CreepyStory

СПИД, чуму XX века, сменила улыбка, чума века XXI. Улыбка в наши дни может означать что угодно, от желания кинуть вас на пару миллионов, заманить на тупые курсы, или впарить диван из гнилой фанеры, который развалится на следующий день после окончания гарантии, до просчитанного плана заявиться в школу с карабином, или мечты дотянуть до вечера, залезть в ванну с горячей водой и вскрыть вены. Завидев искреннюю улыбку, будьте осмотрительны. В этом сезоне их носят поистине страшные люди, способные на все. Те, кому нечего скрывать, не улыбаются во все 32, для улыбки нужен серьезный повод. Я знаю, я сама из этих, улыбающихся.

26.12. Обычное утро. Долго сплю, чищу зубы, не глядя в зеркало, собираю волосы в хвост. Погода как ранней весной. Тепло, сыро, ветренно, мрачно. Хотелось бы солнца, взглянуть в последний раз в бескрайнюю веселую синь, сощуриться, улыбнуться рассеяно, своей настоящей улыбкой. Но нет, так нет, я сажусь в машину и выезжаю на Дмитровку. Под зеркалом покачивается фигурка Деда Мороза. Подмигиваю: не подведи, старче.

За это время подъезд перекрашивали раз двадцать. В пору юности он был нежно-лимонный, вплоть до восьмого этажа расписанный веселой пошлятиной, грязной бранью и музыкальными манифестами. Теперь на стенах не пишут, но судя по душку, как ссали, так и продолжают ссать. И цвет стен неизменно противный. Сейчас отвратно зелёный, в прошлом году грязно-синий. Кто утверждает такие цвета? В них же просто невозможно существовать.

Поднимаюсь пешком. Не чтобы оттянуть время, дать себе фору, я все давно решила, хочется ещё раз пройти по битым ступеням, услышать голоса, отражавшиеся от стен, провести рукой по ободранному дереву перил, собрав следы собственных рук пятнадцати-двадцати-тридцатилетней давности. Не глядя, на ощупь, я читаю выцарапанные пацанами надписи: наши имена на третьем этаже, это Круглый в шестом классе резал, когда мы братались на крови, здесь "Катя", обрамленное сердечком, не знаю чье творчество, между седьмым и восьмым "К — сучара", а выше "друзья навек", "Михлик дебил", "Рэп кал".

Расстегиваю куртку, достаю ключ. Запираю за собой и заправляю цепочку на место, под свитер, туда, где болезненно пульсирует точка на палец выше солнечного сплетения, туда, где за двадцать семь лет образовалась ложбинка, и ключ привычно ложится на свое место.

Смотрю на часы. Потом на небо. Жаль что здесь нет птиц. Хотя, какие здесь могут быть птицы, птеродактили если только. Подхожу к самому краю. Как там у Гоголя: "Вот, погодите. Обрежем мы вам чубы!" Сжимаю в кармане пачку, талисман, оберег и единственный якорь, но так и не закуриваю. Начинаю медленно спускаться вниз.

Я как раз вовремя. В клубах испарений показываются пять фигурок. Скидываю куртку и бегу навстречу. Нет больше никакой тяжести в ногах, как при первых посещениях долины, нет щемящей боли в груди, и никаких двадцати семи лет нет. Парни, мать вашу, где вы были? Разве можно так пугать? Я уснула и мне снился долгий-долгий мерзкий сон. Будто тебя, Серёг, засосало в кишку, Узбек разбился, Колька вообще пропал, а я выбирала одежду для похорон Михлика... Ванька, Ванечка! Да что вы ржёте, придурки? Да не плачу я! Хорош ржать, говорю. Узбек, тебе зубы жмут?

И все заканчивается хорошо. Мы выбираемся наверх и идём жарить картошку с салом. Круглый бежит домой за банкой огурцов, никто не маринует огурцы лучше его бабули. Жизнь продолжается, скоро мы вырастем и кем-нибудь станем, лишь изредка вспоминая морок. Понемногу я забуду о том вязком сне, в котором мне было 46, и я курила, сидя на крыше. Я буду плакать, смеяться и делать все, что делают обычные люди, я обязательно научусь быть обычной. И я никогда не узнаю, что...

...что волшебство, действительно отменяется. И никакой Новый Год не наступит. Никогда.

Вместо этого щупальца-вены дотянуться, наконец, до нашего мира, пронзят реальность, порвав ее как старую газету, сетью оплетут дома моего милого города. Из раскрывшихся лепестками лон хлынут уродливые безмолвные тени. Люди, прочитавшие тонны книг про апокалипсис, посмотревшие тысячи фильмов, получившие сотни пророчеств и знаков, но так и не поверившие в истину происходящего, проснутся в новом мире и окажутся не готовы. Никакой битвы за землю, никакого противостояния не случится. Уродцы, выношенные изнанкой, будут хватать несчастных как скот, волочь к дымящимся щелям в асфальте и сбрасывать на переработку в бурлящую, жаждущую утробу. Спазматически подрагивающие багровые влажные дыры начнут выплевавать новых и новых, наспех сделанных существ, пока те не заполонят собой мир. И каждый из них будет иметь обезображенное рыло моего друга Леща.

Подполья, где могла бы вызреть революция, оплот человечества, не будет. И негде будет укрыться от рыскающих чудовищ, адские корни рассекут улицы и прорастут сквозь каждую стену. Это станет началом нового мира, Кровавым Рождеством.

Почва, высосанная до капли, выродится в бесплодную пустошь, а обвивающие ее трубки, подрагивая от процессов пищеварения, неторопливо переваривая трупы, с низким размеренным гулом мало по малу изменят законы вселенной, превратив нашу планету в один из перевалочных пунктов победного шествия Паразита.

Конец

Это перевод истории с Reddit

Доктор Хэрроу, акушерско-хирургические заметки

Пациентка поступила на 40-й неделе беременности — всё казалось обычным. Здоровые показатели, активные шевеления плода. Ничего не предвещало осложнений. Мы назначили стандартную стимуляцию родов.

Срок прошёл. Потом ещё неделя. Потом две.

На 44-й неделе мы попытались вызвать роды медикаментозно. Капельница окситоцина. Ноль эффекта. Шейка матки оставалась жёсткой, неподатливой. Плод продолжал двигаться. Слишком активно. УЗИ показало аномальную турбулентность амниотической жидкости. Мы проверили снимок трижды — плод менял положение, а потом возвращался, и всё это за считанные секунды, настолько быстро, что изображение искажалось.

На 46-й неделе мы подготовились к кесареву. Пациентка, уже уставшая и сбитая с толку, подписала согласие. Когда мы сделали разрез… ничего. Ни плодного пузыря, ни кровотечения. Ткани под кожей сомкнулись за скальпелем, как тёплая глина. Мы усилили давление. Разрезали снова. Рана затягивалась, прежде чем мы успевали дойти до фасции.

