.

— Я здесь, — шепчу, не переставая дергать. — Я здесь, я здесь. Где ты? Пусть все кончится.

Руки горят от боли, теплые струи крови сочатся по коже. Слышно, как густые капли падают на землю и впитываются, пробуждая что-то сильное. Ушей касается далекое журчание, тихий переливчатый плеск. Значит, ему нужна моя кровь.

Что есть силы кусаю себя за руку, из прокуса тут же выплескивается упругий поток. Кусаю снова, и другой бьет в лицо. Черный ручей изливается из ран, заполняя пересохшее русло. Он забирает меня, присоединяя к себе.

Вода поднимается, сильное течение прижимает меня к земле. Инстинктивно вдыхаю воду и уже не могу выдохнуть. Окружающая тьма разъедает как кислота, я перестаю существовать, растворяясь в ней. Где-то немыслимо далеко Таня уже не спит. Она плачет, кричит и ищет меня, но больше никогда не найдет.

(продолжение в комментариях)

Примечание

(Я писал историй мало, да и не делился ими особо, но увидев одну цитату я захотел проиллюстрировать её. Надеюсь вам понравится, если же нет, пожалуйста расскажите мои ошибки)

"Поэтому и стоит делать план дня, чтобы..." - Отвлёкшись от очередного ролика, С. посмотрел в окно. Тёмно-синее закатное небо с проблесками уходящего солнца казалось ему зловещим. Возможно из-за предстоящего Хэллоуина, а может от чувства неправильности. Ведь он опять у дедлайна с пустой работой. Или, что вероятнее всего, подумал С., от утомления. Да, получасовой отдых, как обычно переросший в целый день проведённый в случайных мелких делах и видео, не дал ни удовлетворения, ни отдыха.

С. встал с кровати и побрёл в тусклый коридор, освещаемый лишь умирающим солнцем. Ради чего? Он и сам не знал. Но обрывки мыслей роящиеся в его голове жужжали про чай, а тело хотело наконец хоть кокого-то движения. Дойдя до темной кухни С. заварил себе чай и сел за стол. Делал он всё это, в практически, полной темноте. Он не хотел включать свет: во-первых из-за того, что глаза будут болеть, а во-вторых во тьме думается лучше. Чай был тёплый и идти куда-то особенно не было смысла, а полутьма успокаивала. Поэтому сознание С. потихоньку начало плыть в медленно всплывающих образах дней, событий и мыслей. С. послышалось, что что-то скрипело. Словно очень тяжёлая и старая дверь или ворота. И вдруг этот скрип отчетливо и громко произнёс: "Время". Из-за этого С. вскочил, пытаясь увидеть того, кто, вероятно собирается его убить. Но никого не было. Просто очень тёмная кухня. Лишь разлитый на себя чай, словно какой-нибудь шрам напоминал о случившемся. "Чё за бред?" - высказал в слух свои мысли С. Но он решил успокоиться. Всё же раз никого нет, то и опасаться не нужно.

Выждав в тёмной тишине минуту, разум С. начал думать логически. Вывод был простой: показалось. В этой кровати тёплой лжи, которую и сам С. понимал, решил остаться. Оттого наверное, что другого хоть сколько-то нормального объяснения он не мог найти. Хотя насчет кровати С. думал в другом смысле. Он пошёл спать. "Утро вечера мудренее, - Думал С. - да и устал я".

С какой-то невысказанной мыслью и пространными рассуждениями о безумии и крипипастах он провалялся как-то слишком долго. Раньше он засыпал за пару десятков минут, а тут уже, кажется, час лежит в кровати и ничего. Сна нет. Он решил посмотреть на часы в телефоне, но сначала яркий свет решил ослепить его. Проморгавшись и выставив яркость на минимум С. с удивлением обнаружил, что сейчас 0:00. Хотя лёг он в... примерно 23:30. Хотя он не знал точно. Легко отнесясь к этому: "Подумаешь, не могу уснуть, видимо зря допоздна видосики смотрел", он лёг в кровать вновь. На этот раз он почувствовал что засыпает. "Ну наконец-то" - с небольшой злобой подумал С.

Однако ничего не происходило. Чувство, что он сейчас заснёт оставалось, а сон не наступал. Пролежав ворочаясь так с полтора часа, С. не выдержал, и рывком встал с кровати. Голова отозвалась на это движение круговертью ощущений. Она шла кругом, а мысли спотыкались. Минуту он вспоминал, что хотел, но увидев телефон во мраке комнаты, сразу взял его и посмотрел на время: 0:06. Первой мыслью было ленивое, непонимающее "А..." Второй - "ЧЕГО?". Третью он не успел подумать и вырубился.

