Заглянули в дизельку: остались аккумуляторные батареи и два стареньких советских генератора — основной и резервный.
Меня часто спрашивают, кто выбивает окна и крушит всё в этих местах. Отвечаю: сильнейшие шторма и белые медведи.
Стоит только разбить стекло — и ветер сделает своё дело. А сугробы довершат.
Попадаются старые советские газеты «Комсомольской Правды». Листаем, смотрим на даты, ух 1990 год.
Квадроциклы в сарае.
Увы, библиотека полностью пуста, всё растащили. Зато в бывшем ангаре нашли десятки кассет с пленками кинофильмов! Пробую открыть — получается с трудом.
Как осуществлялась связь с большой землёй? По радиосвязи каждый «срок», раз в три часа после сбора показаний, из радиорубки связывались с Челюскиным для передачи данных.
А дальше уже с Челюскина все собранные с таких полярок показания уходили в Диксон и на Архангельск.
Заглядываем в соседний ангар, и вот находка из настоящего: два полуразобранных китайских квадроцикла. Теперь сомнений нет: летом полярку использовали под базу искатели бивня мамонта.
Зимой в эти места точно никто не доберётся сюда, кроме таких отмороженных, как мы. Летом иногда бывают пешие туристы или водники на небольших судёнышках. Говорят, что бывает, заглядывают и местные долгане.
Увы, времени у нас мало, и надо двигаться дальше. Впереди ещё тысячи километров пути вдоль Ледовитого океана.
Продолжаю делиться интересными историями из поездок по Арктике. В прошлом году мы двигались по арктическим широтам на вездеходах вдоль границ России — от Мурманска до Камчатки в экспедиции «Россия 360».
Панорама на станцию "Бухта Марии Прончищевой".
На нашем пути попадалось множество давно покинутых и заброшенных полярных станций, которые функционировали с первой половины прошлого века и до распада Советского Союза. Там трудились сотни полярников, а на некоторых станциях жили даже целыми семьями.
Но это всё осталось в далёком прошлом, призрачном и почти позабытом. Прошло уже не одно десятилетие с тех пор, как исчез СССР, но полярки вдоль Северного морского пути до сих пор напоминают о тех временах.
Некоторые из станций уже полностью разрушены, а иные даже сейчас в довольно неплохом состоянии. В одном из репортажей я рассказывал про полярную станцию «Андрея» на востоке Таймыра.
Она настолько труднодоступна, что за прошедшие десятилетия людей там побывало меньше, чем в космосе. Зато белые медведи там частые гости.
В нескольких сотнях километров к востоку от станции «Андрея» мы добрались до ещё одной хорошо сохранившейся полярки «Бухта Марии Прончищевой». 75-я параллель северной широты, суровая арктическая пустыня на берегу Ледовитого океана, у подножья самых северных в мире гор Бырранга.
Двигаясь вдоль живописных отрогов горного массива с заснеженными пиками, мы постепенно приближались к заливу. Только на первый взгляд зимой эти места кажутся безжизненной пустыней. На самом деле здесь настоящий арктический зоопарк: полярные волки, овцебыки, олени, песцы, зайцы, белые медведи.
Станция даже в те времена считалась труднодоступной и удалённой от цивилизации. До ближайшего села Сындасско, где живут долгане, немногим меньше 300 км на юг, а до мыса Челюскин, где есть пограничники и полярники, около 350 км на северо-запад. Зато полным-полно хозяев Арктики — белых медведей.
Метеоплощадка.
Зима здесь долгая, тёмная и холодная. Полярная ночь длится около 100 дней в году. Снег лежит с середины сентября по конец мая, а весна, лето и осень стремительно пролетают за три месяца.
Для любителей есть даже пляж на южном побережье Ледовитого океана.
Полярная станция в этих местах была основана в 1931 году и работала вплоть до 1990 года. Вахты у полярников были стандартные — по два года.
Станция располагалась на берегу залива «Бухта Марии Прончищевой», недалеко от лагуны медвежьей и моржовой косы. Названия эти не просто так: летом на моржовой косе было большое лежбище моржей, а белые медведи здесь частые гости.
Основное здание станции.
На станции всё располагалось в одном большом служебном доме: радиорубка, кабинет гидрометеорологии, кухня, кают-компания и столовая, душ и жилые комнаты. По штатному расписанию зимовало, как правило, 4–5 человек — начальник станции, гидролог, метеоролог, механик-электротехник, повар.