Ребёнок не собирался выходить.

Я подал заявку на МРТ.

Отказано. Обосновали «риском магнитного нарушения».

УЗИ показало позвоночник. Но не плодовый. Позвонки были взрослого размера. Несколько позвонков. Как будто свёрнутых. Техник выронила датчик. Пациентка — мисс Корвин — начала биться в судорогах. Она прокусила капу. Её живот сдвинулся. Не сократился — именно сдвинулся, словно мешок мяса, который перекладывают.

Мы запланировали более глубокое вмешательство. Подготовили её, нанесли разметку, пошли внутрь алмазным «Страйкером». На этот раз добрались до мышцы. Кровь появилась, но неглубоко. Ткани смещались. Матка мигрировала, уходя глубже в брюшную полость, будто пряталась.

Наш расширитель сломался.

Анестезиолог сказала, что у неё заложило уши. Операционные лампы потускнели. Фетальный монитор — всё ещё подключённый — показывал частоту сердцебиения 42. Потом 130. Потом 200. Потом прямая линия.

Но она была жива.

Она заговорила. Глаза открыты под полной анестезией. «Он ещё не готов», — сказала она.

Мы зашили её. Что ещё оставалось?

На 50-й неделе мать больше не ест. Но растёт.

Её живот разорвал уже три больничных халата. Кожа блестит, натянута как стекло. Вены словно корни. Что-то упирается изнутри. Не просто толчки. Шевеление суставов. Мы видели, как будто пальцы проверяют, нет ли слабого места.

На её тазовых костях — следы укусов изнутри.

Мы поместили её в изолятор. Никаких посетителей. Никаких ординаторов. Только я и ещё двое, которые перестали спать.

Вчера мы услышали плач в коридоре. Детский, влажный, тихий. Но палата была опечатана. Когда вошли, она спала. А живот её покачивался из стороны в сторону. Как будто кто-то внутри раскачивался сам.

Мы вызвали нового специалиста.

Он взглянул один раз и сказал: «Это уже не плод».

С тех пор он не берёт трубку.

Я не думаю, что она когда-нибудь родит. Не думаю, что ей суждено.

Мне кажется, она сосуд. Инкубатор. Не для ребёнка. Для чего-то, что не хочет родиться — оно хочет прийти.

И оно почти готово.

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Это перевод истории с Reddit

Ричу нужна была поездка в клинику.

Он влез в мою машину с картонной табличкой и литровой бутылкой пива.

— Восемь утра, чувак. У тебя приём у врача.

— Завтрак чемпионов. Как тебе моя табличка?

С ДНЁМ СВЯТОГО ПАТРИКА

ПОМОГИТЕ ИРЛАНДЦУ КУПИТЬ ПИВО

Я указал на что-то, нацарапанное в правом верхнем углу.

— Это что?

— Трилистник! Потом пойду на парад — свежие перспективы.

Обычно он клянчит у светофора возле съезда на шоссе.

— Ты и правда колоритный тип, Рич.

Мы подъехали к клинике.

— Подожди, дай допью, — сказал он.

— Поторопись, у меня дел по горло.

— Ладно-ладно. — Он сделал большой глоток.

— Здесь нельзя оставлять открытую бутылку. Спрячь в кустах или ещё где.

Рич поплёлся к кустам и снова приложился к горлышку, запрокинув голову так сильно, что пошатнулся.

Вдруг я увидел, как он идёт к старикашке и машет мне, чтобы я вышел.

— У меня нет целого дня, — пробурчал я, вылезая из машины.

— Хочу познакомить тебя с Королём! — объявил Рич.

— Здравствуйте, как дела? — Я протянул руку, но старик лишь уставился на неё.

Казалось, он приглядывается ко мне, и я делал то же самое. Одежда была потрёпанной, но ботинки отполированы до блеска. Дорогие ботинки.

— Этот мужик стягивает сотни баксов в день на Мэйн-стрит, — засиял Рич, гордо поднимая табличку. — Он может выпросить у кого угодно что угодно! Как тебе мой плакат?

Старик кивнул.

— Пивка мне не найдётся?

— Забирай остаток моего.

— Я иду в магазин за молоком. Монеткой поделишься? — обратился он ко мне.

Он даже руку не пожал, а денег просит.

— Нет, извините.

— Ничего. Молоко мне, в общем-то, и не нужно. Как насчёт твоей души?

— Простите?

— Готов с ней расстаться?

— Ты что, хочешь выклянчить у меня душу? — рассмеялся я.

Улыбка Рича сползла. Он широко распахнул глаза и яростно замотал головой.

— Это мой лучший друг, Король. Мы знакомы тридцать шесть лет.

Незнакомец не отводил взгляда.

— Ты ею вообще пользуешься?

— Пошли, пойдём к параду, — Рич дёрнул меня за руку.

Я почувствовал головокружение.

— Да, пользуюсь. Что за странный вопрос?

Его взгляд будто приковал меня.

А пользуюсь ли я ею на самом деле? — мелькнуло в голове.

Рич уже терзал ворот моей рубашки.

— ПОШЛИ.

Оглушённый, я поплёлся туда, куда меня тянули.

— Я же говорил, он может выпросить у кого угодно что угодно. Не оглядывайся. Просто иди.

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Это перевод истории с Reddit

Я всегда был одержим заброшенными местами. Разрушающиеся здания, разбитые окна, облупившаяся краска — всё это рассказывает истории, стёртые временем. Так я и очутился в украинской Припяти, городе-призраке, замершем после катастрофы на Чернобыльской АЭС. Друзьям я сказал, что еду как «тёмный турист». Они ответили, что я спятил.

Я всё-таки поехал.

Я заказал частную экскурсию, но, когда прилетел в Киев, мой гид отказался. Сказал, что его жена заболела. Может, так и было. А может, он просто был одним из тех местных, кто не суётся в Припять после наступления темноты. Я пожал плечами и отправился один. У меня были GPS, дозиметр, запасные батарейки, вода и GoPro.

В первый день Припять была именно такой, какой я её представлял — завораживающей, прекрасной и пугающей. Колесо обозрения возвышалось, как скелет, над проржавевшими машинками автодрома. Я бродил по разрушенным классам: природа уже захватывала покрытый мелом пол. В одном углу я нашёл разбросанные детские игрушки.

Но что-то было не так.

Чем дальше я уходил от окраины, тем становилось тише. Не просто тихо — пусто. Птицы замолкли. Даже мой дозиметр начал чудить. Шипение статики резко вспыхивало, потом обрывалось. Как-то раз он яростно пищал несколько секунд и внезапно отключился.

