CreepyStory

Рита загорает под майским солнцем: вредное, зараза, но зато пристает сразу... Меланин... Внизу шумят, внизу, прямо под ней, под балконом, кто-то с кем-то ругается, кто-то (упертый, скотина) в третий раз жмет в домофон, ездят машины, а ей ни до кого нет дела, ей и одной хорошо, без них...

Хорошо бы сегодня позвонил Стас.

Эта мысль так негармонично врезается в тихое, умиротворенное болотце ее бездумья, что она даже морщит нос и тут же испуганно смотрит в зеркало: да нет, все в порядке, вроде не облезает...

Этого еще не хватало.

Ей, в общем-то, нравится Стас. Но (но!) не более того.

Стас красивый. Смуглый, темненький, голубые глаза с карим родимым пятнышком: говорит, из-за этого пятнышка на него нельзя навести порчу... У Стаса очень обаятельная улыбка, и еще он так сладко целуется в шейку, так слаааадко-сладко, так слааадко-сладко...

Но влюбляться? Ну уж нет! К чему?..

Отчего же ей захотелось, чтобы он позвонил сегодня? Рита некоторое время думает над этим и наконец решает, что всему виною погода: такая хорошая погода, такое яркое солнце, к чему сидеть дома в такой хороший день...

Рита тоже красивая и знает это.

Стройные ножки, тугая попка, аккуратная грудь – все в меру, все пропорционально и гармонично, еще немного – и было бы пошло, но это «немного», эта невидимая, едва заметная грань не перейдена, а значит Рита – это самое то, то, что нужно, верх тонкого вкуса и изящества...

Иногда, закрывшись на ключ, она рассматривает себя в зеркало, примеряет разные интересные штучки – и, за редчайшим исключением, остается довольна увиденным.

Глотнув минералки, Рита лениво выползает с балкона в комнату, накидывает белый махровый халат, в котором она почти Венера, и собирается выйти в туалет...

Но не выходит, и сердце у нее падает.

В кухне опять шоркается бабка.

И что же тут такие тонкие стены, да кто же строит дома с такими стенами, да расстреливать их надо, таких строителей...

Рита слышит, как бабка шаркает своими драными тапками по линолеуму, дребезжит посудой, включает и выключает воду... Рита слышит, как бабка бормочет что-то, смеется, но не разбирает – что, хотя изо всех сил напрягает слух, потом бабка заводит молитву и бубнит долго, минут пять, потом опять дребезжит посудой, включает и выключает воду и наконец уходит.

Рита опускается на пол и кусает длинные, холеные ногти. Ей страшно.

За две недели, что она живет здесь, она натерпелась страху больше, чем за всю свою жизнь.

Но такая огромная комната, с балконом, в самом центре и за такие копейки... Постепенно Рита начинает жалеть, что польстилась на дешевизну.

Ей и раньше приходилось снимать жилье в других городах у престарелых бабулек, но все они были нормальными... Тихо смотрели свою «Санта-Барбару» по телику, вязали дурацкие беленькие салфеточки и самое худшее, что они могли сделать – это забыть свою вставную челюсть в стакане на ее туалетном столике.

Эта бабулька была другой. К тому же (и это Рите казалось самым странным) зубы у нее, кажется, были свои, белые, крепкие.

А еще у нее было явно не все в порядке с головой. Во всяком случае, Рите хотелось так думать.

Чокнутая бабка могла распевать по ночам молитвы, но когда Рита выходила в коридор, чтобы наорать на нее как следует, та чудесным образом замолкала, стоило же Рите вернуться к себе и лечь спать – начинала снова. Когда она пыталась поговорить с бабкой на эту тему днем, та делала вид, что не слышит или прикидывалась дурочкой: «Да что ты, доченька? Черт тебя заморочил...» Рита злилась, но поймать бабку за этим делом никак не могла, та обладала удивительной способностью замолкать при ее приближении. Еще она придерживалась какой-то совершенно сумасшедшей диеты, Рита иногда из любопытства заглядывала в ее кастрюли: какая-то трава, отвары, настои...

Выглядела она ужасно.

Всклокоченная, морщинистая, старая... Здесь Рита, впрочем, давала волю воображению: бабка ходила все время в платке, закутанная с головы до пят, и при всем желании она могла увидеть только лицо и руки.

Высохшие старушечьи лапки, покрытые пигментными пятнами, сморщенные, как цыплячья кожица... Риту тошнило от этих бабок, но снимать жилье у них было несравнимо дешевле, чем в гостиницах.

...Стас все-таки позвонил, вечером. Рита загадала: притащит на свидание букет белых роз – выйдет замуж.

Не вышло. Не только белых роз, но и вообще цветов принести он не додумался. Вечер прошел в дурном настроении, и даже поход в дорогое, недавно открывшееся кафе его не исправил.

Чтобы показать свое недовольство, она была непривычно холодна и даже не разрешила поцеловать себя на прощанье. Возможно, это было перегибание палки, она и сама чувствовала, что мальчик не заслужил такого обращения, но она почему-то и вправду расстроилась, даже странно...

На следующий день погода испортилась. И куда только подевалось вредное, но такое приставучее майское солнце, зарядил дождь, и на балкон Рита выходила теперь только курить: согласно давней, укоренившийся привычке в помещении она этого не делала никогда.

Да и вообще дела пошли через пень-колоду, в агентстве, где она работала, наметились какие-то малопонятные кадровые передвижки, улей, как и полагается, загудел, зашкворчал, поползли сплетни, столь же фантастические, сколь и не поддающиеся никакой проверке... Работать стало нервно, трудно, Рита срывалась на мат, а потом еще и извинялась перед младшим персоналом: всеми этими костюмершами, гримершами, - все это вставало ей недешево да и отношения с людьми портить было вредно, тем более, пока все пребывало в таком тумане.

Бабка никак не хотела угомониться, более того, маразм прогрессировал: однажды Рита обнаружила в своей кастрюльке что-то вроде крапивы, но скандалить почему-то побоялась, молча вылила в унитаз и все. После этого случая она стала стараться есть не дома, впрочем, она и раньше почти не готовила.

Стас стал звонить реже, и хотя Рита не строила на его счет никаких планов, его непоследовательность ее раздражала, она не понимала, почему не оборвет эти отношения, и все тянула и ждала непонятно чего, хотя было ясно, что ничего с ним не выйдет, и она просто теряет время.

- Бу-бу-бу-бу, - молилась за стенкой бабка, и Рита шла с раскалывающейся головой, невыспавшаяся, на работу.

- Бу-бу-бу-бу, - гудел на работе улей, и Рита кивала, и улыбалась, и привычно поддакивала, и зорко наблюдала за шефом, хотя и знала, что уж ей-то вряд ли что-то грозит, она слишком нужна здесь... И постепенно два этих голоса: бабкин и обобщенно-сплетничный, трутневый, сливались в одно, и мешали ей жить, жить так, как она хочет, быть той, кто она есть...

Однажды ей приснилось, что бабка умерла, что она, Рита, стоит над ней, а в руке у нее нож и на ноже кровь, а сзади ее обнимает Стас и целует в шею, так слааадко-сладко, слаааадко-сладко...

- Будь мой женой, - говорит он, и она оборачивается удивленно и хочет сказать, что это бред и что они тут делают, и ее рука с ножом несется ему в лицо, и она хочет остановить руку, остановить этот ненужный, случайный удар, но не может, как будто какая-то сила вцепилась в нее и тащит прямо в эти голубые глаза с карим пятнышком...

Она проснулась и долго стояла под холодной водой, покрываясь уродливой цыплячьей кожей, не понимая, что происходит.

Позвонила на работу и сказала, что заболела.

Ее и правда бил озноб: она, наверное, простудилась под этим ледяным душем.

Достала из потайного кармашка в сумочке две таблетки феназепама, запила водой и провалилась в тяжелый, глубокий сон. Потом, видимо, когда действие снотворного подходило к концу, пришли какие-то странные фантазии: снились какие-то яркие эффектные девушки – она не могла узнать ни одного лица, серые улицы без одной вывески, серые люди в одинаковой одежде, усталость, усталость и ожидание, ожидание, которому, кажется, не будет конца...

Она проснулась от телефонного звонка.

Звонил не мобильный, что странно, звонил домашний – старый, черный пластмассовый аппарат на тумбе у зеркала – в том-то и заключалась странность, аппарат был в бабкиной комнате.

Она машинально потянулась за трубкой.

- Да, - сказала она и не поняла, кто это говорит.

- Здравствуйте, - звонкий мальчишеский голос просто переливался радостным нетерпением, - здравствуйте, позовите Риту, пожалуйста.

- Да это же... – начала она и осеклась.

Из зеркала над тумбой злорадно морщилось бабкино высушенное, похожее на отваренного цыпленка, лицо.

Я возвращался домой и нажал в лифте не ту кнопку. Вместо восьмого этажа нажал на шестой. Блин! Кнопку восьмого тоже потом тыкнул, но ведь всё равно на шестом остановится.

Еду. Лифт встал, двери открываются, и я вижу жёлтую стену. Когда успели перекрасить? Меня недавно добавили в чат совета дома, там решали в какой цвет покрасить подъезд. Людям делать нечего, и они в чат пишут, какую краску выбрать! По триста сообщений в сутки! Я им писал: «В какой угодно только не в жёлтый!». Терпеть не могу этот цвет. А там как раз многие голосовали за жёлтый.

И вот я стою в лифте, смотрю на жёлтую стену, а под краской просвечивает цифра восемь. Так это мой этаж! Ладно. Иду к своей двери, а сам уже ищу в телефоне чат, спросить почему меня не послушали на счёт цвета?

Вставляю ключ в дверь, елозию туда-сюда — не поворачивается. Замок что ли заклинило? Убираю телефон в карман, дёргаю двумя руками — не поддаётся. А потом понимаю, что дверь не запрета. Как же я забыл? Так и ограбить могут.

Я захожу, сбиваю ногами пустые бутылки. А ещё у порога два мешка с мусором. Что за чёрт?!

