30 сентября исполняется 130 лет со дня рождения выдающегося полководца Великой Отечественной войны, дважды Героя Советского Союза маршала Александра Михайловича Василевского.
Вместе с Г. К. Жуковым он всю войну был ближайшим военным советником Верховного Главнокомандующего советских Вооруженных сил.

Орден «Победа», учреждённый для награждения особо отличившихся полководцев, в годы Великой Отечественной войны и сразу после нее вручался 19 раз.
И только 3 человека были удостоены его дважды: Иосиф Сталин, Георгий Жуков и Александр Василевский.
Для дальневосточников имя Василевского связано с Маньчжурской операцией, здесь, на Амуре, поставившей точку во Второй мировой войне.

Родился он 30 сентября 1895 года в семье священника, на Волге.
Мать тоже из духовного сословия.
Казалось бы, их сыну прямая дорога в священнослужители…
И Александр Василевский действительно окончил Кинешемское духовное училище, поступил в Костромскую семинарию.
Но это была лишь возможность получить образование — мечтал стать агрономом.
Всё изменилось с началом Первой мировой войны.

«Решение стать офицером было принято мною не ради того, чтобы сделать карьеру военного.
Я по-прежнему лелеял мечту быть агрономом и трудиться после войны в каком-нибудь углу бескрайних российских просторов.
Я тогда и не предполагал, что все повернется иначе: и Россия будет уже не та, и я стану совсем другим», — признавался он в своей автобиографической книге «Дело всей жизни».

20 декабря 1914 года Александр подает прошение ректору о допуске к сдаче досрочных экзаменов: «Имея желание поступить в ряды действующей армии и надеясь получить на то согласие родителей, прошу Вас, Ваше Высокопреподобие, разрешить мне держать ускоренные экзамены в январе месяце 1915 года».
Вместе с ним добровольцами в действующую армию или для поступления в военные училища отправились ещё около 30 семинаристов.
Василевский прошёл ускоренный курс в Алексеевском пехотном училище и ушел на фронт.

Сначала скромный прапорщик, вскоре командир полуроты, весной 1916 года назначен командиром роты, ставшей одной из лучших в полку.
За считанные месяцы проделал путь, на который в мирное время у офицеров уходило много лет.
Участник Брусиловского прорыва, он стал кавалером ордена Святой Анны 4-й степени с надписью: «За храбрость», затем ордена Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом.

В декабре 1917 года вернулся в Кинешму к родителям.
Дома Александр Михайлович занялся сельским хозяйством, работал инструктором Всевобуча в родном уезде и учителем в Тульской губернии.
Пока следующая война, гражданская, не втянула его в водоворот событий.
Весной 1919 года Василевского призвали в Рабоче-крестьянскую Красную Армию.
И он вновь оказался на фронте, сражаясь с Польшей и командуя то полком, то снова батальоном.
После гражданской войны Александра Василевского почти не продвигали.
Сын священника, царский офицер, к тому же беспартийный, всегда спокойный — он не вызывал особого доверия.
Перелом наступил на рубеже 30-х.
Василевского назначили командиром полка, который считался в дивизии самым слабым.
Через 2 года полк стал лучшим.

Глава Генштаба Борис Шапошников, тоже выпускник Алексеевского училища, сыграл огромную роль в жизни Василевского.
В 1936 году Василевский был направлен в Академию Генерального штаба, где изучал действия корпусов, авиационных соединений, войскового тыла, характер иностранных армий.
Лекции читали Тухачевский, Уборевич, Якир.
Наступает 1937-й, преподаватели и курсанты начинают пропадать.
Вместе с Василевским поступило 137 человек, учёбу окончило не более четверти, правда, ещё около 30 человек покинули академию досрочно — заняли места, опустевшие из-за репрессий.

Сам Александр Михайлович уцелел благодаря Шапошникову.
Тот позвонил однажды жене Василевского и спросил, где муж.
«Уехал на работу», — отвечает супруга, понимая, что с работы ей и звонят.
Проходят сутки.
Василевский не возвращается.
И тогда Шапошников отправился к Сталину, который его очень уважал.
О чём они говорили, неизвестно, но Василевский вернулся домой.

