Был день, и была ночь…
Был день, и грело солнце; и в лучах его блаженствовали и согревались земноводные твари. Они выжидали момент, когда на небосклоне дневное светило смениться ночным. Момент, когда наступит время охоты. Именно тогда обострятся все пять наиважнейших чувств: зрение, осязание, вкус, слух и обоняние.
Был вечер, и была гроза; и гремел по округе гром, разламывая и поджигая деревья, как спички. И я стоял в воде среди жёлтых кувшинок, и гром гремел над моей головой, и заросли ивняка шептали, обмениваясь своим первым впечатлением о создание, которое стоит сейчас перед их взором, нагим и измученным.
Лютый голод, овладевший моим сознанием, опьянив мой мозг, завел меня в эту заводь, дабы чрево моё насытилось тем, что легкодоступно. Тем за кем не надо гнаться, ловко обыгрывая ситуацию в свою пользу. Тем, кто сам безропотно сдаётся, идя, как агнец на свою неминуемую гибель.
У меня не оставалось сил, для истинной охоты. Для той, где мощные электрические импульсы обеспечивающие удары сердца, создают выброс крови в аорту, разнося обжигающий алый поток по всему организму. Где адреналин одалживает телу неимоверную силу, скорость и обострение чувств. Где жажда нестерпима, пока чрезмерно не утолишь её, насытившись, кровью и плотью, равной по силе и ловкости с тобой добычи.
Моя некогда горячая кровь, более не греет меня, не даёт мне физической силы. Моя измученная душа заковала в непробиваемый панцирь. Остался один инстинкт, который поначалу затмил сознания, создал иллюзию реальной жизни, а затем растоптал всё это в прах.
Отчаяние? Да, именно оно стало моим спутником на долгие месяцы, а после появилось безразличие, заставившее забыть всё то, что когда–то было для меня так жизненно необходимо. Теперь же спрятав свою хладную плоть под толщу сырой земли, я готов встретить вечность в немом молчании и безучастности к происходящему где–то там, на верху, в мире существ, источающих запах жизни.
Всему виной стала она, та, что открыла мне двери в новый мир. Нет, она не сразу распахнула передо мной заслон, разделяющий её вечность и мою короткую жизнь. Она делала это профессионально: приручала меня, как несмышлёного щенка, давая прикорм на своей нежной ладони, и только окончательно убедившись, что я стал верен ей как пёс — схватила меня за шкирку, и ткнула мордой в дверь, которая никогда не будет видна окружающим нас смертным.
И я сдуру верил ей, смотрел в рот, полагаясь, что только она одна является той крупицей, которая зовётся истина. Ел – и поначалу это была наивкуснейшея до дрожи в мышцах пища; Пища, дающая наслаждение и постепенно забирающая волю. Пища, без которой невозможно чувствовать себя наивысшим созданием над всем живущим вокруг.
Я не заметил, когда питание стало гнилью и ядом, отравляющим мою плоть, и сводящим с ума. И только осознав, что попал в тупик, нависший надо мной деревянной крышкой, я смог вырваться от неё, но не сумел убежать от себя.
***
— Игорь! — пожилая женщина, свесившись верхней частью массивного торса через открытое окно, звала внука, — Игорь, айда, домой! Обед стынет. Если ты думаешь, что буду второй раз подогревать, то ты глубоко ошибаешься.
— Иду, бабуль, — семнадцатилетний высокий парень с пшеничными волосами перепрыгнул через забор, задорно улыбаясь своей бабушке.
— Только, попробуй, сломай, я тебя высеку, — женщина замахнулась на парня полотенцем, когда он резво вбегал в дом по деревянным ступеням, — ходи, как нормальные люди, а не как макака.
— Да, ба, хватит уже, — увернулся от полотенца внук, — я может не нормальный.
— Сейчас схлопочешь, — бабушка нахмурила брови, — не было в нашем роду ненормальных. Всё понял?
Игорю было проще согласиться, чем объяснять бабушке, что фраза про «ненормального» была весёлой остротой. Пожилая женщина то ли в силу возраста, то ли в силу характера не понимала шуток. Когда внук смотрел по телевизору юмористические шоу и хохотал до колик в боку, бабушка произносила любимую поговорку: «Смешно дураку, что нос на боку».
