Такое вот замысловатое имя (что характерно для монгольской культуры) имел деятель, которого вполне можно назвать азиатским аналогом генерала Власова.
В тридцатые и сороковые годы не только Третий Рейх любил побаловаться созданием коллаборационистских движений и подогреванием межнациональных противоречий для поддержания своей экспансии, Японская империя также активно этим занималась, следствием чего стала политическая карьера описываемого персонажа.
Великий раздел
Впрочем, не японские спонсоры начали приобщать к власти Дэ Вана. Он был рождён в атмосфере власти в 1902 году в семье одного из ханов-чингизидов провинции Чахар, которая тогда, как и большинство территорий, населённых монголами, входила в состав управляемой маньчжурской династией, но культурно и демографически в основном китайской империи Цин.
Чахар на карте
К XVII столетию монгольские племена увязли в своих разборках, что сделало их лёгкой мишенью для маньчжуров. В 1636-1691 годах Цин завоевала как Внутреннюю, так и Внешнюю Монголию, однако местные быт и политическое устройство остались нетронутыми. Правившие различными областями ханы обязаны были учить китайский язык и быть вассалами Пекина, но сохранили свои традиции в управлении и ведении хозяйства. Так продолжалось очень долго, более двух веков.
Монгольские народы
В начале XX века такое устройство монгольских земель всё ещё было актуально. Отец Дэ Вана был верным подчинённым маньчжуров, а когда умер, то его владения достались шестилетнему сыну. Став номинальным правителем в 1908 году, мальчик учился китайскому и маньчжурскому языкам, с тем, чтобы в будущем стать копией своего родителя. Так бы, вероятнее всего, и вышло, живи Дэ Ван хотя бы на полстолетия пораньше, а не за четыре года до падения Цин. Когда оное произошло в первой половине 1912 года, судьба находившихся под маньчжурской имперской властью монголов круто изменилась.
Монголию принято делить на Внутреннюю и Внешнюю. Являясь смежными областями, они веками были неотделимы друг от друга, однако в 1910-ые годы навсегда разделились. Внешняя, которую населяло преимущественно племя халха, на волне окончательного сползания Китая в хаос после ухода циней смогла добиться независимости при поддержке Российской империи. В 1911 Богдо-гэгэн VIII, лидер монгольских буддистов (буддизм - доминирующая религия у монголов) стал независимым теократическим правителем Внешней Монголии. Он управлял до своей кончины в 1924-ом, успев вернуть страну в состав Китая на правах автономии, вновь обрести суверенитет и провести её через китайскую оккупацию в 1919-20 годах и правление белогвардейского барона Унгерна, который разбил китайцев.
Монголия в 1914
Богдо-гэгэн VIII
В конце концов большевики победили барона и заняли Внешнюю Монголию, но повели себя вежливо и дождались смерти монархического главы государства, позволив просоветским силам в стране объявить о своём приходе к власти только после естественного ухода Богдо-гэгэна. Так под патронажем Москвы оформилась Монголия в современных границах.
Но все эти процессы никак не касались Внутренней половины, которая так и осталась под контролем Пекина (правда, в эпоху варлордов Китая этот контроль был часто формальным). Здесь ещё при маньчжурах массово селились китайцы, местами став большинством жителей в регионе. Монгольский сепаратизм в таких условиях не мог иметь успеха сам по себе, поэтому локальным ханам, и в том числе Дэ Вану, пришлось смириться с влиянием ханьцев на своих землях.
Освободитель степей
Но при этом монгольские руководители всё ещё имели власть, выжидая нужного момента. Китай все 1910-ые,20-ые и 30-ые годы был де-факто развален и переживал череду гражданских войн. Япония же, заняв ещё в 1910-м Корею, искала способы эффективно вторгнуться и в Китай. Сепаратисты Внутренней Монголии в этой ситуации пришлись как нельзя кстати, а конкретно Дэ Ван Дэмчигдонров оказался для Токио полезным в особенности.
В 1929 году он был назначен членом Чахарского провинциального комитета. В 1931 году занял пост главы Шилин-гольского сейма. В сентябре 1933 года Дэмчигдонров участвовал в съезде чахарских в храме Батхаалга близ Хухэ-Хото, обсуждавшим идею создания панмонгольского государства. В октябре им были разосланы прокламации к внутреннемонгольским князьям, а в Нанкин отправлено письмо с требованием самоуправления. Вестой 1934 года Китайская республика всё-таки предоставила Внутренней Монголии автономию, однако это только разожгло аппетиты Дэ Вана со сторонниками.
В начале 1935 года, став лидером Внутренней Монголии, попытался создать полноценное государство с собой во главе. Внутреннемонгольское Автономное правительство поддержал японский генерал Минами Дзиро, однако сначала Дэмчигдонров отказался от той формулировки договора о сотрудничестве, которую ему предложил Минами. После установления союзного договора между Мэнцзяном и японской марионеткой Маньчжоу-го в мае 1935 года маньчжурский император Пу И пожаловал ему титул «У-дэ циньван» («Воинственный и Добродетельный великий князь»).
Добродетельный князь в японской форме
24 декабря 1935 года генерал Минами послал два батальона нерегулярной маньчжурской кавалерии, эскадрилью японских самолётов и несколько танков, чтобы помочь князю захватить северную часть провинции Чахар. Шесть районов северного Чахара защищали всего несколько тысяч легко вооруженных китайских солдат. С помощью японцев силы Дэ Вана вскоре смогли захватить территорию.
Дзиро Минами
Японская Квантунская армия в феврале 1936 года решила создать монгольское военное правительство с Демчигдонровым в качестве командира. Японцы заявили, что князь выполнял миссию «унаследовать великий дух Чингисхана и вернуть себе территории, принадлежащие Монголии, выполнив грандиозную задачу возрождения процветания нации».
В марте 1936 года войска Маньчжоу-го, оккупировавшие Чахар, вторглись на северо-восток Суйюаня. Союзники Японии захватили Байлинмяо на севере Суйюаня, где располагалась штаб-квартира прояпонского Автономного политического совета Внутренней Монголии. Три месяца спустя Дэмчигдонров, как глава Политсовета, объявил себя правителем независимой Монголии и организовал армию с помощью японского снаряжения и обучения.
Из-за отсутствия идеологического единства, плохих винтовок и их дефицита, у войска был низкий моральный дух. Оно насчитывала около 10 тысяч человек.
Несмотря на тяжёлое состояние своей армии, Дэ Ван смог сопротивляться китайским отрядам достаточно, чтобы дотянуть до полномасштабного вторжения Японии на материк, кое произошло в мюле 1937-го. После него дела монгольских сепаратистов резко пошли в гору.
22 ноября следующего 1937 года Дэ Ван провозгласил «полную независимость от Китая» — и военная власть была преобразована в формально гражданское Автономное правительство Объединённых монгольских аймаков. 8 декабря 1937 года Дэ Ван как председатель федерации, глава правительства и главнокомандующий монгольской армии подписал соглашение о сотрудничестве и взаимопомощи с Маньчжоу-го. Аналогичные органы власти создавались японцами по этой модели на уровне провинций почти во всех оккупировавшихся ими землях Китая.
Воин армии Дэ
28 октября 1937 года Автономное правительство Объединённых монгольских аймаков было слито с такими же по статусу администрациями провинций Южного Чахара и Северной Шаньси. В результате была образована коалиция «Объединённый комитет Мэнцзяна», а позже, 1 сентября 1939 года, — Объединённое автономное правительство Мэнцзяна со всеми внешними государственными атрибутами, включая единую валюту, банковскую систему и госсимволику.
Мэнцзян и Маньчжоу-го в видеоигре Hearts of iron 4
Мэнцзян стал пограничной частью Японской империи. Имперское руководство баловало своего коллаборационистского подопечного, разрешая ему играться с монгольским национализмом, однако ничего серьёзного это из себя не представляло - возглавляемое Дэмчигдонровом образование не было полноценным государством и служило только токийским интересам.
