CreepyStory

— Неужели иного выхода нет… — прошептал Джермундаев и уселся на деревянный стул. – Какой кошмар, чёрт возьми… Я никогда не забуду, как меня там опутали эти красные нити…

— Даже со своей скоростью вампира я от них не смог убежать, — сказал Дима. – Они появлялись прямо из пространства… Как всё тупо закончится…

— Избежать Проявления демонического Олега нам помешала сама судьба.

— Нужно просто не трогать Саню, — предложил Дима. – Переждать, пока Олег сгинет от голодухи в своих пространствах. А потом без последствий убить хозяина…

Ссылка на предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_47141975

— Уйдёт слишком много времени, мы не успеем помешать Сане объединиться с детьми Олега.

— Но зачем ему вообще с ними объединяться? Он же трус и хочет мира. По-крайней мере, это то, что я там увидел. У него, конечно, есть желание хоть что ни будь предпринять… — вдруг Дима вспомнил, что вампиры намеревались в скорейшем времени разбомбить убежище культистов при помощи человеческой авиации. Действовать следовало быстро, но Дима решил дождаться, когда все будут в сборе. – У Сани проблемы с мотивацией и он скоро остынет…

— Он всё равно опасен, — сказал Джермундаев. – Он знает, как этих тварей воспитывать. А ещё, вероятно, как их делать. И если он станет вампиром, то обретет вечность, которой хватит на изучение Изнанки… И он…

— Ты себя с ним не путай. Это ты бы так поступил. Имей ввиду, что он – другой человек. Лучше пусть живёт, чем умрёт прямо сейчас, запустив Апокалипсис.

— Хорошо, тогда ждём смерти Олега…

— Саню можно и не убивать, — сказал Дима. – Зачем вообще? Он слаб…

В пещеру вошли люди. Это Дима уловил своим тонким слухом. По шагам он даже смог определить количество вошедших, а по манере походки, которую мозг каким-то образом хранил в подсознании, он определил и тех, кто вошёл ещё до того, как раздались их голоса.

Скоро группа вошла в ритуальную галерею. Его друзья и культистки с некромантом. Дима помахал рукой и тут же осёкся. Это он уже видел. Всё начинает повторяться.

— Ёу, ты уже кровосос? – Дима опередил едва раскрывшего рот Рэпчика. – Как ощущения, братан?

Рэпчик растерялся.

— Ю ноу, ты чё читаешь мысли, внатуре? – спросил он.

— Нет. Просто я под снадобьем немного получил видения из будущего. И я видел, что вы купили мне черный военный костюм и длинный меч, который вы достали у ролевика…

Вошедшие хором переглянулись.

— И что же в будущем ты увидел? – спросил Бельфегорович. – Далеко же смотреть всё равно нельзя.

— Мне можно, — сказал Дима. – Мы легко перебили всю вампирскую деревню. Ещё бы – с нами был Семён… Семён, ты не убийца, я знаю. Убивать вампиров было тяжело. Они не такие уж и злодеи. Такие же люди. Просто им не повезло оказаться у нас во врагах. Мы бы «спасли мир», но даже если всё пошло бы хорошо – Семён, Судьи бы от тебя никогда не отстали…

— Меня убили в далёком будущем? – спросил Семён.

— Я не о том, просто задумайся, ради чего ты сражаешься. Главную проблему мы уже остановили. Олег взаперти пространственных иллюзий.

— Я уже убил двоих из клана, поэтому мне всяко пути назад нет.

— Есть, — сказал Дима. – Но не об этом сейчас. Во время кровавой бойни в деревне умер Саня, хозяин Олега. Скорее, от сердечного приступа. Испугался сильно. И… Потом начался пиздец, потому что Олег узнал о смерти своего друга и запустил Апокалипсис. Никто не выжил. Такие вот дела, корефаны. Если пойдём сейчас в деревню, то к вечеру окажемся в ложном раю. Есть желающие?

Желающих не было, потому что никто не знал, что это за такой рай вообще. Но если б знали…

— И что тогда нам делать? – спросила Сова. – К чему вообще эта твоя телега про Семёна?

— Завязать с этими драками, — ответил Дима. – Даже если успешно убьём всех вампиров, то начнётся клановая война. Я в своём видении уже выпустил весь пар, покромсав кровососов и ведьм на капусту. Порой даже задумываюсь, а не маньяк ли я?..

— Но ведь вампиры опасны! – воскликнула Сова. – Они не оставят нас и будут мстить! Нам нельзя останавливаться.

— Вампиры опасны. Да. Ты права… Но опасны они для тебя, Марии и Джермундаева, — сказал Дима и вытащил «узи». Джермундаев, сидящий напротив пошатнулся от неожиданности.

— Что ты…

– Для моих ребят и Семёна – они никак не опасны и, стало быть, война нам не нужна. Мы с ними договоримся, а вот вы…

Дима зажал спусковой крючок, залязгал в сумасшедшей конвульсии возвратный механизм, отталкиваемый пороховыми газами вновь и вновь, со звоном посыпались гильзы на каменный пол. Джермундаев слетел со стула и упал, в ужасе хрипя и задыхаясь. Сова вскинула автомат, но даже не успела снять с предохранителя, как лицо её превратилась в кровавое варенье.

Мария бросилась к узкому коридору, в надежде спастись, но в спину вонзились пули. Культистка шлёпнулась на живот, крича от боли. Пытаясь уползти.

— Вот блин, — сказал Дима, вытягивая новый рожок. – Патроны кончились, извини. Сейчас добью, немного потерпи… Это наверняка очень больно…

Дима перезарядил.

— Какого хрена, блять, Димон?! – воскликнул Бельфегорыч.

— Олег – это первая опасность. А вторая – это Джермундаев. Когда Олег подохнет – этот поехавший устроит свой конец света. Но уже на другой манер, — Дима глянул на Семёна. Хорошо, тот стоял растерянный и совсем не знал, что делать.

— Семён, вот к тому и была та телега пацифистическая. Только не убивай меня, хорошо? Я не враг. А у тебя дар... Я просто хочу спасти мир от безумцев. Я надеюсь, что ты со мной согласен… Взамен обещаю, что добьюсь перемирия с кланом кровососов. Мы же тут не при чем. Вампиры – ребята понимающие… Ты вообще как, Семён? Нормально?

Некромант кивнул. Он был слишком ошарашен, смотрел, как захлёбывается Джермундаев, как уползает, оставляя кровавый след, Мария. Дима хорошо прицелился и щёлкнул. Больше культистка не шевелилась.

— Александр Джермундаев, — Дима подошёл к главе культистов и направил «узи» на его голову. – В следующей жизни, если будешь искать союзников, то больше не выбирай их по принципу «лишь бы одолеть врага»… Но ещё лучше – перестань маяться хернёй…

В ответ Джермундаев лишь прохрипел. Дима выстрелил.

Я думаю, что «жуткий» — это ярлык, который мы навешиваем на вещи, которые не понимаем. Или которые напоминают нам о чём-то внутри нас, что мы не можем принять. То есть… нет никакой жути, пока ты не решишь поверить в неё.
Анимационный сериал «Время приключений».

I

Эрик Рудин, психиатр и, как мне кажется, психопат, посверкивая желтыми глазами, бросился на меня, замахиваясь синаем – бамбуковым мечом.

Я поставил блок своей деревяшкой, как Эрик меня учил, ушел с линии атаки и атаковал в ответ. Эрик явно подставлялся, хотел, чтобы я усилил напор, но у меня перед глазами в очередной раз проявилось растерзанное тело Кати, и руки опустились сами собой.

Эрик нанес удар и остановил меч прямо возле моего горла.

Я равнодушно смотрел на него.

– Ты убит, – сообщил Рудин.

– Я устал, – вяло сказал я.

Эрик нахмурился, не убирая меч с моего горла.

– Ты не устал. Ты просто опустил руки – во всех смыслах.

Я отпихнул бамбуковый «клинок», но проклятый психиатр тут же приставил его с другой стороны шеи.

– Ну и что?

Он засопел. Убрал меч.

– А то, – сказал он, – что твоя длительная депрессия, во-первых, не имеет значимой причины, а во-вторых, ни к чему хорошему не приведет! Пошли!

Мы сели на жесткую деревянную скамейку без спинки напротив зеркала во всю стену. В зеркале отражалась моя долговязая костлявая личность. В конспиративных целях я на днях изменил свою поднадоевшую мне самому и устаревшую прическу в виде хвостика и выбритых висков. Виски остались коротко подстрижены, но хвостик исчез, а волосы были расчесаны в сторону.

Эрик – крепкий, плечистый и не совсем молодой мужик – сидел вполоборота и смотрел на меня своими хищными глазами.

Мы находились у него в квартире, в комнате, полностью переоборудованной под тренировочный зал на манер японского додзё с некоторыми нововведениями. В углу была шведская стенка. Чуть дальше от нее стоял многофункциональный тренажер. Имелся боксерский мешок и деревянная макивара.

Эрик проводил здесь по два часа каждый день на протяжении многих лет. Теперь я понимал, откуда у психиатра такие бойцовские навыки и бычья сила.

Я ходил к нему в гости уже две недели, якобы заниматься кэндо, а на самом деле лечить мозги по решению Бояна и Шатуна. Эрик вернул мне вакидзаси и сказал, что я должен научиться им пользоваться. Увильнуть от этих уроков бедному психически травмированному Валере Тихомирову не дали возможности.

– По-твоему выходит, живой человек, которого разорвали на части, не значимая причина? – зло спросил я.

– Ты ведь не только ее потерял, – сказал Эрик, – свою Катю.

Я удивленно поднял на него глаза.

– Сначала ты потерял мать, – продолжил он. – Она умерла, когда ты был еще маленьким. Наверное, не помнишь ее смерть? Поэтому тебе по барабану?

– Эрик, отстань, – сказал я, чувствуя, как по загривку разлился жар.

Он, конечно, не перестал:

– Потом умер твой отец, который спился до животного состояния. Но, прямо скажем, последней каплей для него стало известие о твоей гибели. Ты ведь грамотно подстроил собственное убийство? Получается, твой отец стоял на краю могилы, а ты деликатно этак пнул его сзади...