— Ба, я возьму отцовский моцик? — Игорь стоял у трельяжа, разглядывая в зеркало свои бицепсы.
— Моцик? — удивилась бабушка, заглядывая в комнату, и смеясь над карикатурным видом внука, — мотоцикл что ли?
— Ага, — Игорь отскочил от зеркала, смущаясь, что бабуля застала его врасплох, — хотим с Пашкой девчонок на дискотеку свозить.
— Ну, уж, дудки! — вскинула руки женщина, — знаю я вас обормотов, ещё в аварию попадёте.
— Ну-у-у, ба-а-а, — канючил внук, выпятив нижнюю губу, — мы аккуратно-о-о.
— Нет, значит, нет, и точка. — Топнула ногой бабушка и вышла из комнаты.
Игорь одел чистую футболку, пригладил взлохмаченные волосы и побежал вслед за бабушкой, чтобы добиться её благосклонности и взять отцовский мотоцикл. Ближе к вечеру, после долгих уговоров, пожилая женщина дала своё согласие, но перед тем, как внук вывез мототехнику за ворота, перекрестила его три раза и велела надеть крестик на шею. Внук скривил губы, показывая своё недовольство бабушкиным суеверием, но всё же выполнил её просьбу, надев через голову шнурок с серебряным христианским оберегом.
Старый отцовский мотоцикл «Минск» давно пылился в гараже. Отца не стало, когда Игорю исполнилось три года, а мотоцикл остался. Остался, как память об утраченном родителе. Память, которая пахла бензином вперемешку с одеколоном «Шипр». Память, которая оставила тактильные воспоминания щетинистой щеки и крупной мозолистой папиной руки. Память, которая еще сохранила басовитый, раскатистый тембр отцовского голоса в стенах кирпичного гаража.
Юноша с друзьями две недели перебирали двигатель, местами чистили, красили, заменяли старые детали, и вот теперь ретро–красавец был готов к обкатке по пыльным деревенским дорогам. Всё лучше, чем пешком топать добрых семь километров до соседней деревни, где по выходным в местном клубе, больше похожим на сарай, организовывалась дискотека.
Разогнавшийся «Минск» мерно тарахтел по деревенской дороге. Параллельно ему, подпрыгивая на ухабах, мчался «Иж». Такой же старый, как мотоцикл Игоря, купленный другом Пашкой у местного доходяги за сущие копейки. Друзья синхронно вошли в поворот и выехали на центральную улицу, затормозив в точности у ворот высокого металлического зеленого забора, где жили две очаровательные сестренки Вера и Наташа.
Смелая и яркая Наташа давно нравилась Игорю, а скромная большеглазая Вера приглянулась Павлу. У Пашки с Веркой было взаимное влечение друг к другу, поэтому их отношения складывались гармонично, а вот у Игоря с Наташкой всё было абсолютно наоборот. Девушка, то принимала ухаживания, то отдалялась, делая вид, что Игорь ей совершенно безразличен.
— Фу, вы на ЭТОМ ехать собрались? — Наташка манерно скривила хорошенькое личико и ткнула пальцем в мотоцикл, — типо, ретро снова в моде?
— Наташа, поехали, хватить привередничать, — Вера лихо запрыгнула на сиденье Пашкиного «Ижа» и обняла юношу за талию.
— Ты шутишь? Я в своём коротком платье, да на ЭТО? — Наташка развернулась, и, топая каблуками по двору, облицованному плиткой, ушла в дом.
Игорь сидел расстроенный, думая, что если бы он действительно нравился девушке, то она не глядя, поехала бы с ним, на худой конец могла бы и переодеться. Как говориться: «Насильно мил не будешь». Игорь первый завёл свой мотоцикл и выехал на лесную проселочную дорогу. Друг с Верой последовали за ним, пытаясь догнать огорчённого юношу.
— Всё в порядке? — Павел пытался перекричать рев двух мотоциклов, догнав друга, и поравнявшись с ним.
— Отлично! — выкрикнул в ответ Игорь и прибавил скорости.
Пашка, чувствовал, как Вера, сидящая позади, крепко вцепилась в его курку, и сбавил скорость на повороте, дав другу уехать далеко вперед. «Ничего Игорь привычный к закидонам Наташки, справиться, — думал Павел, — а мне спокойствие Верочки дороже. Хочет гнать, как сумасшедший, пусть «летит», а я поеду потихоньку».
