CreepyStory

Звон стекла прорезал вакуум тишины, настолько неожиданно, что Эрик и сам на мгновение удивился, что со всей силы бросил стакан. Тот разлетелся вдребезги, засыпав пол бара блестящей крошкой и оставив бледно алое пятно вина на стене.

-Твою мать!- Его смятение снова сменилось на гнев.- Какого черта?!

Эрик шумно выдохнул и сел обратно. Облокотившись локтями о стойку, он зажмурился и потер переносицу, то ли усмиряя свой гнев, то ли в надежде, что когда он откроет глаза, перед ним будет стоять бармен, в зале будут шуметь посетители и официантки в коротких юбках будут разносить заказы.

-Ни одной, мать твою, живой души...

Эрик всегда думал, что если человек начинает разговаривать сам с собой, то он не здоров, но после дня проведенного в одиночестве в этом городе, погруженном в туман, ему так хотелось услышать, чей ни будь голос, пусть даже и свой. Эрику было страшно, как в детстве, когда он боялся темноты, а точнее того, что может быть в этой темноте. Он повернул голову и искоса посмотрел на клубящийся за витриной бара туман, в котором, в отличие от его детских страхов, точно что-то было.

Эрик не помнил, ни то кем он был, ни как он попал в этот город, лишь отрывистые, размытые воспоминания. Помнил попутку у придорожного кафе на заправке, но куда он собирался на ней добраться? Помнил угрюмого, неразговорчивого водителя, то ли Джима, то ли Джона. Помнил, убаюкивающий шелест дороги уводящей в глубину ночи. Проснулся он от холода, машина была припаркована у обочины, водительская дверь открыта, а сиденье всё в крови. Выбравшись из машины, сквозь туман, он разглядел табличку: «Добро пожаловать в Блекстоун». Эрик обошел машину и увидел кровавый след, тянущийся по асфальту, прочь от города, как будто водителя кто-то тянул, или он пытался уползти. Эрик помнил, что пытался идти по следу, туман сгущался, и кровавая дорожка каждый раз выводила его к въезду в город. Помнил, как в отчаянии побежал к машине, взял покрывало с заднего сидения и бросил на водительское, как пытался уехать подальше отсюда, но машина не завелась. Помнил, как он шел по улочкам города, стучал в двери и просил о помощи. Он не знал, сколько он так бродил, пока не наткнулся на здание городского музея, рядом с которым была карта города. На карте он увидел надпись, сделанную черной краской: «Нет выхода оттуда, куда нет входа, но если все, же ищешь ты тропу заблудших душ, чтоб выбраться из плена разума, чужого иль своего, то думаю, что поиск истинны, тебе, нужно начать с вина и посмотреть, куда, же выведет оно тебя». Ниже красной краской было обведено строение №16 по Гринстрит.

Эрик ударил ладонью по барной стойке, отгоняя воспоминания, от которых только разболелась голова, и резко встал. Пройдя по узкому коридору, он зашел в туалет, подошел к раковине и посмотрел в зеркало.

- Должен быть выход…- Сказал он, открывая кран и набирая в ладони воду.

Эрик наклонился над раковиной собираясь умыться, но за спиной послышался скрип. Он поднял глаза на зеркало и в отражении за спиной увидел, что дверь одной из кабинок приоткрылась.

-Кто здесь?- Он подошел к двери и толкнул ее.

Внутри никого не было, но к стенке кабинки большим кухонным ножом был пришпилен лист с заголовком, вырванный из какой-то книги. Эрик выдернул нож и взял листок в руки. Книга называлась «Врата», имя автора было зачеркнуто черными чернилами. На другой стороне листка виднелась выцветшая печать Блекстоунской городской библиотеки.

-Играешь со мной?- Он засунул нож за ремень, сложил листок и, положив его в нагрудный карман куртки, вышел из туалета.– Что ж, давай посмотрим!

Ещё из коридора Эрик услышал странное шипение, затем оно смолкло, и женский голос произнес:

«На данный момент мы знаем о шести жертвах религиозного фанатика Ричарда Стоуна, в прошлом успешного бизнесмена. Полиция нашла место, где Стоун удерживал седьмую жертву, и помешала очередному жертвоприношению. Не смотря на то, что мужчину удалось спасти, на данный момент он находится в реанимации в критическом состоянии. При задержании погиб один полицейский…Стоун был ранен…»

Женский голос стал прерываться и снова перешел в шипение. Эрик выбежал в зал и бросил взгляд на телевизор, что висел над барной стойкой, на его светящемся экране были нарисованы цифры «6\6», они растекались багровыми подтеками на фоне черно-белой мошкары.

-Кто ты?! Какой в этом всем смысл?- Эрик не понимал, что происходит, кто-то давал ему подсказки, играл с ним. – Что не так с этим городом? Почему я не могу уйти? Зачем тебе я?!

Эрик еще раз обошел все помещения бара и никого не нашел, но на одном из столиков он заметил брошюру-путеводитель по Блекстоуну. Посмотрев, где находится библиотека, он убрал брошюру в карман и вышел на улицу.

-Ты ведь где-то рядом, смотришь на меня...- Он осмотрелся по сторонам, вокруг лишь туман и темные очертания домов. Над головой щелкала неоновая вывеска «У Черри», окрашивая туман, в зеленый и красный цвет. Под вывеской висела синяя табличка «Гринстрит №16».

Эрик, зябко поежившись, застегнул куртку и быстрым шагом направился к ближайшему зданию. Свернув за ним в узенькую улочку, он прошел два переулка и вышел к парку. Голые ветви деревьев в тумане были похожи на руки, они тянули свои скрюченные от холода пальцы к Эрику, пытаясь дотронуться до него и взять хоть немного его тепла. Казалось, что здесь был еще кто-то. На грани восприятия, он, успевал различить легкое движение теней между стволами деревьев, ему слышался зловещий шепот. Эрик заставлял себя думать, что это всего лишь игра его воображения, но нервы не выдержали и сначала он ускорил шаг, а затем и вовсе перешел на бег.

Пробежав по парку, Эрик вышел на длинную улицу, ведущую к библиотеке. Остановившись перевести дыхание, сквозь свое надсадное дыхание и стук безумно колотящегося сердца, то ли после бега, то ли от страха, он услышал шаркающие шаги. Присмотревшись, он разглядел в тумане чьи-то очертания, человек что-то тащил по земле от библиотеки в его сторону. Эрик отбежал к магазинчику и, спрятавшись за угол, стал наблюдать. Человек подходил все ближе, но Эрик не мог разглядеть его, казалось, что это и не человек, а просто тень, его образ дрожал в тумане. Достав нож из-за пояса, Эрик, вышел на дорогу, и хотел было окликнуть человека, но тень свернула в проулок и он смог рассмотреть то, что тот тащил. Это было тело девушки в чёрном вечернем платье, в ее открытых глазах уже не было жизни, изо рта тонкой струйкой сочилась кровь. Страх парализовал Эрика, стало тяжело дышать, как будто туман заполнил сыростью его легкие, и для воздуха не осталось места. Перед тем, как тело девушки скрылось за поворотом, ему показалось, что веки ее дернулись и губы зашевелились моля о помощи.

Кровь застыла в венах и эхом по сознанию разносилась фраза, которую он повторял и повторял: «Это безумие! Это бред! Это не наяву!».

Хотелось убежать подальше отсюда, но он, до боли сжав рукоять ножа, прижавшись к стене, еле переставляя ватные ноги, подошел к повороту в переулок и аккуратно выглянул. Он был готов увидеть все что угодно, насколько вообще можно было быть готовым к этому, но за углом не было никого.

Эрик услышал неразборчивый шепот за спиной и застыл на месте, не в силах заставить себя обернуться. Он чувствовал затылком чей-то взгляд, чувствовал, что кто-то стоит в шаге или двух от него, но тело не подчинялось Эрику.

-Что ты хочешь от меня?- Спросил он, смотря куда-то в глубину тумана. Эрик говорил громко, стараясь придать своему голосу уверенный тон и скрыть нотки страха. – Кто ты?

Не услышав ничего в ответ, он, собравшись с духом, резко обернулся и отскочил назад. Перед ним стояла тень человека, молча и неподвижно, лишь немного, ее образ, дрожал в клубящемся тумане. Он смотрел на тень, она смотрела на него, и ничего не происходило, казалось, вечность. Вдруг из переулка донеслись звуки шагов, и Эрик инстинктивно перевел взгляд туда.

-Они хотят.- Из тумана перед ним возник улыбающийся человек в сером костюме.- Мы ждали тебя, рано или поздно ты ведь все равно должен был прийти. Стражи жаждут забрать свою дань, они голодны.

-Кто они?- Эрик бросил быстрый взгляд, на то место где стояла тень, там никого не было. Отступив назад, он вытянул нож в сторону приближающегося человека. – Стой! Кто вы и что вам нужно от меня?

-Нет…- Улыбку на лице человека в костюме сменили разочарование и злость.- Только не говори, что ты тоже еще там. Сукин ты сын! Ты еще жив!

Мужчина схватил его за плечи и встряхнул. Отпустив его человек, удивленно посмотрел вниз и Эрик, проследив за его взглядом, увидел, что он сделал. Он сам не заметил, как воткнул нож мужчине в живот. Эрик отпустил рукоять ножа и попятился.

-Ну что ты, дружок. Здесь такие вещи определенно не имеют никакого значения. Так просто ты от меня не отделаешься.- Мужчина вытащил окровавленный нож из своего живота и бросил под ноги. Алое пятно быстро расползалось по его белой рубашке, но он не обращал на это внимания.

-Что ты такое?

-Эрик, ты, что и вправду не помнишь, кто я? Как ты мог забыть? - Мужчина приложил ладонь к своей ране и, схватив его другой рукой, притянул к себе. -Ну, давай же, посмотри мне в глаза! Смотри, мать твою, и напрягай свою гребаную память! Я где то там.

Человек приложил окровавленную ладонь к лицу Эрика. Он пытался высвободиться, но мужчина крепко держал его. Вдруг в глазах потемнело, и он упал на колени, образы метались в его голове пытаясь вырваться наружу.

Эрику казалось, что он вновь переживает все свои воспоминания. Он снова чувствовал запах смерти, страх и боль в привязанных к столу руках и ногах. Лампа, висевшая над ним, слепила его, и он не мог разглядеть ничего в темноте за пределами светового круга. Он пытался высвободить руки, но веревка лишь глубже врезалась в кожу, причиняя адскую боль. Он хотел закричать, но рот был заклеен скотчем. Эрик потерял сознание. Придя в себя, он увидел улыбающееся лицо человека в сером костюме, его губы шевелились, но он не слышал, что человек говорил ему. Человек вышел за пределы света, но вскоре вернулся, в руке его был кухонный нож. Он подошел к Эрику и, разжав кулак на левой руке, начал вырезать, что-то на его ладони. Эрик снова провалился в спасительное беспамятство и открыл глаза лишь, когда боль обожгла его грудь. Он увидел рукоятку ножа, торчащую из нее и расплывающееся, словно в тумане, лицо человека в сером костюме. Он был обеспокоен чем-то. Вытащив нож из груди, он выбежал за пределы света. Раздались выстрелы. Потом появились люди в полицейской форме, потом врачи. Помнил машину скорой помощи, больничный коридор, много света, а потом кромешная тьма.

-Ричард Стоун… - Выдавил из себя Эрик. Он лежал на асфальте, поджав колени к груди, руки и его лицо были измазаны кровью.- Ты тварь! Ты убил меня?!

-К сожалению нет.– Стоун сидел не далеко на ступеньках парадного входа какого-то магазина.– Ты цепляешься за жизнь. Как, впрочем, и я.

-Что это значит?- Эрик встал на трясущихся ногах и облокотился на статую льва, чтобы не упасть.

-То, что мы застряли здесь потому, что мы заперты в своих телах и врачи там пытаются нас вытащить. Я слышу их голоса иногда… черт! Меня бы устроило и то, что они меня выведут из комы, все равно мне грозит смертная казнь! Я устал быть здесь, это место сводит меня сума, но я не могу завершить ритуал. А эти стражи играют со мной в загадки, сегодня они дали мне понять, что есть способ, но они молчат, они всегда молчат. Оставили записку и все.

-Где мы находимся? Что за город? – Эрик присел рядом со Стоуном, он уже понял, что бежать отсюда не может и отомстить своему убийце тоже. Есть шанс, что он выкарабкается из предсмертного состояния, но и это лишь отсрочит загадочный ритуал, жертвой которого он стал. Оставалось попробовать узнать больше обо всем происходящем и тогда думать, как действовать дальше.

-Это «Врата», а то, что мы видим вокруг лишь преломление нашего сознания. У «Врат» нет определенного образа, они подстраиваются под «Избранного». Ты что так ничего и не вспомнил? Хотя… тебе это уже и не нужно.

-«Врата»?..- Эрик сначала засомневался, но потом достал листок из кармана и протянул Стоуну.- Вот. Видимо стражи и мне дали подсказку. Поэтому я и шел сюда. Ты знаешь, что это за книга?

-Сукины дети! Конечно! Это не совсем книга, это мой дневник в котором я записывал, все то, что смог перевести из книги врат.- Ричард был, явно, обрадован. Он вскочил на ноги и, достав из кармана скомканный клочок бумаги, бросил его Эрику.- Они хотят, чтоб мы объединили усилия.

Эрик развернул листок и увидел покарябанные неровным почерком цифры: «1358».

-И что это значит?

-Пока не знаю, но знаю, что в книге врат тысяча триста пятьдесят восемь страниц! И я знаю, где нам ее искать.

-Еще я видел две цифры шесть, может это тоже, что-то значит?

-Нет. - Стоун пристально посмотрел в его глаза, как будто пытаясь в них что-то прочесть и ухмыльнувшись, добавил.- Сейчас это не имеет особого значения. Пойдем.

Ричард встал, и направился в сторону библиотеки. Эрик, молча, последовал за ним. В тишине отчетливо слышались их шаги уносящиеся эхом в переулки между домами.

-Обычно здесь не так спокойно.– Прервал неловкое молчание Стоун.- Стражи постоянно пытают Жертв, постоянно слышны крики и мольбы о пощаде. Видимо, сейчас, все их внимание приковано к нам.

-Это знак жертвы?- Эрик посмотрел на не понятный иероглиф, вырезанный у него на ладони.- Почему я?

-Ничего личного, дружок. Ты оказался не в том месте не в то время.

-И что это за ритуал, из-за которого ты убил столько людей?

-Бессмертие! Я получу бессмертие и не надо осуждать меня! Как будто ты не готов заплатить такую цену, ради этого!

-Я бы не пошел на это! Как жить дальше с руками по локоть в крови? Я не псих-убийца, как ты и не надо ровнять всех по себе.

Стоун лишь усмехнулся в ответ.

Войдя в здание библиотеки, они прошли по нескольким коридорам, соединяющим помещения заставленные стеллажами с пыльными книгами. В одном из помещений была лестница, ведущая на второй этаж, поднявшись по которой они попали в огромный зал, в центре которого было небольшое возвышение. Подойдя поближе, Эрик увидел старинную книгу в кожаном переплете. На ее обложке были вытеснены два иероглифа, один из них был похож на тот, что на его руке.

Стоун взял книгу и открыл последнюю страницу. На желтом от старости листе все тем же корявым почерком было написано: «Молчанье Стражей будет прервано, и они станут Судьями в комнате «Семи Замков». Для каждого из вас есть свой выход, и Судьи скажут вам какой!». Ричард бросил книгу на пол и быстрым шагом направился к двери в конце зала.

-Ты знаешь, где это?- Спросил Эрик, догоняя Стоуна.

-Это здесь.- Ричард показал пальцем на дверь, к которой шел.- Я был там раньше, но там были только Жертвы и Врата. Теперь ты здесь и Стражи решили все завершить. Не понимаю, зачем они тянули, почему нельзя было сразу сказать, что нам надо в эту комнату?

Зайдя за Стоуном в комнату, Эрик увидел большие резные врата перетянутые семью цепями, на каждой из которых висело по замку. Рядом сними, стояло семь теней, слева и справа у стен стояли люди. По шесть человек с каждой стороны. Люди были похожи на восковые статуи, их остекленевшие глаза не выражали никаких эмоций.

-Мы наблюдали за вами пока вы шли сюда и вынесли вердикт.- Стражи заговорили все одновременно, и хор их голосов звучал величественно пугающе. – Ричард! Твой ритуал будет закончен, так или иначе. Ты должен ждать! Эрик! Тебе мы дадим шанс, которого не было у нас. Ты должен исправить ошибки, прежде чем вернешься сюда.

Воздух завибрировал, окружение исказилось и вдруг сжалось в маленькую светящуюся точку, оставив вокруг Эрика кромешную тьму. Потом точка ярко вспыхнула, и он зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел лица людей в белых масках.

-Он дышит, пульс нормализуется. Мистер Блек, вы слышите нас? Вы…- В глазах потемнело, и Эрик потерял сознание.

Пришел в себя он уже в больничной койке, болело все, что только может болеть. Эрик осмотрелся по сторонам, обычная палата, над койкой висел телевизор, и диктор занудно рассказывал о ценах на нефть и о том, что произошло в мире за текущую неделю, в коридоре шумели люди, за окном светило солнце и никакого тумана.

-Это был сон?..– Эрик заворочался, пытаясь поудобнее сесть в кровати.

-Мистер Блек, вы очнулись!- В палату зашла улыбчивая миловидная медсестра.- Как ваше самочувствие?

-Спасибо, неплохо. Только вот болит все.- Он улыбнулся ей в ответ.

-Мистер Блек, вы просто везунчик. Вы пережили клиническую смерть. Вы меня помните? Я Джил. Я ухаживала за вами год назад, когда вы к нам попали после инцидента с Ричардом Стоуном. Ужасная история, а сейчас еще и эта авария.

-Год назад? Какая авария?

-Ой, извините. Вы ничего не помните? Не волнуйтесь, у вас небольшое сотрясение, но память восстановится. Тот человек, с которым вы ехали, Джим Нолан, он ваш друг?

-Что за авария?!

-Вы ехали в Нью-Ривер, Джим, по-видимому, уснул за рулем, вы вылетели в кювет и перевернулись. Джим погиб на месте, мне очень жаль мистер Блек.

Эрик не мог выговорить ни слова, он пытался вспомнить, что с ним произошло, но ничего не получалось. Пустота, год жизни, просто исчез.

-Срочный выпуск новостей!- Произнес до боли знакомый женский голос, и Эрик бросил взгляд на экран телевизора.- Из надежных источников нам стало известно, что вчера полиция нашла шестую жертву подражателя Ричарда Стоуна…

Сердце Эрика бешено застучало в груди, в глазах помутилось, и он провалился во тьму. Казалось, воспоминанием не хватала толчка, и вот получив его, они тугим потоком ворвались в его сознание. Он вспомнил, кошмары, что снились ему в те редкие моменты, когда ему удавалось уснуть, после того, как он выписался из больницы. Вспомнил, как полицейский рассказывал ему о дневнике Стоуна с записями о каком-то ритуале и то, как он решился его выкрасть из склада вещдоков. Вспомнил о «Вратах», об обещанном бессмертии, о том, как это сначала стало просто навязчивой идеей, а потом он вырезал символ «Избранного» себе на груди. Вспомнил, как решился убить первого человека. Он вспомнил каждого, две женщины и четверо мужчин. Эрик тщательно выбирал жертв и время, он не хотел допустить те же ошибки, что и Стоун. Он не мог допустить, что бы полиция поймала его и не дала завершить ритуал. Вспомнил, что собирался пожить в Нью-Ривер, пока уляжется шумиха после того, как полиция найдет его шестую жертву.

-Исправить ошибки.- Пробурчал Эрик улыбнувшись.- Нужно завершить начатое…

-Мистер Блек, с вами все хорошо?

Эрик схватил медсестру за руку и резким движением повалил на кровать. Превозмогая адскую боль во всем теле, он сел на медсестру, прижав коленями ее руки и закрыв ей рот. Он осмотрелся по сторонам в поисках чего-либо острого и ничего не найдя он выдернул иглу капельницы из вены. Медсестра кричала и пыталась вырваться, он понимал, что действовать надо быстро. Вырезав иероглиф «Жертвы» на ее руке Эрик воткнул иглу ей в глаз, но медсестра не умерла. Он на мгновение растерялся, но быстро придя в себя, схватил ее за горло. Когда медсестра затихла, он, пошатываясь, подошел к окну и открыл его. Эрик услышал, как кто-то вбежал в палату и резким движением выбросился из окна.

-Ты сделал свой выбор.

Эрику казалось, что не прошло и секунды с того момента, как он ударился о мостовую, но он уже стоял в комнате «Врат». Рядом, вдоль стены стояли еще шестеро людей, тени стояли напротив.

-Мы дали тебе шанс очистить совесть, но ты им не воспользовался.- Голос теней отдавался эхом в голове.- Ты седьмая жертва. Пусть завершиться ритуал!

Эрик пытался заговорить, но тело ему не подчинялось. Дверь в комнату распахнулась, и он увидел улыбающегося Стоуна.

-Эрик! Ты хотел всех перехитрить?- Ричард направился к «Вратам».- Я избранный! Только я! Эти бюрократы, наконец, решили, что не стоит больше содержать преступника приговоренного к смертной казни и сделали мне безболезненный смертельный укол. Как гуманно с их стороны, не правда ли, Эрик?

Когда Стоун подошел к «Вратам» от «Стражей» отделились белые световые шары. Они подлетали к замкам и те открывались. В то время, как «Врата» распахнулись, тень что стояла напротив Эрика обняла его. Он видел, как тьма обволакивала, поглощала его, но не мог ничего сделать, лишь наблюдать. Перед тем, как тьма окончательно окутала его, он увидел, как «Врата» захлопнулись, и замки снова закрылись.

***

Выдержка из блога с сайта

www.ancient-rituals.com

«…В ходе обыска квартиры Ричарда Стоуна, была найдена древняя книга. После того, как полиция закрыла дело, книга была передана музею национальной культуры, вместе с дневником Стоуна. Лингвисты, работающие в музее, долго не могли перевести книгу, так как не могли определить мертвый язык, на котором она написана. Из записей Стоуна следовало, что в книге описывается кровавый ритуал, с помощью которого человек мог получить бессмертие, но неделю назад ученые пришли к выводу, что он заблуждался. На самом же деле книга описывала ритуал наказания преступников, к которому прибегали в самом крайнем случае. Это считалось, самым страшным наказанием, так сказать высшей мерой. Жрецы отмечали «Избранного», так называли приговоренного, вырезая на его груди специальный иероглиф. После этого жрецы выбирали семь преступников с менее тяжкими преступлениями на роль «Жертв» и так же вырезали специальный символ на их ладонях. Затем «Избранного» заставляли казнить «Жертв» и после этого прилюдно убивали самого. Так же в книге говорится, что души «Жертв» и «Избранного» попадали в некое место называемое «Вратами». Там их ждали семеро «Стражей», которые должны были завершить ритуал, открыв «Врата» и заточив душу «Избранного» за нами. Роль «Стражей» выполняли души преступников осужденных ранее, после завершение ритуала они получали прощение и могли вновь переродиться. Их место занимали вновь прибывшие преступники. В отличие от «Стражей», души «Избранных» не знали прощения и были обречены на вечное заключение за «Вратами»…».

Начало здесь.

Клаустрофобия - это такая штука, когда стены вокруг тебя начинают двигаться со всех сторон, стремятся раздавить тебя и приносят головную боль, а главное страх.

Испытывали мы такое в тот день? Скорее нет, чем да. Пещера была широкой вначале и не темной. Мы легко поместились внутри, не мешая друг другу и осматриваясь. Собственно и смотреть было не на что. Небольшие фрагменты травы на стенах, под ногами грязь и пыль, вокруг сплошной камень. Высота потолка метра два и коридор тянется дальше вглубь.

- Громко не говорите, пробормотал Тимур, - на всякий случай.

И покосился на потолок.

- Не раздавит, - деловито пробормотал Давид, посматривая на проход, - идем дальше?

- Недоразвитых забыли спросить, - прошипел Тимур, но Давид не обиделся, он такое отношение встречал не раз за свою короткую жизнь - привык и не обращал внимание. Лично я уже тогда пожалел о том, что пришел. Пещера как пещера. Унылые стены, холод и темнота. Плюс разговаривать страшно, постоянно кажется, что потолок на голову рухнет или проход завалит. Зря я смотрел эти фильмы ужасов в детстве.

- Может назад пойдем? - неловко предложил Женька и сгорбился под укоризненными взглядами ребят. Тимур улыбнулся:

- Это вам не Москва, пацаны, да? Тут опасно. Не то, что ваше метро сказочное с мутантами. Тут если завалит, то по-настоящему, никто не спасет. Возвращаемся?

- Э, - начал Давидка, но Тимур резко поднял руку замахиваясь и пацан отпрянул.

- Ну так что? Назад и забываем об этом? Вася? Ты старший по мелочи, твое слово.

Я посмотрел на брата, тот отводил взгляд, посмотрел на Давида - тот напыжился, кулаки сжал и безмолвно открывал-закрывал рот. Посмотрел на Верочку - мелкая тыкала Давидку пальцем в бок и он злился, но терпел, а она хихикала.

- Ну так что? - Тимур смотрел на меня с ухмылкой, - это вам обезьянки не Африка.

Честно говоря, я хотел уйти, правда-правда. Только Давидка возражал бы, все остальные развернулись бы с облегчением, но эта фразочка про обезьянок, намек на слабость городских и крутость местных. Вечное противостояние селюков и городских, старших и младших. Извините, дедушка, что я так говорю, но не мы это начали. А еще Давид вмешался. Пока Тимур ждал моего ответа он вдруг отскочил и к проходу шмыгнул - обернулся и встал на мгновение.

- Куда! - рявкнул Тимур, но за ним не ринулся. Давид сжал свои кулачки, но с места тогда не сошел. Он как будто прощался с нами и хотел посмотреть на всех, запомнить.

- Я все равно пойду! - выкрикнул он, - Мертвая голова моя! И Копье Судьбы! И форма!

Потом он убежал. Никто не последовал за ним.

- Гребаный нацист, - сказал Тимур, - этот не заблудится. Вечером уже под клубом будет бычки собирать. Идем домой?

***

- И ты решил продолжать?

- Да, дедушка. Это было неправильное решение.

- Рассказывай.

***

Мы пошли. Тимур был недоволен, но молчал. Сами понимаете, мужская гордость. К тому же старший. К тому же местный. Пришлось ему подчиниться малолетней шпане.

- И он пошел первым? Мой внук шел первым?

- Да. Он выдохнул, поправил рюкзак и пошел первым. Я за ним, старался не отставать и следом Женька с Верочкой под ручку. Давид шел впереди - мы хорошо слышали его шаги и ругательства, когда он спотыкался о камень или влезал в лужу. Но Тимур не стремился его догнать, для нашей же безопасности, чтобы не рассыпались по всей пещере.

- Фонарик был только у вас? Как же мелкий там бродил?

- Да, фонарик держал Тимур, но он не включал его, темно не было. Света хватало. Полутьма, но не мрак. Жутковато, главное не шуметь и не заблудиться. Я постоянно оглядывался назад и запоминал повороты, мало ли что.

- Правильно, рассчитывать нужно всегда только на себя, Василий. Продолжай, не бойся. Только перестань плакать. Все будет хорошо - расскажи мне что вы увидели.

***

Сначала мы услышали. Давид начал орать. Он всегда был придурком, конечно. Не зря над ним все село издевается. То разденется догола, обмажется грязью и в индейцев играет посреди дороги, на комбайны бросается. То к женщинам под юбки лезет, что-то там найти хочет - сильно его тогда отдубасили мужики. Потом он успокоился и вроде почти нормальным стал, со странностями, но уже никто его серьезно не воспринимал. И вот опять. Вокруг темнота, стены каменные и низкий потолок, а “оно” орать начало.

Тимур даже выругался так мерзко, как я еще не слышал. А придурочный продолжал кричать.

“Нашел! Нашел! Он здесь! Идите сюда! Ничего себе!”

Я если честно тогда больше всего и напугался. Думал точно, сейчас нас камнями завалит от его криков. Но ничего не произошло. Тимур посоветовал ему заткнуться и придурок замолчал. Мы подошли к нему через минуту и увидели этот скелет.

***

- Скелет? Человеческий?

- Да. Это был труп, как в книжках про пиратов, только намного страшнее. Он лежал скрючившись, в позе зародыша и костяными пальцами обхватил свое костяное горло. Он наверное умер от голода, совсем рядом с выходом. Но знаете, я ни капельки не жалею его.

- Ты понял кто это?

- Да. Часть формы сохранилась. Шинель почти сгнила. Рукава разлезлись на локтях, открывая рваную шерстяную рубашку. Теплые перчатки лежали рядом, но вид у них был тоже ужасный. Покрылись то ли плесенью, то ли еще чем. Хорошо сохранилась каска, она была обернута в защитного цвета ткань, которая сгнила тоже, но сама каска в порядке, как и черные, но ужасно покрытые пылью и слизью высокие сапоги. Все это стояло у стены, будто солдат разделся, перед тем как умереть. Давид сидел рядом со скелетом и улыбаясь держал в руках ремень, показывая нам пряжку.

- Ты еще и мародер, - сказал Тимур, подходя ближе, - Что ты мне тычешь, нацист?

- Я не “нацик”, - ответил Давид, не переставая улыбаться и показывая пряжку. Он так и сидел на корточках у скелета, когда мы обступили их полукругом - Я - Индиана Джонс! На пряжке орел и свастика. Это дохлый сс-овец. Круто!

На пряжке действительно четко видно птицу, расправившую крылья, которая сидела на венке, внутри которого выбита самая настоящая свастика. И по кругу буквы.

- Дай посмотреть, - протянул руку Тимур и малой отпрянул, моментально спрятал находку за спиной, - Мое.

- Да ладно тебе. Дай глянуть. Что там написано?

- “Meine Ehre heisst Treue” - “Моя честь” - в верности. Девиз СС. Отвали, а?

- Что ты сказал?

Тимур говорил очень тихо, но у меня прямо ливень мурашек по спине пробежался галопом. Я думал, он его сейчас одним ударом успокоит. Вот только придурку это было неясно.

- Я сказал отвали, пряжка моя, мы - договаривались!

Не знаю, как Тимур сдерживался, но скулы у него свело от сдерживаемой злобы и покраснел он как сеньор Помидор, только пар из ушей не валил.

- Договор о кольце был. Его и забирай.

Все непроизвольно посмотрели на пальцы скелета, все еще сжавшиеся вокруг своего же горла. Никакого перстня на нем не было.

- Снял уже? - скривился Тимур, - зажилил себе и пряжку хочешь забрать?

- Нет у него перстня! - Это рядовой, ты - двоечник.

Давид сильно перегибал палку, так со старшими не разговаривают, но Тимур не тронул его. Ни тогда, ни позже. Никто кроме придурка, не решался шуметь там, мы ведь были окружены каменными стенами, готовыми рухнуть в любой момент.

***

- Мой внук не обижает младших. Так я его воспитал. Хотя мародерством заниматься я его не учил. И что случилось дальше, рассказывай быстрее.

***

Давидка вцепился в этот ремень и злобно смотрел снизу вверх. Отдавать сокровище он не собирался. Я хотел их успокоить, как-то охладить, но не решился ни слова сказать. Боялся, что сделаю только хуже. Тимур тоже наверное не хотел устраивать возню около трупа солдата, а слов Давидка не понимал. Поэтому ему пришлось уступить.

- Ладно, - сказал Тимур, - остынь. Забирай свою пряжку и перестань орать. Иначе через семьдесят лет придут другие пацаны за твоей пряжкой. Хотя что с тебя взять. Есть что-то еще интересное?

- Автомат мой, - вдруг заговорил Женька.

- Что? - обернулся Тимур, - да как вы задрали.

Он проследил за взглядом брата и опередил его. Буквально в двух шагах у стенки прислонился автомат. Самый настоящий немецкий автомат.

- Шмайсер, - гордо сказал Давид, - настоящий. Только ржавый.

- Это ты его там поставил?

- Нее. Он там был.

Тимур осторожно поднял оружие и предусмотрительно направив в другую сторону брезгливо осмотрел его, даже гнилой кожаный ремень.

- Думаю, если почистить и отмыть, еще и постреляет. Так и быть заберу себе.

- Эээ, - сказал Женька - Мы так не договаривались, Тимур.

- Оружие детям не игрушка. Я сдам его в музей, еще и денег дадут. Нечего фашистское оружие по домам прятать. Тоже мне коллекционеры. Ты все равно домой поедешь, как его заберешь? В рюкзак он не влезет.

- Дай хоть что-нибудь. Нас двое, нам положено два трофея.

- Да твоему брату вообще пофиг, стоит - рот раскрыл. Правда Васька? Нафига вам эти заботы? Лето, речка, клубника со сметаной - отдыхайте! Вс равно с собой в Москву не заберете, а мы с Давидкой грамотно всем распорядимся. С нас сто грамм фронтовых.

- Мы не из Москвы, - выдавил Женька, - давай сюда шлем. Автомат себе забирай.

- Какой шлем? Каску что ли? - Тимур подошел к стене и схватил головной убор с остатками камуфляжной сетки - Вещь. Зачем она тебе? Все равно в самолет с ней не пустят. Еще и проблемы с ментами будут.

- Вася? - брат смотрел на меня беспомощно, - Скажи ему.

Я не знал, что сказать. Не люблю я эти конфликты и разборки. По мне так пусть хоть все забирают, лишь бы не скандалить, тем более здесь. Но брат так смотрит. Младший все же, еще надеется, что старший не струсит и защитит его.

- Так нечестно, - говорю, - Тимур. Еще сестрички есть и нас двое.

- И что? - он смотрел на меня с ухмылкой. Ну да, здоровяк, еще и старший лет на десять. Не хотелось мне всего этого…

- А то, - отвечаю, - тебя вообще не звали. Сам пристроился, все удовольствие испортил своими стонами и нравоучениями, а теперь и трофеи забрать хочешь. Не знаю как у вас в селе, у нас таких называют крысами.

Это я зря, конечно сказал. Но сами понимаете - обстановка была напряженная. Вы бы слышали, какая тишина легла между нами. Только слышно было как где-то далеко капает вода.

- Ты мне нравишься, - медленно произнес Тимур. Он смотрел на меня так пронзительно, что я не смог выдержать и отвел взгляд, - я убью тебя последним.

Давид хмыкнул. Деревенский дурачок, блин. и Тимур посмотрел на него:

- А ты чего там еще прячешь?

***

- Ничего.

- Быстро показал, что у тебя за спиной, придурочный.

Давид медленно извлек “офигительной” красоты кинжал и осторожно показал. Тут даже у Тимура челюсть упала. Я в кинжалах не разбираюсь и не знаю кортик это или нож, но красиво сделанное орудие убийства - это точно. Обоюдоострое лезвие, длина лезвия примерно 250 мм. Рукоять еще миллиметров сто. Такое в живот вогнать и нет человека. Рукоятка деревянная и на ней как всегда орел, а на лезвии надпись.

- Что там написано? - почти прошептал Тимур и протянул руку. Давидка отпрянул и вскочил на ноги. Со звоном на землю полетел ржавый котелок и он подтащил его ногой к себе, отступая от скелета.

- «Alles fur Deitschland» («Всё для Германии») - Отстань.

Но Тимур отставать не собирался. Он шел к нему и в глазах заблестел нездоровый блеск.

- Дай сюда.

- Не дам!

Давид боялся, очень сильно боялся, но защищать свои сокровища собирался до конца. Таким мы его не видели никогда. И соседа кстати тоже. Ребята будто с ума сошли в этой пещере.

- Крохобор, - проскрежетал Тимур, - Ворюга. Отдай кинжал.

- Я не ворюга. Я - археолог. Индиана Джонс.

- Ты, безумный черт, а не археолог. Отдай.

Так они и пятились к проходу, точнее пятился Давидка, а ваш внук наступал на него. Пока на плечо Давидке не легла рука, и силуэт проявился в тени. Большой силуэт огромного человека.

***

- Это тот о ком ты хотел рассказать, мальчик?

- Да.

- Кто это был? Как он выглядел?

***

Он был здоровенный. Очень большой и очень неопрятный. Сначала я подумал, что это бомж в пещере поселился и вышел на шум. Мы не сразу поняли, кого видим перед собой. От него воняло, вонь ворвалась следом и меня чуть не вырвало. Женька “бекнул” и Тимур скривился, Верка только “ойкнула”, а нашему сумасшедшему было все равно. Он сам иногда не лучше вонял, поэтому его не проняло, пока он не увидел лицо. Но сначала Тимур сказал “Здравствуйте” и включил фонарик. Мы увидели клочья шинели, что подтверждало мысль о бомже, странную кепку с орлом и обезображенное лицо. Лицом даже назвать эту морду нельзя - гнилая кожа на щеках, впадины там где должны быть зрачки и безгубый рот с частоколом гнилых клыков. А еще он говорил по-немецки, сказал что-то вроде “Во вештек дире клайне юде”. Что с вами дедушка Захар? Вам плохо?

- Что он сказал? Еще раз повтори?

- Вы так побелели. Все хорошо?

- Что было дальше?

“Вы кто!” - спросил Тимур, - он светил в морду этой твари и рука его дрожала, как и голос.

“Хабе эйнен клайнеюде!” - что-то такое гаркнул урод и схватил Давида за плечи. Тот заорал и начал вырываться, да так яростно что урод не смог его удержать. Зазвенев полетел на землю кинжал и каска, а Давидка не останавливаясь побежал к нам. Здоровенный мутант окончательно выполз на свет и пошел за ним. Завывая и плача Давидка нырнул за спину вашего внука, который почему-то продолжал светить на монстра.

- Тимур, спаси! Тимур, не отдавай меня! Бежим! - кричал мокрый от слез пацан, он вцепился в спину Тимура и почему-то бешено его тряс. Здоровяк остановился и поднял кинжал. Медленно вытер его о штанину и посмотрел на нас.

- Юдише Кинда! Унд Зигуарна!

- Васька, - тихо сказал Тимур, - пацаны. Медленно отступаем и бежим. Вы вперед, я за вами. Только не “заблукайте”, тут рядом. Все время прямо. Как подам знак - погнали.

Он медленно поднял автомат и направил на урода.

- Эй, ты! Гитлер Капут! Немец сдавайся!

- Юден коннен нихт шнисен, (евреи не умеют стрелять) - что-то такое пробурчал мертвый немец и поднял руку с кинжалом, лезвием вниз. На руке почти не осталось мяса и проглядывала кость, вы не поверите, но это тоже был скелет. Только живой. - Ласс ун шпилен .

- Бегите! - закричал Тимур и нажал на курок. Мы побежали.

Я пропустил вперед Женьку и Галку, Давид не вовремя подскользнулся и упал, а мертвец уже шел за нами. Конечно автомат не выстрелил. То ли не умеет им ваш внук пользоваться, то ли сломался он за полвека. Тимур все нажимал и нажимал, пока я не схватил его за локоть и не потащил в сторону выхода.

- Бежим! Брось его!

- Ганс вахаув! Стоп зи ди Цигойна!

Что-то такое оно закричало и мы побежали, когда ожил скелет на полу. Рука вытянулась и схватила Тимура за ногу, он закричал и я не задумываясь пнул по руке, изо всей силы. Я спас вашего внука, но не смог спасти Давидку. Следующим скелет вцепился в него.

***

- Что же вы наделали, детвора.

Дедушка поднялся с табуретки, опираясь на трость и подошел к столу. Взял большую кружку с водой и медленно напился. Я все это время молчал и не двигался, только следил за ним взглядом. Тимур тот вообще завернулся в одеяло и сидел на кровати, только волосы торчали. Дед Захар посмотрел на него и вернулся ко мне, но уже не садился, просто встал напротив, опираясь на палочку.

- Что с Давидкой стало?

Я молчал. Тимур тоже молчал. Нам было стыдно.

- Говори, Василий. Время не ждет. Быть может еще что-то можно изменить. Говори, не бойся. Вы ни в чем не виноваты.

Я посмотрел на Тимура. От этого поддержки не дождешься, спрятался в свою “одеялью” норку и сидит. Отдуваться младшим придется.

- Скелет схватил его за ногу и подтянул к себе.

Дедушка вздрогнул.

- Ты все видел?

- Да, оглянулся, когда убегал. Он подтащил его и прижал к земле, а над ними стоял здоровенный мертвец в шинели, сапогах и кепи. Кажется мгновение, а я его хорошо разглядеть успел.

- Что они сделали с бедным малышом? Ты видел?

- Ничего. Они просто смотрели нам вслед. А потом тот, что стоял поднял Давидку за шиворот и поставил на ноги и крикнул кое-что. Кажется на русском.

- Ты помнишь что он крикнул?

- Кажется “юда выходи”. С таким акцентом знаете. Немецким. Что с вами?

Дед сел на табуретку с размаха и схватился за сердце.

- Нормально все. Нормально. Еще что-то?

- Нет. Больше я его не видел.

- Как и цыганенка.

- Как и Давидку.

“Деда мы не виноваты, - заныл вдруг совсем по-детски Тимур, - никто ведь не знал что там такое. Мы хотели просто зайти и выйти!”.

Он говорил это сквозь слезы и размазывая сопли по подбородку. Ну и кто после этого придурок? Пленный Давид или убежавший с поля боя Тимур? Да и я тоже хорош…

- Успокойся, - сказал дед и палкой стукнул, - От тебя я Тимур такого не ожидал. Они - дети, малолетки, плюс не местные, из города, а ты здоровенный лоб. Тебе не стыдно? Ты зачем туда полез? Только не отвечай, я уже знаю. Немецких артефактов захотелось. Туземец и бусы. Еще и детей за собой потащил. Я же говорил тебе, всю жизнь толковал - нельзя туда ходить. Нельзя ни в коем случае!

- Но ты не говорил почему! - завыл вдруг резко и пронзительно сосед. Так однажды выла моя мама, когда отец пришел домой пьяный и после трехчасового скандала ударил ее по лицу. Вот так же по-бабски выл сейчас этот пацан, на которого я еще равняться хотел. Интересно он так за Давида переживает или из-за того, что ему влетит?

- Василий, ты более вменяемый. Говорить с тобой буду. Все остальные без потерь выбрались?

- Да. Все кроме Давидки.

- Хорошо, и где они сейчас?

- Наташка нас у входа ждала, как и обещала. Она вместе с сестрой домой вернулась. Мы взяли с них слово пока ничего не говорить. Женька к нам побежал, белый весь, но тоже обещал ничего не говорить.

- Пока вы правдоподобную брехню не придумаете?

- А я с Тимуром к вам пошел. Вы точно знаете, что там такое в этой пещере.

Дед крякнул и устроился поудобнее.

- Я не все вам рассказал.

Невыносимая боль и тоска давили на сердце как пресс. Но когда он смотрел на неё ему становилось легче. Она улыбалась доброй, ободряющей и немного жалостливой улыбкой. Ласковые, полные нежности голубые глаза успокаивали. И почему-то он вспомнил их первую встречу.

Погода тогда была мерзкая. Хуже и не придумать. Зимний ледяной дождь пронизывал до костей, холодный ветер не давал согреться. Он стоял на остановке, которая почти не защищала ни от холода, ни от ветра, ни от дождя. И тут появилась она, так же насквозь промокшая, забежала под единственное укрытие в округе. В руках она держала розу. Он никогда не видел вживую синих роз, а это была именно она. Девушка увидела заинтересованный взгляд и что-то спросила.

Парень смутился, так как из-за порывов ветра не расслышал вопрос. И всё же разговор завязался. О розе. Она дала ему посмотреть её поближе. Беря цветок из её рук, молодой человек почувствовал какие они холодные. Она вся тряслась от холода, но всё равно смеялась и была весёлой и очень позитивной, не такой как он сам. Потом он всегда удивлялся, как такие разные люди могли так сильно полюбить друг друга? Он отдал свои перчатки. Тут пришёл автобус, он отдал ей розу, и она уехала. Молодой человек уже потом понял, что это был и его автобус.

Было удивительно то, что до встречи этот вечер был во всех отношениях мерзкий. Погода, дела, настроение, всё было ужасным. Как позже оказалось и для него, и для неё. Но после встречи превратился в самый прекрасный и светлый миг в их жизни.

Потом оказалось, что это его новая соседка, снимающая комнату, как и он в соседних подъездах. Она нашла его сама и отдала перчатки. Рассказала, что это была настоящая синяя роза, которая попала к ней чудом, но как именно, так и не рассказала. Он не настаивал. Спустя некоторое время они решили снимать квартиру на двоих.

В память об этом событии на столе в кухне всегда стояла синяя роза. Увы, не натуральная. Он покупал обычную, белую и при помощи синего пищевого красителя придавал ей нужный цвет. Но девушка никогда не выказывала неудовольствия, скорее наоборот, всегда была очень рада.

Но сейчас даже роза отдавалась в сердце какой-то тупой болью. Парень взглянул в непроглядный ночной мрак в окне и увидел отражение небритого, неопрятного человека, сидящего за старым столом, на котором стоит графин с синей розой. В тусклом свете лампочки, заменяющей люстру, он перевёл взгляд на неё. И становилось намного легче. В окружении этой ужасной съёмной квартиры, отслаивающихся заплесневелых обоев, за что можно было благодарить постоянно заливающих соседей сверху, мерзкого потолка, старого паркета, девушка казалась чем-то неестественным, как античная статуя или шедевр живописи в погребе с заплесневевшими овощами.

Она встала и подошла к нему.

-Я прекрасно понимаю как тебе плохо, -сказала она ласково, -но не волнуйся, мы справимся, всё будет хорошо, я в этом уверена!

Её голос и тон, с которым она говорила, как обезболивающее притуплял боль. Он улыбнулся и легко прикоснулся пальцами к её щеке.

«Что бы я без неё делал! -с ужасом подумал он, -без неё я бы совсем пропал!»

Его оторвал звонок в дверь. Он пошёл к двери и, посмотрев в глазок, открыл.

На пороге стоял его двоюродный брат Дима, с которым они провели всё детство. С порога он начал тараторить.

-Витя! Как же я рад! Извини что без предупреждения, я сам не знал, что буду в городе и как раз проходил мимо. Ты не занят, я не помешаю?

-Нет, нет, что ты! -сказал парень и хотел улыбнуться, но улыбка получилась какой-то вымученной,  -заходи, я сейчас чаю сделаю.

-Не откажусь, -кивнул он старому другу, -Я поставлю чемоданы тут?

-Да где хочешь ставь.

Они прошли на кухню, и Виктор поставил чайник. Дмитрий огляделся с некоторым отвращением и поглядел на стол, на котором стояла роза, он вздохнул, но тут же очень радостно и позитивно начал рассказывать о том, как его сюда занесло и вообще о последних новостях. Молодой человек слушал невнимательно, иногда невпопад спрашивая о чём-то. Но родственник совершенно не обижался, скорее наоборот, смеялся и охотно отвечал.

Однако, видя, что никакие разговоры его не интересуют, гость на минуту замолчал.

-Всё ещё переживаешь?

-О чём? – от мрачных мыслей его отвлекла вошедшая девушка, -Верочка, милая, к нам Дима приехал.

Дмитрий оглянулся и промолчал.

-Я очень рада, -устало сказала она, -нальёшь чаю и мне?

-Да, конечно, -сказал молодой человек и налил третью чашку чая, поставив на стол рядом с собой, -извини, она в последнее время не очень разговорчива.

Дмитрий кивнул и как-то сразу затих на минуту, но всё-таки пытался вымученно шутить и рассказывать о пустяках. Разговор между родственниками не клеился. Тяжело было вести разговор в одиночку. Через полчаса гость как бы спохватившись, сказал, что ему пора и взяв чемоданы собрался уходить.

-Кстати, -обернулся, уходя Дмитрий и улыбнулся, -у меня тут есть отличный коньяк. Дорогой. Держи!

-Ты же знаешь, что я не пью. Убери.

-Как хочешь, -видя брезгливость во взгляде родственника, с некоторым негодованием сказал двоюродный брат, -тогда возьми кофе, очень хороший!

Дмитрий, конечно же не стал говорить, что это был подарок родителям, но это было пустяком. У него был полный чемодан всяких гостинцев и сувениров.

Чтобы не обидеть друга детства, Виктор улыбнулся и взял, а после того, как проводил гостя, тяжело вздохнул.

-Что случилось? -спросила Вера.

-Как-то неудобно получилось, зашёл навестить, а я и разговор поддержать не смог. Я же и правда был ему рад.

-Он всё понял. Он всё знает и не держит на тебя зла. Иди спать.

-Хорошо. А ты?

-А я скоро приду, -улыбнулась она и поцеловала своего любимого в щёку.

Дмитрий тем временем, шёл по улице и думал, что брату совсем плохо, хотя уже год прошёл и что нужно бы отвести его хотя бы к психологу. У него как раз был друг специалист в этой области. Надо бы его привести к Вите и помочь с этой затянувшейся депрессией.

Задумавшись, он не обращал внимания на внешние шумы и шёл по тёмной улице. Внезапно перед ним появилась Вера. Он остановился и раскрыл от удивления рот. А она глянула на него и прокричала леденящим кровь голосом:

-Ты не отберёшь его у меня!!!

Дмитрий слегка отшатнулся и остановился как вкопанный. От ужаса он совсем не заметил справа стремительно приближающиеся к нему два ослепительных огня и гудок грузовика.

Утром Виктор, как всегда, пошёл на работу, встретив на скамейке у подъезда Алевтину Петровну, которая как обычно с ненавистью посмотрела на него и что-то зашипела. Его не сильно тревожило её постоянное бурчание о том, что он наркоман, сумасшедший и вообще сатанист, но радости тоже не добавляло. Скорее становилось лишней каплей к его депрессивному состоянию. К тому же она постоянно жаловалась хозяевам квартиры, что было уже намного хуже. Хорошо, что хозяева (как и прочие жители дома) сами знали сварливость пенсионерки.

Придя на завод, он сел за станок и совсем отключился, делая всё как на автомате. Незадолго до обеденного перерыва к нему подошёл начальник Николай Иванович и сказал:

-Витя, после обеда ко мне в кабинет.

Тревога охватила молодого человека и сердце бешено застучало. Не хватало только чтобы его лишили премии, или даже уволили!

В столовой, впрочем, тоже не случилось ничего хорошего. Сотрудники в последнее время сторонились его. Некоторые сочувственно смотрели, другие смеялись над ним и зло шутили.

Олег, его бывший лучший друг вообще сказал с брезгливой усмешкой, проходя мимо:

-Теперь этого психа точно уволят.

Виктор нехотя ковырялся в каше и вздрогнул, услышав родной голос.

-Привет милый, как ты?

-Вера, что ты тут делаешь? Тебе нельзя тут находиться!

-Я почувствовала, что тебе плохо и пришла. Не волнуйся, всё будет хорошо, я договорилась и меня пропустили.

Другие работники оглядывались на них и качали головами или усмехались. Особенно Олег, скривившийся и отпустивший какую-то наверняка оскорбительную шуточку. А она, не глядя на других, спокойно говорила:

-Ешь, тебе нужны силы.

От подбадривающей и светлой улыбки и искрящихся голубых глаз стало легче, и он запустил ложку в едва начатую тарелку с кашей и куском рыбы.

Внезапно он аж подпрыгнул от истошного крика «Значит псих?!» Виктор оглянулся и увидел, как Олег держится за горло и хрипит. Все вокруг начали оборачиваться на хрипы, но как будто остолбенели не в силах броситься на помощь сослуживцу, у которого застряла кость в горле. А когда кто-то всё же попытался помочь, было уже поздно.

Вызов «на ковёр» к начальству был отложен, так как начальник был занят с приехавшими медиками и полицейскими. Но совсем избавиться от разговора не удалось.

Начальник, уставший и задумчивый, всё же вызвал к себе непутёвого сотрудника. Вера шла рядом и молчала. Начальник не обращал на неё внимания, за что молодой человек был ему безмерно благодарен.

-Слушай, Витя, - Николай Иванович всегда относился к нему хорошо и поддерживал в трудные моменты, год назад даже организовал коллектив, чтобы те скинулись, теперь же было видно, что ему тяжело даётся каждое слово, -я понимаю, что тебе очень тяжело. Это безусловно ужасная трагедия и ты сам знаешь моё к тебе отношение. Но теперь, когда твой труд стал просто ужасным, мне всё труднее держать тебя тут. План не выполняешь, про задания забываешь! Скажи, разве это дело? Ты был лучшим заточником завода, гордость нашего коллектива, висел на доске почёта, а что теперь? И становится только хуже! Если так пойдёт дальше, я тебя уволю. Я не шучу.

Начальник поглядел на сотрудника и тяжело вздохнул.

-Ты меня совсем не слушаешь?

-Слушаю. Простите меня пожалуйста, я стараюсь, но я…

Тут он зарыдал.

-Витя, милый, не плачь, -отозвался нежный тихий голос Веры, -ты разрываешь мне сердце! Всё будет хорошо! Просто успокойся, всё образуется.

-Да, конечно, -вытер слезы молодой человек и прошептал, -прости Верочка, я со всем справлюсь.

-МЫ со всем справимся, -улыбнулась она, делая упор на «мы».

Николай Иванович как-то странно посмотрел и быстро отпустил сотрудника.

-Иди домой, Витя, -сказал тот, -тебе однозначно нужно отдохнуть. Впереди выходные.

Молодой человек встал и взялся за ручку двери, когда начальник добавил:

-Я хочу, чтобы ты знал. Я хочу как лучше.

Виктору было лучше от того, что с ним идёт она, что его любимая рядом. Потом они разминулись. Она пошла домой, а он зашёл в магазин, купил персиков, которые так любила Вера и пришёл уставший домой. Его угнетала смерть Олега, угроза увольнения, но вся та же тупая, невыносимая и невероятно тяжёлая боль давила намного сильнее.

Сзади его обняли руки и послышался родной, успокаивающий голос говоривший игриво и весело:

-А я тебя люблю!

Парень повернулся и улыбнулся. Если бы не она! Нет, он всё выдержит ради неё!

-И я тебя тоже.

Он вздрогнул от звонка в дверь, подошёл и глянул в глазок. Увидел пожилого человека.

-Кто там?

-Здравствуйте, меня зовут Василий Романович, я от вашего начальника, Николая Ивановича!

Виктор нерешительно открыл дверь и увидел добрые смеющиеся глаза седеющего старичка лет шестидесяти с реденькими усиками и бородкой.

-Вы не против если я войду?

-А кто это с вами?

Парень оглядел с ног до головы огромного роста мужчину с каменным лицом и небольшим чемоданчиком, на фоне которого старичок казался ребёнком.

-Мой коллега, -сказал спокойно и добродушно старичок и продолжил, -Николай Иванович сказал, что у вас проблемы. Я специалист. Могу помочь. Мы можем пообщаться?

Виктор стоял в нерешительности. Люди не пытались ворваться, а спокойно ждали. Назвавшийся Василием Романовичем добродушно улыбался. Такой улыбки за последний год он не видел ни от кого кроме Веры. Именно благодаря этому он решился и пропустил их.

В кухне он усадил обоих гостей и предложил чаю. Те согласились.

Василий Романович начал с простых вопросов о съемной квартире, родственниках, знакомых. Потом перешёл к работе и его образу жизни. Виктор, видя, что тот его тактично перебивает только уточняющими вопросами, не шутит, а участливо, с интересом и внимательно слушает, рассказывал всё больше и спокойнее.

Закончили они через несколько часов. Василий Романович помолчал, что-то явно обдумывая, и сказал:

-Молодой человек, я понял вашу проблему и предлагаю проехать с нами в санаторий на недельку, а потом посмотрим.

-Но как же работа? Боюсь, что Николай Иванович не пустит.

-О, не переживайте, мы уже всё обговорили, и он согласен дать вам отпуск.

Улыбка гостя почти уговорила бы его, если бы не Вера.

-Но Вера, я не могу без неё!

Старичок посмотрел на него и попытался улыбнуться, но улыбка вышла фальшивой.

-Не беспокойтесь, она сможет посещать вас в любое время. К тому же завод оплатит ваше посещение санатория, а дальше видно будет. Проблем решительно не будет. Обещаю.

-Не соглашайся, -внезапно прошептала сидящая рядом девушка, - я без тебя не смогу!

-Извините, но я не могу. Я не смогу без Веры.

Старичок тяжело вздохнул и посмотрел на своего спутника и серьёзным тоном сказал:

-Извините, но я вынужден настаивать.

-Я никуда не пойду! Уходите! -он вскочил и дрожа указал рукой на дверь.

-Но мы же никакого вреда вам не причиним, нечего так беспокоиться!

-Я сказал вон! -сбивчивым голосом крикнул парень.

-Можно перед уходом я схожу в туалет? -сказал спокойно молчавший всё это время спутник гостя.

Виктор на мгновение оцепенел и только и выговорил:

-Да, конечно.

Громила пошёл к двери, хозяин проводил его взглядом, повернулся к старичку и почувствовал небольшую короткую боль от укола в шее. Падая он заметил, как его бережно подхватили чьи-то руки и крик Веры «Не уходи!»

Пациент психиатрической больницы из палаты №88 был самым тихим и спокойным из всех. Но несмотря на это за ним ходила дурная слава. Поначалу, буквально за неделю два санитара попали в травматологию. По случайному стечению обстоятельств, тот который сломал правую руку, как-то раз ударил пациента, а тот который сломал ногу, не приносил ему еды и не менял постельное бельё. После этого к №88 относились исключительно вежливо и бережно. Но через какое-то время его стали сторониться вообще все. Дело в том, что к нему стала заходить новенькая санитарка, которая очень жалела бедного больного. И внезапно она потеряла голос, который после этого превратился из девичьего звонкого и мелодичного в грубый и хриплый. Как раз в это время попал в автокатастрофу Василий Романович со своим ассистентом. А потом заинтересованный персонал узнал, что бывший начальник больного, Николай Иванович поскользнулся и попал под трамвай, а у соседки, Алевтины Петровны, которую, как и прочих соседей расспрашивал Василий Романович до посещения №88, в тот же день остановилось сердце, и на лице её отразился неописуемый ужас. А потом узнали, что за день до того таинственно погиб под колёсами грузовика его двоюродный брат. Водитель рассказывал, что видел, как тот успевал перейти дорогу, но внезапно остановился и отошёл на шаг назад, как раз угодив к тому под колёса. Также ему показалось, что там была женщина, которая потом пропала с места происшествия.

Но сам пациент из палаты №88, как сказано в истории болезни, будучи глубоко потрясённым смертью своей жены Веры год назад в результате несчастного случая, был покладистым и послушным, никогда никому, не причиняя никакого вреда или неудобств. И только когда действие лекарств начинало проходить, он плакал и разговаривал с кем-то невидимым, водя по воздуху руками, как будто касаясь или обнимая кого то, говоря: «Вера, Верочка, милая, как я тебя люблю!» и просил синюю розу, или хотя бы белую и синий пищевой краситель.

Рассказ создан специально для октябрьского конкурса CreepyStory

Ночное небо, затянутое свинцовыми тучами, мрачно нависало над маленьким городом. Лизе казалось, что с каждой минутой оно становится всё ниже и вот вот поглотит её. Пробьёт тонкую преграду стекла своими щупальцами, выдернет её под дождь из такого обманчиво теплого уюта комнаты. А потом сожрёт. Вместе со всеми этими лабиринтами улиц, машинами, домами, магазином на углу, ненавистной школой и людьми с их глупыми зонтами. Будто эти зонты смогут кого-то защитить от бесформенной голодной массы клубящейся над их головами. Глупые, безразличные люди с их глупыми чёрными зонтами. Лиза была почти уверена - единственное что не даёт этой серой твари наброситься на неё, так это уличный фонарь за окном. Уставший от времени, он всё ещё разгонял тьму своим грязным жёлтым светом. Надолго ли его ещё хватит? Неделю назад он начал моргать с противным клацающим звуком. Что будет когда он погаснет навсегда? Хотя, возможно, это и не самый худший из вариантов. Точно лучше чем то, что есть сейчас.

Капли дождя брошенные резким порывом ветра ударили в стекло словно шрапнель и Лиза отшатнулась от окна. За спиной послышался тихий шорох и сдавленный выдох больше похожий на мучительный стон умирающего животного.

-Ба? Всё в порядке? - спросила Лиза не оборачиваясь. Она знала, что бабушка не ответит, но хотелось услышать звук хотя бы своего голоса, чтобы было не так страшно.

Бабушка уже год не говорила. Просто лежала в кровати почти без движения и молча смотрела в потолок безучастным взглядом. Иногда Лизе казалось, что бабушки здесь уже нет. Осталось только её дряхлая, сморщенная оболочка. Или не казалось, а хотелось, что бы так было. Сложно принять тот факт, что ты до дрожи в коленях боишься единственного человека которого так любила. Единственного человека на всём свете который любил тебя, заботился и как мог защищал. Понять, что ты совсем один против всего мира, что теперь ты не можешь ничего изменить. Больше нет человека который обещал, что как только исполниться восемнадцать всё наладится. Что можно будет уйти и начать новую жизнь подальше от этого места. А что теперь? Пустота. Страх, боль и пустота внутри.

Девочка медленно повернулась и замерла вглядываясь в темноту дальнего угла комнаты где виднелись очертания бабушкиной кровати. Где то во дворе завёлся мотор одного из припаркованных автомобилей. Лиза слышала, как машина сдвинулась с места. Словно таинственный хищник крадущийся в темноте машина со склизко-шуршащим звуком медленно приближалась к девочке со спины по мокрому асфальту и багровым осенним листьям. На мгновение неестественно белый свет ксеноновых фар прорвался в комнату сквозь окно и отразившись от потолка осветил дальний угол. Лиза увидела лицо бабушки, которое в этом свете было больше похоже на безжизненную восковую маску. В нём не было ничего от той милой, улыбчивой старушки которая воспитывала девочку. Ничего от человека который, как казалось, мог справиться с любой проблемой. Теперь это было, что-то иное. Под этой посмертной маской сидело нечто. Выжидало. Копило силы, чтобы однажды вырваться наружу. Схватить хрупкую девочку Лизу и утащить в иные миры. Там где холод и все мертвы.

На мгновение Лизе захотелось выбежать из комнаты. Забежать в зал где спала мама, забраться с головой под одеяло и крепко её обнять. Но это желание было быстро вытеснено воспоминаниями, что бывает когда она так делает и девочка осталась стоять на месте. В её голове столкнулись два страха. Страх остаться в этой чуждой для неё квартире и страх убежать прочь, и больше не возвращаться. Бежать было некуда. Лиза на цыпочках прокралась к двери из комнаты инстинктивно стараясь держаться подальше от кровати бабушки и вышла в коридор. В нос ударила резкая смесь из запахов каких то солений, перегара и сигаретного дыма. В тусклом свете ночника над кухонным столом Лиза увидела маму. Она уткнувшись лицом в руки спала. Рядом в пепельнице дотлевала сигарета, стояла почти пустая бутылка водки и белая кружка с рисунком козерога. До боли привычная картина. Обычный вечер обычного дня. Не хватало только отчима. Девочка сделала шаг в сторону матери, но остановилась. На секунду задержавшись в проёме кухонной двери она резко развернулась и пошла обратно в свою комнату. Сдёрнула клетчатый плед и подушку со своей раскладушки и бросила их под письменный стол, после чего заползла в спасительную темноту и сама, подвинув стул стоявший рядом, чтобы её совсем не было видно. Да, темнота пугает, ведь мы не видим какие монстры поджидают нас в ней, но иногда она может и прятать нас от тех монстров которые рыщут снаружи. Лиза обхватила колени руками, уткнулась в них носом и приготовилась ждать утро.

Сверху на письменном столе лежал личный дневник Лизы. Вся её жизнь сжатая и выплеснутая на листы бумаги. Это бабушка научила её вести дневник. Так было легче справляться с тем, что происходило с девочкой. Легче принять тот мир который окружал Лизу и то одиночество которое выжигало её изнутри.

“25 сентября.

Мне снова приснилась бабушка. Она сказала, что всё будет хорошо. Когда я проснулась мне показалась, что так и есть, но когда я хотела встать живот снова сильно заболел и я не смогла. Не думаю, что что-то сломано, но удар был сильный. Скорее всего будет болеть ещё несколько дней. Снова стало так обидно и захотелось плакать. Почему мама ничего ему не говорит? Почему не прогонит его? Чем наша жизнь стала лучше когда он переехал к нам? Он злой. Он нас всех ненавидит. Иногда в его глазах я вижу, что он хочет меня убить. Не знаю почему он это ещё не сделал. Только грозит пристрелить.

В школу не пошла. Гуляла по городу. Я знаю, что нужно ходить на уроки и, что это важно, но не могу. Они все смотрят на меня. Они думают, что я ничтожная. Я это знаю и без них.

Вечером к маме снова пришла соседка. Они пьют на кухне. Отчим ещё не пришёл с работы. Будет скандал. Надеюсь сегодня он не придёт домой. Нет, не так. Надеюсь он никогда не придёт домой. Может его сбила машина? Ведь люди постоянно так погибают. Почему это не может случиться с ним?

Я не знаю, что будет дальше. Я всё чаще думаю о том, чтобы убежать, но я не знаю как и куда...”

Лиза не заметила, как уснула. Из спасительного сна её выдернул басовитый голос отчима откуда то из-за стены.

-Сука! Ты опять нажралась? - на кухне что-то упало на пол с глухим стуком. Будто мешок картошки. Затем с грохотом повалился стул. Слышно было невнятное бурчание матери.

-Слышь, мелкая! Иди сюда, посмотри на свою любимую мамочку. Ты должна знать, что тебя ждёт впереди! Вырастешь такой же тупой никчемной дрянью, как и она! -

Лиза не сдвинулась с места. Мысли панически метались в её голове. Выхода не было, оставалось только покорно ждать.

-Слышь, мелкая, ты оглохла?! Я сказал сюда! Бегом! - Лиза вздрогнула от удара тяжёлого армейского сапога в дверь комнаты. На мгновение в воздухе повисла звенящая тишина и девочке показалось, что возможно это был страшный сон.

-Ну и где эта мелкая блядина?! Слышь?! Ты можешь хоть за своим отродьем уследить?! Вырастила шалаву которая блядует где-то по ночам. Почему я должен вас троих на своём горбу тащить? Да мне, блядь, дешевле пристрелить вас.

Шаги отчима стремительно удалились в сторону зала. Лиза сильнее вжалась под письменный стол. Девочка была уверена, что он пошёл за пистолетом и на этот раз сдержит своё обещание. Слёзы сами собой текли по щекам Лизы. Она вслушивалась в происходящее за пределами её спасительной темноты стараясь не издавать ни звука. Мать зашевелилась на кухне, подняла стул и снова уселась за стол. Отчима не было слышно. Сердце стучало так громко, что девочке казалась, что отчим может его услышать. Сможет найти её.

Паника и ужас копившиеся годами достигли своего предела. Внутри девочки будто, что то щёлкнуло и мысли стали такими ясными и понятными. Лиза точно знала, что она будет делать дальше. Она, всё также стараясь не издавать ни звука, вылезла из своего укрытия и подошла к шкафу. Быстро накинув любимую толстовку и джинсы уверенным шагом вышла из бабушкиной комнаты на кухню. Здесь всё было, как и в прошлый раз. Мать спала за столом будто ничего и не было. Девочка прислушалась, отчима не было слышно. Лиза подошла к раковине, среди прочей грязной посуды нашла нож и вернулась к матери. Теперь в душе девочки не было страха, её глаза были наполнены ненавистью и уверенностью. Она смотрела на мать ,ей хотелось, чтобы это был чужой ей человек. Лиза крепче сжала рукоять ножа в руке. В голове осталась только одна мысль, что словно грозовая туча ширилась пытаясь занять собой всё пространство внутри черепной коробки. “Ты должна была меня защищать. Ты должна была меня защищать. Ты. Должна была. Меня. Защищать.”

-Ты должна была меня защищать… - не осознавая того сама прошептала Лиза и пошла в зал.

Девочка остановилась в центре комнаты и подождала пока глаза привыкнут к темноте вслушиваясь в спокойное мужское дыхание. Отчим спал лёжа на животе. Продумывая свои дальнейшие действия Лиза сделала три шага вперёд, стала на одно колено перед кроватью и резким движением вогнала лезвие ножа по рукоятку в волосатую спину. Туда где, как ей казалось, должно было быть сердце. Враг повержен. Страха больше нет.

Лиза пошарила по карманам джинсов отчима висевшим на спинке стула и достала из них кошелёк. Не много, но на первое время хватит. Не торопясь вышла из комнаты, надела кроссовки, накинула куртку и выбежала в подъезд. Сбегая по лестнице она натянула капюшон на голову и вышла под свинцовое небо нависающее над маленьким городом. Вдыхая полной грудью пропахший дождём свежий воздух Лиза направилась прочь от своей тюрьмы и от своих мучителей. Осталось одно незавершенное дело - попрощаться со старым другом. Девочка остановилась в центре грязно-жёлтого светового пятна. “Спасибо, что защищал меня всё это время. Дальше я сама” - подумала она и фонарь моргнул словно бы утвердительно кивая Лизе в ответ.

Сначала она услышала хлопок где то за спиной, потом почувствовала резкий толчок в левое плечо. Девочку развернуло ударом и не сумев устоять на ногах она упала на спину. И вот теперь пришла боль. Словно бы обжигая Лизу изнутри она растекалась по всему телу. Девочка рефлекторно схватилась за плечо и закричала выгибаясь всем телом. Боль затмило всё. Лиза не слышала ещё двух выстрелов и стука пуль отскочивший от асфальта рядом с ней, не видела ярких вспышек разрезающих темноту ночи, боль заполнила её и не оставила места ни для чего больше.

Волна прохлады прошла по телу девочки от головы к ногам. Сознание снова стало чистым, боль ушла, а пустоту которую она оставила после себя заполнило тепло. Лиза открыла глаза и поняла, что время замедлилось. Мелкие капли дождя медленно пикировали в свете уличного фонаря. Девочка почувствовала как волна мурашками по телу прокатилась обратно от ног к голове и холодные капли упали ей на лицо. Время вернуло себе свой темп. Вернулась и боль. Фонарь погас и город погрузилась во тьму.

В голове девочки отчетливо проступила мысль “Вот и всё. Я умерла.” и в этот же момент город озарил яркий свет. Словно кто то щёлкнул выключателем и стало светло как днём. На балконе второго этажа Лиза увидела по пояс обнаженного отчима. Она чувствовала его обжигающий взгляд на себе. Но он был не один. Было что то ещё, едва улавливаемое глазом. Словно бы двухметровая тень стояла позади мужчины. Тень наклонилась, как будто для того чтобы прошептать ему что то на ухо. Мужчина развернулся и скрылся в чёрном прямоугольнике балконной двери.

“Нужно встать. Бежать. Он идёт добить.” - билось в голове Лизы, но тело едва слушалось. Девочка упёрлась правой рукой в мокрый шершавый асфальт и попыталась подняться, но ничего не получилось. Вдруг она услышала, как что то звякнув упало рядом и рефлекторно посмотрела в сторону звука. Рядом с окровавленной ладонью лежала маленькая матово-чёрная пирамидка. Лиза прикоснулась к её гладкой тёплой поверхности пальцем, но почувствовав вибрацию отдёрнула его. На пирамидке остался её кровавый отпечаток. Неожиданно пирамида зашевелилась, с низким нарастающим гулом немного поднялась над поверхностью земли и зависнув вершиной вниз начала вращаться вокруг своей оси.

В этот же момент Лиза услышала голос. Точнее голоса множества людей говорящих одновременно. Они звучали неестественно из-за металлических ноток, словно роботизировано.

“Дитя / Зерно / Начало всего, ты не одинока. Ты есть Жизнь / Вселенная / Бесконечность. Мы Едины / Связаны / Суть.” Часть слов звучали, как бы одновременно, но при этом девочка различала в своём сознании каждое из них.

Пирамидка вращалась всё быстрее одновременно становясь больше в размерах и когда загородила собой обзор дома остановила вращение. В её чёрной грани проступил светящийся квадрат из которого вырвался луч белого света в сторону девочки. Он окутал её теплом и нежностью, поднял над землёй и втянул в лоно пирамиды.

Лиза стояла посреди белого ничто, но ей не было одиноко. Она чувствовала себя частью чего то большого и такого сильного. Перед девочкой проступили очертания лестницы уходящей ввысь бесконечности и она уверенно сделала шаг вперёд. Поднимаясь всё выше она снимала с себя одежду и отбрасывала в сторону. Та растворялась во всепоглощающей белизне пустоты. Ни боли, ни страха, ни злости. Только покой. Добравшись до вершины, где её ждала чёрная пирамида висевшая вершиной вниз, абсолютно обнажённая девочка забралась на неё и села в позе лотоса в центре. Её волосы развевались в воздухе поправ законы гравитации, как и пирамида.

“Бабушка была не права. Добро не может победить зло. Может только обороняться или покорно ждать своей участи. Монстра может убить только более сильный монстр. И это Мы” - без капли злобы или ненависти подумала Лиза.

Глубокая ночь. Я лежу и не могу уснуть. Редкие машины проезжают мимо, и тогда свет фар проникает в спальню. Тишину нарушает только лёгкое дыхание моего мальчика. Набегался за день, устал... Прижался ко мне всем телом, обнял своими тонкими ручонками и сопит в плечо. А мне не спится. Я совсем тихонько встаю с кровати, чтобы не потревожить малыша. Но не успеваю сделать и двух шагов, как за спиной раздаётся его заспанный шёпот:

- Мам, ты куда?

- Спи, спи сынок. Я попью и вернусь скоро.

- Хорошо, - тихонько вздыхает он. И тут же снова слышу его глубокое, размеренное сопение.

В темноте иду на кухню, ищу стакан, наливаю воды из графина. Свет не включаю - фонарей с улицы достаточно. Пью маленькими глотками, долго и настороыженно. Руки дрожжат. Изувеченный палец ноет - видимо, к дождю. Отодвигаю в сторону занавеску, смотрю на улицу - холодная, промозглая осень. Облетают последние листья, голые ветви качаются на порывистом ветру, что налетает с моря. Сыро. Пусто. Одиноко. Так хочется поговорить с кем-нибудь, но телефон я с собой не взяла. Да и поздно теперь, давно все спят.

Сколько у меня времени? Месяц? День? Час? Дотянуть бы до Нового Года. Но ещё только октябрь, так долго... Впрочем, шансы есть. Я постараюсь сделать всё правильно. Кажется, мне удалось нащупать верную тактику. Конечно, скрываться от него всё сложнее с каждым днём... И всё же шансы есть. Надо только...

- Мам? - слышу я за спиной. Мой малыш, мой милый детёныш стоит в дверях и маленькими кулачками трёт заспанные глазки. - Мам, пошли спать.

- Иду, мой хороший. Чего ты вскочил? Ты же знаешь, я тебя не брошу.

Беру его на руки. Такой маленький, такой тёплый. А всё-таки уже тяжелый - подрос за последние месяцы. Как быстро он растёт!

Мы идём в спальню, ложимся, и почти сразу он засыпает. А я лежу рядом, мне не спится. Ветви за окном колышутся на ветру, рождая причудливые тени. Я вспоминаю, как всё начиналось, и как я была счастлива. Сколько было надежд, мечтаний! А теперь я хочу только уснуть. Уснуть бы навсегда, раз и навсегда, раз и навсегда...

...

Почти четыре года тому назад я приехала в дом моего отца, в небольшой прибрежный посёлок недалеко от города. То был долгожданный для меня отпуск. Недавняя жуткая история со множеством смертей меня порядком измотала. Весь наш портовый городок подняли на уши! И мою страховую компанию тоже, конечно. А всё-таки мы всё разгребли. Дела рассмотрены, выплаты родственникам назначены - дальше пусть разбирается полиция. А я в отпуск. Хоть немного лета застану.

Отец встретил меня радостно, радушно. Конечно, после смерти мамы ему очень не хватает простого человеческого общения. И всё-таки он держится молодцом. Сарай вот построил для инструментов. Мне так хотелось провести с ним этот месяц наедине - пообщаться, вместе заняться участком, вдоволь порыбачить и поплавать... Но увы! Его тогда как раз подписали на контракт, так что буквально через неделю он должен был вернуться в море. Но всё равно - целая неделя с отцом! И потом ещё три - в собственном загородном доме. Рядом море - такое тёплое и спокойное в это время года. Я надеялась как следует отдохнуть и набраться сил.

Первая неделя пролетела незаметно. Отец был ласков и, кажется, впервые за последнее время по-настоящему счастлив. И всё-таки... Всё-таки что-то не давало ему покоя. По вечерам он часто выходил на веранду, смотрел вдаль - туда, где шумели далёкие волны, - и напряжённо о чём-то думал. Много курил. На вопросы не отвечал или отшучивался. Явно не хотел меня тревожить. Но я чувствовала: что-то не так. И это ружьё... Отец никогда особо не увлекался охотой. А теперь достал свой старый охотничий дробовик, почистил его и повесил в гостиной. Сказал, что соскучился по охоте.

Помню, мы сидели на веранде в последний вечер перед его отплытием. Отец много курил. Наконец, он вздохнул и сказал:

- Доча. Я завтра ухожу в море. Ты точно решила остаться здесь? В городе у тебя друзья, и развлечения...

Я заверила его, что не хочу в город. По правде, шумная городская жизнь меня порядком утомила за последние месяцы. Отец кивал и жевал губами.

- Хорошо, - произнёс он. - Оставайся, сколько посчитаешь нужным. Но я прошу тебя быть осторожной.

- Осторожной? - я улыбнулась. - Па, у нас замечательные соседи. И ты знаешь, что я могу о себе позаботиться.

- Да, да... - Кажется, он не слушал, - Конечно, можешь. Но это всё не то. - Отец встал и заходил по веранде. - Всё не то...

Я смотрела на него и не понимала причин его беспокойства. Разве он впервые уходит в море? Разве я впервые остаюсь сама по себе?

- Обещай, - он посмотрел на меня внимательно, - обещай, что не пойдёшь к морю одна.

Я попыталась что-то возразить, а он замотал головой и сказал снова:

- Обещай мне. Я знаю, ты умеешь плавать. Но я волнуюсь за тебя. Можешь договориться с соседями по улице. Можешь пригласить друзей в гости. Но не ходи одна, прошу. Для меня это важно.

Мне хотелось улыбнуться ему, даже посмеяться над его страхами. Но отец был необычайно серьёзен. И я уступила. Я обещала не ходить к морю в одиночку.

На следующее утро отец отбыл, и дни пошли своей чередой. Не помню, чем я занималась и как проводила время, но я точно ходила к морю. Чаще всего мне удавалось следовать отцовским наставлениям. Но всё-таки раз или два я не находила компании для купания. И, хоть совесть моя была не спокойна, я всё же нарушала обещание, данное отцу. В самом деле, ну что плохого может произойти?! Тем более, в это время года на пляже постоянно кто-то был, так что, даже выходя из дома в одиночку, я обязательно встречала кого-то по пути или на берегу. Отец беспокоился совершенно напрасно.

Наш посёлок был не слишком велик, так что довольно быстро я узнала если не всех, то большую часть наших соседей. И был среди них один парень... Один весьма примечательный парень. Это был настоящий красавчик. Идеальное тело, милое лицо, длинные волосы... Именно от таких девчонки обычно бывают без ума. И я тоже неоднократно ловила себя на мысли, что слежу за ним внимательно. Но всё же мы были не знакомы, а познакомиться у меня не хватало решимости. Я никогда не пользовалась популярностью, чаще всего подобные красавчики обращали внимание вовсе не на меня. И с этим будет так же. Так что я старалась не мучить себя понапрасну.

И вот в очередной день я одна отправилась на пляж с утра пораньше. Но - вот удивительно! - пляж был совершенно пуст. "Наверное, ещё все спят" - подумала я. Ничего, скоро народ подтянется. Я вволю наплескалась в воде и вытянулась на песке. Было пасмурно, но довольно тепло. Определённо этот отпуск мне нравился! И вдруг... он подошёл ко мне.Тот самый красавчик, на которого я заглядывалась последние несколько дней. Наверное, я просто не заметила его сразу. Он стоял передо мной и улыбался - очень мило улыбался, надо признать!

- Привет! - сказал он. - Могу я скрасить твоё одиночество? - Наглости этому парню было не занимать.

- А красавчики типа тебя всегда такие наглые? - мне хотелось показаться уверенной в себе, но вряд ли у меня получилось. Он был слишком хорош.

- Нет. Только когда хотим понравиться кому-то. - Он плюхнулся на песок рядом со мной и улыбнулся во все свои тридцать два зуба. Хорошенькие, крепкие, белые зубы. - Как тебя зовут?

Не помню, о чём мы тогда разговаривали и сколько прошло времени, но кончилось всё тем, что я пригласила его зайти в гости. Да, знаю, мне не следовало слепо доверяться незнакомцу. Но всё же я чувствовала себя довольно одинокой. А этот парень был так мил и обходителен, мы так мило поболтали тем утром, что я совершенно растаяла. Я была просто молоденькой девушкой, которая ищет счастья, так что вряд ли кто-то будет меня осуждать.

Ну а дальше... Дальше всё было как в сказке. Этот парень... Я влюбилась, как дурочка. Господи, как он был хорош! Я пыталась сопротивляться, держать дистанцию, не торопиться... И у меня ничегошеньки не получилось. Он покорил меня. Мы проводили вместе все дни напролёт, и я была самой счастливой девушкой на свете. Он получил всю меня без остатка, и я отдала бы ещё больше, если бы только могла. Но... Время пролетело, как один миг. Мой отпуск подошёл к концу. Пора было возвращаться в город, к своей обыденной жизни.

Чем были наши отношения? Всего лишь летним романом? Или я могла надеяться, что однажды мы станем настоящей семьёй? Мой любовник лишь загадочно улыбался в ответ на все вопросы, а у меня не было достаточно сил и уверенности в себе, чтобы настаивать на ответе. В день отъезда в город я просто сообщила ему, как меня найти, и попросила сделать это так скоро, как будет для него возможно. Мой отпуск закончился. Мой кошмар только начинался.

Я вернулась в город. Снова работа, вся эта суета и шумиха... Дне полетели за днями. Мой кавалер не объявлялся. Грустно, но вполне ожидаемо. Я решила, пусть всё это будет моим летним романтическим приключением, моей маленькой тайной. Надо уметь оставлять прошлое позади. Я была довольна собой. До тех пор, пока не поняла, что прошлое вовсе не хочет оставаться в прошлом. Я была беременна.

Удивление, смятение, шок... Как? Неужели я была недостаточно осторожна? Сейчас, по прошествии времени, уверенности у меня уже совершенно не было. Да и как можно отрицать вполне объективный факт? Я беременна. У меня будет ребёнок. Боже!

Отец пока не возвращался. Достаточно близких друзей у меня не было, так что решение пришлось принимать самостоятельно. Оставить ребёнка и воспитывать его одной? Деньги для меня не проблема, и общестенное порицание меня не пугает. Но всё таки... Всё таки не так я представляла себе семейную жизнь. А что если я ещё встречу того самого, единственного? Смогу ли я с ребёнком на руках построить личное счастье?

В конце-концов моя осторожность одержала верх. Решение оказалось мучительным, мне было безумно жаль и себя, и этого нерождённого ребёнка... Но я хотела сделать аборт. И едва я начала предпринимать соответствующие действия, как вдруг появился он. Мой любовник. Он пришёл ко мне домой, чтобы... уговорить меня сохранить ребёнка.

Кажется, поначалу я дико обрадовалась, бросилась ему на шею! Я страстно желала сделать его частью своей жизни, создать семью! Сейчас мы узнаем друг друга поближе, он переедет ко мне, я познакомлю его с отцом... Но всё пошло наперекосяк. Мой дружок совершенно не интересовался мной. Его занимал только один вопрос - ребёнок. Я должна была родить ему наследника - так он говорил. И всё это было так странно, так дико... Это было неправильно! Если он не любит меня, зачем ему этот ребёнок? Если любит, почему не хочет жить семьёй, как все нормальные люди? Что-то подозрительное было во всём происходящем. Я сказала, что должна ещё подумать.

И тогда он озверел. Буквально сошёл с ума. Он орал на меня, угрожал мне. Лицо его ужасно исказилось; что-то звериное, мерзкое чуделось мне в его глазах. Всё ближе он подступал ко мне, скаля свои огромные белые зубы. Я не выдержала и влепила ему пощёчину.

Боже.

Он откусил мне палец. Безымянный палец правой руки. Вцепился в него своими здоровенными зубами и отгрыз в мгновение ока. Я закричала, а он повалил меня на пол и зажал рот, чуть не задушив. Его перемазанные кровью губы были в паре миллиметров от моего носа, зрачки превратились в вертикальные щёлки, он держал меня... и жевал. Его челюсти двигались как заведёные, и я отлично слышала этот отвратительный хруст. Он сожрал мой палец! Сожрал! А потом он улыбнулся - своей чудовищной, алчной улыбкой, во все свои тридцать два измазанных кровью зуба.

Кажется, долю секунды он примеривался, куда бы ещё вонзить свои челюсти, но потом передумал. Он прошипел мне в ухо, что сожрёт меня, сожрёт всю без остатка, если хоть что-нибудь случится с ребёнком. И впредь он всегда будет рядом, за моей спиной. Если я сбегу, мне не поздоровится. Слава богу, он встал и ушёл.

Я плакала. Я ревела навзрыд. Что мне было делать? Обратиться в полицию? Но я сама дала этому чудовищу власть над собой. Мне было горько и стыдно - мучительно стыдно! Я была в западне, в ловушке! Ночь и следующий день прошли, как в тумане. Я съездила в больницу и наплела им что-то про бродячую собаку. А врач усмехнулся и ответил, что, скорее, это была акула.

К ночи третьего дня вернулся отец. Он позвонил мне и спросил, всё ли в порядке. Что мне было ответить! Я только крикнула ему в трубку, чтобы ждал меня сейчас же, прыгнула в машину и рванула к нему. Я гнала, как сумасшедшая, а по приезду влетела в дом и повисла у отца на руках. Я говорила и говорила, сбивчиво, невпопад. А он хмурил брови и, кажется, начинал понимать, в какую беду я угодила. И не успела я закончить, как кто-то заколотил в дверь со страшной силой. Отец снял со стены ружьё и сказал мне отойти. А потом дважды выстрелил прямо в дверь. Перезарядился. Дверь сорвалась с петель. Ещё два выстрела. Готова поклясться, отец не мог промахнуться на таком расстоянии!

И всё же мой мучитель стоял в дверях, невредимый, и скалил свои проклятые зубы! Он бросился на отца, и оба покатились по полу. Я схватила упавшее ружьё, надеясь перезарядить его и дать ещё выстрел. Где же патроны? Руки тряслись, пальцы не слушались. Преимущество явно было не на нашей стороне - ублюдок был дьявольски силён. Отец закричал, потом захрипел. Я подняла взгляд и застыла на месте. Это чудовище, этот изверг - он вонзил свои зубы отцу в шею, а тот мог только хрипеть и царапать пальцами доски пола. Кровь текла по груди, по рукам, по полу. Крепче сжимались челюсти. Отец слабел.

И тогда я упала на колени и взмолилась о пощаде. Я умоляла, я клялась, что сделаю всё, что он захочет, что потребует, - пусть только пощадит моего отца. И он услышал. Он остановился. Он разжал свою мёрвую хватку, поднялся и подошёл ко мне. Его взгляд я не забуду до конца своих дней. Это был взгляд хищника, взгляд победителя. Взгляд чудовища.

Отец выжил. Слава богу, он выкарабкался. Множественные рваные раны, огромные потери крови, повреждённая трахея и обезображенное лицо. Но он выжил. Это главное. Я пыталась поговорить с ним, но это было тяжело. Что-то в нём сломалось тогда. Мы уже никогда не будем прежними.

Преступника, разумеется, не нашли. Но я знала, что он где-то рядом. наблюдает за мной, ждёт моей ошибки. Я не ошибалась. Я выучила правила игры. Мучительная беременность, тяжёлые роды - я прошла через всё это. У меня родился здоровый, маленький сынок. И как ни тяжело мне было осозновать все жуткие подробности его рождения, я всё-таки его полюбила. Он ничем не отличался от других детей. Поначалу... Быстро рос, рано научился ходить и говорить. Он самый настоящий вундеркинд - схватывает всё на лету! А ещё он очень любит купаться - за уши из ванной не вытащишь.

Какое-то время я надеялась, что всё будет хорошо... Но нет. Конечно же, нет. Начались конфликты с другими детьми. Мой малыш любит пошалить, позадирать других. Он не боится пускать в ход кулаки и... зубы. Зубы у моего мальчика прорезались очень рано. Отличные зубы, крепкие... Дети вокруг нас частенько оказывались покусанными, так что не единожды мне приходилось извиняться перед другими родителями. Мы перестали общаться с людьми. Пытались жить за городом у отца в доме, но тот просто не выносит малыша. Я его понимаю. И всё-таки я люблю своего кроху. Как бы я хотела увидеть его взрослым! Но что-то мне подсказывает, взрослым он будет чрезвычайно похож на своего отца.

Время идёт, малыш растёт. Я не подпускаю его к мелким животным и другим детям. Как-то раз на прогулке он пропал из виду, а потом прибежал ко мне, весёлый и счастливый, с кровью на губах. Вряд ли кровь была его. Подробностей я знать не хочу. Но с тех пор не отхожу от него ни на шаг. И он тоже тянется ко мне, ходит по пятам. Смотрит мне в глаза - я знаю этот взгляд... Спит только со мной. Даже 5 минут одиночества для меня - непозволительная роскошь. Но это ничего, только бы дождаться Нового Года.

Как-то мы с маленьким видели салют. Ракеты взрывались в небе. Он спросил меня, будет ли у него тоже такой салют. Я сказала, что будет.

Я переписываюсь с отцом время от времени. Он обещает, что у нас будет отличный салют к Новому Году - сохранились знакомства на работе. Раньше вряд ли получится, так как приходится действовать очень осторожно. Но я знаю, что уже сейчас в сарайчике для инструмента на его участке накопилось несколько килограммов самодельной взрывчатки. Надо всё хорошенько подготовить, сделать систему удалённого подрыва и ещё одну внутри, ручную - для страховки. Я настояла.

Только бы не проговориться случайно во сне. Только бы себя не выдать.

Не знаю, объявится ли мой муженёк на празднике. Я очень надеюсь, что да. Но мы с малышом точно будем там. Нас ждёт потрясающий фейерверк.

А сейчас - спи, любимый. Спи, моя кровинушка. Мой малыш. Моё чудовище.

...

Рассказ написан для октябрьского конкурса от сообщества CreepyStory