CreepyStory

Это Аня привела рыжуху в секту. Не за руку, мол, пошли, подруга, я тебе покажу человеческие жертвоприношения и пытки, от которых неверные сходят с ума. Она просто позвала её «прогуляться» по огромному берёзовому парку на краю города. Там они «случайно» встретились с Шабановым – харизматичным молодым человеком, умеющим вскружить девушкам голову. Он пригласил их к себе в гости – в двухэтажный коттедж с бассейном, на самом глухом и отдалённом краю пригородного парка. Участок был обнесён трёхметровым забором. Там же им встретился громила-Гипсокартон – уже поддатый, в шезлонге перед бассейном, с бокалом виски и громадной самокруткой в зубах. Они разговорились, было весело, а потом невероятно красивая черноволосая женщина лет сорока принесла бокалы с дорогим вином, отпустила какую-то нелепую шуточку про евреев и присоединилась к компании.

Предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_48339328

Скоро обычные бытовые беседы перешли на глубоко религиозные темы, а Лиза вдруг ощутила некое божественное присутствие, будто рядом находилось что-то гигантское, величественное, по сравнению с которым она – ничтожная букашка. Это что-то было до страшного могущественным, однако оно не желало ей зла. Но и добра тоже. Оно просто было рядом и от этого ощущения шли мурашки по коже, учащалось дыхание. А вкупе с высокопарными разговорами – ощущение перерастало в экстаз. В бокал что-то подмешали, но на тот момент Лиза об этом даже не подумала. Не подумала и когда отрезвела – тот религиозно-мистический опыт совершенно оторвал девушку от земли, и она впервые начала задумываться о чём-то большем, чем мирская жизнь и повседневная суета.

Они с Аней решили пойти туда снова и скоро сделались завсегдатаями коттеджа. Аня, правда, и без того уже являлась культисткой. А Лизе льстило общество религиозных интеллектуалов – раньше она презирала подобные идеи, верила в науку насколько хватало мозгов, но теперь она испытывала удовольствие, гордость и чувство сопричастности от осознания внутренней трансформации – ведь теперь она выше этих ботанов из интернетов, которые всюду пишут, что Бога нет…

Кроме того, она купалась во внимании мужчин. Больше всего ей нравился красавчик Шабанов. Однако, как назло, подкатывал только самый страшненький – Гипсокартон, громила с пропитой красной рожей и отпугивающими мускулами, выпирающими даже из под куртки. Как-то раз он напился и признался рыженькой в любви. Лиза жестоко отшила его при всех. И с тех пор громила будто бы обиделся и держался на расстоянии.

Когда мозги рыженькой промыли в достаточной степени – ей предложили обряд посвящения. После которого ей будет дозволено прикоснуться к основным положениям Культа. Лизе нравилось, что культ позиционировал себя далеко не как мировую религию. Культ почитал множество различных сущностей из Иного Мира – места, откуда явилась сама жизнь. Лиза слышала рассказы красивой черноволосой женщины и Иной Мир представлялся ей натуральным адом, самым ужасным местом во вселенной.

— Вся мистика, происходящая в этом мире – связана с Иным Миром, — говорила женщина. – Все величайшие ритуалы черпают свою мощь – Там.

— Ритуалы? – удивилась Лиза. – Вы верите в магию?

— Мы не верим, — ухмыльнулась женщина. – Мы её практикуем.

— Да ладно, — поморщилась Лиза. Она прониклась духом секты, однако до сих пор воспринимала магию, как нечто существующее только на страницах дешёвого фэнтези с АвторТодей.

— Не верь моим словам, Лиза, — сказала женщина. – Слепая вера не нужна. Мы тебе всё покажем сами. Тебе необходимо только лишь пройти обряд посвящения.

— И в чём он будет заключаться?

— Мы покажем тебе Истину.

Это был волнительный момент. Рыженькой завязали глаза и потом куда-то повели. Она не доверяла своим новым знакомым в полной мере, поэтому начала сомневаться, что они не причинят ей вреда. Но потом глаза открыли и Лиза оказалась перед каменным кругом-алтарём, с выточенными на нём фрактальными символами. По краям круга стояло около двадцати человек в балахонах. Лица их скрывали красные демонические маски, похожие на черепа. А внутри круга сидели три девушки, связанные между собой толстой верёвкой. Они уже оставили попытки докричаться до своих похитителей, свет в их глазах как бы потух.

Лизе стало страшно, но её крепко держал какой-то потеющий жирдяй в маске.

— Что здесь происходит… — спросила она у незнакомца. – И кто вы? Кто все эти люди…

— Тише, — спокойно ответил жирдяй. – Тебе нужно пройти ритуал до конца.

— Что вы делаете… Почему на камнях капли крови…

— А вот и наш Отец, — сказал Жирдяй и дёрнул рыжую вниз, заставляя встать на колени. Рыжая упала на колени. Жирный тоже приземлился рядом. Все люди в балахонах преклонились.

— Вставайте, — раздался грубый нечеловеческий голос. – Сегодня у нас пополнение.

Все поднялись, а на алтарь взошло нечто, что назвать человеком язык никак не поворачивался. Вместо демонической маски у него была самая натуральная звериная голова. Чёрная вытянутая морда пса, как у Анубиса… Лиза ахнула и чуть ли не закричала, но жирдяй держал её крепко и не отпускал. Получеловек прошёл в центр круга, к связанным девушкам, потрепал одну из них по голове и посмотрел на Лизу.

— Не бойся, — сказал он. – Тебе зла никто не причинит. Ведь ты пришла за истиной.

Лиза не нашлась, что ответить. Её сковал страх перед неизвестностью.

— Будем знакомы, Лиза, — пророкотал собакоголовый. – Я – Отец. Настоящего моего имени тебе не выговорить, ибо оно не из этого мира.

Отец начал рассказывать. О том, что называют они свою организацию – культом Красного Черепа. Что это именно они замешаны в похищении сотен «неверных», отчего полиция города уже давно стояла на ушах. Отец оправдывал похищения – великой целью, заключающейся в служении истинным Богам из Иного Мира. А ещё он говорил, что человечество вело столько религиозных войн, в которых угробило так много людей… А всё ради несуществующего Господа. И жертвы эти были пусты, в отличие от их жертв на этом алтаре.

— В отличие от Господа – Боги из Иного Мира действительно существуют, — исторгал нечеловеческие звуки Отец. – И если ты думаешь, что мы заблуждаемся – у нас есть доказательства. Это наше главное преимущество над ложными церквями, которые опираются на ложь, демагогию и… бизнес. Но я хочу сперва спросить у тебя, Лиза. Действительно ли ты хочешь стать одной из нас? Действительно ли твоё стремление к познанию – так велико?

Лиза дрожала от страха. Но отказать этому существу означало только одно – смерть. Он рассказал ей слишком много, чтобы теперь просто так взять и отпустить. Поэтому Лиза кивнула. Она надеялась, что сможет убежать. Но сначала нужно было притвориться «своей».

— Да… Моё стремление… велико…

— Хорошо, — существо достало из кармана кинжал. – Тогда мы покажем тебе Истину. Все, присутствующие здесь, видели её. В этом и заключается весь обряд посвящения… Но, мне следует сказать, что эта Истина будет неполной. Она оставит у тебя много вопросов. Если бы Истина была полной, то мы бы уже давно изменили мир… Братья и сёстры! Я напоминаю вам, что главная наша проблема – это утеря Книги Знания! Много лет назад она ускользнула из моих рук! В те времена наш культ был великой силой, способной сокрушать целые армии, подчинять своей воле империи! Великая и древняя Книга Знания открывает путь к уже полной истине! В последней инстанции! Наши поиски Книги продолжаются, но она постоянно ускользает...И пока что, Лиза, мы покажем тебе совсем малую часть Знания. А для этого потребуется помощь Иного Мира.

Лиза слушала и ничего не понимала. Она хотела поскорее убраться из этого места.

— Лернер! – сказало существо. – Веди её сюда.

Жирдяй взял рыжую за руку и потянул к центру окровавленного алтаря. Паника нарастала, они приближались к чудовищу.

— Жизнь вышла из Иного Мира. Поэтому Иной Мир стремится поглотить нашу жизнь обратно, — сказал Отец, когда Лиза подошла на расстояние вытянутой руки. — Поэтому цена, которую он требует взамен на силу – это человеческие жертвоприношения.

У Лизы захватило дыхание.

— Человеческие – потому что только в людях содержится максимальная воля к жизни. Ибо они — твари, способные понимать красоту этого жестокого мира. Мира, постоянно удерживающегося на тонкой ниточке выживания, на тонкой ниточке извечных страхов… — Отец вдруг заметил, что Лиза перепугана. – У нас нет Книги Знания, которая позволяет прикоснуться к Истине безо всяких жертв. Поэтому ты должна щедро окропить алтарь кровью этих невинных евреек – богоизбранниц… Иные Боги любят, когда Ветхий Завет самоисполняется – коллективное сознание многих миллионов верующих породило самые ужасные сущности По Ту Сторону. Окропи кровью Круг Жертв! А остальное сделаем мы.

Отец сунул кинжал в руки Лизы и показал на связанных девушек. Те заскулили и заплакали. Совсем молодые. Кажется, они даже не закончили школу…

И тогда Лиза бросилась бежать.

— Стой! – крикнула Аня вслед. Она стояла где-то на краю алтаря. – Ты не понимаешь, чего лишаешься, дура!

— Не останавливай её, — сказал Отец. – Таков её выбор.

— Пожалуйста, не надо! – воскликнула Аня.

— Расходитесь по домам, — буркнул Отец. – Погоней займусь я сам.

— Не смейте!... Вы не сделаете этого!! – кричала Аня. Но Отец и не думал её слушать…

А Лиза тем временем беспрепятственно ворвалась в коттедж – с алтаря не было видно никаких ворот, а перемахнуть через высокий забор она бы не смогла. Поэтому выход был один – главный вход. А потом бегство через ночной парк… Но сколько бы Лиза не бежала по коридорам коттеджа – она всё время попадала в тупик. Вдруг оказалось, что эти коридоры гораздо длиннее самого здания. И это было очень странно, ведь такого не бывает! Лиза неслась по коридорам, по бесконечным внутренним дворам, но постоянно возвращалась к алтарю… А сзади доносился нечеловеческий хохот того самого существа. Оно шло за ней…

Отцу уже давно требовалась «замена». Предыдущее тело его не устраивало – черноволосая женщина, имени которой никто уже не помнил, старела. На её бёдрах появился целлюлит, под глазами прорисовывались морщины, а грудь стала мягкой, как кулёк. Отец не любил стареющие и лишающиеся красоты тела. Поэтому он объявил своим приспешникам задачу – найти такую девушку, которая его бы вполне устроила. Критерии были очень высоки. Обычная женщина точно бы не подошла. И какие бы кандидатуры не предлагались культистами – Отец отказывался от добычи и отправлял девушек на Круг Жертв. Но когда Анна привела Лизу… он сразу понял, что рыжая – само совершенство. Вот уже несколько сотен лет он не видел девушки подобной красоты. И когда Лиза отказалась примыкать к культу, то он не сильно огорчился. Сила магии, конечно, страшна. Однако сила красоты была куда страшнее – и Отец это знал лучше всех…

Когда Лиза повернулась назад, чтобы снова попробовать преодолеть бесконечные лабиринты, то напоролась на высокого человека с вытянутой чёрной мордой зверя. Она не успела ткнуть кинжалом. Отец держал в руках Пульт.

________________________

Спасибо за донат))

Kitmoon 1000р

Я очень ответственный человек. Факт. Пусть и дебил. Дебил – это диагноз. Когда меня так называют, я не обижаюсь. Хотя правильно – умственно отсталый. У меня есть справка. Там написано – F 70. Ум кроется не в голове, а в сердце. Это пословица. Люблю пословицы. Меня бабуля ими учит. Когда мамка померла, я с бабулей остался. Она мамку не любила, а меня любит, хоть и говорит – от осинки не родятся апельсинки. Это пословица. Означает, что я на мамку больно похож. Но меня она любит. Бабуля дает мне хлеб, чай без сахара, лук, морковь, конфету в воскресенье, рис, воду.

Я очень ответственный, говорил, кажется, уже. Я работаю курьером. Это очень ответственно. Приношу людям еду: пиццу, суши, сок, супы, курицу в кисло-сладком соусе, морс, картошку по-деревенски и всякое такое. Они дают мне деньги. Я умею считать. Деньги нельзя терять. Их нужно потом отвезти обратно в кафе. Я один раз потерял. Владимир Михайлович, директор, очень злился. Он дернул меня за ухо. И было обидно. Я думаю, можно любую проблему решить по-доброму. Добро-то и скот понимает. Это пословица.

Городок у нас маленький. Но я иногда путаюсь. Если надо на Шахтерскую, Лермонтова или в центр – на Ленинский проспект, то это не страшно. А если дальше – очень трудно искать. И путаюсь. По навигатору не понимаю. Машину водить поэтому мне нельзя. Я могу запутаться и уехать далеко. В Москву, например. Поэтому я много хожу. Я люблю ходить по дороге. Но хожу медленно.

Скоро Новый Год. И очень красиво. Из-за того, что очень красиво, я много опаздываю. Из-за того, что очень красиво, я подолгу смотрю на разноцветные фонарики. Они украшают улицы и похожи на птичек – синих, розовых, оранжевых, зеленых. И снег от них тоже кажется цветным. Я вдыхаю морозный воздух и он, наверное, тоже разный: синий, розовый, оранжевый, зеленый. Тогда я сам становлюсь разноцветным. Мне очень радостно. И хочется смотреть на фонарики еще и еще.

Если я задерживаюсь, то говорю – извините. Но задерживаться нельзя, потому что тогда еда остывает. И люди на меня ругаются. И нельзя сказать, что опоздал потому, что смотрел на рыжую кошку, которая смешно копошиться в помойке или, допустим, нюхал елки, которые привезли на елочный базар. Знаете, какой там запах?

Утром меня опять ругал Владимир Михайлович, потому что ему позвонили люди. Которые жаловались, что я опоздал. Владимир Михайлович сказал, что сегодня очень важная работа – сегодня 31 декабря. Это важный день. Новый Год. И нельзя опаздывать.

Я должен отнести пять доставочек. Люди не хотят готовить сами. Наверно, они, как и я, хотят смотреть на рыжую кошку или нюхать елочки. Бабуля говорит, что те, которые заказывают много еды и тратят много денег – потребители. Она смотрела телевизор, и там так говорили. И что нужно меньше есть, а больше делать добрых дел. Но если они смотрят на рыжую кошку или нюхают елочки, то, я думаю, это правильно. И такие люди добрые.

Мне нужно отнести четыре доставочки. Сначала две. Потом опять две. Я не буду опаздывать, потому что очень ответственный. Четыре - это много, потому что я медленно хожу. Потому что я не могу быстро. А водить машину мне нельзя.

Еще пятая доставочка. Она очень далеко. Я боюсь, когда надо идти далеко.

Я очень хочу успеть отметить Новый год с бабулей и Люськой. Бабуле я купил красивый стеклянный шарик. Только бы не разбился! А Люське подарю косточку. Она сегодня всю ночь скулила на лежанке. Потому что голодная. Голод – не тетка. Это пословица.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Сенечка Любимов, ссутулившись, шагал по засыпанному снегом тротуару. Огромный терморюкзак за спиной, казалось, вот-вот утянет Сенечку назад, однако, долговязая тощая его фигурка, пусть и неуклюже, но стремительно двигалась в людском потоке. Иногда Сенечка ненадолго останавливался, по-видимому, залюбовавшись отсветами праздничных гирлянд, что украшали город. Он застывал в каком-то отрешенном блаженстве, шевелил губами, словно беззвучно артикулируя торжественному гимну.

- Э-э-э, брат, тут люди ходят. Давай, двигай дальше! - грузный мужчина похлопал Сеню по плечу.