Через десять минут Наташка, высунувшись в окно дорогой иномарки, махала ребятам рукой со словами: «Догоняйте, неудачники!» Вера в ответ сердито нахмурила брови и высунула язык, а Павел презрительно хмыкнул, давно перестав удивляться выходкам взбалмошной Веркиной сестрицы.
Мотоцикл с Павлом и Верой затормозил около входа в клуб. Молодёжь, разбившись на отдельные группы, ждала начало дискотеки. Пашка оглядел периметр клубного двора — ни Игоря, ни его мотоцикла видно не было. Наташка стояла в объятиях нового ухажёра и, запрокинув голову, громко смеялась.
— Ты Игоряна не видела? — Павел подошёл к Наталье, искоса разглядывая парня обнимающего её.
— Я ему, кто? Нянька? — девушка посмотрела на Пашку свысока.
— Наташ, — Вера подбежала к сестре и взяла её за руку, — ты вперёд нас уехала, может, попался Игорь по пути или был уже здесь?
— Нет. Я, кажется, чётко сказала, что я ему не нянька, — Наташка выдернула свою руку из рук сестры и поправила своё короткое ультрамодное платье, — может вам по буквам объяснить, чтобы отвалили со своим Игорем?
— Вер, пошли, — Пашка обнял Верочку за плечи и повел её в сторону от сестры, — её бесполезно спрашивать. Видишь, как выпендривается перед новеньким?
— Ты прав, — Вера кивнула головой, — пойдём у других ребят спросим.
Молодые люди обошли все компании, но никто не встречал по дороге или не видел у клуба Игоря. Когда юноши и девушки потянулась нестройной толпой к дверям открывшегося клуба, Игорь решил вернуться, проехать ещё раз по дороге, осмотреться, вдруг, с другом произошла какая–либо неприятность.
— Павлуш, мне кажется, Игорь решил побыть один. Сам видишь, что Наташка вытворяет, — Верочка пыталась отговорить Павла.
— А, вдруг, мотоцикл сломался? Или ещё чего? — не унимался юноша.
— Не выдумывай! Дай другу успокоиться и всё обдумать. Игорь не из тех людей, кто готов публично страдать.
— Скорее всего, ты права, — призадумался Пашка, теребя край своей кожаной куртки, — Игорь, действительно далеко не болтун. Я бы даже сказал скрытный человек. Павел взял Верочку за талию и повел в клуб.
***
Игорь умчался на «Минске» далеко вперёд от друзей. Его раздражало поведение Наташки. Он злился и на неё и на самого себя. «Нет бы, забыть эту привереду, — думал юноша, — почему именно на ней свет клином сошёлся?» Танцевать и веселиться в этот вечер парень не хотел. Так же не желал огорчать друзей своим плохим настроением, поэтому принял решение свернуть в лес, дождаться, когда Пашка с Верой проедут мимо и вернуться незамеченным домой.
По дороге, мимо затаившегося в кустах Игоря, проехала иномарка. Юноше привиделось, что на пассажирском месте рядом с водителем, восседала его ненаглядная Наташка. «Тьфу, и здесь уже мерещится!» — зло выругался парень и ударил носком ботинка трухлявый пень. Сухие щепки, словно пух разлетелись в стороны. Над головой каркнула одинокая ворона.
— Ты чего здесь ругаешься? — произнёс тихий девичий голос за спиной Игоря.
Юноша от неожиданности подскочил на месте и прижал левую ладонь к груди:
— Ты чего пугаешь?
— Даже не думала. Это ты пришёл в гости и бубнишь, пинаешься, — юная девушка приблизилась к Игорю, — если у тебя так кто–то дома себя вести будет, понравиться?
Игорь посмотрел на собеседницу и замер с открытым ртом, зачарованный её необычайно красивыми фиалковыми глазами. Сама девушка была немногим младше Игоря, стройная, хрупкая, с длинными чёрными косами, раскинутыми по плечам, с миловидным, словно у куколки личиком.
Ещё Игоря удивило, что юная красавица одета была совсем не по–современному: фигуру девушку украшал длинный в пол красный сарафан, расшитый древними славянскими узорами, а голову опоясывало необычное чеканное украшение, по бокам которого свисали чудные металлические колокольчики.