Утро было солнечным, а голова С. болела еще сильнее, словно он не спал 3 дня или больше. Обнаружил, что держит до сих пор телефон в руках, но ничего не соображая упал лицом в подушку. Однако продолжить провести весь день в таком положении, ему не позволил звонок на телефон. Он попытался встать, но боль запротестовала, ещё больше увеличив давление на голову. С. решил не идти против течения и ответил на звонок в том же положении.

-- Алло... - Хриплый голос С. пытался что-то сказать, но не успев договорить, раздался голос приятеля.

-- А какого х... ой, прости, мы то думали, что ты опять свою привычку к прогулам и безответственности решил воскресить, а ты, оказывается, заболел. - Быстро проговорил голос приятеля С.

-- Да не, я ща буду... Я ж только недавно проснулся, скоро буду - Пытался возразить С.

-- Куда? Ты видел сколько времени? Уже вечер. - Его тон в этот момент показался насмешливым и... жалеющим.

-- Что за бред ты несёшь? Я же недавно видел рассвет. - Немного придя в себя сказал С.

-- Ладно, С. прости, мне по делам, выздаравливай!

Возможно он и правда болен, но признав это С. придётся смириться с тем, что ему всё показалось. Хотя... С. решил преодолеть головную боль и посмотреть в окно из-за этого он чуть не упал с кровати.

Невинная картина спящей тёмной улицы повергла в шок С.. И тут же он услышал тот же скрип позади, сказавшей: "Время".

Часть первая здесь

Всё изменилось в десятом классе, когда я познакомился с пареньком по имени Элайджа. Он оказался задирой и даже не пытался этого скрыть. Толстым, уродливыми и неуклюжим человеком. А ещё глупым, как пробка, ну или, как минимум, старался выглядеть таким. При этом он считался просто гением издевательств. Он обладал сверхъестественной способностью находить то, что больше всего в жизни радовало человека, а затем обращать это против него. И, казалось, считал целью всей своей жизни мучить маленьких, умных, слабых и более замкнутых детей. Одним из которых стал я.

А ещё у него на плече сидел самый отвратительный из демонов, которых я когда-либо видел. Огромный, похожий на бегемота зверь с изогнутыми рогами и с гнилостным дыханием, из-за веса которого, Элайджа даже сутулился при ходьбе.

Популярные подростки не обращали внимания на большинство из нас, но они презирали Элайджу. А он считал, что в этом виноваты мы, так что всячески отыгрывался на нас за это. Ему нравилось ставить нам подножки в коридоре, выбивать учебники из рук, щёлкать лифчиками девчонок, поджигать бумажные шарики и бросать в нас на уроке. В общем, всячески превращал нашу жизнь в ад.

А ещё он постоянно крал чужие обеды. При этом даже не скрываясь. Я ни разу не видел, чтобы он покупал еду или приносил что-то из дома. Вместо этого он ходил между столиками и забирал то, что ему понравится у «заучек». У меня он забирал молоко. Не думаю, что оно ему вообще нравилось, главное, что он знал, как оно нравится мне. Так что он брал молоко с моего подноса, выпивал его, а затем, смеясь, швырял пустую коробку мне в лицо.

И тогда Джек начал нашептывать мне. Рассказывал, каким ужасным человеком был Элайджа. Какие гадости он делал, пока никто не видел. Как наслаждался издевательствами и убийствами домашних животных в лесу. Что он делал со своей младшей сестрой тёмными ночами. И о всех тех ужасных вещах, что задумал сделать в будущем. А ещё добавлял, что если Элайджа умрёт, то никто не будет по нему скучать.

Я старался не обращать на эти слова внимания, но чем дольше это продолжалось, тем сильнее они завладевали моими мыслями.

И последней каплей стал случай, когда Элайджа застал меня одного в туалете. Я мочился в писсуар, когда услышал, как открылась дверь, а затем зазвучали тяжёлые шаги.

— Ох, посмотрите-ка, это же чокнутый малыш Кеви-Веви отправился пи-пи! — усмехнулся он.

Его дыхание опалило мою шею, словно зловонный ветерок, дующий с мусорной свалки в жаркий летний день. Но я проигнорировал Элайджу и постарался поскорее закончить свои дела.

— Эй, козел, ты что, оглох? — спросил он.

Но я продолжил игнорировать его. И это оказалось самой большой ошибкой.

Элайджа так сильно пнул меня, что я врезался грудью в писсуар, а лицом в бетонную стену. Перед глазами вспыхнули звёздочки, и я рухнул на пол, при этом с расстёгнутыми штанами и продолжая мочиться.

— Оххх, нееет, посмотрите на это. Малыш Кеви упал и описался!

Я обхватил голову руками и постарался притвориться, что нахожусь в другом месте. А когда всё закончилось и хлопнула дверь из коридора донёсся громкий крик Элайджи:

«Чокнутый Кевин описался!»

