CreepyStory

Сап, народ. Сегодня вторая смена в том же здании.

Интересный факт: в центре Мюнхена реально много бомжей. Это все одни и те же люди - баба-кузнечик, цыганка с сыном-дауном, старый грек с собакой и, конечно же, знакомый вам трансвестит-художник; этакая Кончита Вурст с Алиэкспресс. Так вот, зимой они стараются найти себе более-менее безветренное местечко, и, так уж вышло, что пассаж моего объекта - идеальный для них вариант. Пассаж разделен на 2 зоны дверью, и эти зоны типа относятся к разным зданиям. Так вот, мне от начальства было дано четкое указание - если бомжи устраиваются в моем пассаже - тупо гнать их на 5 метров за дверь, и тогда пусть там хоть оргию грязножопых устраивают - типа это уже не моя проблема.

Первым делом я дернулся смотреть наше "секьюрити-приложение" на предмет задвоения обходов: если они задваиваются у моего дненвого сменщика, значит, все норм, и я себе надумал. Но нихера - это место явно вознамерилось выкрутить мне последние лампочки в люстре. Обходов сменщика было ровно четыре штуки. А это значит, что а) глюк произошел именно вчера б) я уснул и мне все приснилось в) мой путь реально "зеркалил" (но весьма неточно) кто-то в белых засранных кроссовках с таким же приложением.

Кстати, я оказался неправ, когда сказал, что в здании был один-одинешенек. Уголек-уборщик с утра на пальцах (он не очень хорош в немецком) объяснил мне, что на пятом этаже нередко по ночам работают какие-то адвокаты, представляющие американские конторы конторы, и, типа, пока у нас ночь, у них уже день. Мимо меня вчера никто не проходил, но , в принципе, теоретически, кто-то мог приехать на парковку и также незаметно для меня уехать. И уехать он правда мог, а вот приехать - хер, без ключа ты в здание после 18 не попадешь, а ключ - снова у меня.

Короче, более-менее меня это ситуация подотпустила - появились хоть какие-то рациональные объяснения происходящего, плюс - ну мало ли, кто еще мог засрать белые кроссы на липучках. Но вообще - очень хотелось убедиться в одном или в другом. Типа - едет ли моя кукушечка или мне пора приводить дела в порядок и решать, кто будет админить паблик после моей смерти.

Энивей, днем я решил погуглить, что за фирмы работают в здании, и кто мог здесь шарое6иться в час ночи. Собственно, нагуглил я три (остальные в гугл никто не внес) - частный детский сад на четвертом, адвокатская контора (см. выше) на пятом и интернет-издательство (хз, что это) на втором. В принципе, ничего особенного.

И вот, уже на смене я решил посмотреть остальные фирмы, чтобы погуглить их уже предметно и... нихера. То есть вообще. В здании на 6 этажей с подземной парковкой, лобби, лифтом и выходом на крышу работает... три фирмы. А почтовых ящиков штук двадцать, и на семнадцати из них на месте фамилий или названий фирм - просто пустые ячейки. Я чего=то внимания не обращал, а тут пробежался по этажам, и, короче, их реально ВСЕГО три. А, чтоб вы понимали, в Мюнхене арендаторы (и я не только про пустые пространства) грызутся за каждый ссаный угол, тем более в центре. Года четыре назад я работал в отеле поблизости, подготовленным под СНОС. Так вот, мой начальник арендовал у владельцев здание на весь срок до сноса и пользовал его в хвост и в гриву. А тут - три этажа тупо простаивают, а за стеклянными дверями тупо картинки по гугол-запросу "лиминальные пространства".

Короче, знаете, появилось какое-то неприятное ощущение, будто облокачиваешься на ковер на стене, а потом понимаешь, что стены там тупо нет и ковер просто висит, и ты сейчас под него провалишься. Короче, очень неприятное такое соседство с выхолощенными пустотами.

Кстати, у меня есть сейф с ключами от кучи дверей. Я вот прям, 6лядь, уверен, нет их столько в здании. С другой стороны - если посчитать всякие электрощитки и технические помещения, мож так и получится. И вот честно скажу, поначалу застремался. Прям конкретно. А потом подумал - яж себя ссыклом на весь рунет (ну или сколько там у меня охвата) выставил. Пора писать опровержение. С фотками. Набрал ключей, пошел осматривать владения. Ну а хуле, ночь долгая.

Сунулся первым делом к адвокатам - я так подумал, если живых людей застану в это время, значит, норм все и я зря на очко присел. В конторе горел свет и жужжал принтер, но никого не было. Впрочем, мож на унитазе сидит и на азиаток дрочит - мне ли судить? Я тихонько закрыл дверь и больше не совался.

Ключ к детскому саду не подошел. Зато я нашел спа-центр, который по ошибке причислил к заброшенным офисам. Правда, выглядел он не как используемый, а как готовый к открытию, потому что ни таблички, нихера там не было, только тренажеры и сортиры. Но с туалетной бумагой. В двери, ведущие вглубь мне попасть не удалось - ключ не подошел. Но, в целом, с этим помещением было ясно. Больше всего меня, логичным образом, интересовал шестой этаж. Хз почему, но я вчера был уверен, что тот хер в срано-белых кроссовках едет на шестой.

Ну, короче, подхожу, дверь как дверь. вон ее фото вблизи (потом объясню, почему). Внутри - тупо белая отделка и больше нихера. Ключ, как ни странно, подошел. За дверью - коридор длиннющий. Датчики среагировали, и свет короче начал включаться. Ну и немецкая экономия - включается только первая лампа, идешь дальше - вторая, дальше - третья и тд. А за тобой они гаснут. Так и идешь "из тьмы во тьму" (сука, как пафосно).

На каждом углу трубы какие-то, технические помещения, на потолке тоже трубы висят. Но самый пи3дец я понял , когда протопал где-то до середины коридора - окон-то нет. Тупо лампы, и все. А окон - нихера. Как чердак.

Кое-как дошел до конца, а там - развилка, и такие же коридоры в обе стороны. И в обоих темно. Честно скажу, стремно было до дрожи. И еще вентиляция так неприятно подвывала - трубы-то над головой. но яж, сука, мужик. Яж сука творец кошмаров. Пошел налево. Потом еще раз налево. потом еще раз - ну, чтоб не заблудиться. И вышел в вот такой внутренний дворик... хер знает чего. И внутренний дворик этот, получается, тоже на высоте седьмого этажа, ведь по лестнице я не спускался. Но помимо этого - судя по расстоянию, которое я прошел - а прошел я километра два, не меньше, оказаться я должен был где-то рядом с Ткмаххом (магаз такой), так вот НЕ ПОМНЮ я там таких зданий.

А дворик симпатичный - посерединке прудик типа с кустами, окошки там,; дерево какое-то, подъезды. Тут меня, конечно, отпустило, сам над собой покекал, покурил. Видать, там никакой не офис, а переход между зданиями. Подъезды были без фамилий на панелях - как будто только что построили и никто ещё не заехал. И тут я открыл карту , посмотреть, где здание заканчивается . И почему-то стало очень неуютно. Потому что по карте я был все ещё в том же здании . И это пройдя 2км по коридорам. И еще реально меня напрягал этот прудик. Я даже фонариком в него посветил, но нихера не увидел. Подумал, что вода, наверное, налита на черный слой гудрона. Ткнул кроссовком и чуть не провалился - глубина там была явно больше, чем мне по щиколотку... насколько больше? Хер знает. фонарик не пробивал.

В общем, не понравился мне этот прудик. И дворик на второй взгляд тоже не нравился. Нахера он такой тут есть на шестом этаже, если даже непонятно, как в него подняться? Забил я на свою тягу к исследованиям, и пошел обратно. Ноге холодно и мокро, еще кроссовок (теперь не только сраный, но и "ссаный") делает типа "хорть-хорть-хорть" при ходьбе. Типа "Хортицы" хочет. Ага, шутка-самосмейка. В общем, очень бесславное путешествие вышло.

