Серия «Тантал-6»

После завершения утренней корпоративной речи дежурное освещение сменилось на ослепляюще-яркое. Недовольному "потрясающему инженеру высокотехнологичной шахты" пришлось всё-таки вылезти из-под одеяла. Впереди его ждала двадцатичасовая смена, преисполненная скуки и дежурных действий по сбору отчётности о текущем состоянии оборудования.

— Персоналу станции Тантал-6, срочно явиться в общий зал. Повторяю, весь персонал станции — общий зал. — В динамиках раздался женский холодный голос искусственного интеллекта, занимающего роль администратора станции.

— Да-да, весь персонал, в лице целого меня, уже спешит и падает. — Мужчина лет тридцати, ворчливо, поднялся-таки с кровати. На всей станции кроме него действительно никого не было. Но, за почти уже полтора года, стало понятно, что искусственный интеллект никогда не будет общие действия, назначенные расписанием на весь экипаж, адресовать ему лично. Срочность сбора тоже не была новостью или поводом для хоть какой-то спешки, ведь каждый утренний сбор объявлялся срочным. – Ну, ничего страшного, без меня уж не начнут.

Немногие армейские привычки остались в жизни майора Антона Прохорова, но первым делом после подъема он всегда начисто брился. После бритья он достал из синтезатора "новый" рабочий комбинезон, как всегда темно коричневого цвета. Как только он прибыл на станцию, рабочая одежда каждое утро пересобираемая заново из одних и тех же волокон ткани, кажется, была на пару тонов светлее.

Общий зал состоял из большого круглого стола, за которым и проводились собрания, и принималась пища, и нескольких стульев, на стенах было множество экранов, выводящих текущую информацию по состоянию всех узлов комплекса. Кухни, как таковой вообще, на станции не было, только кулеры с питьевой водой, потому что вся еда была синтезирована из присылаемой федерацией пищевой пасты. Менялись лишь ароматизаторы и консистенция, да и то не так часто, как того хотел бы Антон. Здесь же над столом был большой голографический проектор, который мог вывести сообщение от корпорации, объёмную схему какого-нибудь агрегата или план любого здания комплекса. Дежурно опоздав к общему сбору минут на пятнадцать, Прохоров занял своё место во главе стола, рассчитанного на семь персон:

— Ну, Кася, что у нас на завтрак?

Кластерная Автоматическая Система Управления Контроля и Добычи, в документах станции указываемая как КАСУКД, майором с первых дней работы на станции называлась не иначе, как Касей, хотя порой и Касучкой. Она дежурно проигнорировала как неформальное обращение к себе, так и заданный вопрос:

— Заключенный 22-14, вы опоздали на общий сбор.

— Не может быть! Должно быть, что-то с моими часами! — Притворно удивился Прохоров. Уже больше года каждая его рабочая смена начиналась одинаково, и он каждый раз повторял одну и ту же шутку. Конечно, он не надеялся, что искусственный интеллект станции сдастся первой и посмеётся над его остротой. Одиночество на станции изматывало мужчину, ведь за годы службы в ВКС он привык быть частью коллектива. В целом, этот нелепый формальный бунт против Касучки был лишь одним из немногих развлечений, которые оставались ему на каторге. Тем более, что никаких штрафных санкций за утреннее опоздание правилами заключения предусмотрено не было. Система, после того как отметила "опоздавших", дежурно холодным голосом, начала свой ежеутренний ритуал, предшествующий каждому завтраку.

— Оглашается приговор заключенного 22-14. Согласно протоколу военного суда, гражданин Прохоров А.В., будучи действующим майором ВКС Федерации, совершил угрозу убийством в отношении старшего лейтенанта Голубева В.Д. при исполнении ими обоими должностных обязанностей. — Сам Прохоров со скучающим видом ковырял пальцем слегка отходящую со стола облицовку, весь этот текст он уже помнил наизусть. — Следствием, проводимым полковником военной прокуратуры Голубевым Д.С., было установлено следующее: в ходе несения службы между обвиняемым и потерпевшим неоднократно возникали конфликты; во время последнего из конфликтов подсудимый схватил плазменный резак и принялся угрожать подчиненному убийством. — Кусок глянцевой облицовки оторвался, майор слегка повертел его в пальцах, а затем случайно уронил под стол. Кася, не обращая никакого внимания на поведение мужчины, продолжала:

— Потерпевшим было заявлено, что из-за неоднократного превышения майором полномочий в ходе конфликтов до этого инцидента, в момент расследуемого правонарушения он ощутил реальную угрозу своей жизни. Показания обеих сторон и свидетелей подтвердили, что в предыдущих конфликтах действительно имело место несоблюдение уставных взаимоотношений между майором и его подчинённым. — Антон проворчал, что не будь подчинённый папенькиным дебилушкой, то и не орал бы на него никто. Оглашение уже близилось к завершению. — Суд принял во внимание тот факт, что майор Прохоров А.В был неоднократно отмечен руководством и сослуживцами, как дисциплинированный и прилежный офицер. Обстоятельствами, смягчающими наказание подсудимого, суд признает способствование расследованию посредством дачи правдивых, изобличающих его показаний, признание вины, раскаяние в содеянном и принесение извинений потерпевшему. На основании вышеизложенного суд приговорил...

Прохоров запнул упавший кусок облицовки в угол зала и на слове "приговорил" встал с места по стойке смирно. То, что окончательный приговор нужно выслушивать стоя, Касучка ясно показала еще в первые дни. Вообще многие нелепые ритуалы, необходимо было совершать строго по протоколу, иначе можно было получить разряд током. Вся станция была обвешана тазерами. Очень меткими и очень болючими тазерами. Безучастный голос системы контроля наконец-то завершал оглашение приговора:

— Признать майора Прохорова А.В. виновным в совершении преступления. Уволить майора Прохорова А.В. из ВКС Федерации, лишить его звания, социальных льгот и военной пенсии. Обязать гражданина Прохорова А.В. к исправительным работам на объектах добывающей промышленности сроком на пять лет.

