CreepyStory

Дожить до финала (часть 1)

Я почувствовал себя неуютно. Думал, что шутливая тирада про разновидности моего имени просто повеселит его, но на такую реакцию точно не рассчитывал. Что-то опять намечается, не зря же я оказался здесь.

— И кто это был?

В комнату, прервав наш разговор, зашёл ещё один персонаж. Словно в ответ на другой мой невысказанный вопрос, который давно уже вертелся на языке. Вопрос был довольно глупый, но меня он очень отвлекал от умных мыслей, а спрашивать следака тоже не хотелось из-за неожиданно возникшего стыда. Заключался вопрос в том, что "как вообще тут происходит размножение?!" Я боялся даже представить себе, но, как оказалось, зря пугался. Надеюсь...

Длинноволосая девушка, стоявшая в дверях, ослепительно улыбнулась следаку и повернула лицо чуть в сторону. Освещения стало больше и теперь я мог разглядеть её более внимательно.

"Блин, а я оказывается ничо такой... в какой-то мере даже красивый"

Девушка в форме быстро стрельнула глазками, неловко переступая с ноги на ногу. Я полюбовался точёной фигуркой, затаённо радуясь отсутствию кадыка. Ведь черты лица, при всей миловидности, всё равно были... немного мужиковатыми. Больше всего это опять походило на ещё один фильтр для телефона, только теперь уже делающий из мужской фотографии женскую. Такой эффект создавал неожиданные ощущения — симпатию и, одновременно, смущение, смешанное с неловкостью. Всё это усугублялось тем, что я осознавал, что девушка — это тоже в некой степени я, как бы безумно не звучали данные слова.

— Девятьсот семьдесят седьмой, извините, можно вас? — ласковым голосом произнесла незнакомка.

— Говори сейчас, — отмахнулся следак.

— Там это..., — девушка запнулась, видя мой интерес к её персоне, хоть я и пытался отвести взгляд хоть куда-нибудь ещё.

Но у меня никак не получалось — ведь не каждую ночь, сидя на стуле в полицейском участке, ты можешь наблюдать себя в виде симпатичной дамочки, флиртующей с другим собой.

— Короче там труп, — наконец выдала барышня. Я поперхнулся, а мент даже перестал ходить по комнатке.

— Оформите его, что людей нет? — недоумённо спросил он.

— Так в участке труп, — виновато ответила девушка. — И как раз тот, кто мог это всё оформить...

Я вздохнул, взъерошив волосы на голове. Спустя пару секунд то же действие было сделано и следаком.

— Ну, супер, — пробормотали мы почти синхронно. Переглянулись. Мент ещё раз вздохнул, а затем, что-то мысленно прикинув, приглашающе махнул рукой. — Пошли посмотрим, что там стряслось. Думаю, помощь от тебя будет как раз кстати...

Я хотел спросить, почему он так думает, хотел много ещё о чём спросить, но решил, что это можно перенести немного на потом. Видно, что у парня и так голова забита всем сразу.

На мою радость, пройдя по коридору до нужного места мы не наткнулись ни на одного другого моего двойника. До сих пор было некомфортно на душе, глядя на шагающего рядом следака и едва поспевающую за нами девушку. Хотя, по идее, это она должна нас вести...

Труп лежал в маленькой каморке. Кроме него там был один стеллаж с моющими средствами, пара вёдер и плакат, изображающий меня, пожимающего руку самому себе. Надпись на плакате гласила "Шестьсот шестьдесят шестого в мэры города! Наш избранник от народа!" Глядя на ехидную рожу избранника, мне почему-то не очень верилось в правдивость написанного. Выглядел он так, словно уже подсчитывает в уме, сколько можно спереть государственных денег в свой широкий карман.

Наконец-то я вспомнил ради чего мы вообще сюда припёрлись и перевёл взгляд на труп. За время размышлений сзади уже материализовалось с десяток моих двойников, разной степени похожести. Я старался не присматриваться к ним, но это было сложно не сделать. Очень-очень сложно. Взгляд всё равно навязчиво отмечал разные детали — у кого-то мелкие родинки на шее, у вот того слева здоровенный живот, а напротив него стоит прислонившись к стенке лысый я с наколкой на шее.

Мой живот заурчал. Тоже интересный факт — есть, одновременно, и хочется, и нет. Странное ощущение...

Я вздохнул и опустился на корточки перед трупом. Тот лежал лицом в пол, на одежде никаких следов крови или пулевых отверстий. Ботинки слишком чистые, значит всё время находился тут, потому что когда меня заводили внутрь здания, на улице начинал накрапывать дождик. Мельком проанализировал обувь рядом стоявших сослуживцев. Ни на одном пятнышек грязи не обнаружено. Лишь пальцы правого полицейского подозрительно блестели, особенно в свете ярких лампочек. Я принюхался, старательно втягивая воздух и тут же расслабился — мужик просто нарезАл сырокопчёную колбасу к бутербродам, а потом сразу побежал сюда, вот и не успел вытереть жирные пальцы.

Я спохватился, прислушиваясь к своим умозаключениям. Забыл сказать следаку во время нашего разговора, что в огурцовом мире у меня неожиданно открылись вот такие детективные способности. Благодаря которым и удалось разгадать, распутать весь преступный клубок. Ну и помогло то, что от предателя за километр несло рассолом.

Но почему дедукция возникла сейчас? В совершенно другом мире... не к добру это всё... Я давно уже понял, что просто так никогда ничего не даётся. Значит вскоре нужно ожидать какой-нибудь новой подлянки.

Раздумья прервала рука, резко обрушившаяся на плечо. Я вздрогнул от неожиданности, чуть не выпрыгнув из штанов от страха. Лишь неудобная позиция для прыжка спасла меня от виртуозных кульбитов.

— Ну что тут? — следак влез в каморку целиком, бесцеремонно растолкав остальных сотрудников.

— Я вроде бы уже сбежал из ужастика, так какого хрена меня всё равно хватают за плечи все кому не лень?! — я на дрожащих ногах приподнялся, держась за стенку. — Хочу назад к себе. К одной жене, двум детям, трём кредитам, четырём работам и пяти грыжам, а не вот эти убийства, интриги, расследования!

— С чего ты взял, что это именно убийство? — тут же прицепился к словам следак.

— А по-другому и быть не может. На сто процентов уверен, что меня сюда закинули явно не отдохнуть, испечь вкусные кексики и полапать девушек, похожих на меня самого. Кстати, — я повернулся к толпе и зацепил взглядом ещё одного сотрудника полиции женского пола. У этой вторичные признаки прямо выпирали наружу. Я снова испытал чувство неловкости.

"Что за извращённый мир... Но блин, как же я отлично выгляжу с рыжими волосами и четвёртым размером груди!"

Следак помахал рукой перед моими глазами, возвращая в реальность. Хотя хрен её знает, реальность это или безумный сон. Или матрица, только без приёма таблеток от негра в тёмных очках. Я уже даже перестал размышлять и подбирать варианты, где я и что делать. Просто пока решил плыть по течению, подыгрывая высшим силам. А там вдруг им надоест и они отправят меня назад, к себе в кроватку...

Я откашлялся и буднично продолжил, показывая пальцем на следы, обнаруженные ранее.

— У трупа помята одежда, на локтевых сгибах ткань чуть надорвана, отлетела пуговица на правой манжете, на этой же руке видны красные потёртости на костяшках — получается, он пытался отбиться от кого-то, находящегося сзади. При этом нападавший был ему хорошо знаком, о чём свидетельствует то, что никто ничего не слышал. Погибший вообще не ожидал нападения, попытки спастись были обречены на провал. А ещё, — я мизинцем чуть отодвинул воротник покойника в сторону, показывая следующую улику, — на шее следы от верёвки, даже скорее тонкой удавки... его явно задушили. Со знанием дела.

Хотелось подкрутить себе щегольские усишки, как у Эркюля Пуаро, но я вовремя вспомнил, что не являюсь обладателем такой замечательной растительности над верхней губой. В теперешнем состоянии я больше напоминал лейтенанта Коломбо — чертовски уставшего, помятого жизнью, мужичка. Ну или комиссара Рэкса — из-за желания начать гавкать на всех подряд, лишь бы мне дали передохнуть, хоть полчасика.

Следак всё это время внимательно зыркал на меня.

— И всё это произошло именно в тот самый вечер, как тебя привели сюда. И кстати — откуда такие познания?

— Долгая история..., — я тут же прервал себя. — Подожди... помоги-ка! — с помощью следака мы перевернули труп. — У него торчит записка в левой руке!

Действительно, я только сейчас заметил мелкий краешек бумаги, зажатой в ладони. И крошки на полу, до сего времени надёжно скрытые телом. К ним вернусь потом, ведь лицо убитого мне было знакомо.

— Блин, — я опознал его. — Это один из полицейских, которые меня обнаружили.

— Жалко-то как, — высказался кто-то из толпы. — Ему всего один день до пенсии оставался.

— Во-во, — поддакнул другой голос. — Такой молодой, а уже погиб.

Я не смог понять, как эти оба высказывания могут относиться к одному и тому же человеку, но вспомнил про ещё кое что важное. Про толпу сзади нас. Толпу полицейских.