Программа наблюдений была типичной для Диксонского УГМС: метеорология и гидрология.
Баня.
Кроме служебного дома, на станции была баня, аккумуляторная, дизель-электростанция (ДЭС), склады, метеоплощадка. Всего семь зданий.
Пресную воду летом брали из озера в километре к северу, зимой для получения воды кололи лёд.
Раз в месяц на станцию прилетал Ан-2 с почтой из аэропорта на мысе Косистый.
Почему станцию закрыли? Было слишком дорого и сложно содержать такие объекты в стремительно разваливающемся СССР. Нам повезло быть знакомыми с полярниками той самой «старой» гвардии, кто начинал свою трудовую деятельность на этой полярке более сорока лет назад.
ДЭС и мастерская.
Они и рассказали нам несколько интересных фактов.
Людей вывезли, станцию законсервировали, и вот уже 35 лет она стоит как напоминание об ушедшей цивилизации.
Почему не заменить такие станции так называемыми АМС (автоматическими метеостанциями)?
Были попытки лет 15–20 назад, но не сказать, что удачные. На месте станции «Андрея» пробовали ставить оборудование, но оно проработало в жестких условиях всего два года, после чего сломалось. Его забрали на ремонт и, похоже, так и не закончили.
Но вернёмся к этой полярке. Станция большая, основное здание выглядит добротно, даже несмотря на столько лет запустения.
Метеоплощадка находится примерно в нескольких десятках метров от основного здания — это недалеко. Нам попадались станции, где приходилось бегать сотни метров от дома. Пока добежишь до площадки в «срок», можно стать добычей белого медведя.
Вдоль береговой линии стояли ёмкости для дизельного топлива. Странно, что не видно останков бульдозеров или вездеходов для хозяйственных нужд.
Внутри дома.
Но давайте заглянем внутрь. Надо быть предельно осторожными: белые медведи любят отдыхать внутри зданий, и можно нос к носу с ними встретиться в таких местах. Приоткрываем дверь, следов не видим, можно идти.
Первое впечатление, что полный бардак. Видно, что ничего не вывозили. Но здесь часто бывают гости, похоже, что летом. Возможно, геологи, а может, и охотники или искатели бивня мамонта.
Это состояние, в котором исчезает привычное ощущение времени и пространства. Жизнь на крайнем севере учит главному - слышать то, чего ещё нет.
Полярная ночь делает каждый выход из дома событием.
Именно в такие моменты рождаются истории, которые передают из смены в смену. Они напоминают: на полярной станции расслабляться нельзя.
Эта история - о метеорологе Александре, об интуиции и о том, как одна мелкая деталь на краю Арктики может решить все.
Обычный путь.
Александр работал метеорологом на одной из самых изолированных точек России - мысе Челюскин.
Тысячи раз он выходил из жилого модуля, чтобы пройти знакомый маршрут к метеозданию. Обычно это рутина: темнота, хруст снега под ногами, снятие показаний приборов и возвращение.
Но в ту ночь тьма казалась плотнее обычного. Это была та самая тишина, в которой пропадают звуки.
Белый медведь в гостях, ждет своего гостинца.
👉 Интересный факт: в условиях полярной ночи зрение часто обманывает человека, поэтому полярники привыкают больше доверять слуху и интуиции, чем глазам.
Шестое чувство.
Александр шёл, думая о работе. Обычная жизнь на севере. И вдруг что-то внутри него заставило остановиться.
Не звук, не движение - просто ощущение. Полярники называют это "шестым чувством", которое обостряется после долгих зимовок.
Вместо того чтобы идти дальше, он сделал шаг в сторону и поднялся по металлической лестнице на крышу модуля. Сверху обзор лучше. Это обычная практика безопасности: убедиться, что территория чиста.
Что скрывала темнота.
Посветив фонарём вниз, Александр увидел движение ровно там, где он стоял секунду назад. У основания лестницы.
Это было не резкое движение, а тяжелое, уверенное присутствие.
В полярную ночь так бывает: опасность может находиться в двух метрах, и вы не услышите ни звука, пока не станет поздно.
Белый медведь на мысе Челюскин.
Мелочь, от которой зависит все.
