Лига историков

После того как закончились страсти по Сиракузам и Капуе, сенат смог заняться делами более значимыми. Было решено, что легионов в этом году будет 21. Но надо было подумать и о флоте. Здесь было все сложнее.

Если с кораблями все было более менее, то моряков не хватало. Не было гребцов, не было и денег, ибо казна была пуста. Сенат постановил, что граждане должны предоставить гребцов, обеспечив тех зарплатой и провизией на месяц. Естественно, гражданам это не понравилось. Общество уже устало от войны, почти все потеряли имущество, почти все потеряли близких. На форуме постоянно происходили сходки, ситуация была близка к взрыву.

Сенат заседал, ничего не мог решить. Тогда слово взял Левин, консул этого года. Его речь, довольно пространную, Привел Тит Ливий. Вот ее начало:

"Если,– сказал он,– ты требуешь чего-то от нижестоящего, потребуй этого прежде всего от себя и своих близких – и все легче тебя послушаются: никакой расход не будет в тягость, если увидят, что любой именитый человек берет на себя еще больший. Мы хотим, чтобы у римского народа был вполне исправный флот и частные лица не отказывались выставить гребцов? Отдадим этот приказ прежде всего себе самим: мы, сенаторы, завтра же отдадим в казну все наше золото, серебро и медные деньги..."

Дальше он перечислил то, что допустимо оставить для себя и семьи. Предложение прошло. После этого сначала сенаторы, а затем всадники и другие граждане понесли деньги и ценности. Все хотели оказаться в первых рядах. Так была решена эта проблема и консулы, наконец, могли отправиться к своим войскам.

После взятия римлянами Капуи, положение Ганнибала осложнилось. Он уже не мог рассчитывать на преданность городов, перешедших на его сторону. Возможности держать в каждом городе гарнизон у него не было, убрать их тоже. И тут он сделал то, что только усугубило обстановку. Он решил разрушить те города, которые не мог защитить. Вот что на этот счет пишет Ливий:

"План был и задуман гнусно, и осуществлен гнусно. Отшатнулись от Ганнибала не только безвинно терпевшие, но и большинство тех, кому происходящее служило только примером."

За реакций дело не стало. В городе Салапии стоял карфагенский гарнизон из 500 нумидийцев. Командовали ими некто Дазий и Блатий.

Один из них - Блатий - склонялся в сторону римлян, другого называли другом Ганнибала.Но несмотря на противоположенные взгляды, они как то договорились и связались с Марцеллом. Проблема была только в нумидийцах. Марцелл привел свои легионы к Салапии в темноте, он не хотел, чтобы его движение было обнаружено ненароком. Ворота открылись и один легион вошел в город. Нумидийцы, лучшая конница своего времени, сражались отчаянно. Вот только на узких городских улицах от их искусства толку не было. негде развернуться кавалерии. Отряд был был уничтожен полностью, уйти не кто не смог. Тит Ливий пишет только о полусотне пленных.

Ганнибал жалел не столько о потере города, о сколько о своих конниках; заменить их было некем. После этого Марцелл, уже с боя, взял Марморею и Мелес, где ему достались склады с провиантом.

Проконсул Гней Фульвий, воодушевленный успехами Марцелла (ну и без зависти), решил повторить с Гердонией то, что удалось с Салапией у того. Однако, несмотря на то, что в городе были партии сторонников и Рима и Карфагена, карфагенские оказались если не более влиятельными, то более расторопными. Едва стало известно о движении легионов Флакка, как к Ганнибалу полетел гонец.

Фульвий двигался неспешно, ведь он считал что Ганнибал далеко, ушел в Бруттий. А Ганнибал как только получил депешу из Гердонии, бросив обоз, ускоренными маршами двинулся назад. Поэтому нет ничего странного в том, что когда Фульвий подошел к городу он увидел карфагенскую армию, выстроившуюся к бою. А Фульвий? А что Фульвий. Интересную характеристику ему дал Ливий: "Римлянин, равный ему смелостью, но разумением и силами неравный". Пропретор бросил своя войска в бой. И вроде все сделал правильно: вперед пошел пятый легион, а шестой остался позади, чтобы при необходимости отбить атаку конницы.