— Ребята... может перестанете стоять и поможете? Всё-таки вы тут работаете, как никак. Криминалистами там, детективами, офицерами... Оперуполномоченными.

Народ продолжал топтаться на месте, пялясь на меня, как бабки на последний сырок по акции.

— Ау! Я вообще не в курсах, как такие вещи правильно расследуются! Я только по телику смотрел сериалы типа "Менталиста", "Кости" или бесконечный "След"... не надо от меня ожидать вашей работы. Максимум логических построений, на какие я был способен — так это найти в студенческой общаге ворюгу, который постоянно воровал недоваренные пельмени на общей кухне. Для этого я поставил на плиту кастрюлю, засыпал пельмешки и спрятался в шкафчике напротив. Он кстати говоря был довольно узким и неудобным, да и тараканы были не рады такому неожиданному соседу. Первому, кто подошёл к плите и стал там ковыряться ложкой я и херанул по загривку половником, выскочив сзади. К сожалению, оказалось, что это был комендант общаги, который ещё долго вспоминал меня разными словами, большую часть из которых нельзя говорить по цензурным соображениям. Я это к чему всё вёл, — во время моего монолога толпа полицейских понемногу рассосалась, но оставшиеся вникали каждому сказанному слову, — я не самый лучший вариант для ваших расследований, постарайтесь уж как-нибудь сами решить сию проблему... моё дело только подтолкнуть по нужному следу. Человека убили... вот. Дальше сами.

— Так что нам делать-то? — прогундела одна из моих копий. Ну, если бы меня долго били по носу и нещадно трепали за уши.

Я раскрыл рот. Закрыл его. Раскрыл опять.

— Ты кем тут работаешь? — наконец-то получился осмысленный вопрос.

— Уборщиком, — пожал плечами парень. Вытянул вперёд швабру, не замеченную мной ранее.

— А ты? — я прикрыл глаза, делая глубокие вдох-выдох.

— Тоже уборщик, — радостно заулыбался мужичок лет сорока. Возраст и, по всей видимости, алкоголь, сильно исказил черты моего лица, но всё же схожесть оставалась заметной.

— Ты? — я не глядя ткнул рукой в сторону, чуть не попав по щеке той грудастой сотруднице.

— Пробирки протираю, — девушка с четвёртым размером подалась вперёд, радуясь, моему вниманию к ней. — Ещё печати могу ставить! — она продемонстрировала какую-то фиговину, назначение которой я и не хотел знать.

— А тут настоящие сотрудники-то есть? — моя последняя попытка была адресована в бОльшей степени молчавшему следаку, который продолжал бесцеремонно тормошить труп. Меня это даже покоробило немного — мертвецу даже спокойно полежать не дают после смерти!

— Так вот он лежит! — ещё один уборщик указал на тело.

— И больше никого?

— Они ушли уже! — сказал следак, пожав плечами, словно я сморозил несусветную глупость.— Время позднее, по домам пора. А потом и все остальные собираются потихоньку. Я вообще всегда самый последний ухожу, — не преминул горделиво сказать мент.

— Было бы чему гордиться..., — пробормотал я еле слышно.

Отличная ситуация, просто замечательная... Всё, как я "обожаю" — никакой экспозиции, лишних разговоров, минимально объясняющих обстановку вокруг... лишь сразу прилетевшие в морду непонятки. Будем выкручиваться, а что поделать...

— Надо оцепить место преступления, взять днк на анализ, перестать тут всё лапать руками без перчаток, — на этих словах следак с пристыженным лицом вытащил свою ладонь из карманов трупа, которые он тщательно обследовал. — И ещё! Всем необходимо собраться в одном месте, чтобы я мог проанализировать сложившуюся ситуацию! Убийца ещё может находиться здесь, среди нас!

Народ, на удивление быстро, разбежался исполнять приказы. Я даже призадумался — может мне пора начальником устраиваться? Лишь затем понял, что никто и не думал растягивать специальную ленту, тащить пробирки, нести перчатки — все рассосались по задворкам этого здания, просто унеслись в далёкие дали, и даже не обещали вернуться. Может даже домой побежали.

— Супер вообще... у них сотрудника завалили, а им хоть бы что!

— Бывает, — философски высказался следак, даже не делая попыток разрулить ситуацию. Словно, когда я тут появился, все резко поглупели и перестали действовать правильно. Лишь по глупому сценарию, который напечатали пять мартышек и один орангутанг, заменивший им фокус-группу.

— Ясненько..., — если честно мне нихрена не было ясненько, но молчать не хотелось. — Что там в записке? — я вспомнил про нашу находку.

— Белиберда какая-то, — следак протянул бумажку.

"В каморке полицейский спрятался пожрать

Пончиком подавился и их осталось пять"

Продолжение следует

На апрельский конкурс по теме "Подземелье".  Авторы @Koldyr , @MoranDzhurich

Гоп стоп и дедовские письмена - 1 ч. ( Победитель конкурса за март)

Май в этом году выдался жарким. Клейкие тополиные почки уже осыпались, прилипая к асфальту, крышам машин, хвостам дворовых котов.

Распахнув двери старой "тойоты", два парня в спортивных костюмах пили пиво и перетирали за свои дела, лениво провожая взглядами проходящих мимо девушек в коротких шортиках. Магнитола разносила по двору басы, старый хит Леди Гаги про покер фейс, в воздухе витали проклятия старух, выползших на балконы. Рядом с "тойотой" рухнул горшок с геранью, но парни этого не заметили.

— Я те говорю, в этот раз вынесем хаты на счет три! Я ствол возьму!

— Ты меня на мокруху не подписывай, Шмыга! — высокий парень в синем “адидасе” подтянул носки и подергал молнию на олимпийке, — в прошлый раз я чуть в штаны не ссыканул!

— Мля-я-я-я, ты мне всю жизнь это поминать будешь?

— Дебилод ты. Не, хватит с меня, я лучше в таксисты пойду!

— Отвечаю, последнее дело. Поедем до Сени, тряхнём записи его деда, полюбас ещё что-то есть. Или по этим пройдёмся. Братан! Последнее дело! Я ж на условке ещё!

Дылда закурил и посмотрел другу в глаза.

— А там твоя условка чё, кого-то волнует?! Вдруг нас завалят насовсем? Да может лавочку того, всё, прикрыли?

Шмыга отпил пива и задумался. Прошлое путешествие в параллельный мир закончилось в целом успешно, если бы их знатно не отмудохали.

— Ствол возьмём. Прорвёмся, братан! Последний раз, отвечаю!

— Ну не зна-а-а-аю, — промычал Дылда, — вот только если прям беспалевное что-то найдём…

— Не ссы ты! Че как не родной. Ну чего там будет?

Месяц назад, завладев артефактом умершего архитектора, парни смогли прорваться в одно из зданий параллельного мира. Согласно записям старика, некоторые объекты других миров изредка перемещались сюда, пока какая-то неведомая сила, или служба, не устраняла эти аномалии. Тогда гопники, проникнув в пятиэтажку мира, где был все еще Советский Союз, вынесли оттуда ювелирных изделий из золота на двести тысяч рублей. Но закончилось дело потерей сознания и выносом их тел за пределы того дома, а в последствии, и мира. Очнувшись, парни ещё несколько суток приходили в себя. И радовались, что не лишились награбленного и своих драгоценных шкурок.

— Че будет? Опять полезем в другой мир и нам пистон вставят.

— Ну не, братан, не! Сеня — наш мозг! Весь технарь его за учёбу парит, вывозит же!

— А-а-а-а, — Дылда набросом закинул пивную банку в урну, — Трехочковый! Ну, если он мозговать станет, то давай.

Включив музыку на максимум, Шмыга выкинул окурок и подпалил очередную сигарету. Затем, затянувшись мажорским “Парламентом”, кивнул другу: трогай.

Круто развернувшись, поддержанный "Марк-2" понесся по улицам Заводского района, щедро раздавая ритм, биты, энергичный женский вокал. Га-га, у-ла-ла...

***

Сеня вышел из шараги и закурил, жмурясь от тёплого весеннего солнца. Оглядевшись - нет ли преподов поблизости, достал из пакета бутылку пива и направился во дворы. Теперь, когда у него есть собственная квартира, можно наконец-то расслабиться.

За первой бутылкой последовала вторая. Третья и четвёртая ждали своего часа в пакете под лавочкой. Сама благодать заливалась прохладой в горло измученного студента.

Интересно, если Ксюху вечером позвать, она даст? Или Даша… А, нет, Дашка — страшила, придётся за водкой идти! Задумавшись о досуге, Сеня не услышал, как к нему подошли двое.

— Старший сержант Хорошкин! Распиваем, молодой человек?

Юноша неуклюже подскочил, выронив из рук пиво. За его спиной громко заржали. Обернувшись, Сеня увидел своих приятелей, которых он сейчас вообще вот не хотел видеть. Да и не только сейчас.

— Да пошли вы в жопу с такими приколами!

— Не ссы, пиво мы тебе возместим, — проржавшись, ответил Дылда, — покупку обмывать будем.