У Александра было стандартное средство защиты - устройство фальшфаер.
Оно должно срабатывать мгновенно: громкий хлопок и яркая вспышка отпугивают любого зверя.
Он взвёл механизм. Нажал.
Щелчок.
Тишина.
Попытка номер два - тот же результат.
Позже он поймёт, что проблема была банальна: заряд отсырел. Крошечный брак, микроскопическая деталь. Но в условиях Арктики это фактор, который меняет расклад сил.
👉 Интересный факт: на морозе любые механизмы и материалы ведут себя иначе. Поэтому полярники всегда проверяют снаряжение дважды, но от заводского брака не застрахован никто.
Собаки прогоняют белого медведя с полярной станции.
Помощь из тьмы.
Ситуацию спасли те, кто слышит тоньше людей - служебные собаки.
Они подняли лай, прорезавший тишину. Непрошеный гость, поняв, что эффект неожиданности потерян, медленно ушёл прочь, растворившись в темноте.
Собаки на станции - это живая система раннего предупреждения. Их реакция часто решает больше, чем техника.
Почему это происходит.
Полярники отмечают: в последние годы лёд формируется позже. Это значит, что природные процессы смещаются, и дикие обитатели Арктики чаще выходят к станциям из любопытства или голода.
Александр вспоминает тот момент и говорит так:
"Если ты почувствовал что-то, чего не видишь - остановись".
На крайнем севере интуиция - это инструмент выживания. Она появляется, когда Арктика становится частью тебя. И иногда именно она даёт те самые лишние секунды, которые решают всё.
Содержание станции стоит огромных денег. Что-то вроде 500 млн рублей в год, вне зависимости от числа ученых. И эти суммы только на доставку топлива, обслуживание систем жизнеобеспечения и сопутствующих затрат.
Нельзя просто взять и всё отключить. Система отопления и водоснабжения не прощают разморозку. Такие объекты живут в режиме непрерывной деятельности.
В 2020-2021 году шли разговоры даже о закрытии станции, ибо дорого и неподъемно для бюджета института. Но как-то вопрос решился.
Для нас визит на станцию уже был не первым. Мы заглядывали сюда зимой 2021 года, и вот спустя три года был повторный визит.
Честно, станция немного "устала". На втором этапе в бильярдной и конференц-зале заметили тазики для сбора воды. Появились протечки, помещения поизносились и уже требуют какого - никакого ремонта.
Но сейчас это имиджевый объект. Дорогой, но показательный.
Можем, когда хотим, создавать подобные решения для Арктики и Антарктики. С другой стороны, таких объектов для науки, не армии, больше не стоит ждать: слишком затратно. Обычные модульные метеостанции дешевле во много раз.
На станции есть полноценные очистные сооружения и позволяют использовать канализацию, стиральные машины, теплые туалеты - о чудо, про "сортиры" на улице можно забыть!
На самом деле мы в своей экспедиции очень ждали эту станцию. После месяца в тундре, даже такой комфорт начинаешь очень ценить.
Идём дальше. Есть большая столовая с раздачей, просторная кухня с современным оборудованием: печи, духовые шкафы, микроволновки, холодильники.
Склады для хранения продуктов: свежих и замороженных, огромные морозилки, помещения для круп, макарон, консервов.
Научный модуль находится в отдельном крыле. Там расположено несколько лабораторий. В них одновременно может работать более 20 ученых.
Благодаря немцам здесь появилось дорогое на миллионы евро западное оборудование, включая анализаторы, атомно - адсорбционные спектрометры «Shimadzu» AA-7000F, микроскопы и так далее.
Хотя станция изначально была российско - германская, в собственности она у Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН и полностью финансируется из российского бюджета.
Немцы закупили всё научное оборудование и финансировали исследования.
Западные учёные активно приезжали исследовать арктический климат, вечную мерзлоту вплоть до 2020 года. Потом случилась пандемия и визиты отменились, а потом мы с западом стали врагами.
С 2022 года на станцию приезжают только российские учёные и вроде как появились китайцы.
Каждый раз, когда оказываешься на очередной полярной станции где-нибудь в Арктике, сердце сжимается от настоящего «испанского» стыда за свою страну.
Остров "Столб" в дельте Лены.
