Прошу моих подписчиков меня поздравить, я окончательно решил связать свою жизнь с синологией. Я записался на вторую уже научную конференцию с докладом про Китай, взял дополнительный курс истории восточных религий и в планах изучение путунхуа ^_^
Современная синология - это очень странный предмет. Любой связанный с Китаем тезис проходит в массовой культуре диалектический процесс отрицания, затем отрицания отрицания и, наконец, приходит к субверсии. Самый яркий (наверное, всем известный) пример - это Императорские экзамены. Сначала звучал восторженный тезис: "В Китае все должности распределялись экзаменационно, там царила меритократия!" Затем звучал антитезис: "Всё враньё, там было сплошное кумовство и взяточничество, экзамены были куплены и, вообще, экзаменируемые знания были антинаучны". И, наконец, субверсия, синтез тезиса и антитезиса: "Существовали знатные дома и их плоды имели преимущества в продвижении по службе, но даже простой крестьянин мог стать высшим чиновником". Причём если медиевистика и новистика уже прошли несколько подобных итераций, то синология, в силу целого спектра причин, до преступного мало. А, учитывая, что массовый продукт ретранслирует зачастую весьма устаревшую информацию про Китай, читатель и зритель зачастую оказывается в плену или восторженного, или обесценивающего Китай мнения.
Наконец, не сформулирована достаточно крепкая теория китайского социального строя. Это связано в первую очередь с тем, что марксистская теория (и советско-русская синология в целом) получила серьёзный удар в 90х, а евро-американская наука, да простят меня восторженные мир-системщики, топчется на месте из-за пресловутого исторического позитивизма.
Однако неудачи предшественников не могут не работать - ведь это огромный простор для исследований и теоретизации нашим поколением!
Подобная прелюдия была необходима для того, чтобы вдумчивый читатель понял поставленную проблематику. Дело в том, что достаточно сложного исследования на поднятый мной вопрос попросту не существует. При этом фактаж невероятно богат, что даёт простор для научной деятельности. Важно подчеркнуть - в силу нехватки уже существующей теоретизации я неизбежно (пусть и со ссылками на источники) вступаю на зыбкую почву установления собственных тезисов. Конечно, любая наука, если докопаться до её корней, неизбежно упирается в "я так вижу, такова истина" учёного или группы учёных (что потом неизбежно ставится под сомнение и научное сообщество приближается к истине ещё на шаг ближе); однако я боюсь невольно сделать читателей заложниками своего видения.
Про китайские религии известно немало. В первую очередь это касается трёх важнейших - чань-буддизма, даосизма и неоконфуцианства. И проблема рождается сразу, как только я постулировал предыдущее предложение. С точки зрения китайцев, никакого "чань-буддизма" не существует, есть вполне себе каноничный буддизм Большой колесницы. Отсутствует и даосизм, который является в своей сути совокупностью народных китайских верований ("даоцзя" терминологически в этом плане схож со словом "родноверие" - сначало народились верования и организации, а потом под них подвели название). Не существует и неоконфуцианства, с точки зрения китайцев "конфуцианство" - это буквально "книжничество", "конфуциан" это попросту "образованный человек". Таким образом, один и тот же китаец может одновременно быть и конфуцианцем (банально будучи эрудитом), и даос...истом?.. (ходя к гадалке, чтобы выбрать имя ребёнку), и буддистом (посещая буддистскую пагоду).
Что ж, ларчик открыт! Китайские "религии" - это профанация, они не имеют ничего общего с европейскими "настоящими" религиями. Да?.. Нет - они обладают храмовыми комплексами, канонической литературой, структурированными и, что самое главное, стандартизированной логистикой и ритуалами.
Ну что же, тогда всё понятно - есть некая "китайская религия", которая является синкретизмом всех вышеперечисленных религий. Да?.. Нет - китайцы чётко разделяют даосские и буддистские храмы, при императорских дворах цветут противоборствующие даосские и буддистские фракции, а сами храмы конкурируют между собой.
Так в чём же секрет? Какую роль играли храмы в китайской общественной структуре? Чем функционально различаются даосизм и чань-буддизм? Как, почему и каким образом "книжническое" учение приобрело свойства религии, и как это отразилось на китайском обществе? В чём политические и экономические функции китайских храмов и существовал ли "даосский папа"? На все эти вопросы я постараюсь дать ответы в этой серии постов.
Подготовка к лагерной жизни начиналась для любого монгола в раннем детстве. Каждый мальчик или девочка должны были адаптироваться к сезонной миграции рода, пасшего свои стада. Верховая езда считалась не роскошью, а необходимостью. Охота была дополнительным занятием, которое в случае потери стада могло стать необходимым для выживания. Каждый монгольский мальчик начинал учиться держать в руках лук и стрелы в три года.
Охота также рассматривалась как отличная тренировочная школа для взрослых воинов, насколько нам известно из включенного в Великую Ясу статута об охоте. Правила Ясы относительно большой охоты делают очевидным, что это занятие играло роль армейских маневров. «Любой, кому надлежит воевать, должен быть обучен обращению с оружием. Он должен быть знаком с преследованием, чтобы знать, как охотники подбираются к дичи, как они сохраняют порядок, как они окружают дичь в зависимости от числа охотников. Когда они начинают погоню, им необходимо сначала послать разведчиков, которым следует получить информацию. Когда (монголы) не заняты войной, они должны предаваться охоте и приучать к этому свою армию. Целью является не преследование как таковое, а тренировка воинов, которые должны обрести силу и стать опытными в обращении с луком и в других упражнениях »(Джувейни, разд. 4).
Начало зимы определялось как сезон большой охоты. Предварительно направлялись приказы войскам, прикрепленным к ставке великого хана, и в орду или в лагеря князей. Каждое армейское подразделение должно было выделить определенное количество людей для экспедиции. Охотники разворачивались как армия – с центром, правым и левым флангами, каждый из которых находился под командованием специально назначенного предводителя. Затем императорский караван – сам великий хан с женами, наложницами и запасами продовольствия – направлялся к главному театру охоты. Вокруг огромной территории, определенной для охоты, которая охватывала тысячи квадратных километров, формировался круг облавы, который постепенно сужался в течение периода от одного до трех месяцев, загоняя дичь к центру, где ожидал великий хан. Специальные посланники докладывали хану о ходе операции, наличии и числе дичи. Если круг не охранялся соответствующим образом и какая‑либо дичь исчезала, командующие офицеры – тысячники, сотники и десятники отвечали за это лично и подвергались суровому наказанию. Наконец, круг замыкался, и центр оцеплялся веревками по окружности десяти километров. Затем хан въезжал во внутренний круг, полный к этому времени различными ошарашенными, воющими животными, и начинал стрельбу; за ним следовали князья, а затем обычные воины, при этом каждый ранг стрелял по очереди. Бойня продолжалась несколько дней. Наконец группа стариков приближалась к хану и смиренно умоляла его даровать жизнь оставшейся дичи. Когда это совершалось, выжившие животные выпускались из круга в направлении ближайшей воды и травы; убитые же собирались и пересчитывались. Каждый охотник, по обычаю, получал свою долю.