Сеня закурил и осуждающе посмотрел на одногруппника.

— Чё купил?

— А ты ща заценишь, братан, заодно дело к тебе, — Шмыга приобнял приятеля за плечи и повёл в сторону парковки.

— Э, я там пиво ост…

— Не ссы, купим тебе! Так вот…

Тем временем Дылда снял машину с сигнализации и открыл перед Сеней заднюю дверь.

— Прошу вас, сэр. Бутылки ток не побей!

Сеня удивленно посмотрел на машину. Старая, конечно, но даже такая стоит не меньше ста тысяч. Где они взяли деньги?

— Хотели тебя у технаря поймать, в итоге полчаса пробегали, ну вот кто ты после этого, Сеня? — обернулся к нему Шмыга, — Чё там с хатой твоей?

Машина резко тронулась, на заднем сидении загремели бутылки. Парень на всякий случай придержал пакет. Заметив это, Шмыга улыбнулся:

— Бери, не стесняйся.

— Так это, в Вотсапе вас забанили? Написать никак? А хата… вечером что ли хотите бухнуть?

"Тойота", миновав несколько дворов, выехала на пригородную трассу, в сторону дач.

— Да че бухнуть-то сразу. Тебе помочь старьё выкинуть, или чё там от деда осталось? Царствие ему небесное, хороший был человек, — внезапно проявил участие Дылда и даже неумело перекрестился , — протягиваем тебе руку помощи, так сказать.

Сеня на минуту завис. Такого от одногруппников он не ожидал. Тем более, квартиру от вещей покойного деда он очистил ещё две недели назад.

— Не, я закончил уже.

— Чё, прям всё выкинул? — всполошился Шмыга, — Ничего не забыл?

— Ну, мать его дневники и фотоальбомы сказала оставить, я на балкон закинул, — открыв пиво,

Сеня выжидающе посмотрел в водительское зеркало.

Дылда, открыв пиво прям за рулём, ненадолго задумался, будто подбирая слова.

— Видал, какой у нас товарищ хозяйственный, фотоальбомы оставил! — поддел товарища гопник, и обратился к Сене, — Я фотокарточки собираю старые, хобби. Посмотреть бы. Ща покатаемся и давай до тебя?

— Без проблем, — почему-то юноше казалось, что его приятели не примут отказа, — а тачку на какие шиши взял?

— Ох, братан. Ты сначала ещё прибухни, — ухмыльнулся Шмыга, — в такое по трезвяку не поверишь!

***

Розыгрыш явно затягивался. Гопники присели на уши Сене, рассказывая о параллельных мирах.

—... и кто-то нас вырубил по итогу, из хрущёвки на улицу выкинули, такие дела, — развёл руками Шмыга, — будешь пива ещё?

— Вы...это... Тоже кукуха съехала? От деда моего подхватили?

— Ну, сам же всё знаешь. Видел дедок твой параллельные миры, и знал, как туда попасть. Было такое?

— Нууу, он постоянно рассказывал о зданиях каких-то, но их не видел никто…

— Потому что они из параллельного мира, и твой дед знал, как в них попасть. И мы хотим там вынести несколько... эм-м… раритетных вещей. А ты нам в этом поможешь. — Дылда въехал в какую-то деревню.

— Братан, у почты направо, там в гаражи, — Шмыга показал другу путь, — Сеня, сколько было партийных съездов в СССР?

Услышав этот вопрос, Дылда заржал. Несколько недель назад его друг показал календарь со свежим партийным съездом, которых в их мире не было с развала СССР. Это доказательство не убедило гопника, но когда Шмыга показал невесть откуда появившуюся пятиэтажку, парень убедился — это не бред.

— Блин… Вроде двадцать восемь! А что?

Шмыга покопался в бардачке и достал оттуда свежий календарь с фотографией членов тридцать девятого съезда и датой 28 февраля 2043 г. Сверстать такой и заказать печать в типографии — плёвое дело. Но вряд ли его одногруппники могли до такого додуматься.

Парень потянулся за пивом, но тойота резко остановилась. Едва не влетев носом в переднее сиденье, Сеня выругался.

— Ща буду, — Шмыга выскочил из машины и быстро направился в сторону гаражей.

Дылда с сочувствием посмотрел на приятеля. Тот усиленно переваривал услышанное.

— А Шмыга куда пошёл?

— Говорит, к следующей вылазке подготовиться надо. Твой дед не говорил о каких-то местах, которых нет в записях? Может, какой-нибудь банк? — с надеждой спросил гопник.

Если это не розыгрыш, расклад получался интересным и прибыльным. Если совершить преступление в другом мире и вовремя оттуда свинтить…

Сеня всегда был осторожен и не лез в сомнительные дела, но алкоголь добавлял храбрости. Тем более, квартира, доставшаяся по наследству, просила ремонта.

— Бомбоубежище у нас заброшенное есть. Деда артрит скрючил, он просил меня записать, а я и забыл, — Сеня грустно вздохнул, — он говорил, там шахта, где золото добывают. А! Вход в неё, во!

Дылда присвистнул. На такое дело он подпишется с радостью. Да и остальные записи деда тоже стоило посмотреть.

Шмыга не заставил себя долго ждать. Он вернулся, держа в руках чехол для удочек. Парни с удивлением уставились на него.

— Ты че, порыбачить решил? — Дылда от удивления чуть не выронил сигарету, — Шмыга, чё за балет?

— Я тебе про ствол говорил? — кинув быстрый взгляд на Сеню, Шмыга расстегнул молнию и показал другу спрятанное в чехле ружьё, — у местного алконавта купил.

— Ты как там с мозгами, на развод подал?— Дылда трясущимися руками достал бутылку пива, — Нахера нам оно надо?

— Да не ссы! У отчима в гараже станок и напильник, я обрез сделаю, беспалевно будет всё.

Тем временем Сеня, выхлебавший уже несколько литров, тихо посапывал на заднем сиденье.

Решив не будить его, Дылда знаками попросил Шмыгу спрятать ружьё в багажнике.

Дома у Сени, сгрузив все пиво на кухне, а Арсения - в санузел, парни ринулись на балкон, перетащив коробки с фото, бумагами, и вещами в комнату, где устроили такой бардак, распотрошив все наследство безумного архитектора, что Сеня, выползший из ванной, снова впал в ступор.

— Эээ.. парни, вы чего тут?

— Да вот, ищем интересное. Дед все же великий человек у тебя был, Сеня.

— У великого человека с головой не в порядке было. Он все про двери в бомбоубежище перед смертью твердил. Три двери слева, пропускаем, поворот направо, восемь дверей справа, идем мимо, слева дверь -заходим. Я даже наизусть этот бред выучил. Он записать просил, но я и так запомнил.

— Ну давай, вещай, Сеня, а то тут чет одни фотки с похорон каких-то бабок, да чертежи. Ничего интересного. — Шмыга покосился на Вована, который разложил уже пасьянс из фотографий мертвых родственников Арсения.

Шмыга всегда побаивался своего друга, превосходившего его в росте. Вовка еще лет в 12 получил погоняло Дылда, и к своим годам на все сто его оправдывал. Высокий и здоровый, Вован был неуязвим, как голем, в драках он был в числе тех, на ком ни царапины,а вот Шмыга всегда был в числе тех, кто огребал до синевы.

Умом Вовка не блистал, и Шмыга этим успешно пользовался. Хороший друг Вован. Всегда на стреме. Настоящий пацан.

— Эта... Вова, хватит всю эту некрофилию разглядывать. Сень, давай- ка еще раз. И помедленнее. Я записываю.

Шмыга включил телефон на запись и положил поближе к хозяину квартиры. Выяснилось, что дверь № 9 ведет в пустое помещение, с выходом на противоположной стороне. Проход в СССР 2043 года откроется 28 мая, после 22.30.

— Так это же завтра! — Дылда подскочил, и заходил по комнате, топча несвежими носками по лицам на фото. — А куда дверь откроется, в шахту? Даже если там есть золото, мне че, кайлом махать? Нет уж, я пас.

— Да дед уже чего только не говорил. И про шахту с золотом, и про бункер правительственный, и что там видел странные тени, бесконечные лестницы, ведущие вверх и вниз. Одно ясно - если это работает, то дверь куда-то ведет. И там небезопасно. Мож ну его нахер, бро?

— Да, в хер не свиристело такое приключение. Шмыга, мы и так при бабле. Ну чего лезть в такой блудняк?

Шмыга поддержал приятеля в его благоразумном решении, они допили пиво, пересыпали бумажки обратно в коробки, и отбыли в родные пенаты, вежливо попрощавшись с гостеприимным хозяином дома.

— Во пидарасы, — Сеня потирал плечо, ушибленное дружеским ударом Дылды на прощание. —

Завтра дверь закрою и на звонки отвечать не буду. Пусть в своей колымаге бухают.

И завалился спать, не раздеваясь.