- Простите, дядя! - Сеня встрепенулся и захлопал глазами, пораженный блестящей, абсолютно лысой головой случайного прохожего. Крупные снежинки падали на эту замечательную лысину, тихо скукоживались и таяли.

- А-а-а, так ты это… - толстяк торопливо потер рукою о пуховик, словно желая избавиться от какой-то мерзости, внезапно налипшей на ладонь, - Ну, чего встал? Пропусти, дебил, - последнее слово было сказано совсем тихо, но Сенечка услышал и, не желая больше раздражать нервного прохожего, отпрыгнул в сторону.

С заказами на Шахтерской Сеня разобрался еще засветло. Большой праздничный набор роллов для влюбленных – это первый. Дверь открыл мускулистый парень в ярко-красных трусах. Парень молча расплатился и забрал заказ, пыхнув на Сеню ядреным Лакостом. Верхние ноты – яблоко, слива, бергамот. Ноты сердца – корица, можжевельник. Шлейф – кедр, сандал. Сеня осторожно вдохнул ароматное облако и почувствовал тонкий сладковатый призвук брезгливого недовольства. Он знал этот запах. Сеня виновато улыбнулся и торопливо попятился к лифту.

Следующий заказ, к радости Сени, снова Шахтерская. По характерному гомону из квартиры, он догадался - празднование Нового года в самом разгаре. Пьяных Сенечка боялся. Однако в этот раз никто не стремился угостить Сенечку спиртным (бабуля настрого запретила!), не тыкал пальцами, не пытался обмануть дурачка, подсовывая ему вместо денег конфетные фантики. Ко всему прочему, Сеня получил чаевые. Сунув мятую пятидесятирублёвую бумажку в карман, Сенечка поспешил в путь. Нужно было вернуться в кафе – отдать хозяину деньги и забрать оставшиеся заказы.

Владимир Михайлович похвалил.

- Молодец, Арсений! Давай, сегодня, чтобы без происшествий. А завтра приходи, я тебе пиццу презентую. На списание, но есть можно.

Сеня, окрыленный внезапной похвалой, и не заметил, как добрался до Лермонтова. Пакет с салатами забрала высокая рыжая женщина. Она смотрела на Сенечку добрыми прозрачными глазами. И было очень хорошо.

На улице Сеня ловил ртом снежинки, слизывал соленые капельки с кончика носа, выдыхал теплый молочный туман в морозный полдень. Ответственный мальчик, - хвалил он себя, - ответственные мальчики не опаздывают!

Сенечка очнулся у витрины кондитерской. Сколько он тут простоял, загипнотизированный видом невообразимых десертов, погруженный в небытие? Минуту? Час? Весь день? Рыхлые бисквиты с воздушным кремом, бархатные лодочки эклеров, фруктовые корзинки, слезящиеся сахарным сиропом, таинственно молчали.

- Ты?! Ты че приперся? – раскрасневшийся толстяк смотрел на Сеню с ненавистью. Даже лысина его искрилась каким-то недобрым блеском.

- Извините, что опоздал, - Сенечка протянул расстроенному клиенту шуршащий пакет.

Сеня, конечно, не узнал сердитого прохожего, с которым не поделил дорогу сегодня днем. А вот толстяк сразу понял, что перед ним тот самый дегенерат. Тот самый, что пускал сопливые пузыри, тупо пялился на фонарики, раскорячившись посреди тротуара, тот самый, что таращился на него с идиотской улыбкой, тот самый, что теперь держит вонючими руками его еду.

- Заказ: пицца Маргарита, роллы Филадельфия, креветки в кляре, детский набор роллов, - деловито перечислял Сеня, - С Новым годом вашего ребеночка, - не удержался он и улыбнулся.

- Пшел на хер! – лысый одним ударом вытолкнул курьера и яростно захлопнул дверь. Сеня, оторопело моргал. Вдруг дверь снова распахнулась и в ноги Сенечки упала скомканная купюра.

Лысый расплатился. Он, как-никак, порядочный человек, только вот дебилов не любит. Это да.

Сеня возвращался в кафе без настроения. Его уже не радовали цветастые гирлянды, резные снежинки, терпкий хвойный запах елочных базаров.

Владимир Михайлович, по-отечески приобнял Сеню, проницательно углядев, что мальчик расстроен.

- Ну, Арсений, жизнь она такая. Не по-человечески друг к другу относимся. Одни терпят, другие жрут тех, кто терпит. И нас с тобой сожрут когда-нибудь, - Владимир Михайловичу захотелось пофилософствовать.

Сенечка тихонько всхлипнул. Последний день старого года подходил к концу. Чернющее небо плескалось над Сеней великолепной безмерностью. Он со страхом смотрел вверх, внимая гулу космоса, растерянный величием Вселенной и изумленный осознанием себя в центре мироздания.

Ивановский тракт 23, квартира 43 – последний адрес. Сеня уж и не помнит, когда бывал в этом районе. Он добрался до железнодорожного переезда, послушал, как гулко и протяжно стонет поезд. Постоял немного, потом проговорил вслух:

- Через переезд. Только на зеленый. Иду по Рябиновой улице. До магазина «Сувениры». Дорогу не перехожу. Там остановка. Маршрутка 115. Еду до конечной.

Приободрившись, Сеня зашагал вдоль Рябиновой. Частный сектор. Залюбовался: ладные домики под снежными шапками, дворики с наряженными елками, веселый дымок от затопленных печек. На остановке – никого. Сенечка терпеливо ждал маршрутку, вглядываясь в плотную темноту. Прошло, наверно, не меньше часа, автобуса все не было. Позвонить бы бабуле – посоветоваться. Но пожилая женщина решительно отказывалась от мобильника, в ее философии сотовые телефоны были избыточной роскошью. Сеня порядочно замерз. Пальцы ног болели, холод пробрался сквозь пуховик и, кажется, был уже готов совершенно измучить несчастного курьера, как вдруг вдалеке замерцали фары.

Весь Ивановский тракт – это гигантский пустырь с сухой колючей травой, неизменно серого цвета в любое время года. Словно два гнилых зуба торчат посреди пустыря две несуразно высокие многоэтажки с иррациональной нумерацией – 3 и 23.

Очутившись, наконец, перед нужным домом, Сеня выдохнул с облегчением – добрался! И тут же боязливо поежился. Не понимая и не осознавая сложных логических связей, не способный выстраивать витиеватые умозаключения, он каким-то особым чувством воспринимал те незримые колебания, что являют собой саму ткань мироздания.

- Плохо тут. Страшно, - подумал Сеня и открыл дверь в подъезд.

В подъезде, кажется, было еще холоднее, чем на улице. Лифт не работал. В полумраке Сеня различил щербатую лестницу, ступеньки кое-где сгнили, и восхождение наверх казалось рискованным мероприятием.

- Это ничего, - думал Сеня, - квартира 43. На пятом этаже. Ходить – хорошо.

Он медленно, почти наощупь двигался вверх по лестнице, невольно изучая обстановку. Стены исписаны похабными словами, угрозами в никуда, измалеваны абстрактными рисунками. Мрачная рефлексия провинциального подростка вываливалась густой рвотной массой, застывшим криком, корявым DEATH на серой облупившейся краске. Весь дом словно дрейфовал в тоскливой безысходности. И ничего: ни новогодняя суета, ни запах мандаринов, ни шуршание оберточной бумаги не проникали сюда. Даже тихие Сенины шаги звучали здесь странно и чуждо.

Пролеты в доме оказались на редкость высокими. Уже на четвертом этаже Сеня остановился, чтобы отдохнуть. Вдруг боковым зрением он уловил едва заметное шевеление. В самом центре широкой лестничной площадки, чуть покачиваясь, стояла старуха. Она смотрела на Сенечку в упор. Но лицо ее ровным счетом ничего не выражало. Словно сам дух ветхой многоэтажки наконец обрел плоть. Сеня застыл на месте, отчего-то не решаясь продолжить свой путь. Он не боялся старухи, чувствуя, однако, горький запах смерти, исходивший от нее. Эта длинная юбка в зеленый ромбик, старомодная грязно-белая блуза с воротником под горло, седые волосы, собранные в неряшливый пучок – все источало тяжелый могильный смрад. Наконец старуха все с тем же маскообразным выражением на лице подняла руку и указала куда-то наверх, затем приложила палец к губам, как бы призывая к тишине.

Сеня покорно молчал. Наконец старуха пошамкала сухими губами и вдруг рассмеялась. Все, казалось, пришло в движение от этого невообразимого смеха. По стенам побежали тени, завихрилась пыль, многоэтажка застонала.

Сеня закрыл лицо руками. Сквозь пальцы он увидел, как лицо старухи вдруг сделалось странно подвижным, оно вдруг сложилось в жалобливую гримасу глумливого сострадания. Потом старуха прошуршала в кармане юбки и протянула Сенечке замусоленную конфету. Клубника со сливками.

Сеня отпрянул. Зажмурившись, он побежал вверх по лестнице. Очутившись перед дверью квартиры 43, Сенечка заколошматил в дверь. Никто не открывал. Тогда он с силой дернул ручку – не заперто. Переступив через порог, Сеня ощутил, как сильно колотится сердце. Он стоял в темной прихожей, заваленной старым тряпьём и початыми бутылками. Слева по коридору – две комнаты, впереди – кухня. В одной из комнат за закрытой дверью работает телевизор - «Новогодний огонек».

- Извините! Кто дома? Доставка еды! – крикнул Сеня

В комнате послышалось какое-то копошение. Одновременно с этим, Сеня различил шаги на лестнице – старуха поднималась вслед за ним. Сенечка не мог больше ждать. Ему хотелось быстрее покончить с делами и покинуть мрачный дом.

Еда! – крикнул он громче

Наконец дверь в комнату медленно приоткрылась. Сеня ощутил острую вонь лежалого белья, перегара, стухшей пищи. К нему медленно двигались двое – высокий тощий мужчина с желтоватой кожей и длинными, как у обезьяны руками и огромных размеров женщина с отечным, бульдожьим лицом. У обоих пустые белесые глаза. Словно страшные механические куклы, они безмолвно приближались.

Сознание Сени затуманилось. Голову словно зажали в тиски. Он и сам как будто стал куклой, не чувствующей уже более ничего. Роботом, воспринимающим картинки: ОНИ совсем близко. Искаженные голодные лица. Вены на руках вздуваются от ярости. Блестящее острие ножа выскальзывает из рукава. Удар, потом еще и еще. Кровь очень горячая.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Я очень люблю бабулю. Она мне сейчас и говорит – с осину вырос, а ума не вынес. Это пословица. Это значит, что я не шибко умный. Это все потому, что я говорю ей, мол, зачем ты пришла? Я и сам могу. Факт. Я очень ответственный. А она говорит, что убить – это полдела. А по мешочкам разложить? А квартиру помыть апосля? Апосля – так и сказала. А машину, кто поведет? Ну, это правильно. Мне водить нельзя. Вот она и приехала. Помочь. Но мне все равно не нравится, когда она приезжает. И стоит потом. Ждет. Я обиделся. Ну, ладно.

У нас сейчас все хорошо. Мы дома. Еды теперь надолго хватит. Первым делом – суп. Бабуля говорит, что это традиция. Традиция – это мое любимое. У нас так каждый год. Сейчас расскажу.

Я включаю гирлянду и делаю телевизор погромче. Бабуля (так каждый раз) оправляет юбку в ромбик, достает блокнотик (такой малюсенький), и зачитывает всегда одно и то же, только имена меняются. В этом году было так:

– Порейшин М.А и Порейшина Ю.В. в ночь с 31 на 1 заколотые внуком моим Арсением, порадуют нас праздничным меню: бульоном мясным, рубленым шницелем, котлетами в сухарях и эскалопом. Потребители понесли наказание и более не считаются сволочами! – на этом моменте бабуля всегда бросает в суп карамельку – в знак примирения. Так по правилам.

А потом – самое интересное. Мы выбираем, к кому пойдем в гости через год. И бабуля записывает имя в блокнот.

А потом у нас праздник. Бабуля дает мне бульон, луковицу, хлеб, воду. А Люське – косточку. Люська – это моя сестра. Она не разговаривает, но очень жалобно скулит, когда голодная. А сейчас она наелась и отдыхает на лежанке.

И нам очень хорошо.

Рассказ написан  для ноябрьского конкурса страшных историй от сообщества CreepyStory

Вторая часть романа напрямую связана с циклом Гоп-стоп и дедовские письмена, скоро выйдет его третья часть, которая объяснит, как встретились герои этих, казалось бы, разных произведений.

Предыдущий пост с главами 4-5: Ведьмы уходят в небо/Шабаш ведьм-2 [Продолжение]

И важное примечание: работа над дальнейшим текстом "Ведьм" велась в соавторстве с @MoranDzhurich, которой благодарен за неоценимый вклад в написание.

Глава 6

Утром баба Нюра наготовила колдовских энергетиков. Без них в этом деле просто не обойтись. Взяв командование над мужчинами, она заговорила их пистолеты и, рассмотрев карту города, отметила на ней какую-то точку.

— Вот тут мы и встретимся с Олей. Понимаю, Алёша, встреча будет ой-ёй, — старуха пожевала губы, — но по-одиночке вы, балбесы, только дров наломаете.

— Понял, — Разов с мрачным видом проверял магазины, — ты уверена, что Ольга не под чарами?

— Уверена, мракобес. Сам знаешь и оттягиваешь неизбежное только. Этот... ахтомобиль возьмите, надо ехать. Пора.

Заприметив троих мужчин, таксист приветливо улыбнулся. Настроение улучшалось: стояла солнечная погода, буря наконец-то оставила город. Стайка школьников, скинув ранцы, оккупировала детскую площадку, а на лавочке, зажмурившись, грелись коты.

— Вот благодать! Смотрите, какая погода! Часто ли в Питере бывает такая? Разумеется, нет!

— Ну, дай бог, пусть солнышко светит, — согласился один из пассажиров, — на перекрёстке следующем будь осторожнее, не въедь в Жигули, — добавил он скрипучим старушечьим голосом.

***

Узкий дворик встретил троицу тишиной. Казалось, этот уголок города вымер. Только сонный почтальон неспеша сновал между подъездами. Семён занял позицию у мусорных баков, оттуда хорошо просматривались все входы и въезды. Разов с Нюрой расположились на старых скрипучих качелях.

— И что ты ей скажешь?

— Не знаю пока. Но про ДТП, думаю, лучше сразу не говорить, — пожал плечами Разов.

— Как хочешь. Но мог бы дать о себе знать. Сказать, что живой. Не по-человечески это, Алёш.

Киллер не ответил. Его взгляд привлекла компания, вошедшая во двор. Молодая девушка, парень, который поддерживал её и...Оля. Судя по всему, в этой троице она была главной. От колдуньи за десяток метров несло энергией, силой, хотя во взгляде женщины читались усталость, тоска. Сердце Разова бешено забилось, руки похолодели, а к горлу подкатывал ком. Оля пока не заметила их, чем киллер поспешил воспользоваться. Осторожно встав с качели, мужчина отвернулся и закурил.

— Вот здесь, недалеко от качелей, — донёсся до киллера хриплый голосок девушки, — можно, я домой ненадолго? Собака…

— Что ж, сбегай быстро, но чтобы через десять минут — как штык! Поняла?

Алексей задрожал, услышав приказной тон колдуньи. Вот она — снова так близко и одновременно так далеко. Между ними многое произошло за такой короткий промежуток времени, но ещё большего не случилось. Время...почему же ты так странно или быстро летишь?! Почему иногда за день проходит и переживается больше, чем за несколько лет? Или наоборот…

— Не пугайся, пожалуйста, — Разов развернулся и сделал несколько шагов по направлению к ведьме. Ноги стали свинцовыми и едва слушались.

Обернувшись, Ольга оцепенела.

