Погром в очередной раз удивился, слушая Виктора.
— Что тебе нужно здесь? И как ты мне поможешь? — Погром недоверчиво покосился на Витю.
— Ну, я кое-кого здесь ищу, но найти его не так просто. Поэтому, если мы по разные стороны баррикад, то я просто выверну наизнанку весь город, поубиваю всех, кого придется, даже старуху в том доме ближе к погосту, но свое получу.
— Понты колотишь, да? — Погром подался ближе к Вите, — не думай, я тебя не боюсь, гаденыш, ты меня убить не сможешь.
— Тебя? Да боже упаси, как я могу убить призрак? — хмыкнул Витя, — но и без своей старухи ты так и сгниешь тут, в Вишнецке. Поймите, Иван Федорович, я не угрожаю, просто констатирую факт, как все будет, если мы с вами не сработаемся.
— Чего тебе нужно? — спросил Погром.
— Во-от, это уже другой разговор, — издевательским тоном ответил Витя, — человек у меня один на работу не вышел, начальство переживает, сказали отыскать. Все свелось к тому, что паренек к вам в Вишнецк заявился. Вот и велели найти, да обратно привести.
— И что тебе мешает это сделать без моей помощи? — поинтересовался Погром.
— Ну-у-у м-м-м, — Витя поджал губы, — не вижу я его, понимаете. Дух его сопровождает, да не обычный, а фамильяр, который скрывает его от всего, так скажем, нечистого, — Витя пожал плечами, улыбнувшись, — не смогу я его так просто отыскать. А вот вы, Иван Федорович, можете в этом помочь. Поскольку вы сможете увидеть и духа, и того, кого он скрывает.
— Думаю, мне это под силу, — задумчиво произнес Погром, — а ты мне, чем поможешь?
Витя наклонился к земле, сорвав росток травы, и на глазах Ивана выпустил из пальца белое щупальце. Оно размельчилось, осыпав росток, который за считанную минуту обратился самым настоящим одуванчиком, распустившим желтые лепестки.
— Все ваши заклинания таким образом я смогу ускорить, приумножить эффект, это без проблем, — Витя выбросил одуванчик, отряхнув руки, — да и с бабкой бы вам поговорить, Иван Федорович, не спешит она вам помочь.
— В смысле? — поинтересовался Погром, приподняв брови.
— А вы не задумались даже над компонентами, которые она попросила? — Витя весело рассмеялся, — тут то вас старуха и провела на раз-два.
Витя протянул ладонь Погрому, оттопырив пальцы.
— Чертополох, смешанный с воском, — Витя загнул один палец, — позволяет ограничить нечистую силу. Плакун-трава, — Витя загнул второй палец, — заставляет нечисть плакать, путает, сбивает с толка. Ну и можжевельник, — парень лениво закатил глаза, загнув третий палец, — с его помощью изгоняют духов. Ну, понятно теперь? Никого тебе призывать не хотели, тебя хотели в ад спустить, Иван. С помощью этих трав никого призвать нельзя.
Погром, сидя на лавке, едва ли не трясся от гнева.
— Убью, суку старую, — Погром сжал кулаки.
— Вот, считай, уже помог тебе, — хмыкнул Витя, — но не надо спешить ее гасить. Ее припугнуть надо, как следует. Думаю, тебе это под силу. Да и идея у меня есть, — он коварно улыбнулся, посмотрев на Погрома.
Погром вернулся в дом ведуньи через полчаса, и принес ей все необходимые ингредиенты. Только можжевельник он нашел в сушеном виде, но ведьму это особо не побеспокоило.
Она принялась смешивать компоненты в ступке, когда Погром стоял в комнате.
— Долго там еще, бабка? — спросил Погром.
— Сейчас, Вань, уже почти все, не отвлекай, — Лидия взяла пакетик с сушеным можжевельником, — вот сейчас.
Ведьма посмотрела на Погрома.
— Нечисть замри, нечисть заплачь, нечисть силу потеряй! — заговаривала Лидия. Погром пытался пошевелиться, но лишь дергал конечностями, а из его глаз потекли слезы.
Бабка открыла пакет с сушеной травой, обратившись к Ивану.
— Невесть что ты задумал, Ваня, не стоит оно того, бес ты проклятый, — Лидия высыпала в ступку сушеную траву из пакетика, — нечисть, отправляйся в ад!
В этот момент в комнату практически незаметно вошел парень в черной ветровке. Он наотмашь ударил старуху в лицо, что она откинулась на диване, а сам вознес над ступкой руку, в которой держал поганку.
Витя что-то тихо прошептал, покрошив рукой поганку в ступку, и повернулся к Погрому. Наваждение совсем скоро оставило призрака, и он гневно уставился на бабку.
