CreepyStory

Валенки скользили по льду, будто настоящие коньки. Самодельные клюшки отстукивали деревянную дробь, а голоса эхом уносились в туман. В хрустальной поверхности под ногами отражались румяные детские лица. Привычный мороз за тридцать не давал скучать.
— Какой ты Третьяк?! — вопил Леха. — Третьяк — вратарь!
— Ну и что! — не соглашался Мишка. — Он самый хороший игрок! Как и я!
Из мехового кокона показалась улыбка. Чуть съехавшая набок ушанка Лехи походила на растрепанную голову какого-то диковинного зверя.
— Ты — дырка! — подначивал он. — Спорим, два из трех забью?
— Ха! — воскликнул Мишка, протирая замерзшие под носом сопли. — Да ты и не добросишь, слабак!
Начертив две линии на льду, он занял место ровно посередке. Маленький вратарь сборной СССР, пусть даже вместо красивой формы на нем была потрепанная куртка на гагачьем пуху.
Леха отошел на более-менее приличное расстояние и ковырнул шайбу в сторону «ворот». Каучуковый диск, который не раз жевали собаки, приполз в распростертые объятья Мишки.
— Ха-ха! — радовался тот. — Я ж говорил — слабак!
— Это тренировка! — отозвался Леха. Он был годом старше и раза в полтора здоровее, так что на нехватку сил жаловаться ему было не с руки.
Второй удар вышел будь здоров. Шайба юркнула под ногой Мишки и зарылась в сугроб позади.
— Штанга! — довольным голосом заверещал Мишка, хотя прекрасно видел, что гол был.
— Че ты брешешь? Там до штанги еще километр!
— А вот и нет! Ты просто мазила!
Леха не ответил, и на секунду Мишке подумалось, что друг обиделся. Это было бы очень странно, ведь подобные сцены повторялись изо дня в день, и мальчишки просто дурачились. Неуловимо менялась разве что их площадка: широкая наледь, которую с начала зимы грунтовые воды подняли уже на добрый пяток метров.
Но Леха молчал потому, что уставился куда-то в сторону леса. Мишка обернулся и уловил движение вдалеке. Там, где к зарождающейся цивилизации со всех сторон подкрадывалась тайга, шагала вереница черных человечков. Привычным маршрутом они направлялись к участку магистрали, который должен был соединить Усть-Кут и Тайшет. Остальным бамовцам там показываться запрещалось, и жители небольшого поселка тянули рельсы в другую сторону — к Комсомольску-на-Амуре. Стройки века хватало на всех.
— Они теперь еще и ночью работают? — спросил Мишка, тотчас позабыв о хоккейных баталиях.
— Похоже.
— Страшные они какие-то. Живут в лесу, дед Семен говорит, у них там лагерь свой. Интересно, а как в темнотище строить? Ночью же за сорок подморозит!
— Ну, — промычал Леха, — они ж военные, армия. Им это раз плюнуть.
— Мы когда дорогу построим, я тоже в армию пойду. И буду там самым главным. И получать буду много денег. Тыщи две в месяц!
— А я еще больше тебя! — усмехнулся Леха и закинул клюшку на плечо. — Ладно, темнеет. Ничья?
— Ничья, — без раздумий согласился Мишка, вытаскивая из снега шайбу.
Мальчишки отряхнулись и двинули к дому. Впереди бежал пар изо рта, разгоняя морозную дымку. Туман, который второй месяц не давал любоваться солнцем, с сумраком справиться не мог, и спускающаяся с неба тьма наступала друзьям на пятки.
— И все равно я — Третьяк, — как бы между делом сказал Мишка.
— И все равно ты — дырка, — отозвался Леха.
До родных домишек они добрались уже бегом, бомбардируя друг друга снежками. Поселок встретил их звуками топоров — это мужики рубили замерзшую воду. На БАМе наступала пора ужина.
***
Вездеход затих где-то в таежной глуши, превратившись в бесполезную груду железа. Запас солярки не предусматривал столь долгого путешествия, и теперь перед заплутавшими в темноте пассажирами открывались нерадостные перспективы.
— Молодец, водитель! Ладно службу несешь!
— Товарищ лейтенант, я же говорил, что…
— Говорил-говорил. Можешь не повторять.
Олег осмотрелся. Верхушки кедров терялись в черноте, которая куполом нависла над вездеходом. Снег лежал ровно, будто его специально утрамбовывали, желая показать в лучшем виде. По ледяной дороге в темноту уходили две змейки проторенной лыжни. Сковавший лес мороз медленно добирался до людей, покусывая лица и кончики пальцев.
— Бойцы! Соорудите-ка костер, что ли.
— Товарищ лейтенант, да как мы его тут зажжем? Мы ж не егеря какие-нибудь.
— Не знаю, смекалку проявите, — сказал Олег и отвернулся к огрызку дороги, который белым языком вываливался из темной пасти тайги. — Я пока посмотрю, куда капитан пропал.
Распределение закинуло Олега в зону вечной мерзлоты, край высокой сейсмической активности, где паутины трещин от землетрясений распугивали таежную живность. Молодой лейтенант поначалу обрадовался возможности служить в месте возведения Байкало-Амурской магистрали, но ему хватило недели, чтобы насытиться прелестями всесоюзной комсомольской стройки. Холод, который не всегда могла вынести даже техника, тяжелейшие условия жизни, непонятная суета вокруг этой дороги и полная неопределенность с собственным будущим. Олега привезли в Усть-Кут, ничего толком не объяснив. Сказали лишь пару слов об объекте, на котором предстояло нести службу: неприметном лагере близ магистрали. Рвущийся почувствовать себя командиром лейтенант никого в подчинение не получил и кормился только наставлениями старших по званию. Олег понимал, что все, чему его учили, в здешних суровых краях никому не нужно. Единственная хорошая новость с момента приезда на БАМ заключалась в обещанной начальством доплате за секретность. Хотя какие секреты могут быть в такой глуши, Олег не представлял, а на вопросы ему тут обычно не отвечали.
И вот теперь после долгого пути на объект вездеход заснул в снегу. Капитан, который сопровождал группу, с полчаса назад ушел на лыжах дальше по дороге. Оставив Олега за главного, он сказал, что поселок недалеко, и найти его поскорее проще тому, кто там уже бывал. Капитан производил впечатление уверенного в себе человека, однако Олегу показалось, что тот чего-то не договаривает. Последними словами были указания держаться всем вместе и внимательнее смотреть по сторонам.
Шагая наедине с собственными мыслями, Олег не заметил, как отошел от вездехода довольно далеко. Впереди хрустнул снег. Сначала Олег решил, что ему мерещится. Завывания стихии не умолкали, маскируя посторонние шумы. Но треск снежного покрова раздался вновь. Теперь было очевидно, что прямо по курсу кто-то очень медленно двигался навстречу Олегу.
— Товарищ капитан? — спросил Олег у пустоты.
Шаги приближались. Становились быстрее. Только сейчас лейтенант сообразил, что лыжи такого звука издавать не могут. Человек из темноты шел пешком.
— Кто тут?
Ответа не последовало, но сквозь снежную завесу стали проступать контуры идущего. И чем ближе подходил незнакомец, тем быстрее пятился Олег. Шагающий сквозь сугробы человек был одет лишь в легкую рубаху и рваные штаны. Темные пятна на коже, провалы вместо глаз, неровный шаг и странные, какие-то звериные звуки. Все говорило о том, что человек серьезно болен и ему нужна помощь. Все, кроме одного. Из грудной клетки незнакомца торчала лыжная палка.
***
Внутри было тепло, а это — самое главное. Печь жевала дрова, выдыхая в трубу сизый столб дыма. За столом гремели посудой голодные бамовцы, с мороза в здание столовой постоянно кто-то заходил.
— Закрывайте двери, елки-палки! — рявкнул бородатый мужик с проседью.
— Не ворчи, Иваныч. Сейчас надышим и напердим, так опять потеплеет.
К звону ложек с вилками прибавился смех, тут же в ответ понеслись колкости и подначивания. Мишка спрятал довольную улыбку в кулак, но мама все равно шутливо погрозила ему пальцем. В их семье нехорошие слова были запрещены, хотя не слышать их вокруг было невозможно. А уж после того, как папа взял Мишку на лесопилку, мальчонка сразу втрое увеличил свой нецензурный словарный запас.
Мишка любил поселок. Ему очень нравилось чувствовать себя одним из строителей нового мира, о котором так много говорили взрослые, ведь даже он понимал, что является частью чего-то очень важного. Так происходило на каждом километре магистрали, куда съезжались люди со всего Союза. Обычная стройка для многих превратилась в дело жизни.
Потихоньку Мишка привыкал к морозам и изучал таежную природу. Однажды охотники дали ему подержать в руках бурундука, а совсем недавно им с Лехой удалось углядеть возле одного из котлованов настоящего горностая. Пушистый зверек рассматривал их издалека, а потом бросился наутек, мелькая черным кончиком хвоста на снегу.
Детей в поселке пока было мало, и под школу отдали одну из небольших изб. Занятия проходили три-четыре раза в неделю, но Мишке казалось, что это чересчур часто. Разве можно сидеть за столом с книжкой в руках, когда вокруг раскинулась красивая и загадочная тайга?..
Скрипнула дверь, впуская внутрь холод.
— Да сколько ж можно, в самом деле?! Закрывайте за собо…
Бородач замолк. С порога на него таращился высохший человек в дырявой военной куртке. На глазах блестел иней, матовая кожа головы в некоторых местах обнажала кость.
— Твою ж мать, мужик, что стряслось? — сказал кто-то из строителей.
Мишка завороженно глядел на гостя, который словно врос в доски. Снежная пыльца за его спиной валила в помещение, и пол быстро покрылся белесым ковром. Из-под стола выбралась сонная овчарка и с любопытством подошла к человеку. Она стала обнюхивать обклеенные льдом сапоги, как вдруг незнакомец резко пригнулся к полу и вгрызся в загривок псины. Визг пронзил помещение, бамовцы повскакивали со своих мест. В дверном проеме возникли еще две полусогнутые грязные фигуры, и Мишка почувствовал, как по ногам заструилось что-то теплое.
***
— Ты к-кто? – только и смог выдавить Олег.
По дороге пронесся грохот выстрела, и верхняя половина головы незнакомца разлетелась на части. Осколки черепа вперемешку со стеклянными волосами упали к ногам Олега. Разлетевшаяся прямо на глазах голова походила на разбитую вдребезги сосульку. Туловище сделало шаг и плавно опустилось на дорогу. Рядом скрючился и Олег, освобождая желудок от скудных запасов пищи.
Утерев рот, он встретился глазами с дулом ружья и моментально поднял руки.
— Кто такой? — спросил человек в военной форме без знаков отличия. Новый оружейный гром не дал Олегу даже подумать над ответом.
— Стоять на месте! — проорал кто-то из темноты, и Олег понял, что выкрик был адресован солдатам, которые прибежали на выстрел. — Следующий будет на поражение!
— Кто такой и какого хрена тут делаешь? — повторил мужик с ружьем, подцепляя ледяным дулом замерзший нос Олега.
— Я п-по распределению, служить приехал, — промямлил Олег. — Младший лейтенант Егоров. На объект, к-который…
— Ладно, все ясно. Вставай давай, лейтенант. Только из учебки, что ли?
— Так точно.
— Мда… Не хватало мне еще и за тобой ходить, сопли вытирать. Вставай, говорю, жопу отморозишь!
Олег поднялся, хотя ноги не слушались. Труп с размазанной по дороге головой лежал в двух шагах от него. Из-за спины широкоплечего собеседника показалось еще человек десять. Все вооружены.
— Товарищ майор, пятеро осталось, — сказал один из военных.
— Ты лучше патроны посчитай, которыми все ветки посшибал. — Человек, которого назвали майором, помолчал, а потом вновь обратился к Олегу: — Где командир?
— Не знаю, ушел на лыжах к поселку. У нас соляра кончилась.
— На лыжах, говоришь… Значит, нету больше твоего командира. Только лыжи и остались. Но палкой махнуть успел, здоровый мужик был. Кто сопровождал?
— Капитан Стрельников.
— Сашка?! Его же в Тынду переводить собирались! Ну, зверье… Значит так, слушай мою команду, — проговорил майор, обращаясь уже не только к Олегу, но и к перепуганным срочникам. — У нас тут ЧП. Причем такое, что вам, соплякам, и не снилось. Оружие имеется?
— В вездеходе есть.
— Вот очень плохо, что в вездеходе! С собой нужно его носить, понятно? Тут вам не учебка. Хватайте все, что есть, и попрошу с нами. Фонари захватите, наши сдохнут скоро. Где-то в тайге еще пятеро очень нехороших ребят, которых нужно срочно обезвредить. Пример лежит у вас под ногами. Предвидя вопросы, отвечаю сразу: это живые мертвецы, и стрелять нужно только в голову. Чтобы мозги разметало по всей округе. Вопросы есть?
— Шутите? Это ж бредни какие-то…
— Не бредни, а военная тайна. Вам выпала честь оказаться на засекреченном объекте, который должен был стать отправной точкой славного будущего великой державы. Только вот беда: все тут пошло наперекосяк. Так что пока вам…
— Движение! — пронзил темноту крик. — Вон там!
Все обернулись к вездеходу, возле которого шевелилась тьма. Что-то метнулось из снега и исчезло за массивными гусеницами.
— Может, волк? — спросил Олег.
— Ага, — кивнул майор, шагая вперед. — Или бабайка. Стой тут со своими архаровцами. Без оружия от вас толку нет.
Майор раздал несколько команд, и небольшой отряд стал окружать вездеход. Только сейчас Олег заметил, что на ногах военных снегоступы. Словно шахматные фигуры, солдаты шли вперед поочередно. Снежные вихри над головой бесновались все сильнее. Олег чувствовал, как замерзает дыхание. Сейчас он был лишь бесполезным зрителем, чему в глубине души несказанно радовался. Все-таки он приехал в эту глушь отрабатывать контракт за очень неплохие деньги. О разгуливающих в округе покойниках никто не упоминал. Рядиться героем Олег не собирался.
Автоматные очереди пробежались по верхушкам сугробов, смахивая снежную крупу. Серая сгорбленная фигура метнулась к лесному частоколу. Темноту прорубили вспышки выстрелов. Существо, не обращая внимания на огонь, спешило под защиту тайги. Точные попадания в спину лишь подгоняли тварь, и вскоре мертвец исчез за стеной деревьев. Военные кинулись следом, дав оружию передышку. Под матовым небом вновь воцарилась тишина. Темнота проглотила людей, будто их никогда и не было.