Мне следовало уйти тогда.

Вместо этого я пошёл глубже. Я хотел снять больницу — ту самую, где после взрыва оставили обмундирование пожарных. Вот она была целью. Вот она — трофей.

Я нашёл её к сумеркам.

Вход был наполовину засыпан обломками, и мне пришлось пролезть через разбитую боковую дверь. Воздух там казался тяжелее. Луч фонаря скользил по ржавым койкам, разбитым колбам и обвалившимся плитам потолка. Я шёл по коридору, и тогда я услышал это.

Шёпот.

Я застыл.

Это был не ветер. В той больнице не было ветра: воздух стоял, застоявшийся. Но я клянусь, я слышал шёпот. Мужской. Отчаянный.

«Помогите…»

Я окликнул, хотя каждая клетка во мне кричала не делать этого:

— Эй! Здесь кто-нибудь есть?

Молчание.

Я повернулся, чтобы уйти. И тогда увидел тень.

Она стояла в конце коридора. Высокая. Человекообразная. Но… неправильная. Она двигалась неестественно, дёргаясь, будто кадры с плохим сигналом. Луч фонаря коснулся её, и она исчезла.

Я побежал.

Не помню, как выбрался из здания — только то, что мчался по растрескавшимся улицам под мёртвым небом. Оглянулся — дверь больницы была закрыта. Я её не закрывал.

Я не остановился, пока не добежал до машины. Ехал, пока не выехал на магистраль. Уснул на заднем сиденье до рассвета, слишком потрясённый, чтобы двигаться.

Но ощущение, что что-то последовало за мной, не покидало.

Вернувшись в Киев, я начал замечать странности. Телефон сам разблокировался. Я просыпался с царапинами на спине. В дверных проёмах мелькала фигура — высокая, дёргающаяся. Я сменил отель. Оно последовало. В самолёте домой младенец плакал весь полёт, не отводя от меня глаз.

Сейчас я дома, прошли недели. Но кое-что вернулось вместе со мной.

Я вижу это в отражениях. Во снах. В уголках зрения, когда пытаюсь уснуть.

Я поехал в Припять охотиться на призраков.

Но один нашёл меня.

И не собирается отпускать.

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Это перевод истории с Reddit

Мне, возможно, придётся по-быстрому вернуться туда и отвезти назад то, что я купила — как только мне станет хоть чуть-чуть лучше.

Может быть, это всё галлюцинации из-за жара. Я не знаю.

Простите, если я сбивчива. Кажется, я уже вечность не спала нормально — хотя всё, что я делаю, это сплю… и вижу кошмары. По крайней мере, я надеюсь, что это всего лишь кошмары.

Попробую начать с самого начала.

Три дня назад мы с Роджером поехали к озеру. День был чудесный. По дороге мы остановились в деревушке перед въездом в национальный парк: я прочитала, что там есть пекарня, где делают гигантские эклеры. Кажется, эти эклеры до сих пор лежат в машине и гниют на солнце.

Когда мы выходили из пекарни, я заметила антикварный магазин через дорогу. Нельзя было не увидеть — самый большой старый дом в деревне, часть которого переделали под лавку. Я уговорила Роджера зайти, пообещав, что не потрачу ни цента. Это была ложь, но он наверняка и сам это понимал.

Дверь была открыта, но, войдя, мы никого не увидели, поэтому просто начали рассматривать вещи.

Магазин оказался огромным. В каждой комнате стоял свой товар: сервизы и фарфор — в бывшей столовой, мебель, книги, старые пластинки — в гостиной. Вы поняли. Мы задержались в каждом уголке. Там были сотни вещей из разных наследственных распродаж, и ни одной безделушки.

Пока Роджер перелистывал старые фотоальбомы в одной из спален, я тайком пробралась к прилавку у входа посмотреть украшения.

За стеклом стояла пожилая женщина с очень длинными, поседевшими светлыми волосами — словно ждала меня.

Я уже хотела к ней обратиться, как вдруг на стоящий рядом стул вскочил кот и стал тереться головой о мою руку.

— Ну здравствуй, Красавчик!

— Откуда вы знаете, как его зовут? — спросила она.

Я подпрыгнула.

У этой женщины были самые удивительные глаза, какие я когда-либо видела.

— О! Это его имя? Я просто подумала, что он красавец! Такой ласковый мальчик.

Честное слово, её радужки будто крутили в себе целые галактики.

Она улыбнулась.

— Он и правда такой.

— Имя ему очень подходит, — сказала я коту.

— Что привело вас в наши края? — спросила она.

Деревня крохотная — понятно, что я здесь не местная, верно?

— Мы едем на пляж.

— Погода сегодня замечательная.

Я согласилась.

— Украшений у меня нет. Их быстро разбирают, а всё по-настоящему ценное я сама отдаю на аукцион.

Не помню, чтобы я вообще спрашивала об украшениях. Может, и спрашивала. Нет — не могла.

— Но я слышала, как вы упоминали, что ищете бронзовые статуэтки.

Она подняла винтажный бронзовый колокольчик, сделанный в виде дамы в викторианском платье и боннете.

— Скорее всего, Англия, пятидесятые.

Она слегка встряхнула колокольчик и протянула мне.

— Всё ещё звонит.

Пока я рассматривала колокольчик, она достала три бронзовых совы — большую, среднюю и маленькую — и маленького бронзового лабрадора-ретривера.

— Двадцать долларов за всё, — сказала она.

Перешла к делу моментально. Я вынула из кошелька бумажную купюру и передала ей.

— Можно я оставлю их здесь, пока досмотрю всё? Муж, возможно, захочет купить книги.

— Конечно. Я их упакую. Не спешите.

Я нашла Роджера всё в той же спальне, он листал те же фотоальбомы.

— Ты всё ещё смотришь их?

— Здесь целые стопки, датируются аж восемнадцатым веком.

— Все семейные?

— Да. Странно.

— Жутковато. Будешь брать?

— Нет.

Он закрыл альбом и положил обратно.

— Поехали? Здесь какая-то странная атмосфера.

Я засмеялась, но он был прав. Действительно странно.

— Мне только надо забрать свой пакет.

— Какой пакет?

Выбегая из спальни, я буквально столкнулась с той женщиной. Она стояла прямо за дверью, протянув мне пакет.

— Счастливой дороги обратно в город.

Я не помню, чтобы говорила ей, что мы приехали из города, — но, может, это бросается в глаза.

— Спасибо. У вас замечательное место.

Мы почти бегом выскочили за дверь.

В машине я показала Роджеру покупки.

— Я думал, ты ничего не собиралась покупать.

— Не собиралась, но она сказала, что слышала, как я говорила про статуэтки, и…

— Но ты ведь не говорила про статуэтки. Ты сказала, что не будешь ничего брать.

