Серия «Темное фэнтези "Шэрруум"»

Глава 10 "Шепот пещер II", как говорится, боль моя дырка задница. Суть в том, что это ее первичный вариант. Позже стало ясно: чтобы сделать все правильно, надо усилить связь персонажей Арк-Кас, укрепить их дружбу, надо минимум этого Каса сюда добавить, а также показать одну локацию, которая будет важна гораздо позже (ориентировочно АЖ в следующей книге!), однако если ее не упомянуть здесь, в первой книге, то будет не то, не то... Будто локация придумана на ходу, как всеми любимый рояль в кустах. Так не хочется.

Я советуюсь с ДипСиком по некоторым моментам ради интереса и хоть какого-то взгляда со стороны. Не по сюжету самой главы, а по структуре всей части. Этот электронный товарищ советует вставить новый вариант позже, как ответ психики Арка на последующее событие, потому что сейчас такой флэшбэк ломает динамику текущих событий. В целом я с ним согласен, но есть и свои мысли, как реконструировать этот кусок текста.

Например, можно убрать ее в таком виде, и размазать в последующих главах небольшими кусками прямо в тексте основных событий, как текущее воспоминание. Но! Это трындец как сложно: перечитывать, тонко чувствовать текст, чтобы логику основной линии конкретной главы не сломать и воспоминание вплести гармонично, как ответную реакцию на некое событие. Но я ж начпис, и точно не справлюсь.

Можно, с другой стороны, вообще убрать и забыть. Так, припоминать иногда в репликах героев, мол, "писец, какой ужасный ужас пережили, еле спаслись!". Но тоже такое себе решение...

Можно вставить в прошлый флэшбэк, но тогда глава 5 станет на порядок больше всех остальных, что как-то выбивается из общего ключа и ритма.

Так что я склоняюсь к варианту нейросети, но, естественно, сделаю по-своему, чтобы все ошибки остались лишь только моими ошибками.

С удовольствием жду ваших идей и мыслей по этой главе в принципе, и с тем, что с ней делать в частности. Мерси.

Все равно хочу представить эту попытку в фэнтези-хоррор и жду обратную связь!

Глава 10. Шепот пещер II.

– …Впереди свет.

Спокойный нормальный голос Алы вдруг отрезвил его. Арк подобрался, встал, опираясь о стену, и опять положил руку ей на плечо.

– Ала…

Вдали действительно мерцал огонек, правда не желтый, а голубоватый. На свечу Гена это было не похоже.

– Что это? Ген? – осторожно позвала женщина.

Кроме их голосов не было ни единого звука.

– Я не… – ответил Арк.

Он не понаслышке знал, что в Шепчущих пещерах могло скрываться нечто. Стоял и боялся шевельнутся, но Ала вдруг сделала шаг. И другой. Арк хотел попросить ее подождать, но горло пересохло, и вырвался только хрип.

– Он может быть ранен…

Женщина двинулась дальше, осторожно, но не медля. Ему пришлось идти следом, потому что остаться здесь одному – не хватало храбрости. Вокруг по-прежнему невозможно было что-либо разглядеть, но огонек оставался различим и, кажется, понемногу приближался.

Совсем скоро они поняли, что становится светлее. Они шли по округлому узкому проходу, стены которого слабо светились сами по себе. А пройдя еще немного, Арк обратил внимание, что это странное нечто, повсюду покрывающее стены, испускало голубоватый свет. Если приглядеться, оно было похоже на голубой мох.

Коридор оставался пуст. Они шли и шли, но освещение больше не менялось.

– Слышишь? – вдруг спросила Ала.

Арк не ответил. Он заметил, что пол слишком ровный, пусть и с выбоинами, а округлые стены будто вырублены в скале. Проход без сомнения был рукотворный. Просто очень старый квершлаг.

– Нам нужно…

Странный гул не дал ей договорить. Звук пришел спереди, пронесся по всему квершлагу, ударил прямо в них и на мгновение оглушил. Арку захотелось сесть и вжаться в камень, и никуда больше не идти.

– Это он. Ге-ен! – закричала неожиданно Ала и сорвалась на бег.

В ужасе Арк не сдвинулся с места, а ее удаляющиеся шаги били его по ушам. И когда резко, в одно мгновение, стук ее ботинок оборвался, сердце Арка ухнуло в желудок.

Все замерло.

Он боялся пошевелиться, казалось, одно движение – и нечто неописуемое придет и сожрет его, откусывая кусок за куском. В ушах шумела кровь, и сдавило грудь; воздуха не хватало. Он не смог заставить себя идти дальше и просто сполз по стене.

Как долго он сидел один? Время исчезло, истаяло и вытекло жидкой грязью сквозь пальцы. Может где-то там, далеко на поверхности, время еще оставалось, сохранилось в чьем-то старом сундуке, но у Арка оно закончилось.

Вдруг понял, что пот щиплет глаза. Очень, очень осторожно и медленно Арк смахнул капли со лба. Ничего не случилось. Он открывал рот, как рыба на берегу, но вздохнуть никак не получалось.

«Если б прямо сейчас я нашел выход, то бросил бы их», – подумал он.

Их. Ген и Ала. Они впереди. А он тут. Один.

– Нет. Я не могу.

Арк заставил себя встать, ведь быть человеком значило не бежать от пожара, могущего уничтожить посевы, а подчинить его.

– Вдруг им нужна помощь…

И тут же: «Может, они нашли выход. Ушли сами. Бросили меня. Чтобы я тут сгнил один».

Он замотал головой. Заскулил. Начал просить, звать, но гора не отвечала. И странно, что не было слез.

Прошла еще одна вечность.

Арк взглянул вправо и уперся во мрак. Да, там остался заваленный ход, через который его сюда занесло. А слева… А слева, вдали, по-прежнему что-то поблескивало.

Совсем неожиданно он, кажется, услышал стук кирки по камню!

«Надо идти. Меня нашли. Это Окс. И Ума. И остальные. Спасли».

Он даже дернулся в ту сторону.

– А если Ала в беде? А Ген?

«Нет, надо бежать. Бежать».

А мой ли это голос, ожгла вдруг мысль. Старатели всегда друг за друга, потому что под землей одному не выжить.

– Морок. Бред. Нет. Так быстро они бы не стали копать. Нет, нет, нет.

Арк тяжело пошел на огонек. Постарался просто шагать и не думать, но, конечно, не получалось. Внутренний голос не отпускал. Он без остановки молил бросить их, бежать обратно, попробовать самому разобрать завал, ну хоть камешек сдвинуть… Арк упорно топал и топал вперед.

И постепенно ему полегчало. Стало легко дышать, а голову вдруг отпустили невидимые тиски. Он даже встал на месте и заново посмотрел вокруг – уже трезвым взглядом. Действительно, квершлаг рубили руками. Светящийся мох был скорее непонятной мерцающей слизью или смолой.

Пусть и пыль, но Арк наконец вдохнул полной грудью. Конечно, все тело болело, левый глаз едва видел, и еще мешала хромота, но парню стало не в пример легче, будто он выспался после рабочей смены.

Дальше шел легче и увереннее. Навязчивые дурные мысли, будто бы и не его собственные, отступили. Ала и Ген явно в беде. Он еще на ногах, значит должен попытаться помочь.

Огонек приближался, и Арк ощутил, что стало холоднее. К пыли примешивался запах сырости и что-то еще, пока что непонятное. А по мере приближения к мерцанию, оно становилось плотнее.

Наконец, очередную вечность спустя, стены квершлага разошлись в стороны и вверх, и Арк вышел в пещеру. Простирание и падение пространства вокруг, то есть ширину и высоту, он оценить не смог, так как все терялось во мраке.

Справа и слева Арк увидел сталагмиты, которые выстроились вдоль стен.

Он отправился глубже в пещеру, прямо на свет. Источник голубого сияния стал чуть более различим и все увеличивался, но словно убегал от него, чтобы Арк не сумел его догнать. Вскоре парень миновал еще одну линию каменных столбов. Разум кольнула какая-то идея, но он не сумел сразу ее осознать, облечь словами.

Пока не пересек линию в третий раз.

«Они стоят кольцами!».

И действительно, сталагмиты выстроились вокруг чего-то пока невидимого, будто взяли его в окружение. Причем, каждое следующее кольцо было выше предыдущего.

Еще дальше он уже не смог разглядеть вершин каменных столбов и решил, что последняя линия будет состоять сплошь из сталагнатов.

Арк вдруг покрылся мурашками, ощутил холод и сырость. И чем дальше, тем холоднее становилось. Хорошо, что он остался в обуви. Плотные ботинки, давы на толстой подошве, спасали от острых камешков под ногами и вообще как нельзя лучше подходили для работы под землей. А также спасали от переохлаждения и не скользили на мокром камне.

Вдруг снова раздался тот странный гул, что настиг их с Алой ранее. Он шел с той стороны, куда двигался Арк, и по мере прохождения звука, щербатые каменные столбы ярко и коротко сверкнули.

Арк едва устоял на ногах.

«Последний шанс!» – то была явно чужая мысль. И, к своему ужасу понял он, самое последнее предупреждение. Но Арк сделал шаг, пересек границу кольца сталагнатов. Оказался будто в клетке с каменными прутьями.

Впереди и вверху висел ярко-голубой шар. Он состоял из энергии, искрил и шипел, как кусок раскаленного металла под водой. Можно было разглядеть черные прожилки, словно вздувшиеся вены, и сполохи разного оттенка на его поверхности, которые переливались, переходили друг в друга и рождали странные узоры. Несколько серо-стальных линий тянулись от каждого сталагната и охватывали шар. Его словно сковали цепями.

«Это энлии? Но почему тогда я их вижу?» – успела мелькнуть мысль.

Шар слегка сдвинулся на месте, и Арк осознал, что тот смотрит на него. Будто невидимая рука прошлась по голове, взъерошив волосы. Голубой разряд, как молния, хлестнул по камню прямо перед парнем. Он попятился.

Ала и Ген были здесь. Арк заметил товарищей поодаль и сделал шаг в их сторону, но его тут же вернул на место новый разряд. А на месте яркой вспышки в полу осталась выбоина. Шар выбросил во все стороны целый сноп искр и будто фыркнул.

Он недоволен.

Парень застыл, наблюдая. Тела товарищей дергались, словно некая сила мучила их, дергала за нити, как у марионеток, но не давала упасть. Раз, и рука Алы выгнулась под неестественным углом, "стрекс" – согнулась еще. А после очередного светового сполоха с сухим хрустом сломалась в локте. Тело женщины выгнулось от боли, но ни единого звука она так и не издала.

Ген был изломан весь. Точнее, то, что от него осталось. Его перебитые в суставах конечности наполовину исчезли, истлели, оставив лишь кости скелета. Правая рука и левая нога уже полностью, а другие – наполовину. Голова мужчины безвольно болталась, вероятно, он умер или потерял сознание.

На нижней стороне шара скопилась искра и тягуче упала на каменный пол, слегка его оплавив. Затем еще одна, и еще. В нос Арка ударил запах гнили. Под шаром уже собралась небольшая лужица, словно… Словно слюна.

Арк застыл. Хотел кричать, но горло сдавило, не продохнуть; бежать без оглядки – но ноги предали, не желали двигаться. Еще немного, и он позорно обмочит штаны…

Шар издал гул, и опять звук ушел волной во все стороны, а сталагнаты вторили ему коротким сиянием.

Он доволен. Он ест. Но еще голоден.

Арка дернуло в сторону, но с первого раза он так и не смог сдвинуться с места.

Ала и Ген открыли глаза одновременно и тут же заголосили, завыли от боли. Он не узнал их голосов, искаженных агонией. Кажется, он кричал вместе с ними…

Его толкнуло, бросило на камни, и Арк с удивлением заметил, что содрал кожу на локте. Странно, но это привело его в чувства. Над ним стоял костяк и протягивал руку. Если бы он не был знаком с Элом, то наверное просто потерял бы сознание от ужаса. Но сейчас совсем не испугался и не удивился. Арк принял бы помощь от кого угодно, даже от мертвеца.

Едва поднялся, как услышал… или ощутил? Или почувствовал? Осознал:

Он недоволен. Голоден. Достать. Схватить. Сожрать!