Гражданин Прохоров сел обратно на стул, взял в руки ложку и постучал ей по краю стола:

— Ну, всё Каська, я осознал свои грехи и, как и всегда, искренне раскаиваюсь в своём страшнейшем преступлении. — Прохоров театрально возвёл руки к потолку и громко продекламировал: — Мне так жаль, что засранец всё еще бухтит, да косячит где-то по базам моей любимой федерации! Давай жрать уже!

В столешнице открылось круглое отверстие, откуда появился утренний рацион. Питательная субстанция по вкусу напоминала военные полевые пайки-брикеты, но с той лишь разницей, что уже были размочены теплой водой. Знали бы его бывшие сослуживцы, на сколько они были правы, когда ворчали, что в полях их кормят, как преступников. На станции Тантал-6 Антон Владимирович Прохоров отбывал последние два года из пяти лет назначенных работ. Первые три года он провёл на станции Европий-12, где добывался, закономерно, стабильный изотоп Европий-153. На той станции их было шестеро заключенных, и за завтраком также приходилось выслушивать все приговоры. Но хотя бы начинался завтрак до их оглашения. Идиотская система наказаний считала, что если каждый день начинать с выслушивания обстоятельств приговора, то люди больше будут стремиться к исправлению. Но тот же Антон, например, просто всё больше и больше жалел, что не прибил крысёныша на месте.

Когда его переводили на полностью автоматизированную станцию, как-то забыли сообщить, что в протоколе КАСУКД будут те же инструкции, что и на станции общего режима, просто он еще и будет единственным человеком на множество световых лет вокруг. А ведь обещали гражданскую должность на тёплом месте. В итоге сам вызвался добровольцем в жопу космоса, а теперь кукует тут, по почти такому же распорядку дня. Из плюсов можно отметить хотя бы то, что здесь двадцать рабочих часов в смене, а не двадцать шесть как на Европии. Так, за размышлениями о своей неволе, мужчина прикончил утренний паёк и откинул одноразовую тарелку в утилизатор. Затем бережно протёр и убрал в карман свою железную ложку, один из немногих оплотов постоянства в синтетическом мире.

Из-за того, что станция была весьма удалена от транспортных узлов, единственным путём снабжения был прилетающий раз в месяц шаттл. Пополнялась лишь просроченная медицина и запас концентрата для синтеза пищи. На таких же шаттлах должны были прибывать и убывать вахтовые сотрудники станции. Но майор, как прибыл на пустую станцию, так тут всё время один и провёл. Конечно столь необходимые Федерации готовые слитки тантала сразу же челноками отправлялись через пульсарную червоточину, в паре световых лет отсюда. Но умные головы всё еще так и не научились отправлять таким образом хоть что-то кроме металлов, да и это было бы столь неоправданно дорого, что ничего бы и не поменялось. Одно дело отправить слиточек стоимостью как весь шаттл, а другое дело апельсинку для майора. Если прибавить ко всему этому еще и ужасающий уровень радиации от того самого пульсара поблизости, и становится понятно, почему поставки производились так редко, а на месте синтезируется почти всё необходимое, от воды до одежды. Если бы можно было синтезировать бывших майоров, то и его бы сюда не привезли, это уж точно.

После завтрака заключённый отправился в пункт управления комплексом, вручную снимать показатели за прошедшую ночь и пересобирать их в огромную сводную таблицу отчёта для корпоратов. Столько-то тонн извлечено из недр, столько-то тонн итогового чистого металла получено после переработки руды. Вот столько буров автоматика сняла под замену. Вот столько ушло в ремонтный цех. С коллегами по прошлой каторге они часами спорили, почему именно людей заставляют заниматься этой чушью. Семёнов говорил, что ленивые корпоративные программисты скорее сдохнут, чем автоматизируют ручную отчётность. Газизов считал, что корпоратам в принципе пофиг, чем на шахтах занимается персонал, главное, чтобы при любой нештатной ситуации поблизости был человек с чем-нибудь тяжелым в руке, на случай, когда автоматику клинанёт. Сам Прохоров считал, что прав, скорее второй, но при условии, что этот самый человек должен быть всегда чем-то занят, и в идеале предсказуемо занят, чтобы точно знать, где в какой момент он находится, а ему не оставалось времени на скуку. Как прожжённый вояка, майор втайне восхищался выстроенным распорядком дня, когда у него будто бы и нет почти ни одной свободной минуты, но в случае форс-мажора, все эти важнейшие занятия легко выполняются системой. А так, вроде всегда и при деле, и время на станции проходит намного быстрее, чем, если бы он страдал от безделья. Антон целиком разделял мнение, что, чем бы солдат ни занимался, лишь бы руки были заняты. Заметив неладное в показателях по одной из шахт, Прохоров обратился к системе:

— Кася, у нас девяносто седьмой бур, кажется, уже почти два часа не подаёт обратную связь.

— Не верно, связь с буром есть. — Ответила автоматика.

— Ну, тогда он стоит с нулевыми оборотами. Всё равно что-то не так с ним значит. — Майор надеялся на клин, ведь привычный распорядок отменится, и можно будет выйти в шахту. Искусственный интеллект не отвечал секунд десять, после чего всё-таки обрадовал Прохорова:

— Судя по показаниям, в шахте заклинил девяносто седьмой бур. На команды об изменении скорости и направления вращения он не реагирует. Заключенный 22-14, пройдите в шлюз к шахтам, затем проведите осмотр оборудования на месте.