Ну а что тут чувствовать, когда видишь, в каких условиях современные российские полярники не работают, а буквально выживают и зимуют на третьем десятке XXI века.
Они вынуждены на зимовке экономить каждый литр соляры для электричества и отопления, бензин для снегохода, мыться из ковшиков в тазике и бегать в туалет на улице, называемый в народе строением типа "сортир".
Где из удобств только дырка в полу и ледяной ветер под "пятую точку".
Всё, что осталось от советских построек и инфраструктуры, давно уже отработало свой срок.
Станция Самойловский.
Старые, перекосившиеся домики, которым лет столько, что даже озвучивать неловко, давно пора пустить на растопку для бани. А в них до сих пор здесь зимуют и работают люди.
Но изредка бывает, что некоторым таким станциям "везёт". Их подмывает Ледовитый океан, они разрушаются и тогда ведомства нехотя наскребают денег в своем бюджете и строят новое жилище. Такие же домики из прошлого, просто более свежие, как например на Сопочной Карге.
Станция Самойловский, основное здание.
Иногда везёт больше и ставят модульные блоки как на полярной станции на о. Диксон.
И на фоне всей этой арктической тоски набрести на этот космический "трилистник" в Арктике настоящий сюр. Посредине белого нигде, в местах откуда до ближайшей цивилизации несколько сотен километров.
Долгой полярной ночью издалека это нечто светиться как инопланетное нечто. Но это не сюр, а научно-исследовательская арктическая станция «Самойловский» в устье реки Лена на самом севере Якутии.
Как всё начиналось.
История станции началась в 1998 году. Тогда в старенькой избушке Усть-Ленского заповедника летом жили и работали учёные из РАН. Изучали геоморфологию, климат, почву, вечную мерзлоту в огромной дельте сибирской реки Лена.
Для понимая условий, это всё происходит на 73 градусе северной широты.
Здесь полярная ночь длится три месяца, зима девять месяцев в году и весна - лето - осень пролетают за оставшиеся три месяца с июня по август.
Людей сюда забрасывали из Тикси вертолетами, летом по воде и зимой по льду реки.
В 2006-м, к ним присоединились коллеги из Германии и проект стал международным, а база постепенно превращалась в центр климатических исследований мирового уровня. Всем миром изучали изменения климата и геофизику на базе хлипкой избушки!
Руководили исследованиями Арктический и Антарктический НИИ Росгидромета и Институт мерзлотоведения им. П. И. Мельникова РАН.
Летом жили в палатках, а оборудование за сотни тысяч долларов держали в домике. Романтика!
Визит важной делегации на остров Самойловский в 2010 году.
Человек, которому не всё - равно.
И всё так продолжалось бы и по сей день, если бы не одно событие. В 2010 году ВВП будучи тогда премьером, с рабочей поездкой по Якутии заглянул в дышащий на "ладан" посёлок Тикси, что на берегу моря Лаптевых.
Легенда гласит, что кто-то хитрый решил заодно показать важному гостю «имиджевый проект» и арктическую «гордость» с учеными из Германии в палатках на берегу Лены.
Говорят, у визитеров от такой «гордости» случился имиджевый шок, а у сопровождающей свиты сразу же появились правительственные поручения.
И понеслось! Уже осенью 2010 года из бюджета страны было выделено почти миллиард рублей (900 млн по смете!) в деньгах 2019 года. Сейчас это примерно соответствует ~ 3 млрд рублей на 2025 год.
Стройку важного объекта доверили «Спецстрою» (тем, кто для Минобороны объекты возводит).
Взяли типовой модульный проект для Арктики, в форме трилистника, как на острове Котельный, Земле Франца-Иосифа и острове Врангеля.
Бильярдная, спортзал.
В 2011-м провели изыскания, завезли стройматериалы, оборудование и в 2012-м объект готов! Могут, когда хотят. Или когда поставлена задача от самого главного.
Что есть за такие деньги.
По меркам Севера - это настоящий пятизвёздочный отель. Полярная станция полностью автономна.
Ни капли схожести со старыми советскими станциями.
Собственные очистные сооружения, тёплые туалеты (да-да, это уже достижение в нашей Арктике), резервуары с водой, дизельные генераторы, склады и гаражи.
Конференц-зал.
Основной модуль двухэтажный.