Скелет дернул Арка, швырнул себе за спину. Закрыл и поймал собой разряд, но тот лишь выбил искру и не оставил следа на грудной кости. Парень успел увидеть, что тела Алы и Гена в этот момент обмякли и упали. Мертвы?

Но они вдруг медленно поднялись.

Шеи одновременно хрустнули, свернулись.

Тела двинулись к Арку.

– Жертва богу хлада и безмолвия-я-я-а.

Ала и Ген говорили, и один голос шел из двух глоток разом.

– Вынуть глаза и язык. Затем очистить череп.

Человек говорить так не мог.

Они приближались, и скелет вдруг рывком поставил Арка на ноги. Толкнул, беги, мол, чего стоишь. Но парень просто не мог отвести взгляда от костяных ступней Алы. Тогда скелет развернул его и пнул пониже спины, придав ускорение.

Арк очнулся и бежал, бежал, не разбирая дороги. Его подхватил инстинкт: нес вперед, подстегивал, придавал сил. Правда, дороги парень не различал. Он только слышал за спиной стук костей о камень. Ала догоняла…

Тэк-тэк-тэк-тэк, глухо и скупо, но быстро, слишком быстро для человека.

Он запаниковал, сбил дыхание. И тут же получил удар в спину. Содрал бок, ударился, но сразу попытался было вскочить. Еще удар – и Арк впечатался в сталагмит.

Не давая ему опомниться, тело Алы протянуло руку к его горлу, но ее вдруг отбросило в сторону. Едва это попыталось встать, кривыми ломаными движениями, как перед ней возник неизвестный скелет. Взмахнул рукой, и в ярком изумрудном всполохе обе кисти женщины исчезли, осталисьлись обрубки. Но крови не было.

Костяк вновь уставился на Арка. Тот кивнул и сразу поднялся. Побежали дальше, но сейчас мертвец уверенно показывал дорогу, а парень следовал по пятам. Мелькнуло одно кольцо рябых каменных столбов, другое, и вот впереди Арк различил в неверном голубом освещении стену пещеры и пятно тьмы – выход.

Убегая, парень еще бросил взгляд на Алу. Она шипела и терла, терла обрубки рук о неровный каменный пол. Странная пугающая картина, которая будет видится теперь ему во снах. Благо, тварь, в которую превратилась женщина, осталась далеко позади.

Достать! Порвать! Сожрать!

Они углубились в неровный проход, и Арк осознал, что пришел не отсюда. Но на панику времени не осталось. Успели миновать пару мелких залов, скорее даже просто пустот в толще горы. Их настигли в третьей по счету.

Сразу обе твари, бывшие товарищи, накинулись на скелета и сбили с ног.

Половинчатое тело Гена немного изменилось: правая рука и левая нога обросли еще костями и стали шишковатыми дубинами, а торчащие кости левой руки и правой ноги удлинились, пальцы заострились и были теперь похожи на когти. Жуткая не естественная асимметрия.

Чудовище, бывшее Алой, содрало мясо по краям обрубков рук и заточило кости о камень. Теперь это были два смертоносных штыка, которые оно выставило перед собой.

Скелет успел подняться. Он расставил руки, словно приглашая тварей. Едва кивнул Арку, чтобы тот бежал дальше. Парень послушался. Он уже совсем перестал понимать происходящее, и в голове билась единственная мысль – спастись.

Проход стал уже, и Арк то и дело цеплял плечами стены, оставляя кровавые отметины на сером камне. Либо этот коридор рубили бездумно, чтобы хоть как пройти, либо просто едва обработали естественную щель в скале.

Позади раздался вой, и парень припустил. На удивление, по-прежнему оставалось освещение. Местами путь видно было плохо, но голубая смола покрывала достаточно камня вокруг. Он на секунду встал, потому что сбоку потянуло холодком. И тут же побежал дальше – расселина была слишком узкой, чтобы протиснуться.

Наконец, он выскочил в очередную пещеру и понял, что оказался в тупике! И вновь не успел толком запаниковать, как позади возник его спаситель. Не медля он потащил Арка к дальней стене и указал наверх. Там был удобный лаз, к нему вели трещины и выемки, судя по расположению, будто специально сделанные для человека. Или скелета человека.

Арк полез, позабыв о боли и стертых плечах. Пот щипал раны, но он четко понимал, что останавливаться попросту нельзя. Оглянулся – спаситель не спешил, прикрывал отход. Парень уже был наверху, в очередной полости, когда по стуку костей понял, что спутник спешит за ним.

Арк протянул своему спасителю руку, а тот почему-то замер на мгновение. Наконец, оба выбрались. И тут же расслышали звуки тварей снизу: шипение, скрежет.

Костяк развернулся к Арку и сделал несколько жестов, буквально на пальцах объясняя дорогу. Парень только кивнул. В последний миг он приложил руку к груди, поблагодарив.

– Давай вместе? – спросил он.

Скелет только мотнул головой, оттолкнул его. Арк не стал спорить. Едва он свернул по новому узкому проходу, как услышал позади звуки борьбы.

– …богу хлада-а-а, – успел услышать двойственный голос из мертвых глоток.

Пока бежал, ощутил прохладу, а воздух стал свежее. Только тут понял, что внизу все время несло мертвечиной, гнилью. На этом горизонте дышалось гораздо свободнее.

В голове все время повторял путь, показанный скелетом. Прямо, развилка – прямо, развилка – направо, тупик – вверх. В некоторых местах становилось совершенно темно, но дальше обязательно мелькали пятна голубой светящейся смолы. Пусть их было меньше, но останавливаться было нельзя никак. Арк бежал и бежал. Бок пронзила острая боль, пот заливал глаза. Не стоять, не стоять!

Он выбежал в тупик, заметался, ища лаз наверх. Здесь едва хватало света, чтобы вообще разглядеть свод, до которого все же было не достать, и Арк тыкался то в один угол, то во второй. Только сейчас его одолела паника, а слезы хлынули ручьем. Он застонал, забил кулаками скалу.

Тк-тк, тк-тк, тк-тк – раздалось из-за спины. Он резко обернулся, вжался в стену, острые камни впились в кожу. Отступать было некуда.

Тварь, бывшая Алой, настигла его здесь, у самого выхода. Она медленно хромала из темного прохода. Одной руки больше не было, вторая торчала вперед, метя острием прямо Арку в горло. Левая стопа оказалась сломана, вывернута, и чудовище наступало прямо на большеберцовую кость.

– Вырвать глаза-а-а-а…

У нее словно не осталось сил, но она продолжала идти. Раззявила пасть – передних зубов не хватало. Вновь отовсюду пошел запах гнили.

Арк застыл, и больше ни единой мысли о побеге не возникло в голове.

– Ала. Ала. Ала, – только и повторял он без остановки.

Она была уже совсем рядом, когда за ней из прохода, из мрака, выступил скелет. Он опирался о стену, одна рука болталась плетью, а нижняя челюсть слева больше не крепилась к черепу. В остальном, кажется, был цел, только двигался едва-едва. Он вдруг стукнул кулаком по стене раз, другой. Звук был слабым и глухим, но тварь наконец обратила внимание.

Ее голова вывернулась в обратную сторону: с хрустом провернулась и уставилась на противника. То же произошло и с оставшейся рукой. Видимо, в последний рывок она вложила остаток сил, потому что все произошло слишком стремительно. Хруст, разворот, бросок…

Арк с трудом, гораздо позже, осознал, что случилось. Он долго это вспоминал, вертел в памяти, пока картина не собралась воедино. Чудовище-Ала бросилось к скелету. Резким движением тот вырвал собственную челюстную кость, и она вспыхнула зеленым пламенем. Он успел широко размахнуться таким странным оружием и встретить противника прямо в прыжке. Ее голова отделилась и улетела-укатилась куда-то в сторону, в темный угол. Безжизненное тело рухнуло к ногам костяка.

Остальное осталось в памяти урывками.

Тогда Арк увидел только смазанное движение, изумрудную вспышку, а в следующее мгновение перед ним возник череп без нижней челюсти. Зеленоватая искра слабо мерцала в его глазницах.

Потом едва запомнил, как торопливо складывал кости в то, что осталось от рубахи Алы: большая берцовая, челюсть, фаланги, и еще, и вон одна, и лопатка, позвонок, ребро и так до единой мелкой костяшки.

После, вроде бы, трясся пол и странно двигались стены пещеры.

Арк кричал, что он тут, чтобы его вытащили, и тянул руку в узкий лаз, куда не мог протиснуться и куда естественно не пролезла бы его ноша.

Тянуло ветерком, привычным и родным, из Муравейника. Слышались голоса людей – они ругались, кричали друг на друга.

Его нашли через сутки после обвала. Он лежал без сознания сразу за запечатанным входом в Шепчущие пещеры. Его слабый голос услышали по чистой случайности. Старатели даже не ведали, что там была расселина, ведущая в обход.

Пока собрались, пока вызвали подручных Хозяина, пока те распечатали узлом проход…

Окс первым, не раздумывая, бросился в Шепчущие пещеры. А там был только Арк без сознания и его мешок с костями.

Глава 7. Яркие моменты

Глава 8. Символ, куб и глаз

– Птица летит, потому что может, кость идёт – потому что должна.

– Борго, тебя послушать, так мы этому тощему…

– Тш-ш-ш!

– Не шипи на меня! Тебя послушать, так мы этому задохлику ещё и зад должны подтирать.

Два старателя тащили кучу поклажи непонятного назначения. И ящики, и какие-то странные кожаные мешки с лямками. Поклажа была увесистая, и крепкие мужчины, несмотря на привычную тяжёлую работу, всё равно взмокли.

– Так это же помощник, ну… Его, – страшным шёпотом сказал один.

– Ну не Сам же! – зло ответил второй.

Арк шёл следом за ними и нёс сразу три ящика, слушал перебранку старателей, но встревать не спешил.

Спустя седмицу после визита Лордов-правителей Муравейник стоял на ушах. Казалось, что работали только куклы. Живые носились туда-сюда, выполняли поручения Окса, постоянно что-то куда-то тащили. Нормально разделить обязанности не получалось: ни в готовке, ни в уборке.

С утра явились подручные Хозяина. Они также были магами, только гораздо слабее, и служили Ему в разных делах, что касались собственно магии. За глаза их звали кратко «помы».

Арк видел их в последний раз в далёком детстве. Он не мог сказать точно, те самые или другие, но сейчас они явились без предупреждения и с огромным количеством вещей. Полдня старатели и сами подручные переносили тюки и ящики. Большая часть шла в лагерь, но некоторый груз они оставляли у запретного квершлага в Шепчущие пещеры.

Арк знал, что там, за запертой железной дверью без ручки. Как наяву, видел перед глазами небольшую пещеру со сталактитами и сталагмитами. Ничего особенного. Там же была тропа вглубь, и вот о ней думать он боялся.

Среди старателей ходила легенда о Каменном Лике в глубине пещер. Будто бы на самом дне, в самом конце есть стена с лицом. Это самый первый шахтёр, который нашёл леммантовую жилу. Камень поглотил его, но оставил подобие жизни. Если встретишь, он обязательно спросит: «Кто тебя послал?» или «Ты жаждешь лемма?». И тот, кто попытается ответить – исчезнет. А кто сумеет сбежать – будет слышать голос во снах до конца дней.

«Наверное, это добро сложат у входа, – решил Арк. – Дальше – себе дороже».

Пройди весь лагерь насквозь, выйди за сломанные Врата и доберёшься до Гнезда. Оттуда направо и вниз – первая выработка. А вот если отправиться от Гнезда прямо, то выйдешь в ровный короткий квершлаг. Он закончится той самой массивной железной дверью без ручки.

Впрочем, в самом квершлаге тоже наблюдались странности. Например, можно было потратить гораздо больше времени и шагов до двери, чем казалось снаружи прохода. Или ты вдруг осознавал, что вернулся к Гнезду, хотя шёл прямо к двери.

В детстве Арк был мелким тощим мальчишкой, потому сумел найти и преодолеть узкий лаз, который выходил аккурат с другой стороны. Там он и нашёл себе друга восемь лет назад. И самым большим секретом той ночи, помимо самого Эла, был странный знак, нацарапанный на стене пещеры. Глядя на тот явно магический символ Эл вдруг осознал себя…

Много после так пробудили и Кло.