– Я знаю, что ты делаешь, – перебил я. – Замолчи!

– Затем на твоих глазах страшной смертью погибли двое твоих ровесников, верно? Ты их сам прикончил в гневе.

– Это из-за воздействия ментального паразита...

– Позже, опять-таки на твоих глазах, Шатун завалил твою тетку.

– Это была не настоящая тетка...

– Ты косвенно стал причиной смерти своего двойника в одном из инвариантов Вселенной, – продолжил Эрик, дернув уголком рта.

Я слегка повысил голос:

– Да он мудак был еще тот!

Рудин перестал сверлить меня взглядом и начал поигрывать синаем, стуча им по матам.

– А может, это ты мудак? – спокойно спросил он. – Смерть идет по твоим следам, твои руки по локоть в крови, а ты разнюнился тогда, когда нужен своим друзьям!

В былые времена я бы кинулся на него с кулаками. И получил бы, конечно, по зубам. Но сейчас ответил лишь:

– Знаешь, Эрик, психиатр ты дерьмовый. Хочешь меня разозлить, чтобы я вылез из депрессии? Эта херня так не работает.

– А я сейчас не как психиатр с тобой разговариваю. Это мое простое человеческое мнение.

– Вот как? – приподнял я брови. – Надо же! Ты сам убийца, так что нечего...

– О да, – легко согласился Эрик. – И не делаю из этого события. Синицына вон недавно пристрелил как бешеную собаку, чтобы не путался под ногами, и не жалею ни капли. А до этого убил еще одну сволочь, чтобы взять браслет каровца.

Я сразу понял, о чем речь. Именно благодаря этому браслету он обвел вокруг пальца меня, Синицына, Приемыша Заблудших Юру Иваненко и еще парочку легионеров, когда мы находились в подземном бункере.

– Я тоже ни о чем не жалею! – запальчиво выкрикнул я. Жар в загривке ослаб, но растекся по телу в виде какой-то нервной энергии.

– Да? Ты хоть сам себе веришь? Легион в тебе нуждается, дружок, потому что ты можешь открыть проход практически в любой инвариант. Заблудшие охотятся за тобой! А ты опускаешь руки из-за какой-то прошмандовки!

– А-А-А! СУКА!

Я вскочил и ударил Рудина деревянным мечом. Не попал. Тот, не вставая, кувыркнулся вперед, на маты, и выпрямился. Я рубил как попало, забыв приемы фехтования.

Через мгновение до меня дошло, что Эрик не нападает, а лишь лениво отбивает мои «колхозные» удары. А у самого рожа хитро-довольная.

Я бросил меч под ноги.

– Сволочь ты!

Эрик хихикнул.

– Вот это другое дело! – сказал он. – Приму это за комплимент. Наконец-то мы услышали позвякивание твоих яиц.

Я восстанавливал дыхание, упершись ладонями в колени. Пробурчал:

– Это ненадолго.

– Поглядим. Я могу заниматься этим каждый день.

– С чего ты взял, что я буду приходить каждый день?

Эрик с притворным испугом закрыл ладонью рот:

– Ты хочешь меня бросить совсем одного?

Он и вправду жил один в четырехкомнатной квартире. Даже кота не имел. Одна комната – додзё, вторая – библиотека, третья – спальня, четвертая – гостиная. Плюс кухня и ванная с туалетом.

Я посмотрел на фотографию в черной рамке на стене напротив двери. На снимке были женщина и двое детей: мальчик и девочка. Я никогда не спрашивал, кто это, хотя примерно было понятно. Теперь, после рудинского лечебного хамства, думаю, можно и поинтересоваться.

– Это твои жена и дети?

Эрик кивнул.

– Да.

– Они умерли? Авария? Пожар?

– Нет, – обыденным тоном ответил Эрик. – Их убили Жуткие. Я тогда и поклялся бороться с этим злом.

– Легион сотрудничает с Жуткими, – напомнил я.

– Ну, во-первых, я не с Легионом, а сам по себе. Во-вторых, почему бы временно не объединиться с врагом ради более важной цели?

– Какой еще цели? – напрягся я.

Меня вечно использовали втемную, никогда не раскрывали истинных целей. Да и в жизни у меня нет четкой цели. Схрон я нашел, что дальше? А дальше меня просили подождать.

Рудин подобрал мой брошенный синай и вместе с собственным тренировочным оружием аккуратно установил в специальной стойке у стены.

– Цель заключается, по-моему, в предельной свободе от влияния этих паскудных Заблудших. В гармонии.

Снова в памяти всплыла смерть Кати. И то, как Заблудший нырнул в ее разверстое чрево...

– Какая нахер гармония? Заблудших надо вырезать всем скопом.

– Да уж, – не стал спорить Эрик. – А ты не думал, что они могут иметь свою правду?

– Ты о чем?

– В их картине мира злом являемся мы. Прикинь сам: большинство людей хорошими никак не назовешь. Все эти войны, экологическая катастрофа...

– Да плевать на их картину мира!

– Не забывай, они тоже люди. Наши далекие родственники. И они результат своей, особенной, эволюции.

Я помолчал, глядя на фотографию семьи Эрика. Как бы мне не хотелось этого признавать, после вспышки гнева и этого разговора мне действительно полегчало.

– Ты – хороший психолог, Эрик, – признал я.

– Спасибо.

– Как ты смирился с потерей?

Эрик, который тоже смотрел на фотографию, повернул лицо ко мне. Мне снова почудилось, что у него нечеловеческие глаза. Где-то глубоко в его зрачках затаилось безумие.

– Я не смирился.

Мы замолчали и стояли так очень долго, думая каждый о своем. Женщина и детишки со снимка улыбались нам. Наконец я произнес:

– Я больше не приду к тебе.

– Этого больше не нужно. Тобой займутся другие. У тебя ведь есть друзья.

II

Через пару дней наступил черед Шатуна меня утешать и приводить в порядок. Я уже не сомневался, что они все сговорились выводить меня из меланхолии.

Шатун взялся за дело в соответствии со своей медвежьей натурой. Увез меня за двести пятьдесят километров от города в лес, где в укромном местечке за труднопроходимыми буреломами и оврагами у него оказалась припрятана грубо сооруженная землянка. Он ее построил лет десять назад (как и множество, я уверен, других, где можно в случае чего отсидеться), она изрядно заросла травой и мхом, но пожить в ней в случае какого-нибудь зомбиапокалипсиса можно было без проблем. Когда Шатун ее соорудил, он еще работал в ОРКА, таинственном отделе расследований криминальных аномалий.

Мы поехали в эту глушь на раздолбанной «Ниве», которая в целом подходила диковатой внешности Шатуна с его бородой, длинными волосами и здоровенной двухметровой фигурой. Хотя мой друг больше не обдалбывался той дурью, выглядел он по-прежнему по хипстерски с сибирским колоритом. Машину мы спрятали в лесу, потом еще час с лишним продирались сквозь заросли.

Землянка была крохотная, сложенная из целых бревен, утопленная наполовину в земле, заросшая кустами. Не сразу и заметишь, если не приглядываться. Никто ее не разобрал и не повредил, хотя имелись следы давнего присутствия двуногих – видимо, охотников. У входа кто-то выдернул траву, внутри вычистил мусор и даже подмел земляной пол состряпанным из веток веником, который стоял в углу тут же. Вероятно, охотники ночевали здесь и вели себя при этом весьма цивилизованно.

В землянке предусматривались две «кровати» наподобие полок в бане, только расположенных на одном уровне напротив друг друга, как в купе. Между ними втиснулся крохотный деревянный столик – опять-таки как в поезде. Ближе к двери была печь из кирпичей, обмазанных глиной, с половиной чугунной плиты, явно найденной на мусорке, и дымоходом из железной трубы.

После долгой поездки и гуляния по лесному бездорожью я пребывал в дурном расположении духа. Ворчал, гундел под нос, но все-таки осознавал, что уже не хочу постоянно находиться один, как это было в первые дни после Дурного Происшествия.

В землянке обнаружились с десяток консервов с рыбой и тушенкой и записка. В ней значилось:

«Спасибо, неведомый строитель! Ты нас выручил. Это тебе подарок».

От столь необычной человеческой любезности теплело на душе.

Близилась осень, ночи были промозглые и холодные, начинались надоедливые затяжные дожди.

Я ждал проникновенных речей от Шатуна, в которых он поднимал бы мой боевой дух или корил за чрезмерную реакцию на смерть девушки, с которой я был знаком без году неделя, но тот, кажется, и не думал заниматься психотерапией. Весь первый вечер мы убирались в землянке, расчищали подходы к ней от зарослей – те, что не убрали щедрые охотники, собирали валежник, выкладывали «магический круг» из артефактов Схрона, чтобы к нам не подобралась никакая нечисть. Впрочем, явление Заблудших не ожидалось: Бифуркатора не заставить открыть Темную тропу силой. К наступлению темноты мы приготовили несусветное варево из всего подряд, включая консервы, но получилось вкусно. Потом постелили карематы и забрались в спальники.

Я лежал в полумраке, рассеиваемом красными всполохами от печи, и думал о зимовке в тайге. Мне чудилось, что я снова засну на пять месяцев. А когда проснусь, все пройдет и покроется пеплом времени.

Но нет, утром я проснулся. Шатун уже хозяйничал, ковырялся в печи, в ней с гулом горели сучья. Мне было жарко, и я вылез из спальника. Шатун заварил дерьмовый быстрорастворимый кофе из пакетиков, которым никогда не брезговал.

– Кофе, печеньки с маслом хочешь? – осведомился он.

– Не откажусь.

– Куда руки тянешь? Или умойся сначала. Заодно воды принеси, ведро у входа.

– И где я ее найду, эту воду?

Шатун прогудел в бороду, продолжая ворошить горящие ветки:

– А ты прислушайся, принюхайся, дай волю звериному чутью и найдешь!

Я фыркнул. Но вышел на улицу.

Там было свежо. Воздух свежайший, хвойный, пьянящий. Заливались птицы, несмотря на пасмурное небо, готовящееся пролиться дождем. Я зевнул, посмотрел на экран своего допотопного кнопочного телефона. Сигнала нет. Естественно.