Внутри модуля расположены жилые комнаты на 4-6-8 человек, кухня, финская сауна, спортзал, прачечная, склады, бильярдная, конференц-зал, лабораторный модуль с оборудованием для климатических и геофизических исследований.
На стене, как и положено, - портрет «самого важного человека».
Жилые комнаты.
Работает станция круглый год. Закрывать на зиму (консервировать) станцию нельзя. Но зимой в режиме поддержания жизнедеятельности и сохранения систем жизнеобеспечения.
Зимой на дежурстве обычно 1–2 человека.
Летом же штат станции увеличивается до 30-40 человек — инженеры, повара, техники, учёные, участники экспедиций, иногда журналисты.
Сауна, туалеты.
Сердцем станции являются дизель - генераторы 256 кВт, плюс ещё два на резерв. Годовой запас дизеля примерно 800 тонн.
Резервуар с очищенной водой на 400 кубометров, водоподготовка, пополнение запасов летом из проточного озера насосами. Зимой воду взять неоткуда и расходовать надо экономно.
Всё автоматизировано, с этим справляются всего один-два человека. Да, при строительстве систем жизнеобеспечения использовалось буржуйское оборудование CAT, Bosch и др. Полный набор.
Сейчас с обслуживанием большие проблемы. За прошедшие 12 лет станция поизносилась, оборудование требует запчастей и ремонт, постепенно переходят на Китай.
На некоторых похожих станциях здания соединялись между собой крытыми переходами. Здесь же такой роскоши не было.
Полярникам приходилось выходить на улицу из основного дома, и с учётом частых гостей в виде полярных волков и белых медведей, похоже здесь вопрос безопасности стоял особенно остро.
Рабочее здание.
Прогуливаясь по станции, постоянно держишься настороже. Не хотелось бы встретиться нос к носу с хозяином Арктики, а такие случаи бывали, когда мишки «гостили» в заброшках и хлоп!
Станция действовала вплоть до 1994 года, после чего была сначала законсервирована, а затем и полностью закрыта как и многие другие в то время.
Островных на самом деле здесь уже не осталось, не считая о-в ЦИК, ЗФИ и Северной Земли.
Газеты и телеграммы из прошлого.
Несмотря на то, что станция не действует и заброшена уже более тридцати лет, внутри нам довелось найти немало интересных артефактов.
Сохранилась газета «Правда» от 1981 года, телеграммы в Диксон 1980-х годов. Нет, не сообщения в мессенджере Telegram, а настоящие бумажные телеграммы.
Нашлись технические журналы метеонаблюдений с 1947 по 1991 год — про них расскажу отдельно.
Мы забрали с собой несколько вязанок таких журналов ушедшей эпохи. Уже давно нет тех, кто их заполнял, а артефакты остались.
Не менее интересны и нормы снабжения продуктами для труднодоступных станций. Например, на одного человека в месяц полагалось:
— муки — 13 кг,
— сгущённого молока — 6 банок,
— сыра — 0,5 кг,
— мяса — 4 кг.
Сравните с современными нормами и удивитесь. Как мы...
Читатели часто спрашивают: если там нет людей, кто ломает двери и выбивает стёкла?
Вы удивитесь, но это любопытный белый медведь. Он частенько заглядывает в такие места, наводит беспорядок, крушит и ломает, а дальше уже ветра и шторма делают своё дело.
Пару слов про быт. Отопление на таких станциях, как правило, был централизованное и водяное.
Откуда брали пресную воду для меня загадка. Остров маленький, озёр здесь нет, ближайшие на Таймыре, километрах в восемнадцати по прямой.
Значит, зимой воду возили трактором. А вот как решали вопрос летом непонятно.
Туалет здесь был холодный. Знаете, такая типичная «бочка с дыркой» типа "сортир".
Снабжение выполнялось только летом, во время северного завоза по морю. Завозили топливо, провизию на год и меняли зимовщиков на следующую смену.
Если во время зимовки случалось ЧП, то только санрейс и вертолёт с ближайшей станции: Диксон или Челюскин.
Но несмотря на удалённость и суровость, станция очень хорошо сохранилась.
Всё западное побережье Таймыра одна из самых труднодоступных точек на карте страны.
Зимой сюда никто не доберётся, кроме отмороженных вроде нас. Да и летом попасть сюда почти невозможно. Карское море, разве что на катамаранах или небольших яхтах.