«В Генеральном штабе, рядом с Б.М. Шапошниковым и под его руководством, росли мои оперативный кругозор, опыт, знания», — напишет через много лет благодарный ученик, советовавшийся с учителем по всем вопросам.
Они были близки по характеру, миропониманию, поведению.
Шапошников никогда не повышал голоса, особенно на подчинённых, не «рубил с плеча».
Сталин ценил в Василевском именно шапошниковскую деликатность.
Не случайно, обращаясь к Александру Михайловичу, он часто говорил: «А ну послушаем, что скажет нам шапошниковская школа».
И с удовольствием слушал, как Василевский неизменно начинал доклад с фразы: «Генштаб полагает…»

Дважды Герой Советского Союза, кавалер двух орденов Победы и восьми орденов Ленина был исключительно скромным человеком.
Между тем он участвовал не только в разработке, но и в осуществлении почти всех крупных военных операций: от битв за Москву и Сталинград до штурма Кенигсберга.
Из 34 месяцев войны 22 он провёл на передовой, и только год в общей сложности — в Генштабе, который возглавлял с 1942 по 1945-й, сменив на этом посту Шапошникова.
Маршалом Советского Союза Василевский стал в феврале 1943 года, через 29 дней после присвоения звания генерал армии.
Этот факт наглядно свидетельствует, насколько высоко оценивал Сталин своего начальника Генштаба.

10 апреля 1944 года Георгий Жуков и Александр Василевский стали первыми кавалерами ордена «Победа», которым они были награждены за освобождение Правобережной Украины.
В феврале 1945 года Василевский, много времени проводивший в действующей армии, занимаясь координацией действий фронтов, попросил Сталина заменить его на посту начальника Генштаба на более освобождённую фигуру.
Разговор этот состоялся в ночь на 18 февраля, а через несколько часов стало известно о гибели командующего 3-м Белорусским фронтом Ивана Черняховского.
Василевский был назначен командующим 3-м Белорусским фронтом и включён в состав Ставки Верховного Главнокомандования.

Под командованием маршала Василевского войска 3-го Белорусского фронта штурмом взяли Кёнигсберг и разгромили Земландскую группировку немецких войск в Восточной Пруссии.
За взятие Кёнигсберга Александр Василевский был удостоен второго ордена «Победа».

На Красной площади во время парада Победы в июне 1945 года Маршал Советского Союза Александр Василевский шел во главе сводного парадного расчета 3-го Белорусского фронта.
Но для Василевского война не закончилась.
5 июля 1945-го в Читу прибыл генерал-полковник Васильев — с документами на это имя маршал приехал на Дальний Восток, чтобы возглавить советские войска в войне с Японией.
Планы операции составлялись ещё в 1944 году, а в апреле 1945-го началась их глубокая проработка.
Василевскому предстояло самому претворить их в жизнь.

Маньчжурская операция началась ночью 9 августа на полосе 4 000 километров.
Сумели скрытно сосредоточиться, укрепрайоны прорывали без артиллерийской и авиационной подготовки, чтобы не дать врагу опомниться.
Максимум сил и средств в первом эшелоне — фирменный стиль Василевского, умелый выбор направлений главных ударов с целью рассечения и окружения главных сил врага.
Воздушные десанты рвали связи между японскими частями, авиация работала там, где действительно была необходима.
Японцы — фанатичные солдаты.
И, тем не менее, Квантунская армия прекратила своё существование за 2 недели.
Японцы потеряли убитыми 84 тыс. человек и 640 тыс. пленными.
Безвозвратные потери наших войск — 12 тыс. человек.

За войну с Японией Александру Василевскому было второй раз присвоено звание Героя Советского Союза.
Первый раз Героем полководец стал в июле 1944 года.
С Дальнего Востока Александр Михайлович вернулся на привычную должность начальника Генерального штаба, а с 1949 по 1953 год занимал пост министра обороны СССР.
Это были годы вооружения нашей армии ядерным оружием, становления её главным аргументом безопасности не только СССР, но всего мира.

Вскоре после смерти Сталина Василевского понизили в должности, назначив заместителем министра обороны, а затем последовала и отставка.
Жизнь Александра Василевского оборвалась в 1977 году.
Урна с его прахом захоронена в Кремлевской стене.

Заметка по поводу англо-русских недоразумений в 1885 г. 1885-й год.
...Около того времени, генерал Кауфман, Туркестанский генерал-губернатор, был в Николаеве, я же был градоначальником в Одессе. Считая меня знатоком среднеазиатских дел, Кауфман нарочно приехал в Одессу, чтобы посоветоваться со мной об афганских делах.
Взвесивши все обстоятельства, зная, что Абдурахман очень умный и энергический человек, что, несмотря на его кажущуюся симпатию к русским и ненависть к англичанам, нельзя никогда доверять азиату, и что каков бы не был афганский эмир, но если он одарен умом и талантом, то никогда не продаст свою душу англичанам, которых одинаково ненавидит вся без исключения семья Дост-Магомета, я горячо советовал генералу Кауфману выпустить Абдурахмана из Ташкента и снабдить его деньгами для добывания отцовского престола. Мы говорили об этом вопросе целую ночь и затем генерал Кауфман, которому нужно было отправиться в Николаев, очень просил провожать его на пароходе. Здесь мы опять и опять взвешивали все обстоятельства афганских дел, и наконец, генерал Кауфман, отправлявшийся прямо в Ташкент, решился выпустить Абдурахмана в Афганистан. Последствия известны: Балх, Маймене и другие северные провинции признали немедленно Абдурахмана своим эмиром, а затем и вся страна, изнеможенная войною с Англией.
Как Дост-Магомет и Шир-Али, так и Абдурахман начал с полного подчинения Англии и с систематического прикарманивания английских капиталов.
– Давайте денег и оружие, оружие и денег, и затем оставьте нас в покое.
Полагаю, если только Абдурахман действительно умен, талантлив и энергичен, он не изменит традициям дома Дост-Магомета. Как только он почувствует себя укрепившимся и как только положение Англии в Ост-Индии поколеблется хоть немного, Абдурахман пойдет добывать с оружием в руках Пенжаб, вековечное владение Афганистана, составляющий теперь может-быть лучшую провинцию Ост-Индии. А пока пусть тешатся и обманываются англичане.

