Лига историков

В дальнейшем политика ЧСР в отношении нацменьшиств будет закреплена в конституции, принятой 29 февраля 1929 года и законе «о принципах языкового права», который был конкретизирован соответствующим правительственным постановлением. Согласно законодательству Чехословакии, государственным языком становился «чехословацкий язык». Однако, в регионах, где 20% населения говорило на другом языке, госорганы должны были вести переписку с гражданами также на местном языке, помимо этого предусматривалось создание национальных школ.

На 1921 год, в Подкарпатской Руси проживало 604,6 тысяч человек, из которых 64% составляли Русины, так их официально именовали в документах. И, согласно закону, этот народ имел определенные права на национальную автономию. Однако среди самой русинской интеллигенции имелись разные подходы к национальному самоопределению, здесь были русофильское движение, имевшее давние традиции в регионе, украинофильское движение, которое, помимо местной интеллигенции, подпитывалось и эмигрантами из Галиции и бывшей Российской империи. А также, растущее на основе русофильского русинское движение, утверждавшее русин как самостоятельный народ. Все эти направления имели своих последователей среди интеллигенции, издавали газеты, создавали общественные и культурные организации.

Важным вопросом, который необходимо было решить, стал языковой. В условиях, когда население говорило на разных диалектах, было трудно выбрать официальный язык, который будет использоваться в области. Были варианты использования русского литературного языка и одного из вариантов украинского, но вставал вопрос как совместить выбранный язык с разговорной речью русин. Я не специалист, поэтому здесь постараюсь объяснить, как это понял я. Во-первых, был вариант ориентироваться на украинскую фонетическую орфографию, фонетический принцип означает, что слова будут записываться также, как и произносятся, чуть позже приведу пример, на контрасте будет понятно. Во-вторых, был вариант использовать этимологическое правописание, этимологический принцип подразумевает, например, что мы произносим в слове «вода» первую «о» как «а», но пишем «вОда» так как родственное слово «водный». Такой принцип распространен в русском языке.

В связи с этим, в декабре 1919 года чехословацкое правительство собирает совещание ученых-лингвистов. Ученые заявили, что нужно ориентироваться на мнение местных деятелей, но высказали следующее мнение: «местный диалект не должен быть поднят на уровень литературного языка; вместо этого в качестве языка преподавания необходимо принять литературный украинский язык с этимологическим правописанием». Помимо этого, исследователи указали, что рекомендуют также не исключать обучения русскому, чешскому и словацкому языку. Эти соображения и легли в основу распоряжения о литературном языке в Подкарпатской Руси.

Казалось бы, вопрос решен на государственном уровне, но не тут-то было. По поручению правительства украинский филолог Иван Артемович Панкевич готовит учебник грамматики, вокруг которого разгораются споры. Этот Панкевич ориентировался на местные диалекты и использовал в своем труде более привычный для местных этимологический алфавит. И предполагалось, что позже можно будет ввести украинский фонетический алфавит. Самое интересное, что этот учебник не устроил никого. Русофилы обвиняли Панкевича в отходе от русского литературного языка и предпочитали использовать другие варианты грамматики. Украинофилы, в свою очередь, обвиняли Панкевича в том, что он пытался обособить русин в отдельный народ, путем создания искусственного языка. Короче говоря, языковой вопрос оставался спорным.

Как мы видим, общественная жизнь в Подкарпатской Руси кипела и здесь нужно поговорить об отношении чехословацких политиков к русо и украинофильству. Скажем сразу, оно было различным. Так Национально-демократическая партия поддерживала русофильское движение. В свою очередь украинофилов поддерживали те же социал-демократы и коммунисты, последние даже продвигали в своей печати вместо названия «Подкарпатская Русь» «Закарпатская Украина». Однако в официальных кругах сложилась и другая точка зрения, так в программе министерства просвещения Чехословакии на 1922 год отмечалось следующее: «С точки зрения чехословацких государственных интересов предпочтительным является местный язык, так как после стабилизации положения в России или Украине Подкарпатская Русь отошла бы в будущем какому-либо из этих государств… Наоборот, поддержка местного языка, предполагающая существование малого народа, отделенного от русских и украинцев литературно-языковым барьером, не будет способствовать развитию центробежных тенденций, и связь с чехословацким государством будет сильнее…».

Таким образом, мы видим, что отношение к национальному движению населения Подкарпатской Руси было неоднозначным среди чехословацких политиков. Уже в конце 1919 года правительство начинает настороженно относиться к русофильскому движению, видя в нем угрозу сепаратизма. Поэтому созванное в этот год правительство, состоявшее из социал-демократов, поддерживает украинофильское движение. Это обстоятельство стало причиной конфликта, когда 5 мая 1920 года на пост губернатора Подкарпатской Руси был назначен Григорий Жаткович, активный деятель Американской народной рады угро-русинов – эмигрантской организации, которая боролась за признание «угро-русского» народа и дарование ему автономии. А на должность вице-губернатора был назначен чешский чиновник Пётр Эренфельд, который должен был обеспечивать контроль Чехословацких властей над этим регионом, напомним, что официальная позиция заключалась в поддержке украинофилов. Жаткович пробыл в должности губернатора около года и ушел в отставку, недовольный политикой центральной власти в регионе.

Власть в регионе перешла к Эренфельду, который проводит активную проукраинскую политику и привлекает к работе украинских эмигрантов из Галиции. Однако ситуация резко меняется в 1923 году, когда губернатором назначается русофил Антоний Григорьевич Бескид. Теперь деятели украинского движения стали обвинять власти в предвзятости, однако в действительности всё было сложнее. Так украинофилы ссылались на заявления Бескида, что языком образования может быть только русский, однако в этом вопросе власть принадлежала министерству образования Чехословакии, которое не спешило активно вмешиваться в ситуацию. Зачастую язык обучения в учебном заведении зависел от предпочтений учителей и их позиции по национальному самоопределению. Это мог быть русский, украинский, местный диалект или даже чешский. Но стоит сказать, что, не вмешиваясь в языковой вопрос, минобразования сделало много для открытия новых учебных заведений и роста грамотности в регионе, что отражалось в статистике. Косвенным показателем роста грамотности было и большое количество печатных изданий на разнообразных языках.

