Сообщество - CreepyStory

CreepyStory

16 478 постов 38 900 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

157

Итоги конкурса "Черная книга" от сообщества Крипистори

Дорогие наши авторы, и подписчики сообщества CreepyStory ! Мы рады объявить призеров конкурса “Черная книга"! Теперь подписчикам сообщества есть почитать осенними темными вечерами.)

Выбор был нелегким, на конкурс прислали много достойных работ, и определиться было сложно. В этот раз большое количество замечательных историй было. Интересных, захватывающих, будоражащих фантазию и нервы. Короче, все, как мы любим.
Авторы наши просто замечательные, талантливые, создающие свои миры, радующие читателей нашего сообщества, за что им большое спасибо! Такие вы молодцы! Интересно читать было всех, но, прошу учесть, что отбор делался именно для озвучки.


1 место  12500 рублей от
канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @G.Ila Время Ххуртама (1)

2 место  9500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Drood666 Архивы КГБ: "Вековик" (неофициальное расследование В.Н. Лаврова), ч.1

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Итоги конкурса "Черная книга" от сообщества Крипистори
Показать полностью 1
11
Вопрос из ленты «Эксперты»

А разве это не любовь? Ч. 2

- Не, ты можешь мне не верить, но ты думаешь, это волк вот так всех погрыз? А Я такой глупый, не увидел ничего. Под кайфом был, да?

- Да нет, верю Я, верю. Ты полиции только эту чушь не мели. Они ж плюнут и скажут, что ты с ума сошёл.

- Да понятно всё. – Было видно, что он просто так закрывался от трагедии. Не хотел особо думать об этом и прогонял людей, чтобы успокоиться после такой бойни. Мозги могут сдвинуться, тут к бабке не ходи.

Андрей ещё немного посидел, говорил с другом, потом к нему и его родители пришли, которые поблагодарили его за спасение сына. А вот то, что он остался один, сильно ему не нравилось. Во снах, тот видел себя со стороны, где эта девушка, ест и запускает червей в его копию.

С каждым разом, её черты тела становились всё более притягательными и желанными для него. Его мозг начал уставать невероятно быстро, а грудь и всё тело постоянно ломило. Каждый день, он видел глюки, будто его кожа более бледного цвета, а руки с шипами.

В записях чаще проскальзывали слова: «Мясо, есть, еда, она» притом, будто он сам это не замечал. Ведь дальше писал адекватно, как ни в чём не бывало. Почерк стал менее разборчивым, более корявым.

В какой-то момент, вся его семья пропала. Вот проснулся он однажды и видит, что дома конкретно никого нет. Ни мамы, ни папы. Он был уверен, что всё было нормально ещё вчера, но теперь…

Он пытался позвонить им, но телефон никто не брал, вообще никто. Он ждал до вечера, но даже утром никто не пришёл. Но, что он заметил, так это сны, которые пропали. Ему было уже всё равно на всю эту ситуацию. В его душе ничего не ёкало.

Но на эту ночь, когда он остался совсем один. Ему приснился он сам, нормальный Андрей. Он смотрел на себя в прошлом и не видел разницы. Не видел, ходил и смотрел на себя, пока в руках не появилось зеркало. В отражении он видел серое лицо, жёлтые глаза, свои острые зубы и тело с шипами повсюду.

Его внутреннее «Я» угасало, оно спросило:

- Ты будешь бороться? Станешь ли драться? – С грустью сказал он. Но монстр не ответил, он только помотал головой, ведь не признавал себя таким. Он ожидал чего-то другого, может то, что это всё сон…

Черви ползали по комнате, уже полностью высушенные, их тела были совсем мелкими. Какие-то люди могли плакать от потерь своих детей, друзей, а «Андрей» теперь сидел и ел своих родителей, тела которых он самолично сбагрил в подвал. Когда он полностью обглодал их, то услышал какие-то шаги в доме.

Обернулся и увидел ту самую девушку, что приходила к нему во снах. Её голос был точно таким, который слышал он ранее от Леры в некоторые моменты диалога.

- Это было несложно… - Говорила она о его превращении в монстра. На что он подошёл к ней, смотря ей в глаза. Они были бездонно чёрными, теперь он многое вспоминал.

- М, что такое? Ты же отличный кандидат. Не думал об этом? Не пьёшь толком, что убило бы моих детишек. Не имеешь доставучих родственников и у тебя слабая душа от смерти друзей, девушки. – Она улыбнулась, облизнув его щёки, на что ей пришлось встать на цыпочки. Язык был склизким, неприятным и мерзким, для обычного человека.

- Уж извини, но мне было немного… лень искать таких же, как ты. Всё это так долго, неинтересно… Я убила человек пятьдесят, чтобы просто ходить к тебе и медленно превращать тебя. Ты мне даже спасибо не скажешь? Ты ведь стал лучше, намного лучше. – Она провела пальцем по его сильной коже грудины. Всё его тело было сильнее в 20 раз чем у обычного человека, а глаза чёрными с белыми точками.

- У тебя же сил больше, всего больше. Ну, Я же старалась. Скажи хоть что-то. – Жалобно сказала она.

- Ага. И… теперь какой план? – Рыча, спросил он её, хотя, тому было как-то всё равно.

- Пошли. – Прошептала она ему в ухо, и та без проблем вышла на улицу, превратившись в ту самую Леру, которую он видел изначально. Он попытался сделать то же самое и стал обратно самим собой, но чувствовал, что это лишь оболочка, а не его настоящее тело.

- Видишь, всё просто. Давай, пошли, милый. – Она взяла того за руку, а он…

Никита закурил, прервав рассказ. Он курил слишком долго, для заинтересованного друга.

- Ну, чем закончилось то? Она его съела или что?

- А что тебе ещё нужно? Всё же понятно. Они ушли в небытие. Была семья и нет семьи. Всё. В этом суть байки.

- Конец у тебя так себе. А откуда ты это всё знаешь? Выдумал?

- Нет. Другим говорю: Да. Но лично тебе: нет. Я после того, как в больничке полежал с месяц, пришёл к нему, а там трупы его родителей, потом полиция, скорая. Нашли его дневник, где он всё записывал. Тебе Я рассказал это так, в укороченном виде. Изначально то, он там чуть ли не постепенно с ума сходил.

- А как это проявлялось то?

- Ну, писал всякую ахинею. Типа:« Черви-боги, едят погань, а тыквы улыбаются» и тому подобный бред. А вот про монстра, он тоже писал, как Я понял, он описал это всё напоследок. А потом навсегда пропал.

- А как он записал то, что ушёл с этой бабой?

- Написал и вернул домой. Может, хотел забыть себя, не знаю.

- И что ты под конец обычно говоришь? Ну, фразу, оканчивающую историю.

- А, всё просто. Что-то вроде: Это история вам на то, чтоб не влюбляться и не трепать себе мозги. Просто поржать в общем. Да уж, забыл совсем о том, как выглядел дом Андрейки. – Он вздохнул. – Ты вот мне веришь?

- Ну, отчасти. Может пацан просто кукухой поехал? Разное бывает. Ну, идём дальше?

- Да, пошли выпьем, а то устал трындеть.

И они, как и сотни других людей, шли по улице, по своим делам. Мало, кто верит бредням гида и просто любят его за эту историю. Один парень, даже написал её и выложил в интернет. Как легенду города, выставляя всё как шутку.

Но не многие знают, что в любой момент, когда они будут идти домой вместе с девушкой или парнем, то услышат просьбу о помощи парня 19 лет. Он назовёт себя Андреем и скажет, что ему нужна скорая.

И когда они отвлекутся, то их головы полетят, а тела будут отданы на съедение червям. Будет новый заголовок в газете, о жертвах пар, которые происходят каждый год, по 10-15 раз. Нет никому дела до них, кроме семей, которые их оплакивают.

Всё это только потому, что двое монстров не хотят видеть нормальные пары. Не хотят и всё, решая радикальным способом. Но они уверены, что это любовь, настоящая, без примесей.

Может, не все люди, отшучивающиеся таким образом на самом деле шутят? Может, однажды вы услышите просьбу о помощи от блондинки в очках, и парня с немного тёмными глазами, такими же волосами и странно сильным телом.

Вот и ответьте теперь на вопрос, может ваша любовь не настолько сильна, чтобы противостоять смерти? А, если это так, то у вас не любовь, а интрига, симпатия. Им, даже будучи монстрами, не нужны все эти статусы и подобная грязь.

А, разве, это не любовь?

Показать полностью
3

А разве это не любовь?

Дисклеймер: Автор немного неуч, так что поберегите нервы об написание комментов про грамматику. Просто поржите или нет, вам решать. Озвучка моей истории есть на канале "Кот в пакете". Приятного прочтения и спасибо за внимание!

А разве это, не любовь?

- Слышь, Никит, нормальная у тебя работа такая. Ходишь в будни в каком-то захудалом городишке, так тебе ещё и деньги платят.

- Пффф, не. Это всё так, но потом тошнит от этих мест. Хочется как все: «Дома сидеть и спать». Это, кстати, вроде тот район, где я в юношестве был. Да уж, сильно всё изменилось. – Дети больше не гуляли, дома были развалены. Некоторые только наклонились, а другие уже вот скоро и сами упадут, без сноса. -

Эта глушь, то? Как ты отсюда в другие-то перебрался?

- Как, как… Родители помогли, а потом начал учиться в универе. Я какое-то время даже работал геологом, но это очень всё тяжёлая работа. На этой нормально платят, а такую большую ответственность не несу.

- Ты сейчас серьёзно? Ты… Я не перестаю тебе удивляться. Ладно… - Они немного помолчали, но потом Дима спросил его: - Глянь, это совсем уже развалюха.

- А? Да-да… - Он как-то оборвался на полуслове, смотря на старый разрушенный дом. Вспомнив детство, в какой-то мере, и спросил:

- Байки любишь? Там, про чёрную руку, женщину на кладбище.

- А, это да. Слышал. Ты хочешь что-то рассказать? Или с этим уже мёртвым районом есть что интересное?

- Есть, есть. В общем, есть одна байка, связанная с этим местом. Помню, только пару раз рассказывал, так что не обессудь. – Дима кивнул, а Никита, собравшись с мыслями, начал рассказ.