Организация армии
Две основные черты военной системы Чингисхана – императорская гвардия и десятичная система организации армии – уже обсуждались нами. Необходимо сделать несколько дополнительных замечаний. Гвардия, или войска орды, существовала до Чингисхана в лагерях многих правителей кочевников, включая киданов. Однако никогда ранее она не была столь тесно интегрирована с армией как целым, как это случилось при Чингисхане. Дополнительно каждый член императорской семьи, которому давался надел, имел свои собственные гвардейские войска. Следует вспомнить, что определенное количество юрт или семей было связано с ордой каждого члена императорской семьи, являвшегося владельцем надела. Из населения этих юрт любая хатун или любой князь имели разрешение набирать войска. Эти войска орды находились под командованием военачальника (нойона), назначенного императором в качестве управляющего хозяйством надела, или же самим князем в случае, когда он занимал высокое положение в армии. Предположительно, единица таких войск, в зависимости от ее размера, считалась батальоном или эскадроном одной из «тысяч» войск регулярной службы, в особенности, когда сам князь имел звание тысяцкого и сам командовал этой тысячей.
В войсках обычной армии меньшие единицы (десятки и сотни) обычно соответствовали родам или группам родов. Тысячное подразделение могло представлять собой комбинацию родов или маленькое племя. В большинстве случаев, однако, Чингисхан создавал каждое тысячное соединение из воинов, принадлежащих к различным родам и племенам. Десятитысячное соединение (тумен )почти всегда состояло из различных социальных единиц. Возможно это, хотя бы отчасти, было результатом сознательной политики Чингисхана, пытавшегося сделать большие армейские соединения приверженными скорее империи, нежели старым родам и племенам. В соответствии с этой политикой предводители больших соединений – тысячники и темники – назначались лично императором, и принципом Чингисхана было выдвижение каждой талантливой личности вне зависимости от социального происхождения.
Вскоре, однако, стала очевидной новая тенденция. Глава тысячи или десяти тысяч, если у него был способный сын, мог попробовать передать свою должность ему. Подобные примеры были частыми среди командиров войск орды, в особенности, когда военачальником был князь. Известны случаи передачи поста от отца к сыну. Однако подобное действие требовало личного утверждения императора, которое давалось далеко не всегда.
Монгольские вооруженные силы делились на три группы – центра, правой и левой руки. Поскольку монголы всегда разбивали свои палатки лицом к югу,358левая рука означала восточную группу, а правая – западную. Специальные офицеры (юртчи )назначались для планирования диспозиции войск, направления движения армий в течение кампаний и расположения лагерей. Они также отвечали за деятельность разведчиков и шпионов. Должность главного юртчи может быть сравнена с должностью главного квартирмейстера в современных армиях. Черби имели своей обязанностью комиссариатские службы.
В правление Чингисхана вся военная организация была под постоянным наблюдением и инспекцией самого императора, и Великая Яса рекомендовала это будущим императорам.
«Он приказал своим наследникам проверять лично войска и их вооружение перед битвой, поставлять войскам все необходимое для похода и наблюдать за всем, вплоть до иголки и нитки, и если какой‑либо воин не имел необходимой вещи, то его надлежало наказать »(Макризи, разд. 18).
Монгольская армия была сплочена сверху донизу железной дисциплиной, которой подчинялись как офицеры, так и простые воины. Начальник каждого подразделения нес ответственность за всех своих подчиненных, а если сам он совершал ошибку, то его наказание было еще более жестоким. Дисциплина и тренировка войск и линейная система организации держали монгольскую армию в постоянной готовности к мобилизации в случае войны. А императорская гвардия – сердцевина армии – была в состоянии готовности даже в мирное время.
Стратегия и тактика
Перед началом большой кампании для обсуждения планов и целей войны собирался курултай. На нем присутствовали начальники всех крупных армейских соединений, они получали необходимые инструкции от императора. Разведчики и шпионы, прибывшие из страны, избранной в качестве объекта нападения, подвергались расспросам, и если сведений было недостаточно, то для сбора дополнительной информации отправлялись новые разведчики. Затем определялась территория, где надлежало сконцентрироваться армии до выступления, и пастбища вдоль дорог, по которым пойдут войска.
Большое внимание уделялось пропаганде и психологической обработке противника. Задолго до того как войска достигали вражеской страны, секретные агенты, находившиеся там, старались убедить религиозных инакомыслящих, что монголы установят веротерпимость; бедных, что монголы помогут им в борьбе против богатых; богатых купцов, что монголы сделают дороги безопаснее для торговли. Всем вместе обещали мир и безопасность, если они сдадутся без борьбы, и ужасную кару, если окажут сопротивление.
Войско входило на вражескую территорию несколькими колоннами, осуществлявшими операции на некотором расстоянии друг от друга. Каждая колонна состояла из пяти частей: центра, правой и левой рук, арьергарда и авангарда. Связь между колоннами поддерживалась через посланников или дымовыми сигналами. При наступлении армии, выставлялся наблюдательный контингент в каждой крупной крепости врага, в то время как мобильные части спешили вперед для столкновения с полевой армией противника.
Основной целью монгольской стратегии было окружение и уничтожение главного войска противника. Они пытались достигнуть этой цели – и обычно преуспевали, – используя тактику большой охоты – кольцо. Первоначально монголы окружали большую территорию, затем постепенно сужали и уплотняли кольцо. Способность командиров отдельных колонн к координации своих действий была поразительной. Во многих случаях они собирали силы для достижения главной цели с точностью часового механизма. Операции Субэдэя в Венгрии могут рассматриваться как классический пример этого метода. Если монголы при столкновении с основной армией противника не были достаточно сильны для прорыва ее линий, они изображали отступление; в большинстве случаев, неприятель принимал это за беспорядочное бегство и бросался вперед в погоню. Тогда, принимая свои навыки маневрирования, монголы неожиданно поворачивали назад и замыкали кольцо. Типичным примером этой стратегии была битва при Лигнице. В сражении на реке Сить русские были окружены до того, как они смогли предпринять какую‑либо серьезную контратаку.Легкая кавалерия монголов первой входила в битву. Она изматывала врага постоянными атаками и отступлениями, а ее лучники поражали ряды противника с расстояния. Движения кавалерии во всех этих маневрах направлялись ее командирами с помощью вымпелов, а ночью использовались различного цвета фонари. Когда враг был в достаточной степени ослаблен и деморализован, в бой против центра или фланга бросалась тяжелая кавалерия. Шок от ее атаки обычно ломал сопротивление. Но монголы не считали свою задачу выполненной, даже выиграв решающее сражение. Одним из принципов стратегии Чингисхана было преследование остатков армии врага до ее окончательного уничтожения. Поскольку одного или двух туменов вполне хватало в таком случае для окончательного прекращения вражеского организованного сопротивления, другие монгольские войска делились на мелкие отряды и начинали систематически грабить страну.
Следует отметить, что со времени своей первой среднеазиатской кампании монголы приобрели весьма эффективную технику осады и окончательного штурма укрепленных городов. Если предвиделась длительная осада, на некотором расстоянии от города воздвигалась деревянная стена вокруг него, с тем чтобы предотвратить поставки извне и отрезать гарнизон от связи с местной армией за пределами городской территории.
Затем, с помощью пленников или рекрутированных местных жителей, ров вокруг городской стены наполнялся фашинами, камнями, землей и всем, что было под рукой; осадные механизмы приводились в состояние готовности бомбардировать город камнями, наполненными смолой емкостями и копьями; вплотную к воротам подтягивались таранные установки. В конце концов в дополнение к инженерному корпусу монголы стали использовать в осадных операциях и пехотные войска. Они набирались из жителей иностранных государств, которые до этого были покорены монголами.