Надо сказать, что вместе с тем, чешские власти не переставали укреплять влияние чешского языка, заявляя, что «чехословацкий» язык является государственным и имеет преимущество до тех пор, пока сейм Подкарпатской Руси не выберет язык области. Но вопрос о том, проводило ли правительство чехизацию региона остается дискуссионным. Официально такой программы никогда не существовало, однако большинство чиновников области были чехами, и некоторые исследователи склонны утверждать, что чехизация могла быть инициативой местных чиновников.

Подводя итоги, мы видим, что языковая политика Чехословакии в Подкарпатской Руси не носила системного характера. Большей частью правительство было обеспокоено угрозой сепаратизма в этой области, причем если русофилы подозревались в провенгерских настроениях, то украинофилы подозревались в желании примкнуть к будущему объединённому украинскому государству.

Румыния для румын

Политика Румынии в отношении русинского/украинского населения существенно отличалась от таковой в других обсуждаемых нами государствах. 23 марта 1923 года была принята конституция Румынии, в которой постулировалось, что Румынское королевство это «национальное, унитарное и неделимое» государство. С другой стороны, и данная конституция, и конституция Румынии от 27 февраля 1927 года, утверждали равенство всех граждан, независимо от вероисповедания и этнического происхождения.

Однако на деле, румынские власти разворачивают активную румынизацию приобретенных территорий, для этого было предпринято несколько шагов. Во-первых, на эти территории активно привлекаются румынские колонисты, в основном демобилизованные солдаты и румынские чиновники. Во-вторых, происходят перемены в кадровой политике, чиновники бывшей Российской империи и Австро-Венгрии снимаются с должностей, а новым претендентам на управленческие должности, а также на должности в образовании предлагается сменить фамилии на румынские. Кроме того, вводится строгий контроль над населением с помощью сил жандармерии, тайной полиции и военных. Уже 29 января 1919 года издается закон о Центральной службе государственной безопасности (сигуранце) – тайной полиции, которая будет вести активную деятельность в Буковине и Бессарабии, препятствуя большевистской и украинской пропаганде, осуществляя слежку и цензуру.

Политическая жизнь на присоединенных территориях подверглась унификации, в ходе которой здесь были созданы местные аналоги румынских партий. Однако если говорить про Буковину, еще со времен Австро-Венгрии здесь существовало украинское движение, поэтому здесь действовал целый ряд украинских политических организаций. Среди них социал-демократическая партия Буковины, Украинская народно-демократическая партия, Компартия Буковины, а также более провластные Украинская национальная партия и Украинская народная партия.

Цензурированию подверглась местная пресса, многие нерумынские печатные органы были закрыты, и вместо них печаталась периодика на румынском языке. Издававшиеся украинскими партиями и обществами издания, подвергались жесткой цензуре.

Языковая политика румынских властей также носила жесткий характер. 21 июля 1921 года принят декрет о возвращении населенным пунктам «исконных» румынских названий. Уже с 17 мая 1922 года в судах запрещается использование украинского языка, позже все государственные учреждения будут обязаны использовать в своей деятельности только румынский язык. С 14 июня 1924 года все мэрии могли вести общение с партиями лишь на языке, официально признанном властями. Весной 1927 года все вывески, указатели и т.п. должны были быть на румынском, или обязательно иметь румынский перевод.

Изменения касались и системы образования. С 26 июля 1924 года начинается ликвидация существовавших еще со времен Австро-Венгрии украинских начальных школ, лицеев и гимназий, все эти учреждения должны были быть заменены румынскими. Таким образом, за период 1925-1927 год украинские школы были ликвидированы, а учителя заменены на румын. Также начинается румынизация высшего образования, закрываются кафедры украинистики и уменьшается количество украинских студентов. В декабре 1925 года принимается закон о частном образовании, согласно которому нацмены могут получать образование на своем языке, но они обязаны учить румынский и преподавание некоторых предметов также должно быть на румынском. Вопрос образования весьма остро отозвался среди местного населения, которое вело борьбу за национальную школу, путем использования легальных методов, например, сбора подписей.

В конце концов, такая жесткая политика румынских властей привела к росту среди украинской молодежи националистических настроений. Хотя, по сравнению с Галицией, национализм здесь не был так силен, в 1930 году в Черновцах возникает организация украинских легионеров, а в 1932 возникнет группа «Мстители Украины». Обе организации стали сотрудничать с ОУН уже в 1934 году.

Подводя итоги, мы видим, что УССР, Польша, Чехословакия и Румыния выбрали совершенно разные тактики по «украинскому вопросу». Если в УССР была провозглашена политика украинизации и создания национального украинского государства. То Польша боролась с украинским национализмом, пытаясь обеспечить лояльность украинцев польскому государству, при этом не давая никакой национальной автономии, но и не посягая на украинскую идентичность. Чехословакия в принципе не выработала четкой национальной политики в Подкарпатской Руси, а Румыния выбрала путь жесткого контроля и ассимиляции местного населения.

Продолжение следует...

Аудиоверсия: https://borodatyybard.mave.digital/ep-71

Начнем, как водится, с «Большой Украины». После окончания советско-польской войны встал вопрос об отношениях РСФР и советских республик. В ходе подготовки к Генуэской конференции 1922 года нарком иностранных дел Чичерин подчеркивал, что необходимо включить республики в состав РСФСР, чтобы на конференции поставить западные страны перед фактом и не усложнять положение, выставляя на конференции делегации от каждой советской республики. В этом отношении его поддержал Сталин, который предложил два варианта, либо реальная независимость, либо реальное объединение республик с РСФСР. Под вторым вариантом он подразумевал в первую очередь включение в Российскую Федерацию Украины, Беларуси, Азербайджана, Грузии и Армении, в отношении Бухары, Хорезма и ДВР предлагалось ограничиться договорами о сотрудничестве. Однако данному проекту возразил Ленин, который настаивал на создании СССР, в который, когда вспыхнет революция, помимо окраин бывшей Российской империи, должны были войти другие государства. При этом важные наркоматы все равно должны были перейти под контроль союзного центра. В конце концов, Ленинская идея победила и 30 декабря 1922 года на I съезде Советов СССР был принят «договор об образовании СССР».