Олег не знал, почему у него дрожат колени. Хотелось верить, что из-за холода. Время словно отмотали назад, возвратив его к знакомому моменту. Он стоит перед мертвым вездеходом, рядом — троица солдат. Так, может, ничего и не было? Прямо сейчас из леса выйдет капитан с соляркой, а остальное — только работа воображения. Олег почти поверил в это, но все испортил один из рядовых.
— Товарищ лейтенант, что будем делать?
Олег тяжело вздохнул. Мыслить в таком состоянии его мозг отказывался.
— Не знаю. Будем ждать возвращения майора, он-то уж подскажет. Как я понял, к нему нас и везли.
— А если их это… — не унимался рядовой, у которого за шапкой и высоким воротником можно было рассмотреть только глаза, — сожрут?
— Тогда жмурики будут сытые и нас не тронут.
— Товарищ лейтенант, может, все-таки достанем оружие?
Олега осенило. Это была самая умная мысль.
— Да, как раз об этом думал. За мной!
Карабкаться на гусеницы было не слишком удобно, но Олег никого вперед себя не пропустил. Рядовые забирались следом.
В кабине что-то мигнуло. То ли отблеск лунного света, просочившегося сквозь ночной туман, то ли... движение. Олег сразу вспомнил слова одного из бойцов отряда майора. Их осталось еще пятеро… Черт, и зачем он полез самым первым?
— Тише, — прошептал Олег, изо всех сил стараясь подавить дрожь в голосе. — Кажется, возвращаются.
Он замер прямо перед дверью, обернувшись к лесу. Звенящая пустота не несла никаких звуков. Однако Олег продолжал:
— Точно. Слышите? Пойду встречу, а вы пока хватайте оружие — и пулей ко мне.
Эта невинная перестраховка едва ли могла кому-то навредить, ведь крайне сомнительно, что мертвецы из всех укромных мест вокруг могли бы выбрать кабину вездехода. Спрыгнув на снег, Олег с облегчением наблюдал, как водитель спокойно проникает внутрь. Но тут же раздался крик, который подкосил и без того ватные ноги лейтенанта.
— А-а-а! — летело из темноты. — Стреляйте в него! Стре-ляй-те!
Топтавшиеся на входе солдаты напоминали пару маятников. Животный страх гнал их подальше от этого места, но вопли товарища звали на помощь. Последнее все-таки пересилило.
— Он сожрет мою руку! Он же сожрет!
Солдаты ворвались внутрь. Началась возня. Грохнули выстрелы, осыпалось стекло. Темную кабину освещали вспышки. Новые выстрелы смешались с жутким воем. И все затихло.
Олег ждал, но ничего не происходило. Ветер будто хотел смахнуть его с дороги. Наконец из вездехода выбрались двое. Опирающийся на товарища водитель еле волочил ноги. Его правый рукав безжизненно повис вдоль тела, словно там ничего и не было. На гусеницы обильно стекала кровь. Рядовой что-то бормотал.
— Откусил… он просто откусил. Вырвал ему кадык, отгрыз и сжевал.
— Тише, Колян, — успокаивал его солдат, который, похоже, не пострадал. — Мы выкарабкаемся. И Вовку помянем обязательно. Если б не он, та тварюга на руке не остановилась бы.
— Он же из-за меня умер! Да что тут вообще творится такое?!
Олег помог парням спуститься. Несмотря на все случившееся, они умудрились прихватить с собой два Калашникова. Один автомат Олег приютил на плече, второй оставил целому рядовому. Раненного водителя посадили у колес вездехода. В кабину, которая могла защитить от ветра, соваться даже не думали.
— Мне пара месяцев до дембеля, — всхлипнул водитель, — возил всех туда-сюда… Это ж надо в такое вляпаться. А если они нас всех пристрелят? Может, не для наших глаз такое зрелище.
Свист ветра над головами напоминал странную колыбельную. В беспроглядном ночном небе копошились заблудившиеся снежинки. Насквозь пропитанная кровью рукавица водителя замерзла и теперь походила на стальные доспехи.
Сквозь чернильное марево стали проклевываться болезненные пятна, вспышки, словно огромные светлячки на последнем издыхании спешили пробраться к вездеходу. Олег выпрямился и поднял автомат. Свет фонарей приближался. Людские голоса становились громче, и Олег немножко успокоился. Пришли люди майора.
Над раненным сразу принялся колдовать медик, группа сомкнулась вокруг вездехода вооруженным кольцом. Присутствие этих людей добавляло уверенности. Но, похоже, на месте сидеть никто не собирался — всех мертвяков в лесу выловить не удалось.
— Отправляемся к поселку бамовцев, возможно, они там, — сообщил майор. — Подтянутся наши, будем уничтожать отработанный материал. Пока и остальные не превратились в человекоедов…
— Остальные?! — изумился Олег.
Солдаты двинулись вперед по дороге, а майор подошел к замершему Олегу.
— Егоров, кажется? — спросил он. — Пошли, обрисую тебе ситуацию по пути, коли в одной упряжке теперь. Хотя даже мне известно далеко не все.
Олег нехотя повиновался. Дрожь в ногах не проходила. Майор продолжал:
— После войны наше правительство занималось разными экспериментами — удачными и не очень. Одной из стратегических задач являлось создание рабочей силы, которой не страшны любые условия. Так вот, решение в итоге нашли. Как они научились поднимать мертвецов, одному Богу известно. Хотя, скорее, черту. Какая-то химия, куча опытов и так далее. В итоге мы получили идеальных работяг, которым и мороз нипочем, и спать не нужно, и жрать они не просят. По крайней мере, не просили до недавнего времени.
Майор смачно сплюнул, и Олег мог поклясться, что на землю упал уже замерзший шарик.
— А где проверять новую рабсилу, как не на стройке века? Вот и был создан наш объект. Сначала все шло хорошо. Страшно было, конечно, но работали мертвецы, как проклятые, ни малейшей агрессии не проявляли. Идеальные чернорабочие. Даже вони от них немного, холодина местная все заглушает. Мы уж было попривыкли, и тут у некоторых что-то замкнуло. То ли от морозов, то ли еще от чего. Результат ты видел. А у нас их сорок единиц. Вы как раз должны были помочь, ведь через месяц еще пятьдесят жмуриков подвезти обещали.
— А что с покусанным будет? Не заразится ничем?
— Сложный вопрос. Ученые проводили и такой эксперимент. Правда, на зверушках. В общем, контакт для живого организма не опасен. Вроде бы. Но если живой организм через какое-то время после укуса становится мертвым — от потери крови или еще как — тогда возможны варианты. Короче говоря, водителю твоему лучше не умирать. На всякий случай.
Олег решил больше ничего не спрашивать. От всего этого начинало мутить. Не верилось, что за какую-то неделю жизнь может так поменяться. Если бы при поступлении в военное училище ему сказали, что он вот так будет шагать через тайгу с автоматом на плече в поисках взбесившихся мертвых строителей, то люди в погонах до сих пор искали бы его по городам Союза.
— Приготовьтесь, — сказал майор, — вот и поселок. Нам теперь уже не до секретов, так что главное — результат. И ради бога, не попадите в кого из гражданских.
Бамовские вагончики с избушками сонно выглядывали из снежной завесы. К ночи мороз крепчал, загоняя людей под защиту стен и печей. На улице не было никого. Фонарный свет, который питали местные генераторы, скользил по обледенелым крышам. Поселок напоминал обиталище призраков. И когда темнота принесла с собой многочисленные крики, едва ли этому хоть кто-то удивился.
***
Поднялась паника. Столы летели в стороны, трещали стулья, звенела посуда. Трое неизвестных рывками перемещались по залу, сбивая людей с ног и вгрызаясь в них зубами. Валенки и сапоги размазывали по полу кровь. Входная дверь колотилась о косяк, словно сумасшедший зритель хлопал в ладоши.
Мишка схватил маму за руку, отступая ближе к кухне. Рядом разлетелись по полу тарелки с кружками. Кто-то кричал, звал на помощь. Один из страшных гостей метнулся к тучной поварихе и, завалив ее на пол, содрал с макушки чуть ли не все волосы. Окровавленный парик торчал из кривой пасти, в то время как черные зрачки шарили по комнате.
— Упыри! — завопил кто-то из стариков.
Мишка заплакал. Трое оборванцев превращали комнату в скотобойню, кровь хлестала так, словно работал разбрызгиватель.
— Ма-а-а, бежим отсюда, — всхлипывая, скулил Мишка, — съедят ведь!
— Упыри! — надрывался все тот же старик. — Антихристы!
Рука мамы шевельнулась, в глазах женщины появилась жизнь.
— Сейчас, сейчас… где же твой отец…
Позади мамы возникла фигура в военном тряпье. Чудовище прыгнуло, и Мишка почувствовал невероятную тяжесть. Ноги подкосились, он грохнулся головой о доски, и из груди вышибло воздух. Сверху навалилось сразу два тела. Мама в последний раз улыбнулась сыну, а потом в Мишкино лицо словно выплеснули тарелку борща. Дышать стало нечем, и мальчик закатил глаза. Вверх ногами он увидел дверной проем. Оттуда показались новые люди в военной форме, и Мишка понял: теперь надеяться не на что.
Неожиданно грянули выстрелы. Задымилась голова одного из нападавших, на лице его выросли сквозные черные круги. Рядом что-то хрустнуло, и Мишка поймал мертвый взгляд мамы. Оторванная голова покатилась в угол, будто огромный снежок. Повторить то же самое с мальчишкой прогнивший насквозь человек не успел. Едва разинув черный рот, он получил удар топором в голову. Возле Мишки возник дед Семен в разорванном тулупе. Но существо поднялось даже с топором промеж глаз.
— В сторону! — рявкнул кто-то. — Пацана, пацана заберите!
Бахнул гром, зазвенело в ушах. Топорище разлетелось в щепки, а вместе с ним и череп мертвеца. Из развороченной пасти посыпались зубы, точно дохлые мухи из сорванной паутины. Почти тут же за стенами столовой откликнулись автоматные очереди. Сидя в луже, в которой будто выпотрошили свинью, Мишка пытался вспомнить, как правильно дышать. Засохшие слезы скрылись под багровой коркой, в волосах запутались какие-то липкие кусочки.
— Товарищ майор, — донесся до Мишки голос сквозь звон колокольчиков, — третьего успели прямо у порога уложить. Вроде не осталось больше.
— Успели, говоришь? Да ты вокруг посмотри! Матерь Божья… Ничего мы не успели. Ни-че-го.
Мишку подняли на ноги и увели подальше отсюда. Спустя минуту к нему подошел командующий военными дядька.
— Привет, смельчак. Тебя как зовут?
Мишка в ответ моргнул два раза.
— Не бойся, теперь тебя никто не обидит.
Мишка моргнул еще раз, но военный никак не отставал.
— Хочешь, буду звать тебя «Почетный бамовец»?
Мальчуган посмотрел в доброе, но смертельно уставшее лицо человека и заговорил:
— Мишкой меня зовут все, мамка назвала так.
— Хорошее имя, Мишка. Просто отличное! — сказал дядька, похлопав паренька по плечу. — Меня вот все майором зовут, а ведь я тоже Мишка, так что мы с тобой тезки. А раз так, будем дружить, точно?
— Наверное.
— Ну и отлично, по рукам.
Майор огляделся и подозвал к себе пару человек.
— Присмотрите за парнем, головой отвечаете. Найдите родственников или знакомых. Егоров, пора и тебе покомандовать немного. Здесь все нужно прибрать, а мертвых подготовить к захоронению.
— Так точно, товарищ майор.
— И тех, и других мертвых. Рисковать не будем.
Военные еще о чем-то шептались, но Мишка их уже не слышал. К нему кинулись заплаканные родители Лехи. Голоса их сливались в один заунывный стон. На выходе из столовой они встретили курящего деда Семена. Тот попытался улыбнуться Мишке, но получилось неуклюже. Обменявшись парой фраз с Лехиным отцом, дед Семен вернулся в помещение и захлопнул за собой дверь, из-под которой ползла красная лужа. Скрывшиеся за деревянной перегородкой родители и друзья исчезли для Мишки навсегда.
Сутки спустя он сидел у окна, которое обросло новым морозным узором. Снаружи будто занималась заря, хотя время только шло к ночи. Багряные лучики выглядывали из-за спин деревьев, слегка раскрашивая черное небо. Мишка знал, что это до сих пор горит самый большой костер, какой он только видел. Пускай и издалека.
Военные сожгли всех. Те страшилища, что перебили людей в столовой, были мертвыми еще до того, как им разорвало головы. Наверное, даже раньше, чем Мишка появился на свет. Он не понимал, как такое может быть, но видел все собственными глазами. А потом из леса вышел еще один отряд — с теми самыми черными человечками, которых они с Лехой провожали взглядом чуть ли не каждый день. Оказалось, военные строители тоже не были людьми. Конечно, Мишке прямо никто ничего не рассказывал, но слышал он достаточно, да еще и напившийся дед Семен много чего наболтал. Теперь от всех этих чудищ остались только догорающие в самом глубоком котловане кости. Там же сожгли и убитых, и этого Мишка никак не мог понять и принять. Ведь если бы ожил его папка, которого нашли на полу столовой под грудой тел, то он бы точно не стал ни на кого нападать. Потому что добрый.
— Не спится? — спросил Леха, выглядывая со второго яруса двухэтажной кровати.
— Не-а.
Теперь мальчишки жили в одной комнате, как братья. Мишке, который остался без родителей, предстояло ждать отправки домой к бабушке в Ленинградскую область. Но когда это произойдет, никто не говорил, ведь вокруг хватало и других хлопот.
— А хочешь посмотреть? — стараясь растормошить друга, спросил Леха.
— Ты что? Нам все уши отдерут.
— А мы тихо, я много раз в окно сбегал. Мои спать рано ложатся, нужно только на знакомых не наткнуться.
— А солдаты?
— Так они вроде подожгли — и все. Где-то в вагончиках ждут своих.
Мишка взглянул в темноту за окном. Сидеть в четырех стенах, где любой зашедший в гости лез к нему со своей жалостью, было невыносимо. А котлован теперь навсегда останется могилой его родителей. Так почему бы их не навестить?