***

— Жди меня...мы...когда-нибудь встретимся…— дрожащими губами прошептала колдунья слова полюбившейся песни. Мир поплыл, на тело накинулась слабость. Киллер не растерялся и вовремя подхватил Олю. Стоявший неподалеку парень хотел было метнуться к парочке, но заклинание, запущенное Нюрой, остановило его.

— Как видишь, ты меня дождалась.

Киллер не сдержался и поцеловал ведьму в губы. Та ненадолго замешкалась, но вскоре ответила.

Баба Нюра наблюдала за этим с улыбкой, по телу пробежали волны тепла. Парочка излучала энергию, которая, казалось, вот-вот найдёт выход в ядерном взрыве. После долгого поцелуя киллер поставил колдунью на ноги, не отпуская её руки.

— Но как? Ты...живой и действительно — ты… — румянец заиграл на щеках Ольги, но лицо по-прежнему было бледным.

— Снова сделка с нечистью. Нет-нет, на этот раз — всё хорошо, — поспешно успокоил женщину Разов.

— Намиловалися, голубки? — раздался за их спинами голос баб Нюры.

— И эта старая сука здесь?!

— Да чё вообще происходит?! — не выдержал Дылда.

***

Вернувшись, Алька застала во дворе обнимающуюся компанию. Дылда с неизвестным мужчиной стояли поодаль и о чём-то переговаривались. Оля же буквально повисла на каких-то типах, называя одного из них Нюрой. “Сюрреализм. Я точно кукухой поехала”, — испугалась девушка и закрыла глаза. “Досчитать до десяти, досчитать до десяти. Снова до десяти досчитать”. Но это не помогло, наваждение не пропадало.

— А это — Алька, она...типа моя ученица, — наконец-то представила девушку Оля.

— Да вижу, что не ручка от унитаза, — старушечьим голосом ответил полноватый мужчина, — ничего так. Сильна.

— Что вообще происходит?

— Вот-вот, я тоже понять хочу, — вторил ей Дылда.

— Об этом поговорим. И прямо сейчас. Разов, бывший киллер, ныне — мракобес, получается, — представился убийца и показал жестом на лавочки возле качель.

***

Пазл наконец-то сложился. Последний его кусочек, мальчишка-водяной, вскоре присоединился к компании. Затравленно озираясь по сторонам, Чижик (так его прозвали с подачи Али) рассказал борцам с нечистью, что происходит с его сородичами. В город стекались уже не ручейки, а бурлящие потоки разномастных созданий. Выбравшись из своих логов и нор, они спешили объединиться, встав под знамена нового командира. Своим рассказом о легионе Пирея баба Нюра только подлила масла в огонь. Испуганная Оля крепче сжала руку бывшего киллера и до крови закусила губу.

Выступать в открытую против сотен, если не тысяч нечистых — было равноценно самоубийству. Все это понимали и ждали ответа опытной ведьмы. Та явно приехала в Питер не с пустыми руками. Ожидания оправдались.

— Чижик, скольких нечистых ты смог бы собрать?

— Десятка два-три, — испуганно ответил парень, — но среди них могут быть крысы.

— Это нам на руку. Слушайте, каким будет план. Фигурка-маячок лишь обозначила город, а сам портал для легиона откроется в одном из мест силы...

Глава 7. Воздушные замки

5 часов до Разлома/Разлом

Баба Нюра, вырвав свободную минутку, вновь связалась с Гостем. Тот подтвердил худшие опасения, но вместе с тем назвал точку, где откроется портал Легиона. Почесав седую макушку, старуха пришла к печальному выводу: жертвам быть. Смахнув скупую слезу, она обратилась к Чижику:

— Кого собрал из оппозиции, веди на завод. Координаты я тебе дам. Будем фигурку черта жечь.

Поймав непонимающий взгляд сущности, женщина пояснила:

— Тебе верю, но другим не балаболь лишнего. Это ж их второй командир, но пока заточён. Дальше власть возьмёт в свои руки. Важная курица.

— Вы же не сможете, — будто глотая звуки, ответил водяной.

— Вот это — тоже не балаболь. Пусть и ваши, и наши думают, что хотят.

— Обманку сделала, бабка? А у портала кто будет?

— Не твои это хлопоты, Чижик, ох, не твои…

Старый волколак, взвыв, побежал на окраину Питера. Несколько леших, почуяв мысленный зов мальчишки последовали за ним. Домовые и прочие несогласные духи начали стекаться к заброшенному цеху. Разведчики, проникшие в их ряды, тоже стекались к заводу. Ловушка захлопнулась. Баба Нюра, пошатываясь в непривычном для неё теле, вышла на улицу, в чём была: в халате на мужское тело да в трусах и поймала такси. Сунув удивленному водителю крупную купюру, ведьма назвала адрес.

***

По питерским крышам снова застучали дожди. Холодный ветер дал понять, что затишье перед бурей закончилось. Молнии рисовали на небе силуэты четверых всадников.

Цех заброшенного завода погружался во тьму. Разов и Оля закончили чертить защитные символы и присели на остов станка. Повисло молчание. Если план старой ведьмы сработает, кому-то снова придётся пожертвовать жизнью.

— Мы встретились, чтобы расстаться, да, Лёш?

— Поэтому плеер не возвращай, — ответил ей киллер.

— Знаешь, что такое — воздушные замки?

— Это если думать о чём-то несбыточном, строить иллюзии, что распадутся?

— А ты не тупой, — рассмеялась колдунья, сжав его руку.

— Культурология и литература в универе, ёпт…

— Мы встретились и каждый для себя понастроил несколько замков. Они разрушатся.

— Да…

Разов воспользовался свободным временем сполна. Вызывая такси на окраину Питера, где должен вскоре открыться портал, оба были счастливы и удовлетворены.

***

….-два, четыре… — до командира воздушного судна доносились помехи. Второй пилот непонимающе уставился на него.

— Диспетчер сообщил, что видимость — 400 метров. Метеоусловия сами видим, что по давлению? — Михалыч снова попытался связаться с землёй.

В разговор вмешался другой борт:

— Мы приветствуем тебя сердечно. В общих чертах здесь полный каюк. Видно метров 400 приблизительно, и по нашему вкусу высота нижней кромки облаков меньше 50 метров значительно.

— Температура плюс два, давление 745, условий для приема нет, — внезапно зазвучала диспетчерская.

— Спасибо, ну, если возможно, попробуем подход, но если не будет погоды, тогда отойдем на второй круг, — начал Михалыч, но его перебили. Голос диспетчера сменился на хриплый женский.

— Слушай сюда…

***

Оля и Разов стояли на окраине Питера. Многоэтажки возвышались над ними, мерцая огнями. Здесь, в нескольких сотнях метров от них, должен открыться портал. Баба Нюра снова оказалась права: не было времени собирать подкрепление, придётся действовать по ситуации. Рейс Хабаровск-Санкт-Петербург упадёт через двадцать минут. Ольга уже запутала пилотов, она полетят в эту сторону, а дальше у самолёта откажет вся электроника, а затем двигатели и с помощью колдовства воздушное судно врежется сразу в несколько “свечек”. Такое мощное жертвоприношение сможет закрыть портал, более того — некоторые горящие части самолёта улетят прямо в ад, калеча и убивая нечистых.

Парочка глядела на ничего не подозревающих людей. Киллер прекрасно всё понимал. Ещё на войне он продал душу, чтобы его ребята вышли живыми. Ситуация повторялась, но число жертв возросло сразу до нескольких тысяч.

Дождь прекратился. Воздух, сырой и наполненный пылью, тёк в лёгкие. Если Нюра справится, нечисть не помешает. Разов, тем не менее, оглядывался по сторонам. Твари тоже знали, куда придёт легион, но большинство из них умчалось на заброшенных цех. Отпустив руку Оли, мужчина сделал несколько выстрелов, ориентируясь на чутьё.

— Кого подстрелил? — горько усмехнулась колдунья, окидывая местность магическим взглядом.

— Опять кошку и одного лешего.

— Ого. Да ты — демонолог уже!

— Стой! — Разов выстрелил за спину. Оттуда, обретая человекоподобные очертания, вышел раненый бес.

— Брысь! — хотела скомандовать Оля, но, вспомнив о миссии, тут же испепелила его.

— Тебе те многоэтажки не кажутся воздушными замками? Те же несбыточные мечты о семье. Домашнем уюте и повседневности. Они же уйдут вместе с теми людьми. Не мы одни рушим наши воздушные замки.

Сглотнув, колдунья ответила:

— Да. Это так.

***

— Борт ***, после контрольного захода у вас топлива хватит на запасной?

— Нихера не понимаю, — Михалыч посмотрел на второго пилота, — куда нас ведут? Всё не так нихуя!

— Не знаю. “Земля” будто ёбнулась, — ответил Андрей и встревоженно посмотрел на приближающийся Санкт-Петербург.

— Приплыли. Всё, нахуй, — Михалыч поудобнее уселся и закурил прямо в кабине, что было строжайше запрещено, — Ань, если ящик найдут...не будь моей женой, ладно? Уже поздно, прости.

— Э! Ты чего?! — встрепенулся второй пилот.

— За двадцать лет никогда такого не видел. Автопилоту пизда, управлять мы тоже не можем. Просто падаем, будто кто-то сказал, куда именно.

— Диспе...

— Расслабься. Бесполезно уже, — выдыхая дым, ответил старый пилот, — а дочке от первого брака хочу сказать: я никогда не изменял твоей матери и наследство оставлю тебе.

***

Многоэтажки сложились, подобно карточным домикам. Авиационное топливо полыхало. Оглушенный Разов пытался найти в этом хаосе Олю. Вопреки опасениям, криков жертв не было. Пассажиры и экипаж не выжили, падая с такой высоты. Развалины человейников также молчали.

От едкого дыма киллер чуть ли не задохнулся. Среди огненных языков Разов различил контуры портала. В тот влетел один из двигателей самолёта, было видно, как тает ад и сужается дверь в человеческий мир.

“Он один, один совсем, видите?!” — раздавались десятки голосов прорвавшейся нечисти.

Расстреляв первый магазин, киллер перезарядился и прислонился к вонзившейся в тротуар двери. Спину обожгло, мужчина чувствовал, как появляются ожоги. Неважно! Лишь бы Оля нашлась!

Подобрав на земле осколок иллюминатора, Разов вонзил его в глаз выскочившей на него твари. “Оборотень” — пронеслось в голове. Похоже, сестра Гамаюн дала ему больше знаний, чем казалось до этого. Присев, киллер дважды выстрелил влево. Судя по звукам, кто-то упал, но это не интересовало мужчину, он сменил позицию, сняв прицельными выстрелами ближайших утопленников.

Какая-то тварь больно цепанула плечо. Не сумев различить её в едком дыме, Разов снова выстрелил на звук.

“Один, один, один, добейте его!” — улюлюкали рядом.

Кто-то вновь достал киллера, на этот раз пострадала нога. Выругавшись, Разов несколько раз выстрелил.

— Сука! — киллер достал последний заколдованный магазин.

Сколько этих мразей осталось? С десяток? Плохо дело тогда.

— Оля! Оля! Ты где, — кричал Разов, получая очередные удары. Уворачиваться не получалось, силы покидали мужчину.

Одним из выстрелов киллер снял крылатую тварь. Следующими — несколько скелетов в доспехах. Те, получив пули в гниющие черепа, рассыпались пеплом.

— Оля!

Последние пули Разов снова выпустил, полагаясь на слух. Через мгновение он увидел, как через языки пламени к нему, пошатываясь, идёт обгоревшая Оля. Женщина зажимала простреленную шею и хотела что-то сказать, но силы оставили её раньше.

Продолжение следует

Кстати, Пикабу разрешил мне оставлять реквизиты для донатов:

Яндекс (уже Ю-мани) 410019082077008

Сбербанк: 4274 3200 7677 7633

Думаю, и мой соавтор будет только "за" .

Вторая часть романа напрямую связана с циклом Гоп-стоп и дедовские письмена, скоро выйдет его третья часть, которая объяснит, как встретились герои этих, казалось бы, разных произведений.

Предыдущий пост с главами 1-3:  Ведьмы уходят в небо/Шабаш ведьм-2 [Продолжение]

И важное примечание: работа над дальнейшим текстом "Ведьм" велась в соавторстве с @MoranDzhurich

Глава 4

Санкт-Петербург, 3-2 дня до Разлома

Алька снова летала во сне. В теплом потоке воздуха, раскинув руки, паря над ночными улочками родного маленького городка. Внизу проплывали пустые дороги, освещенные желтыми фонарями, прячущимися в листве высоких тополей. Вот она повернула на улицу Красную, разглядывая крыши спящих домов. Посередине дороги стояла ее бабка с хворостиной в руке.

“Ах ты ж, подлюка! Сколько раз говорила, ночью надо спать!” — крикнула старуха и помчалась по дороге вслед за Алькой. Страх стал накрывать девушку, она падала вниз, асфальт становился все ближе и ближе, бабка тоже, и вот уже хворостина обожгла пятки. “Кому по жопе?!” — крикнула старая карга и кинулась на Альку.

— Кр-р-ра-а-а-а! — черный огромный ворон клевал Алькину пятку, давая понять, что утро уже наступило, нечего разлеживаться. Пора его, голодного бедного Мунина кормить.

— Муня, отстань! — девушка спрятала ноги под одеяло и повернулась на бок, в надежде еще поспать. Голова трещала после вчерашнего. И кто ее просил так нажираться? В клубе было весело, конечно, но как она вернулась домой, Алька не помнила. Хорошо, хоть не обнаружила опять в своей постели какого-то парня, как в прошлый раз. Парень был очень симпатичный, но имени его она так и не смогла найти даже в самых дальних закоулках памяти. Стыдно было, капец. Хорошо, что парнишка быстро смотался, едва проснувшись.

За дверями ее комнаты в коммуналке цокал когтями и хрипел французский бульдог Пыжик. Пыжикова хозяйка — Изольда Модестовна, в силу очень преклонного возраста и болезни, уже не могла гулять со своим стареньким любимцем по утрам, и Пыжик зассал всю прихожую. Соседи ругались, но беззлобно. Все понимали, что старость ждет каждого и безропотно мыли коридор от собачьих кучек и луж.

Пыжик отирался у Алькиной двери, пыхтел, и явно пристраивался поднять ножку. Опять потечет в комнату… Она громко крикнула, чтобы собака ждала, бульдог заскулил, девушке пришлось все же встать, иначе Пыжика разорвет. Гулять с ним сегодня явно некому. Алька натянула треники, свитер и куртку, и, цепанув на поводок скачущего от плескающейся мочи в ушах Пыжика, вышла во двор. Тот сразу унесся поливать пожелтевшие кусты, а Алька приметила мужчину, вышедшего из соседнего подъезда. Он собирался закурить, и рылся в карманах в поисках зажигалки. Вот он уже идет мимо, собираясь вставить сигарету в рот. Алька напряглась, мужчина на секунду застыл, а сигарета оказалась в Алькиных пальцах. Опять сработало!

Мужик растерянно заозирался, ища пропажу, но, ничего не поняв, пошел дальше. Выйдя на пустую детскую площадку, девушка закурила, глядя на Пыжика, обнюхивающего столбы, присела на качели и, пуская дым колечками, решила, что утро не такое уж и хмурое. Все лучше, чем просыпаться под бабкину ругань.