Уже после создания Советского союза, в связи с формированием национальной политики, перед советским правительством встало несколько проблем. Во-первых, это сложная внешнеполитическая обстановка. Все еще существовала опасность со стороны Польши, на территории которой была большая украинская эмиграция. Из рядов этой эмиграции организовывались отряды, которые переходили границу и пытались разжечь в УССР восстание. По этому поводу Варшава и Москва вели дипломатическую перепалку с взаимными обвинениями. Еще одним спорным вопросом в отношениях с Польшей был статус Восточной Галиции, оккупированной польскими войсками. Польское государство пыталось добиться официального признания за ним Галиции. И польские дипломаты добились в этом успеха, уже 14 марта 1923 года совет стран Антанты признал вхождение Галиции в состав Польши, что вызвало протест УССР в адрес Франции, Великобритании и Италии, в ноте протеста подчеркивалось, что большинство населения Галиции — это украинцы, которые желают жить в составе единого украинского государства. Внутриполитическая ситуация в УССР также была нестабильна. По данным ГПУ на 1923 год на Украине действовало 57 банд, среди лидеров которых были деятели украинского националистического движения, такие как Петлюра, Тютюнник, Янченко и т.д. При этом, опять же по данным ГПУ, эти банды пользовались поддержкой англичан и французов.

Оценивая сложную обстановку, в апреле 1923 года на XII съезде партии по вопросу национальной политики выступил И.В. Сталин. Прежде всего, он выделил внешнеполитический аспект, отмечая, что на СССР смотрят все страны мира и необходимо продемонстрировать миру привлекательный образ национальной политики. Во внутренней политике Сталин отмечал, что необходимо бороться с ростом как великорусского, так и местного шовинизма. При этом отмечая, что фактически русские рабочие являются наиболее культурно развитыми и необходимо осторожно выстраивать отношения между крестьянами и рабочими, не забывая и про национальные различия. В связи с этим, задачей национальной политики Сталин видел создание для советской власти образа «своей, родной», для этого он предлагал начать широкую политику коренизации, в рамках которой будут развиваться местные языки и культура, а в советские и партийные органы будут избраны представители всех народов СССР. Таким образом, будет создана местная национальная элита. Опираясь на вышесказанное, мы видим, что большевики окончательно отошли от идеи присоединения УССР к РСФСР и вынуждены были подчеркнуть независимость и национальный характер украинской республики.

Польша: государственная или национальная ассимиляция?

Далее мы поговорим про национальную политику Польского государства, которое в этот период было многонациональным, но нас, конечно, будут интересовать украинцы. В официальных документах термин «украинец» опять же не использовался, вместо него употреблялись «русин», «русинский», «русский». По переписи 1931 года, которая за основу брала язык, а не национальность, доля украиноязычного и русиноязычного населения составляла 14% во всей Польше и 68% на Волыни, также не стоит забывать, что украинцы могли указывать польский язык как родной и не попадали в эту категорию. Такое большое количество непольского населения приводило к тому, что правительство вынуждено было уделять большое внимание национальной политике. Еще в ходе Парижской мирной конференции и подписания Рижского мирного договора Польша обещала соблюдать права нацменьшинств. В этом духе 17 марта 1921 года была принята конституция, которая гарантировала нацменьшинствам языковые, культурные права и т.д.

Следующим шагом в развитии национальной политики стал закон «Об основах общего воеводского самоуправления и в частности воеводств Львовского, Тарнопольского и Станиславского». Он в основном касался языковых прав, например, госорганы были обязаны отвечать гражданам на их родном языке, а также язык преподавания в школах и язык местного делопроизводства мог выбираться органами местной власти.

Важно сказать, что неспроста в названии закона указывалось несколько конкретных регионов. Дело в том, что уровень национального сознания восточнославянского населения в разных регионах Польши отличался друг от друга. Так на Волыни и в Полесье украинское движение было выражено не так сильно, как в Галиции. Однако мы сначала поговорим про Восточную Галицию, бывшую в составе Австро-Венгрии, здесь было ярко выраженное украинофильское движение, причем в его рамках сформировались политические организации самого широкого спектра. От левого фланга, представленного Компартией Восточной Галиции, Украинской радикал-социалистической и социал-демократической партиями, до центристов в лице Украинского национально-демократического движения и правых в виде Организации украинских националистов. Наибольшую силу в украинском движении занимало центристское Украинское национально-демократическое движение. Появившись в 1925 году, оно объявило своей целью создание независимого государства, однако в 1926 году движение смягчило свою позицию и выдвинуло требование самоуправления. Движение опиралось в первую очередь на парламентские методы, имело свои печатные органы и вело образовательную и культурную работу с населением. Большое влияние имела и греко-католическая церковь, которая финансово поддерживала УНДО.

Отдельно стоит упомянуть деятельность местных коммунистов, которые тоже играли значительную роль. Компартия Восточной Галиции, появившаяся в 1919 году, занимала двойственную позицию. Часть её лидеров желала объединения с компартией Польши, а часть выступала против этого и отстаивала лозунг объединения западноукраинских земель с УССР. После официального признания Восточной Галиции в составе Польши, противоречие было разрешено. Название организации было изменено на Коммунистическую Партию Западной Украины, которая вошла в состав Компартии Польши на правах автономии и выдвинула лозунг о воссоединении украинцев. За свою позицию, уже в 1924 году КПЗУ была запрещена. Чтобы выйти из ситуации, по инициативе КПЗУ создается новая организация под названием Сельроб. Позже в КПЗУ и Сельробе произойдет раскол. Однако уже в 1928 году Сельроб вновь воссоединится и перейдет к полной поддержке политики Коммунистической Партии (большевиков) Украины.