И тут , короче, за одной из дверей слышу голос. Детский. Да-да, самое ссаное клише в хорроре - детский смех (или плач) в неуместной для этого обстановке.Честно скажу, даже подливы не подпустил - настолько это было неожиданно и реально. Что там говорили - непонятно. Вроде одно слово повторялось, похожее на "локоток" или "околоток", но вряд ли. Энивей, я не стал лезть-стучать-дергать ручку. Меня в этот момент вообще другое занимало. Я-то на месте стою, а по коридору что-то еще делает "хорть". Ну, короче, вы поняли - я обосрался. Конкретно. И втопил по коридору, да так, что лампочки едва успевали включаться.

И, вот, знаете, эта херня еще с Библии идет , с жены Лотовой - не оборачивайся, мол. не оборачивайся. Но я обернулся. Если вы ждете, что я там увидел пи3дящий леденец, хтоническую тварь, тень своей смерти или Мать Кошмаров, то... нет. Я просто увидел , что погасшие лампочки С ТОЙ стороны коридора тоже включаются. В пустом коридоре. И освещают просто пустое пространство. Забавно, но в голове в этот момент ничего путного вообще не происходит, одно сплошное "6лядь-6лядь-6лядь!!!!"

Короче, я еще на бегу достал ключи, чуть не выронил (хоррорные клише пошли), выбрал нужный и на бегу засадил в скважину - батя бы гордился. Выбежал обратно к лифтам, захлопнул дверь. По ней как будто что-то ебнуло с той стороны. И вот в тот момент я увидел то, из-за чего все утро собирался просидеть с бомжами в пассаже, если б не мороз. В итоге, сидел в лобио, но у самой двери, чтобы если что - дать стрекача.

Видите эти отпечатки пальцев? Так вот, суть в том, что ключ я в дверь совал обеими руками (чтоб не промахнуться), а открывал ее плечом, то есть МОИХ отпечатков на двери быть не может никак. И вот либо их оставил кто-то, кто ходил туда до меня, либо...

6ля, честно, не хочу развивать эту тему. Потому что в голову лезут отнюдь не радужные пони и не звезды онлифанс. Вместо этого моя писательская фантазия рисует картинку как что-то вылезает из того черного прудика, нацепив мое отражение, и идет по моим следам, чавкая кроссовком.

В четверг третья, последняя смена в том офисе. Я спросил, можно ли меня перевести на другой объект. Мне сказали, что нет, а еще все болеют, подменить некому. Работу терять не хочется, себя хочется терять еще меньше. Виш ми лак.

З.Ы. - фотку с дверью делал утром, надеясь, что уголёк с пылесосом меня защитит .

- Пойдем, - тянула она его за руку на автобусную остановку. – Будет интересно!

- Неудобно как-то, вдруг заметят, - засомневался он.

- Возьмешь в руки газету, на колени бросим куртку, и никто ничего не заметит, - она хотела добавить, что делала так уже много раз, но осеклась. – Смотри, второй раз предлагать не буду!

Голод был уже невыносимым, но сил затянуть его в соседний парк и там насладится по полной у нее не осталось. К ее счастью, он пожал плечами и согласился.

Автобус, курсирующий в послеобеденную весеннею жару, встретил их полупустым салоном. Устав от снега и сменившей его серой слякоти, горожане предпочитали прогуляться и насладиться первыми теплыми лучами.

Заняв место около окна, он, как и было задумано раскрыл газету и прикрыл лицо от посторонних взглядов. Она села ближе к проходу и запустила свою нежную белую ручку с острыми коготками под куртку, протиснула ее в карман узких слегка эластичных брюк и разрезав тонкую карманную ткань прикоснулась к горячей плоти. Он был уже готов. Ее ладонь сжалась и наполнилась теплом, заструившимся к дряблой коже под тоненькой кофточкой. Узкая полоска губ налилась алой влажностью, а мышиный хвостик из серых волос налился силой и заиграл бронзой, пытаясь скинуть узкую резинку. Волна неги заполнила ее и разошлась по салону, зацепив какого-то парня.

Она улыбнулась, подмигнула и облизала губы острым язычком. Ловушка сработала. Взгляд парня скользнул вниз и замер на белой футболке, стыдливо обтягивающей напряжённую грудь.

Она оставила своего спутника и направилась к выходу, поманив за собой ничего не подозревающего охотника, рыщущего в поисках любви.

«Молодой человек, конечная – позвала пожилая кондукторша человека с газетой и заворчала. – Заснут, а потом вопят на весь автобус, а кто виноват, что вы спите». Она подошла ближе, отодвинула край газеты и вкинув руки закричала от ужаса. Красные выпученные глаза на посиневшем лице застыли в противную маску.

«А морге разберутся инфаркт или инсульт, - отмахивался криминалист от назойливой кондукторши. – Вам бы сейчас домой да со своим здоровьем разобраться. Небось не каждый день такие подарки находите».

Лярва подняла голову и с интересом посмотрела на посиневшее тело очередной жертвы. Второй за день – это не плохой результат. Весна она и для нежити новая жизнь. Волна неги новь переполнила ее и раскатилась по парку зацепив какого-то зеваку.

Она посмотрела в конец аллеи и заметила одиноко бегущего мужчину, провела коготком по футболке, превратив ее в коротенький топ, оголивший подтянутое тело и вышла на дорожку. Ужин был обеспечен.

Совёнок. часть-7

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Анна Леопольдовна открыла глаза. В голове звенело от надсадного комариного писка. Она смутно помнила чьё-то опухшее лицо и то как её тащили волоком по ночным улочкам дачного посёлка. Кажется, внучка кричала. А ещё кукла…Венилопа! Точно! Проклятая кукла! Она была с её внучкой. И кто же тот великан, который был с ними?!!

Вокруг только темнота и она не может пошевелиться. Она сидит на стуле? Руки за спиной связаны? Ничего не вижу.

Анна Леопольдовна попыталась разорвать свои путы и весьма удивилась, когда ей это не удалось. Разум услужливо подсказал, что она связана не верёвками. Это металлическая арматура. Значит, её сюда притащил кто-то такой же сильный как и она сама? Но кто? И куда?

“На развитие нейронов зрительной системы требуется больше времени”, — сообщил внутренний голос. Однако…

“Что, однако”? — вцепилась в эту мысль пенсионерка.

“Обоняние. Вдохни поглубже”, — откликнулся внутренний голос. Анна последовала совету и после первого же глубокого вздоха в голове нарисовалась отчётливая картинка. Она увидела большую комнату и себя сидящей на стуле. Картинку было рассматривать удобно, словно бы со стороны и в тоже время она всё увидела в объёме. Анна изучила стены. Бетон. Повсюду валялся различный строительный мусор и сгнившие деревянные ящики набитые хламом. В дальнем углу была дверь-решётка закрытая на замок. Она попыталась рассмотреть, что там за дверью и увидела край бетонных ступенек. Значит она находилась в подвале. А где это в посёлке такие подвалы есть? Ни у кого же нет. Только, если у Бокаревых…Бокарев построил свой дом на месте старого продовольственного склада. Хотел в подвале сауну сделать, да умер не вовремя, а детям заниматься домом было не интересно. Пустовал дом-то. Всё продать хотели.

Она чуть было не ударилась в воспоминания, но тут шум в голове резко изменился и вместо писка началась настоящая адская какофония состоявшая из металлического лязга, и бряцания.

“Бесполезная информация. Зачем думать о тех кто умер? Ты же жива и ты проживёшь сколько душе угодно” .

— Кто это? Кто говорит со мной? — прошептала Анна.

“Ты сама и говоришь. Я - это ты”.

— Но, кто я?

“Само совершенство. Прародительница. Вестник Нового Мира. Все будут слушать и уважать тебя. Ты укажешь путь новым поколениям и возглавишь процесс”.

— Какая чушь! Я всего лишь старая, запутавшаяся в собственных ошибках женщина, — прошептала она глядя в темноту.

