И снова впереди целый день... Не полдня, не четверть, а целиком, до последней минуточки. День, который может быть либо таким же плохим, как вчерашний, либо... еще хуже.
Таня нехотя поднялась и прошлепала босыми ногами с неухоженными заскорузлыми пятками к настенному календарю. Руки привычно зачесались взять маркер и поставить крест с самого утра, но она строго соблюдала заведенный больше 20 лет назад ритуал. Ставить крест на прожитом дне она себе дозволяла лишь перед сном.
Не смотря на конец августа, солнце уже с самого утра нещадно лупило по наглухо зашторенным окнам, превращая маленькую комнату в духовку. В точности как в этот же самый день 25 лет назад...
Но тогда, конечно, все было иначе...
«Пофиг, буду весь день смотреть телек. Может, удастся днем вздремнуть, чтобы скоротать время», - угрюмо подумала она, ткнула пульт, оживляя на экране восторженную Малышеву, и потащилась в ванную сполоснуть лицо. Может, и зубы заодно...
Туалетная дверь странно захрустела, перекосилась и начала пьяно валиться вперед, норовя приложиться по Таниной голове. Женщина вскрикнула, вцепилась в нее, удерживая в вертикальном положении, потом кое-как прислонила к стене и осмотрела.
Простая ДСП-шка, окрашенная некогда белой краской. Петли – как и дверь, ровесницы хрущевки – рассыпались в труху, отпустив полотно на волю. Перепуганные тараканы разбегались в разные стороны в поисках нового укрытия.
«Ну, еще бы! Мало мне говна, так еще и это! Давайте! Добивайте! Пусть и трубы лопнут, газовая печка рванет, электрика пыхнет, потолок обвалится!» - шипела она, в приступе бессильной ярости пиная дряхлое полотно двери. Потом уселась на унитаз и несколько минут безуспешно пыталась помочиться. Хоть Таня и жила одна, действовала неискоренимая привычка справлять нужду только за закрытой дверью.
Если бы отвалилась дверь в кухню или комнату, она бы и слова худого не сказала. Позвала бы Витьку, и он за бутылку ее забрал, но туалет...
Мерзкий день, как и ожидалось, стал еще более мерзким. Она кинула взгляд в осиротевший проем, поймала в фокус календарь с резвящимися котятами, натянула трусы и решительно прошагала к нему. Маркер висел тут же, подвязанный за веревочку, и она, едва сдерживая стон наслаждения, намалевала поверх красного числа 28 жирный, черный крест. В конечном итоге, правило придумала она сама, и кому, как не ей, его нарушать?
Но приподнятое настроение, в котором она устроилась на кухне пить чай, очень быстро уступило место вине, тревоге и необычному ознобу, словно кто-то – скользкий и гадкий – лизал ее вдоль позвоночника ледяным языком.
Поёживаясь, Таня задумчиво глазела на сбежавшую дверь. Может, завесить проем маминым старым одеялом? Молоток и гвозди были где-то в кладовке, но...
Глаза вдруг резануло общее убожество её жилища. Обои, которые клеил еще отец, а его уж пятнадцать лет как нет в живых; протертый до прозрачности линолеум; под раковиной капает в кастрюльку; вдоль плинтусов черно от тараканьего дерьма, а из мусорного ведра то и дело взлетают красивые, синие мухи...
Обычно ей было наплевать на всё это. Гостей она не принимала, а ей самой – и так сойдет. Но если еще и ватное одеяло вместо двери...
Безысходность и беспросветность обрушилась на нее подобно тому самому одеялу – душному и затхлому.
«Мне всего 40!», - в отчаянии думала она, - «Ведь я же могу еще лет двадцать прожить, а если совсем не повезет, то и дольше!»
Она вспомнила увесистую стопку исчерканных настенных календарей. Девять тысяч старательно закрашенных дней, которые пока что умещались в одном из покосившихся ящиков серванта. Через двадцать лет их будет уже два... Вот и все наследие, которое останется после неё. Останется - кому?..
Пытаясь прогнать страшные образы богом забытой, одинокой старухи, малюющей кресты в своем последнем календаре среди гнили и полчищ тараканов, Таня порывисто вскочила, натянула спортивный костюм и, протерев влажным полотенцем лицо, выбежала из квартиры.