Он был прав.

— Я… я не знаю…

Вдруг Красавчик прыгнул на капот нашей машины. Мы оба заорали. Пришлось взять этого здоровяка на руки и отнести обратно в магазин, поставить за дверь.

После этого на пляж ехать уже расхотелось. Роджер обрадовался.

— Я бы поспал, — сказал он.

— Я тоже.

И именно это мы и сделали, как только добрались домой — и с тех пор не вылезаем из постели. Оба пропустили работу.

Я думаю, мы могли подцепить что-то, копаясь в этих вещах — может, дотронулись до мышиных экскрементов. Вполне возможно. У нас обоих жар, и он приносит очень тревожные сны.

Роджеру снится, что он заперт на чердаке того дома вместе с людьми из альбомов. Я вижу, как он по-настоящему пугается. Мне так стыдно. Хоть бы я не уговорила его зайти. Хоть бы я ничего не купила.

Несколько раз он вскакивал с криком, что будто что-то давит ему на грудь — и это страшно, потому что я клянусь: чувствую, как по кровати кто-то перемещается. Иногда даже ходит по мне. Как… кот?

Роджер не слышит, а мне всё время кажется, что звенит колокольчик.

Пакет попал в дом — но колокольчик я не могу найти.

Кажется, я схожу с ума.

Как думаешь, будет ли безумием отвезти эти вещи обратно? Я даже не знаю, что ей сказать. Деньги мне не нужны. Просто… что бы сделал ты?

Может, я смогу оставить их прямо у двери. Как только мне станет луч

Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit

Подписаться на Дзен канал https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Квартира 1

А дом-то у нас, знаешь, с историей, ты таких и не видел-то поди никогда. Ему лет-то больше, чем мне, веришь-нет? Сейчас, у меня тут техпаспорт на квартиру лежит… Где-то. Вот, нашел. С тыща, значится, девятьсот сорок восьмого года тут стоит. Ты же знаешь, вообще, что это ж рабочий поселок МАЗа здесь был? Конечно, не знаешь, откуда тебе знать. Ты вот подумай только, завод только в сорок седьмом свою первую тарантайку выпустил, а они уже дома рабочим строили, представляешь? Вот были люди, не люди - кремень! Гвозди бы делать из таких людей, вот серьезно тебе говорю.

Там же ж что было… Ты никуда не торопишься? Ты уж прости, я как рот раскрою, меня потом ничем не унять. Больно болтливый я, а поговорить тут особо и не с кем. Так, значит, стояли тут в тридцатые наши, советские, как их, танкисты. Ну и ремонтировали тут свою, значится, матчасть. Ну а в сорок первом, сам понимаешь, немчура тут крепко обосновалась, да и приспособила-то наше хозяйство под свои делишки фашистские. А в сорок четвертом - ну, ты хоть со школы помнишь-то? Совсем сейчас вас ничему не учат, ты уж прости. Наши как отбили это все добро обратно, так опять к рукам прибрали. Ну а там то-сё, немца-то выбили, так жить дальше надо. Так и стали тут драндулеты эти ленд-лизовские собирать, как их там, Стыдобеки или вроде того, я в технике не ахти как разбираюсь. Подумать только, а теперь там автобусы делают.

Ну вот ты представь, война еще идет, а здесь уже завод стоит. Конечно, жили тогда в бараках, но как Гитлера прищучили, скумекали, что надо Родине, значится, машины всякие в народное хозяйство. И вот только-только свою первую тарантайку собрали, так дома уже строили для рабочего человека, вот представляешь? Да завода еще толком не было, а дом наш уже стоял тут. Вот же ж люди были, ну серьезно.

Сам я, знамо дело, свечку не держал, это ж сколько… Больше семидесяти пяти лет прошло. Сам, конечно, ничего этого не видел, просто начитанный. Да и старики местные тоже были, как я, любители лясы поточить, хе-хе.

Старый дом, в общем, уважаемый, с историей. Ты не смотри, что тут горячей воды нет, зато крыша над головой, и фрицы не бегают со шмайсерами. Времена такие были. Да и потолки смотри какие, три метра, человеком себя чувствуешь. Тесновато, правда, туалет как гроб на попа поставили, но тогда и это в радость было.

Да и что, каморки эти ваши в новостройке лучше, что ли? Как там, спальня-читальня, не помню. Студия, во. Да совсем не лучше. Да и с историей дом, вот.

Ну вот, например, первая квартира. Видел, кто там живет? Нет? Да конечно, не видел. Зато слышал, поди.

Там, знаешь, в первой квартире идет ремонт. Каждый день идет, вот не вру. Мужичонка там такой обитает, мужичонка как мужичонка. Росту невеликого, коренастый, как все, в общем. На улице встретишь и не обратишь никакого внимания даже. Таких мужичков тут пол-завода того, если не полгорода.

А не видел ты его, потому что дела свои ремонтные он делает, пока тебя дома нету. Ну а что, мы же все тут взрослые, знамо дело, днем дома не посидишь, днем работать надо. Хочешь его увидеть, заведи будильничек-то на часиков 8 утра в выходные, да выйди покури на крылечко. Если куришь, конечно. Мужичок-то тот как раз в это время плоды трудов своих тяжких миру показывает. Дверь нараспашку, пыль столбом, и тащит он всякий разный строительный хлам. Двери снятые, рамы оконные - ты не смотри, что окна у нас в доме все как есть целые, это потом понятно станет. Мешки какие-то, цемент метет, что твоя песчаная буря. Выгружает он, значится, все это добро на помоечку-то нашу, и назад так - шмыг! - в квартирку. И давай дальше там стучать да вертеть что-то.

Что, вредный сосед, думаешь? А ты через недельку тоже будильничек-то свой не забудь завести, да на лавочку приземлись. Ты как думаешь, почему старушки-то на нашей лавочке тут по выходным не сидят, на солнышке не греются, да косточки таким как ты не перемывают? А вот потому, побаиваются они мужичка-то, хотя как по мне, он никому зла и не делает, чего его побаиваться. Не то что этот, из пятнадцатой квартиры, вот там чистый Пиночет, помяни мое слово.

Так вот. Будешь ты сидеть на лавочке, и глазком зыркай. А выносит наш сосед из первой квартиры, как ты думаешь, что? Жену свою мертвую да в куски порубанную, вот что! Ой, да шучу я, что ты дергаешься. У него вообще жены нету, холостой он. Выносит он строительный мусор.

А вот тот самый, двери поломанные, окна, да два мешка цемента. И вот каждую неделю так, да. Ты еще к помоечке-то приглядись, как он там аккуратно это все сваливает. Приглядись-приглядись, да повнимательней. А потом моргни, ну или головой своей куда-нибудь в сторону зыркни. И знаешь, что будет? Да не знаешь ты, что будет. Не будет там никакого мусора да окон поломанных. Не веришь? А вот попробуй. Хочешь, бабу Надю спроси из седьмой, она мне это и рассказала.