И тут в прихожую на меня выходит страшный мужик! Небритый, в грязной майке. Да это же моя майка! И лицо у него моё! Это я! Пьяный, заросший я!

Мой двойник идёт на меня и дергает рукой, будто паука со стола смахивает, и говорит: «Другой этаж! Другой этаж!».

Я отпрянул к двери, за спиной шарю, ручку ищу. Мой двойник всё ближе, перегаром на меня дышит и повторяет: «Другой этаж!».

Я ору от ужаса, вываливаюсь в подъезд, тороплюсь к лифту, а мой забулдыжный двойник кричит мне вслед: «Не пей! Не вздумай пить!».

Не соображая ничего, я в лифте давлю на кнопку восемь. Двери закрываются и сразу открываются снова. Но теперь передо мной не жёлтая стена, а бежевая, как была. И номер этажа прорисован чётко.

Я даю себе время отдышаться, жду, когда сердце успокоится. Мне страшно. Я иду к своей квартире, медленно надавливаю на ручку и тяну на себя. Закрыто. Я достаю ключ, открываю. В квартире никого. Никаких пустых бутылок и мусора.

Что это было? Мне это всё почудилось или нет?

Я не могу перестать об этом думать. Не сплю который день. В чате пишут, что большинством голосов решили красить подъезд в жёлтый. Мне уже пофиг.

Мой страшный двойник велел мне не пить, но я сегодня открыл уже третью бутылку.

Обычно Антон просыпался под весёлое приветствие будильника. Но только не сегодня. Сегодня его разбудили крики раздававшиеся этажом ниже. Сначала была ругань, а потом она сменилась на заунывный вой и повторяющиеся вскрики — Мать...Мать…

“ Сосед-шизофреник проснулся и Маму свою терроризирует, — с грустью подумал он разглядывая серые давно не беленые потолки своей комнаты, — поздновато в этом году он начал. Слушай его теперь. Наслаждайся”.

— Просыпайтесь господин Антон! Просыпайтесь, мой повелитель! На часах ровно: 7.00! Сегодня: 22 ноября!

Грусть моментально пропала. Хорошие ему часы Анка на день рождение подарила. Можно любой голос записать. Он так и сделал — голос был ми-ми-мишный, девичий. Как у японской певицы. Анка, когда в первый раз услышала, даже приревновала. Пришлось цветы покупать.

Он потянулся, сбросил с себя одеяло и пошёл умываться под бодрую жизнерадостную песенку.

Он снимал комнату с отдельным сан-узлом у одной предприимчивой женщины. Так-то жить можно, недорого, но она очень не любила посторонних. Друзей не привести, девушку только со скандалом или в редкие моменты, когда хозяйка уезжала по делам. У неё на этаже три таких комнаты было. И ещё совмещенная квартира, из двух комнат, где жила она сама.

Сдавала только студентам, за каждым следила. Попробуй только вовремя не заплатить — сразу вещи за дверь выставит. Лучше бы ремонт организовала у своих квартиросьёмщиков так нет, не дождёшься. Живут в обшарпанных комнатах, сантехника вся старая. Еду нужно готовить на общей кухне. Про воду лучше вообще молчать. Он открыл кран и некоторое время ждал пока струя воды не изменит цвет с бурого на жёлтый. Этой, хотя бы, можно умываться. Пить в сыром виде или в кипячёном, боже упаси. Только привозную. Во всём Красногорске уже много лет такая вода. Особенная. Как говорят по телевизору: содержит всю таблицу Менделеева. Машину заправлять такой можно вместо бензина. Да не в воде дело. Весь город такой. Вчера хозяйка опять докапывалась — требовала чтобы он окно в комнате вымыл. А как прикажите помыть? Окно старое, створки давно заело, а на стекле копоть с палец толщиной. Только форточка и открывается, но её лучше не открывать.

Из-за запаха.

Копчёной рыбой воняет, а порой и носками тухлыми. Это "Привет" - от Масло -Жир - комбината расположенного поблизости. Оттуда всю срань в воздух выпускают пользуясь погодными условиями. Облако смога над городом уже несколько недель. Безветрие. Снега навалило по-колено. Коммунальные службы не справляются. На дорогах ещё нормально, а во дворах уже огромные кучи. Серый снег, чёрный. Митька, его однокурсник и приятель, клялся, что видел даже оранжевый. Горожане всю осень гуляли в масках. Воздух всегда был грязный от деятельности промышленных предприятий, но в последние месяцы стало невыносимо. Жители организовывали пикеты. Толпы осаждали мэрии с требованиями прекратить травить народ. Да всё без толку. В пресс-службе уверяли, что руководство в авральном порядке занимается этими вопросами, что производится замена фильтров на предприятиях на новые и скоро всё наладится. Просто сложилась такая погода и нужно потерпеть. Вот ветер подует и воздух очистится. Только ветра уже неделю как не было.

Он наскоро умылся. Почесал подбородок раздумывая брить или не брить? И тут зазвенел телефон. Антон вернулся в комнату. Это был Митяй.

— Привет Тоха! У тебя ботинки сгнили уже или ещё нет? Если не сгнили - то гони мне любые старые. Пятьсот рублей: плачу!

— Здорово. А тебе зачем?

— Как зачем? Флэш-моб! Я в группу вступил. Скидываемся сгнившей обувью и почтой посылаем администрации Красногорска. Пусть сдохнут твари! Платят по тысяче за пару. Я готов за половину поделиться с тобой.

— Мои сапоги ещё живы, недавно купил, — задумчиво пробормотал Антон и поинтересовался, — только кто это такой щедрый? По штуке готов за ношеную обувь платить?

— Вот тебе не пофиг? Пятихатка на дороге не валяется. Поищи, очень прошу.

— Поищу конечно. Опять ты на странный замут повёлся?

— Э-ээ! Против религии прёшь, ирод? “Дети Христовы” сейчас сила! В такое тёмное время нужно быть с сильными и если предлагают деньги то нужно брать. Тем более дело богоугодное. Ты и так скоро свою обувку выкинешь. Все будут выкидывать и не по разу, только вам это не компенсируют.

— Ты это о чём? — насторожился Антон.

— Об том! В целях борьбы со снегом, коммунальщики закупили новый реагент. Экспериментальный. Снег убирает на раз, но кроме того разъедает любую обувь кроме резиновой. В нашей организ...Хммм...Общественном движении “Дети Христовы” уже прошла информация, что с сегодняшнего дня все улицы будут посыпать этим реагентом. Поэтому от епархии приказ: работать на опережение. Когда у народа подошвы поотваливаются - как раз и почта России доставит в администрацию наши посылки. За неделю-то они успеют доставить? Из Красногорска в Красногорск?

— Да ты шутишь!

— Скоро сам увидишь. Так, что ты масочку не снимай, мало-ли? Везде в ней ходи. Я тебя у института ждать буду. Ищи драную обувь, Тоха. Я как деньги получу - вместе пропьём.

Митя бросил трубку.

“Идиот”, — подумал Антон, — бегает везде, суетится. Собирает подписи. Вступает в различные организации. То либералов поддерживает за ящик водки, то Подвального за Айфон. Суматоха ходячая, а не Митя”.

Позавтракать?

Идти на общую кухню не хотелось. Хозяйка Яна Петровна любила там подкарауливать своих жильцов и докапываться до них. В последнее время она вела себя как бешеная собака. Если бы ещё туалет был общим, то он бы нипочем тут не согласился снимать комнату. Извела бы упрёками и нытьём. Может погода на неё так действовала? А может одиночество и неустроенная личная жизнь?

Вот, чего она себе мужика не найдёт? Ходит, воет на всех, чего-то требует? Он подошёл к двери и прислушался. Ему показалось, что он слышит её шаги.

Тьфу! Скорее бы покинуть эту гнусную помойку!

Он давно планировал съехаться с Анкой и жить вместе. Только Анка упёрлась, решила сначала получить должность старшего менеджера в "Альф-Маркете" и только потом искать съемную квартиру. Скоро в магазине, где она работала, ожидалась грандиозная распродажа бытовой техники. Если она себя хорошо проявит то должность у неё в кармане. Антон даже присмотрел несколько интересных вариантов для них, но дату распродажи неожиданно перенесли. Всё планы, снова коту под хвост.

Нет! Не пойду на кухню. Тут позавтракаю. При желании, бич-пакет и без майонеза можно употребить.

Антон достал из-под кровати коробку со стратегическими запасами еды и выбрал пару пакетов. Помыл тарелку, поставил чайник. Пока тот грелся, разломал лапшу и хорошенько подсыпал специй. Чайник забурлил, щёлкнул. Антон в предвкушении потянулся к нему и тут в дверь требовательно застучали.

— Антон! Я сколько раз просила не включать посторонних электрических приборов! Вы жжёте проводку! Я вас выселю!

Чёрт! Как она узнала? Эта тварь подслушивала под дверью?

— Нет, Яна Петровна - вам показалось! Я на компьютере видео смотрел! — крикнул он в ответ и начал быстро прятать улики понимая, что на этом она не остановится.

— Немедленно откройте дверь! Я требую!

— Я не одет. Штаны мокрые! В стирке!

— Откройте или я полицию вызову! Считаю до трёх!

“Вот падла! — подумал он, — и ведь вызовет. Не поймешь кто опаснее - она или шизик этажом ниже”?

Дверь пришлось открыть. Хозяйка ломанулась было внутрь, но он заблаговременно преградил ей дорогу.

— Яна Петровна. Есть же приличия? Я же к вам не хожу без разрешения?

Хозяйка натолкнувшись на него отступила и только хищно повела носом.

— Дошираком пахнет! Суп варил в комнате, щенок! Кипятильник включал? Ты учти, сожжёшь проводку — я тебя предупреждала! Выгоню из комнаты в один момент! Хоть на коленях ползай — не пущу! С бомжами на вокзале будешь жить!

— Не варил. Сухим ел. Чтобы только вас своим видом не беспокоить. Если вы проголодались, я могу поделиться?

— Ещё и хамишь?!! Нет, это ни в какие ворота...Значит так — раз ты такой наглый то я требую с тебя квартплату вперёд, на следующий месяц, усёк? Сразу за ноябрь и декабрь, будь любезен, раз по хорошему не понимаешь.