Высокая мобильность армии, а также выносливость и бережливость воинов, во многом упрощали задачу монгольской интендантской службы во время кампаний. За каждой колонной следовал верблюжий караван с минимумом необходимого. В основном предполагалось, что армия будет жить за счет покоренной земли. Можно сказать, что в каждой крупной кампании монгольская армия имела потенциальную базу необходимых запасов впереди, нежели в своем арьергарде. Это объясняет тот факт, что, согласно монгольской стратегии, захват больших территорий противника рассматривался и как выгодная операция, даже если армии были малы. С продвижением монголов их армия росла за счет использования населения покоренной страны. Городские ремесленники рекрутировались для службы в инженерных войсках или для производства оружия и инструментов; крестьяне должны были поставлять рабочую силу для осады крепостей и перемещения повозок. Тюркские и иные кочевые или полукочевые племена, ранее подчиненные враждебным властителям, принимались в монгольское братство по оружию. Из них формировались подразделения регулярной армии под командованием монгольских офицеров. В результате, чаще всего монгольская армия была числено сильнее в конце, нежели накануне кампании. В данной связи можно упомянуть, что ко времени смерти Чингисхана собственно монгольская армия насчитывала 129 000 бойцов. Вероятно, ее численность никогда не была больше. Только лишь рекрутируя войска из покоренных ими стран, монголы могли подчинить и контролировать такие огромные территории. Ресурсы каждой страны, в свою очередь, использовались для покорения следующей.
Первым европейцем, который в должной мере понял мрачное значение организации монгольской армии и дал ее описание, был монах Иоанн де Плано Карпини.359Марко Поло описал армию и ее операции во время правления Хубилая. В Новое время, вплоть до недавнего периода, она привлекала внимание не многих ученых. Немецкий военный историк Ганс Дельбрюк в своей «Истории искусства войны» полностью игнорировал монголов. Насколько мне известно, первым военным историком, попытавшемся – задолго до Дельбрюка – адекватно оценить смелость и изобретательность монгольской стратегии и тактики, был русский генерал‑лейтенант М.И. Иванин. В 1839 – 40 гг. Иванин принял участие в русских военных действиях против Хивинского ханства, которые обернулись поражением. Эта кампания велась против полукочевых узбеков Центральной Азии, т.е. на фоне, навеивающем воспоминания о среднеазиатской кампании Чингисхана, что и стимулировало интерес Иванина к истории монголов. Его очерк «О военном искусстве монголов и центральноазиатских народов» был опубликован в 1846 г. В 1854 г. Иванин был назначен русским комиссаром, ответственным за отношения с внутренней Киргизской ордой и, таким образом, имел возможность собрать больше информации о тюркских племенах Центральной Азии. Позднее он вернулся к своим историческим занятиям; в 1875 г. после его смерти было опубликовано переработанное и расширенное издание написанной им книги. Работа Иванина была рекомендована в качестве учебника слушателям Императорской военной академии.
Только после первой мировой войны военные историки Запада обратили свое внимание на монголов. В 1922 г. появилась статья Анри Мореля о монгольской кампании XIII в. во «Французском военном обозрении». Пятью годами позже капитан Б.Х. Лиддел Харт посвятил Чингисхану и Субэдэю первую главу своей книги «Великие военачальники без прикрас».
Монгольский лук
Одновременно исследование «периода великих походов монголов» было рекомендовано главой британского генштаба офицерам механизированной бригады. В течение 1932 и 1933 гг. начальником эскадрона К.К. Волкером была напечатана серия статей о Чингисхане в «Канадиэн дефенс квортерли». В переработанной форме они были позднее изданы в виде монографии под названием «Чингисхан» (1939 г.). В Германии Альфред Павликовски‑Чолева опубликовал исследование о военной организации и тактике центральноазиатских всадников в приложении к «Дойче кавалери цайтунг» (1937 г.) и еще одно, посвященное восточным армиям в целом, в «Байтраге цур гешихте дес Нэен унд Фернен Остен» (1940 г.) Вильям А. Митчел в своих «Очерках всемирной военной истории», которые появились в США в 1940 г., уделил Чингисхану столько же места, сколько Александру Великому и Цезарю. Итак, парадоксальным образом интерес к монгольской тактике и стратегии возродился в эру танков и самолетов. «Развездесь не содержится урока для современных армий? »– вопрошает полковник Лиддел Харт. С его точки зрения, «бронемашина или легкий танк выглядит прямым наследником монгольского всадника.... Далее, самолеты кажутся обладающими теми же свойствами в еще большей степени, и может быть в будущем они будут наследниками монгольских всадников ». Роль танков и самолетов во второй мировой войне выявила справедливость предсказаний Лиддела Харта, по крайней мере, отчасти. Монгольский принцип мобильности и агрессивной силы кажется все еще правильным, несмотря на все различие между миром кочевников и современным миром технологической революции.
Интересная опция, знакомый сценарий casus belli. Если что, это из игры Imperator:Rome. Такой вариант у меня появился, после того как я вручную ещё до объявления войны начал вражду с главой соседнего государства
Исаакиевский собор – один из главных символов Санкт-Петербурга, входящий в четверку самых больших купольных сооружений мира, является и одной из многочисленных загадок этого удивительного города. Построенный сравнительно недавно – в середине XIX века, он, тем не менее, вызывает множество вопросов не только у исследователей, но и у туристов, и жителей города. А в последнее время всё чаще звучит удивленное: «Кто и когда построил Исаакиевский собор?» Причем версий существует множество, в том числе, самых фантастических. Что же такого необычного и таинственного в этом храме?
Тот собор, который мы можем видеть сегодня, начали строить при Александре I, а освящён он был в 1858 году - при Александре II в присутствии всех членов царской фамилии. Современное здание собора является уже четвёртым по счёту петербургским храмом, построенным в честь Исаакия Далматского - византийского монаха, который жил в IV веке и обладал даром пророчества, но упоминания о нём в церковной литературе довольно скудные. Возникает вопрос: почему же кафедральный собор столицы был назван в честь не слишком известного и не популярного среди русских православных Святого? Ответ на этот вопрос есть, но он рождает ещё одну загадку, правда, непосредственно с храмом не связанную.
По официальной версии, храмов с этим именем на площади, которая позднее будет названа Исаакиевской, существовало четыре. А вот были ли они все построены «с нуля», или последние являлись только результатом реставрации, непонятно.
Первая, ещё деревянная церковь, была построена по приказу Петра I и названа в честь его святого покровителя. Дело в том, что первый русский император родился 30 мая, когда в святках отмечается день Исаакия Далматского. Правда, сына царя Алексея Михайловича назвали почему-то не в соответствии со святками, а Петром. Конечно, царские дети особенные, но и имя «Петр» до этого не было распространенным среди отпрысков царской фамилии.
Деревянная церковь была заложена в 1707 году, в 1710 году - состоялась первая служба, а в феврале 1712 года здесь венчались Пётр I и Екатерина Алексеевна. Однако уже в 1717 году здание храма (кстати, даже просмоленное по примеру кораблей), признали обветшавшим и начали строить новое, уже каменное.
За время возведения этой церкви умерли два архитектора, и достроить её удалось только третьему – Якову Неупокоеву. Находился храм, если верить немногочисленным свидетельствам современников, там, где сейчас стоит Медный всадник. Из-за близости береговой линии вода размывала фундамент, и церковь снова пришла в негодность.