Алевтина Кумыкина переехала в Питер уже год как, удрав от родной бабушки. Мать Алькина исчезла 19 лет назад, Альке еще и года не было. Отец через время спился, по пьянке убил человека и заехал на 9 лет на нары. Выйдя оттуда, так и остался в городке около зоны, в Архангельской области. За это бабка — мать отца, проклинала почему-то Альку, всю ее небольшую жизнь называя ее обузой и порченой. Мать, мол, была порченая и Алька такая же. Чтобы не злить бабулю, внучка научилась виртуозно врать, быть тихой, и находится вне дома большую часть времени. В периоды, когда бабка совсем озлоблялась и начинала попрекать каждым куском, Алька, не собирающаяся сдохнуть от голода, училась воровать из магазинов. Когда ей было 15, ее чуть не поймали. Тащила она три банки “Хуча” и ее никто не заметил, пока толстая бабища, проходя мимо, не толкнула ее пухлым локтем. Одна банка выпала из-под толстовки и с грохотом покатилась по полу магазина. Дремлющий охранник встрепенулся, кассирши обернулись и уставились на девушку в куртке не по размеру.

От дикого ужаса она так зажмурилась, что чуть не треснули глаза. Ей так захотелось стать невидимой, просто до дрожи в коленках, до стиснутых кулаков. Чтобы никто ее не трепал потом за ухо, приговаривая про порченую, чтобы охранник не вцепился в нее как клещ, а люди не стали бы осуждающе смотреть. И, как не странно, это случилось. Охранник зевнул, и уселся обратно на свой стул, кассирши запикали сканером, пробивая товары покупателям. Алька тихонько подобрала злополучную банку, сунула в карман и, держа спину прямо, ровным шагом вышла из магазина к своей кампании, что ждала ее на улице. Те, увидев Алькину добычу, радостно завопили, хлопая девушку по спине.

У Альки было три “фишки”, как она это называла. “ А ну-ка отними”, “Невидимка” и “Стань красивой”. Просто надо было немного напрячься и сильно захотеть. Со временем она даже научилась не зажмуриваться от усилий. Стать невидимой для всех и таскать продукты из магазинов, вещи на рынке - легко. Отнять что-то у человека, держащего предмет в руках - секундное дело. Тот даже не понимал, что произошло, просто хлопал глазами. А вот со “стань красивой” пришлось попыхтеть.

Сначала девушка бессознательно пыталась делать милое лицо, чтобы понравиться парню из их компании, принимать разные позы, казавшиеся ей сексуальными, но Кумыкина не учла одно - тип лица “рязанское простецкое”, жидкие русые волосики, плоская грудь и объемная задница на коротких ногах как-то не очень вяжутся с сексуальными позами, подсмотренными в инстаграме у блогерш. А потом она как-то напилась на дне рождения у подруги и, глядя на девушек, которые там были, таких красивых, модных, высоких, стильных, ей так захотелось стать такой же, что она села на диван и зарыдала. На нее смотрели брезгливо и даже никто не подошел спросить, почему она сопли размазывает.

От дикой обиды Алька сжала кулаки, зажмурила глаза и глубоко вдохнула. В голове нарисовался образ, что она, Алька Кумыкина, танцует посреди комнаты как Дженифер Лопес и выглядит так же потрясающе. И что все парни смотрят на нее восхищенно, а девки злобно и завистливо. Пусть утрутся, дуры. Вот вырасту, заработаю себе на пластическую операцию и вы все увидите!

Но, пластика не потребовалась. Пока она в слезах пробивалась к выходу из квартиры, к ней стали подходить парни и спрашивать, как ее зовут и откуда такая потрясающая девушка тут появилась? Затащили ее на кухню, где сидел ее ненаглядный Витька и играл на гитаре, налили вина. У Витьки аж рот открылся и он застыл, как истукан.

Сначала Алька думала, что все над ней шутят, но потом до ее ума дошло, что видать, опять сработало, как с “невидимкой”. Она мысленно себя похвалила и стала напропалую флиртовать со всеми, кто был на дне рождения из мужского пола. Короче, ретироваться ей пришлось под угрозой выдирания волос от подруги и других девушек. Но она не расстроилась. Это была первая победа Кумыкиной. Самая сладкая месть своим подружкам, таскавшим ее с собой как фон, на котором они очень выигрышно выглядели. С тех пор прошло четыре года. Алька пользовалась “фишкой” во всех ситуациях, где это могло пригодится - устройство на работу официанткой в крупный ресторан, в Питере — чаевые лились ей рекой, в клубах, чтоб была бесплатная выпивка, когда нужен был секс, или просто развлечения, за которые платить она не собиралась. Красивым все легче дается. Одно было плохо. На фото, и в уставшем состоянии, она опять была та же рязанская рожа с толстой и низкой жопой. Да и ладно, в соцсети можно выставить фото тех, на кого она хотела быть похожей.

А сейчас Алька просто была на расслабоне, качалась на качелях, докуривала сигарету. Кофе бы ей еще, и вообще зашибись.

Пыжик метался по детской площадке как черная пыхтящая молния, пометил все столбики, погонял снулых воробьев и закрутился возле мусорки. По дороге возле дома прошел дворник-узбек, говорящий по скайпу с кем-то на своем языке, Алька затушила окурок и культурно, набросом, кинула его в урну. Из кустов раздался треск ломающихся веток, на площадку вывалился молодой человек, странновато одетый для питерской осени. На нем были короткие шорты, высокие ботинки, из которых выглядывали белые носки, и кожаная потертая косуха на голое тело. Черные волосы, стриженные в каре по ухо свисали на лицо.

— Бомжур, мадам! — парень зачесал рукой волосы назад. — Это я где?

“А ничего такой…” — подумала Алька. А потом внимательней разглядела парня.

— Ааав! — сказал Пыжик.

— В Караганде. — скривилась Кумыкина, поняв, что ей ничего не светит, даже если использовать “фишку”. Подведенные черным глаза и рот, тоже в черной помаде - в сознании недавней жительницы маленького городка такой парень был явно не пригоден для девушек.

— Че, заблудился, от своих отбился? Чеши отсюда.

Бульдог тоже не рад был появлению незнакомца и яростно залаял.

— Пыжик, заткнись! — Алька чуть напряглась, как всегда делала, чтобы собака не нассала на ее дверь и ждала. Пес сел и замолчал.

Странный парень еще немного поразглядывал девушку, сидящую на качелях, собаку, одна бровь его взметнулась вверх, губы в черной помаде презрительно съехали вниз.

— Шваль необученная. — выплюнул он и пошел к дому.

— Че сказал, сученыш? — вскочила Алька.

Молодой человек обернулся, ехидно улыбаясь :

— Пыжик? Чижик- пыжик, где ты был?... — зазвенел хрустальный голос во дворе утренней пятиэтажки, — На Фонтанке водку пил.

Он пел и шагал по детской площадке. Дойдя до железного турника, хлопнул по нему ладонью. И в рамке турника словно открылась дверь в другое место. Там было не утро, а поздний вечер или ночь. Блики от светящихся окон отсвечивали на мокром, после дождя, асфальте, там было лето, шелестящее зеленой листвой в свете фонарей. Пыжик вскочил и рванул в этот проем, тут же скрывшись в темноте. Странный парень все стоял и напевал песенку про чижика-пыжика, издевательски меняя тональность. То тонким детским голоском, то басом, а то как в первый раз, кристально чистым, красивым высоким голосом.

Алька не понимала, что происходит. Может, это она спит еще и все это ей снится? И сейчас выбежит бабка с хворостиной и будет орать, что спать надо по ночам?

— Пыжик, ко мне! Иди сюда, скотина! Ко мне! — она кричала, не решаясь приближаться к парню, который корчил ей рожи, вилял задницей в коротких шортах, дразня.

“Ну, ща я тебе, обдолбыш, покажу ступинских девчонок. И не таких разматывала.” — уже примерившись, что зарядит ему сначала кулаком в живот, а потом в глаз, Алька ринулась к парню, сжав кулаки. Ладони стало жечь огнем, волна ярости словно подняла волосы на голове и загривке, где их отродясь не водилось. Парень, сделав испуганное лицо, прошел в портал, открывшийся в рамке турника, девушка влетела следом, норовя ударить наглого говнюка, но он скользил по теплому воздуху, плавно перемещаясь кругами вокруг Альки, паря над землей так, что между его ботинками и асфальтом можно было просунуть пачку сигарет. И пел детским голоском, кривляясь, как мог :

— Чижик-пыжик, где ты был… На поминках ведьмы пил. Ведьма сдохла, хвост облез, кто промолвит, тот и съест!

И тут Альке стало страшно. Почему она не может проснуться? Ведь люди летают только во сне, пусть даже так низко над землей. Она тоже так иногда летала, когда бабка особенно мозг выжирала или день плохой. И Пыжик пропал. Что она скажет Изольде Модестовне? Она перестала махать кулаками, прыгая в попытках достать красавчика в косухе.

— Это мы где? — рассматривая ночное лето во дворе дома, Алька даже не надеялась получить ответ. Сон же.

— В кабзде. Ты. А я - у себя дома,  дура.

Парень протяжно свистнул, словно подзывал такси в Нью-Йорке. Девушка все вертела головой, пытаясь понять, как ее из осени перенесло в летний Питер, и где этот чертов Пыжик, ведь если он убежал, и не вернется, Изольда будет переживать, а сердце у нее совсем плохонькое.

Из-за угла пятиэтажки выбежала свора собак. Просто куча черных, остроухих, похожих на доберманов, но гораздо крупнее. Собаки лаяли и хрипели, слюна, поблескивая в свете фонарей, капала на асфальт.

— Пыжик, Пыжик, ко мне! — истерично заорала Алька.

Стая собак могла разорвать маленького толстенького бульдога, тем более тут, в этом непонятном месте

.

— Не ори, малахольная. Это моя лягушонка в коробчонке едет. — парень опять скривился и цыкнул зубом. — Откуда вы все лезете, а? Найди себе учителя, убогая.

“Какого учителя?” — Альке вспомнился единственный учитель в ее жизни. В школе преподавали женщины в основном. Физрук Владимир Иванович. Зачем его искать? Он и так ей с трудом тройку натянул в аттестате. Через “козла” Кумыкина прыгала плохо.

Тем временем, стая собак подтянула за собой на вожжах что-то типа больших саней. В санях сидел еще один парень, он махнул рукой в атласной красной перчатке Алькиному врагу, а тот радостно поскакал к поданному транспортному средству.

— Иди обратно, — крикнул он, — ворота открыты. Скажи: “Хочу в Явь”, и стукни по железу.

Упряжка черных доберманов тронулась, как только парень в шортах сел в повозку. Вихрем их вынесло в арку между домами, и стало тихо. Только шепот листьев да нервное жужжание фонаря над детской площадкой.

Откуда-то, пыхтя и хрипя, прибежал Пыжик. Завертелся у Алькиных ног.

— Что, зассыка, как мы домой пойдем, а? — скорее всего у самой себя спросила Алька.

Здесь вроде все было, как дома. За исключением летней погоды, какого-то легкого воздуха, который пах перетертой зеленой травой и цветущим жасмином. Теплый свет ночных фонарей покрывал золотистыми бликами мокрый асфальт, в знакомой пятиэтажке горели окна, демонстрируя вечерний театр теней на задернутых шторах.

Да ладно, Алька же не может не узнать свой дом. Она живет в нем уже почти год. Вот второй подъезд, вот окна бабы Любы на первом этаже, занавески в красную клеточку. Вот лавка перед подъездом. А вот двери в него, крашеные в серый. На подъездной лавочке сидят… сидят… На подъездной лавочке сидели два плоских старичка. В полосатых черно-белых пижамах, Алька такие только в фильмах 30-х годов видела. Там, где поет эта дама в белых воротничках. Любовь Орлова. Бабка ее очень уважала.

Очень худые, высохшие до костей, с поблескивающими искорками в провалах глазниц, два сухоньких старичка, опирающихся на трости, сидели перед ее, Алькиным, подъездом. Никогда она там таких пенсионеров не видела. Но, может, они только ночью выходят? Подышать воздухом, и все такое.

Пока девушка тыкала кнопки домофона, то и дело дергая наконец-то прицепленного на поводок бульдога, парочка на лавочке заливалась скрипучим смехом, разговаривая между собой закрученными по кругу фразами.

— Видал, в 47-ой сегодня? Видал, ел? Видал? А я съел. Ахахахах…

— Видал, в пятой сегодня? Ух, она аж стакан разбила! Видал, ел?

— Ты в 28 видал? Я там ел. Ахахах… Он так дверь - хлоп! Она орет: “Тварь!”, а он ей - на! Ух, хорошо. Я поел.

Старички противно хихикали, крутя плоскими лицами. Больше они походили на героев советских мультиков, типа первого “Кота Леопольда”, плоские картинки, только что ветром их не сдувало. Кнопки домофона проскальзывали, не нажимались, как будто намазанные жиром.

— Смотри, смотри, — заскрипело у Альки за спиной, — она кнопки жмет. Аххаххахи! Она с той стороны. Как пришла? Как пришла?

— Стригой привел, привел. Ты видел? — ответил другой плоский старик, — На собаках уехал. Собаки, помнишь? Э-э-э, да ты, старый , ничего не помнишь.

— Чей-та? — возмутился тот, что сидел ближе к Альке, и вперился в ее спину провалами глаз, — Помню, помню. Ел ее. У нее ворона. Не знает, не знает. Что делать - не знает. Дурочка с деревни.

Старички засмеялись, у подъезда словно зашелестела бумага, заскрипели несмазанные петли всех дверей в доме, защелкали замки, отмыкая для потусторонних гостей проходы во все квартиры. Чтобы они ели. Жрали эмоции тех, кто там живет.

От отчаяния, от этих кнопок, которые не хотели складываться в привычный код, открывающий дверь, от мерзких хихикающих ехидных голосов, доносящихся от лавки, Алька хлопнула по железной двери подъезда ладонью,так, что пальцы онемели. В мозгу четко пронеслось: “ Хочу в Явь!”. Пыжик захрипел, подъездная дверь стала светлее, на Альку брызнул освежающий осенний дождик, промозглый ветер напомнил, что здесь его владения. А мутное, негреющее солнце может катиться себе за серые тучи, где ему в Питере самое место.

В комнате было тепло и тихо. Только Муня неспешно ковырял свой клюв когтем, шурша крыльями. Кофе остывал на дне чашки. Алька все так же не могла понять, где это она была утром в вечернем городе? И этот парень мерзкий, что на собачьей упряжке уехал, и старики картонные у подъезда на лавке… Что это? Кто это был?

Крыша у тебя уехала, Кумыкина, думала Алька, собираясь на работу. Пить надо меньше. Вона как тебя белка-то пришпилила. Мультики со старичками плоскими. А вот реально, если у подъезда будут сидеть Губка Боб и Патрик? Ты чего будешь делать? Пыжика на них натравишь? Пыжик, кстати, после прогулки стал какой-то очень резвый и, как щенок, носился по коммуналке, даже Изольда Модестовна выползла из своей комнаты на кухню, и рассказала Альке что как она Пыжика погладила, так стало ей легче, очень благодарила , что не бросает ее соседка на произвол судьбы, ну и песика ее тоже.

— Любишь пёськов?

— Что? — Алька не расслышала.

— Пёськов любишь? — старушка улыбалась, аж видно было где заканчиваются ее вставные челюсти. — Пёськи. Пыжик. Гуляешь с ним. Он хороший.

Алька пролила кофе из турки на клеенку стола. Что у бабки с головой? Бредит уже.

По дороге на работу девушку знобило. Все время не давала покоя мысль, что в ее жизни что-то не так. Вчера ей показали запретное. Запретное лето, в том городе, где она живет, на той же улице и у того же дома. Но она там была как потерянный щенок, ничего не понимала, и еще тот, кто ее туда завел - отвратительный тип, над ней смеялся, но и дал совет, как вернуться обратно. И у нее получилось. Альку раздирало.

Ей хотелось и еще раз пройти через турник, в лето на ее улице, хотелось еще раз вернуться. Она догадывалась, что она может, вроде. А если нет? А если не получится в этот раз? Мысли стучали в мозгу, путались, сталкивались друг с другом, вызывая Альку на ДТП, как ту, кто сможет их растащить. Получалось плохо. Сумбур царил в голове Кумыкиной. И курить хотелось.