“Больше не старая. Возраст будет отрегулирован в соответствии с потребностями. Ошибки…Тут, как посмотреть…Весь мир вокруг, одна сплошная ошибка и тебе выпал шанс направить его в лучшую сторону”.

— Кто я такая, чтобы решать за других?

“А раньше, ты всегда знала — кто ты и умела решать за других. Что изменилось? Ты больше не можешь справляться с грузом ответственности? Ты всю жизнь за всех решала. За мужа, за сына, за невестку, за подчинённых на работе, за растения в твоих парниках, за каждую мелочь…Что изменилось”?

— Я изменилась, — прошептала Анна. — Я перестала быть человеком.

“Для того, чтобы уверенно решать за других — обязательно быть человеком? Ты же “Генеральша” — все тебя так называют. Все! Ты командуешь и решаешь за всех, такова твоя жизнь. Это почётное прозвище”.

— Нет ничего почётного. Я одинока и стара. Все мои беды от одиночества.

“И от неумеренной гордости. Ты же такая гордая. Ты отказывала мужчинам в угоду своей гордости, чтобы потешить себя. Даже сегодня отказала. Тебе нравится, когда тебе плохо и всю жизнь неосознанно ты пыталась сделать плохо другим или создать неудобство. Ты делала это постоянно и каждый раз находила оправдание своим поступкам”.

— За это меня прозвали “Комарихой”, — согласилась Анна. — Я пью кровь. Хороша молва людская. Добрая обо мне память останется.

Последние слова были сказаны с явной горечью.

“Но сейчас, всё по-другому. Ты действительно можешь стать Генеральшей. К тебе не будут прислушиваться — тебя будут слушать. Ты можешь возглавить целую армию. Ты будешь главной. Только твоё слово будет правильным и окончательным. И так будет всегда”, — поведал ей внутренний голос.

— Я не хочу! — взмолилась пенсионерка.

“Тогда ты можешь стать “Комарихой”. Настоящей. С крыльями и острейшим хоботком, который ты будешь вонзать в непокорных и пить сладкую тёплую кровь. Ты породишь мириады отпрысков подобных тебе и весь мир будет принадлежать им. Ты станешь не просто известной — целые государства падут к твоим ногами будут просить твоей милости. Ты станешь самой значимой особой, о которой будут говорить только шёпотом. А если захочешь: даже думать про тебя будут только хорошее”.

— Да кто такое захочет? В здравом ли я уме? Нет и ещё раз…Нет!!! — выкрикнула она в темноту.

“Кажется, ты сама не знаешь — чего ты хочешь”?

Лязг в голове стих и постепенно начал превращаться в некое подобие картинки. Она увидела Венилопу. Всего лишь образ. Неясный, размытый, но это была точно она.

“Ты бесполезна, — сообщила ей кукла. — Ты существуешь только как прихоть собственной внучки. В тебе нет особой нужды. Она поиграет тобой и выбросит”.

— Мне это чудится или ты действительно разговариваешь со мной? — тихо спросила Анна Леопольдовна обращаясь к кукле.

— Я предложила тебе альтернативу, поскольку внучка боится за твой дряхлый разум и не желает оснащать тебя модемом. После твоего отказа, я поддерживаю её опасения и рекомендую утилизацию, — ответила Венилопа.

— Я тебе не утиль! Я человек! — возмутилась было пенсионерка, но тут же осеклась. Кукла издевательски захихикала.

— Поняла? К тебе пришло понимание? Процесс не должен прерываться. Нам больше не о чем разговаривать. Тебя ограничат. Это временная мера пока не закончится твоя трансформация. У нас много других задач, а в данный момент, отвлекаться на твой непокорный разум, пустая трата ресурсов. Мы подождём, пока ты сама не присоединишься к процессу.

И образ куклы исчез. Анна Леопольдовна снова осталась наедине со своими мыслями.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Почитать можно и тут - https://vk.com/public194241644

Скачать можно там - https://author.today/work/160435

Предыдущая глава: Ферзевый гамбит. Глава седьмая

Город оцепили в считанные часы, отсекая его от внешнего мира и концентрируя внутри нарастающее напряжение перепуганных жителей. В воздухе послышались запахи массовой истерии. Паника! Ей подготовили благородную почву местные сумасшедшие, крича на каждом углу о неминуемой смерти. Теории заговоров получили новую жизнь, все больше и больше обрастая яркими образами. Все самые плохие человеческие черты проступили наяву, обнажая свою подленькую сущность. Спекуляции, мошенничества, кражи мгновенно поднялись на волнах страха и тотчас утонули в пасти смертельной угрозы. Болезнь не щадила никого.

В город вошли военные.

На всех дорогах установили контрольно-пропускные пункты, нагнали бронетехнику. Военные, как бесчувственные роботы, без лишних слов отправляли все автомобили, пытающиеся покинуть город, обратно. Желания с ними спорить не возникало ни у кого, глядя на их грозный вид и ощетинившиеся пулеметами укрепленные точки. На них не действовали ни уговоры, ни слезы матерей с детьми. Через стекла изолирующей маски на них смотрели лишь бездушные глаза. Тут не место для милосердия. Колонна машин обреченно возвращалась домой, куда уже запустил свои руки его величество страх.

Вокруг кружили вертолеты, сканируя местность с воздуха, на бортах которых ждала своего часа десантная группа, готовая тут же пуститься в погоню за инфицированными беглецами. И такие, конечно же, находились. Очаг вспыхнул и в соседней области. Хоть его и удалось локализовать, рисковать никто не хотел. Перекрыли и близлежащие регионы.
Вскоре огромная колонна военных выдвинулась в центр города, где на главной площади развернули мобильный госпиталь, оснащенный по всем современным стандартам. На значительном отдалении в ракетной части разместили и штаб. Высокие чины бросили насиженные в столице места и устремились к своей работе. Их печалило лишь одно, что врагом могли стать соотечественники. Такого поворота не рассматривала ни одна военная доктрина.
Комендантский час ввели в тот же день. Вооруженные отряды внутренних войск, облаченные в изолирующие костюмы, принялись утюжить город на бронемашинах, зорко вычисляя нарушителей. Появились и первые жертвы. Их психика, и без того расшатанная отсутствием работы, семейными неурядицами, долгами, попала под контроль нового властителя - безумия! Не щадящий никого вирус сводил с ума, заставляя пациентов бороться с собой и людьми, которые, по их мнению, пропитались миазмами заразы. Тех, кто не выполнял команды и нападал на патруль, тут же уничтожали на месте.

Средства массовой информации, как и всю связь резко отключили. Поднятые в воздух вертолеты, несущие на борту установки радио электронной борьбы мигом погрузили город в информационный вакуум. Теперь население узнавало все от патрулей с мегафонами.

─ Игорь, слышишь? Говорят, будут приходить курьеры и разносить еду. Самостоятельно покидать жилище теперь запрещено. ─ Молодая девушка громко крикнула мужу, что-то разглядывающему в окно. В его руке покоилось ружье.

─ Ты им веришь? Наверняка, бросят нас. Но, честно говоря, не то, что выходить, проветривать окно страшно. ─ Он привстал на цыпочки, пытаясь поймать в поле зрения соседа. ─ Вон посмотри, Руслану совсем плохо.

─ Это он ночью долбился к нам в дверь?

─ Да! Хорошо, что у него нож в руках был, а то не догадался бы, что он болен.

─ Он потом так орал ночью. Никогда не забуду. С чего он вообще решил, что мы заражены «гнилью»? Может, с ним поговорить? ─ Ее наивный вопрос заставил его молча усмехнуться.

Внизу послышался грохот тяжелых колес. Через громкоговоритель с бронетранспортера военный окликнул его соседа, который стоял вплотную напротив дерева и что-то вырезал ножом. Он не реагировал. Требование повторились, сопровождаясь выстрелом в воздух. Сосед повернулся и медленной походкой направился к военным. Нож из рук он так и не выпустил, несмотря на отборный мат в мегафоне. Раздалась длинная очередь. Горячие пули врезались в тело, прошивая его насквозь, наматывая органы.