28 мая, около десяти часов вечера, перед входом в бомбоубежище завода “ Звезда”, не работающего уже лет 15, топтались три тени. Сам завод стоял на холме, а вот вход в убежище был ниже, и вел прямо в холм. Нестерпимо воняло мочой, налобные фонари то и дело выхватывали кучи дерьма на бетонном полу, и Дылда уже успел вляпаться. Шмыга отжимал и так покореженную железную дверь ломиком, с двери сыпалась ржавчина, выгоревшая до белизны краска, все скрипело, шаталось, за спинами парней шепталась тьма, Сеня то и дело бегал к краю бетонного козырька, закрывающего вход , и чутко прислушивался. Ему выдали так и необрезанную Сайгу, и сказали стоять на стреме. Стремно было так, что противные, ледяные мурашки табунами бегали по Сениной спине, вызывая чувство, что ему необходимо срочно отлить. “Надо было дверь им не открывать.” — думал он раз в минуту, и наглаживал ствол ружья. Это придавало ему спокойствия.

В двери что-то затрещало, парни громко заматерились, наконец-то вход был вскрыт. Сеня подскакал на рысях, почему-то радуясь, что все закончилось. Хотя, оно еще и не думало начинаться.

— Сеня, блять, хватит ствол надрачивать. Чего его как свой наглаживаешь? Пошли! — Шмыга смело шагнул в темный проем. — Кто последний - тот пидар.

Вован заржал и протиснулся в дверь, оттолкнув Арсения.

Бомбоубежище было немного подтоплено, но в целом неплохо сохранилось. Шмыга уже приметил толстые кабели, тянущиеся по стенам, и решил, что даже если там никакого прохода не откроется, то медяшку можно срезать и сдать на приличную сумму. Жаль, болгарку не взяли. Ну, да вернемся.

Затхлый воздух давил на легкие, вентиляция, видно, давно уже была забита. Шмыга достал из рюкзака респираторы и раздал приятелям, за одно ткнув в Сенин клапан пальцем:

— Пятачок, неси ружье!

Парни заржали, их смех глухим эхом прокатился по сводам тоннеля. Откуда-то издалека в ответ донесся протяжный стон. Вдоль стенки прошмыгнуло что-то маленькое серое. С потолка посыпались куски штукатурки. Три фигуры застыли, покрывшись холодным потом.

— Да это сквозняк гуляет… — неуверенно прошептал Сенька, перехватив Сайгу покрепче. Его налобный фонарь выхватил из сумрака перепуганное лицо Шмыги.

— Главное - не ссать! Вперед! — выдохнул тот, включил ручной фонарь и стало посветлее и поспокойней.

Они шли, сосредоточенно считая. Три двери слева, пропускаем, поворот направо, восемь дверей справа, идем мимо, слева дверь -заходим. В пустом помещении не было ничего. Только осыпавшаяся краска с потолка устилала пол желтыми хлопьями. Никакой двери, кроме той, через которую они вошли, не было.

—Сеня, братан, скажи-ка мне. Ты точно хорошо запомнил, куда идти? — ласково сделал запрос Шмыга. — И про дверь, что будет на той стороне комнаты? А?

— Ты че, ты че! Меня ночью подними, я как пройти к девятой двери расскажу! Я таблицу умножения так не помню. Должна быть дверь, дед так говорил. А сколько время?

— 22. 23. — Вован вытащил телефон, — Ля, тут даже на три палки ловит.

В стене что-то треснуло, Дылда вздрогнул и уронил телефон. На потрескавшейся краске проступал контур круглой двери, из бетона выдавилась ручка - штурвал, какая-то табличка со стертой надписью и нарисованным черепом на перекрещенных костях. Через 5 минут дверь проявилась так, что даже проеденные коррозией ржавые пятна стали видны. Ручка поддалась ровно в 22.30.

С той стороны все оказалось гораздо прозаичней, чем представлялось парням. Никаких шахт, гномов, добывающих золото, лабиринтов и прочего таинственного. За дверью просто было еще одно такое же помещение и дверь, ведущая в такой же тоннель с кусками штукатурки, свисающей с потолка. Единственное что - здесь работало освещение. Правда, большинство лампочек, видимо, перегорели, и поэтому света было мало. Шмыге пришло в голову, что это убежище может вообще еще действующее, или недавно покинутое. Воздух был свежий, чуть с запахом плесени, парни сняли респираторы. Двери все были нараспашку, и заглядывая в них, парни шли по коридору. Где-то было пусто, в двух комнатах стояли стеллажи с книгами, на полу раскиданы папки с бумагами, перевернутые стулья , какие-то странные предметы, напоминающие детали механизмов. По стенам тянулись медные трубы, то ли для воды, то ли еще для чего, под потолком шла здоровая гофра из какого-то золотистого металла.

— Ахринеть… Это сколько отсюда можно вынести только в чермет. Трубы. Медные. Вован, ты видел? Вот что значит забота о качестве.

Сеня тем временем листал папки с бумагами, лежавшими на столе пыльной стопкой.

“Отчет о количестве эвакуированных”, “Отчет по остаткам продовольствия на март 2033 года”, отчеты, отчеты , отчеты… Попалось “Дело № 22” с печатью “строго секретно” на сером картоне. Сенька развязал тесемки.

“ Приказ.

В связи с нарушением законодательства, принятого при чрезвычайных обстоятельствах, в отдельном, изолированном сообществе, от 25 февраля 2033 года, связистом бомбоубежища № 457/2, при мануфактуре имени товарища Ельцина, выношу постановление.

Связиста бомбоубежища №457/2, Прытько Давыда Игоревича, 1995 г.р. удостоверение личности 56009 3345, выдано в Пермской автономной области, г. Сталинск, как совершившего нарушение статьи 228 и 13, а именно - порча имущества и предательство Родины, приговорить к высшей мере наказания - расстрел.

Доказано, что Прытько являлся иностранным шпионом, засланным Китайской Демократической Республикой, чтобы пользуясь своим положением, передать бывшему союзнику секретные данные и после этого испортить передающее устройство.”

Дальше еще два листа обвинений и - привести приказ в действие. “Бред какой-то. Бедный Прытько, — подумал Сеня, — может, и ни за что расстреляли.”

Пока Шмыга собирал в рюкзак то, что казалось ему возможным к продаже, Дылда бегал вдоль стеллажей, перебирая книги, папки, проверяя ящики столов, выбегал в коридор, шарился по другим комнатам. Принес пару бронзовых бюстиков: один отдаленно напоминал Сталина, второй был неопознаваем. Все это запихали в рюкзаки.

При обыске очередного помещения Вовану приспичило. Там тоже стояли стеллажи, только на них хранились стопки истлевшего постельного белья и одеял. Черная плесень пушилась на одеялах похлеще ангорской шерсти. Дылда забежал в уголок за полками, с облегчением расстегнул ширинку, и пялясь в облезлый потолок, принялся орошать стенку убежища.

За его спиной хлопнула дверь.

— Я ща, сек! — Дылда обернулся на звук.

У дальней стены, под плакатом, изображающим красноармейца в буденовке и респираторе с двумя клапанами, стоял стол. Струя у Вована стала бить пунктиром. Потому что за столом сидел черный человек, сотканный из самой тьмы. Клубящейся, перемещающейся в прозрачной оболочке, которая раньше была кожей, сгустившейся там, где были кости, крутящейся смерчами в глазных впадинах. И белые, выпирающие наружу зубы. “Зубы- губы… Зубы -губы...” — пронеслось в голове Дылды невесть откуда взявшееся. Со свистом втянув слюну из приоткрытого рта, не застегнув ширинку, он ломанулся на выход. Дверь не открывалась, Вован долбился в нее так остервенело, что оторвал ручку. Позади него скрипнул стул. От страха Вован заорал, еще раз навалился на дверь плечом и вывалился в тускло освещенный коридор.

И тут же захотел обратно, к тому, кто сидит за стеллажами с гнилым бельем. Дверь за ним захлопнулась, словно черный кладовщик вытолкнул его из своих владений.

Прямо посередине коридора стояло существо. Горбатая спина подпирала потолок, голова в белой слизи таращила на Дыдлу узкие прорези глаз, из раскрытой пасти капала прозрачная, зеленоватая, тягучая слюна, похожая на желе. Передние трехпалые конечности скребли мусор на полу, постукивали белесыми когтями. Серая кожа монстра бликовала, слизь, что стекала с нее, капала на бетон, приглушенно шлепая по пыли.

Дылда заорал и припустил по коридору. Это была его фатальная ошибка.

Существо загудело, словно трансформатор, и ринулось вдогонку, стуча когтями.

В тот же момент активировалось радиооповещение. Из динамиков, натыканных под сводами тонелля, долбил механический голос:

— Внимание, внимание! Замечен объект SCP -2456, класс Евклид, потенциально опасный. Повторяю, потенциально опасный. Не выходите из своих помещений, заприте двери. Объект реагирует на движение. Внимание… Скоро опасность будет ликвидирована.

— Бляаааать! — заорал Дылда еще громче, и понесся по тоннелю, потряхивая незаправленным членом, болтающимся в расстегнутой ширинке

***

Кабинет замминистра пребывал в полумраке. Тот не любил свет: после войны ужасно болели глаза. Налив коньяка, мужчина заговорил.

— Опять разрыв. Больно участились они. В Earth — в том числе. Бери коммунальщиков, дуй устранять. Если что важное, сразу доклад на стол, понял?

