И снова дорога: мерный гул двигателя, серое полотно трассы впереди, мои руки на руле, правая нога на педали газа, а лобовое стекло сплошь залеплено раздавленными букашками.
Тезка, одиннадцатилетний худенький пацан, копошился на соседнем сидении, что-то химичил с трубками, которыми я сливал бензин с других тачек. Когда он достал самодельный ножик из деревянных ножен на поясе и начал обрезать трубки, я было забеспокоился, но затем махнул рукой: Ремесленник не должен испортить мое “оборудование”.
И впрямь – не испортил, а проапгрейдил. Сделал мудреную штуку из двух трубок, втиснутых через притертую пробку в полуторалитровую баклажку. С ее помощью можно было слить бенз без риска его наглотаться. Пару часов назад я и наглотался, когда заправлялся; Тимка, естественно, это заметил.
– Классно, – оценил я, когда мы остановились и опробовали эту новую приблуду. Втягиваешь воздух через трубку, а бенз стекает в баклажку, а не в твой рот. Правда, можно надышаться испарениями, но это лучше, чем хлебнуть. – Что еще умеешь?
Тимка зарумянился, замялся. Стянул перчатки и сунул их в мешочек на поясе. Пожал плечами.
– Не знаю... Я не Мастер, но кое-что умею. А что надо сделать?
Я пошарил вокруг глазами. Ничего подходящего для того, чтобы заценить способности Ремесленника, поблизости не нашлось. Мы остановились на трассе в чистом поле, далеко вдали виднелся лес и поблескивала огромная река. По синему небу плыли “многоэтажные” кучевые облака. Я заглянул в автодом, достал Расписную Биту, которая внезапно стала Оружием Палача.
– Да вот, сделай рукоять, чтобы в ладони не скользила.
Тимка оживился, вытащил из рюкзака тонкую веревку и принялся обматывать ее вокруг рукояти биты. Я сунул “высасыватель бензина” в салон, обошел машину и запрыгнул за руль. Тимка, не отвлекаясь от дела, уселся рядом. Мы поехали, а я подумал:
“Полезный пацан этот Ремесленник. Умеет строить... А не только ломать, как я”.
К вечеру слева от дороги неожиданно появилось море.
Я пропустил этот момент – много часов таращился на дорогу, глаз замылился. Тимка, который закемарил, шумно вздохнул, вытянулся на сидении, глядя куда-то налево. Я повернул голову – и обомлел.
За полосой земли до самого горизонта простиралась водная гладь. Лучи заходящего солнца разбивались на мириады искр на мелких волнах – в диапазоне от цвета расплавленного червонного золота до ослепительно-белого сияния.
– Море! – воскликнул Тимка.
А у меня перехватило дыхание. Не смог выдавить ни слова.
Вот и прибыли. Наконец-то. Долгое путешествие на юг закончено.
Было радостно и страшно. Что дальше?
И где Матерь Кира со своим выводком? Почему я ее не чувствую?
Когда дорога вплотную приблизилась к берегу, я затормозил, и мы выбрались из машины. Берег был пустынен, дул легкий ветер, воздух теплый, почти жаркий и влажный. В нескольких километрах к западу от нас среди деревьев белели дома и здания. Судя по всему, всякие санатории и зоны отдыха. Там берег был покатый и превращался в удобный пляж. А здесь, где мы остановились, был крутой и высокий глинистый обрыв, под которым тянулась широкая полоса каменистого берега.
Раскаленный красноватый диск солнца коснулся краешком моря и принялся в него погружаться.
– Искупаемся? – предложил я.
– Да! – восторженно завопил тезка.
Мы слезли с обрыва по размытой водой расщелине, разделись догола и, пробежав по колючим камням, нырнули в прохладную воду. Уже через несколько секунд вода показалась теплой. Легкая волна то поднимала, то опускала, тело потеряло вес, и из головы вылетели все тревоги...
– Завтра надо будет порыбачить! – сказал я, едва шевеля конечностями, чтобы держаться на плаву в соленой воде. – Крючки небось большие понадобятся!
– Не знаю! – радостно отозвался Тимка. – Я рыбачить не умею! У меня никогда не клюет. Я же не Охотник.
Я удивился:
– Охотник еще и рыбачит?
– Ну да. Охотник добывает еду. И зверя бьет, и рыбу ловит.