Автор: Александр Подольский

Наручные часы показывали 21:46. Я постучал в старую грязную дверь, которую будто бы принесли со свалки. Весь подъезд был усыпан бумажками и окурками, а на стенах красовалось множество нецензурных надписей.

"М-да уж," - мысленно сказал я сам себе.

- Чо надо? - раздался нетрезвый женский голос.

- Полиция, - твердым голосом сообщил я.

Дверь открылась, и в проеме показалась женщина лет тридцати. Она была одета в потертую черную футболку и рваные серые штаны. Ее заплывшее от алкоголя лицо выражало сильное недовольство.

- Ну и чо надо? - спросила она.

- Лейтенант Сомов, - представился я. - Мне нужно задать вам несколько вопросов.

- А если я не хочу отвечать?

- На этот раз отказаться у вас не получится, - ответил я. - Вас подозревают в совершении преступления. По этому поводу уже заведено уголовное дело.

- Ладно, - она усмехнулась. - Пойдем, поговорим.

В квартире стоял неприятный запах, повсюду была разбросана одежда, мусор и пустые бутылки из-под пива. Мы прошли в единственную комнату, и женщина села на усеянный дырами кожаный диван. Я остался стоять у стены напротив.

- В чем там меня подозревают? - она подобрала с пола пачку сигарет и достала оттуда одну.

- На данный момент восемь человек, проживающих в этом доме, считаются без вести пропавшими, - сказал я, открыл папку-потрфель и вытащил кучку бумаг.