Японская империя глобально
Флаг Мэнцзяна
Такая ситуация сохранялась до августа 1945 года, когда советские войска вошли на территорию Мэнцзяна и легко разбили его легковооружённые и преимущественно кавалерийские силы. Дэ Ван после этого попал в плен к правительству Китайской республики. При падении последнего на материковом Китае он сумел выбраться из тюрьмы и вновь попытался создать монгольское государство в регионе Нинся, но был быстро побеждён и попал в руки уже к китайским коммунистам.
Подержав бывшего коллаборациониста в заключении, Великий кормчий Мао таки помиловал его и дал возможность дожить спокойно. Последние годы перед смертью Дэ Ван работал в музее истории Внутренней Монголии и написал собственные мемуары. Он скончался в 1966 году, смирившись с уходом своей родины под полный контроль Китая.
Как и все подобные ему исторические личности, Дэ Ван Дэмчигдонров служил инструментом для продвижения завоеваний своего имперского начальства и не представлял ценности как самостоятельный правитель. Желая отделить Внутреннюю Монголию от Китая, он лишь ввёл её в сети куда более агрессивных оккупантов. Как и в случае с европейскими коллаборационистами, позиция сего благородного чингизида была ущербной и заведомо проигрышной, что предопределило его поражение.
Ян де Витт — личность настолько яркая и противоречивая, что о нём можно снимать политические триллеры. В XVII веке, в разгар Золотого века Нидерландов, он стоял во главе республиканского движения. Де Витт был тем человеком, который стремился защитить свою страну от влияния и чужеземных и своих королевских дворов, чтобы сохранить независимость регионов. Звучит так, словно он не терпел, когда ему указывали, что делать.
В качестве великого пенсионария (это что-то вроде премьер-министра, только с более звучным названием) он управлял страной в один из самых ярких её периодов. Однако его борьба против Оранской династии и стремление к созданию республики привели к трагическому концу. Его смерть, произошедшая на глазах у толпы, стала символом политической нестабильности.
1. Исторический контекст.
В XVI веке Нидерланды оказались под властью могущественной Испанской империи, которая стремилась захватить как можно больше территорий. Эта империя управлялась династией Габсбургов, которые в то время, казалось, мечтали о титуле «главные коллекционеры чужих земель».
Карта колониальной экспансии Испанской империи
Испания владела землями на пяти континентах, а в Европе она контролировала Неаполитанское королевство, часть Франции и, конечно, Нидерланды. В те времена Нидерланды назывались Семнадцатью Провинциями и представляли собой обширную территорию, включающую современную Голландию, Бельгию, Люксембург и часть Франции, такие как Артуа и Фландрия.
Изначально эти земли принадлежали герцогам Бургундии из французской династии Валуа, но, как это часто бывает с королевскими династиями, семейные связи запутались. В результате этих сложных взаимоотношений европейских правящих домов Нидерланды оказались под властью Испании.
Нидерланды указаны светло-зелёным
В 1556 году император Карл V, один из самых влиятельных правителей Европы, отрекся от престола. Нидерланды он передал своему сыну Филиппу II, королю Испании.
Однако у Филиппа II были свои представления о том, как следует управлять страной. Он был убеждённым католиком и верил в абсолютную власть, что, мягко говоря, не вызвало восторга у жителей Нидерландов.
К тому времени большинство нидерландцев исповедовали протестантизм и хотели иметь возможность управлять своими делами без постоянного вмешательства короля-католика. Но Филипп не собирался отступать: испанцы начали навязывать свою религию и жёсткий режим. Недовольство росло с каждым днём, и, в конце концов, вспыхнула Восьмидесятилетняя война — настоящий марафон борьбы за независимость.
В 1566 году терпение жителей Семнадцати Провинций иссякло, и они восстали против испанских Габсбургов. Представьте себе: на одной стороне — Нидерланды, которые всё больше склоняются к учениям Мартина Лютера и Жана Кальвина, а на другой — Испания, твердыня католицизма. XVI век — это время, когда Европа буквально разрывалась на религиозные лагеря, и Нидерланды, где кальвинизм становился всё более популярным, никак не могли ужиться с католическими порядками, навязанными испанской короной.
И если вы думаете, что религиозный конфликт был единственной проблемой — не забывайте про испанскую инквизицию. Она была не просто "локальным явлением", а скорее показателем того, как Испания подходила к любым проявлениям инакомыслия. Инквизиция демонстрировала не просто любовь к религиозной строгости, но и весьма специфическое понимание судопроизводства: если вы не согласны с католицизмом, то ваша проблема скоро будет решена — и не в вашу пользу!
Итак, восстание в Семнадцати провинциях было не просто протестом против испанских Габсбургов, но и результатом религиозного кризиса, который вспыхнул по всей Европе. Представьте себе: XVI век, когда по континенту гуляют как идеи протестантства, так и испанские солдаты, а население Нидерландов не может решить, к какой стороне примкнуть.
Надо понимать, что Нидерланды в то время не были единым государством. Это было скопление герцогств и графств, экономически очень разных. Южные провинции, например, особенно их дворянство, сильно противились распространению протестантизма — зачем им менять всё, если и так всё хорошо? А ремесленники юга опасались разорения, поскольку их мастерские зависели от поставок испанского сырья.
В результате этих разногласий в 1579 году южные провинции заключили Аррасскую унию с испанским наместником, решив, что лучше сотрудничать с испанцами, чем рисковать своими доходами. Однако на этом история не закончилась. В том же году семь северных провинций, включая Голландию и Зеландию, подписали Утрехтскую унию. И тут дело пошло серьёзно: северяне не просто договорились сопротивляться, но создали общую армию, завели общую казну и организовали совместное правительство.
Таким образом, в Голландии образовались две совершенно противоположные коалиции. Южная, католическая — подчинялась испанскому королю и придерживалась Аррасского соглашения. Северная же, протестантская — сформировала Утрехтскую унию. Вильгельм I Оранский, который стал лицом Нидерландской революции и первым штатгальтером Голландии, оказался в сложной ситуации. Он видел, как его страна буквально разваливается на части, но ничего не мог с этим поделать. Как говорится, против течения не поплывёшь. Поэтому в мае 1579 года он подписал Утрехтское соглашение, подчинившись воле бюргеров, желающих самостоятельности.
Испанский король Филипп II, разумеется, не собирался сидеть сложа руки. Вильгельм I Оранский был объявлен мятежником и «врагом народа». Только в 1581 году Генеральные Штаты Северных провинций официально приняли решение — подписали «Акт о клятвенном отречении». Документ гласил, что Филипп II не выполнил своих обязательств перед Нидерландами, а значит, больше не может считаться их законным правителем.
Так началась история Республики Соединённых Провинций. Сначала это выглядело как протест, но на деле всё обернулось созданием первой буржуазной республики в Европе.
Портрет Вильгельма I Оранского.
Получается интересная картина: хотя парламент Утрехтской унии (так называемые Генеральные штаты) формально управлял страной, на самом деле всё было куда сложнее. Принцы Оранской династии удерживали за собой пост главнокомандующего вооружёнными силами во время войн. Они контролировали армию, что давало им огромное влияние.
Однако гражданская власть находилась в руках другого лица — великого пенсионария Голландии. Этот человек выполнял функции, схожие с современными функциями премьер-министра, но с гораздо более широким спектром обязанностей. За ним стояла крупная буржуазия, богатые купцы и предприниматели, которые хотели больше автономии для своих провинций. Их называли федералистами. С другой стороны, Оранские принцы, опираясь на армию и средний класс, стремились к централизации — к созданию единого государства, а их сторонники носили гордое имя оранжистов.
К середине XVII века, то есть к годам жизни Яна де Витта, Соединённые Провинции превратились в крупнейший торговый центр Европы — это был золотой век Голландии. Но, как водится, когда деньги текут рекой, политические интриги не отстают. Борьба между федералистами и оранжистами не прекращалась, и, если честно, казалось, что это противостояние было так же неизбежно, как налоги или дождь в Амстердаме.
2. Ян де Витт. Ранняя жизнь и семья
Ян де Витт
Итак, Ян де Витт — человек, которому судьба явно благоволила с самого начала. Родился он 24 сентября 1625 года в городе Дордрехт, сердце патрицианской Голландии. Его фамилия уже тогда была хорошо известна: де Витты упоминались ещё с 1295 года, но истинное величие к ним пришло позже. Можно сказать, что Ян де Витт — человек, у которого золотая ложка была в руках с рождения.