Можно пойти в кино или просто поболтаться по району. Что угодно, только бы хоть на время выбросить из головы и проклятую дверь, и собственную никому не нужную жизнь, в которой не было ничего, кроме бед, тоски, уныния и одиночества...
Она забралась в отходящий троллейбус и, отдуваясь, заняла сидение рядом с каким-то потасканным мужиком, тычущим в свой телефончик.
…Oh, it’s such a perfect day
I’m glad I spend it with you...
Музыка из наушников мужика была едва слышна, но уж эту песню Таня распознала по первым нотам и, как ужаленная, уставилась на соседа.
Тот встретился с ней взглядом и, состроив вопросительную мину, потащил наружу один наушник.
OH, SUCH A PERFECT DAY.... – зазвучало громче.
Таня шарахнулась в проход, вывалилась на ближайшей остановке и, трясясь, как в лихорадке, проводила взглядом и троллейбус, и прилипшего к окну озадаченного мужика.
«Черт! Черт! Черт!», - нервно бормотала она под нос, шагая, куда глаза глядят и обхватив себя руками, словно на дворе стоял не жаркий август, а промозглый октябрь.
Мимо плыли вывески магазинов. Сновали родители со своими отпрысками, стараясь в эти последние перед учебным годом выходные докупить все, что нужно для школы.
Канцтовары, школьная форма, двери, обувь, бытовая техника, товары для дачи и огорода...
Таня остановилась и вернулась немного назад, оглядывая через большие окна просторное убранство дверного магазина. Народу внутри в этот ранний час было совсем немного. Пара покупателей и целый взвод сплетничающих по углам продавцов-консультантов.
Повинуясь вполне понятному импульсу, Таня вошла и, приняв скучающий вид, стала осматривать выставочные экземпляры. Впрочем, скучающий вид превратился в смущенный и напуганный, как только Таня увидела фантастические ценники. Она поспешно отошла в неприметный угол, где на карусельной выставке были представлены бюджетные варианты, и принялась «перелистывать» их, мысленно примеряя на свой туалетный проём и страшно негодуя, что ни одна из продажниц не торопится ей на помощь.
«Надо будет на выходе книгу жалоб запросить», - думала она в сердитом смущении, стараясь за дешевыми полотнами спрятать собственный непрезентабельный вид.
- Вам помочь? – послышался рядом глуховатый, чуть с хрипотцой голос.
Таня нервно оглянулась и увидела за спиной красивую, ухоженную женщину. Светлые, пушистые волосы, костюм дорогой, стильный, но без излишеств. Женщина явно не принадлежала к числу этих напыщенных дур, которые демонстративно не замечали Таню. Может, владелица магазина? Тогда ей Таня сейчас и выскажет все, что о них думает!
Женщина, тем временем, смотрела спокойно и оценивающе. Но оценивала она отнюдь не убогий Танин костюм и мастерку в затяжках. На них она едва глянула. Зато не отрывала зеленовато-желтых, прозрачных, как у пантеры, глаз от Таниного лица, словно... словно заглядывала в самую...
- Девочки заняты? – она стрельнула взглядом поверх её плеча, - Пойдемте ко мне. У меня здесь тоже отдел...
- Ий-яа..., - Таня и сама не ожидала от себя такого вялого ослиного блеянья, и у нее мелькнула дурацкая мысль, что женщина успела ее загипнотизировать. Она прокашлялась и попробовала еще раз, более уверенно, - Я просто на пробежке была... Знаете... Зашла охладиться... такой жаркий день...
- Я налью вам холодной минералки, - женщина мягко улыбнулась и поманила её за собой, - Кстати, меня зовут Алёна и, я уверена, у меня есть то, что вам нужно...
- Сомневаюсь, - пробормотала едва слышно Таня, но послушно двинулась следом через лабиринты подсобок, где располагался еще один выставочный зал, - Эка вы забрались... Сюда же ни один покупатель дорогу не найдёт...
- Не переживайте, - усмехнулась Алена, пропуская женщину внутрь, - В торговле, как в лесу.
- В лесу на каждого грибника свой гриб, а в торговле...
-... на каждый товар - свой покупатель..., - рассеянно закончила за нее Таня, с удивлением оглядывая небольшой, сумрачный зал.