Солнце светило, птицы пели. Отличное лето после выпуска со школы. Ничего того, что могло бы испортить этот пейзаж. Ну, так казалось, пока ему не позвонила его девушка. Что-то там опять говорила про конфликты с подругами, а он толком не слушал. Было приятно просто слышать её голос среди сотни этих людей, что бежали куда-то постоянно.

- Андрей, ты тут? Алёё, Я тебе вообще-то рассказываю, что утром случилось!

- Да, тут Я. Кто-же тебя ещё слушать будет так долго?

- Конечно, ага, очень смешно.

Он вновь продолжил слушать её, начав думать о том, что бы сделать сегодня такого интересного. Ничего на ум не приходило толком. Только позвать её и погулять в каком-то парке, может быть позвать друзей.

- Да, ага. Алина, не хочешь пойти прогуляться сегодня?

- А? Нет, извини, меня родители забирают на дачу.

- Ясно… На сколько?

- На неделю или две, вроде как.

- Класс… Ладно, отдохни там. Люблю тебя.

Та глубоко вздохнула, как-то нехотя отвечая- Я тебя тоже. Пока.

Нельзя было сказать, что их отношения трещат по швам, но Андрей просто был в фрустрации от всего происходящего в жизни. У друзей были планы на жизнь, а он пошёл в универ, чисто, чтобы не идти в армию.

Всё это вынуждало его больше задумываться о том, чего он вообще хочет. Ответа он не находил, потому заполнял пустоту последним летом, в котором он мог отдохнуть как ребёнок.Что было поделать, кроме этого?

Было ощущение, что он в принципе вскоре останется только со своими друзьями. Было приятно слышать свою девушку, но он уже давно просто уходил в себя, а познакомился с ней, именно как человек с природой наружной, нежели внутренней.

Пока всё было хорошо, он решил не грузиться, а выйти за пределы четырёх стен. Одевшись, он позвонил другу, спросив, что они делают сегодня, но услышал только: «Чувак, Я спать хотел целый день и задротить. Из меня эти экзамены выжали все соки. Дай отдохнуть 2 месяца». Впрочем, это было ожидаемо, ничего такого, что он бы не слышал в 20-ый раз от своих знакомых и друга.

Он ответил утверждающим: «Ладно, спи, игроман.» и сбросил. Потому решил просто выйти на улицу и прогуляться. Он заметил в газете, которую покупал его отец, заголовок: «Утечка в канализации». Ничего такого необычного, но слова: «Будьте осторожны, мы владеем информацией о том, что в некоторых домах появились паразиты-черви. Очень похожие на кишечных паразитов, однако в размерах намного больше. Ведётся исследование данного случая.»

Андрей только усмехнулся и положил данную кучу бумаг в дом, чтобы родители почитали, если им, конечно, будет интересно это.

Время прогулки предвещало быть весёлым и интересным. В основном, так как все разъехались и нет мелких детей, просто он и его родной район. Его шаги тихим гулом отдавались в солнечном дне.

Те странности, что он заметил, так это и правда, какую-то странную воду в фонтане, малое количество людей. Создавалось ощущение, что он жил не в посёлке городского типа, а в глухой деревне. Только столбы с проводами, множество магазинов и больших баннеров с рекламой, говорили об обратном.

Про этих червей-паразитов он не верил. Такие, как они, мелкого размера, банально, чтобы паразитировать в кишечнике человека. А большие не имеют смысла. Это же не «черепашки ниндзя» с их фантастикой.

Когда он решил вернуться домой, уже было под 7 часов вечера. А в своих прогулках он зашёл далеко. Решил, что сначала посидит и отдохнёт немного, а потом спокойно дойдёт до дома. Он одел наушники и начал слушать музыку. По крайней мере, ту, что была скачана у него.

«Незаметно поправь её одеяло,

За это себя предавая Анафеме!

Она вышла из ванны, худой отпечаток

Плеча, оставляя на кафеле

И хана тебе! Доигрался ты –

Старый дурак…»

От прослушивания его оторвали какие-то звуки. Он выключил музыку, начав прислушиваться к окружающему миру. Слыша, будто кого-то конкретно рвало. Но когда он решался уходить, он увидел белокурую блондинку, с белой курткой и тёмной одеждой. Она носила очки, видно, что просто для красоты.

Он успокоительно выдохнул, идя уже до дома, но после его спросила та девушка – Эй, можешь, пожалуйста, подсказать, где тут общежитие? Мне нужно самое ближайшее, вроде как.

- Да без проблем. – С вздохом от раздражения, сказал он- Тебе надо прямо домов шесть, а потом свернуть направо. Там ещё идёшь дома 2 и увидишь большое такое здание в ширину, там вот вроде и общага.

- М, спасибо. Тебя как зовут? – Она выглядела милой, но эти звуки, что он слышал, выбивали из колеи. Но так как у него ещё была девушка, он ничего не сказал ей не нужного, а ответил

- Андрей. Тебя как?

- Лера. Спасибо за подсказку, Андрей. Другие бы, наверное прошли мимо. – Он решил сворачивать это всё, так как все эти новости сегодня, были такие себе. А маньячек мало что-ли?

- Ага, но мне пора домой, надеюсь, ещё встретимся.

- Хорошо и Я тоже надеюсь. – Сказала она как-то с умыслом злым или с ехидным тоном. Будто что-то сделала уже или хотела сделать с ним.

Он пошёл, только потом задумавшись о том, зачем девушке одной ходить в такое время в какие-то общежития? Так лето же, никто не учится даже. Но пришёл к мысли, что возможно её отправили родители жить там. В любом случае, париться из-за какой-то незнакомки не хотелось.

Потому он без угрызений совести дошёл до дома, где горел свет. Когда он отпер дверь, то почувствовал запах вкусных беляшей, которые его мама любила готовить по выходным. Что-то говорило внутри, про все эти новости, которые отсылали только к плохому.

- Я дома, всем привет. – Сказал он, когда разделся и прошёл на кухню. Его отец и мать опять смотрели что-то вместе и после ответили –

- Привет. Ты чего так долго? – То была мать, ведь, как правило, отец просто поддерживал его и не делал ему мозги.

- Ну, думал, что недалеко ушёл от дома, а оно вот как оказалось. – Почему-то не было желания говорить про эту «Леру».

- Понятно, садись есть, а то остынет всё.

Он сел и начал есть, после посмотрев на телевизор, где был какой-то сериал, но потом отец поменял канал на новостной. Там опять говорили про этих паразитов, сказали, что всё активно решается и пострадавших нет.

Что-то внутри гложило его. Будто сегодня будут пострадавшие по его вине, но как хрупкая девушка может сделать геноцид сотни людей? Никак, наверное. С такими мыслями он доел, сказал спасибо и пошёл наверх, в свою комнату.

Делать было толком нечего, потому он решил просто поспать.

«Новости дня: Сегодня было найдено около 3 убитых девушек в общежитии. Около 2 парней пропало. Ведётся тщательное расследование.» Были первые строчки в газете, которые он увидел, ведь специально решил почитать, что там в мире творится.

Почему-то, он ожидал таких новостей и помнил про ту девушку. В статье было сказано, что парни пропали, но опять же, он отметал эти мысли. Не было возможности девушке перебить столько людей, потому более вероятно, что это какой-то террорист.

Сегодня не было ничего интересного. Просто под кучу новостных порталов, как один, твердили об этом случае. Андрей даже никуда сегодня не выходил, ведь не видел смысла. Друзья отвисают в каких-то клубах, барах или просто общались с какими-то мутными личностями.

Только сознание, во время такого отдыха, который продолжался около двух недель как ленточный червь, подбрасывало под сотню тревожных идей. Заголовки пестрили одним негативом, в какой-то момент, он перестал их читать.

Не было ни войн, ни розней, ни массовой ненависти, но внутри что-то кричало о том, что ему надо было искать новую общагу и не жить там. Пойти в другой универ. Ведь столько новостей говорили о том, что всё плохо.

Наверное, в таком ключе бы прошло всё лето, но его девушка наконец-то приехала в город. Это было, наверное, целым событием для него. Ведь он устал просто сидеть дома и играть в игры. Единственное, что, его девушка не подавала признаков нахождения в городе уже пару дней, хотя он ей звонил. Причём не раз.

Но ответа так и не получил. Вообще ничего, что заставляло его думать о таком расставании. Так было бы даже легче, без этих ссор, конфликтов, просто перестать общаться. Всё просто.

В какой-то момент, она ему ответила, но это было больше похоже на бред. Он и сам не помнил, что она там говорила. Но это было на подобии: «Мы расстаёмся, потому что Я не видела тебя долго».

Это всё, что он вынес из её сообщений, так как всё остальное не имело смысла. «Ко мне приходили. Они сказали, что ты их навёл на меня.» Хотя он ни с кем не говорил и никаких «их», он не знал.

Даже его друзья не имели знания, где живёт его девушка. В следующий раз, когда он позвонил ей, трубку взяла её зарёванная мать, которая причитала о том, что дочь умерла вчера. Её нашли в спальне с будто бы нормальным телом, но экспертиза врачей показывала то, что внутри её тела находились какие-то паразиты черви.

Они пробрались к сердцу, заткнув лёгочную вену, отчего она и умерла. По факту: переизбыток крови. Ещё было найдено гниение в области живота, через который, при вскрытии, вышли взрослые паразиты.

Это всё он узнал от матери девушки, которая говорила прерывисто. Теперь было больше смысла в её словах вчера, но он до сих пор не понял, каким образом, он кого-то там навёл на неё? Может эти паразиты заставляют видеть реальность иначе?

Вот такого рода мысли крутились у него тогда в голове. Ничего не было ясно и с этими новостями, в какой-то момент, они просто прекратились. Будто жертвы от этих тварей прекратились? Вряд ли.

Спустя пару месяцев.

Всё вышеперечисленное, он записал в дневник, как компиляцию того, что случилось летом. Он просто хотел таким образом почтить память об Алине. Только после, начав анализировать события, что случились с ним.

Но было также и то, что ему невероятно хотелось хоть куда-то записать.