Екатерина II, вступившая на престол в 1762 году, приняла решение о необходимости «восстановления» храма. Но работы затянулись, один архитектор сменял другого, в итоге достроили третий Исаакиевский собор только при Павле I. В это время памятник Петру был уже установлен, и получается, что третий Исаакиевский собор строили уже совсем в другом месте. А получился он нескладным - с искажёнными пропорциями, приземистым, со странным сочетанием роскошного мраморного цоколя и кирпичных стен. Это сооружение вызывало только насмешки и горькую иронию современников. Поэтому уже в 1809 году Александром I был объявлен конкурс на перестройку собора. В конкурсе приняли участие знаменитые архитекторы, но все проекты были отвергнуты императором, так как авторы предлагали не перестройку собора, а строительство нового. И только в 1816 году Александр I наконец нашёл архитектора, готового заняться перестройкой Исаакия. Это был молодой архитектор Огюст Монферран, незадолго до этого приехавший из Франции в Россию. Чтобы показать своё мастерство, Монферран сделал 24 рисунка зданий различных архитектурных стилей и представил Александру I. Императору рисунки настолько понравились, что вскоре был подписан указ о назначении Монферрана «императорским архитектором».
Строительство, а вернее, перестройка Исаакиевского собора, растянулась на 40 лет! Это была монументальная работа, а технологии, использовавшиеся при строительстве, до сих пор вызывают массу вопросов.
Разместить настолько тяжёлую постройку (весом 300 тысяч тонн) на зыбкой, болотистой местности Петербурга, казалось невыполнимой задачей. Для строительства потребовалось вбить в основание фундамента более 10 000 свай. Петербуржцы даже стали шутить на этот счет: «Забили как-то сваю, а она полностью ушла под землю. Забили вторую, третью, четвертую и так далее. Вдруг приходит письмо из Нью-Йорка: “Вы испортили нам мостовую!”»
Колоссальное здание высотой более 100 метров покоится на мощном фундаменте, а сам собор окружают 48 колонн, выточенных из цельных гранитных монолитов, по 114 тонн каждая. На верхнем ярусе еще 24 колоны весом «поменьше» — 64 тонны.
И дело не только в том, что процесс подъема и установки даже одной такой колонны – дело чрезвычайно сложное даже в современных условиях. Поражает качество отделки и полировки. Оно настолько идеальное, что возникает вопрос: на каком токарном станке это делали? Ни в документах, ни в записках современников, в том числе самого архитектора, ничего не говорится об изготовлении внешних колонн. В отличие, например, от малахитовых колонн внутреннего убранства. Кстати, интересно, что Монферран почему-то устанавливал колонны раньше, чем приступил к работе над основным зданием.
Внешний вид и внутренняя отделка главного собора Санкт-Петербурга совсем не соответствует традициям православных храмов. Во внешнем убранстве всё напоминает об архитектуре и скульптуре античности, причем сходство с античными храмами настолько велико, что многие считают это подтверждением альтернативной теории о тысячелетней истории собора и его принадлежности к какой-то древней цивилизации. Но это всего лишь мифы - документы XIX века говорят об обратном. Версия о древней цивилизации, следы которой якобы сохранились в великолепных сооружениях Санкт-Петербурга, несомненно, привлекает своей необычностью. Но, может быть, разгадка тайн строительства Исаакиевского собора кроется не в забытых технологиях, а в труде и таланте тысяч простых людей, имена которых не сохранились в истории.
Если говорить о внутреннем убранстве, то собор удивительно красив и уникален, он напоминает одновременно и малахитовую шкатулку, и позолоченный дворец. Пожалуй, первое, что привлекает внимание, это обилие масонских знаков, той же «лучезарной дельты», и католических, а то и вовсе мальтийских крестов. Однако, это как раз и не удивительно, если вспомнить, что масоны в XIX веке всё ещё были в моде, им благоволили и Александр I, и Николай I.
Колонны главного алтаря Исаакиевского собора называют апогеем малахитовой эпохи. Их высота – 9,5 метров, диаметр – метр, а в общей сложности 14632 килограмма первоклассного малахита пошло на их изготовление. Считается, что на колонны Исаакиевского собора были истрачены все запасы малахита и из-за этого обвалился рынок, упала стоимость камня и его престиж. Добыча малахита стала экономически невыгодной и почти прекратилась.
Однако существует уральская легенда, которая объясняет это так: хозяйка Медной горы оскорбилась тем, что её камень пошёл на строительство православного собора, и спрятала все запасы малахита в недосягаемые недра.
Исаакиевский собор строился невероятно долго. Горожане стали даже поговаривать о существовании какого-то провидца, который якобы предсказал Монферрану, что тот умрёт, как только закончит строительство собора. Так это или нет – судить сложно, но архитектор действительно скончался почти сразу же после того, как храм был освящён. Причиной резкого ухудшения здоровья многие называют пренебрежительное отношение со стороны нового государя – Александра II, который разглядел в группе Святых, приветствующих Исаакия Далматского смиренным наклоном головы, изображение самого Монферрана. Вот только смотрел он горделиво и насмешливо.
Ожидавший заслуженной похвалы архитектор даже не удостоился руки императора. Тогда, вернувшись домой, Монферран впал в уныние, почувствовал себя дурно, заболел и через 27 дней скончался. К слову, Монферран просил похоронить его в Исаакиевском соборе, но ему отказали. Гроб с архитектором пронесли вокруг храма, а затем его вдова увезла тело в Париж.
Строительство Исаакиевского собора было завершено в 1858 году, однако даже после официального открытия храм постоянно нуждался в ремонте и в пристальном внимании мастеров, из-за чего строительные леса долгое время стояли неразобранными. Петербуржцы к ним так привыкли, что родилась ещё одна легенда - об их связи с царской фамилией. Люди верили, что пока будут стоять строительные леса - будет и править династия Романовых. В этом есть практический смысл, ведь постоянный ремонт требовал огромных затрат, а средства выделяла именно царская казна. Как бы то ни было, но собор освободили от строительных лесов в 1916 году, а в марте 1917 года Николай II подписал отречение от престола.
Ещё одна легенда о связи Романовых с собором говорит о том, что у ангелов на фасадах Исаакиевского собора – лица членов императорской семьи. Всего скульптур 24, и вы удивитесь, но все они разные. Однако никто из императоров и императриц отчётливо в них не угадывается.
Исаакиевскому собору много раз пророчили обрушение, но несмотря на это он по-прежнему держится на своём месте. Одна из городских легенд рассказывает про известного в те времена шутника Александра Жемчужникова, который однажды ночью переоделся в мундир флигель-адъютанта и объехал всех ведущих столичных архитекторов с приказанием «наутро явиться во дворец ввиду того, что провалился Исаакиевский собор». Несложно представить, какую панику вызвало это извещение. Впрочем, легенда о том, что Исаакиевский собор постепенно и незаметно оседает под тяжестью собственного веса, жива до сих пор.
Первые колокола для собора в царские времена были отлиты из сибирских пятаков, вышедших из оборота. Всего колоколов было 11, самый большой достигает веса 30 тонн. Они провисели в соборе до 1930-х годов, а потом их сняли и переплавили на нужды индустриализации. Почти столетие Исаакий молчал. А сейчас колоколов даже больше - их 14. Первый из них появился в 2012-м, последний - через три года. Каждый из них настоящий гигант, но закреплен таким образом, что не шелохнется даже при шквалистом ветре. Кажется, что ничто не способно нарушить их покой, но каждый день в полдень над городом звучит перезвон с Исаакиевского собора.