— Ах, ты сука старая, — Иван подошел к дивану, схватив Лидию за горло, — решила в ад меня затащить, где сама томилась!?
— Ты обезумел, Ваня! — прохрипела бабка, — как ты… ты не мог!
— А ты думала, что сорняк вместо можжевельника поможет!? — спросил Иван, — ты не самая умная, бабка.
— Ну а простая поганка все ведьмино наваждение на раз снимает, — хмыкнул Витя, отряхнув руки от крошева влажного гриба.
— Слышишь, бабка, ты мне нервы не поднимай больше, — оскалился Погром, — если ты мне не поможешь, я тебя с твоим внучком воедино слеплю, и будете вы как сиамские близнецы маяться мне на потеху. Поняла!? Я могу это устроить.
— Я поняла! Поняла все! — взмолилась Лидия, — оставь только, бес! Знаю я, кто тебе поможет!
Фыркнув, Погром отпустил старуху, выпрямившись.
— Говори, старуха, ибо терпение мое не вечно, — отрезал Иван. Витя так и стоял на своем месте.
— Знаю я, как духа призвать и подчинить, чтобы волю он исполнял твою. Жрец это египетский, Ванзес, над душами умерших он властен.
Эти слова заинтересовали Погрома.
— Что нужно? — спросил Иван.
— Вьюнок неси, корень мандрагоры и полынь, — выпалила бабка, — остальное сама сделаю.
Погром посмотрел на Витю, тот в улыбке кивнул.
— Все принесу, — хмыкнул Иван, и направился на выход из дома, за ним последовал Витя.
Когда Погром и Витя были уже на улице, Иван обратился к парню.
— Думаешь, сейчас не обманет?
Витя достал из кармана джинс пачку сигарет, закурил.
— Не рискнет, раскусили мы ее по всем фронтам, да и травы назвала правильные, — сделав первую затяжку, констатировал Витя, — для призыва все. Полезная эта ведьма, как ни крути, многое может.
— Зачем ты помогаешь мне? Ты мог и сам забрать этого пацана, — вдруг поинтересовался Погром.
— Мог бы, и пацана забрал бы, наверное, пусть и город пришлось бы перевернуть, да вот другая мразь сюда пришла, — выдохнул Витя, — и думается мне, только с Ванзесом ты сможешь одолеть его.
— Арнольд его зовут, но не простой он. Не такой как ты, как я, а куда сильнее. И думается мне, что если все души Вишнецка на твою сторону встанут, так и одолеешь ты его. Кстати, спешу тебя обрадовать, он пришел сюда за тем же. Ну, чтобы тебя убрать. Неугодный ты Арнольду.
— С тобой, думаю, у меня проблем не возникнет, — Погром посмотрел на Витю, — мне сейчас в город надо, объявление дать. Компонентами сможешь заняться?
— Найти то, что бабка посоветовала? — ухмыльнулся Витя. Иван кивнул, — да без проблем.
Погром кивнул Виктору, и тут же растаял в воздухе, оставив Витю одного посреди дороги.
Андрей с вороном на плече проходил по улицам города, направляясь прямиком к оцепленному объекту, который вояки прозвали «Обвал».
Они скрывались в переулках от толп гражданских, которых выводили военные.
Андрей понимал примерно причину, по которой гражданских выводят подальше от Обвала, но не стал озвучивать ту мысль, что им, в принципе, из города не выбраться.
Андрей аккуратно прошел через очередной проулок, и выглянул на дорогу, о чем сильно пожалел.
— Еб твою мать! — выругался Андрей, но тут же замолчал, то и дело сглатывая.
Через десяток секунд мимо них прошел мужчина без головы, держащий в руке огромный топор, вслед которому посмотрел Андрей.
— Он меня не видит? — спросил Андрей.
— Думаю, что нет, — ответила Пича, и Андрей решил поиграть в смельчака.
Он вышел на дорогу, подобрал увесистый камень, и с размаху бросил. Камень врезался в спину безглавой фигуре.
Охотник остановился, повернул корпус в сторону Андрея, крепко сжимая в руке топор. Но он не шел вперед, словно не видел врага.
— Дай угадаю, Пича, он все прекрасно видит, но благодаря тебе, меня он не может почувствовать, — предположил Андрей.
— Ты прав. Но это не он, а они, — прошипела Пича, — это трое детей, которых слепили в одного исполина.
— Да уж, — сглотнул Андрей, не решаясь больше привлекать внимания, — уходим.
Безглавая фигура с топором развернулась, так и не заметив свою жертву, и прошла вперед.
Андрей задумался, достал свой телефон, открыл карту города. Осмотревшись, он нашел вывеску с адресом, и сделал определенные выводы.