Его отец, Якоб де Витт, был не просто каким-то там мэром, а шестикратным главой Дордрехта. Якоб учился в Лейденском университете, получил степень магистра права и стал влиятельным юристом. Но что же позволило ему дать сыновьям блестящее образование? Тут всё просто: дед Яна был крупным лесоторговцем и крупнейшим акционером Голландской Ост-Индской компании. Его вклад в 53 000 гульденов на тот момент можно было сравнить разве что с джекпотом в лотерее. Для сравнения: стоимость одного небольшого каменного дома в те годы составляла около 1000 гульденов.
Так что Ян с братом Корнелисом выросли в роскоши и получили лучшее образование, сначала в латинской школе Дордрехта, где им привили любовь к Римской республике, а затем в Лейденском университете.
И, конечно, жизнь была бы неполной без достойного брака. Ян выбрал Венделу Биккер — дочь могущественного Яна Биккера, чей бизнес в Амстердаме процветал на строительстве кораблей и морской торговле. И вот здесь стоит отметить, что Голландия в те времена была супердержавой на море, а флот — крупнейшим в мире. Можно сказать, что золото буквально текли в карманы тех, кто умел строить корабли. Это был союз, который скрепил де Витта с самыми влиятельными патрицианскими семьями страны, создав настоящую золотую сеть, в которой деньги, политика и морская мощь сливались воедино.
Родня Яна Биккера была ярыми противниками оранжистов и поддерживала федералистов. И в середине XVII века политика могла вмешиваться в личную жизнь, а Ян де Витт оказался в центре этого противостояния.
3. Восхождение Яна де Витта.
Наследственность — это, конечно, прекрасно, особенно когда речь идет о престижных государственных должностях. В 1650 году Ян де Витт унаследовал от своего влиятельного отца должность дордрехтского пенсионария. Это звучит как просто передача титула, но на деле де Витт представлял взгляды торговой олигархии в федеральном правительстве. Ну, а если ты хочешь проверить свои силы в политике, то на кого бы ты направил свою первую атаку? Конечно же, на самого влиятельного человека страны — Вильгельма II Оранского, штатгальтера Соединённых провинций.
И вот тут начинаются интриги: дебаты де Витта с Вильгельмом закончились не просто скандалом, а арестом целой делегации федералистов. Представьте себе: Яна, его брата Корнелиса и других пенсионариев запирают в Лувестейнском замке. Вильгельм был явно не в настроении для диалога. Однако такой ход оказался недальновидным. Заключить столь влиятельных людей под стражу без согласования с Генеральными Штатами — это было как минимум рискованно.
Лувестейн.
Торговая элита, обогащенная несметными доходами от торговли, отказалась поддержать военные амбиции Вильгельма II. Он хотел начать войну за южные Нидерланды, но, как говорится, не тут-то было. Амстердам взбунтовался, народ встал на защиту своих героев, и вскоре де Виттов освободили из замка. Кто бы мог подумать, что на политической арене победят не мушкеты, а звонкие монеты.
Теперь представьте молодого и вспыльчивого Вильгельма II: 24 года, буря амбиций и желание править. Всё бы ничего, но судьба, как часто бывает, вмешалась неожиданно. В 1650 году, всего за несколько дней до рождения его сына, будущего короля Англии Вильгельма III, он подхватил лихорадку. Вскоре, врачи диагностировали оспу, и всего через месяц штатгальтер ушёл из жизни, так и не увидев своего наследия.
Смерть Вильгельма II стала настоящим подарком для федералистов. Им, по сути, не пришлось долго ждать, чтобы перехватить власть. Ян де Витт и его сторонники воспользовались моментом и начали так называемую «Первую эру без штатгальтеров». В декабре 1650 года Ян стал пенсионарием Дордрехта, и вся власть Оранского дома тут же перекочевала в руки Генеральных Штатов. Интересно, что в политике де Витта всё решалось не только словами, но и стратегическими браками. Его связи с влиятельными амстердамскими семьями, вроде Корнелиса де Граффа, обеспечили ему поддержку в самом сердце голландской торговли.
Вильгельм II Оранский
В 1653 году Ян де Витт становится великим пенсионарием, фактически становясь политическим лидером Республики. Под его руководством Голландия — самая богатая и могущественная провинция — начинает диктовать условия всей стране. Де Витт проводил политику, которая была выгодна для судоходных и торговых кругов Соединённых Провинций. Эти интересы были сосредоточены в основном в провинции Голландия и в меньшей степени — в провинции Зеландия.
Когда Ян де Витт пришёл к власти, Нидерланды уже были втянуты в Первую англо-голландскую войну — конфликт, разгоревшийся на фоне торгового соперничества двух морских держав. В то время Нидерланды были настоящими лидерами в сфере торговли. Их купцы были везде, от Лондона до Лиссабона, а торговый оборот страны был в шесть раз больше, чем у Англии. Это не могло не вызывать раздражения у соседей, особенно у Оливера Кромвеля — радикального кальвиниста и лидера Английской революции, который не мог спать спокойно, пока Соединённые Провинции не окажутся под контролем Англии.
В 1651 году Кромвель, решив, что пора навести порядок на море, принимает «Навигационный акт». Этот закон, мягко говоря, не сулил ничего хорошего для голландцев. Он запрещал ввоз товаров в Англию на судах, которые не принадлежат британцам, и требовал, чтобы минимум три четверти экипажа этих судов были британскими подданными. Это было ударом по голландской торговле.
На тот момент обе страны были республиками — Соединённые Провинции отказались от испанской короны ещё 70 лет назад, а Англия только что сбросила династию Стюартов благодаря Кромвелю. Но даже несмотря на сходство политических режимов, воевали они не на шутку. Голландцы потерпели несколько поражений, что привело к серьёзным экономическим трудностям. Однако и англичанам жилось не лучше: Дания, союзница Соединённых Провинций, вместе с голландским флотом блокировала английскую торговлю в Прибалтике, а голландские каперы сильно осложняли жизнь англичанам в Средиземном море. И так, к 1654 году обе страны, измученные войной, были готовы пойти на мир.
Ян де Витт и Оливер Кромвель договорились о переговорах, которые привели к заключению Вестминстерского мира. Голландцы вынуждены были признать «Навигационный акт», что на первый взгляд казалось уступкой, но, как говорится, дьявол кроется в деталях. В договоре был один секретный пункт: Англия признавала, что Нидерланды могут отказаться от выбора штатгальтера из Оранской династии. Оранжистов этот договор, конечно же, устраивал, но в тот момент они вообще никому не были интересны. Кромвель опасался, что оранжисты могут сговориться с изгнанной династией Стюартов, и потому этот пункт был для него стратегически важен.
Акт устранения. Кромвель признал отказ Нидерландов от штатгальтера
Война окончена, и Ян де Витт смог сосредоточиться на том, что у него получалось лучше всего — экономике. В отличие от многих политиков своего времени, он понимал, что каждая война оставляет на торговле и финансах кровавый след. Поэтому его политика была направлена на укрепление торговых связей и увеличение капитала. Эта политика была характерна для голландских купцов и патрициев, чьи интересы и представлял великий пенсионарий.
Когда дело касалось коммерческих интересов Соединённых Провинций, Ян де Витт не стеснялся прибегать к радикальным мерам. Да, торговля иногда требует и пушек. Во время Северной войны (1655–1660) он направил внушительный флот для поддержки Дании против Швеции. Главная цель? Свободный проход для голландских торговых кораблей через важнейший пролив Зунд. Но Де Витт не только воевал, он умел и договариваться: в 1661 году он подписал Гаагский договор с Португалией, урегулировав колониальные споры. В результате Голландия признала власть Португалии в Бразилии, но за это получила не только признание, но и 63 тонны золота! Кроме того, португальцы уступили голландцам свои права на Цейлон и Молуккские острова.