Мелкий моросящий дождь молотил в клетчатый зонтик, запахи из кофеен на Невском отзывались спазмами в животе девушки. Витрины, светящиеся рекламы, стеклянные двери, из которых выходили довольные люди со стаканчиками в руке - все это Альку дико раздражало. И вот, здравствуйте, посреди тротуара стоит он. Лошара, разглядывающий что-то в небе. В одной руке - высокий стакан с кофе, в другой - только что прикуренная длинная сигарета. Алька даже ни секунды не думала. А ну-ка, отними! Чуть напряжения, и вот уже вожделенный стаканчик и сигаретка в Алькиных руках, а лох так и остался озираться у двери очередной кофейни.

Обжигающий глоток, горький обволакивающий вкус, первая затяжка никотином - это такой ка-а-айф…

В спину толкнуло, как будто по хребту заехали доской, откуда-то окатило холодной грязной водой, намочив Кумыкину с ног до “крысиного” хвостика на голове. Резко развернувшись, девушка успела заметить, как тот “лошара”, у которого она только что отняла кофе и сигарету, стоит, выставив перед собой ладонь, а все лужи на тротуаре собираются в один поток. Прямо в лицо жестко хлестнуло грязью, вперемешку с мусором и окурками.

— Получила? Обтекай! — мужчина отряхнул ладонь и презрительно скривил губы. — Ты с кем тут такие шутки шутить собралась, девочка?

По лицу девушки медленно стекала питерская грязь, чужая сигарета намокла и висела унылым концом, стаканчик с кофе был уже смешан асфальтовой пылью, нервной дрожью пальцев и страхом.

Глава 5

Санкт-Петербург, 48-24 часа до Разлома

Чуйка не подвела Разова. За ними следят. Спросив у Сёмы, где пистолет, который накануне был обрызган святой водой, киллер крепко сжал его в руке и оглядел двор. “Леший, значит. Ты же тут, я это понимаю, но где?”. Наугад сделав несколько выстрелов, мужчина прислушался. Семён же пока удерживал на лавочке их перепуганного товарища.

“Кошку случайно убил. Жаль. Ладно, поиграем в морской бой, гаденыш.” — подумал киллер и снова выстрелил несколько раз.

В считанных метрах от них послышался звук падающего тела. “Вот и ты, дружок!” — Разов сделал два контрольных в ту сторону и закурил. “Леший, невидимый мудак, просто так хер распознаешь его!”. Чуйка подсказывала, что теперь нечисти поблизости нет. Павлуша выглядел слишком удивленным и растерянным, не похоже, что он сам договорился с той тварью. Значит, его пасли от дома бабы Нюры или Смоленска, следовательно — дело плохо.

— Тащи его до себя, я в магазин и подойду позже, — соврал киллер и направился во дворы.

Бывший военный, приставив к коммерсу ствол, повёл того в сторону безлюдной тропы.

Разов, оказавшись вдалеке от посторонних глаз, вошёл в транс. Питер поплыл, вместо него начали проступать очертания леса. У знакомого поваленного дерева киллер увидел сестру Гамаюн. Чудо-птица с сочувствием смотрела на него и теребила когтистыми лапами ствол.

— Я дала тебе шанс на грани моих сил. Нарушила Договор. А ты ведёшь себя как ребёнок! Очнись!

От её крика повалились деревья, а тучи, застилавшие небо, разошлись в стороны.

— Да что я, мать, сделал не так?!

— Оля сама не ведает, что привезла в город. Теперь я это вижу, а ты — чувствуешь. Просто пользуешься методами, к которым привык. Павлушу шибко не трожь, он из своих, на Нюры у него свои планы.

— И что мне теперь делать? — удивился мужчина.

— Объединиться с Ольгой и нашими, что в подполье. Не вся нечисть готова к восстанию.

— А как?

— Да что ты заладил свои вопросы? Ответы сам знаешь, найди их в себе наконец!

Птица, взмахнув крыльями, устремилась ввысь. Порыв ветра обдал киллера жаром и заставил очнуться.

***

Когда Разов вернулся в квартиру, Семен готовил набор. Плоскогубцы, паяльник, длинные иглы, несколько скальпелей и утюг подтверждали серьезность намерений. Коммерс сидел, привязанный к стулу, и плакал.

— Дурак? Приказ был?! Отвязывай живо! — скомандовал киллер.

— Наконец-то дошло, мракобес, — внезапно раздался изо рта Павлуши голос баб Нюры.

Мужчины ошарашенно уставились на бизнесмена. Вроде он, как и был: потрепанный с дороги, испуганный и бледный, как смерть. Но откуда взялся голос той бабки?

— Вижу, дураки, удивляетесь. Не опустила я его просто так к вам. Я в его теле сейчас, не поняли, придурки? Отвязывайте уже, пощадите старуху, вашу мать!

Разов освободил ведьму и протянул ей несколько сигарет, после чего сам закурил. Семён непонимающе хлопал глазами.

— Виделся с сестрой Гамаюн. Она говорит, Оля сама не знает, что сюда привезла и надо собирать местную оппозиционную нечисть.

— Надо, внучек. К нам целая орда идёт. Э, мракобесы, слышьте сюда, это нормально, что у меня от страха хуёк чуть привстал?..

***

В логове Оли творился цирк. Прыткая девица убегала от Дылды, который пробовал её успокоить. Заклинания не действовали, Алька интуитивно их отбивала. Поняв, что колдовством ничего не решить, ведьма полезла в кладовку, откуда достала бейсбольную биту.

Когда визжащая девица в очередной раз пронеслась мимо неё, Ольга ударила. Гопник участливо подставил стул и попросил найти верёвки или тряпки, которыми можно связать “эту сумасшедшую девку”, пока она без сознания.

Им и так стоило великих усилий затащить молодую колдунью домой, застав её врасплох. Да и сами Дылда с Олей не ожидали внезапного пополнения. Ведьма, мать её, ведьма! Неопытная, работающая интуитивно, нежели профессионально, но сильная, даже Оля меркла на её фоне.

— Алька, отпей, — Оля протянула ей магический энергетик, разбавленный феназепамом.

— Ворон и псина… Модестовна меня убьёт…— бредила Алевтина, пока ей насильно вливали в рот зелье. Часть его пролилась на ковёр, но результат был достигнут.

— Смотри на меня. Создай мыслеобразы последнего, что видела за эти несколько дней. Не уходи, слышишь меня? — колдунья потрепала девушку за щёки.

Перед Олей предстали эпизоды мелкого колдовства и прогулки с собакой. Затем колдунья от удивления закусила губу. Водяной увёл Алю в мир нечисти. Ненадолго, но этого было достаточно, чтобы юная ведьмочка чуть не тронулась разумом. Силы нечисти крепли с каждым днём, будто у них появился новый повелитель. Но тот мальчишка...нет, он был явно против надвигающейся угрозы. Было в нём что-то...родное? Понятное всем? И он боялся. Ужасно боялся, это Ольга прочла в его взгляде. За шалостями скрывался страх. Нечистый искал поддержки.

— Как девка оправится, поедем в тот двор.

Дылда кивнул. Ему уже не впервой теряться в догадках и плыть по течению. Компания двух симпатичных, пусть и поехавших девушек, отчего-то внушала доверие. Во всяком случае, всё лучше, чем сидеть в комнате под суровым взглядом деревянной фигурки черта.

Продолжение следует

Кстати, Пикабу разрешил мне оставлять реквизиты для донатов:

Яндекс (уже Ю-мани) 410019082077008

Сбербанк: 4274 3200 7677 7633

Думаю, и мой соавтор будет только "за" .

Симбиоз Часть первая

Салфетке понадобилось три минуты, чтобы пропитаться кровью так, что с уголка начало капать.

– Черт! Черт! Черт! – прошептала Даша. – Голова кружится? Болит?

– Нет.

Даша не знала, доверять ли девочке. Она напугана и вряд ли отдает себе отчет о своем состоянии. Да и потом, ей всего шесть. Даша и не помнила себя в этом возрасте. Наверняка осенью только в школу пойдет.

Они оторвали длинный лоскут от простыни, и девушка, приложив толстый квадрат из салфеток к ране, бережно перемотала шею малютки. Вспомнила дурацкий бородатый анекдот о заключенном, арестованном за оказание первой помощи.

– Что с дверью? – опомнилась она. – Целая? Открой глаза на секунду. Долго не смотри.

– Целая, – пробормотала девочка после небольшой паузы. – Только зеркало.

– Посиди тут. Нужно проверить телефон, – Даша повернулась к своей полке и стала искать мобильник.

Телефон залило жирной жидкостью. Девушка сунула руку в наволочку и как следует вытерла.

– Где мама? – спросила Катя.

Даша замерла. Она не знала, что ответить. Жива ли женщина? Что там вообще произошло?

– Я не знаю, – проговорила она.

– Я хочу к маме, – девочка заплакала.

– Нам нужно выбраться отсюда. Потом мы вызовем спасателей. Они спасут твою маму.

– Ма-а-ама! – в голос разревелась. – Я хочу к маме!

– Тише, детка, – Даша притянула девочку к себе и крепко обняла. – Тише. Нельзя, чтобы нас услышали. Мне нужна твоя помощь. Ты поможешь мне?

Девочка кивнула, всхлипнув.

– У мамы был телефон? Она его с собой взяла?

Даша нажала на клавишу вызова. Ухо поцарапала отвратительная рулада, сопровождаемая механическим голосом – нет сигнала. Черт!

Катя взяла что-то со столика. Знакомая мелодия из динамика следующего мобильника убила последнюю надежду.

– Мне холодно, – пожаловалась девочка.

Даша сжала зубы в бессилии.

Они просидели молча несколько минут. За дверью послышались шаги и рычание. Они удалялись. Девочка прижалась покрепче. Даша чувствовала, что малютку колотит от дикого ужаса. Она коснулась маленького лобика губами: девочка заливалась холодным липким потом.

– Мне тяжело дышать, – пробормотала Катя.

– Потерпи немного… – отстраненно ответила девушка. Она встала и осторожно приблизилась к двери. За ней стояла гробовая тишина. Под подошвой противно захрустели осколки. – Он ушел! Там нет никого.

Ответа не последовало.

– Катя!

Ничего.

Грудь Даши сдавило. Нет, только не это. Только не сейчас! Только не тогда, когда у них появился шанс!

Она подошла к полке. Девочка лежала на боку. Даша принялась тормошить ее. Через мгновение малютка пришла в себя. Даша едва не вскрикнула от облегчения. Обняла, прижала покрепче.

– Нам нужно выйти, детка. У меня не получится одной. Пожалуйста!

– Мы умрем? – тихо спросила Катя обреченным голосом.

– Нет! Конечно же, нет! Если у нас получится выйти, то мы успеем убежать. Ты ведь умеешь играть в прятки? Мы сейчас как раз сыграем.

– Я не хочу, – снова принялась ныть девочка. – Они съедят нас.

– Если мы тут останемся, то точно съедят, – Даше вовсе не улыбалось пугать ребенка, но если девочка опять потеряет сознание, то вряд ли удастся привести ее в чувство еще раз.

Девушка взяла нож и подошла к двери.

– Тебе придется выглянуть. Посмотришь, есть кто-нибудь там или нет. Если в проходе пусто, то мы пойдем.

Они только въехали в тоннель. Их вагон находится почти в самом хвосте состава. Вопрос в том, что опаснее: неведомые чудища, шастающие по проходам, или все-таки жуки-кровопийцы? И следовательно нужно ли бежать сквозь остатки поезда или выйти наружу? Насекомые могут лишить их зрения. Если Катя вновь вырубится, то, считай, все пропало. А что с чудищами? Она вспомнила чавканье снаружи. Дашу передернуло от отвращения. Аксиома Эскобара.

Даша засунула оба телефона – свой и матери девочки – в передние карманы джинсов. Еще раз напомнила Кате о том, что нельзя смотреть на светлячков. Брать

трость? Она ведь только мешаться будет. Для неспешных прогулок нет времени. Придется полностью положиться на глаза Кати. От этой мысли внутри похолодело.

Она присела на корточки перед девочкой. Ей самой, конечно, зрительный контакт ни к чему, но Катя нуждалась в нем. Даша взяла девочку за плечи.

– Мы сейчас выйдем и пойдем направо. Там – выход из тоннеля. Ты должна дать мне руку и вести меня.

– Я боюсь, – вновь разревелась в голос Катя.

– Я тоже боюсь, милая моя. Но у нас все получится.

– Обещаешь?

– Обещаю. Главное – не кричать. Если они нас не услышат, то и бояться нечего. Все. Нам нужно идти. Держи крепко мою руку. И ни слова там. Поняла? Просто направляй меня.

Даша сжала нож. Грудь сдавило. Это и есть Рубикон. Если они выйдут сейчас, то обратного пути не будет. Каждое купе, скорее всего, наполнено насекомыми-кровопийцами. Даша выходила, оставив дверь открытой на две минуты, и внутрь пробралось, как минимум пять или шесть. Тишина говорила только об одном: по крайней мере, в этом вагоне нет живых людей, кроме них. Стало быть, искать спасения в одном из купе не имеет смысла. Может, все-таки подождать? Нет. Девочка потеряла слишком много крови.

Существу все же удалось что-то повредить. Провернув вертушку, Даша потянула дверь в сторону, но та осталась стоять на месте. Пришлось приложить все усилия. Под ногами хрустели осколки. Девушка больше всего боялась, что ошиблась и, открыв дверь, они поймут, что монстр никуда не уходил, а терпеливо ждал, пока две глупые девчонки сами выйдут ему навстречу. Боялась, что, случись это на самом деле, она не сможет быстро затворить дверь. И, наконец, что они привлекут внимание шумом.

Колесико сошло с паза. Скрежет металла по металлу разорвал тишину в клочья. Даша замерла и прислушалась. Дверь открылась сантиметров на двадцать. Хватит, чтобы выглянуть наружу. Купе мгновенно наполнила уже знакомая смесь запахов. Девушка пропустила Катю вперед, положив ладонь ей на голову.

Девочка выглянула наружу и какое-то время стояла молча. Наконец, Даша почувствовала, что Катя тянет ее. Они протиснулись в образовавшийся проем и оказались в проходе.

Где-то за спиной приглушенно жужжали крылья. Чавканье из соседнего купе сопровождалось нетерпеливым рычанием. Катя тоже слышала это. Дыхание девочки стало прерывистым. Она замерла. Даша властным рывком привела ее в чувство. Ладонь, крепко сжимающая рукоятку ножа, вспотела.

Они осторожно двинулись в хвост состава. Сейчас ей, как никогда, не хватало трости. Даша уже пожалела о том, что не прихватила ее с собой. Она все-таки не могла

полностью довериться девочке. Пока есть возможность касаться рукой стен, еще терпимо, но что будет, когда они выйдут и из состава?

Шаг за шагом, пройдя мимо туалетов и пышущего жаром бачка с водой они добрались до тамбура. Дверь медленно со скрежетом поползла вбок. Даша старалась не подымать ноги, шла осторожно, чтобы не споткнуться ненароком о ступень.

Оказавшись в крошечном промежутке между вагонами, они перевели дух. Девушка притянула Катю к себе и прошептала в ухо:

– Все, как и в прошлый раз. Смотришь внутрь и ведешь меня.

– Да, – блеклым голосом ответила девочка. – Мне плохо. Голова кружится.

– Потерпи немного, деточка. Еще совсем чуть-чуть.

В следующем вагоне оказалось тихо, как в могиле. Лишь с боков через открытые двери был слышен трепет крыльев насекомых. Даша потянула девочку за руку, знаком дала понять, что смотреть на них нельзя. Они закрыли за собой дверь и пошли вперед.