— Яна Петровна! Откуда у меня столько денег? Я студент! — возмутился Антон.

— Не янкай мне тут! Я тебе не родня! Вон -компьютер свой продай, только электричество почём зря жрёт, пользы никакой. Одни убытки. А мне телевизор новый нужен, и три антенны, и холодильник, и стиральная машина. Все износилось. Ремонт опять же. Вы же все белоручки, гвоздь забить некому, всё самой надо организовывать и за всем следить. Ты хоть знаешь, что в новом магазине бытовой техники распродажа, а ? Думаешь, я упущу такой шанс сэкономить?

— Я вам всегда платил вовремя, зачем нам ссориться? — попытался убедить её он.

— Да мне по хрену! Таких как ты, на улице, в очереди десятки стоят на эту комнату, я и так, для вас дармоедов самую маленькую цену даю. Вобщем: три дня тебе даю! Не принесёшь деньги - выкину твои шмотки с балкона!

И закончив на такой ноте скандал она удалилась.

После такого наезда у него пропал аппетит. Зашибись день начался! Просто прекрасно! А не пойти ли вам в жопу, Яна Петровна, с вашими хотелками? Почему именно он должен их оплачивать?

У него было всё рассчитано. Хозяйке за квартиру он всегда платил пятого числа каждого месяца. Оплата за ноябрь в начале декабря. А тут, отдай за два месяца. Если он сейчас заплатит этой старой Шкуре то плакала их с Анкой съёмная хата. Попросить взаймы у родителей? Нет — они и так ему помогают достаточно. У Митьки? Неее. Не вариант. От отчаянья он начал грызть сухую лапшу.

“Как бы поступил на моём месте Старшак? — думал он. — Старшак бы не стал терпеть эту кикимору…”.

Точно! Надо ему позвонить! Двоюродный брат никогда ему не отказывал в помощи. Женился три года назад, прилично зарабатывает. У него могут найтись деньги выручить младшего брата.

Он позвонил.

— Слушаю, — зевая произнёс в трубку Старшак. — Привет Тоха.

— Старшак. Выручи деньгами. Очень надо.

— Эмм. А что случилось? Анька твоя новый Айфон захотела на новый год? Так она у тебя вроде девочка не жадная. Давно на работе воровать научилась. Или ты новую себе девочку завёл?

— Да не...Это не для Анки. Тут…

— Ты учти. Променяешь её на другую дуру и ты мне больше не родственник.

— Яна Петровна требует деньги за два месяца вперёд.

— Чего? А ну-ка поподробнее.

Антон рассказал. Старшак помолчал, а потом ответил:

— Залупу ей на воротник, а не деньги. Совсем уже страх потеряла коза драная.

— То есть не поможешь?

— Помогу. Всё равно тебе сам звонить собирался. Делаем так: сейчас ты все свои вещи по сумкам раскладываешь и я тебя временно поселю в другом месте.

— Мне ещё на пары идти.

— Во сколько будешь?

— К 16 вернусь.

— Лады. Я на машине подъеду к этому времени. Вещи собери заранее.

— Спасибо Старшак. Спасибо. А что за хата?

— Да увидишь. Не боись. Хозяин - золото.

———————————————-

Митяй поджидал его возле института. Да его трудно не заметить. Он из любой толпы выделяется своей красной курточкой. Всем врал будто бы это настоящая Аляска купленная по большой удаче в секонд-хенде. Он всю одежду себе там покупал и иногда зазывал туда Антона. Так и сегодня. Стоял в красной куртке, штаны чёрные кожаные, на ногах высокие ботинки. На голове шапочка жёлтая вязаная с помпоном. И ещё шарф зелёный поверх куртки намотал.

Антон протянул ему пакет со старой обувью которую нашёл когда собирал свои вещи.

Митяй поправил свою маску, проверил пакет и оставшись доволен содержимым выдал ему бахилы.

— Это зачем? — удивился Антон.

— Без бахил тебя в институт не пустят. Теперь, в них везде будем ходить. Ты бери, бери. У меня бесплатно, а в вестибюле у уборщицы — 30 рублей. Это ещё по божески. Все бахилы в аптеках раскупают. Скоро они как и маски будут дороже гречки. Вон-объявление на двери. Прочитай.

Антон прочитал объявление.

Предупреждение. Посещение высшего учебного заведения с 22 ноября без бахил строго запрещено. Администрация.

— Нормально. А чё бесплатно нельзя выдавать? школьникам-студентам? — возмутился он.

— Мы живём при капитализме. Не нравится — вали за периметр! — злорадно сообщил Митя, — это же всё из-за реагента. Вонючий он и портит всё. Ты пока сюда добирался разве не нанюхался?

— Да я в маске вообще запахов не чувствую. Фильтры меняю регулярно. Да и какая разница? Всё равно весь город воняет.

— Антон ты не заболел? Ты чего, даже не заметил, что повсюду снег посыпают? Снега почти не осталось? Все улицы в синих лужах? — с тревогой в голосе спросил Митяй.

Антон огляделся. Да, снега почти не было. Только повсюду туман. Сумрачно. Свет от уличных фонарей и днём, и ночью. Народ сплошняком в масках. Конечно он внимания не обращал. В автобусе давка была, чтобы отвлечься он слушал музыку в наушниках, а стёкла и так в автобусах грязные. Остановку или водитель объявляет, или кондуктор верещит. Да ещё хозяйка…

Он рассказал о другу о своей беде.

— Да...Давно она на тебя зубы точила. Я тебе ещё в прошлом году говорил, неча у неё жить… А ты дёшево, дёшево. Вот тебе и вышло — дёшево. — посочувствовал Митя.

— Да пофигу. Старшак пообещал помочь.

— Он тебе поможет. Конечно. Только, когда увидишь, что он к Яне с топором пришёл, отвернись. Он дядя опытный. Сам её расчленит.

— Да иди ты!

— Не. Вместе пойдём. На пары пора, — засмеялся Митяй.

———————————

День был очень странный. В гардеробе уборщица, вахтёрша и двое охранников всех заставляли надевать бахилы. От того, что топталось множество людей грязища царила страшная. У отказавшихся покупать бахилы не принимали верхнюю одежду и не пускали на занятия. Больше всего негодовали девушки в сапогах. Кто-то придумал заворачивать обувь в полиэтилен и скреплять изолентой. Крики недовольных не умолкали. Они с трудом пробрались на второй этаж. Потом нудные лекции. Потом оказалось, что последнюю перенесли, нужно ехать в другое место.

— Да ну к чёрту! Ты как хочешь, а я до хаты. Хоть компьютер подготовлю к перевозке. — решил Антон — Поехали со мной?

— Нет, спасибо. Последняя пара у Синявкиной, а я и так у неё на плохом счету. Если не буду усердно конспектировать, она меня экзамене завалит. — отказался Митя — Да ещё обувь мне надо сдать. Может деньги получу? Нет уж - ты сам, как - нибудь.

— А ещё друг называется. Ну ладно, сам справлюсь. — вздохнул Антон.

——————————————————————

Возвращаясь к себе на съёмную квартиру он заметил в автобусе несколько человек в синих бахилах. Забыли снять? Краем уха он услышал как кондуктор переругивается с этими пассажирами.

—… Снимите бахилы.

— Да чего их снимать? Везде надень, надень… В магазине надень. В поликлинике надень… А они уже 50 рублей стоят.... Так доеду…

“Чего? 50 рублей? Да что происходит? C ума сошли с такими ценами!” — ужаснулся он.

Выскочив на своей остановке он побежал к своему дому по дороге заметив некоторые изменения.

Ещё недавно тут повсюду были сугробы с трёхэтажный дом, а теперь их словно корова языком слизала. Коммунальщики в оранжевых жилетах сыпали что-то на снег. Причём делали это осторожно, в резиновых перчатках. На всех были респираторы. Он притормозил и пригляделся. Они зачерпывали лопатами для уборки снега из больших металлических ёмкостей синий порошок и щедро разбрасывали повсюду. Артём протёр глаза, он готов был поклясться, что видел как снег плавился прямо у него на глазах превращаясь в синие лужи. Их потом сгребали этими же лопатами.

— Свали с дороги! — услышал он и посторонился. Мимо проехал маленький снегоуборочный трактор.

“Шустро они в этом году снег убирают, — подумал он, — может к нам президент приезжает по поводу смога над городом, вот они и суетятся? Или ещё какая шишка? Давно пора. Маски круглый год носим. Хари у всех чёрные как у негров. Летом торфяники горели, осенью тоже хорошо было. Зима началась так и вовсе хоть помирай. Пора бы уже посадить в тюрьму парочку зажравшихся капиталистов”.

Он подошёл к своему дому. Старшак уже оказывается ждал его. Стоял, курил вместе с соседом жившим на первом этаже.

— Вот Семёнович, я тебе точно говорю...Пока не назначат коммунистов такая срань и будет летать над Красногорском — говорил сосед. — до нашего полного скончания.

Сосед в грязной марлевой маске. Опустил на подбородок и курил. Старшак похитрее. У него в маске для курения был приспособлен особый клапан. Специально на заказ покупал.

— Михалыч, да и при коммунистах, признай, так же было бы. Дали план сверху и попросили потерпеть. У нас город такой, кругом тяжёлая промышленность. Поэтому воздух такой тяжёлый.

— Если бы такое случилось при Сталине, всю бы верхушку сразу поставили к стенке. Обосрал город — получи пулю. А сейчас президент с ними цацкается, пальцем грозит, тю-тю-тю, плохо сделали. Половина города по больницам кашляет, заводы как работали так и работают, этой компрадорской буржуазии только прибыль нужна. О людях буржуи не думают. Наши кончатся, завезут из Узбекистана... Денег насосутся и за границу, в тёплые страны. Дети то ихние, вон -погляди, все в Англии живут. В Швейцарии. Дети буржуйские нашего воздуху и не нюхают! — горячо возражал сосед.