Было бы неверно не упомянуть и про русофильское движение в Галиции, которое продолжало существовать. Уже в 1919 году была создана Галицко-русская народная организация, которая придерживалась пропольских и прорусских симпатий. В 1923 году от организации откололось правое крыло и образовало Русскую народную организацию, позже переименованную в Русскую Селянскую Организацию, данная партия занимала прорусскую, антиукраинскую и антипольскую позицию.

Как же перечисленные партии относились к польским властям? Несмотря на то, что нацменьшинствам по конституции гарантировалось соблюдение их прав, украинские партии заняли непримиримую позицию к властям. В связи с этим, польское правительство уделяло большое внимание «украинскому вопросу». Так правые и центристы выступали за национальную ассимиляцию нацменьшинств (полонизацию). В свою очередь соратники Пилсудского и левые предполагали государственную ассимиляцию с обеспечением культурного развития нацменьшинств.

Если говорить про практические шаги Польши в решении «украинского вопроса», мы можем сказать, что в первой половине 1920-х годов, стояла задача инкорпорации украинцев в польское общество. В связи с этим, поляки активно начали борьбу с просоветскими настроениями, которые были крайне сильны. К тому же на западноукраинских землях действовали партизанские отряды, поддерживаемые советской властью. Одновременно стимулируется переезд польских колонистов в Восточную Галицию, в чем добились больших успехов. Уделяли внимание и языковой политике, польский язык объявлялся государственным, но нацменьшинства по-прежнему имели право на переписку с госорганами на родном языке, а местное делопроизводство могло вестись одновременно на польском и местном языке, однако изменилась языковая политика в сфере образования, так преподавание в школах переводилось на польский язык. Перейти на украинский язык можно было лишь школам в населенных пунктах с не менее чем 25% украинского населения и при наличии 40 учеников, родители которых изъявляют такое желание. Если же в этой школе набиралось не менее 20 учащихся, родители которых желали обучения на польском, то такая школа становилась двуязычной. Для открытия отдельной украинской школы, требовалась декларация от родителей 150 детей. Эти меры привели к резкому сокращению количества украинских школ, кроме того, учителей-украинцев увольняли либо переводили на работу в другие регионы Польского государства. Также не решался вопрос с открытием украинского университета, правительство дало такое обещание, но не торопилось его исполнять.

Естественно, эта политика вызывала резко негативную реакцию украинского населения, причем очень часто население с некоторой симпатией смотрело в сторону УССР, где разворачивалось строительство национальной республики. В этом плане примечательна реакция лидера УНДО Левицкого, который писал в газете «Дiло» следующее: «Как демократы, мы были, есть и будем противниками всякой диктатуры и, в частности, никогда не примиримся с основами большевистского режима, опирающегося фактически на диктаторское господство одной официальной партии. <…> Но фиксируя факты, мы не можем видеть одни из них и пренебрегать другими. И потому мы утверждаем всем давно известный и никем не оспариваемый факт, что на Советской Украине растет, крепнет и развивается украинская национальная идея, и вместе с ростом этой идеи – чуждые рамки фиктивной украинской государственности наполняются родным содержанием подлинной государственности»

В мае 1926 года в Польше происходит военный переворот под руководством Юзефа Пилсудского, с этого момента национальная политика Польши меняется. Так создается организация «Прометей», которая декларировала идеи распада России по национальному принципу. В неё активно привлекались антисоветские эмигранты, а также в её поддержку в Варшаве формируется Украинский институт, который изучает украинскую историю, экономику, культуру и анализирует обстановку в УССР. Предполагалось, что в случае отделения Украины от СССР необходимо удержать за Польшей Галицию и не допустить её уход в состав украинского государства. При этом планировалась лишь государственная ассимиляция галицких украинцев, то есть обеспечение лояльности правительству без их полонизации.

Важным изменением в национальной политике становится её гибкость. Так Волынь стараются всячески изолировать от Галиции, стремясь не допустить, чтобы украинское национальное движение перебросилось туда. Что же касается Галиции, здесь, прежде всего, начинается борьба с радикальным крылом украинского движения в лице ОУН, которая наряду с пропагандой, устраивала диверсии и поджоги имущества польских помещиков. С 16 сентября по 30 ноября 1930 года начинается операция по «умиротворению», в результате которой были разгромлены украинские культурные общества, закрыто три гимназии, изъято огнестрельное оружие и арестовано 1739 человек (в их числе депутаты сейма), часть которых обвинялась в террористической и антигосударственной деятельности. Такие действия, естественно, привели к ухудшению польско-украинских отношений и привлекли международное внимание. Дело даже дошло до Лиги Наций, однако никаких серьезных последствий не последовало.

В конце лета 1931 года польское правительство объявляет о программе примирения и начинает смягчать свою политику. Предполагалось дать украинцам право выбирать представителей в местные органы, вновь открыть украинские гимназии и преобразовать их в средние технические школы, а также оказать финансовую помощь украинским кооперативам и легализовать спортивное общество «Великий луг», при условии его сотрудничества с польской армией. В качестве первого шага из заключения освобождают украинских депутатов Сейма.