Я промычал что-то невразумительное, а сам подумал: не зря ли вырвал Тимку из Общины? Вдруг он не сумеет жить отдельно, даже с моей корявой помощью? Он ведь узкоспециализирован, как муравей.
Долго эта мысль не продержалась – уж слишком хорошо было бултыхаться в море, нагретом за длинный солнечный день. Будто сливаешься с ним. Рядом с морем все кажется мелочью. Море всегда меняется, но никогда не перестает быть собой.
Мы заночевали в автодоме, на двух койках в “спальном” отсеке в задней части машины. Мне было хорошо и не одиноко. Даже весело. Тимка не слишком разговорчивый, но и не немой, как Влада. Наверное, думал я засыпая, привяжусь к нему так же, как привязался к Зрячей. Любопытно, к Владе я прикипел, потому что больше никого не было рядом? Не было, так сказать, конкуренции?
Не придя ни к какому выводу, я заснул.
***
Приснилось, что я проснулся утром и увидел возле автодома припаркованные автобус и пикап. Вокруг полно народа, а среди них – Матерь Кира и Влада с Котейкой. Влада полностью поправилась и очень рада меня видеть. А я – ее.
Но потом я проснулся по-настоящему, а за окнами никого. Только море, равнина и ветер.
Настроение испортилось.
Я хмуро принялся умываться в тесной душевой кабинке. Тимка тоже проснулся и с настороженным ожиданием поглядел на меня, когда я вернулся в “спальню”. Видно, почуял мое хреновое настроение.
– Поедем вдоль берега, – заявил я после завтрака. – Я должен тут кое-кого встретить...
Поехали вдоль берега в сторону населенного пункта и через десяток километров наткнулись на обширную зону отдыха с отличным пляжем, которого сперва не было видно из-за мыса. От волн пляж защищал длинный мол из огромных камней, многие из которых умельцы прошлого разрисовали граффити, у причала было много моторных лодок.
– Ты какой-то мрачный, – наконец осторожно отметил Тимка.
– Я должен встретить здесь знакомых, но их нет.
– Каких знакомых? Если Детей Земли, то мы их почуем! А если обычных, то... – Он задумался. – Надо бы радиопередатчик сделать. Тогда можно будет посылать сигналы.
– В моем городе был один тип, – сказал я. – После конца света он регулярно по вечерам выступал по радио. Рассказывал о своих теориях по поводу Трех Волн. Ни разу не угадал... Начинал передачу всегда дурацкими словами: “Еще не сдохли, Бродяги?” – Я улыбнулся сам себе. – Слушать его было приятно. Было ощущение, что еще не все потеряно. А потом у меня сломалось радио. Я его починил через несколько дней, но этот тип исчез. Наверное, уехал.
– Или сам сдох! – радостно подхватил Тимка.
Я покосился на спутника. Вздохнул:
– Или сдох. Сейчас сдохнуть – раз высморкаться.
Повинуясь неожиданному импульсу, я включил радио и покрутил колесико. Белый шум на всех волнах. Я выключил прибор.
– Ты катался на моторной лодке? – поинтересовался Тимка.
– На море – нет.
– Давай покатаемся?
“А почему, собственно, нет?” – подумалось мне. Мы приехали на юг. Дальше ехать вроде бы некуда. Не плыть же по морю еще дальше на юг? Торопиться некуда, времени сколько хочешь – надо ждать Киру, а она еще не прибыла. Дети Земли не опасны, а Бродяг мало, и они не объединяются. Остерегаться, очевидно, некого.
Разве что Падшего и его слуг вроде Даши...
Думать о них не было желания.
– Давай! – сказал я и осторожно надавил на педаль тормоза.
Мы остановились на узкой улочке приморского поселка, дома по обе стороны были переоборудованы в магазинчики, где продавались надувные матрасы, шезлонги, полотенца, воздушные змеи, удочки, крема от загара и прочая фигня в том же духе.
Я проверил на себе привычное вооружение: два ножа – большой и маленький, пистолет в наплечной кобуре. Повесил на шею автомат. Мы заглянули в несколько магазинов, я прихватил флакон крема от загара, Тимка нашел отличный набор инструментов.
Спустились по улице круто вниз, потом по цементной лестнице на пляж с грибочками зонтов – многих из них были повалены, – перевернутыми и сломанными от зимних ветров шезлонгами и разных хламом. Несколько лодок было потоплено – под слоем прозрачной воды белели их обтекаемые корпуса. В мелкий гравий вросли гидроскутеры.
