Лига историков

Автор: Виталий Илинич.

САУ Грилле. Короткая 150-мм то ли пушка, то ли гаубица, то ли мортира. По-немецки просто «орудие». Зачем оно нужно? Как применялось? Был ли вообще смысл в нем или, лучше было поставить 105-мм гаубицу? Как это вообще может наступать? Эти вопросы, вместе с непониманием тактики действий танковых дивизий, заставляют людей даже думать, что машина была бесполезной и не нашла своей ниши. Разберемся?

В первую очередь я должен сказать о неправильном понимании места этого орудия. Нет, это не немцы сделали что-то, а потом не знали куда это приткнуть. К моменту, когда Грилле создали, ее место уже было давно определено. Только для буксируемой пушки. Гриль был всего лишь установкой такой пушки на самоходное шасси.

Не зная места этих орудий в системе немецких войск, многие пытаются сравнивать их с Веспе и Хуммелями – 105-мм и 150-мм самоходными гаубицами «полноценного» размера. Резонно приходя к мнению, что по дальности огня Гриль им уступает раза так в два, если не больше, а значит и непонятно зачем нужен. Ну ведь правда, распространено мнение, что наиболее важный параметр – это дальность стрельбы, и пушка просто может стоять максимально далеко от линии фронта, стреляя на предельную дистанцию, тем самым будучи неуязвимой для ответного огня. Это же так работает?

Нет. Задача орудий не в том, чтобы быть максимально неуязвимыми. Нет, оно неплохо, но не самоцель. Задача орудий в том, чтобы поражать какие-то цели в интересах того подразделения, в котором они служат. И чем дальше пушка (гаубица, мортира) будет стоять от линии условного «фронта», тем меньше целей она сможет поразить, причем как в глубину, так и по фронту. Ведь радиус поражения гаубицы – это, черт побери, круг с центром в самой гаубице. Так вот именно в этом, в том, что орудие поражает цель в интересах подразделения, а не просто абы как, и есть разница между Веспе и Грилле, Хуммелем и Грилле.

Веспе и Хуммель – это орудия артиллерийского полка танковой дивизии (я буду рассматривать именно танковую дивизию, хотя они, как и Грили, могли быть и в других местах). А значит действуют они в интересах ВСЕЙ ДИВИЗИИ. Всех ее подразделений. Или хотя бы значительной их части. Да, конкретно Веспе и Хуммель будут скорее всего действовать с бронегруппой, но сами орудия, которые на них стоят, — это классические дивизионные орудия. Таких в артполку куча – в буксируемом варианте. И, следуя этой логике, дальность стрельбы этих орудий должна позволять им поражать цели в рамках задач ДИВИЗИИ. А это значит и бóльшую глубину, и бóльшую ширину фронта.

Грилле же, а вернее, 150-мм тяжелое пехотное орудие, – это орудие мотопехотного полка. И действует оно в интересах полка, входящего в состав танковой дивизии. А там и спектр целей, и зона ответственности намного меньше. Поэтому можно иметь меньшую дальность огня. Да, конечно, неплохо иметь бОльшие возможности, но это не обязательно. Поэтому, действуя в интересах меньшего подразделения и имея за спиной поддержку дивизионной артиллерии (в лице тех самых Веспе и Хуммелей), тяжелым пехотным (полковым) орудиям просто не очень нужна большая дальность стрельбы. Они поражают цели, непосредственно мешающие продвижению мотопехотного полка и в рамках его задач. Дальние же цели (контрбатарейная борьба и пути подхода резервов) – сфера ответственности дивизионной артиллерии, вон в танковых дивизиях вообще есть 105-мм пушки с дальностью 19 км. Куда там до них Хуммелям и Веспе с их 12 – 13 км дальности обычными ОФС. Но почему-то армия не спешила заменить 105-мм гаубицы 105-мм пушками. У каждого орудия своя цель. Гриль, как таковой, —это лишь способ придать 150-мм пехотному орудию броневую защиту и подвижность, сравнимую с подвижностью танков и БТР, чтобы орудия полка не отставали от его именно «стрелковых» частей.

С тем, зачем вообще пушка с такой дальностью, и почему ее не заменить на 105-мм гаубицу, мы разобрались. Теперь перейдем к тому, а как оно вообще действует. Многие удивляются, как можно применять такие машины на прямой наводке, мол, это какие-то самоубийственные банзай-атаки на высоких и легкобронированных машинах. А значит и смысла в них нет. Тут есть два важных нюанса. Первое – далеко не обязательно стрелять именно прямой наводкой. Можно поражать цели с закрытых позиций, дальность у Гриля порядка пяти км, ну пусть четыре. Вполне можно стрелять через холм, через лес, из-за укрытия. Маленький возимый боекомплект тут вообще не будет никакой проблемой – ввиду наличия откидной задней стенки с лотком для выстрелов Гриль вполне может удобно питаться «с земли». За укрытием это не представляет большой проблемы. Фотографий того, как Грили стоят на позициях с орудиями на больших углах возвышения, хватает.

А второе – людям сложно себе представить какой-то способ участия в атаке, кроме как «ура вперед». В таком применении логично, что Грили просто будут уничтожены. Но посмотрите на другие виды вооружений! Минометы в атаке участвуют? Как? С ними бегут на врага? А станковые пулеметы? Кстати, многие уверены, что не участвуют, потому что с ними нельзя бежать на врага. Так вот они не бегут, они устанавливаются на позициях и ведут с них огонь, поддерживая атаку. Что у нас еще? Су-76. Как она, по-вашему, действует в наступлении? Вперед едет, а пехота за ней? Так пробовали, но САУ быстро закончатся. А сами по себе полковые орудия, не Грили, а просто буксируемые, на колесном лафете, они как в атаке действуют? Никак? Бегут впереди всех? Нет, они занимают позиции, как те же станковые пулеметы примерно, поражают цели, мешающие продвижению пехоты и танков, а когда атака достигает определенного успеха, и надо продвигаться дальше, орудия по очереди, под прикрытием друг друга и других огневых средств, перемещаются рывками от укрытия к укрытию вперед до следующего рубежа стрельбы. Легкие пушки расчеты даже могут перекатывать «на руках».