— Чего рот то открыл? — девушка дотронулась до подбородка Игоря и резко одернула руку, спрятав её за спину.
— Э–э–э, — протянул юноша, — я просто не ожидал здесь кого–то увидеть. Кстати, ты чего здесь одна гуляешь?
— Кто сказал, что я одна? — засмеялась собеседница, и колокольчики, свисающие с головного убора, звонко зазвенели, наполняя окружающую лесную тишину мелодичными звуками.
— Игорь, — представился юноша, протягивая руку открытой ладонью девушке.
— Я знаю твоё имя. Мне ветер подсказал, — красавица вновь засмеялась, а ветер, словно в подтверждение её слов, пронёсся прямо над головой юноши, взлохмачивая и путая его пшеничные пряди.
— Странная ты, — Игорь рукой поправил свои волосы, и вновь протянул руку в знак знакомства.
— Оксана, чёртова девка, куда запропастилась? — из–за кустов ежевики, растущей в паре метров от собеседников, раздался старческий мужской голос.
— Ой! — встрепенулась красавица, и стала пятиться в сторону от парня, так и не коснувшись его ладони, — это мой дедушка. Я пойду, а то ругаться будет.
— Оксана, может, еще увидимся? — Игорь смотрел с надеждой вслед удаляющейся загадочной красавицы.
— Давай, — Оксана, уже почти скрылась за ежевичником, — завтра вечером на этом же месте.
— Я обязательно приду! — Игорь завел мотоцикл и окрылённый новым знакомством, поехал домой.
Каждый вечер парень бегал в лес на свидание с Оксаной. Девушка рассказала юноше, что проживает всю свою сознательную жизнь с дедом, дом их находиться за рекой, живут уединённо. Настолько уединённо, что девушка не знает который год сейчас на дворе. Пожилой родственник обучает юную девушку существовать в ладу с природой, быть её частью: слышать, изучать, подмечать.
Молодые люди гуляли по лесу до темноты, а потом расставались у развилки, между двух населённых пунктов, на этом настояла Оксана, сказав, что провожать её не следует, иначе дед разозлиться и более не выпустит.
Игорь считал часы в разлуке с девушкой. Загадочная, не заносчивая Оксана была полной противоположностью вредной Наташки, которая в один миг вылетела, как пробка от шампанского из головы парня. Лесная красавица, так теперь её называл юноша, не переставала его удивлять. Огромное количество знаний хранилось в юной девичьей голове. Иногда Игорю казалось, что он общается не с ровесницей, а с женщиной гораздо старше себя, древнее, опытнее. Даже взгляд в момент повествования о той или иной примете, о флоре или фауне, у Оксаны становился серьёзный и какой–то необычайно мудрый.
Игорь и сам изменился за последнее время: расцвёл, на дискотеки ходить перестал, мотоцикл забросил и всё больше проводил время в библиотеке, изучая информацию по ботанике или биологии, чтобы в вечерних беседах с любимой не ударить в грязь лицом. Бабушке нравилось новое увлечение внука, но её настораживало, то, что Игорь скрывает от всех новую знакомую, в которую явно влюбился без памяти.
Пашка злился на приятеля, их встречи с Игорем стали редкими, быстрыми. Хобби мототехникой более не связывало закадычных друзей. Постепенно их общение сошло на нет. Теперь обиженный Павел больше времени уделял Верочки, с которой планировал в сентябре ехать в город и вместе поступать в институт.
***
Однажды, вечером Оксана осмелилась позвать Игоря в гости. Парень с радостью принял приглашение. Его давно мучило любопытство: посмотреть, как живут необычные лесные люди.
— Только крестик сними, дед этого не любит, — девушка перекинула косу за спину и направилась по тропинке к речному броду.
— Старовер? — Игорь, шёл за девушкой по высокой траве след в след.
— Что? — удивилась Оксана и повернулась лицом к юноше.
— Ну, дед твой – старовер, раз крест христианский не любит, — Игорь снял верёвку с крестиком и убрал в карман.
— Пусть будет так. Только крест совсем убери. Вон, — девушка махнула головой, указывая на иву, растущую у берега реки, — повесь на ветку, а на обратном пути заберёшь.