Но как только всё стало вроде бы налаживаться, в 1660 году произошли события, которые могли резко изменить судьбу Соединённых Провинций. Оливер Кромвель скончался в 1658 году, а два года спустя Англией снова начали править Стюарты. На трон взошёл Карл II, и это означало, что политический расклад резко изменился. Де Витт и Генеральные штаты стали задумываться, как избежать потенциального удара и со стороны Англии, и со стороны Франции. Оба противника были серьёзными, и нужна была хитрая дипломатия.
Одним из ключевых шагов стало назначение нескольких влиятельных патрициев, включая самого де Витта, в комиссию по воспитанию принца Вильгельма III Оранского. Это было не просто проявление заботы о наследнике престола — это был политический манёвр. Федералисты, следя за воспитанием принца, могли контролировать его взгляды и манипулировать им, постепенно отдаляя Вильгельма III от оранжистов. Де Витт таким образом пытался угодить и Франции, и Англии, одновременно держа ситуацию под контролем.
Однако напряжённость между Англией и Нидерландами не спадала. Они продолжали бороться за контроль над торговыми путями и колониями. В 1664 году англичане захватили голландскую колонию Новый Амстердам, которую мы теперь знаем как Нью-Йорк. Это был серьёзный удар по голландской гордости и экономике. Недолго думая, Генеральные штаты объявили войну Карлу II в 1665 году.
Голландская империя. Светло-зеленая Голландская Ост-Индская компания, темно-зеленая - Голландская Вест-Индская компания. Оранжевые точки были торговыми постами.
Де Витт, как всегда, действовал прагматично и с умом. Он начал реформировать нидерландский флот, заимствуя лучшие черты у англичан. Голландцы стали строить крупные, тяжеловооружённые корабли, способные противостоять английскому флоту. Вторая англо-голландская война велась без явного преимущества ни одной из сторон — словно маятник, она качалась туда-сюда. Но в 1666 году Англия пострадала от эпидемии чумы, а затем разрушительный пожар в Лондоне нанёс ещё один удар по её позициям. Это дало голландцам необходимый перевес.
В 1667 году война завершилась подписанием Бредского соглашения. Англичане сохранили за собой Новый Амстердам (ныне Нью-Йорк), который они захватили тремя годами ранее, но в обмен на это Нидерланды получили ряд территорий в Северной Америке и Карибском море. И хотя голландцы потеряли свой амбициозный Новый Амстердам, их влияние на мировой арене продолжало расти — торговля с кулаками и стратегическими уступками всегда была их сильной стороной.
Несмотря на свою власть как великого пенсионария, де Витт всё же зависел от мнений патрициев Генеральных штатов. Однако, с большинством этих важных фигур он был в родственных связях, что сделало его главным политиком своего времени в Соединённых провинциях. Молва шла, что де Витт — человек, у которого были связи не только в кабинетах, но и на семейных ужинах. Занимая пост великого пенсионария, он совмещал обязанности премьер-министра, министра внутренних дел, министра иностранных дел и министра финансов в одном лице. Неудивительно, что в Англии его прозвали «Королём Джоном» — это прозвище звучало почти как имя средневекового короля.
Интересный факт: его зарплата на посту великого пенсионария составляла 3000 гульденов в год — в двадцать раз больше, чем у простого голландского рабочего. Когда его жена умерла, и де Витт подумывал о том, чтобы уйти в отставку, Генеральные штаты не захотели его терять. Они не только удвоили его жалование, но и выписали премию в 60 000 гульденов. Для обычного голландца это была сумма, которую он заработал бы примерно за 13 жизней. Так что если кто-то и мог позволить себе отпуск, так это Ян де Витт.
К концу жизни де Витт накопил состояние в 450 000 гульденов, став одним из самых богатых людей в Соединённых провинциях. Конечно, свою прибыль он не только зарабатывал на государственной службе — де Витт был опытным торговцем облигациями и увлекался банковским делом. В общем, человек не только с умом, но и с хорошим нюхом на деньги.
Ян де Витт
Для богатой буржуазии Ян де Витт был человеком, который защищал их интересы. Они его любили и поддерживали. Оранжисты же, напротив, ненавидели его, и на то были причины. Его можно было бы назвать "крупным торгашом", если бы не одно "но": он экономил на всём, кроме флота. Голландский флот стал самым могущественным в мире именно благодаря его усилиям.
4. Падение де Витта и его жуткая смерть
Так уж сложилось, что Нидерланды были лакомым куском для крупных держав того времени. Маленькие, но богатые Соединённые Провинции притягивали взгляды своих соседей, как свет лампы насекомых. Особенно во время Второй Англо-голландской войны, когда большая часть бюджета республики была направлена на морское противостояние с торговым конкурентом. Генеральные штаты с опаской осознавали, что пренебрегать своей сухопутной армией было бы неразумно, ведь на юге процветала Франция с королём Людовиком XIV, который не собирался останавливать свой экспансионизм.
Де Витту приходилось действовать в интересах Франции, чтобы защитить республику от притязаний Короля-Солнца Людовика XIV. У Людовика были амбициозные планы на Испанские Нидерланды (современная Бельгия и северная Франция), которые на тот момент входили в состав Испанской монархии. С одной стороны, это давало де Витту определённые преимущества, ведь эта территория служила буферной зоной между Голландией и Францией.
Но Людовик был настроен решительно и готов был "пожирать" Испанские Нидерланды, что ставило де Витта в сложное положение. Ухудшение отношений между Голландией и Францией стало неизбежным: в Соединённых провинциях начали печатать памфлеты, высмеивающие Людовика, и принимать французов, оказавшихся в немилости у Короля-Солнца.
Однако Ян де Витт проявил чудеса дипломатии, разоружив французского короля. В январе 1668 года был подписан тройственный союз между Англией, Швецией и Нидерландами, чтобы остановить экспансию Людовика XIV. Голландская буржуазия, к которой де Витт стремился угодить, решила объединиться со своим давним врагом — Испанской монархией, чтобы не иметь рядом такого могущественного соседа, как Франция.
Но хитрый де Витт играл на два фронта. Не желая окончательно разрывать отношения с Людовиком, он предложил испанскому королю Карлу II уступить несколько городов французам, что могло бы послужить жестом примирения. Но с одним условием: если Людовик XIV откажется и продолжит военные действия, страны тройственного союза будут готовы объявить войну Франции. Этот план был настоящим "тузом в рукаве", хотя, как показало время, идея оказалась не такой уж и удачной.
Де Витт пожелал, чтобы это условие оставалось в секрете, но, как выяснилось, Карл II рассказал Людовику XIV о планах своего де Витта. В ответ Людовик решил отомстить и подписал секретный сепаратный мир с Англией, чтобы совместно напасть на Соединённые Провинции. Вот так-то, Ян! Оказавшись в роли "шахматной фигуры", де Витт не заметил, как попал в ловушку.
На самом деле война между Францией и Нидерландами была неизбежна, и причины этой конфронтации уходили корнями в глубокие различия между католической монархией Франции и протестантской голландской республикой. Кроме того, личная мотивация Людовика XIV отомстить Соединённым Провинциям за прошлые поражения и за обидные памфлеты только добавляла масла в огонь.
Подготовка к войне со стороны Людовика и его министров была блестящей. Соединённые Провинции недооценили своего соперника и полностью проиграли на дипломатическом поприще. В 1670 году Франция заключает тайный союз с Англией, а в 1672 году и со Швецией. Были также заключены союзы с княжествами, граничащими с Голландией — Мюнстером и Кёльном. Если бы это был сериал, здесь бы поднялся вопрос: "Кто следующий?"
1572 год стал роковым не только для Нидерландов, но и для Яна де Витта. Голландцы прозвали этот год Rampjaar, что можно перевести как "Год бедствий". 22 марта Англия напала на голландский торговый караван, объявив войну Соединённым Провинциям. Несмотря на все усилия, голландцам удалось лишь сдержать натиск английского флота на море, тогда как на суше дела обстояли куда хуже. Французские войска за четыре дня захватили города Клевского герцогства, открыв путь к Соединённым Провинциям. Всего за несколько месяцев сдались множество богатых городов, и четыре из семи провинций оказались под оккупацией французов.