Из дальнего купе донесся тяжелый шаг. Девочка замерла и с силой сжала ладонь Даши. Они остановились. Шаги приблизились. Живот девушки скрутило от дикого ужаса. Катя простонала и задержала дыхание. Гулкие шаги остановились на мгновение в дальнем тамбуре, а затем спрыгнули на бетонное покрытие снаружи. Выходит, в этом вагоне все двери открыты. В голове промелькнула неуместная мысль: нужно будет рассказать маме, которая утверждала, что такого не бывает.

Девочка не выдержала, повернулась и вцепилась в Дашу.

– Пойдем, – прохрипела та.

Девочка не отпускала.

– Пойдем, пожалуйста.

Катя вытянула руки. Она хотела, чтобы Даша понесла ее.

– Пойдем. Я не могу. Пожалуйста, – она и сама разревелась.

– Он унес человека. Они убьют нас.

– Не убьют. Нам нужно двигаться вперед. Он ведь ушел. Катенька.

Но Катенька не двигалась с места. Ее трясло от рыданий и происходящего вокруг ужаса.

До Даши только теперь дошел смысл сказанных слов. «Он унес человека». Избавляются от трупов? Запасаются?

Чавканье

Выходит, что насекомые питаются кровью, а эти… существа поедают трупы? Вот тебе и симбиоз. У ворон с волками что-то подобное. Вороны, неспособные проткнуть клювом толстую шкуру, приводят волков к трупу. Те в свою очередь щедро делятся с птицами. А еще вороны предупреждают об опасности.

Впрочем, у Даши с Катей симбиоз был ничуть не хуже – слепая калека и дошкольница – они действительно идеально дополняли друг друга.

Даша вспомнила кучу историй. Массовые исчезновения людей. Колонии, поселения, целые города и даже цивилизации. А вдруг… Воображение просто взбесилось. Даша попыталась представить себе чудище. Оно перемещается на четырех конечностях. Оно достаточно сильное, чтобы поднять тело взрослого человека.

Оно достаточно умное, чтобы подстроить ловушку и организовать обвал

Оно не хочет, чтобы о нем знали люди.

Оно приручило насекомых, чтобы они могли охотиться вместе.

Даша потянула девочку за собой. Та сопротивлялась лишь мгновение.

Все двери купе были открыты. Проходя мимо них, девочка раз за разом всхлипывала и прижималась к Даше все плотнее. Спереди послышались уверенные, хоть и неуклюжие шаги. Даша потянула Катю в дверной проем сбоку и едва не споткнулась о тело, распластавшееся на полу между полок. Она успела удержаться за дугу на верхней полке и устоять. Резким движением подняла крышку столика и встала у самого окна. На пол посыпалась посуда.

Катя прижалась к Даше и завыла. Та выставила руку с ножом перед собой. Они не успеют спрятаться и только наделают шума. Да и где прятаться?

Существо взобралось в вагон. Шаги неумолимо приближались к их купе. Черт, нужно было закрыться! Она уже дернулась к двери, но топот послышался совсем близко, в двух метрах. Они замерли.

Чудовище остановилось напротив них. Глубокое дыхание било громом по ушам. Запах мокрой шерсти, смешанный с грибным, резко ударил в нос. Даша едва не закричала. Катя вцепилась в нее так, что пришлось схватиться за край полки, дабы не упасть.

Осторожный шаг в их сторону заставил сердце биться еще чаще. Кончик ножа в вытянутой руке ходил кругами в воздухе. И вдруг они услышали, как монстр схватил тело на полу и потянул за собой. Послышались стоны, на этот раз вполне человеческие. Мужские. Видимо, он приходил в себя. В следующий миг дикий вопль разорвал тишину. После глухого удара и звука, с каким лопаются арбузы, крик захлебнулся.

Почему оно не тронуло их?

До Даши вдруг дошло, почему эти существа сами не падают в обморок от своих же светлячков. Они слепые! Они тоже ничего не видят! Если они уже целую вечность живут в темноте, то и глаза им не нужны.

Катя наотрез отказывалась идти дальше. Не разжимала хватки. Даша боялась шептать, а мимикой уговорить девочку сдвинуться с места не удавалось. Ей пришлось взять Катю на руки. Ноги подкашивались от бешеного напряжения. Рука с ножом дрожала. Даша сомневалась, сможет ли ударить, да и будет ли от такого удара толк.

Она остановилась у проема и прислушалась. Вроде бы тихо…

Когда она шагнула вперед, в проход, их тут же сбило могучим ударом с ног. Они распластались в коридоре. Монстр зарычал и бросился на них. Катя завопила, захлебываясь кашлем. Существо схватило Дашу за ногу и притянуло к себе. Девушка услышала, как конечность рассекает воздух, и перекатилась вбок. Удар пришелся по полу. Тяжелый удар, способный размозжить череп. Монстр закричал, призывая, видимо, своих сородичей. Нож выпал во время падения. Отползшая на метр Катя продолжала орать дурниной и, казалось, охрипла. Даша почувствовала, как в плечо впиваются жвала существа, и сама не удержалась от крика. Судя по всему, нижняя челюсть чудовища размыкалась в стороны. Зубы не проткнули кожу с первого раза, но лишь оттого, что Даше удалось вырваться. Она почувствовала шевеление языка по коже, словно тварь хотела сначала попробовать ее на вкус. Девушка влепила по голове несколько раз, но на монстра ее удары никак не действовали. Чудовище обладало крупной бугристой лысой головой. Пасть его источала тягучий гнилостный запах плохих зубов. Даша попыталась встать на мостик, чтобы скинуть тварь, но та плотно прижала ее задней конечностью полу. Колени твари сгибались в обратную сторону. Пальцы Даши, прорвавшись сквозь шерсть, покрывающую бока существа, наткнулись на вздутый скользкий мешок на спине. Тварь дернулась – прикосновение причинило ей, если не боль, то, по крайней мере, неудобство. Даша услышала, как звякнул под конечностью монстра совсем рядом, возле лица, нож. Существо опять размахнулось и опять промазало. Даша схватила нож.

Лезвие легко вошло во вздутый мешок. Лицо Даши залило густой жирной жидкостью. Тварь взвизгнула, отпустила девушку и принялась кататься по полу, перебирая конечностями, как делают раненные пауки. Она несколько раз ударилась боком о стену, начало кашлять, как кот, отрыгивающий комок шерсти.

Сзади послышались новые шаги.

– Бежим! – крикнула Даша, протягивая руку.

Детская ручка стиснула ее ладонь.

Убежать, конечно, не удалось. Даша едва не споткнулась об агонизирующее тело монстра. Даже умирая, он попытался зацепить ее. О том, чтобы пройти дальше не могло быть и речи. Но эта затея изначально была обречена. Дорогу спереди перерезали новые шаги. Теперь монстров, помимо мечущегося по полу, было двое. Один сзади – он уже также взобрался в вагон, – и один спереди. Их окружили.

Даша не питала иллюзий относительно своей победы. Это произошло случайно, и вряд ли второй и третий монстры позволят ей хоть что-нибудь сделать. Она бросилась в купе, втянула девочку и резким движением задвинула дверь.

От удара монстра саднил бок. Девочка конючила рядом, ревела, истерила, умоляя Дашу поднять ее, взять на руки. Но девушка не могла.

Бам!

Глухой стук едва не разворотил дверь. Потом еще один. И еще. На этот раз твари были уверены, что в купе их ждет лакомство, и поэтому не церемонились.

Купе! Какое по счету? Да откуда она может знать?

Даша подскочила к окну и стала трогать. Смогут ли они сломать форточку, если она тут обнаружится? Да и пролезет ли Даша в отверстие, даже если смогут? Она едва не вскрикнула от радости, когда поняла, что стекло цельное.

Даша схватила девочку за плечи, встряхнула, но когда и это не помогло, хорошенько влепила ей ладошкой по щеке. Катя тут же умолкла.

– Молоток! Тут должен висеть молоток! Найди его.

Пощечина и вправду подействовала магическим образом. Ей бы и самой не помешало, чтобы кто-нибудь как следует влепил ей.

Бам! Послышался треск ломаемого дерева.

Бам!

– Да найди ты этот чертов молоток!

Молоток висел рядом с окном в специальной выемке, прикрепленный к тонкому металлическому тросу. Девочка подвела Дашу к нему и направила руку. Инструмент оказался довольно увесистым, несмотря на размеры и пластиковый гриф. Даша оттянула его и

Бам!

ударила по стеклу. Ничего не произошло. Ударила еще раз, и окно посыпалось тысячей осколков.

Бам!

Дверь вряд ли выдержит еще один удар.

– Прыгай!

На этот раз заставлять Катю не пришлось. Девочка перевесила тело наружу, и через мгновение Даша услышала стук приземлившихся ног.

Бам!

Дверь не выдержала и рухнула. Даша нырнула в окно.

Устоять не удалось. Она больно рухнула на землю. Десятки острых камней впились в локти, колени живот и грудь. Грозный рык, раздавшийся над головой, заставил подскочить ее, невзирая на боль.

– Катя, – выдавила она.

Катя тут же взяла ее за руку.

За спиной закричали. Десятки монстров подняли такой вой, что Даша скривилась от боли в ушах.

Они побежали. Топот догонял их. Это конец, пронеслось в голове. Как же так? А как же операция? Она ведь так мечтала, что вновь сможет видеть. Неужели все закончится здесь?

Монстры передвигались на всех четырех конечностях, поэтому Даша даже примерно не могла сказать, сколько их там. Катя тянула ее вперед. Места между вагонами и стеной было достаточно – но радоваться ли этому? Значит, достаточно и для этих тварей. Даша сжала рукоятку ножа покрепче.

Она слишком поздно поняла, почему Катя подпрыгнула. Нога врезалась в камень, и девушка упала. В пальцах что-то хрустнуло. За ней упала и Катя, которую Даша рефлекторно потянула назад. Они оказалось возле самых колес вагона. Густо пахло солярой, железом, камнями и шпалами.

Шаги монстров были в нескольких метрах от них.

Слепые!

Даша притянула Катю к себе, грубо перевернула лицом кверху и закрыла маленький рот ладонью.

Несколько ног пробежало мимо. Кто-то, похоже, все-таки догадался, что их еда прячется. Двое монстров остановились в каком-то метре. Пальцы Даши, сжимающие нож, заныли тупой болью. Девочка тоже все поняла и не издавала ни звука. Оставалось только надеяться, что глаза ее закрыты.

Из-под громадины поезда послышалось знакомое жужжание.

Одно насекомое село на руку Даши, которой та сдерживала крик девочки. Крылья забили по запястью. Катя начала дергаться. Даша почувствовала легкий, почти безболезненный укол. Еще одно впилось в ногу.

Монстр принюхивался в полуметре от них. Но, видимо, острый запах соляры перебивал все вокруг. Второе чудище вскарабкалось в вагон. Катя задрожала – ее кусали. Даша стиснула девочку покрепче, чтобы не дернулась.

Наконец, монстр по примеру своего собрата взобрался в вагон.

Даша тут же хлопнула насекомое, уже заметно увеличившееся в размерах, на руке. Затем и ноге. Прохлопала девочку. Нашла на ней троих.

Они лежали еще минут десять, отгоняя время от времени настырных жуков. Монстры методично освобождали вагоны от трупов. Некоторые пассажиры были еще живы, но короткие глухие удары заглушали их крики на веки. О двух беглянках, судя по всему, давно забыли.

– Посмотри, там есть кто? – прошептала в ухо девочки Даша.

– Нет, – вяло ответила Катя.

– Пойдем. Только осторожней. Идем медленно. Предупреждай, если что-то увидишь.

Катя не ответила. Даша встряхнула и ее с ужасом поняла, что девочка без сознания или же в шаге от этого.

Она с трудом встала, подняла легонькое тельце. Последовали рефлекторные движения – девочка ухватилась поудобнее. Даша прижалась боком к стене поезда и пошла.

Вскоре состав оказался за спиной. Идти тут стало сложней, да и Катя будто бы с каждой минутой становилась все более тяжелой. Эхо все еще приносило вопли несчастных. Даша вздрагивала раз за разом. Это напоминало ей, разбитой и обессиленной, о том, что нужно продолжать двигаться. И она двигалась.

Девочка молчала. Переносицу Даши сдавило.

– Не нужно. Все будет хорошо. У нас все получилось. Мы выбрались. Ты – очень смелая девочка.

Катя не ответила. Даша прижала безвольное тельце еще крепче.

– Тебе нужно посмотреть, достаточно ли далеко мы прошли. Кать. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, – она разревелась.

Она подняла поочередно обвисшие руки и положила себе на плечи.

– Ну хочешь, я расскажу тебе сказку? Про самые быстрые самолеты в мире? Они гораздо быстрее поездов. И там всегда светло. Может, проверим телефон? Мы уже достаточно долго идем. Я не вижу света. Помоги мне. Я ведь без тебя не справлюсь…

Катя не ответила.

Шаги становились все медленней. Усталость затмила сознание. Механическими движениями Даша достала мобильник без какой-либо надежды и едва не вскрикнула, когда услышала длинные гудки в динамике.

***

Холодный, несмотря на время года, ветер дул в лицо. Может, просто кажется холодным после духоты тоннеля? Даша с трудом передвигалась. Девочка больше не

прижималась к ней. Руки снова безвольно висели по бокам. Катя стала холодной, как и этот ветер.

И конечно, Даша не заметила, когда в лицо ей ударил луч фонаря. Лишь крики спасателей привели ее в чувство. И то не сразу. Она пыталась защититься от них ножом, но ее быстро успокоили.

Будто сквозь пелену она слышала голоса.

– Где остальные?

– Что у вас произошло?

– Почему вы вышли из поезда?

– Что с девочкой?

– Твою мать! Что это?

Даша не хотела отдавать остывшее тельце. Как же Катя без нее? Куда же? Ведь все получилось? Она, Даша, обязательно поговорит со своей мамой. Они еще увидятся, конечно. И Даша сможет посмотреть в это личико, ведь Катя будет жить у них. Они будут вспоминать все произошедшее, как кошмарный сон. А если мама не согласится, то Даша и сама уже совершеннолетняя. А уж после операции кто ей запретит?

Уже потом, в больнице, она узнала, что они все-таки пропустили несколько жуков. Один впился Даше в поясницу, еще два сели на ножки малышки. А ей и не нужно было больше. Эти три твари выпили последнее, что оставалось.

В машине «скорой» Даше влили лошадиную дозу успокаивающего, но и после этого она продолжала бормотать, искать Катю. Вывела фельдшера из себя, и та вручила ей плюшевого медведя. Думали, что сошла с ума.

Даша, невменяемая от снотворного, пыталась вырваться. Звала Катю. Кричала, пока не охрипла. Пока лекарство не свалило ее окончательно.

Поезд медленно набирал скорость. Последняя остановка в этот вечер оказалась ко всему в придачу и самой долгой. Из приоткрытого окна вместе с прохладным ветерком доносились веселые голоса. Будто и не прощались вовсе, а завтра снова увидятся. Пьяная компания шлепала босыми ногами по перрону, догоняя состав. Что-то кричали какому-то Андрюхе. Ветер занес в вагон запах остывающего вокзала: пирожки, подгнившие фрукты, мазут и туалеты.

На первых порах стук и непрерывающееся гудение колес раздражали. Даша, не всегда вовремя соображающая в шуме, откуда идут голоса, терялась, вертела головой, привлекая внимание собеседников. Те, в свою очередь, либо начинали говорить громче либо отнекивались. Давали понять, что обращались не к ней или же наоборот – повторяли. Они и сами чувствовали себя не в своей тарелке. Еще бы! Слепая девушка, да еще и такая молодая, вызывает невольный интерес у окружающих.

Но уже на второй день Даша привыкла, как к шуму, так и к жалости случайных попутчиков. Осталось совсем недолго, думала она. Уже утром она прибудет в Петродар и снова попадет в знакомые, хотя бы и отчасти, условия. Нет, привыкать к квартире дядьки, у которого она поселится на следующие два месяца, все равно придется. Но все-таки – это не то же самое, что и хождение по движущемуся поезду, в котором шатает даже зрячих.