В один из дней учёбы в универе, он увидел ту самую незнакомку, которой помог найти общагу. Теперь, она будто выглядела ещё лучше. Кожа более мягкая, глаза не настолько тёмного оттенка и было ещё что-то, что он забыл. Но что, отчаянно не мог вспомнить.

Первый шаг сделала она, ведь у него были мысли просто игнорировать её. Но судьба решила кинуть кости. Только, если обычно на кубике 6 очков это максимальное количество. То у вселенной, скорее всего, около бесконечности этих граней и очков.

От того, он и попал в эту всю историю.

- О, это же ты, привет. Андрей, да? – Сказала она ему вслед, когда все пары наконец-то закончились. Это было уже часов 7-6 вечера. Слава Богу, что общежитие было близко к университету.

- Да. Привет. Тоже на экономическом?

- Ага. Ты кстати, давно тут или прогуливал? Просто, не видела тебя тут часто.

Он и правда порой прогуливал все эти ненужные пары, ведь через месяца 2 учёбы, он понял, что это та же школа, только в несколько раз замороченная.

- Да, было дело. А ты как сюда попала то? И из какого города ты вообще? Пожалуй из какого Екатеринбурга? – Она выглядела не местной. У них тут люди попроще были, с вещами попроще, да даже девушки толком ничем не увлекались, кроме как выпивкой и хождением по клубам, подработкам и так далее. Только единицы выучивались и уезжали из этой глуши.

- Да из Орла, еле-еле сюда приехала. Тут и цены дешевле и не надо так париться с учёбой. А ты будто с города получше? – С улыбкой сказала она.

- Туше. Тут с рождения. Хочу перебраться потом куда. Ты, кстати в общежитии том живёшь или где?

- Не думаю, что прогулы помогают учиться, но ладно. – С усмешкой прошептала та и продолжила- Не, переехала. Там люди пропадали, а потом и вовсе почти никого не осталось, никто идти туда не хотел. А одной там быть, такое себе.

- Удивительно, Я сейчас там обитаю. Нет, людей мало конечно, но как по мне-так даже лучше. Нет постоянных гулянок, каких-то придурков. Тихо и мирно в общем.

- Не люблю такое. А, да. Живу Я далековато отсюда. Надо на автобусе ехать, потом через лес. Там тоже есть деревенька, небольшая правда, но есть.

- Я сто раз там был, где там деревню ты нашла?

- Ну, может ты просто такой себе геолог. В любом случае, если захочешь-приходи. У меня сейчас всё равно в этом городе нет друзей и знакомых.

- Без проблем. – Он было хотел закончить диалог, но подумав, решил спросить- Мне тебя в лесу искать? Просто, может обменяться номерами?

- Хм и правда. – У неё как-то странно изменился голос, стал более противным и писклявым. Но он списал это на усталость, ведь любой может голос сорвать, такое бывает. – Держи.

Сказала она и дала ему бумажку, где были написаны заветные 11 цифр. Это было достаточно просто, даже слишком просто.

- Спасибо, ладно, мне пора уже. А, то есть хочется. – Сказал он и попрощался с ней

- Пока. – И снова этот голос, но в этот раз более женственный. Будто мелкий карлик с кучей голосов и тысячей лиц, говорил это «пока». Андрей не стал оборачиваться, ведь просто не хотел.

Придя в общежитие, он опять увидел обшарпанные стены, побитые перила, старые ступеньки. В общем, всё было родным для него, но что-то было не тем. Это отличие было как сирена в тишине, оно было таким очевидным, но таким незаметным.

Пока не было понимания данного явления, он шёл, но с каждым шагом, ясность появлялась всё больше и больше. Апофеозом понимания стало то, когда он увидел полностью пустой коридор. Не было вообще никого: ни уборщиков, ни выпивших студентов, ни ботанов, вообще никого.

Одна дверь была открыта, совсем малость, но запах там был просто отвратный. Он не решился зайти сам. Потому спустился вниз, ища хоть кого-то. Всё, что он получил, так это охранника, который пошёл вместе, с условием, что это «по-быстрому».

Когда они оба наконец-то дошли до перед их лицами предстала по истине странная картина. Это была обычная комната, если не брать в учёт, что убрав ковёр, они увидели дыру. Луч света был слишком слаб, что светить так далеко во тьму.

Но даже такого слабого света хватило, чтобы увидеть части тела людей. Тут уже было очевидно, что надо вызывать полицию. Что они и сделали, нервными и дрожащими пальцами нажимая на цифры телефона.

Минуты тянулись очень долго. За это время они рассмотрели эту дыру. Она была прямо из подвала, в который кроме охранника никто не мог зайти. Ключи были только у него и у начальства, но оно редко заезжало.

Там не была гора трупов, но видно, что их там немало. Отрубленные руки, ноги, языки, всё это было в отдельных частях, а где-то вместе. Будто больной психопат, вырвавшийся из дурки, перебив всех людей на пути.

Данные мысли сильно пугали Андрея, в конце концов, полиция ехала так долго в его голове. Но в реальности, они приехали спустя минут 10. Когда они спустились вниз все вместе, то увидели поистине ужасное зрелище. Эти студенты лежали в одной кучке, слипшиеся из-за слизи, что выделяли эти черви. Теперь их размер был сантиметров 50, не меньше.

Тела начали деформироваться, слизь заставляла их превращаться в какого-то рода животных. У некоторых были шипы в местах костяшек позвоночника, у некоторых, гигантские пальцы и руки, но все они были мертвы.

В тот момент, все мужчины как один, перекрестились 3 раза, вызвав подкрепление и начали разгребать всю эту кучу тел для докторов из морга. Что самое ужасное, так это то, что некоторые тела невозможно было распознать. Они были обезображены на века. Должны были показываться как искусство кровожадности, психопатии и жестокости.

В тот день, всю общагу оцепили, а Андрей пошёл в сторону дома родителей, ведь спать теперь в этом общежитии, было страшно. Больше всего пугало то, что они по всей видимости попадали туда не с улицы, а именно из здания.

Дальний проход был разгребён кем-то, который выходил в саму общагу. Он был в самом дальнем углу и настолько незаметен, что даже не увидишь. Эти люди сами шли в этот подвал или их брали и тащили туда. Следы убийцы были размазаны в жиже от червей и всякого рода их внутренностях.

Потом, её совсем закрыли, толком ничего не объяснив. Но это была уже совсем не его история.

Мешая сотни жизней, мироздание крутилось и вертелось, а беспощадное время шло и шло. Скоро было бы уже вновь это лето. Не сказать, что оно радовало его, ведь эти сессии, будь они не ладны. Но в любом случае, он жил с роднёй, у него появились знакомые, но сегодня он был со своими лучшими друзьями.

Был вечер, они все шли в направлении бара, дабы просто выпить, но заводила Толик, спросил его: «Андрюх, помнишь ты говорил про эту… Леру вроде, что она тебе нравится.»

Это было достаточно сильным заявлением, но отчасти было правдой. Он не жил в диснеевском сказе, от того, чувствовал только симпатию к ней. Но было что-то невероятно притягательное в ней, мистическое, можно сказать. Эта деталь была как винтик в сложной системе.

- Ну, да, есть немного.

И его друг, который любил такие истории, сказал ему в ответ – Так иди к ней, потом приходи к нам, вместе выпьем. Мы своих позовём.

- Пффф, ты знаешь где она живёт? В какой-то там деревушке, через лес.

- Ну, и? Давай, не ссы. Мы тебе пива не купим, пока не вернёшься с ней.

Вместе с ним был ещё Никита.

- На меня не смотри, Я деньги не брал. Я и так в общаге живу, мне надо концы с концами сводить, это у Толика подработка есть.

- Ну, Никита… Ладно, двадцать минут обождите в баре. Если не выйду, то идите к Толяну на дом, Я потом припрусь.

Они покивали головами и разошлись как в море корабли. Он же смотрел на эти деревья, далёкие дубы и близкие сосны. Леса, наполненные одной лишь природой и единством с ними. Но дорога до Леры была невероятно долгой и утомительной. Не то ли цикады замолкли или неслышно их так. Но было ощущение, что половина или вообще все животные вымерли.

Не было даже птиц, тех, которые по утрам поют, а вечером уходят в глубокие леса. Не было белочек, мелких грызунов, вообще никого. Некоторые растения походили на мёртвые версии себя. Это было очевидной странностью, разве можно увидеть цветы, высохшие полностью в лесу, с частыми дождями?

Никак, но в любом случае, дрейфить в самом начале из-за цветов, было такое себе. Оттого было решено идти дальше, но видимо, этот лес был уже совсем не тот, в котором он гулял в детстве. В какой-то момент на его пути встали канавы, которые тот обошёл, но что было странно, так это цвет воды.

Мутный, болотный и даже чёрный будто. Но в принципе, других странностей не было. Было кое-что другое.

Это было время. Оно шло невероятно медленно для него, но посмотрев на часы, он увидел, что прошло с минут тридцать, сорок. Было такое чувство, что оно тянется, как в болоте. Но вскоре, он и правда дошёл до деревни. Только вот, это не деревня, как сказала Лера, а просто поселение людей, он сюда ездил раньше в детстве.

Вот только будто другая была, но на данный момент, ему уже было по барабану на этих людей. Если честно, хотел уже было развернуться, но наверняка это была бы плохая идея. Обождать минут двадцать или даже меньше, всяко лучше, чем идти в одиночку ещё с полчаса.

Он постучал в дверь, но никто не ответил. Снова стуки, стуки, раз 10 так и встал рядом с домом. Заглянул в окно, но там ничего не видно, ведь света не было внутри, а время было позднее. В общем, опёрся он об стену дома и закрыл глаза. Чей это дом, было неясно, но он просто устал от прогулки и решил отдохнуть и найти Леру после передышки.

Он было открыл глаза, но чувствовал какую-то плохую связь с телом. Всё вокруг мерцало, сотни воспоминаний крутились в его голове и он вернулся в самое начало рассказа, но теперь, уже в качестве зрителя.

В этот раз ему давали намного больше возможностей, кроме осязания, которое отсутствовало. После звонка своей девушке, он мог видеть, как ей было неприятно с ним общаться. Но изначально диалог шёл нормально. Какие-то новые слова… на латыни, появлялись по мере его пребывания здесь.