Окон не было, а дверные полотна стройными рядами были вмонтированы прямо в стены и испускали слабое мерцание, только Таня так и не заметила ни лампочек над ними, ни светодиодных панелей. Казалось, светится сама благородная древесина. И это было единственное освещение, от чего и зал, и фигура продавца имели вид таинственный, призрачный и потусторонний.
- Ух, ты, - пробормотала она, неловко принимая у Алены запотевший стакан, - И... кхм... кто производитель?
Ей было плевать, кто производитель. Она сразу поняла, что двери в этом зале ей еще больше не по карману, чем в предыдущем, но сразу уйти не могла. Женщина была к ней внимательна, предложила помощь и воду... Вероятно, маркетинговый ход, но... удивительно приятный.
- Все двери дизайнерские, штучные экземпляры, - рассеянно отозвалась Алена и, откинув упавшую на глаза светлую челку, ободряюще улыбнулась, - Итак, куда вам нужна дверь?
- В мир иной, - хмуро отозвалась Таня и поперхнулась, осознав, что ненароком озвучила свои мысли. Она ожидала, что женщина в ответ озадаченно вскинет брови или натянуто рассмеется, но та по-прежнему внимательно смотрела ей в глаза, словно ничуть не удивилась.
- Миры бывают разные..., - сдержанно произнесла Алена, и желтые глаза блеснули в полумраке, - И уж поверьте мне, тот мир, который вы и вам подобные именуете «лучшим», далеко не всегда является таковым...
Таня снова почувствовала, что ее гипнотизируют. Что-то было в этой женщине не от мира сего. Какая-то загадка, от которой по спине бегали мурашки, а сознание заволакивало туманом... Ей бы сейчас скептически фыркнуть в ответ, вернуть недопитый стакан и вежливо объяснить, что покупка дизайнерских дверей сейчас не входит в ее планы, но вместо этого она опустила зад в удобное кресло и... разревелась.
- Лучших миров я не знаю! – рыдала она, размазывая сопли по щекам, - Знаю только один, и он отвратителен! Вся жизнь – псу под хвост! И винить в этом не могу никого и ничто! Ни родителей, ни злодейку-судьбу. Только себя...
- Уверена, это не так, - спокойно отозвалась Алёна, протягивая ей коробочку с одноразовыми салфетками.
- Мама тоже говорила, что я дурю́! Что зациклилась, нашла благовидный предлог, чтобы свою лень и неповоротливость оправдать! Что и школу не закончила, хотя учителя тянули за уши, и в техникум не пошла, хотя отцов друг выбил мне бюджетное место... И гимнастику забросила, хотя делала успехи... А потом и вся остальная жизнь потащилась под откос. Никто меня не понимал! Но хоть вы поймите и поверьте мне, пожалуйста! Вся моя жизнь рухнула, так и не успев толком начаться! И только по моей вине!
Хватая ртом воздух и хлюпая, Таня горько скривилась.
- Мне сорок лет. Идиотских, паршивых и бесполезных. Четырнадцать тысяч четыреста дней, из которых только один... был счастливым...
Таня высморкалась и посмотрела на продавца, смутно недоумевая, зачем ей это нужно. Ведь ясно же, что ничего она тут не купит, даже если Алена выслушает ее биографию целиком... Что ж, видно, совсем тетка от скуки погибает...
- У меня ни детства толком не было, ни юности. Только чертова гимнастика. Я еще пешком под стол ходила, когда меня туда отправили чисто чтобы чем-то занять, но когда тренер сказала маме, что у меня олимпийский потенциал, то она совсем с катушек слетела. Я света белого не видела – только бесконечные тренировки. А потом школа и тренировки. Я и так не красавица была, но эти тренировки меня еще и высушили. В школе меня так и звали – Метла. Палка с щеткой стоящих торчком волос. Даже самые непопулярные мальчишки не смотрели на меня. А мне, как любой девчонке, любви хотелось и романтики! Но все, что было в моем распоряжении – это сериалы перед сном. Ровесницы уже на свидания ходили, а моими воображаемыми ухажерами были Луис-Альберто, Леонсио и Джейк Сандерс...
Таня вскинула на продавца налитые слезами глаза и, запинаясь, пояснила:
- Вы, наверное, думаете, что за детский лепет? Наверное, так... Но это была вся моя жизнь! Послушание, дисциплина, диета, учеба и тренировки. Я другую жизнь только в сериалах и видела... А однажды...