— Ладно Михалыч, хорошо с тобой покурить, но мой младшой подошёл. Пойдём мы. — заметив Антона сообщил Старшак — Вещи надо перевозить.

— А ну с богом Семёныч. С богом. Я, если чо, ты свистни. Я этой Обезьяне на коврик кучу наложу, если надо. От чистого сердца! — пообещал сосед.

— Я подумаю, — ответил Старшак и заржал. Поздоровался с Антоном и они вместе поднялись к нему в комнату.

Они взяли каждый по сумке, вышли в коридор и там Старшак заметив студента снимавшего соседнюю с Антоном комнату поинтересовался у него о местонахождении хозяйки.

— Так она спит в это время. В своих комнатах заперлась и спит. Очень хорошее время, хоть еду можно приготовить без криков. — доложил сосед.

— Да ты чё? И долго она обычно спит?

— Часов до восьми вечера. А потом тут ползает, вынюхивает - не привёл ли кто гостей?

Старшак первую ходку до машины сделал сам, потом вернулся со своим огромным рюкзаком в котором обычно носил инструменты и попросил соседа за стольник помочь Антону с вещами.

— А ты чего? — с подозрением спросил Антон.

— А я сюрприз организую прощальный для Обезьяны Петровны. Ты пойми Тоха — нельзя просто так взять и уйти. У неё о тебе должна остаться добрая память.

— Подляну задумал?

— А ну отставить болтовню. Приказано носить вещи в машину? Вот и носи. Я хочу получить моральную компенсацию за возню с маленьким братиком. Ключи бери.

Антону с соседом пришлось послушаться. Старшак нагнал их, когда они переносили последнюю сумку. Весело насвистывая, помог найти место в машине и выдал соседу сто рублей за труды. Тот попросил ещё и сигарету. Пока они курили Антон поинтересовался — от чего у него такой довольный вид и чего теперь от этой склочной бабы ждать?

— Да ерунда. Дверь запенил. Замок заклеил. На дверь пачку денег прилепил, если кто будет вскрывать она взорвётся и всё в краске будет.

— Да она всех убьёт за это! Три шкуры спустит! — задрожал от страха сосед.

— Вали всё на меня. Скажешь: пришли трое в масках, угрожали, ты грудью защищал дверь хозяйки, плакал, просил без вандализма, звал на помощь. Она ничего не докажет. Она же комнаты сдаёт без документов. Менты сразу в неё вцепятся. Хочешь, так я тебе фингал под глаз организую? Для реализма?

— Лучше ещё сигарету. Нам она в комнате курить не даёт. Приходится на улице, — попросил сосед.

— Да бери, хоть всю пачку — великодушно разрешил Старшак.

В этот момент подъездная дверь распахнулась и оттуда с криком выскочил небритый мужик босиком. В одних трусах и майке. Он с криками начал нарезать круги по двору, совершенно не обращая внимания на погоду.

— Веня, — признал Старшак — опять обострение. А чё, он не по месту лечения? Опять про него в дурдоме забыли?

— Да звонили уже сто раз и в дурку, и в полицию. — досадливо сплюнул Антон, — мать его жаловалась — не берут. В дурке карантин в связи с эпидемией гриппа, а полиция сказала, когда он кого-нибудь убьёт тогда им и будет интересно.

— Ах вон чего. Ладно, помогу этому дому напоследок. Избавлю от Вени, — ухмыльнулся Старшак.

Он достал из бардачка старый кнопочный телефон, включил его и набрал номер. Дождался ответа и начал говорить сбивчивым голосом:

— Алло! Экстренная служба? Я нахожусь во дворе дома 17 на улице Кожемяко… Да Красногорск… У нас тут бегает с ножом странный человек в трусах и майке… Зарезал троих…Кровь повсюду… Весь подъезд в крови... Да я звонил в полицию, но там занято...Помогите...Он бежит прямо на меня...Нет! Нет! Не подходи ко мне! Мама!

И на этом слове он закончил разговор. Победоносно поглядел на вылупившихся на него студентов после чего вытащил из телефона аккумулятор и симку.

— Вот так вот.

— Да тебя за такие шутки посадят! Вычислят за такое в два счёта! — испугался Антон.

— Ну пусть вычисляют. У них работа такая. Тоха, я же инженер систем интеграции. Я их всех на трубе вертел — равнодушно ответил Старшак.

— Тебе жопа будет!

— Почему это? Всё просто. Они проверят симку. Симка и телефон принадлежат господину “У” находящемуся в данный момент в розыске. Оформлена на его сторожа. Этот господин, три месяца назад, попросил меня от симки избавиться, потому что сотовый оператор Мефагон подключил на эту симку платную подписку на порнографию. А он эту симку на автоматические ворота ставил. Представляешь? Тут кругом психи, у нас даже ворота в стране с прибабахом. Сами себе порно заказывают. Так, что ничего удивительного если ворота сами позвонили в экстренную службу и сообщили о общественном правонарушении. Да и не будет никто разбираться. Менты приедут, трупов не найдут и с горя заберут Веню с собой. Всё.

— Ну ты жук!

— Ой, да ладно. Садись в машину. Поедем хоромы смотреть.

Уже в машине Антон не выдержал и начал расспрашивать куда они едут? Хороший ли хозяин? Можно ли приводить гостей?

— Хороший хозяин. Лучше не найдёшь. У меня поживёшь, Тоха — нехотя признался Старшак.

— Чего? А ты? А жена твоя?

— Да расстались мы. Развод. Баста. Если припрётся к тебе в моё отсутствие — не пускай! Скажешь — меня нет дома. У неё прав на мою хату нет.

— Так. А ты куда?

Старшак вздохнул.

— Калым нашёл выгодный. В области. Как раз к новому году закончу. Так, что поселю тебя в своей квартире. Можешь с Анкой там хозяйничать. Я знаю, что эта кикимора Яна её к тебе не пускала. Уродка. Свою жизнь не устроила так надо чужую испортить. Будете охранять мою хату и рыбок кормить. Только если твой дружок-Митя в аквариум свою морду сунет, я с него за каждую рыбку спрошу. Он у меня в место сомика будет водоросли со стенок слизывать.

— Нормально. — покачал головой Антон. После таких новостей он не знал, что и сказать — Родители знают?

— Да мне всё равно! — Старшак в сердцах стукнул кулаком по рулю. Потом тяжело вздохнул и сказал:

— Я человек простой. Состоявший в жизни. Взрослый. Чего им меня учить? Всякое бывает. Хотел борща и домашнего уюта, а получил сельдерей и морковку. Посиди-ка вкалывая сутками на такой диете? Любой мужик работящий завоет.

— Она тебя на диету перевела?

— Начнём с того, что она готовить не умела. Увлеклась ЗОЖ. И давай мне сырую еду впаривать. Мясо нельзя. Суп нельзя. Много работать нельзя. Нашла себе фитнес-инструктора по интересам, он ей мозги промыл. А я же дома бываю редко. Обычно калымлю по вечерам. Она не работала. Ей было скучно. Она со мной не развивалась как личность. Вот от скуки и разошлись.

— Вы правы, мой повелитель! — раздался мелодичный голосок в салоне и Старшак вздрогнул.

— Это радио. Видимо кнопка нажалась, — поспешил ответить Антон.

— Ффу. У меня аж сердце ёкнуло. Вот, Анька молодец, правильный подарок тебе сделала. Ты её Тоха береги, она со своей головой дружит, не всем девушкам так повезло.

— Да. Она у меня хорошая.

———————————————————————————————

Они подъехали к дому где жил Старшак. Хороший дом, новый, улучшенной планировки. У него тут даже было своё личное парковочное место. Если надо он мог бы добыть и больше. Старшак в любом коллективе был своим в доску, никому не отказывал, но и сам отказов терпеть не мог. Сам провёл видеонаблюдение в доме, взяв за это самую низкую цену в Красногорске. Сам поставил шлагбаум на въезде во двор. Ключи жильцам прошивал лично поэтому со всеми находился в приятельских отношениях. Если бы три года назад не женился то и квартиру бы в мастерскую превратил. Жена не позволила. Разрешила только аквариум. А раньше он ещё много разного зверья держал, крыс, енота. муравьиную ферму, паука-птицееда. Митю, как то раз хотел по пьяни на цепь посадить, когда узнал что тот ввязался в финансовую пирамиду. Митя, с тех пор, как Старшака увидит — заикается и паспорт показывает. Рефлекс выработался.

Разумеется Старшаку и тут было лень самому таскать вещи.

— Ага. Вон дворник пасётся. Карим! Карим! Помоги брат! Сто рублей плачу! Век насвая не жевать! — позвал он местного узбека едва только они вышли из машины.

Антон обратил внимание. что дворник вёл себя как-то странно. Двигался словно робот. Тот медленно отложил в сторону коробку которую держал в руках и на негнущихся ногах пошёл к ним.

— Эй Каримка. С тобой всё хорошо? — спросил Старшак когда тот подошёл ближе, — Лицо у тебя… Может тебе в больницу?

— Корбобо, — тихо ответил узбек и через несколько секунд повторил — Корбобо.

— Где бо-бо? Давай я врача вызову? — переспросил Старшак внимательно вглядываясь ему в лицо.

У дворника с губ стекало что-то синее. Синяя слюна?

— Неет. Дед-мороз… — словно опомнившись сообщил узбек — и дети, поле вижу...Родина вспомнил...Меня зовут…

— Да это мы тебя позвали Карим, помоги за денежку вещи перенести ко мне в квартиру, видишь — брат приехал. Жить тут будет.

— Ха, — кивнул дворник и начал послушно помогать.

Старшак расслабился. Сграбастал системный блок Антона в охапку и оставив багажник на распашку пошёл первый на правах хозяина.

Грузовой лифт они не дождались, поехали на маленьком. Не поместившийся вместе с ними узбек побежал по лестнице. Лифт поехал на шестой этаж.

— Неудобно как-то перед ним, — вздохнул Антон.

— Да он похоже чего-то съел. — рассеянно ответил Старшак.

— Съел?

— Ага. Не бывает у человека синих слюней. Разве что у Мити твоего, но ему можно, он гуманоид со стажем.