- А я-то тут при чем? - недовольно спросила женщина и закурила сигарету.

- Их родственники и знакомые утверждают, что в день исчезновения они общались с вами.

- Да они же чокнутые! - она со злостью посмотрела на меня.

- У нас есть доказательства, - я начал перебирать бумаги, стараясь найти нужные фотографии.

- Иногда такой бред несут... Недавно говорили, что видели, как я лезла по стене дома куда-то вверх, - сказала женщина и издала нервный смешок. - Психи какие-то...

- Сейчас я покажу вам несколько фото, на которых видно, как вы вместе с пропавшими людьми ведете разговор.

Она стряхнула пепел с сигареты прямо на диван и ничего не ответила. Я копался в этих бумагах и никак не мог найти нужные фотографии.

- Ну чо? Покажешь или нет? - прервала молчание женщина.

- Одну минуту...

"Наверное, эти фотографии остались в машине," - подумал я и взял в руки рацию.

- Алексей, у тебя там фоток нет? - сказал я в рацию, нажав на кнопку. Женщина вздохнула и бросила окурок на пол.

Прошло около минуты, но никто не отвечал.

- Лёха, ты меня слышишь? - снова спросил я, и никакого ответа также не последовало.

"Уснул что ли?"

Я достал свой телефон и собирался позвонить ему, но сотовая связь полностью отсутствовала.

- Почему тут связи нет? - спросил я. - Тут всегда так?

- А-а, здесь такое бывает, - устало протянула женщина и облокотилась на спинку дивана. - Иногда связь пропадает, а потом появляется... Придется подождать.

- Ладно... - сказал я и решил пока не терять времени. - Где вы были ночью с пятницы на субботу?

- Не помню, - она сделала задумчивое лицо и посмотрела в потолок.

- Вспоминайте... Как вы могли забыть?

Спустя минуты две откуда-то сверху раздался неприятный скрежет.

- Это еще что? - тихо сказал я.

- А, не обращайте внимания... Тут часто такое слышится, - женщина махнула рукой.

- Но ведь в квартире сверху сейчас должно быть пусто, - задумчиво проговорил я. - Человек, проживающий там, без вести пропал неделю назад. У меня на руках есть все документы по этому поводу...

- Я не знаю, кто там, но он часто так шумит, - сказала женщина, обеспокоенно глядя в потолок. Я достал телефон, связи до сих пор не было.

"Что за дела? - подумал я. - Когда связь появится? Сколько времени-то уже прошло?"

Я глянул на часы. На них было 21:47.

- Что? - вслух сказал я. - Часы остановились.

"Остановились в тот момент, как я зашел сюда," - пронеслось в голове. Женщина глубоко вздохнула и закрыла глаза.

- Будьте здесь. Я в машину и назад, - сказал я и пошел к выходу. Обувшись, я попытался открыть дверь, но замок не поворачивался.

- Как он открывается? - спросил я, тщетно стараясь повернуть его то в одну сторону, то в другую.

- А-а... его клинит иногда, - последовал ответ женщины.

- Вы издеваетесь? - уже начинал злиться я. - И что вы делаете, когда это происходит?

- Вызываю замочного мастера.

- Отлично, - ответил я и ударил себя ладонью в лоб. Сверху опять раздался скрежет, от которого по телу прошли мурашки. Я взял рацию в руки и громко сказал в нее:

- Лёха! Ты меня слышишь?!

Ответа не последовало.

- Вашу мать! - закричал я в рацию. - Какого черта никто не отвечает?!

Я вернулся в комнату и со злостью сказал женщине:

- Если вы не откроете дверь, то я буду ее выбивать.

- А что я сделаю, если замок заклинило? - она виновато посмотрела на меня.

Я подошел к двери и изо всех сил ударил ее ногой. Она даже не шелохнулась. Я бил ещё и ещё.

Бесполезно...

Женщина сидела на диване, положив ногу на ногу, и с недовольством наблюдала за мной. Я подошел к окну, за которым виднелась темная вечерняя улица.

"С третьего этажа прыгать не сильно хочется," - подумал я и уже собирался отходить, как заметил внизу силуэт человека. Примкнув к стеклу вплотную, я посмотрел прямо под окна и увидел, что там стоит не один человек, а несколько людей. Стоят и с поднятыми головами смотрят прямо сюда.

- Что это за люди? - спросил я. В груди начал появляться страх. - Ваши друзья?

- Какие еще друзья? - ответила женщина, лежа на диване. - Может, это к тебе пришли?

- Чего? - сказал я, всматриваясь в находящиеся в темноте силуэты. Один из людей начал медленно поднимать руку вверх и стал показывать пальцем на меня. В этот момент внезапно зашипела рация. От неожиданности я аж отскочил от окна.

Кроме шипящих звуков ничего не было слышно.

- Алексей, это ты? - спросил я и сосредоточился на исходящих из рации звуках. Сквозь помехи пробивался какой-то неразборчивый шепот. Страх начал нарастать.

- Лёха! Тебя не слышно! - крикнул я в рацию, продолжая слушать жуткий непонятный шепот. - Чёрт!

Я достал пистолет и направил его на женщину, сказав при этом:

- Что за хрень происходит?!

- А я откуда знаю? - испуганно сказала она, после чего из кухни послышался какой-то шум.

- Кто ещё есть в квартире? - грозно спросил я, не опуская пистолет.

- Никого, - ответила она и со страхом посмотрела в сторону коридора.

Я медленно направился на кухню, стараясь не издавать никаких звуков, а женщина осталась в комнате. По пути я открыл двери туалета и ванной, убедившись, что там никого нет.

Держа наготове пистолет, я прошел на кухню, где с первого взгляда не увидел ничего необычного. Проверив все углы и заглянув во все шкафчики, я посмотрел в окно.

Оттуда на меня с выпученными глазами таращились трое человек: двое мужчин и одна девушка.

В ужасе я начал отходить назад, направляя пистолет на них.

"Стрелять или не стрелять? - думал я. - Что за безумие тут творится?"

В этот момент свет погас. Трясущимися руками я кое-как взял фонарик и, включив его, направил луч света в окно. Там уже никого не было, только запотевшие следы от рук и лиц виднелись на стекле.

Я судорожно смотрел по сторонам, боясь увидеть в темноте вокруг себя еще кого-нибудь. Из комнаты послышался громкий удар.

Я медленно пошел назад, освещая каждый уголок своим фонариком и держа в руках пистолет.

Когда в свет фонаря попали все, находящиеся в комнате, я сразу понял - это не люди. Я видел, как они заползли в квартиру через окно, которое для них любезно открыла женщина.

После этого они все замерли, уставившись на меня выпученными глазами, а эта женщина сказала:

- Я же говорила - это к тебе пришли...

За мгновение добежав до входной двери, я начал изо всех стараться выбить ее. Было ощущение, что я наношу удары не в деревянную старенькую дверь, а в бетонную стену.

Сзади послышался стремительно приближающийся топот. В панике я бил всё сильнее и быстрее...

После очередного сумасшедшего удара дверь с треском открылась. Место, где был установлен замок, с щепками разломилось, и я вылетел в подъезд, повалившись на пол.

Так быстро я никогда не бегал. Когда я добрался до машины, Алексей удивленно спрашивал меня, что случилось. Однако, в тот момент я сам еще ничего не понимал...

Оказалось, что никакой женщины там не было, и я всё это время находился в заброшенной квартире. А ещё никакие восемь человек, о которых я рассказывал, никуда не пропадали. Никаких документов, следов или каких-либо доказательств, что эти люди вообще существовали, нигде не было... Если не считать, что я сам общался с их родственниками и собирал все фотографии и нужные бумаги.

Пару лет назад у нас произошёл похожий случай. Был у нас тут товарищ с фамилией Федоров. Он показывал на одну из пустующих квартир и утверждал, что совсем недавно там проживала молодая семья.

Никто из нас ему не поверил, и мы считали его ненормальным. Но он продолжал говорить, что семья была, несмотря на то, что его никто не слушал. Повертев пальцем у виска, мы с облегчением вздохнули, когда он уволился. Но теперь... Похоже, я оказался на его месте.

Я решил не кричать об этом с пеной у рта, а сказал, что пошутил, чтобы напугать Алексея. Ко мне стали относиться с небольшим недовольством, но хотя бы не считали сумасшедшим. После этого я начал проводить собственное расследование в тайне от всех, чтобы выяснить, что это было. То, что я узнал, было ошеломляющим.


Их описывают по разному: кто-то встретил старушку, кто-то - мужчину, а я столкнулся с женщиной. Их имён, как и любой другой информации о них, никто не знает. Они просто неожиданно появляются в нашем обществе, а потом также внезапно исчезают...

Исчезают, утягивая с собой нормальных людей, от которых после этого не остаётся никаких следов... Будто бы их и не было в нашем мире, и никто не замечает, что что-то не так.

Однако, если удается сбежать прямо из их рук, то можно сохранить воспоминания о тех, кого они забрали, и о них самих. Но надолго ли?..

Они стали повсюду меня преследовать.

Они знают, что я помню о них.

И, похоже, они не успокоятся, пока не достанут меня...

А когда это случится, то и этот текст навсегда исчезнет, растворившись в бесконечной пучине забвения вместе со мной...


____________________________

Рассказ написан эксклюзивно для канала Necrophos и уже озвучен, так что вы можете послушать и оценить, как саму историю, так и подачу с качеством озвучки.

Рассказ по декабрьской теме «Под бой курантов»

«Говорят, под Новый год, что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается», – напевала Оксана, торопясь в кафе, где ее ждал мужчина всей ее жизни – Вадим. Обжигающе холодный ветер распахивал полы ее пальто, снежинки кололи щечки, а на душе было тепло от мыслей, что наконец-то Он будет ее, и только ее! Завтра Новый год и они встретят его вместе, впервые за 2 года.

Вьюгой она ворвалась в кафе, сразу же глазами нашла своего любимого и, подбежав к нему, склонилась, обнимая за плечи. Вадим вздрогнул от неожиданности. Аккуратно снял ее руки со своих плеч и усадил за стол. Не раздеваясь, Оксана спросила: «Ну, что? Сказал? Вещи собрал?». Вадим отвел взгляд в сторону: «Ксю, ну понимаешь… все не так просто...»