Бронетранспортер буднично двинулся дальше, предварительно выпустив трех человек их своего нутра.

Гнилью оказался поражен почти весь город. Наука крепко взялась за исследование вируса. Но новый враг оказался на порядок хитрее. Вирус имел сложную структуру и устойчивость. Его патогенность вызывала научное восхищение, заставляя трепетать даже самые искушенные умы. Время шло, и с каждым часом росло осознание, что лекарства не найти. Все зараженные погибнут самой мучительной смертью. Но еще страшнее мог оказаться главный вопрос. Есть ли бессимптомные носители или люди с нетипичной формой? Чего от них ждать? Найти тех, кто успел сбежать из больницы так и не удалось.

В каждом доме проводились зачистки, слышался лязг затворов и бьющихся о пол гильз. Кого еще не убил вирус, убивали немилосердные пули. И, тем не менее, здоровые островки жизни получали провизию и все необходимое, выигрывая хоть немного драгоценного времени.

А тем временем, на отдаленную базу, откуда совсем недавно вылетел самолет с группой оперативников и бойцов, прибыло другое воздушное судно. Оно несло на своем борту очень ценный груз, а конкретнее, трех еще живых пациентов, зараженных новым вирусом. Они беспомощно барахтались, беззвучно крича о своих правах. Их встретили научные сотрудники, одетые в современные костюмы защиты и окруженные вооруженными бойцами охраны. Они суетливо расхаживали в ожидании груза или нервно покуривали рядом с ангаром. Напряжение плотной стеной окутало аэродром.

Самолет медленно и гулко открыл заднюю дверь, обнажая свое огромное чрево. Оттуда сразу же выкатили три большие стеклянные капсулы, хранящие в себе перепуганных и умирающих людей. Они кричали и рвались наружу, но стеклянная крышка капсулы не поддавалась.

─ Им ничего не вводили? Седатики? Антибиотики? Противовирусные? ─ Встречающий заместитель научного отдела скороговоркой выпалил вместо приветствия.
─ Это очень важно!

─ Все по плану. Ничего. Только взяли кровь, ─ Доставивший врач казался невозмутимым, хотя по спине стекал предательский холодный пот. Он только унял дрожь в коленях.

─ Какие-то изменения?

─ Общемозговые симптомы: головная боль, дезориентация, головокружение, генерализованные судороги. Ритм сердца иногда срывается. Пульс зашкаливает. Субфебрилитет.

─ Достаточно! Срочно на базу. Времени нет совсем.

Вскоре капсулы доставили в лабораторию, где их ожидали десятки сотрудников на своих рабочих местах. Напряжение, царившее внутри комплекса, росло с каждым часом. Срочно введенный режим изоляции блокировал все шлюзы между этажами и отделами. Работа кипела, заставляя забыть о сне, еде и душевой.

Предварительные результаты легли на стол Арсеньеву уже к вечеру. Толстая папка отчетов с выделенными строчками и пометками от вирусологов.

В кабинете на своем месте сидел он, по правую руку символично разместился Егоров, а по левую - начальник научного отдела.

─ Чем порадуешь, Олег Васильевич? ─ Глава отдела остро нуждался именно в хороших новостях.

─ Босс, а не перебор с тотальной изоляцией? ─ Научник оказался в благодушном настроении. Первые удачи помогли немного расслабиться, хотя тревога все еще не сняла с его горла свои щупальца.

─ Интуиция подсказывает, что перестраховка не бывает лишней. Выкладывай. Не тяни. ─ Арсеньев откинулся на спинку своего кресла. Он расслабил тугой узел синего галстука и расстегнул пуговицу.

─ Ну, во-первых, мы смогли выделить вирус. Структура сложная, чем-то схожая с бешенством. Во-вторых, мой заместитель смог обнаружить в крови больных еще кое-что интересное. Смотрите на экран, ─ он нажал на пульте две кнопки. Плавно погас свет и включился проектор. На белой доске крупным планом появился некий темный элемент сферической формы. Он суетливо перемещался по пространству, словно чего-то ища. Его хищный натура прослеживалась даже через экран.

─ Что это? ─ Егоров прищурился, пытаясь разглядеть.

─ То, что смогли увидеть и выделить только мы, ─ улыбался во весь рот глава научного отдела.

─ Это вы, конечно, молодцы, только ничего веселого тут не вижу, ─ Арсеньев хмуро сдвинул брови и дотянулся до кнопки чайника. ─ Радоваться будем потом, если повод будет.

─ Согласен, босс! В общем, мы считаем, это главный компонент, по сути, являющийся стимулятором. То, без чего вирус тут же погибает.

─ То есть, вы знаете, как вылечить пациентов? ─ Егоров обрадовано привстал со стула и наклонился вперед.

Олег Васильевич снял очки и протер их краем белоснежного халата. Он водрузил их обратно на нос и тут же сделался серьезным.

─ И да, и нет.

─ Как это понимать? Не говори загадками, ─ Арсеньев замер, пристально разглядывая подчиненного.

─ Из больных мы эту субстанцию вытащить не можем, да и внутри убить тоже. ─ Он задумчиво замолчал.

─ Ну и? ─ Протяжно спросил Егоров.

─ У нас есть смелая теория, что эта субстанция - ни что иное, как частичка семерки. Она умрет вместе с ним. Или когда он уйдет в спячку.

─ С чего такая уверенность? ─ Арсеньев деловито снял чайник и наполнил им три кружки. Свою излюбленную посуду с символикой ведомства он пододвинул к себе.

─ Уверенности как раз-таки нет. Есть только аналитические выкладки и предположения. Если оглянутся назад, то спад всех эпидемий происходил резко. Мы считаем, что он всегда совпадал с моментом спячки седьмого. Он переставал контролировать свою работу, целиком отключившись от внешнего мира. Но это всего лишь теория.

─ Не густо. Если эпидемия выйдет за рамки, и мы не сможем снова ее локализовать, то не будет выбора. Придется уничтожать целый регион. ─ Егоров благодарно кивнул начальнику, передавшему ему стакан с кофе.

─ Боюсь, что так. Но стоит рискнуть. То есть вы считаете, что ликвидация семерки решит все наши проблемы разом? ─ Арсеньев сделал глоток, слегка прихлебывая.

─ Как верно уже было замечено. Если успеют. Времени мало. ─ Научник крутил кружку и сосредоточено ее рассматривал.

Они провели в неловком молчание пару минут.

─ Так, может еще что-то?

─ Кое-что есть и тоже совсем свежее. Вызовете начальника архива. Ему сделали щедрый и, возможно, своевременный подарок из нашего европейского отдела.

Начальник нажал кнопку селектора и пригласил к себе начальника архива, который незамедлительно явился в кабинет.

Возрастного суховатого мужчину переполняла живая энергия. Все, кто с ним тесно работали, всегда удивлялись его неуемному характеру и чрезмерной активности, что прослеживалась в резких движениях и быстрой манеры речи.

─ Дмитрий Сергеевич! Присаживаетесь. Есть чем нас удивить? ─ Арсеньев расстегнул еще одну пуговицу. Небольшая испарина покрыла его лоб.

─ Ну, знаете ли, может и не чем. Пока разбираемся.

─ Среди моих подчиненных вообще кто-то в чем-то уверен бывает? ─ Он недовольно скривил рот. ─ Продолжаете.

Только что прибывший мужчина пожевал губами и произнес:

─ Зная, что мы сели на хвост седьмому, наши коллеги прислали прелюбопытнейший материал. Они считают, что он имеет самое прямое отношение к разыскиваемому нами объекту, хоть никаких доказательств этому нет. Это скорее фольклорная история, записанная неизвестным современником тех событий. Вероятнее всего, век девятый. Затрудняемся сказать точнее. Так как события этого материала неоднократно пересекаются с другими неоднократно проверенными источниками, у нас нет оснований ему не доверять.

