Я работаю врачом-психотерапевтом в областном психоневрологическом диспансере. Работаю не так долго, всего два с половиной года, с момента окончания интернатуры, но уже насмотрелся всякого.
Впрочем, то, что для обывателя представляется чем-то необыкновенным, ужасным, отвратительным и просто невыносимым, для медика – обычные рутинные будни.
Однако несколько случаев были слишком необычными даже для видавших виды моих коллег. И тем более для меня.
Об одном таком случае я долго размышлял. Прикидывал, какова вероятность того, что все эти события совпали именно в моей жизни. То, что мой друг рассказал мне о массовом убийстве; то, что Алеша лечился в том отделении, где я дежурил; то, что я не поленился почитать записки сумасшедшего…
И наконец то, что я ПОВЕРИЛ.
По здравому размышлению выходило, что совпасть эти события могли с такой мизерной долей вероятности, что впору себя считать то ли “везунчиком”, то ли, наоборот, каким-то особенным неудачником.
Считать себя особенным – хоть везунчиком, хоть неудачником - я, конечно, не начал. Несмотря на работу в дурдоме, я не считаю себя Наполеоном. Пока что…
Короче, есть у меня приятель, Женя. Тоже холостой, как и я, только не медик, а оперативник в городском управлении внутренних дел. Мы с ним дружим со школы и время от времени весело проводим время. Этот Жека рассказывал мне о разных уголовных делах, о которых можно рассказывать, а я – о своих психах и их фантазиях, иногда довольно занятных.
Порой наши профессиональные дорожки пересекаются. Многим задержанным полагается психиатрическая экспертиза, и тут мы с ним трудимся рука об руку.
Как-то раз у нас обоих выпали выходные – редкие деньки без дежурств и аврала. Мы забурились в излюбленный крохотный кабак на набережной, где можно напиться сравнительно качественного пива за приемлемую сумму, посмотреть футбол и поболтать обо всем на свете. После третьей кружки пенного Жека поведал мне о недавнем расследовании, которое ввело в ступор весь Следственный комитет без исключения.
Буквально неделю назад в полсотнях километров от города, в красивом местечке на берегу маленькой реки обнаружили сразу семь трупов. Тела принадлежали отдыхающим. Тут же находились два джипа, был натянут тент, выставлены складные стульчики. Бедняги успели даже разжечь мангал и, судя по всему, приготовить шашлык. Мясо, кстати, пропало без вести; вероятно, его склевали птицы и съели прочие зверушки. А вот ящик водки остался нетронутым.
Из этих семерых двое были дамами. В ментуре их быстро опознали – обыкновенные проститутки.
Мужское сообщество тоже подобралось специфическое. Один, по имени Тигран, был бандитом с двумя ходками, другой – банкир Емельянов с довольно мутным прошлым. Трое других тоже происходили отнюдь не из интеллигентных семей и безупречным послужным списком похвастать не могли.
Следов насилия эксперты не нашли, как ни пытались. Погибших никто не бил, не резал, не стрелял в них и не травил ни одним из известных науке ядов. Как сказал Жека, создавалось впечатление, будто они поели шашлычков и дружно решили умереть.
Тела лежали на траве. Кроме одной из жриц любви, которая сидела на переднем пассажирском сидении машины. Один из мужчин сполз с раскладного стула и упал на самом берегу. Одна рука его погрузилась в воду. Рыбки обглодали ее до костей.
На эту некроинсталляцию наткнулись два рыбака из другой области, которые путешествовали вдоль горного хребта вот уже неделю и снимали свои приключения на видео. Видеозапись, где они находят трупы, у них отобрали для следствия, взяли подписку о неразглашении и отпустили восвояси, настоятельно попросив не покидать пределы области.
Судмедэксперт определил, что смерть наступила за три дня до обнаружения. Тела сильно подпортились на солнце, к тому же их подъели муравьи, вороны и грызуны. Опознавали по зубам и личным вещам, которые вместе с деньгами и украшениями вроде колец и сережек остались нетронутыми.
– Словом, версию убийства пришлось отмести, – резюмировал Жека, вернувшись из туалета, который испытывал большое напряжение из-за повышенного спроса. – А вот отчего они ласты склеили, осталось непонятным. Начальство “глухарей” не любит, ясное дело. Повелело разбиться в лепешку, но найти причину смерти.