Старатели снесли сюда уже много вещей. Арк каждую ходку ожидал, что проход вот-вот откроется, и он вновь ощутит то пугающее нечто, и оно вновь позовёт его во тьму, как когда-то давно. Но дверь так и стояла запертая и холодная.

Они топали обратно, встряхивали руки, когда навстречу им выкатилась телега. Её тянули шестеро тягачей, городских, с завязанными глазами. Тягачи были огромны. Мышцы бугрились, а плечи у каждого, как показалось Арку, были размером с его голову. На груз он сперва даже не обратил внимания.

Таких крепышей специально выбирали и выкупали у семей. Один тягач смело заменял пятерых взрослых мужчин. Как правило, они поголовно были больны: рождались и умирали большими мускулистыми мужиками, но с разумом ребёнка. Обрести седину не успевали. Если кто-то доживал до двадцати лет, то считался стариком.

Вся их жизнь – телега. Тяни да тяни, пока она не утащит тебя в могилу. Каждый раз, как видел их, Арк хотел спросить, зачем им завязывают глаза, да вечно никого не оказывалось рядом. И только теперь, в этот миг, он вдруг понял.

С закрытыми глазами не страшно. То были несчастные дети; а любой ребёнок, не видевший любви, должен бояться всего на свете.

Только после, поражённый этой мыслью, он заметил их груз. На телеге стоял гранитный куб – идеально гладкий и ровный, размером своего ребра приблизительно с человека.

«Сколько же он весит?!» – ужаснулся Арк.

За телегой шли трое помов Хозяина. Лиц было не разглядеть: каждый носил не то шлем, не то шапку, которая спускалась на глаза. Ещё там были закреплены стёклышки и странные тонкие штуки, и всё вместе складывалось в непонятную конструкцию, закреплённую на шлеме.

Один из подручных, с кривым лицом, как после драки, заголосил:

– Э-э, стоять! Разве сюда?

– Так Он же сказал, в лабораторию.

Арк несколько раз про себя повторил незнакомое слово и постарался запомнить.

– От ты голова! Когда ж там лаборатория-то была? В новую, ну, в новую!

Второй пом, с жидкими усиками, выругался сквозь зубы. Кривой же продолжил командовать:

– Распрягай этих. Чего стоите, помогайте! – это уже старателям.

Давешняя парочка бросилась к оглоблям огромной телеги, а Арк так и остался стоять, не зная, куда деться.

«Как же они её повернут, такую махину? Для неё в проходе никак места не будет!» – подумал он.

Старатели вместе с подручными Хозяина уже ловко сняли цепи с тягачей, а кривой стегнул их плетью с криком:

– В сторону, ну!

Тягачи заныли, и плач тот ужасно не подходил здоровым мужчинам. Арк слышал в нём детские обидные слёзы.

– Вертай!

Остальные быстро отцепили оглобли: вынули из пазов и споро приладили с другой стороны. Кривой же, стегая тягачей плетью без остановки, заставил их двигаться и перейти следом. Каждый занял место, и вот, подгоняемые болью, они наконец потянули телегу обратно.

– Хорошо, не успели Эдфол здесь раскрыть. То-то оправдывались бы перед Ним, – услышал Арк от проходившего мимо усатого.

– Головы бы снял… – недобро пробормотал первый пом.

Вскоре выяснилось ещё кое-что удивительное. Было в их родном Муравейнике тайное помещение! Гранитный куб протащили сквозь весь лагерь, но не свернули к лестнице или сходням для водяной бочки, а остановились у дальней стены. Сам Арк застыл в проходе сломанных Врат и наблюдал издали.

Старший помов вдруг встал перед толщей камня, достал жезл и сплёл узел. Он сделал три плавных движения, и наблюдавший за ним юноша вообразил, как нить энергии следует за крючком на конце жезла, и послушный движению конец нити делает петлю, входит в неё, затем заплетается чуть сложнее, а после… Стена пошла в сторону!

Плоть горы сдвинулась почти беззвучно, только лёгкий шорох камня по камню. Открылся достаточно просторный вход, будто всегда там был. Арк разглядел квершлаг, а в самом конце – ровно такую же железную дверь, что не пускала в Шепчущие пещеры. Только эта, кажется, открывалась.

У Арка закололо виски.

Гранитный куб увезли вглубь лаборатории, но проход так и оставили открытым.

– Видал? Сколько лет, а мы и не знали.

– Да-а…

Оказывается, парочка старателей всё это время стояла рядом, Арк же их в упор не замечал.

«Что ж такое этот Эдфол?» – подумал он.

Но им уже кричали, бранили, нервно указывали, что хватать и куда тащить. Арк тяжело вздохнул и поплёлся за очередной партией поклажи. Увидев вход в Шепчущие пещеры впервые за долгое время, он понял, что однажды они вновь позовут его, поманят к себе. Не сегодня, так завтра.

***

Что это за символ, он до сих пор не знал. Не было оно буквой, не было и цифрой. Уж считать Арк немного умел, а те цифры, которые пока не выучил, хотя бы видел. Нигде в городе, Арк искал специально, такой рисунок более не повторялся. Оттого и уверился, что здесь замешана древняя магия, а выяснить больше – не представлял, где. В итоге, на время даже позабыл, решив, что это одна из загадок пещер.

Помимо таинственного Эдфола в Муравейник каждый день доставляли новые инструменты, кирки и материалы для палаток.

Вместе с тем каждый день добрая половина всей Шахты – живые и мёртвые вперемежку – рубила свежий зал. Старателям обещали новый просторный лагерь, да только строить его предстояло самим.

После большого совета, выбрали место. Вгрызлись в скалу прямо из старого: пробили короткий квершлаг в стене на равном удалении от входа и сломанных Врат. Чем дальше от Шепчущих пещер, тем спокойнее.

– Эх, малыш, всё меняется. Всё другое, – в один день говорил Тэл Касу, когда они стояли в толпе. Арк держался позади, и вообще весь лагерь выстроился в длинную очередь.

Старатели собрались до единого. Перед шатром Окса выставили конторку и стол. Старший, его помощник Сар и один из помов приготовили бумаги и перья с чернилами.

– Та-ак, подземные! – кричал Окс. – Подходим по одному. Ставим подпись. Получаем жетон шахтёра. Ясно?

– А кто не умеет писать? – спросили из толпы.

– Кто грамоту не знает, тот говорит, а мы пишем. И потом ставит крестик напротив имени.

Люди двигались, говорили, бурлили, вспоминали на пальцах, как писать. Некоторые даже нагибались, чтобы в пыли начертить собственное имя.

– Ну, а чего плохо, Тэл? – не выдержал Кас. – Город теперь платит, а это явно больше, чем было, ага. Да и мыться хочется каждый день.

– Ага, платят больше. Точнее, потом будут платить. Значит, народ потянется. Ладно бы кукол сотню-другую добавили. А среди живых-то? Вдруг найдется один пройдоха умнее меня? И всё, вот вам, Хозяин, новый головной.

– Да брось ты! – отвечал приятель Арка. Сам он пристально взглянул на Окса, занятого бумагами и Импом, который успел испортить лист. – Окс своих не оставит… Правда, Арк?

Он не ответил. Было ли дело в матери, или в странной ситуации с предыдущим Старшим, понять не мог.

Старатели подходили по очереди и называли имя.

– Ума. Просто Ума.

Лист, крестик, жетон – ушла.

– Али, дочь Рада и Дор.

Лист, крестик, жетон – в сторону.

Простолюдины Триврата имели короткие трёхсоставные имена, и мало у кого были фамилии. Хватало имен родителей. Причем, сироты без родителей или другой родни, носили совсем короткие двухсоставные прозвища.

– Ан.

Лист, крестик, жетон – и пошёл.

– Уд.

Лист, крестик, жетон – вон.

Подошла очередь Арка.

– Имя? – спросил пом, уже привыкший, что старатели почти поголовно неграмотные.

– Сам.

Он отобрал лист, взял перо и вывел: Арк, сын Окса и Иты. Помедлил перед тем, как написать имя отца. Справился. А рядом, в порыве хулиганских чувств, зачем-то вместо подписи нарисовал тот самый символ из Шепчущих пещер. Магический знак, пробудивший Эла и Кло.

Миг спустя спохватился, осознал, какую глупость сделал, ведь обычный шахтёр попросту не должен был никогда видеть подобного. Но Окс уже отобрал документ, взглянул на сына, гордо сказал: «Молодец!», а сзади напирали другие старатели, и Арка оттеснили.

Ему выдали жетон. Прямоугольная блестящая бляшка с выбитым рисунком. Очертания горы, молота над ней и аркой входа в Шахту – под горой.

***

Была ещё одна встреча с Фио, ради которой Арк вновь отправился в торговый район. Долго он ждал в духоте, пока она выйдет к нему, пытался пересчитать кирпичи в кладке стены, но считать умел только до десяти. Затёр штаны до дыр от волнения, затем на краткий миг просиял, но увидеться смогли буквально на несколько ударов сердца.

Девушка, слегка бледнее обычного, насколько тривратцы и так не жаловали солнца, она успела сказать, что помогает Фату и не может оставить его одного. Однажды, сказала Фио, ей придется унаследовать лавку и дело папы, потому она ну никак не может сейчас быть с Арком.

Однако обратно в Муравейник он не вернулся. У кукол свободных дней не бывало, и стук кирок о камень в нижней выработке прекращался только по ночам. Потому провести время с друзьями Арк также не мог.

Парень бродил в одиночестве по городу и мечтал, как однажды они с Фио уедут далеко-далеко, туда, где нет ни Лордов, ни ужасов Шепчущих пещер. Он шёл, но не видел ни людей, ни домов кругом.

Когда проголодался, посидел в харчевне, послушал сплетни. Как таковые, харчевни в Триврате в последние годы исчезали одна за одной. Старики-старатели, те, кому было больше сорока лет, все пятеро, твердили, что когда-то Город-в-горе полнился обеднями и трактирами, а также торговыми лавками и базарами. Множество торговцев из самых разных мест спешили в Братские горы, дабы торговать и менять.

Но многое сместилось в мире, и Триврат больше прятался от соседей в последние годы.

– Что-то Лорды наши мутят, не иначе, – вещала тощая старуха. – Пастбищ ищи – не найдёшь. Моей козочке Бу и то кушать негде, а сами, вон, зады отъели.

Про себя он присвистнул от подобной роскоши: держать козу значило иметь хоть какой-то доход в виде молока. Однако и кормить животинку приходилось, как себя. Таким мало кто мог похвастать.

Один глаз старухи смотрел на Арка, а второй вовсе не двигался в глазнице и уставился в стол.

– Дык всё просто, мать, – отвечал ей сизоносый обрюзгший мужик, который непонятно по какой причине не работал в этот час. – Не выгодно выкармливать скотину-то. Это и магу платить за поля, и людям, чтобы управлялись. А так Лорд продаёт головы. Хоть на мясо, хоть на развод.

– Ага. Сепарайя, знаю, хорошо наших коров ценит, – поддакнул ему кто-то.

– А как закончится вся скотина, то что? – встрял другой. – У соседа вновь покупать?

Люди вокруг были из тех, кто трудился мало и добывал пропитание любым способом, кроме честной работы. Нет, не головорезы, те не являлись на свет и оставались на самом дне города. Скорее, здесь собрались побирушки да батраки, у которых деньги шли на выплату долговой отработки.

И все они сейчас окунулись в кислый запах похлёбки да каменной пыли по углам.

– Дурень! У наших Лордов всё поделено давно. Один весь скот скупил, другой – дерево окрест. А третий – поля.

– И чё? – подалась старуха.

– Боргорон через плечо! – не выдержал сизоносый и хлопнул по столу. – Ежели эти два Лорда, кто с полем и кто со скотиной, дружат, то и работа спорится. И поля зреют, и скотина жрёт. А ежели поругались, так конец. Тот, со скотиной, сдаст поголовье. Ни себе, ни людям. Ну, или тот, что с полем, назло спалит всё. То политика называется!