А я что? А я и проверил. И вот так все и есть, как на духу.

Так там этот ремонт уже не первый десяток лет идет, чтоб мне лопнуть. Он бы уже весь дом выкопал вместе с фундаментом и канализацией, ну точно. Нечисто там дело, вот что я тебе скажу. Ты как этого соседа встретишь, ты вот с ним поздороваться попробуй. Хоть те здрасте, хоть бонжур, чего только не пробовали. Хоть бы хны.

Я серьезно, обойдет тебя аккуратно, а у самого зенки такие, как и не видел он тебя. Говорят, нашлась как-то компания шутничков, так хотели мужичка того изловить, чтобы, значится, поинтересоваться у него, чего он странный такой. Так ни в какую, он вместе со всем своим хламом хоть в игольное ушко шмыгнет, и дальше по своим делам топает. Вот вроде бы и ничего страшного, а перепугались все тогда. Я-то сам этого не видел, но, знаешь, поверю им на слово.

Про мужичка этого всякое говорят. Ты, это самое, если его встретишь, к нему самому-то присмотрись. Вроде простой мужичок, да не простой. Ватник на нем такой потрепанный, штаны тоже ватные, теплые. И зимой, и летом. Да еще валенки - ну когда ты в последний раз видел валенки? То-то и оно. И кепочка такая, знаешь, карикатурная. Вот как у пролетария того, что со станции-то Пролетарской. Который статуя.

Говорят, он тут ремонт аккурат с сорок восьмого и делает. Тут уж не скажу, брешут или нет, своими глазами не видел, но подозрительно оно, как по мне. Вон хоть бабу Надю спроси, всегда он тут был, все старики его с пеленок помнят. Со своих пеленок, конечно, а не с его. Всегда он тут был. И все ремонтирует свою квартиру да ремонтирует. Причем вот что удивительно, ломает только все. Чтобы он строил али починял что в квартире, никто ни разу не видел.

Говорят, поймала его эта квартира как-то. И не ремонт это, а мужичок сбежать оттуда пытается, а каждый раз у него там все как и раньше. Стены-окна-двери, все как новенькое. Да и жировки ему почему-то не приходят, вот серьезно, я-то проверял. Мечется мужик, в окна сунется - ему дороги нет, двери вынесет, - все равно квартира проклятая держит, так и ломает ее уже лет семьдесят.

Нечисто там дело, точно тебе говорю.

Его даже залили, на втором этаже стояк прорвало, вот чтобы не соврать, лет двадцать назад, и хоть бы что. Он даже мусор свой драгоценный выносил, а там все сухо. И пыль столбом, помнишь, цементная, какая ж пыль, когда все в воде должно быть. Но это только к добру, над ним в пятой квартире всем одна сплошная радость. Чай, платить не надо ни за что. А ведь могло бы. Ох, да тут такое могло бы, ты и не поверишь.

Были смельчаки еще, хотели  к нему в гости наведаться, да куда там. Дверного звонка у него нет, на стук не отвечает, мимо него не прошмыгнешь - как говорят, вот шагаешь в дверь, и прямо лбом в косяк, аж искры сверкают. Охотники быстро перевелись.

На него милицию даже вызывали, уж чего там наплели, я не знаю. Так те тоже, ломились-ломились, так ничего и не вышло. Болгарку такую здоровенную принесли, как ее, бензорез, вот, так не берет она его дверь и все. А милиции как глаза кто отводит, в дверь попасть не могут, только всю стену нам покромсали, да бензорез свой испортили, плюнули на это дело, в общем.

Что в той квартире случилось, никто не знает. Всякое, конечно, балакают. Говорят, снасильничал кого-то или пристукнул наш мужичок, да так его дом решил наказать. Срок он такой вот мотает теперь за свои злодейства. Говорят еще, что строили дом наш немцы пленные - тут врать не буду, не знаю я, кто его строил, - да и слег кто-то из них на этом деле. И чтобы начальству бумаги не писать, прикопали его тихонечко под полом той квартирки, да и забыли. И вот мстит чудо фашистское таким хитрым способом.

Все равно теперь уже не прознаться, в квартиру всем путь заказан, а мужичок рассказывать как-то не торопится.

Хотя вру, было дело, были гости в этой квартире. Это давно было, еще в лихие, ну, в девяностые. Балакают старики, пришли к мужичку-то нашему какие-то молодчики непростые. Кто там разберет уже, чего им надо было, может эти, как их, черные риелторы. Выдумают же слово, вот язык сломишь. Вот тех квартира пустила.

Пустить-то пустила, да уже не выпустила. Может, и правду говорят, натворил делов-то наш мужичок, и теперь только таким вот, черным, ход в эту квартиру и есть. Да только выхода нету. Ломают они там стены - ну а как еще два мешка цемента объяснить? Может, и не цемент это даже, а пыль от стенок, что они прогрызть хотят. Да нету им больше хода к нам.

Так что если чуешь грешок за собой, даже не думай туда соваться. Пустить-то может и пустят, да не понравится тебе ни такая жилплощадь, ни такое соседство. Такие вот дела.

Оно ж как говорится, начать ремонт легко, а вот закончить - нельзя. Я вот что скажу, как по моему уму, что бы этот мужик там не начал, не надо начинать то, что не можешь закончить.

А так, конечно, ничего там страшного нету с этим мужиком. Но дом у нас с историей, как видишь. И даже не с одной, знаешь ли. Когда тебе перевалило за седьмой десяток, и не таких историй соберешь. Я вот вспомнил… Ты же никуда не спешишь? Нет? Так слушай…

Квартира 2

Жиличку-то со второй квартиры встречал? Ну симпатичная такая, у нее дитё еще есть, не пропустишь. У нас же ж как, район, конечно, спокойный и вообще заслуженный, да беда такая, старики тут все пооставались. Странное дело, если подумать. Нет, ну со стариками понятно, конечно, ветераны труда сплошь да героические личности. Сколько лет этому несчастному заводу отдали, вот и радуются заслуженному отдыху, почивают, так сказать, на лаврах. Уж их-то никто не осудит, нет-нет. Да вот… Даже странно об этом говорить.

Вот что-то все они помирать стали. Вот веришь-нет, как эпидемия скосила. Хлоп-хлоп, и нет уже ни дяди Вани, ни Федора из восемнадцатой. Грустно оно как-то, знаешь. Вроде бы и срок всем пришел, а до сих пор странно, что они все так, один за одним. Ну да ладно, история не об этом. Жиличка, значит.