Первую попутчицу – пожилую женщину, остро пахнущую по́том и чесноком и постоянно жалующуюся на несправедливость жизни, сменили довольно молодая, даже по меркам Даши, мать с дочкой. Девочка, лет шести, судя по всему, не отставала с вопросами. «А как тебя зовут? Меня – Катя». «А где твоя собака? Разве тебе не положено собаки?». «А почему ты одна?» «А давно это случилось?». «А как ты на работу ходишь?». Впрочем, не смотря ни на что, она пришлась Даше по душе. Как и всякий ребенок, девочка, даже переступая черту, оставалась искренней. Мамаша постоянно влезала, оттягивала дочурку. Не осознавая, что Даша все прекрасно слышит, шептала на ухо что-то вроде: «Ты что, не видишь, что она слепая?». Девочка отступала на какое-то время, но вскоре вновь начинала бомбардировать тысячами вопросов.

На последней остановке к ним подсел молчаливый мужчина, густо пахнувший шампунем и туалетной водой. По короткому «Здравствуйте» Даша догадалась, что ему лет тридцать, не больше. Мужчина взобрался на лежанку над девушкой, и к шуму колес добавился натужный скрип полки.

До следующей станции ехать предстояло около пяти часов – самый длинный промежуток приходился на ночь. Потом еще две остановки и она на месте. Там ее должен встретить дядька. Мамин брат сам предложил племяннице пожить у него, пока идет подготовка к операции. Иначе пришлось бы ехать с мамой, а Даша этого не хотела.

Мама стала невыносимой в последние дни. Ее чрезмерная забота не оставляла девушке места для какой-никакой, но жизни. Даше приходилось часами выслушивать истории с крушениями поездов, различными поломками и прочими неприятностями. Она заучила маршрут и основные правила техники безопасности. «Выход всегда справа. Слева двери не открываются никогда. Справа также находится купе проводницы. Слева, возле туалетов нужно быть осторожней: там стоит бачок с горячей водой. Аварийные выходы… Ты слушаешь меня? Так вот, аварийные выходы обычно находятся в двух купе: третье и шестое, если считать от купе сотрудников. Там нет форточек, но зато есть молоток и сплошное стекло. Так что, если что и случится, ищи третье или шестое купе». И дальше в том же духе. Мама чувствовала себя виноватой из-за того, что не смогла поехать с дочерью. Выбор был не велик: работа или поездка, а потерять работу мама не могла. Начальник, вынужденный постоянно идти на уступки из-за положения матери, стал искать повод для ее увольнения.

Когда поезд разогнался, закрыли окно. Несмотря на работающий кондиционер, воздух тут же стал липким, как паутина. Но Даша знала, что это временно. Скоро кондиционер, выключенный на время стоянки, оторвется на пассажирах по полной.

Женщина с дочкой принялись шелестеть пакетами. По купе тут же разнесся запах тушенных овощей – спасибо, что не курицы. Желудок Даши взбунтовался. Мама настаивала на том, чтобы снабдить дочь домашним на всю поездку, но девушка отказалась – она не любила есть на глазах у людей. Она буквально чувствовала жалостливые взгляды, ползающие по ней. Даша нащупала на дне рюкзака орешки – невесть что, но лучше, чем изойтись слюной от запахов.

– Даш, садись с нами, – проговорила женщина театрально громко, словно обращалась к глухой или же хотела, чтобы все вокруг услышали.

Даша улыбнулась в пустоту, поблагодарила и покачала головой.

Нового попутчика к столу не пригласили.

– Ну, как хочешь, – женщина хрумкнула огурцом. – Что тебе эти орешки? Худая ведь, как щепка. Но дело твое. Можно Катя у тебя в ногах посидит? Господи, как неудобно тут стол поставили.

– Да, конечно, – Даша кинула подушку на другую сторону, легла головой к двери и согнула ноги в коленях, освобождая место для девочки.

– А вы, молодой человек? Со свадьбы сбежали? Весь при параде, – в голосе ясно прозвучало кокетство.

Молодой человек не оценил ни шутки, ни попытки растопить лед перед предстоящим знакомством.

– Дела, – буркнул он и демонстративно пошелестел страницами книги.

Женщина недовольно фыркнула. Из разговоров матери с дочкой Даша поняла, что едут они в Петродар знакомиться с новым кавалером. А дама-то с перчинкой, пронеслось в голове.

Солнце еще палило лицо сквозь стекло, значит, не так уж и поздно. Даша сунула в уши капельки наушников и включила аудиокнигу. Тусклый монотонный мужской голос читал что-то об эволюции. Главу посвятили гигантским японским осам, отпор которым научились давать пчелы. Они собирались вокруг тирана-убийцы и вибрацией попросту варили осу в своем же панцире. Даша представила себе, как это могло выглядеть среди людей, и поежилась.

Она закрыла глаза, подставляя лицо лучам. Стук колес стал гармоничней, начал успокаивать. Несколько раз Даша клюнула носом. Усталость разливалась по телу, превращая ноги и руки в чугунные гири. Засыпать сейчас не следовало – проснется ведь через час, а после придется куковать в тишине.

Катя, давясь от заразительного хохота, что-то рассказывала с набитым ртом. Мужчина сверху покашливал, когда девочка становилась совсем уж громкой.

Даша нахмурилась, когда солнечные лучи вдруг перестали греть лицо. Случилось это как-то чересчур быстро и неожиданно, словно свет отключили. Она принялась крутить головой. Спрашивать напрямую стеснялась. Может, так привлечет внимание. Она вынула наушники из ушей.

– В тоннель заехали, – объяснил голос с верхней полки. – Сейчас выедем. Тоннель не самый длинный.

– А какой – самый длинный? – тут же ухватилась за тему девочка.

Мужчина либо не умел общаться с детьми, либо не горел желанием. Вопрос остался без ответа. Впрочем, Катю это нисколько не расстроило. Она уже через секунду забыла о нем.

– Вау! – восхищенно завизжала девочка. Она спрыгнула с полки, едва не перевернув весь ужин со стола, снова запрыгнула, потопталась по ногам Даши, пристраиваясь к окну. Мать возмутилась, прикрикнула для порядка, впрочем, вяло, нисколько не злясь.

– Там все равно ничего не увидишь. Сядь на место, егоза!

Внезапно все звуки вокруг стали меняться. Ритм стука колес замедлился, а гудение сменилось еще пока слабым скрежетом тормозов. Девушка почувствовала, как тело по инерции тянет к краю лежанки. Она схватилась за лестницу на вторую полку, чтобы не упасть.

– Почему мы останавливаемся? – спросила она.

Видимо, ответ на вопрос заинтересовал и остальных. Визг железа стал невыносимо громким. На столе загремела посуда. Девочка вскрикнула и, не удержавшись, с восторженным хохотом упала на пол.

В соседнем купе что-то глухо грохнуло. Послышался густой бас, разразившийся отборным русским. Приглушенно вскрикнула женщина.

Поезд, наконец, остановился. Тело почувствовало свободу, и Даша отпустила лестницу. Ее оглушила тишина. Нет, голоса все еще шептались испуганно, возмущались, но сам поезд замолчал.

– Осторожно! Я спускаюсь, – мужчина спрыгнул на пол и отодвинул дверь в сторону. Из прохода тут же донеслись испуганные голоса вышедших в коридор пассажиров.

– Мама, смотри, там светлячки! – девочка постучала ногтем по стеклу. Даша поняла по голосу, что она прижимается носом.

– Фу, – запричитала женщина. – Отойди. Да что за ребенок такой? Отойди от окна! Сколько можно?

– Но, мам! – если девочка и послушалась, то сделала это незаметно.

Из прохода раздался знакомый голос проводницы, призывающий собравшийся народ разойтись по местам. На женщину тут же обрушилась волна вопросов. Из разговора Даша вынесла, что перед выездом из тоннеля случился обвал. Что власти уже извещены. Что с минуты на минуту начнутся работы по устранению препятствия. Что им крупно повезло, так как машинист успел остановить состав.

– Расходитесь по своим местам! Через час-два тронемся, – прикрикнула женщина. Судя по голосу, ей уже перевалило за пятьдесят лет, двадцать из которых она курила по пачке сигарет в день. Даша почему-то представляла себе ее худощавой особой с жидкой копной рыжих волос, небрежно скрученных в пучок на макушке. Перед отъездом мама сунула проводнице несколько купюр за особый уход за дочерью, но возложенные на себя обязанности женщина исполняла не слишком и рьяно. За все время она лишь однажды зашла к Даше.

– Может, помочь чем? – спросил мужчина испуганным голосом. – Мы-то побыстрее справимся с камнями.

– Нельзя, – отрезала проводница. – Расходимся, граждане.

– Да что ж за напасть такая? Съездили в гости, ага!

– Скажите, пусть двери отворят. Курить хочется. Не то, я прям тут дымить буду.

– Я те подымлю! Живо вылетишь! Кури потом на здоровье по пути домой.

– Что это за свэт там, снаружи? – голос принадлежал молодой особе с восточным акцентом. – Там будто гирлянды повэсили?

– Не знаю. Скоро все выяснится, и вам объяснят.

В дверном проеме засмеялся их попутчик.

– Объяснят… Как же.

Мужчина, потеряв интерес к разговору, зашел и остановился у окна.

– Что это? – спросила женщина. – А ведь и правда, на светлячков похоже.

– Какие тут могут быть светлячки? – буркнул попутчик. – Мы в тоннеле. Да и большие слишком для светлячков. Яркие. Если только к ним провода протянули.

В проходе весело матерились двое пьяных. Женщины пытались растащить их по своим конурам. Через минуту послышались звон посуды, кряхтение и уханье под горячительные напитки. Захрустели огурцы.

– Смотри, а ведь действительно – светлячки, – хриплый голос довольно кашлянул. – Летают.

Туда-сюда бегали ноги – кто панически спешил, а кто и просто прогуливался, разминал затекшие члены. В коридоре становилось все более шумно и душно.

Еще через минуту из тамбура грохнуло железом, и зашипела пневматика. Даша поняла, что открылись двери наружу. Шаги основной массы пассажиров потянулись к выходу. Мгновенно пахнуло табачным дымом. Их попутчик, видимо, так и не удовлетворив любопытства, поплелся к выходу. Возмущенные голоса что-то живо обсуждали.

Мать девочки поднялась и подошла к двери. Катя настырно стучала костяшками пальцев по стеклу, привлекая внимание светлячков.

– Мама, смотри…

– Тссс… Посиди тут, Кать. Мама быстро сходит, посмотрит, – и обратилась к Даше: – Ты не посмотри… Ой. Прости, Господи! Что же это я? Можно, Катя с тобой тут останется? Я на минутку. Буквально.

– Да, конечно, – пробормотала Даша. – Ты ведь не убежишь, Кать? Бегать за тобой я не смогу.

Она улыбнулась, поняв, что слова прозвучали, как жалоба.

– Нет, конечно! – ответила мать. – Что бы ни ногой! Это понятно? Смотри на светлячков.

– А можно я окно открою?

– Нет! – Даше вспомнился эпизод с осами, и кожа покрылась мурашками. Она и раньше не очень любила насекомых, а ослепнув, стала просто панически их бояться. Вслух же сказала: – Если там обвал, то может быть много пыли.

Шаги женщины застучали по проходу. Даша воткнула наушники в отверстия в коробочке и положила рядом с собой.

Девочка в один миг перебралась на полку матери и стукнулась лбом о стекло. Надолго терпения ее не хватило. Она осторожно слезла и на цыпочках пошагала к двери.

– Я слепая, а не глухая, – Даше стало смешно. Она улыбнулась.

– Я только посмотрю.

– Нет. Мама придет, и мы обе получим. Садись сюда.

Девочка присела на краешек рядом с головой Даши.

– Жаль, что ты не видишь этого. Они такие красивые. Как в сказке.

– Любишь сказки?

– Угу… Мама мне всегда рассказывает перед сном.

– А какие?

Девочка не ответила, отчего Даше показалось, что она обманывает: мама вовсе не читает ей перед сном.

– Про принцесс? – помогла девушка.

– Да. И самолеты. Ты знаешь сказки про самолеты?

– Если честно, то ни одной, – Даша растерялась. – Разве что про ковер-самолет и волшебную лампу.

– Расскажи, а? – девочка заерзала. – Ну, пожалуйста.

– Нет… Я не могу. С меня рассказчик не очень, на самом деле.

Они помолчали какое-то время, слушая разговоры за стеной.

– Ух ты! Что это? – девочка вдруг вскочила и через мгновение снова оказалась у окна.

Даша села. Глупо просить шестилетнюю девочку описывать увиденное, однако она не сдержалась:

– Что там?

– Светлячки. Они теперь сильнее светятся. Очень красиво. Ух ты! – вспотевшие ладони девочки скрипнули по стеклу.

Несколько следующих секунд Даша слушала восторженные вздохи, перемешанные с междометиями, как девочки, так и голосов снаружи.

Внезапно возле окна загремело. Даша сначала подумала, что девочка уронила что-то, но глухой стук, последовавший за грохотом, переубедил ее. Это она упала, девочка.

– Катя? Катя!

Девочка молчала.

Даша осторожно ступила босыми ногами на пол и, вытянув одну руку вперед, шагнула к столику. Девочка лежала на полу. Маленькая грудь судорожно ходила вверх-

вниз. Изо рта слышались хриплые вдохи и выдохи. Даша приложила ладонь к груди и почувствовала дробь сердца.

– Эй! Кто-нибудь! – обернувшись, крикнула она.

Черт, как звали эту мамашу?

– Кто-нибудь! Тут человеку плохо! Помогите!

Ответа не последовало. Даша несколько раз легонько ударила девочку по щекам кончиками пальцев, впрочем, без какой-либо надежды. Она прощупала голову, но никаких ран не обнаружила. Глаза были закрыты.

– Кто-нибудь! – голос унесла пустота.

Даша только теперь осознала, что тишина вдруг стала абсолютной. Там, за дверью так же царило молчание.

Она подошла к окну. Нужно открыть, чтобы ее услышали. И тут же убрала руку, потому что почувствовала свет на лице. Что-то там, снаружи, действительно ярко светилось. Ровно то же испытываешь, когда солнце греет кожу. Но ведь они в тоннеле? Обычные лампы, пока не приблизишься к ним вплотную, не излучают столько тепла.

Она прошла к двери, придерживаясь за верхние полки. Прислушалась.

– Кто-нибудь! Нам нужна помощь!

Ступив на прохладный пол в проходе, девушка все же вернулась и натянула носки и кроссовки.

В коридоре она убедилась в том, что звуки, по крайней мере, те, что издавали люди, полностью исчезли.

Сердце забилось барабанной дробью. Дыхание перехватило. Внутренний голос истошно вопил в голове. Уговаривал вернуться.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь? – спросила она почему-то осторожно, словно боялась, что ей и правда ответят. – Эй!

Она прошла, касаясь пальцами стены, мимо соседнего купе, также открытого. Похоже, что и оно пустовало. Однако Даша услышала приглушенный шелест. Открытое окно? Шелест сопровождался чавкающим звуком. По лбу стекла полоска холодного пота.

В лицо вновь еле уловимо пахнуло сигаретным дымом.

– Кто-нибудь! – голос не слушался ее, ломался.

Она переступила невысокий порожек, отделяющий пассажирские купе от купе сотрудников. Дверь у них была закрыта. Даша постучала, но, так и не дождавшись ответа, шагнула дальше.

Она остановилась в тамбуре. Да, сигаретами пахло отсюда. Дым клубился едкий. Такой дым выходит из тлеющих сигарет, а не из легких курильщика. Однако помимо дыма, был тут еще один запах, который Даша не смогла распознать. Что- то среднее между сырыми грибами, по́том и мокрой шерстью собаки.