Весь мир казался прозрачным, ватным, будто в киселе. Он парил, но и плыл одновременно. Все эти воспоминания были очень камерными и непродолжительными. Его мотало туда-сюда, будто он был в суперпозиции.

Он видел весь этот день снова, летая рядом с собой прошлым, но видя новые детали, которые никто не замечал. В воде фонтана не была грязная вода сама по себе, она была загрязнена этими червями, которые глотали эту воду еле-еле и задыхались.

Но ту девушку он найти не мог, чтобы проверить то, кто она вообще. В какой-то момент воспоминания создали мешанину из всего, что он видел за пару месяцев. Хотя, он ведь рос, жил, но именно тогда, почему-то он видел именно это, не больше.

Вскоре весь мир вновь появился под ногами, а он сам почувствовал своего рода исчезновение, а потом чуть не упал в грязь, проснувшись. Все эти воспоминания сна были очень, очень невнятные. Будто побывал там на пару секунд, но на часах было 23:40.

Пока он не начал думать, сколько времени будет идти до дома и что сказать родителям, которые наверняка звонили тому не раз. Что странно, так это то, что он не просыпался, хотя, при проверке телефона ему звонили и писали. Но мысли были прерваны Лерой, которая как раз вышла с леса.

Она ничего не говорила, но с улыбкой и вопросом посмотрела на него.

- Привет, ты… эм… - Он после всего этого балагана в голове пытался вспомнить, зачем вообще сюда пришёл. Только спустя пару секунд, смог собраться в кучу. – Не думала пойти прогуляться?

- Это мило конечно, но ты правда ждал меня тут… сколько? Час, два? Шёл через весь лес, буреломы и всё это, ради того, чтобы спросить меня, пойду ли Я с тобой гулять? – Она от души посмеялась, но улыбнулась ему- Сейчас поздно, так что не сегодня. В следующий раз можешь просто позвонить.

- Ну, иногда и не на такое приходится идти. – Отшутился он, думая, как он мог проспать часа 2 в этом захолустье. Но что важнее, чего ему друзья так много понаписали всякого. Он пошёл к входу в лес, но услышал её снова

- Я пойду, но позвони, ладно? Я не очень люблю такие визиты.

Он кивнул, выйдя из некого транса. До сих-пор не мог проснуться, но даже тогда заметил некоторую странность. С болота вели какие-то следы, но разглядеть он их не смог, ведь ему позвонил друг.

Он ответил и услышал в трубке речь, похожую на скороговорку, но нет, это просто его друг был напуган.

- Андрей, слава Богу, ты ответил. Прошу, молю тебя, вызови скорую. Мы тут… Я жив, а Толик он мёртв, эта тварь ушла от нас, но не знаю, далеко ли. Пожалуйста, не бросай трубку, пожалуйста.

Он конечно опешил от такого, но что было поделать, начал вслушиваться в слова друга. Его сонное состояние было сразу нарушено. – Чего? Ты можешь внятно говорить? И куда скорую то вызвать?

- Дом Толика, на дом Толика. Да, могу, но, пожалуйста, не бросай трубку, вызови скорую и перезвони мне сразу же, пожалуйста. – Говорил он сбивчиво и было ясно, что это не шутка.

Андрей быстро сбросил вызов друга и позвонил в скорую со словами: «Человеку плохо по адресу…» и они приняли к сведению, выехав туда практически моментально. Сам же он дрожащими пальцами позвонил другу, на что он моментально принял звонок.

- Так, а теперь говори внятно, что, там у вас произошло?

- Ты вызвал скорую? Всё там нормально? У меня просто, без их помощи, немного времени.

- Да, вызвал, мать твою. Что случилось? – Говорил он с запинками, ведь уже заразился паникой через трубку.

- Так, это сейчас не важно, слушай внимательно. Нас тут… Я один тут. В общем, беги домой, как можно скорее, завтра приди в больницу, Я всё расскажу, сейчас нет сил.

- Что? Не, не, не… ладно, понял. – Успокоил он себя, начав быстро идти до дома, слыша мелкие шорохи в кустах. Отчего он рванул из леса, сбросив вызов и теперь, выбежал из него так быстро, как мог. На всё-провсё понадобилось минут 15, где он пошёл, с тяжёлой отдышкой до дома Толика, где уже стояла скорая машина.

Он встал недалеко, смотря, как дверь открыли без сложностей. Весь дом был в какой-то вязкой жиже, вперемешку с кровью и этих червях. Он даже с улицы увидел обезображенные тела подруг, друзей, кроме Никиты, которого вытащили.

С его груди шла кровь, которую быстро перевязали, и загрузили в машину. Всё отточено, быстро и чётко. Андрей таким образом, помог другу и пришёл домой, где его ждали родители. Однако он смог всё объяснить, ведь когда они услышали про скорую, то поняли, что дело было не шуточное.

Когда Андрей наконец-то лёг спать, был час ночи. И вот, когда он наконец-то почти заснул, ему написала Лера, но он не проверил, так как слишком устал, чтобы отвечать ей в такое время. Не было ни сил, ни мотивации.

Сон невероятно полезен для человека, опасен, но может помочь спастись от реальности. Но в этот раз, ему снилась тёмная девушка, с червями по всему телу, её глаза были полностью чёрные. Она заставляла его глотать сотни этих червей, которые были склизкие, неприятные, и такие, волосатые… Оно же не давало сделать ничего другого, так как во сне, его естество буквально было беспомощно.

Несмотря на всё это, она и правда не хотела его убить, скорее выпить все соки из него? Он сам не понимал, но потом почувствовал какое-то покалывание внутри, которое росло с каждой секундой. Эта тёмная тварь облизнулась и после втянула того в мерзкий поцелуй, ведь внутри её рта были сотни острых зубов, которые он чувствовал своим языком.

Её когтистые лапы втягивали его глубже, сотня этих червей, её язык…

- Блядь! – Вскрикнул он, проснувшись, весь в холодном поту. Он глянул на себя в зеркало, которое находилось напротив его кровати. Он увидел только себя, ничего более, но чувствовал странное и приятное ощущение. Будто кто-то сделал ему массаж, пока он спал.

Окна были закрыты, двери тоже, но вот из туалета слышались звуки, он выбежал из комнаты и открыл дверь. Там просто шумела капающая вода. Он её выключил, сев на кровать и смотрел в стену, думая об этом всём.

Весь этот сон, был таким неприятным, ужасным, отвратительным, но в то же время, у него было чувство дежавю. Будто, он уже видел всё это. Всё это, так давило на мозги… он вспомнил про сообщение Леры.

- «Добрался до дома?» - гласило сообщение, ничего такого. Но дальше шло – «Мне вот интересно, кем ты всегда хотел быть? Может, монстром?» - Воспоминания сна ударили в голову и он ответил категоричное

- Нет, не хотел и не буду. Что за вопросы такие? Ночью такое спрашивать, не очень культурно.

И она резко ответила:

- Прости, спи, спокойной ночи. – Как-то странно написала она, отчего он не решался идти спать. Просидев всю оставшуюся ночь в играх, так как боялся того, что увидел. К тому же ещё эти раны у друга, смерти других, общага…

В тот момент, он взял дневник и начал записывать всё то, что хотел сказать. Записывая теории, мысли и произошедшее. По записям, найденным позже, в дневнике часто повторялись слова: «Еда, мясо». Но в целом, все записи были адекватными.

«Угроза миновала.»

«- Все мы намучились от этих паразитов, но отныне всё кончено. По исследованиям наших учёных, данные существа были выявлены в одном из болот. Клетки мутировали под действием неизвестного вещества, отчего их размеры были увеличены.» - Гласил громкий заголовок, в этой проклятой газете. Ведь жертвы были, как он узнал после. Люди подавляли панику, самым мерзким способом.

Они всё отрицали. Хотя люди писали свои истории на форумах, показывали жертвы, но всё это уходило в теневой бан или вовсе удалялось. В общем, видимо вся ситуация выходила из-под контроля, что о многом говорило.

Он отбросил все эти мысли, так как надо было проведать друга. Он оделся и пошёл к нему, написывая тому с вопросами: «Ты в какой больнице? Как сам? Что с раной? Всё ли нормально?» и так далее. В общем, рядовые вопросы.

- Да, чувак, всё нормально, лежу вот в больнице, отдыхаю. Приходи скорее, разговор есть.

Дверь отворилась, Андрей дошёл до него без проблем, он принёс ему сладостей, что купил на свои деньги. – Здоров, Никит.

- Привет, привет. Давай, садись, сейчас расскажу, что было.

- Ну, выкладывай, что это за херня. Откуда там эти разводы, что с друзьями, что с…

- Я понял. Сглаживать тебе углы не буду, мертвы они все. Мне, вот, просто повезло.

- Ну, и?

- В общем, когда ты ушёл, мы пошли в бар. Конкретно тогда выпили, позвали наших подруг. Зашли мы в дом Толика, смеясь над чем-то, смеялись, пили, занимались всяким непотребством, смеялись… а потом, когда нас рубануло, с ванны вышла какая-то мразь. Я так и не понял, что это было, но у неё были чёрные глаза, какие-то черви ползали по телу, носила она какие-то тряпки синего цвета… или тоже были черви. Неважно.

- Чего? Ну, ты продолжай. – Он вспомнил эту тварь изо сна.

- Рога были ещё вроде, тоже из червей… короче раскидала нас как детей, начав жрать голову Толика, очень медленно, но как только Лиза попыталась выйти, её схватили мелкие паразиты, а сама она получила удар. Её голову она оторвала резко, быстро и с особой жестокостью.

Андрей уже понял, что всё это связано. Описание точь-в-точь совпадает с той, которую он видел во сне.

- В общем, ела она нас, одного за одним, но, мне видимо Бог помог. Она оставила меня, то ли по забывчивости, то ли дела появились, но она заорала, да как убежит, стёкла выбьет и убежит. А разводы… кровь это.

- Ясно… - Ничего не ясно. В этом и проблема. Он знал, что связь между ним, Лерой и таинственной монстрихой была, но какая, хоть убей, не понимал.