– А что если это боевое отравляющее вещество? – с энтузиазмом спросил я. – И оно быстро разлагается в организме?
Жека поглядел на меня мрачно.
– Поменьше зомбоящик смотри, Игорь… Тогда придется предположить, что в деле задействованы силовые структуры! Да кому эти полулегализованные бандюки сдались? В политику они не лезли, в крупных аферах замечены не были. Так, мелкая шушера, о которую руки пачкать неохота.
– Неужели никаких зацепок? – Я икнул и показал жестом официантке – немолодой угрюмой тетке, – чтобы принесла еще пару кружек и порцию фисташек.
Жека хихикнул.
– Один наш сотрудник выдвинул идейку… Глупость, конечно. Вроде как их кто-то загипнотизировал на смерть.
– Ну это реально глупо, – согласился я.
– Мы проверили и опросили всех родных и близких умерших. Много чего нарыли на тему их так называемого “бизнеса”. Но никаких ниточек к мотиву преступления… Ну ты понял, да? Короче, они все сволочами были, но не такими, чтоб их прямо мочить. Да еще таким непонятным способом.
– Интересно… – протянул я, принимаясь за четвертую кружку и чувствуя, что, во-первых, надо срочно отлить, и во-вторых, пора закругляться, потому что завтра у меня дежурство в отделении для “тихонь”, то есть не буйных пациентов, и я буду страдать.
– Я тоже выдвинул идейку, – признался Жека, когда я вернулся из сортира. – Я долго проверял, как это надо упасть, чтобы оказаться в тех позах, в которых они и скурвились. И знаешь, что получилось?
– Что? – изнывая от любопытства, спросил я.
Жека довольно ухмыльнулся и сказал:
– Что все они в момент смерти смотрели в сторону реки.
У меня разочарованно вытянулось лицо.
– Ну и что тут такого?
– Как что? Они что-то там этакое увидели, в той речке-то! Речушка мелкая, цыпленку по яйца, но чистая и, как оказалось, непростая! Кто-то или что-то вылезло из нее в момент их смерти! Понимаешь?
– Гипнотизер ваш, что ли?
– А хрен его знает!
– А на другом берегу что?
– Вертикальный обрыв метров пять-шесть. Оттуда в речку не спрыгнешь, глубины не хватает. – Жека помолчал, подавил отрыжку и добавил: – Ну и вишенка на торте: лобовое стекло одной из машин было испачкано отпечатками грязных ладоней. Будто кто-то вымазал руки в речном иле и измазал стекло.
– Может, кто по пьяни?
– Да они еще бухать не начали как следует. К тому же отпечатки были маленькие, будто подросток хулиганил.
– А детей с ними не было? – брякнул я.
– Какие дети, Игорек? – изумился Жека. – На природу с бабами, водкой и шашлыком детей не берут, знаешь ли! По крайней мере, наши братки до такой степени отмороженными не были.
– Значит, кто-то похулиганил после того, как они умерли?
– Вот именно.
Мы еще какое-то время обсасывали эту историю, потом нам надоело. Мы немного посидели и засобирались по домам.
На другой день, ближе к вечеру, когда я заступил на дежурство, мне вспомнился наш разговор. Сделав обход отделения и убедившись, что ипохондрик и шизофреник Семен не намерен вскрывать себе вены зубами, у кататоника Антона прошло дневное возбуждение под воздействием соответствующих препаратов, а Гриша вышел из депрессии и умильно поет перед зеркалом, я завалился на диване в ординаторской и полез через смартфон в интернет.
На тему смертей на природе нашлась одна-единственная статейка, в которой не было ни имен, ни наименований мест, вообще ничего конкретного. Указывалась только наша область. Статья называлась “Семеро козлят”.
Автор рассказывал о событии крайне сухо и лаконично, но в конце с пафосом задавался вопросом, кто же тот самый Серый Волк, который скушал козлят?
Статья была отвратительная. То ли автор не умел писать, то ли не хотел. У меня возникло стойкое ощущение, что журналистов близко не подпустили к месту преступления, а следователи не давали интервью. Тех путешественников и вовсе не нашли, или же они держали язык за зубами, что, собственно, резонно, учитывая подписку о неразглашении. Журналистам оставалось удовлетворяться слухами. В итоге из статьи выходило, что семеро стали жертвами бандитской разборки.
