«Тебе конец, выродок тьмы. Мы сражаемся во имя Христа. И скоро ты, твоя Лиза, Жанна Житник и все ваши отпрыски будут обжариваться на кострах, а я, если повезёт пережить грядущий бой, буду с удовольствием слушать ваши крики. Но если ты сдашься, то мы подумаем над тем, чтобы сделать твою участь менее мучительной.»
Какой наивный идиот. Камил уже перебирал варианты наказаний, каким он подвергнет Поморича и его семейку. Подобные высказывания в свой адрес он никогда не простит. Садко навсегда упустил свой шанс на счастливое или хотя бы сносное будущее.
-- У нас времени до вечера, -- рассуждали сотники. -- Значит мы можем ударить по Поморичам и монахам, пока Цветан не успел подготовиться к штурму стен!
-- Да! Их там всего пять сотен! – говорили другие. -- Для шести сотен ваших мертвецов это будет лёгкой прогулкой!
-- А сколькими мертвецами вы обзаведётесь при этом! Да пусть Цветан потом хоть заштурмуется! Ему не взять тогда эти стены ни за что!
-- Ваши мёртвые орлы перехватят всех птичек с письмами, -- предлагали сотники. – Чтобы Цветана даже не сумели предупредить о нашей вылазке. Он простоит попусту и узнает о разгроме, когда будет слишком поздно идти на штурм!
Сотники спорили между собой. Как же действовать лучше всего? Но все они сходились на одном – надо нанести удар первыми.
-- Жалко мне их солдат, -- ответил Камил Миробоич. – Никакой вылазки не будет. Мы останемся ждать на стенах.
И командиры недоумевали, не доверяя своим ушам. Вылазки не будет, потому что некроманту жалко вражеских солдат? Что? Неужели положение настолько отчаянное, что названный Царь уже успел обезуметь?
-- Но будьте бдительны. Времени у нас, скорее всего, до завтрашнего утра. Вряд ли они начнут штурм раньше.
Никто не отваживался спорить с некромантом. Никто не осмелился настаивать в своих предложениях выйти за стены и устранить угрозу с одной из сторон хотя бы под покровом ночи…
-- Но ведь тогда нам придётся биться на две стороны сразу… -- было начал один из сотников, но Миробоич не стал слушать – он отправил всех командиров присматривать за бойцами, да любоваться видом на ледяные Хребты.
-- Почему вы не атаковали Цветана, когда он был рядом? – спросил Лазарь, когда сотники разошлись. – Мы могли его легко убить.
-- А я-то думал, что ты воин чести, -- ухмыльнулся Камил. – Не ты ли недавно говорил мне, что уклоняться от дуэлей – бесчестно? А бить в спину – разве в этом поступке больше чести?
-- В этом случае убить Цветана было бы приемлемо, -- ответил Лазарь. -- Не время думать о чести, когда наш враг привёл огромное войско.
-- Ты просто печёшься за свой драгоценный Плесенник, так и скажи.
Лазарь сверкнул глазами. Определённо, за него сейчас говорил Мицеталий.
– Но нет, -- продолжил Камил. -- Убив Цветана ударом в спину, мы бы много не получили. Во-первых, мы не знали, насколько сильны были богатыри, его сопровождавшие. Справился бы наш отряд Железяк с ними? Корнелий, конечно, сильный вампир, но богатыри Лесной Дали, близкой к громадной тюрьме кровопийц, особенно поднаторели в их истреблении.
-- Что правда, то правда, -- согласился Корнелий.
-- А во-вторых, даже при нашей победе в этой бесчестной стычке власть над войском перенял бы его воевода, а над княжеством – наследник. Война продолжилась бы. Но бароны вряд ли стали бы уважать меня после того, как мы одержим над ними в этой осаде лёгкую победу.
-- Победу? – спросил Лазарь. – Одной вашей уверенностью вряд ли сокрушить четыре с половиной тысячи головорезов, и не взять все крепости Лесной Дали!
-- В этом ты, несомненно, прав, -- посмеялся Камил над незадачливым спутником. – Одной лишь уверенностью сокрушить можно только свой лоб об стену... А пока я предлагаю всем расслабиться, отдохнуть и весело провести время.
Лазарь едва не уронил челюсть, а Корнелий внимательно прищурился. Неужто воскреситель в самом деле сошёл с ума?