Ничего, в моем распоряжении другая связь. Я закрыл глаза и позвал Семью – сообщество телепатически настроенных друг на друга людей и... нелюдей.

Откликнулось несколько незнакомых ментальных «голосов», они «звучали» дружелюбно, хотя не узнали меня, и смысл их послания я не совсем понял. Я позвал Эм.

...валера в порядке...

Это были словно мои собственные мысли, только я их вовсе не думал. В этой мыслепередаче эмоции звучали слабовато, а интонации и вовсе не отмечались.

...валера в порядке...

Кажется, она меня поняла.

...чем эм может помочь...

– Ничем, – прошептал я, и изо рта вырвалось облачко пара. – Просто хотел узнать, как ты.

...когда вернешься, я сделаю тебе сюрприз...

«Она сделает мне сюрприз?» – подумал я, и мысли поскакали кто куда. Преобладали мысленные картины пошлого свойства, где Эм делала мне сюрприз.

...то есть мы сделаем тебе сюрприз, – поправилась Эм. Даже в «астрале» она ухитрялась выражаться как иностранка, пусть и без акцента.

«МЫ?»

Живущий во мне спермотоксикозник представил еще более интересную картину. Она приведет подругу? Я одернул себя, вспомнив, что Эм – и не только Эм – может видеть мои фантазии.

– Кто это «мы»? – спросил я.

...Ах, узнаешь потом! – почти отчетливо сказала в моей голове Эм.

Ее телепатический голос истончился и пропал.

Я мгновение стоял молча, слушал природу. После ментального разговора чувства обострились. Птички орали будто бы прямо в уши, оглушительно шуршали листья, кто-то шнырял в кустах. Белка?

Вдруг донеслось едва слышное журчание.

Я двинулся в ту сторону. Почва пошла на понижение. Через пятнадцать-двадцать шагов я наткнулся на родник. Он прорыл ямку размером в ванну в корнях большого вяза, и кристально-прозрачная вода убегала по руслу ручья куда-то в непролазные заросли.

Так вот что имел в виду Шатун! У меня есть звериное чутье, надо же!

Набрав ведро воды, я вернулся в землянку и спустился по трем ступенькам к Шатуну, сидевшему за столиком и завтракающему печеньками с маслом. У его локтя на койке лежала гитара. Когда он накануне положил ее в багажник, я воззрился на Стаса. Он еще и на гитаре играет?

– Слушай, Шатун, а почему бы тебе не войти в Семью? Мы сможем общаться телепатически. Ты же избавился от своего паразита.

– Я на карантине, – усмехнулся он. – Чтобы войти в Семью, надо пройти ритуал...

– Фла’омм, я знаю, – перебил я.

– Ты знаешь лишь название. Это ритуал познания личности человека... или разумного животного из других инвариантов. Стать частью этой мультивселенской Семьи – большая ответственность. Вы молодые, вам проще. Не такие вы испорченные. А я... Если в Семье окажется хоть одно сознание с дисгармоничной психикой...

Мда, подумал я, и этот говорит о гармонии! Точнее, о дисгармонии.

– И что будет? – спросил я, потому что Шатун отвлекся на кофе, и сел напротив.

Шатун взял гитару и извлек из нее несколько аккордов. Одна струна, плохо натянутая, бренчала, отчего аккорды звучали фальшиво и противно. Я поморщился.

– Понял? – спросил он. – Одна расстроенная струна портит всё. Как ложка говна превратит бочку меда в бочку говна.

Я представил бочку говна и с аппетитом захрустел печеньками. После Гены Манкурта и процедур смены в нем жидкости аппетит мне такой ерундой не испортишь.

– Думаешь, ты и есть испорченная струна?

– Думаю, мне пока стоит воздержаться от вступления в Семью.

Я помолчал.

«Что ты скрываешь, Стас?» – хотел спросить я, но промолчал.

Мы молча ели, потом откинулись каждый на своем лежаке. Шатун, стряхнув крошки из бороды, принялся настраивать струну.

Первым заговорил я:

– Ты тогда на той квартире сказал, что вид Заблудшего тебя натолкнул на какие-то мыслишки. Какие?

– Я допускаю, что эти твари могут изменять форму, но что-то мне подсказывает, что тот образ был истинным. Он выглядел как чудовищный безобразный ребенок. Вот я и подумал, что они что-то вроде детей для Старых людей.

– В смысле?

Шатун закончил возиться с гитарой и провел пальцами по струнам. Зазвучал красивый аккорд.

– Я долго думал над тем, что ты узнал у Приемыша. Он ведь сказал, что у Заблудших под землей целые города в несколько ярусов, что есть технологии на основе минералов и всяких пьезоэлектрических эффектов и что всему Заблудших научили какие-то Старые люди.

Я кивнул:

– Они живут за Кристальным порогом.

– Допустим, Старые люди – это высокоразвитая дочеловеческая раса, обитавшая на Земле до появления нас, людей. Скорее всего, они совсем на нас не похожи и вообще не гуманоиды. По каким-то причинам они стали вымирать, и чтобы предотвратить это, они превратились в нежить. Представь, некромантия для них – это как для нас физика или химия. Размножаться они не умели и вроде как усыновили заблудившееся племя первобытных людей, научили их некромантии и в итоге превратили в Заблудших.

– А почему это племя превратилось в уродливых гигантских младенцев?

– Полагаю, Старых людей по каким-то причинам не устраивали взрослые дикари, и они от них избавились. А вот детишек оставили. Эти детишки до сих пор сохранили свою «детскую» внешность.

Меня передернуло, когда я вспомнил «детскую внешность» того Заблудшего, что убил Катю.

– А Заблудшие, получается, позже усыновили Детей-из-тьмы? – спросил я после минутного молчания. – Подражая Старым людям?

– Вполне возможно. Недавно Легион обезвредил Пустого человека – марионетку Заблудших. Наш экстрасенс поработал с женой того бедняги, из которого Заблудшие сделали Пустышку. Ей снились сны про Старых людей. Старые люди с древних пор подбрасывают человеческим детям куклы и через них высасывают энергию.

– Чего?

– Видимо, это единственный для них источник питания.

– Вот ведь твари! А почему ей снились сны о Старых людях? Кто их наводил?

– Она Жуткая, вот почему. Ее сверхспособность – воспринимать чужие эмоции, даже если они возникают в другом пространстве и времени. А у самой нее эмоций почти что нет. Вроде гибрида психопатии с алекситимией. Есть такие заболевания. Когда у нее родилась дочь, она обрела некоторую эмоциональность от дочери. Но эта эмоциональность проявляется, только когда дочь рядом. Вот так вот мы получили важную информацию о Старых людях.

– Это какую? Что они тянут энергию из детишек?

– Не только. Они называют себя Лайа Га. Кукол, в которые они вселяются, называются Бау’Ва. А матрица их сознания – Гонэ. Кстати, кёро – тоже слово из их языка. Когда-то они владели искусством перемещаться между инвариантами.

– А сейчас не могут?

– Нет.

– Понятно.

Я замолчал и стал мрачно думать о том, что если им приспичит прогуляться в соседнюю реальность, они являтся за Бифуркатором. То есть по мою душу.

Шатун вроде бы не заметил моего состояния.

– По сути, все эти Жуткие – Заблудшие и Дети-из-тьмы – приемыши. Они организованы и очень опасны.

– Ну и чего им надо? Почему они до сих пор не захватили мир?

– Значит, не могут, – со значением сказал Шатун. – Пока не могут.

III

– Я знаю, что вы делаете, – сказал я, не пытаясь снять повязку на глазах. – Я чувствую кёро. Куда вы меня тащите? В Зачарованный лес?

В ответ хихикнули. Меня провели еще несколько шагов, в лицо пахнуло теплым влажным воздухом, я почувствовал лучи солнца. В Роднинске давно осень, дожди и сырость. А тут...

До того, как мне сняли повязку, я уже прекрасно понимал, где нахожусь. Когда ее все-таки сняли, я проморгался и увидел озеро в окружении леса из деревьев, похожих на гигантские кукурузы. Жарило солнце, в неподвижном воздухе носились насекомые. Вдалеке на пригорке стоял красивый дом с открытой верандой. Это было единственное строение на много километров в округе.

Эм стояла передо мной в коротких шортиках и топике, радостная, будто сейчас Новый год, а ей пять лет. Чуть дальше мялся Вадик в камуфляжных штанах и легкой рубашке горчичного цвета. Ну понятно, что Вадик был рядом, кто же еще откроет портал в другое измерение?

После недельного отшельничества с Шатуном в землянке в лесу я вернулся в мир, но Легион решил, что стоит еще немного понянчиться с Валерой Тихомировым, Бифуркатором. За дело взялись Эм с Вадиком, причем Эм настояла на том, чтобы я надел повязку на глаза, хотя настоящего сюрприза не вышло.

– Где все переселенцы из Черно-белого мира? – деловито осведомился я, усаживаясь на заросший мхом валун.

Вадик махнул рукой в сторону.

– В двенадцати километрах выше по течению реки. Им здешние болотистые места не понравились. И с Отражениями не все справились.

– Ммм, – промычал я. – И что мы будем делать?

На самом деле из депрессии я вышел еще в землянке. Однако настроение не желало возвращаться в норму, в голове вертелись мысли о том, что я просто инструмент и как человек нахер никому не сдался, что меня используют втемную. То и дело возникали обида и раздражение. Но мои приятели так старались меня развеселить, что не хватало сил их расстраивать. Я безропотно соглашался на все их терапевтические приемы и теперь был вынужден признать, что эти приемы действуют.

– Отдыхать! – сказала Эм радостно.

– Я и так невесть сколько времени уже отдыхаю, – не удержался я от брюзжания.

Эм то ли не расслышала, то ли проигнорировала.

– Ты здесь будешь совсем один, а мы с Вадиком иногда будем заглядывать к тебе. Мы всё приготовили в доме.

Я пожал плечами. Неплохо. К тому же я в любой момент смогу отсюда уйти.

– Спасибо. Побыть одному на природе полезно.