— Хватит Митьку обзывать. Ну дурак, бывает у него иногда.

— Нет. Он тупиковая ветвь эволюции. Главное, по всем законам должен был сдохнуть давно, но живёт же зараза. Надо с УФО-логами поговорить, они таких изучают.

Антон картинно закатил глаза и вздохнул.

Старшак открыл входную дверь и начал распоряжаться куда складывать вещи.

— Так ты на месяц уезжаешь? — спросил Антон.

— Ну, если повезёт с заказчицей то и на три. Она женщина видная. одинокая, у неё своя загородная база отдыха. Две бани, сосновый бор, домиков для отдыха десятка два. Периметр, опять же, без видеонаблюдения. Давно мне глазки строила, к себе зазывала, да я всё женатый был. А, как узнала, что я развёлся так и предложила калым, — рассеянно отозвался Старшак.

— Да ну?

— Вот тебе и ну. Чё у тебя глаза заблестели так? У тебя Анька есть, я тебя с собой не возьму. Это мне можно. Я разведённый мужик. Поеду за город. Грусть, тоску сниму за доброй работой. Наберусь сексуального опыта.

— Да я это. Не в том смысле. Я хотел спасибо сказать — смутился Антон.

— Ага, — Старшак по прежнему был рассеян — Где Каримка-то? Должен был давно прибежать…

— Может вниз пойдём?

— Пойдём. Я дверь открытой оставлю, может он этажи перепутал?

Когда они подходили к лифту Старшак продолжил:

— Чё мне твоё спасибо? Мы же родня. Помогать должны друг-другу. Иначе никак. Оскотинимся. Будем как Митя, в пирамиды всякие вступать и в говно, без советов, и всякой помощи. Ты главное на ус мотай, я тебе долго тут обитать не дам. Месяц, два, три и под зад ногой тебе выпишу по братски. Щас, дела свои с Анькой устраивай, валяй её по всей кровати, я разрешаю, и как только она свою должность получит — сразу её на серьёзный разговор! И веди себя как мужик! Мол — хочу вместе с вами мадемуазель всю жизнь...Всегда мечтал. Она поймёт. Она у тебя правильная. Снимите свою хату, а пока денег поднакопишь. Усёк?

— Да!

Они вышли из подъезда.

— Чёрт! Да где же Карим? — огляделся Старшак. Во дворе было пусто. Антон подошёл к ящику оставленному дворником и зачем-то пнул его ногой. Ящик завалился на бок и оттуда посыпались синие гранулы.

— Это чего, реагент? — спросил он у Старшака.

— Какой реагент? В первый раз такое вижу, — удивился тот.

— Да новый. Митька сказал утром, что им теперь всюду снег посыпают. А ты разве не замечал? Во всём городе использовать начали.

— Не обратил внимания, — Старшак присел над рассыпавшимися из ящика гранулами — синего цвета...Хмм..А какого цвета были слюни у Карима?

— Синие, а…

— Корбобо!!! Корбобо!!!

Откуда-то сверху до них донёсся громкий крик.

Они машинально подняли головы им показалось, что они увидели там в тумане дворника отплясывающего на краю крыши.

— Твою мать...Карим!!! Стой!!! — закричал Старшак срывая с себя маску, но было уже поздно. Узбек полетел вниз. Антон в страхе зажмурился, а через несколько секунд пожалел, что не закрыл и уши. Карим громким звоном и лязгом упал на чей-то автомобиль припаркованный возле дома. А ещё через одну невыносимо долгую секунду завизжала автомобильная сигнализация.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Посетите канал СМС если вам лень читать то можно и послушать.

Слышал я эту истории в компании своих друзей. Про московский метрополитен есть много жутких историй. Одна из них приключилась со студенткой Ольгой. Она каждое утро ездила на метро к своему Универу. Для неё метро было привычным видом транспорта. Она выезжала всегда с Фрунзенской станции. И вот настал понедельник, она позавтракала и вышла на улицу в сторону метро. Зашла на станцию и ждёт поезд. Прибыл поезд, но он был каким-то странным. И люди в нём не похожи были на современных. Она опаздывала на пару, поэтому зашла в него. Поезд поехал в туннель. Когда она начала смотреть на всех людей, они действительно были старомодно одеты, как-будто из 50-х. Оля подумала, что это такой челендж и одела наушники послушать музыку. Через 3 минуты она опять взглянула на людей, а они просто никак не реагируют на неё. Она потрогала одного мужика за плечо, но он продолжал дальше читал свою газету. Она толкнула девушку с накрученной причёской, она упала, но не обратила внимание на Ольгу. Ей стало неловко, такое ошущение, что она попала в прошлое, где её никто не видит. Через 12 минут после отъезда поезда он останавливается и в вагонах потухает свет. Все пассажиры начали паниковать. Поезд остановился посреди туннеля. И машинист открыл двери. Трое пассажиров выпрыгнули из поезда и побежали просто по туннелю. Через некоторое время они вернулись и поезд поехал. Двери закрыли и свет включили. Ольгу всё это до ужаса пугало. Она посмотрела на часы и увидела на них 23:00, но как? Она же вышла из дома в 06:30, а в метро всего 20 минут. Через 34 минуты поезд остановился уже на станции, она вышла, думая что это Парк Культуры, но на станции написано "Лесопилковая". Поезд уехал. Я осталась совсем одна на станции. Залезла в интернет, но в Москве нет такой станции. У неё начали дрожать ноги и руки от страха. Она вышла на поверхность, а везде тьма. Ну естественно, ночь же. На улице 5-этажные дома и в некоторых ещё горит свет, изредка проезжали автомобили в стиле 50-х годов. Она словила попутку, водитель был одет старомодно. Она попросила отвезти на Фрунзенскую и девушка заснула в машине. Проснулась она в поезде. Доехала до нужной станции и всё нормально, но что это было? Если это был сон, то заснула получается на станции, но как она оказалась в поезде? Она до сих пор не знает. Кстати, через 3 года она узнала, что станция "Лесопилковая" должна была открыться в 1954 году, но по каким-то причинам так и не открылась и осталась заброшенной до нашего времени.

В 1934 году сотрудники НКВД Алтайского уезда задержали некоего Степана Коровина, подозревая его в убийстве 5 человек. Уроженец города Николаевска, ныне Новосибирска, работал путевым обходчиком на станции Топчиха, слыл трудягой. Однако в ходе следствия Коровин признался, что вместо обычной человеческой еды предпочитал питаться кровью. Только так он мог чувствовать себя хорошо и обходиться без пищи и питья неделями.

Согласно его показаниям, томимый жаждой крови, он выслеживал по ночам припозднившихся прохожих. Улучив момент, он нападал: душил до бессознательного состояния, прокусывал сонную артерию и высасывал кровь из жертвы.

Сотрудники НКВД зафиксировали показания. В вампиров и прочую нечисть они, конечно же, не верили, поэтому поместили Коровина в общую камеру.

Однажды утром трое его сокамерников не поднялись со своих лежанок. Их обнаружили мёртвыми, с прокушенными шеями. Коровина сразу же перевели в одиночку.

Уездная коллегия суда приговорила Коровина к смертной казни через расстрел. Судьи, конечно же, тоже не верили в вампиров, поэтому не стали казнить кровососа обезглавливанием или вбиванием осинового кола в сердце.

На Коровина было израсходовано три магазина табельного пистолета. От выстрелов в тело, он никак не умирал. Только после четырёх выстрелов в сердце и голову почти в упор, он наконец испустил дух.

Ранее в сюжете...

Сегодня море было очень неспокойным. Глядя, как волны, увенчанные резвыми барашками, раз за разом штурмуют берег, продвигаясь все дальше, Роберто Видаль ждал, когда они, наконец, доберутся до его босых ног. Еле заметно усилившийся ветер ребячески взъерошивал его кудрявые чёрные волосы и слабо подталкивал к воде, будто приглашая окунуться. Глубоко вдыхая, он ощущал, как крошечные кристаллики соли оседают в его носу, а на языке появляется их едва уловимый привкус. Сегодня море будет бушевать.

Бросив последний взгляд тёмно-голубых глаз на мрачные облака на горизонте, Видаль повернул голову к лагерю, обосновавшемуся в стороне. Люди неторопливо бродили туда-сюда, занимаясь своими делами. Но то и дело их лица оборачивались к компании, стоящей в центре поселения. Комиссар Тито Сантана, его помощник, бывший воришка Пио Иваресси и паренёк Пако тихо переговаривались между собой. Вернувшись из похода за фруктами, Роберто узнал, что одна из групп вроде как заблудилась и назад пришёл лишь один. Если остальные двое погибнут, то наверняка новые прогулки за плодами окажутся под угрозой.

Он, наконец, обратил внимание на ярко-жёлтый шершавый мячик в своей ладони. Этот фрукт он ещё не пробовал, да и не видел ни разу. Поднеся его ко рту, Видаль сделал осторожный укус, отхватив небольшой кусочек. Во рту сразу расплылась приторно-сладкая жидкость, брызнувшая из мякоти. Смакуя десерт, мужчина задумчиво разглядывал «лимонную» кожуру и коричневатую плоть, скрытую под ней. Когда пальцы его ног внезапно окатило водой, он чуть вздрогнул, по-кошачьи проследив за убегающей шаловливой волной.

- Роберто.

К нему подходил его товарищ по экспедиции – Эрнесто Паскуаль. С ним он сдружился на ниве любви к искусству. Правда, долговязый блондин с горбатым носом, младше его на десять лет, предпочитал дарить покровителю Аполлону визуальные подношения, малюя картины разной степени мастерства, в то время как Роберто услаждал слух греческого бога и прочих зрителей игрой на гитаре. На корабле им скучать не пришлось – Паскуаль рисовал один портрет за другим, а Видаль развлекал участников похода песнями разной степени культурности. Изредка компанию им обоим составлял неудавшийся актер Панчо Лопес, прозванный Балагуром, но с ним можно было беседовать лишь о чём-то «возвышенном», а Роберто не был любителем пространных рассуждений.

- Привет.