К моменту, когда автоматика закончила оповещение, майор уже стоял у входа в шлюз. Как только открылись тяжёлые двери гермозатвора, он надел рабочий скафандр и, после открытия следующей двери, вышел в шахты. В шахтах работало только дежурное освещение, но оно и понятно, Прохоров здесь оказывался максимум пару раз в месяц, и то если повезёт. А роботизированным системам освещение для работы не требуется. До ствола с девяносто седьмым было пятнадцать минут неспешной ходьбы. Насколько майор помнил, это был чуть ли не самый глубокий ствол шахты, а сам девяносто седьмой был направлен почти идеально вниз. Скорее всего, он пробился сквозь танталовые породы до слоёв, на плотность которых не был рассчитан. Такое часто случалось в других, более коротких стволах, где концентрация ниобия в руде была выше.

В нужном ему стволе был густой полумрак, прерываемый красным свечением, сигнализирующим о сбое автоматики, налобного фонаря здесь явно не хватало. Инженер попросил систему через интерком:

— Кася, подсвети мне здесь.

Почти сразу включилось общее освещение в стволе шахты. Антон прошёл до центрального пульта и нажал на нём кнопку включения обратного хода бура. Глубокая полость, ведущая в недра спутника, отозвалась утробным рычанием, но видимый ствол бура хоть и мелко задрожал, но не провернулся ни на миллиметр.

— Ну, это было ожидаемо. Не шибко-то я и надеялся, что всё будет так легко. — Проворчал майор, еще раз ткнул пальцем кнопку обратного хода, а затем сразу включил прямой ход на повышенных оборотах. Заклинивший бур был непреклонен, как бывшая жена Прохорова. — Ну, что ж, дёргать — значит дёргать.

На каждом буре, в промежутках по полметра, были специальные отверстия для зацепа, чтобы можно было выдернуть шнековый ствол гидравликой в случае клина. Одна из немногих задач, для которой на шахтах действительно нужны люди. Одно нажатие на пульте и с потолка опустилась мощная цепь, второй конец которой был присоединён к многотонной гидравлической лебёдке. Осталось дотолкать звенья цепи до зацепа на стволе бура. С помощью багра и чёртовой матери, Прохоров за полчаса протащил несколько звеньев на десяток метров и смог-таки зацепить бур к подъёмной лебёдке. Еще одно нажатие на пульте и цепь натянулась, майор предусмотрительно слинял за угол. Как-то раз он уже видел, как лопнула цепь гидравлической лебёдки, и то, что после этого осталось от зазевавшегося инженера, еще долго соскребали со стен. Из шахты раздался оглушительный, протяжный стон бура, вырываемого из удерживающей его породы. После чего из глубин эхом донесся громкий, чавкающий звук, слегка ассоциирующийся с резко выдернутой из застывшего желе ложкой. Сразу после омерзительного чавканья бур стал медленно подниматься, а стон железа утих.

Антон выключил лебёдку и пошёл снимать цепь, пока она не поднялась слишком высоко, и это не стало проблемой. Несколько минут страданий и отборного солдатского мата, и бур был отцеплен. Осталось только поднять его из шахты и проверить, нет ли на нём серьёзных повреждений. В принципе, с этим справилась бы и автоматика шахты, но всё равно он уже здесь, почему бы и не провести весь процесс обслуживания. За следующие сорок минут бур полностью извлёкся из шахты, судя по показаниям панели, он ушёл на 12 262 метра в глубину перед тем, как заклинить. Если еще прикинуть, что он сам сейчас находится на глубине около восьми километров, то в сумме получалось, что бур дошёл до породы, лежащей на двадцати километрах от поверхности спутника. Верхние его слои состояли из радиоактивных, нестабильных изотопов, поэтому комплекс и находился на такой глубине. Всё это время майор Прохоров развлекался тем, что прикидывал в уме скорость подъёма бура, скорость разбора секций автоматикой и сколько времени занял бы подъем всей конструкции на поверхность. К моменту, когда бур извлёкся, Антон подсчитал, что грохочущая махина над его головой, без малейшего участия человека снимала с шахты одну пятиметровую шнековую секцию бура в секунду. Просто безумие, до чего дошла горнодобывающая техника за последние годы. Когда он прибыл на станцию Европий, там автоматика снимала лишь километр бура за час. Вот уж точно высокотехнологичный комплекс, даже гордость какая-то берёт за работу в таком месте. Пусть и каторжную.

Размышления прервал наконец-то показавшийся буровой наконечник. На твердосплавную коронку налипла субстанция темно-красного, ближе к медному, цвета. Такой бур отдавать в автоматику нельзя точно, мало того, что всё усрётся этой гадостью, так еще и ремонтный цех может заклинить. Вообще потом геморроя не оберёшься. Вниз картинно упала тугая бурая сопля.

— Кася, ты видишь эту хрень? Что это вообще такое? На этом спутнике медь есть? — Спросил Антон у системы.

— Вижу. У меня нет сведений. Вам необходимо собрать образец для лабораторного анализа. Про медь геологоразведка не сообщала.

— Конечно, нету сведений, а если б и были, так бы ты мне что-то и сказала, конечно, — майор, ворча, достал из сервисного ящика лом-монтировку и потыкал облепленную субстанцией буровую коронку. — Я ж пока очищу тут всё, сам по уши в лабораторных образцах буду.

— Заключённый, я напоминаю вам о необходимой осторожности при работе с неизвестными веществами на космической станции.

— Да-да, напоминает она, сама тогда давай ручки отращивай, да чисти.