Есть ещё одна интересная легенда, будто в 1930-е годы американцы, восхитившись красотой Исаакиевского собора, чем-то напоминающего им Капитолий, предложили советскому правительству выкупить его. По слухам, храм должны были разобрать и по частям на судах переправить в США, где собрать снова. В качестве платы за бесценный архитектурный объект американцы якобы предлагали заасфальтировать все булыжные мостовые Ленинграда, коих в то время было немало. Но судя по тому, что Исаакиевский собор и поныне стоит на своём месте, сделка сорвалась.
Исаакиевский собор чудом уцелел при бомбёжках Ленинграда во время Великой Отечественной войны. Немцы прямой наводкой не стреляли в купол здания, хотя оно и видно из любой точки города. Это позволило спасти множество произведений искусства, укрытых в подвалах собора накануне наступления фашистской армии.
А предсказал такое развитие событий на совете обороны города отставной артиллерийский офицер. Он привел три причины, которые доказывали, что Исаакиевский собор выстоит и не будет разрушен.
Во-первых, толщина стен собора — до пяти метров, а перекрытий — около шести. Во-вторых, собор не является военным объектом, поэтому немцы стрелять по нему, скорее всего, не станут. И, в-третьих, купол собора, и крест на нём (также как и кораблик на Адмиралтействе) являются «реперными точками», то есть точками, по которым наводят орудия. Предполагалось, что немцы могут взять Пулковские высоты и установить там дальнобойные орудия - в этом случае они не станут разрушать Исаакиевский собор, который будет для них той самой «реперной точкой». С предложением бывшего артиллериста согласились, и он оказался прав. Единственное, что всё-таки решили сделать - это покрасить купол Исаакиевского собора тёмной масляной краской. Красили вручную, широкими кистями в течение трёх недель - купол Исаакия больше не блестел и не привлекал внимания, а сливался с цветом тёмно-серого неба.
Когда угроза оккупации Ленинграда стала реальной, возникла необходимость срочно эвакуировать художественные ценности из дворцов Павловска, Пушкина, Петродворца, Гатчины и Ломоносова. Что-то успели вывезти вглубь страны, но многое осталось, и нужно было куда-то спрятать скульптуры, мебель, книги, фарфор из музейных запасников. Этот вопрос решался на экстренном совещании в исполкоме Ленгорсовета. Тогда и было предложено в качестве хранилища использовать Исаакиевский собор: это было ещё одной причиной, по которой немцы не стали бы разрушать собор - даже если они захватили бы город, бессмысленно было бы уничтожать собор, поскольку там хранилось немало ценностей, которые лучше было захватить. Кстати, на ступенях и колоннах западного портика Исаакиевского собора всё-таки остались следы от осколков снарядов. Несколько таких отметин, к слову, специально сохранили на зданиях и скульптурах Петербурга как дань памяти блокаде.
Холод и сырость Исаакия губили не только бесценные вещи, но и самих музейных работников, которые буквально коченели. Они вспоминали: «было в соборе одно тёплое, ни с чем не сравнимое в те дни место. Маленькая будочка бывшей кассы. Там - столик и скамья, а главное - печечка. В комнатке отогревались чаем, писали статьи, составляли акты проверки вещей. Музейные работники Ленинграда называли собор своим музейным домом. Уже тогда (отметим веру в Победу музейщиков) они готовили планы масштабной реставрации собора и его артефактов. И весь этот ежедневный подвиг, заключённый в стенах древнего здания, проходил под неизменными бомбёжками, звуки метронома. Здесь тоже был свой фронт, здесь, как и на передовой, боролись до последнего.
И вот настал январь 1944 года. Каждый день поступали радостные вести - Красная армия методично отбивала пригороды Ленинграда. Совсем скоро туда вернутся музеи. И вскоре закончится блокадная история Исаакиевского собора, и начнётся его реставрация. После окончания войны реставрация собора длилась 16 лет - до 50 процентов настенной живописи было безвозвратно потеряно, её пришлось восстанавливать заново. Последние реставрационные работы были завершены только в 2009 году.
Сегодня Исаакиевский собор - это не только один из самых величественных храмов Санкт-Петербурга, но и самая высокая смотровая площадка города. Ежедневно сюда стекаются тысячи туристов, чтобы своими глазами увидеть красоту Петербурга со 100-метровой высоты и насладиться искусной отделкой Исаакиевского Собора внутри. Здесь и невероятной красоты иконостасы из драгоценных материалов, и малахитовые колонны-исполины, и единственный в Петербурге, а, может, и в России церковный витраж. В Российской империи они были не популярны и их пришлось заказывать из Европы. Витраж, который светится изнутри — это потрясающе красиво, а занимались его изготовлением лучшие витражисты Европы.
Для украшения главного купола храма было использовано изображение Богородицы, которую со всех сторон окружают святые угодники. Его написал художник Карл Брюллов. А рядом -распростёр свои крылья голубь, символизирующий Святой Дух. Серебряный голубь снизу кажется совсем маленьким, но на самом деле он 1,5 метра в длину и 2 метра в крыльях. Здесь можно увидеть и бюст архитектора Огюста Монферрана, выполненный из 43-х пород минералов и камней — всех, что использовали при строительстве собора.
В своё время Чёрный континент был поделён на части европейскими колонизаторами: бельгийцами, англичанами, испанцами. Африканский «кусок пирога» мог достаться и России…
Николай Иванович Ашинов – казак, авантюрист, профессиональный лжец, лингвист, проходимец, казнокрад, сутяжник, первопроходец, дипломат, рейдер, православный подвижник и обладатель шикарной бороды всегда грезил далёкими заморскими землями.
Портрет нашего героя.
В 1883 году наш герой задумал вернуть казаков из турецкой Анатолии, поселив их на российском побережье Чёрного моря. Однако дела не заладились: «казаки» оказались вымышленными, а выделенные правительством подъёмные деньги куда-то странным образом испарились.
Не успел Ашинов отделаться от судебных приставов, как им овладела новая идея: он решил продвигать интересы Российской империи на Чёрном континенте.
Поначалу ему сопутствовал определённый успех. В 1885 году он побывал в Эфиопии, где попытался наладить дипломатические отношения с императором Иоанном IV.
Во время путешествия Николай Иваныч наверняка попадал в переделки, о которых мы когда-нибудь узнаем.
Однако его выдворили из страны, когда узнали, что никакой он не дипломат. Но из своего африканского вояжа Ашинов вернулся с двумя абиссинскими монахами, выдавая их за послов императора Эфиопии, и массой потрясающих воображение рассказов о казачьих станицах, раскиданных на африканской чужбине, чьи жители мечтают вернуться под скипетр всероссийского государя.
В Петербурге были впечатлены прыткостью новоиспечённого дипломата. Ему дали деньги, оружие и провиант для основания русской духовной миссии в Эфиопии. Людей же Ашинов набрал сам. Они были под стать ему: различные проходимцы с тёмным прошлым, бродяги, казаки, беглые гимназисты, городские сумасшедшие. Самым приличным в этой разношерстной компании был только архимандрит Паисий. Под своим началом Ашинов собрал около 150 человек.
Порт Одессы в 19 веке, откуда отплыла экспедиция Ашинова. www.pinterest.com
Однако обман с лжепослами эфиопского императора вскоре раскрылся, как и вся его африканская афера. Ашинов остался без оружия, денег и покровительства русского царя. Что бы сделал на его месте любой другой человек? Наверняка сбрил бы бороду и впал в грех уныния. Однако наш герой даже и не помышлял унывать! На свой страх и риск «русский Кортес» решил продолжить африканскую миссию.
6 января 1889 года австрийский корабль «Амфитрида» вошёл в воды Таджурского залива. Небольшая русская экспедиция высадилась на берегах Чёрного континента.