И он назидательно поднял палец.

Вскоре наступил полдень, когда мастеровые да мелкие служки, писари да подмастерья приходили и уходили, ели-пили да платили. А компания сизоносого и старухи будто жила здесь.

– А Боргорон-то, поди, издох!

– Не, мать, не мог.

– Дак всё, – кричала та, – нет его больше седмицы! То весь город знает. Никого не забрал. От голода-то, видать, и помер. Или стража заколола.

– Угу, стража… – после долгой паузы сказал мужик и упёр взгляд в стол. – Эти заколют. Глаза зальют и всех врагов – р-раз! Как батька моего.

Захохотал зло, пьяно. Арк невольно отодвинулся подальше.

– Как дочь утащил, так и осталась одна я с козой, – старуха вдруг всхлипнула.

– Э, мать. А про мёртвых слыхала?

Арк даже перестал жевать. Старуха же букрнула: «Хо-хо…», ковырнула синим ногтем столешницу и хрипло сказала:

– Ага. Чудища подземные мяса людского хотят. То старая сказка. Их ещё бог какой-то заточил в Шепчущие пещеры. А кто сердцем слаб, шёпот тот слышит и с ума сходит.

– Да что ты, старая. Я те про мертвецов говорю!

Против воли парень сжал ложку крепко-крепко, даже пальцы побелели. Кусок не лез в горло.

Сизоносый понизил голос и зыркнул по сторонам:

– Поговаривают, что под нашим Тривратом армия мёртвых собралась. Некромаг их поднял, хочет власть захватить. Они ему там тоннели копают да золото добывают. А скоро все разом вылезут и тебя, старая, сожрут, и козу твою.

– Тьфу ты!

– Да сказки! – ляпнул случайный мастеровой, но не очень уверенно.

Старуха вдруг вынула недвижимый глаз из глазницы, плюнула на него и протёрла о грязный подол. Затем одним движением вставила обратно, при этом раздался такой звук, что Арк едва не вернул обед обратно.

– Ты мне ещё про магов Старой Империи расскажи. Или как нелюдь огнём живым гадит, – рассмеялась мужчине в лицо старая карга. – Кабы у нас под ногами золото было, сидели б мы в такой грязи.

– Есть там золото! – обиделся мужик. Отчего-то он стал вдруг пьян, хотя Арк не видал, чтобы тот пил вино или брагу.

– То-то наши Лорды никак не построят себе дворцы и не свалят в закат, а только задницы подставляют сепарайским купцам, чтобы те их до нитки не ободрали.

– Я те потом… кх-ик… докажу!

Наконец, Арк вырвался из душной затхлой харчевни. Он решил всё же отправиться домой, под землю, потому что где-то в глубине души боялся оставить друзей одних надолго.

Как он потом должен будет рассказать о них Фио, пока даже представить не мог. Понимал, что этот момент когда-то придёт. Но что делать, совершенно не знал.

Глава 6. Невиданный пир

Глава 7. Яркие моменты

После невиданного пира прошло несколько дней. Арк привычно работал в нижней выработке и искоса поглядывал на Эла, который рубил породу рядом. На своей кирке он нащупал старую трещину, и вдруг в его ушах зазвенел голос из детства: «Человек стареет. Это видно по морщинам, например…»

За эти годы Арк научился отличать своих на глаз и легко мог отыскать их среди десятков других.

– …седеют и выпадают волосы. Но кости тоже стареют. Ну-ка, малыш, глянь на них.

Арк, тогда ещё совсем малец, послушно обвёл глазами толпу кукол. Они стояли спиной, поднимали и опускали кирки, кололи жилу.

– Если приглядеться, то можно увидеть, что куклы двигаются по-разному. Конечно, любой заметит, что мёртвые работают в ритме. Они будто «чувствуют», как надо подстроиться под остальных, – так рассказывал ему один знакомый головной, когда Арк целыми днями мог пропадать в выработке, но пока не работал наравне с другими старателями. – Но всё равно они разные.

– Не неси чушь! – перебил его собрат с жезлом. – Какое «чувствуют»? Кости – они кости и есть. Мертвяки, и всё тут. Уже ничего не чувствуют. Дай боку, эй!

Это значило – отойди. Арк похвалил себя за сообразительность. Ему так нравилось узнавать новые слова!

– В общем, кости стареют, – продолжал головной. – Давай покажу. Кого выберем?

Арк тут же указал на Эла. Сердце забилось чаще: это же был его Эл, его секрет! Никто не знал, что тот разумный, а такая игра на грани, ощущение, что их могут разоблачить, показалось мальчишке крайне занимательным.

– Ага. – Головной сплёл узел, приказал подойти.

Эл, как все куклы, не мог ослушаться магической команды. Он послушно развернулся и приблизился к людям, замер без движения. Кайло так и держал в руках.

– Здоровый! – присвистнул мужчина. – Гляди сюда. У детей кости достаточно мягкие такие. Ну, не гнутся, но гибкие по сравнению с костями взрослого. В расцвете лет кости самые крепкие и прочные. Они гладкие. Если, конечно, ты их не ломал. Тогда можно отыскать даже швы, где кость срослась.

Малыш Арк послушно разглядывал Эла сверху донизу. Следуя подсказкам, он обращал внимание на мелкие детали и точно знал, куда смотреть.

Было немного неудобно, так как Эл выделялся ростом даже среди живых, не то что среди кукол. И мог поспорить с Оксом, будь он облачён в плоть.

– Череп. Вот это идут швы костей черепа. Видно, что по голове особо не били. Теперь ниже. С возрастом уменьшаются скуловые выступы, а у этого они на месте. Зубы, сам знаешь, выпадают, но тут тоже всё хорошо. Ага, спускаемся ещё ниже.

Он помогал Арку, приказывал скелету то присесть, то встать, так как мальчик всегда был мелким. Даже когда подрос, то ростом пошёл явно не в отца, Окса.

– Так, грудная клетка, рёбра. Не ломал. Тут вот маленькая трещина на пятом. Пощупай пальцем, не бойся.

Арк и не боялся. Это был его лучший друг Эл, чего ему пугаться друга?

– Вот тут соединяются плечевая и лучевая кости. Чем старше, тем больше появляется таких, э-э, наростов на костях. Шишечек, бугорков. Кость становится чуть шершавой. Так, теперь – к ногам…

Они разглядывали Эла долго, а мужчина всё говорил и говорил. После полного осмотра, он сделал вывод:

– Я дал бы ему не больше сорока лет. А то и ближе к тридцати. Причём, жил он хорошо, в беду не попадал, не ломался. Всё у него крепкое, как надо. Значит, не голодал, ел не только похлёбку. Но и мясо, и овощи. Знатник, вполне возможно. Да, дела…

У Арка непроизвольно заурчало в животе. Головной засмеялся, когда мальчишка шумно сглотнул слюну.

Эл оказался высоким и чистым, без сломов, со всеми зубами. Арк будто читал его. Бугорок на пальце мог вполне быть старым переломом из детства, когда маленький мальчик Эл упал со ступеней. Со временем у него, конечно, появились и более свежие отметины. Например, глубокая царапина вдоль правой лучевой кости. А на левой ноге, на большом пальце, не хватало фаланги. Небольшие, едва заметные царапины на черепе.

И эти мелочи были приметнее всего. Именно они делали Эла – Элом. Таким, каким его знал мальчик, а впоследствии юноша Арк.

Работа головных – не только управлять костяками, но и знать о них. Случалось всякое, и часто приходилось исправлять кукол на месте, самостоятельно. В костях каждый старатель обязан был разбираться. Кто рассказывал ему про кости, ещё и на лекаря учился в молодости. Арк узнал от него очень много. Может, он выучил бы больше, если б однажды тот не исчез.

Говорили, что стража нашла у него дома – жил мужчина в городе – только следы крови. Тела не было. Старатели понимали, так делал только монстр Боргорон.

– Арк! Опять спишь с открытыми глазами? – Кас коснулся его плеча.

Он едва не выронил кайло от неожиданности.

– Гляди, что придумал!

Кас закрутил странный узел, и один костяк из его звена вдруг встал на одну ногу.

Арк опять погладил трещину на рукояти инструмента. Пригляделся к трещине у Эла на пятом ребре слева, которая с годами стала немного больше.

«Починю. После смены», – подумал он.

***

Той же ночью он наблюдал, как Эл мучался с обучением Кло их языку жестов. Сам он сидел и рисовал в пыли буквы, припоминая их с Элом первые уроки чтения.

Кло по сути был ещё ребенком. Его пробудили всего пару месяцев назад, и до сих пор он учился «разговаривать». Способ выражения длинных слов и имён скелет осилил без проблем: комбинации стуков и пауз дались ему легко. А вот основной принцип, основа их выдуманного языка – пока что плохо усваивался.

Эл говорил, что это пройдёт, что всё из-за возраста. Арк считал, что их младший товарищ понимает больше, чем показывает, и просто ленится пользоваться руками.

Они придумали свой собственный язык, на котором могли бы общаться – мёртвый Эл и живой Арк – много лет назад, когда только встретились. Тогда ещё мальчик, Арк безумно хотел задать новому другу кучу вопросов, чтобы узнать всё-всё. Кто он, зачем тут и что собирается делать?

То было целое приключение, пока мальчик раздобыл бумагу и писчие принадлежности, и книгу, чтобы научить скелета разговаривать, а самому – читать и писать. Правда, закончилась та история трагично. Но Арк никогда никому так и не рассказывал, что на самом деле случилось в ту ночь в их старой лачуге за чертой города. Что случилось и куда исчез мальчик по имени Кер… Сам вспоминал это только в кошмарных снах.

Как бы то ни было, но Арк и Эл потратили полгода, чтобы наконец-то нормально поговорить.

– Сказать много слов сразу… Наверное, так у нас не получится, – рассуждал Арк.

Эл просто кивал в ответ. Простые понятия, наподобие «да» и «нет», очевидно, можно было выразить кивком. Также скелет пожимал плечами или склонял голову набок, если не знал ответа или сомневался.

Арк сразу сообразил, что его друг знает достаточно много всего, только сказать не может. Он показал, что понимает написанное в книге, которую раздобыл мальчик. Сложность была в том, что сам Арк читать не умел. Потому они учили друг друга.

– Мы… п-по-шли в… поле, – читал он вслух. – И там я… я… уви-де-л ко-ро-ву. Корову!

Эл замотал головой.

– Что?

Скелет повторил движение и поставил пальцы ко лбу, как рога.

– Ну, корову. Я же сказал.

Друг склонил голову, постоял немного и вдруг сделал руками так, будто между ног у него что-то болталось или даже торчало.

Арк зарделся и пробормотал:

– А-а-а, быка-а… А почему так?

Эл постарался объяснить, как мог, чем отличаются, казалось бы, одинаковые слова. Перед каждым из них ставился разный символ, который и обозначал пол. В языке жителей Триврата это касалось только животных. Другие слова, называющие предметы и явления, работали иначе, а «мужчина» и «женщина» вообще писались разными словами.

Дальше – больше. Арк предложил:

– Например, «привет», «пока» и всякое такое, что всегда одно и то же, мы можем говорить одним жестом. Ну, чтобы поздороваться, ты можешь слегка поклониться. Не будешь же ты постоянно кивать.

Элу не очень понравилось кланяться, Арк будто видел это по его лицу. Скелет попробовал, наклонил голову и попробовал снова. Во второй раз он едва склонился, скорее слегка обозначил движение плечами. И сам себе кивнул. И тут же пожал плечами.

– Опять не то? – спросил Арк.

Скелет сделал несколько жестов, и мальчик ответил, подумав:

– Тогда давай так. Самое простое можно говорить зубами и головой. То в одну, то в другую сторону. Например стук и кивок – привет. О! А если, как до этого, поклонишься, то это вежливое «здравствуйте»!

Но случалось иногда странное.

– «Солнце» – это будет вот так. – Арк растопырил пальцы. – А «дождь» – это постучать по черепу, будто капли.

Эл попробовал – и вдруг неожиданно провёл пальцем по своей ключице.

«А это что?» – перевёл Арк.

– Ну-у, пока не знаю…

Скелет повторил жест, как показалось мальчику, задумчиво.