— У тебя дед не в КГБ раньше работал? Обыскивать будет? — Игорь засунул руку в карман джинсов и достал крестик, покрутил его в руке и поднял вверх. Лучи заходящего солнца отразились от серебряной поверхности символа распятого Христа и солнечным зайчиком «прыгнули» на щёку Оксаны.
— Ай, — вскрикнула девушка, хватаясь за щёку, и отворачиваясь от Игоря, — оставляй здесь, иначе дальше не пойдём.
— Что случилось? — юноша взял Оксану за руку и повернул лицом к себе.
— Не делай так, — девушка резко вырвала свою руку из рук парня и снова отвернулась, спеша быстрее отойти на почтительно расстояние от Игоря.
— Почему ты убегаешь от меня? Не даёшь взять за руку? У вас обычаи такие? — Игорь злился, так как ему очень хотелось обнять и поцеловать девушку, а она всё время ускользала и ругалась, когда он делал попытки прикоснуться к ней.
— Обычаи, — кивнула головой Оксана и загадочно улыбнулась, — много вопросов, ответы на которые ты вскоре узнаешь. А теперь вешай крестик на ветку и пошли.
Юноша заметил, что на щеке, куда прикоснулся солнечный лучик, отражённый от крестика, у девушки появилось чуть заметное тёмное пятно, но не придал этому особого значения. Парень наклонил ветку дерева и обернулся на девушку. Оксана уже спустилась к реке и стояла у края брода, дожидаясь его. Игорь нехотя повесил шнурок с христианским оберегом на ветку, поправил полы куртки и побежал к девушке.
— Выполнил просьбу? — улыбнулась Оксана, когда парень нагнал её.
— Так точно, моя госпожа, — Игорь улыбнулся в ответ.
— Теперь давай руку, — девушка протянула свою руку к юноше, ступая босой ногой на камень, выступающий из воды.
Игорь с радостью взял ладонь девушки в свою руку. Кисть красавицы была тонкой, миниатюрной, а кожа нежной и прохладной. Перебравшись через брод на противоположный берег реки, Оксана с необычайной силой притянула юношу к себе и прильнула своими губами к его губам. Обескураженный таким поведением девушки, Игорь отстранил её от себя.
— Как же традиции?
— На этом берегу можно, — Оксана вновь приблизила свои губы к Игорю. На этот раз поцелуй был долгим и страстным. Голова у юноши шла кругом, горячая кровь пульсацией отдавалась во всём теле, с висков струйкой стекал пот.
— Пошли, — лесная красавица освободилась из объятий Игоря и потянула его дальше в горку, на которой возвышалась стена из исполинских елей.
Оксанкин лес на противоположном берегу реки совсем не был похож на лес, в котором Игорь долгими вечерами гулял с девушкой. В этой лесополосе острее чувствовался хвойный запах, звуки лесных жителей шли со всех сторон, создавая ауру необычного многоголосья. Казалось, что весь лес живой, дышит, перешёптывается, а временами громко всхлипывает каждой своей кочкой, веточкой и травинкой, вместе с землёй под ногами. И воздух здесь был особенный, плотный, словно накрывал ватным одеялом, пряча тебя от остального мира. И сам Игорь чувствовал себя в этом дивном месте диким, самобытным человеком, словно освободившись от навязанных на него обществом правил и законов.
— Другие традиции, — Игорь вздохнул полной грудью опьяняющий воздух, и выдохнул, повторив шёпотом, — другие традиции…
Дом девушки стоял прямо посреди лесной чащи. Игорь впервые видел такое масштабное старинное строение. Сруб состоял их необъятных размеров стволов деревьев, нижние венцы достигали в высоту более двух метров, а покатая крыша, словно купол возвышалась над кронами деревьев. Лестница с грубо обтёсанными ступенями заканчивалась широким просторным крыльцом с гигантской, не менее в два человеческих роста дверью. «Не иначе жилище великанов», подумал Игорь, разглядывая Оксанкин дом.
Девушка посмотрела на небо, густо усеянное звёздами, и поманила парня в дом. Чеканные браслеты на её запястьях мелодично зазвенели, когда она махала рукой, призывая юношу подниматься вслед за ней по ступеням. Игорь осмотрелся вокруг и шагнул вслед за Оксаной.