Я наклонился, зачерпнул мелкую гальку, присмотрелся. Среди камушков было много ракушек.
Тимка пробежался вдоль всего причала и нашел целый катер с запасом топлива – кажется, это был дизель. Катер даже имел название, написанное синей краской вдоль обоих бортов – “Поиск”. Кто-то, наверное, бывший хозяин, заботливо накрыл его брезентом, поэтому дожди и штормы не залили его водой. Аккумулятор, понятное дело, давно испустил дух, но мотор можно было завести вручную. Пока Тимка сосредоточенно решал эту проблему, нацепив рабочие перчатки и пользуясь новоприобретенными инструментами, я взялся снимать брезент и очищать сидения от грязи и пыли. Затем, чувствуя себя старым предусмотрительным пердуном, намазался кремом.
Ремесленник завел-таки двигатель – не с первого раза, но завел. Я вручил ему крем и уселся за руль.
Управлять судном оказалось сложнее, чем автомобилем. Катер постоянно несло куда-то не туда, а резко затормозить на воде нельзя. Все же я справился, и через несколько минут мы неслись на волнах вдоль берега.
Тимка заорал и засвистел от восторга, от скорости, волн и морского ветра, бьющего в лицо. Я тоже поддался настроению и, забыв об осторожности, вывернул прямо в открытое море.
Берег превратился в узкую пеструю полоску, прежде чем я остановился. Волна здесь была намного сильнее, катер болтался вверх-вниз, и я порадовался, что у нас нет морской болезни. Мы молчали и смотрели на бесконечное пространство вокруг, залитое солнечным светом.
Я прищурился, глядя на берег. Слева раскинулся город. Над его правой оконечностью поднималась белая струйка дыма.
Тело сразу напряглось, а пальцы потянулись к автомату, лежащему на сидении рядом. Я на секунду прикрыл глаза, вслушиваясь в собственные ощущения: нет, это не Матерь Кира. И не Дети Земли.
Это кто-то чужой.
***
Назад плыли – точнее, шли, по воде ведь ходят, а не плывут, – без криков и свиста. Мотор, казалось, гудел так, что все черноморское побережье слышит. Когда до берега оставалось совсем немного, глазастый Тимка заприметил в небе черную точку – дрон.
Итак, за нами уже наблюдали. Шустрые, однако... Кто это? Кто-то вроде Бори, который запускал дроны над электростанцией? Он еще говорил, что рощи Ушедших блокируют радиосигнал... Жаль, здесь нет рощ Полипов, нас бы не засекли...
Как только катер довольно чувствительно ударился левым бортом о бетонную набережную, обшитую, впрочем, старыми автомобильными покрышками, мы выскочили на твердую землю и бросились бегом к автодому. Дрон жужжал где-то наверху. Я надеялся, что это не боевой беспилотник, который может жахнуть нам по башке.
Добежали до автодома. К тому времени дрон куда-то пропал.
– Уедем отсюда, да? – запыхавшись, спросил Тимка. Востроносое лицо блестело от намазанного впопыхах крема.
Я заколебался. Уедем – а куда? Мы на месте, ждем Киру. Куда бежать? Зачем? От кого? Отныне здесь наша новая родина.
Долго раздумывать мне не дали. Выше по улице заурчал двигатель, и из-за поворота появился угловатый, камуфляжного цвета джип. Вроде бы “Вранглер”. Джип затормозил позади автодома, но не впритык – так, как если бы эти люди захотели ограничить нам маневр. Из джипа одновременно с разных сторон вылезли двое: высокий чугуномордый тип в военной форме без погон и прочих отличительных знаков и пухлый розовощекий парнишка, тоже в военной форме, тоже без погон, но форма эта ему явно не шла. Я про себя назвал чугунного Рико, по имени пингвина из Мадагаскара, а пухляша – Рядовым.
Кстати, Рико был вооружен автоматом “Вал”, а у Рядового на поясе висела кобура с пистолетом.
Впрочем, никто в нас не целился.
– Дмитрий, – представился Рико, сделав неловкое движение, будто хотел отдать честь. – Назовите себя, пожалуйста.
– Тим, – представился я, демонстративно положив одну руку на свой автомат. – И... э-э-э... Тим.
Рико выпучил глаза и еще пуще стал походить на придурковатого пингвина. Наверное, решил, что над ним издеваются.