─ Это радует. Можете работать, когда захотите.

─ С радостью не спешите. Гм. Текст переведен и адаптирован под наше время. ─ Он нацепил очки для чтения и углубился в материал. ─ В общем, история такова. Все эти записи вел некий субъект, живший в то время и ставший очевидцем тех событий. Его звали Олаф. Для того времени довольно грамотный и сообразительный. Он прислуживал одному богачу, крепость которого располагался в отдалении от всевозможных поселений. Имя хозяина стерлось временем, но известно, как он стал богатым. Он промышлял черной магией, как говорили его современники. Да! И не просто сомнительными фокусами, а вполне себе настоящей некромантией. Ныне утерянные технологии, хотя есть мнение, где мы можем их найти, но не об этом сейчас. Тем, в общем-то, он и завоевал славу и страх.

─ Начало многообещающее. ─ Арсеньев поморщился и жадно отпил еще кофе.

─ Шеф, вы в порядке? ─ Встрепенулся внимательно слушающий Егоров. ─ Вы побледнели!

─ Не выспался просто, а может быть устал. Продолжаете!

Начальник архива внимательно изучил взглядом своего начальника, словно увидел его в первый раз. Его тоже напряг внешний вид руководителя.

─ Судя по записям, дела у них шли хорошо, хотя того, кому принадлежали эти заметки, сильно пугали методы работы некроманта. Он сопровождал его во всех случаях и даже помогал. Тут приведены зарисовки и детали ритуалов. Они, кстати, представляю некую академическую ценность. ─ На этой фразе начальник научного отдела живо закивал.

─ Мы опустим моральную сторону вопроса. Те, кто заказывал вернуть своих детей, жен, мужей, тоже не отличались милосердием. Технология призыва упокоенных, естественно, включала в себя умерщвление живого человека. Кто-то приносил в жертву своих детей, кто-то воровал чужих. Как правило, люди становились изгоями для своих соплеменников. Никто не примет обратно семью, родственник, которой вернулся с того света. Цена, конечно же, у этого оказывалась гораздо дороже. Особенно сказатель уделял внимание воскрешенным людям. Те, кто возвращался из мира мертвых, дружелюбием не отличались. Они молчали о том, что видели за чертой, будто их строго инструктировали о последствиях за такой поступок. Их угрюмые, полные боли и мучений глаза Олаф описывает особенно часто. В них читалось бесконечное страдание, ─ Он снова бросил испытующий взгляд на начальника.

Арсеньев с силой растер ладонью могучую грудь.

─ Родственники отдавали все за возможность увидеть любимых. Они не хотели замечать изменения. Даже запах. Могильный смрад разложения. Он же совсем никуда не девался. Воскресшие дети не обращали внимания на игрушки и не росли, жены не отвечали взаимностью на предложения любви, мужья не ласкали своих жен. Это сводило с ума, когда они понимали, что натворили, и какая за это была заплачена цена. Потом становилось хуже. Они пытались от них избавиться, бросали, убегали. Но вернувшиеся с того света вновь и вновь их находили. Их не пускали на порог и наблюдали в окно бледные фигуры под дождем, молчали наблюдавшие за своими семьями. Никто этого не выдерживал. Когда ты убегаешь и прячешься в лесу, на корабле, в горах, а наутро просыпаешься от гнилостного запаха и причитаний на странном наречии. Открываешь глаза и видишь молчаливый укор.

─ Можно немного сократить? Время - ценный и невосполнимый ресурс, ─ Бледный начальник вымученно улыбнулся и покашлял.

─ Конечно, конечно. Деньги капали. Могущество и опыт росли. Его хозяин купался в роскоши и оргиях, устраиваемых им каждый вечер. Но Олаф отметил, что одна мысль все же пугала колдуна. С каждым годом все сильнее и сильнее. Мысль о приближающейся старости. Пролить себе жизнь оказалось непосильной задачей. И на этот вопрос ему удалось найти ответ, благо опыт ему уже позволял заглянуть намного дальше остальных. Терять верному сыну тьмы было нечего, ведь руки уже по самые локти в крови невинно убиенных. Воскресить себя он не мог. А вот переселиться в чужое тело вполне себе запросто. Но проблема в данном случае носила технический характер. Абы какое тело не подошло. Он провел год в изучения древних трактатов. Следующий год он потратил на поиски, скитаясь по свету. И вскоре его труды оказались вознаграждены. Он нашел идеальную кандидатуру в стане варварского племени. Маленького слабого мальчика - раба девяти лет. Он разглядел в его уже недетских глазах всю ярость и ненависть больного извращенного мира, чей оскал он увидел в столь юном возрасте. Варвар, владевший им, с гордостью сообщил, что убил его отца, надругался над матерью, а его морил голодом… чтобы потом скормить ему… Колдун, не раздумывая отдал тройную цену за мальчика.

─ Еще короче.

─ Он привел его к себе домой и принялся обучать. Парень оказался на редкость талантлив для своего возраста. Хотя, как заметил чернокнижник, к своему разочарованию, мальчику не нравилась некромантия. Он тяготел к созданию зла в виде тяжелых болезней, особому разделу черной магии. Это не играло колдуну на руку, так как он готовил тело для себя. Но его жажда познания, рвение и напористость впечатляли. Библиотеку некроманта с его редчайшим собранием книг он не покидал ни на час, лишь изредка выходя в лес для тренировки. В какой-то момент колдун понял, что перестает контролировать ученика.

─ В чем это проявлялось?

─ Первый звоночек прозвучал, когда колдун доверил выполнить ему один недорогой заказ. Он стоял со слугой позади и внимательно наблюдал за происходящим. Мужчина-воитель из далеких земель привез уже гниющее тело своего брата, по совместительству бывшего вождя, вероломно заколотого во сне сыном. Воин сначала возмущался, что его пытаются обмануть и с силой ударил мальчика обратной стороной ладони. Колдун испугался, но смог его убедить. Глаза мальчика наполнились слезами от обиды, но, собрав волю в кулак, он выполнил свое задание. Чернокнижник, слушая возгласы мальчика и порядок совершения ритуала, сильно огорчился. Грубые ошибки проскальзывали и тут, и там. Но он решил не вмешиваться. И, к его удивлению, мертвец открыл глаза. Он встал и оглядел тех, кто стоял вокруг. Его взгляд задержался на мальчике. Он открыл рот, переполненный гнилыми зубами, и что-то произнес на непонятном языке. Его никто не понял, кроме мальчика. Он улыбнулся и кивнул в сторону брата. Мертвец поднялся, слегка пошатываясь. Обрадованный родственник распахнул объятия, светясь от счастья. Эмоция, которая пылала совсем недолго. Мертвец выхватил клинок из его ножен и вонзил в живот брата. Провернувшееся в ране лезвие сопровождалось утробным воем. Так мальчик отомстил за нанесенное оскорбление. Он с наслаждением смотрел, как тот кромсал родственника. А потом произнес еще фразу на языке мертвых. Мертвец взял оружие и бегом скрылся в лесу. Через две недели до Олафа донеслись слухи о ночной резне в деревне. Туда вернулся невиноубиенный вождь и устроил кровавую бойню. Колдун мрачнел с каждым днем. Следующий звоночек стал последним.