Точно так же должны бы действовать и Мардеры (самоходные ПТО), если их поставить в поддержку пехоты. Такой вариант немцами предусматривался. Машины стоят в условной «второй линии», за укрытием, выезжая только для поражения конкретной цели, и затем уходят за укрытие (например, частично выезжая на холм и после выстрела уезжая обратно). Продвигаются за пехотой/танками/БТР-ами рывками от рубежа к рубежу, от укрытия к укрытию, в идеале еще и пользуясь экраном местности. Это, в смысле, движутся так, чтобы местность закрывала их от противника – по низинкам, за какими-то гребнями, зданиями, растительностью. Зачем вперед ломиться-то? Их задача – поразить мешающие продвижению цели, а не кидаться вперед в банзай-атаку. Что мешает Грилям делать то же самое, если уж хочется их вывести на прямую наводку?

Еще одна распространенная ошибка — это мнение о том, что в условной второй половине 1943-го года ситуация поменялась, и немцам вдруг стало не нужно …да что угодно, на что фантазия укажет. То преодоление танками глубоких бродов им стало не нужным, якобы потому что они вот только отступали. А когда отступаешь, реки-то не преодолеваешь, это известное дело. Мосты ж всегда целы, да? То танки и БТР, и вообще подвижные действия, им стали не нужны, потому что они в обороне стояли. То вот такие машины поддержки им не нужны, видимо, по тем же причинам. Так вот, это зачастую очень большое заблуждение.

Всё дело в том, что танковая дивизия (да и мотопехотная, но мы сейчас не о ней) – это в первую очередь средство нанесения удара. Что в наступлении, что в обороне. И немцы это раз за разом нашим показывали. Далеко не всегда успешно, но сами попытки были постоянно и регулярно. Да и наши своими танковыми и мехкорпусами наносили удары что в наступлении, что в обороне. Иногда танковые соединения могут занимать фронт, но это не предпочтительное использование. А если ты наносишь удар или контрудар, то тебе порой надо и реки преодолевать вброд, и танки с БТР для бронегрупп нужны, и машины поддержки, типа Грилей, для мотопехоты очень и очень сгодятся.

Таким образом выходит, что для понимания того, как техника применяется, и какая техника нужна, очень полезно знать не только то, какие у техники ТТХ или как она появилась, но и какое место в дивизии занимала, зачем вообще нужна и как применяется. Не судите о технике по голым табличным данным и строчкам о недостатках в отчетах, есть куча нюансов в ее применении и месте на поле боя, которые надо знать, хотя бы в общих чертах. Воюют не танки, не пушки и даже не люди. Воюют организационные структуры более-менее в соответствии с определенными установленными порядками.

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Обычным началом служебной карьеры русского дворянина XVII века было верстание поместными и денежными окладами по достижении им 15- летнего возраста, в этот момент он становился "новиком". Отметим возможные варианты новичного верстания: 1) при составлении разборных десятен (списки служилых людей по отечеству) и раздаче денежного жалованья, 2) во время специально организованного верстания новиков и, как исключение, 3) непосредственно в полках.

Вступая на службу, дворяне и дети боярские принимали присягу, целуя крест царю и его детям. Главными воинскими преступлениями считались отъезд или агитация в пользу другого государя, участие в «скопе», «заговоре» или «умысле» на царя и его семейство и измена. В крестоцеловальной записи новики обещали служить:

«Не щадя головы своей, до смерти; и в Крым, и в Литву, и в Немцы, и в иные ни в которые государьства не отъехати и из городы, и ис полков, и ис посылок без государева указу и без отпуску не съехать, и города не здати, и в полкех воевод не покинуть, и с их государевыми изменники не ссылатися, и ни на какие прелести не прельститца... прямити и добра во всем хотети вправду, безо всякие хитрости и до своего живота».

Получив свои первые оклады, новик начинал обладать всеми правами и обязанностями служилого человека, ему выдавалось денежное жалованье и он претендовал на обеспеченье своей службы поместьем. Еще два-три года его имя писалось в служилых списках в перечне новиков, ближайших ко времени составления списка лет. Но постепенно, по мере накопления новиков следующих лет, имена «старых» новиков записывались наряду с именами других детей боярских в конце соответствующего списка по мере убывания поместных окладов.

Служба делилась на дальнюю, ближнюю, осадную или городовую. Полковая дальняя служба была связана с необходимостью для служилого человека оставлять свое поместье на полгода и больше и, с окончанием весенней распутицы и половодья, выходить на службу, например, в Украинный разряд.

Обычно эта дата приходилась для дворянства украинных уездов на начало апреля (иногда до наступления Пасхи), а для замосковного — на время после окончания Великого поста и колебалась в пределах двух-трех недель после Георгиева дня (23 апреля).

Служилый человек должен был явиться в полки с тем вооружением и на том коне или мерине, как он был записан в разборной десятне. Обычное в армейской среде стремление выделиться из «строя», хотя бы отличиями в амуниции и форме одежды, присутствовали и тогда. В зависимости от своего материального положения, городовые дворяне выезжали на службу на ногайских лошадях (обозначалось, как служба «на коне» в десятнях), на турецких и польских лошадях («на аргамаке») и, самое распространенное, на местных лошадях («на мерине»).