Ордей молча кивнул. Спорить с Семеном Ильсаховичем ему не хотелось. Дневник архитектора миров того, конечно, порадовал, но предыдущие косяки оперативника давали о себе знать.

“Быстрее бы на пенсию” — думал Ордей — “задолбался ради этого ишака в поле работать”.

Закрыв дверь, опер позвонил коммунальщикам:

— Бери своих, готовься, Михалыч. Через час машину пришлю. Поедем до бункера.

— Есть, — быстро ответил тот и закончил звонок.

Собираясь, Ордей бросил взгляд на поношенный бронежилет. Вспомнил фильмы про милиционеров, которые гибли за день-два до пенсии. “Всё-таки защиту надо надеть. Мало ли чё.” — подумал мужчина, затем прихватил стирающий память бластер и пистолет. Всё лучше, чем руками работать, всякую гопоту вырубать.

Подскакивая на кочках, грузовик остановился у бункера. Михалыч со своими ребятами начали вытаскивать снаряжение. Несколько приборов, похожих на нивелиры, какие-то датчики, прочий хлам. Ордей закурил и проверил рацию: связь ловит, уже хорошо.

— Открывай! — скомандовал он, — первым — я, остальные за мной!

Направил пистолет на тёмный проём, оперативник проскользнул внутрь. Сработали датчики движения: несколько раз мигнув, заработало освещение. “Пока никого, хорошо”. Да и кому теперь тут ходить? Архитектор не был треплом, тайна параллельных миров ушла вместе с ним.

— Заходите, народ! — крикнул опер Михалычу и команде, — всё чисто!

— Ну, ещё бы, ебать, — отрыгнул коммунальщик и припал в термокружке, — мы развернемся у входа, управимся за час-два.

Его коллеги занесли оборудование. Сейчас, в замкнутом помещении, Ордей почувствовал, как от тех несёт перегаром. Некритично, лишь бы работу выполнили и всё.

Оставив техников, опер, почёсывая затылок, спустился вглубь бункера.

***

—... а-а-а-ть! — мимо Ордея пронесся парень с расстегнутыми штанами. Оперативник, бесшумно закрыв за собой дверь, покрепче сжал пистолет и последовал по коридору за гопником. “Неужели тот самый? Какого хера он тут?!”

Через несколько поворотов оперативник столкнулся нос к носу со знакомой компанией. В этот раз гопников сопровождал какой-то дрыщавый юнец.

— Э! Чё тут забыли?

Дрищонок, развернувшись, направил на Ордея ружье:

— А ты ещё кто?!

— Тот, кто вам пиздюлей тогда дал! Руки за головы быстро! Едальники в пол!

Выстрел заставил оперативника замолчать: поймав грудью дробь, он отлетел к стене и, ударившись головой, плюхнулся на пол.

— Сеня! Дебил!Че творишь?!  --  накинулся на друга Дылда, застегивая ремень и тяжело дыша.

— Ну, а чё это он?! Ты пистолет-то видел?!

— Да нас сейчас тварь сожрёт! Уходим быстрее! Хватаем вещи, придурки, и сматываемся!

Шмыга доверял другу. Если тот так напуган, значит, в недрах этого бункера что-то не так.

— Внимание, внимание! Замечен объект SCP… — раздавалось в динамиках.

Через минуту все трое безуспешно долбились в закрытую дверь. Видимо, сработала какая-то охранная система или типа того.

— Там такая серая гадина! Горбатая, здоровенная! Пацаны, нам пизда-а-а-а, — завыл гопник.

— Соберись, мля! — Шмыга влепил другу пощечину, — у меня ружьё есть! Сеня, отдай, а то еще нас пристрелишь.

За поворотом послышался звук, похожие на гудение трансформатора. Иногда его прерывал скрежет, будто кто-то на ходу царапал стену ножом.

— Нам конец, бля, конец! Не надо было с тобой идти, идиот! — выл Дылда, обессиленно сев на пол и закрыв руками глаза.

— Да чём там, мать его, за тварина такая? — не выдержал Сеня, — и что за мужик там был?

Ответ на первый вопрос не заставил себя долго ждать. Высокое горбатое существо вышло из-за поворота и направилось к ним, царапая пол когтями.

— У-у-у-у-у-у-у, — в ужасе выл Дылда, из динамиков на потолке раздавалось предупреждение о каком-то там SCP, а Сеня, лишившись дара речи, обмочился в штаны.

Лишь Шмыга сохранил контроль над собой. Направив на существо ствол, он выстрелил. Щёлк! Щёлк! Щёлк! Раз за разом повторяло оружие. “Патроны. Я забыл, мля, патроны!” — с ужасом понял гопник и закрыл глаза, чтобы не видеть пасть жуткого чудища.

— Все вниз! Пригнитесь, дебилы! — раздалось откуда-то из коридора.

Схватив Сеню, гопник принял горизонтальное положение, зачем-то закрыв болящие после выстрелов уши.

Раздался грохот и низкий рык чудища. Затем, что-то со свистом отрикошетило в каких-то паре сантиметров от Дылды.

— Давай, тварина, за мной! — орал неизвестный из коридора.

Всё закончилось так же внезапно, как началось. Крики и рык существа прекратились. Теперь в помещении слышался лишь вой гопника.

— Съёбываемся быстрее! — воспользовавшись моментом, что есть мочи закричал Шмыга, хватая рюкзак.

Его спутников уговаривать не пришлось. На этот раз тяжёлая дверь бомбоубежища, скрипя, поддалась. Не разбирая дороги, троица побежала. Не важно куда — лишь прочь из этого места.

— Давай, тварина, сюда! — уводил монстра от ребят опер, — На, сожри!

Несколько пуль попали в пасть чудища, выбив клыки. То оглушающе заревело и, подобно быку, начало разбег для тарана. Раненный Ордей с трудом дышал: бронежилет спас от дроби, но ушиба грудной клетки и сломанных рёбер это не отменяло. Убегать от чудовища было бессмысленно. Пришлось достать бластер: тот, осветив коридор яркой вспышкой, обездвижил существо и на несколько часов стёр тому память.

“Ну, хотя бы так на первое время” — устало подумал Ордей и достал рацию.

— Запрашиваю подкрепление и группу зачистки Фонда. Неопознанное создание, вероятно — объект. Повторяю, — вероятно — объект. Обездвижено бластером, ждёт “упаковки”.

Получив краткий и четкий ответ, оперативник продолжил:

— Выполняю преследование второй твари в мире Earth, повторяю, как слышно? — врать ему было не впервой. Но уж лучше соврать, чем долго объясняться с начальством о том, каким образом на секретный объект проникли посторонние. Тоже твари.

— Не будете дожидаться подмоги?

— Нет, существо неопасное. Необходимо устранить его, чтобы не наводить у там них панику. Выполняю задачу.

— Принято. Действуйте, старший дозорный.

Сняв продырявленную рубашку, оперативник скинул ставший бесполезным бронежилет.. Затем, всё еще опираясь на стену, последовал к выходу. Что-то он упустил с теми гопниками, только вот что? Откуда те узнали про бункер? В любом случае, теперь ему предстоит поработать в том мире. И, похоже, в этот раз визитерам не сдобровать.

Старший оперуполномоченный по надзору за межпространственными перемещениями Ордей Мечников наорал на Михалыча, курившего возле входа в бункер, припомнив тому все его косяки по работе, и, выпустив пар, поковылял к грузовику. Да что ж за работа такая у него — что ни день, то тварины. Что люди, что не люди.

С не людьми все же проще.

Ребят, накидайте побыстрее оценок, эта защита автора идиотская только нервничать заставляет. Писали вдвоем c @Koldyr , это было интересно)

Мой паблик в ВК, приходите - Черные истории от Моран Джурич.

Оценивайте, комментируйте, мне это важно.

Обнимаю, ваша Джурич.)

Мой второй по счёту рассказ, решил начать с коротких историй и постепенно наращивать темп, жду вашей критики, и надеюсь кому то хоть чуть чуть понравится
Знаю что рассказ получился очень коротким и действие развиваются быстро, но надеюсь кто нибудь и такое любит)

Кровавый чай
Полиция вскрыла дверь квартиры под номером 75, перед ними воцарила непроглядная тьма. Сотрудники попытались включить свет, не вышло, они достали фонари и осветили квартиру. Жильцы дома жаловались на запах гнили. Квартира была практически пуста, видно, что люди здесь давно не живут. В гостиной стоял старый шкаф, в коридоре висело пальто, из которого торчала подозрительная бумажка. Один из полицейских взял её в руки, он увидел окровавленную туалетную бумагу с какой-то надписью.
- Подходите на кухню, будем вызывать следователей, - окликнул его коллега.
Полицеские вошли в открытую дверь и направили фонари на стены. Кухня была вся в царапинах чьих-то когтей, мебель сломана, а на столе кружка чая с жидкостью темно-вишневого цвета, снизу записка :
- Спасибо тебе за еду, сладкая.
Рядом с надписью след от поцелуя. Но это не было похоже на помаду, скорее на кровь. Полицейские нашли ещё несколько записок, вот фрагмент одной из них :

Господи... Кто нибудь, если вы нашли это письмо, знайте лишь одно, бегите как можно дальше! Он пользуется мной как игрушкой, пожирает меня и мою жизнь. Я напишу обо всём ради того чтобы вы смогли найти его и возможно уберечь других девушек, убейте его!