Квартира там нормальная, по крайней мере, в нее можно войти и выйти, ха, понял шутку? Ну ладно. Палыч тихо и мирно отошел во сне - мировой мужик был, вот честно, скучаю я по нему. Не дурак, конечно, за воротник заложить, ну а кто тут святой?

Ну и квартира сразу на продажу, значится. Да-да, ты тоже свою так же купил. Странное тут то, что вы вот все в одно время стали заезжать, удивляет меня такая оказия, знаешь ли. Не стало в общем Палыча, земля ему пухом, ну и закатили его дети там балаган. Нет, я ж не против, что я, ирод какой, но все равно неприятно. Разустроили там какой-то ремонт, притащили какую-то рыжую бабищу, давай новых жильцов искать. Да хоть бы сорок дней выждали, ну серьезно.

Но ладно, бывает. Приехала, значит, наша будущая жиличка из второй. Думала, что бездетная тогда.

Ну ты серьезно, глянь на этого бутуза, как сможешь. Бездетная она, да это помесь Алеши Поповича с Гадзилом этим японским. Правда, появился он только здесь, и вот чует мое сердце, не просто так.

Таскает она сейчас это чудо румяное, радуется, даже какой-то мужик к ней заходить стал - я-то не особый любитель в чужом белье ковыряться, но вот чую, что батя он природный такой радости. Совет да любовь, так?

Так, да не так.

Я ж уже говорил, дом у нас с историей. Вторая квартирка, знаешь ли, вела себя тихо. Старики даже не шептались про нее ничего. Да и жил там Палыч, бобыль, даром что мирный и компанейский.

Да вот была с Палычем заковыка. Мужик он видный - не модный этот ваш погромист, конечно, но мастер смены, да и дело знал. Жених не самый плохой, я бы сказал. Да вот с бабами ему не везло вот вообще. То найдет какую-то… Как там сейчас принято говорить, с низкой сосиальной…. нет, социальной, вот, ответственностью. То просто не сложится, то еще что. Не везло мужику, короче.

Хорошо хоть, у него от прошлой жены два сына была, так он и не горевал. Да и нормальные дети были, приезжали постоянно. Видно сразу - гены пальцем не раздавишь, собирались с ними всем двором. Да не только куролесили, не смотри на меня так. Бывало, что и по делу. Машину вон чинили как-то, дверь в сарай тому же Палычу поставили, штука еще эта, чтоб белье сушить, так это они помогали делать.

Не без водки, конечно, но какой мужик не пьет. У нас тут, знаешь ли, порядки простые.

Ну оно и понятно, как Палыч отошел, стали они эту квартиру продавать. Чего-то там отремонтировали, в интернеты эти ваши что-то отправили, баба эта опять же рыжая - риелтор этот. Вот так жиличка к нам и подселилась.

Так-то она особо ни с кем не разговаривала. От бабок только местных отмахивалась - ну, ты знаешь, старики. Где, мол, дитятки, а то целый двор, да без одного карапуза. Хех, неприятно такое стариковскому глазу, тут уж плавали, знаем. И ругаются же старики на детей, в смысле чужих, и шумят детишки страшно, беспорядки и раздрай наводят, а вот все равно, вот те зуб, любят старики карапузов.

Ну а жиличка эта мямлит только, детушек ей мол не положено, больная она всячески, ну и все в таком роде. Ну ты знаешь старушек, наши бабки ей сразу эту, как ее, мотивационную, во, беседу провели, ну там про заек и лужаек, как они умеют. Но та так и бегала в магазин да на работу.

Ты же видел коляску в подъезде? Так что да, долго темнить не буду. Через месяцок бегает наша жиличка брюхатая - лицо, что твой кот, когда сметану украл, скачет так, как никто из бабок этих не скакал в молодости. Как говорится, счастья полные штаны.

Бабки охают да ахают, она на седьмом небе от счастья своего, значится, женского. Да и мужик у нее появился, ну вот тот самый.

Хорошая история, правда? Добрая такая, вот как мы любим.

Так, да не так.

Старики всякое брешут, да вот тут даже не брехали. Я сам, знаешь, посмотрел только, да и то аж дрыжики забрали.

Оно ж в чем дело, не принимала квартира-то вторая мужиков. Палыча мамка, говорят, тоже по женской части страдала, все мужика найти не могла, да и не в этом дело.

Не несло ее нутро, понимаешь? Сейчас-то вумных слов напридумают, а у народа тогда расклад был простой. И вот пока она к нам не въехала - вот не даст моя голова соврать - в пятьдесят пятом это было, еще меня тут не было, - пустышка пустышкой была. А тут откуда только полезли. У Палыча так-то трое братьев были, да двое в афгане пропали, а третий спился. А он тут все время и сидел. Никто даже не помнит, чтобы он куда-то уезжал. Чисто на завод и обратно.

Старики всякое балакают, это уж я знаю.

Бросала эта дура старая что-то из окна. Дворник ругался еще. Да и жиличка эта тоже, чего греха таить. Не ругалась, бросала, конечно. Я даже сходил посмотреть - вот хочешь верь, хочешь нет, прямо в полночь. Мясо какое-то, черт его разберет в такой темноте. Ну так у меня вопросики и проснулись, знаешь ли. Ну ты сам посуди.

Баба бездетная, что мамка Палыча, что эта профурсетка. И вот во второй квартире… Еще и мясо это. Не знаю я, да и знать не хочу.

А что до Палыча было, тоже не знаю. Бабы, им же что - все хорошо, и хорошо. У бабок наших не спросишь. А в квартире этой всегда рождались только мальчики.

Ну и рожали только девочки, да такие, которые в любом другом месте рожать не могли. Оно ж знаешь как было, эти ваши домашние роды, да все такое, раньше не в почете были.

А эти почему-то рожали в квартире. Я не знаю, честно, что там было до мамки Палыча, но у него вот так и было. И эта теперь. Что ж это за дело такое, чтоб баба рожала дома, да с ней никого не было.

Неправильно это.

А еще Палыч ни разу не уходил за пару километров от дома. Ну а что ему, завод рядом, да и магазины все есть.

И малой этот, ну, который жиличкин, тоже никуда не уходит. Он-то уйти и не может, ясен пень, младенец он пока.

А дальше?

Вижу я этого мужика ее, и иногда глаза у меня, знаешь, как тенью накрывает. И он как будто исчезает.

Говорят… Да не говорят, на самом деле. У нас тут на любой случай по пять немцев, прикопанных под домом. Может, это их дети. А, может, и чего-то пострашнее. Хорошо хоть, Палыч нормальным вырос.