Более богатые и заслуженные выборные дворяне приезжали на службу в латах и шишаке, с саблею и пищалью, которую постепенно заменяла пистоль. Большинство рядовых детей боярских как служило, так и продолжало служить в стеганых тягиляях, вооруженное лишь луком с саадаком, несмотря на «пороховую революцию» середины XVII в. С собою служилые люди обязаны были поставить даточных людей по нормам Уложения о службах 1555/56 г., брали слуг, живших в полковом обозе («кошу»), и везли приготовленные за зиму съестные запасы и корм для лошадей.

Полковая служба кончалась в конце сентября — начале октября каждого года и служилых людей распускали по домам, так как начиналась осенняя распутица, страховавшая границу от набегов не хуже вооруженного войска. Хотя служилых людей могли и задержать в войске «по вестям».

Впрочем пограничная служба не прекращалась никогда, в отсутствие войска в Туле и других городах Украинного разряда несли «ближнюю» службу гарнизоны из состава дворян и детей боярских местных дворянских обществ. Аналогичную «ближнюю» службу местные дворяне и дети боярские несли в пограничных городах от Немецкой и Литовской украйны, в Северских и Польских городах (от "поле", в городах на степной границе) .

Приехавшие на службу дворяне и дети боярские расписывались по сотням, выбирались головы «добре-добра из дворян или из детей боярских», чтобы руководить этими подразделениями. Назначения в сотенные головы учитывались в местнических счетах служилых людей. Из воеводских наказов и других документов узнаем о существовании в русской армии XVII в. противопоставления «старых» и «молодых» служилых людей.

Воеводам предписывалось «во всякие посылки посылать дворян выборных и детей боярских лутчих, чтоб дворяне и дети боярские во всякие посылки ездили, а даром на службе не жили». Делалось это по причине того, что тяжести службы нередко перекладывались на служилых людей меньших статей и недавно поступивших в службу. «А меншие б статьи дети боярские болших статей дворян выборных и детей боярских лутчих не ослуживали, чтоб перед дворяны и перед детми боярскими лутчими детем боярским молодым на службе посылок лишних однолично не было».

Если служилый человек пропускал указной срок явки на службу и смотр в полках, то его имя после этого попадало в списки нетчиков, а сведения об отсутствовавших на службе отсылались в Разрядный приказ. В приказе составляли и отсылали грамоты городовым воеводам с наказом разыскать нетчиков и наказать их за неявку в полки.

За неоднократное уклонение от службы сын боярский мог растерять свой оклад и лишиться значительной части поместного и денежного жалованья, что вело к потере им своего сословного статуса, превращению в неделыцика, кормящегося от служебных посылок из приказов или съезжих изб, а то и вовсе — в ярыжку, скитающегося «меж двор» и «кормящегося Христовым именем».

Уехать со службы по какой- либо причине (смерть близкого родственника, свадьба сына или дочери, пожар в поместье) он мог, только после утверждения Разрядным приказом специальной челобитной. Соборное уложение 1649 г. установило норму, по которой городовой дворянин мог покидать полки только по самым «нужным делом», в числе которых указаны «домовное разорение» и «людской побег».

Характер службы московских служилых людей был предметом удивления иностранцев. Шведский агент Петр Петрей писал об этом: «В военное время все они, сколько их ни занесено в великокняжеский список, старые и молодые, должны идти в поход; никто не избавляется от того, как бы ни был он дряхл, слаб и болен; он все-таки должен идти, несмотря на то, что едва ноги таскает. Ничто не спасет от этого; не дозволяется даже ставить другого вместо себя. Тут не поможет никакое оправдание: ни старость, ни болезнь, ни слабость; даже кто лежит и уже борется со смертью, и тот должен идти в поход, хоть едва ли проживет больше трех или четырех дней, если только не хочет, чтобы описали поместья у него и наследников и отдали их другому.

Потому что когда будет смотр, назовут его имя, а его нет, делающие смотр бояре спросят о нем; если им ответят, что он болен, стар, не может больше исправлять никакой службы, а прислал вместо себя другого это не принимается в уважение, он подвергается немилости великого князя и поместья у него отбираются. Русские говорят, что он провинился и согрешил против великого князя: коли он болен, стар и слаб, то летом велел бы положить себя на телегу, да так и везти, а зимою в сани, так бы и ехал и умер бы на службе великого князя, тогда и не был бы виноват, сохранил милость великого князя и удержал за собою поместья для своих наследников».

Вообще угроза впасть в бедность, если не сама бедность, часто преследовали служилых людей, и без понимания этого трудно понять мотивы, по которым даже смертельно больной человек ехал на службу, только для того, чтобы не попасть в число нетчиков. «Крепостнические» наклонности рождались прежде всего из страха бедности. Вопрос исправности небольшого поместья или вотчины, наличия в нем крестьянских рук означал при отсутствии регулярного денежного жалованья за службу одно — это было необходимым условием существования служилого человека.

Государство долго не отпускало человека со службы. Понятия «пенсия» для уездного сына боярского, практически, не существовало. До семидесяти лет и старше дворяне оставались в строю и несли тяготы службы наравне с молодыми детьми боярскими и совсем нередко родные дедушка и внук служили вместе одну и ту же полковую службу. Впрочем, когда речь шла о службе с одного и того же поместья, то по специальной челобитной могли разрешить службу сына, племянника или внука, заменявшего отца, дядю или деда при посылке на службу.

Только прослужив лет по пятьдесят и шестьдесят служилый человек мог проситься в отставку, но после обязательного освидетельствования его немощи и увечий от ран воеводами или разборщиками. Вот характерный пример одной из таких челобитных костромича Г. А. Кафтырева в 1644 г., прослужившего 60 лет, раненного в боях под Тулою с болотниковцами и под Новгородом при царе Михаиле Федоровиче. Он просил об отставке и записи на службу сына Филона: «и от тех, государь, ран я холоп твой стал увечен и стар, и болен обдержим нутреною болезнью грыжею, рук и ног нет и на лошадь садитца не смогу».