Власть Яна де Витта пошатнулась. Для защиты Голландии от наступающей французской армии были использованы оборонительные сооружения, окруженные затопленными участками. Но что-то пошло не так, и многочисленные польдеры оказались заполнены. "Затопить или не затопить?" — думал де Витт, но в итоге выбор оказался не в его пользу.
Затопление польдеров должно было защитить Нидерланды от наступления врага, но вместо этого затопило крестьянам их земли. Это стало причиной восстаний на селе, но польдеры наполнялись водой так медленно, что и в городах началась паника. Горожан грабили, у крестьян отбирали провиант, а Де Витт... Де Витт просто не хотел сдаваться, несмотря на давление. А Генеральные штаты? Они, видимо, решили, что мирные переговоры с Францией — куда лучше, чем плавающие дома.
21 июня 1672 года братья де Витт чуть не отправились в лучший мир. Ян де Витт возвращался домой ночью, его слуга нёс факел, чтобы хоть что-то было видно. На Гаагской площади их ожидала "тёплая встреча" — четверо молодых людей с мечами. Они погасили факел, оставив пенсионария в темноте и, возможно, впервые в жизни без ответа. Де Витт получил ножом в шею и тяжело ударился головой, но сумел выжить. Целых 40 дней ему пришлось провести в постели — не совсем то, что нужно активному политику.
Черный тюльпан - исторический роман Александра Дюма-отца (1850), посвящённый драматическим событиям 1672 года, вошедшего в голландскую историю как «год бедствий»
Пока Ян восстанавливался, оранжисты воспользовались моментом. Вильгельм III Оранский, при поддержке испуганных федералистов, был провозглашён штатгальтером и главнокомандующим армией. Падение дома де Виттов началось с, казалось бы, невинного разговора. 7 июля цирюльник Виллем Тихелаар пришел к Корнелису де Витту обсудить… свадьбу. Казалось бы, обычная беседа — Вильгельм III собирался жениться на английской принцессе. Но спустя неделю этот самый цирюльник выдал сенсацию: он заявил, что Корнелис якобы нанял его, чтобы организовать покушение на принца за внушительные 30 000 гульденов. Абсурд? Возможно, но уже 24 июля Корнелиса де Витта арестовали, но он решил не сдаваться и выдвинул встречное обвинение против Тихелаара.
Оба они запутались в своих показаниях, но судьи, побаиваясь народного гнева, решили "прижать" Корнелиса. Что они сделали? Конечно, прибегли к пыткам. Пытки продолжались три с половиной часа. Ему давили большие пальцы на ногах весом в 25 кг, перевязывали конечности, чтобы нарушить кровоток. Но даже после трёх с половиной часов пыток Корнелис отказался признавать вину. А вот Тихелаар тем временем уютно отдыхал без всяких "жёстких допросов".
1 августа 1672 года Ян де Витт встретился с Вильгельмом III и понял, что игра закончена. 4 августа он подал в отставку, лишился политической власти и остался гражданином без должности. Бежать за границу? Нет, не его стиль. Он остался в стране, несмотря на то, что над ним сгущались тучи.
Тем временем, разъярённая толпа следила за расследованием дела Корнелиса. 17 августа судьям пришлось поставить его у окна тюрьмы, чтобы убедить народ, что он всё ещё в заключении. 20 августа Корнелиса осудили, даже не сказав за что. Корнелису пожизненно запретили въезд в провинцию Голландия, ему пришлось оплатить все судебные издержки и он был снят со всех официальных должностей. Цирюльник был оправдан.
Ирония судьбы: дом Яна де Витта находился буквально в нескольких шагах от тюрьмы, где томился его брат. Когда к нему пришли с просьбой о встрече, казалось, будто его приглашают в логово львов. Но Ян, кажется, не осознавал, насколько близка была реальная угроза.
Полчаса спустя он решился отправиться в тюрьму, но выйти уже не смог. Перед зданием собралась огромная толпа жителей Гааги и окрестных деревень. Поначалу кавалерия охраняла тюрьму, но тут случилось странное: командиру было приказано уйти, якобы где-то крестьяне начали грабить. Ощущение было такое, что кто-то специально развязывал руки толпе. Масло в огонь подлил Тихелаар, который из окна громогласно заявил, что его освободили. Толпа сразу приняла это за доказательство того, что он был прав, а Корнелис действительно планировал покушение на принца. Разъярённый народ послушался призыва цирюльника — расправиться с братьями, ведь наказание Корнелису показалось им слишком мягким для "государственной измены".
Обезображенные тела Яна де Витта и его брата. С картины Яна де Бана.
К концу дня, когда уставшая от войны, пьяная и возбуждённая толпа ворвалась в тюрьму, судьба братьев де Витт была предрешена. Корнелиса убили на месте, забив прикладами мушкетов. Яну досталось не меньше — сначала удар пикой в лицо, затем выстрел в спину. И вот, два бездыханных тела лежали на мостовой, но жестокость на этом не закончилась.
Толпа словно сорвалась с цепи: тела братьев были обнажены, вспороты и кастрированы. Всё, что можно было отрезать — пальцы, уши, губы и языки — было аккуратно отрезано. Но настоящая дикость началась, когда люди, по свидетельствам очевидцев, начали поедать органы или продавать их прямо на месте. Тела же разрывали на куски, жарили на костре и скармливали собакам. В какой-то момент в тело Корнелиса даже запихнули мёртвую кошку — как символ крайнего презрения.
Но и это было не всё. Останки братьев подвесили вверх ногами на всеобщее обозрение, где они оставались висеть в течение нескольких лет, словно напоминание всем: в политике головорезы не щадят никого.
5. Заключение
Ян де Витт — имя, которое ассоциируется не только с расцветом Голландской республикой, но и с её трагическим падением. В его время Голландия была республикой, управляемой буржуазией, и де Витт стал воплощением этих идеалов. Его реформы укрепляли республику, его дипломатия защищала интересы страны, и всё это на фоне жестоких международных войн. Но как только ситуация начала выходить из-под контроля, популярность де Витта быстро рухнула.
Убийство Яна и его брата Корнелиса - не просто акт жестокости, а символ того, как легко власть может быть разрушена под давлением популизма и политической нестабильности. Общество в страхе и ярости не терпит ошибок, и даже самые влиятельные политики становятся уязвимыми перед лицом народного гнева.
Эта история напоминает нам, что даже самые мудрые и просвещённые лидеры могут быть сметены волной общественного недовольства. Роль Яна де Витта в развитии Голландской республики невозможно переоценить, но его гибель ознаменовала конец республиканской эпохи.
На границе между Италией и Словенией протекает небольшая, длиной в 138 километров, узенькая речушка, которую местные называют "Изумрудная красавица". Не самая длинная, не самая широкая, в некоторых местах можно с одного берега на другой плюнуть и попасть. В горной части течение бурное, однако в низинах она совершенно успокаивается и неторопливо течет в сторону Адриатического моря мимо фруктовых рощ и виноградников Венето. Совершенно мирный и пасторальный пейзаж. Идя по залитым ласковым летним солнцем тропинкам, никогда и не подумаешь, что каких-то сто лет назад берега этой реки были завалены тысячами трупов, а ее название станет синонимом итальянской безвыходной упертости. 11 раз итальянцы попробуют преодолеть ее крутые берега. На двенадцатый раз им нанесут ответный визит вежливости.
Словенцы ее называют Соча.
В мировую историю она войдет как Изонцо.
Вообще, причины, по которым итальянцы целых два года с лишним будут биться о берега этой самой реки, весьма банальны и очевидны, даже если человек впервые в жизни видит географическую карту. На самом деле итальянцам просто некуда было больше наступать. Весь остальной фронт представлял собой сплошные горные массивы той или иной высоты, к тому же лишенные сколько-нибудь большой пропускной способности. Большие массы войск в них не развернуть, снабжать через них войска, спускающиеся в низины - тоже не вариант. Да и бесконечно гробить солдат, пытающихся взять прекрасно подготовленные за время войны укрепления на горных склонах - такое себе. Никому не советую. К тому же, на тот момент истории Изонцо целиком находилась на территории противника, а потому ее форсировать так или иначе было необходимо.