Много позже он случайно узнал, что таким жестом глухонемые в Триврате обозначали «боль».

Со временем, пока рос Арк, их язык становился понятнее, а местами и проще. Они привыкали оба и взрослели вместе.

Когда Эл только пробудился, он вёл себя, как ребёнок. Сперва дико испугался Арка и забился в угол. Плохо понимал, что говорил ему мальчик, прятал голову и дрожал. Это было слишком по-человечески. Его хотелось пожалеть.

Пару раз тот даже хватал Арка за руку, будто малыш – старшего брата. Ещё тогда он подумал, что кровные узы очень часто не важны, если кому-то нужна помощь.

Но Эл быстро взрослел и со временем стал похож на настоящего взрослого. Изменились движения и жесты. Он научился вести себя сдержаннее и серьёзнее. И уже давал советы самому Арку.

Мальчик, а затем юноша, тот спускался в выработку к куклам почти каждый вечер. Там они с Элом болтали до глубокой ночи, а то и до утра. Арк знал, что друг всегда его выслушает и поддержит. В отсутствие отца, настоящего отца, ему этого очень не доставало.

Именно одиночество зачастую сводит людей ближе, чем что-либо иное.

– Ты вспомнил? – спрашивал постоянно Арк. – Хоть что-то из жизни?

Эл как всегда мотал головой. Если бы мог, наверное, и вздыхал.

– Ты вот сразу умел читать. Ну, почти сразу. А потом и писать начал. И почерк у тебя красивый. И слова ты знаешь такие, которые я не понимаю.

«Луна видна даже днём», – сказал Эл.

Так часто говорили тривратцы, когда имели в виду нечто, не поддающееся объяснению на первый взгляд. Однако люди понимали, что в мире всё устроено так, как должно. И если луну видно в небесах даже при свете солнца, то значит это кому-нибудь нужно, значит так устроено по причине.

Арк показал кольцо из указательного и большого пальца и поднял повыше – повторил фразу за другом.

– Знаешь, это ничего, – поддержал Арк. – Если нет прошлой памяти, будет новая. Главное, что…

Повисла неловкая пауза.

«Живой?» – закончил Эл.

Арк хотел улыбнуться, но вместо этого сжал губы. Затем он всё-таки не выдержал и рассмеялся. Был уверен, что друг тоже сейчас бы смеялся, если б мог. И тут Эл застучал зубами мелко и часто.

– Это так ты смеешься?

Эл кивнул, и парень просто покатился от хохота.

А наверху, в Муравейнике, тем временем шептались старатели:

– Эх, опять он там веселится сам с собой. Жаль парня. Совсем тронулся. Прям как мамка его.

***

С Фио он встретился вновь на улицах Триврата через день, когда покинул подземелье. Брёл за ней от самого торгового квартала и наблюдал исподволь, как девушка разносила письма от отца. Потом прошлась Кольцевой улицей до самой Ратуши, любуясь колоннами. Она стояла на линии тени от свода невероятного грота, в котором жил город, и полуденное солнце – он знал это – высоко-высоко в небе ярко освещало весь мир. Но Арк был уверен, что солнце светило, только чтобы упасть лучами на её волосы.

После Фио купила пару сдобных булок и направилась вверх. Она миновала несколько лестниц, а затем переход, огороженный парапетом, к богатому району. Девушка шла вперёд и вверх, но при этом не смотрела по сторонам. Он тихонько ступал следом.

На очередном переходе Фио остановилась, приблизилась к каменному ограждению, где ветер взмахнул её платком, и замерла. Она посмотрела вдаль, однако неожиданно развернулась в его сторону и помахала рукой.

– Так и будешь идти следом? – закричала она.

Арк застыл. Давно она его заметила?

– Иди сюда, – поманила она. – Боишься высоты?

С трепетом он встал рядом, стараясь не смотреть. Но когда она ткнула его в грудь со словами: «Где твоя Шахта?», всё же взглянул. Далеко внизу Вторые Врата в толще горы чётко чернели на фоне камня, как гнилой зуб в пасти города.

– Отсюда не видно, – соврал он.

Фио рассмеялась:

– Врёшь хуже моего отца. Но это мило.

После они долго любовались улицами Триврата. Было немного боязно: Арк раньше никогда так высоко не забирался. Но стоя тогда рядом с ней, он ничего не страшился. Казалось, что весь город, да и весь мир где-то там, за границей Братских гор, создан только для них двоих. Чтобы они могли вот так стоять и смотреть.

Тогда он впервые почувствовал её запах. Тот шёл от волос, от кожи и вместе с тёплым взглядом проникал в самое сердце. Потому оно и билось.

– Долг перед городом, дорогуша, свят для любого тривратца! – передразнила она одного из Лордов-правителей, с которым однажды встретился её отец.

Арк фыркнул и едва не подавился булкой. Но вдруг перестал смеяться и захотел оглянуться вокруг – не приведи гора, стража услышит крамолу.

Когда Фио смеялась, из-под платка выбивалась прядь – единственная седая среди сплошной ночной тьмы. «Старая история», – буркнула она, заметив его взгляд.

Они болтали без устали. Вместе ели сдобные булочки. Он хохотал от её шуток, а она – от его кривляний. Девушку не смущал всегда прищуренный левый глаз Арка и его ветхая одежда. Пусть утром надел самую чистую и целую, но в сравнении с ней юный шахтёр выглядел нищим.

Она сама взяла его за руку и повела дальше. Весь день они бродили по улицам, наблюдали за каменщиками и тягачами. Первые рубили фигуры из огромных валунов, или кололи их на блоки. Вторые затем грузили на телеги, поднатужившись, поднимали их за рога и тащили.

Они добрались до самой границы Триврата и остановились, не сговариваясь. Широкая насыпная дорога выходила прямо с главной Площади. Она вела в мир – столь огромный, что нельзя было себе вообразить. И Арк решил, что, если прямо сейчас Фио попросит, он пойдёт с ней на край света. Пойдёт прямо туда, в неизвестность. Главное, вместе.

Много после, долгие годы спустя Арк будет вспоминать тот день, как один из самых счастливых. А возможно, что и перед самой смертью он будет видеть только её лицо в закатных лучах.

Глава 5. Шепот пещер I

Глава 6. Невиданный пир

Глава 6. Невиданный пир

Лобное место превратили в торжественную «площадь». Установили помост, раздвинули палатки по углам лагеря. Заранее вымели всю пыль, чтобы высокорожденным Лордам не пришлось ей дышать. Нанесли побольше факелов и фонарей. Воздух тут же пропитался запахом масла вперемешку с потом. В строении наверху поставили несколько стражников и пару головных, которые без устали гнали свежий воздух в воздуховоды. С ними также остался маг, сопровождавший высокородных гостей.

Места в подземной зале было не так много, но уместились все. Собралось почти две сотни человек – старатели, два десятка стражников, шестеро Лордов и ещё Он.

Хозяин.

Лица его никто так и не увидел. Отблески пламени плясали на глухой чёрной маске без черт, и каждому казалось, будто Хозяин смотрит прямо на него.

Люди шептались, ожидая начала церемонии. Переминались с ноги на ногу. Тёрли грязные руки. Многие впервые видели аристократов, да к тому же правителей города, так близко. Привычные к тесноте старатели щурились от слишком яркого света. Они давно ждали этого дня, готовились к нему, а некоторые так и не верили до конца.

Стражники растянулись вдоль стен, встали между палатками и лишь зыркали по сторонам. Им было неуютно под землёй. Толща камня давила на плечи, головы потели в шлемах, в нос лезли вонь чадящих факелов и человеческих тел. Они держали руки на рукоятях коротких клинков и тяжело дышали.

Лорды в лёгких расшитых одеяниях тоже были напряжены. Несомненно, им было легче всего в свободных одеждах с короткими, до локтя, рукавами. Да и свежий воздух лился сверху сперва на них, а уже потом расползался по залу. Однако высокорожденные хмурились. При этом старались улыбаться, понимая, что сулит сегодняшнее действо.

– Жители Триврата, старатели и обитатели, кхм, Муравейника!

Один из шестёрки Лордов-правителей вышел вперёд на помосте, встал перед толпой и поднял руки. Он был одет в тёмный расшитый золотом костюм. На ладонях его красовались тончайшие перчатки под расцветку костюма, а на голове – высокий убор. В свете фонарей блеснул серебряный отличительный знак Палаты Лордов: очертания горы и молота над ней. Символ власти над Городом-в-горе походил на жетон, приколотый к головному убору.

– Это Варнайа Эсоно. Тьфу, жирдяй какой… Все знают, что правит не он, а жёнушка Калатиан, – услышал Арк тихое бубнение Тэла.

– Поросёночек. Лор Свин, – вставил Кас.

– Точно, и лора Цапля! – захихикал Тэл.

Лорд был грузным, с отёкшим лицом и хитрыми глубоко посаженными глазами. Арк так и представил линии его черепа – такие же расплывшиеся, как и лицо. Плоская лобная и широкие скуловые кости, маленькие глазницы и просто крохотная челюсть.

Лора Калатиан, наоборот, возвышалась над супругом на целую голову. Лицо её, тем не менее, было холодно и прекрасно. Идеальные пропорции черепа вкупе с гладкой кожей и фигурой, как у древней статуи. Тонкие одежды в цвет бирюзы и серебра, с открытой высокой грудью и вырезом до пупка, по моде Триврата среди знати.

Женщин Муравейника, к слову, заранее заставили надеть закрытые рубахи, дабы не показывали грудь, словно высокорожденные.

– Лора Калатиан Эсоно – первый голос Триврата! – шикнул кто-то на головных. – Глас Горы, как называют. Может, споёт для нас…

– Много нам чести, – пробормотал Кас.

Варнайа Эсоно обвёл толпу взглядом, для чего ему пришлось поворачиваться всем корпусом, и заговорил:

– Друзья! Сегодня мы, Лорды-правители благословенного Города-в-горе, Триврата, принесли вам радостную весть. Палата Лордов объявляет Шахту официально открытой!

Толпа сперва робко зашумела, но тут же набрала обороты, и вот уже сотня глоток закричала в едином порыве.

– Три-врат! Три-врат!

Лорд вновь поднял руки, призывая к тишине.

– Вы работаете на общее благо. Отдаёте все силы, чтобы наш славный город процветал. И потому мы поможем и поддержим вас. Больше не придётся скрываться. Больше не нужно задыхаться в тёмном подземелье. Город с вами!

Народ радостно загомонил. Люди хлопали в ладоши, обнимались, били друг друга по плечам. И каждый – улыбался.

– Скоро мы откроем второй лагерь. И расширим этот. За счет казны вам поставят просторные шатры. Вода будет постоянной!

В этот момент Окс за спинами Лордов вскинул руки, и толпа тут же подхватила жест. Новые крики радости прошлись по залу.

Наконец, Лорд-правитель сумел совладать с гомоном:

– И это ещё не всё. Выработки будут расширены. Добыча лемманта принесёт нам – и вам – небывалую прибыль и процветание. Когда работа будет налажена, обещаю вам удвоение жалования!

Толпа просто взорвалась. Успокоить людей не было никакой возможности, и потому Лорд просто замолчал, ожидая пока всё утихнет само собой. Однако рёв не замолкал. Старатели не могли поверить своему счастью. Им обещали слишком много, больше, чем они могли и мечтать.

– Тише! Тише! – пытался вновь взять слово Эсоно, но никто больше не обращал внимания.

Кто-то на краю уже пытался достать из палатки вино, но нервный стражник грубо оттолкнул его прочь. С другой стороны, ближе к помосту, люди обнимались и прыгали от радости. Некто даже попытался влезть на помост, кажется, головной Гор, чтобы лично обнять Лорда-правителя, но его также резво спихнули обратно. Где-то позади толпы старатели всё ж таки разливали вино по кружкам, выкрикивая похвалу Лордам.

– Тише! – бессмысленно надрывался толстый Эсоно.

В центре народ пустился в пляс. Шахтёры были бы рады прямо сейчас ставить столы и праздновать, однако стражники разбрестись не давали. Некоторые даже наполовину достали мечи из ножен.