– Мы тезки, – уточнил я поспешно.
Рико кивнул и отчеканил:
– Эта территория находится в зоне контроля Базы.
– Какой Базы? Военной? Какая-то организация осталась с прежнего мира?
– Наша База – последняя на Земле, судя по всему, – мрачно сообщил Рико. – Прошу вас проследовать за нами для разговора с нашим главным.
Мы с Тимкой переглянулись. Я не чуял в этих мадагаскарских пингвинах Детей Земли или Отцов Общин. Обычные Бродяги. Но кто ухитрился объединить Бродяг, которые сроду не объединялись? Сколько их на Базе? Кроме этих двух, явно есть еще.
– Скажите, – все же спросил я, – а вы обычные люди? Без сверхспособностей?
Рико заметно напрягся, хотя и пытался сохранить чугунное выражение хлеборезки.
– Мы обычные люди, – ответил он. – Но вооруженные и сплоченные. И мы заинтересованы принимать в свои ряды таких же, как мы.
Значит, произошло чудо и Бродяги скооперировались. Итак, что делать? Попробовать уйти мирно? Отпустят ли? Не начинать же перестрелку – этих двоих могут прикрывать свои поблизости. Поможет ли в этой стычке моя заколдованная Расписная Бита? Или она только на Падшего должна подействовать?
– А вы? – в свою очередь полюбопытствовал Рико-Дмитрий. – Обычные?
Я недолго раздумывал с ответом. Вроде бы понятно, что представляют из себя эти двое с неведомой Базы, раз так напрягаются при вопросе о сверхъестественных способностях. Мне выпало пообщаться с одним таким человеком, который ненавидит тех, кто не похож на него. При воспоминании о Яне у меня начинало болеть горло...
– Да, – твердо ответил я. – Простые Бродяги.
– Бродяги? – удивился Рико невесть от чего.
– Ну, те, кто выжил после Дня Икс. И при этом не обрел всякую паранормальщину.
Вдруг Рико расслабился, даже заулыбался – хотя впечатление было такое, словно заулыбался сливной бачок в туалете.
– Хорошо... Отлично. Бродягам наши двери всегда открыты. Приглашаем вас в гости.
– Мы пленники? – все же решил я уточнить. – Если мы откажемся, вы будете нас принуждать?
– Нет, ни в коем случае. Но в таком случае мы попросим вас покинуть нашу территорию. Мы ведь не знаем, кто вы такие и чего хотите.
– Ладно. Показывайте дорогу. Мы поедем за вами.
Никаких претензий по поводу моего предложения – дескать, вы поедете на нашей машине, а не на своей – не возникло. Рико и Рядовой, который ни разу не открыл рта, а только мялся и неловко улыбался, сели в машину, развернулись. Я запрыгнул за руль, Тимка – на свое место.
Минут пятнадцать мы лавировали по тесным улочкам южного городка вслед за внедорожником. Наконец дорога уперлась в мощные стальные противотаранные ворота, расположенные углом, с колючей проволокой наверху. Судя по грубо забитым в асфальт бетонным столбам, ворота установили здесь недавно. Высокую ограду – повыше, чем в противочумной станции – соорудили из разномастных цементных и металлических фрагментов.
Рико вылез из машины, поговорил с кем-то по другую сторону ворот. Ворота открылись, и мы с Тимкой увидели двух охранников в форме.
Мда, действительно военная база! И уже четыре Бродяги!
Вслед за джипом мы медленно проехали на территории Базы под пристальными взглядами охранников. И тут выяснилось, что “территория” раньше принадлежала зоне отдыха, так называемому “ресорту” – это слово было кое-где написано.
Удобные и аккуратные домишки с открытыми верандами, пустые бассейны, лежаки, чудом выжившие цветники и тенистые аллеи.
Территория довольно обширная, тянущаяся до самого моря, и вся огороженная высоким самодельным забором, который ужасно портил пейзаж. Рядом с воротами торчала сторожевая вышка, на которой маячила человеческая фигура. Вероятно, этот впередсмотрящий и спалил нас на море, а потом запустил дрон.
У каждого домика выстроились темные и блестящие прямоугольные модули солнечных батарей. Что ж, здесь юг, солнца много, глупо не воспользоваться дармовой энергией...
Итак, сколько тут человек?
Рико, Рядовой, два охранника, тип на вышке – уже пятеро. Есть еще их главный. Вряд ли он – один из охранников.
