Солнце проникало в камеру через единственное зарешеченное окно, расположенное почти под самым потолком, протыкая клинками лучей пыльный воздух. Впрочем, решетка на окне была, скорее, для порядка, нежели в самом деле для того, чтобы удержать кого-то в темнице. Сквозь промежутки в прутьях с легкостью пролезла бы голова и плечи даже весьма крупного узника. Разве что живот помешал бы, но казенные харчи способствовали быстрому избавлению от лишнего веса.
Эта иллюзия свободы была похожа на насмешку. Вверх от окна, насколько хватало глаз, простиралась отвесная скала. Внизу же, в туманной бездне, поблескивала река, извивающаяся змеей меж острых камней с редкими деревьями. Пленник, рискнувший бы бежать через окно, чтобы нырнуть вниз, вполне успел бы за время полета не только насладиться живописным пейзажем, но и выбрать место, где помягче упасть.
Куча сена в углу камеры, служившая постелью, зашевелилась и из нее высунулась помятая физиономия герцога Дальдеста. Он протер кулаком единственный глаз и обвел помещение взглядом. С вечера ничего не изменилось. Тот же каменный мешок со стенами, испещренными посланиями прежних обитателей темницы на добром десятке языков, и двое соседей - два гнома, Трап и Кобб, коротающие время до суда игрой в кости.
- С добрым утром, Ваше Благородие, - улыбнулся Кобб, демонстрируя редкие, желтые зубы.
- Ваше Сиятельство, - поправил Иверий.
- Да хоть Твое Величество, - хохотнул карлик. - Палачу, когда башку рубить будет, все одно!
Одноглазый поморщился, но в чем-то бородач был прав. Нет, безусловно, Триумвиры славятся своей добродетелью и состраданием. В прошлые времена, когда власть Магистерия была несказанно больше, герцога за сговор с целью причинения смерти, еще и с применением магии, без малейшей жалости сожгли б на костре. Сейчас обойдутся мягче. Повесить - вряд ли, как никак Дальдест - дворянского рода, а вот рубануть голову - это скорее всего.
Милорд не боялся смерти. Он достаточно успел сделать за свою не самую короткую жизнь. Походы, осады, пиры - всего было достаточно. Единственное, о чем жалел рыцарь - он так и не оставил наследника. Нет, детей он наделал немало, но все - бастарды, незаконнорожденные. И после казни Иверия родовой замок со всей провинцией отойдет какому-нибудь выскочке, приближенному к Триумвирам. Вот такой бесславный конец...
- На что играете? - поинтересовался Дальдест.
- На обед, - коротко ответил Трапезунислатбарад.
- А как же завтрак? - удивился герцог.
- Ты его проспал, мой друг. Спал сладко, как младенец в колыбели. Так что я не осмелился тебя будить и счел за лучшее проиграть твой завтрак нашему новому знакомому, пока не успел остыть.
- Ты - настоящий друг, - зевнул рыцарь. - Только зря ты с этим связался. Он же шулер!
- Что? - возмущенно взревел Кобб, выхватывая из сапога деревянную ложку с рукоятью, заточенной до состояния копья. - Я - честный вор и никогда не запятнаю свое имя шулерством!
- Был бы ты честным вором - тебя б высекли, да отпустили б, - невозмутимо произнес одноглазый. - А ты сидишь в камере смертников...
- И то верно, - со вздохом согласился заключенный, убирая ложку обратно. - Да вор я, вор, клянусь Всеотцом! - поспешил он заверить сокамерников. - Я портрет короля умыкнул... вот и вышло неуважение к короне!
- Ну ты и дал! - присвистнул купец. - Ладно там мы с милордом, за покушение на смертоубийство и колдовство - это понятно. Но чтобы такое, чтобы украсть потрет короля... нет, на такое мы не способны!
- Да рамка у него была... серебряная, с позолотой и каменьями. А я думал, что золотая... - признался Кобб. - Не сдержался!
- Тихо! - прикрикнул герцог. - Кажется, обед несут...
Все трое прислушались. Из-за дверей, окованных железными полосами, донесся гулкий шум шагов, приглушенный толщиной стен, и скрип ступиц тележки, давно мечтающих о смазке. Звякнула задвижка и на окне-кормушке опустилась ставня. За ней показалось лицо стражника - обрюзгшее, с неухоженной бородой, слипшейся от грязи.