Я поднял глаза и увидел Джека, парящего надо мной. Он смотрел на меня с ухмылкой на лице.

— Ладно, твоя взяла, — признал я. — Скажи, что мне нужно сделать.

Улыбка Джека стала ещё шире.

— Не торопись, — ответил он. Для начала начни пить миндальное молоко.

Следующие две недели вместо обычного 2-х процентного молока я стал брать на обеды миндальное молоко. Мне оно совершенно не нравилось, но это не имело значения, так как редко удавалось его попить. Элайджа отбирал его у меня каждый день и, похоже, ему оно нравилось.

Но как-то днём, после школы, раздался стук в дверь. На пороге стоял растрёпанный незнакомец с дикими глазами и в дешёвом костюме. Его демон был красной, как венозная кровь, змеёй, а из её пасти капал яд. Не сказав ни слова, мужчина протянул мне бумажный пакет и ушёл.

Когда я открыл пакет, то увидел прозрачную ампулу с наклейкой на боку. На ней чёрным маркером было написано одно единственное слово: «Цианид».

Джек снова усмехнулся.

— На вкус он как миндаль, — прошептал он.

На следующий день я добавил яд в своё молоко, а пустую ампулу выбросил в мусорный контейнер по дороге в школу.

Через несколько минут после того, как Элайджа выпил моё молоко, он упал на пол и начал биться в конвульсиях. А я продолжал сидеть и жевать "Тако", смотря на него. Через несколько минут Элайджа умер. Но это не вызвало у меня грусти, наоборот, я почувствовал себя хорошо. Лучше, чем когда-либо за долгое время.

Врачи сказали, что Элайджа умер от церебральной гипоксии, судя по всему, вызванной инсультом. И его кончину действительно оплакивали лишь несколько человек.

С тех пор я стал пропускать всё больше и больше уроков, а через несколько месяцев и вовсе забросил учёбу. Но не потому, что чувствовал себя виноватым или считал, что меня могут поймать. Это не так. Просто у меня появилась другое, более важное дело.

Я устроился на работу в неблагополучном районе города на старую типографию. Работа была однообразной, но лёгкой и вскоре мне удалось накопить достаточно денег, чтобы купить подержанную машину и снять паршивую квартиру-судию. Я входил на работу во вторую смену с трёх до одиннадцати часов вечера. Большинству парней не нравилось работать в это время, но эти часы идеально подходили для моего нового увлечения: поиска и убийства плохих людей.

И в этом мне помогал мой демон. Джек оказался настоящей находкой в этом вопросе. Он помогал мне выслеживать людей с особенно мерзкими демонами и рассказывал обо всех ужасах, что они совершали. Мы, словно охотники, выслеживали их, изучая привычки и распорядок дня. А затем Джек рассказывал мне как лучше их убить, чтобы выйти сухим из воды.

И мне всегда всё сходило с рук.

Сутенёры, насильники, наркоторговцы, растлители малолетних, торговцы людьми — я убивал их всех. Мне удавалось всё провернуть так, чтобы это выглядело как несчастный случай, самоубийство или неудачное ограбление. Я избивал их, закалывал ножом, душил, расстреливал или топил. А одного жирного ублюдка даже толкнул на рельсы, находящиеся под напряжением. Он поджарился словно бекон, а в воздухе запахло палёной кожей.

Джек всегда находился рядом, защищая меня и следя, чтобы убийства сошли мне с рук.

Но самое главное, я никогда не чувствовал себя виноватым из-за этого. Каждая моя жертва была лишь жалким подобием человека. Они заслужили такую участь. Я делал мир лучше. Некоторые посчитали бы меня героем. Так что моя совесть оказывалась чиста, и я спал словно младенец.

Убийство людей стало для меня привычным делом, которое даже начало доставлять удовольствие. Это стало моим хобби и, чёрт возьми, я стал хорош в этом. Через какое-то время я вообще перестал задумываться об этом. Это стало чем-то обыденным.

И именно тогда всё пошло прахом.

Как-то ночью я следил за наркодилером среднего звена, который развозил товар на своём внедорожнике. Видимо, он засёк меня, потому что подъезжая к перекрёстку замедлил ход, но как только замигал жёлтый тут же вжал педаль газа в пол. Я рванул за ним, но мне не повезло, потому что через мгновение мне в бок врезался «бмв», двигавшийся по другой улице. От столкновения моя машина завертелась на перекрёстке, а я ударился об руль и даже на мгновение потерял сознание. Когда я пришёл в себя, то перед глазами плясали звёзды, в ушах звенело, а из-под капота валил дым.

Но затем, я услышал ещё кое-что: сердитые крики и ругательства. Владелец «бмв» шагал ко мне. Это оказался огромный человек с красным лицом, который размахивал сжатыми кулаками и брызгал слюной. Я выскочил из машины, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, не обращая внимания на кровь, что лилась из раны на лбу.