Прохоров прошёл к пульту управления и включил минимальную скорость бура, возможно, налипшая гадость сама свалится с коронки. Этот ствол шахты всё равно теперь надо снимать с разработки. Но коронку, хотя бы частично, от налипшего почистить так и так придётся перед сдачей в цех переработки металла. В любом случае это или медь, или какая-нибудь ржавчина на вроде лимонита, напитавшаяся жидкости. Возможно, в недрах спутника есть растворители наподобие воды, а геологоразведку это не заинтересовало, потому что их программа была настроена лишь на металлы. Бур во включенном состоянии не проворачивался, лишь сердито гудел и дрожал. Майор включил прямой ход, а через пару секунд снова обратную тягу, но уже на максимум. В механизме что-то громко засвистело, потом резко щелкнуло, и бур стремительно завращался. Бурое вещество разлетелось по всему помещению, попав заодно и Антону на грудь. Если бы не стойка и свисающий перед лицом пульт, то майора забрызгало бы с ног до головы. Зато буровая коронка была практически очищена.

— Ну, вот же сука, а! — Мужчина яростно ударил в кнопку остановки бура. — Кася! Вызывай ботов-уборщиков, тут даже стены заляпало! Бур я извлёк, ну а тебе сейчас принесу образцы, как ты и хотела.

Матерясь и пытаясь обтряхнуть с себя налипшую грязь, майор выдвинулся в сторону главного помещения шахты. Через пятнадцать минут, уже подходя к шлюзу, он заметил, что от груди исходит лёгкий дымок. В этот же момент на экран его шлема вывелось сообщение о нарушении внешней оболочки скафандра.

— Да чтоб тебя. Долбанная жижа! — Майор ударил в кнопку открытия дверей и закричал. — Кася, давай пошевеливайся, вдруг у меня сейчас воздух выходить начнёт, эта хрень скафандр прожгла.

Гермозатвор медленно начал открываться. Майор уже ощутил разливающееся по груди тепло, или же ему это только казалось со страху. Проклиная тормозную шлюзовую систему, он протиснулся в открывшуюся щель.

— Давай же, Касучка, быстрее, я уже залез. Закрывай дверь резче, и врубай омывайку! Убери с меня это дерьмище.

Система, на удивление, вошла в положение и сразу после того, как Антон проник внутрь шлюза, гермозатвор начал закрываться. Сейчас его обдаст водой под давлением и смоет эту жгучую гадость. Но что-то пошло не так. Как только тяжелые двери затянулись, сработало аварийное освещение. Красно-жёлтый проблесковый маячок сопроводило звуковое оповещение мужским синтезированным голосом:

— Внимание! Обнаружено постороннее органическое вещество. Будет произведена стерилизация!

Инженер обнял себя двумя руками, встал на колени посреди помещения и прижал подбородок к груди. Он уже попадал под стерилизацию, когда кретин Газизов на Европий-12 подкинул ему сосиску в карман скафандра. Тогда он не успел среагировать, и его чуть не сбило с ног мощной струёй из раструбов. Раздалось оглушительное шипение, помещение шлюза заволокло паром. Затем он ощутил, как в тело ударили горячие струи жидкости под высоким давлением. В нос ворвался резкий спиртовой запах.

— Вот же дерьмо... — Прошептал Прохоров и задержал дыхание. Космическая гадость всё-таки проела внешнюю оболочку скафандра, раз он ощутил запах стерилизатора. Следующие пятнадцать секунд Антон провёл, не дыша и с крепко зажмуренными глазами — лишь бы не ослепнуть. Это ведь не просто омывайка включилась, это экстренная система... Органика! Тут-то точно не Кася манипуляторами подкинула ему сосиску в скафандр. Да еще и на входе на станцию, а не на выходе. Выходит, что бурая хрень имела органический состав. Ладно, не надо паниковать, тут еще смотря, как настроены фильтры на сенсоре. У них на военной базе фильтр органики срабатывал на почти все кислоты и щёлочи, просто потому, что программист был мудак, и не мог нормально настроить две разные программы. А так как концентрат для стерилизации всё равно им поставлялся общий, так в итоге всё и оставили. Может быть, на этой станции сделано было также, хотя сильно Антон на это не надеялся. Горячий спиртовой душ закончился вместе с красно-жёлтой иллюминацией, после чего система оповещения шлюза торжественно объявила:

— Стерилизация завершена!

Сразу же за этим пробился голос Касучки:

— Заключённый, немедленно проследуйте в медицинский корпус, судя по показаниям, была нарушена герметичность скафандра.

Прохоров аккуратно встал на ноги и сбил руками со скафандра остатки резко пахнущей дезинфекционной пены, которой его щедро облепило после спиртового душа:

— Да-да, сейчас пройду.

Дело принимало воистину скверный оборот, мало ему того, что неизвестное вещество смогло пробиться сквозь внешний защитный слой скафандра. Оно, кажется, еще и разъело специальные волокна внутренней защиты. А ведь его оборудование рассчитано на почти все известные кислоты, которые только могут встретиться в агрессивной среде шахт на спутниках. В груди начался сильный зуд. "Это точно на нервной почве", — успокоил себя Прохоров. Впрочем, сильно спокойнее ему не стало. Путаясь в креплениях, он стянул с себя скафандр, на груди которого красовалось внушительное, будто прожжённое отверстие.

— Зараза... — Прошептал майор, увидев и на рабочем комбинезоне тёмное пятно. — Кася, открывай внутренний шлюз уже! Я как-то резко захотел побыстрее дойти в медблок. — Антон принялся стягивать с себя верх рабочего комбинезона, пока открывались двери в помещение базы. Коричневая ткань отлетела в сторону. С ужасом ожидая встретить прожжённое отверстие в центре яростно зудящей груди, Антон увидел лишь слегка покрасневшую кожу, с россыпью мелких прыщиков, как от крапивницы. – Ну, слава богу, пока еще живём.

Тантал-6. Часть 2

— Заключённый 22-14, вам необходимо принять препараты назначенные системой контроля жизнедеятельности. После завершения дневной отчетности, вам назначено повторное посещение.