Женщина шумно высморкалась, скомкала и крепко сжала в кулаке мокрую салфетку.
- Мне пятнадцать было. Готовилась осенью поехать на свои первые международные соревнования. А в конце августа, аккурат в этот самый день встретила его! Я сразу поняла, что эта встреча является чем-то судьбоносным, таким, что задает вектор на всю оставшуюся жизнь. Шанс что-то изменить в ненавистной действительности... Я этот день помню посекундно до сих пор. Лучший день в моей жизни! И, как водилось в моих любимых сериалах, у нас сразу и мелодия своя появилась. Может, помните? Лу Рид, «Perfect Day». Сережа её весь день без остановки на магнитоле своего жигуля крутил...
Таня замолчала и вздохнула, в некотором смущении от собственной откровенности. Уже давненько она никому не рассказывала эту несчастную историю, а ведь раньше вещала в любые свободные уши. И даже по несколько раз. Тётки из клининговой компании, где она трудилась последние пять лет, и вовсе знали ее наизусть. Правда, стоило ей отвернуться, как они многозначительно крутили у виска пальцем и даже придумали ей прозвище «Слаботочка». Таня не совсем понимала смысл этого слова, но догадывалась, что оно обидное. Впрочем, ей было все равно. Всего лишь еще один плевок из великого множества.
- Эти дуры просто не понимают..., - она вытерла слезы, - Никто не понимает, а я чувствую, что тот день был единственным, который мог повернуть мою жизнь в счастливое русло, освободить. И я даже не могу сказать «не судьба», ибо сама всё профукала.
Алена по-прежнему молчала. Темный силуэт на фоне мягко сияющих дверных полотен.
- Родители с утра на дачу уехали и ждали меня после тренировки последним автобусом. Сережа звал поехать к друзьям слушать музыку, но... я отказалась. Я ведь была послушной девочкой, и не могла заставлять родителей волноваться, ведь тогда сотовых и в помине не было!
«А не пожалеешь ли ты когда-нибудь, что когда-то чего-то не сделала?», - спросил он на прощание и уехал. А я пошла домой собираться на дачу, успокаивая себя, что ничего страшного не случилось. Будут новые дни, и новые встречи...
А потом я узнала, что той же ночью он попал в аварию. Поехал с друзьями кататься на трассу и угодил под грузовик. Там, говорят, не машина, а искореженная банка тушенки была... Все, что у меня осталось – это воспоминания о том дне и Лу Рид... И все потому, что была послушной девочкой..., - Таня помолчала, - Каждый день эти двадцать пять лет я думаю о нем. Думаю о том, что он был бы жив, если бы я не уехала на дачу. Что моя жизнь сейчас была бы совершенно другой, счастливой и наполненной любовью, которую встречаешь лишь один раз...
- Почему ты так в этом уверена?
- Что, прости... те? – она посмотрела на Алену. Они разве перешли на ты? Впрочем, если выкладываешь самое сокровенное совершенно постороннему человеку, он вправе обращаться к тебе, как посчитает нужным. За то, что женщина спокойно её выслушала, Таня простила бы ей даже «Слаботочку».
- Я говорю, почему ты так уверена, что твоя жизнь была бы сейчас иной? Может, он бы тебе разонравился через неделю. Или обрюхатил бы тебя и бросил? Или стал бы алкашом и по сей день мотал бы тебе нервы? Или ты вместе с ним угодила бы под грузовик? В пятнадцать лет все вокруг кажется значительным и исполненным особого смысла, но тебе уже давно не пятнадцать...
- Мне все говорят то же самое, - Таня покачала головой, - Но я знаю! Знаю, что эта встреча была главным шансом в моей жизни... Господь послал мне его, чтобы что-то изменить, чтобы черпать в нем силы, обрести голос, жить собственную жизнь, а не ту, которую мне распланировали родители. Но я его упустила... Все последующее было просто бессмысленной чередой дней. Сроком, который приходится отбывать, ибо нельзя вернуться в начало пути и все изменить. Но если бы можно было хотя бы просто вернуться туда еще раз! Лучший день моей жизни...
Таня вздохнула и поднялась. Надо было идти и как-то жить остаток своих дней... А может, и не нужно? Может, пора зайти в хозтовары по соседству и купить крепкую бельевую веревку? Эта мысль не первый раз посещала ее, но раньше она не решалась, потому что не хотела причинить боль родным. Сейчас родных не осталось, поэтому никто и скорбеть о ней не станет...