Показать полностью
54

«Я так ждал тебя…»

(Серия Полигон Валдай-3, Сооружение-308 – 1\3)

Intro

Из областного телеграм-канала.

«Отправившись 18 сентября на поиски грибника, пропал участковый Кирилл Петров. Через два дня, в 20-ти километрах, на бывшем полигоне Валдай-3 в заброшенном доме найдены некоторые личные вещи Кирилла и следы его длительного пребывания там. В погребе дома обнаружены неопознанные обезображенные человеческие останки. Ведется следствие».

*

Что ж, места у нас грибные. Что есть, то есть. С областного центра целыми автобусами приезжают. Но чтобы заблудиться – это редкость. Поля как по линейке расчерчены, а между ними – узкие лесопосадки. Прошелся с корзинкой вдоль туда-сюда, и уже набрал. Но всегда найдутся те, кому мало.

Впрочем, есть у меня одно подозрение, которое и хочу проверить.

В 20-ти километрах остался с советских времен военный полигон Валдай-3. Был там не то заводик подземный, не то склад ракет. Секретный, само собой, заводик. Туда и дороги-то нет как таковой.

Давно это было. Ещё в начале 80-х всё подчистую вывезли по железной дороге. Была там ветка. Народ-то у нас сметливый: давно заметили, как с путей пропадают то целые составы, то едет-едет поезд, скажем, с шестью вагонами, а к станции приходит уже с четырьмя. Не дураки, догадались. По всему СССР таких мест хватало. Говорят, до сих пор полно ещё полигонов таких, куда лет 30 нога человека не ступала после развала страны.

Так вот. Ветку-то ту разобрали солдаты из железнодорожных войск. Чем тебе не дорога? В середине 90-х поселился у нас один мужик. Рассказывал, что как раз служил в ЖДВ. Они, мол, станцию и пути там обслуживали. На сам объект их, само собой, не пускали. У них свой сектор был, свои дома – там и жили. Дома эти, к слову, до сих пор стоят. Умели раньше строить. Мы туда с пацанами ходили, как мужик этот (Васяня его все звали, по прозвищу Костыль) дорогу показал. Он и сам туда ходил, любопытно ему было, что он там охранял.

Да только пусто на полигоне оказалось. Остались только столбы, колючая проволока, голое поле и холмы, ну и плюс несколько разрушенных казарм. Вот и всё. Однако Васяня уверял клятвенно, что было там что-то. Когда прикрыли лавочку, два состава ушло. Один поезд с товарными вагонами, и ещё какими-то запаянными вроде цистерн. Всё до винтика вывезли. А второй – тот и вовсе медицинский был. Так что, строить предположения можно хоть до пенсии. Мой батя, помню, ругался и запрещал туда ходить. По его мнению, токсичные отходы там закопали. Возможно даже биологического происхождения. Ну, ему виднее, он всё же военный был.

Впрочем, есть и другая версия. Что законсервировали там завод подземный. Бронедверь заварили, а сверху дерном закрыли. Год-два, и с собакой не найдешь. Холмы и холмы. Их там десятки. Хочешь – копай, если не лень, да толку-то? Если и было что, то надежно схоронили, либо вывезли.

Балабол Васяня Костыль, как в наших краях интернет появился, начал всякие истории сочинять про это место. Так что, нет-нет, да заглядывали любители всего таинственного. Васяня за денежку экскурсии водил. Кто-то ведь верил, что там площадка для НЛО. Кто-то рамки биоэнерегетические крутил, да о проклятиях мусолил. Но, повторяю, нет там ничего. Интересно только на станции по домам полазить. Всё.

В общем, подозреваю, что наш грибник туда направился. Не он первый. Два года назад приезжал какой-то ошалелый блогер. Имя легко запомнить – Игнат. Уж такой он там дичи наснимал, что мы потом с мужиками неделю ухахатывались. Я его оттуда и забирал, пацана этого обкуренного.

Так что, дорогу я знал хорошо. Сначала через поля, потом редколесье. Выйдешь на железку. По ней километров пять, пока не увидишь развилку. Рельсы там сняли, но щебень лежит. Подзаросло чуток, но идти легко. В принципе, заблудиться при всем желании трудно. Разве что поранился любитель тайных советских экспериментов – грибник этот.

Если не найду, к вечеру вернусь и буду уже в райцентр звонить – пусть людей присылают.

А что я думаю об этом месте? Уверен, что там ракетная база была. Устарела, вот и сняли часть. Какое смогли, оборудование вывезли. А прочее под землей оставили. Я когда служил, рядом с нами такой же полигон был, только вскрытый. Оттуда местные металл воровали. Так что, никакой мистики. Увы.

По дороге, кстати, нашел грибы срезанные и выброшенные – почти сплошь сыроежки и старые подберезовики. Видать грибник наш нашел что получше, а эти выбросил. Это обнадеживало.

Так вот и прогулялся. Ружьишко (на всякий случай) на плечо и вперед. Солнце светит, тепло, пригревает. Листочки ветром сгоняет. Красота. Лису, кстати, видел.

К полудню я уже был на месте.

Главное там здание – дом жилой, кирпичный для начальства. На века строили. Окна выбили, но стены как стояли, так и стоят. Крыша шиферная за 40 лет лишь просела чуток. Ну, подзаросло, конечно. Асфальт давно потрескался и торчит лишь местами. Где березка растет, а где и слой листвы в палец толщиной. Но дорога ещё угадывается. Отсюда прямой путь к полигону, но там, скажу снова, смотреть точно нечего. Разве что грибник туда с лопатой поперся. Проверить придется для порядка. Вдруг в канаву какую свалился и ногу сломал.

Неприятная новость: в доме кто-то жил всё лето, судя по мусору. В углу, где посуше, валялся старый матрас. На нем скомканное шерстяное одеяло. Мешки с мусором. Пакетики от чипсов. Несколько пустых канистр для воды. Рассыпаны баллончики от газовой горелки. У меня, кстати, такая же – удобная штука. А вон и закопченная кастрюлька. Немало времени тут провел неизвестный. И явно сумасшедший.

Фото с Полигона Валдай-3. Эксперты говорят, что эти царапины нанесены ногтями.

Фото с Полигона Валдай-3. Эксперты говорят, что эти царапины нанесены ногтями.

Мало того, что на стенах намалеваны какие-то странные знаки красной краской, так ещё и всюду бросались в глаза откровенно шизофренические надписи.

«Заплати – и пройдешь»

«День Жреца, Урожденного во мраке»

«Такова цена, но это ничто за познание»

«Он заперт навеки»

«Ищи тропу под землей!»

«Имя твоё – Темный Жнец. Лик твой пугает, а взгляд обжигает откровением и злой волей!»

И всё в таком духе. На каждой стене – знаки и надписи, смысл которых понятен только писавшему безумцу.

Я осмотрелся внимательнее. Под дырявым валиком, который служил вместо подушки, заметил пакет. Прислонив ружьё к стене, снял рюкзак, присел и открыл обнаруженный сверток.

Любопытно.

Это оказался широкий блокнот. Его предназначение – отражать состояние местного полоумного изгоя, своего рода дневник. Страницы пестрели теми же знаками и надписями, что и на стенах, только на этот раз между ними появлялись рисунки. Корявые поначалу, больше похожие на детские схематические каракули, они с каждым разом становились объёмнее и страшнее. Страшнее в том смысле, что их тематика плавно перетекала от невнятных абстракций к четким и понятным изображениям неких чудовищ. Взгляд художника, который, я так думаю, день за днем улучшал своё мастерство (а возможно и вспоминал уроки ИЗО в школе), выхватывал из тьмы некоторые детали: вот чешуйчатая рука с когтями, вот прищуренный глаз налитый злобой.

Я бегло пролистал половину блокнота. Характер рисунков изменился. Теперь на каждой странице попадался черный куб. Иногда к нему тянулись толстые кабели или трубы. На двух рисунках автор пытался пририсовать не то окно, не то иллюминатор, но зачеркивал его, явно недовольный результатом. Он словно пытался заглянуть внутрь этого куба и понять, что он скрывает.

Два последних листа показали мне, что художник отчаялся пробиться сквозь некую незримую завесу в своем воспаленном разуме. Всего-навсего то и была что изображена рамка куба с кляксой внутри.

фото с полигона Валдай-3

фото с полигона Валдай-3

Этот странный, немного пугающий дневник заканчивался размашистой кривой записью, сделанной (тут я был уверен) кровью: «Я решился. Нужно идти дальше».

Я хмыкнул и отложил блокнот. Несколько увлекшись, совсем забыл, зачем я здесь. Сделал несколько фото на телефон – стен и дневника этого.

Оттуда, где я сидел, прекрасно было видно кухню. Посреди помещения чернел провал люка. На старый, стертый и потрескавшийся линолеум была откинута крышка. Рядом сверкали какие-то стекляшки. Ампулы.

Вот оно что! Погреб. Туда мог свалиться потерявшийся грибник. Вот и ответ.

Я подошел ближе. Наклонился и поднял одну ампулу. Морфин. Надо же! Теперь точно понятно, откуда черпал вдохновение местный Айвазовский. Как есть, бредни наркомана. Я презрительно плюнул и выбросил ампулу.

Крышка люка явно была новой. Толстенная, тяжелая. Обитая кровельной жестью. Она явно весила немало. Зачем делать такую? Чтобы холод лучше сохранялся? От крыс?

Свет из оконного проема падал вниз, освещая ступени. Приличная глубина – метра три точно. Я достал карманный фонарик и посветил вниз.

И тут же отшатнулся. Неужели показалось? Сверкнул белым голый череп. Как же так? Муляж, может быть? Кто-то так решил подшутить над случайным свидетелем. Подростки могли сюда шляться, играть тут в сатанистов. Наркоманы чертовы! Откуда только достали морфин?

Из погреба, странное дело, ничем не пахло. Хорошо. Мой долг осмотреть череп. А вдруг? Ну, нет! Заперли кого-то насильно и держали тут, пока человек не умер – как вам такая версия, Кирилл Юрьевич? Тянет на целое дело.