– Ведь представилась такая редкая для нас возможность – отдохнуть, -- говорил Миробоич, хлопая спутников по спинам. -- Завтра её уже не будет! И придётся нам снова носиться, как курицам, у которых лиса в гостях.
Камил приказал устроить роскошный пир. Праздник – в честь начала его правления. Работяги носились по дворцу в поисках дров для бань и кухонных печей, а служанки суетились за готовкой.
Огромный стол накрывали на очищенной от виселиц площади перед самым дворцом, куда мог прийти любой желающий – жратва не успевала замёрзнуть, настолько быстро её расхватывали; а по площади пришлось расставить дружинников, чтобы не допустить беспорядков – тех, кто пытался набить карманы едой впрок лупили дубинами и хлестали плетьми. Скоморохи и циркачи прыгали посреди этого балагана в попытках насмешить народ.
Весть о расточительном празднике посреди войны, да в осаждённом городе, когда голод и эпидемии могли постучаться в дверь каждого дома, вызвала среди горожан волнение. По городу разнеслись тревожные слухи о том, что новый Царь даже не желает маяться над возведением обороны, что он пытается насладиться хотя бы одним днём у власти, проведя его в роскоши – настолько Миробоич, видно, испугался несметных полков князя Цветана, вставших у его стен. Горожане меньше роптали бы, если б имели уверенность в том, что всех их не сожгут на кострах заодно с некромантом – ведь они не убились об полчища его мертвецов, а примкнули к ним.
Отдельный стол, куда более богатый, накрыли во дворце, в тронном зале, для Камила, его свиты, купцов и громыхающих златом бояр. Вино там пролилось рекой, а запечённых поросят и гусей разорвали на части.
Боярам же было спокойней – они богаты, они могли купить даже святош. Во всяком случае, кто же будет тогда управлять делами города, если не они? Поэтому бояре пили и жрали в своё удовольствие.
На пиру присутствовал и могучий богатырь, освобождённый Миробоичем из темницы. С ним всё никак не доводилось побеседовать, но теперь Камил решил обратиться к воителю.
-- Кто таков? – поинтересовался он. – И за что был упрятан?
-- Я – Ставр Годинович, -- ответил богатырь. – За ссору с князем Искро. На таком же пиру, как этот.
-- За что же вы с ним поссорились?
-- Я всего лишь сказал, что моя жена куда красивей его княгини. За это и был упрятан.
-- Даже свинья красивей его княгини, чего уж говорить о женщинах! – сказал Камил, и бояре заржали, одобряя государево остроумие. И сам князь Искро, некогда гордый, неловко хихикнул над самим собой; только его покрытая угрями княгиня побагровела от обиды. – А вот краше моей Лизаветы сыскать сложно.
-- В самом деле ты так считаешь? – спросил Ставр, очевидно, намекая, что его жена красивее даже, чем Лиза, которую никто из присутствующих, кроме Корнелия, ещё не видел.
-- Тебя я прятать в темницу не стану, не дождёшься!
Милан и Вираг сидели поодаль, видно, друг друга они не любили. Камил подсадил Милана к себе ближе, то и дело упоминая, что он – его двоюродный брат, да вспоминая тётушку Анну добрым словом – как та заботилась об их несчастном семействе в тяжёлые времена. Малец молчал, слушал, да ел.
Бояре особенно сторонились даже не Миробоича с его мертвецами, а вампира Корнелия – от него они шарахались, будто от хищного зверя. Ведь мертвецы могли на них напасть лишь если прогневить некроманта, а вампиры же нападают, если голодны. Чтобы хоть немного унять эти мнения, Корнелию пришлось заводить беседы. И всё равно знатные люди ощущали себя в роли бутерброда, с которым решили поразговаривать прежде чем сожрать.
Камил подозвал к себе и Вирага, княжеского сына. Тот, напуганный, уселся рядом, страшась молвить чего-нибудь невпопад, но Камил говорил с ним на равных, чем удостаивал только самых приближённых. Ему ни к чему было издеваться над трусливым мальчишкой.
-- Власть – это не только право на насилие, -- говорил ему Камил. -- Это ещё и возможность изменить мир и людей в нём живущих. Хочешь ли ты, Вираг, сделать мир лучше? Пойдёшь ли ты за мной, окажешь ли помощь мне в достижении мира и процветания? Или останешься в стороне, убоявшись суеверных сказок о чернокнижниках?