В общем, восточное направление для итальянцев было единственным возможным для проведения крупномасштабных операций. Разумеется, австрийцы понимали ровно то же самое при первом же взгляде на географическую карту. Причем известно это было очень давно, еще с конца 19 века, когда обе страны оказались в тесном "дружеском союзе" друг с (против) другом(-а). Плотные немецкие обнимашки, распевавшие песенки о Тройственном союзе, не мешали Австро-Венгрии и Италии готовиться к войне друг с другом. А потому к 1915 году части прикрытия итальянской границы спешно подготовили укрепления, которые дружно и заняли.
Об которые год за годом итальянцы били голову. Дружно. Многосоттысячными колоннами. Не то чтобы итальянские генералы были идиотами. Просто больше было некуда. Совсем некуда. ВООБЩЕ некуда. Ну вот все. Требовалось наступать. Соображения престижа требовали побед, новых и ярких, требовали присоединения населенных итальянцами территорий восточной части Адриатики, требовали поверженных императорских и королевских знамен под ногами у Виктора Эммануила III. Союзники требовали отвлечь как можно больше сил от своих фронтов, так как 1915 и 1916 года были той еще задницей. В конце концов, просто стоять на месте в принципе не выход, так как только победитель получит обещанное, а обещали Париж и Лондон много и щедрой рукой. В конце концов, сербы могут и перебиться. Хрена им, а не Далмацию. Если будут бесполезными.
Но увы. Итог первой десятки сражений был, по большей части, печальным. Артиллерия и пулеметы делали свое дело, разнокалиберно издеваясь над человеческими телами, которые столь щедрой рукой генералы бросали в бой под уверения политиков о будущем процветании. Холода и тяжести снабжения охотно добивали успешно выживших. И все же ценой неимоверных усилий, обошедшихся Италии куда дороже, чем все эти ваши Вердены, ей удалось загнать своего противника в угол. Императорский и Королевский Генеральный Штаб был вынужден констатировать, что эти продвижения на 1-4 квадратных километра вглубь все же смогли создать опасную ситуацию. Еще один-два удара могли обрушить австро-венгерские войска и создать во фронте дыру, которую совершенно нечем было затыкать. Все доступные резервы сжирала бездонная бочка Русского фронта, только что пережившего жесточайшее изнасилование генералом Брусиловым.
Прекрасно понимая всю глубину доступных глубин, Берлин прислал подкрепления и срочно приказал контратаковать, дабы выбить итальянцев с захваченных позиций и стабилизировать фронт. Итальянцы этот факт выявили, выяснили место и время проведения операции, после чего дружно забили, решив не предпринимать никаких мер. Итог простой - 12-я битва при Изонцо стала последней для них. Германские и австро-венгерские войска обрушились на противника, неожиданно быстро прорвали фронт и волной покатились вперед, гоня перед собой обезумевшую от ужаса толпу, еще недавно бывшей весьма боеспособной армией. Повальный характер приняло дезертирство. Австрийцам сдалось огромное количество пленных (честно говоря, куда полезнее для экономики и гуманнее для самих итальянцев было бы этих пленных не брать и отпустить по дома) и достались внушительные запасы военного имущества. Казалось бы, успех.
Но нет. Решительное наступление до предела растянуло линии снабжения. То, что начиналось как операция по спасению, просто вколотило еще один гвоздь в крышку имперского и королевского гроба. Казалось уже, достаточно ткнуть пальцем, чтобы фронт рассыпался.
Правда, у итальянцев на тот момент не было даже пальца. Армию приходилось фактически набирать заново.
Какая коварная речка. Будьте осторожнее, переходя ее. Вдруг это проклятие?
Если честно, мы с Мыськой долго спорили, вывешивать ли сей текст на Пикабу. Крыс настаивал на том, что удалось так себе и вообще попахивает дешевым хайпом, Мыська махала секирой и верещала про необходимость авторского контента. Победила секира - и позитив от неизвестного подписчика, оставившего донат. Дорогие наши! Ну не делайте так! Вы все время оставляете донаты анонимно и нам даже некого поблагодарить, хотя это всегда очень приятно...
Доброго утра, Вьетнам родные!!!
Детище преподнесло нам и себе вчера подарок на грядущий день рождения, в очередной раз затемпературив. Штош... Будет сегодня отмечать дома, но планы нам порушило основательно.Так что полезли мы в интернет, поковыряться в материалах для грядущих статей, а там...
"В общем-то, почему бы и не хайпануть?" - ткнула меня древком секиры Мыська. "Ну мы же пушистики приличные, зачем нам дешевая популярность?" робко ответил Крыс, лицемерно вспоминая удовольствие от случайного успеха пары последних материалов...
В общем, несложно догадаться, чья взяла. Да и вообще, как подсказывает хвостатая мелочь, про общую методологию ъуъ тут любят, так что почему бы и не. Так что вот вам небольшой материал про клятый еврейский вопрос славянские руны и то, почему вокруг этого весь сыр-бор. Ну, еще немного про загадочные ковыряла и прочие интересные вещи.
Клим смотрит на авторов как на тупых мохнатиков
Убили, значит, Фердинанда-то нашего
Для начала поясним неосведомленным, в чем скандал. Дело в том, что давеча няш-мяш всея Руси, свидетельница мироточащего бюста Николая II и немного советник Генпрокурора РФ Наталья Поклонская посетила школу в херсонской области и на открытом уроке в рамках предмета "Разговоры о важном" (что это за фигня мы так до сих пор не поняли, но заранее как родители не любим) рассказала несчастным невинным детям про славянские руны. Кгхм...
Бабахнуть не замедлило. Тут же последовала (ожидаемо) истерика со стороны РПЦ, но это ладно, это мы привыкли. Гораздо веселее была реакция со стороны ливонца, реконструктора, специалиста по всем мировым проблемам всея рунета и просто большого человека, Клим Саныча Жукова. Реакция бурная, довольно смешная, но будем честными - не то, чтобы необоснованная.
Докладываю, никаких славянских рун в археологии не известно. Если и были реально какие-то "черты и резы", мы о них не знаем ровно ничего. И очень вряд ли они напоминали футарк, если были хоть как-то распространены. не было у славян своей письменности до миссии Кирилла и Мефодия.
Всё прочее - бред и лженаука.
К.Жуков
Ну там еще было много чего бубубу, но мы сейчас именно про это. Так все-таки, что за зверь такой эти славянские руны и почему это такой больной вопрос, что аж светлейший возбудился? И главное, при чем тут Эреб?
Поклонская на авторов не смотрит. Она занята несением... истины
Черт возьми! — воскликнул Швейк.— Он может влипнуть в историю! Теперь, наверное, его будет выслеживать полиция.
Для начала в n-й раз напомним как вообще работает история. Прежде всего, отметим что вопреки заверениям безграмотных идиотов злопыхателей это наука. И есть в ней такое понятие "введение в научный оборот". Вкратце, это значит, что говоря о тамбовском волке мы не говорим о русских народных сказках, истории о красной шапочке или сведениях о том, что тракторист Михалыч на прошлой неделе что-то страшное из леса слышал. Мы говорим о представителе биологического вида Canis lupus, чье наличие в совокупности древесных насаждений субъекта РФ "Тамбовская область" зафиксировано сертифицированными документальными методами как-то фото-видеосъемка, анализ экскрементов, четкие и многочисленные отпечатки лап. Как-то так.
Да, драгоценные, только так. Очень часто не понимающие этого товарищи любят размышлять про то, что, дескать вот такое-то вот логично же, И посему обязательно должно было быть! А вот фигушки! Академическая история (нет это не та, что в ВК-пабликах наподобие "Память предков") склонна к точному установлению фактов. И если о чем-то нет однозначных, разнообразных, а главное - перекрестных данных, то это ни в жисть не объявят фактом.
Впрочем да, в отдельных случаях вполне возможны оговорки наподобие: "исходя из косвенных данных/изобразительных источников/единственного письменного свидетельства можно предположить что..." Но согласитесь, звучит весьма робко, такое в интернете не прокатит.
Особенно показательна в этом плане столь излюбленная Клим Санычем история вооружения, так что вполне логично, что и мыслит он (впрочем, уже по инерции) в этих категориях. Вот, например, несколько примеров.
Холмс, но как?