Но боги и судьба злокозненны и ироничны. Помните Фразу Домициана: "Мы, боги, любим шутить. но когда мы шутим, люди плачут." А шутка заключалась в том, что когда в тылу раздались крики атакующих нумидийцев именно шестой и побежал первым... Разгром был полный. Сколько потеряла армия неизвестно, но погибло 11 трибунов, погиб и сам Фульвий.

Гедония же была сожжена победителем, старейшины казнены, а население переселено в другие города. Такова была благодарность Ганнибала за преданность.

Когда весть о поражении пришла в Рим, город погрузился в печаль и уныние. По другому вел себя Марцелл. Узнав о гибели Гнея, он повел свои легионы в след Ганнибалу. Старые противники вновь встретились у Нумистрона. Марцелл первым построил свои войска, Ганнибал вышел ему на встречу. Бой шел до самой темноты. Но не мужество бойцов ни введенные Ганнибалом слоны дела не решили. Ночь развела врагов. На следующий день Марцелл опять вывел легионы в поле, на этот раз Ганнибал вызова не принял и следующей ночью тайно покинул лагерь. Еще одна встреча старых знакомых кончилась вничью.

Спасибо, что дочитали до конца. Ставьте лайки к комментируйте статью, это поможет мне лучше понимать что именно вас интересует и сделать статьи более качественными. Еще раз спасибо за внимание и до новых встреч.

Раскрыт секрет необычных офицерских кортиков с клинком, похожим на игольчатый штык «трёхлинейки»

В собраниях крупных военно-исторических музеев, а также в частных коллекциях можно обнаружить образцы кортиков, которые по конструкции эфеса не отличаются от русского морского офицерского кортика обр. 1803 г., но имеющие четырёхгранный клинок по форме и размерам близкий к игольчатому штыку 3-лн винтовки Мосина образца 1891 года.

Автор - член редколлегии «КАЛАШНИКОВ» Руслан Чумак (к.т.н), материал опубликован в № 6/2022

На клинках кортиков этого типа обычно нанесён заводской условный знак Ижевского оружейного завода («Лук со стрелой»), а так же буква «П». На верхней втулке рукоятки могут находиться как изображение вензеля Императора Николая II, так и символ РСФСР в виде скрещённых серпа и молота или вообще отсутствовать какие-либо обозначения.

Эти кортики хорошо известны исследователям истории отечественного холодного оружия и коллекционерам, они описаны в ряде изданий, разработанных на базе музейных и частных коллекций, и датируются обычно периодом 1917-1920 гг. Авторы не подвергают сомнению подлинность кортика описанного типа, но считают его разновидностью морского кортика обр. 1803 г. который по каким-то причинам получил нестандартный клинок.

В условиях трудностей испытываемых русской промышленностью в ходе Мировой войны, замена клинка у такого сугубо вспомогательного оружия как кортик, клинком, изготовленным из массово выпускавшихся винтовочных штыков, является вполне рациональным актом. До последнего времени эти соображения хотя и поддерживались большинством исследователей истории отечественного холодного оружия, но без документального подтверждения факта существования отдельного утверждённого варианта кортика образца 1803 г. с клинком, изготовленным из штыка винтовки Мосина образца 1891 года, не могли считаться достаточными обоснованными.

В процессе исследования вопроса о происхождении кортика образца 1803 г с клинком от штыка винтовки Мосина, в архиве Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВиВС) мною был выявлен документ, раскрывающий происхождение этого образца холодного оружия.

В данном случае идёт речь о документе, имеющем название «Чертёж офицерского кортика с клинком из бракованных штыков 3-х лин. винтовки». На чертеже изображён кортик с эфесом по образцу морского кортика образца 1803 г. и четырёхгранным игольчатым клинком с долами на всех гранях. Внешний вид кортика и его элементов приведённые на чертеже, полностью соответствуют сохранившимся в музеях и частных коллекциях кортикам образца 1803 г. с игольчатым клинком, о которых упоминалось выше.

Выявление чертежа кортика с его официальным названием крайне важно для точной для атрибуции оружия данного типа. Изучение чертежа позволило получить и другие важные для атрибуции кортика сведения, содержание которых приводится ниже.

Организация, разработавшая конструкцию кортика, на чертеже не названа. Однако на нём имеется подпись генерал-майора Николая Семёновича Хватова, который в 1916 году состоял на должности Заведующего чертёжной технической частью при Главном артиллерийском управлении.