Правительство искало контактов с украинскими организациями, готовыми к сотрудничеству, таковой стала УНДО, с которой начались переговоры. Однако они были омрачены убийством членами ОУН Тадеуша Голувко, сторонника польско-украинского сближения. Несмотря на то, что польское руководство активно пропагандировало сближение поляков и украинцев на почве антисоветизма, украинский национализм набирал популярность среди молодежи и активно консолидировался в цельное движение. Так часть запрещенной молодежной организации «Пласт» вливается в «Юнацтво» - молодежное крыло ОУН. В данный период эта организация разворачивает широкую деятельность. Так в 1933 году была объявлена акция, которая была направлена против «ополячивания» школ, звучали призывы к населению не использовать польский язык, срывать надписи на нем, а также государственную символику Польши. Яркой акцией националистов стало произошедшее 15 июня 1934 года покушение на министра иностранных дел Перацкого, который был смертельно ранен. В ответ на это Пилсудский издает декрет, который позволяет отправлять подозрительных лиц в специальные лагеря в административном порядке, не предъявляя обвинений. Самый известный такой лагерь находился в местечке Береза-Картузская, что в нынешней Беларуси.

В противовес росту популярности национализма, польские власти пытались привлечь украинскую молодежь на позиции лояльности и патриотизма в отношении Польши. В этих целях использовалась упоминавшаяся организация «Великий луг», которая пользовалась негласной поддержкой УНДО и греко-католической церкви. Однако переломить ситуацию в свою пользу польское правительство не смогло.

Таким образом, Польское государство не смогло добиться ни государственной, ни национальной ассимиляции украинского населения Галиции. Тем самым рост национального самосознания украинского населения Галиции продолжался, а отношения радикальных представителей украинского движения и польского правительства находились в крайне сложном положении.

Далее стоит поговорить про политику Польши в Волыни. В отличии от Галиции, эти территории ранее входили в состав Российской империи и не имели мощного украинского национального движения. Здесь власти избрали совершенно другую политику, связанную с именем Генрика Юзевского, уроженца Киева и бывшего товарища министра внутренних дел УНР.

Для начала Юзевский предполагал изолировать Волынь от Галиции, дабы не допустить роста не только национализма, но и просоветских настроений, которые подогревались СССР путем поддержки кооперативных и образовательных учреждений. Еще одной важной чертой политики Юзевского была поддержка украинизации православной церкви на Волыни, что уменьшало русское влияние и способствовало лояльности местных украинских деятелей. Украинизация церкви выражалась во введении украинского языка в церковную жизнь и устранении с церковных должностей противников украинизации. Третьим направлением деятельности Юзевского стала борьба с галицийскими украинскими организациями, которые открывали свои отделения на Волыни, гонениям подверглись культурно-просветительские, общественные организации, а также запрещалось распространение украинской литературы, издававшейся в Галиции. Вместо закрытых организаций, уже в 1931 году, при поддержке администрации создается пропольское Волынское украинское объединение и подчиненные ему просветительские учреждения. Причем в пропольских организациях широко отметились бывшие деятели УНР, многие из которых переезжали в Волынь. Здесь роль сыграло то, что сам Юзевский являлся бывшим деятелем УНР и со многими унровцами был лично знаком. В этих пропольских организациях Юзевский стремился установить смешанный польско-украинский состав и всячески декларировал сотрудничество с украинцами на всех уровнях. Однако стоит сказать, что украинцы так и не заняли прочных позиций даже в территориальных органах самоуправления.

Отдельно скажем про образовательную политику Юзевского. Он опасался роста количества украинских школ и воспринимал попытки плебисцитов по созданию таких школ, как националистическую пропаганду, в связи с этим волынские чиновники чинили им препятствия. Предпочтение отдавалось польским школам с изучением украинского языка, даже частных украинских школ на Волыни было всего 4, для сравнения русских было 5, еврейских – 57, немецких – 66. При этом государственных начальных украинских школ не было вовсе. Итогом такой политики стало то, что на 1937-38 учебный год в регионе осталось 8 украинских школ.

Подведем некоторые итоги, эксперимент Юзевского был во многом ответом на советский проект создания украинского государства, однако он не предполагал создания каких-то украинских автономий в составе Польши. Его главной задачей была борьба с сепаратизмом среди украинского населения и установление сотрудничества с пропольскими украинскими организациями. В целом, его политика оказалась неудачной, не смотря на попытки изоляции Волыни от Галиции, ОУН открыла свое отделение на Волыни уже в 1930 году и начала проявлять активность. Вместе с тем, не удалось остановить влияние коммунистов, КПЗУ также активно работала на Волыни. А нагрянувший в 1929 году экономический кризис ударил по финансовому обеспечению реформ Юзевского. Установить мир в межнациональных отношениях не получилось.

По итогу политика Генрика Юзевского не устроила вообще никого, на него сыпались обвинения со стороны польских и украинских националистов. Он стал жертвой покушения советских спецслужб (1932 г.), украинских националистов (1934 г.), польских националистов (1942 г.), польских коммунистов (1943 г.) и гестапо (1944 г.).

Таким образом, мы описали два государства, в которых «украинский вопрос» решался совершенно по-разному. Если УССР мыслилась как национальное украинское государство в его советской форме, то в Польше разговоров о какой-либо автономии украинских земель не шло. В связи с этими различиями далее мы поговорим, как два этих мира взаимодействовали друг с другом, как относилось их население к своему положению и к положению противоположной стороны.

СССР и Польша: взаимодействие двух миров

Надо сказать сразу, советский проект оказался очень привлекателен в сравнении с польским. Так в Советскую Украину приезжают деятели западноукраинской интеллигенции, которые желают участвовать в национальном строительстве. Чего стоит тот же Михаил Грушевский – украинский историк и бывший председатель УНР, который прибыл в УССР в 1924 году. Помимо него прибывали и деятели творческой интеллигенции, например, была создан Союз революционных писателей «Западная Украина», в Государственном драматическом театре «Березиль» работали актеры западноукраинского происхождения. По оценке Грушевского, с Западной Украины, в УССР прибыло около 50 тыс. человек. Мотивы эти людей были различны, вот, например, как о мотивах советофильства в среде украинской интеллигенции рассуждал западноукраинский журналист и общественный деятель Иван Иванович Кедрин-Рудницкий: «Огорчение после проигрыша освободительной войны-революции и поиск нового выхода из ситуации; глубокие чувства к родному краю, тоска по нему и поиск аргументов, которыми можно было бы оправдать перед самими собой и своими земляками свое возвращение на Украину под большевистской оккупацией; у галичан – ненависть к Польше, которая как будто автоматически говорила им смотреть на Россию, связывала политическое русофильство со сменой отношения к новой – большевистской власти на Украине; безграничная наивность, которая диктовала веру в то, что „большевики изменились“ и что это „изменение“ позволяет всем украинцам доброй воли работать в области культуры для блага Украины; просто бесхребетность, приспособленчество и жизненный оппортунизм, которые говорят людям идти по пути наименьшего сопротивления…»