Даже попадая в разряд отставных дворян, служилый человек был обязан служить осадную (городовую) службу в своем уездном центре. При нехватке рассыльщиков, отставных дворян могли посылать в разные «посылки» из съезжей избы городовые воеводы. В случае проведения разбора они должны были явиться для нового переосвидетельствования и иногда дети боярские, уходившие в отставку по болезни, снова возвращались в строй.

«Честной» считалась у дворян конная, а не пешая служба (этим можно объяснить неудачу первых солдатских полков под Смоленском в 1632 — 1634 гг., хотя дети боярские сами писались «к ученью ратного дела»). Как заметил еще П. Петрей, дворяне ревниво оберегали свой служебный статус, гнушаясь другими видами работ, обычными для посадских людей и крестьян:

«Дворяне, разорившиеся от войны, пожара и других несчастных случаев и не имеющие чем кормиться и содержать себя, считают большим срамом работать на себя своими руками или добывать что-либо работою на других. Когда это предложат кому-нибудь из них, он отвечает: «Это не совместно с моим званием»».

Представления городовых дворян разделяла и поддерживала власть, дававшая привилегии служилому дворянству перед торговым и земледельческим «чином». Призывая на службу костромских новиков в 1653 г., не спешивших к верстанью, их упрекали тем, что они «государские милости и чести себе не ищут, в службу не пишутца, не памятуя дедов и отцов своих службы». Как видим, понятие службы за поместное и денежное жалованье трансформируется и к середине XVII в. означает еще и долг служилого человека в поддержании «чести» своего рода и преемственности со службами предков «прежним государям».

Таким образом, полковая служба являлась главным занятием дворянина, источником его благосостояния (и бедности также). Все основные события жизни уездного сына боярского были так или иначе связаны с военными походами, вне полковой службы он десоциализировался или менял сословный статус. Исключением были служебные назначения уездных дворян на малозначительные должности в городовом и дворцовом управлении, служба во главе стрелецких, казачьих, татарских отрядов.

С точки зрения службы городовой дворянин действительно являлся государевым «холопом», обязанным служить там, где прикажут и сколько прикажут. Это и было основным принципом комплектования войска, плохо понятным иностранным наблюдателям. П. Петрей осуждающе писал по этому поводу, что «служилые люди должны каждый час быть готовы, по его [государя] требованию отправляться в то место, куда он пошлет их и не смеют сказать, как делают наши воины: «Не хотим-де идти, пока не дадут нам вперед за столько-то месяцев жалованья, и хотим жить в такой роскоши, чтобы все у нас было с сахаром, да с перцем».

По материалам: Козляков В. H. Служилый «город» Московского государства XVII века (От Смуты до Соборного уложения).

Бланке портрет короля Кастилии очень приглянулся: приятный молодой человек с доброй улыбкой. Стоящий рядом двоюродный брат принцессы, а, по совместительству, король Франции, удовлетворенно кивнул:

"Рад, дитя, что жених веселит твою душу. Ты очень поможешь родине этим браком".

Бланка счастливо улыбнулась, представляя, как она поплывет на корабле в солнечную Испанию к своему суженому Педро..

Она еще не знала, что у ее жениха было прозвище Жестокий, и к столь юному возрасту Педро совершил немало леденящих душу злодеяний.

Увы, о жестоких наклонностях молодого короля бедняжка узнала лишь после того, как глухонемые слуги затворили за молодоженами двери опочивальни.

В 1339 году в знаменитом Венсенском замке во Франции родилась девочка, назвали которую очень популярным в средневековой Европе именем - Бланка. Отцом малышки был Пьер де Бурбон, герцог Бурбонский, матерью - Изабелла де Валуа, дочь Карла I, графа Валуа, титулярного короля Арагона. По материнской линии новорожденная Бланка приходилась двоюродной сестрой королю Франции Иоанну II Доброму.

Пьер I де Бурбон унаследовал герцогство Бурбон после смерти своего отца, Людовика I Хромого. Пьер с юных лет был посвящен в рыцари и верно служил герцогу Нормандскому Жану задолго до того, как Жан сел на французский престол под именем Иоанна II.

Король относился к де Бурбону и к его семье с большим уважением. Впрочем, это не мешало Его Величеству распоряжаться дочерьми Пьера по своему усмотрению. Так, в 1350 году Иоанн выдал старшую дочь герцога Бурбонского, 11-летнюю Жанну, за своего 12-летнего сына, первого дофина Франции Карла (будущего короля Карла V Мудрого).

Определенные планы король Иоанн вынашивал и относительно Бланки.

Девочка была нужна Его Величеству, чтобы заключить союз с Кастилией. Этим средневековым испанским королевством правил с 1350 года 16-летний подросток Педро I, вошедший в историю под прозвищем Жестокий.

Педро, едва вступив на престол, казнил Леонору де Гусман - официальную фаворитку своего отца, короля Альфонсо XI. Леонора была матерью четырех королевских бастардов - Энрике, Фадрике, Тельо и Санчо Альфонсо. Казнь де Гусман состоялась в 1351 году в замке Талавера-де-ла-Рейна на глазах у ее сына Фадрике.

Единокровные братья Педро, получившие от короля Альфонсо огромные владения, деньги и титулы, решили отомстить за мать и подняли восстание в своих родовых владениях. После нескольких кровопролитных сражений Педро I Жестокий заключил с братьями временное перемирие.

Междоусобная война в Кастилии на некоторое время прекратилась, и кастильская знать во главе с матерью Педро, королевой Марией Португальской, задумались о том, что необходимо поскорее женить короля.

При этом, все знали, что у Педро Жестокого есть конкубина - шестнадцатилетняя красавица Мария де Падилья. С де Падильей короля свёл знатный португальский аристократ Хуан Альбукерке, фаворит королевы-матери Марии Португальской.