Боже мой, подумал я. Девяностые давно канули в Лету, но до сих пор живут в головах миллионов россиян!
И почему плохое запоминается лучше, чем хорошее?
Поскольку Гугл больше ничего внятного не выдавал, я полез в социальные сети и застрял там на полчаса. Меня отвлекла медсестра Мила, осторожно заглянув в ординаторскую:
– Игорь Владимирович! Чай пойдете пить?
Я, разумеется, пошел. В бытовке уже сидели Макар и Дима – здоровенные санитары, способные спеленать любого пациента, если вдруг на того накатит возбуждение. Отделение у нас для “тихонь”, но с психиатрическими больными никогда ни в чем нельзя быть уверенным. За столом напротив санитаров разливала чай Люба – еще одна медсестра. Она уже собиралась уходить, потому что пост покидать надолго нежелательно. Даже полностью запрещается согласно инструкции, но кто этой инструкции следует?
– Наш Писатель чего-то приуныл, – сообщила Мила спустя минут пять неторопливого чаепития и разговоров о всякой ерунде.
– Алеша? – встрепенулся я.
Мы прозвали Писателем нашего графомана Алексея - тридцать восемь лет, диагноз “параноидная шизофрения”. Большую часть времени он вел себя тише воды, ниже травы и строчил бесконечные трактаты на старом-престаром ноутбуке, подаренном ему родственниками. Раньше он исписывал тонны бумаги, так что мозоль на среднем пальце правой руки у него начала кровоточить. С появлением ноута мозоль зажила, а количество “писательского продукта” резко возросло.
Я читал кое-что из того, что он создал. В основном это был невнятный поток сознания с обилием восклицательных и вопросительных знаков. Любопытно было то, что ошибок в плане орфографии и пунктуации у него было совсем мало: Алеша закончил технологический и гуманитарный институты с красными дипломами. Ожидалось, что он станет новой звездой на научном небосводе, но в итоге он стал завсегдатаем в нашем дружелюбном заведении… Весной и осенью у него происходила манифестация заболевания, и родные от греха подальше ложили его в диспансер на пару месяцев.
Вот пример его творчества:
“А кто знает точно, отчего мы не воспринимаем четвертое, пятое, шестое и так далее измерения? Отчего эти каналы связи закрыты? Кто их закрыл? Тот ли, что скорректировал нашу эволюцию? Мы живем – нет, мы думаем, что живем в трехмерном пространстве. Но так ли это? Каждая новая ступень развития чего-либо включает в себя все предыдущие ступени. Так, человек, являясь самым эволюционно продвинутым существом на Земле, в своем генотипе заключает гены всех диких предков – вплоть до амебы. Точно так же трехмерный куб включает в себя плоскость – двумерный куб, и точку – одномерный куб. Значит, существуй четырехмерный куб в реальности, так называемый тессеракт, он включал бы в себя трехмерный так же, как трехмерный куб заключает в себе плоскость и точку. Это значит, что четвертое измерение – это путь от одного трехмерного куба до другого, это проход в иные миры, где живут ДРУГИЕ люди. Отчего мы не видим их? ОТЧЕГО МЫ НЕ ВИДИМ ИХ? КТО ЗАКРЫЛ НАМ ГЛАЗА???”
Когда-то я показывал эту занятную писанину одному профессору – преподавателю физики в университете, – он с интересом прочитал и сказал, что, в сущности, Леша ничего нового не открыл в этих своих размышлениях о пространственных измерениях. Науке это всё известно, и многомерные кубы описаны в учебниках. Только без лишних эмоций и беспокойства по поводу того, что “кто-то закрыл нам глаза”.
В своих бесконечных опусах он часто без связи прыгал с темы на тему, но по большому счету писал на тему физики и параллельных миров, откуда за нами кто-то следит.
– Что значит “приуныл”, Мила? – поинтересовался я.
– До обеда полчаса сидел и таращился в стенку, – пояснила та. – Вы тогда к “буйным” ушли. Его осмотрел доктор Рудин, сказал, что назначений пока менять не надо, просто следить за состоянием.
– Раньше он не унывал, – покивал Макар, постукивая по колену металлической ручкой с четырехгранным наконечником, которым мы открываем двери. Двери в психдиспансере лишены ручек – чтобы пациенты не сбежали. Или не бегали из мужского отделения в женское и наоборот. У всех сотрудников есть такие ручки. – Он еще тот живчик.