— Что за таблетки-то хоть? — Антон недоверчиво посмотрел на щедрую горсть разно размерных цветных капсул в стаканчике, протянутую манипулятором. Хомуты уже не удерживали его, и он смог сесть на медицинском кресле.

— Антигистаминные, успокаивающие и комплекс витаминов.

— Ясно, от прыщей, от психа и чтоб быть здоровой рабочей кобылкой. — Майор забрал стакан, закинул всю горсть в рот и запил водой из бутылки, заранее поставленной на небольшом столике у правого подлокотника. — Соскребли с меня чего интересного?

— Анализы в обработке, вам также необходимо будет поместить в лабораторный анализатор образец со скафандра и комбинезона.

— Так всё ж залили стерилизатором, будто там осталось чего. Ну ладно, надо так надо.

Антон взял с медицинского ящика ножницы для одежды, вырезал повреждённый кусок с комбинезона и закинул в анализатор. Зайдя по пути за новой одеждой, он дошёл до скафандра, аккуратно снял с него поврежденную грудную секцию и отправил на анализ и её. До обеда оставалась пара часов, которые он посвятил составлению рапорта о происшествии. Его любимое бесполезное занятие на станции. Он пишет, что случилось, Касучка сообщает ему, что в тексте отчёта не так, он это исправляет, и она тут же находит новые придирки. Обычно они часами могли так развлекаться, но сегодня ему повезло, и к обеду система уже приняла его рапорт.

От волнения разыгрался аппетит, и Антон съел свой обеденный паёк чуть не втрое быстрее, чем обычно. Что удивительно, Кася впервые на его памяти, сама предложила ему увеличенный рацион, объяснив это компенсацией в связи с полученными на производстве травмами. Майор с радостью согласился, и умял и вторую порцию питательной пасты. "Видимо такой аппетит это побочный эффект от принятых препаратов, а система просто знает об этой побочке" — подумал он. Остаток дня майор навёрстывал, заполняя незавершенные еще с утра отчёты. Когда до конца смены оставалось около часа, у него снова начался зуд в груди, но оттянув комбинезон, майор увидел лишь остатки заживляющей пасты. Майор никак не мог сосредоточиться на работе, постоянно сбивался и путался в показателях, а километры цифр лишь издевались над ним и никак не хотели сходиться между собой. Еле досидев оставшееся до приёма время, Прохоров устремился на повторную перевязку.

Сняв комбинезон, Антон увидел, что россыпь мелких прыщиков вышла за границы, обработанные до обеда. Теперь они были и на животе и на плечах. Прикосновения к ним вызывали лёгкое покалывание и зуд. Быстро заняв медицинское кресло, Антон обратился к системе:

— Кася, что там с анализами? Почему всё так чешется? Что происходит? — Обычно не отличавшийся склонностью к панике майор, уже всерьёз начал беспокоится. Он не понимал, что происходит, и чего ждать в дальнейшем. А неизвестность страшила его больше всего.

— Анализы обработаны и переданы в управление корпорации. Дальнейшее лечение будет проводиться по рекомендациям из центра.

— Лечение от чего? — Касучка проигнорировала вопрос заключённого. Хомуты уже зафиксировали его, сверху опять спустился пучок разнообразных манипуляторов. После того как сняли остатки нанесённой утром пены, раздался резкий сладкий запах, слегка похожий на забродившие фрукты. Антон попытался посмотреть, что происходит на его груди, но головной хомут не дал ему возможности сделать этого. Это не был запах гниющей плоти, майор хорошо знал, как пахнут гноящиеся раны. Но ничего хорошего с таким острым сладко спиртовым запахом он представить себе не смог.

— Кася, что у меня там? Не молчи, пожалуйста! — Лишь механические звуки сервоприводов, издаваемые манипуляторами на его груди, были ему ответом. Майор попытался успокоиться. Дёргаться под хомутами точно не имело смысла. Конструкция петель лишь сильнее затягивалась от резких движений. Всё равно он не врач, и ни капли не разбирается, как лечить людей после контакта с неизвестными космическими гадостями. Система точно не настроена его как-то мучительно убить, и заинтересована в том, чтобы ему помочь. Надо просто делать то, что от него требуется. Слегка успокоившись, майор дождался окончания перевязки, отметил, что уже застывающая исцеляющая пенка теперь покрывает и живот, и верхнюю часть груди до ключиц и закинул в себя новый стакан с таблетками.

На кухне Кася оповестила его, что в соответствии с инструкциями из головного офиса майор может до выздоровления потреблять неограниченное количество пищевой пасты.

— Это вам пасты не жалко, потому что я завтра сдохну? Или на убой меня готовите? — Пробубнил себе под нос Прохоров, но от второй порции за ужином отказываться всё же не стал. Сам концентрат казалось не имел больше того мерзкого вкуса переваренной каши, да и вообще как будто перестал иметь вкус, но при этом хотелось его съесть еще и еще. Майор принципиально не стал просить третью порцию, хоть ему очень того и хотелось. Остаток дня до отбоя, он провёл за чтением классической русской литературы двадцать второго века.

"Доброе утро! Доброе утро сотрудникам станции Тантал-6!". Майор закопался глубже под толстое одеяло. Всю ночь ему снились кошмары. Сначала, что он каким-то образом упал и никак не может выбраться из огромного чана с забродившими фруктами. Затем привиделось, что он весь покрылся болезненными мелкими прыщиками, из которых при каждом движении начинал густо сочиться тёмно-бурый гной. Под самый конец бессонной ночи, он несколько раз просыпался от голода и пил холодную воду из-под крана, чтобы заполнить желудок хоть чем-то и провалиться в беспокойный сон о том, что Касучка не только отменила ему увеличенное довольствие, но и в принципе запретила приёмы пищи.