Крики эхом разносились по лагерю, отражались от свода, усиливаясь многократно. Вряд ли бы кто-то услышал сейчас собственный голос.

Вперёд вдруг выступил сам Хозяин Шахты. Помимо глухой маски без прорезей он также был одет во все чёрное: свободные штаны и рубаха без рукавов, что выдавала в нём мага. Как известно, рукам мага ничего не должно мешать. Однако, в отличие от расшитого золотом торжественного костюма толстяка, одежда Хозяина выглядела пологом чистой матовой тьмы, укрывшей тело. Ткань будто совсем не пропускала свет.

Он сделал шаг и поднял ладонь. На удивление, хватило буквально нескольких мгновений, чтобы заметившие это старатели стихли.

Лорды-правители переглянулись, но промолчали. Хозяин выждал ещё немного и затем отошёл в сторону. Лора Калатиан бросила на него взгляд, будто искала одобрения, а Лорд Эсоно скривился и утёр лоб.

– Спасибо, – с кислой миной произнёс один из Лордов в синих и красных одеждах.

– Итак, друзья! – прочистив горло, продолжил Варнайа. – Вместе со всеми привилегиями будут и новые правила. Ваша Шахта теперь – собственность города. Новый порядок. Первое. Каждый обязан получить специальный жетон старателя. Второе. Записать имя и какую работу выполняете. Третье. Отмечать количество рабочих смен. Про остальное вам расскажет ваш Старший, Окс, но позже.

Толстяк глубоко вздохнул, оглянулся на остальных правителей.

– На этом всё. Веселитесь. Отдыхайте. И помните. Теперь вы – часть Триврата!

Представители Палаты Лордов чинно и неторопливо прошли сквозь толпу. Хозяин поднял руку – и шум вновь стих, будто кто-то перерезал голоса ножом. Даже факелы замерцали тише, испугавшись. Он шагнул с помоста, и люди расступились перед Ним, и пока шёл Он, никто не решался взглянуть прямо в глухую безглазую маску.

Арк заметил: длинные полы Его одежд не оставляли следов в пыли, словно и не были тканью вовсе. Хозяин остановился у самого выхода, и казалось, что свод опустился Ему на плечи. Быстро обернулся – маска на мгновение отразила лица старателей, как кривое зеркало. Арк встретил собственное лицо со шрамом вместо рта, Окса с пустыми глазницами, Али с перекрученной шеей…

Миг – видение рассеялось; Арк тряхнул головой.

Хозяин, наклонившись, что-то сказал Оксу и последовал за вельможами. Последними Муравейник покинули стражники. И только тогда шахтёры окончательно расслабились.

Появились столы и лавки, дешёвое вино и разная снедь. Старшему не давали толком пройти к общему веселью, обступили со всех сторон, закидали вопросами. Ему чуть ли не силой пришлось прорываться к большому столу, чтобы занять место во главе. Затем он отправил несколько человек наверх.

Наскоро доставали закуски, а некоторые жертвовали личными запасами чего-то необычного, чтобы выложить на общий стол.

У Арка разбегались глаза от такого разнообразия. Некоторые блюда он в жизни не встречал.

– Берите, по бабкиному совету делала.

– Эй, передай вон то. М-м, небо, как же вкусно!

– Борго, что за дрянь?

– Сам ты дрянь, я сама всё утро варила!

– Зря только мясо перевела. Кхе-кхе, куда столько соли?!

– Арко, ты чего хочешь?

Красавица Али наконец сидела со всеми вместе. Девушка была старше Арка, но всегда относилась, как младшему брату. Она уже знала, что его геройство помогло им отбить нападение на родной Муравейник.

Али расположилась по правую руку. Она отпрянула от случайного касания, будто обожглась, однако сама легонько трогала его плечо. И не больше того.

Впрочем, сейчас Арк не думал о таких вещах. Он был рад ей, но и только. Припомнил, что даже когда они с мамой и Оксом жили вместе, на поверхности, всё равно так не ели ни разу. Бедняцкий квартал, самый нищий, где жилища строились даже не в черте города, а под открытым небом на пологом склоне горы – то был их дом когда-то.

– Помню, как-то раз видел нелюдь, – вдруг заговорил Тэл. – Ещё давно, молодой был. Так они только насекомых жрали, во!

– Да кто ж такие были? Гарги или другие?

– Не, не гарги. Эти, как их… А, родня твоя, Имп!

Дружный хохот. На удивление, Имп не ответил на шутку: молча ел и ел. Наверное, тоже никогда такого не пробовал, решил Арк.

Коротко стриженная Ума, сидящая напротив, протягивала ему незнакомый овощ на двузубой вилке:

– Ты должен попробовать!

Он откусил прямо с прибора, прожевал и тут же снял сразу весь кусок, жадно проглотив.

– Помнится, в самом начале, как только начали рубить, нам и еду доставляли. Так многие отродясь не едали. От пуза! Мы так нажрались в первый раз, что едва кирку поднимали.

– Помню-помню! – рассмеялась Ума, и Али вдруг вторила.

Вернулись отправленные Оксом старатели. Принесли сыр, мягкий хлеб и прочее разное. А ещё нежное настоящее, пусть и дешёвое, вино! Его разбавили водой, как положено, но ровно наполовину. И такой вкуснятины Арк осушил сразу целую кружку. Оно тут же ударило в голову, и остатками разума он решил больше не пить.

Али услужливо подала ему воды.

Он продолжал есть, а Окс тем временем объявил слова Хозяина. Завтра свободный день, и работать будут только куклы. Головные пойдут в две смены: кто-то утром, а другие сменят их после полудня.

Казалось, радости и так нет предела.

Подобных праздников на памяти Арка ещё не бывало. Голова кружилась, желудок был полон, но рот никак не мог перестать жевать.

– …не, леммант – это металл!

– А я те говорю, камень. Он же крошится.

– Это руда, ну, дурная ты голова, – встрял Имп. – Ни то, ни сё. После добычи руду, ну, обрабатывают, плавят. А потом уже леммант становится как металл.

– А для чего он? – спросил Арк.

– Магическая штука, говорят, – ответила Ума. – Честно, я тут пятый год, а толком так и не поняла. Знаю, что её как-то маги используют.

– Тэл, – позвали головного. – Ты знаешь?

Но тот уже положил голову на локти и сладко похрапывал от вина и плотной еды.

– Как-то связан лемм с магией. Кости земли… Вот, что я скажу, – пробормотал пьяный Кас, но услышал его только Арк.

Праздник продолжался. Одни пускались в пляс, другие дремали или пели хором похабные песни. Затем менялись, и те, кто мог стоять на ногах, отправлялись танцевать.

В другой стороне играли в «Птицу и лисицу». Гор с лаем носился на четвереньках между танцующими. Его даже пнули пару раз с криком: «П-шла, псина!» под дружный хохот, в том числе и самого Гора. Скорее всего, ему загадали показать дикую собаку.

Али пела. Голос разливался между старателями, которые расселись вповалку вокруг и слушали, слушали… Все были очарованы плавными линиями её тела, густыми волосами и бездонными глазами, что могли бы объять весь мир. Только пальцы нервно сжимали ткань рубахи, на что мало кто обращал внимания.

Шахтёры, кто покрепче, мерялись силой, поднимая связку кирок или валун. А один даже подхватил пару девчонок, забросил на плечи и приседал под дружное хлопанье и улюлюканье.

Арк бродил от одной компании к другой. Его звали то плясать, то пить, но голова и так не стояла на месте, и потому он кое-как отбрехался от всех.

В какой-то момент Ума затянула его в палатку, скрытую от глаз. Она плотно завесила полог, стянула тесьмой, чтобы никто вдруг не прервал. Затем стиснула юношу в крепких объятиях и страстно влажно поцеловала. На какое-то мгновение Арк возрадовался, что наконец станет мужчиной по-настоящему, ведь ему семнадцать, давно пора, и он сам отбился от погромщиков, дрался на смерть, вдобавок колет камни наравне со старожилами, и не уступает иногда в игру «Кто больше»…

Затем вдруг перед глазами встал образ Фио, и Арк перехотел становиться мужчиной прямо здесь и сейчас, когда вокруг полно гуляющих людей. Он замотал головой, освободился из объятий Умы, несмотря на то, что женщина была на голову выше и не уступала в ширине плеч, и выбрался из палатки.

Свою первую любовь он не желал начинать с предательства.

Арк побрёл в сторону своей палатки. По пути он слышал песни, и ругань, и стоны по углам. Не Ума ли так быстро нашла другого кавалера для любовных утех?

И Али нигде не видать. Хотя именно сейчас он бы с удовольствием с ней поговорил по душам, как когда-то давно.

О, а вон там, кажется, кто-то дрался…

Пришлось сделать крюк через весь зал, чтобы добраться до нужника. Там всё было заблевано и испачкано. Кто-то изрядно попотеет, когда будет убирать последствия праздника.

После долгого похода, он наконец добрался до спального места. И тут дорогу преградила высокая фигура. Арк поднял голову и всмотрелся в лицо. Старший старателей, сам.

– Сынок, – начал сходу мужчина. Язык его заплетался, а по лицу было видно, что тот уже изрядно навеселе.

Арк склонил голову и молчал.

– Ты м-молодец. Совсем стал вз-взрослый.

Мужчина положил руку ему на плечо.

– Смотрю, как ты вырос, и… Я скучаю…

Арк попытался сбросить руку Окса, но тот держал крепко и притом опирался на парня, чтобы не упасть.

– Хочу сказать… Даже если б я знал, как оно всё будет, то… ничего б не поменял. Поговори со мной, сынок. Помню, как мы вместе с-строили. Лачугу нашу. Ты мелкий тогда камни мне таскал. А мама… мама так смеялась.

– Не смей! – зарычал Арк, но негромко, сил ругаться не осталось. – Не смей про неё.

– Ты нужен мне, сынок. Всё это, – он махнул рукой, – для нас. Для тебя. Я хотел… Я один не смогу.

– А я смогу, Окс.

Арк с силой сбросил руку Старшего и зашагал прочь. Решил, что до палатки доберётся потом. Благо, ему было куда пойти.

– Ты опять? Т-туда… Я боюсь за тебя. Ты постоянно внизу с… с этими. Нельзя т-так. Сыно-ок!

Арк замотал головой и пошёл быстрее. Кажется, он слышал, как Окс ещё раз назвал его сыном.

***

Триврат жил привычно, без важных или трагичных событий. Он никогда не был чётко поделен на кварталы бедных и богатых, не ставили стен или ворот. Однако разделение произошло само по себе в течение последних двухсот лет.

История Города-в-горе была насыщенной, полной загадок и чудес. Например, безродные беспризорники рисовали на стенах чёрный кинжал или воздетый кулак. Встречались пять линий, будто длань, самая длинная в центре – знак Пяти Столпов. Впрочем, этим историям пока не время.

Шахта работала уже без малого десять лет, однако немногие обыватели знали о ней. Конечно, слухи просачивались, а как иначе. Некоторые старатели оставались жить наверху. Каждый вечер они покидали Муравейник и отправлялись к своим семьям, возможно, играли с детьми, или вместе принимали пищу. А может, засыпали где-нибудь под одной из многочисленных лестниц, лишь бы не оставаться на ночь под толщей земли.

И хотя сам Триврат располагался внутри горы, но разница для людей была. Спать в городе, под сводом, который не разглядишь даже днём, настолько он высоко. Или же закрыть глаза и ощутить, как давит на тебя камень над головой, да так низко нависает, что можно коснуться рукой.

Слухи ходили от стены к стене. Одни шептали о страшной пещере под мостовой, где обитают невероятные жуткие чудовища. Другие припоминали Шепчущие пещеры. Все о них знали, конечно. Также горожане знали, что пещеры никто не тревожил тысячу лет.

Иные рассказывали, что ночами кто-то скребется под землёй, и якобы у него дома, из подпола, даже слышны стоны. Были и такие, кто говорил про армию мертвецов, что собирает неизвестный некромаг, дабы свергнуть власть Палаты Лордов. Но такую крамолу – только шёпотом.