После этого разговора я решил наведаться к Алеше.
Шел одиннадцатый час вечера, и Алеша уже мирно почивал. Я забрал ноут, стоявший на прикроватной тумбочке и ушел в ординаторскую.
Для параноика Алеша был поразительно беззаботен: не прятал ноут, не ставил пароль. Видно, думал, что в дурдоме гости из четвертого измерения за ним не явятся. Или доверял докторам.
Я включил ноут. Весь рабочий стол сверху донизу покрывали вордовские файлы с цифровыми обозначениями: “101258”, “108314” и так далее. Я вошел в папку “Документы”, затем вышел из нее в папку “Рабочий стол”. Сгруппировал файлы по времени последних изменений и открыл самый свежий файл.
В нем насчитывалось около тысячи страниц. Старый ноут заскрипел от натуги, разом пролистав увесистый документ до конца, когда я нажал комбинацию клавиш “Ctrl+End”.
Я прикинул, что последние страницы Алеша должен был заполнить вчера-сегодня. По его графомании можно догадаться, отчего он “приуныл”.
Старые врачи редко когда вникают в такие мелочи, как писанина графомана-шизофреника. И так понятно, что человек болен, что болен он шизофренией, что шизофрения не лечится, а лишь купируются некоторые симптомы. Зачем тратить время на чтение многих тысяч страниц, когда и без того полно пациентов, жалоб, отчетов, историй болезни и массы всего, над чем надо поломать голову.
Из всех “стариков” разве что Рудин иногда вникал в фантазии больных, но сегодня и ему было некогда.
А я – молодой специалист, и “восторг неофита” во мне еще не протух от рутины.
Я начал читать с конца тысячестраничный документ и сразу сообразил, что речь не о кубах. Это заинтересовало. Алеша впервые на моей памяти писал от лица женщины – или девушки – и не касался техническо-физических тем. Я пролистал документ назад в поисках смыслового начала и через некоторое время вроде бы нашел.
Привожу здесь этот фрагмент, после чтения которого меня бросило в дрожь.
***
…всегда мечтала быть свободной, как ветерок, мечтала летать над землей. Моя стихия – не грубая и жесткая земля, а воздух. Воздух, пронизанный солнечным светом и радостью! Или, по крайней мере, вода – теплая и дружелюбная вода, дающая жизнь всему!
Как говорил папа, самые верные шаги люди предпринимают спонтанно, без предварительных размышлений. Все эти размышления обманчивы. Это лишь глупые оправдания наших хотелок. Мы быстро понимаем, чего хотим, но долго не признаемся в этом даже себе и ищем логичные обоснования для желания, которое может быть вовсе не логичным.
Наш мозг, говорил папа, развился в процессе эволюции только лишь затем, чтобы придавать нашим примитивным желаниям подобие приличия. А цивилизация – это побочный эффект.
Хочет, скажем, человек кого-то убить. И мозг сразу поясняет: мол, это единственно правильное решение. Убийство – не грех, а вынужденная мера самообороны…
Или изнасилование… Она сама спровоцировала, подсказывает мозг. Я – мужчина и не контролирую свои инстинкты. Всё в руках женщины и она за всё ответственна.
А если эта женщина – еще не женщина, а подросток???
Я приняла решение отправиться в путешествие спонтанно, без долгих раздумий. Проснулась среди ночи и поняла – надо идти.
Это правильное решение.
Эти стены вокруг меня – порождение стихии земли. А мне нужен воздух и вода.
Я встала и вышла из дома, не взяв никаких вещей. Они мне не нужны.
Мне никто не встретился по дороге. Хорошо. Так и должно быть, если решение принято спонтанно. Вселенная не успела подслушать мои мысли и создать препоны. Я просто плыла по течению и реагировала на малейшее изменение направления ветра.
Ночь еще не кончилась, когда я пришла к краю земли. Где-то внизу шумела вода. Мне захотелось прыгнуть вниз и воспарить, но я этого не сделала. Еще рано, я еще не умею летать.
Я нашла место, где можно было спуститься к речке. Взошло солнце, и я увидела прекрасный пейзаж. Пологий берег порос травой и тенистыми деревьями, нигде ни малейших признаков присутствия человека.