В целом, отношение к советской украинизации в западноукраинском обществе было положительным. Однако все же позиции разных украинских политических организации отличались друг от друга. Так Компартия Западной Украины оценивала советскую политику на Украине сугубо положительно, что не удивительно, учитывая ее связь с ВКП (б). Также украинизация положительно оценивалась Западноукраинской Революционной Организацией, которая откололась от Украинской Войсковой Организации, ушедшей в сторону национализма и породившей ОУН. ЗУНРО объединила сторонников бывшего президента Западно-Украинской республики и выступала за вхождение Западной Украины в состав УССР. Подобных взглядов придерживались Украинская партия труда и Украинская социал-демократическая партия. Украинская социалистическая партия напротив оценивала советскую украинизацию как символическую уступку, которая не имеет цели создания по-настоящему независимой Украины. Критически оценивало украинизацию и Украинское национально-демократическое объединение, члены которого утверждали, что УССР может стать базой для создания независимого украинского государства, однако в тоже время подчеркивали формальный, притворный характер украинизации.

Негативную позицию по отношению к украинизации заняло консервативное крыло украинского движения. Так Вячеслав Липинский, сторонник украинского монархизма, видел в украинизации стремление большевиков навязать украинцам «московско-интернациональные политические устремления» под видом развития украинской культуры. Консервативный деятель Кучабский в работе «Большевизм и современные задачи украинского Запада» подчеркивал, что украинизация инициирована «сверху» и доказывает «не нашу силу, а наше бессилие»; задача украинизации, белорусизации и т. п. – остановить кристаллизацию «немосковских наций» в политические, свести их к уровню «культурных наций». В связи с этим, он призывал не ориентироваться на УССР, а выдвигать свои идеи создания соборного украинского государства. Предсказуемо негативную позицию заняли деятели крайне правого крыла из числа украинских националистов, которые также говорили о притворности советской украинизации.

Таким образом, мы видим, что советская политика украинизации подарила надежду многих представителям украинского национального движения и даже сподвигла их к переезду в УССР. Однако далее мы поговорим про события, имевшие место в УССР, которые были восприняты многими симпатизантами УССР неоднозначно.

Продолжение: Бородач образовач №23.2 - Как создавали Украину (2)
Аудиоверсия: https://borodatyybard.mave.digital/ep-71

Какие аргументы есть у сторонников «танковой» стратегии? Ну, во-первых, если как-то делали в СССР, значит это было единственно правильное решение. Многие реально уверены, что если в СССР что-то не делали, то это исключительно потому, что оно и не нужно было. Вон глупые немцы делали БТР-ы и проиграли. А наши делали кучу танков и победили. Всё просто. А что на победу или поражение в войне влияет куча факторов, это ж секрет. Никто про это не знает. Вот и привыкли делать по каждому конкретному отдельному фактору вывод о правильности лишь на основании финального результата. Победили же? Значит каждый отдельный фактор был правильный. Но это ладно, может есть еще какие-то аргументы?

Например ТТХ. В буквальном смысле люди говорят, что типа танк же по ТТХ сильнее любой самоходной гаубицы или БТР-а. Значит надо делать именно танки. Здесь есть нюансы сразу с двух сторон. Во-первых, танк точно так же сильнее, я не знаю, там, грузовика, но это ж не значит, что грузовики делать не надо! Без грузовиков танки очень быстро встанут. Кто-то скажет, мол, ну так грузовик и дешевле, а если сравнить похожие по цене вещи? Ну сравним танк и 100 грузовиков тех времен, 1000 грузовиков. Тут прям к бабке не ходи, грузовики выйдут дороже. А по ТТХ всё равно хуже танка. Ну, как воевать на грузовике вообще? Но в армии важны и танки, и грузовики.

А с другой стороны – а по каким ТТХ? Почему мы в качестве ТТХ берем только толщину брони и мощь настильного огня. Сравним танк с самоходной гаубицей, типа Хуммеля. В прямом столкновении танк однозначно мощнее (за танк возьмем Pz.IV H – Хуммель был примерно в его весовом классе). Да, Хуммель может очень сильно дать из 150-мм гаубицы, но и всё. Значит танк во всем лучше? А давайте попробуем поставить не Хуммель на место танка, а танк на место Хуммеля. Много там танк настреляет с закрытой огневой позиции на дистанцию в 10 км? А для Хуммеля это даже не предельная. А может танк поразить цель, находящуюся на обратном скате холма? А вот Хуммель может, у него ствол возвышается градусов на 40 и есть уменьшенный заряд (который нужен, чтобы траектория полета была более крутой). Да и мощь снаряда у Хуммеля – огого!

А сравним танк с БТР-ом. Танк, опять же, мощнее по ТТХ. Но сколько он может отвезти в себе мотопехоты, именно под броней, давая ей при этом возможность вести бой без спешивания? Немцы почему-то решили, что лучше в армии будет много БТР, а не много танков Pz.II или Pz.38(t) (сравнимых с БТР по массе, хотя БТР и будет немного легче). А ведь Pz.38(t) однозначно мощнее БТР-а. Но такие танки сняли с роли основных в дивизии в 42-м году, да и с производства тоже. А БТР производили массово до конца войны.