- Уже попробовал? – Паскуаль кивнул на фрукт. – Как на вкус?

Видаль, сощурившись, тихо почавкал для вида, изучая диковинку.

- Словно грушу облили вином.

Художник многозначительно хмыкнул.

- Оно что, хмельное?

- Настолько, что его можно использовать для причастия.

Паскуаль рассмеялся, но Видаль только скромно улыбнулся. Пришедший друг обернулся в сторону лагеря.

- Странные дела там решаются. Как думаешь, Иваресси замешан в пропаже тех двоих?

Музыкант неопределённо пожал плечами, дав собеседнику повод продолжить задаваться его любимыми риторическими вопросами.

- Я тут поболтал с Энрике, нашим цирюльником. Он сказал, что исчезли журналист Бланко и учитель… Соларес. И вроде как кто-то кричал в лесу.

- Когда? – Видаль, поедающий фрукт, спросил просто, чтобы поддержать беседу, хотя болтать с Паскуалем ему нравилось. Большую часть диалога все равно всегда вёл не он.

- Ну, во время нашего похода. Я проходил мимо них, - художник посмотрел на четвёрку вдалеке. – Иваресси твердил, что видел окровавленного солдата из отряда Промино. Неужели они уже попали в беду?

Роберто медленно пережёвывал еду, смотря на тех, о ком шла речь. Сантана попрощался с Пио, напоследок наставительно ткнув в него пальцем, словно брал какое-то обещание. Тот примирительно поднял ладони, спеша убраться подальше. После этого комиссар вернулся к беседе с Пако. Странно, ведь парень был в другой группе и ничего не видел. Видаль наконец заметил на себе пристальный взгляд прищуренных глаз товарища. Художник выглядел взвинченным. Больше, чем обычно. Паскуаль приподнял брови.

- Всё нормально?

Видаль непонимающе дёрнул глаза в сторону.

- Да. А что?

Эрнесто упёр руки в бока.

- Стоишь тут один…

- Просто смотрю на море.

- Хм. Ладно, - на несколько секунд он тоже отдался созерцанию горизонта. – Я собираюсь помочь повесить парусину над столами. Ты со мной?

Миновав палатки матросов – «кварталы» волонтёров, моряков и солдат стояли отдельно друг от друга – друзья пришли к новенькой столовой. Днём жители лагеря сконструировали в центре лагеря два длинных ряда столов, окружённых «лавочками» и «стульями» из коробок, бочек и досок. Поверхностями для яств служили заранее заготовленные широкие плоские деревяшки, установленные как попало. Теперь над всем этим предстояло повесить тенты, которые защитили бы от солнца и слабенького дождя. Работами всё ещё руководил трактирщик Наварро.

Заприметив подошедшую парочку, мужчина, суетливо руководивший работами, махнул рукой.

- Гуляем, да? Значит, обед получите последними.

Эрнесто в ответ состроил миролюбивую физию.

- Сеньор Наварро, разве не понравился вам портрет, что я нарисовал для вас? Между прочим, в Испании вы бы отдали за него пару песо.

- А тарелка супа в моей столовой стоит пять реалов. Уже нашёл местные сокровища, чтобы платить мне за еду?

Художник сжал губы в ухмылке, но дерзить не стал, вместо этого присоединившись к остальным, занятым протяжкой импровизированной крыши. Он встал рядом с высоким худощавым блондином, работавшим над креплением тента к деревянному столбу. Лопес мимолётно взглянул на знакомого.

- Слышал картинописцам не привыкать жить впроголодь. Выше нос.

Паскуаль подтянулся, чтобы поддержать навес.

- А я не слыхал, чтобы в театрах жили, как короли. Кстати, ты и мне должен за портрет.

- Глядите-ка, да у нас тут шантажист. Не позвать ли мне нашего комиссара, чтобы он разобрался с этим?

В разговор вмешался Энрико Веласко, столичный цирюльник, потерявший работу из-за клеветы конкурента. В отличие от большинства участников экспедиции, прозвище он получил не по профессии. Из-за тёмного родимого пятна вокруг правого глаза, его именовали Черноглазый. На борту он продолжал заниматься своим делом, но без энтузиазма, занимаясь лишь патлами солдат и представителей духовенства.

- Сеньору Сантане и без вас хлопот хватает. Вы разве не слышали о ночном убийстве?

Паскуаль хмуро переглянулся с Лопесом. Остальные волонтёры и матросы по соседству напрягли уши.

- Я слышал выстрел, - художник взглянул в сторону зарослей, где ранее погиб дозорный. - Но подумал, что дозорные просто отпугнули зверя. Значит, кто-то погиб? Почему мы не видели труп?

Бывший сторож Хименес кивнул в сторону палатки врача.

- Его скрытно отнесли к Альваресу. Но я увидел - они прошли рядом с моей палаткой. Это был солдат.

Видаль тихо присоединился к беседе.

- И что с ним случилось?

Бородач ответил не сразу, пожевав губами и оглядев всех.

- Ног лишился.

Остальные зароптали, практически прекратив делать вид, что заняты делом. Аристократ возмущённо усмехнулся.

- Мало того, что они оставили нас на произвол судьбы, так ещё и сделали это сразу после очередной гибели человека.

Получив порцию одобрительных кивков, он вальяжно опёрся ногой о бочонок-стул.

- А теперь и это исчезновение двух людей во время поиска еды. Вам не кажется, что многовато событий для пары дней?

Хименес уверенно встал напротив него, уперев руки в бока.

- Что вы хотите сказать, сеньор Гонсалес?

- А вы ещё не поняли, Хименес? Я предлагаю убраться обратно на корабль и подыскать другое место для вылазки, как минимум.

- Но капрал Промино…

- Со времени его "вдохновляющей" речи мы потеряли ещё троих людей. На мой взгляд, слова этого мужчины больше ничего не стоят.

К собранию присоединился Наварро, до этого в стороне наблюдавший за спором.

- А что ты скажешь о комиссаре, Гонсалес? Собираешься заявить, что и он нас подвёл? Сдаётся мне, кому-то не терпится стать новым лидером, - при этих словах Аристократ самодовольно скрестил руки на груди, решив не перебивать. - Да только по зубам ли тебе такая должность, если ты собственные деньги не смог уберечь?

- Кто бы говорил. Не верится мне, Наварро, что свой трактир ты продал из-за внезапно проснувшейся любви к дальним путешествиям. И, уж поверь, главенствовать над кучкой отщепенцев - мне такое и в страшном сне не привидится.

Последнее явно было лишним - послышалась возмущённая ругань из толпы. Бывший богатей только что потерял очки доверия. Осознав это, он устало поднял руку.

- Я лишь хочу вернуться на родину не только с карманами золота, но и невредимым. Я разве глупости предлагаю?

Его поддержал товарищ, кадисский торговец Сильвио Родригес. По возрасту он был одного года с Гонсалесом, а внешностью и вовсе казался родным братом Аристократа.

- Ясно же как день, что мы высадились на территории, принадлежащей некоему местному племени. Будет разумно передвинуть наш лагерь подальше.

Хименес продолжал стоять в оппозиции.

- А если там мы встретим ещё одно вражье племя? Опять сбежим? Так в вашем понимании поступают истинные испанцы?

Гонсалес насупился, но быстро парировать ответ не смог. Сторож же тем временем продолжил укреплять свои позиции.

- А представьте, что подумают солдаты, когда вернутся к пустому пляжу. Может быть, раненые и при смерти.

- Да я же не предлагаю не ждать их…

- Вы только и делаете, что сеете смуту. Вы всего лишь один из нас, ваш статус здесь ничего не значит.

- Поосторожней со словами, пропойца! Не слыхал я, чтобы бывшие сторожа глашатаями общественного мнения становились.

Издалека раздался новый голос.

- А вы, значит, уже решили за всех?

Волонтёры и моряки расступились, впуская в круг Сантану. Полицейский принёс в руках маленькую книжку, которой опёрся о стол, уставившись на Гонсалеса. Аристократ явственно напрягся, убрав ногу с бочки.

- За себя уж точно. Уже нашли наших учителя с журналистом? - фраза прозвучала упрёком.

- Раскрыл кражу, которая произошла сегодня утром. Да, пока я объявлял сбор, кое-кто среди нас решил стянуть нечто важное и ценное.

Сантана с ухмылкой на лице направился в сторону Гонсалеса. Тот застыл на месте, широко раскрыв глаза. Тито повысил голос, обращаясь ко всем.

- Не все вняли моим словам. Видимо, решили, что… Как вы там сказали, Гонсалес? «Здесь не Испания». Ну раз так, то и наказание за преступление будет иным.

Он подошел к Раулю и, не сводя взгляда, спрятал руки за спиной. Аристократ громко сглотнул и сделал шаг назад.

- О чём вы говорите? Я ничего не крал.

- А вот кое-кто видел вас с подозрительным свёртком. Помнится вы также высказывали опасения насчёт вашей безопасности. Уже решили проявить самодеятельность?

Гонсалес поднял голову, обращаясь к толпе.

- Слушайте все! Сегодня утром этот человек приходил к моей палатке. Он искал внутри пропавшие ружья и заявлял, что обвинит меня в этом, даже если не будет доказательств.

Он указал пальцем на Сантану.

- Вы не можете устраивать самосуд по собственной прихоти.

- Могу, ведь меня избрали для этого, - комиссар кровожадно дёрнул уголком рта. - Но с чего вы решили, что я говорю о ружьях?

Полицейский повернулся к остальным.

- Сеньор Баргас, выйдите сюда, пожалуйста.

Капитан корабля сделал шаг навстречу. Он поправил свою широкополую шляпу и непонимающе оглядел всех.

- Какие-то вопросы?

- Только один. Почему не взяли больше?

- Что, простите?

- Мушкеты. Этим утром действительно исчезли несколько стволов. Мой источник видел, как ваши матросы ошивались рядом с арсеналом. И надо же, какое совпадение, именно в этот момент Промино приказал поставить туда другой дозор. С кем вам удалось договориться? С солдатами или самим капралом?

Всё внимание сосредоточилось на Баргасе. Тот не стушевался.