— Погоди, Пича, этот исполин сейчас идет туда, куда вояки должны вести гражданских, — Андрей посмотрел на ворона, — он их перерезать всех собирается?
— Думаю, это очевидно, — ответила Пича.
— Нужно его остановить, — сглотнул Андрей, — мы не можем просто уйти в другую сторону зная, что какая-то кукла устроит резню у второго КПП.
— Решать тебе, — ответила Пича, и Андрей, кинув кроткий взгляд на свой автомат, направился следом за исполином.
По одной из главных улиц Вишнецка, которая ведет напрямую ко второму пропускному пункту, спешно двигались вперед несколько сотен людей. Впереди было четверо вооруженных солдат. Колонну людей сопровождали еще двое вояк, иногда подгоняя нерасторопных гражданских. Если бы не новость об эвакуации, то создалось впечатление, что стадо ведут на убой.
Люди возмущались, почему нет машин, автобусов, но военные лишь отмахивались, мол сложности на пропускном пункте, ведь они и сами не знали, почему ни одна машина не может попасть в город. Впереди, в километре от пешеходов уже собиралась довольно крупная пробка, люди на машинах эвакуировались сами, но по непонятным никому причинам пробка не двигалась от слова совсем.
Людей на автомобилях, которые заезжали на улицу, позади колонны идущих, солдаты разворачивали, жестом давали понять, чтобы ехали в объезд. Вскоре к колонне присоединился зеленый УАЗ патриот, в котором было четверо патрульных. Автомобиль ехал медленно, за колонной людей.
К этому времени уже серьезно похолодало, пусть и солнце светило ярко.
— Как думаешь, Илюх, не врут про купол? — поежился один из солдат впереди, обратившись к сослуживцу.
— Да я хрен знает, — сказал Илья, выпустив изо рта еле заметный клуб пара, — но то, что ни одна машина не может выехать, это факт. Иначе уже давно бы все рассосались.
— Может в ФСБ примут меры, вертушка то наша уже кружила здесь, — вмешался в разговор третий солдат, Анур, казах по национальности.
— Да тут вообще чертовщина какая-то творится, — прошептал тот, что и начал разговор, — после землетрясения первый КПП до сих пор не отвечает. С Москвой товарищ капитан связаться не смог, он там в штабе рвет и мечет. Мы блин отрезаны от мира. Пацаны с Обвала тоже на связь не выходят, уж одному Богу известно, что там произошло у них.
Внезапно, всех отвлек громкий звук разбивающегося стекла. Солдаты сразу схватились за автоматы, посмотрев вверх. В одной из квартир многоэтажного дома разбилось окно, и через считанные секунды на дорогу вместе с крошевом стекла рухнуло женское тело, переломавшись при падении. Все произошло так быстро, что никто даже среагировать не успел. Из того же окна выпрыгнул крупный мужчина с топором в руке, без вреда приземлившись неподалеку от убитой женщины.
То, что все увидели, заставило их в ужасе замереть. Голова у этого исполина была женская, мертвецки бледные глаза смотрели на солдат, а потом открылся рот, и оно завопило.
Вслед за воплем, три руки, показавшиеся из рукава плаща, сорвали женскую голову, бросив в сторону, как ненужный атрибут. Теперь перед всеми стоял обезглавленный колосс, который пошел вперед, сжимая в руке топор.
— Огонь, твою мать! ОГОНЬ! — заорал один из солдат, и автоматные очереди заставили воздух трястись.
Пули рикошетили окровавленную рубашку, но существу было плевать. Он за считанные секунды настиг военных, и замахнулся топором. Огромное, кровавое лезвие срубило подряд три головы, в живых остался лишь один вояка, что стоял в стороне. Люди, до этого еще не понимающие, что собственно происходит, начали орать, как сумасшедшие. Началась паника, люди толкались, разбегались, суетились, падали, топтали друг друга. А Охотник за головами начал зверствовать. На улице в считанные секунды разверзся ад, этот монстр махал топором наотмашь, он рубил людей налево и направо, рекой лилась кровь. Отрубленные конечности, головы падали на землю, асфальт окрашивался красным. Паника лишь усиливалась, кто-то пытался остановить убийцу, но эта тварь с огромным топорищем даже не обращала внимания на какие-либо повреждения, а нападающих мгновенно ждала смертная казнь от взбешенного Охотника.
Несмотря на похолодание, воздух на улице раскалялся, как и лезвие топора Охотника, которое уже начало источать противный, едкий дым, пока он рубил одного за другим. Дети, старики, женщины, мужчины, ему было плевать. Безумный исполин продолжал зверствовать, двигаясь вперед. Уже много людей покинуло улицу, забились по подъездам, но от карателя им не спрятаться. Почувствовав однажды жертву, Охотник найдет ее где угодно. Радуйтесь жалкой минуте жизни, которую смогли для себя выкроить, жалкие тараканы.