-- Я хочу поменять мир, -- глаза Вирага вдруг обрели осмысленность. – Но как поменять всех людей сразу?
-- Это будет очень сложно, -- кивнул Миробоич. – Но шаг за шагом, мы изменим в них многое. Избавимся от мракобесия. Даруем каждому то великое, что скопилось лишь в древних библиотеках или в умах мудрейших. И тогда миром станут править не глупцы, а философы. И только тогда мир изменится. Только тогда он станет лучше.
-- Но разве такое возможно? – Вираг был поражён размахом предложенной мысли. Он был удивлён услышать то, о чём не мог помечтать даже в лучших своих снах.
-- Только тому, у кого есть большая сила, -- хитро улыбнулся Миробоич и приложился к бокалу. – Ну как? Будешь ли ты помогать мне управиться в Перевале? Ведь ты законный наследник князя Искро, а тот, увы, не бессмертен. К тому же, ходят слухи о твоих немалых успехах в учёбе. А мне нужны толковые ребята. А не это отребье, -- Камил с презрением показал на плешивых бояр, пьяных и перемазавших свои бороды в свином сале.
Конечно Вираг согласился – ему только что польстил некромант, к тому же вдруг представившийся ему под другим углом – не под таким, как его рисовали все вокруг. Философы у власти? Конец эпохе бесконечных войн, конец произволу жестоких глупцов? И он был, кажется, согласен в мысли, что для осуществления этой задумки требовалось сначала захватить весь мир. Принести в жертвы десятки тысяч жизней в колоссальной войне ради процветания будущих сотен тысяч – цена в самом деле небольшая.
И вампир Корнелий рассуждал в том же самом ключе, а где ещё можно было сыскать большего мудреца? Все они хотели изменить этот мир, вырвать все ядовитые сорняки и взамен засеять правильные семена. Ещё недавно полагавший самое худшее, Вираг совершенно переменился – ему показалось, что он, изгой, наконец, очутился среди своих. Он не мог поверить своему счастью.
-- И каково это – прожить сотни лет? – спросил Вираг у Корнелия. – Должно быть, такая жизнь невыносимо длительна?
-- Вовсе нет, -- ответил вампир. – Когда год жизни равен одной четырнадцатой от твоего возраста, как в твоём случае, то год этот, несомненно, окажется в сотню раз длиннее моего года – меньшего, чем одна тысячная.
-- И почему так происходит? Неужели из-за исключительно математических соотношений?
-- Всё дело в сравнении. В пережитых чувствах и событиях. Больше ничто не способно задеть, встрепенуть и ошарашить. Всё уже изведано. Каждое новое – лишь повторение старого, -- сказал Корнелий, но тут же поправился. – Впрочем, мы живём в бесконечно богатом мире. И всегда можно найти что-то новое – главное только поискать. И тогда годы твои окажутся гораздо больше, чем тебе было отведено природой.
-- Дни проносятся незаметно?
-- Именно так. День ребёнка – невыносимо долог и полон скуки. Мой же день – призрачен, как тень от стремительно летящей птицы. И пусть мне уже больше тысячи лет – мне не кажется, что жизнь моя была долгой. Всё незначительное – составляющее основную массу «жизни» -- уже стёрлось из памяти. Великих же событий, достойных памяти, насчитается не так уж много. Поэтому жизнь и кажется короткой, независимо от того, сколько лет ты прожил. И муравей, живущий всего один год, и древний дуб, просуществовавший многие столетия, скажут нам одно и то же, если бы умели говорить…
Измотанный Вольга Святославич иногда зачем-то подходил к Миробоичу, сообщая ему на ухо о неких тайнах только им одним известным.
-- …Это почти невозможно!.. – донеслось как-то до ближайших бояр. Вольга от чего-то отчаивался.
-- Старайся лучше, -- невозмутимо отвечал ему Миробоич. – Я в тебя верю. Тебе остаётся лишь подобрать нужный момент…
И сердитый взволнованный Вольга, хлебнув немного вина, снова уходил в сторону опочивален, пока воистину загробное веселье продолжалось – мертвецы выступали вместо шутов, выворачивая акробатические фокусы, непозволительные для живых, или сражаясь друг с другом – бояре и купцы делали ставки, постепенно забывая о суеверных страхах.