Внутри резиденция оказалась не менее удивительной. Просторная комната, по периметру которой стоят многочисленные скамьи и сундуки, в центре старинная русская печь, словно вышедшая со страниц книг с народными сказками и длинный деревянный стол, покрытый искусно вышитой красными узорами по выбеленному льну скатертью. Вдоль стены висели, раскачиваясь от тепла, идущего от печи, различные пучки трав и кореней. Деревянные полки были тесно заставлены берестяными туесками и глиняными крынками.
— Вот это красота! — восхитился Игорь, — как в музей попал.
— Добро пожаловать, — Оксана тихо засмеялась, прикусив кончик косы, и покрутилась вокруг себя, широко расставив руки.
На печке послышался шорох, и из–под овчинного покрывала вылез маленький, словно гном тощий старик. Комнату освещала лучина, воткнутая в специальную подставку, и от её освещения кожа пожилого мужчины казалась жёлтой и тонкой как пергаментная бумага. Лицо старика давно испещрили многочисленные морщины, верхние веки нависли над почти прозрачными голубыми глазами, а лысая макушка ярко контрастировала с длинной до пояса густой седой бородой и мохнатыми серебристыми бровями.
— Оксанка, чёртова девка, — неожиданно басовито, для карлика, прикрикнул старик, — кого притащила в дом?
— Дидо, — заворковала голубкой девушка, и, приблизившись к старику, нежно обняла его за плечи, — знакомься, это Игорь.
— Ты точно уверена в своём выборе? — нахмурился старик и вытянул голову с непропорционально большим носом, обнюхивая юношу.
Игорь шагнул в сторону от старика и с удивлением посмотрел на Оксану.
— Дидо, он тот самый, — девушка обошла парня по кругу, затем встала за его спиной и, глядя старику в глаза, продолжила — я абсолютно в этом уверена.
— Так ли это, юноша? — старик пристально посмотрел Игорю в глаза.
— Да, — Игорь кивнул головой, не понимая, о чём беседуют внучка с дедом.
— Если обидишь Оксанку, загрызу! — Старик зло улыбнулся, обнажив острые, как иглы зубы и повторил, — загрызу.
Затем пожилой мужчина подбежал к Игорю и схватил его за рукав куртки, притягивая ближе к себе. Юноша невольно дернулся в сторону, но старик крепко удерживал его. Оксана подошла к деду и прошипела ему в самое ухо: «Не трогай его, дидо». Дед нехотя разжал пальцы и парень, не удержав равновесие, упал.
— Так себе гостеприимство, — прошептал Игорь, поправляя куртку.
— Не обращай внимания, — махнула рукой девушка, — дед знает, что скоро ему предстоит уйти за кромку, а оставить меня одну боится, с кем попало — не хочет, поэтому такой придирчивый.
— Я, пожалуй, пойду, — замялся Игорь, — уже темно, бабуля волноваться будет.
— Чего ты как маленький? — Оксана выглянула в окно и радостно воскликнула, — пора!
— Пора? — ничего не понимая спросил юноша.
— Сейчас ты узнаешь ответы на все свои вопросы, — Оксана взяла Игоря за руку и потянула за собой на улицу.
— Оксанка, чёртова девка, про ужин не забудь! — выкрикнул из–под овчины дед, — накорми досыта старика хотя бы перед смертью.
Девушка шустро сбежала вниз по ступенькам и встала в центре двора, задрав голову к небу. Полная багряно–красная луна освящала землю. Лес, окружающий дом, принял мрачные очертания. На мгновение Игорю показалось, что чаща стонет и зовёт его к себе. В прохладном воздухе витал незнакомый для юноши запах, который он мысленно мог описать, как аромат свободы, власти и мощной силы.
Оксана потянула носом воздух и загадочно посмотрела на Игоря. Затем распустив косу начала кружиться, взмахивая подолом красного сарафана. Юноша зачаровано смотрел на юную красавицу Оксану, которая начала медленно раскачивать бедрами в такт музыке, слышимой только ей. Девушка улыбалась и протягивала руки навстречу Игорю.