Осторожно пробуя крутые ступеньки на прочность, я спустился вниз и бегло осмотрелся. В углу валялась большая куча каких-то тряпок. У стены выстроилась в несколько рядов батарея разнокалиберных банок, пустых и заполненных чем-то темным, с пластиковыми крышками. Вот луч фонарика скользнул по ржавому эмалированному тазу, в котором пылилась старая ножовка. От бетонной стены отходила темная цепь.

Нет! Мне не хотелось верить своим глазам, но я вспомнил, что при исполнении, и взял себя в руки. Теперь это место преступления, и мой долг осмотреть подвал.

Цепь заканчивалась на шее скелета. Кто-то посадил бедолагу на цепь! Но не это напугало меня.

У мертвеца не хватало ног, отпиленных почти по колено, и рук, так же отхваченных почти по локоть.

Я перевел взгляд на таз. Эти бурые пятна вовсе не ржавчина. А на бетонном полу вовсе не грязь. Это давно высохшая кровь! Похоже, что художник – не просто наркоман, а ещё и законченный псих. Он уморил человека, и зачем-то отпилил вон той ножовкой конечности.

Это явно не останки грибника. А и черт бы с ним! Нужно поспешить назад, звонить в райцентр. Дело серьезное. Я выключил фонарик и убрал в карман. Достал телефон. Бесполезно – сети нет. Придется топать 20 километров в бодром темпе, время уходит.

Только я шагнул к лестнице, как с громким глухим стуком тяжелая крышка закрыла проём.

Бух!

Мгновенно отсекая свет и – казалось – намертво перекрывая воздух.

Я замер в ужасе. Не может этого быть!! Крышка лежала на полу, её можно было только поднять руками! Значит…

Тело само судорожно дернулось на ощупь к лестнице, как утопающий к поверхности воды, рука вцепилась в ступень. Позади громыхнула цепь. Я на секунду замер, обливаясь потом. Воображение мгновенно нарисовало, как скелет ползет за мной.

Вверх! Вверх по ступеням! Должно быть, задел ногой таз, а тот – цепь. Да мля!

Пятая, восьмая ступенька… Голова больно ткнулась в твердую поверхность крышки. Заперто! Да как-то?!

- Эй, что за шутки? – закричал я и принялся колотить кулаком по люку.

Катастрофически быстро закончился кислород. Закружилась голова, и я едва не упал с лестницы. Перед глазами замелькали яркие пятна. Сердце бешено стучало в грудину. Не припомню такого дикого страха в своей жизни.

Вцепившись в ступени и скорчившись на лестнице, я постарался успокоиться.

«Думай, Киря, думай!»

Люк заперся не сам по себе. Не грибник ли этот устроил тут себе домик маньяка? Больше некому. Хотя, за всеми не уследишь. Кто угодно мог прийти по железной дороге. Тут явно кто-то жил всё лето.

Да, кто-то жил и держал в погребе человека, а теперь и меня закрыл. Люк заперт на щеколду, просто так руками не выбить.

«Думай, Киря, думай!»

Я зажег фонарик, о котором, наконец, вспомнил, спустился вниз и дрожащей рукой обвел стены, пол и потолок погреба.

Тишина.

Жаль, что оставил ружьё наверху. Можно было бы попробовать выбить крышку. Хотя, учитываю её толщину, не уверен в успехе. С собой есть нож. Попытаюсь расковырять этот чертов люк. Это единственное, что остается. Надежды на подкоп нет – вокруг бетонный мешок.

Дыхание постепенно выровнялось. Жуткое ощущение того, что тонешь в черной непроглядной воде прошло.

Фу-х-х.

Я ещё раз внимательно осмотрелся.

И испугался.

Потому что ПОНЯЛ.

Ржавые пятна на полу, в тазу и на пиле – это кровь. Жертву здесь, в подполе, долго томили, прежде чем… Вот целая куча грязных тряпок и бинтов. Упаковки из-под лекарств, перевязочного материала. Склянки физраствора. Использованные шприцы. Ампулы морфина – очень много. Коробки и пакеты от еды. Бутылки из-под минеральной воды.

Грудь будто сжали в тисках. С губ сорвался болезненный стон.

Больной ублюдок ампутировал конечности жертве на живую! А после оставил тут подыхать.

Я глухо и протяжно застонал. Урод посадил несчастную жертву на цепь и, видимо, сначала морил голодом, пока человек не ослабел. Потом пришел черед пилы.

Луч фонарика уперся в банки… Зря я вскрыл одну! Вот и туалет. Запертый гадил в эти банки, чтобы не задохнуться в собственных миазмах.

Сколько продолжалась эта пытка? Всё лето? Банок много. А куда делись отпиленные кости? Где мясо? Насекомые сожрали? Крышка была открыта, наверное, давно.

«ДУМАЙ…»

Не помню, предупредил я кого-нибудь, что ушел сюда? Шок от заточения стер утренние воспоминания. Нужно было сразу звонить в райцентр, а не играть в героя. Ну, жену-то я точно предупредил! Не мог же я уйти на весь день, и не сказать об этом. Если не вернусь к вечеру, как планировал, уже завтра за мной вышлют помощь. Вот и всё. Главное чтобы догадались проверить дом.

Сердце кольнуло дурное предчувствие. Чего проще закрыть люк, а сверху набросать мусора. И всё, финиш. Без собаки не найдешь. Но я же услышу шаги? Да! Несомненно, это шанс. Нужно всего лишь продержаться сутки. Это я смогу.

Свет есть. Поборов брезгливость, пришлось покопаться в куче мусора. Там нашелся пакетик сухариков и полбутылки воды.

Сверху послышался какой-то шум. Кто-то неторопливо передвигался по кухне. Прошелся взад-вперед. Видимо остановился у окна.

Я снова принялся кричать и колотить в люк. С тем же успехом можно было и головой стучать. Тот, кто меня запер, знал что делает. Для него не новость тот факт, что я под землей. Стучи не стучи, надежды смягчить сердце психопата равны нулю.

Всунутый в щель китайский нож оказался откровенным фуфлом. С тихим звоном кончик ножа отломился. В бессильной злобе я отшвырнул погнувшийся клинок. Им только грибы резать да дерьмо. Сука!

Спустившись вниз, я присел подальше от обезображенного скелета и проверил заряд телефона. Выключил его, чтобы сберечь энергию.

Проснулся голод. Эх, а в рюкзаке наверху термос с чаем и бутерброды! С сыром и ветчиной. Пять штук. Толстых, сочных. Три вареных яйца и несколько огурцов. Шоколадный батончик. Зря я оставил рюкзак. Ох, зря.

Пришлось довольствоваться кириешками и недопитой водой из запасов моего мертвого соседа.

Тишина. Никто больше сверху не ходит. Само собой, никто не спешит открывать люк.

Накатила опустошающая усталость. Организм пережил настоящий шок. Клонит в сон. Оно и хорошо. Лучше спать и не видеть этого кошмара. Не думать, не накручивать себя. Не злиться.

*

Прошло трое суток. Изредка включаю телефон и делаю записи. Также редко включаю фонарик. Это позволяет не сойти с ума и отслеживать время – в полной темноте его восприятие нарушается, и всякое начинает казаться. Рассматриваю фотографии семьи. Я прошел стадию отчаяния и выплакал все слезы. Сорвал голос от крика.

Почему меня не ищут? Они должны уже были сюда добраться и всё проверить. В чем же дело?

Сильно ослабел. Особенно от жажды. Воду выпил быстро. Помочился в эту же бутылку. На вторые сутки, через тошноту, её же и выпил. Поэтому ещё что-то соображаю.

Много сплю, экономлю силы. Только всё равно итог будет один: тот псих дождется, когда я ослабею и потеряю сознание. А потом…

Мне бы всего немного сил, чтобы порезать ему горло. О, я представлял, как на меня хлынет его кровь! Если надо – зубами вцеплюсь. Хотя бы попью…

(тот самый дом. Из материалов следствия)

*

На четвертый день резко распахнулся люк. Нужно обладать большой силой, чтобы вот так запросто его откинуть. Это меня и разбудило.

Я лежал, притворяясь абсолютно беспомощным, ожидая, что маньяк спустится проверить моё состояние. Сильно мутило. Пересохшее горло сильно болит. Правду пишут, что когда помираешь от жажды, видишь фонтаны и водопады. Я видел рекламу газировки. Видел, как перевернулась фура с пивом и бутылки рассыпались по дороге. Сколько бы я сейчас смог выпить за раз? Литра три, наверное. Банка холодного пива…

Вниз упала бутылка минералки. Задела нижнюю ступеньку и покатилась по грязному бетону в мою сторону. Руки змеями тут же оплели её и свинтили крышку. Все мои планы пошли по бороде.

Я жадно пил и смеялся как идиот, радуясь жидкости, свежему воздуху и естественному свету. И как только мне стало чуточку лучше, я тут же пополз к лестнице, слабо зовя на помощь.

- Я здесь… Здесь… Помогите.

Никто мне не ответил. Бессильны мои униженные просьбы и последовавшие вслед проклятия. С глухим равнодушием к моей судьбе крышка люка вернулась на место.

Помощь не пришла, а значит я в полной власти свихнувшегося наркомана.

Из полуторолитровой бутылки я выпил половину. Катал на языке щипящую влагу. Полоскал горло. Беззвучно плакал и смеялся. Вот так и сходят с ума. Скоро я буду готов за воду на что угодно. Сам подставлю горло под ошейник с цепью. Этого он добивается?

Ненавижу эту тварь. Харю  бы обгрыз!

Что делать дальше? Экономить воду. Сидеть под люком? Вдруг удастся выскочить? Но я слаб как котенок. Для здорового мужика такие условия – суровое испытание. Мне тарелки две борща бы, да второго – картошки с котлетами, скажем. Наверное, жена и водки б налила ради такого дела.

Какого дела? Мне чудилось уже, что я сижу дома за столом, что сын Денис вернулся из школы, и вот мы все сели обедать. Ароматы еды дразнят обоняние, и все мы сглатываем голодную слюну.

Так я и заснул. Этот псих всё рассчитал. Он знал, что я не откажусь от воды. А подсыпать туда снотворное – очень умно.

*

Проснулся я от холода.

(тот самый подвал. Из материалов следствия)

Одежды не было. Шею сдавливал металлический ошейник. В правой руке намертво что-то зажато.