- Подожди, - Алена приблизилась и снова превратилась из неясного сумрачного силуэта в приятную, ухоженную женщину, далекую от Таниных проблем, - Я могу тебе помочь...
- Как это? – Таня хмыкнула.
Женщина поманила ее за собой и остановилась у одной из дверей. Шпон Анегри, матовое стекло, изящная ручка... Таня брезгливо скривилась. Неужели эта дамочка теперь попытается ей впарить дверь под видом компенсации за упущенное счастье? Дескать, поставишь её себе в сортир и думать забудешь про...
Но Алена вместо этого сказала:
- Я не буду давать тебе непрошеных советов, хотя и уверена, что все твои девичьи пиздострадания, в свое время, с легкостью исправил бы самый завалящий психолог. Вместо этого я предлагаю тебе опробовать эту дверь. Дам тебе пять минут. Этого достаточно, чтобы ты поняла, что я не пытаюсь запудрить тебе мозги. А потом ты решишь, нужна она тебе или нет.
Таня молча хлопала глазами. Странные здесь способы продаж...
- Но имей в виду, через пять минут дверь закроется, и если не хочешь, чтобы случилось непоправимое, тебе лучше успеть вернуться.
- Из лучшего дня в твоей жизни, конечно! – ответила Алена, пряча ироничную усмешку.
Таня хмыкнула и с превеликими ужимками и гримасами, призванными показать, что в игру включилась, подошла к двери.
- Возьмись за ручку и мысленно произнеси дату и время, в котором хочешь оказаться. Потом открой дверь и выходи. Но помни: ровно пять минут! - Алена расстегнула на тонком запястье браслет, - Вот, возьми мои часы. Только не потеряй.
- Вы всё это... серьезно? – спросила Таня, неуверенно беря часы и кладя руку на прохладный, гладкий металл дверной ручки.
«Двадцать восьмое августа тысяча девятьсот девяносто пятого года», - мысленно произнесла Таня и, задумавшись на секунду, добавила, - «Два часа пополудни... ».
Она опустила ручку вниз, послышался приглушенный щелчок, полотно подалось, и она ... вывалилась в яркий, солнечный день.
Позади гулко жужжали девичьи голоса:
- Тебе уже купили форму для выступлений?
- Купили, но... надо ушивать, потому что...
Таня резко остановилась и схватилась за голову, чувствуя, как сознание 40-летней неудачницы с нахрапом грубого насильника врывается в податливое, нежное «Я» девочки, которой она когда-то была. Перемешивается с ним и... полностью его вытесняет. Подкатила страшная тошнота, а потом она почувствовала резкий тычок в спину и визгливый окрик:
- Эй, Метла, что расклячилась посреди дороги?!
Таня отшатнулась и, хватая ртом воздух, привалилась спиной к нагретой стене Дворца спорта, из которого только что вышла.
Позади стояли девчонки из секции художественной гимнастики.
- Ей всегда худо. Переживёт!
Закинув за плечи мешки с формой, они бодро зашагали прочь. Таня, изумленно глядя им вслед, припоминала. Ирка через пару лет сломает бедро, бросит спорт и усиленно займется демографией, а Настя получит несколько олимпийских медалей и к середине десятых годов уже будет тренировать сборную Франции... А сама она, Таня, уже через день бросит и гимнастику, и школу, будет жрать, спать, реветь и ждать смерти... Что ж, каждому свое...
Тошнота немного улеглась, она отлепилась от стены и неуверенной походкой подошла к одному из окон, в котором, как в зеркале, отражалась не потасканная бабёнка в старых трениках, а девочка, почти ребенок. Она никогда не была хорошенькой, но сейчас не могла на себя наглядеться. Такая свежая, такая юная, с прямой, а не изогнутой колесом, спиной, стройная, а не оплывшая, со спортивной осанкой, с легкими, сильными ногами и собранными в конский хвост пышными каштановыми волосами... без единого седого волоса...
Боже...! До чего же она, оказывается, была хороша...