А иначе я бы боялся. Очень сильно боялся. Какие-то это неправильные дети, а я не люблю все неправильное, уж совсем не люблю. Ну ты только представь, что дом умеет размножаться? Где уж тут успокоиться. Но пока что зла никому такие дети из второй не делали, да и далеко они не уходят. Я, может быть, боюсь только одного. Только не смейся. Что у нас тут начнут строить дом, а младенец из второй квартиры вдруг исчезнет.

Чего только не привидится и не придумается от жизни в одиночестве. У жилички славный бутуз, а что я тут несу, не обращай внимания. У этого дома слишком долгая история. Ты же никуда не торопишься?

Квартира 3

Ну вот и славно. Бородача нашего видел? Чудной мужик, вот серьезно, косая сажень в плечах, бородень что у твоего попа, а мается дурью какой-то, жава-шава, погромист этот, короче, модный. Нашел бы нормальную работу, так хоть человек из него вырос бы. Так нет, смотри там, гитарист он, видите ли.

Умора - не то слово. Баба Надя говорит, это называется… Сейчас, вспомню. И-ро-ни-я, вот. Ты не смотри, что я умные слова плохо выговариваю, я начитанный. Просто ну очень редко с кем-то поговорить получается. Старики местные уже все мои байки по сто раз слышали, да и я их все истории заучил, а молодежь, ну вот как гитарист энтот, редко ко мне заходит. Ну оно и понятно, конечно, я не обижаюсь. Ты вон зашел, так хоть какая сердцу отрада, с живым-то человеком поболтать. А то тут все больше мертвые ходят. Да шучу я, что ты нервный такой. Не ходят тут у нас мертвые, веришь-нет, даже фашистов этих, под домом закопанных, не видно и не слышно.

Дом-то у нас историей, что ему привидения эти. Так вот, ходит этот фрукт всегда в наушниках. Годка полтора он тут обретается, ни с кем не познакомился даже. Рожа серьезная, сам весь такой важный - хорошо хоть на первом этаже живет, у нас лестницы узкие, с эдаким шкафом и не разминешься, коль придется. Таскает гитару свою постоянно - ну, по выходным, в основном. Я ж тут не совсем темный, знаю, как у них там, у музыкантов энтих, все творится. Так-то он работает себе потихоньку, а как свободный день - айда со своими друзьями музыку свою играть.

Ну вот не то время, не то. Я-то сам не видел, в мое время уже все с магнитофонами ходили, бывает откроет кто окно, выставит радиолу старую или кассетник, да и веселье во весь двор. Ты-то небось ни радиол, ни кассетников не застал. Да ничего, прогресс, он такой, ты не виноватый, да и все эти ваши смартофоны тоже штука полезная. Только все вы вот сами с собой, а если кто-то музыку и включит - в машине там, или в колонке, так гадость какую-то. Раньше другое было, кто-то музыку включит, а остальным и в радость. Иные, вон, в пляс кидались.

А тогда вообще хорошо было. Чтобы гармонист в подъезде жил, так это же находка какая. Говорю ж, я гармонистов, конечно, тут не видал, но с гитарой под деревом сидели, да не раз. Ну вон то дерево, над лавочкой, кривое такое. Как начнут играть, так из соседних домов приходили. Да и не просто так, ты не думай, тут люд у нас простой. Кто водочки принесет, а кто и закусочки. Дружно раньше люди жили. Жалко, я сам не видел.

Так вот.

Все-то у вас для себя только. Оно местами, конечно, спасибо, из телефона у того гитариста такое играет, что я аж чуть на пол не упал. Такое мне слышать безрадостно, конечно. Ты не думай, я не из вредных стариков каких, пожалуйста, хоть стук по батарее слушай. Да не на весь двор только. Но этот вообще всегда в наушниках. На улице, дома, наверное, даже на работе и в туалете. Даже на гитаре когда своей тренькает, так и то подключит ее к штуке электрической и лабает знай себе в наушники.

Ну хоть не шумит же, так?

Так, да не так.

Тут же в чем эта, как ее, ироня. Квартирка-то тоже не простая. У нас вообще простых квартир нету, дом-то с историей, я тебе что и говорю. Квартирка-то его тихая. Ну вот натурально тебе говорю, тихая. Там хоть бомбу внутри взорви, никто не услышит. Жил там мужик, звали его Петькой. Я сам не видел, баба Надя рассказывала. Так у него натурально мозги набекрень шли. Говорит, входишь в квартиру, а как под воду спустился. Вот только что сапогами гремел по полу, а тут как отрезало. Одежда не шуршит, подошвы не скрипят, крикнешь что - и сам себя не слышишь. Что такое, как такое, умишкам нашим не понять. Ясное дело, грешат на еще одного прикопанного немца, контуженного, значится. Этот вообще непонятно кто такой - то ли в боях помер, когда наши в сорок четвертом вернулись, то ли тоже на стройке сложился, да все одно, не верю я в эти байки про призраков.

Старики и не такое балакают.

Но факт есть факт. Звуков в этой квартире нет. Хочешь, в гости напросись к гитаристу-то нашему, сам посмотришь. Но это вряд ли, гостей у него не водится. То ли такой вот он недружелюбный, то ли не время пока. А сам он в наушниках ходит везде и не слышит. Вот такая вот ироня. У него звука шагов нету даже, дышит беззвучно, а уж как свою гитару, значится, расчехляет, так и струны у него не звучат. Но ему-то что, у него гитара через электронную приблуду играет, прямо ему в наушники. Не было бы этих наушников, съехал бы он, наверное, давно бы. С катушек бы съехал, или из дома, это еще вопрос. А так может и лучше, что там тихо так, а то бы натерпелись все соседи. Так?

Так, да не так.

Петька тот, что головой двинулся, он же не только от тишины сбежал-то. Тогда ж, ишь, жилье трудней было получить, чем сейчас. Это сейчас что захотел, то и купил, а тогда никак, чем государство обеспечило, то и пользуй, значится. А он вот ни в какую, говорит, на крайний север поеду, в шалаше буду жить, а сюда ни ногой. Говорил он, что ест его что-то. Вот через звуки прямо. Силу жизненную, значит, вытягивает у него через звук. И клялся, что помрет он тут.

Ну, что с ним дальше стало, никто не знает. Но что он точно-точно боялся, это правда. Сбежал в два дня, половину вещей побросал.

Черт его знает, что там. Или просто квартира такая вот тихая, или и взаправду живет там кто-то, такой вот хитрый, кто жизнь через звуки крадет. Я-то в таком не разбираюсь, но гитарист пока что чувствует себя хорошо, тренькает свою катавасию, никому не мешает, да и на здоровье вроде бы не жалуется. Кто его разберет, сожрет его что-нибудь или нет. Да и кто там вообще может быть такой, который звуками, значится, столуется?

Мне-то откуда знать. Так вот тут, значится, исторически сложилось, в третьей квартире всегда тихо. Дом-то у нас с историей. Я не рассказывал… А, конечно, не рассказывал. Ты не торопишься?