Румяная служанка с большой задницей и узкой талией приглянулась Миробоичу – после нескольких кружек вина ему даже показалось, что она строила глазки. От этой атаки Камил уже не стал отказываться – он ухватил девицу за талию и потащил куда-то за собой, под шушуканье бояр, скрываемое музыкой. Не аристократка – это правда, но Камилу было плевать. Как при жизни выражался Ларс: крестьянские ножки ничуть не хуже королевских, а мужчинам от женщин требуются не титулы, а титьки.
Девица посмеивалась и краснела, но сопротивлялась лишь для виду. Камил зарывался носом в её кудри и не понимал, от чего пьянеет больше. По пути к горячо растопленным баням им повстречались ещё две служанки, не менее красивые и стройные: одна совсем молоденькая и тоненькая, другая покрупнее и старше, но зато с опытом. Им Миробоич приказал идти следом – настолько разыгрались его аппетиты.
Девицы, когда осознали, чего от них хочет некромант, испугались. У самых бань молоденькая задрожала своими коленками. Она вдруг пустилась бежать.
-- Взять её, -- спокойно приказал Камил, и Железяки, гремя доспехами, бросились следом. Крупная и большегрудая служанка не осмелилась ни бежать, ни ответить отказом – побледнела и растерялась. И лишь румяная служанка с большой задницей смеялась, сбрасывая с себя одежды на входе в баню – она была не против порезвиться с государем, и если верить словам, то он ей даже нравился. Кудрявая всё лезла своими ручками к нему в штаны, но Камил сначала дождался, пока Железяки притащат визжащую и рыдающую служаночку.
Грубые мертвецы порвали ей платье. Бедняжка дрыгалась, будто ей хотели отрезать голову, а не доставить удовольствие. Она попыталась откусить лицо, когда Камил задрал ей платье, поэтому пришлось перетянуть ей рот тряпьём. Слёзы хлынули по щекам девицы, а глаза постепенно тускнели, смиряясь с участью – показалось даже, что она стала наслаждаться, распростёртая под пахнущим могилами некромантом.
По её тонким бледным ножкам стекали ручейки крови.
Молоденькая подарила ему первенство, крупненькая – свою огромную грудь, особенно красивую в томной бане, а кудрявая – подарила потрясающую гибкость, нежность и ласку.
Вот чего не хватало Камилу всё это время – женской ласки и отъявленной похоти! Сделалось легко и спокойно, чего уже давно не было на его истерзанной испытаниями душе. Камилу нравилась обретённая власть хотя бы всем этим. Он был волен творить в стенах этого города, что душе угодно. Оставались далеко позади те времена, когда он слонялся по садам Ветрограда сутулой тенью, отверженный всеми – отныне же он волен взять любую полюбившуюся девицу золотом или, пусть даже, силой.
Всю идиллию попортила кудрявая – лёжа сверху и строя глазки, она спросила, когда же Камил им всем чего-нибудь подарит за соитие, которое было опасно тем, что могло вскоре принести ему незаконных наследничков. Деревенщина. Впрочем, чего ещё было ждать от красавицы? Скромничают только страшные. Камил приказал слугам подарить девицам украшения из княжеских ларцов.
Молоденькая так и не забрала цепочку с драгоценными камнями, бедняжка была слишком обескуражена случившимся. Девица представляла настолько жалкое зрелище, что Камил едва удержался не раздавить её, как мерзкое насекомое – это бы доставило ему немало удовольствия. Чтобы привести её в чувство, он просто звонко отшлёпал её по заплаканным щекам и выгнал прочь – лишь бы не мельтешила перед глазами, изображая глубоко несчастную. Цепочку же её подхватила кудрявенькая – не пропадать же добру.
С оставшимися двумя Камил рухнул в свежую постель под балдахинами в опочивальне, где уснул сладким и глубоким сном, совершенно забывшись – женщины очень расслабляли и прибавляли безразличия ко всевозможным невзгодам.
Но спокойный сон продлился недолго – вряд ли сновидцы Престола успели его поймать.
-- Государь! Царь-государь! Ваше Темнейшество… -- в комнату ворвался встревоженный слуга, тут же застывший от увиденного. -- Пощадите за беспокойство и мою наглость и неосторожность! Но важные вести! Очень важные вести!!
-- Что там стряслось? – раздражённо спросил Камил, протирая глаза.
-- Цветан Дальнич! – запыхивался старый слуга, пытаясь оторвать глаза от раздетых красавиц. – Цветан Дальнич!... Цветан… Дальнич!...