Было это примерно так.
Первоначально путешественники намеревались двинуться вглубь Эфиопии и наладить отношения с тамошним правителем. Однако русская душа просила великих свершений, а не скучных дипломатических раутов. Поэтому Ашинов решил ни много ни мало – основать колонию в Африке! Тем паче, что у нашего героя уже был опыт освоения чужих земель: будучи купцом, Ашинов однажды при помощи дагестанских бандитов захватил остров на Волге.
Для начала они основали столицу. Ею стал заброшенный форт Сагалло. К всеобщему удовольствию развалины переименовали в Новую Москву, а все близлежащие окрестности Ашинов объявил русскими владениями.
Поселенцы принялись обустраивать новую родину. Они разбили виноградники, фруктовые сады и огороды. Местность изобиловала лесом, а в ближайших горах русские поселенцы нашли руду, соль и каменный уголь. Туземное население было благосклонно настроено к русским и не предпринимало враждебных действий. Всё это позволяло с оптимизмом смотреть на будущее колонии.
Но была одна существенная загвоздка. Николай Иванович решил пустить корни не абы где, а на территории, которую Франция считала своей. Конечно, французы могли бы сквозь пальцы смотреть на безобидную горстку русских. Год-два полных лишений жизни отбили бы у них желание оставаться на неуютной чужбине. Но Ашинова и его людей подвела страсть к пиару. Новоиспечённые колонизаторы распустили невероятные слухи о своей деятельности. Эти слухи, принявшие совершенно гротескные формы, дошли до французов и серьёзно испугали их. Испугали настолько, что к берегам «Черноруссии» они отправили несколько боевых кораблей.
Однажды французы развязали войну с Мексикой из-за... пирожных. В этот же раз повод для войны был гораздо весомей.
Надо сказать, французы XIX века сильно отличались от теперешних граждан Пятой республики. Никто из них не преклонял колени перед неграми, не превращал свои города в гетто для мигрантов и вообще они не отличались толерантностью. Так что когда на горизонте появились французские корабли, из их пушек полетели не букеты роз, а всамделишные снаряды.
Колония подверглась тотальнейшему разгрому. Были разбиты все немногочисленные постройки, разрушены сады и убито несколько человек. Оставшиеся в живых неудачливые колонисты выбросили белый флаг… Так завершилась история русской колонии в Африке, которая просуществовала всего лишь несколько месяцев.
Таких страстей конечно же не было. Но нашим соотечественникам всё равно досталось очень сильно.
Будь на месте Ашинова и Ко какие-нибудь арабы или негры, их бы развешали на ближайших пальмах в назидание другим. Но как ни крути, а русские всё же белые. Да и портить отношения с русским царём тоже не хотелось. Так что горе-колонистов просто отдали на поруки российским властям.
Несмотря на то, что Александр III, узнав о художествах Ашинова, назвал нашего героя «скотом», судьба авантюриста и его единомышленников сложилась довольно благополучно. Ашинова отправили в ссылку в отдалённый уезд Саратовской губернии, а архимандрита Паисия определили в глухой монастырь в Грузии.
Кто-то из читателей может обвинить Александра III в предательстве национальных интересов.
Александр III с негодованием смотрит на тебя, если ты подумал так!
Дескать, русский самодержец бездарно прошляпил возможность обзавестись африканской землицей, и вообще «Романовы опять всё прошляпили». Однако даже в случае успеха предприятия у России не было никакой возможности нормально снабжать и защищать свою новоиспечённую колонию. Кроме того – у Российской империи и так было вдоволь земель. Русские активно осваивали Сибирь, делали попытки основаться в Маньчжурии, завоёвывали земли Кавказа и Средней Азии.
И всё же труды Николая Петровича не пропали втуне. Незадачливый колонизатор косвенно поспособствовал установлению дипломатических связей между Россией и Эфиопией. А ещё наш герой был не только авантюристом и прожигателем казённых денег, но и лингвистом. В 1888 году он издал «Абиссинскую азбуку и начальный абиссино-русский словарь». Эта книга способствовала культурному обмену между двумя странами.
Ещё больше постов на тему истории и географии, многие из которых я никогда не выкладывал на Пикабу, можно найти в моей в моей «телеге».
Складывается впечатление, что партизанщина в крови у нашего народа с древнейших времен)
Как и различного рода хитрости и уловки.
Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются (засадами), внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью, изобретая много (разнообразных) способов.
Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей.
Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними, что и естественно, опасностей. Необходимые для них вещи они зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь бродячую.
Имея большую помощь в лесах, они направляются к ним, так как среди теснин они умеют отлично сражаться. Часто несомую добычу они бросают как бы под влиянием замешательства и бегут в леса, а затем, когда наступающие бросаются на добычу, они без труда поднимаются и наносят неприятелю вред. Все это они мастера делать разнообразными придумываемыми ими способами, с целью заманить противника.
"В опочивальню со стариком!". София прошептала эту фразу, затем еще раз, и еще, и еще. Раз за разом повторяя эти четыре слова, она поразилось, как менялось ее настроение. Сначала Софии было противно. Затем ее охватил сильный, сковывающий руки и ноги, страх. Наконец, ее охватила слабость, она ощутила покорность и смирение.
Художник Андрей Шишкин.
В конце концов, этот старик - король. Да, он дряхлый, и кожа на его лице напоминает кору старого дерева, но - так хочет дядя, человек, который приютил Софию после смерти родителей..
Она должна выйти за старика! И она это сделает! А что касается опочивальни... Ну, ведь можно произносить фразу и по-другому: "В опочивальню с королём!".
София Гольшанская родилась в 1405 году в семье киевского наместника, князя Вязынского Андрея Ивановича Гольшанского и его супруги Александры Дмитриевны, представительницы видного княжеского рода Друцких.
На момент рождения Софии у князя и княгини уже была дочь Василиса, а через год родилась и младшая дочка - Мария.
Князь Вязынский владел небогатым, но весьма живописным городом Вязынь на берегах реки Илии (ныне - агрогородок Вязынь Вилейского района Минской области Белоруссии). Здесь и проходили первые годы жизни Софии.
В 1420 году, когда Софии едва исполнилось 15 лет, ее отец скончался. Княгиня Александра Дмитриевна с дочерьми перебралась из Вязыни в Друцк, вотчину своего брата князя Семёна Дмитриевича Друцкого.
Мать девочек вскоре умерла, и они остались круглыми сиротами. Судьба сестер Гольшанских теперь полностью зависела от их дяди.
Друцкий, в отличие от своего покойного зятя, больше тяготел к полякам и литовцам, нежели к русским. В конце 1420 года Семён Дмитриевич встречал в Друцке самого польского короля Владислава II Ягайло, а также великого князя литовского Александра Витовта. Монаршие особы следовали в Литву после успешного взятия Смоленска.
Король Польши Владислав II Ягайло.
В замке Друцкого гостям был оказан воистину королевский прием. Столы ломились от снеди, а вино лилось рекой. На пиру король Ягайло и приметил двух племянниц князя Семёна - Василису и Софию. Вот как об этом рассказано в третьем своде белорусско-литовских летописей "Хроника Быховца":
И, возвращаясь обратно, приехали в Друцк и были там на обеде у князя Семена Дмитриевича Друцкого. А у короля Ягайла умерла уже третья жена, не дав потомства; и увидел он у князя Семена двух его красивых племянниц, старшую из них звали Василиса по прозванию Белуха, а другую — София.