Квартира 4

А в четвертой живет бабка. Вот черт ее упомнит, как ее зовут, да и вредная она, вот не сказать как, просто. Но кошек любит. Ты кошек наших видел? Не кошки, а кабаны. Вот ее заслуга, старой перечницы. Живет она тут чуть ли не со времен царя Гороха, ну то есть Сталина, по нашему, хе-хе. Но это вранье, конечно, не такая она и старая. Из квартиры чешет что твой товарняк, успевай только отпрыгивать. Знаешь, что с ее квартирой не так?

Да ничего.

Ну, кроме котов, конечно.

Говорят, как заселилась, тут пара кошаков облезлых бегала, да и те невпопад. Один, мол, на ладан дышит, вот не сегодня-завтра помрет, а другой облезлый, даже на крысу больше похож, чем на кошака. Тогда еще и собаки шалили, да повывели их быстро, у нас с этим строго. Так давай бабка эта котов кормить, чуть ли не в глотки им сосиски эти запихивала, старательная такая. И вот на тебе, и полгода не прошло, а бегают два пушистых колобка, один серый, другой рыжий. Говорят, те хвостатые, что сейчас во дворе живут, они все потомки вот тех двух котов. Понятное дело, кота и кошки, конечно, но я для простоты-то, чтоб без лишнего. Будут коты.

В каждом дворе есть такая бабка, верно? Кто кошек кормит, кто собак, а кто и птичек на подоконник приманивает, так?

Так, да не так.

Она когда сюда въехала, молодухой еще была. Потом и замуж, конечно, вышла, да и все остальное. Это сейчас она бабка одинокая, а раньше ого-го была, ты бы и сам приударил. Я бы тебе, правда, не советовал, муженек у нее мужик хороший был, но в жбан кого отоварить это он завсегда первый. И ревнивый был, как я даже не знаю, кто. Не красавец, конечно, но руки золотые. Да и вообще наш человек, вот только что нрава крутого. Да вот странность была в этой квартире, веришь-нет? Я же говорю, дом-то у нас старый. С историей. Тут вообще простых квартир нет, вот помяни мое слово.

Тут же как, строят дом, может, и просто так, да со временем притягивает он к себе всякое, наживает опыт в домах, то есть, в квартирах. Люди ж такие, то ругаются, то мирятся, то еще чего. Ну ни дня не могут спокойно прожить. А там как повезет. То приползет что-то на запах, а то и само по себе в доме заведется. Там, глядишь, и дом живой уже немножко.

Раньше ж дома нарасхват были, везде какой домой нет-нет да и поселится. А сейчас квартир этих, как чего за баней. Домовые, вишь, носами крутят, выбирают, значится. Вот и селится иногда какая другая дрянь. Но ты не смотри, у нас дом приличный, домовой вон у нас тоже нет-нет, да есть. За газовой колонкой живет, хошь верь - хошь не верь.

Но это ладно.

Квартирка у них была, ну, как у всех, квартирки-то у нас всех тут двухкомнатные, так вот в одной из комнат постоянно что-то случалось. Вот кто не зайдет в комнату, так тревожно ему становится, сон не идет, жизни, в общем, никакой нет. Уж и ремонт там делали, и водой святой брызгали, чего только не перепробовали. Ну нет там житья, и все тут. Зараза вот такая.

А бабка - ну, тогда еще не бабка, - кормит своих котов и кормит. Расплодились они, как не знаю кто. Тут тебе и рыжие, и серые, и черные, и полосатые, да еще и пятнистые, и главное что? А вот держатся они тут у нас все вместе. Ну ты видел, наверняка. Сразу штук по пять бродят, жирные, довольные, как будто сметаны украли, мяучат страшенно, да людей совсем не боятся. Оно и правильно, кого здесь бояться, люди у нас тут порядочные, живодеров не видно, в худшем случае пнут в бочок, и то не со зла, так, для науки. А эта вот бабка их кормит и кормит. Скажешь, ничего странного?

Так, да не так.

Кошаки до того обнаглели, что прыг - и все, сидят у нее на подоконнике, лапами по стеклу шкрябают, орут что дурные. Жрать, значится, хотят. Старушка окошко им и открывает, чего бы не открыть-то.

Так они так обнаглели, что веришь-нет, прямо в окно ей сигать начали. Как муж был жив, так он еще шерстяных гонял, а как преставился, так все. Стала хата, значится, не хозяйкина, а кошкина. Котовская, даже. Ты же знаешь, что тут автобусная остановка имени Котовского? Нет? Так, значит, на метро ездишь. Ну вот теперь знаешь.

И вот в одну дождливую ночь все эти кошки как запрыгнут к ней в дом, как начнут орать… Да расслабься, не так все было. Я это даже застал, так что информация проверенная. Реально ломанулись кошаки к ней в дом через окно открытое, сразу все, кто был. Рыжие хвосты, белые, черные, серо-полосатые и всячески пятнистые. Ору было на весь двор. Кошачьего, конечно, бабке-то что. И ни один к еде не притронулся, веришь-нет? Все ломанулись в ту проклятую комнату.

Уж что там было, никто не знает, да и не узнает, наверное, коты твари неразговорчивые. Да вот только раздербанили они там все, стены подрали, стулья подрали, так прыгали, чисто аж до потолка, а здесь потолки в три метра, напоминаю.

Бесились как последний раз в жизни, но в чем странность - после них в этой комнате спокойно стало. Ну, то есть, страхов нету, спать можно, комната как комната.

Старушенция сразу в слезы, давай тварей своих благодарить. Так и благодарит до сих пор, ты посиди во дворе полчасика, как будет время, увидишь, как она в них колбасой кидается из окна. Умора просто. Ну а коты и рады, что им сделается. Ходят, мяучат, колбасу воруют. Только вот в окно к ней больше не ходят, как бы широко старушка наша его не открывала. Я чего думаю, да что там думаю. Знаю я.

Было там что-то в той комнате, жило себе тихонечко, да коты его выгнали. Уж не вспомню, отбили коты комнату, или просто договорились, да ушло это что-то, и в той комнате теперь можно жить. Жалко, что дети-внуки старушки уже разъехались, так что радости ей с этого немного. А как помрет она, так, может, и вернется туда этот кто-то, если новые хозяева с котами не поладят. Весело будет.

Коты ж, они, знаешь, себе на уме. Много стоит с ними подружиться, а если нет, то и помогать они тебе не станут.

Что бы они оттуда не выгнали, всегда остается вопрос, что именно, правильно? Бабка не спрашивает. Может, она и не поняла, что именно в тот день случилось. Да и остальные не поняли, наверное. Тебе еще не скучно?

Продолжение