Мы неспешно поднялись на склон. Где-то далеко на горизонте висел дымок. Это поселенцы из Черно-белого мира. Ну, со временем засрут здешнюю нетронутую природу! Я подумал, что не хочу видеть никого из них, даже двойника моего отца из параллельного измерения (про себя я называл его парабатей).

В доме было запасено много жрачки в виде консервов, макарон, крупы и свежих овощей и фруктов в прохладном подвале и воды в баклажках по девятнадцать литров. В доме не было холодильника, зато имелось электричество от солнечных батарей на крыше и аккумуляторов, которые подзаряжались от этих батарей.

– Ну вот, чувствуй себя как дома! – сказала Эм. – Пока!

– Уже уходите? – удивился я. – Оставайтесь на ужин.

Время во всех инвариантах идет одинаково, сейчас было часа три пополудни, знойное солнце потихоньку продвигалось на запад. Мы уже пообедали около полудня на даче, где базировались мы с Шатуном и временами находились Эм с Вадиком.

Через час мы сидели на веранде в плетеных креслах и потягивали холодные соки через трубочки. В подвале соки охладились не так, как это произошло бы в холодильнике, однако в Зачарованном лесу любой более-менее прохладный напиток зайдет за милую душу.

Эм сидела с закрытыми глазами и блаженной улыбкой. Со стороны поглядеть – под кайфом девочка. Но нет, она общалась с местной Семьей.

– Там пиво есть, – вдруг сказал Вадик.

Я скорчил рожу.

ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ

В 13-14 лет я узнал, что мой прадед был шаманом вуду. Это ничего мне не дало, кроме более высокого статуса среди таких же «повернутых» на мистике детишек, как и я. Когда мать рассказывала мне об этом, она была абсолютно серьезна, да и про наши игры с призыванием «Пиковых дам» и «мертвых карликов» она не знала. Стоит ли говорить, что предупреждение об опасности шаманства и прочей мистической дряни звучало в тот вечер очень много раз? В общем, потенциал для исследования потустороннего мира я имел, хотя сам тогда в это не слишком верил.

Потом я попал в психушку. Банальная попытка суицида на депрессивной почве. Именно там все и началось.

Так как мест в отделении для «более-менее нормальных» не было, я, 15-летний юнец без жажды жизни, был отправлен в отделение для «тяжелых». Там не было изоляторов (хотя психушка — сама по себе изолятор), лишь общие камеры. Так получилось, что я попал в самую маленькую камеру, единственную с решеткой вместо двери. Она использовалась для маньяков и прочих лиц с ярко выраженной агрессией или аутоагрессией, которых, помимо меня, в палате было трое. О них стоит рассказать чуть подробнее.

Здоровенный детина, который интересовался только сигаретами и стоянием на голове. Он мог часами стоять на голове и курить в грязном туалете лечебницы. Он постоянно выпрашивал у меня сигареты, так как я был единственным в отделении, кто смог пронести их через младшего брата. У остальных ситуация была настолько безнадежной, что родственники или друзья навещали их не чаще раза в месяца, а то и более. Детина был настолько похож на маньяка, что я не сомневался в его диагнозе, но позже оказалось, что он попал сюда, чтобы откосить от армии, а врач перепутал (или нет?) и прописал ему два месяца галоперидола. Кто хочет — найдёт информацию об этом препарате в Сети. В общем, детина из вполне обычного парня превратился в «овощ».

Вторым моим соседом был парень лет двадцати. Может, меньше, может, больше, но это неважно. Его развитие остановилось в четырехлетнем возрасте, и все, что он мог делать — ходить, писать под себя и раскачиваться на кровати весь день. Он качался, как будто это было единственной радостью в его жизни. Хотя, по сути, так оно и было. Новое утро — Ваня (парень-даун) садится на свою койку, свешивает ноги вниз, иногда попадая в больничные тапки, хватается руками за край кровати и начинает методично раскачиваться взад-вперед с высокой амплитудой, постоянно издавая звуки типа «дыун-ды, ге-ге-ге, дыун-ды, ге-ге-ге». Если обратить внимание на него, он обрадуется и начнет качаться еще энергичней.

И последний, а главное, адекватный разговороспособный человек в моей палате был мужчиной лет сорока — сорока двух. Он постоянно ходил в своей любимой клетчатой рубашке, и не упускал случая похвастаться мастерством своей дочери, которая ему его сшила. Я немного побаивался его, потому что спать его укладывали не как положено, в смирительной рубашке, а просто закрывали нашу палату на ключ. Боялся я потому, что он убил свою жену, сына-младенца и мать-старушку. Его дочь отправили в приют, а его — сюда.

Именно в психушке я начал читать Лавкрафта. Врачи не запрещали литературу, совершенно любую. Тогда и началась моя игра с воображением. Кто читал уважаемого Говарда Филлипса, знает, что тот много ставил на возможность того, что человек просто придумывает свои страхи, хотя и редко. Я придумывал различных монстров, от которых меня защищала (или не защищала) моя маленькая клетка, которую я делю с дауном, овощем и маньяком. Я «слышал» голоса за стеной, «видел» силуэты, проходящие мимо моей камеры, «просыпался» в совершенно незнакомом месте...

Но однажды я проснулся от приглушенного мата, возни и других шумов рядом со мной. Оказывается, маньяку надоело полуночное завывание парня-дауна, и он его задушил подушкой. Тогда я и увидел труп первый раз в жизни. Он был похож на обычного человека, только не шевелился. Совсем. Тогда я придумал, что он приподнял голову и посмотрел на меня с ухмылкой. И он сделал это. Либо я поверил своему воображению, либо чертовщина уже начала окружать меня, либо всё вместе. Но факт оставался фактом — я видел, как даун поднял голову и буквально буравил меня взглядом своих остекленевших, будто заплывших туманом, глаз.

Этой ночью меня мучили кошмары. Мне снилось то, что я представлял вечерами — стоны из-за стены, крики замурованных в потолке девушек, кровь и ошметки мяса на решетке. Все было таким реальным, что я испугался не на шутку и проснулся. А когда проснулся, увидел над собой лицо маньяка. Он внимательно смотрел на меня, будто изучая, как снайпер замеряет ветер, выбирает лучшую огневую точку и терпеливо ждет — так же и маньяк присматривался ко мне. Увидев, что я открыл глаза, он вежливо поинтереосовался:

— Тебе приснился кошмар?

— Да... Ты почему не спишь?

— Ты меня разбудил своими криками.

И тут я похолодел. Еще пара минут сна, и он вполне мог оказаться вечным. Я отлично помню, что стало с дауном. Сев на кровать, я протер глаза, и на меня обрушилось потрясение куда сильнее страха быть задушенным.

Дело в том, что маньяка в палате не было. Его увели сразу после задержания. И он никак не мог вернуться.

Так оно и было. Половина коек пустовала, а на другой половине спали я и детина.

Я решил, что это был все еще сон, и маньяка не было.

После двух недель меня выписали из психушки, признав шизофреником, но мирным и почти без ограничений.

Прошёл год. И вот, летом началось то, чего я боялся. Мое воображение снова стало материализовывать предметы моих страхов.

Дело было ночью. Я играл в онлайн-игру в своем углу комнаты, отгороженном занавеской, и захотел кофе. Выглянув в комнату, я обнаружил нечто черное рядом с моими красными занавесками. Оно стояло, а когда «заметило» меня, повернулось и стало смотреть взглядом, который невозможно забыть. Взглядом кругло-треугольных глаз — такой неправильной формы они были, такого слова нет ни в одном языке. Они были белые. Ярко-белые. Его тело было темнее самой тьмы. Точнее, оно и было тьмой. Тьма струилась сверху вниз, как туман, вырисовывая неясный силуэт. Ни рук, ни ног, ни головы не было у этого существа. Только тело и глаза. Оно смотрело на меня, я смотрел на него. Так и продолжалось до четырех часов утра, пока не настал рассвет. Я, не выключая свою лампу, лег спать.

На следующую ночь оно снова пришло. И снова играло в гляделки до рассвета. А вот на третью ночь, когда я немного привык к существу, оно приблизилось к кровати с моей спящей матерью (которой,кстати,я не рассказывал ничего) и исчезло. В тот же момент мать начала считать во сне. Она досчитала до семнадцати, затем произнесла несколько фраз, которые я не разобрал полностью. Вот отрывки: «Мы единственные», «Помни», «Опять проснулся», «Не надо слез». Потом мать прекратила говорить, и больше ничего не происходило.

На следующую ночь я показал существу пару простых действий, таких, как «наклонить голову» и «поднять руку». Кажется, оно училось с меня. Это было ужасно и в то же время интересно — созданный моим воображением монстр, который еще и учится. Тогда я начал читать в Интернете страшные истории из жизни, но подобных случаев не нашел. Посоветовался с друзьями и на следующую ночь осторожно по полу подтолкнул к существу книгу — все книги серии «Хроники Нарнии» в одном сборнике, коллекционное издание. Я гордился этой книгой — она была подарена мне отцом. Существо подошло к книге и поглотило ее. Больше оно не появлялось.

Прошло два года. Я живу один в новой квартире, но в том же доме. Раздаю всем советы по магии, рунам, демонологии и прочей ерунде, которой напичкался больше, чем авианосец топливом. И вот существо пришло снова. Теперь оно не боится света, имеет человеческий силуэт и может говорить. Оно говорило со мной обо мне, о людях. О том, что мы такое. Что мы едим, куда ходим, что такое «магазин» и «деньги». Я отвечал ему (а это уже точно был силуэт парня лет двадцати, среднего роста и телосложения), рассказывал новости, но боялся спросить, что такое он. До сих пор боюсь.

Однажды я напоил его чаем. Он долго и пристально булькал, пока не понял, что в нем что-то не так. Он спросил, что у меня внутри. Пришлось показать ему в Интернете картинку с анатомией человека. Он плохо понял. На следующий день какого-то бомжа далеко от моего района нашли расчлененным и выпотрошенным, а мой демон пришел и попросил чаю. С холодом по телу я налил ему чашку. Да,несомненно, он выпил ее. Он глотал, обжигал язык. Наслаждался запахом и вкусом. Поблагодарил меня.