В свое время Мария и Хуан через де Падилью надеялись повысить свое влияние на совсем еще мальчика Педро, но уже в 1353 году королева и Альбукерке стали настаивать на необходимости выгодного династического брака - только так, по их мнению, можно было пресечь претензии бастардов Альфонсо XI на престол.

Педро Жестокий внял уговорам и согласился жениться. Дело обстояло за малым - за невестой.

Бланке де Бурбон было 14 лет, когда ей сообщили о желании 19-летнего короля Кастилии Педро взять ее в жены. Двоюродный брат девочки, король Франции Иоанн Добрый был прекрасно осведомлен и о жестокости кастильского монарха, и о его распутстве, и о наличии метрессы, с которой, по слухам, Педро тайно обвенчался.

Все эти обстоятельства не помешали Его Величеству согласиться на этот брак, укрепляющий притязания Франции на кастильский престол.

Девочке не стали сообщать о жестоких наклонностях Педро. Бланке был предложен портрет жениха, который ей очень понравился.

Портрет Педро привёз во Францию его единокровный брат, 19-летний бастард Фадрике Кастильский. В период перемирия между братьями Педро назначил Фадрике королевским эмиссаром и приказал тому сопроводить невесту из Франции в Испанию.

В конце весны 1353 года Фадрике доставил Бланку в Вальядолид, где 3 июня она стала законной супругой Педро I Жестокого.

Во Франции Бланка считалась красавицей, однако кастильскому королю она совершенно не приглянулась. Тем не менее, сразу после свадьбы Педро повез юную супругу в свой замок для консумации брака, которую от него требовали все: и мать, и сеньор Альбукерке, и весь королевский двор.

В дороге Педро допытывался у дрожащей от страха Бланки, когда ее двоюродный братец-король отправит в Кастилию обещанное приданое в 300 тысяч. флоринов. Бедная красавица не знала, что ответить грозному юноше, ведь она никому никаких денег не обещала.

В замке раздосадованный отсутствием информации о приданом Педро приказал Бланке идти в опочивальню.

Вскоре Педро покинул Бланку и отправился к своей возлюбленной Марии де Падильи. Матери король заявил, что не желает больше видеть жену.

Но Педро Жестокий не ограничился оставлением юной супруги на произвол судьбы. По приказу короля бедную Бланку заточили в замке Аревало.

При дворе шептались, что монарх заподозрил невесту в неверности: Педро считал, что на корабле у Бланки был роман с его братом-бастардом Фадрике.

Узнав о том, как Педро поступил с его двоюродной сестрой, Иоанн II Добрый обратился к папе римскому Иннокентию VI. Французский король попросил Понтифика повлиять на зарвавшегося кастильского монарха, и, если он не согласится освободить жену из застенков, отлучить Педро от церкви. Иннокентий, не желавший портить отношения с Кастилией, мягко отказал Иоанну.

В 1354 году, находясь в заключении, юная королева Бланка родила мертвого младенца.

В 1354 году Фадрике Кастильский и его брат-близнец Энрике Трастамарский подняли новое восстание против Педро Жестокого. На этот раз к бастардам присоединились мать короля Мария Португальская и его бывший первый советник сеньор Хуан де Альбукерке. Мария и Хуан попали в опалу за то, что навязали Педро неудачный брак с Бланкой.

Энрике Трастамарский попросил помощи у короля Франции, и тот согласился прислать своих солдат. Клещи вокруг Педро Жесткого сжимались, но он снова сумел выбраться, заключив очередное перемирие с незаконнорожденными братьями.

В 1358 году король Педро предложил 24-летнему Фадрике должность в правительстве, и пригласил того в Севилью для переговоров. Неосторожный бастард явился по зову монарха, и был убит на севильской улице по дороге во дворец.

В 1361 году Педро приказал перевести его жену Бланку Бурбонскую в замок Медина-Сидония, подальше от театра военных действий. Король опасался, что войска Франции и Арагона, объединившиеся против него, могут освободить Бланку.

Немного позднее Педро Жестокому удалось расколоть сформировавшуюся против него коалицию и заключить мирный договор с королем Арагона Педро IV Церемонным. Возвратившись в Севилью, кастильский монарх задумался о том, чтобы окончательно избавиться от ненужной жены.

Вскоре Иньиго де Суньига, тюремщик замка Медина-Сидония, получил королевский приказ умертвить узницу Бланку де Бурбон. По словам хрониста Педро Лопеса де Айяла, Иньиго пришел в ужас. Де Суньига отказался убивать 22-летюю, ни в чем не повинную королеву, которая с 14 лет была брошена в темницу. Государь был взбешен отказом и немедля казнил несговорчивого тюремщика.

Приказ был переадресован королевскому арбалетчику Хуану Пересу де Реболледо. Тот прибыл в замок Мадина-Сидония и хладнокровно исполнил поручение жестокого государя. Арбалетный болт, выпущенный де Реболледо, вошел прямо в сердце несчастной Бланки...

Очередное злодеяние Педро Жестокого привело к тяжелым для него последствиям. Во-первых, произошел раскол среди кастильской знати, во-вторых, король Франции окончательно разорвал отношения с Кастилией.

Педро и здесь нашел выход. Он восстановил дипломатические отношения с Англией, и начал активно привлекать в свои войска английских наемников.

В 1366 году братья-бастарды Энрике, Тельо и Санчо Альфонсо с помощью французских наемников захватили Севилью, Бургос, Толедо и Бривиеску.

5 мая 1366 года в Бургосе прошла коронация Энрике Трастмарского, в ходе которой он был провозглашен королем Кастилии и Леона Энрике II. Педро Жестокий, разумеется, объявил брата узурпатором и заочно приговорил его к смерти.