Юная красавица София запала в душу королю Ягайло, и задумал он на ней жениться.
Королю на тот момент было уже семьдесят лет, и совсем недавно он похоронил третью жену, Эльжбету Грановскую. Эльжбета так и не родила Ягайло наследника, как, впрочем, и две предыдущие жены - Ядвига Венгерская и Анна Цельская.
Для короля вопрос наследника был крайне болезненным. Какие только меры не предпринимал Ягайло, чтобы, наконец, стать отцом мальчика! Врачи со всей Европы обследовали государя и его супруг, прибегали и к народным знахарям, и даже к колдунам - тщетно. Первая жена Ягайло, королева Ядвига, родила королю дочку Елизавету Бонифацию, но девочка умерла через месяц. Вторая жена, Анна Цельская, родила в 1408 году дочь Ядвигу.
Как отмечает летописец "Хроник Быховца", старец Ягайло на момент встречи с Софией был еще крепок, и свято верил в польскую народную мудрость о том, что потомство мужского пола чаще рождается в союзе пожилого мужа и юной, чистой девушки.
Таковой и была София Гольшанская.
Возвратившись восвояси, король Ягайло рассказал о своем замысле великому князю Литовскому Витовту:
"И просил Ягайло Витовта, говоря ему так: «Было у меня уже три жены, две польки, а третья немка, а потомства они не оставили. А теперь прошу тебя, высватай мне в жены у князя Семена младшую племянницу Софию, она из рода русского и может быть бог даст мне потомство".
Престарелый монарх, помимо веры в колдунов, был убежден, что национальная принадлежность женщины также влияет на деторождение. Потерпев неудачи с юными представительницами польского и немецкого народов, Ягайло обратил взор на русскую красавицу.
Витовт посоветовал государю взять в жены не Софию, а Василису Гольшанскую, однако, Ягайло на этот ответил следующее:
"Сам знаю, что старшая красивее, но у нее усики, а это означает, что она девка крепкая, а я человек старый и не смею на нее покуситься".
Похоже, пожилой король испугался Василисы: такая здоровая да сильная девка и уморить старика могла.
Витовт отправился в Друцк и передал князю Сёмену брачное предложение короля Ягайло. Семён Дмитриевич крепко призадумался: племянница совсем молоденькая, а триждый вдовый жених уже одной ногой в могиле. Но, самое главное, - как же младшая сестра может выйти замуж раньше старшей? Согласно русским традициям, для Василисы Белухи это стало бы позором.
Семён Дмитриевич думал уже отказать посланнику короля, но у Витовта на этот случай был припасен "козырь в рукаве" от короля Ягайло. Польский монарх предлагал выдать Василису за своего племянника Ивана Бельского.
Нашелся жених и для младшей сестры Гольшанской Марии - Ильяш Мушати, сын молдавского господаря Александра I Доброго.
Иван Бельский находился в свите Витовта, и Василиса Белуха сразу смогла оценить стать и красоту этого видного молодого человека.
На том и порешили.
В январе 1422 году 17-летнюю Софию привезли в город Новогрудок (ныне - Гродненская область Белоруссии). Здесь православную девушку окрестили по католическому обряду и дали ей имя Софья.
Через месяц в Новогрудок прибыл король Ягайло с пышной свитой. Церемония бракосочетания состоялась 7 февраля в Новогрудском фарном костёле, построенном великим князем Витовтом в 1395 году и сохранившимся до наших дней.
Новогрудский фарный костел.
Сразу после того, как виленский епископ Матей объявил короля Ягайло и Софью мужем и женой, молодожены покинули Новогрудок и отправились в город Лида (ныне - Гродненская область), где должен был состояться свадебный пир. На пир прибыли многие представители знати, включая великого князя Литовского Витовта и представителя римского папы Антония Зено.
72-летний король и его 17-летняя супруга сидели во главе огромного стола, заставленного разнообразной снедью. Но Софья на пиру была грустна и практически ничего не ела.
Из Лиды король Ягайло привез молодую супругу в Краков и поселил ее в королевском замке на Вавельском холме. После брачной ночи государь был вынужден покинуть Софью: ему срочно нужно было отправиться в Литву, а оттуда - в Словакию для встречи с императором Священной Римской империи Сигизмундом I Люксембургом.
Оставшись при королевском дворе в совершенном одиночестве, неопытная Софья чувствовала себя неуютно. Польская знать относилась к "русской выскочке" с предубеждением.
К тому времени в Польше уже вовсю раздавались голоса за то, чтобы сделать наследницей престола 14-летнюю принцессу Ядвигу Ягеллонку, раз уж сына Его Величество так и не сумел заполучить.
Ядвига Ягеллонка.
Софья встречала свою падчерицу Ядвигу при дворе - это была симпатичная, бойкая девочка со светлыми волосами. С 1419 года, то есть с 11-летнего возраста, Ядвига была просватана за Фридриха, сына курфюрста Бранденбурга.
Для значительной части польской знати, придерживавшейся пронемецкой линии, Ядвига была гораздо предпочтительнее какой-то русской княжны.
Вынужденный лавировать между многочисленными придворными группировками, король Ягайло все откладывал коронацию молодой супруги. При этом, появляясь в Кракове хотя бы на день, государь не забывал посетить опочивальню жены.
София Гольшанская и король Владислав Ягайло.
В 1424 году в Кафедральном соборе Кракова в присутствии множества знатных гостей со всей Европы Софья была официально объявлена королевой Польши. Государь передал супруге во владение несколько деревень, а также имущество в городах Бече, Иновроцлаве, Нашеве и других.
Ягайло неслучайно был столь щедр: во время коронации Софья уже была беременна.
31 октября 1424 года королева благополучно разрешилась от бремени. Теория пожилого короля о том, что молодые девушки рожают от стариков преимущественно мальчиков, полностью подтвердилась. Королевича назвали в честь отца - Владислав.
Счастью Ягайло не было предела. Король поручил бить в колокола по всей Польше, духовенству было приказано денно и нощно молиться во здравие новорожденного и его благородной матери.
Государь нашел своему первенцу 25 крестных отцов, среди которых был папа римский Мартин V.
В отцовстве Ягайло никто не сомневался, потому что мальчик был похож на короля как две капли воды.
После рождения сына Софья почувствовала себя настоящей королевой: ее влияние на короля резко возросло. Ее Величество стала добиваться от супруга права быть регентшей при своем сыне в случае внезапной кончины Ягайло. Король ради этого собрал совет польской шляхты в Бресте Куявском, но аристократы отказались принять Софью в качестве, фактически, единоличной правительницы государства.
10 мая 1426 года Софья родила второго сына. Мальчика назвали Казимиром, но он был очень хилым и примерно через год умер.
Ягайло, желавший подстраховаться на случай внезапной смерти королевича Владислава, настаивал на рождении третьего сына. Посещения 76-летним королём опочивальни 21-летней супруги были регулярными, и вскоре она понесла.
Однако эта беременность далась Софье гораздо труднее, чем две предыдущие. Но не из-за проблем со здоровьем, а из-за грандиозного скандала, разразившегося при дворе.
Весной 1427 года в Кракове начали шептаться, что Софья брюхата не от Его Величества. Король Ягайло, несмотря на свою теорию о старике и молодке, приказал взять под стражу дворовых девок королевы - сестер Катаржину и Эльжбету Щуковских.
Под пытками сестры заявили, что на половину Ее Величества "захаживают" сразу семь мужчин: рыцарь Ян Гинча из Рогова, братья Петр и Добеслав Щекоцинские, Ян Краска, Вавжинец Заремба, Ян Конецпольский и Петр Куровский.