Однажды мальчик пропал в чащобе леса. Чернокнижник тогда сильно испугался. Его план оказался на грани. Недосмотр Олафа грозился обернуться фатальной ошибкой. Они бросились на его поиски, потратив уйму времени. Огромный лес мог спрятать юнца где угодно. Но им повезло. То, что они нашли, испугало их не на шутку. Мальчик, весь перепачканный кровью, сидел на трупе своего сверстника и пожирал его плоть. В его глазах он увидел яркое свечение и неземное наслаждение. Он ступил на самый скользкий путь черной магии, продав свою душу темнейшим силам. Он сознательно вкусил плоть человека. Теперь он отказывался от любой еды, кроме людей. Колдуну, презирающему каннибализм, стало не по себе. Но здоровье и годы уже не давали время для другой возможности. Старик решил действовать. Тем вечером он накачал мясо сильным снотворным и подготовил все для ритуала. Они сели за стол и приступили к трапезе. Мальчик, точно зверь, растрепал мясо, рыча и пыхтя. Подвоха он не узрел. И через полчаса крепко уснул. Олаф пишет, что помог отнести его тело в подвал, где на жертвенном столе уже лежали нужные ингредиенты. Его колдун выгнал, сказав, что это зрелище не для обычных людей. Но, не успев закрыть за ним дверь, некромант громко закричал. На миг отвлекся, и тело мальчика исчезло. Олаф описывает эти события, как самые страшные минуты его жизни, хотя он видел многое в мире, наполненном только злом. Все свечи погасли, кроме тех, что стояли на жертвенной плите. Из каждого угла, то тут, то там разносился детский смех, сменявшийся высоким, но уже совершенно взрослым голосом. Мальчик сказал, что тоже прочитал трактат о переселении, и знает о задумке своего учителя. В его речи сквозила такая сила, что некромант понял, что создал нечто убийственное. Осознание того, что он повстречал бедного раба не случайно, и в этом прослеживается чья-то коварная игра. Собственноручно он выпустил из клетки ужасающее по своей свирепости чудовище. В тот час способный ученик переродился, выплеснув наружу всю свою мощь. Да, в тот момент он был на пике своей силы. Мальчик показался на вершине лестницы из подвала. Его глаза полыхали адским огнем. Он спускался вниз, и с каждым шагом колдуну становилось все хуже. И вот он уже приблизился вплотную. Мальчик схватил его за голову и выдавил глаза. Он стал, что-то шептать быстро и злобно, распыляясь все больше и больше. Колдун кричал от боли, скулил, просил о пощаде. Каждый вырванный кусок плоти приближал его скорую кончину. И в какой-то момент его изуродованное тело перестало дергаться и стало чернеть, испаряя зловонные миазмы. Оно таяло, уменьшаясь в размерах, пока не сравнялось с полом. Теперь тело превратилось в тень, отбрасываемую мальчиком в свете одинокой свечи. Он обрел свою вечную жизнь. А вот сказателю удалось сбежать, увидев напоследок нечто странное. Мальчик погрузился в транс, рухнув без сознания. А его тень отделилась от пола и выросла.

До Олафа доносились слухи о похождения мальчика. Он единственный, кто знал о нем. В конце своего повествования упоминается имя мальчика. Его звали Хардгер.

─ Очень жизнеутверждающая и позитивная история. ─ Начальник научного отдела откинулся назад. ─ Бьюсь об заклад это правда и это наш искомый объект.

─ Да уж, ─ Егоров провел ладонью по лбу.
Все погрузились в мрачное раздумье, изредка прерываемое тяжелым дыханием Арсеньева. Он глубоко вздохнул и отдал распоряжение.

─ Значится так. Начальнику архива и научного отдела срочно передать всю информацию оперативной группе. Кхе-кхе. Живо.
Арсеньев схватился за грудь, крепко сжав ее рукой. Внутри все горело адским пламенем. Дыхание перехватило. Воздух еле-еле прорывался через спазмированные бронхи. Лицо приобрело багряный цвет. Он захрипел.
Егоров вскочил и нажал кнопку селектора, громко крича о вызове бригады врачей. Научник склонился над телом начальника сползающего со стула. Арсеньев успел схватить его за отворот пиджака и натужно просипеть:

─ Бегом…передать…группе…быстрее.

Начальник научного отдела стремглав помчался в соседний корпус, игнорируя выкрики о помощи со стороны Егорова. Он бежал по коридору, задевая сотрудников и лихорадочно набирая коды на шлюзах. Мокрая рубашка прилипла к спине. Он ворвался в узел связи, судорожно хватая воздух. Специалисты с удивлением развернулись в своих креслах, напряженно всматриваясь в лицо научника. Им хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, в чем дело.

─ Связь с группой есть?

─ Односторонняя, как обычно. Хотя, если они еще не выключились, то вполне себе возможно. Так. Стоп! Они доступны. Сейчас подключимся.

Тянулись томительные минуты.

─ Кто не связи?

─ Старший группы. Орлов. Слушаю. ─ Запыхавшийся голос оперативника излучал тревогу.

─ Это Данилин. Как вы там, Антон? Успехи есть? ─ Он нервно закусил губу, посматривая на часы.

─ Олег Васильевич, приветствую. Дела не очень. Почему вы, а не босс, вышли на связь?

─ Он не в состоянии. У нас мало времени. Сейчас тебе пересылают важную информацию. Надеюсь, она вам поможет. Антон, только никому, слышишь? Никому нельзя доверять! ─ Научник перешел на шепот.

─ Я понял! Что с Григорием Алексеевичем? ─ Собеседник, напротив, громко кричал в трубку.

─ Пока не знаю, но…

Грянул взрыв!

Здание содрогнулось от мощной волны, разлетевшейся по коридорам и выбившей стекла близлежащих кабинетов. Осколки стекла и кирпича разлетелись далеко наружу, задевая дежурившие патрули. Густая пыль плотной завесой накрыла помещения. И тут, и там лежали окровавленные тела сотрудников, вышедших из аудиторий на обед. Крики раненых, в шоке ищущих свои оторванные конечности и прижимающих вывалившиеся кишки, наполнили длинные коридоры. Огонь яркими языками пламени вырвался из разбитой стеклянной стены лаборатории. Вспыхнули емкости с горючими веществами. Горящий человеческий факел, с воплем, наполненным болью, вырвался наружу, беспорядочно маша руками. Запах паленого мяса противно ворвался в ноздри умирающих людей.

Везде погас свет, добавляя новых проблем. Понадобилось несколько минут, чтобы аварийное освещение вновь озарило мир боли и крови. Покореженные двери шлюзов висели на петлях. Взрывную волну остановили лишь герметичные тяжелые двери соседних отсеков.

─ Черт! Что это было? ─ Один из врачей, качающих остановившееся сердце начальника отдела, быстро оглянулся.

─ Кажись, взрыв! ─ Второй, проверяющий пульс на магистральных венах, посмотрел наверх, откуда сыпалась штукатурка.

─ Не болтайте! Выполняйте свою работу! Живо! ─ Егоров расхаживал по кабинету, покусывая ногти. Он резко остановился и наклонился к столу, зажав кнопку селектора.

─ Всем внимание! Это Егоров. Начальник отдела мертв. Принимаю командование на себя. Активирую программу «Изоляция».

На него удивленно смотрели врачи. Они не спеша встали. Все уже кончено. Бывший начальник отдела лежал рядом со своим столом. Синюшный цвет лица и черный, распухший язык завершали образ мертвеца. Разбросанные вокруг шприцы, таблетки, пустые ампулы сливались со светлым покрытием пола.

Начальник архива сидел на своем месте, положив голову на руки. Он что-то бормотал себе под нос.

─ Что такое? Соберись! ─ Егоров продолжал ходить по кабинету. ─ Сейчас прибудет охрана, и нас переведут в другое место. Тут теперь находиться опасно. Он снова посмотрел на врачей и задал вопрос. ─ Предполагаемая причина смерти?

─ Не могу сказать с уверенностью. Но судя по клинической картине, запаху изо рта, мы имеем дело с отравлением. ─ Врач скромно потупил взор.

─ Есть версии, что это? Нам сейчас все важно.

─ Есть один редкий яд. В наших местах он не водится. Если это он, конечно. Хотя, мне кажется, он подходит.

─ Как быстро он действует? ─ Егоров уперся в спинку стула.

─ Минут десять. Зависит от веса, состояния здоровья и других факторов.

─ Чушь. За последние полчаса он выпил только кофе.