Я познакомилась с парнем на сайте знакомств, месяц назад, на фотографиях он был очень красив. Написал мне первый, представился как Денис. Молодой человек рассказал, что работает сомелье на фабрике отца - это их семейный бизнес. Возможно возраст поможет при расследовании, ему 24. Я только приехала в этот город, родители позволили пожить в их старой квартире. Новый знакомый предложил ночную экскурсию по городу, это меня сильно обрадовало. Мы договорились встретиться в кафе в субботу в 23:00. Он рассказывал мне про улицы, про достопримечательности, я никогда не видела человека, который любил бы свой город больше, чем Денис. Когда он начал улыбаться я смутилась, его зубы... они настолько белые, что казалось светятся в темноте, а ещё такие острые, слишком острые. Сейчас понимаю абсолютно всё, но в тот момент я даже значения этому не придала. Экскурсия по городу была прекрасна, он вскружил мне голову, особенно после поцелуя на набережной. Мы наблюдали как разводили мосты, единственное, что мешало, так это холод. Впоследствии Денис несколько раз напоминал, что у него всегда пониженная температура. Буквально через неделю мы стали жить вместе, я начала замечать странности, они не давали мне покоя. Мой избранник не выходил из квартиры днём, он объяснял мне, что город ночью чудесен, что нет необходимости в дневных прогулках. Спустя некоторое время я стала находить на своём теле укусы, это пугало.

Денис перестал выпускать меня на работу, я уже не понимала что происходит, очнулась в ванной, я была вся в укусах. Всё тело болело, в тумбочке на кухне нашла туалетную бумагу, и с оставшимися силами поползла в шкаф. Я пишу своей кровью письмо, из шкафа вижу входную дверь, и всё жду как он войдёт и продолжит меня есть, пить мою кровь. Я пишу это чтобы хоть что-то сохранилось и осталось после моей смерти, пожалуйста найдите меня, я вижу как он открыл дверь и ищет меня по всей квартире...

Один из полицейских выбил дверь шкафа и увидел девушку в платье, у неё были красные глаза. Когда мужчина посветил фонарём на лицо пострадавшей, она заорала и накинулась на него. Вцепилась в шею и начала сосать кровь. Ни один из полицейских в тот день не выжил. Квартира была пуста, только кружка с загустевшей кровью и записка остались на столе.

Говорят, что тени без света не бывает. Но те, кто это утверждает, просто не были в местах, по-настоящему темных. В глубоких пещерах, в шахтах, рукотворных или нет, но именно в таких местах и живет истинная тьма. Черная, как дыра в реальности, вязкая и текучая, как нефть, безжизненная и молчаливая

.

И вот эту субстанцию и можно назвать истинной тенью мира. Те, кто ее видел, уже никому ничего не расскажут, потому что поперлись в глубины, не озаботившись надежным источником света. А со светом ее и не увидишь – сгорает мгновенно, за доли секунды, так же беззвучно, как и существует.

Вот и получается, что вроде, как и нет ее, раз нет доказательств.

***

Началось все с очередной вылазки за материалом.

Вход в катакомбы был почти незаметен – бетонное кольцо с решеткой, выходящее на дно заросшего кустами оврага. Даже не овраг, а скорее, каньон, глубокий, метров на тридцать. Замок проржавел и снялся легко, рассыпаясь в труху между пальцами. Должно быть, хороший знак. Петли тоже проржавели, скрипели так, что казалось, умоляют себя добить, аж зубы заныли. Казалось, вот оно. Очередное захватывающее приключение, новый ролик для ютуба. «Неизведанные глубины» - звучит же. Факел в руки и вперед!

Почему факел, а не фонарь? Если что, фонарик всегда на телефоне есть, а с живым огнем во время съемки гораздо атмосфернее кадры выходят. Колеблющиеся тени, искры, что вьются в воздухе, как мотыльки… разве что дыма много. Но пока было терпимо, даже глаза не слезились.

Первые же шаги привели к неожиданной находке. Неподалеку от решетки лежала дохлая крыса. Сперва мне показалось, что она истлела до состояния мумии, но, когда пригляделся, оказалось, что тушка тверда, как камень. Странно. Наверное, окаменелость какая-то, дождем вымыло из стока. Но кадры хорошие вышли.

Я обошел десятки подземелий и ни в одном не встретил ни следа паранормальщины. Приходилось даже специально вставлять в видеоролики пугающие звуки, чтобы подписчиков умаслить. Специально один ходил – себя проверял. Сперва страшно было, на первых порах. А сейчас – обычная прогулка.

Круглый тоннель вывел в целую сеть помещений. Попадались обычные двери и металлические люки, похожие на корабельные. Иногда комнаты соединялись прямоугольным проемом, пару раз я чуть не врезался лбом в стеклянные раздвижные створки. В общем, чем бы этот объект не был – строили его явно сумасшедшие. Повсюду валялся всякий хлам – мебель, в основном, но иногда попадались и странные металлические ящики. Странные – это потому, что не открывались. Никаких ручек или дверок, просто ржавые кубы с заклепками. Поковыряв один такой ногтем, я хмыкнул и продолжил путь.

Этажи вели глубже. Один факел закончился, пришлось разжигать новый. Воздух становился все сырее. Чтобы не заплутать, я рисовал стрелки мелом, который предусмотрительно захватил из дома. Нет, явно не зря сюда пришел – материала набралось уже не на один ролик.

А потом все полетело под откос.

Я уронил в воду факел. Споткнулся об металлическое ухо – держатель для строп и упал в котлован между бетонных блоков. Орал, как резаный. Да и кто бы остался спокоен в такой ситуации? Темнота, вода кругом, одежда ко дну тянет – а ногами ничего не нащупать, глубоко, значит. Стены из камня и скользкие, как будто слизью облепленные. Ухватиться не за что. Яма метра три на четыре – даже в распорку между стенками не встать. Безнадега полная.

Тут-то и проняло. Все себе припомнил. И что семье не сказал, куда пойду, и что один в эти тоннели поперся без какой-либо страховки, диггер доморощенный. Загордился, стал беспечен и глуп! Телефон ловил связь в последний раз за несколько километров отсюда, искать будут вечность. Да и не думаю, что найдут – почва каменистая, следов почти не оставалось. Разве что собачников привлекут…

Бултыхался я с полчаса, по ощущениям. Замерз сильно, аж до судорог. Потом факел свой нащупал – он рядом плавал.

А потом случилось чудо. Удалось факелом простучать бетон и нащупать еще одну металлическую скобу. Затем я вставил в нее палку и подтянулся. Руки дрожали, скользко было нещадно, но попытки с пятнадцатой вылезти получилось.

И вот лежал я, мокрый, продрогший, в полной темноте, сжимая до хруста в костях бесполезную палку, и хохотал. Ржал, как сумасшедший, до визга, брызжа слюнями и суча ногами.

Выжил! Выбрался!

Ага. Размечтался. А дальше-то что? Стрелки мелом на стенах я уже не увижу. На ощупь выбираться? Это если бы лабиринт был, который можно за стену рукой шкрябать и идти, то да, можно было бы выбраться. Но тут-то? Несколько уровней, проходы через вентиляцию, а короб-то у потолка самого был, рукой не нащупать!

Нет, если б свет какой был, то прыгнуть и подтянуться несложно, а вот так, в темноте, среди мусора и ям в полу – тут никакая удача не поможет. Телефон промок и сдох, зажигалку еще в воде посеял, да и простая она была, пластмассовая, такую если замочить, уже потом не зажечь, только искры высекать можно. Фонаря тоже не взял – понадеялся на факел и на тот светодиод, что в телефоне. Даже повербанк захватил, на случай, если аккумулятор сядет, а оно вон как все вышло.

Вдоволь наоравшись, взял себя в руки.

Был небольшой запас еды по карманам - так, галеты безвкусные, из купленного по дешевке армейского пайка, уже разбухшие от влаги, да сухофруктов пакетик, грамм на триста. Воды завались, хоть упейся – целая бездонная яма под боком, пресная и безвкусная. Пока бултыхался, столько «огурчиков» словил, что на всю жизнь хватило, как бы это двусмысленно не звучало.

И темнота. Всеобъемлющая, молчаливая, и в то же время разговорчивая. Она шептала, проигрывала далекие мелодии, невообразимо прекрасные, и обрывающиеся на пронзительной ноте, переходящей в писк в ушах, а я боялся даже пошевелиться, чтобы шорохом не спугнуть очарование момента. Она говорила, говорила со мной голосами людей забытых эпох, открывая тайны мироздания и тут же смеясь, словно рассказала самую лучшую шутку на свете. Она пела, она ворковала, баюкая и лелея меня, как дитя, запертое в утробе, не готовое еще выйти в большой мир. Она обволакивала и укутывала, спасая от холода, или же все это лишь казалось моему бедному больному сознанию, как кажется жар замерзающему человеку перед самым моментом гибели.