Также выявлено несколько нечётких подписей других лиц, среди которых достоверно идентифицирована подпись Бойно-Родзевича. С большой вероятностью можно заключить, что она принадлежит полковнику В. Бойно-Родзевичу, который в 1916 году исполнял должность старшего производителя опытов и разработки технических вопросов Артиллерийского комитета ГАУ.

Чертёж кортика утверждён 08 января 1917 года Журналом Артиллерийского комитета ГАУ № 1 за 1917 год, подпись лица утвердившего чертёж идентифицировать не удалось;
Размеры кортика (чертёжные):

— общая длина 407 мм;
— длина клинка без хвостовика 11 дюймов (279,4 мм);
— длина хвостовика клинка 4,5 дюйма (114,3 мм);
— толщина трубки рукоятки максимальная 0,5 дюйма (12,7 мм);
— ширина рукоятки максимальная 22,2 мм;
— боевой конец клинка имеет заточку в виде остроконечного конуса, длина заточенного участка 0,5 дюйма (12,7 мм);
На верхней втулке рукоятки нанесён вензель Императора Николая II и под ним растительный орнамент в виде опоясывающей втулку ленточки. Других обозначений на кортике или его элементах, чертёж не содержит;
Ножны имеют устье, гайку и наконечник с краями в виде выступающих полукружьев.

Для проверки соответствия чертёжных параметров кортика описанного выше типа их сохранившимся образцам, я предпринял поиск в фондах ВИМАИВиВС.

В результате изучения коллекции холодного оружия музея в ней был выявлен один такой кортик (Инв. № 118-7). Он поступил в музей в декабре 1936 году от гр. А. Э. Зайден-Варга (закупка). Конструкция и вид элементов этого кортика полностью соответствует приведённым на чертеже. Размеры несколько отличаются: общая длина составляет 395 мм (на 12 мм меньше чертёжного значения), длина клинка составляет 280 мм, что точно соответствует чертёжному значению.

Важной особенностью выявленного в Музее артиллерии кортика является наличие на нём заводских клейм: на боковой поверхности клинка (внутри дола) нанесён заводской условный знак Ижевского оружейного завода, над ним нанесено приёмное клеймо в виде буквы «П». Кроме того, на верхней втулке рукоятки, где чертежом предусматривалось расположение вензеля Николая II, находится изображение скрещённых серпа и молота на фоне лучей восходящего солнца.

Обобщая результаты проведённого исследования, я считю, что описанный в настоящей статье офицерский кортик с клинком от штыка 3-лин винтовки Мосина образца 1891 года обладает совокупностью признаков, позволяющих выделить его в отдельную разновидность данного оружия под названием «Кортик офицерский образца 1917 года».

На основе изучения чертежа кортика образца 1917 года, других документов и сохранившегося в коллекции оружия ВИМАИВиВС его экземпляра, предлагается версия появления и бытования этого оружия.
В августе-ноябре 1916 года, после существенного расширения перечня лиц, которым полагалось ношение кортика (в большинстве случаев не относящихся к флоту), в Артиллерийском комитете ГАУ на основе морского кортика образца 1803 года был разработан офицерский кортик нового образца. Его главной особенностью было использование клинка от бракованных штыков винтовки Мосина образца 1891 года. 08 января 1917 года образец этого кортика утвердил АК ГАУ, его выпуск был организован на Ижевском оружейном заводе.

В начальный и очень непродолжительный период изготовления кортики образца 1917 года выпускались с вензелем Императора Николая II на верхней втулке рукоятки. После Февральской революции 1917 года из-за запрета ношения вензелей отрёкшегося Императора на офицерском оружии, этот элемент оформления из конструкции кортика был исключён, и они выпускались без каких-либо символов на верхней втулке рукоятки.
Кортики образца 1917 года изготавливались и в советский период истории России, при этом с 1918 года на верхней втулке рукоятки наносилось изображение символа РСФСР в виде скрещённых серпа и молота.

В настоящий момент неизвестны обстоятельства изготовления кортиков образца 1917 года на Ижевском оружейном заводе, в первую очередь в отношении даты начала и окончания их производства, а так же количества выпущенных экземпляров. Поиск этих сведений будет продолжен в ходе дальнейших исследований.