Примерно неделю он не появлялся, а затем пришел, позвонив в дверь, как человек, а не появившись из темного угла, как демон. Теперь он уже был одет в костюм, имел черты лица и кожу, хоть и очень бледную. Глядя на него, мне стало как-то не по себе: а что, если не я один «учу» демона? Что, если кто-то из моих друзей тоже когда-то был сгустком тьмы? Что, если не пара человек, а тысяча? Сто тысяч? Миллион? Три миллиарда?

Я отогнал эту мысль, потому что «мой» демон все еще имел белый цвет глаз. Даже не цвет, а просто субстанция из чистейшего тумана в глазницах.

Одно радовало — он меня не тронет, пока не узнает все, что знаю я. И я учил его.

Я научил его играть в карты. Смотреть фильмы и отличать их от аниме. Запоминать названия песен и различать жанры. Всему, что умеет нормальный подросток 16 лет в наше время. Но его глаза не менялись, хотя я уже привык.

Однажды он спросил — а что такое Сеть? Я рассказал ему про Интернет, онлайн-игры, скайп, аську, «ВКонтакте», форумы, имиджборды, чаты, анонимность и регистрацию, админов и юзеров... И ему понравилось. Кажется, это было единственным, что ему понравилось настолько, что он улыбнулся.

Он исчез на месяц и появился сегодня. Мы выпили кофе, поговорили о политике. Закончив пить, он сказал:

— Спасибо за кофе. Теперь ты должен мне помочь.

— Что случилось?

— Я хочу знать больше. Мне нужно в сеть.

— Хорошо, можешь взять мой старый ноутбук.

— Ты не понял. Я могу учиться, только запоминая действия людей.

— Посмотри видео на YouTube.

— Нет. Ты откроешь мне доступ к другим людям. Я пойду к ним через сеть.

— Что ты хочешь?

— Расскажи им обо мне. Тогда я появлюсь и в их воображении. И впитаю их воспоминания. Чувства. Все, что они знают. Всех, кого они знают.

— Что о тебе рассказать?

— Все. Начиная с зародыша — подскажу, я родился в тебе, когда ты решил умереть.

— С психушки, что ли?

— Да. Расскажи им все.

* * *

Рост — 175 см.

Вес — 68 кг.

Комплекция — нормальная.

Черты лица — славянские.

Волосы — черные с синим отливом.

Прическа — немного длинный ежик.

Цвет кожи — бледный.

Постоянно носит черный пиджак нараспашку, черную рубашку, черные джинсы, черные туфли с квадратными носами.

На нагрудный карман прикреплена металлическая цепочка под серебро — на них висят карманные часы.

Левая штанина всегда задирается. Правую руку держит на кармане джинсов, засунув большой палец.

Иногда играется с маленькой квадратной черной бензиновой зажигалкой без эмблемы.

Ненавидит мат, ибо редко понимает смысл фразы. Иногда цитирует Байрона и Диккенса.

Часто спрашивает про библиотеку.

Это его основные приметы.

* * *

Поймите меня. Он стал моим другом. Я не могу его подвести.

Уже неделю со мной творится что-то странное, о чём я хочу вам рассказать. Работаю я на заводе, и на эту неделю мне припала вторая смена. Вообще, вторая смена — это хорошо: начальства нет, делай что хочешь, но не в этот раз. Понедельник был обычным понедельником. А вот во вторник началось неладное — вернее, это уже получается среда, так как оно началась ночью. Итак...

Вторая смена заканчивается в 00:30, рабочих забирает автобус и развозит по домам. Но несколько месяцев назад руководство завода решило, что отдельный автобус для цеха, находящегося отдельно от остальных, чуть ли не за чертой города — слишком накладно, поэтому они продали один автобус, а другой пустили между двумя цехами. Смена в нашем цеху заканчивается на 30 минут раньше, плюс приходится там ещё ждать минут 15, пока все выйдут, плюс ещё развозить много народу в другой конец города. Получается, что раньше я приходил домой со второй смены до часу ночи, а теперь можно считать, что очень повезло, если оказываешься дома часа в два ночи. Такое положение дел мне совсем не улыбалось, поэтому я начал вставать с автобуса перед поворотом к другому цеху и идти пешком. Идти недолго, минут 15, освещение местами есть, да и городок у нас тихий и не очень криминальный.

И вот иду я во вторник (то есть уже в среду) домой. Вокруг тишина — в некоторых окнах домов горит свет, проезжают редкие машины, в основном такси, ветерок лёгонький дует. Дошел до моста, иду дальше через мост и тут откуда-то выскакивает кошка. Обыкновенная кошка, серая. Я иду дальше. Но кошка немного с приветом оказалась: начинает путаться под ногами, пытается, скотина, лапой ударить по ботинку, мяукает, опять лапой машет. Как я ни пытлся прогнать её — не помогло. Раз споткнулся о неё и наступил ей на лапу. Та как-то странно взвыла и отпрыгнула от меня на проезжую часть, где чуть не попала под машину, немного там посидела и опять побежала за мной. Отшвыривал я её ногой, отшвыривал, а в одном из двориков она сама от меня отстала и куда-то убежала.

Я обрадовался, пошел дальше, дошел до переулка. Там ещё переулок интересный: узенькая пешеходная дорожка, с одной стороны дом, с другой детсад, дорожка упирается прямо в дорогу, по которой ночью (да и днём) мало кто ездит, ибо разбита в хлам, а на ремонт у города денег, как всегда, нет. И вот иду я по этому переулку и вижу, как в конце его засветились фары и быстро свет этот удалился — то есть машина какая-то проехала. Выхожу, поворачиваю и вижу такси: обыкновенный «Део Ланос», шашечки сверху, все дела. Прохожу мимо машины — в ней, кроме водителя, вроде и нет никого. Только минул её, она начинает ехать. За мной, не быстро, не обгоняет. Я прибавляю шагу, она едет быстрее. Мне стало неуютно: ну мало ли что у водителя в голове, а быть задавленным не хочется. Немного отхожу в сторону, замедляю шаг — он тоже притормаживает. Я набираюсь смелости, останавливаюсь и резко оборачиваюсь, он же наоборот, даёт по газам и уезжает. Не то, чтобы визг покрышек и прочее, как в фильмах — просто уехал очень быстро.

Я почти успокоился, иду дальше — уже почти до дома дошел. Иду мимо ночника, возле которого стоит какой-то алкаш. Ну, алкаш и алкаш, хотя после водителя уже страшновато. Немного обхожу его, близко подходить не хочу, но он замечает меня, ставит бутылку пива, которую до этого держал обеими руками, на асфальт и начинает расстегать куртку. Ну, думаю, всё, вот драки с алкашом для полного счастья и не хватало. Сжимаю руки в кулаки, готовлюсь к конфликту, но он, вместо того чтобы идти на меня, берёт свою куртку за воротник, натягивает на голову, расставляет руки и начинает носиться около магазина, как самолётик. Ещё и жужжать пытается. Картина из серии «Приехали!». Чуть ли не бегом иду домой, поднимаюсь в квартиру, закрываю дверь и ложусь спать.

Среда, день. Я опять на работе, на часах где-то около 17:00. На работу пришел в 16:00, час занимался всякой ерундой. Потом решил, что надо бы немного поработать, включил станок, достаю наушники — с музыкой как-то веселее работается, достаю телефон — СМСка пришла. Номер какой-то левый. Открываю, читаю. Там всего два слова: «Не надо». Всё. Без точки, только два слова. Впадаю в ступор — думаю, что мне не надо. Всё вроде надо... Работаю себе спокойно, об СМСке думаю. Позвонить по этому номеру не решился. Во-первых, страшновато, а во-вторых, денег на счету маловато было.

Рабочий день подошел к концу, возвращаюсь домой. Идти уже немного страшновато, но всё равно иду. Дохожу до моста, кошки нет. Начинаю переходить мост и с противоположной стороны наблюдаю ещё одну картину из серии «Приехали!»: парочка, наверное, после какого-то торжества, возвращается домой. Девушка, пьяная вдрызг, как-то оказалась впереди парня и сидит на асфальте. Парень, тоже изрядно набравшийся, сначала идёт медленно, а потом бежит к девушке, спотыкается-падает-встаёт и снова бежит. Начинает её дёргать за рукав, пытается поднять, та выскальзывает, падает. Потом парень замечает меня, начинает рукой махать, кричать что-то неразборчивое, подымает какой-то камень и в меня кидает. Камень не долетел, но ждать, пока долетит следующий, я не собирался. Развернулся, пошёл домой, добрался без приключений. Ну и дела, гетто какое-то!

Четверг прошел спокойно, а в пятницу жутко не повезло: в доме отключали свет, а когда включили, оказалось что лифты не работают. Живу я высоко, а дом был спроектирован каким-то румынским гением, который додумался лестницу сделать как бы отдельным «отсеком», к которому ведут переходные балконы на каждом этаже. Пошел к лестнице открывать дверь — заперто изнутри. Звоню соседу, чтобы спустился и открыл — а у него отключен телефон. Пришлось вскарабкиваться на переходной балкон второго этажа, благо отбитый край, оголённая арматура и перила снизу способствовали. Пришел, уснул.

И вот суббота. Утро было скучным, а вот ближе к вечеру, часам к шести, случилось то, от чего я ещё и сейчас не совсем отошел. Дома мне было скучно. Зашел к этому самому соседу, решили выйти прогуляться. Не то чтобы он мне друг большой, просто иногда бываем в одной компании. Вышли, он созвонился с друзьями, насобиралось нас шесть человек, пошли прогуливаться. Немного побродили по городу, остановились возле магазинчика, пить хотелось. Купили воды, стоим, общаемся. Тут одному парню и его девушке надоело стоять: они распрощались и ушли домой — остались мы, четыре парня. Решили ещё кое-куда зайти, двое из нас пошли переходить дорогу, а я и тот самый мой сосед немного задержались — мне надо было ему кое-чего сказать, уже даже не помню что.