Благодаря помощи англичан, руководил которыми талантливый полководец Эдуард Черный Принц, 3 апреля 1367 году Педро Жестокому удалось одержать свою последнюю большую победу: войска Энрике II были разбиты в битве при Нохере.

Вскоре казна Педро опустела, и он не смог платить наемникам. Энрике немедленно напал на ослабленные войска сводного брата и в битве при Монтьеле нанес тому решительное поражение. Педро укрылся в замке, но был настигнут Энрике и собственноручно убит. Вот как рассказывает об этом средневековый хронист Жан Фруассар:

Так Педро Жестокий ответил за свои многочисленные злодеяния, прежде всего, за смерть бедной Бланки.

Так сложилась судьба юной королевы, которую двоюродный брат-король отправил на верную погибель, а сердобольные жители Кастилии называли "девочкой, которая никогда не видит солнца".

(с) Василий Гавриленко (Грусть)

Мой Телеграм Женщины в Истории. https://t.me/istoriazhen

Дорогие мои читатели! Моя книга о русских женщинах в истории вышла благодаря вам! Сердечное вам спасибо!

https://www.chitai-gorod.ru/product/cvety-so-shramami-sudby-...

https://www.ozon.ru/product/tsvety-so-shramami-sudby-zhenshc...

После смерти Эдуарда Третьего на английский престол взошел его внук Ричард Второй. На момент коронации Ричарду было всего 10 лет, и самостоятельно править он, разумеется, не мог. Был создан регентский совет из 12 человек, а реальную власть в стране взял в свои руки дядя малолетнего короля, сын Эдуарда Третьего Джон Гонт. Джон имел отнюдь не меньшие права на английскую корону, чем Ричард, однако никогда не стремился сместить его с престола и до конца был верным советником короля.

В первые годы правления Ричарда дела в Англии обстояли не очень. Еще в конце царствования Эдуарда Третьего Англия потерпела ряд неудач в Столетней войне и была вынуждена расстаться с ранее завоеванными территориями во Франции. Экономика страны переживала упадок из-за эпидемии чумы и постоянного выкачивания средств из казны для ведения войны с французами. Для пополнения бюджета английские власти ввели новый подушный налог, который спровоцировал крестьянский бунт, охвативший юго-восток страны.

Повстанцы требовали снижения налогов, устранения системы крепостного права, смещения с должности главных королевских чиновников и уничтожения судов. Бунтовщики сжигали судебные записи и освобождали заключённых местных тюрем. В числе прочих был освобождён проповедник Джон Болл. Болл был не согласен с политикой официальной Церкви и проповедовал социальное равенство, за что был очень популярен у крестьян. После своего освобождения Джон произнёс перед бунтовщиками проповедь, где прозвучала фраза: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто дворянином был тогда? » Он провозгласил, что рабство неестественно, а все люди созданы Богом равными, призвал свергнуть крепостное право и установить свободу.

Вдохновившись такими речами, крестьянское войско двинулось на Лондон. Возглавил крестьян Уот Тайлер. Уот родился в семье кровельщика, но, судя по всему, имел некоторый военный опыт, полученный на полях сражений Столетней войны, однако достоверных данных об этом нет. 13 июня 1381 года повстанцы вошли в Лондон и вместе с присоединившимися к ним местными жителями атаковали тюрьмы, разрушили несколько дворцов знати, захватили Тауэр и казнили всех, кто, по их мнению, был связан с королевским правительством. На следующий день король Ричард прибыл на переговоры с восставшими и подчинился большинству их требований, в том числе и отмене крепостного права. 15 июня была организована встреча короля с Уотом Тайлером, которая проходила на улицах Лондона при стечении большого количества бедноты. На этот раз требования бунтовщиков были ещё более радикальны — конфискация церковных владений, устранение всех епископов и ликвидирование власти знати. Монарх был готов удовлетворить и эти требования, но Тайлер, не поверив Ричарду, повёл себя надменно. Сопровождавшие короля вельможи не выдержали дерзости со стороны простолюдина... Мэр Лондона Уильям Уолворт нанёс Тайлеру удар кинжалом в шею, а один из рыцарей подъехал к Тайлеру сзади и пронзил его мечом.

Разъярённая видом этой сцены толпа угрожающе двинулась вперёд, но положение спас король, сохранивший хладнокровие. Он призвал всех к спокойствию и объявил, что уже принял все предложения крестьян и просит их разойтись с миром. Восставшие поверили Ричарду и разошлись с места события... 2 июля король аннулировал «данные второпях» обещания и помилования бунтовщиков. Он сам возглавил суд, который приговорил к казни 15 главарей мятежников, включая Джона Болла. Проповедник был четвертован 15 июля. Его голова была надета на пику и выставлена на Лондонском мосту, а части тела разосланы для всеобщего обозрения в четыре других города Англии. Народной любви данное мероприятие королю не добавило...

Вскоре после подавления крестьянского восстания Ричард женился на Анне Чешской, дочери императора Священной Римской империи Карла IV. После брака поведение короля сильно изменилось. Если до этого окружающим казалось, что из Ричарда получится хороший король, то теперь он стал вести себя очень самоуверенно, капризно и эгоистично. Любые возражения приближенных на его указы приводили суверена в бешенство и он, теряя чувство королевского и человеческого достоинства, начинал оскорблять всех окружающих. Также король периодически окружал себя фаворитами, которым даровал разные земли и титулы. Среди знати стали ходить слухи о нетрадиционной ориентации короля... Правда, учитывая нежную любовь Ричарда к своей жене, эти слухи вызывают сомнения.

