Однажды брат с сестрой заглянули в лес. Ходили, грибы-ягоды собирали да обсуждали театр. Готовился концерт, и театру не хватало певцов.
Услыхал об этом соловей и захотел в том театре работать. Оставил лес, родное гнездо, соседку-иволгу да отправился в город.
А в городе шумно! В городе людно! В городе всюду огни да визги! Домов видимо-невидимо! И как прикажете искать театр?
Решил соловей у других птиц поспрашивать. Первым делом подлетел он к стае голубей.
— Вы не подскажете, — спросил он, — где находится театр? Очень хочется петь со сцены.
Голуби закивали вразнобой, загалдели, затараторили. Вдруг рядом пробежала собака, и стая разлетелась кто куда! Вздохнул соловей и продолжил поиски.
На дорогах машины, трамваи громкие, люди спешат кто куда. В стороне, на тротуаре, примостилась лавочка. А под лавкой юрко-юрко скачет воробей.
Соловей подлетел поближе.
— Вы не подскажете, где искать театр? — спросил он.
А воробей испугался, схватил белохлебную крошку и упорхнул через улицу! Едва с машиной не столкнулся, трусишка. Вздохнул соловей и продолжил поиски.
Вскоре встретилась ему ворона. Ни собака, ни кошка, ни здоровенный грузовик не могли напугать ворону. Она ходила с гордым видом посреди дороги и методично кромсала клювом кусок засохшего сыра.
— Простите… Ой! — начал соловей да сам чуть не попал под колеса.
"Ну, — подумал соловей, — такая бесстрашная птица точно должна все знать. И раз я не могу до нее добраться, то попробую докричаться".
Он уселся на фонарь повыше, набрал в грудь воздуха побольше и ка-ак закричит:
— Вы не подскажете, бабушка-ворона, где мне найти театр?! Очень хочется петь со сцены!
Тут ворона его заметила, сыр схватила да ближе подлетела. Села рядом на фонарь и, не выпуская сыра, указала крылом на пузатое здание. Там большими буквами поверх широких дверей красовалось короткое, на такое важное слово: "Театр".
Хотел соловей сказать вороне спасибо, но клюв открылся, да ни слова не вымолвить.
Что за напасть? Куда подевался соловьиный голос? Как теперь в театре петь, когда и слова сказать не можешь?
Загрустил соловей. В небе солнышко теплое, а из глаз соловья, словно дождь, посыпались слезы. И такая навалилась обида, что соловей не выдержал да упал с фонаря!
Долго плакал бедняга. Люди проходили мимо, не замечая горя крохотной птицы. Трамваи громыхали, заглушая рыдания. А голос к соловью никак не возвращался.
Тут ворона спустилась, как с сыром покончила, и пожалела его, погладила.
— Кар-роший соловей, — сказала ворона. — Только глупый. Покр-ричал да голос потерял. Угадала бабушка-ворона?
Закивал соловей: все так, бабушка, все так.
— Я в театре всех знаю, — сказала ворона. — И что певцов они ищут, знаю. И кто мне сыр в кар-рмане носит. И дирижера кар-ркестра знаю.
"А где мне голос теперь искать?" — хотел спросить соловей, но только клюв распахнул беззвучно и снова захлопнул.
— Про голос хочешь спросить? — угадала ворона. — Здесь ты его не найдешь — город большой, все звуки съедает. Возвращайся в лес, откуда пришел, там твой голос.
Утер соловей слезы и полетел обратно.
Первой встретилась ему завирушка. Долго пела крохотная птичка, завихряла нотки одну за другую, словно листья осенью. Заслушался соловей да завидовать начал.
А как зависть его охватила, так решил этот голос украсть!
Сорвался с ветки соловей, налетел на завирушку, а только птичка в сторону отскочила, повернулась и проводила соловья долгим взглядом. Промахнулся соловей, угодил прямо к пчелам-медоварницам.
С трудом он выбрался из улья, а завирушка все так же поет.
“Не мой это голос”, — подумал соловей и отправился дальше.
Повстречалась ему свиристель. Ох, как свистела, стрекотала свиристель! Долго слушал соловей, аж завидовать начать. Тут свиристель распахнула желтоперый хвостик, взмыла в воздух и махнула хохолком на прощание.
“Чем завидовать, лучше вместе споем”, — подумал соловей и отправился дальше.
Долетел до реки, а там оляпка. Посидела на камне, попела немножко, а как хотел соловей подлететь поближе, нырнула под воду и давай по дну бегать. Долго бежала, не догнал ее соловей.
Вдруг услышал пение за рекой. Там и свист стоял, и стрекот, и щелкал кто-то, словно семечки, пересыпая нотки за ноткой. Тут-то соловей и понял, что не чужой это голос, а его собственный.
Пересек он реку, увидал скворца. Да как набросился! Пересмешник с испугу все голоса и повыронил.
А соловей спустился на землю, не стал ни завихрушье пение брать, ни оляпкино, ни свиристелье. Подольше в траве порылся, отыскал там голос соловьиный да проглотил.
Тут же стало радостно и потекла вдоль реки соловьиная песня. А всяк, кто слышал, подлетал поближе. И запели дружно всем лесом, и даже со скворцом поделились.
А потом соловей вернулся в город, залетел в театр и встретил бабушку-ворону.
— Подкар-раулила я тебе местечко, соловей, — сказала ворона. — Будешь петь в моем кар-ркестре, только голос не теряй.
И стала дирижировать. А соловей на весь город прославился. Да так, что брат с сестрой пришли его концерт послушать.
Автор: Алексей Нагацкий
Иллюстратор: Марина Горте
Больше работа автора ВК