Корпоративный менеджер продолжал нахваливать его каторгу, до включения общего света и завтрака оставались считанные секунды. Сразу после переключения освещения, майор беспокойно осмотрел зудящие руки и плечи, но ничего особо страшного за ночь с ними не случилось, то же лёгкое покраснение и крапивница. С невероятным облегчением Антон от всей души почесал и конечности, и даже закрытую белой плёнкой грудь.

— Эх, работают витаминки, ну и славненько.

Мужчина, наплевав на суточную щетину, быстро натянул комбинезон и устремился в общий зал. От голода сводило живот. Прохорову казалось, что он готов был съесть не только три, но даже пять порций мерзкой питательной пасты. Заняв своё место, он сразу достал свою ложку и стал ждать начала завтрака.

— Заключенный 22-14 к общему сбору прибыл. Опоздавших нет. Оглашается приговор заключенного 22-14, — начала объявление приговора КАСУКД.

— О господи, вот же сука! — Застонал майор. Теперь еще ждать, пока эта тварь проговорится. Еще пять минут голода. Антон встал со стула, подошёл к кулеру и начал пить воду прямо из-под крана. Система продолжала зачитывать приговор:

— В ходе несения службы между обвиняемым и потерпевшим неоднократно возникали конфликты...

Прохоров занял своё место. Живот хоть и наполненный выпитой водой, продолжало сводить от голода. Крепко сжатые зубы скрипели эмалью. Просто дождаться. Еще буквально пару минут.

— Действительно имело место несоблюдение....

— Да чтоб тебя! Дай мне пожрать! — Майор схватил стоящий рядом стул и швырнул его в монитор. Из стены позади выстрелил тазер, и Антона сбило на пол мощным ударом тока. Пока мужчина приходил в себя после разряда, Касучка всё-таки завершила оглашение приговора. Лёжа на полу, убежденный атеист в нескольких поколениях, молился всем богам, чтобы его не лишили пайка. Лёгкое шуршание сервопривода, огласило начало завтрака. Антон бросился руками жадно поедать питательную пасту. Забытая ложка лежала где-то под столом. Майор не чувствовал ни вкуса, ни запаха, только сводящий с ума голод. Спустя какое-то время, мужчина даже не смог бы сказать, сколько порций он уже успел съесть, система не выдала ему очередную тарелку.

— Антон, вы слышите меня? — Кажется, она обращалась к нему уже не первый раз. Касучка вообще ни разу не обращалась к нему по имени до этого. "Мда, кажется, мои дела совсем уж дерьмовы", — подумал майор.

— Да, Кася, я слышу. Слегка увлёкся завтраком. — Живот Антона раздуло от количества съеденного. Комбинезон натянулся, грудь снизу сдавливало, мешая сделать глубокий вдох. Казалось бы, он должен ощущать резь от переедания, или хотя бы какой-то дискомфорт, но ниже груди вообще будто бы ничего не было. Аккуратно потрогав живот, Антон даже не почувствовал собственных прикосновений. — Мрак... Кась, с центра не приходило вестей, что со мной?

— Заключённый, пройдите в медицинский корпус.

Всё, снова не Антон, видимо, проще ему у стены узнать свой диагноз. С трудом встав и придерживая руками снизу живот, Прохоров тяжело прошёл в сторону медицинского корпуса. Он не смог снять верх комбинезона, и лишь обессилено лёг в медицинское кресло. Как и обычно манипуляторы взяли у него пробу крови, и, разрезав комбинезон на груди, забрали несколько соскобов с тела, в том числе и с шеи. Потом прямо под разрезанную одежду ему нанесли пену, а половинки ткани просто налепили сверху. Услужливый медицинский бот протянул ему очередной стаканчик с лекарствами. Антон, резким ударом выбил таблетки и крикнул:

— Хрен я что приму, пока мне не скажут что со мной! Вы вообще тут знаете, что со мной происходит?

Из стены демонстративно медленно выдвинулся ствол тазера. Вслед за этим манипулятор достал из недр системы еще одну порцию таблеток.

— Заключённый, примите лекарство.

— Как же вы мне осточертели... — Вспышка гнева прошла так же внезапно, как и случилась, Антон выхватил стакан, высыпал себе в рот таблетки и съел их, громко чавкая прямо в камеру медблока. — Довольны? Выпил я таблеточки!

Хомуты освободили ноги и живот Антона, после чего майор выдвинулся в сторону пункта управления. Пора собирать отчёты о работе шахты. От регламентной работы его никто не освобождал. Заняв место за компьютером, Антон обратил внимание на кисти рук. Еще полчаса назад за завтраком, это были здоровые кисти нормального человеческого цвета, разве что с крапивницей. Сейчас же его правая рука была ярко-фиолетовой ближе к синему, как будто он перенёс серьёзное обморожение. Закатав рукава, майор убедился, что это теперь в принципе новый цвет его кожи.

Но куда больше внимания занял след от взятия крови из вены. Пульсирующее маленькое отверстие на вене, было будто заткнуто изнутри коричневой пробкой. Аккуратно прикоснувшись к странному гнойнику, Антон ожидал вспышку боли или сильный зуд, но не ощутил абсолютно ничего. Сжав след от укола между большим и указательным пальцем, Антон собрался выдавить странное образование из вены. Пробка с лёгкостью вышла из вены, а вслед за ней медленно потянулась ярко-оранжевая масса, похожая на густую кашицу. Не в силах отвести взгляд от субстанции, выходящей из его вен, Антон продолжал пытаться выдавить содержимое гнойника, которому, казалось, не было конца. И лишь после того, как из него вышло порядка пары сантиметров гноя, и наконец-то тоненькой струйкой показалась кровь, майор успокоился.