В 1386 году Ричард II даровал своему фавориту Роберту де Веру титул герцога Ирландии. Это оскорбило дядю короля Томаса Вудстока, получившего недавно титул герцога Глостера. Он воспринял такое возвеличивание королевского фаворита как принижение своего статуса. Вудсток напомнил королю, что герцогский титул имеют право носить только члены королевской семьи, а также намекнул, что если Ричард не выгонит своих фаворитов, то парламент может его низложить.Угроза подействовала, и король согласился убрать от королевского дворца своих фаворитов. Однако уже в ноябре Ричард пошел на открытый конфликт с парламентом, назначив стюардом королевского двора своего друга Джона Бошана. В результате часть лордов организовали заговор против короля, который возглавил Томас Вудсток.

Собранная мятежниками армия двинулась на Лондон. Испуганный король укрылся в Тауэре, попытавшись через посредничество архиепископа Кентерберийского вести переговоры с мятежными лордами. Однако те на уступки идти не хотели и заявили о возможном низложении короля. Желая любым способом сохранить корону, Ричард сдался и согласился выдать своих приближенных. В результате четверо фаворитов короля были приговорены к казни. Двое из них успели бежать, но двое были казнены. В течение года после описанных событий король старался вести себя тихо, и вся реальная власть над Англией перешла в руки мятежников. Однако 3 мая 1389 года Ричард, которому к тому моменту исполнилось 22 года, сообщил совету, что он уже взрослый и не повторит ошибки, совершённые в молодости, а поэтому он готов править страной самостоятельно. У лордов изначально не было в планах править за короля всю жизнь, и, выполнив главную задачу по уничтожению королевских фаворитов, они согласились восстановить короля в его правах. В 1391 году Ричард получил от парламента гарантии, согласно которым ему "позволялось пользоваться всеми королевскими регалиями, свободами и правами наравне со своими прародителями".

7 июня 1394 года во время очередной вспышки чумы умерла королева Анна. Ричард был безутешен и устроил ей пышные похороны в Вестминстерском аббатстве. Через два года для нормализации отношений с Францией Ричард женился на Изабелле Французской, дочери французского короля Карла Безумного. После женитьбы Ричард заключил с королём Франции договор, согласно которому тот обещал помогать и поддерживать своего зятя против всех, кто посягает на его власть. Лорды противились этому браку так как опасались, что, используя эту статью, Ричард может призвать французскую армию для борьбы с бывшими мятежниками. Однако их протесты успехом не увенчались, и в январе 1397 года Изабелла была признана королевой Англии. Ричарда не смутил факт, что его жене в то время было всего 8 лет... Он ещё тосковал по умершей Анне, поэтому брак с девочкой давал ему достаточно времени на то, чтобы смириться с потерей. Однако дожить до совершеннолетия супруги Ричард не смог...

В январе 1397 года отношения короля со знатью вновь стали портиться. В парламенте была представлена петиция против огромных трат королевского двора, что вызвало возмущение Ричарда. Подобную попытку, задевающую статус и привилегии короля, он квалифицировал как государственную измену. В результате автор данной петиции был приговорен к казни, а репутация короля сильно пострадала. Также Ричард предпринимал сумасбродные попытки канонизировать низложенного Эдуарда II, а также хотел стать императором Священной Римской империи... Все это жутко бесило герцога Глостера Томаса Вудстока, который уже один раз сумел охладить пыл Ричарда... Вудсток стал публично критиковать короля, и вскоре пошли слухи, что он готовит новый заговор вместе с графами Арундел и Уорик. Ричард решил сыграть на опережение и пригласил всех троих на королевский пир.

Глостер и Арундел приглашение отклонили, а Уорик приехал на пир где был схвачен и заключен в Тауэр. Через пару недель Ричард приказал арестовать графа Арундела, после чего настала очередь Томаса Вудстока. Для его ареста Ричард, собрав внушительную свиту, отправился в Эссекс, где находился герцог. Король объявил, что он прибыл к Глостеру, поскольку тот не смог сам прибыть на банкет. Герцог запросил пощады, но Ричард отправил его в заключение в Кале, в котором в скором времени тот умер. Никто из знати не сомневался, что Вудсток по приказу короля был убит.

Над двумя другими заговорщиками состоялся суд, по результатам которого их обоих приговорили к смертной казни. Граф Арундел был обезглавлен в этот же день. Граф Уорик, признавший свою вину, умолял короля о прощении, по сообщению от хрониста, плача «как ничтожная старая баба». Изначально его приговорили к повешению, но король милостиво согласился заменить казнь на пожизненную ссылку на остров Мэн.

Через несколько месяцев после описанных событий в Вестминстере было организовано заседание парламента. В его ходе Генрих Болингброк (сын Джона Гонта) обвинил Томаса Моубрея (графа Норфолка) в подготовке нового заговора против короля. Надо уточнить, что и Болингброк, и Моурей участвовали в предыдущем мятеже против Ричарда, но получили королевское прощение. Однако Генрих, боясь возможного возмездия от Ричарда в будущем, решил выслужиться перед монархом. Так как граф Норфолка факт организации нового заговора отрицал, а Генрих не мог предоставить доказательства своих обвинений, был организован Судебный поединок.

Судебный поединок в Средневековье использовался в случаях, когда установить истину путём допроса свидетелей было невозможно, и ни одна из сторон не признавала своей неправоты. Тогда спор отдавали на рассмотрение Господу. Иногда спорщикам давали подержаться за раскаленную кочергу, и у кого ожог быстрее заживал, значит, с тем Бог и значит, правда... Но чаще всего судебный поединок представлял собой дуэль. Вот и Болингброк с Моубреем должны были решить свой спор в битве один на один. 17 сентября в Ковентри два противника вышли на Суд Божий. Публика встретила обоих приветственными криками, но перед самым началом драки король бросил свой жезл на песок, что означало остановку поединка. Было объявлено, что ни один из герцогов не получит Божественного благословения и оба изгоняются из Англии: Болингброк на 10 лет, а Моубрей — пожизненно...