На плечах мужчины сидел один из самых ужасных демонов, которых я когда-либо видел. Огромное, круглое, раздутое, словно труп, и мертвенно-бледное существо. Из тысячи язв на его тучном теле сочился гной. Ещё у него отсутствовали руки и ноги. А всё тело занимало одно гигантское лицо с двумя крошечными чёрными глазами-бусинками и одним огромным ртом, наполненным рядами острых, как бритва зубов. Раздвоенный, как у змеи, язык показался из-за зубов и ощупал окружающий воздух в поисках жертвы.

От вида этого демона к горлу подступила желчь, которую мне удалось подавить с большим трудом.

Когда мужчина подошёл ко мне, я почувствовал, как во мне поднимается гнев, и вдруг вспомнил об Элайдже и всех тех случаях, когда он издевался, мучал и унижал меня. А затем мне показалось, что я слышу голос в своём ухе: «Сделай это».

Все мысли тут же вылетели из головы. Взгляд сосредоточился на хозяине «бмв». Казалось, словно моё тело поймали в ловушку не давая контролировать происходящее. Мужчина подошёл вплотную ко мне, крича мне в лицо и желая причинить мне боль. Я засунул руку в карман. И в свете уличного фонаря блеснул хром. Горячие капли брызнули мне в лицо. Глаза мужчины на мгновение выпучились от ярости, а затем вновь втянулись в череп. Его тело рухнуло на землю с торчащим из горла ножом.

Я посмотрел на Джека, ища у него помощи. Но он лишь смеялся. Хохотал как сумасшедший, выкрикивая что-то отвратительное на своём странном языке.

Я сделал это. Убил человека. Прикончил на виду у всех посреди перекрёстка под уличным фонарём без какого-либо плана и под влиянием момента. Без понимания как сбежать или скрыть это.

Чувствуя нарастающую панику, я повернулся к Джеку.

— Ты собираешься просто стоять и смотреть? Помоги мне! Скажи что мне делать! Как всё исправить?

Демон завыл.

— Ты сам заварил эту кашу. Я тут не при чём. Человек, которого ты только что убил, был политиком, членом городского совета. Возможно, он совершил даже больше преступлений, чем сутенёры и бандиты, которых мы обычно убиваем, но делал это прикрываясь законами. Вот только я не заставлял тебя убивать его. Это твоё решение.

Я ощутил, как моё лицо побелело, словно у призрака, а мир завертелся перед глазами. А затем поковылял к машине, стараясь не выблевать свой ужин, когда услышал громкое:

«Биииип бип бип бииип».

Следом раздался вой сирены. Вспышки красного и синего цвета отразились от стёкол машин и витрин магазинов. После чего патрульная машина вырулила с заправочной станции на соседнем перекрёстке и направилась ко мне.

Я просидел в комнате для допросов несколько часов. И всё то время, что детективы допрашивали меня, Джек находился рядом. Всё, сотворённое мной, всплыло наружу. Полицейские нашли достаточно улик в моих квартире и машине, чтобы связать меня с десятками убийств. И заявили, что будет чудом, если меня приговорят лишь к пожизненному. Окружной прокурор наверняка затребует смертную казнь.

После этого они засмеялись, их демоны вторили им, и даже Джек.

Суд назначил мне в адвокаты похожего на мышь человека в толстых очках и с пятнами горчицы на пиджаке. Его демоном оказался маленький проворный таракан с желтоватым лицом мёртвого младенца. И он тоже не строил оптимистичных планов насчёт меня. По его словам единственное, на что мне следовало уповать, чтобы избежать смертной казни, это признать себя виновным, но невменяемым или психически неуравновешенным.

— Вы когда-нибудь ощущали, что не контролируете свои действия? Когда-нибудь слышали в голове голоса, указывающие, что вам делать? С вами кто-нибудь разговаривает? Бог, дьявол или демоны?

Я на мгновение задумался. Джек продолжал улыбаться, но его взгляд помрачнел.

— Помни о своём обещании, — прошептал он. Ты поклялся мне. Трижды поклялся никому не говорить обо мне.

— Я помню, — ответил я. Но это не дар. Это проклятие. И я рад покончить с тобой.

Мой адвокат смущённо уставился на меня.

— С кем вы разговариваете?

— С моим демоном, — сказал я. У каждого из нас есть свой демон, но большинство людей просто не видят их. Моего демона зовут Джек и да… именно он указывал мне что делать….

Теперь я один. Джек ушёл навсегда.

А я сижу в смирительной рубашке в окружении четырех обитых войлоком стен и жду своих таблеток. Жду, чтобы забыть о содеянном. И мне больше никогда не увидеть солнца.

У каждого из нас есть свой демон. У всех, кроме меня.