Кем бы ни был главный, человек это определенно экстраординарный, раз сумел собрать и дисциплинировать столько мужиков в одном месте.
Едва я подумал, что тут одни мужики, как из одного из домика вразвалку вышла бабулька в переднике и с ведром. Мельком глянула на наш автодом и потопала к механической колонке, которую явно забили недавно.
Джип впереди остановился, и я выключил двигатель.
– А если нас не выпустят? – шепотом спросил Тимка.
– Выпустят, – сказал я как можно уверенней. – Не похожи они на психов.
– А если они узнают, что мы не обычные Бродяги? – не отставал шкет.
– Не узнают, если болтать не будешь, – раздраженно буркнул я, и Тимка замолк.
Мы выбрались из машины. Я огляделся внимательнее. Домики, выстроившиеся вдоль длинного двора с бассейнами, все были разного цвета. Наш автодом стоял возле розового, без признаков жизни. Были еще синие, голубые, лазоревые, красные и желтые. Из окна желтого, откуда вышла бабка с ведром, торчала коленчатая труба буржуйки; из этой трубы вырывался белый дым, который мы заметили с моря. Кухня это у них, что ли?
Между этим домом и соседним, лазоревым, была аллея, ведущая на широкую площадку – кажется, бывшее футбольное поле. За полем земля уходила вниз, к пляжу. Но на пляж я не смотрел, внимание приковало то, что стояло на поле. Пара громоздких бронетранспортеров, штук пять бронеавтомобилей, еще что-то большое было накрыто брезентом. Что там? Реактивная система залпового огня?
Это с кем они воевать собрались?
Двое парней, в шортах и майках, копошились возле всего этого вооружения.
Вот тебе и новости!
Да это же настоящая военная база, переделанная из санатория! С такими пушками можно завоевать весь оставшийся мир. И откуда они понатаскали столько барахла?
Рико невнятно забормотал в рацию. Рацию зашипела в ответ.
– Придется оставить оружие.
Я разоружился полностью, ожидая, что меня начнут шмонать, но ничего подобного не произошло. Тимка отцепил от пояса свой крохотный самодельный ножик, лезвие которого, впрочем, было сделано из закаленной стали.
Рико показал на лазоревый домик, и мы пошли туда.
У входа нас встретил вышедший из домика человек – крепко сбитый, практически квадратный, с бородкой, в камуфляжных штанах и совершенно несерьезной гавайке. На военного он похож не был – причем вовсе не из-за аляпистой рубашки.
– Еще не сдохли, Бродяги? – рявкнул он.
У меня отвалилась челюсть.
***
– Вы – тот самый радиолюбитель? Вы вели передачу после Дня Икс три месяца!
Мужик самодовольно улыбнулся.
– Меня зовут Антон, и да, я – радиолюбитель. Значит, мы с одного города? Три месяца я только у себя дома выступал.
Я взволнованно сказал:
– От вас я узнал о Трех Волнах... В смысле, о том, что Волны называются Волнами... И Буйных называю Буйными, потому что вы их так прозвали... И Ушедших под Дьявольскую Музыку...
– И Оборотней, ага, – подхватил Антон.
– Я думал, что вы уехали. Или сдо... то есть умерли.
– Я уехал. Потом вел передачи по две-три недели в каждом крупном населенном пункте по пути сюда. Собирал Бродяг. Вот, собрал пару десятков и осел в этом благословенном месте.
Пару десятков? Надо же!
Понятно теперь, почему Рико расслабился при упоминании Бродяг. Это у них профессиональный жаргон; кто им владеет, тот входит в общество “своих”.
– Вы собирали Бродяг? А почему не сказали об этом в нашем городе?
Антон удивился:
– Как не сказал? Сказал. Может, ты пропустил передачи? Я об этом несколько вечеров подряд трезвонил перед своим уходом. И это... давай на ты, а? Меня напрягает это “выканье”.
– У меня радио сломалось, – сказал я. – Наверное, поэтому я и пропустил эту ва... твою передачу.
– Тогда ясно. Заходите, поговорим.
Встреча с этим человеком, которого я лично никогда не знал, но слушал его веселые передачи после конца света, сильно подняла настроение. Я уже не думал, что мы в плену. Я будто старого доброго друга встретил...