Старатели Муравейника скрывались. Живущие в городе делали крюк в три улицы каждое утро, чтобы выйти к строению на окраине, где был вход в Шахту. Делали вид, что там мастерская или склад. Дом с железной дверью, так его называла местная детвора. В конце концов, туда возили воду и брусы, значит, люди действительно работали. Жители окрестных домов мало обращали внимания, кто и куда ходил, и не спрашивали, почему входят два десятка человек, а возвращается – дюжина.

А ещё старатели сохраняли свою тайну, потому что им платили. Работа в Шахте была тяжела, но оплата мирила людей с трудностями. Многие только на это и жили, и только так умудрялись кормить семьи. И лелеяли надежду однажды выкупить договор.

Обитатели Муравейника понимали, Шахту полную мертвецов простые люди не потерпят. И потому недавний погром заставил всех нервничать, а новость об открытии многих порадовала. Ведь отныне можно не прятаться и гордо рассказывать, что ты работаешь в Шахте города Триврата!

Впрочем, следовало оставаться терпеливым. Пока что Город-в-горе не ведал, кто обитает по соседству.

Глава 5. Шепот пещер I

– Арк, ну что, сходим?

– Туда? Сдурел, что ли?

– Ну, птица летит, потому что может, ага.

– Кас, тебе прошлого раза мало было? Еле ноги унесли.

– Да брось. Ты думаешь…

– Думаю, как ты достал своими идеями.

– Врёшь. Опять про неё, ага?

Арк отвечал вяло. Приятель был прав: всю последнюю седмицу после первой встречи мысли его были заняты только Фио.

Они сидели в нижней выработке и жевали сухари да запивали водой. То было время отдыха в середине смены, когда можно перекусить, перевести дух и глотнуть свежего воздуха. Прочие головные всегда шли наверх к живым старателям, бросая кукол тут и там. Арк же оставался внизу, и с некоторых пор компанию ему составлял приятель Кас.

Новички в Муравейнике были редкостью, ведь мало кто знал о Шахте под городом. Изредка, один-два человека в год, к старателям прибивались бродяги, вконец обнищавшие телом и духом. Бывало, кто-то приводил родственника или знакомого, но к такому человеку долго присматривались. Новичок-головной стал небывалым событием. Махать киркой ума много не надо. Плести узлы и командовать куклами – вот истинное искусство!

Будущий старатель изучал нехитрую науку за седмицу самое большее. И за это время с ним почти не разговаривали и держались в стороне.

Кас оказался совсем иным. Ему хватило пары дней, чтобы узнать работу головного, перезнакомиться со всеми шахтёрами и стать душой Муравейника. Дольше всех его избегал Арк, подсознательно опасаясь болтливости и любопытства нового человека.

– Да ты только представь!

Он вскочил, заходил из стороны в сторону. Пока говорил, Кас всегда взмахивал руками и часто-часто моргал. Арк представил, каким мог быть его череп, если бы приятель вдруг стал куклой. Немного выступающие скуловые кости, вдавленные – височные, отчего глаза казались навыкате. Узкий подбородочный выступ и выдающаяся передняя носовая ость. Горбинка на носу делала его похожим на хищника, но мягкого, неопасного, и Кас был по-своему красив. Арк завидовал, и при этом в своей привычке представлять чужие черепа не видел ничего плохого.

– Это же настоящая тайна! – продолжал головной. – Столько всего, ага. Шепчущие пещеры, ужасы глубин, легенды и страхи шахтёров, что обрели плоть. Древняя магия. Да я… Э? Чего с лица спал? Бел как известняк прям, ага.

– Нет. Пещеры не шутят. Они смеются над тобой зло, жестоко. Но – не шутят, – ответил, едва разлепив губы, Арк. Кас его с трудом услышал.

Он ненадолго замолчал, возможно, смутившись. По лицу Арк понять не сумел и решил, что по голому черепу было бы заметнее. Но почти сразу приятель вскочил и вновь заходил туда-сюда.

– Уверен, уверен! – Кас поднял палец. – Силу Он оттуда и взял, ага! Нет в наше время таких великих магов, не может их быть. Невозможно.

– Почему это?

– Ну, магия, брат, она такая… такая слабая. Теперь. Не могу понятнее. Так вот смотришь, а мощнее костра, или, там, дождика, наши стариканы ничего-то наколдовать и не могут, ага. Они ж все и правда старики! Ручки трясутся, глазки слезятся, спотыкаются на каждом шагу. Сами подтираются – уже радость. Ты вот сколько магов видел?

– Да я их и не видел. Ну, кроме…

– Ага, это понятно. А я вот успел встретить парочку. Поверь, они постарше Братских гор. Молодых нет. И не учат, вот в чём беда! Да я бы…

– Эй, слышишь? Гонг. – Арк поднялся. – За работу.

– Что? Как ты сказал?

Он прикусил язык, лишь бы не ляпнуть Касу ещё какую глупость. Чудное слово узнал от Эла, и теперь ругал себя за несдержанность.

– Колокол, я сказал, ага. Давай, командуй звену…

***

С Касом они сдружились полгода назад. Тогда Арк ещё носил длинные волосы и часто улыбался. Вот, как всё случилось.

Муравейник соседствовал с сетью естественных пещер, которые назывались Шепчущими. Обвалов в Шахте до того не бывало. То ли старателям настолько везло, то ли Хозяин постарался в своё время, когда только изучал будущее месторождение. Не зря говорили, что Он невероятно сильный маг. Все знали, что сперва тот исследовал Шепчущие пещеры, вход в которые теперь был надежно – и навсегда – закрыт. После же Хозяин нанял старателей, «поднял» первых кукол для работы и начал потихоньку добывать металл.

А ещё приказал впредь никогда не соваться в пещеры. Они были прокляты, ясное дело. Но обитатели Муравейника считали себя защищенными от проклятия, и эта вера со временем переросла в непоколебимую уверенность в могущество Хозяина, в его магию, что поддерживала своды и купола выработок и залов Шахты.

Обвал всё же случился. Окс задумал расширить выработку для мёртвых. Изредка, но появлялись новые куклы, и живые старались не думать, где Он их находил. Чтобы скелеты не толкались, а головные не захотели вдруг сражаться за рабочее место, Старший решил рубить новый квершлаг. Успели углубиться всего лишь на четыре человека – то есть на четыре человеческих роста вперёд по прямой.

– Бойся! – успел крикнуть кто-то.

Арк услышал, как будто великан рвет исполинский лист бумаги. Такой нестрашный мягкий треск. Пласт резко ушёл из под ног, что-то ударило по уху, едкая пыляка забила нос и рот. Наверное, он потерял сознание. Сколько так продолжалось, сам не помнил, но отлично запомнило тело, которое побило о камни.

Когда открыл глаза, то увидел только боль. Красное марево, застилающее взгляд и отдающееся в руках и ногах судорогами. Попытался застонать, но рот тут же наполнился солоноватой слюной. Зажмурившись, дёрнулся и закричал, исторгнув кровь и рвоту: нечто держало его за волосы. Лежал, дрожал, едва дышал.

Немного пошевелил рукой – свободна! Дальше левая нога, правая. Всё было в порядке. Осторожно провёл незажатой ладонью по другой руке, от плеча и ниже. Долгую секунду дико боялся, что та окажется смятой валунами и её придется отрезать.

Обошлось. Правая рука просто была вывернута из сустава, потому валялась, словно верёвка, рядом, и ей невозможно было пошевелить. Он уже чувствовал приближающееся жжение в плече, оно шло издалека медленно, но неотвратимо.

Следующей мыслью было:

«Борго, плевать на боль. Жив! Плечо потом».

Шеи вдруг что-то коснулось, затем ещё раз. Его схватили за руки и пояс, дёрнули, но он только зашипел, потому что волосы на макушке едва не оторвало вместе кожей. Будто издалека доносились голоса, но при этом Арк был уверен, что те находились рядом.

Ему приподняли голову, но уже аккуратно, и тогда парень испытал небывалое облегчение. Успел догадаться, что камни зажали длинные волосы, а теперь их обрезали.

Помогли сесть, сунули фляжку в рот. Он осторожно приоткрыл глаза. Правым увидел испуганное женское лицо, левым – кровавую пелену.

– Сейчас-сейчас, – глухо донеслось до него.

Женщина промыла ему глаз, отёрла лоб. Голос её шёл издалека, хотя та сидела перед ним.

– Сильно ты головой приложился, малыш.

– Ала… – с трудом проговорил он.

– Тш-ш. Добро, Арко. Добро. Живы.

Ласковая форма имени немного приободрила его.

– О-ох. Где… мы? – собственный голос отдавался гулом и звоном в ушах.

Рядом с ним опустился на корточки и привалился к валуну ещё кто-то. Чтобы разглядеть, пришлось через боль повернуть голову.

– Ген, – улыбнулся Арк.

– Ох-хо, малыш. Ты б лучше не шевелил ртом.

– Борго! – зло сказала Ала. – В Бездну Окса с его идеями. Расширить выработку, больше кукол. Тьфу. Всё бы перед Хозяином выслужиться! Новенького тоже, вон, зацепило.

Он глянул, куда показала женщина. Там действительно лежал новенький головной. Без сознания, но, вроде, целый.

– Да тише ты, подруга. – Ген был само спокойствие. – Не дыши лишний раз. Береги воздух.

Ала послушно заткнулась, с ненавистью посмотрела кругом. Стукнула камень, зарычала и наконец обессиленно уселась с другой стороны от Арка. Глотнула воды.

Так они посидели какое-то время в тишине. Ген справа от него неожиданно пошевелился, застонал, тяжело отдышался и заговорил:

– Знаю, чтобы не бояться, лучше говорить. Так что могу вам рассказать интересного чего.

– Сам же – береги воздух, береги воздух, – проворчала Ала.

Звон в ушах постепенно проходил, и Арк различал слова гораздо лучше. Через раз, но звуки возвращались к нормальному звучанию.

– А я и не отказываюсь. Борго, но это лучше, чем свихнуться тут. Фонарь, вон, тухнет.

– Где мы хоть? Неужто, в Пещерах? – женщина говорила, не отрывая глаз от постепенно гаснущего фонаря. Тот треснул, и большая часть масла уже вытекла. Огонёк слабо теплился, едва выхватывая из мрака людей.

– Да, насколько вижу. Они, родимые. Ну, как думаете, есть тут проклятье?

– Это всё Окс, – твердила Ала. – С его «новая выработка, Хозяин пригонит кукол, а мы ему новую выработку». Сдохнем тут. А братец мой старший только рад будет. Сестра ж, говорит, непутёвая, дура, под землю лезет. А могла бы хоть в бордель, хоть под мост. Всё деньги. Чего стоит – ноги раздвинула и лежи себе. Нет, сестра, непутёвая ты, дура. И мелкая наша, Ила, такой же дурой будет. Вы обе, говорит, в мать пошли. Вот так.

– Брось ты! – оборвал Ген.

Слух пришёл в норму резко, вместе с вскриком мужчины и стоном парня без сознания, будто пробки из ушей вынули. Арк даже вздрогнул. Тут же навалились какие-то шорохи, дыхание сидящих рядом.

– Неглубоко мы. Ну, человека три, не больше. Только в наклон ушли. Благо, не в слепой ствол. А то бы ещё летели! – Ген хохотнул.

Ала обхватила плечи, шмыгнула носом.

Прошло немного времени, прежде чем огонёк фонаря окончательно потух. Глаза сдавила тьма, и стало очень страшно. Арк сразу ощутил, что ему не хватает воздуха. Он бы рванулся слепо искать выход на ощупь, если б не боль и усталость.

– Может, поищем? – сказал он с трудом.

Пошарил рукой и опустил ладонь на плечо женщины. Та прижалась к нему, всхлипнула.

– А что, можно и поискать, – отозвался мужчина. – Наши вряд ли быстро доберутся. Пока этот выпал разгребут… Потом лаги тащить, потом крепь на купол, потом…

Арк не особо слушал рассуждения бывалого шахтера. Да, Ген знал много, но парень и сам представлял всю работу по разбору завала. Лаги, то есть толстые брусы, тащить придётся скорее всего из города, потому что как раз на прошлой седмице Окс говорил про заказ дерева. Крепь на купол, то есть укрепление верхнего потолочного пласта на месте обвала, поставить только лагами и можно. Не считая времени на всю подготовку, куклы начнут работать через полсуток, не раньше. А если выпал весь неустойчивый…

– …так что мысль, малыш, дельная, – закончил Ген.