– Не понимаю... что сложного сказать «я люблю другую, ухожу к ней, давай разведемся»? Ты же меня́ любишь?

– Да, да! Конечно. Просто... ну, дело в том, что… с переездом придется повременить.

– Почему?

– Ну, как бы это..., – мямлил Вадим и, наконец, выдал, – Рита беременна.

– И? – приподняв брови, спросила девушка.

– Что и? Оксана, ты не слышишь, что я говорю? Она беременна! У нас будет ребенок. Ты же знаешь, как я этого давно хотел, – рассерженно сказал мужчина.

– Знаю. Ну, и пусть себе рожает на здоровье. Я не понимаю, почему ты не можешь уйти от нее ко мне?

– Ну, что ты несешь? Короче, либо все остается, как раньше, либо разбегаемся.

– Да, пошел ты! – выкрикнула девушка.

– Ну, смотри сама! Поки! – сказал Вадим на прощание.

Оксана была просто в ступоре. За два года отношений, сколько раз она его утешала, вдохновляла, сколько вытерпела вранья, сколько слез пролила – за все это единственное, что она заслужила «Поки»? И что теперь делать?

«Для начала иди домой», – сказал внутренний голос. Почти у выхода ее догнал официант: « Девушка, оплатите счет, пожалуйста!»

– Какой счет? Я ничего не заказывала.

– Ваш молодой человек..., – начал было официант, но понимая всю неловкость ситуации, замолчал.

«Вот козел!», – подумала девушка, доставая кошелек.

Оксана шла вдоль дороги, то и дело поскальзываясь и спотыкаясь. Вдруг одна машина остановилась, поравнявшись с ней.

– Девушка, садитесь скорее в машину! А то замерзнете, – выкрикнул улыбающийся мужчина в открытое окно.

Не раздумывая, Оксана села на заднее сидение в автомобиль.

– И куда такая красивая девушка путь держит? – спросил мужчина, глядя на нее в зеркало заднего вида.

– А? Да... Уже неважно.

– Вы знаете, человеку очень важно знать, каков его путь. К сожалению, не всем удается найти его.

– А вы нашли?

– Да. Я в самом начале своего пути. Ничего просто так не бывает. Случайности не случайны. Но за все нужно платить.

Оксана слушала его и недоумевала, каких только «философов» не бывает. Ей хотелось поскорее выйти из машины и бежать прочь, домой.

– Ой, а мы уже приехали, – соврала она, – спасибо вам большое. Всего доброго.

– Пожалуйста! Всегда рад помочь. Оксаночка, не ходите одна вечерами в такую холодную погоду. Лучше вызовите такси, я мигом примчусь, – сказал мужчина, улыбаясь и подмигивая.

Оглядевшись, она поняла, что действительно стоит возле своего дома. Зайдя в квартиру, Оксана скинула с себя пальто, достала бутылку виски. Открыла ноутбук и включила онлайн-радио. Ей неистово хотелось вернуть Вадима, ну или отомстить.

Из динамиков пел мужской голос:

«Жил-был на свете Антон Городецкий.

Бросила жена, он грустил не по-детски.

Пришел к колдунье, «А ну-ка наколдуй мне».

«Легко, мой хороший! Только хлопну в ладоши.

И жена вернется, от того отвернется,

И маленькая жизнь внутри нее оборвется».

– Точно! Надо его приворожить! Так, вбиваем в поисковике «любовный приворот», – вслух сказала Оксана, подливая виски. Прочитав десятки предложений, она поняла, что это все обман. Как вдруг ей на глаза попалось невзрачное объявление: «Верну любимого. Вознаграждение по результату. Обращаться по адресу…». Не раздумывая больше ни секунды, Оксана вызвала такси. К ее удивлению, водителем оказался все тот же улыбчивый мужчина.

– И снова здрасти! – протянул водитель.

– Добрый вечер! – сухо ответила девушка.

– А вам все дома не сидится!

– Да… дела. Будьте добры по этому адресу, – сказала Оксана, протянув записку.

– Слушаюсь и повинуюсь!

– Кстати, а откуда вы знаете, как меня зовут?

– Все просто. Сегодня я заходил в кафе, где вы были с вашим молодым человеком, и невольно подслушал ваш разговор. Расстались?

– Да, – грустно ответила Оксана и тут же ее тон сменился на грубый, – а вам какое дело?

– Не грубите, Оксаночка, вам это не идет.

– Ну, извините, – протяжно ответила девушка.

Первое, что бросилось в глаза, дом будто нежилой. Как-то все тихо, серо, бездушно. Квартира колдуньи располагалась на первом этаже двухэтажного барака. Дверь была не заперта. Оксану явно ждали. Зайдя в квартиру, она брезгливо поморщилась. Обшарпанные стены, грязный пол, тусклый свет одинокой лампочки, а главное запах – гнилой, мерзкий, тошнотворный. Хотелось убежать, но отступать уже поздно.

– Ну, где ты там? Чего там вошкаешься? – послышался старушечий голос.

– Здравствуйте! Я Оксана…

– Знаю. И пришла зачем, тоже знаю. Садись. Погляжу на тебя.

Оксана села и как завороженная смотрела на бабку, на эту маленькую сухую старушку, и не могла поверить, что она ведьма. Как-то по-другому она себе их представляла.

– Так, ну все с тобой ясно. Есть у меня одно верное средство. Только знай, оплата потребуйте, – прищурившись, сказала старуха.

– Я на все согласна. Я заплачу́. Скажите, сколько?

– Потом, потом расплатишься. А сейчас слушай. Завтра ночью, с первым ударом курантов, берешь листок бумаги и пишешь «Оксана плюс Вадим», сжигаешь, пепел в шампанское, – говорила старуха и крутила своим узловатым пальцем-крючком, будто размешивая сахар в чае, – и быстро выпиваешь. Главное, успеть до последнего удара.

– И все? – спросила девушка, не сводя глаз с руки колдуньи.

– А ты еще чего-то хотела?

– Нет, – ответила Оксана, – сколько с меня?

– Иди, иди! Все потом!

«Бред полнейший! Хорошо хоть денег не взяла. И ведь кто-то же на это ведется», – думала Оксана разочаровано, садясь в такси.

– Все уже? Быстро, – подмигивая, сказал водитель, – домой?

– Да, пожалуйста, – ответила девушка.

Этот Новый год Оксана решила встречать одна. От шампанского клонило в сон. В голове были мысли только про Вадима. До нового года осталось меньше минуты. «Ааа, чем черт не шутит», – подумала она. Схватила со стола салфетку и карандашом для глаз написала: « Оксана плюс Вадим». На экране телевизора Кремлевские куранты отсчитывают последние секунды. Оксана быстро поджигает салфетку, бросает пепел в бокал с шампанским и залпом выпивает. Играет гимн РФ. Успела.

Спустя некоторое время, она понимает, что все это ерунда, все это так не работает. И та бабка – обычная шарлатанка. Оксана выключила телевизор и свет, и легла в кровать. Тысячи разноцветных вспышек озаряли ее комнату. На улице народ веселился, радовался празднику, все кричали, смеялись, а она медленно погружалась в сон.

Вдруг ей послышалось, будто кто-то стучит в дверь. Прислушавшись, решила, что это шум с улицы. Стук прекратился и теперь она чувствовала явное присутствие кого-то в комнате. Приоткрыв глаза, девушка увидела мужской силуэт в паре шагов от нее. От радости Оксана быстро соскочила с кровати: «Вадим! Какое счастье! Ты все-таки пришел ко мне! Это самый лучший Новый год в моей жизни!». Обнимая своего возлюбленного за шею, она почувствовало что-то холодное и мокрое. Посмотрев на руку, девушка увидела кровь. Испугавшись, она отпрянула от Вадима и прошептала: « Любимый, что с тобой? Что случилось? Это кровь?» Но молодой человек молчал и смотрел на нее стеклянными глазами. Вдруг он медленно раскрыл рот и из него полилась густая бурая жидкость. Потом эта жидкость полилась из носа, слезами скатывалась из глаз. Он был уже весь в крови. Оксана в ужасе зажмурилась и закрыла лицо руками. Вдруг раздался очередной взрыв фейерверка. Открыв глаза, девушка увидела, что никого нет. «Неужели мне это все привиделось?», – испуганно подумала девушка. Остаток ночи Оксана провела при включенном свете и уснула лишь под утро.

Весь следующий день она размышляла, что же это было ночью. Самым логичным объяснением было только то, что она была пьяна и накрутила себя мыслями про своего возлюбленного. Но этой ночью все повторилось. Уже почти засыпая, девушка почувствовала легкий холодок по спине. Обернувшись, она увидела Вадима. Он также стоял и, молча, смотрел на нее. Оксана в ужасе поджала колени к груди и натянула одеяло по глаза. Вдруг парень поднял руки и резким взмахом откинул одеяло с девушки. Она вскрикнул: «Вадим!». Но он по-прежнему молчал. Затем словно проплыв в воздухе, он оказался так близко, что Оксана смогла увидеть его пустые черные глазницы. Он медленно протянул руки, ухватив ее за шею, поднял над кроватью и отшвырнул к стене. Оксане не было больно. Она не могла произнести ни звука, словно все ее тело было парализовано, и только слезы тихонько скатывались по ее щекам.

Резко глубоко вдохнув, Оксана проснулась. Сердце бешено билось в груди. Ей не хватало воздуха. «Это всего лишь сон», – пыталась успокоить себя девушка, – надо ехать к этой бабке, пусть все объяснит». Вдруг на телефоне высветилось сообщение от службы такси: « Вас ожидает белый Киа Рио…». Девушка быстро натянула первые попавшиеся вещи и выскочила из дома. Плюхнувшись на сидение, Оксана выпалила: «Ну, давай рассказывай!»

– И вам доброе утро, Оксаночка. Не выспались? – сказал все тот же улыбающийся мужчина.

– Представьте себе, нет! Что, черт побери, происходит? Вы вообще кто?

– Я ваш Ангел Хранитель.

– Кто? – удивленно спросила девушка, – хранитель? А чего ж так плохо охраняете?