Не помню, сколько времени там провел. Еда кончилась. Сперва я пытался найти хоть что-то съедобное, вслушивался в тишину, втайне надеясь на плеск воды, побеспокоенной какой-нибудь рыбешкой. Но не только рыб, даже насекомых здесь не было. Пришлось перейти на подножный корм. Слизь, что покрывала стены, имела горький привкус и вызывала дикую изжогу, но хотя бы не была ядовита. Хорошо, что я не знал, как она выглядит, иначе мог бы и умереть от голода.

Гадить приходилось в самом далеком углу, причем больше от чистоплотности, чем вынужденно, ведь запаха тоже не ощущалось. Я много спал, я давно привык к холоду и тишине. Иногда находило маниакальное желание что-то делать, и тогда я вслепую бродил вдоль стен, прыгал, пытаясь нащупать тот проход, через который сюда попал. Тщетно. Каждый такой припадок переходил лишь в приступ бессильной ярости, когда хотелось выть и скрести пальцами камень, а затем в полное опустошение и новое, не приносящее снов, забытье.

Воспоминания блекли, ускользали, мерцая напоследок яркими искорками. Улыбки родителей, вкус торта на день рождения, утренние прогулки с собакой, радость от первого весеннего дождя, соленый ветер с моря, что игриво треплет куртку, выдувая низкую гудящую ноту, голубое небо с пушистыми, невесомыми облаками… Это все было когда-то давно, так давно, что само время растянулось и потекло, подобно свечному воску. Эх, сейчас хотя бы корочку хлеба, почувствовать ее божественный вкус, обсосать со всех сторон, бережно прочувствовать языком ее зернистость, откусывать по крошке, по мельчайшему кусочку, продлить наслаждение. Или кусочек сахара, все бы отдал за такой приторно-сладкий кубик, он-то уж точно перебьет вкус того, чем сейчас я питаюсь.

Когда горизонт свобод сужается до крохотного пятачка, любая мелочь, выходящая за эти рамки, может стать спасением. Вот только нет ее, этой мелочи. Одна безнадега.

Одна горечь на языке.

Палку от факела я выкинул в котлован. Это на первых порах она пригодилась, когда я ходил, как слепой, обстукивая стены. Вообще, зрение перестало быть нужным, я уже не спотыкался, определяя по звуку все неровности пола, обходя камни, куски плит и прочие препятствия.

Одежду тоже пришлось выбросить. Она изорвалась и неприятно натирала в разных местах, а оставшаяся ткань пропиталась слизью и затвердела. Когда я подставил голую кожу местному воздуху, даже как-то и задышалось легче. Обувь – долой! Ступни достаточно огрубели, чтобы ходить, не опасаясь порезов и синяков. Нужно быть ближе к природе. Ха. Как будто дурацкий слоган из рекламы.

Темнота поглотила меня. Она поселилась внутри, даруя новые ощущения, позволяя приспособиться к жизни в этом неприветливом месте. Я чувствовал ее при каждом вдохе, как ту горькую слизь, на языке и поверхности щек. Она росла внутри, заполняла пустоту, которая образовалась от дефицита общения.

Я слышал, что люди, которые попадают в изоляцию, сходят с ума, начинают разговаривать сами с собой. Придумывают себе собеседников, наделяют разные вещи душевными качествами. Кто-то ударяется в религию, кто-то уходит в себя так глубоко, что не реагирует ни на что и после спасения, до самой смерти.

Интересно, какой из этих вариантов происходит сейчас? Темнота – она настоящая, или это всего лишь порождение моего больного разума? А может быть я и вовсе умер, и разлагаюсь тут, возле ямы, медленно высыхая, как древняя мумия?

Я ощупывал себя, словно пытаясь доказать, что все еще существую. Волосы отросли до плеч, борода и усы тоже вытянулись и свалялись в колтуны, как у бродячего пса. Ногти сперва стачивались о камень, потом стали крепче, и вот уже камень начал поддаваться. Я даже хихикнул, когда в первый раз смог выковырять в стене выемку для пальцев.

Кожа огрубела от постоянного лежания на твердом полу, но стала более скользкой на ощупь.

Мышцы увеличились. Вполне возможно, я изменился не только внешне – то ли эта слизь как-то действовала, то ли проснулись какие-то первобытные гены, но камни, которые едва удавалось сдвинуть раньше, сейчас я мог оттащить с пути без особых проблем. Я поднимал обломки над головой, кряхтя от натуги, и скидывал их в яму. Булькало знатно! Вода шумела и бесновалась внизу, словно в бессильной злобе. Да, я больше не попадусь в твою ловушку, кушай камешки, падла! Бесись, бурли, смотри, как тебя унижает человек, высшее существо!

Потом, правда, я снова возвращался к водоему и извинялся. Картинно заламывал руки, говоря, что был неправ, ведь именно эта яма давала мне столь нужную для жизни воду. Падал на колени, затем на живот, тянулся вниз ладонями, зачерпывая холодную жидкость, иногда разбавляя ее слезами и соплями, стекающими по лицу. Жадно пил, мучаясь отрыжкой, чавкая и кашляя. Повторяя цикл раз за разом, как сумасшедший.

Иногда я просто сидел и кричал. Голос разносился по тоннелям, эхом отражаясь от стен, возвращался обратно и снова улетал, как бумеранг, запущенный неумелой рукой. Голос, такой дикий и чужеродный, хриплый, как у закоренелого алкаша – я теряю себя по каплям, по кусочку. Что будет дальше? Перестану чувствовать тело? Потеряю разум?

Мысли текли ленивой рекой.

Я был подобен буддийскому монаху, заживо замуровывавшему себя в далеких горах. Я был подобен дракону, спящему в пещере. Я был подобен узнику, обреченному на пожизненное заключение. Я был пещерой, был горой и тюремной камерой. Я был.

Но отчаяния не было. Лишь покой и умиротворение.

И все это время тьма стояла рядом, прямо за спиной, и рассказывала разные истории. Подбадривала в минуты грусти, утешала во время очередной ссоры с водоемом. Любила, целовала, обнимала, как в последний раз. Она понимала меня, стала лучшим другом, частичкой меня самого.

А потом, однажды, она сказала:

- Встань и иди.

И я пошел. Выемки на стене, что пришлось выскребать ногтями, позволили добраться до потолка. Металлический короб вентиляции я нащупал не сразу, но по первому же отзвуку понял, что он рядом, а затем оставалось лишь дотянуться, проткнуть ржавый металл и закинуть себя внутрь одним рывком. Там, где раньше я кряхтел, пробираясь через завалы, теперь проскальзывал за секунды – все тело по-прежнему оставалось покрыто слоем слизи. Лестницы, двери, пустые коридоры, люки, баррикады из рухнувших обломков проносились мимо с невообразимой скоростью. Я видел их не глазами, доверяя лишь внутреннему чутью, что подарила мне тьма.

Когда я выбрался, в ущелье стояла глубокая ночь. Но даже слабое сияние звезд так сильно ослепляло, что слезы потекли ручьем. Я плакал, прикрыв веки.

Этот мир, бывший моей родиной, отвергал свое дитя. Хриплый рык раздался из глотки, пугая насекомых и птиц. Он отвернулся от меня. Как он смеет? Это непростительно!

А потом я понял. Это не мир отвернулся. Это сам я уже не был собой, впустив тьму внутрь, позволив ей обжиться, изменить тело и душу. Но как иначе? Иначе я бы остался там, внизу, разлагаясь в этих чертовых тоннелях.

Пропал бы без вести. А сейчас? Осталось ли от меня того, старого, хоть что-то?

Я просидел, обняв себя узловатыми, когтистыми лапами, и раскачиваясь, до самого рассвета. А когда взошло солнце, я снова открыл глаза, смотрел в это невыносимо яркое пятно, завывая, как дикий зверь, от адской боли. Выжечь, выжечь тьму без остатка! Уничтожить ее гнездилище!

И песни, что пела та, превратились в бессвязные вопли, истории стали омерзительными, а любовь, что она дарила, оказалась лишь иллюзией.

Горечь на языке истончилась и сменилась жжением, как от острого перца. Я терпел и медленно растворялся в этой теплоте, таял, как снег под лучами весеннего солнца.

Мир… Он меня простил?

***

- Это черт знает, что такое! – выругался Вениамин Анатольевич. – Сперва мне говорят, что найден труп. Потом притаскивают его сюда, на исследование, и, оказывается, что? Это какая-то дурацкая шутка! Ну посмотри, Верочка, скелет, лишь отдаленно похожий на человеческий. С когтями, но явно не обезьяна – черепная коробка намного больше. Кости замещены чем-то, похожим на известняк. Напомни мне, кстати, забрать результаты анализа этого вещества в четверг. Но и это еще не все. Только я начинаю думать, что это археологическая находка, как… посмотри на его зубы.

- Да, Вениамин Анатольевич? – ассистентка наклонилась, чуть не своротив судок с инструментами. Те задребезжали.

- Аккуратнее! Смотри, верхняя семерка и нижняя шестерка слева. Новейшие световые пломбы.

- И что это значит?