Река в самом широком месте была пару десятков метров, в самом узком – метра три.
Когда взошло солнце, сразу стало очень жарко.
Я сбросила всю одежду – тонкую пижаму и белье – и окунулась в воду.
Это была моя стихия!
Я плавала, наверное, целый час, и мои длинные волосы струились по волнам. Я знала, что прекрасна в этот утренний час в своей первозданной наготе.
Теплая вода омывала всё тело, грудь, внутреннюю сторону бедер, и я слегка возбудилась. Вода – не человек, она мягкая и приятная. Она не принесет боли…
Я отогнала темное облачко, наползшее на память, и выбралась на пологий берег. Меня не заботило то, что одежда осталась на узкой полоске земли под обрывом на другом берегу. Одежда мне больше не нужна, пусть ее унесет река.
Я поселилась в этом месте. Я засыпала на траве под деревьями под стрекот сверчков и просыпалась вместе с первыми лучами солнца.
Однажды я проснулась возле большого кедра и поняла, что уже не та, кем была прежде. Воздух и вода окончательно покорились мне. Я взлетела высоко в бездонную синеву и с горних высот увидела извивы реки, обрыв, зеленое море леса и прямую полосу шоссе вдали. Получалось, я спала почти посередине между рекой и трассой… Странно, я совсем не слышала шума автомобилей.
На другой день после обретения мной удивительных способностей в мой персональный рай вторглись пришельцы. Их было семеро – пятеро неприятного вида мужчин и двое еще более неприятных женщин. Они громко разговаривали, курили вонючие сигареты и плевали под ноги.
Я погрузилась в реку и следила за ними сквозь тонкий слой воды.
Через водную призму их фигуры исказились и стали еще более отталкивающими, чем на самом деле. Они вели себя по-хозяйски. Поставили и разожгли мангал, расставили стулья и стол. Трое мужчин и одна женщина выпили спиртное из одноразовых стаканчиков. Потом отошли чуть подальше и начали заниматься чем-то настолько омерзительным, что я нырнула на самую глубину и зарылась лицом в водоросли.
Темное облако снова накрыло мою память, и я начала вспоминать ужасные вещи, которые случились до того, как я отправилась в путешествие. Меня затрясло с головы до ног так, что мелкие рыбешки отпрянули прочь.
Это были грязные, очень грязные воспоминания. Они не имели ничего общего с плаванием в чистой воде, полетом в полуденном солнечном воздухе и жизнью в этом райском местечке. Они были из другого мира.
Мой разум вытеснил их куда-то очень глубоко, и до поры до времени они меня не беспокоили. Но сейчас ожили с одуряющей силой…
Я вспомнила этих пятерых мужчин. Должна была вспомнить их с первого взгляда, но подвела разбитая на осколки память.
И тогда пробудилась еще одна стихия – огонь. Он заполнил меня до краев, и я поднялась из реки.
Все семеро находились на берегу. Одна из женщин сидела в машине и курила какую-то сигарету, которая сильно дымила синеватым дымком; запах его напомнил мне аромат свежескошенного сена. Один мужчина развалился на стуле. Другой помахивал куском картона над мангалом.
Все семеро уставились на меня вытаращенными глазами.
Я внезапно осознала в себе еще одну способность, помимо умения летать и дышать под водой, – я умею насылать сон.
“Спите!” – приказала я, не разжимая губ.
И они уснули прямо на местах, не меняя позы, стоя, сидя, развалившись. Их мускулы окаменели, стянутые нескончаемой судорогой. Их лица покрылись потом, но они не могли проснуться. Им было невыносимо больно, потому что страшной судорогой свело практически все мышцы, но они не могли кричать.
От кусочков мяса на шампурах, что выстроились на мангале, распространялся изумительный запах. Я мысленно приказала мужчине с картоном продолжать жарить, и он, как сомнамбула, подчинился. Пока он, сонно помахивая картонкой, жарил шашлык, я прогулялась по лагерю и заглянула в зеркало заднего вида одного из джипов. Я выглядела не так, как раньше.
“Не так, как в прежней жизни”, – подумалось мне.
Но новый облик мне понравился.