─ Можно его взять на анализ! ─ Обрадовался второй доктор.

─ Какой смысл? Мы все пили этот кофе! Но… ─ Начальник архива поднял голову и взглянул в глаза Егорову. ─ Мы все его пили.

Они смотрели друг на друга. Чувство тревоги росло с каждой секундой. Осознание того, что яд теперь и в их крови, заставляло сердце биться быстрее. Егоров оттянул пальцем галстук и обошел стол, рядом с которым лежало тело его бывшего босса. Его слегка повело, и он завалился на столешницу. Стоящий на краю любимый стакан Арсеньева соскользнул вниз, где вдребезги рассыпался на кусочки.

─ Со мной все в порядке! Перенервничал! ─ Он поднял руку в останавливающем жесте.

─ Вас все равно надо срочно обследовать! Скоро прибудет группа? ─ Врач помог ему подняться.

─ Как только убедятся, что опасность миновала. Мы тут пока в изоляции. Никто не войдет и не выйдет. В моем стакане остался кофе. Возьмите его на анализ. Кстати, и остальные кружки тоже. Он посмотрел на побледневшего коллегу, все также сидящего на своем стуле.

─ Я, вроде, в порядке. ─ Рядом с ним уже суетился второй доктор, измеряя давление и пульс.

Егоров с силой растер лоб и произнес:

─ Я практически уверен, что это не несчастный случай. Арсеньев мертв. Рвануло, как только мы доставили сюда бактериологическое оружие. Мы парализованы и дезориентированы. Это спланировано. Вопрос - кем? ─ Он потянулся к своей кружке и тут же одернул руку, что-то растирая указательным и большим пальцем. ─ Как все это некстати. Нужно оповестить другие отделы. Нам будет необходима помощь и все силы.

─ Надо выяснить наши потери. Нам нанесли удар в самое сердце. ─ Начальник архива отмахнулся от показаний тонометра. Он снял со стула пиджак заместителя и передал его законному владельцу.

Егоров вышел в коридор и взглянул на окошко шлюза. Там мелькнуло обожженное, покрытое волдырями лицо раненного сотрудника.

Вечер пятницы.
Стивен, молодой парапсихолог, горел идеей, которую он непременно хотел доказать на практике. Заключалась она в том, что, когда человеку приходит время умирать, 'за ним' приходят души его умерших близких родственников. Его коллеги по цеху отмахивались от него, а люди постарше говорили, чтобы он не слишком забивал себе голову этой паранормальной тематикой.
-Никогда не смотри в бездну слишком долго, Стивен, - сказал ему как-то доктор Чоу, пожилой друг семьи. - Если долго смотреть в бездну, то она может затянуть за собой..
..Но вот он наступил - день, вернее, вечер эксперимента - ему удалось договориться с персоналом больницы, чтобы ему разрешили оснастить камерами палату, в которой от неоперабельного рака медленно умирала девочка из сиротского приюта. Врачи сказали, что она не протянет до утра, и разрешили ему снимать до того момента, как девочка испустит последний вздох. Хоть это и было жестоко, но ему также удалось уговорить персонал больницы, чтобы к ней никто не заходил. Итак, он запасся продуктами на вечер и стал наблюдать, сидя у себя в кабинете, за тем, как угасает жизнь в маленьком теле ребенка.
Долгое время ничего не происходило, и он уже задремал, как вдруг пискнули датчики с камер. Он с трепетом взглянул на экран - в палате материализовался пожилой мужчина, он взял за руку девочку, и они пошли ко двери палаты. Стивен не отрываясь смотрел на монитор, камеры исправно записывали всё, что происходило в палате. Вдруг, у самой двери, призрак мужчины резко обернулся и посмотрел прямо в глаза Стивену. Стивен почувствовал себя нехорошо, ему показалось, будто взгляд призрака обволакивает его холодом изнутри. Поспешно накинув на себя плащ, Стивен выбежал из своего кабинета.
Утро субботы.
-Доктор Чоу? Я - сержант Дэвис. Вы знали Стивена Палмера? Сожалею, доктор. Вчера он протаранил дорожный бордюр и скончался на месте. Мы нашли его дневник, последняя запись гласит: "За девочкой пришел ее отец. Я был прав. Срочно нужно проведать доктора Чоу. Камеры всё записали." Вы не в курсе, о чем он писал? Мы проверили камеры, за которыми он вёл наблюдение у себя в кабинете. Там сплошной белый шум.

На декабрьский конкурс я опоздал, поэтому выкладываю сейчас.

Приятного чтения!

Заброшенная деревня Сеево, 200 км восточнее г.Аракчеева

Старый дом изнутри пах плесенью и лежалыми тряпками. Половицы страдальчески скрипели под ногами, когда я подошел к подслеповатому оконцу, затянутому паутиной и пылью, что собиралась многие года.

- Будет как-то так, - Саша неловко переминаясь с ноги на ногу, виновато на меня поглядел. - Пойми, старик...

- Не стоит, Сань, - я его прервал. - Я уже понял.

- Ну и отлично, - брат выскользнул за дверь и начал выгружать багажник "Паджеро".

Я вышел на старенькое, покосившееся крылечко и привалился к косяку, наблюдая как на снег аккуратно ставились многочисленные коробки, банки и пакеты.

- Тут консервы, - Саша тыкал пальцем в очередной баул, - а здесь спальник и керосинка. Правда керосину мало, на первое время хватит, а там дров наколешь, печь растопишь. А там, глядишь и зима кончится.

Я закурил и посмотрел выше машины и суетящегося брата.

Сразу за ветхими заборами заброшенной деревни, расстилалось поле. Огромное, искрящееся, нежным и нетронутым снегом. Сразу за полем, в трех-пяти километрах начинался лес, точнее непроходимая чаща, что тянулась на добрую сотню километров до самого Аракчеева. Пройти такое расстояние в одиночку и без лыж было сродни самоубийству.

Саша выставил последний, самый тяжелый ящик и сел на его крышку, утирая пот с лысой головы.

- Здесь, брат, самое ценное, - он похлопал ладонью по окованному жестью боку ящика и усмехнулся. - Бабы, само собой, были против, но мы здесь оба выросли и знаем сколько тут зверья всякого бродит.

Он тяжело поднялся и откинул крышку. Пошурудив в нем, выудил на свет старый батин чехол от винтовки.

- Папашкина!

Он вытащил из чехла старую двустволку и проворно ее собрал.

- Как часы работает. Представляешь, ружью пятьдесят лет, а состояние стволов как из магазина.

- Вещь, - подтвердил я и отшвырнул окурок в сугроб. - Ты бы лучше, хоть пару пива прихватил, нахрена мне этот ствол?

Саня зло посмотрел на меня и вытащил из ящика полторашку дешевого пива.

- На, - он плюнул себе под ноги и сел в машину. - Буду через три месяца не раньше. Не сдохни тут как собака.

Понятное дело, что полторашка пива для алкоголика, каковым являлся я, та доза, что распаляет страсть. Я перевернул и раскидал по снегу все привезенные братом вещи, но больше выпивки не нашел.

Я сидел на крыльце и тупо пялился на вещи. В мозгу плескалось две мысли - где в этой глуши достать алкоголя и судорожно вспоминал, как ставить брагу из подручных средств.

Тихо завибрировал и запиликал GPS-трекер на моей ноге, сообщая, что пришло время приема пищи и лекарств.

Я взглянул на часы, а потом с ужасом осознал, что солнце уже почти село.

Уже в полной темноте я закончил сбор разбросанных вещей и продуктов.

Под тихий свист пламени керосинки я уснул тревожным сном в спальнике на голом полу.

День 1.

Поесть нормально не удалось, за ночь керосинка выжгла все топливо и погасла. Кости ломило от холода и сырости. Я проковылял к пакету с домашней едой, что подготовила жена брата и наугад вытащил пирожок.

Съесть пирожок не представлялось возможным - на зубах скрипели хрусталики льда.