И тут ко мне подошёл очередной алкаш. Его я уже видел — сидели в летней кафешке, когда тепло ещё было, он тогда к нам подсел. Был он тогда пьяный вдрызг, говорить еле мог, всем руки пожимал очень много и очень часто, со мной размером ноги мерялся, говорил что-то о моих руках, но что именно, я не понял — слов тогда его разобрать не смог. И вот сегодня подходит этот алкаш к нам, уже поддатый, языком еле шевелит. Опять же, привет-привет, по два раза руки нам пожал, что-то рассказывать о вреде нынешней армии начал. Но сосед его перебил, говорит:

— Извиняй, дед, нам идти пора. Бывай.

Тот его руку пожал, потом мою, потом опять его взял, пожимает и заплетающимся языком говорит:

— Ты маладэц... балшой да (сосед ростом под два метра)... маладец... Шшшчастливым буш...

Сосед что-то отшучивать пытался, руку пробовал его бросить, но дед не сдавался.

— Правду гаврю, шшшчастливым буш, хорошо у тебя сё будет, сё, жить тебе легко будет. Молодец, удачи тебе... давай, удачи...

Бросил его руку, опять взял мою и начал говорить, причём язык его резко перестал заплетаться:

— А ты — нет. Сложно тебе будет. Сложно жить тебе. Грубый ты.

Я удивился, но отшучиваюсь, мол, я не грубый, что я сама доброта, руку освободить пытаюсь — а он берёт своей левой рукой мою левую руку и продолжает говорить:

— Грубый ты. Не любишь ты людей. И не уважаешь. Обидели они тебя, сильно обидели, поэтому и жить тебе тяжело. Тебе холодно, вот тут (начинает меня по груди правой рукой легонько хлопать) холодно, поэтому и тяжело. Несчастливый ты.

Он ещё что-то говорил, про тепло что-то и что он мне его даст немного, но сосед вовремя вмешался, сказал, что спешим мы сильно, попрощался с ним и мы ушли. Но, вы не поверите, этот пьяный дед всё правильно сказал. Меня с третьего класса травили — хоть и не по-жесткому, но всё же очень сильно. Друга настоящего никогда не было, вот только сейчас, буквально полгода назад, я начал общаться с этой компанией, с братом, с соседом, с друзьями его. У меня никогда не было девушки, я почти не общаюсь с коллегами, я им неинтересен, они мне неинтересны. Но этот дед... Как он это узнал? Сегодня вечером я был просто сама обаятельность, я не грубил этому деду, я не давал повода назвать меня грубым.

Пока мы шли, сосед что-то говорил про этого деда, но я не слушал. Я не слышал. Вернее, слышал, но не мог понять. Был звук, но в звуке не было слов. Меня переполняли эмоции. Ненависть к этим самым людям. В голове слова этого деда крутились. Я не мог говорить, чувствовал, что если скажу хоть слово — разрыдаюсь. Это всё звучит так пафосно, но было всё именно так.

А потом меня, что называется, «отпустило». Я успокоился. Потом мы встретили общую знакомую. Немного гуляли с ней. За время прогулки она обняла меня три (!!!) раза. По-дружески и не только меня одного, она вообще любит обниматься, но раз тепло потерлась головой о мою щеку. Потом я с ней немного поговорил — оказалось, она очень даже интересная собеседница. Я шутил, она шутила, остальные шутили. Было хорошо и уютно. Потом мы все разошлись по домам.

И вот я думаю: что же это было? Ну ладно, пусть все эти кошки, алкаши-самолётики, странные парочки и безумные водители — просто городские придурки, которых я раньше не замечал. Пусть та СМСка просто дело рук идиота, который не может набрать правильный набор, но дед, дед этот, откуда он знал это?! Откуда он знал, что меня «сильно обидели»? Про то, что я в школе был изгоем, не знает никто. Ни родители, ни брат, ни, тем более, относительно новые знакомые. После школы я изменился, сильно изменился. Я уже не тот хилый мальчик, который плевался кровью после школы, сейчас и сам могу при надобности тумаков отвесить. Но вот отношения с социумом не складываются. И дед знал это. Чёрт знает откуда, но знал! И, кажется, «теплотой» он поделился. Может и немного «теплоты» одолжил — к девушке той относиться как-то по другому не стал, страдать по ней (да и по кому-либо вообще) не собираюсь, но всё равно, конец вечера был далеко не обычным...
*Автор истории не был указан*

Дима открыл глаза и встал с каменного стола. Голова раскалывалась, а в душе засела иррациональная тревога. Он видел кошмарные сны, в которых потерял себя и свою осознанность, потерял контроль над происходящим. Вселенная на этот раз утащила его куда-то слишком далеко, будто в иные жизни. Он помнил, как они с Джермундаевым пробивались через астрал, как сделали ловушку, но всё, что началось потом, после того, как Дима увидел нити судьбы – растворилось в первую секунду после пробуждения. И как бы не пытался он уцепиться за память – не получилось вспомнить совершенно ничего. Слишком он много выпил снадобья…

Зато он чувствовал сильный голод. И он списал бы его на обычное желание отожраться после астральных путешествий, но когда в галерею вошёл сонный Джермундаев… Дима едва ли не сорвался с места, чтобы прокусить его аппетитно пульсирующую шею. Он сразу понял, в чем дело. Быстро он обратился… Он даже ничего не почувствовал, никакого умирания. Хотя под тем снадобьем ты умираешь и без того. Теперь было ясно, почему виделись тревожные сны. Организм таким образом интерпретировал собственную агонию.

А в нижнюю губу непривычно упиралось два клыка. Дима потрогал их пальцами. Острые. Как же это неудобно…

-- С добрым утром, -- сказал Джермундаев. – У меня для тебя подарочек от Семёна.

Дима слышал этот голос. Он исходил из горла, оплетённого густой сетью сочных кровеносных сосудов…

-- Не смотри на меня так хищно, -- остановился чуть поодаль глава культа, не решаясь подходить ближе. Он вытащил из кармана небольшой пакетик с красной жидкостью. – Держи.

Дима поймал пакетик. Кровь.

-- Тут совсем немного. Но Семён и так страдает вечной кровопотерей, он потратил много крови на поднятие своих чудовищ. Попробуй.

-- А почему именно Семён? Почему бы не взять у кого ни будь из ребят?

-- Ты сначала выпей её. А то я боюсь, что ты сорвёшься на меня.

Дима глянул на пакетик. Пожал плечами и в две секунды осушил его.

О, Боги! Это было самое вкусное, что он когда либо пробовал в жизни! Дима сразу почувствовал огромный прилив энергии, почувствовал, как все негативные ощущения в теле пропадают. Как он становится сильным, буквально способным передвигать горы. Будь его руки длинней – он бы раздвинул стены этой пещеры и обрушил гору себе на голову, но всё равно остался бы жив. И пусть в пакетике было слишком мало крови – он насытился полностью. Будто сожрал целого кабана.

-- Ох, вот это я понимаю! – восторженно воскликнул Дима. – И почему я раньше не пил кровь?

-- Тебе бы не понравилось, -- сказал Джермундаев. – Тем более это кровь некроманта. Обычная кровь, как сказал Семён, так не вставляет. А ещё её нужно выпить гораздо больше, чтобы наестся… Ты же наелся?

-- Я нажрался, -- зычно рыгнул Дима. – Охуенно быть вампиром.

-- Смотри аккуратней. Вампиры потому и служат некромантам, что надеются на подарок в виде их кровушки. По сути, некромант для них -- как героиновый барыга для конченных нариков.

-- Не будем думать о плохом! – воскликнул Дима. Он расхаживался по галерее, настроение было хорошее. – Сколько времени я пробыл в отключке?

-- Сейчас десять утра. Олег попал в ловушку. А про тех вампиров… Ты же всё видел?

-- Да… -- задумался Дима. Он вспомнил, что те вампиры – союзники Олега. И сейчас покрывают хозяина чудовища – Саню. Тот тоже хочет стать вампиром. Клан очень силён. И его участники жаждут мести.

-- Они ещё не знают, что Олег в ловушке, -- сказал Джермундаев. – Нужно уничтожить их. Нельзя дать им подготовиться.

-- Я примерно помню деревню… -- копался в воспоминаниях Дима. – Где расположены посты дежурных… Нужно срочно составить карту! У тебя есть бумага?

-- У меня есть мел… -- культист вытащил из кармана белый кусочек.

Дима взял его и прыгнул к дальней стене, свободной от символов. Он рисовал, рисовал… Предельно сконцентрированный и быстрый. Руки сверкали, взмывали в стороны, очерчивая линии. Карта была готова прежде, чем Джермундаев успел подойти. Со всеми мельчайшими подробностями местности. Дима отошёл назад и присвистнул.

-- Ну разве я не охуенен?

-- Есть такое, -- кивнул Джермундаев. – Но был ещё гораздо лучше. Когда мог войти в астрал при помощи снадобья. Там от тебя толку в сотни тысяч раз больше, чем от целой армии вампиров.

Дима вздохнул и глянул на остывшие кастрюли с отварчиком. Да, жаль, что теперь ему больше никогда не слиться со Вселенной…

-- Ну, во всём есть свои плюсы, -- Дима подпрыгнул и крутанул сальто. Получилось даже двойное. – Вот это да! С прошлой жизни так не делал! Я в отличной форме!

В пещеру вошли люди. Это Дима уловил своим тонким слухом. По шагам он даже смог определить количество вошедших, а по манере походки, которую мозг каким-то образом хранил в подсознании, он определил и тех, кто вошёл ещё до того, как раздались их голоса.

Скоро группа вошла в ритуальную галерею. Его друзья и культистки с некромантом. Дима помахал рукой и улыбнулся.

-- Ёу, ты уже кровосос?! – подошёл Рэпчик. – Как ощущения, братан?

-- Как после победы над КиберГитлером.

-- Неужели так хреново? – спросила Виола. -- Помнится, тебя пришлось вытаскивать с того света…

Дима и нигга поздоровались, стали отвешивать пятерни, делать вышагивания, обороты вокруг оси, приседы. Ниггерское приветствие затянулось на целую минуту. Поднялся галдёж. Каждый решил спросить, как он себя чувствует, уточняли, не станет ли он кусать.

-- Не хочу. Кровь Семёна очень сытная. Надеюсь, ты не отпустишь мою душу?