Вспомнив про часы, она поднесла их к глазам и поняла, что уже пора возвращаться. Простояла, пялясь на свое отражение, все драгоценные минуты! Впрочем, она всё равно мало, что могла бы успеть за это время. Вытянув шею, она кинула взгляд в направлении сквера, где в этот бессмертный день буквально несколькими минутами позднее, она бы встретила ЕГО, а потом снова потянула на себя тяжелую дверь и вернулась в магазин, чувствуя, как следом за ней возвращаются и все ее 40 лет, варикоз, пяточная шпора, седина и лишние килограммы.
- Только не падайте, - Алена поддержала пьяно качающуюся покупательницу и проводила до кресла, - Ну как?
- Сколько? – прохрипела Таня, глядя на нее мутным взглядом, даже не обратив внимания, что они снова перешли на «вы».
Алена назвала цену, и Таня тут же кивнула: «Беру!»
- Послушайте, - Алена заколебалась, - Эта дверь не решит ваших проблем и жизнь не изменит. Это что-то вроде... экскурсии – не более того. Омыть душу ностальгией, повидать родных, которых уже, быть может, нет в живых. Сказать им какие-то слова, которые вовремя не были сказаны...
- Исправить ошибку..., - глухо пробормотала Таня, - большую ошибку...
- Вы ничего исправить не сможете. Вы можете там спасти тонущего ребенка или спалить церковь, но, вернувшись, поймете, что церковь по-прежнему цела, а ребенок... нет.
- А если... не возвращаться?
- Это невозможно. При установке на дверь будет установлен ограничитель, который не позволит вам задержаться сверх нормы. Это строжайшее требование Производителя... и, поверьте, нацелено оно лишь на обеспечение безопасности покупателя. У вас будет один установленный вами день. Время прибытия вы можете каждый раз выбирать на свое усмотрение, но возвращаться должны не позднее 22-00 по местному времени. Ограничитель задействуется только при форс-мажорных обстоятельствах, когда покупатель не может покинуть локацию в срок, либо в случае надвигающейся неминуемой его смерти. Что-то вроде экстренной эвакуации. Процесс довольно грубый и даже чреватый серьезными травмами, поэтому не рекомендую им злоупотреблять... Если же со временем локация вам наскучит, можно вызвать монтажников и они заменят фурнитуру. Первая переустановка бесплатна, все последующие – по прейскуранту. Будете брать?
- Дверь мне нужна сегодня же, - глухо пробормотала Таня, не сводя глаз с мягко мерцающего полотна.
- Хорошо, - Алена с сомнением покусала губу, - Мне надо согласовать заявку... Оплата наличными или…?
Она вышла, и Таня осталась в одиночестве - пялиться на дверь. Совершенно не верилось, что где-то за пределами этого сумрачного зала все еще есть люди и реальная жизнь, хоть она и слышала время от времени приглушенные стенами голоса, звуки автомобильных клаксонов, лозунги уличных зазывал.
Что ж... вот он - второй шанс. Кому-то эти шансы раздаются на каждом шагу, а кому-то выпадает лишь пара за всю жизнь...
Она поднялась и, воровато оглянувшись, приблизилась к «своей» двери. Цена, на удивление, составляла именно ту сумму, которая хранилась на ее кредитке, и была приемлема даже для нее – жалкой мойщицы окон. Но... какой смысл платить?
Таня погладила ручку, которая, казалось, все еще хранила ее тепло, и вспомнила свой календарь. Да, правила созданы, чтобы их нарушать. Именно так даются шансы. Утром она нарушила правило, и получила награду – возможность! Она завершила свои дела в этом поганом мире, пора в лучший, пока на него не навесили никаких ограничителей. Она обернулась на темный проем, в котором скрылась Алёна, и почувствовала легкий укол вины. Она никогда не была воровкой, а сейчас собирается... Но как еще получить награду, не нарушив правила?...
Услышав приближающийся стук каблуков, она торопливо определила место и время, открыла дверь и крикнула в спину понуро удаляющейся долговязой фигуре: «Сережа, подожди! Я передумала!»
- Как хорошо, что ты со мной! – пробормотал юноша, руля одной рукой, а другой притягивая её к себе, - Даже не знаю, что бы делал, если бы...
- Я знаю, - ответила Таня, глядя на плывущие за окном тёмные улицы, - Ты бы поехал на трассу кататься со своими дружками-панками и попал в аварию.
- Какие... у тебя странные мысли, - напряженно хихикнул он, - С чего это ты решила?