- Обед! - прохрипел надзиратель.
Его голос, охрипший от многолетнего пьянства, заставил задрожать кружки на тележке слуги.
- Что там сегодня? - проворчал вор. - Похлебка из крысиных хвостов?
- Похлебка из твоих кишок, если не заткнешься!
Довольный собственной шуткой, стражник отошел, уступая место у окошка гоблину. Сутулый, с кожей болотного цвета и забитым взглядом, он, шустро орудуя половником, наполнил три миски густым, отвратительно пахнущим варевом, добавил три ломтя черствого хлеба. Затем, подождав, пока заключенные разберут харчи, поставил на створку три кружки эля.
Иверий, с подозрением понюхав жижу в своей миске, поморщился, демонстрируя крайнюю степень отвращения, и протянул похлебку товарищам по несчастью.
- Берите, кто хочет. Я обойдусь одним элем.
- Ты это брось, Твое Сиятельство, - насторожился Кобб. - Ты же не хочешь закончить, как старик Гролл, сожравший собственную руку в голодном бреду?
- Да не могу я есть эту гадость, - признался Дальдест. - После того, что готовил мой повар! Ах, как он готовил! Молочный поросенок, зажаренный целиком, с печеным яблочком во рту, на серебряном блюде в окружении петрушки, лука, редиса и огурцов! Или филе форели, сваренное в миндальном молоке, с сельдереем, шафраном и тонкими ломтиками белых грибов! Я уже не говорю про десерты! Одни только пирожные из миндального теста с воздушным сливочным кремом, медом и ванилью, с лесными ягодами и орехами...
- Твое Сиятельство, - прошипел вор. - Еще хоть слово, и я тебе клянусь собственной бородой, что до казни ты не доживешь!
- Ты, конечно, мне друг, Ив, но сейчас - заткнись, пожалуйста, - поддержал соплеменника Трап.
Герцог вздохнул, отставил миску в сторону, и прислонился к холодной каменной стене, потягивая эль. Та еще кислятина, но дожидаться казни, оставаясь в трезвом уме, становилось все труднее и труднее. В камере повисло молчание, нарушаемое лишь жадным чавканьем гномов, уплетающих похлебку. Кобб, выловив из варева подозрительный хрящ, небрежно швырнул его в угол, где неожиданное угощенье тут же схватила крыса.
- Глянь-ка, ей нравится! - подметил купец.
Отломив кусок хлеба, он тоже забросил подачку в угол камеры. Из щелей в камнях вылезла еще одна крыса и вцепилась зубами в мякиш.
- Вот уж кому по нраву тюремные харчи, - хихикнул вор.
В помещение проникла третья крыса, спешащая разделить трапезу со второй. Затем - четвертая... пятая... шестая...
- Эй! - насторожился Трапезунислатбарад. - Мне одному кажется, что их уже слишком много?
Крысы продолжали выскальзывать в камеру нескончаемым потоком. Они уже не только просачивались сквозь щели в стенах, но и дождем сыпались с потолка, вылясь на спины друг другу.
Оба гнома вскочили на ноги. Кобб приготовился отбиваться своей неизменной ложкой-пикой, торговец, глядя на сокамерника, только саркастически усмехнулся. Одной ложки, чтобы отбиться от такого количества крыс, явно маловато.
Рыцарь, быстро допив эль, вооружился кружкой, перехватив ее на манер молота.
- Это не простые крысы, - прошипел воришка. - Посмотрите на их лапы!
Он швырнул в самую гущу меховой массы миску, зашибив одну. Еще несколько увернулись, встав на дыбы и взметнув вверх передние лапы. Вместо обычных когтей в лучах солнца сверкнул металл.
- Это - грызли! - ужаснулся Трап. - Твари с нижних уровней!
Внезапно крысы замерли и синхронно, как легионеры на смотре, повернулись к герцогу. Их красные глаза злобно мерцали в полумраке каменного мешка. И так же синхронно, ровными рядами, хвостатое воинство ринулось на Дальдеста.