- Вы бы лучше занялись более дельными вещами, комиссар. Говорят, у вас люди пропадают.

- Пропали - отыщутся. Похищенный мешок солонины, к примеру, нашёлся, - Сантана полуобернулся к Гонсалесу. - Да, ваше дело я тоже раскрыл, сеньор. Верните провиант на кухню, да поскорее.

Аристократ тихо чертыхнулся, но склонив голову пошёл выполнять поручение. Полицейский тем временем поманил только что пришедшего подручного Луиса Кастильо. Тот принес длинный свёрток из ткани. Все увидели, что оттуда торчат дула стволов. Приподняв край, Сантана быстро переглянулся с помощником, но тот пожал плечами. Комиссар снова обратился к капитану. На его лице читалось строгое осуждение.

- На нашей родине за такое полагается тюрьма.

Матео скривился.

- А что, у вас есть кандалы? Или вы всерьёз рассчитываете со своим служкой взять меня под арест? Силёнок-то хватит против трёх десятков матросов?

Сантана молча снял с плеча собственный мушкет и направил его в сторону капитана. Недолго думая, тюремщик последовал его примеру и вооружился своим ружьём, готовый стрелять. Под общий ропот толпы Тито сурово процедил.

- Я уже сказал, что наказания здесь иные. А патронов мне хватит на всех.

Баргас мгновенно потерял всю спесь, но самообладание осталось при нём.

- Имейте в виду, Сантана - второго выстрела вы сделать не успеете!

- Зато мы успеем!

К собравшимся вышли трое вооружённых солдат, оставленных капралом в качестве охраны. Они целились в Баргаса и его подчиненных. Главный подошёл к комиссару и негромко объяснился.

- Уверяю вас, наши бойцы не замешаны в этом. Промино дал приказ и мы поменяли охранников. Возможно, капитан что-то наплёл ему.

- Верю вам, так уж и быть, - Сантана кивнул сторону выявленного преступника. - Что будем делать с этим?

- Матросы лишь выполняли поручение. А вот зачинщика следует наказать. Я за то, чтобы отправить его на корабль, пока не вернутся остальные.

- Здравая мысль, - Сантана оглядел зрителей. - Этот человек предал ваше доверие. И наверняка поднял бы бунт в случае чего. Вдовесок, именно из-за него мы проторчали в море дольше положенного и теперь вынуждены срочно искать свежий провиант. Лично у меня поводов хватает, чтобы отправить его подальше отсюда. Вы согласны со мной?

Под одобрительный гул волонтёров Торгаш недоверчиво кивнул в сторону моря.

- Отправлять капитана на корабль? А если он уплывёт?

Ему ответил с другой стороны толпы Иваресси.

- Для этого нужна целая команда, идиот.

Сантана же не стал дожидаться смены ветра общественного мнения и вместе с солдатами растолкал матросов, чтобы взять под арест Баргаса. Армейскому коллеге он тихо показал на лодки, ожидающие на берегу.

- Пускай, ваши ребятки отвезут его на борт с сухпайком и возвращаются. Захочет жрать - порыбачит в одиночку.

Тот коротко кивнул, поманив за собой подручных с арестантом. Комиссар вновь обратился ко всем.

- Отличная столовая получилась, друзья. Я так понимаю, обед уже готов? Раздавайте, сеньор Наварро, а то я уже проголодался.

Дружелюбно улыбнувшись и махнув рукой, он взял за плечо Кастильо и отвёл его за ближайшую палатку. Осмотревшись, Сантана вмиг посуровел.

- А теперь объясни-ка мне доходчиво - где, мать твою, четвёртый ствол?

- Клянусь, сеньор комиссар, матросы божились, что забрали четыре, а один пропал, пока лежал в тайнике. Я видел их лица - они не врали.

- Что, ты у нас мозгоправом заделался? Мне теперь перед этим мундиром отвечать придётся, - Тито зло сплюнул и схватил подбородок, посматривая по сторонам. - Пацан сказал, что о ружьях ему журналист проболтался. А тот пропал в джунглях и хрен его теперь сыщешь.

- Что если это он прикарманил себе один? Журналюга этот?

- Здесь такая компания собралась, что я даже тебя подозреваю, - полицейский тяжело вздохнул и протянул руку. - Давай свой мушкет. Я обещал вернуть четыре ствола и я верну их.

- Но комиссар…

- Обойдёшься. Сам виноват - обхитрила тебя матросня, а ты за чистую монету принял. Будет тебе уроком, - приняв оружие, Сантана одобрительно хлопнул помощника по груди. - Ничего. Найдём мы этот мушкет. Только упаси тебя Господь проболтаться об этом. Будешь сырой рыбой давиться вместе с Баргасом. Понял?

К ним неторопливо подошёл боцман Сальседо. На конопатом лице отпечатались беспокойство вкупе со стеснением.

- Сеньор Сантана, не лучше ли будет подождать с отправкой капитана? - он указал на тучи на горизонте. - Надвигается шторм, и он будет здесь очень скоро. Те, кто отвезут Баргаса может и успеют до корабля, но возвращаться для них будет уже опасно.

- Значит, переждут на борту, - Сантана кивнул в сторону. - Вы лучше займитесь подготовкой лагеря к непогоде, раз такое дело.

Сальседо постоял, будто пытаясь сказать что-то ещё, очевидно собираясь найти повод заступиться за капитана, но не стал. Он успел отойти на несколько шагов, когда комиссар окликнул его.

- А сильный будет шторм?

- Советую вам как следует укрепить вашу палатку, сеньор.

Спустя четыре часа

Кусок брезента пронесся на высокой скорости мимо Музыканта. Проследив за ним, Видаль задержал взгляд на накренившемся в сторону штандарте с флагом Испании. Тот трепетал так быстро, что походил на дрожащее от страха существо. Повсюду сновали люди, пытающиеся удержать и поймать улетающие вещи. Что-то тяжёлое упало в один из тлеющих костров и яркие искры стайкой светлячков воспарили в сумрак. Роберто повернулся обратно, чтобы подмять разорванный край палатки под тяжёлый ящик. С обратной стороны то же самое делал Паскуаль. Художник поднял голову, чтобы ещё раз оценить густые мрачные тучи, закрывшие небо.

- Не будь я паршивым пейзажистом, такой вид украсил бы мой лучший холст.

- Я думал, у тебя все холсты дрянные, - Видалю пришлось кричать в ответ сквозь шум ветра.

- Я имел в виду, лучший из того, что есть, - Эрнесто закончил со своим делом и отряхнул руки от песка. - Спасибо, что помог. Надо было мне другой стороной палатку ставить.

Он посмотрел на матросов, усердно работающих над тем, чтобы столовая не взлетела ввысь.

- Поможем им?

Только двое мужчин направились туда, как их остановил Сантана, проходящий мимо. С ним вместе были его помощник Кастильо и Панчо Лопес. Актер недовольно ежился в своей тонкой рубахе. Комиссар явно спешил куда-то.

- Вижу, ничем не заняты. Кастильо, дай им лопаты. Пойдёте со мной.

Не успели они взять инвентарь, как полицейский уже направился дальше скорым шагом. Переглянувшись и пожав плечами, Паскуаль и Видаль поспешили за ним. По пути тот захватил с собой ещё двоих - Черноглазого и Фонаря. Последний развлекал себя басовитым пением, драматично стоя против ветра и удерживая шапку в одной руке, а бутылку - в другой. Все вместе, вооружившись лопатами, они покинули лагерь и направились вдоль пляжа, за скальную гряду, спустившуюся к самой воде. Первым, кто позволил проявить интерес, оказался Лопес.

- Что мы идём копать, сеньор комиссар?

Тот не стал отвечать, вместо этого с интересом изучая окрестности.

- Может стоило взять с собой солдат?

Кастильо обернулся.

- У комиссара есть ружьё. Вам хватит.

- О, так всё таки у правосудия есть голос, - Балагур сказал это со смехом, чтобы не показаться грубияном. - Так куда мы идём? Копать огород?

Фонарь, шедший предпоследним впереди Видаля, мельком обернулся, смахивая соплю с носа-картошки, но тут же прищурился, высматривая кого-то. Музыкант, заинтересовавшись, тоже повернул голову и спустя пару секунд увидел среди деревьев идущую за ними маленькую фигуру. Старик, не отворачиваясь, легко стукнул Роберто по груди.

- Это кто это там крадётся, аки кот за кошкой, тебе не видать?

Видаль удивлённо нахмурился.

- Кажется, это Пако.

Фонарь неопределенно хмыкнул, но не остановился и не стал докладывать комиссару. Между тем, группа перешла невысокую скалу, за которой открылся вид на такой же пляж, заканчивающийся через полкилометра огромными рельефными утесами. Массивные волны вдребезги разбивались о неприступные чёрные стены. Их брызги напомнили Видалю те искры, что летали средь лагеря. Однако дальше Сантана не повёл их - они направились вдоль скальной гряды внутрь побережья, попеременно останавливаясь. Полицейский, не обращая внимания на ветер, пристально изучал булыжники у подножия, иногда переворачивая руками или ногами.

Спустя ещё десять минут они дошли до каменного плато размером в столичную Пласа-Майор. Тихое место ограничивала с трёх сторон густая роща, из-за чего звуки джунглей и побережья сталкивались в едином симбиозе. На границе с плато Сантана вновь задержался, подойдя к груде камней. Опрокинув один из них, он присел на корточки. Одна из сторон булыжника была искусственно выровнена. Видаль заметил на поверхности надпись, сделанную углём. Рядом вытянул голову вперед Паскуаль, пытаясь прочесть слова.

- 1499. Когда я чаял добра, пришло зло. Когда ожидал света, пришла тьма.

Художник непонимающе оглядел всех. Ему ответил Фонарь.

- Книга Иова. Это из Ветхого Завета, братцы.

- Из Библии? То есть, это не дикари написали?

Сантана поднялся и расправил одежду.

- Это написали граждане Испании, Паскуаль. И захоронены здесь подданные его величества Фердинанда.

Это произвело сильное впечатление на всех присутствующих. Лопес округлил глаза.