Парень, как заворожённый смотрел на васильковые глаза и не мог отвести взгляд в сторону. Затем медленно подошёл к девушке и присоединился к немому танцу. Лесная красавица, продолжая раскачиваться, обняла Игоря за шею и прильнула своими губами с ароматом спелой малины к его губам. Загипнотизированный юноша не заметил, как Оксана, прошептав ему на ухо: «Вместе и навсегда», острыми зубами впилась в его шею.
Игорь ощутил, как миллионы маленьких иголочек одновременно пронзили каждую клеточку его тела. Оксана, лес и багряная луна закружились перед глазами юноши, словно карусель. Вдали послышался протяжный волчий вой. Игорь, пошатываясь, пытался ухватить девушку за руку, но она уплывала от него, растворяясь, словно дымка, в воздухе. Юноша попытался сделать шаг вперёд, чтобы удержать искрящуюся сизую дымку – Оксану, но не устоял на ногах и упал плашмя лицом во влажный мох.
***
Зрение, осязание, вкус, слух и обоняние усиливались во сто крат, когда наступала ночь, но ещё сильнее обострялись пять основных чувств, когда на небе появлялась полная, словно наливное яблоко, луна. Пара молодых волков гналась за оленем по лесу. От влажной, вспененной от интенсивного бега шерсти исходил горячий пар. Уверенные в себе хищники загнали жертву в тупик, и разделили её свежую плоть, насыщая свои чрева.
Изо дня в день волки устраивали охоту, которая постепенно превратилась не в естественную потребность, а в развлечение. Сытые животные убивали ради забавы, ища жертву, превосходящую их по силе. Когда в лесу не осталось ни единого живого существа, готового дать отпор наглым хищникам, парочка решила переступить запретную черту и выбрала новую жертву — человека.
***
Три месяца длились поиски пропавшего юноши. Поисковая группа объездила все ближайшие и отдалённые населённые пункты, прочесала лесной массив, заглядывая под каждую балку и куст, прошла вдоль русла реки, но ни Игоря или его загадочной знакомой найдено не было. Официально Игорь был признан без вести пропавшим, хотя местные поговаривали, что юноша был убит обнаглевшими волками, которые лютуют за рекой. Павел не сдавался и настырно продолжал поиски друга, уговорив Верочку отложить поступление в институт на ближайший год.
Первый снег упал на землю. Пашка сидел на берегу реки у раскидистого дерева ивы и смотрел на противоположный берег. Он не мог объяснить, но что–то заставляло его ежедневно приходить на это место, будто разгадка пропажи друга находилась здесь, под самым носом.
Парень поднял голову вверху и пристально присмотрелся на шаровидную крону ракиты. Оливковые листья осыпались с наступлением осени, обнажив морщинистые серо–коричневые ветви и тайну, которую хранили весь летний сезон.
Блеск серебряного крестика мгновенно привлёк внимание юноши. Христианский оберег, подвешенный к ветке, раскачивался из стороны в сторону. Юноша вскочил на ноги и снял шнурок с дерева, разглядывая серебряный образок. Пашка признал, что крест ранее принадлежал его закадычному другу и крепко зажал крестик в ладони.
От нахлынувших воспоминаний из глаз юноши потекли горячие слёзы, которые размыли очертание окружающего пейзажа. Пашка даже не заметил, как за кустом притаился хищник, как он бросился вперёд, стремительный, быстрый, словно стрела, выпущенная из тугой тетивы. Последнее, что увидел юноша, был волк с густой пшеничного цвета шерстью, смотрящий на него озлобленными и до боли знакомыми глазами, а после — кромешная темнота и мысль: «Я всё–таки его нашёл».
Разрывая на куски тёплую человеческую плоть, хищник злобно рычал, когда чёрная изящная волчица с васильковыми глазами, облизывалась и пригибалась, пытаясь ухватить хотя бы маленький кусок мяса. Он не желал подпускать товарку, пока сам не насытиться неимоверно вкусной, до дрожи в мышцах пищей.
— Оксана, чёртова девка, ужин добыли? — из–за кустов ивняка вышел старый седой волк. Хищник, прихрамывая, приблизился к молодым волкам, задрал голову вверх и протяжно забыл.
***
И настала ночь, и лил дождь; и лил он на землю, оставляя после себя прохладу и свежесть. Дождь смывал следы ночной охоты, унося запах боли и страданий слабых, не выживших в битве существ.