– На сколько хватает компетенций, – усмехнулся водитель, – я могу только быть рядом, подсказать, направить, но решение принимаете вы сами. Каждый год происходит главная битва – Темные подталкивают людей на темные дела, а мы – Светлые – пытаемся вас, людей, предостеречь, отговорить. Увы, получается не всегда.

– Но я же ничего такого не сделала! Глупость какая-то… ну, загадала желание и что? Я ведь никого не убила.

– Убили, Оксаночка. Своим желанием вы разрешили Темным действовать.

– В смысле? Объясните! Я ничего не понимаю.

– Написав на салфетке свое желание, вы дали согласие Темным действовать на их усмотрение. Я не знаю их методов, но вот, что произошло. Ваш возлюбленный, Вадим, мирно встречает Новый год в семейном кругу. Все как полагается: речь президента, куранты, гимн, шампанское. Вдруг парню становится немного не по себе. Он идет в ванную, чтобы освежиться. Случайным образом, – мужчина показал пальцами двух рук кавычки, – он поскальзывается и ударяется затылком об край ванны. Мгновенная смерть. Не переживайте, Оксаночка, ему не было больно. Он ничего даже не успел понять. Но этой смерти не должно было быть, не его она, понимаете? Рано ему еще было. А так как он был человеком, ну таким…, – водитель поморщился, – теперь его душа обречена на скитания и не будет ей успокоения. Далее. На шум в ванную прибегает его супруга, Маргарита, вы ее знаете. От увиденного с ней случается истерика. Сильнейший стресс для молодой беременной женщины. Ребенка она потеряла. К слову сказать, она вообще теперь не сможет иметь детей, – мужчина замолчал.

– А я? Что со мной теперь будет? – нерешительно прошептала Оксана, вытирая слезы.

– На ваш счет еще окончательное решение не принято. Призрак вашего возлюбленного будет являться вам каждую ночь, но он не причинит вам физической боли. Вскоре вы окажетесь в психиатрической клинике, но и там вам покоя не будет. Как долго, пока не решено. За все надо платить, увы.