Я перевела взгляд на женщину в машине. Сигарета выпала из ослабевших пальцев и догорала в траве. Легкими, почти невесомыми шагами я обогнула машину и посмотрела на женщину вблизи. У нее было злое, отталкивающее лицо. Я замазала лобовое стекло речным илом, чтобы не видеть это лицо.
Когда шашлык был готов, я съела всё за один присест. Меня почти не удивила эта моя новая способность поглощать разом неимоверные количества еды. Мясо подарило мне силы, но ничуть не испортило фигуры. Я пошла назад, в воду, но на полпути обернулась.
Эти пятеро сделали злое дело. Это нельзя так оставлять.
Две женщины не присутствовали при этом злом деле, но зло жило в них самих.
– Спите вечно, все вы, – приказала я.
Судорога отпустила их, и они вповалку рухнули на землю. Наверное, перед вечным сном они успели порадоваться, что больше не больно.
Мне нравилась моя власть над людьми. Я подумала, что могу играть с другими людьми в свое удовольствие. Но это потом.
Сейчас я хочу плавать и летать. Летать и плавать.
***
Дальше на протяжении двух последних страниц снова шел текст о многомерных кубах. Этот удивительно лиричный фрагмент был встроен в обычную графоманию Леши без всякого разделения от остального текста. Я сфотографировал на смартфон все страницы фрагмента, выключил ноут и некоторое время сидел на диване с напряженной спиной.
Я не знал, что и думать.
Совпадение?
Не может быть!
Не бывает таких совпадений! Не бывает, и всё!
Действуя механически, я отнес ноут в палату Леши, сон которого ничуть не прервался, вернулся в ординаторскую и забегал из угла в угол.
Итак, Леша как-то связан со смертями на реке. Причем его “женская” ипостась… Я прервал сам себя на этой стадии размышлений. Какая еще “женская” ипостась? У Леши нет расщепления личности!
Но тогда как – КАК? – он узнал о “семерых козлятах”? О мангале? О двух шлюхах и заляпанном лобовом стекле???
Леша находится в стационаре уже полтора месяца. Убийство произошло около десяти дней назад. Леша никуда не отлучался, я мог за это поручиться. Тогда значит, он читает мысли какой-то девушки и записывает их со всем своим графоманским усердием?
Девушки, которая умеет летать? Умеет находится под водой длительное время? Умеет парализовывать людей, манипулировать ими и приказывать умереть?
Эту ночь я не сомкнул глаз, хотя обычно за время дежурства мы успеваем покемарить несколько часиков. Думал, думал и думал. Перечитал фрагмент раз десять. Порылся в интернете.
Меня зацепили два момента в истории Леши. Первый: “Однажды я проснулась и поняла, что уже не та, кем была прежде”. Второй: “я спала почти посередине между рекой и трассой…”
Первая фраза, соображал мой воспаленный мозг, значила, что эта девушка, кем бы они ни была, каким-то образом изменилась. Это же подтверждает и то, что в зеркале она увидела “новый облик”.
Вторая фраза – о том, что это изменение произошло где-то между местом смерти “семерых козлят” и трассой. Возле большого кедра. Уже кое-что.
Картина выстроилась в голове почти полностью, за исключением одного кусочка мозаики. Этот кусочек мне мог прояснить Жека, и я ждал утра, чтобы позвонить ему.
Я позвонил уже дома, не чувствуя ни малейшей сонливости, несмотря на бессонную ночь.
– Жека, скажи-ка мне, кто из этих пятерых мужиков живет поблизости от того места возле речки, где они все умерли? У кого-то из них там должна быть дача.
Жека помолчал в трубке. Потом подозрительно спросил:
– Никто не живет. У банкира Емельянова там жена живет в частном доме, но они давно разъехались. Я ее допрашивал с парнями.
– Сколько лет жене?
– Игорек, ты меня пугаешь. Если нашел инфу, колись, не мучай старого опера вопросами.
– Это ты-то старый? Ладно, расскажу при встрече. Ты пока ответь, сколько этой жене лет?
– Не помню точно. Где-то за сорок.
Я растерялся.
– За сорок? Так много?
– Ни хрена себе “много”! Так и Емельянову, извини, не восемнадцать давно. Она до него замужем была за каким-то типом. Он умер, а она выскочила за этого подонка. От первого брака у нее дочь лет пятнадцати.
– ДОЧЬ!!! – заорал я.
Продолжение в комментарии