Вместе с Тимкой мы прошли за Антоном в прохладную гостиную с высокими, от пола до потолка, окнами. В гостиной было уютно и светло. В середине стоял Г-образный диван, перед ним – два журнальных столика и два кресла. У стены напротив окна на длинном столе были полуразобранные колонки, радио, микрофон и аккумулятор.
Антон показал нам на диван, а сам бухнулся в одно из кресел.
– Расскажите о себе, – сказал он.
И я рассказал, как поехал на юг и по дороге встретил Тимку. С тех пор мы вдвоем. С другими Бродягами подружиться не получилось. Планируем здесь обосноваться.
В подробности своего полного приключений путешествия я не вдавался. Ни слова не сказал и об Общинах, своей роли Палача, Падшем и Праотцах.
Антон внимательно выслушал, не перебивая. Когда я закруглился, а это случилось очень быстро, сказал, показав на мое лицо:
– Вижу, не так уж гладко ехал. Шрамы.
– Всякое было, – не стал я отпираться.
– С кем?
– С другими Бродягами.
– А Мурашей... то есть паранормов встречал? Тех, кто в общинах живут и на касты делятся?
Мы с Тимкой переглянулись.
– С ними проблем не было. Только с Бродягами.
Антон задумался, почесал бородку.
– Да, Бродяги – они такие... Точнее, мы такие. Плохо работаем в команде. Каждый тянет одеяло на себя, у каждого свои наполеоновские планы, свое ви́дение мире и своя философия. Все же мне удалось наскрести команду с более-менее похожими целями по жизни. С помощью радиопередач сплотил людей. Оказалось, многие время от времени включали радио в тачках, надеялись хоть что-нибудь услышать. Многие не ужились в нашей компании, ушли. Но в тех, кто остался, я уверен. Дело мы сделаем.
– Какое дело?
Антон искренне удивился:
– Как какое? Восстановление цивилизации, конечно!
Он выпрямился в кресле, замахал руками, как политик за трибуной на заседании.
– Для начала наберем большую хорошую команду. Начало уже положено. Потом связь надо восстановить по всей стране и за ее пределами, по всему миру. Уверен, есть и другие коллективы помимо нашего, но мы друг о друге просто-напросто не знаем. Я всюду, где побывал, оставил надписи на зданиях, билбордах, на асфальте краской, что еду на море и буду здесь создавать коллектив.
О как, подумал я. Ни разу не встретились эти его надписи. Не повезло. Хотя какая разница? Все равно я здесь. Получается, мы проделали один и тот же путь, только он времени зря не терял, тянул за собой Бродяг, консолидировал их, а я занимался всякой фигней. В основном, убийствами...
Интересно, он в курсе всей этой байды с Праотцами? Про Общины он знает...
Между тем Антон продолжал вещать голосом политика с трибуны:
– Команда у нас хорошая, есть военные, спецы по технике, ученый-биолог, врач. Оставайтесь, нам лишние руки и головы не помешают.
– Ученый? – оживился я. – Биолог?
– Ага. Георгий Маркович. Изучает Три Волны. А что?
– У меня есть лабораторный журнал... – начал я и рассказал об Ирине Леоновне и ее работе.
– Круто. Отдай журнал Марковичу, он у нас умный. Знаешь, Тим, я не слишком заинтересован сейчас в том, что случилось. Раньше был. Сейчас – не особо. Вирус это или не вирус – какая разница? Надо смотреть в будущее. И трезво оценивать настоящее. А в настоящем мы видим, что часть человечества пошла по какой-то кривой дорожке. Все эти Матушки да Батюшки, и прочие ребятишки... Я их называю Мурашами. Они как в муравейнике живут. Не уверен, что там, куда ведет их эволюция, будет шибко хорошо. Люди – существа свободные, а не мураши, раскиданные по кастам, во главе с самой главной Маткой.
Я осторожно сказал:
– У них вроде нет самой главной Матки.
– Если ты не встречал, это не значит, что нет, – отмахнулся Антон. – У них четкая иерархия, и это фактейший факт. Причем иерархия неестественная. Если ты в обычном человеческом обществе, допустим, инженер, то это не значит, что не сможешь переделаться во врача. А у них это в принципе невозможно. Родился Пахарем, Пахарем и помрешь. Никогда не станешь начальником – теми же Матушками.
Я не удержался, быстро зыркнул на Тимку. Пацан сидел молча, слушал. Ремесленнику никогда не стать Балагуром, получается? Или даже Мастером?
Продолжение в комментариях