Сзади скрипнул снег, сбоку пронеслось что-то быстрое и огромное, пока еще скрытое рядами темных стволов. Линка застыла, зажмурила глаза, ожидая, что вот-вот схватит ее когтистая лапа, утащит с тропы в темноту леса. Но ничего не случилось, только ухнуло где-то вдалеке, будто бы с ликованием. Девочка медленно открыла глаза, робко глянула вперед, где должны были быть темные фигурки остальных. Было четверо, осталось трое. Значит, кого-то все-таки утащили, кто-то не выдержал и побежал. Где-то очень далеко, слишком далеко, раздался надрывный крик, будто кишки живьем вытягивали, тягучий, безответный. Идущая перед ней фигура упала на колени, зажав уши руками и уткнувшись лицом в истоптанный маленькими следами снег. Этот будет следующим.
Лес уже лет тридцать дани не требовал, люди отвыкли, перестали каждую зиму дрожать за младших в семье, даже рассказы стариков уже так не пугали. Бабушка иногда любила постращать детей воспоминаниями о том, как в лихой год захотел лесной Хозяин целых десять человек. Что поделать, отдали - собрали как в дорогу и отвели к границе с вековечными чащобами. Долго еще родители украдкой оплакивали своих детей, но поди не отдай - к весне половину деревни заберет. Но, конечно, рассказывала она об этом только после Требного дня, чтобы лихо не накликать.
А в этом году, как сковала ледяная корка речную гладь, среди белого дня явились двое. Даже в саму деревню не зашли, так, показались из-за околицы две крепкие фигуры, что звери на двух ногах, да и исчезли. И разнесся стон по всей деревне, треск дерева, и заплакал проклятый идол на отшибе.
Жители стояли, кто-то мрачный, кто-то не веря, иные, совсем старики, с безнадежной тоской в глазах. Тридцать лет молчал истукан, а сегодня заплакал кровавыми слезами из надтреснутых глазниц. Ровно пять раз разносился стон над притихшими домами, а потом затих злорадно. Нужно было выбирать.
Отец и раньше удачливым не был, а когда вернулся с дрожащими губами, зажав в кулаке черный лоскуток, Линка и не удивилась даже. Она вспомнила перекошенное лицо матери, когда та подала ей кружку с теплым молоком перед дорогой, жалкую улыбку отца, странный травяной привкус. Отказаться ступить на тропу можно, но тогда никому из их семьи житья не будет, зачем умирать всем, когда можно обойтись ей одной? Был у нее и младший брат, но Линка сама вызвалась, слишком любила его, чтобы он в свои пять лет пошел на корм ночным. А ей уже двенадцать, почти девушка, может, и справится. Говорят, что однажды у кого-то получилось дойти до конца и вернуться, может, и у нее получится?
Но сильно Линка не надеялась. Она знала, что как только стемнеет окончательно, другие отданные лесу потеряются из виду, и вот тогда она останется наедине со всем тем, что прячется в темных зарослях и сугробах по обе стороны тропы. Да и не выдержат они долго, самому старшему, если не считать Линки, лет восемь, кажется?.. Она специально старалась не подходить близко, чтобы не знать и не видеть, как лес забирает тех, кто рос вместе с ней.
— Ох…— вымученно вздохнуло что-то с правой стороны.
Девочка шарахнулась, но вовремя спохватилась, а левая нога уже почти сорвалась с узкой тропы и скользнула в глубокий сугроб, сгустившиеся тени разочарованно дернулись. Раздался раздраженный скрип чьих-то когтей по коре скованных морозом деревьев.
Справа, почти засыпанный снегом, лежал на боку мертвец. Он с ленивым любопытством глядел на Линку снизу вверх. Губ почти не осталось и длинные зубы скалились в радостной улыбке из белесых десен. Одного глаза не было, второй, истекающий чем-то склизким, но застывшим на морозе, уставился прямо на нее. Обкусанные длинные пальцы шарили по границе с тропой, но пробиться через нее не могли. Таков уж уговор - пока идешь по тропе, никто тебя тронуть не сможет. Только куда она вела, тоже никто не знал. — Чую, но не вижу, — глухим, утробным голосом пожаловался он. — А встать не могу, ноги на прошлую луну сожрал кто-то. Голодно тут зимой, лютуют ночные… Хоть капельку крови дай?
— Не дам, — устало сказала Линка, слегка успокоившись.
Подумаешь, беспокойник. Таких отец на вилы поднимал по дюжине в год, даром, что на границе с лесом жили. Знай себе двери на ночь закрывать не забывай, а если зовет - уши заткни, они же почти безвредные, если сама на зов не выходишь. К тому же, бывшие люди. Бабушка говорила, что все ночные когда-то людьми были, но в этих хоть что-то остается, а насчет остальных Линка крепко сомневалась. То, что холодными зимними ночами выло и скакало по улицам, не могло быть людьми, никогда. Не бывает у людей по три руки, не бывает рогов и столько зубов, не бывает людей такого роста и уж точно не бывает таких пастей в пол лица.
— А я тебе скажу, куда дальше идти, — ласково сказал мертвец, заворочавшись и выползая из сугроба. Ног и правда не было - еле шевелились оторванные мощными челюстями обрубки.
— И так вижу, тут дорога одна, — Линка вытерла со лба пот, прищурила глаза. На горизонте маячила только одна фигурка, остальные уже либо ушли далеко, либо достались лесу. А может, уже слишком темно, чтобы разглядеть.
— Что там, в конце, знаешь? — глумливо захихикал мертвец. — А я знаю. И тебе расскажу, даже совет дам, если прямо до конца ухитришься дойти. Троих уже забрали, но что им три ребенка? Одного Ласка взяла, другой по глупости прямо к выворотню кинулся, третьего сейчас Одноногий доедает. Знаешь, кто они?
Линка вздрогнула. Она знала. Ее ими еще в детстве пугали.
Бабушка рассказывала, что Ласка на первый взгляд совсем как человек, да и ведет себя по-человечески. Пока не схватит, конечно. Выглядит она как старушка, сухонькая, сгорбленная, закутанная в длинный плащ. К такой подойти не страшно, ну что она сделать может? Только руки у нее длиной до земли. Если нарвешься на нее - будет просить о помощи, ты только подойди. Корзинку поднять, к людям вывести, клюку с земли подобрать… И если подойдешь слишком близко, то взметнется из-под плаща костлявая кисть, притянет к себе и поминай как звали. Бабушка говорила, что Ласка потому и Ласка, что убаюкивает, а есть еще живьем начинает, так что жертва будто в тумане, пока не умрет. И пока падает на снег кровь и хрустят кости, мерещится, что ты где-то дома, в тепле и уюте, а трещат на самом деле поленья в очаге… Не самая страшная смерть. Если, конечно, ты и правда ничего не чувствуешь. Кто его знает наверняка?
Но все лучше, чем Одноногий. Говорят, когда-то он был колдуном, но до того близко сошелся с ночными, что даже не заметил, как и сам обращаться стал. Когда начали на ноге расти волчьи когти вместо ногтей, то испугался, ногу себе и отрубил. Только поздно было, почуял собственную кровь и попробовал человеческого мяса. Теперь и шляется, то ли человек, то ли зверь, обросший, ободранный. От него, говорят, отбиться можно, что от зверья лесного, если от вида рассудок сохранишь.
Про выворотней Линка даже думать не хотела. Хуже смерти не придумаешь. Выглядит и правда будто человек вывороченный, да и с тобой такое же сделает, только наживую. Что после них остается - надобно сразу сжигать, иначе врастет в землю, а через месяц из-под нее еще один такой же и выберется.
Но врать мертвецы не могут, это все знают. Может, и правда крови дать? С одной стороны, в лесу даже царапинку каждая тварь почует, но с другой, куда хуже? Она и так на тропе.
Линка вытащила из мягкого валенка ножик, поводила им над ладонью, пристально глядя на подвывающего от голода мертвеца.
— Что расскажешь, если дам крови? Знаешь, как мне пройти тропой и вернуться обратно?
— Этой же тропой обратно дороги нет, она же за тобой закрывается, глаза разуй! — со злостью рявкнул он.
Линка обернулась и увидела, что тропа действительно будто… зарастает. Она аккуратно закрывалась позади нее, вот только что были следы - а теперь блестит снег нетронутый. Надо же, и в голову не приходило, когда по ней пошла. Кто ее мог в лесу проложить? Люди на нее по своей воле не ступают.
— Можно, можно назад, только другим путем, — ласково, с придыханием зачастил беспокойник, будто извинялся. — Тем, кто до конца дойдет, лес другую откроет. Дай крови, обещала же…
— Я тебе ничего не обещала. Что в конце?
Мертвец отрицательно покачал головой, зубы скрипели и терлись друг о друга, шатаясь в сгнивших деснах. Девочка вздохнула и провела лезвием по безымянному пальцу, махнула рукой и капли упали на снег рядом с беспокойником. Тот зарылся в снег, урча и злясь, что так мало. Ничего, если расскажет что полезное, она еще пару капель даст. Где-то впереди, из чащи что-то разгневанно завыло, переходя на скулеж, чуя пролитую кровь, доставшуюся кому-то еще.
— Говори, — Линка снова посмотрела вперед, но видно было только тропу. Никого на ней не было.
Мертвый поднял голову.
— В конце - дом. Только тебе туда заходить нельзя, иначе…
Незаметно подступившие к сугробу тени разом накинулись, разрывая болтливого беспокойника на клочки. Линка закрыла лицо руками, чтобы не дай Боги не попали в глаза или рот смрадные капли, иначе умрет от яда за считанные минуты, перед этим корчась и выплевывая на снег собственные внутренности. Этот ей ничего больше не расскажет.
Тени затихли. Девочка снова медленно открыла глаза, отведя от лица руки. Смотреть в сторону мертвеца она не стала, повернулась и пошла вперед, стараясь не оборачиваться на почти ощутимые взгляды в спину. Голодные, тяжелые. Лучше не смотреть, говорят, некоторые ночные и заморочить могут, если взгляд твой поймают.
В лесу темнело быстро, чтобы не сбиться, Линка сосредоточенно глядела себе под ноги, чтобы ненароком не оступиться с узкой тропы. Пока еще ее можно было разглядеть, но от основной в разные стороны разбегались другие, хитрые, ненастоящие. Что-то из них - морок, какие-то ночными проложены, если не следить, куда идешь, пропадешь как остальные.
Линка постаралась сосредоточиться, чтобы лишний раз не отвлекаться от пути, но ничего не получалось. Мысли возвращались к дому.
Впереди, прямо на тропе, из сумрака начали проявляться очертания чего-то небольшого, может, по пояс ей. Девочка пошла медленнее, осторожнее, щурясь и пытаясь разглядеть, что там.
Снег как-то особенно противно скрипнул под ногами, когда она увидела небольшую ель посреди дорожки. Маленькие следы оканчивались прямо перед деревом и дальше не вели. На ветках мягко искрились снежинки, и такой тоской почему-то повеяло от растущего прямо посреди последней для стольких тропы дерева, что у Линки запершило в горле. Ель казалась неуместной, неправильной тут, словно бы даже одинокой.
Девочка завороженно потянула руки к мягким иголкам, ей хотелось стряхнуть с них снег, погладить, показать, что она тоже здесь совсем одна… Хвоинки вздрогнули, снег мягко осыпался с самых длинных веток. Дрогнули, хотя никакого ветра не было. Дрогнули жадно, с нетерпением, будто хвост затаившегося в засаде хищника, добыча которого все никак не желает подойти достаточно близко.
Линка замерла, кончики пальцев заныли и их словно магнитом потянуло к веткам, но она успела отдернуть руку. Сзади кто-то недовольно хмыкнул. На ватных ногах, очень медленно, девочка повернулась. Почти вплотную к ней, но все-таки не пересекая границы, скрестив руки на груди и наклонив голову вправо, стояла молодая женщина. В сгущающихся сумерках тени придавали совершенно человеческому лицу резкие, злые очертания.
— Какая осторожная, — без выражения сказала женщина, тряхнув заиндевевшими волосами и отступая в темноту. Но девочка успела заметить, как перед исчезновением ее лицо слегка вытянулось, не до конца превратившись в волчью морду.
Линка заставила себя отвернуться и, уже обходя деревце, снова пойти вперед. Ведьма. Звероликая дочь леса. Если она сможет вернуться, то обязательно об этом расскажет. Не в ее деревне, но в одной из соседних, прямо среди людей живет создание леса. Как-будто за околицей опасностей мало, так еще и к жилью подбираются. Иные живут годами, пользуясь доверием и охотясь прямо внутри деревни. И от человека не отличишь, если сама не откроется, а настоящий облик видят только маленькие дети, да такие, что рассказать еще не могут. Линка вздрогнула, представив, как где-то каждую ночь просыпаются от крика младенца, который никак не может объяснить, что испугала его огромная волчья морда в окне.
И вдруг тропа кончилась, а Линка все еще неверяще смотрела под ноги, не желая верить, что дальше не будет даже этого, пусть и ненадежного, но указателя. Перед ней была широкая, ярко освещенная луной поляна, на которой стояла небольшая, добротная изба. Вокруг разбросаны то ли небольшие тюки с сеном, то ли горы чего-то еще. Слюдяное окошко, через которое нельзя было разглядеть, что внутри избы, уютно светилось мягким теплым светом. Тепло, огонь…
Слова разорванного тенями беспокойника эхом отозвались в голове. Туда нельзя. Человеку нет места в самом сердце леса.
Подавив желание броситься вперед, к свету, Линка шмыгнула за ближайшее дерево и осмотрелась еще раз. В валенках мерзко чавкнул растаявший снег, задубевшие от мороза пальцы стрельнули болью. Но теперь, не поддавшись мороку с первого взгляда, она начала различать детали. И чем больше смотрела, тем больше неправильного и жуткого видела.
У избы не было двери, только порожек, за ним простиралась темнота. Но в окне приманкой горел свет, теперь уже вовсе не похожий на свет огня, а какой-то тусклый и холодный. Крыша прохудилась и зияла дырами, из которых тоже никакого света не исходило. Просто заброшенная старая изба, наполовину развалившаяся, но скрывающая внутри что-то очень плохое.