А всё почему? А потому что сила армии – во взаимодействии. Зачем нужны все эти самоходные гаубицы, БТР-ы и подобная «слабая» хрень? Вот люди пишут, мол, у нас были потери в танках, значит требовались только танки – восполнять потери. Но почему? Почему были потери в танках? Не потому ли, что не имея никаких защищенных средств повышенной проходимости для артиллерии, мотопехоты, саперов и огневых средств, мы отправляли в бой практически «голые» танки? Максимум с небольшим количеством незащищенной пехоты прямо на броне. А «обычная» пехота, даже если была под рукой, легко могла за танками «не пойти», и танки были вынуждены решать задачи сами. Без саперов. Без артиллерии – ее нечем за танками быстро возить. Даже не в бой, а хотя бы на марше.

Пехота и артиллерия в том числе защищают танки в бою от ПТ артиллерии, а это уменьшает потери. Но не только это! Пехота, саперы и артиллерия также обеспечивают бОльшую эффективность действий соединения в целом. Удары происходят быстрее, глубже, подавление противника производится мощнее и скорее, оборона на промежуточных точках держится лучше. А за счет наличия пехоты и артиллерии можно в некоторых случаях оставлять более эффективные заслоны (против встреченных узлов обороны и гарнизонов противника) и идти дальше, что опять-таки ускоряет операцию. Как минимум просто есть из чего эти заслоны оставлять. Разумеется, РККА тоже старались это делать, какая-то пехота и какой-то вездеходный транспорт всё же были, особенно в конце войны, когда стало довольно много тех же Студебеккеров (Доджей, Шевролетов). Но с БТР-ами в мотопехоте, массовыми вездеходными арттягачами, самоходными гаубицами и массовыми машинами повышенной проходимости в снабжении это было бы намного-намного эффективнее.

Понятно и то, что СССР многие вещи не мог делать в ходе войны. Ну не было у нас нормальной грузовой полноприводной (в идеале 6х6) базы. Нормальной полугусеничной тоже не было. Чем ненормальна база ЗиС-42 я уже много раз писал, но, если коротко, – как минимум у нее нет механизма поворота, позволяющего подтормаживать борт гусеничного движителя. На бездорожье без этого порой просто не повернуть. У немцев такая система была. Не было у нас и мощного двигателя для этого всего. Наш относительно скоростной (к сожалению, немного медленнее танков, если подцепить к нему орудие) арттягач Я-12 из-за этого двигался на импортном моторе GMC. С нашими моторами он еще медленнее ездил.

Возможно, не все решения были оптимальными, но понять руководство СССР я могу. В условиях дефицита, эвакуации, проблем с моторами, наладить выпуск сложной техники было непросто. Без полноценной базы выпускать те же БТР-ы было вообще непонятно как. Пытались сделать на базе ЗиС-42, на базе БА-64, но полноценной боевой машины не получалось. Везде была куча своих недостатков. А ведь БТР нужен не для галочки, мол, вот, у нас есть БТР. Он нужен такой, который будет хорошо работать, причем вместе с танками, и с которого можно вести бой. И от этих танков не отставать. А танки у нас стали довольно скоростные, надо сказать, когда им поставили 5-ст КПП. Вариант с БТР на базе СУ-76, по мне, тоже далеко не так хорош, как кажется, так как машина может оказаться не очень быстрой – отстать от танков Т-34 в атаке. Не говоря уж о том, что эта база нужна для СУ-76.

В вариантах «делать гаубичные САУ на базе танков» я тоже не уверен. Сделать дуплекс типа легкая гаубица на шасси легкого танка, тяжелая гаубица на шасси основного танка (опустим детали), как у немцев, может и не выйти. СУ-76 может для 122-мм гаубицы быть слабоватой или тесной (немцам в этом плане проще, у них 105-мм гаубица, еще и дульным тормозом), а база Т-34 имеет технические нюансы компоновки типа шахт подвески в БО, расположения топлива, огромного МТО и всяких прочих радостей, которые могут не позволить так вот запросто расположить в ней 152-мм гаубицу так, чтобы она имела полноценный угол возвышения и сектор обстрела. У СУ-122, например, угол возвышения совсем не «гаубичный».

Поэтому я не могу согласиться с тем, что нашим было запросто сделать себе эти САУ, но они, якобы, просто «не хотели». У меня вообще претензии-то в первую очередь не к советскому руководству. Наоборот, я считаю, что оно намного лучше осознавало слабости и проблемы советской промышленности, чем некоторые наши современники, которые так яро защищают всё советское, выдавая нужду за добродетель.

Нет, не только танки нужны были Красной Армии. Нужно было и всё остальное. Причем не какое-нибудь, для галочки, а нормальное, полноценно работающее. И советское руководство это в значительной степени осознавало, работы над этим вело, по некоторым направлениям (БТР, например, и скоростные арттягачи, полноприводный транспорт) даже очень активно. Собственно говоря, перечисленные вещи у нас появились сразу после войны – как стало возможно немного вздохнуть и начать делать новые вещи, не боясь просадки выпуска старых. Ведь просадка будет уже сейчас, а новая техника в нужных количествах еще неизвестно когда, и фронт будет некоторое время испытывать дефицит техники. Если мы просто возьмем и отмахнемся от этих проблем, то выставим дураками в первую очередь себя.

Руководство СССР может не было идеальным или очень хорошим, но более-менее свое дело знало, важность различных средств для армии понимало, как понимало и проблемы промышленности. Ошибки, разумеется, тоже случались, но глубина проблемы здесь находится несколько на ином уровне, чем «не могли догадаться» или «считали ненужным». Просто порой ситуация оказывается такой, что любое решение будет так или иначе плохим, и поэтому могут посчитать лучшим оставить хотя бы тот вариант, который уже хоть как-то работает. Ну а через много лет в комментах скажут, что это и было идеальным решением, и ниче другого было не нужно.