-- Что «Цветан Дальнич»? Говори же, заи́ка!
-- Цветан Дальнич!... – слуга не верил в то, о чём пытался сообщить. Это звучало для него самого настолько дико, что старик проглотил язык, опасаясь потом оказаться в петле.
Камил вздохнул и поднялся на кровати. Он знал, что произошло – для этого не требовалось много слов. Тем более по одному лишь виду слуги всё было и так ясно.
И снова ему не позволили вдоволь выспаться...
-- Как не вовремя! -- зевнул он, потянувшись. – Я-то надеялся на утро. А не на позднюю ночь... Что ж, придётся идти к вратам. Созывай мою свиту! Скажи им, что будет веселье похлеще, чем на празднестве!
Слуга кивнул и бросился к дверям соседних опочивален, а Камил выгнал служанок, на прощанье ущипнув их задницы, да принялся облачаться в доспехи.
В поле за воротами свиту Миробоича ждало нелепейшее зрелище. Дружинники на стенах хохотали и свистели. Цветан Дальнич прибыл к стенам. Да не прибыл – приполз!
Князя сопровождали могучие богатыри, обеспокоенные странным поведением своего господина. За князем же увязался один из баронов, пытавшийся отговорить того от безрассудства. Барон этот с опаской спрятался за спинами воителей, едва Миробоич вырвался из приоткрытых врат вместе со своей демонической свитой.
Увидев Миробоича, князь Цветан тут же бросился к нему в ноги, умоляя о пощаде и о прощении. Он едва ли не целовал копыта мёртвого коня, на котором ездил новый Царь.
-- Чего тебе надо, отребье? – Миробоич брезгливо отпихнул князя ногой. – Я не подаю милостыни!
-- Я пришёл на поклон! – взмолился Цветан, ударившись лбом о снег так, что его шлем с золотистыми ангелами слетел с головы. -- Я желаю примкнуть к тебе… о, Камил Миробоич! Я пришёл просить прощения! И намерен дать клятву в верности!
-- С чего бы это? – наигранно усмехнулся Камил. – Что случилось?
-- Божественное прозрение явилось мне!— вдохновлённо воскликнул Цветан, взметнув к небу свои светлые глаза. -- Я увидел в тебе свет! Ты ведь вовсе не Антихрист! Ты – Христос! Второе пришествие! Спустившийся на землю с мёртвым воинством в конце тёмных времён, как и сказано в писании! Ты явился повергнуть истинных антихристов, что идут поперёк тебя и клевещут! Я увидел всю правду – почувствовал её своим сердцем! Я открыл своё сердце для божественного озарения и теперь воздаю тебе хвалу, о, величайший!
-- И правильно, Цветан! – обрадовался князь Искро. Он спрыгнул с коня и обнял своего братца. – Я же говорил – сопротивляться Царю Камилу – совершенно бесполезно! Его просто невозможно победить! Этот всесовершенный гений сметёт всех, кто встанет против него!!
По лицу Миробоича скользнула презрительная ухмылка; и вампир Корнелий едва сдерживал свой хохот – он был готов взять назад свои слова, порицавшие Камила за недальновидность во время первых переговоров. Камил на самом деле глядел гораздо дальше, чем могло показаться. Дальше всех их вместе взятых.
-- Так уж и быть, прощаю, -- сказал Миробоич. – Поклянись Богом и присягни мне на верность. Я сохраню все твои титулы, та уж и быть. Ведь я милосерден и великодушен, а ты добровольно склонился предо мной. Будешь моим вассалом, как и князь Искро.
-- Благодарю вас, государь! – Цветана пробрало от религиозного экстаза до самых мурашек. Хозяин снизошёл до такого нижайшего жука, как он…
-- А теперь поклонись. И приказывай своим войскам немедля переходить через Перевал. От твоей дружины будет больше толку по ту сторону Хребтов. Нам ещё предстоит жестоко расправиться с подлыми мятежниками и с собаками-иноземцами, в великой битве за собирание земель царских!
А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность! Спасибо вам!)
Наталья Б. 3500р "*снова протягиваю купюры за главку*"
Кирилл П. 500р "Слава Горной дали! В составе семейства Миробоичей!"
Роман Сергеевич 300р "Спасибо)"
Владислав С. 200р "Кайфую от твоего творчества. Читаю только на ночь))"
Темнейший II на АТ (с вас лайки))): https://author.today/work/442378