Я пошарил вокруг. Нашелся и телефон, и фонарик. Оставалось только посветить вокруг.

За то время, пока я находился в отключке, мой тюремщик провел большую работу. Убрал грязные банки, ворох тряпок и прочий мусор. Заменил таз на более новый. Пилу тоже заменил. Именно её я сжимал во сне так крепко, будто надеялся с её помощью выбраться. Впрочем…

Обнаружился также объёмистый пакет. Его содержимое, мягко говоря, меня напрягло: жгут, бинты, вата, шприцы, упаковки морфия, йод и литр водки. Мне явно намекали на то, что я должен сделать. Нет, сам этот урод не собирался ручки пачкать! Единственное, что он не счел за труд, - нарисовать маркером линию на левой ноге, чуть ниже колена – место распила. Таковы условия его игры.

Сначала я бился в истерике. Угрожал и матерился, пока не выбился из сил. Сколько уже я тут? Кажется, шел пятый день моего заключения. Времени, чтобы поразмыслить, предостаточно.

Вариантов всего несколько: умереть от голода и жажды, пилить ногу или устроить «передоз». Тому, сверху, торопиться некуда – это очевидно. Если я не буду играть по его правилам, он просто бросит меня тут подыхать, а через месяц, глядишь, поймает новую жертву. Мой предшественник – он сам себе отпилил конечности? А как же тогда последняя рука? Бред какой-то!

Чтобы согреться, я взялся за водку. Хоть что-то. Может, наберусь решимости и вскрою себе горло? А, нет. Нож пропал. Так что, игра идет до победного: или он или я, решивший, что уйти из жизни на морфине – это предел моих мечтаний.

Я бредил. Я спорил сам с собой и откладывал решение. Уговаривал, рыдал, вспоминая потерянную жизнь и семью. Даже говорил со скелетом, но он молчал – что он мне мог посоветовать? Я хотел жить. Хотел надеяться, что через ампутацию продлеваю себе жизнь и дарю надежду: меня ищут, меня найдут рано или поздно.

Высохли слезы. Наступила стадия тупого равнодушия.

А потом, не помню уже на какой день, – я перестал включать телефон – я взял и вскрыл первую ампулу морфина. Мне предстояло понять, как им пользоваться, сколько и куда колоть. И, если всё выйдет из-под контроля, сколько потребуется ампул, чтобы умереть.

- Подавись, тварь! – сказал я неведомо кому и взялся, в конце концов, за ножовку.

*

Телефон скоро разрядится. Но и я близок к завершению.

Уже октябрь…

Никто меня не нашел. Если вообще искали. Не помню: когда я уходил, предупредил ли хоть кого-то, сказал куда иду?

Нужно поставить ещё один укол.

Меня дико знобит. Тошнота разъедает кишки. Тошнотворно воняет разлагающейся плотью. Как я не обрабатывал раны, они загнили. Странно было ожидать иного, хотя антибиотики жру горстями.

Что было в эти дни? Ну, вы уже догадываетесь. Я прошел через ад. Постоянно пребывая в наркотической эйфории. Должно быть, я свихнулся.

Но какая-то часть меня, твердая и жесткая, всё это время делала перевязки, ставила капельницы, ставила уколы и переливала кровь. Что-то будто завладело моим разумом. Нечто куда более сильное, чем я. Иначе объяснить это безумие я не в состоянии.

Вот, собственно, и всё. Впереди красная линия.

Что ещё написать? Что мой похититель хорошо меня кормил и обеспечивал лекарствами? Это и так понятно. Видимо, для этого ему пришлось ограбить аптеку или больницу.

Только один вопрос: что делать с последней рукой? О, он и это предусмотрел. Рядом со мной стоит самодельный прибор, нечто вроде гильотины. Мощные пружины взведены. Нужно только вставить руку и нажать подбородком кнопку.

Безумный голос в голове твердит, что тогда откроется лаз, и я смогу пробраться… Куда? Зачем? Стоит ли слушать самого себя, если этот, уже чужой мне человек, делает ЭТО со мной?

Я листал фотографии и много думал. Те надписи на стене – в них есть смысл. Да! Теперь я уверен, что лежащий рядом скелет – это останки человека, который самостоятельно забрался в подвал. Какие цели он преследовал, чего жаждал достичь, - я уже никогда не узнаю. Скоро я умру от потери крови. Наконец-то этот жуткий кошмар закончится.

Да, последнее: нахожу это пугающе странным – каждая моя отпиленная кость словно прирастала к скелету. Думал, у меня галлюцинации начались, когда после первой ампутации не нашел свою ногу, очнувшись, но увидел целехонькие кость у прежнего узника.

Впрочем, что это меняет?

Если кто-то найдет этот телефон, передайте его моей жене и скажите, что я её люблю.

*

Очнулся я всё в том же подвале. Одетый. Целый. Свободный. Выходит, получилось. Замещение произошло. Перед началом эксперимента поверить в такое было сложно. Поэтому я приковал себя к стене – чтобы точно не отвернуть.

Из открытого люка вниз попадал дневной свет. Я осмотрелся. Бедолага грибник с отпиленными руками и ногами по-прежнему лежал на грязном полу.

Я встал и пнул таз с пилой. Это был жестокий опыт. Но цели я достиг.

Едва я начал взбираться по лестнице, как меня спросил мой напарник:

- Ты видел ЕГО? Говорил с НИМ?

- Да, да, да! – повторял я как заведенный, шагая вверх. – Я помню, что я видел. Я лежал ниц, а из глаз текла кровь вместо слез. Я слышал ЕГО – и кровь шла из ушей. Ужас, источаемый ИМ, сводит с ума.

Но перед глазами – только рваные тени. В памяти – только обрывки слов.

- Человеку, даже подготовленному, тяжело быть рядом с НИМ и внимать.

- ОН сказал, что нам делать? – спросил напарник.

- Да, - ответил я уже наверху. – Но … я не помню. Не знаю, как сказать… Голова начинает дико болеть, просто ломит. Всё болит. Мне нужен укол…

Прямо возле люка я взломал ампулу.

- И что нам делать? – терпеливо вопрошает он.

- Ждать! – говорю я и блаженно закрываю глаза.

В какой момент я понял, что говорю сам с собой? Наверное тогда, когда прикрыл глаза. Просто это знание пришло и осталось со мной.

А сам я превратился в одно сплошное ожидание.

Я больше не был прежним, пожертвовав тело. Покинуть этот дом оказалось выше моих сил. Запертый в этих стенах, на что я надеялся, чего ждал?

Ещё только середина лета. В один из дней в дом вошла блеклая тень и принесла большую коробку. А потом ещё и ещё. Появилась туристическая газовая плита и кастрюлька. Росла гора коробок с лекарствами и продуктами. Пополнялся запас воды. Этот кто-то с большим упорством к чему-то готовился.

А я просто наблюдал.

Наблюдал, как тень спускает несколько коробок вниз. Как захлопывает за собой тяжелый люк.

Наблюдал, как в доме появляется грибник с лукошком. Его любопытство привело его к люку. Он открыл его и ужаснулся сначала запаху тлена, а после увиденному. Мне не составило труда закрыть его там. Наша игра началась.

*

18 сентября я увидел ещё одну тень с четкими контурами. Незнакомец долго осматривал стены, потом увидел мой блокнот. Отставив рюкзак и ружьё, он изучил его.

Потом его внимание привлек вход в погреб.

И снова хлопнула тяжелая крышка…

Открыл я её только в октябре, когда завершился полный круг посвящения.

- Ты видел ЕГО? – спросил я того, кто внизу. – Говорил с НИМ?

Ответы я уже знал.

И просто ждал.

Приходили и другие тени. Они долго всё фотографировали. Забрали рюкзак, ружьё и останки грибника. А я остался совсем один, навечно запертый, как и мой учитель, мой мастер, мой бог и повелитель, в ограниченном пространстве сообщающихся сосудов.

Когда я впервые услышал ЕГО зов? Когда мы ещё пацанами первый раз пришли на полигон Валдай-3. Я долго созревал и решался, чтобы войти с НИМ в контакт. Вызванный из другого мира, непонятый, неподчиненный, - он остался навечно заперт под землей.

Что теперь? Теперь я буду ждать, как первый вестник, того, кто услышит меня и поверит мне. Тот другой проложит путь в мир, на свободу.

И долго мне ждать не пришлось. Некто остановился через несколько дней у дома. Он снимал себя на камеру и говорил своим зрителям:

- Друзья, а это тот самый дом, где произошла трагедия, и сейчас мы внимательно его осмотрим.

Вот и всё, гонец прибыл – тот, кто поведает миру правду.

И не важно, какой ценой…

Дверь открылась. А, значит, я не зря…

Outro

«Привет! С вами снова я, Игнат, и вы на ютуб-канале «Мистические расследования Игната аль Фантомо», в серии Кровавые тайны КГБ. И снова, как и два года назад, как помнят мои старые подписчики, дело открыто в связи со зловещим следом Сооружения-308, что должно скрываться где-то на полигоне Валдай-3. При таинственных обстоятельствах пропал участковый Кирилл П., 41 год. Мне удалось выкупить его телефон, обнаруженный в заброшенном доме, у родственников полицейского за 150.000 рублей. История, которую вы только что услышали, основана на записях в найденном телефоне. Верить или нет – ваш выбор, друзья! Но дело Сооружения-308 обрастает новыми жуткими подробностями.

Не пропустите мой стрим по теме прямо с места событий…

А с вами был я, Игнат аль Фантомо! Увидимся через неделю. Пока!»

Некий странный объект с Полигона Валдай-3

Некий странный объект с Полигона Валдай-3

(продолжение следует. Выложу, как будет готово, сразу две оставшихся части, но это займет время.)

Ставьте лайк, друзья, автору это важно))

п.с. как всегда: автор не специалист, но проведена плотная теоретическая работа. Так, к примеру, история знает случаи самоампутации вообще без обезболивания. Поэтому считаю, что всё в рамках.

Дальше - больше. На связи!

Промо второй части: Промо второй части ("Открой мою дверь...")