Хотя мы в этих местах уже не в первый раз в своих экспедициях.
А как же охотники, рыбаки и прочие охотников за "бивнем" ? Да их здесь нет и быть не может. Слишком далеко от их «рабочих» мест на Таймыре и в Якутии.
Жаль, что у нас было всего полтора-два часа на исследование и знакомство со станцией. Надо было двигаться дальше.
Впереди нас ждала Северная Земля, мыс Челюскин и выход в Якутию.
В этом году мы вновь двигались по арктическим широтам на наших красных вездеходах и более детально исследовали острова и побережье Карского моря вдоль Таймыра.
После Диксона, на западном побережье Таймыра, места уже были совсем дикие и необжитые даже во времена бурного советского освоения Арктики. Но кое-что нам удалось найти и заглянуть туда, куда не добирались обычные путешественники и, тем более, туристы.
На этот раз мы оказались на острове Правды в архипелаге Норденшельда, что в Карском море. Нашей целью было попасть на известную и когда-то довольно большую полярную станцию «Остров Правды».
Станция располагалась на крошечном острове размером всего 2,5 × 1,5 км в самом широком месте, на 76-м градусе северной широты. До полуострова Таймыр около 15 км по прямой, но сначала нужно преодолеть проливы Свердрупа, Фрам и Заря.
Надо ли говорить, что вокруг пейзажи полнейшей безжизненной арктической пустыни и бескрайних вод или льдов Северного Ледовитого океана.
«Полярка», как и многие другие, считалась труднодоступной и удалённой от цивилизации в советское время. До ближайших соседей, погранзаставы и роты ПВО «Эклипс» было по прямой 120 км, а до таких же полярников на станции «мыс Стерлегова» около 200 км.
Что уж говорить, когда до «цивилизации», условно находившейся в Диксоне - столице советской Арктики, или в Хатанге, более 500 км.
Но полярникам некогда было грустить. Соседи у них всегда были весёлые и интересные белые медведи да полярные волки. Даже на карте рядом бухта Медвежья и залив Волчий. Мы и впрямь видели здесь стаю полярных волков и медведицу с тремя медвежатами.
Снег в этих широтах лежит более десяти месяцев в году и это настоящая зима. А оставшиеся три сезона умещаются в два месяца.
Полярная ночь здесь длится около ста дней, когда солнце не показывается из-за горизонта. Не остров, а прямо курорт на южном берегу Карского моря!
Зато полярные сияния зимой каждую ночь. Небо полыхает божественно.
Станция была основана здесь в далёком 1940 году. Первые годы она действовала в формате «выносной», т.е. только во время навигации.
Во время Великой Отечественной войны здесь был зафиксирован самый северный факт ведения боевых действий. 18 сентября 1943 года подводная лодка U-711 подошла к архипелагу и атаковала здания полярной станции на острове Правды. Станция была полностью уничтожена.
В то время там работали два полярника, Будылин и Ковалёв. Они успели спрятаться за камнями и скрытно перебрались на соседний остров Нансена, где за месяц до этого была развёрнута полевая артиллерийская батарея № 265 из четырёх 122-миллиметровых орудий.
После ухода немецкой подлодки полярники по радиосвязи сообщили в штаб морских операций Западного района Севморпути о произошедшем, и за ними был направлен самолёт для эвакуации (из воспоминаний И.Д. Папанина, книга «Лёд и пламень»).
Станцию на острове Правды заново построили уже после окончания войны в 1945 году.
Как и многие другие станции в этом секторе Арктики, она была МГ-2 (метео-гидро) и относилась к Диксонскому УГМС.
Как правило, на таких объектах по штату зимовало 6–8 человек: начальник станции, метеорологи, гидролог, механик, электротехник и повар.
Основное здание.
Станция была довольно большой для таких диких и необжитых мест. Помимо основного жилого здания, на «полярке» стояли баня, здание ДЭС с мастерской и складом, вспомогательное помещение для гидрологов и метеорологов, а также метеоплощадка.
Основное здание, несмотря на свой возраст, выглядит капитальным. Внутри рабочие и жилые комнаты, большая просторная кают-компания с остатками библиотеки, кухня.
Связь с «большой землёй» осуществлялась с помощью радиосвязи и до сих пор сохранилось антенно-фидерное хозяйство.