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Также читайте на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен

Но внешней политикой результаты войн XVII века не ограничиваются. Самое время перейти к той самой заявленной во вступлении другой задаче. В начале века важную роль в войсках играла поместная конница. Помещики (или дворяне, для простоты сейчас будем считать, что это синонимы) - это воины, которым для службы выделялся земельный участок (поместье), на доходы с которого они снаряжали себя на войну. Важно, что поместье давалось им не в полную собственность, а только на время службы (по обычаям того времени часто пожизненной), так как оно было необходимым инструментом несения этой службы. Такой способ комплектования армии появился еще в XV веке и имел свои преимущества и недостатки. Так можно было собирать многочисленное войско при весьма ограниченных возможностях правительства, ведь обеспечение армии производилось не централизовано. Обучение таких войск тоже проходило "своими силами", поэтому тактические новации в них внедрялись не очень хорошо. Во многом для поддержания поместного войска оформилось крепостное право: после Смуты много крестьян погибло, помещикам стало сложно найти работников, чтобы получать доходы с поместий, а значит боеспособность армии оказалась под угрозой. Крупные наследственные землевладельцы могли найти новых работников, предложив им более выгодные условия и переманивая их у других нанимателей. У помещиков же был только один путь решить проблему оттока рабочих рук - лоббировать ужесточение ограничений на мобильность крестьян. И правительство шло им навстречу, учитывая необходимость восстановить обороноспособность после катастрофы Смуты. Но к концу века роль поместного войска снижается. Широко внедряется европейская тактика, показавшая свои преимущества на полях сражений. Для использования этой тактики были нужны централизованно формируемые профессиональные полки, а не полурегулярные конные ополчения дворян. В то же время, финансовые и административные ресурсы государства значительно выросли, появилась возможность содержать эти новые полки (так называемые полки иноземного строя). В результате к концу XVII века поместное войско сменилось армией, сформированной по более актуальным принципам.

А значит устарели и помещики как сословие, ведь изменилась служба, для которой его создавали. Что теперь делать с ними - это та самая задача, о которой я и хотел поговорить сегодня. Задача масштабная и сложная, ведь помещики управляли половиной земель и крестьян в России; они были ближе других сословий к центральной власти, а значит могли сопротивляться нежелательным для себя изменениям. Какие решения этой задачи были возможны?

Можно оставить сословие, но актуализировать его функцию. Этот путь и был воплощен в реальности, можно даже сказать форсирован: дворяне стали профессиональными военными в гвардии и офицерами в регулярной армии. Их отправляли в военные или мореходные школы. Часть стала администраторами или придворными. Иерархия разных видов этой службы регламентировалась в знаменитой Табели о рангах. При этом связь между службой и поместьем разрывалась. Если ранее помещик был обязан служить только при наличии поместья, то теперь эта обязанность становилась безусловной. Поместья же становились личной наследуемой собственностью дворян, а не государственной, находящейся во временном пользовании, как раньше. Косвенным, но долгосрочно очень значимым последствием этого стало изменение положения крестьян. До преобразований, даже прикрепленные к поместьям крепостным правом, формально они оставались только слугами государя; дворяне же были своеобразными временными управляющими. Теперь же они получили полную власть в своих поместьях, и транслировали эту полноту и на крестьян, стали сильнее их эксплуатировать, строже наказывать.

Альтернативный путь - значительно сократить служилое сословие, ликвидировать поместную систему. По воспоминаниям современников, такое решение видел Василий Голицын - дипломат, государственный деятель и фаворит царевны Софьи. Ликвидация поместной системы, не могла быть простым делом, но в перспективе несла бы выгоды и государству, и обществу. Прямая выгода для правительства была в повышении собираемости налогов: если раньше крестьянин нес обязательства и перед помещиком, и перед казной, то при уходе первого заплатить второй становилось проще. Общество в целом могло бы полнее реализовать свой потенциал без ограничений, сопутствующих крепостничеству. Это и большая заинтересованность непосредственных производителей в результатах труда, и освоение более плодородных земель, и развитие внутренней торговли и рынка. Конечно, такие преобразования встретили бы сильное политические противодействие, но в XVII веке дворяне-помещики не так доминировали в российском обществе, как в следующих столетиях, а значит это сопротивление могло быть преодолено.

Распространено мнение, что ко времени царствования Петра I перед Россией стояли исторические задачи, требовавшие безотлагательного решения. Правда задачи эти часто далеки от контекста конца XVII века. Тогда Россия не находилась под угрозой военного поражения, а, напротив, обеспечила свою безопасность военными и дипломатическими победами. Эти внешние изменения, технологический прогресс и обмен идеями с Европой сделали неактуальными некоторые действовавшие до того порядки, в первую очередь - поместную систему. Стал актуален вопрос - как адаптировать её к новой реальности? Пётр избрал путь, увеличивавший военную и административную мощь государства. Это позволило России значительно усилить свои позиции и за столетие стать одной из доминирующих сил. Но вместе с тем, этот путь значительно повысил роль дворянства в обществе, ограничил возможности его внутреннего развития. Как знать, возможно альтернативные пути тоже могли бы дать по-своему ценные результаты.

Манихейским бредом называют одну из разновидностей бреда величия. Его фабула, в соответствии с концепцией манихейства, заключается в противоборстве двух начал - добра и зла, света и мрака. Больной, клиническая картина которого определяется манихейским бредом, ощущает все происходящее вокруг него как борьбу "добрых" и "злых" сил, при этом сам он — находится в центре этой борьбы. У нашего больного есть как могущественные враги, так и покровители — сильные мира сего, политические партии, секретные службы, а то и вовсе боги и демоны. Добро и зло находятся на грани последней, решающей битвы, а пациент играет в ней главную роль, и именно от него зависит, спасётся ли мир, или же погибнет в глобальной катастрофе.

Манихейский бред является одной из разновидностей антагонистического бреда и наиболее характерен для шизофренического процесса.

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

Также читайте на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен