CreepyStory

Невыносимая боль и тоска давили на сердце как пресс. Но когда он смотрел на неё ему становилось легче. Она улыбалась доброй, ободряющей и немного жалостливой улыбкой. Ласковые, полные нежности голубые глаза успокаивали. И почему-то он вспомнил их первую встречу.

Погода тогда была мерзкая. Хуже и не придумать. Зимний ледяной дождь пронизывал до костей, холодный ветер не давал согреться. Он стоял на остановке, которая почти не защищала ни от холода, ни от ветра, ни от дождя. И тут появилась она, так же насквозь промокшая, забежала под единственное укрытие в округе. В руках она держала розу. Он никогда не видел вживую синих роз, а это была именно она. Девушка увидела заинтересованный взгляд и что-то спросила.

Парень смутился, так как из-за порывов ветра не расслышал вопрос. И всё же разговор завязался. О розе. Она дала ему посмотреть её поближе. Беря цветок из её рук, молодой человек почувствовал какие они холодные. Она вся тряслась от холода, но всё равно смеялась и была весёлой и очень позитивной, не такой как он сам. Потом он всегда удивлялся, как такие разные люди могли так сильно полюбить друг друга? Он отдал свои перчатки. Тут пришёл автобус, он отдал ей розу, и она уехала. Молодой человек уже потом понял, что это был и его автобус.

Было удивительно то, что до встречи этот вечер был во всех отношениях мерзкий. Погода, дела, настроение, всё было ужасным. Как позже оказалось и для него, и для неё. Но после встречи превратился в самый прекрасный и светлый миг в их жизни.

Потом оказалось, что это его новая соседка, снимающая комнату, как и он в соседних подъездах. Она нашла его сама и отдала перчатки. Рассказала, что это была настоящая синяя роза, которая попала к ней чудом, но как именно, так и не рассказала. Он не настаивал. Спустя некоторое время они решили снимать квартиру на двоих.

В память об этом событии на столе в кухне всегда стояла синяя роза. Увы, не натуральная. Он покупал обычную, белую и при помощи синего пищевого красителя придавал ей нужный цвет. Но девушка никогда не выказывала неудовольствия, скорее наоборот, всегда была очень рада.

Но сейчас даже роза отдавалась в сердце какой-то тупой болью. Парень взглянул в непроглядный ночной мрак в окне и увидел отражение небритого, неопрятного человека, сидящего за старым столом, на котором стоит графин с синей розой. В тусклом свете лампочки, заменяющей люстру, он перевёл взгляд на неё. И становилось намного легче. В окружении этой ужасной съёмной квартиры, отслаивающихся заплесневелых обоев, за что можно было благодарить постоянно заливающих соседей сверху, мерзкого потолка, старого паркета, девушка казалась чем-то неестественным, как античная статуя или шедевр живописи в погребе с заплесневевшими овощами.

Она встала и подошла к нему.

-Я прекрасно понимаю как тебе плохо, -сказала она ласково, -но не волнуйся, мы справимся, всё будет хорошо, я в этом уверена!

Её голос и тон, с которым она говорила, как обезболивающее притуплял боль. Он улыбнулся и легко прикоснулся пальцами к её щеке.

«Что бы я без неё делал! -с ужасом подумал он, -без неё я бы совсем пропал!»

Его оторвал звонок в дверь. Он пошёл к двери и, посмотрев в глазок, открыл.

На пороге стоял его двоюродный брат Дима, с которым они провели всё детство. С порога он начал тараторить.

-Витя! Как же я рад! Извини что без предупреждения, я сам не знал, что буду в городе и как раз проходил мимо. Ты не занят, я не помешаю?

-Нет, нет, что ты! -сказал парень и хотел улыбнуться, но улыбка получилась какой-то вымученной,  -заходи, я сейчас чаю сделаю.

-Не откажусь, -кивнул он старому другу, -Я поставлю чемоданы тут?

-Да где хочешь ставь.

Они прошли на кухню, и Виктор поставил чайник. Дмитрий огляделся с некоторым отвращением и поглядел на стол, на котором стояла роза, он вздохнул, но тут же очень радостно и позитивно начал рассказывать о том, как его сюда занесло и вообще о последних новостях. Молодой человек слушал невнимательно, иногда невпопад спрашивая о чём-то. Но родственник совершенно не обижался, скорее наоборот, смеялся и охотно отвечал.

Однако, видя, что никакие разговоры его не интересуют, гость на минуту замолчал.

-Всё ещё переживаешь?

-О чём? – от мрачных мыслей его отвлекла вошедшая девушка, -Верочка, милая, к нам Дима приехал.

Дмитрий оглянулся и промолчал.

-Я очень рада, -устало сказала она, -нальёшь чаю и мне?

-Да, конечно, -сказал молодой человек и налил третью чашку чая, поставив на стол рядом с собой, -извини, она в последнее время не очень разговорчива.

Дмитрий кивнул и как-то сразу затих на минуту, но всё-таки пытался вымученно шутить и рассказывать о пустяках. Разговор между родственниками не клеился. Тяжело было вести разговор в одиночку. Через полчаса гость как бы спохватившись, сказал, что ему пора и взяв чемоданы собрался уходить.

-Кстати, -обернулся, уходя Дмитрий и улыбнулся, -у меня тут есть отличный коньяк. Дорогой. Держи!

-Ты же знаешь, что я не пью. Убери.

-Как хочешь, -видя брезгливость во взгляде родственника, с некоторым негодованием сказал двоюродный брат, -тогда возьми кофе, очень хороший!

Дмитрий, конечно же не стал говорить, что это был подарок родителям, но это было пустяком. У него был полный чемодан всяких гостинцев и сувениров.

Чтобы не обидеть друга детства, Виктор улыбнулся и взял, а после того, как проводил гостя, тяжело вздохнул.

-Что случилось? -спросила Вера.

-Как-то неудобно получилось, зашёл навестить, а я и разговор поддержать не смог. Я же и правда был ему рад.

-Он всё понял. Он всё знает и не держит на тебя зла. Иди спать.

-Хорошо. А ты?

-А я скоро приду, -улыбнулась она и поцеловала своего любимого в щёку.

Дмитрий тем временем, шёл по улице и думал, что брату совсем плохо, хотя уже год прошёл и что нужно бы отвести его хотя бы к психологу. У него как раз был друг специалист в этой области. Надо бы его привести к Вите и помочь с этой затянувшейся депрессией.

Задумавшись, он не обращал внимания на внешние шумы и шёл по тёмной улице. Внезапно перед ним появилась Вера. Он остановился и раскрыл от удивления рот. А она глянула на него и прокричала леденящим кровь голосом:

-Ты не отберёшь его у меня!!!

Дмитрий слегка отшатнулся и остановился как вкопанный. От ужаса он совсем не заметил справа стремительно приближающиеся к нему два ослепительных огня и гудок грузовика.

Утром Виктор, как всегда, пошёл на работу, встретив на скамейке у подъезда Алевтину Петровну, которая как обычно с ненавистью посмотрела на него и что-то зашипела. Его не сильно тревожило её постоянное бурчание о том, что он наркоман, сумасшедший и вообще сатанист, но радости тоже не добавляло. Скорее становилось лишней каплей к его депрессивному состоянию. К тому же она постоянно жаловалась хозяевам квартиры, что было уже намного хуже. Хорошо, что хозяева (как и прочие жители дома) сами знали сварливость пенсионерки.

Придя на завод, он сел за станок и совсем отключился, делая всё как на автомате. Незадолго до обеденного перерыва к нему подошёл начальник Николай Иванович и сказал:

-Витя, после обеда ко мне в кабинет.

Тревога охватила молодого человека и сердце бешено застучало. Не хватало только чтобы его лишили премии, или даже уволили!

В столовой, впрочем, тоже не случилось ничего хорошего. Сотрудники в последнее время сторонились его. Некоторые сочувственно смотрели, другие смеялись над ним и зло шутили.

Олег, его бывший лучший друг вообще сказал с брезгливой усмешкой, проходя мимо:

-Теперь этого психа точно уволят.

Виктор нехотя ковырялся в каше и вздрогнул, услышав родной голос.

-Привет милый, как ты?

-Вера, что ты тут делаешь? Тебе нельзя тут находиться!

-Я почувствовала, что тебе плохо и пришла. Не волнуйся, всё будет хорошо, я договорилась и меня пропустили.

Другие работники оглядывались на них и качали головами или усмехались. Особенно Олег, скривившийся и отпустивший какую-то наверняка оскорбительную шуточку. А она, не глядя на других, спокойно говорила:

-Ешь, тебе нужны силы.

От подбадривающей и светлой улыбки и искрящихся голубых глаз стало легче, и он запустил ложку в едва начатую тарелку с кашей и куском рыбы.

Внезапно он аж подпрыгнул от истошного крика «Значит псих?!» Виктор оглянулся и увидел, как Олег держится за горло и хрипит. Все вокруг начали оборачиваться на хрипы, но как будто остолбенели не в силах броситься на помощь сослуживцу, у которого застряла кость в горле. А когда кто-то всё же попытался помочь, было уже поздно.

Вызов «на ковёр» к начальству был отложен, так как начальник был занят с приехавшими медиками и полицейскими. Но совсем избавиться от разговора не удалось.

Начальник, уставший и задумчивый, всё же вызвал к себе непутёвого сотрудника. Вера шла рядом и молчала. Начальник не обращал на неё внимания, за что молодой человек был ему безмерно благодарен.

-Слушай, Витя, - Николай Иванович всегда относился к нему хорошо и поддерживал в трудные моменты, год назад даже организовал коллектив, чтобы те скинулись, теперь же было видно, что ему тяжело даётся каждое слово, -я понимаю, что тебе очень тяжело. Это безусловно ужасная трагедия и ты сам знаешь моё к тебе отношение. Но теперь, когда твой труд стал просто ужасным, мне всё труднее держать тебя тут. План не выполняешь, про задания забываешь! Скажи, разве это дело? Ты был лучшим заточником завода, гордость нашего коллектива, висел на доске почёта, а что теперь? И становится только хуже! Если так пойдёт дальше, я тебя уволю. Я не шучу.

Начальник поглядел на сотрудника и тяжело вздохнул.

-Ты меня совсем не слушаешь?

-Слушаю. Простите меня пожалуйста, я стараюсь, но я…

Тут он зарыдал.

-Витя, милый, не плачь, -отозвался нежный тихий голос Веры, -ты разрываешь мне сердце! Всё будет хорошо! Просто успокойся, всё образуется.

-Да, конечно, -вытер слезы молодой человек и прошептал, -прости Верочка, я со всем справлюсь.

-МЫ со всем справимся, -улыбнулась она, делая упор на «мы».

Николай Иванович как-то странно посмотрел и быстро отпустил сотрудника.

-Иди домой, Витя, -сказал тот, -тебе однозначно нужно отдохнуть. Впереди выходные.

Молодой человек встал и взялся за ручку двери, когда начальник добавил:

-Я хочу, чтобы ты знал. Я хочу как лучше.

Виктору было лучше от того, что с ним идёт она, что его любимая рядом. Потом они разминулись. Она пошла домой, а он зашёл в магазин, купил персиков, которые так любила Вера и пришёл уставший домой. Его угнетала смерть Олега, угроза увольнения, но вся та же тупая, невыносимая и невероятно тяжёлая боль давила намного сильнее.

Сзади его обняли руки и послышался родной, успокаивающий голос говоривший игриво и весело:

-А я тебя люблю!

Парень повернулся и улыбнулся. Если бы не она! Нет, он всё выдержит ради неё!

-И я тебя тоже.

Он вздрогнул от звонка в дверь, подошёл и глянул в глазок. Увидел пожилого человека.

-Кто там?

-Здравствуйте, меня зовут Василий Романович, я от вашего начальника, Николая Ивановича!

Виктор нерешительно открыл дверь и увидел добрые смеющиеся глаза седеющего старичка лет шестидесяти с реденькими усиками и бородкой.

-Вы не против если я войду?

-А кто это с вами?

Парень оглядел с ног до головы огромного роста мужчину с каменным лицом и небольшим чемоданчиком, на фоне которого старичок казался ребёнком.

-Мой коллега, -сказал спокойно и добродушно старичок и продолжил, -Николай Иванович сказал, что у вас проблемы. Я специалист. Могу помочь. Мы можем пообщаться?

Виктор стоял в нерешительности. Люди не пытались ворваться, а спокойно ждали. Назвавшийся Василием Романовичем добродушно улыбался. Такой улыбки за последний год он не видел ни от кого кроме Веры. Именно благодаря этому он решился и пропустил их.

В кухне он усадил обоих гостей и предложил чаю. Те согласились.

Василий Романович начал с простых вопросов о съемной квартире, родственниках, знакомых. Потом перешёл к работе и его образу жизни. Виктор, видя, что тот его тактично перебивает только уточняющими вопросами, не шутит, а участливо, с интересом и внимательно слушает, рассказывал всё больше и спокойнее.

Закончили они через несколько часов. Василий Романович помолчал, что-то явно обдумывая, и сказал:

-Молодой человек, я понял вашу проблему и предлагаю проехать с нами в санаторий на недельку, а потом посмотрим.

-Но как же работа? Боюсь, что Николай Иванович не пустит.

-О, не переживайте, мы уже всё обговорили, и он согласен дать вам отпуск.

Улыбка гостя почти уговорила бы его, если бы не Вера.

-Но Вера, я не могу без неё!

Старичок посмотрел на него и попытался улыбнуться, но улыбка вышла фальшивой.

-Не беспокойтесь, она сможет посещать вас в любое время. К тому же завод оплатит ваше посещение санатория, а дальше видно будет. Проблем решительно не будет. Обещаю.

-Не соглашайся, -внезапно прошептала сидящая рядом девушка, - я без тебя не смогу!

-Извините, но я не могу. Я не смогу без Веры.

Старичок тяжело вздохнул и посмотрел на своего спутника и серьёзным тоном сказал:

-Извините, но я вынужден настаивать.

-Я никуда не пойду! Уходите! -он вскочил и дрожа указал рукой на дверь.

-Но мы же никакого вреда вам не причиним, нечего так беспокоиться!

-Я сказал вон! -сбивчивым голосом крикнул парень.

-Можно перед уходом я схожу в туалет? -сказал спокойно молчавший всё это время спутник гостя.

Виктор на мгновение оцепенел и только и выговорил:

-Да, конечно.

Громила пошёл к двери, хозяин проводил его взглядом, повернулся к старичку и почувствовал небольшую короткую боль от укола в шее. Падая он заметил, как его бережно подхватили чьи-то руки и крик Веры «Не уходи!»

Пациент психиатрической больницы из палаты №88 был самым тихим и спокойным из всех. Но несмотря на это за ним ходила дурная слава. Поначалу, буквально за неделю два санитара попали в травматологию. По случайному стечению обстоятельств, тот который сломал правую руку, как-то раз ударил пациента, а тот который сломал ногу, не приносил ему еды и не менял постельное бельё. После этого к №88 относились исключительно вежливо и бережно. Но через какое-то время его стали сторониться вообще все. Дело в том, что к нему стала заходить новенькая санитарка, которая очень жалела бедного больного. И внезапно она потеряла голос, который после этого превратился из девичьего звонкого и мелодичного в грубый и хриплый. Как раз в это время попал в автокатастрофу Василий Романович со своим ассистентом. А потом заинтересованный персонал узнал, что бывший начальник больного, Николай Иванович поскользнулся и попал под трамвай, а у соседки, Алевтины Петровны, которую, как и прочих соседей расспрашивал Василий Романович до посещения №88, в тот же день остановилось сердце, и на лице её отразился неописуемый ужас. А потом узнали, что за день до того таинственно погиб под колёсами грузовика его двоюродный брат. Водитель рассказывал, что видел, как тот успевал перейти дорогу, но внезапно остановился и отошёл на шаг назад, как раз угодив к тому под колёса. Также ему показалось, что там была женщина, которая потом пропала с места происшествия.

Но сам пациент из палаты №88, как сказано в истории болезни, будучи глубоко потрясённым смертью своей жены Веры год назад в результате несчастного случая, был покладистым и послушным, никогда никому, не причиняя никакого вреда или неудобств. И только когда действие лекарств начинало проходить, он плакал и разговаривал с кем-то невидимым, водя по воздуху руками, как будто касаясь или обнимая кого то, говоря: «Вера, Верочка, милая, как я тебя люблю!» и просил синюю розу, или хотя бы белую и синий пищевой краситель.

Рассказ создан специально для октябрьского конкурса CreepyStory

Ночное небо, затянутое свинцовыми тучами, мрачно нависало над маленьким городом. Лизе казалось, что с каждой минутой оно становится всё ниже и вот вот поглотит её. Пробьёт тонкую преграду стекла своими щупальцами, выдернет её под дождь из такого обманчиво теплого уюта комнаты. А потом сожрёт. Вместе со всеми этими лабиринтами улиц, машинами, домами, магазином на углу, ненавистной школой и людьми с их глупыми зонтами. Будто эти зонты смогут кого-то защитить от бесформенной голодной массы клубящейся над их головами. Глупые, безразличные люди с их глупыми чёрными зонтами. Лиза была почти уверена - единственное что не даёт этой серой твари наброситься на неё, так это уличный фонарь за окном. Уставший от времени, он всё ещё разгонял тьму своим грязным жёлтым светом. Надолго ли его ещё хватит? Неделю назад он начал моргать с противным клацающим звуком. Что будет когда он погаснет навсегда? Хотя, возможно, это и не самый худший из вариантов. Точно лучше чем то, что есть сейчас.

Капли дождя брошенные резким порывом ветра ударили в стекло словно шрапнель и Лиза отшатнулась от окна. За спиной послышался тихий шорох и сдавленный выдох больше похожий на мучительный стон умирающего животного.

-Ба? Всё в порядке? - спросила Лиза не оборачиваясь. Она знала, что бабушка не ответит, но хотелось услышать звук хотя бы своего голоса, чтобы было не так страшно.

Бабушка уже год не говорила. Просто лежала в кровати почти без движения и молча смотрела в потолок безучастным взглядом. Иногда Лизе казалось, что бабушки здесь уже нет. Осталось только её дряхлая, сморщенная оболочка. Или не казалось, а хотелось, что бы так было. Сложно принять тот факт, что ты до дрожи в коленях боишься единственного человека которого так любила. Единственного человека на всём свете который любил тебя, заботился и как мог защищал. Понять, что ты совсем один против всего мира, что теперь ты не можешь ничего изменить. Больше нет человека который обещал, что как только исполниться восемнадцать всё наладится. Что можно будет уйти и начать новую жизнь подальше от этого места. А что теперь? Пустота. Страх, боль и пустота внутри.

Девочка медленно повернулась и замерла вглядываясь в темноту дальнего угла комнаты где виднелись очертания бабушкиной кровати. Где то во дворе завёлся мотор одного из припаркованных автомобилей. Лиза слышала, как машина сдвинулась с места. Словно таинственный хищник крадущийся в темноте машина со склизко-шуршащим звуком медленно приближалась к девочке со спины по мокрому асфальту и багровым осенним листьям. На мгновение неестественно белый свет ксеноновых фар прорвался в комнату сквозь окно и отразившись от потолка осветил дальний угол. Лиза увидела лицо бабушки, которое в этом свете было больше похоже на безжизненную восковую маску. В нём не было ничего от той милой, улыбчивой старушки которая воспитывала девочку. Ничего от человека который, как казалось, мог справиться с любой проблемой. Теперь это было, что-то иное. Под этой посмертной маской сидело нечто. Выжидало. Копило силы, чтобы однажды вырваться наружу. Схватить хрупкую девочку Лизу и утащить в иные миры. Там где холод и все мертвы.

На мгновение Лизе захотелось выбежать из комнаты. Забежать в зал где спала мама, забраться с головой под одеяло и крепко её обнять. Но это желание было быстро вытеснено воспоминаниями, что бывает когда она так делает и девочка осталась стоять на месте. В её голове столкнулись два страха. Страх остаться в этой чуждой для неё квартире и страх убежать прочь, и больше не возвращаться. Бежать было некуда. Лиза на цыпочках прокралась к двери из комнаты инстинктивно стараясь держаться подальше от кровати бабушки и вышла в коридор. В нос ударила резкая смесь из запахов каких то солений, перегара и сигаретного дыма. В тусклом свете ночника над кухонным столом Лиза увидела маму. Она уткнувшись лицом в руки спала. Рядом в пепельнице дотлевала сигарета, стояла почти пустая бутылка водки и белая кружка с рисунком козерога. До боли привычная картина. Обычный вечер обычного дня. Не хватало только отчима. Девочка сделала шаг в сторону матери, но остановилась. На секунду задержавшись в проёме кухонной двери она резко развернулась и пошла обратно в свою комнату. Сдёрнула клетчатый плед и подушку со своей раскладушки и бросила их под письменный стол, после чего заползла в спасительную темноту и сама, подвинув стул стоявший рядом, чтобы её совсем не было видно. Да, темнота пугает, ведь мы не видим какие монстры поджидают нас в ней, но иногда она может и прятать нас от тех монстров которые рыщут снаружи. Лиза обхватила колени руками, уткнулась в них носом и приготовилась ждать утро.

Сверху на письменном столе лежал личный дневник Лизы. Вся её жизнь сжатая и выплеснутая на листы бумаги. Это бабушка научила её вести дневник. Так было легче справляться с тем, что происходило с девочкой. Легче принять тот мир который окружал Лизу и то одиночество которое выжигало её изнутри.

“25 сентября.

Мне снова приснилась бабушка. Она сказала, что всё будет хорошо. Когда я проснулась мне показалась, что так и есть, но когда я хотела встать живот снова сильно заболел и я не смогла. Не думаю, что что-то сломано, но удар был сильный. Скорее всего будет болеть ещё несколько дней. Снова стало так обидно и захотелось плакать. Почему мама ничего ему не говорит? Почему не прогонит его? Чем наша жизнь стала лучше когда он переехал к нам? Он злой. Он нас всех ненавидит. Иногда в его глазах я вижу, что он хочет меня убить. Не знаю почему он это ещё не сделал. Только грозит пристрелить.

В школу не пошла. Гуляла по городу. Я знаю, что нужно ходить на уроки и, что это важно, но не могу. Они все смотрят на меня. Они думают, что я ничтожная. Я это знаю и без них.

Вечером к маме снова пришла соседка. Они пьют на кухне. Отчим ещё не пришёл с работы. Будет скандал. Надеюсь сегодня он не придёт домой. Нет, не так. Надеюсь он никогда не придёт домой. Может его сбила машина? Ведь люди постоянно так погибают. Почему это не может случиться с ним?

Я не знаю, что будет дальше. Я всё чаще думаю о том, чтобы убежать, но я не знаю как и куда...”

Лиза не заметила, как уснула. Из спасительного сна её выдернул басовитый голос отчима откуда то из-за стены.

-Сука! Ты опять нажралась? - на кухне что-то упало на пол с глухим стуком. Будто мешок картошки. Затем с грохотом повалился стул. Слышно было невнятное бурчание матери.

-Слышь, мелкая! Иди сюда, посмотри на свою любимую мамочку. Ты должна знать, что тебя ждёт впереди! Вырастешь такой же тупой никчемной дрянью, как и она! -

Лиза не сдвинулась с места. Мысли панически метались в её голове. Выхода не было, оставалось только покорно ждать.

-Слышь, мелкая, ты оглохла?! Я сказал сюда! Бегом! - Лиза вздрогнула от удара тяжёлого армейского сапога в дверь комнаты. На мгновение в воздухе повисла звенящая тишина и девочке показалось, что возможно это был страшный сон.

-Ну и где эта мелкая блядина?! Слышь?! Ты можешь хоть за своим отродьем уследить?! Вырастила шалаву которая блядует где-то по ночам. Почему я должен вас троих на своём горбу тащить? Да мне, блядь, дешевле пристрелить вас.

Шаги отчима стремительно удалились в сторону зала. Лиза сильнее вжалась под письменный стол. Девочка была уверена, что он пошёл за пистолетом и на этот раз сдержит своё обещание. Слёзы сами собой текли по щекам Лизы. Она вслушивалась в происходящее за пределами её спасительной темноты стараясь не издавать ни звука. Мать зашевелилась на кухне, подняла стул и снова уселась за стол. Отчима не было слышно. Сердце стучало так громко, что девочке казалась, что отчим может его услышать. Сможет найти её.

Паника и ужас копившиеся годами достигли своего предела. Внутри девочки будто, что то щёлкнуло и мысли стали такими ясными и понятными. Лиза точно знала, что она будет делать дальше. Она, всё также стараясь не издавать ни звука, вылезла из своего укрытия и подошла к шкафу. Быстро накинув любимую толстовку и джинсы уверенным шагом вышла из бабушкиной комнаты на кухню. Здесь всё было, как и в прошлый раз. Мать спала за столом будто ничего и не было. Девочка прислушалась, отчима не было слышно. Лиза подошла к раковине, среди прочей грязной посуды нашла нож и вернулась к матери. Теперь в душе девочки не было страха, её глаза были наполнены ненавистью и уверенностью. Она смотрела на мать ,ей хотелось, чтобы это был чужой ей человек. Лиза крепче сжала рукоять ножа в руке. В голове осталась только одна мысль, что словно грозовая туча ширилась пытаясь занять собой всё пространство внутри черепной коробки. “Ты должна была меня защищать. Ты должна была меня защищать. Ты. Должна была. Меня. Защищать.”

-Ты должна была меня защищать… - не осознавая того сама прошептала Лиза и пошла в зал.

Девочка остановилась в центре комнаты и подождала пока глаза привыкнут к темноте вслушиваясь в спокойное мужское дыхание. Отчим спал лёжа на животе. Продумывая свои дальнейшие действия Лиза сделала три шага вперёд, стала на одно колено перед кроватью и резким движением вогнала лезвие ножа по рукоятку в волосатую спину. Туда где, как ей казалось, должно было быть сердце. Враг повержен. Страха больше нет.

Лиза пошарила по карманам джинсов отчима висевшим на спинке стула и достала из них кошелёк. Не много, но на первое время хватит. Не торопясь вышла из комнаты, надела кроссовки, накинула куртку и выбежала в подъезд. Сбегая по лестнице она натянула капюшон на голову и вышла под свинцовое небо нависающее над маленьким городом. Вдыхая полной грудью пропахший дождём свежий воздух Лиза направилась прочь от своей тюрьмы и от своих мучителей. Осталось одно незавершенное дело - попрощаться со старым другом. Девочка остановилась в центре грязно-жёлтого светового пятна. “Спасибо, что защищал меня всё это время. Дальше я сама” - подумала она и фонарь моргнул словно бы утвердительно кивая Лизе в ответ.

Сначала она услышала хлопок где то за спиной, потом почувствовала резкий толчок в левое плечо. Девочку развернуло ударом и не сумев устоять на ногах она упала на спину. И вот теперь пришла боль. Словно бы обжигая Лизу изнутри она растекалась по всему телу. Девочка рефлекторно схватилась за плечо и закричала выгибаясь всем телом. Боль затмило всё. Лиза не слышала ещё двух выстрелов и стука пуль отскочивший от асфальта рядом с ней, не видела ярких вспышек разрезающих темноту ночи, боль заполнила её и не оставила места ни для чего больше.

Волна прохлады прошла по телу девочки от головы к ногам. Сознание снова стало чистым, боль ушла, а пустоту которую она оставила после себя заполнило тепло. Лиза открыла глаза и поняла, что время замедлилось. Мелкие капли дождя медленно пикировали в свете уличного фонаря. Девочка почувствовала как волна мурашками по телу прокатилась обратно от ног к голове и холодные капли упали ей на лицо. Время вернуло себе свой темп. Вернулась и боль. Фонарь погас и город погрузилась во тьму.

В голове девочки отчетливо проступила мысль “Вот и всё. Я умерла.” и в этот же момент город озарил яркий свет. Словно кто то щёлкнул выключателем и стало светло как днём. На балконе второго этажа Лиза увидела по пояс обнаженного отчима. Она чувствовала его обжигающий взгляд на себе. Но он был не один. Было что то ещё, едва улавливаемое глазом. Словно бы двухметровая тень стояла позади мужчины. Тень наклонилась, как будто для того чтобы прошептать ему что то на ухо. Мужчина развернулся и скрылся в чёрном прямоугольнике балконной двери.

“Нужно встать. Бежать. Он идёт добить.” - билось в голове Лизы, но тело едва слушалось. Девочка упёрлась правой рукой в мокрый шершавый асфальт и попыталась подняться, но ничего не получилось. Вдруг она услышала, как что то звякнув упало рядом и рефлекторно посмотрела в сторону звука. Рядом с окровавленной ладонью лежала маленькая матово-чёрная пирамидка. Лиза прикоснулась к её гладкой тёплой поверхности пальцем, но почувствовав вибрацию отдёрнула его. На пирамидке остался её кровавый отпечаток. Неожиданно пирамида зашевелилась, с низким нарастающим гулом немного поднялась над поверхностью земли и зависнув вершиной вниз начала вращаться вокруг своей оси.

В этот же момент Лиза услышала голос. Точнее голоса множества людей говорящих одновременно. Они звучали неестественно из-за металлических ноток, словно роботизировано.

“Дитя / Зерно / Начало всего, ты не одинока. Ты есть Жизнь / Вселенная / Бесконечность. Мы Едины / Связаны / Суть.” Часть слов звучали, как бы одновременно, но при этом девочка различала в своём сознании каждое из них.

Пирамидка вращалась всё быстрее одновременно становясь больше в размерах и когда загородила собой обзор дома остановила вращение. В её чёрной грани проступил светящийся квадрат из которого вырвался луч белого света в сторону девочки. Он окутал её теплом и нежностью, поднял над землёй и втянул в лоно пирамиды.

Лиза стояла посреди белого ничто, но ей не было одиноко. Она чувствовала себя частью чего то большого и такого сильного. Перед девочкой проступили очертания лестницы уходящей ввысь бесконечности и она уверенно сделала шаг вперёд. Поднимаясь всё выше она снимала с себя одежду и отбрасывала в сторону. Та растворялась во всепоглощающей белизне пустоты. Ни боли, ни страха, ни злости. Только покой. Добравшись до вершины, где её ждала чёрная пирамида висевшая вершиной вниз, абсолютно обнажённая девочка забралась на неё и села в позе лотоса в центре. Её волосы развевались в воздухе поправ законы гравитации, как и пирамида.

“Бабушка была не права. Добро не может победить зло. Может только обороняться или покорно ждать своей участи. Монстра может убить только более сильный монстр. И это Мы” - без капли злобы или ненависти подумала Лиза.

Глубокая ночь. Я лежу и не могу уснуть. Редкие машины проезжают мимо, и тогда свет фар проникает в спальню. Тишину нарушает только лёгкое дыхание моего мальчика. Набегался за день, устал... Прижался ко мне всем телом, обнял своими тонкими ручонками и сопит в плечо. А мне не спится. Я совсем тихонько встаю с кровати, чтобы не потревожить малыша. Но не успеваю сделать и двух шагов, как за спиной раздаётся его заспанный шёпот:

- Мам, ты куда?

- Спи, спи сынок. Я попью и вернусь скоро.

- Хорошо, - тихонько вздыхает он. И тут же снова слышу его глубокое, размеренное сопение.

В темноте иду на кухню, ищу стакан, наливаю воды из графина. Свет не включаю - фонарей с улицы достаточно. Пью маленькими глотками, долго и настороыженно. Руки дрожжат. Изувеченный палец ноет - видимо, к дождю. Отодвигаю в сторону занавеску, смотрю на улицу - холодная, промозглая осень. Облетают последние листья, голые ветви качаются на порывистом ветру, что налетает с моря. Сыро. Пусто. Одиноко. Так хочется поговорить с кем-нибудь, но телефон я с собой не взяла. Да и поздно теперь, давно все спят.

Сколько у меня времени? Месяц? День? Час? Дотянуть бы до Нового Года. Но ещё только октябрь, так долго... Впрочем, шансы есть. Я постараюсь сделать всё правильно. Кажется, мне удалось нащупать верную тактику. Конечно, скрываться от него всё сложнее с каждым днём... И всё же шансы есть. Надо только...

- Мам? - слышу я за спиной. Мой малыш, мой милый детёныш стоит в дверях и маленькими кулачками трёт заспанные глазки. - Мам, пошли спать.

- Иду, мой хороший. Чего ты вскочил? Ты же знаешь, я тебя не брошу.

Беру его на руки. Такой маленький, такой тёплый. А всё-таки уже тяжелый - подрос за последние месяцы. Как быстро он растёт!

Мы идём в спальню, ложимся, и почти сразу он засыпает. А я лежу рядом, мне не спится. Ветви за окном колышутся на ветру, рождая причудливые тени. Я вспоминаю, как всё начиналось, и как я была счастлива. Сколько было надежд, мечтаний! А теперь я хочу только уснуть. Уснуть бы навсегда, раз и навсегда, раз и навсегда...

...

Почти четыре года тому назад я приехала в дом моего отца, в небольшой прибрежный посёлок недалеко от города. То был долгожданный для меня отпуск. Недавняя жуткая история со множеством смертей меня порядком измотала. Весь наш портовый городок подняли на уши! И мою страховую компанию тоже, конечно. А всё-таки мы всё разгребли. Дела рассмотрены, выплаты родственникам назначены - дальше пусть разбирается полиция. А я в отпуск. Хоть немного лета застану.

Отец встретил меня радостно, радушно. Конечно, после смерти мамы ему очень не хватает простого человеческого общения. И всё-таки он держится молодцом. Сарай вот построил для инструментов. Мне так хотелось провести с ним этот месяц наедине - пообщаться, вместе заняться участком, вдоволь порыбачить и поплавать... Но увы! Его тогда как раз подписали на контракт, так что буквально через неделю он должен был вернуться в море. Но всё равно - целая неделя с отцом! И потом ещё три - в собственном загородном доме. Рядом море - такое тёплое и спокойное в это время года. Я надеялась как следует отдохнуть и набраться сил.

Первая неделя пролетела незаметно. Отец был ласков и, кажется, впервые за последнее время по-настоящему счастлив. И всё-таки... Всё-таки что-то не давало ему покоя. По вечерам он часто выходил на веранду, смотрел вдаль - туда, где шумели далёкие волны, - и напряжённо о чём-то думал. Много курил. На вопросы не отвечал или отшучивался. Явно не хотел меня тревожить. Но я чувствовала: что-то не так. И это ружьё... Отец никогда особо не увлекался охотой. А теперь достал свой старый охотничий дробовик, почистил его и повесил в гостиной. Сказал, что соскучился по охоте.

Помню, мы сидели на веранде в последний вечер перед его отплытием. Отец много курил. Наконец, он вздохнул и сказал:

- Доча. Я завтра ухожу в море. Ты точно решила остаться здесь? В городе у тебя друзья, и развлечения...

Я заверила его, что не хочу в город. По правде, шумная городская жизнь меня порядком утомила за последние месяцы. Отец кивал и жевал губами.

- Хорошо, - произнёс он. - Оставайся, сколько посчитаешь нужным. Но я прошу тебя быть осторожной.

- Осторожной? - я улыбнулась. - Па, у нас замечательные соседи. И ты знаешь, что я могу о себе позаботиться.

- Да, да... - Кажется, он не слушал, - Конечно, можешь. Но это всё не то. - Отец встал и заходил по веранде. - Всё не то...

Я смотрела на него и не понимала причин его беспокойства. Разве он впервые уходит в море? Разве я впервые остаюсь сама по себе?

- Обещай, - он посмотрел на меня внимательно, - обещай, что не пойдёшь к морю одна.

Я попыталась что-то возразить, а он замотал головой и сказал снова:

- Обещай мне. Я знаю, ты умеешь плавать. Но я волнуюсь за тебя. Можешь договориться с соседями по улице. Можешь пригласить друзей в гости. Но не ходи одна, прошу. Для меня это важно.

Мне хотелось улыбнуться ему, даже посмеяться над его страхами. Но отец был необычайно серьёзен. И я уступила. Я обещала не ходить к морю в одиночку.

На следующее утро отец отбыл, и дни пошли своей чередой. Не помню, чем я занималась и как проводила время, но я точно ходила к морю. Чаще всего мне удавалось следовать отцовским наставлениям. Но всё-таки раз или два я не находила компании для купания. И, хоть совесть моя была не спокойна, я всё же нарушала обещание, данное отцу. В самом деле, ну что плохого может произойти?! Тем более, в это время года на пляже постоянно кто-то был, так что, даже выходя из дома в одиночку, я обязательно встречала кого-то по пути или на берегу. Отец беспокоился совершенно напрасно.

Наш посёлок был не слишком велик, так что довольно быстро я узнала если не всех, то большую часть наших соседей. И был среди них один парень... Один весьма примечательный парень. Это был настоящий красавчик. Идеальное тело, милое лицо, длинные волосы... Именно от таких девчонки обычно бывают без ума. И я тоже неоднократно ловила себя на мысли, что слежу за ним внимательно. Но всё же мы были не знакомы, а познакомиться у меня не хватало решимости. Я никогда не пользовалась популярностью, чаще всего подобные красавчики обращали внимание вовсе не на меня. И с этим будет так же. Так что я старалась не мучить себя понапрасну.

И вот в очередной день я одна отправилась на пляж с утра пораньше. Но - вот удивительно! - пляж был совершенно пуст. "Наверное, ещё все спят" - подумала я. Ничего, скоро народ подтянется. Я вволю наплескалась в воде и вытянулась на песке. Было пасмурно, но довольно тепло. Определённо этот отпуск мне нравился! И вдруг... он подошёл ко мне.Тот самый красавчик, на которого я заглядывалась последние несколько дней. Наверное, я просто не заметила его сразу. Он стоял передо мной и улыбался - очень мило улыбался, надо признать!

- Привет! - сказал он. - Могу я скрасить твоё одиночество? - Наглости этому парню было не занимать.

- А красавчики типа тебя всегда такие наглые? - мне хотелось показаться уверенной в себе, но вряд ли у меня получилось. Он был слишком хорош.

- Нет. Только когда хотим понравиться кому-то. - Он плюхнулся на песок рядом со мной и улыбнулся во все свои тридцать два зуба. Хорошенькие, крепкие, белые зубы. - Как тебя зовут?

Не помню, о чём мы тогда разговаривали и сколько прошло времени, но кончилось всё тем, что я пригласила его зайти в гости. Да, знаю, мне не следовало слепо доверяться незнакомцу. Но всё же я чувствовала себя довольно одинокой. А этот парень был так мил и обходителен, мы так мило поболтали тем утром, что я совершенно растаяла. Я была просто молоденькой девушкой, которая ищет счастья, так что вряд ли кто-то будет меня осуждать.

Ну а дальше... Дальше всё было как в сказке. Этот парень... Я влюбилась, как дурочка. Господи, как он был хорош! Я пыталась сопротивляться, держать дистанцию, не торопиться... И у меня ничегошеньки не получилось. Он покорил меня. Мы проводили вместе все дни напролёт, и я была самой счастливой девушкой на свете. Он получил всю меня без остатка, и я отдала бы ещё больше, если бы только могла. Но... Время пролетело, как один миг. Мой отпуск подошёл к концу. Пора было возвращаться в город, к своей обыденной жизни.

Чем были наши отношения? Всего лишь летним романом? Или я могла надеяться, что однажды мы станем настоящей семьёй? Мой любовник лишь загадочно улыбался в ответ на все вопросы, а у меня не было достаточно сил и уверенности в себе, чтобы настаивать на ответе. В день отъезда в город я просто сообщила ему, как меня найти, и попросила сделать это так скоро, как будет для него возможно. Мой отпуск закончился. Мой кошмар только начинался.

Я вернулась в город. Снова работа, вся эта суета и шумиха... Дне полетели за днями. Мой кавалер не объявлялся. Грустно, но вполне ожидаемо. Я решила, пусть всё это будет моим летним романтическим приключением, моей маленькой тайной. Надо уметь оставлять прошлое позади. Я была довольна собой. До тех пор, пока не поняла, что прошлое вовсе не хочет оставаться в прошлом. Я была беременна.

Удивление, смятение, шок... Как? Неужели я была недостаточно осторожна? Сейчас, по прошествии времени, уверенности у меня уже совершенно не было. Да и как можно отрицать вполне объективный факт? Я беременна. У меня будет ребёнок. Боже!

Отец пока не возвращался. Достаточно близких друзей у меня не было, так что решение пришлось принимать самостоятельно. Оставить ребёнка и воспитывать его одной? Деньги для меня не проблема, и общестенное порицание меня не пугает. Но всё таки... Всё таки не так я представляла себе семейную жизнь. А что если я ещё встречу того самого, единственного? Смогу ли я с ребёнком на руках построить личное счастье?

В конце-концов моя осторожность одержала верх. Решение оказалось мучительным, мне было безумно жаль и себя, и этого нерождённого ребёнка... Но я хотела сделать аборт. И едва я начала предпринимать соответствующие действия, как вдруг появился он. Мой любовник. Он пришёл ко мне домой, чтобы... уговорить меня сохранить ребёнка.

Кажется, поначалу я дико обрадовалась, бросилась ему на шею! Я страстно желала сделать его частью своей жизни, создать семью! Сейчас мы узнаем друг друга поближе, он переедет ко мне, я познакомлю его с отцом... Но всё пошло наперекосяк. Мой дружок совершенно не интересовался мной. Его занимал только один вопрос - ребёнок. Я должна была родить ему наследника - так он говорил. И всё это было так странно, так дико... Это было неправильно! Если он не любит меня, зачем ему этот ребёнок? Если любит, почему не хочет жить семьёй, как все нормальные люди? Что-то подозрительное было во всём происходящем. Я сказала, что должна ещё подумать.

И тогда он озверел. Буквально сошёл с ума. Он орал на меня, угрожал мне. Лицо его ужасно исказилось; что-то звериное, мерзкое чуделось мне в его глазах. Всё ближе он подступал ко мне, скаля свои огромные белые зубы. Я не выдержала и влепила ему пощёчину.

Боже.

Он откусил мне палец. Безымянный палец правой руки. Вцепился в него своими здоровенными зубами и отгрыз в мгновение ока. Я закричала, а он повалил меня на пол и зажал рот, чуть не задушив. Его перемазанные кровью губы были в паре миллиметров от моего носа, зрачки превратились в вертикальные щёлки, он держал меня... и жевал. Его челюсти двигались как заведёные, и я отлично слышала этот отвратительный хруст. Он сожрал мой палец! Сожрал! А потом он улыбнулся - своей чудовищной, алчной улыбкой, во все свои тридцать два измазанных кровью зуба.

Кажется, долю секунды он примеривался, куда бы ещё вонзить свои челюсти, но потом передумал. Он прошипел мне в ухо, что сожрёт меня, сожрёт всю без остатка, если хоть что-нибудь случится с ребёнком. И впредь он всегда будет рядом, за моей спиной. Если я сбегу, мне не поздоровится. Слава богу, он встал и ушёл.

Я плакала. Я ревела навзрыд. Что мне было делать? Обратиться в полицию? Но я сама дала этому чудовищу власть над собой. Мне было горько и стыдно - мучительно стыдно! Я была в западне, в ловушке! Ночь и следующий день прошли, как в тумане. Я съездила в больницу и наплела им что-то про бродячую собаку. А врач усмехнулся и ответил, что, скорее, это была акула.

К ночи третьего дня вернулся отец. Он позвонил мне и спросил, всё ли в порядке. Что мне было ответить! Я только крикнула ему в трубку, чтобы ждал меня сейчас же, прыгнула в машину и рванула к нему. Я гнала, как сумасшедшая, а по приезду влетела в дом и повисла у отца на руках. Я говорила и говорила, сбивчиво, невпопад. А он хмурил брови и, кажется, начинал понимать, в какую беду я угодила. И не успела я закончить, как кто-то заколотил в дверь со страшной силой. Отец снял со стены ружьё и сказал мне отойти. А потом дважды выстрелил прямо в дверь. Перезарядился. Дверь сорвалась с петель. Ещё два выстрела. Готова поклясться, отец не мог промахнуться на таком расстоянии!

И всё же мой мучитель стоял в дверях, невредимый, и скалил свои проклятые зубы! Он бросился на отца, и оба покатились по полу. Я схватила упавшее ружьё, надеясь перезарядить его и дать ещё выстрел. Где же патроны? Руки тряслись, пальцы не слушались. Преимущество явно было не на нашей стороне - ублюдок был дьявольски силён. Отец закричал, потом захрипел. Я подняла взгляд и застыла на месте. Это чудовище, этот изверг - он вонзил свои зубы отцу в шею, а тот мог только хрипеть и царапать пальцами доски пола. Кровь текла по груди, по рукам, по полу. Крепче сжимались челюсти. Отец слабел.

И тогда я упала на колени и взмолилась о пощаде. Я умоляла, я клялась, что сделаю всё, что он захочет, что потребует, - пусть только пощадит моего отца. И он услышал. Он остановился. Он разжал свою мёрвую хватку, поднялся и подошёл ко мне. Его взгляд я не забуду до конца своих дней. Это был взгляд хищника, взгляд победителя. Взгляд чудовища.

Отец выжил. Слава богу, он выкарабкался. Множественные рваные раны, огромные потери крови, повреждённая трахея и обезображенное лицо. Но он выжил. Это главное. Я пыталась поговорить с ним, но это было тяжело. Что-то в нём сломалось тогда. Мы уже никогда не будем прежними.

Преступника, разумеется, не нашли. Но я знала, что он где-то рядом. наблюдает за мной, ждёт моей ошибки. Я не ошибалась. Я выучила правила игры. Мучительная беременность, тяжёлые роды - я прошла через всё это. У меня родился здоровый, маленький сынок. И как ни тяжело мне было осозновать все жуткие подробности его рождения, я всё-таки его полюбила. Он ничем не отличался от других детей. Поначалу... Быстро рос, рано научился ходить и говорить. Он самый настоящий вундеркинд - схватывает всё на лету! А ещё он очень любит купаться - за уши из ванной не вытащишь.

Какое-то время я надеялась, что всё будет хорошо... Но нет. Конечно же, нет. Начались конфликты с другими детьми. Мой малыш любит пошалить, позадирать других. Он не боится пускать в ход кулаки и... зубы. Зубы у моего мальчика прорезались очень рано. Отличные зубы, крепкие... Дети вокруг нас частенько оказывались покусанными, так что не единожды мне приходилось извиняться перед другими родителями. Мы перестали общаться с людьми. Пытались жить за городом у отца в доме, но тот просто не выносит малыша. Я его понимаю. И всё-таки я люблю своего кроху. Как бы я хотела увидеть его взрослым! Но что-то мне подсказывает, взрослым он будет чрезвычайно похож на своего отца.

Время идёт, малыш растёт. Я не подпускаю его к мелким животным и другим детям. Как-то раз на прогулке он пропал из виду, а потом прибежал ко мне, весёлый и счастливый, с кровью на губах. Вряд ли кровь была его. Подробностей я знать не хочу. Но с тех пор не отхожу от него ни на шаг. И он тоже тянется ко мне, ходит по пятам. Смотрит мне в глаза - я знаю этот взгляд... Спит только со мной. Даже 5 минут одиночества для меня - непозволительная роскошь. Но это ничего, только бы дождаться Нового Года.

Как-то мы с маленьким видели салют. Ракеты взрывались в небе. Он спросил меня, будет ли у него тоже такой салют. Я сказала, что будет.

Я переписываюсь с отцом время от времени. Он обещает, что у нас будет отличный салют к Новому Году - сохранились знакомства на работе. Раньше вряд ли получится, так как приходится действовать очень осторожно. Но я знаю, что уже сейчас в сарайчике для инструмента на его участке накопилось несколько килограммов самодельной взрывчатки. Надо всё хорошенько подготовить, сделать систему удалённого подрыва и ещё одну внутри, ручную - для страховки. Я настояла.

Только бы не проговориться случайно во сне. Только бы себя не выдать.

Не знаю, объявится ли мой муженёк на празднике. Я очень надеюсь, что да. Но мы с малышом точно будем там. Нас ждёт потрясающий фейерверк.

А сейчас - спи, любимый. Спи, моя кровинушка. Мой малыш. Моё чудовище.

...

Рассказ написан для октябрьского конкурса от сообщества CreepyStory

Всё начиналось, как обычное редакционное задание. Наш главный редактор Светлана стояла у открытого окна и выдувала в него дым от сигареты. Получалось не очень — дым всё равно проникал обратно в кабинет.

- Знаешь же ситуацию с нашей БСМП? Тема «заглохла» и здание так и стоит пустым уже несколько месяцев подряд. Не видать ни персонала, ни рабочих. Я по своим каналам пробила, но все «морозятся». Вообще никто не хочет говорить об этом. Значит, что-то есть там такое.

Мне тоже хотелось курить, но я не был главным редактором, потому придётся терпеть до улицы. Настроение было такое себе.

- Да что там может быть, - ответил я. - Опять средства перераспределили и собственно на ремонт и переезд ничего не осталось.

- Не без этого. Но ты ж, Серёжа, знаешь, в том гадюшнике, - она многозначительно покрутила двумя пальцами чуть выше головы, - чиновники готовы жрать друг друга, и кто-нибудь обязательно бы воспользовался шансом подставить другого. Но почему-то не в этот раз. Можешь и свои связи задействовать. Мне всё равно. Узнай, что там происходит, кто виноват и когда это кончится. Потом я гляну, имена уберём, чтоб не придрались и опубликуем. А там пусть само всё завертится.

Выйдя на улицу и закурив, я набрал номер нашего редакционного фотографа, но тот, когда узнал, куда мы поедем, и что будем снимать, сразу сказал, что ни за какие деньги туда не пойдёт. В общем, тоже «отморозился». В принципе, камера у меня в телефоне была более чем приемлемая, и я решил скататься сначала к самой больнице. Тем более, жил я не так уж чтобы сильно далеко от неё.

БСМП — это Больница скорой медицинской помощи, если кто не знает. Я и сам там лежал как-то с аппендицитом. Кормили отвратительно, мебель была ещё советская и даже областной статус не спасал её от скудного финансирования, которое бесконечно распределялось, оседая в карманах самых ушлых. Вдобавок к этому, главврач больницы был, по рассказам сотрудников, омерзительно скуп и экономил как на персонале, так и на самом себе. Вплоть до того, что ездил на работу исключительно на велосипеде. Впрочем, вопросы по тратам и распределению бюджетных средств к нему возникали.

Это всё я знал исключительно потому, что моя тётка работала на скорой фельдшером и периодически на семейных праздниках жаловалась на руководство. Кстати, к ней тоже надо будет зайти и порасспрашивать.

Что я знал о самой ситуации со зданием БСМП? Во-первых, уже полгода или около того, оно стояло абсолютно пустым. Официально в нём планировали открыть то Центр матери и ребёнка, то какое-то антитуберкулёзное заведение. Опустело оно после пожара, случившегося внезапно в хирургическом отделении. Пожарные тогда тоже «морозились» и давали противоречивую информацию. То у них баллон с кислородом взорвался, то произошло короткое замыкание в аппаратуре. Но факт оставался фактом, несколько человек из персонала и пациентов тогда погибли. И сам главврач, находившийся в отделении экстренной хирургии, тоже.

Персонал и всю организацию целиком в быстром темпе переселили куда-то в промзону на окраине города. Тему постарались замять и в редакцию пришли те самые люди сверху и попросили директора не распространять и не усугублять.

По итогу наш главный адепт свободной прессы Светлана с диром полаялась и чуть не уволилась, но ничего кроме пресс-релиза мы так и не опубликовали. Вроде бы и проехали, но вот по прошествии полугода она таки послала меня покопаться в этой истории с «душком». Уж послала, так послала. Знала моё отношение ко всей этой «гадине», и что я не боялся их и писал всегда так, как оно было. Ну, или максимально старался.

В итоге после работы я сделал небольшой крюк и теперь стоял у забора больницы. Осенью темнеет рано и в сумерках здание производило тягостное впечатление. Как, впрочем, и любое другое заброшенное здание, полгода простоявшее без ремонта и толкового присмотра. Кое-где на первом этаже стёкла в окнах были разбиты, а черная копоть на третьем этаже казалось разрослась уже на половину здания. Это было странно, на фото, которые мы опубликовали сразу после пожара, черноты было куда меньше. Так или иначе, фотографировать сейчас было особо нечего и я, докурив, решил вернуться сюда утром.

Вблизи и при свете солнца всё выглядело куда хуже. Стало видно, что тут даже дворника нет — тротуары и дороги были засыпаны листьями, которые из кучи в кучу переносило ветром. Краска и штукатурка пошли трещинами. От самого здания несло какой-то абсолютной безысходностью и обречённостью, но скорее всего это были отголоски моих собственных октябрьских мыслей. Мне подумалось, что я и сам могу скоро стать чем-то таким же. Пустым, заброшенным и выгоревшим.

Я обошёл больницу вокруг и не встретил вообще никого. Дойдя до въезда в приёмный покой, я заметил, что двери его приоткрыты. Щёлкнул смартфоном. Вот и первый «красивый» снимок.

Внутри было темно и пусто. Длинный широкий коридор со скамьями по краям, обычно освещаемый светом люминесцентных ламп, с улицы был тёмен. Однако несколько секунд спустя глаза мои привыкли к полутьме. Тем более, что несколько дверей в кабинеты были открыты и некоторое количество света через них всё-таки поступало.

Понятно было, что здесь никого нет, но на всякий случай я громко сказал:

- Хэй! Здравствуйте! Есть тут кто?

В ответ потянуло сквозняком, и тяжелая дверь за моей спиной захлопнулась. Никогда я не верил ни в гороскопы, ни в бога, ни в мистику. И фильмы ужасов смотрел, улыбаясь и прикалываясь, но сейчас от резкого звука у меня вспотела спина и появилось навязчивое желание развернуться и бежать. Но я поборол себя и просто толкнул дверь обратно. Хоть и излишне сильно. Она без проблем открылась, я увидел кусок улицы и солнечный свет, услышал шуршание листьев по асфальту. Это меня успокоило. Я напомнил себе, что я здоровый тридцатилетний атеист и это обычно меня все боятся и избегают.

- В доме темно. Шорохи-скрипы сводят с ума, - пропел у меня в голове голос Саши Васильева.

Я сфотографировал сам коридор и несколько кабинетов на первом этаже. Всюду была пыль. В разбитые окна нанесло листьев. Что-то постоянно скрипело, шуршало, но самым громким звуком были мои шаги, отдававшиеся эхом в пустом здании. В принципе, всё было понятно. Остальную информацию нужно добывать через телефон и личные встречи. Еще с вечера я прикинул, что стоит зайти к тётке, навестить участкового и сделать официальный запрос. Хотя с последним можно и повременить, чтобы не привлекать пока лишнего внимания...

От мыслей меня отвлёк громкий шум, раздавшийся сверху. Что-то катилось, раздался топот множества ног. Я осознал, что стою возле лестницы, ведущей в подвал и на верхние этажи. Звуки стихли, остался только скрип и мне показалось, что я слышу детский плач где-то на самом краю восприятия.

Первым же моим порывом было сорваться и бежать на улицу, но уже через секунду мне стало стыдно. Скорее всего, в здание пробрались дети или подростки, прогуливавшие школу. И, возможно, кому-то из них нужна моя помощь.

Я посмотрел в окно на лестничной клетке. Светило солнце, через ветки почти голых уже деревьев я видел часть тротуара и проезжающие за забором машины. Нет никаких причин бояться. При самом плохом раскладе с несколькими подростками я точно справлюсь.

- Эй! Кто там? Я иду, - крикнул я, задрав голову вверх. Голос мой многократно отразился от стен и ступеней. Что-то прогремело опять.

Уже на втором этаже я ощутил сильный запах гари. В этом не было ничего удивительного. С потока по стенам тянулись линии копоти. В них было что-то противоестественное — как будто кто-то специально их размазывал маленькими ладошками, рисуя кривые грубые узоры. На третьем этаже уже было совсем черным черно. Стены, лестница, всё было покрыто толстенным слоем сажи. Кусок металлических перил оплавился. Но дверной проём на третий этаж был ещё чернее. За ним вообще ничего не было видно. Оттуда и доносился плач. Плакала девочка или очень маленький мальчик. Горько, со всхлипами и хрипами.

Тут я решил, что всё-таки предел моему терпению есть, а заходить в этот проём я очень и очень не хочу. Что позвонить тётке или участковому нужно прямо сейчас. Что я очень хочу курить. Причём курить на улице. Что можно вызвать полицию или кого-то ещё.

Обо всём этом я думал, сбегая по ступеням. Где-то на третий раз до меня дошло, что я спускаюсь со второго этажа хоть и быстрыми шагами, но как-то излишне затянуто. Я осмотрелся и понял, что по-прежнему нахожусь на лестничной площадке второго этажа. Надо мной чернота третьего, а за окном всё те же деревья, солнце и машины за забором.

Остановился и посмотрел вниз. То, что я увидел, поразило меня до глубины души. Так бывает во сне. Бесконечная лестница вниз. Много, очень много пролётов вниз. Спираль перил. Я не закричал. Я сбавил шаг и стал спускаться аккуратно. Внизу снова был пролёт второго этажа. Не такой и страшный, как третий, но заходить туда теперь тоже не хотелось. Поднял голову — та же чернота и копоть третьего. Только теперь здесь пахло не просто гарью. Пахло дымом и сгоревшим мясом.

Руки мои тряслись, когда я вытаскивал смартфон. Ноль палочек связи. Даже гудка нет. Что-то во мне сказало: «Ты знал». Я подошёл к окну. В принципе, второй этаж. Не так уж и высоко. Но открыть его так и не получилось. Не знаю, сколько я простоял перед ним, бесполезно суетясь. Руки постоянно тряслись и соскальзывали, а стекло отказывалось разбиваться.

Появилось ощущение чужого присутствия. Кто-то стоял на этаж выше и смотрел мне в спину. Я застыл. Плач стих. Все шуршания и скрипы исчезли. Стало очень тихо, только кровь бухала в ушах. Очень медленно я стал поворачиваться…

Лестница, перила, стена. Я никого не увидел. Ощущение присутствия прошло. Я уже был мокрый, как мышь, но осознал, что выбора у меня больше нет, и стал медленно подниматься.

На стене третьего этажа, на этой чёрной стене я увидел следы, оставленные теми же детскими или женскими ладонями. Они складывались в линии, а линии в слова. Угловатыми печатными буквами там было написано: «Не бойся Серёжа».

Что-то во мне сломалось. Я ощутил нечто похожее на ментальный хруст. Сложно передать. Я как бы отделился от себя и ситуации в целом. Если бы это был сон, я бы уже проснулся и смотрел в потолок, тяжело дыша. Но оставшейся частью здравого смысла я понимал — это всё не сон.

В проёме третьего этажа горел свет. Я видел обычный больничный коридор. Стены были покрыты голубой краской. Потолок побелен. Оттуда доносился шум неразборчивых голосов, металлическое позвякивание инструментов.

Коридор оказался пуст, хоть и хорошо освещен. Одна из ламп моргала. Но звуки никуда не делись. Я закрыл глаза. Было полное ощущение, что я нахожусь в нормальной больнице. В одной из палат звучал телевизор, кто-то звал медсестру, раздавались шаги и шум воды в туалете.

Потом к звукам примешался вой сирены машины скорой помощи. Громко затарахтел грузовой лифт. Открыв глаза, я снова увидел лишь пустой коридор. Но внезапно двери лифта открылись и оттуда появилась группа медиков. Кто-то шумно толкал каталку, на которой лежало тело. Через белую ткань простыни проступали кровавые пятна. Половина лица была прикрыта кислородной маской, но над ней всё было в крови. За какое-то мгновение я успел всё это разглядеть. И оно отпечаталось на сетчатке.

Из соседнего кабинета вышел мужчина в белом халате и с тревожными глазами. Он вошёл в операционную. Что-то заставило меня пойти за ним. За спинами медперсонала я увидел на операционном столе девочку. Она тяжело дышала, а потом закричала. Тело её было покрыто ранами, кровоподтёками. Одна рука была сломана, а внизу живота было просто какое-то кровавое месиво.

Крик продолжал нарастать, люди вокруг что-то кричали друг другу, а потом зажали уши руками. Тело девочки выгнулось дугой. Из пустых глазниц и рта вырвалось алое пламя, поглотившее всё. Каталку, операционную, людей, здание, весь мир...

Когда я пришел в себя, выяснилось, что я сижу на корточках в углу операционной. Сквозь проём окна на пол падает свет. А в комнате пусто. Пламя выжгло всё, оставив лишь копоть на стенах.

Я нащупал сигареты и зажигалку во внутреннем кармане куртки. Закурил, глядя в пол перед собой. Когда она подошла я уже совсем не боялся. Сначала в поле зрения возникли босые ноги в саже и потёках свежей крови.

- Здравствуй, Серёжа. - Голос был тихий, девичий и странно знакомый. - Ты меня теперь, наверное, и не узнаешь.

Я поднял взгляд. Вся изломанная, завернутая в ту самую простыню с кровоподтёками. На голове ожоги. Глаз нет, губы и нос обгорели. Череп вместо лица, подумалось мне.

- Не смотри на меня! - голос стал громким, наполненным яростью тысячей людей.

- Я теперь совсем некрасивая, - снова тихий, грустный, почти шёпот.

Мне нечего было сказать. Я вспомнил. Девочка-соседка по двору. Из компании, что помладше. Я даже имени не помнил. Обычная девчонка. Когда мы вечерами играли на гитаре, они крутились рядом. Щеглы, как мы их называли. Она слушала, как я играю Кино или Сплина.

- Кончился день, не имеют значения цифры. На лепестки рассыпался мак. Пой мне ещё.

Смотрела большими синими глазами. Для того я и учился играть на гитаре, чтобы на меня так смотрели. Сколько лет назад? Пять? Семь? Десять? Я уже женился, развёлся, с сыном по выходным и праздникам только общаюсь.

- Ты хороший, не как они, - тихий голос в голове.

Каким бы я ни был для себя и других, никогда я не считал себя хорошим. И для девочки с большими синими глазами, которая младше на полпоколения в моей жизни никогда места не было.

- Помоги мне, Серёжа. Пожалуйста. Я покажу, как было.

Середина апреля. Вечер. По тротуару вдоль дороги идёт девочка. В платье и курточке. А на встречу едет машина. Большая, чёрная, дорогая. Стёкла толстые, тонированные. Сбавляет скорость. Глаза смотрят из машины. Нехорошие глаза. Сначала машина снижает скорость, а потом разворачивается прямо через сплошную. Других машин нет. Да и людей немного, хотя ещё не поздно. Машина ровняется с девочкой. Толстое стекло опускается. За толстым стеклом толстое лицо. Оно улыбается. На толстом лице толстые губы. Говорят что-то сладко-похабное. Девочка нервничает, ускоряет шаг. Оглядывается. Нет рядом никого. Машина останавливается. Из неё выходят двое. Оба большие, в чёрных костюмах. Оба улыбаются. Один хватает, зажимает здоровенной ладонью рот. Кричать тяжело. Дышать тяжело. Второй открывает дверь и запихивает в салон. Щелкает блокировка дверей. Ручка не дёргается. В ногу через колготки втыкается игла шприца. Толстое лицо смеётся, всё плывёт. Весь мир становится толстым лицом с толстыми губами.

А дальше ад. Несколько часов ада. Сначала страшно. Потом больно. Потом ещё больнее. Ничего нет в мире кроме боли. Но кричать не получается. Крик копится. А потом вообще ничего не остается. Только ярость, ненависть. Черно-алое. Крик рвётся наружу. И становится легче. Очень легко, когда есть выход для ярости. Для ненависти.

- Приведи мне его, Серёжа. Я отсюда не могу уйти. А они все не те.

Когда я вышел из здания больницы. Уже был вечер. Я сел на скамейку на аллее. Руки мои были покрыты сажей. Мокрое лицо, наверное тоже, потому что я вытирал его ладонями. Телефон полностью разрядился. В пачке оставалось две сигареты. Я шел домой и взгляды прохожих грязному мне были совершенно безразличны.

Это чудовище издевалось над ней, а потом выбросило, решив, что она умерла. Но кто-то нашёл её и вызвал скорую.

Стоя в душе под тёплыми струями, я уже знал, что делать. Машину я узнал. Жирное лицо в машине тоже. Если в телевизор оно ещё помещалось, при условии, что экран был широким, то в смартфоне его можно было увидеть лишь частями или издалека. Никогда он мне не нравился, как и его предшественники на должности. Перевели его к нам с другой области и сразу дали высокую должность. Имени не скажу — местные уже догадались, а для всех остальных это просто ещё одно имя из телевизора.

До этого дня я никак не связывал дату его назначения с началом пропажи людей в городе и области. Хотя сам писал обо всех пропавших. Девушки, парни молодые. Просто не приходили домой. Иногда находили их, но далеко не всегда. Несколько неопознанных тел было. Изуродованных до неузнаваемости. Убийц ни разу не нашли. Теперь понятно почему.

Что я мог сделать? Убить и сесть — вполне. Хотя и не очень хотелось. Но как его к ней привести? Прежде всего, я позвонил на работу, извинился за прогул и взял отпуск без содержания. На неделю, а там как пойдёт. По семейным обстоятельствам. А потом уснул. Мне не снилось ничего.

Утром я выпил кофе и набрал номер Вани. Мне просто дико повезло, что у меня есть Ваня. Мы должны друг другу столько всего разного, включая жизни. С самого детства. После того, как он вышел из тюрьмы, мы общаемся меньше. Но это нормально для людей около тридцати. Ваня здоровенный и с большой машиной. И, самое главное, он ни о чём не спросит. А если спросит, то я смогу рассказать. А он сможет поверить. И даже если не поверит, всё равно сделает.

В общем, узнать график такой публичной личности, как тот, кто понадобился девочке с когда-то синими глазами, проблем не составляет. Проблема в том, что он всегда с охраной. Теми самыми двумя улыбчивыми мудаками в чёрных костюмах. Но Ваня сказал, что это вовсе и  не проблема.

Я курил, стоя на обочине возле дороги, ведущей к пригородному посёлку с трёхэтажными особняками. Чёрный джип с полной тонировкой и государственными номерами подъехал ко мне и несколько мгновений я чувствовал взгляд из-за стекла. За эти мгновения я успел засомневаться в способностях Вани и собственной адекватности, но бронированное стекло опустилось, и Ваня мне улыбнулся золотыми зубами, махнув лысой головой в сторону пассажирской двери.

На заднем сиденье лежал толстый человек, с тряпочным мешком на голове. Услышав, что дверь открылась, он задёргался и замычал в кляп. Но никто из проезжающих мимо водителей его не услышал. А я сделал музыку в машине погромче и улыбнулся. Хотя песня играла совсем не весёлая. Голос пел:

- Я просто знаю, что в последний момент, когда тебе никто не поверит,

прохожий на остановке возьмёт, и укроет тебя под плащом.

Дома задрожат при появлении трамвая, и когда откроются двери,

Пой мне ещё.

- Идем в поход, говорили они, будет весело, говорили они… - бормотал я себе под нос, то и дело спотыкаясь и угрожая вот-вот повалиться в густой подлесок. И, судя по весу рюкзака за спиной, остаться лежать навсегда.

- Чего? – осведомился из головы колонны Ник, бодро вышагивающий своими берцами по лесу уже не первый час и, казалось, не ощущающий усталости.

- Ничего, - парировал скорее по привычке. – Когда там уже привал, Герасим?

- Не Герасим, а Сусанин, - подала голос Мари, похоже, тоже не испытывавшая от похода должного удовольствия, но подвязавшаяся в это приключение исключительно по причине присутствия самого Ника.

- В данном случае, именно Герасим. Потому что, сдается мне, молчит он о цели похода именно с целью нас утопить.

Идти в поход я не планировал с самого начала. Всю жизнь мечтал никогда в походы не ходить. Тащиться по жаре многие километры со здоровенным рюкзаком… чтобы что? Ночами морозить задницу в палатке и кормить своими запчастями насекомых, а то и кого покрупнее. До ветру бегать в кусты, мыться только в естественных водоемах, а в промежутках потеть как собака и уставать… как мелкая собака. Нет, такая романтика не по мне.

Но идти пришлось, да. И не только потому, что Никита просил составить ему компанию по руководству девчонками, которые в незнакомых условиях могут повести себя странно. Особенно, в случае какого-либо ЧП. Сколько из-за сеструхи. Марго давно боролась за внимание Ника наравне с Машкой. Одна она вроде как не могла с ними пойти, а вот за компанию со мной, уже не так подозрительно. В случае отказа, родственница обещала отравить мне все оставшееся существование. Спокойное существование было мне дорого. Никогда не пойму, что творится в хорошеньких, но весьма загадочных женских головах.

Пятым нашим компаньоном была Кристина. Что ее заставило тащиться в дебри леса, я не знал, а спрашивать было не с руки. Надеюсь, не внимание нашего комнатного Казановы. В конце концов, опыта у нее было поболее моего, так что на причины было решено забить.

Встряхнувшись, подтянул плотно набитый «кирпичами» рюкзак и снова бросил свою тушку на борьбу с подлеском. Под ногами хрупали сухие ветви, шелестела трава, хрустел мох, но больше никаких звуков, не считая собственного дыхания, достойного умирающего от астмы мамонта, я не слышал.

Остановившись на очередном подъеме на холм, чтобы перевести дыхание, я прислушался. Было тихо. Странно. Я, конечно, городской житель в третьем поколении, но мне казалось, что в лесу обычно всяческое зверье живет. Птицы там, дятлы, белки… кого еще из птиц я знаю?

- Ты там умер? – донеслось с вершины холма, и я пожалел, что таки – нет.

- Не дождетесь.

Может, в конце концов, птицы отчалили в теплые края вместе с белками. Мне-то какое дело? Мне бы дожить до привала.

- Привал, - скомандовал Ник еще через несколько часов, и все оставшиеся повалились на землю прямо там, где стояли. Никита обозрел нашу горизонтальную компанию недовольным взглядом. – Эй! Команды отбой не было.

- Ник, да иди ты… в лес, - вяло отмахнулась от него Мари левой пяткой. Разрозненные стоны с земли выразили общую солидарность с новым негласным лидером.

Но так просто от него еще никто не уходил. В конце концов, жертвой походного маньяка был выбран я.

Пока девчонки остались разбивать лагерь, мы с Ником углубились в лес в поисках дров.

Собирая сухие ветки в охапку, я прислушивался краем уха ко звукам леса, но снова ничего не слышал кроме звуков, которые производили мы сами. И осматривался. Наверное, именно поэтому и не заметил штуку, о которую споткнулся, едва не растянувшись во весь рост.

- Да твою же… - прошипел, едва удержавшись от соблазна зарядить по штуковине ногой еще раз. На этот раз – специально.

- Что там у тебя? – Ник вынырнул из кустов, сжимая охапку крупных ветвей. Кажется, за ним волочилось даже небольшое деревце.

- Да я хз… эти строители совсем охренели. Понабросают в лесу мусора, а ты потом ноги ломай.

- Какие строители? Тут на десяток километров никакого жилья.

- Тем более, вывезли подальше в лес и выбросили какую-то фигню. Чуть не убился.

- Да ладно… - товарищ сгрузил свой груз рядом и, наклонившись, осмотрел штуковину, раздвинув траву.

Освобожденная от травянистых пут, штуковина стала подозрительно напоминать рельс. Откуда здесь рельс? Железная дорога осталась далеко позади, рядом с деревенькой, которая у нас была последней встречей с цивилизацией.

- Рельс выбросили? – с сомнением уточнил я. – Странно, что его еще никто не упер для личных нужд.

- Тогда уж рельсы… - Ник прошел в одну сторону, в другую, тоже споткнулся и разгреб траву в каком-то метре от меня. Под новым пучком обнаружился второй рельс. Такой же как первый, проржавевший, местами до состояния трухи.

Из любопытства расчистив небольшой участок травы и мха, мы нашли не только пару рельсов, но и остатки давным-давно сгнивших деревянных шпал.

- Тут железная дорога была? – странный феномен. Карты я изучал вместе с Ником, но на них железнодорожных путей в эту сторону не попадалось.

- Если и была, то очень давно. Может, когда-то в лохматые годы возили лес, или она к карьеру вела.

- Карьеру?

- Забей, - отмахнулся Ник. – Собирай свои палочки, девчонки нас уже заждались. Кажись, с твоим уловом надо будет еще за дровами идти.

Вечер тек своим чередом. Ник травил анекдоты, девчонки смеялись, а я прислушивался. Ничего не могу с собой поделать. Если попросят не думать о розовом слоне, только о нем я и буду думать ближайшую пару дней.

- Эй, ты чего молчишь? – к правому плечу привалилась Крис, сжимая в руках стаканчик с горячительным. Компанию Нику составляли Мари и Марго, время от времени одаривая друг друга взглядами гневных горгулий. Слева компанию мне составлял Артем, впрочем, тоже молчавший.

- Да ничего-ничего, - улыбнувшись, я отхлебнул из своего стакана, - просто анеки у Ника получаются куда лучше.

Девушка фыркнула в ответ:

- Только анеки и умеет. А ты что умеешь?

Поперхнувшись новым глотком, я изумленно воззрился на Крис, но та только хихикнула и, подкинув новую ветку в костер, снова привалилась к моему плечу.

- Похоже, Ника сегодня убьют, - доверительно сообщила она мне на ухо. Снова улыбнулась. – Как-то жутковато ночевать в лесу.

- В этом – особенно, - впервые за вечер подал голос Тём.

- Почему же? – Ник, умудряясь не выпускать из рук стакан, обнимал за талии обеих девчонок, сидящих рядом.

- Это не просто лес.

- О-о-о, время страшных историй? – немного заплетающимся языком уточнила Марго, «незаметно» стряхивая с Никак руку соперницы.

- Почему бы и нет? Не только ведь анеки травить, - фыркнула Крис. – А что не так с этим лесом?

- А ты присмотрись.

Артем поднялся со своего места, широким жестом обводя выбранную нами полянку. Не знаю, как у остальных, а у меня выпитое тут же попросилось обратно, встав в горле комом. Издалека их, наверное, можно было бы принять за ночные звезды. Только вот до сих пор звезды никогда не просматривались прямо между стволами деревьев, да и не ходили парами, начинаясь почти у самой земли.

- Твою мать? – осведомился я хрипло, так как ком в горле до сих пор не удавалось проглотить.

А потом стало не до вопросов. Обладатели светящихся глаз выбирались на облюбованную нами полянку. Затошнило гораздо сильнее, воздух наполнился запахом шашлыков. Наверное, никогда в жизни не смогу больше есть шашлыки. Их было много, больше, чем удалось бы сосчитать за столь короткий отрезок времени. Люди, наверное, люди. Черные, обгоревшие, источающие жар и запах, пополам – жареного мяса и гниения. Кто-то был обгоревшим лишь частично, у кого-то местами просматривались обугленные кости.

Подскочив со своих мест, мы сгрудились у костра, но отступать было некуда. Сердце бешено колотилось, будь здесь елка, я бы без раздумий влез на нее. Но елок не наблюдалось, зато из леса продолжали выходить все новые и новые… мертвецы. Сзади раздался крик, потом вопль «Марго!», какая-то возня. Оглянувшись, я упустил тот момент, когда кто-то вцепился и в мою одежду. Пахнуло гнилью, прямо сквозь ткань опалило жаром. Рассматривать напавшего не было ни желания, ни времени. В свете костра было видно и другие тянущиеся в мою сторону конечности.

Рванувшись абсолютно инстинктивно, я наступил на ветку, она вывалилась из костра. Черт с ним! Чем не оружие? Мигом подобрав ее с земли, махнул в сторону мертвяков получившимся факелом. Особого впечатления на них это не произвело, да я и не надеялся. Стиснув руку стоящей рядом Крис, я поволок ее за собой, назад и в сторону, обходя костер. Но там из наших уже никого не было.

Зато была небольшая прореха в рядах обугленных мертвецов. Еще несколько раз меня хватали, но палка в качестве оружия оказалась не хуже факела. Повезло, что черные двигались не слишком быстро. Если бы они бегали, удрать получилось бы вряд ли. Снова споткнувшись, на этот раз все же упав. Я выматерился. Да что за фигня? Что происходит?

Под травой блеснуло. Не веря своим глазам, я поднялся. Трава все еще росла, но на этот раз под ней блестели рельсы. Как новые.

- Крис, идем. Надо идти.

Я оглянулся, но Крис молчала. Наверное потому, что ее и не было. Рядом стоял изрядно запыхавшийся, но Артем.

- А где Крис? – странно. Я был уверен, что вытащил именно ее.

- Ее… утащили. Всех утащили. Идем. Они двигаются медленно, но оставаться на одном месте нельзя.

- Куда?

- Не знаю.

- Артем, твою мать, очнись! Это какой-то писец! Кто это? Откуда? Что за фигня происходит? Надо… надо…

- Успокойся, - плюха оказалась весомой, едва не сбив обратно на землю. Зато паника немного отступила. – Сейчас ты им ничем не поможешь. Идем.

- Куда? – голова звенела, мысли роились, но выцепить какую-то конкретную никак не удавалось. Впрочем, вопросы задавать было некогда. За ближайшим деревом мелькнула первая пара светящихся глаз.

Артем уверенно шел между рельс, не останавливаясь, не сбавляя шага. Вроде и не быстро, но я едва за ним успевал.

К тому моменту, когда среди очередных кустов показались руины некоего здания, я выдохся в очередной раз, и был уже согласен на компанию обугленных зомби. Артем уверенно направился к руинам, пришлось идти за ним.

При ближайшем рассмотрении в свете совсем мелкого еще полумесяца, руины оказались еще хуже, чем казалось издалека. Крыша давно провалилась, подкопченые стены разваливались на глазах. Зато имелась дверь. Не знаю, чем раньше был этот домик, но сейчас он вполне годился в качестве временного убежища. Ну, по крайней мере, пока какая-нибудь из стен не обрушится, погребя нас под собой.

Зайдя внутрь и дождавшись меня, товарищ перегородил дверь каким-то обломком, а сам сел у стены, под давно выбитым окном. Убежище не казалось надежным. Окно было выбито и частично забито гнилыми досками. Потолка не было, дверь выглядела так, словно на нее чихнешь, и она выпадет. Комнатка крохотная. Если они ломанутся сразу сквозь дверь и окна, бежать некуда. Разве что – спрятаться. Но если нас тут найдут, это место превратится в мышеловку.

- Тём, что происходит? – я опустился рядом, спрашивая шепотом, подсознательно прислушиваясь к шуму снаружи. Отсутствие привычных лесных звуков, за исключением шелеста листвы на ветру, облегчало эту задачу.

- Это место проклято, - глухо отозвался тот, подтянув ноги, положив на них руки, а уже на них – голову.

- Да ты что? Никогда бы не подумал. А ты уверен?

- Слушай же! – вскинувшись, он схватил меня за руку. – Это место проклято. Но не кем-то конкретно. Проклято огнем. От него не спастись. Когда пришел огонь, они спасали лес. Понимаешь, лес, срубленные бревна. Им было плевать на людей. Когда лес вывозили, кого-то умудрились посадить на бревна. Женщин и детей в основном. Паровоз уехал. Они надеялись, что спасли хоть их, но мост сгорел, паровоз рухнул. Тех, кто не погиб при крушении, убило пламя. В деревне не спасся никто. Пламя безжалостно, оно убило и заточило их. Заточило здесь. Даже сейчас. Пламя их и притягивает… когда вы развели костер…

- Тём, ты шифером поехал? – я повернул руку, пытаясь высвободиться из хватки, но его пальцы сжимались с силой тисков.

- Когда вы разожгли огонь, они пробудились. Теперь они мстят. Мстят всем за свою ужасную гибель. Ты же видел пламя в их глазах. Оно горит до сих пор.

- Артем, отсюда надо выбираться. Надо найти остальных. Надо…

- Ты до сих пор не понял? – пальцы стиснулись еще сильнее. Показалось, что в этой хватке вот-вот захрустят кости. – Сколько вас было, когда вы вошли в лес?

Сквозь одежду я почувствовал, как его ладонь раскалилась, принявшись обжигать. Опустив взгляд, стала понятна причина этого феномена. Руку мою стискивала не ладонь Артема, а обугленные кости мертвеца. Никогда не думал, что кости без связок способны двигаться. По мере того, как я поднимал взгляд, менялось и все остальное в фигуре спутника. Обгоревшие лохмотья одежды, череп, казалось, взорвался изнутри, и теперь осколки торчали диковинным подобием украшения, от правой руки почти до плеча остались одни лишь кости. Левой не было вовсе. Ног рассмотреть не удалось.

Нас было пятеро. В лес мы вошли впятером. Артема с нами не было. Когда он появился? Почему никого из нас его присутствие не удивило? Никого не удивило, что палаток было три. Две двухместные, и одна – одноместная, моя.

Мертвец подтянул меня к себе ближе, почти заставив коснуться носом того места, где у него тоже когда-то был нос. Позволяя во всех деталях рассмотреть и оставшийся белесый, сварившийся глаз, и ошметки то тут, то там, уцелевшей черной кожи. Дохнул запахом гнили и жареного мяса.

- Это я приказал спасать лес…

Автор: Estellan

Цикл "Вечное Зло". Мутные Воды. Часть 1

Цикл "Вечное Зло". Мутные Воды. Часть 2

Марина встретила их в дверях после первого же нажатия на дверной звонок, чем вызвала подозрение Ивана в том, что она так и сидела прямо возле двери в ожидании гостей.

- Оййй, кто это тут такой очаровательный?? – с милой улыбкой проговорила девушка, хватая в объятия Иосифа. Тот, в свою очередь, облизал щеку секретарши своим шершавым языком в знак симпатии.

Иван отметил этот факт для себя, надеясь, что этот жест пса можно расценивать как показатель того, что квартиру Марины за неделю йорк не разнесёт.

- В общем, Марина. Я собрал ему тут и корм, и одежду. Пачку пелёнок тоже. Стели ему с утра где-нибудь в прихожей перед тем, как уйти на работу. А то ему же может и приспичить. Хотя он, гад такой, с утра еще тебя разбудит и потребует прогулки. Гуляет он не долго – только до кустиков его доведешь и он свои дела все сделает, – приступил к напутствиям Лысенко, оставляя пакеты со скарбом пса в прихожей.

- Иван Фёдорович, у меня была собака. Знаю я, как с ними жить, – с милой, обезоруживающей улыбкой, проговорила девушка.

- Так-то собака! А это Иосиф! Ты не смотри, что он маленький и милый… Он тиран еще тот! Вот увидишь. Миски для воды и корма, кстати, тоже привез.

- Ладно – ладно, шеф! Не волнуйтесь вы так! Мы прекрасно поладим с этим красавчиком! Вот увидите! – пыталась успокоить хозяина йорка Мальвина, всё еще не выпуская из рук пса, который в очередной раз решил подтвердить ее слова, лизнув ее в шею.

- Если вдруг что – звони сразу мне! Я в любое время отвечу, Марин! – не переставал беспокоиться за свою собаку частный сыщик.

Девушка, очевидно, поняла, что напутствие на счет ухода за питомцем может затянуться, и решила сменить тему.

- Шеф, а вы в Рыбинск куда именно? Возле водохранилища будете?

Иван слегка опешил от этого вопроса, не понимая причины интереса своей подчиненной.

- Водохранилище?? Да я, если честно, еще не знаю даже… А что такое?

- Да это же просто огромное водохранилище, Иван Фёдорович! Я, как только услышала, куда именно вы направляетесь в командировку, погуглила немного. Места там, оказывается, с историей. А вы вот знали, что для создания этого водохранилища была затоплена огромная территория? Причем территория, на которой, в то время, жили люди?

- Ну, допустим, история есть у всех населенных пунктов нашей необъятной Родины … А про Рыбинское море я что-то слышал, да вот уже и не помню толком что и откуда. Так, отрывки какие-то. А что это тебя так заинтересовало? – переключился на новую тему Лысенко, силясь припомнить, откуда именно в его голове воспоминания о городе, в котором его ожидало дело.

- Да места, которые затопили… Они же исконно славянские, Иван Фёдорович! Неужто не слышали? Историки до сих пор спорят о дате основания некоторых деревень и городов. И ведь вот что интересно… Упоминания Мологи встречаются еще в древних летописях. Вот он был очень старый. И православных построек в нём было не мало. А ведь затопили – не пожалели! – с придыханием, показывающим степень взволнованности, проговорила девушка.

- Аааа, точно… Вспомнил! Видел документалку про это водохранилище. Так там, Марина, гидроэлектростанцию строили и в срочном порядке в строй ее вводили для нужд Москвы, если память не изменяет. А что до города этого затопленного… Так заполнение территории для создания водохранилища началось с 1941 года. Тогда война шла. Весь Союз спасать надо было, – внёс свой вклад в обсуждение истории Рыбинского водохранилища Лысенко. Иосиф, всё еще пребывающий в объятьях Марины, тявкнул, подписываясь под каждым словом своего хозяина.

- Да я же и не спорю, шеф! Просто интересно… Всё, что оставили после себя люди, переселенные из деревень и Мологи, осталось там - на дне! Под водой! Просто представьте, какие находки могут там быть! – мечтательно протянула девушка, слегка прикрыв веки.

- Ну-ну, Марин. Мы же с Николаем не в археологическую экспедицию и не на экскурсию отправляемся! – издав смешок, проговорил Иван.

- Да я же так… В общем плане. Просто интересная история.

- Ладно, Мариш. Пора мне уже. А то завтра предстоит долгая дорога – нужно отоспаться хоть. Иосиф! Остаешься тут за старшего! И смотри мне - девушку не обижай! – решил ретироваться Лысенко. Сердце его щемило от предстоящей разлуки с четвероногим товарищем, который никогда не бросал своего хозяина.

Но дело было неотложным, а рисковать Иосифом, отправляясь в поездку с ним, не хотелось. Иван протянул ладонь и взъерошил шерсть на голове пёсика. Йорк почувствовал настроение хозяина и в ответ облизал протянутую руку, словно призывая человека не переживать.

Марина поняла всё без слов и протянула собаку своему начальнику. Иван прижал к себе маленького негодника и уткнулся носом в его лоб, покрытый светлой шерстью, по структуре напоминающей человеческие волосы.

Долго прощаться Иван не мог, а поэтому вскоре опустил собаку на пол.

- Всё, Йося, я постараюсь вернуться за тобой побыстрее. Только разберусь с этим делом и сразу домой. А там уж и погуляем с тобой! – проговорил Иван тише обычного. Он ожидал, что сейчас, вот сейчас, пёсик посмотрит на своего хозяина с укором, словно обвиняя Ивана в том, что он оставляет его. Но Иосиф, напротив, весело пролаял, и задорно помахав хвостиком, побежал вглубь квартиры, которую он еще не успел обследовать.

Лысенко понял, что псу понравилось у Марины дома, да и сама девушка действительно расположила его к себе. Это слегка успокоило бывшего полицейского.

- Всё будет хорошо, шеф. Вы не беспокойтесь. Я позабочусь о нем, – проговорила с улыбкой Мальвина, умиленная картиной прощания начальника со своим псом.

- Да, я не сомневаюсь, Мариша. Просто никогда еще не оставлял его на такой долгий. Не по себе как-то от этого… - ответил Иван, ощущая, что краснеет, – Ладно, Марина. И без того задержался я тут у тебя. Пора и честь знать. Помни – звони если вдруг что. Я всегда на связи.

- Я все прекрасно поняла, Иван Фёдорович. Я вам каждый вечер буду звонить. Отчитываться о делах и о самочувствии Иосифа.

- Тогда… Поехал я. Спокойной ночи, Марина.

- Спокойной ночи, шеф, – ответила девушка.

Сотрудница детективного агентства проводила взглядом своего начальника до лестничного пролета, не скрывая своей улыбки. Ей показалось безумно милым то, как этот крупный, сильный мужчина переживает о своем маленьком питомце. С таким человеком она точно сможет работать. Марина закрыла входную дверь, ощущая уверенность в том, что гороскоп, которым она руководствовалась при смене работы, не соврал.

Лысенко вернулся домой уже поздним вечером. Квартира без верного хозяину пса казалась безжизненной и пустой. Ивану вдруг стало грустно и скучно.

- Тааак… Не чего раскисать! Ты мужик или кисельная барышня?? Вооот! То- то же! Как раз будет тебе стимул поскорее разобраться с делом! Хвост - пистолетом.

Наскоро сварганив себе чай и бутерброд, Лысенко перекусил на кухне. Время, которое показывали часы, висевшие на стене, указывало на то, что в принципе можно отправиться спать, дабы восстановить силы перед дальней дорогой.

Иван посчитал эту идею здравой и отправился в спальню. Но сон, как назло, не шел. Морфей отказывался принимать бывшего участкового в своё царство.

«Блиииинннн… И снотворного нет! Что опять за ерунда?!» - думал Лысенко, ворочаясь на кровати. В закоулках сознания промелькнула мысль, что уснуть он не может от переживаний по своему псу и из-за нового дела, свалившегося на него столь неожиданно.

Он не придумал ничего лучше, чем взять свой телефон и излюбленные наушники Иосифа. Наушники быстро подключились к телефону, и Лысенко включил музыку, поставив случайный выбор песен из списка воспроизведения, который насчитывал более чем тысячу треков.

Первой же композицией, выпавшей из списка, оказалась песня группы Кино – Спокойная ночь. Иван улыбнулся, осознав иронию судьбы. Переключать трек он не стал, так как всегда любил творчество группы Кино и Виктора Цоя, да и вносить коррективы в план судьбы на музыкальное сопровождение не хотелось.

Эта игра всегда нравилась Лысенко. Композиции всегда выпадали в тему.

Группа Кино сменилась группой Tracktor Bowling. Хоть Иван и не был слишком уж суеверным человеком, но его напрягло то, что выпала песня, в которой Лусинэ Геворкян утверждала, что:

«Два шага до черты

И нам уже не повернуть назад

Скажи, что впереди:

Желанный рай или дорога в ад?»

Лысенко пытался понять, можно ли рассматривать это как предостережение от высших сил или же это действительно простая случайность, которую определил цифровой код программы - проигрывателя.

За этими мыслями бывший участковый заснул, сам не заметив этого. Наушники слетели с головы, когда мужчина повернул голову на подушке.

Город Рыбинск.

Это же время.

В гостиничном номере.

Сергей сидел за своим ноутбуком, копируя материал, который ему удалось отснять на месте гибели его друга. Смерть Кирилла удручала, но работа есть работа. Некоторые СМИ уже успели раструбить новость о смерти популярного блогера и это известие повергло в шок аудиторию канала, который Сергей и Кирилл совместными усилиями создали, наполнили контентом и развили.

Канал стал приносить деньги, и, со временем, наполнение его видеороликами превратилось в работу. В работу, в которой нельзя допускать простоя.

Вот и сейчас, на волне ажиотажа или, как это принято говорить нынче, хайпа, необходимо было выпустить ролик, рассказывающий о последних минутах жизни Кирилла. О последних минутах звезды канала - миллионника.

Сергей старался оправдаться перед самим собой тем, что этот видеоролик будет посвящен памяти Кирилла. Ну и что с того, что при этом он слегка… заработает. Ну ладно… Что с того, если он заработает даже не слегка, а много?

Ведь именно у него сейчас на флешке и ноуте чистый эксклюзив, который он мог бы продать телевизионным каналам, но решил самостоятельно сделать из отснятого материала ролик, имеющий все шансы стать самым популярным на канале. А как же иначе? Ролик о смерти главной звезды. Вернее - единственной. Сергей всегда оставался в тени, только и делая, что снимая очередные экстремальные выходки Кира.

И как следствие – популярность проходила мимо оператора. Девушки становились фанатками блондина со спортивным телом и смазливой мордашкой. Сергей же лишь довольствовался частью прибыли.

Да, деньги были не плохими, и их вполне хватало на существование, но… Сергей завидовал своему другу. Завидовал его популярности, внешности, его энергии и творческому задору. Завидовал умению Кирилла обращаться с деньгами, полученными от роликов и рекламных интеграций. Бережливость Кирилла позволяла ему откладывать деньги на счет, дабы в будущем приобрести собственное жилье.

А еще Кирилл имел то, что больше всего вызывало у Сергея зависть. У него была Аня.

Молодой человек снял очки, отложив их на стол. Потёр пальцами веки. Глаза оператора устали от работы на ноутбуке.

Он спешил как можно скорее смонтировать ролик, чтобы успеть выложить его на видеохостинг до того, как интерес к теме смерти Кира угаснет окончательно.

«Куй железо, пока горячо», - подумал парень с улыбкой, считая, что в его ситуации можно слегка переиначить пословицу на «Греби бабки лопатой, пока есть шанс».

Его мысль прервал свист, донёсшийся, словно, откуда-то издалека.

Парень обернулся. Источника свиста найти не удалось. Подслеповато щурясь,

Сергей напялил очки и осмотрелся. Линзы очков, вернувшие зрение оператору, не помогли. Источник свиста отсутствовал внутри номера.

Пожав плечами, Сергей подумал, что, скорее всего, у него просто разыгралось воображение от усталости.

- А не принять ли мне ванну? Усталость, может, снимет… - проговорил «очкарик», нарушая тишину номера, которая стала звенящей после того, как донесшийся до ушей Сергея свист прекратился так же резко, как и начался.

Открыв вентиль, парень сунул под струю воды ладонь, дабы проверить, комфортная ли температура подобрана. Удовлетворенно хмыкнув, Сергей оставил без надзора эмалированный сосуд, которому только предстояло наполниться. Напор воды в гостинице оставлял желать лучшего, но Сергею было не привыкать к подобному. Сколько гостиниц пришлось посетить за все время, что он снимал для канала, уже и сам не помнил.

Пока вода заполняет ванну, молодой человек решил запостить фотографии Кирилла, которые были сделаны незадолго до его смерти. На парочке даже было видно водоем, который через какое-то время забрал жизнь молодого и красивого блогера. Подстегнуть интерес подписчиков к произошедшей трагедии этими фотками и потом, завтра, наверное, анонсировать последнее видео с участием погибшего Кира. Отличная же идея!

Да, в инете потом поднимут волну недовольства, мол, использовал смерть друга чтобы срубить денег… Но в итоге – пошумят и забудут. Может, его и на ток-шоу зазовут! Чем черт не шутит! В новостях ведь уже упоминали о трагедии, разразившейся в мутных водах Рыбинского водохранилища…

Перспективы кружили голову парню – деньги и известность. Пора ему выйти из тени своего покойного друга.

Снова раздался резкий свист, заставивший парня вздрогнуть. Сергей поднялся со стула и направился к двери номера, подумав, что источник свиста может находиться за ней, раз внутри номера он его не выявил. Стараясь двигаться как можно тише, дабы не спугнуть человека, который решил его «потроллить», Сергей подошел к двери и взялся за ручку. Сделав глубокий вдох – резко распахнул дверь. В холле - никого. Ни души.

«Что за ерунда?! Глюки?! Да я же точно слышал этот гребанный свист!» - подумал парень, сняв очки и потерев переносицу, – «Скорее всего – усталость. Да и смерть Кирилла, все-таки, не прошла незаметно. Это всё шок и усталость!»

Подобные мысли успокоили молодого человека. Мало ли как в подобной ситуации могут расшалиться нервы – друг утонул, похороны скоро… Так теперь еще и искать работу новую надо – сам он вряд ли сможет поддерживать канал. Попытаться, конечно, можно, но с его внешностью подписчиков не удержать.

Тут ему вдруг пришла гениальная мысль – а что, если главным лицом канала теперь сделать Аню?!

А что?! Девушка красивая, фотогеничная, с дикцией и артикуляцией проблем нет – хоть сейчас на экран. Но вот согласится ли она?

Тут же вектор мыслительного процесса Сергея сдвинулся на персону Ани. У нее горе. Нужно ее поддержать, подставить своё плечо. Чем черт не шутит – вдруг в период слабости и отчаянья она увидит его в другом свете?! Парень, конечно, мог здраво оценивать свои шансы, но сейчас он пытался видеть только благоприятные перспективы. Деньги, слава и Аня – это вообще отличный расклад.

С нагловатой ухмылкой он вновь зашел в ванную комнату, чтобы убедиться – ванна набралась. Можно, наконец–то, погрузиться в теплую воду и расслабиться.

Он скинул с себя одежду, не удосужившись даже повесить ее на стул – ему было все равно помнётся она или нет. Да какая вообще разница как он сейчас выглядит? Вот станет знаменитым – тогда и будет следить за своим имиджем.

Теплая вода встретила Сергея радушно, словно укутывая, обволакивая каждую часть его тела. Уставшие ноги и руки начали понемногу расслабляться, и парень вытянулся в ванне целиком, погрузившись спиной на дно. Закрыв глаза, он принялся делать глубокие вдохи и полные выдохи, то поднимаясь со дна ванны после вдоха, то вновь погружаясь на дно после выдоха. Спокойствие и расслабленность навалились на молодого человека вместе с усталостью. Потянуло в сон.

Именно в этот момент свист раздался ему прямо на ухо, не только напугав, но и оглушив. Резко сев в ванной, Сергей судорожно принялся озираться по сторонам, натыкаясь своим подслеповатым взором лишь на стены ванной комнаты. Сердце от испуга бешено колотилось не унимаясь.

- Да что это за нахер, а?! – проговорил парень вслух, отгоняя свой испуг вместе с тишиной. Как ни странно, звук его же собственного голоса слегка успокоил Сергея. Зачерпнув ладонью воду, он окатил ею лицо, окончательно приходя в себя.

- Успокоительное, по ходу, пора пить! Умом еще тронусь, мля… - в сердцах выпал он, вновь погружаясь в воду всем телом, оставляя на поверхности только лицо.

Когда сердце восстановило нормальный ритм сокращений, Сергей вновь прикрыл веки, дабы еще немного понежится в теплой воде.

Пытаясь выкинуть из головы все мысли и отдаться неге расслабленности, молодой человек не сразу заметил, что тишина в ванной была нарушена посторонним звуком – тихим при появлении, но с каждой секундой становящимся все более громким. Наконец Сергей обратил внимание на звук, показавшийся ему похожим на отзвуки какого-то народного напева.

- Соседи Кадышеву включили что ли?! – проговорил парень, приоткрыв глаза.

В этот самый момент вновь раздался свист, но еще громче. Свист, который, казалось, окружал человека, находящегося в ванне. Свист, исходивший одновременно со всех сторон.

Сергей попытался вновь сесть, но что-то держало его за волосы, не давая вытянуть голову из воды. Страх обуял молодого человека, и он попытался закричать. Стоило ему открыть рот для крика, как то, что удерживало его за волосы на одном месте, принялось с напором тянуть его вниз – под воду. Напрягаясь изо всех сил, парень пытался приподнять свою голову, чтобы нос и рот оставались над поверхностью воды, но напор, тянувший его на дно ванной, был сильнее. Отчаянье сменилось решимостью, и из последних сил Сергей принялся совершать головой рывки вверх. Таинственный груз продолжал удерживать его, даже несмотря на то, что с каждым рывком головы парень чувствовал боль от того, что его волосы, удерживаемые чьей-то силой, вырываются целыми клоками.

Силы уже были на исходе, и Сергей решился на крик, несмотря на то, что, открыв рот, он может нахлебаться воды. Но… Стоило ему открыть рот для крика, как на его горло в районе кадыка легло что-то слизкое и холодное, надавив на горло, одновременно предотвращая его крик и придавливая горло вниз, чтобы голова Сергея окончательно опустилась на дно. Все еще борясь с силой, которая топила его, Сергей пытался кричать, уже находясь полностью под водой, но это лишь позволяло жидкости быстрее прибывать в его легкие.

Сине-зеленая рука с горла парня исчезла только тогда, когда перестало биться его сердце, и последний пузырь воздуха из его легких лопнул на поверхности воды. Рука, удерживавшая голову за волосы на затылке, исчезла чуть позже, отчего вырванные с корнем волосы, какое-то время, покачивались на воде, пока гладь не успокоилась и не позволила им опуститься на тело утонувшего в ванне молодого человека.

Продолжение следует...

P.S. Дорогие подписчики, приглашаю Вас вступить в моё сообщество в вк( ссылка на сообщество указана на моей странице).

Всех тех, кому понравился рассказ "Вечное Зло", приглашаю принять участие в небольшом розыгрыше в моей группе VK)