Осмотрев руки, он убедился, что больше крупных гнойников нет. Лишь россыпь белых мелких прыщиков крапивницы, ярко выделяющихся на фиолетовой коже, но они после только что пережитого уже казались почти родными. Слава богу, что после приёма таблеток хотя бы зуд прошёл. Антон попытался сосредоточиться на сборе отчётов и сведении итоговых таблиц. До обеда оставалось еще восемь часов. Живот всё также тяжело лежал на коленях и пугал своим объёмом, но Антон уже начал чувствовать первые голодные позывы.

Высидев только два часа, Антон сдался и выдвинулся в общий зал. Сами как-нибудь соберут свои отчёты, голова совсем не варит. Тем более майор уже не особо-то и верил в своё исцеление и не собирался остаток жизни тратить на осточертевшие циферки. Касучка вообще никак не отреагировала на то, что он покинул свой пост, и последние два дня весьма вяло реагировала на несоблюдение режима. Всего-то и надо было подхватить мерзкую болячку, чтоб ему перестали тыкать тазером на каждый шаг в сторону. Безумно хотелось пить. Дойдя до кулера, он сел прямо на пол напротив крана с одноразовым стаканчиком в руках. Первый стакан в два глотка упал в него, как в пустой колодец. Надо слегка отдышаться, перед тем, как продолжать пить. Когда-то давно, казалось уже, что в какой-то другой, прошлой жизни, он слышал о том, что даже у воды есть смертельная доза, что-то около семи литров. Надо просто пить медленнее.

Умирать Антону жуть как не хотелось. Сначала его жизнь и надежды на будущее прожевала и выплюнула бездушная военная система. Поступая на службу в ВКС, он хотел быть пилотом истребителя, но после шестилетнего обучения, уже при распределении на место дальнейшей службы, штабные черви нашли какую-то ошибку в протоколе приёмной комиссии, а его назначили в тыловики до окончания разбирательства. Промурыжив его отписками почти четыре года, протокол всё-таки признали действительным, но к боевым вылетам в итоге так и не допустили из-за набравшегося отставания в навыках пилотирования. Но всё равно, он не сдался и умудрился дослужиться до заместителя штаба по тыловому снабжению, когда к нему прислали в "помощники" этого кретина. Прохоров почему-то никак не мог вспомнить фамилию молодого снабженца.

Затем, за уничтожение его жизни взялась судебная система военной полиции. Все понимали, что всё это дело и яйца выеденного не стоит, оно заведено на ровном месте, ведь тысячи таких же происшествий ежедневно случаются во всех углах необъятной Федерации. Но вот папаша прокурор почему-то пошёл на принцип, и решил, что эта ситуация оскорбляет лично его. Майор же, мол, знал, чей сын попал к нему в подчинённые, и не проникся важностью оказанной ему чести. Два года судебных заседаний, переносы, допросы, самоотводы адвокатов, переговоры, наконец-то приговор и последовавший за этим развод. Жену Антон совсем не винил, любая бы поступила также на её месте. Казалось бы, хуже уже быть не может, его отправили на каторгу, но Антон разобрался в работе шахт, погрузился в схемы сложного бурового оборудования, и ему даже предложили особые условия на перспективной шахте и последующий рабочий контракт после окончания заключения.

И вот он сидит у кулера. Жалкий, вспотевший от перемещения на пару десятков метров, вымотанный и снова голодный. Сейчас за его жизнь взялась бездушная корпоративная машина горной промышленности в лице Касучки. Когда он погибнет, вся его жизнь отразится одной строчкой в отчётах комплекса, о необходимости прислать нового инженера. Да отпиской для бывшей жены. Майор такой-то доблестно погиб, на благо Федерации, вследствие несчастного случая, приносим соболезнования, и всё такое в том же канцелярском стиле. Но всё это уже казалось Антону не важным. Голод, разраставшийся в его сознании, постепенно отодвигал в сторону всё остальное. С каждой минутой в его душе оставалось всё меньше майора, бывшего мужа и Антона, а на их место вставала жадная тяга к столь желанной питательной пасте.

— Кася, мы можем связаться с центром? Они могут прислать мне помощь?

Система не отвечала, Касучка бросила его. Служебный КПК Антона не имел выхода в сеть за пределами комплекса. Даже если он сможет запросить помощь, следующий шаттл прибудет только через пару недель. Он не верил, что сможет столько протянуть. Договорившись сам с собой, что следующий стакан он выпьет еще через минуту, Антон с вялым интересом разглядывал свою кисть. Его ногти почернели, и, кажется, слегка отставали от опухших пальцев. Он надавил на один из них, но не ощутил ничего. Вообще всё происходящее воспринималось Прохоровым, как старый, еще двухмерный фильм. Он чувствовал себя сторонним наблюдателем в собственном теле. Никаких тактильных ощущений, никакого дискомфорта от раздувшегося живота, ни запахов, ни вкусов. Только изображение и звук. И голод. Надо еще попить. Он надавил на рычаг с холодной водой. Мягкая фиолетовая плоть пальца промялась внутрь, ноготь от давления на подушечку всё-таки окончательно отслоился от пальца.

С абсолютным безразличием Антон сперва допил налитую воду, и лишь затем аккуратно потянул ноготь указательного пальца. С тихим хлюпающим звуком кутикула освободила почерневшую пластину, обнажив ярко оранжевый гной у основания ногтя. Глупо хихикнув, Антон большим пальцем надавил на соседний ноготь. Тот с готовностью сдвинулся набок. За следующие пару минут майор снял с пальцев все почерневшие ногти и с какой-то неуместной радостью разглядывал оранжевые сочащиеся каёмки кутикул. Теперь можно и еще стаканчик выпить.