-- Я не убийца, -- ответил Семён. – Те двое из клана – единственные вампиры, которых пришлось грохнуть за всю жизнь. И я до сих пор себя скверно чувствую…

Потом подошла обниматься Эллада. Она не спала всю ночь – беспокоилась. Бельфегорыч протянул чемодан.

-- Это тебе, -- сказал он. – Должно понравиться.

В чемодане лежал чёрный военный костюм. Дима его тут же примерил. Сидел он хорошо, не стеснял движений. В нём он был похож на ниндзю.

-- Ну ты канеш прикупил…

-- Там есть карманы для бронепластин, -- сказал Толик. – Будешь неубиваем. А в багажнике лежит двуручный меч. Самый большой, какой только удалось найти. Не два метра, но тем не менее… Вроде хороший. Пришлось выкупить у одного ролевика за нормальную такую цену…

-- Ребята, вы лучшие…

Следующие полчаса команда обсуждала штурм вампирской деревни. На карте рисовались стрелочки, с осторожностью подбирались места для порталов. Обговаривались возможные действия противника, контрмеры. Но планировали взять наскоком. Вампиры могли знать, что Джермундаев способен телепортировать своих соратников.

-- Как вообще настрой, Семён? – серьёзно спросил Дима. – Ты справишься?

-- Справлюсь, куда мне деваться, -- ответил некромант. – Единственное, что мне не нравится -- это война с вампирами. Они в своём обществе такое просто так не оставят.

-- У тебя есть мы, -- сказал Дима. – Теперь все мы должны быть друг за друга горой, раз уж заварили эту кашу.

-- Хорошо, -- кивнул некромант. – Но тебе тоже следовало бы опасаться. Вампиры живут по древним правилам. И если ты примешь участие в их убийстве, то станешь преступником. Тебя не покроют от инквизиции. Я бы на твоём месте начинал бояться охотников из православного Ордена Михаила Архангела.

-- Всех замочим, -- отмахнулся Дима. – И вообще, почему это я преступник? Клан напал на нас первым.

-- Они хотели убить Джермундаева. Кажется, они увидели опасность.

-- А в Олеге они опасность не увидели? – возмутился глава культа.

-- Кто разберёт, что творится у них в головах…

-- Я считаю, нам нужно выдвигаться немедленно, -- сказал Дима. – Чем быстрее с ними расправимся, тем лучше. Они не успеют подготовиться.

-- Согласен, -- кивнул Джермундаев. – Я с Совой и Марией начнём приготовления. Девушки, вы готовы?

-- Всегда готовы, -- быстро ответила Сова.

-- А вы подготовьтесь к битве…

***

Саня сидел на крыльце и держался за голову. Час назад из похода вернулся деда Даня и его отряд. Они принесли страшные вести – культистов убить не получилось, их команда понесла потери. Убили Гийас ад-Дина и Мишель, а у врага в союзниках армия нежити и некромант. Саня сразу понял, чего добивался Джермундаев. Он собрал эту армию для того, чтобы убить Олега. Как же не вовремя его старый друг решил уйти… Деда Даня не подал вида, но было ясно, что известие об уходе Олега выбило его из колеи. Соратники пришли в ярость. Они проклинали чудовище за самовольство. Старый вампир рассчитывал, что они с Олегом наведаются к логову опасных культистов и завершат начатое. А теперь же он не знал, что делать. Обратиться к Судьям? Но что могут вампиры противопоставить некроманту?..

-- Он вернётся, -- сказал Саня. – С армией своих детей. Нужно только время.

-- Времени у нас нет, -- ответил деда Даня. – Джермундаев нанесёт удар, если он не дурак. Олег в опасности. И вряд ли он даже успеет добраться до логова своих детишек. Такого они точно не допустят…

-- Тогда нужно найти Олега!

-- Да, ты прав, -- кивнул старый вампир. – Но Олег мчится очень быстро. Хоть мы примерно знаем, куда он направился – поиски займут день. Или два. Мы быстры, но телепортироваться не умеем. За это время Джермундаев настигнет Олега. И мне сложно сказать, кто победит. Я бился с этими чудовищами лично. Это сильные противники. По одиночке с ними ещё можно справиться. Но твари работают слаженно…

-- Так летите в город на самолёте! К вечеру вы уже будете там!

-- Хорошая идея, -- сказал деда Даня. – Но одновременно и плохая. Я не знаю, способен ли Джермундаев вычислить и нас. Если способен, то ему достаточно телепортировать некроманта прямо в самолёт и всем нам – конец.

-- И что вы предлагаете? Пустить всё на самотёк?

-- У меня только одна здравая мысль, -- ответил деда Даня. – Сообщить координаты культистов армии. Чтобы они всё там разбомбили.

-- Ну вот! – вдруг обрадовался Саня. – Это же отличная идея!

-- Да. Но это тоже не дело одной секунды. Сначала мне нужно созвониться с Судьёй, убедить его принять нашу сторону, потом он должен созвониться с кем-то из армии. Армия совершит разведку, подготовится к удару. И только потом… Это не гарантия успеха.

-- Но хоть что-то…

-- Да. Определённо надо созвониться с Судьёй.

-- Выжгем всё издалека, -- сказал Пересвет. – Как настоящие трусы.

-- Умереть мы всегда успеем, -- парировал деда Даня. – На войне мало места для доблести и чести. Победу можно раздобыть только хитростью.

-- Гийас ад-Дин…

-- Хватит с меня этих разговоров, Пересвет, -- сказал дед. – Он храбр. Но мёртв. Он погиб смело, но бесполезно. Доблесть и честь работают либо со слабыми противниками, либо когда у тебя совсем нет шансов, и ты хочешь хотя бы умереть красиво. А наша война – это шахматы. Шансов предостаточно, надо думать. Холодной головой, а не поддаваться мальчишеским порывам.

Пересвет фыркнул и отвернулся.

-- Я пошёл созваниваться. А потом мы сразу выдвинемся искать Олега, -- старый вампир в черных доспехах скрылся в избе.

Саня встал и принялся прохаживаться по двору, размышляя о событиях, пытаясь придумать, как бы достать Джермундаева, прежде чем тот достанет Олега. Но ничего толкового придумать не мог…

-- А ты бы как поступил? – неожиданно спросил Пересвет. Саня растерялся.

-- Я бы поступил как угодно… лишь бы действовать. А не стоять в стороне… Мой друг в опасности, а я ничего не могу. Если бы у меня была сила, хотя бы как у вампиров… Я бы точно не стоял в сторонке… Хоть и драться я никогда хорошо не умел…

-- Военному искусству всегда можно научиться. А ты действительно хочешь стать вампиром? Не боишься вечности?

-- Я боюсь своего бессилия, -- Саня понурил голову. – Что мне вечность, если будет сила. Если я смогу противостоять проблемам на равных. Об этом я мечтал всю жизнь – взять проблемы под контроль. Так что да. Я хочу стать вампиром.

-- У вампиров тоже есть много непреодолимых проблем…

Некоторое время они молчали.

-- А сколько тебе лет? – спросил Саня.

-- Шестьсот семьдесят четыре… -- ответил вампир.

-- Так я и думал… Примерно столько лет. Неужели тот самый?

-- Тот самый, -- кивнул Пересвет. – Противник мой оказался зубастым. Очнулся я уже после битвы. От того, что чуть не сгорел. С тех пор ношу маски. Либо вот такой шлем мотоциклиста. Ожоги получились слишком глубокими, чтобы зажить даже спустя столько лет…

Некоторое время Саня слонялся по двору. Что он вообще может сделать? Как выручить друга из беды? Ничего он не может. Он слабак. Обычный бессильный человек. Безнадёга щемилась в сердце, и было гадко на душе. Как же несуразно они с Олегом поссорились, разошлись в разные стороны, некогда лучшие друзья. А что, если они больше никогда не увидятся? Всё к тому и шло…

А потом дежурные вампиры, патрулировавшие деревню, извергли тревожный пронзительный клич. Пересвет насторожился и выбежал из тени предбанника. Задребезжали окна от чудовищного галопа, ногами своими Саня почувствовал земную дрожь. На окраине слышался рык и звуки битвы, звон металла и стрельба.

-- На нас напали! – воскликнул Пересвет. Он вытянул из-за спины двуручные мечи, одним прыжком перемахнул через крышу дома и исчез из вида.

-- Что за… -- испугался Саня. Галоп всё приближался.

-- Джермундаев заявился к нам!!! – выскочил из дверей Деда Даня с секирой. – Спаса…

Он остановился на пороге и замер на полуслове, глядя Сане за спину. Всё произошло слишком быстро. Настолько, что даже старый вампир не успел среагировать. Только слабый ветерок подул в затылок. В следующую секунду ноги деда Дани подкосились, глаза потухли, выпала секира из ослабевших рук. Обдало тёмным холодом и ледяным страхом. Саня не верил своим глазам. Неужели…

За его спиной стоял появившийся из ниоткуда человек в чёрной мантии, верхом на сшитом из обрубков тел монстре. Совсем молодой, с синяками под глазами и бледной кожей. От него веяло смертью.

-- Не рыпайся, -- сказал он. – Твой питомец уже не придёт на помощь.

Визг бабушки послышался из дома. Она в приступе ярости вылетела прямо на солнце, к незваному гостю. Голова и открытые руки пузырились, волдыри лопались и шипели. Некромант отскочил в сторону. Он не стал трогать ни её, ни Саню, а просто кинулся вслед за Пересветом, будто они совершенно не стоили никакого внимания. Бабушка бросилась за ним, но рухнула на землю. Кожа облупилась, сгорало мясо, обнажая белые кости.

Твой питомец уже не придёт на помощь.

Ровно десять гулких стуков сердца хватило, чтобы бабушка успела полностью сгореть.

Шум вдалеке всё нарастал. Звон мечей и остервенелые рыки приближались. Пули уже несколько раз вспороли шифер на крыше.

Твой питомец уже не придёт на помощь.

Саня вдруг почувствовал, как стало не хватать кислорода, как в груди всё сжалось. Он судорожно ловил воздух ртом, держась рукой за грудь. Сердце разрывалось на части, сдавливаемое железными клещами. Он оседал на землю.