Для такого дела я бы купил себе браунинг: на вид игрушка, а из него можно в два счета перестрелять двадцать эрцгерцогов, хоть тощих, хоть толстых.
Есть такая штука, "кончар" называется. Штука весьма интересная (еще бы, длиннющая граненая жлыга!) и вполне себе существовавшая. Более того, долго и успешно - лет так пятьсот. Популярны были как на Востоке, так и у поляков (хехе, опять поляки) и венгров. Так в чем проблема, спросите вы?
А проблема в том, что при совершенно очевидном назначении кончара - колющее оружие "второго удара", что именно с ним делали гордые шляхтичи совершенно непонятно. То есть совсем. Если западные фехтбуки нам вполне известны и отслеживать техники их применения мы можем с уверенностью - с кончаром полная тишина. И это при том, что оружие это с одной стороны крайне технологичное в изготовлении (а значит, недешевое), с другой как бы это сказать - весьма неэргономичное. Без баланса с одноручной рукоятью, он должен быть мягко говоря, не весьма удобен для укола. Но ведь умудрялись же! Таким образом почти каждый историк пытается выдвигать свои версии (включая довольно экзотичные, наподобие использования его в качестве эрзац-копья с зажатой под мышкой рукоятью), но в целом все честно сходятся на простой и честной мысли: "А фиг его знает, товарищ прапорщик!".
Впрочем, западные европейцы тоже не лыком шиты и оставили нам на память уже совсем непонятную зверушку под названием "чинкуэда".
Вот и как это?
Штука, с точки зрения эргономики и техники применения совершено абсурдная. Крайне широкий у основания клинок, резко сужающийся к рукояти не дает "оператору" ничего кроме неудобств, а немалый вес и периодически отсутствующее острие делает его применение и вовсе удовольствием на любителя. Но любители - то находились! По крайней мере на ряде известных чинкуэд есть полноценная заточка (явно не под ношение "для красоты"), имеющая весьма характерные следы, ими явно рубились... Рубились, к слову, тоже с проблемами - слишком тонкий хвостовик для такой лопаты. Таким образом, историки вынуждены только выдвигать версии: "статусный" клинок, оружие самообороны, просто дань внезапной моде?
Впрочем, европейцы тоже довольно быстро устали задаваться теми же вопросами и просуществовала зверюшка сравнительно недолго - с середины XV по середину XVI века. Не оставив по себе никаких письменных упоминаний о технике применения к тому же... Запишем в загадки.
В общем, к чему все это. А к тому, что даже в случае вполне себе физически наличествующего явления - при недостатке сопутствующих источников ученые вынуждены открыто признавать свое незнание. И это, повторимся - при наличии реальных артефактов, зачастую (как в случае с кончаром) более чем многочисленных. Так а что там все-таки с рунами?
Так чо там со славянами?
А Швейк между тем с интересом рассматривал надписи, нацарапанные на стенах. В одной из надписей какой-то арестант объявлял полиции войну не на живот, а на смерть. Текст гласил: "Вам это даром не пройдет!" Другой арестованный написал: "Ну вас к черту, петухи!" Третий просто констатировал факт: "Сидел здесь 5 июня 1913 года, обходились со мной прилично. Лавочник Йозеф Маречек из Вршовиц". Была и надпись, потрясающая. своей глубиной: "Помилуй мя, господи!" А под этим: "Поцелуйте меня в ж..."
Для начала напомним, что такое эти ваши руны. Если отбросить всю псевдомагическую шелуху, появившуюся уже в Новое время, то руны это такой способ древних германцев писать буковки. При всей хтоничности внешнего вида - всего лишь алфавит. Собственно, как и у многих других способов письма подобная внешность связана с материалами, использовавшимися в то время. Согласитесь, довольно неудобно было бы писать по дереву или кости витиеватым минускулом? Вот и приходилось резать эти ваши черточки.
Да, вы внимательно прочитали начало прошлого абзаца? Руны это именно что региональное явление. Преимущественно скандинавское, ну и еще - тех мест, которые были заселены скандинавами позднее, Гренландии и Исландии. Как видите, Руси в этом списке нет, что неудивительно, ибо славяне мы, а не тевтоны какие. В наше время существуют многочисленные попытки энтузиастов заикаться о неких "славянских резах", но тут есть МАААХООНЬКАЯ проблема. Не нашли. Вот рунические надписи в Скандинавии тыщами измеряются, а "резов" нетути. А на нет - и истфака нет.
Впрочем, казалось бы, что тут такого? Ну не было и не было. Вон, берсерков или там менестрелей у нас тоже не было и ничего, выжили. А вот тут в дело вступает "национальная тупость гордость". Дело в том, что кроме "резов", современные ученые отрицают существование у славян своей письменности. Дескать, вот пришли греческие братья Кирилл и Мефодий и тут-то все и началось. А вот это отдельным личностям (размышляющим в стиле "сегодня ты играешь трэш джаз, а завтра бабу свою съешь Родину продашь!") кажется чуть ли не диверсией. Дескать, отрицая наличие письменности - вы принижаете культуру древних славян! И вообще, как писал в своей монографии один бывший министр культуры "Объективность исторического факта определяется его соотвествием национальных интересов России". "Нет", спокойно отвечают историки. "Просто у славян до Кирилла и Мефодия не было письменности". И собственно - почему?
А потому что если есть письменность или нет, определяется не "логикой" или национальными интересами, а наличием памятников этой самой письменности. А их нет (заметили, как историки любят это слово?). Есть какие-то непонятные находки с какими закорючками, которые можно было бы, поднапрягшись определить как прото-письменность. Но тут опять засада. Они все разные. Вот не сводятся хоть в какое-то подобие системы и все. А если нет системы, то говорить о письменности смысла... НЕТ!
А вот Онфим - БЫЛ! И письменность при нем...
Еще был там такой, который все кричал, что он архиепископ. Этот ничего не делал, только жрал, да еще, с вашего позволения, делал то, что рифмуется со словом жрал. Впрочем, там никто этого не стыдится. А один даже выдавал себя за святых Кирилла и Мефодия, чтобы получать двойную порцию.
И что же на это говорят сторонники слОвянства? Ну, в целом, как всегда в России у них три пути вебкам, закладки и айти: либо просто гневно отрицать объективную реальность, вереща "Вывсеврети!". Но это уж совсем маргиналы. Чаще всего создаются попытки создания своих собственных рун/алфавитов/сборников пиктограмм. Довольно популярное хобби, на самом деле.
Вот только проблема в том, что никто и нигде находит источников, написанных на этих алфавитах (кроме, конечно, первоисточника, предоставленного автором). Более того, само разнообразие этих новоделов таково, что ситуация становится просто анекдотичной. Ну, вы же помните про "Велесову книгу", которая у каждого неоязычника своя?
Ну а третьи, подобно Наталье Поклонской и вовсе не заморачиваются. И потихоньку "пионерят" германский футарк (да, это так называется), выдавая его за славянские руны. Просто, дешево, элегантно.
Таким образом, во всей этой истории с уроком мы видим классический состав преступления:
1. Выдача за реальность явления, чье существование отрицается исторической наукой по объективным причинам
2. Фактическая фальсификация предмета обсуждения - подмена атрибуции, сопровождаемое искажениями. Да, забыли помянуть забавное, подозрительное (нет!) название руны "зиг" г-жа Няш-мяш политкорректно подменила неким "славом". Ну, чтобы чего не вышло, ага!
3. Подмена процесса объективного исследования - целями доказательства некоей пропагандой древних ценностей. То есть, та самая ангажированность, в которой чаще всего обвиняют как раз историков.
По совокупности - неудивительно, что Клим Саныча так попячило. Хоть он сам уже давно не является историком в точном значении этого слова, но ручки-то помнят! Ибо такая наглость это уже нечто. И тут мы с ним совершенно согласны.
Собственно, к чему мы все это? Разумеется не к Климу и тем более не к славянским рунам, они нам трижды не сдались. Просто хочется в очередной раз напомнить, как работает история, как думают историки - и как не надо думать неисторикам. Благо тема эта неисчерпаема и горько-смешна.