3 февраля 1399 года умер Джон Гонт, всегда остававшийся преданным соратником короля. Его верность не поколебало даже изгнание из страны его сына Генриха. Наследником Джона Гонта по закону был изгнанный Генрих Болингброк. Но король отказался признать завещание Джона и раздал его владения своим фаворитам, а десятилетнее изгнание Болингброка заменил на пожизненное. Это решение возмутило всю английскую знать, ведь своим поступком король продемонстрировал, что в Англии больше не действует закон о наследовании. Ко всему прочему Ричард вёл себя так, что дал повод сомневаться в его здравом уме. Короля окружали прорицатели и шарлатаны, которые предсказывали ему великие достижения. По сообщениям хронистов, во время церковных праздников король восседал на троне, заставляя всех проходивших падать к его ногам. Во всех путешествиях его сопровождала вооруженная охрана. На огромную свиту требовались огромные деньги, и король был по уши в долгах, которые отдавать не торопился. Ко всем бедам это же время против Англии восстала Ирландия. Собрав армию, король отправился в поход на подавление мятежа.

Отсутствием короля в Англии воспользовался Генрих Болингброк. После изгнания из английского королевства Генрих проживал в Париже. Узнав, что Ричард отправился в поход в Ирландию, Генрих в окружении 300 соратников высадился в Англии и победоносно пошел по стране, присоединя к своей армии все больше сторонников. Узнав о высадке в Англии Болингброка, Ричард 27 июля отплыл из Ирландии. Королевский советник герцог Албермайль порекомендовал королю разделить армию, что моментально ослобляло позиции короля. По мнению историков, герцог сразу же понял, что Ричард не сможет победить, и решил встать на сторону Генриха. В ходе дальнейших событий Албермайль и часть других сторонников короля переметнулись в лагерь Генриха, а половина королевской армии просто разбежалась, поскольку прошёл слух, что король мёртв. Оставшись практически без союзников, король заперся в замке Конуи, к которому вскоре подошли переговорщики Генриха Болингброка. Требования, переданные королю, были не слишком обременительными. Согласно им, король должен был вернуть Болингброку всё отцовское наследство и восстановить его в правах, а пятеро советников короля должны были предстать перед судом. При этом права на корону оставались за Ричардом. Король согласился на все требования и выехал из замка в сопровождении небольшой свиты на встречу Генрихом. Однако по пути король попал в засаду, устроенную союзниками Болингброка, и был отвезён в заточение в замок Флинт. Генрих теперь сам метил на английский престол.

В конце сентября Ричарда перевезли в Лондон, разместив в Тауэре. 29 сентября он в присутствии множества свидетелей подписал акт об отречении от престола, после чего положил корону на землю, отдавая её таким образом Богу. 30 сентября в Вестминстере собрался парламент, на котором Архиепископ Йоркский Ричард ле Скруп зачитал отречение короля, а также документ, в котором перечислялись все его преступления. Несмотря на то, что Ричард желал лично защищать себя, ему такой возможности предоставлено не было. В итоге отречение Ричарда было признано ассамблеей парламента. Далее выступил Генрих Болингброк, который предъявил свои претензии на трон, после чего его провозгласили королём. 13 октября он был коронован под именем Генриха IV...

Бывшего же короля Ричарда Второго приговорили к пожизненному заключению в замке Понтефракт в Йоркшире. Там он и умер спустя несколько месяце при невыясненных обстоятельствах (возможно, был убит, но подтверждения этому нет). Чтобы по Англии не ходили слухи о том, что Ричард жив, его тело доставили в Лондон, показывая всем желающим на всём протяжении пути. После того, как тело бышего короля два дня продержали на всеобщем обозрении в соборе Святого Павла в Лодноне, Ричарда Второго похоронили в замке Лэнгли.

Царствие же нового короля Генриха IV длилось почти 14 лет и сопровождалось периодическими восстаниями и мятежами в разных частях королевства. Хронисты-современники Генриха IV довольно лестно отзывались о времени его правления. Томас Уолсингем указывает, что король «славно правил тринадцать с половиной лет». Адам из Аска восхваляет его «могущественное правление, во время которого он сокрушил всех, кто восстал против него». В «Анонимной хронике» пишется, что, несмотря на постоянное вымогание налогов, Генриха IV очень любили его люди. А хронист Ангерран де Монстреле, который никогда не был другом королей Англии, называет Генриха IV «доблестным рыцарем, свирепым и хитрым по отношению к своим врагам».

С 1408 здоровье Генриха IV ухудшилось из-за кожного заболевания, похожего на проказу. Генрих IV боролся с болезнью на протяжении 5 лет, но этот бой проиграл и умер 20 марта 1413 года.

Хронику последних часов жизни короля приводит бургундский хронист Ангерран де Монстреле, правда, написана она была спустя 25 лет после смерти Ричарда. Согласно ей, рядом с умирающим Генрихом IV на кушетке лежала корона. Когда дыхание короля стало почти незаметным, находившиеся рядом служители сочли его умершим и накрыли лицо простынёй. Его сын, получивший известие о смерти отца, взял корону и вышел из комнаты, но внезапно из-под простыни раздался вздох. Понявшие ошибку слуги отдёрнули простыню. Оглядевшись, король спросил, куда делась корона. Вызванный наследник на вопрос отца ответил: «Эти люди уверили меня, что ты умер, и поскольку я твой старший сын и после твоей смерти мне принадлежит и твоё королевство, и твоя корона, я забрал её». Генрих IV напомнил сыну, что у него самого прав на корону не было, на что принц пообещал, что, как и отец, будет держать королевство своим мечом. «Хорошо, — ответил король, — остальное я оставляю Богу и прошу Его смилостивиться надо мной». После этого он умер.

Вступившему на престол Генриху V предстояло вернуть могущество Англии на европейской арене, потерянное за время бесконечных мятежей и восстаний.

Продолжение следует...