Вот и конец, подумал Саня почти без страха. Сейчас смерть для него была желанна. Жизнью он пресытился до краёв…

***

Дима носился по улицам с неведомой скоростью. Он уклонялся от выстрелов, рассекал безоружных вампиров длинным мечом и благодарил своё богатое прошлое за фехтовальную науку. И когда с ним встретился громила Пересвет в костюме мотоциклиста и с двумя почти такими же мечами – он ничуть не растерялся, а даже наоборот. Ощутил азарт.

Закалённая сталь высекала искры, звон оглушал. Дима отступал. Слишком Пересвет хорошо обращался со своим оружием. Казалось, будто сражаешься сразу с несколькими противниками. Заблокируешь один меч – на тебя летит второй. Совершишь контратаку – и ты уже с дыркой в пузе. Никаких слабых мест в защите, спланированные атаки, гибкая оборона, отточенные до совершенства движения, ничего лишнего. Потому церемониться Дима не стал. Против лома нет приёма, только если пистолет…

Дима вскинул «узи» и выпустил весь рожок в вампира в упор, по рукам, по груди. А затем мощным ударом обезоружил Пересвета и отсёк тому голову. Перезарядился.

По улице скакал Семён. Он отпускал души вампиров одну за другой, обращая на них испепеляющий взгляд.

-- Их предводитель мёртв! – крикнул он.

-- Ну и хорошо! Меньше заноз в заднице!

Дима хотел бы столкнуться с вампиром-рыцарем, но не был уверен, что одержит победу. Дима отличный фехтовальщик, но тот рыцарь, скорее всего, сражался на протяжении столетий. У него наверняка имелись в арсенале грязные приёмчики, заставившие бы Диму обзавестись парой седых волос.

Чудовища заполонили деревню. Вампиры пытались биться с ними, но получалось у них это недолго. Монстры расчленяли кровососов на части, хватали и откусывали головы. Другая часть монстров окружила деревню, чтобы ни одна тварь не смогла отсюда уйти. Дима носился по улицам, вламывался в дома, убивал ведьм, прислужников. Кровавая бойня. Никого не оставлять в живых. Они все опасны. Они все – враги, которые уж точно не станут тебя жалеть, если им в будущем доведётся поднести к твоему горлу нож.

Крики, рычанье, вопли и тёмный холод Дара. Через полчаса деревня была опустошена.

-- Ты убил хозяина Олега? – спросил Дима, когда они с Семёном вошли во двор. – Нахрена? Договаривались же не убивать…

-- Я его не трогал… -- сказал Семён. – И никто из моих его не трогал.

-- Тогда какого хрена он лежит здесь мёртвый?... Может, его укусили?

Семён слез с Гаврюши и подошёл к трупу Сани. Он ощупал шею, но следов укуса не обнаружил. Тогда он прислушался к мёртвому.

-- У него было больное сердце… -- сказал некромант. – Он поймал сердечный приступ…

-- Вот чёрт… -- плюнул Дима. – Это хреново, что он мёртв…. Хотя Олег не должен узнать, что с ним случилось. Он далеко… А что, если я его сейчас обращу в вампира?

-- Не выйдет, у него мозг уже повреждён кислородным голоданием. Слишком долго мёртв. Если и встанет, то будет не умнее зомби. Станет опасным неконтролируемым упырём.

-- Ну и хрен с ним. Не особо то и хотелось кусать… -- сказал Дима. Задумался. Поглядел на Саню. Ещё тёплый. Семён уловил этот голодный взгляд.

-- Да, лучше выпей крови. Я тебя вечно кормить не смогу. Я и так без сил… Только сверни ему на последок башку. Чтобы не встал.

Дима пожал плечами и припал к шее Сани. Кровь не так вкусна, как у некроманта. Это как сожрать пресный хлеб после шоколадки.

Некромант созвал всех тварей ко двору. Следовало уходить обратно. Сова приступила к открытию портала.

-- Мы всё-таки победили в этой войне, -- выдохнул Дима.

-- Судьи теперь точно не слезут с нас, -- ответил Семён. – Впереди ещё много приключений. Не самых радостных, я думаю.

-- Прорвёмся! – сказал Дима. – Нет того, что было бы нам не по плечу. Мы за два дня уничтожили и Олега и целый вампирский клан. А это, между прочим, не могли сделать сами спецслужбы!.. Теперь нужно заняться теми чудовищами около нашего городка.

-- С ними и армия справится, -- сказал некромант. – Нам в тех местах лучше не светиться с моими гаврюшами…

-- Я и сам могу их отлавливать. По запаху!

-- Не могу открыть портал… -- встревожилась Сова.

-- Что случилось?

-- Я не знаю… Я потеряла связь с Изнанкой…

-- И что это значит? У Джермундаева закончились силы?

-- Нет. Дело не в этом. Обратное перемещение почти не требует сил, если оно было совершено скоро после первого… Не прошло часа… Свободный Человек потерял с нами связь. Он отпустил Изнанку…

-- Это ещё как? – спросил Дима. – Он типа хочет нас угробить?

-- Зачем это ему? – не поняла Сова.

-- Мы помогли ему расправиться со всеми и теперь он нас кинул, чтобы совершить свою тупую задумку! – рявкнул Дима. – Ублюдок!

-- Заткнись! – рявкнула Сова. – У него не хватит сил, чтобы провести ритуал! И он не станет это делать без меня! И тем более – Олицетворение Жизни ещё не мертво!

-- Тогда в чем же дело? – спросил Дима. – Я не доверяю этому психу...

-- Смотрите… -- Семён показал пальцем на небо.

Через облака медленно и бесшумно растягивались красные сосуды. Они пульсировали и набухали, всё удлиняясь и удлиняясь. Казалось, будто небеса впадали в ярость.

-- Это что ещё… -- прошептал Дима. – Я же говорил, что Джермундаев…

-- Это не он… -- с ужасом в голосе пролепетала Сова. – О, Господи… Это не он… Это Проявление…

***

Джермундаев бежал по склону горы. Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! Они же избавились от Олицетворения Жизни! Оно же сейчас совершенно на других вариативных ветвях Вселенной! Как оно смогло пробиться оттуда в наш мир?! Это противоречит законам Природы! Следом за ним брели сбитые с толку помощники. Они не понимали, почему глава культа вдруг вскочил с ритуального круга и бросился бежать. Но хватило взглянуть наверх, чтобы осознать, что надвигается нечто опасное.

ОСТАНОВИТЬ ЧУДОВИЩЕ! НУЖНО ОСТАНОВИТЬ ЧУДОВИЩЕ!!!

Но Изнанка разорвала контакт с этим миром. Необратимый процесс запущен.

***

Бесконечно повторяющиеся пространства ломались под давлением пробудившейся ярости демонического Олега. Убить. Убить. УБИТЬ ВСЕХ. Бессильное существо билось в агонии, испуская всюду красные корни. УБИТЬ ВСЕХ.

Старуха хохотала и хохотала, в безумном экстазе свершения.

-- Да! Да! Повелитель! Мой господин! Теперь вы обрели безграничную силу! Через страдание вы отбросили волю к жизни! Вы стали нашим всесильным Богом! Уничтожьте всех врагов! Уничтожьте всё живое! Подарите нам вечный рай и блаженство! Искорените мир, полный страданий и суеты! Этот вечно умирающий мир не заслуживает существования! Его необходимо уничтожить!

Карусель из смерти, привязанностей и боли охватила Олега, после того, как старуха показала ему смерть Сани. Сумасшедшая ярость заполнила всё, чем считало себя существо, некогда называвшееся Олегом. Началось расцветание.

***

Телефон Владимира Нойманна разрывался от звонков. Звонили со всех инстанций, задавали вопросы, на которые он никак не мог ответить. Откуда он мог знать, что там вообще происходит с небесами? Он подошёл к окну и смотрел, как в небе почти полностью сомкнулся купол из каких-то артерий, то ли паутины, или же красной грибницы… Понять природу происходящего он с первого взгляда не мог. В архивах Организации не хранилось никакой информации о подобных явлениях, он ничего такого не слышал. Или эта информация хранилась в особо секретных глубинах, куда не пускали даже руководителей отделов? Вряд ли. Тем более, ему же звонили люди в костюмчиках. А это тревожный звонок. Происходит нечто, чего никогда не происходило. Он бы подумал, что совсем свихнулся от стресса и теперь видит галлюцинации, если бы не эти звонки…

Нойманн курил сигарету и предчувствовал, что надвигается нечто по-настоящему страшное. Позвонил Калуев и спросил, что делать. Но откуда же ему знать? Дали залп по небесному куполу. Немного покрошились сосуды. Но их место заняли новые.

А потом мир погрузился в хаос. Небо полностью окрасилось в мясной цвет, потемнело, и нити спустились на землю, поглощая всех и каждого, прорастая везде, всюду. И даже глубинные секции содержания, знаменитые своей герметичностью, не смогли остановить метастазы. Они окутывали тела, врастали под кожу и неслись волной к мозгу.

Владимир отбивался до последнего, пока баллон с напалмом не иссяк, а воздух в камере не выгорел полностью, вызывая удушье. Он упал на колени и тогда нити взяли своё. Но ужасная паническая агония, нестерпимая боль от вгрызающихся под кожу нитей в конце сменились на ощущение великого счастья...

В глаза ударил свет и Нойманн обнаружил себя посреди августовских полей, вдаль уносилась, виляла грунтовая дорога.

-- Володя, ты чего? – спросила девушка. Погибшая жена, в первую же секунду подумал Владимир, ещё молодая, да и он на своём старом верном велосипеде, руки его без морщин, кончики пальцев без желтых от сигарет подушек… удивился, но тут же обо всём позабыл.

-- Прекрасный сегодня денёк, -- сказал он и поехал следом за хохочущей звонким голосочком девушкой, в которую был безумно влюблён, которой дорожил больше жизни. Будто не было никаких погонь, расследований, защиты города и его жителей от бесчисленных опасностей, будто всегда существовало только это бесконечное поле, лёгкий ветерок и чистое, без единого облачка, небо…

***

Дима в ужасе вскочил с каменного стола. Напуганный Джермундаев стоял рядом.

Он тоже всё видел.