Ян Конецпольский и братья Щекоцинские, почуяв неладное, сбежали, остальных подозреваемых схватили по приказу короля.
Софью король Ягайло приказал держать под домашним арестом в замке, дабы "при типичных плоти своей недостатках не попала в худшую беду".
Арестованные как один твердили о невиновности Софьи. Рыцарь Ян Гинча под пытками твердил только одну фразу:
"Королева не изменяла королю!".
По приказу государя в Кракове состоялся суд. Председателем стал прекрасно знакомый Софье великий князь Литовский Витовт. Князь Витовт призвал "не рубить сгоряча", а дождаться, пока королева родит.
Александр Витовт, Великий князь Литовский.
30 ноября 1427 года Софья родила третьего ребенка - и снова мальчика! Назвали малыша в честь его покойного среднего брата, а также в честь деда - Казимир Андрей. Появление крохи разжалобило короля Ягайло, и он не стал собирать новый суд.
Взамен королеве было приказано принести "очистительную клятву", положив руку на Библию. Софья с готовностью прошла через эту процедуру. То же самое сделали семь фрейлин королевы и одна ее служанка.
Дело об измене было прекращено, всех арестованных - и мужчин, и женщин - выпустили из застенков.
Увы, несмотря на то, что Софья избежала самого страшного, отношения с мужем были катастрофически испорчены, а репутация королевы пошатнулась.
Спасительным для Ее Величества стало невероятное сходство ее сыновей - и Владислава, и Казимира - с отцом.
В связи с подозрениями в отцовстве, король Ягайло не спешил сделать окончательный выбор в пользу Владислава: его старшая дочь, принцесса Ядвига, все еще претендовала на трон. Свадьба с Фридрихом не состоялась, но с 1430 года руки 22-летней красавицы добивался король Кипра Янус.
Браку этому не суждено было случиться: 8 декабря 1431 года Ядвига внезапно скончалась.
В народе пошли слухи, что принцессу отравила мачеха. Королеве Софье снова пришлось принести очистительную клятву на Библии.
Король Ягайло, который был крепким и активным стариком, после скандала с семерыми в опочивальне Ее Величества, сильно сдал. Его Величество начал часто и подолгу хворать, и 1 июня 1434 года скончался в возрасте 84 лет.
Польская шляхта немедленно стала решать: кому же и как править в королевстве после смерти Ягайло? Софья настаивала на том, что править должен королевич Владислав при ее регентстве.
Между тем, стала известна воля Ягайло, высказанная на смертном одре. Его Величество изъявил желание, чтобы королем стал его старший сын Владислав, а регентом при 10-летнем монархе выступил верный соратник Ягайло, краковский епископ Збигнев Олесницкий.
Збигнев Олесницкий.
Королеву Софью в последний час Ягайло так и не упомянул - настолько сильна была обида государя на супругу.
Польская шляхта приняла посмертную волю престарелого монарха. 25 июля 1434 года 10-летний Владислав был посажен на польский трон под именем Владислава III Варненчика.
Регентом стал Олесницкий, а Софья вошла в регентский совет. Несмотря на большое материнское влияние на Владислава, политическое влияние королевы с каждым годом уменьшалось.
В 1440 году Владислав Варненчик был коронован в Венгрии под именем Уласло I. Оставаться в Польше, где всем управлял Олесницкий, Владислав не захотел, и переехал в Будапешт.
В 1444 году 20-летний Владислав выступил в поход против турецкого султана Мурада II. 10 ноября в битве при Варне крестоносцы Владислава были в пух и прах разбиты турками.
Владислав пал на поле брани, и его тело было доставлено султану. Мурад распорядился поместить голову польского и венгерского короля в сосуд с мёдом, и долго хранил этот трофей.
Марчелло Баччарелли "Портрет Владислава III Варненчика", 1768 год.
Гибель сына стала страшным ударом для матери, которая к тому моменту совершенно отошла от политических дел, и самолично сажала цветы в Санокском замке.
В связи с тем, что тело Владислава исчезло с поля боя, Софья около месяца отказывалась верить в смерть сына. Однако у нее был еще один сын - Казимир Андрей, который к тому моменту являлся великим князем Литовским.
Промедление могло отразиться на судьбе Казимира, поэтому Софья начала добиваться скорейшей коронации младшего сына.
В апреле 1445 года в городе Серадзе на реке Варте польская шляхта провозгласила королем Польши 18-летнего Казимира. Причем, заочно, в отсутствие юноши.
Казимир, который к тому моменту являлся Великим князем Литовским, отказался принять корону. Во-первых, он боялся недовольства литовской знати, желавшей независимости от поляков. Во-вторых, Казимир верил в возвращение брата.
Поляки снарядили в Литовское княжество посольство, в которое вошла и королева Софья. Казимир принял соотечественников в Гродно. Мать умоляла сына надеть освободившуюся после исчезновения брата корону, но тот наотрез отказался.
В январе 1446 на сейме в городе Петрокове королева Софья обратилась к народу с призывом избрать себе нового короля и, тем самым, начать новую династию. Ее Величество надеялась, что этот отчаянный шаг образумит Казимира, заставит вернуться из Литвы в Польшу, принять трон своего отца и брата. Но юный упрямец проигнорировал зов матери.
Польская шляхта воспользовалась ситуацией и заявила, что в случае отказа Казимира королем станет мазовецкий князь Болеслав.
Софья тут же сделала шаг назад и на очередном сейме в Новом Корчине выступила с трогательной речью. Королева со слезами на глазах умоляла не лишать короны младшего брата из-за трагедии, которая произошла с его старшим братом.
Казимир наконец-то прислушался к матери. Осенью 1447 года в Бресте Литовском прошла встреча королевы с сыном, после которой Казимир дал согласие стать королем Польши.
23 июня 1447 года при большом стечении народа Казимир въехал в Краков, и через два дня был коронован под именем Казимира IV Ягеллончика.
Казимир IV Ягеллончик.
Выполнив свою миссию, Софья не удалилась со двора в свой замок, а продолжила принимать активное участие в политике.
Летом 1461 года у королевы внезапно возникли проблемы со здоровьем. Придворный доктор выписал Софье лекарства, но она отказалась их принимать. Вскоре женщину разбил паралич, и 21 сентября она скончалась в возрасте 56 лет.
Прервавший военный поход и примчавшийся в Краков Казимир горько оплакал мать и с небывалыми почестями похоронил королеву в Вавельском кафедральном костеле.
После смерти Софьи было вскрыто ее завещание. Почти все свои земли, деньги и многочисленные долги королева оставила сыну Казимиру. "Почти" - потому что в завещании была еще одна скромная строчка: "Деревню Богучице отдать Яну Гинче из Рогова".
Да-да, тому самому рыцарю, что кричал под пытками: "Королева не изменяла королю!".
Король Казимир в точности исполнил последнюю волю матери.
Если Вам понравилась статья, буду благодарен за донат.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Как взаимодействовали большевики и церковь? Как Русская православная церковь отреагировала на отречение царя и Революцию 1917 года? Когда был назначен первый патриарх? Что было с РПЦ в годы Гражданской войны? Почему многие представители духовенства отказывались от сана? Становились ли священники жертвами белого террора? Сколько представителей духовенства погибло в ходе Гражданской войны? Какие есть сложности с подсчётом жертв?
Об этом и многом другом рассказывает Георгий Хмуркин, историк, старший преподаватель Московского авиационного института.