Штош, пора прощаться. На сегодня, ибо мы надеемся сегодня не переусердствовать с празднованием и таки выпустим завтра кое-что интересное из давно обещанного. Ну а пока что... Всем тепла и мирного неба над головой! Лехаим!
Сотни таких сооружений расположены на территории современных Италии, Турции, Израиля, Туниса, Сирии. Самые крупные из этих цистерн содержали несколько сотен колонн высотой до 10 метров и вмещали до 80 000 м³ воды для нужд разных систем города, в котором располагались. Снабжались они чаще всего от ближайших акведуков или дождевой водой. Время создания большинства водохранилищ в восточной части империи это IV - VI века, западной - с I по III века.
Большинство резервуаров со временем были забыты и заброшены или превратились в свалку для мусора, но впоследствии некоторые из них очистили, отреставрировали и открыли для туристов.
Ну и бонусом для вас за то, что долистали до конца, выкладываю схематичное изображение расположения трубопроводов под дорогой.
Выпуск оборонной продукции заводом № 367 НКВ в 1941–1964 гг.
Пистолет-пулемёт ППШ-41 с дисковыми магазинами, изготовленный в Вятских Полянах. Фото Михаила Дегтярёва
Автор - Дмитрий Карпов. Материал опубликован в № 7/2017 журнала «КАЛАШНИКОВ»
Уже более восьмидеяти минуло с того времени, как в конце 1941 г. в Вятских Полянах был образован завод № 367 Народного комиссариата вооружения (НКВ), но до сей поры в открытой печати нет точных данных даже о количестве вооружения выпущенного заводом в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., не говоря уже о послевоенной оборонной продукции.
А между тем это был один из ведущих оружейных заводов страны во время войны и после 1945 г. продолжал играть не менее важную роль в обеспечении обороноспособности государства, и, несомненно, заслуживает большего освещения своей работы. Также в нашей стране, да наверно и за рубежом, имеется немало любителей оружия желающих узнать подробности деятельности завода.
Данный материал призван хотя бы частично восполнить этот пробел. Он основан на данных, взятых из «Отчётов по основной деятельности» и «Альбомов динамических показателей по выполнению производственной программы завода» за 1941–1964 гг. и в основном затрагивает количественные результаты деятельности завода.
В указанный период времени завод выпускал следующую основную оборонную продукцию: — 7,62-мм пистолет-пулемёт обр. 1941 г. (ППШ-41, индекс ГАУ 56-А-134), принят на вооружение 21 декабря 1940 г.; — дисковый магазин для ППШ-41 (индекс ГАУ 56-М-134Д); — коробчатый (секторный) магазин для ППШ-41 (индекс ГАУ 56-М-134Ж), принят на вооружение 12 февраля 1942 г.; — 26-мм осветительный пистолет обр.1943 г. (ОПШ, индекс ГАУ 56-Н-573), принят на вооружение в апреле 1943 г.; — 26-мм сигнальный пистолет обр.1944 г. (СПШ, индекс ГАУ 56-Н-574), принят на вооружение в 1944 г.; — 39-мм авиационный сигнальный пистолет; — 40,6-мм винтовочный гранатомёт ВГ-44 (индекс ГАУ 56-Г-625); — 40,6-мм винтовочный гранатомёт ВГ-45 (индекс ГАУ 56-Г-626); — 9-мм автоматический пистолет Стечкина (АПС, индекс ГАУ 56-А-126), принят на вооружение 3 декабря 1951 г.; — кобура-приклад для АПС (индексы ГАУ 56-Ч-126 и 56-Ч-126П); — 7,62-мм ручной пулемёт Калашникова (РПК, индекс ГАУ 6П2), принят на вооружение 8 апреля 1959 г.; — 7,62-мм ручной пулемёт Калашникова с ночным прицелом (РПКН, индекс ГАУ 6П2Н), принят на вооружение 8 апреля 1959 г.; — 7,62-мм ручной пулемёт Калашникова со складывающимся прикладом (РПКС, индекс ГРАУ 6П8), — приспособление для стрельбы ночью и в сумерках из РПК (индекс ГРАУ 6Ч6).
Кроме того, завод долгие годы выпускал ЗИП (запасные части, инструмент и принадлежности) для своих изделий, а также различные детали для других предприятий.
7,62-мм пистолет-пулемёт Шпагина обр. 1941 г. (ППШ-41) с дисковым магазином. Фото Михаила Дегтярёва
Оружейный завод в рабочем посёлке Вятские Поляны (с мая 1942 г. — город) был организован в ноябре 1941 г. на базе эвакуированных из подмосковного Загорска завода № 367 НКВ, выпускавшего пистолеты-пулемёты ППШ-41 и московского завода № 509 НКВ, выпускавшего дисковые магазины для них. После завершения эвакуации объединённому заводу на новом месте был присвоен прежний учётный номер подмосковного завода — № 367.
Используя незавершённое производство (детали автоматов, которые по каким-то причинам не были собраны в готовые изделия), а также благодаря тому, что оборудование загорского завода прибыло в исправности, завод смог организовать выпуск ППШ-41 на новом месте уже в ноябре 1941 г., ещё до прибытия последнего эшелона из Загорска, и выпустил до конца 1941 г. 23.538 пистолетов-пулемётов.
Изготовление же дискового магазина смогли освоить только в 1942 г., т. к., согласно «Объяснительной записке» к годовому отчёту по основной деятельности завода за 1941 год, оборудование и штампы с завода № 509 НКВ прибыли в совершенно изношенном виде, годное к использованию оборудование требовало капитального ремонта, а штампы — обновления. Если выпуск дисковых магазинов и был организован в 1941 г., то в очень малых количествах, по крайней мере, никаких данных по этому поводу в имеющихся документах обнаружить не удалось.
7,62-мм пистолет-пулемёт Шпагина обр. 1941 г. (ППШ-41) с коробчатым (секторным) магазином. Фото Михаила Дегтярёва
Динамика роста выпуска ППШ за 1942 г. характеризуется следующими цифрами: если первый квартал 1942 г. принять за 100%, то во втором квартале этот показатель равнялся уже 149, в третьем — 179, в четвёртом — 194,5%. Выпуск пистолетов-пулемётов в декабре 1942 г. превысил выпуск за январь 1942 г. в 3 раза. Последние ППШ-41 были выпущены в 1947 году.
Производство дискового магазина продолжалось до 1955 года. Несмотря на то, что коробчатые магазины проще, легче дисковых, требовали меньше затрат на изготовление и были полностью взаимозаменяемы (для дисковых магазинов применялась индивидуальная подгонка к пистолетам-пулемётам), в процессе эксплуатации в войсках выяснилось, что они имеют серьёзные проблемы с надёжностью подачи патронов, связанные со слабостью пружины магазина. Этот недостаток не удалось устранить до самого конца войны.
Дисковый магазин ППШ-41 вмещал 71 патрон 7,62×25. Фото Михаила Дегтярёва
Кроме того, в действующих частях, по вполне понятным причинам (магазин вмещал в два раза больше патронов, что увеличивало огневую мощь, поскольку реже требовалась перезарядка оружия), предпочитали иметь магазины большей вместимости. Всё это и послужило причинами снятия с производства в 1945 г. коробчатого магазина и долголетия дискового.
Постановлением ГОКО № 2576сс от 6 декабря 1942 г. в декабре 1942 г. заводу было предписано выпустить 10 000 коробчатых магазинов на 35 патронов к ППШ-41. Однако, вероятно, этот план не был осуществлён даже частично, т. к. в декабре 1942 г. завод только начал освоение нового магазина в чертежах и оснастке. Продолжая освоение магазина в декабре 1942 — феврале 1943 г. завод смог в апреле 1943 г. выполнить плановое задание по нему.
В 1944 г. заводом был освоен и запущен в массовое производство коробчатый магазин из 1-мм листовой стали, вместо ранее использовавшейся 0,5-мм (первые образцы такого магазина были изготовлены в ноябре 1943 г.). Выпуск коробчатого магазина прекратился в 1945 г.
Стоит также отметить, что согласно имеющимся документам, в IV квартале 1942 г. завод выпустил опытную партию пистолетов-пулемётов ППШ-2 и ещё 200 шт. в 1943 г.