- Вы хотите сказать, что здесь была другая экспедиция? Я думал, мы первые после Колумба.

Комиссар вздохнул, осматривая окрестности.

- Я тоже так считал. До тех пор, пока не узнал, что у нашего капрала здесь совсем иная миссия, о которой он никого не уведомил. Какое-то время назад в этом же месте высадился его брат. Есть все основания полагать, что он погиб от рук дикарей.

Видаль с хмурым видом поправил сумку на плече.

- Так вот почему он отправился туда. Он собрался мстить?

- Не исключаю такой вариант.

- А что же стало с остальными?

Полицейский уронил взгляд на камни. Лопес пораженно ахнул.

- Вы хотите сказать…

- Не все. Здесь лишь часть погибших. Судьба остальных мне неизвестна.

Черноглазый медленно сделал шаг вперёд, выставив перед собой лопату.

- Так вот зачем мы здесь. Потревожить покой умерших.

Видаль непонимающе дёрнул головой.

- Но откуда вы узнали об этом захоронении, сеньор комиссар?

- В противном случае, я был бы никудышным полицейским. Мне нужно достать тела, чтобы убедиться кое в чём. Давайте приниматься за работу.

Молчавший до этого Кастильо тихо возразил.

- Разве это правильно? Попахивает греховностью, сеньор Сантана.

- Замолишь, когда священник вернётся, - в голосе мужчины прорезалось нетерпение. - Приступайте.

Не смея препираться с комиссаром, остальные принялись за раскопку. Сам он отошёл на расстояние. Бредя прогулочным шагом, Сантана разглядывал местность. Паскуаль работал лопатой, продолжая хмуриться. Художник отбросил очередную горсть земли и оглядел всех.

- Неужели нас послали сюда сразу после исчезновения первой экспедиции? Это же верная гибель.

Кастильо буркнул в ответ.

- А ты думал, что отправляешься на отдых?

Лопес взволнованно осматривал местность, продолжая копать.

- Не говорите ерунды, Кастильо. Речь идёт об обычном благоразумии. Нам даже никто не сообщал, что предыдущее плавание окончилось провалом, будто его и не было.

- А ты у нас важная личность такая что-ли? Если ты играл знать на сцене, это ещё не значит, что тебе все всё должны.

Балагур тяжело выдохнул.

- Мы будто на разных языках говорим…

Эрнесто Паскуаль резко дернул рукой, явно получив занозу с рукоятки.

- Меня вот больше другое волнует. Что же именно случилось с ними. И не происходит ли то же самое с нами.

Видаль бросил взгляд на товарища, а затем на комиссара.

- Сдаётся мне, сеньор Сантана уже кое о чём догадывается. Раз мы копаем ради каких-то доказательств.

«Черноглазый» цирюльник Веласко смахнул первые капли пота. Для своего возраста он был ещё крепок, но время брало своё.

- Каких же, например? Куча трупов в братской могиле? Что это докажет?

Музыкант пожал плечами, раздумывая над ответом. В разговор вмешался Фонарь. Он поставил лопату и вынул из под куртки флягу.

- Одно я знаю наверняка. Их сильно потрепало.

Остальные непонимающе уставились на него. Старик кивнул на камень.

- «Пришло зло… Пришла тьма». Эпитафия не внушает оптимизма.

Видаль неопределённо мотнул головой.

- Вообще-то, он прав. Почему бы не написать имена погибших?

Паскуаль, тащивший занозу из пальца зубами, процедил.

- Может это послание? Другим экспедициям.

Лопес саркастично усмехнулся.

- И что оно значит? Нам нужно сеять добро и свет? Больше похоже на просто красивые слова.

Музыкант недовольно покосился на него.

- Сомневаюсь, что им было дело до красивых слов на надгробьях. Год назад здесь произошло что-то ужасное. Эрнесто прав, то же самое может грозить и нам. Если бы мы узнали судьбу предшественников…

Он не стал договаривать, вернувшись к раздумьям. Фонарь тем временем поделился флягой с Черноглазым. Он не спешил возвращаться к работе, с задумчивым выражением лица изучая место раскопок. Видаль в очередной раз бросил взгляд на его обожжённые руки. На корабле ему рассказали, что эту травму он получил работая зажигателем фонарей - отсюда и прозвище. Реального же его имени никто не знал, но акцент и внешность намекали на восточно-европейское происхождение. Музыкант готов был поспорить, что мужчина родом из Киева или Польши.

- Сеньор… Фонарь. Как вы думаете, почему именно Книга Иова?

Старик подпер подбородок рукоятью лопаты и добродушно улыбнулся.

- А вы разве не читали её, молодой человек?

- Я… рос беспризорником.

- Ну что ж, все мы находим новые знания по своему расписанию, - мужчина в который раз поправил свою шапку, сползающую на лоб. - Иов был славным малым. Но он так сильно был предан Богу, что Дьявол решил испытать его. Он морил его скот, насылал болезни - всё только ради того, чтобы тот проклял своего Господа.

- И тот позволил всему этому случиться?

Невольно каждый из присутствующих взглянул на Фонаря, ожидая ответа.

- Хех, прочти вы всю Библию, сеньор Видаль, не стали бы удивляться такой мелочи. Но знаете, Иов оказался крепким парнем. Он стерпел все невзгоды, хотя даже верная жена уговаривала его на богохульство. Я вообще всегда говорил - с этими женщинами держи ухо востро. Шесть разводов спустя только понял это.

Остальные усмехнулись.

- В общем, в своей книге Иов описал все те беды, что случились с ним. Включая фразу, которую мы здесь нашли. Кажется, двадцатая или тридцатая глава… Бедняга пережил поболее Иисуса.

Хмурый, но непривычно внимательный Балагур-Лопес отвёл взгляд в сторону булыжника с надписью. Было видно, что актера-любителя нервировала новая информация.

- Значит это было испытание Дьявола? Наших предшественников получается - что… Проверяли на любовь к Всевышнему?

Паскуаль иронично приподнял брови.

- Ну или как вариант - тот, кто писал это, был законченным святошей с тягой к патетике.

Продолжая усердно копать, он занёс лопату в очередной раз и силой воткнул в землю. Но тут же остановился - обнажившаяся почва показала всем присутствующим кусок белой потемневшей тряпки, торчащий искусственным цветком. Наклонившись, Художник потрогал находку и потянул на себя. Не вышло - следовало раскопать больше. Резко встав, Эрнесто продолжил более активно.

Обменявшись быстрыми взглядами Фонарь и Черноглазый вернулись к работе, а другие замолчали, ускорившись вместе с Паскуалем. Спустя минуту из-под земли показалось большое белое полотно, напоминающее парусину. Заметивший возбуждение команды Сантана подошёл ближе. Увидев, что цирюльник недостаточно быстро копает, он забрал у того лопату и принялся рьяно расчищать место вокруг находки. Совсем скоро зона работ расширилась до пары квадратных метров, но большая часть «покрывала» все ещё скрывалась под землёй.

- Стойте, - Сантана бросил лопату и поднял руки.

Он схватил край брезента и кивнул остальным сделать то же самое. Все семеро вцепились в кусок ткани и разом потянули вверх. Тяжелая земля посыпалась в другую сторону. Пыхтя от усталости, Черноглазый оступился и сделал шаг вперёд. Прозвучал резкий хруст, после чего мужчина рухнул коленом в то, что скрывалось под парусиной.

Ойкнув, Веласко сожмурился от боли, но любопытство оказалось сильнее - он быстро взглянул туда, где приземлилась его нога. Его коленка утонула в черепе, все ещё обтянутом сморщившейся кожей мертвеца. Нервно всхлипнув, цирюльник отпрянул в сторону, но рукой влез в другое тело, лежавшее по соседству. Он не сдержал крик, заболтав ногами в попытке вскочить и вылезти из братской могилы. Кастильо, неуклюже перешагнув через труп, подал ему руку и вытащил на твёрдую землю.

К тому моменту вся компания успела быстро отойти подальше - смрад выплеснулся наружу, растекаясь по округе. Глазам испанцев предстала мерзкая картина. Под брезентом лежали упокоенные навечно гнилые тела, чьё разложение было в самом разгаре. Здесь находились бок о бок десяток людей в изорванной одежде, из которой суетливо расползались черви и жуки. Глаза каждого уже были изъедены, как и губы - рты зияли грязными зубами. Волосы, казалось, шевелились от ветра, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это копошится живность.

Комиссар, встряхнув платок, прижал его к лицу и неторопливо подошёл ближе. Он сел на корты и склонил голову вбок, изучая захоронение. Позади содрогался в рвотных позывах Черноглазый. Лопес, прикрывая рот рукой, показал на тела.

- Неужели это они? Из первой экспедиции?

Паскуаль хмуро опёрся руками о колени, всматриваясь в детали, при этом не спеша сделать шаг вперёд.

- Выглядят действительно годичной давности.

- Тебе откуда знать?

- Я проходил практику в анатомической школе. Рисовал мертвецов, - заметив смятение на лицах других, Художник пожал плечами. - Обычное дело. И полезное. Можно изучить мимические мышцы.

Сантана тем временем аккуратно изучал складки одежды трупов, словно выискивая что-то. Наконец, он поднял голову и крикнул в сторону холма, возвышающегося над ними.

- Твой дневник врёт! — он встал над могилой. - У них нет крестов. Они богохульники!

Стоящие сзади в непонимании переглянулись. Лишь Фонарь усмехнулся, кивая в сторону рощи, расположенной чуть в стороне. Оттуда выглянул маленький человечек, тут же подавший голос.

- Не может быть! Обыщите лучше!

Полицейский закатил глаза и указал на тела.

- Раз такой умный, иди сюда и поищи-ка сам!

Неожиданный гость вышел из тени деревьев и быстро направился к ним. Остальные не сдержали удивлённого возгласа. Лопес развёл руками.

- А Пако что здесь делает?

Фонарь приземлился на кусок полена, прокомментировав в своём духе.

- Очевидно, помогает доблестному сеньору Сантане вести расследование.

Продолжение в комментариях...