Улица стремительно опустела, на военном УАЗе загорелись проблесковые маячки, завыла тревожно сирена, солдаты, сопровождающие колонну, наконец, смогли пробраться к зачинщику хаоса, но в этом не было смысла. Охотник расправился с вояками так же легко и быстро, он не видел разницы между вооруженными людьми и безоружными, он убивал всех. Он карал, ибо он есть суд, он есть смерть, он есть кара. На опустевшей улице остался лишь УАЗ, в котором сидели уже только двое вояк. Железный монстр ревел в предвкушении раздавить недоброжелателя. Водитель так крепко сжимал руль, что у него набухли вены на лбу, пассажир же, смотря на обезглавленного урода, что есть силы заорал.
Монстр в очередной раз взревел, и с визгом колес сорвался с места. Но Охотник не стал дожидаться своей участи быть переломанным. Он замахнулся, швырнув топор в водителя. Окропленный кровью сотни людей, топор врезался в стекло, без шансов разбив его, и лезвие прошло через голову водителя, разрубив ее на две половины. Машину сразу повело в сторону, голова водителя чавкнула, по рваному срезу рухнула вперед, и УАЗ врезался в железный столб, который его и остановил.
Пассажир попытался выйти из машины, но Охотник его опередил. Вырвав заблокированную дверь вместе с шарнирами, он схватил за шкирку вояку, вышвырнул его из машины как бездомного котенка. Не успел тот и опомниться, Охотник склонился над ним, схватив за волосы, и что есть силы начал бить об асфальт. Остановился он, лишь, когда от головы солдата осталось кровавая каша.
Вытащив из машины свой топор, который остановила спинка сидения, Охотник начал выискивать следующую жертву. Никто на этой улице не выживет, ему нужны все головы, до единой, и он их все найдет. Никто не спрячется от Охотника за головами.
Улица была щедро усыпана кровавыми ошметками, изредка подергивающимися конечностями, в воздухе стоял запах сырого мяса, крови и смерти. Все было залито кровью.
Несмотря на свою прыть, Охотник упустил одну жертву. Девушку, что поднималась с ушибленной головой среди кучи трупов. Ее джинсы были окровавлены, но кровь была не ее. Куртка была разорвана, как и футболка, что было видно очертание ее бюстгальтера и ложбинки груди. Брюнетка поднималась на ноги, но Охотник уже шел в ее сторону.
Девушка не смогла бы уйти, а тем более убежать, ее джинсы местами были порваны, а на коже были ссадины. Девушка, прихрамывая, сделала тяжелый шаг в сторону.
Охотник был рядом, совсем близко, он уже готовился покарать жертву, но на улице раздалось несколько громких выстрелов. Палач замер, потому что выстрелы были адресованы его спине. Следующие несколько выстрелов угодили ему в руки, заставив выронить топор. Охотник обернулся, девушка тоже посмотрела в ту сторону, где стоял парень с автоматом и практически черным вороном на плече.
Охотник не мог понять, кто в него стреляет, для него на улице был лишь он и жертва, которую от него хотели спасти.
— Сюда иди, кусок дерьма! — заорал Андрей, выпустив еще несколько очередей в исполина.
Так и не выявив стрелка, Охотник хотел наклониться за топором.
— Пича, давай, — скомандовал парень. Ворон с его плеча спорхнул, в одно мгновение, обратившись девушкой, которая выпустила острые когти, и набросилась на Охотника, щедро полосонув его спину.
Исполин расставил руки в стороны, его спина выгнулась дугой, а из него раздался хор детских криков, что орали от невыносимой боли.
Пича снова замахнулась, но Охотник резко повернул корпус, ударив девушку с размаха. Она с трудом устояла на ногах, приготовившись снова напасть. Исполин наклонился за своим топором, но его уже не было на прежнем месте. За его спиной стоял Андрей, и что есть сил замахнувшись, вонзил топор в спину Охотнику. Хор детских голосов от невыносимой боли заставил Андрея и девушку, что была неподалеку, прикрыть уши руками, потому что крик был нестерпим. Охотник упал на колени, его руки завозились по кровавому асфальту, но Андрей был непреклонен.
— Сожжем ублюдка, — оскалился Андрей, и крепко схватил Охотника за мускулистую руку.
Голоса завопили еще сильнее, тело Охотника начало дымиться. Пича, что была рядом, закашлялась, ее скрючило от приступа боли, она опустилась на корточки, держась за живот. Но Андрей не прекращал экзекуцию, он крепче сжимал плечо Охотника, пока детские голоса не затихли. Дымящийся исполин рухнул корпусом вперед и больше не шевелился.