– Это если ещё сундуком не придавило, – сквозь зубы процедила Ала. Судя по голосу, она была на грани.

– Не-е, – протянул мужчина. – Цельный кусок породы не упал. Я в сознании был. Да и звук другой.

– Проклятие то, не иначе! – вдруг взвизгнула Ала. – Это всё Окс. Накликал. Решил рубить… и нарубил на нашу голову. Свист слышал? Будто ножом резануло всю гору и наш кусок. Вот, как было. Да, так и было. Да. Да-а…

– Так. Всё. Я пойду, а вы сидите. Гляну, чего впереди, и обернусь. Где-то у меня свечка завалялась. И за этим глядите. За новеньким. А то сдуреет с непривычки.

Ген тяжело поднялся, судя по хрусту, потянулся, зашипел и потопал во тьму. Всё это Арк только слышал, но не видел. Видимо, мужчина тоже получил рану при обвале. Он уловил его двойной стук – стц-стц. Шахтёр так метил себя во мраке и заодно стену держал, чтобы не потерять. Но свечу так и не запалил.

– Свечка у него… Ген же её никогда не палит. Как талисман носит, – сказала женщина, помолчала, а потом вдруг негромко завыла: – Ила, моя Ила…

Арк не знал, что ответить и как успокоить. Говорить, что всё обернётся хорошо, было бессмысленно. Старатели всегда оставались реалистами, потому что знание, а не вера – залог выживания. Вот, глупая суеверная уверенность в Хозяине завела их сюда. Роковое доказательство.

На удивление, парень и не подозревал, что у Алы были старший брат и маленькая сестра. Оказывается, он не ведал подноготную многих людей, с кем делил кров и работу. Мелкий Зан жил с ними в Муравейнике. Напоминал ему – его самого в детстве. Зан был братом Алы. А про других никто и не знал.

Боль постепенно притупилась. Арк попросил ещё воды, но женщина не отозвалась. Она была рядом, вздрагивала, всхлипывала, что-то бормотала, но парень словно бы остался один. Головной так и не пришёл в себя.

«Так. Так. Так. Нельзя сдаваться. Они уже копают. Уже копают. Уже копают. Надо придумать, отвлечь её, иначе засвистит Ала!»

Они называли это «засвистеть» – обезуметь, свихнуться. Слово пошло от взрослых опытных старателей, которым когда-то давно уже довелось окунуться в шахтёрскую жизнь. Как Ген. Он рассказывал, что в момент, когда старатель-рудокоп сходил с ума от давящей обстановки и постоянной тьмы, или после обвала, в котором довелось выжить, то вдруг начинал насвистывать. Особенно страшно это было внизу, в выработках, где любой лишний шум мог вызвать обрушение купола. И так, бывало, безумец и свистел, пока толща земли и камня не погребала его под собой навеки.

Арк боялся, что Ала уже близка к безумию.

– Так, Ала. Слышишь? Ала?

– М-м? – слабо отозвалась та.

– Ух, слушай. Ты плечо вправишь? Не могу уже, помоги. Ты же умеешь?

– Д-да. Кхм. Давай, да.

– Ала!

– Да, вправлю! Всё, давай. Я с тобой, малыш.

Они завозились, пока в абсолютной темноте женщина приноравливалась, как его удобнее схватить. Наконец, она уселась напротив, положила на него руки.

– Это в зубы.

Она сунула ему под нос кусок жёсткой кожи, и Арк послушно сжал его.

– Значит, я начну считать. Упрись спиной. Вот так.

Сама она упёрла одну руку ему в плечо, другой потянула безвольную конечность.

– Один. Два. Три!

Кажется, Арк вновь потерял сознание, однако когда вокруг абсолютный мрак, сложно сообразить, открыты у тебя глаза или нет. Наконец, он ощутил осторожное прикосновение к щеке.

– Жив? – на ухо спросила Ала.

– Угу… – едва выдавил Арк.

– Жутко ты в темноте кричал, скажу я тебе. Эх, Арко.

Он пощупал вывихнутую руку и с радостью почувствовал покалывание под кожей.

– Тш-ш-ш! Слышишь?

Ала прижалась к нему всем телом, зажала рот, что в общем не требовалось. На мгновение его кольнула глупая мысль схватить её и добиться взаимности. Уж на грани смерти не откажет… Он на мгновение вообразил череп женщины, но тут же одёрнул себя.

Где-то в кромешной тьме Арк вдруг действительно едва различил звук. Голос или свист ветра, понять невозможно, но там явно что-то было.

Завывания? Крики боли? Ужаса?

– Это Ген! – полушепотом заговорила женщина. – Надо помочь!

Арк не успел опомниться, хотел было сказать, что лучше остаться на месте и ждать спасителей, ведь их скоро откопают, достанут, и Гена спасут, и всех спасут, и нельзя вот так бросаться в неизвестность…

Она сильно ухватила его под мышку, буквально поставила на ноги и потянула за собой.

– Стена слева, – сказала она.

Арк нащупал щербатый камень, опёрся, чтобы снять с Алы груз своего тела. Оставил вторую руку у неё на плече.

Они шли неторопливо, осторожно, женщина ногой пробовала поверхность, куда ступала. Пол был на удивление ровный, хоть и с выбоинами, камнями, которые будто бросались под шаг. Но идти оказалось вполне можно, и это пугало ещё больше. Сердце Арка бешено колотилось, кровь стучала в ушах. Он уже плохо различал дыхание Алы, но чувствовал, как та вспотела. На ней была лишь тонкая рубаха, уже насквозь мокрая. Сам же он надел только штаны и плотную обувь перед началом работ.

– Подожди, – попросил Арк больше для того, чтобы развеять тишину.

– Давай. Давай, Арко. Я слышу его. Он кричит. Ему больно!

Сам Арк больше не слышал ровным счётом ничего.

– Уверена? Я не…

– Он, он. Бедный мальчик, бедный. Он зовёт.

«Какой мальчик? Зан?»

– …плачет и зовёт. Меня. Я нужна ему.

Ала ускорила шаг, но сохранила остатки разума, чтобы не сорваться на бег. Едва за ней поспевал, потому что ещё ощущал слабость в теле. Мышцы ныли, он постоянно спотыкался, дыхание сбилось. Был готов остановиться вот прямо здесь, лишь бы не идти туда, за голосом, который слышала только она.

– Подожди, – слабо умолял Арк. К своему стыду, уже хотел разрыдаться. – Там же новенький… Один.

– Идём-идём, я знаю дорогу, – подбодрила она, и интонация ему не понравилась.

Попробовал стиснуть ей плечо посильнее, чтобы хоть немного остановить, дать одуматься, но Ала тащила его за собой. Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться, а бросить женщину и остаться одному посреди непроглядной неизвестности не смел из-за страха.

– Она… зовёт, бедняжка, – всхлипнула Ала. – Она там совсем одна и зовёт меня.

– Она? Кто «она»? – Арк был на грани истерики и срывался на крик.

– Не слышишь? Девчушка… Носик такой, косички тоненькие, как… как… Ох, как у моей Илы. Да, Ила. Как у неё.

Женщина шла всё быстрее, не оступалась, будто научилась видеть в темноте. Арк же спотыкался на каждом шагу, бился коленями, но Ала поднимала его, вела, крепко держа за руку.

– Ала.

– Держись! – крикнула вдруг она во всю глотку, вдохнула и продолжила кричать: – Я иду. Ила, держись. Я уже! Не бойся, дочка!

«Говорила же, что сестра?!»

– Прости, что оставила! – не унимала свою безумную мольбу во тьму Ала. – Я ошиблась. Дура. Дура! Я плохо поступила. Но исправлю. Заберу тебя. У того. Урода. Ила, дочка, держись!

Арк был уже на грани, ноги подкашивались, он только и ждал, чтобы силы покинули окончательно, тогда бы он мог с чистой совестью упасть и больше не подниматься. Соображал плохо, голова кружилась, а во рту вновь появился привкус крови.

– Ала… – успел выдохнуть он в который раз.

Женщина замерла. Арк налетел на неё и не удержался на ногах.

– Гляди, – сказала вдруг она трезвым нормальным голосом. – Впереди свет…

***

Арк зажмурился. Голубое свечение иногда виделось ему во снах, как крохотная точка во тьме.

– Я эту идею не оставлю, так и знай!

Кас вырвал его из воспоминаний.

– Там ответы, Арк. Как мы выжили? Почему Ала и Ген… – и он вдруг замолчал, закусив губу. – Ты же помнишь.

Арк бездумно провёл рукой по бритому затылку. Пальцы поймали шершавые, как треснувшая кладка, шрамы. Месяцы назад, едва они спаслись, он первым делом попросил ножницы. «Срежьте всё». Остатки волос слиплись от грязи и крови, и не только его собственной. Этот грязный комок потом сожгли.

– Ты тоже слышал его, – давил Кас. – Шёпот пещер. Они зовут…

– Хватит.

Глаза головного – слишком живые, слишком яркие для Шахты – сузились.

– Ты боишься.

– Мы живы. Это главное. А древние тайны должны спать дальше.

Головные ушли, оставив кукол кое-как. Они вдвоём успели вместе со всеми подняться в лагерь, обмыться и поесть, поговорить и обсудить новости, да затем вновь вернулись в нижнюю выработку. С некоторых пор Кас вызвался наводить порядок после работы: расставлял кукол по звеньям, убирал лишний мелкий мусор, если находил. Частенько головные тратили время в начале каждой смены, пока разбирались, где чьё звено.

Для удобства каждый головной помечал своих. Кто тряпочку на плечевую кость вязал, кто – рисовал крест на черепе или другой знак.

Кас бродил по костяному лесу и выбирал. Затем каждой кукле отдельно давал команды: опустить кайло, двигаться, стать в нужное место. Так, мало помалу он выставлял их десятками, друг за другом, чтобы на утро головные сходу могли приняться за работу.

– И красиво, и удобно! – говорил он.

Арк же любил присесть в стороне и смотреть. Приятель одной рукой держал око на палочке, а другой, с жезлом, выводил узлы-команды. Иногда он предлагал Арку попробовать, но почти каждый раз тот отказывался. Насколько он обожал магию, настолько же не верил в свои пальцы.

– Да не магия это, – всё втолковывал ему Кас. – Ну, не совсем. Ага. Вот что я делаю? Есть поводок, который идёт к звеньевому. Видишь? Самая толстая энлия.

Арк глядел сквозь око – затемнённое стёклышко на палочке – и видел энлии. Золотистые и полупрозрачные, вокруг их было не то, чтобы много, но от всех костяков тянулись эти нити. Они сходились по девять штук в одной из кукол, звеньевой, а затем уже более толстая нить шла дальше в неизвестность и исчезала прямо в толще камня. Для энлий не существовало преград, их нельзя было увидеть простым глазом и ощутить кожей. Однако они отзывались на жезлы.

Крючки на концах жезлов покрывали особым металлом – магритом – и тогда сквозь око можно было увидеть, как энлия изгибалась, тянулась, если к ней поднести жезл.

– Магрит, – бубнил Кас. – Как бы я хотел знать. Кто его нашёл? Кто первый придумал всё… так? Вообще, магия, откуда она пошла?

– Твои мечты прям как у меня, – смеялся всегда в ответ Арк.

– То есть?

– Несбыточные!

Но Кас не обижался, смеялся вместе, и тогда их жизнь под землёй становилась чуть светлее.

– И вот поводок. Куда он идёт? Борго знает! Я просто сплетаю на нём узел, команду, и та уходит моему звену. Да разве это магия?

– А что – магия? – вторил вопросом Арк.

– Магия это… Магия… Это власть, – прошептал Кас.

Однако Арк не слышал. Он с удивлением думал, что ни разу не попытался представить себе череп Фио. А ещё тоскливо смотрел на родной закуток, не различимый сейчас в свете одинокого фонаря. Там он с Элом и Кло проводил иные ночи напролёт. И никто из них не знал, куда тянулся их общий, один на троих, поводок.