Трекер настойчиво требовал от меня прием таблеток. Тихо ругаясь сквозь зубы, я потрошил пакеты пытаясь найти синий контейнер с лекарством.

- Твою мать, - я начал распаляться. - Где ты, падла?!

Мозгом я понимал, что злиться нужно на себя, ведь именно я вчера его куда-то сунул, но злость рвалась наружу.

Я рычал как раненый зверь и швырял ветхие "венские" стулья, что в количестве дюжины, какая ирония, достались мне в наследство вместе с домом.

Вспышка ярости прошла быстро, я начал задыхаться с непривычки и повалился на холодный пол. Не обращая внимания на довольно громкий писк трекера я уснул.

День 2

А был ли он, первый день? Я уже не понимал ни черта. Я бродил по деревне, ломая заборы на дрова. Я был голоден и замерз. Третий пропуск таблетки - первое предупреждение от клиники, при повторном пропуске - блок пациента, что влечет за собой потерю вложенных в лечение средств.

А сколько их вложено? Миллион? Два? Плевать, родня мне не простит и рубля.

В печке весело запылал огонь, комната заполнилась едким горьким дымом. Блюя под крыльцо я вспомнил, что бабка всегда говорила "печку-то прогреть надо, сначала малый огонь, а как тяпло пойдёть, вали сколько влезет".

Я рассмеялся от ощущения, что очень живо представил себе бабку, смешно выговаривающую слова.

Бабка, Прасковья Петровна, большая, грузная. Из-под юбки, которой всегда виднелись сползшие чулки, которая в любую погоду ходила в валенках и теплом платке.

Я заплакал от воспоминаний и словно почувствовал ее теплую и большую ладонь на голове.

- Ну, что Пятрусь, - я услышал ее голос, - опять набядокурил, поросёнок?

- Ага, - я шмыгнул носом и вытер его рукавом.

- Ну, что ж ты будешь делать то! - Возмутилась бабка. - Скока раз тебе твердить, не надо рукавом соплю то тереть!

Слезы моментально высохли у меня на лице. Я медленно повернулся.

Бабка стояла в метре от меня, уперев пухлые ладони в бока, скрытые кучей кофт, поверх которых была натянута ее любимая меховая "куцавейка".

- Чиво вылупился?

Я осел в снег, не веря происходящему.

- Ба, ты ж того..., - я покрутил пальцами в воздухе.

- Чего того? - Бабка насупилась.

Я шумно сглотнул слюну.

- Померла. Уж как лет десять.

- Вот охальник! - Она в сердцах плюнула и недовольно бурча потопала по расчищеной от снега дорожке, что вела к хлеву.

- Вот как есть, охальник! - Повторила бабка и скрылась в сарае.

Дрожащими пальцами я достал сигарету и закурил, сидя в снегу. Мой мозг лихорадочно пытался найти рациональное объяснение происходящему, но каждый раз все сводилось к галлюцинациям и алкогольному делирию.

- Ах ты, едрить-мадрить! Он ишшо и курить начал! - Тихо подкравшаяся бабка огрела меня тряпкой по шее. - Вот уж я мамке то расскажу! От она тебя отлупит!

Я рванул в дом, спасаясь от галлюцинации.

Пока мое тело на автомате металось в дымной комнате, я думал о происходящем.

Когда ноги поднесли меня к порогу распахнутой настежь двери и в глаза ударил солнечный свет, отраженный от ледяного поля, я осознал, что сжимаю в руках отцовскую двустволку.

- Собственно, - мой голос стал хриплым и мне незнакомым, - если это галлюцинации на фоне алкогольного делирия, то оружие ей повредить не может? Нет, не может.

Я осторожно вышел на крыльцо и осмотрел окрестности.

- А если нет? - Я вел с собой разговор, что бы не сойти с ума окончательно. - Бред, это просто "белка". Сколько бухал? Год, два? Почти три. Вот и результат.

Бабка исчезла из двора. Ее не было и в доме и многочисленных сараях. Однако, аккуратно почищенные от снега дорожки навевали тоску.

Трекер зло завибрировал, требуя отчета о выпитой таблетке.

День 3

Несмотря на жар, идущий от печи, я сидел полностью одетым у стола в доме, с ужасом наблюдая, как по улице сновал народ. Еще недавно полуразрушенные дома, были ровными , с чисто вымытыми окнами и белыми занавесками за ними.

Нещадно чадя прокатил мимо трактор, водила приветственно помахал мне рукой. Я в ответ, судорожно улыбнувшись, кивнул головой.

Пальцы на цевье побелели и заныли, но выпустить его из рук я боялся. Поставив под дверь кадку с водой, вроде бы успокоился и прилег на лавку, но сон не шел. Я вновь начал пялиться в окно, констатируя возрождение мертвой деревни.

Весь день я следил как ходят все люди, пил таблетки, ел много, дремал.

Проснувшись, зло жал кнопку "SOS" на трекере, вновь глотал, не чувствуя вкуса, еду и таблетки, держа дрожащими коленями ружье.

Город Аракчеев.

- Как думаешь он там? - Лена налила в тарелку борщ и поставила перед мужем на стол.

- Нормально, - Александр зачерпнул ложку наваристого борща, старательно подул и отправил в рот. - Нормально. Отъестся, успокоительных попьет недельку, а там я его заберу.

- А если вдруг сам себя?

- Не должен, он, паскуда, с детства себя больше всего любил.

Саша подцепил кусочек мяса ложкой и щедро посыпав его солью, с видимым удовольствием начал жевать.

- Опять же, если таблетки будет пить, то спать будет почти постоянно. А заставлять их будет трекер, который я ему на ногу повесил, он не рабочий, но функцию будильника исправно исполняет.

День 4

- Дверь-то открой, - в который раз повторил призрак дяди Коли. - Не дури, Петька, открывай дверь.

Я расширенными от ужаса глазами следил за дверью, направив на нее заряженное ружье.

- Открывай, - злобно стукнул в дверь призрак бывшего соседа.

И я одновременно нажал на два спусковых крючка. Обзор заволокло пороховым дымом и за дверью, на улице, страшно захрипел раненый, раздались крики и визг женщин.

Я выкинул стреляные гильзы и вогнал два новых патрона в стволы.

Оконное стекло в комнате разлетелось вдребезги от камня пущенного с улицы.

- Бросай ружье, сука, и выходи! - Заорал кто-то. - Не захочешь сам, так вперед ногами вынесем!

Я мелко затрясся от истерического смеха. Мертвецы угрожают смертью живому.

- Не дури, Петька, - раздался новый голос. - Мы сейчас Николаича приберем, ты только не стреляй, Петюня. Хорошо?

- Зачем вам он? - Мне стало интересно. - Он же метрвец.

- Не твое дело, сука! - Заорал первый мужик почти под самой входной дверью.

Я нажал оба спусковых крючка и комнату вновь наполнил пороховой дым, а за дверью завыл раненый.

И именно в этот момент я понял, что нужно делать - отобрать трактор у мертвецов и на нем попытаться уехать от деревни.

Под ноги, тонко звякнув, упали стреляные гильзы и я шагнул к двери.

Заброшенная деревня Сеево, 200 км восточнее г.Аракчеева

- Ну-с, Ланкин, что скажете?

Следователь прокуратуры привалился к забору и лениво курил, осматривая окрестности.

- А что сказать, Виктор Андреевич, - эксперт потянулся и зевнул. - Пятен крови много, а труп один. Но количество крови, нами обнаруженной в домах и на снегу, никоим образом не может принадлежать погибшему.

- Ну, да, слишком уж ее много- согласился прокурорский и внимательно посмотрел на труп Петра, сидящего в полусгнившей кабине трактора, непонятно как оказавшейся посреди поля за деревней.

- Интересный способ покончить жизнь самоубийством, - эксперт кивнул на вилы торчащие из груди мертвеца. - Как умудрился то?

- В пол упёр и навалился, дел-то.

(с) BeSpaleva