То, что она сначала приняла за расставленные вокруг тюки с сеном, тоже начало приобретать иные формы. Линка посмотрела на ближайший к ней и зажала рот рукой. Теперь она видела. Человек был закутан в множество слоев одежды, будто бы на таком морозе это могло помочь. Он сидел на земле, привалившись спиной к гладко отесанному столбу. Из глазниц и распахнутого в крике рта торчали пучки хвои, некоторые совсем старые, засохшие и темные, пропитанные бурым. Некоторые - свежие, еще поблескивающие и искрящиеся. Иссохшее лицо покрывали трещины, похожие на морщины, но Линка была уверена, что это - ребенок. Скорее всего один из тех, кто, как и она, прошел по тропе. Прошел до конца, уверенный, что можно договориться с лесом, если выполнять его условия. И оказался здесь.
Со стороны избы послышалось тихое монотонное бормотание, Линка вскинула голову и увидела высокую худую тень, медленно отрывающуюся от угла. Значит, ей даже до порога дойти бы не удалось, достаточно было просто ступить на поляну, показаться, чтобы это перестало прятаться за приманкой-избой и явило себя. Движения были ломаными и дергаными, точно такими, которые Линка мельком видела в окнах во время особенно темных ночей. В такие ночи выйти за порог значило сгинуть, в такие ночи создания леса танцевали среди безлюдных улиц под завывания ветра, бессильно пуская слюни на спрятавшихся в домах людей. Спрятавшихся в темноте, потому что кому захочется, чтобы твари сбились в кучу прямо там, за тонкой и ненадежной перегородкой, давая рассмотреть себя и пялясь на так близко дрожащую добычу самим?..
Тень постепенно приобретала очертания, нарезая круги по поляне и изредка останавливаясь перед каждым телом на пару минут, что-то напевая и приговаривая. Девочка старалась не вслушиваться, не желая различать, что такое бубнит существо. Но все равно слышала. Скрипя вывернутыми коленями, оно, наконец, доковыляло до ближайшей к ней фигуры и наклонилось, завозилось рядом, старательно добавляя еще иголок в левый глаз.
— Вырастет еще одна, пушистая, зеленая, — без выражения говорило оно, старательно вставляя тонкие иглы, отходя и будто что-то оценивая. — Будет радость, будет праздник, буду через тебя в чужие дома смотреть. Буду все знать, всех видеть…
Линка завороженно глядела на сухие костлявые пальцы, скребущие по земле каждый раз, когда существо добавляло хвоинку. Этот ребенок, скорее всего, уже очень давно тут, среди безмятежного снежного ковра, даже двинуться не может. Кожа потрескалась и ногти бессильно впиваются в землю, вокруг лишь тьма и глаза давно не видят, но даже закричать нельзя. Лишь сидеть и медленно ощущать, как тело превращается в дерево, прорастает ветвями и иглами, не видеть, не говорить, но все чувствовать…
В голове слегка зашумело от осознания того, что за деревья на самом деле ставят в избах на изломе зимы. Дар леса людям, вечнозеленые, всегда живые деревья, которые так сильно отличались от обычных. Их дарили не всем, лишь несколько семей в году находили такое дерево в лесу. Девочка представила, что они чувствуют, когда топор разрубает бескровное тело там, где когда-то были ноги. Особая отметка, благословение.
И все лишь для того, чтобы существо, прятавшееся у избы, смотрело через твои мертвые глаза на людской праздник, вдыхало человеческий запах и жадно запоминало, разглядывало, не в силах проникнуть туда. А потом, если, конечно, они еще живые после недели в чьем-то доме - костер.
Чудовище, все еще бурча и приговаривая, направилось дальше, чудом не почуяв будто намертво приросшую к дереву Линку. Она проводила взглядом сгорбленную спину, покрытую рыжеватой жесткой шерстью и россыпью маленьких ранок, подавила ком в горле.
Бежать?.. Одна она ночью в лесу сгинет еще быстрее, чем тут, да и куда ее завела тропа, Линка не знала. Оставаться на месте тоже нельзя, рано или поздно ее найдут, да и не выдержит она до утра на таком холоде за деревом стоять, уснет и замерзнет насмерть. Это если ее чудом не заметит то, что бродит по поляне.
Взгляд упал на домик, девочка вспомнила слова мертвеца. Если бы она побежала туда сразу, то там бы и конец ей, но ведь теперь там уже нет того, кто бы ее подстерег?.. Кто его знает, но ничего другого Линка придумать не могла, да и холод, который из-за движения и страха слегка отступил, снова начал чувствоваться. И она решилась.
Линка дождалась, пока тварь отошла еще дальше и отвернулась, проверяя следующий труп, стянула с ног промокшие валенки, чтоб не хлюпало, почти взвыла от обжигающего холода, вцепившегося в стопы. Думать было некогда, и она, обмирая и молясь, чтобы под снегом не оказалось ямы, капкана или обломка кости, пригнувшись, быстро засеменила к дому. Ближе, еще ближе, ноги были как чужие, но она успела добраться до крыльца и нырнуть в спасительную темноту внутри до того, как чудовище обернулось.
Внутри было светло. И тепло. Девочка вцепилась руками в дверной косяк, и ошалело разглядывала то, что должно было бы полуразрушенной временем и ветрами избой. Вместо двери по-прежнему была густая тьма, только теперь она не давала рассмотреть, что происходит снаружи. Будто и не бродит там под лунным светом нечто, сохраняющее жизнь в мертвых телах.
Окна, из которого снаружи был виден свет, тут не было. Маленькая теплая комната освещалась горящей на столе масляной лампой, крышка подпола на полу - и больше ничего. Ни груд костей в углу, ни следов крови, ничего. Только странные тени, пляшущие по потолку, и запах, густой, тяжелый. Кровь, смешанная с елочным духом, откуда-то поняла Линка.
Она судорожно оглядывалась, пытаясь понять, куда бы теперь спрятаться, разве что под стол?.. И кто-то грустно вздохнул где-то позади. Совсем как человек.
Линка подскочила на месте и обернулась, зажав рот руками, чтобы не закричать от страха. На нее из угла, до этого полностью скрытый тенями, с раздражением смотрел мальчик лет десяти. Он сидел на полу, обняв колени и слегка раскачиваясь. До того бледный, что густые брови и длинные волосы до плеч казались почти смоляными, а глаза - наоборот, почти прозрачными, со слишком узкими для такого освещения зрачками. Он наморщил лоб и покачал головой.
— Ты кто? — шепотом спросила Линка, не решаясь подойти. Было в нем что-то отталкивающее, пугающее, девочка еще просто не поняла, что именно. Что-то большее, чем просто неестественная бледность.
— Да не услышит она тут ничего, — вяло сказал он. — А что, уже зима снаружи? Требный день?
Девочка кивнула, не сводя с него настороженного взгляда. Мальчик казался расслабленным, но почему-то она была уверена, что это все показное.
— Третий год пошел, значит, а я тут как дурак торчу, — он лениво зевнул и Линка поняла, почему ей так не нравился мальчик. Острые тонкие клычки на секунду блеснули в мягком свете лампы, мгновенно гася только появившуюся надежду. От чудовища снаружи она убежала, только от вот этого в такой маленькой комнате - никуда не денешься. И не справишься, под рукой только ножик, ну что ты им упырю сделаешь?.. Рассмешишь разве что.
— Не голодный я, не дрожи, — мальчик все-таки встал, оказавшись ростом по плечо Линке. — Людей вот давно не видел… Кормить она меня кормит, но все больше мертвыми, теплыми еще, но с ними разве поговоришь?
— Оно сюда вернется, да? — дрожащим голосом спросила девочка, стараясь не упускать его из виду, но отлично понимая, что если он решит напасть - шансов у нее нет.
— Она, — поправил с улыбкой мальчик, снова показав клыки. — Вернется, конечно, поищет тебя там немного и вернется обязательно.
— А ты тут… — Линка сглотнула слюну. — Стережешь что-то?
— Да кабы я знал, — сердито перебил ее он. — Забрала меня сюда и держит, кормит, конечно, да и солнца тут нет, но не выпускает. Видишь, что с дверью? Я сам выйти не могу, но вот если ты поможешь, я тебя спрячу. А то не могу уже тут, третий год ни крови свежей не вижу, ни луны. Осточертело.
— А не обманешь? — с подозрением спросила Линка, чувствуя, что сердце замирает от того, что мальчик все ближе и ближе. Она различала от него запах прелого тряпья и тяжелый дух запекшейся на нем крови.
— Нет, — махнул головой мальчик. — Но и выбора у тебя особенно нет, правда же?
Линка с тоской промолчала. Выбора действительно не было.
— Смотри, — он вразвалку подошел к стволу и вырвал одну из ножек, лампа покачнулась, но осталась стоять. — Это не осина, так что упокоить меня не сможешь, но вобьешь крепко, рядом с сердцем, поняла? Она не сильно умная, повоет и бросит, а днем она тут не появляется. Как только рассветет - выберешься отсюда и оттащишь меня куда-то в тень, дерево вытащишь и иди себе куда угодно. Ну?
Девочка неуверенно взяла из его рук ножку стола, заметив, как дрогнули его бледные тонкие губы при виде свежего пореза на пальце. Примерилась, но зажмурилась и опустила руки.
— Я бы и сам сделал, только не могу. Мертвому только живой навредить может.
— А мне потом что делать?
Он молча прошагал до крышки подпола и поднял ее. Оттуда шибануло таким крепким елочным запахом, что у Линки глаза заслезились, из дыры послышался слабый плач множество голосов и зашумело что-то, будто деревья на ветру.
— Там те, кто уже пророс, но их она почему-то не высаживает, — немного помолчав, сказал мальчик. — Спрячешься среди них, может, выживешь. Она тебя там не почует, а с ними уж сама договаривайся, может, еще чего понимают…
Линка устала бояться. Устала трястись, устала от всего обрушившегося за последние пару часов, устала от всех этих ночных существ, то пытающихся сожрать, то получить от нее что-то. Она снова подняла кол, примерилась и занесла руку, мельком взглянув на лицо мальчика. На нем ничего не отражалось. Только мерцали в свете лампы узкие зрачки и торчали в полуоткрытом рту клыки. Ударила.
Ничего в лице не изменилось и не дрогнуло, остекленели глаза, и он повалился на пол, окоченевший, прямой, будто дерево. Сзади послышалось бормотание и что-то с потрескиванием проходило сквозь тьму двери, так что девочка не стала ждать, а просто ухватилась за крышку подпола и ухнула вниз.
Внизу не было пола, не было стен, не было света. Только колючее шелестящее море иголок, впившихся в щеки, шею, разрывающее одежду и заставляющее жмуриться, чтобы хоть как-то прикрыть глаза. Оно возмущенно бурлило, неся ее куда-то вниз, голоса, жалобные, злые, тоскливые, лезли в уши, кололи не хуже игл. Она слышала каждый, но не могла ответить, парализованная болью и одновременно жалостью.
Голоса спорили, и она их понимала. Кто-то уговаривал остальных не убивать, кто-то не желал отпускать ту, что должна была стать такой же как они, кто-то просто тихо плакал. Десятки, сотни заключенных тут, некоторые еще звучащие по-человечески, иные уже обезумевшие и лишь злобно шипящие, требующие крови. Она слушала и слушала, покачиваясь на волнах шепота и боли, пока не провалилась куда-то в темноту и больше уже ничего не слышала и не чувствовала. Последнее, что она запомнила - вой где-то наверху, отчаянный, злой, безысходный.
Очнулась Линка от боли. Она с содроганием вытащила и отбросила от себя длинную иглу, пробившую щеку и коловшую небо. Все тело ныло от порезов и ссадин. Но сверху, из щелей между досками, пробивалось по-зимнему холодное и робкое солнце. Она, шатаясь, встала, с шипением от боли в ногах и оцарапанных ладонях поднялась по ветхой лестнице и откинула крышку подпола.
Обычная полуразрушенная изба. На полу валялась разбитая лампа, в дальнем углу девочка заметила бледные ступни все еще лежавшего на полу упыря. Солнечный свет почти добрался до него, но еще не был достаточно сильным, чтобы начать сжигать. Морщась от боли, она доковыляла до него и встала над трупом. Подумалось, что можно и так оставить. Еще пара часов, и спросить с нее за невыполненное обещание он уже никогда не сможет. Но обещала ведь... Да и он ее не обманул.
Потом решилась, с отвращением взялась за холодные щиколотки и с трудом потащила его за собой, к крышке. Перед тем, как столкнуть вниз, уперлась ногой в грудь и вытащила вышедший с чавканьем кол. Тело дрогнуло в судороге и из клыкастого рта пошла пена. Уже отходя, она бросила взгляд в темноту подпола и увидела сверкнувшие в темноте глаза. Он запоминал ее. Ведь наверняка видел, как она стояла в раздумьях, решая, оставить ли его на солнце. И девочка знала, что еще обязательно его увидит, если доберется до дому живой и до темноты. Увидит однажды в окне или услышит на своем пороге вкрадчивую просьбу впустить. И помоги ей Боги узнать этот голос и никогда не открыть.
Вместо двери зияла обычная дыра, через которую Линка с опаской прошла, боясь, что весь дом в любую минуту может обвалиться ей на голову. Она обвела взглядом поляну и молча вздохнула. Вся она была усажена красивыми, блестящими темными иглами и снегом на ветвях деревьями. В этом году многие, очень многие найдут и принесут в свой дом благословение леса. И даже если она расскажет, что эти деревья на самом деле такое, никто не посмеет отказаться.
Солнце вставало быстро, Линка, уже не замечая боли в окоченевшем от холода и ран теле, все еще рассматривала деревца. Между ними петляла новая дорога, как и обещал беспокойник. Вытоптанная, аккуратная, весело блестящая свежим нетронутым снегом по бокам. Линка ступила на нее, все еще не веря, что все-таки вернется домой, и медленно побрела. Как-то отстраненно, но горячо молясь, чтобы в ее доме в эту зиму, да и все последующие, никогда больше не услышать терпкого, тяжелого запаха хвои.

Автор: AngryJackalope