- Стража! - завопил Кобб, что есть мочи. - Стража!
Грызли уже цеплялись за штаны милорда, карабкаясь выше. Иные забирались под одежду, впивая острые клыки в плоть, живьем вырывая куски сяса. Иверий вертелся волчком, отбиваясь от стаи, скрипя зубами от боли, но, прежде чем деревянная кружка рассыпалась, он успел прикончить не больше десятка крыс. Из сотен! А то тысяч!
- Охрана! - заорал купец, ощущая свою полную беспомощность и беззащитность перед хвостатой стаей.
Рыцарь, обезумев от боли, катался по полу, хрипя и содрогаясь в конвульсиях. И непонятно, чего он добивался - или раздавить облепивших его крыс, пожирающих человека заживо, или разбить голову о камни, покончив с мучениями.
Окошко в двери отворилось и сразу раздался возглас надзирателя, полный удивления и ужаса. Бородатый страж зазвенел ключами, подбирая нужный. Герцог уже не трепыхался, недвижимым лежа в разбросанной по камере окровавленной соломе, а в прорехах его одежд белели обглоданные кости.
Теперь крысы, отобедав одноглазым, повернулись к гномам.
- Выпустите нас! - в один голос закричали карлики.
Распинывая по пути зубастых тварей, они пробрались к двери и замолотили кулаками по доскам.
Охранник, наконец, отыскал ключ пытался попасть трясущимися руками в скважину.
- Я тебе с того света являться буду! - пригрозил ему похититель королевских портретов.
Трапезунислатбарад вытанцовывал на месте, пытаясь сбросить с себя забравшихся под килт крыс и не дать вскарабкаться по ногам их сородичам. Щелчок отворившегося замка прозвучал колокольным звоном. Спасительным и столь желанным. Дверь распахнулась под натиском узников и оба бородача вывалились в коридор.
- Запирай! Скорее! - взвизгнул воришка.
Трап поспешил захлопнуть дверь, но надзиратель, вытаращив глаза, оцепенел от ужаса. Грызли, шипя и щелкая когтями по камням, уже просачивались в щель под дверью и сквозь кладку как жидкий кошмар, находя лишь им одним ведомые проходы.
- Закрывай, увалень проклятый! - взревел Кобб.
Выхватив из руки стражника кольцо с ключами, пленник запер замок.
- Орчье семя! - прорычал купец, снимая с себя крыс и бросая их наземь, предварительно свернув шею.
- Эта дверь долго их не задержит, - заметил бывший сокамерник.
- И то верно, - кивнул гном. - Уходим!
- Куда?! - возмутился очнувшийся охранник. - Не положено!
- Ты им это расскажи, - угрюмо усмехнулся торговец, наступая каблуком на очередную крысу.
- Дерьмо драконье! - выругался надзиратель.
Посмотрев на спины улепетывающих в сумрак коридора узников, он перевел взгляд на хвостатую орду и, отбросив алебарду, чтобы легче бежать, устремился за соплеменниками.
Промчавшись мимо удивленного гоблина, забравшегося, для надежности, на тележку вместе с ногами, бородачи свернули за угол и затопали вверх по ступеням. Лестница вилась узкой спиралью, переходя в площадки на каждом уровне темницы. Карлики улепетывали, не оглядываясь. Оглядываться было и незачем - даже несмотря на свое громкое сопенье, оба прекрасно слышали скрежет когтей грызли буквально в нескольких саженях позади.
Крысы упорно преследовали беглецов, при этом и надзирателя, и гоблина, стая проигнорировала.
- Сдается мне, им нужен кто-то из нас, - пропыхтел вор.
- Интересно, кто же? - буркнул Трап.
Улучив момент, купец подставил подножку напарнику и тот, отчаянно ругаясь, кубарем покатился обратно, вниз.
- Орчий ты сын! - прокричал Кобб.
Через мгновение торговец получил ответ на мучивший обоих вопрос. Стая обтекала бывшего сокамерника, как река обтекает скалы. Маленькие крысиные глазки-бусинки были прикованы к спине Трапезунислатбарада. Сомнений не оставалось - хвостатые бестии охотились именно на купца!
Весь цикл целиком находится ЗДЕСЬ