Выпив еще воды, майор закашлялся. Что-то попало ему в горло. Упав на бок, он пытался кашлем вытолкнуть из себя плотный комок, застрявший в горле. Наконец-то ему это удалось. На ладони лежал зуб с длинным потемневшим корнем. Распухший язык быстро нащупал дырку на месте выпавшего зуба. Соседние зубы тоже уже качались. Антон аккуратно потянул за задний зуб. На миг в глазах потемнело, а в опухших пальцах остался зажатый моляр. Еще один стаканчик и майор потянулся за следующим зубом. Для питательной пасты зубы ему всё равно не нужны, а подавиться еще раз не хочется. Три стакана воды спустя, перед лежащим на полу Антоном полукругом были разложены все его зубы.

Воздуха не хватало. Тесный комбинезон сдавливал грудь, мешая сделать глубокий вдох. Не вставая с пола, нелепо бултыхая огромным животом, Антон стянул с себя разрезанный на груди верх рабочего комбинезона. Неожиданно к нему подъехал бот-уборщик и манипуляторами помог снять штаны. Тело Антона превратилось в растянутый, плотный, фиолетовый мешок, похожий на тугой, липкий на ощупь, воздушный шарик. Голодный разум майора быстро нашёл в его теле сходство со спелым баклажаном. С почерневших сосков сочилась уже хорошо знакомая оранжевая субстанция, низ тела не был виден за нелепо гигантским животом. Приехавший автопогрузчик поместил его ноги на платформу и, приподняв над полом, начал медленно отъезжать. Без особого интереса, глядя как его раздутое фиолетовое тело постепенно растягивается, Антон пытался понять, куда это погрузчик мог направиться с его задницей. Его тело удивительно хорошо гнулось и увеличивалось в длину, как будто у майора совсем не было позвоночника.

Решив проверить, насколько хорошо тянется его кожа, Антон взял себя за складку на груди толстыми пальцами без ногтей и попытался оттянуть так сильно, как только сможет. Как сырое, влажное тесто его плоть потянулась вслед за рукой. Но насколько она была эластичной, настолько же оказалась и липкой. В итоге мужчина не смог оторвать правую руку от собственного тела, а левая уже давно была погребена под ним же. Майор не смог бы повернуться на другой бок даже при всём желании.

В это время бот-уборщик достал манипуляторами из недр обеденного стола широкую гофрированную трубку и подтащил её ко рту Антона. Ну, наконец-то дадут пожрать! Широкий раструб удобно разместился в беззубой жадной пасти майора. Губы плотно обхватили трубку и сильно сжались, казалось, теперь ничего на свете не сможет теперь отобрать у него доступ к пище. Прямо в воспалённую глотку начала подаваться питательная смесь с водой. Сперва, Антон испугался, что задохнётся, так как поток смеси не прекращал поступать ни на секунду, но быстро заметил, что дышать ему больше, как будто бы, и не требуется. Счастливо зажмурив глаза, майор литрами поглощал питательную смесь. Из-за угла, за которым уже успел скрыться погрузчик с другим концом растянутого тела Прохорова, раздался звук открывающегося шлюза.

Доклад КАСУКД о завершении производственного цикла на станции Тантал-6.

"17ого мартомая 96ого планетарного цикла на станции Тантал-6 произошёл спрогнозированный выброс ядром спутника вещества Т6-1. Сразу после этого системой был запланирован контакт субстанции с заключённым Прохоровым А.В. После попадания Т6-1 на тело подопытного, системой были оперативно введены седативные препараты, стимуляторы мутаций и нанесена катализирующая мазь. Первым изменением было зафиксировано полное отключение экскреторной системы уже через двадцать минут после инцидента. Первые серьёзные изменения в структуре пищеварительного тракта были отмечены через три часа. Это показывает, что текущий набор стимуляторов производительнее на 72%, чем применяемые на предыдущем цикле. Полный протокол замеченных монитором жизнедеятельности изменений организма с расшифровкой до секунды предоставлен во вложении №1. Результаты анализов крови и соскобов мутировавших тканей предоставлены во вложении №2. Системой отмечена необходимость увеличения дозы седативных препаратов, во избежание порчи имущества комплекса, так как, несмотря на ускорение мутаций с помощью катализирующей мази, у подопытных всё еще наблюдаются скачки настроения и вспышки гнева. Также отмечено, что с текущим комплексом антидепрессантов за последние пять производственных циклов не было зафиксировано ни одной попытки суицида. 44ого мартомая, как момент завершения цикла была зафиксирована биологическая смерть объекта Т6-3-27. За время его жизнедеятельности было переработано сто тридцать две тысячи тонн пищевого концентрата и двести тысяч тонн синтезированный воды. Полученным веществом Т6-2 заполнено сорок три отработанных ствола шахты комплекса. Завершение преобразования вещества Т6-2 в полезную руду ожидается через два полных планетарных цикла. К этому сроку комплексу требуется полное восполнение запасов для синтеза воды и пищевого концентрата, с учетом ожидаемого роста выработки в 20%, а также новый носитель".

Внутренняя переписка Cosmic Metal & Mining

Отправитель академик Румянцев, получатель академик Скрябин.

"Денис, добрый день, нам неделю назад пришли показатели последнего цикла со станции Тантал-6. Эти сволочи за последние двадцать лет уже дошли до двадцати грамм чистого металла из килограмма углеродной смеси! КПД выше нашего в тысячи раз! Сегодня мне позвонили и сказали, что наш проект по искусственному синтезу тантала закрывается окончательно, а всё наше финансирование уходит к биоинженерам. Говорят, что еще чуть-чуть, и они дойдут до синтеза Т6-1 в лабораторных условиях. А как только это случится, шахты по типу Т6 можно будет открывать, где угодно, а не только на пульсарных спутниках. Как говорится, Денис, мы в дерьме. Искренне надеюсь, что у тебя были и другие проекты. А мне же теперь только и остаётся, что ядерную физику школьникам преподавать. Удачи, дорогой коллега!"