Саша тащил веревки, оглохший рыбак - выгонял людей из домов. Под ногами дрожала земля. Поезд уже нёсся на деревню, готовый слететь с рельсов. Глыба весела над рельсами.
— Держи! — Александр сунул верёвку водителям.
Подбежали к глыбе — и застыли. Рельсы вокруг выжжены, в воздухе стоял тяжёлый запах, от которого подступала тошнота. Земля почернела, шпалы напитались чем-то тёмным. Один из водителей согнулся от дурноты. Остальные, бледные, начали накидывать витки верёвок на глыбу.
Верёвка ложилась на глыбу туго, прилипая к матовой черноте. Казалось, тянут не камень, а что-то живое, упирающееся изнутри. От поверхности шёл холод, вибрация пробирала руки до суставов.
Михаил рванул к УАЗу, сдёрнул крышку с фаркопа, зацепил трос. Сел за руль — газ! Машина присела, колёса с визгом ушли в гравий.
Очкастый прижал телефон к уху, говорил быстро и чётко:
— Объект на линии Т-45. Остановите состав перед станцией «Восход». Имя — Александр Ветров. Код «Солнечный ветер», тринадцать.
Дальняя улица уже шевелилась. Оглохший Рыбак носился от двери к двери, разевая рот в беззвучное «выходите!». В одном окне мелькнула старуха в платке. В другом, в доме прямо на пути возможного схода состава, к стеклу прижались лбами двое малышей.
— Тяни сильнее! — крикнул Ветров. — Если не сдвинется — отцепляйте и бегите! Остальные — уезжайте!
Соседняя «Волга» зацепила крюк. Газ! Верёвка натянулась струной, зашипела. Колёса рыли землю, камни летели назад. Но глыба едва качнулась — будто держалась за сам воздух.
— Ещё! — тихо, но жёстко сказал Ветров.
«Газель» подала задом, подставила борт. Ещё один канат перекинули через глыбу.
Оглохший Рыбак понял — всё зря. Он сорвался и побежал вдоль путей к повороту.
Водитель «Волги» отцепил крюк, рванул по просёлочной дороге навстречу составу. На ходу подхватил Рыбака. Палыч высунулся в окно. Размахивал курткой, вертел её над головой, орал так, что казалось — лёгкие вывернет. Он не слышал даже себя, но махал, как заведённый: увидят — поймут.
— Миша, дети, — Ветров кивнул на дом. В окне — те же малыши. — Одни.
Шум поезда слышали уже все. Кроме того, кто бежал впереди.
Ветров снова приложил ладонь к визгуну — через рукав. Вибрация шла ровная, как пчелиный рой. Он отступил.
Водитель стиснул зубы — газ! Верёвки заскрипели, в фаркопе что-то хрустнуло. Глыба сдвинулась на ладонь… и снова замерла.
— Бесполезно, — выдохнул Ветров. — Третий канал! Блок перед «Восходом»! Срочно! Поезд уже вижу!
Михаил увидел детей в окне — и этого хватило. Подпёр педаль газа первым попавшимся хламом и выпрыгнул из машины.
Скользнул под верёвками, перепрыгнул канаву. Камень в ладонь, размах — удар! Стекло посыпалось. Через подоконник — внутрь. Рука сразу залилась кровью.
В доме холодно, пахло дешевым спиртом. Малыши шарахнулись: один под кровать, второй в шкаф. Михаил рванул каркас — вытащил первого. Дёрнул дверцу — выдернул второго. Прижал обоих, как мешки, и понёс к выходу. Выбил плечом засов, вылетел наружу и побежал, пока было время.
Шум поезда теперь слышали все. Кроме того, кто бежал впереди.
В этот миг глыба тонко дрогнула. Ветров почувствовал это кожей. И — словно вдохнув — пропала. Верёвки хлопнули по шпалам — глухо, как пустые. Машины дёрнулись вперёд от резкого провала натяжения.
Состав прошёл. Тяжёлый, длинный, как этот рассветный мир. Воздух резанул горячим железом, запах угля лёг на лица, остался на губах. Земля дрожала ещё несколько секунд. Будто что-то под ней всё ещё двигалось.
Михаил вернулся к Ветрову с детьми на руках. На щеке младшего блестела стеклянная пыль — он смахнул её ладонью. Мальчишки молчали. Смотрели туда, где ещё минуту назад висела чёрная глыба.
У знака «С» сидел оглохший Рыбак. Ладонь прижал к холодному металлу. Плечи ссутулились. Дышал тяжело, рвано. И теперь, когда визг стих — в нём что-то оборвалось. Он потерял друга. Видел всё это. И за одну минуту постарел на десять лет.
Пальцы вцепились в старую вязаную шапку. Он больше не сдерживался. Слёзы текли. Дыхание срывалось. Его трясло так, что казалось — сердце не выдержит.
Из-за домов, сбив сапог о камень, выскочил парень лет двадцати — видно, сын.
Упал рядом на колени, обнял. Прижал к себе. Торопливо что-то говорил, гладил по затылку, как ребёнка.
Ветров снова взял телефон. Голос ровный, но с надломом:
— «Гермес». Нужна бригада очистки к деревне «Восход». Ограждение. Соцработник. Психиатр. Код «Солнечный ветер», тринадцать.
Он посмотрел в сторону канавы. Там, на боку, лежал их УАЗ. Из-под капота тянуло дымком.
— И… эвакуатор. Нас забрать. И машину. — добавил он, не сводя глаз с клубящегося дыма.
— Вот смотри, — тихо сказал Ветров, кивая в сторону. — Не только на мне держится твоя вера в людей. Он показал на водителей. Те сидели в кабинах, руки тряслись, лица белые, как стена.
Михаил молчал. Усмехнулся, потянулся за сигаретой. Смотрел на детей.
— Ромашка, — тихо сказал Ветров.
— Ага, — отозвался тот, не глядя.
— Не судьба нам, Ромашка, на рыбалку съездить.
— Дядю зовут Ромашка? — перестал плакать младший. Второй посмотрел и тоже тихо рассмеялся.
— Ромашка, — впервые не споря, ответил Михаил. — Зовите дядю Ромашка.
С улицы тянуло горячим железом, дёгтем и выхлопом. Чёрные верёвки валялись на гравии. Собаки снова лаяли — обычным, будничным лаем.
Ветров поднял взгляд к небу, бледному, как мука. Вдали завыли сирены.
— Приехали работать. Собирай удочки, — сказал он.
И только тогда деревня зашевелилась. Кто-то понёс воду. Кто-то — простыни. Кто-то рванул за аптечкой. Но ни одной благодарности так и не прозвучало в адрес тех, кто стоял между ними и смертью.
Я пишу книгу в жанре научной фантастики, триллера. История длинная, а это только начало. Что будет дальше можете прочитать в моем телеграмм-канале. Также там мы обсуждаем сцены, делимся теориями и спорим, чем закончится.
А как вы думаете — что это был за «Визгун» и почему он исчез именно в момент прохода состава?