Исторический очерк отношений Англии к Афганистану. 1879-й год.
...Таким образом, и самое время восстания в Индии можно определить с достаточной точностью. Это восстание может быть произведено Россиею в то время, которое она сочтет для себя удобным, но только под одним условием, и именно: чтобы войну с Англией, если она вспыхнет, вести до конца с бесповоротным намерением продолжать ее до полного ее ослабления.
Но, может быть, Россия не пойдет к индийским границам? Что ей в самом деле до Индии? Мало-ли она проливала своей дорогой крови за немцев, греков, сербов, румын, болгар и т. д.? Кажется, с нас будет горьких опытов в прошлом? Конечно будет; конечно, Бог с ней, с Индией, которая, без всякого сомнения не может принадлежать России.
Все это так и верно, если предположить, что Англия, в своем полувековом желании во что бы то ни стало ослабить и расчленить Россию не вынудила нас бороться с ней. Во время же войны с нею, даже те лица, которые пугаются и закрывают глаза, когда им приходится делать что-либо действительно большое, – даже эти лица должны будут сознаться, что движение корпуса русских войск к Индии заставит Англию делать невероятные условия, чтобы отстаивать там свое владычество. При таком положении вещей Англия, всегда на всех нападающая, первый раз со времени Вильгельма Завоевателя станет в положение обороняющегося, и такого обороняющегося, которого судьба зависит от малейшей неудачи, от самого ничтожного промаха стратегического, тактического или политического. Не грозить нам придется тогда Англии, а перевозить полки из метрополии в Индию. Не разыгрывать роль решительницы европейских судеб, а спасать собственную шкуру. 50.000 русская армия у подножья Гинду-Куша гораздо ценнее для всего мира, чем 500.000 войск в Европе.
Но, может быть, в виду громадности такого мирового факта, как изгнание англичан из Индии, в виду великости предстоящей нами задачи, мы будем настолько ниже нашей задачи, что захотим установить возможный обеим сторонам modus vivendi? Может быть, мы пойдем с Англией на взаимные соглашения?
Полагаю, что ни Россия, ни Англия не могут остановиться на пути завоеваний в Азии, несмотря на нежелание как той, так и другой двигаться вперед. Если русские войска отступят за Сыр-дарью или английские – за Инд, они будут иметь у себя на спине всю Азию; они должны будут построить сотни крепостей, держать огромные, много более многочисленные, чем в настоящее время, армии, протянуть по границам кордоны для того, чтобы быть в состоянии охранять благосостояние, жизнь и имущество своих подданных.
Обеспечить культурное развитие на нашем Поволжье или в долинах Ганга и Инда можно только обузданием соседних азиатских орд. Еще не так давно восточная полоса России, от Перми до Астрахани, представляла почти пустыню, потому что ежечасно жила под опасением грабительских набегов из Средней Азии. Также недавно северная Индия постоянно грабилась и опустошалась выходцами из гор. Обуздать соседние орды в Азии нельзя одним наказанием их; для того нужно не только утвердиться в их территории, но поставить в непосредственное или вассальное к себе подчинение и все те государства, которые поощряют разбойничьи инстинкты грабителей.
Именно так поступили и Россия, и Англия; они окружили свои границы цепью вассальных владений; но между Бухарой и Хивой с одной стороны, Келатом, Кашмиром и Непалом – с другой – лежит Афганистан, не желавший признавать власти ни России, ни Англии. Покуда он был нейтрален, вся система России и Англии могла держаться еще кое-как; но всякий его враждебный шаг, против которой либо из двух империй, должен был заставить угрожаемую сторону атаковать его с тем, чтобы разорить страну, могущую стать центром союзов и враждебных действий, базой для грабежей и волнений внутри страны.