- А то, что это бред! Мистификация! Как будто кто-то издевается. Нет, ну зачем с такой достоверностью вытачивать, ну, или отливать из какого-то материала кости, если одна небольшая деталь сразу же выдает фальшивку. Не понимаю. Так, у меня голова разболелась, сделай кофе. И сообщи полиции, что это не по их части. Хотя… можно попробовать сверить слепок челюстей с медицинскими картами, чем черт не шутит… запиши и эту мысль. Закончим завтра.

Врач аккуратно вымыл и убрал инструмент, накрыл образец пленкой и вышел, не забыв щелкнуть выключателем.

Лаборатория погрузилась во тьму. Чуть более черную, чем обычно, почти объемную, и центр ее находился под металлическим столом.

Под пленкой зашелестело.

Что-то капнуло.

На берегу Волги можно повстречать давно умерших людей. Утопленница, погибшая в сороковых годах, утаскивает рыбаков на дно. В старом барском доме замуровали саму смерть. Страшные легенды рыбацкого села Астраханской области.

«Нас сюда привезли»

Нет в селе человека, который не слышал эту историю. Случилось это всего лет десять назад.

Живёт тут семья. Вот как-то вечером прибежал их мальчишка домой и спрашивает: «Зачем на берегу бабушки и дедушки стоят?».

Родители не понимали, что так взволновало ребёнка. Мальчик им объясняет:

«Дедушки, бабушки, дяденьки какие-то... Их там много! Стоят на берегу. Чего они там делают?».

Отец ему сказал, что старики, наверное, собрались пообщаться друг с другом, на закат посмотреть. Устали сидеть по домам и по своим огородам.

Несколько дней спустя тот мужчина взял лодку и переправился на другой берег, чтобы порыбачить в тишине подальше от пляжей. Развёл костерок, ловит рыбу на закидушку и вдруг замечает, что по ту сторону реки стоят люди.

Их было около десятка, все стояли лицом к реке. Сначала рыбаку не было до них дела, но шли часы, смеркалось уже, а люди всё стояли на одном месте и не двигались.

Рыбак засыпал костёр, взял свой улов, отвязал лодку и поехал. Стало ему интересно, чего люди на берегу собрались. Подплывает и видит — стоят на песке мужчины и женщины, большинство старики.

Рыбак спрашивает, что случилось. Один старик в тюбетейке отвечает: «Нас сюда привезли». Рыбак удивился: «Кто привёз? Зачем?». Старик говорит: «Не знаю. Привезли нас и оставили». Вид у него был отрешённый, лицо ничего не выражало. Мужчина посмотрел на других людей, а глаза у всех такие же бессмысленные. И одеты все кто как. Один тощий мужичок стоял почти голый, обернувшись белой простынёй.

Рыбак подумал, что этих людей привезли из какого-нибудь интерната и бросили. Он побежал в село за помощью. Взбаламутил соседей, рассказал про стариков, что стоят в темноте. Пришли сельчане на берег, а там нет никого. Походили они с фонарями, поискали — всё без толку. Разошлись.

Но тот рыбак никак не мог успокоиться. Утром пошёл на то место поискать какие-нибудь следы. Ходил туда-сюда и задел что-то ногой, смотрит, а это кости. Порылся в песке и нашёл осколок человеческого черепа.

Каждый год до половодья там укрепляют берег реки — подсыпают песок. И в том году, видимо, завезли песок из степи с заброшенного кладбища.

Тот рыбак и ещё несколько сельчан перерыли то место лопатами, собрали кости, завернули их в ткань и похоронили в степи подальше от села. Больше те старики на берегу не появлялись.

Зимняя топлячка

В декабре Волга замерзает. В районе села подо льдом бродит Зимняя топлячка. Она идёт не по дну, а по внутренней стороне льда вверх ногами. Для неё всё перевёрнуто.

Если зимой выйти на Волгу, можно услышать её топот. Она шагает тяжело и шумно, даже лёд трещит.

«Топлячка» — редкое слово. Это то же самое, что утопленница. Говорят, что в сороковых годах прошлого века одна сельчанка пошла полоскать бельё в проруби. Пошла и не вернулась. Была она вдовой, сын погиб на войне. Её душа так и не упокоилась. Может быть, она нарочно утопилась — этого никто не знает.

Зимняя топлячка ходит в чёрном тулупе, в чёрных рукавицах, в чёрных валенках и в чёрном пуховом платке, голова её замотана так, что видны только глаза — пустые, бесцветные.

Кто же её видел? Те, кто любят купаться зимой в проруби. Если в ночь на Крещение нырнуть и посветить под водой фонарём — обязательно её увидишь. Она всегда стоит на льду вниз головой недалеко от проруби, стоит и смотрит, как люди окунаются.

А ещё её иногда видят любители порыбачить на льду. Зимняя топлячка смотрит из лунок, подглядывает из своего мёртвого мира в мир живых. Если кто видит в воде тёмную голову, бесцветные немигающие глаза, то бросает удочку и сразу уходит.

Был такой случай: сидели рыбаки кто где. Один лунку просверлил, только сел и опять идёт за буром. Его спрашивают, чего ему там место не понравилось? А он говорит: «Топлячка на меня из воды смотрит. Сейчас я ей по морде врежу». Взял бур, пошёл обратно к своей лунке.

Рыбаки подумали, что он выпил лишнего. А тот мужик к своему месту подошёл, в лунку буром ударил. И тут оглушительный треск, лёд под ним вздыбился, будто снизу его кто-то проломил со страшной силой. Глыбы во все стороны полетели.

Подбегают рыбаки, вода в разломе плещется, а мужика того нет. Не мог лёд вот так сам по себе сломаться — корка сантиметров тридцать. Зимняя топлячка не стерпела унижения, утащила мужика под воду, он даже вскрикнуть не успел. Так его и не нашли.

Смерть доброго барина

Есть в этих краях заброшенная деревня. Там уже и дорог не осталось. Деревянные дома врастают в землю, те, что из камыша и глины разваливаются, а единственный каменный дом на окраине деревни как стоял, так и стоит.

Дом этот старинный из красного кирпича. У него и окна кирпичом заделаны, и двери, и печные трубы. Он весь замурован уже более ста лет. Жестяная крыша уцелела, не прогнулась и не проржавела насквозь. Наверное, её всё-таки кто-то недавно ремонтировал. Зачем — непонятно.

Об этом замурованном доме есть легенда. Якобы там жил барин. Был он добрый человек, никогда никого не обижал, свысока ни на кого не смотрел, говорил, что все живые твари равны. И его все любили в ответ: семья любила, наёмные работники любили и даже буйные лошади в его присутствии становились спокойны.

Но и с хорошими людьми случаются беды. Однажды барин тяжело заболел в середине лета и лежал в горячке неделю. К нему ходил доктор и никак не мог понять, что случилось.

Больного мучил бред. Он говорил, что в углу напротив кровати видит страшного человека. Барина убеждали, что там нет никого, но он не верил, описывал его подробно.

Человек был такой высокий, что упирался головой в потолок и стоял слегка ссутулившись. Одет был в длинную белоснежную рубаху. Волосы редкие, лицо бледное, щеки впалые, глаза глубоко посажаны. Когда на него падала тень, барину казалось, что это не лицо, а голый череп. Особенно страшно человек выглядел после захода солнца, когда на худощавом лице плясали тени от пламени свечи.

В дом позвали священника, однако, по словам барина, жуткий человек святой воды не испугался.

В один из дней барин поделился с женой своей догадкой: «Это моя смерть. Ждёт, чтобы проводить меня на тот свет». Жена плакала, молилась о здоровье мужа.

А в комнате, где лежал больной, стали твориться странные вещи: залетит муха в окно, полетает, полетает и падает мёртвая. Каждый день слуга подметал их с пола целую кучу. Принесла жена в комнату вазу с цветами, а к вечеру они все завяли и лепестки с них осыпались.

Решили барина в другую комнату переложить. И на новом месте ему как будто стало лучше, он успокоился, стал спать лучше, а потом снова заговорил о страшном человеке. Рассказывал, что пришёл он и в эту комнату, встал в углу и смотрит на него.

Теперь уже сам барин попросил переложить его в другое место, а дверь в эту комнату наглухо заколотить досками. Так и сделали. Барин начал выздоравливать, силы к нему возвращались.

А из комнаты, что была заколочена, стали доноситься звуки. Слышал их не только больной. Слуга рассказал, что вечером шёл по коридору, услышал тихий стук из комнаты, подошёл, осторожно приложил ухо к двери, а ему оттуда глухой бас говорит: «Открой!». Вот он перепугался!

Когда барин совсем выздоровел, сказал, что оставаться в этом доме нельзя, а ещё велел заложить кирпичами окна, двери и печи, чтобы смерть не нашла из дома выход. Барин верил, что если смерть не забрала его, то может забрать кого-нибудь другого. Из деревни он вместе с семьёй уехал, дальнейшая его судьба неизвестна.

Говорят, что из дома ничего не забрали. Там остались мебель, платья и даже драгоценности. Но никто никогда не пытался ломать кирпичную кладку, чтобы влезть в барский дом. Деревенский народ суеверный.

Влад Райбер