- Предчувствие..., - неопределенно отозвалась девушка и отстранилась. Его одеколон, казавшийся ей когда-то пьянящим и чувственным, сейчас отдавал дешевизной, дешевой даже по меркам 40-летнейней нищебродки. День, который ей казался пределом мечтаний, так же отдавал дешевкой. Парнишка, как парнишка. Почему она помнила его совсем другим, ведь он был тот же! Та же черная футболка с Металликой, те же рваные на коленках джинсы и рюкзак, увешанный копеечными значками и нашивками. Светлые волосы, расчесанные на прямой пробор, а в проколотом ухе – простая швейная булавка.
Справившись с фантомной эйфорией, которая ей досталась от себя пятнадцатилетней, вдоволь нацеловавшись и наобнимавшись, Таня быстро остыла. Слишком быстро. Уже через несколько минут она поняла, что ценность для нее Сергей представлял лишь потому, что погиб, не успев явить ей свою заурядность. Вся эта панковская романтика с рваными джинсами, булавкой в ухе и дедовским жигуленком – не что иное, как попытка замаскировать нищету приверженностью к альтернативному молодежному течению.
Впрочем, это не имело теперь никакого значения. Все, что нужно – это просто отыграть свою роль, спасти мальчишке жизнь, а потом...
Таня откинулась на неудобную спинку, краем уха слушая малоинтересную болтовню и представляя многообразие собственных возможностей! Это же целый новый мир, в который она идет в теле пятнадцатилетней девчонки с мозгами сорокалетней женщины! Она же горы свернет!
- Что ты делаешь? – спросила она, увидев, что он паркуется.
- Хочу позвонить родителям, чтобы не теряли, - он кивнул на будку таксофона и вышел, доставая из кармана жетончики.
Таня с вялым интересом наблюдала за ним. Долговязый, нескладный... Конечно, ни о каком продолжении отношений нет и речи. Впрочем, как и о сексе, на который этот юнец сегодня явно рассчитывает. Цель – промурыжить его до утра, не дать вляпаться в аварию, а потом гуляй на все четыре стороны, мальчик!
«Прости, но не сегодня... Старики меня...», - расслышала она из таксофонной кабинки. Таня фыркнула, не особо удивившись и даже не разозлившись. Ну, конечно, если бы она осталась дома, то сейчас в этом пропёрженном кресле сидела бы уже другая курочка. А она–то, дура, столько лет страдала...
- Что сказали родители? – спросила Таня, сдерживая ядовитую усмешку, когда он забрался обратно в машину
- Все в порядке, - радостно возвестил он.
- И... куда мы поедем? Надеюсь..., - у нее вдруг перехватило горло, - Надеюсь, не на трассу кататься?
- Далась тебе эта трасса! – рассмеялся он, - Нет, мы поедем к моему приятелю. Его старики как раз в отъезде, и он устраивает квартирник!
- А..., - Таня отвернулась. Мозги противились детским посиделкам, непременному «Агдаму», сваренной в железной миске вонючей «химке» и обжиманцам по углам. С куда большим удовольствием она вернулась бы домой и легла спать, а с утра поехала к родителям на дачу. Снова увидеть маму и папу – живых и молодых – казалось ей куда более содержательным и желанным действом. Но она чувствовала некий моральный долг. Она плохо поступила с Аленой, но хоть спасет при этом чью-то жизнь... Сергей ведь тоже был лишен своего шанса...
Когда он снова остановился, Таня с подозрением оглядела ветхий барак с выломанной подъездной дверью и покосившимся «скворечником» во дворе. Она решила бы, что барак заброшен, если бы не свет в окнах второго этажа и доносящиеся переливы визжащей бас-гитары.
- Не бойся ничего, ты ведь со мной, - ласково шепнул юноша, и коснулся ее щеки губами, - Они отличные ребята, и я уверен, что вы подружитесь.
- Только... пообещай, - Таня сглотнула, - Что не будешь пить. И сегодня больше не сядешь за руль.
- Обещаю! – беспечно отозвался он, обошел машину и галантно подал ей руку.
Через несколько минут они, хрустя битым стеклом, поднялись по узкой деревянной лестнице на второй этаж и остановились перед покосившейся приоткрытой дверью, из-за которой орала музыка. Сергей без стука распахнул её, и у Тани остановилось сердце.
Продолжение в комментариях.