В воздухе жужжали сотни крыльев насекомых. Светлячки?

Чавкающий звук стал острее. Даша услышала тяжелое утробное дыхание. Совсем близко, буквально в трех шагах от двери кто-то зашипел. Даша вскрикнула и попятилась, уже в коридоре развернулась и стремительно, насколько позволяло положение, пошагала к себе. По железной лесенке что-то стукнуло. Раздался глухой рык. Даша ускорила шаг, рискуя споткнуться и распластаться по полу. Наконец, она нащупала полуоткрытую дверь своего купе и ворвалась внутрь. Щелчок язычка замка дал слабую надежду. Она поставила ручку в вертикальное положение и провернула вертушку.

Снаружи по стеклу что-то ударило. Даша вскрикнула. Она подбежала к окну, чтобы убедиться в том, что оно заперто, но чуть не споткнулась о девочку под ногами. Даша присела на корточки и прислушалась. Катя все еще дышала, хотя сердце не колотило больше, как отбойный молоток. Она просунула руки под колени и шею и, подняв легонькое тело, положила на полку рядом.

Скрип стекла заставил девушку отойти к самой двери. Что-то находилось там снаружи. И оно пыталось проникнуть внутрь. Даша потянулась к выключателю и щелкнула кнопкой. Для нее ровно ничего не изменилось. Она не знала, был ли включен свет до этого или нет, но логика подсказывала, что да. Скрип потянулся в сторону и перешел со стекла на наружную обшивку вагона.

Дыхание перехватило. Что происходит? Куда все исчезли? Потеряли сознание так же, как и девочка? Даша села на пол рядом с полкой, на которой лежала Катя, и обхватила голову руками. Глубокий вдох полной грудью – выдох. Еще раз. Голова не хотела приходить в порядок.

Вся ситуация походила на какую-то фантасмагорию, плохую шутку, устроенную лишь для того, чтобы напугать ее. Ну все! У вас получилось. Выходите уже.

Это все «светлячки», о которых говорила девочка. Что они вызывают? Эпилептический припадок? Вроде нет. Катя попросту потеряла сознание – Даша услышала бы, если бы ребенка трясло. Да разве это важно сейчас? Плевать! Суть в том, что какие-то существа там, в тоннеле ввели в транс всех зрячих пассажиров. Зачем?

Она вспомнила чавкающий звук снаружи, и тошнотворный ком подкатил к горлу.

И что теперь делать? Ждать? А если проводница, заявив, что проблема решается, просто пыталась успокоить пассажиров? Когда там, снаружи поймут, что поезд не доехал до пункта назначения? На следующей станции, ясно. Но ведь они только отъехали. Приятно пахнущий попутчик пробыл в купе минут двадцать от силы, пять из которых ждал, пока тронется поезд. То есть помощи ждать следует через несколько часов. Это в том случае, если проводница обманывала.

Но даже, если власти извещены, надеяться на чудо не стоит. Сегодня суббота. Когда приедет бригада? Да и должна ли? А вдруг подобные вещи решаются сразу на месте? Что она вообще знает о поездах кроме целой свалки бесполезной информации, которую обрушивала на нее мать?

Телефон! Нужно попробовать позвонить. Маловероятно, конечно, – она все-таки в тоннеле, – но попробовать все равно стоит.

В проходе что-то стукнуло. В нескольких метрах, возможно даже, в соседнем купе! Даша замерла и прислушалась. Выйти?

Она встала и нащупала прохладное гладкое полотно зеркала на двери. Осторожно провернула вертушку и отодвинула дверь на несколько сантиметров. Сделать это совсем беззвучно не получилось, но она давно привыкла к своей чувствительности – может, и показалось. Даша прильнула головой к образовавшемуся проему и прислушалась.

Да, там, в соседнем купе, определенно кто-то копошился. Девушка отодвинула дверь еще шире и тихо шагнула в проход. Ну конечно! Сейчас все разъяснится. Это она, дура, вообразила себе, невесть что. Ну отошли люди от вагона – что в этом такого? А сейчас один из них вернулся за сигаретами или лимонадом. Да, она слышала звуки, которые не смогла объяснить; да, люди вдруг замолчали, – но ведь это ничего не доказывает! Светлячки и правда могли стать причиной внезапного приступа у всех зрячих, но чавканье – его она притянула за уши. Мало ли, что могло там происходить? Ну не зомби ведь напали них, в конце концов. А шипение? Рычание? Оно могло и почудиться. Чего только не вообразишь с перепугу. Или та же собака. Люди ведь берут с собой своих питомцев. Разве нет?

И все же эти доводы нисколько не успокоили ее. Конечно, она могла крикнуть в пустоту, привлечь к себе внимание, но за последние годы Даша научилась доверять внутреннему голосу. И видит бог, это пресловутое чутье до сих пор спасало ее от больших проблем. Сейчас же, вопреки здравому смыслу, оно вопило, умоляло девушку вернуться в купе.

Внезапный лязг упавшей бутылки заставил ее вздрогнуть. Бутылка покатилась по полу, а проход заполнила густая тишина. Кто бы там ни был – он не копошился больше. Он тоже слушал.

– Есть?… – голос переломился и прозвучал почти шепотом. Озвучить вопрос полностью она не решилась. Однако и этого хватило, чтобы ее услышали. Даша замерла, парализованная.

Глухой стук по полу привел ее в себя. Она попятилась. Из дальнего купе что-то выскочило и с шипением бросилось на нее. Существо весило не меньше семидесяти килограмм и передвигалось на четырех ногах. Но передвигалось как-то неуклюже, будто бы не привыкшее к подобным забегам.

Шипение переросло в визг. Так визжат мелкие динозавры из фильмов. Из окон и дверей существу откликнулись еще десятком таких же голосов. По железу застучали несколько приближающихся лап.

Даша ворвалась к себе в купе и быстро закрыла дверь. Через секунду существо глухо ударило по ней. Послышался тяжелый рык. По окну чем-то стукнули. Даша вскрикнула и разревелась. От следующего удара на пол посыпались тарелки со столика. Зеркало на двери звякнуло трещиной.

Зверь, – а Даша искренне надеялась, что имеет дело именно с каким-нибудь знакомым ей зверем, хоть это нисколько не улучшало ее шансы выбраться, – замер возле двери. Девушка слышала тяжелое дыхание и фырканье. Оно несколько раз слабо стукнуло по дереву и затихло.

Даша боялась двинуться с места и стояла, прислушиваясь, еще несколько бесконечно долгих минут. Существо ходило взад-вперед, рычало и иногда тыкалось головой в дверь. Слева приблизились еще несколько ног. Они остановились рядом и затихли.

Внезапно по двери оглушительно грохнуло. Девушке с огромным трудом удалось подавить застрявший в горле крик. Будь у существа побольше места для разгона, оно непременно высадило бы эту чертову дверь. Еще один удар что-то сломал. Даша приготовилась к новому, но его не последовало. Шаги медленно побрели к тамбуру.

Даша бросилась к полке и стала искать свои вещи. В рюкзаке лежал перочинный ножик. Оружие из него так себе, тем более в ее руках, но все же лучше с ним, чем без. Нащупав рукоятку, она вытащила оружие и вытянула лезвие из выемки сбоку. Теперь телефон.

Она замерла, почувствовав на щеке уже знакомое тепло. Это оно, светлячок. Спина мгновенно покрылась липким потом. Даша осторожно нащупала телефон. Что-то коснулось пальцев. Что-то теплое, покрытое чешуей или в панцире. Даша одернула руку.

Существо на полке зашуршало крыльями. По звуку было похоже на гигантского жука. Оно село на запястье девушки – довольно крупное, размером с шарик для пинг-понга, – и Даша почувствовала легкий укол. Она вскрикнула и ударила. Насекомое улетело на пол и принялось биться там – Даша искренне надеялась, что в агонии. По запястью растеклась теплая жидкость. Помещение в один миг наполнил густой едкий запах гноя или чего-то в этом роде. От отвращения девушка больше не могла контролировать тело. Она стала панически хлопать себя по ногам, рукам, плечам, спине. Ей показалось, что такой же жук приземлился на голову. Она с трудом сдерживалась, чтобы не завопить. В кисти, на месте укуса, начало зудеть. Даша прикоснулась пальцем к ранке и нащупала что-то вроде нити, торчащей из нее, только скользкое и более толстое. Даша схватила кончик этой нити и потянула. Судя по всему, – жало. Большая часть его находилась под кожей, и избавление оказалось довольно болезненным. По пальцам вниз потекла тонкая струйка крови.

Воображение словно с цепи сорвалось. Она вспомнила урок биологии и в частности метод размножения плоских червей. Засранцы дерутся половыми органами, словно шпагами, протыкают друг друга и осеменяют. Кто успел проткнуть соперника, тот и папаша. По крайней мере, вялое жало существа, укусившего Дашу, вызывало именно эти ассоциации.

Даша с отвращением отбросила мерзость в сторону.

Где-то далеко, скорее всего, в соседнем вагоне кто-то завопил полным дикого ужаса голосом. Внутри у Даши все оборвалось. Вопль тут же захлебнулся. В ответ ему прозвучали в унисон голоса неизвестных чудищ.

По двери стукнуло. Даша встала парализованная. Оно ведь отошло? Неужели обман? Что это за тварь? Откуда она взялась? Это она выпускает этих «светлячков», чтобы?... Чтобы что?

Чавкающие звуки

Нет. Не может быть!

В воздух взлетело еще одно насекомое. Даша почувствовала легкий ветерок прямо у лица. Она махнула рукой и попала по склизкому боку. Насекомое, как и предыдущее, ударилось об пол, забрызгав руку живот девушки. Похоже, оно лопнуло от удара. Она принюхалась к пальцам и уловила в тягучем смраде запах железа.

Черт! Черт! Черт!

Ее трясло от отвращения. К горлу подкатил тошнотворный ком.

Снова зажужжали крылья, на этот раз более вяло, и Даша ужаснулась. Звук шел от той полки, где лежала девочка. Она бросилась к Кате и принялась ощупывать.

Один впился в шею девочки. Он непомерно вырос или же просто был крупнее, размером со сжатый кулак. Крупнее и мягче. Даша хлопнула по нему. Насекомое лопнуло, разбрызгав жирную смердящую жидкость по простыне, но не отлипло. Девушка схватила остатки твари и потянула. Жало выходило медленно, словно слиплось вцепилась крошечными крючками. Оно оказалось гораздо длиннее, из довольно широкого ствола тянулись ветви.

Расправившись с одним насекомым, Даша обнаружила еще два, чуть меньших размеров. Внезапно, пока она пыталась избавиться от очередного застрявшего под кожей жала, девочка вскрикнула. К двери в проходе тут же подбежали неуклюжие шаги. Существо замерло. Даша слышала его тяжелое сиплое дыхание.

Катя начала дергаться. Она набрала воздух в легкие, чтобы крикнуть, но Даша мгновенно закрыла маленький рот ладонью и прошептала:

– Тише. Не кричи. Закрой глаза.

Девочка не послушала и стала отчаянно вырываться из хватки.

– Тише, Катя! Тише, пожалуйста! Он услышит нас, – почему она сказала «он», а не «оно», Даша и сама не знала. – Закрой глаза! Не смотри! Закрой.

В дверь глухо ударило. Зеркало рассыпалось на мелкие осколки. Даша и Катя одновременно вскрикнули. Вновь раздался голос существа. Из конца коридора к ним

приблизились новые шаги. Еще один стук. Катя укусила девушку за палец и, когда та одернула руку, закричала. Даша прижала бьющуюся в истерике девочку к себе и взмолилась:

– Не кричи! Ну, пожалуйста! – стиснула маленькое тельце еще крепче, пытаясь успокоить, но, казалось, делала только хуже.

За дверью послышались голоса еще, как минимум, троих существ. Удары стали сильнее и чаще. От каждого из них девочка дергалась, вырывалась из объятий, вопила. Даша положила ладонь на рот Кати и, что было мочи, прижала, заглушая крик.

– Они убьют нас, если ты не замолчишь!

Ладонь покрыли слезы, слюни и сопли. Катя начала дышать рывками, но немного затихла.

– Закрой глаза. У тебя закрыты глаза?

Девочка вцепилась обеими ручками в шею Даши и потянулась к ней. Та прикрыла, насколько могла, ее лицо плечом.

За дверью вновь стало тише. Несколько пар ног удалялись в разные стороны.

– Тише. Тише, – прошептала Даша. – Нас скоро спасут. У тебя закрыты глаза? – повторила она вопрос.

Катя кивнула несколько раз, не отнимая лица от груди девушки. Хотелось бы и Даше самой верить в то, что ими уже занимаются. А если нет? Сколько времени пройдет, пока они кинутся? Два-три часа? А что они будут делать все это время? Понятно, что прятаться, но вот насколько хватит двери? Одно из существ, кем бы они ни были, до сих пор там – Даша отчетливо слышала тяжелое дыхание.

– Мне нужно, чтобы ты успокоилась, – прошептала она в ухо девочки. – Дыши глубоко. Ртом. Мне очень нужна твоя помощь. Дыши. Дыши глубоко.

Девочка подчинилась. Даша чувствовала, как выравнивается ее дыхание. У нее самой от неудобной позы начали затекать ноги. Она перенесла вес тела на другое колено, но девочка всхлипнула и еще сильнее вцепилась в шею.

– Катенька, милая моя, тебе нужно успокоиться. Мы не сможем вырваться отсюда, если ты не успокоишься. Ты слышишь меня? У тебя закрыты глаза?

Девочка вновь кивнула.

– Теперь послушай, – она прижала губы к крохотному ушку. – Тебе нужно открыть их. Нам нужно посмотреть, что тут происходит. Недолго. Открывай глаза, досчитай до трех и снова закрывай. Если увидишь светлячков, то закрывай сразу. Ты понимаешь меня?

Последовал новый короткий кивок. Девочка шмыгнула носом.

– Только постарайся запомнить, как можно больше. Хорошо?

– Да…

– Посмотри на дверь. Целая она или нет? Посмотри на себя, на меня. Все ли в порядке. Ты ранена или нет? Поняла?

– Да.

– Не забудь про светлячков. Если увидишь, сразу закрывай глаза. Давай.

Девочка оторвалась, но в то же мгновение, вскрикнув, прильнула к груди Даши.

– Что? Что ты видишь?

– У тебя… у тебя на плече жук! – она завыла.

Даша начала дергаться. Катя все стискивала ее в объятиях, не хотела отпускать. Даша грубо оттолкнула девочку и стала бить по обоим плечам. Тварь сидела на левом. Она уже набухла. От удара насекомое лопнуло и осталось висеть мешком, удерживаемое жалом. Все это происходило в абсолютной тишине. Даша почувствовала, как в плече что-то шевелится. Складывалось впечатление, что жало разветвилось там, под кожей. Девушка вцепилась пальцами в головку жука и вытянула. Ранка тут же засаднила. Как же она не почувствовала укола?

– У меня кровь течет, – сказала Катя. – И ты вся в крови.

– Где?

– Из шеи. Она не перестает.

– Найди какую-нибудь салфетку или полотенце.

Сама Даша схватила уголок простыни с полки. Попыталась оторвать лоскут, но ничего не получалось. Она вдруг вспомнила о ноже, нащупала в кармане и передала девочке.

– Порежь с самого края. Тебе нужно еще раз открыть глаза. Если ты потеряла много крови, то нужно срочно выбираться отсюда. Ты понимаешь меня?

Видимо, девочка снова кивнула. Даша не стала ничего ей говорить. Хорошо уже хотя бы то, что она больше не истерит. Нужно постоянно отвлекать ее какими-нибудь занятиями. Она вдруг поняла, что и сама перестала паниковать, как только очнулась девочка.

Симбиоз Часть вторая