UPD:

«Открой мне дверь…»

Показать полностью 4 2
12

Выбор без выбора. 2 часть

1 часть

Я проснулся от того, что у меня сводило желудок. Не от страха, а от пустоты. Горло было пересохшим, губы потрескались. Вкус крови и рвоты во рту казался теперь едким и ядовитым.

Свет пробивался сквозь разбитое окно, освещая комнату в жутких подробностях. Тело твари лежало там же, где и уснуло. Оно уже не казалось таким страшным, каким было ночью. Теперь это была просто груда разложившегося мяса, источник невыносимой вони. Мухи, жирные и ленивые, уже облепили его, их гудение было единственным звуком, нарушавшим утреннюю тишину.

Я отполз подальше, к стене, и попытался проглотить слюну. Не получилось. Я вывернул карманы в надежде найти хоть крошку, забытый сухарь. Ничего. Пусто. Рюкзак с хлебом и энергетиками остался в этой комнате, и я не был готов рыться в нем рядом с ней. Вода. Мне нужна была вода. Прямо сейчас. Потом уже еда.

Я выглянул в окно. Утро было серым, туманным. Деревня казалась вымершей. Ни кабанов, ни других... Только тишина и запах влажной гнили.

Мой взгляд упал на старую, ржавую водосточную трубу на углу дома. С прошлой ночи накрапал мелкий дождь. Я судорожно, как маньяк, начал искать в доме хоть какую-то емкость. В кухне, в разбросанных осколках посуды, нашлась половинка глиняной горшки. С треснувшим краем, но еще способная держать жидкость.

Я выскользнул из дома, как преступник, и подставил горшок под трубу. С грязной ржавой воды начала капать мутная, коричневатая жидкость. Она стекала мучительно медленно. Я ловил каждую каплю, смотря на них с таким вожделением, как будто это был эликсир жизни.

Когда набралось примерно на два глотка, я не выдержал. Я прижал горшок к губам и выпил. Вода была противной на вкус — пахла железом, ржавчиной и чем-то еще, химическим. Но это была вода. Она обожгла пересохшее горло, и я чуть не закашлялся.

Еда. Нужно было что-то найти. Я вспомнил картинки из школьного учебника по выживанию. Грибы. Ягоды. Но здесь всё было отравлено. Каждый куст, каждое растение могло нести в себе тихую, невидимую смерть.

Я побрёл на окраину деревни, к лесу, но не заходя далеко. Мой ПМ был наготове. Я искал грибы. И нашёл. Рослые, мясистые подберёзовики, такие знакомые и обычные с виду. Но их шляпки были... деформированы. На них были странные синеватые разводы, а с обратной стороны поры отливали неестественным фиолетовым блеском. Они выглядели съедобными, но всё во мне кричало: «НЕТ!».

Я пнул один ногой, и он развалился с тихим хлюпающим звуком, обнажив червивую, прозрачную мякоть.

Отчаяние начало подступать снова, холодное и липкое. Я сорвал с куста несколько ягод, похожих на смородину. Они были огромными, почти с вишню, и неестественно блестели. Я поднес одну к носу — пахла йодом и металлом. Я швырнул её о землю.

Вдруг мой взгляд упал на заросли крапивы у покосившегося забора. Обычная крапива. Колючая, злая. Я вспомнил, что её можно есть. Варить. Но варить было негде. И тогда я, стиснув зубы, сорвал несколько верхушек, смял их в руках, сминая жгучие волоски, и сунул в рот.

Это было ужасно. Горькая, едкая, колючая масса. Она обжигала язык и губы. Я давился, но жевал и глотал. Это была не еда. Это было наказание. Наказание за мою глупость, за моё легкомыслие. Каждый жгучий комок напоминал мне, где я и почему я здесь.

Я наелся крапивы. Ненадолго, но червяк в животе утих. Я снова подставил горшок под трубу и стал ждать.

Я сидел на крыльце другого дома, сжимая в руке ПМ, и смотрел на туманную улицу. Я выжил ночь. Я нашел воду и еду. Но это не была победа. Это была отсрочка. Зона позволила мне пожить еще немного. Не из милости. А чтобы поиграть со мной. Чтобы посмотреть, на что я готов пойти ради ещё одного утра, наполненного вкусом ржавой воды и жгучей крапивы.

Главное — не смотреть на грибы. Ни в коем случае не смотреть. Они выглядят так аппетитно...

2 часть

Сидеть в этой вонючей деревне, в тени мёртвой собаки, значило сойти с ума или просто тихо сдохнуть от голода. Мысль о том, что в Припяти могут быть люди — нормальные, с едой, водой, оружием — стала навязчивой идеей. Единственной соломинкой, за которую я мог ухватиться. Это была иллюзия, я это понимал. Но лучше иллюзия, чем крапива и ржавая вода.

Я перезарядил ПМ, вложив в него последнюю обойму. Шесть патронов. Складной нож я зажал в левой руке, как дурацкий талисман. Выбравшись из деревни, я углубился в лес, стараясь идти по едва заметным тропинкам, оставленным, скорее, зверьём, чем людьми.

Лес здесь был другим — не таким мёртвым, как Рыжий, но всё таким же чужеродным. Деревья росли криво, стволы были покрыты мхом неестественного изумрудного оттенка. Воздух был сладковатым и спёртым. Я шёл, вглядываясь в каждую тень, прислушиваясь к каждому шороху. Страх сковал мышцы, превратив каждый шаг в усилие.

И вот, когда я обходил огромный, полуразвалившийся трухляк, из-за густого папоротника прямо передо мной что-то выпрыгнуло.

Это не было похоже на атаку. Это было стремительное, резкое движение. В лицо мне ударил запах — резкий, кислый, как уксус, смешанный с гнилью.

Я отпрянул, замахнувшись ножом, и увидел её.

Крыса. Это должна была быть крыса. Но размером с огромного, разъевшегося кота. Её тело было голым, покрытым не шерстью, а какими-то бледно-розовыми, влажными на вид складками кожи. Сквозь кожу проступали синие, налитые кровью сосуды. Уши были огромными, прозрачными, как у летучей мыши, и отчаянно дёргались. Но самое жуткое — глаза. Они были крошечными, чёрными, как бусины, и светились тусклым, злобным интеллектом.

Она не бросилась на меня сразу. Она замерла на мгновение, упёршись в меня этим взглядом, оценивая. Её длинный, чешуйчатый хвост с клочьями шерсти на кончике бил по земле, как плеть. Из оскаленной пасти, полной игольчатых желтых зубов, капала та самая кислая слюна.

Я застыл, парализованный отвращением и страхом. Рука с ПМ дрожала. Стрелять? А если на выстрел сбегутся другие? Или что-то похуже?

Мгновения нашей немой дуэли хватило твари. Она издала пронзительный, визгливый звук, больше похожий на скрежет металла, и рванула ко мне. Не прыжком, а стремительным, скользящим движением, будто её лапок не касалась земля.

Инстинкт сработал быстрее мысли. Я не стал целиться. Я выстрелил почти с живота, отпрыгивая в сторону.

Грохот оглушил. Пуля ударила в землю перед крысой, подняв фонтан грязи. Визг стал яростнее. Она изменила траекторию, и её острые, как бритва, зубы впились мне в голень, поверх ботинка.

Боль была острой и жгучей. Я закричал, по чистой животной реакции, ткнул в её спину ножом. Лезвие вошло в податливую, скользкую плоть. Тварь взвыла, разжала челюсти, но не отступила. Она извивалась на конце ножа, пытаясь дотянуться до моей руки, её когтистые лапы рвали мои штанины.

Я упал на спину, таща её на себе. Мы катались по земле, она — визжа и пытаясь вцепиться мне в горло, я — пытаясь удержать её на расстоянии окровавленным ножом. Её кислая слюна брызгала мне в лицо.

Я чувствовал, как слабею. От страха, от боли, от голода. И тогда во мне что-то щёлкнуло. Не ярость. Отчаяние. Чистое, белое, животное отчаяние.

Я отпустил нож, торчащий в её боку, и схватил её обеими руками за шею. Её кожа была скользкой, горячей. Она вырывалась, царапая мне руки до кости. Я изо всех сил ударил её головой о торчащий из земли корень.

Раз. Два. Три!

Послышался отвратительный хруст. Тело крысы затрепетало в последней судороге и обвисло.

Я отшвырнул её от себя, отползая по земле. Дышал, как загнанный зверь. Руки и нога были в крови — и её, и моей. На голени зияли два глубоких прокола, из которых сочилась тёмная кровь. Боль пульсировала с каждым ударом сердца.

Я сидел на земле, прислонившись к дереву, и смотрел на тушу монстра. Потом меня снова вырвало. Пусто.

Достал тот самый грязный платок, порванный о забор, и кое-как перевязал рану. Это могло ничего не значить. Её укус... он мог быть заражён чем угодно. Лучевой болезнью, чумой, бог знает чем ещё.

Я поднял ПМ. Осталось пять патронов. Нож я вытащил из тела крысы, вытер о мох.

Я посмотрел в сторону, где, как я надеялся, была Припять. Путь туда был вымощен страхом и болью. А назад дороги не было.

Я поднялся на ноги, хромая, и пошёл вперёд. Каждый шаг отдавался болью в ноге. Теперь я боялся не только того, что прячется в лесу. Я боялся самого себя. Того, что уже течёт в моих венах.

3 часть

Боль в ноге была постоянной, пульсирующей и горячей. С каждым шагом она напоминала мне о том, что я, возможно, уже отравлен. Но ещё сильнее боли был голод. Сосущая пустота в животе сводила с ума, кружила голову. Мысли путались, в глазах стояли чёрные точки.

Я остановился, опершись о сосну, и пытался отдышаться. И тогда взгляд упал на окровавленный платок на ноге. Кровь. Мясо.

Медленно, почти против своей воли, я обернулся и посмотрел туда, где осталось тело крысы. До него было примерно полкилометра. Полкилометра обратно, через этот жуткий лес.

Безумие. Это было чистейшее безумие. Но голод — советчик хуже страха. Я представил, что будет, если я потеряю сознание от слабости здесь, в лесу. Меня найдет что-то похуже крысы.

Стиснув зубы, я двинулся назад. Тело крысы лежало там же, уже облепленное мухами. Оно выглядело ещё отвратительнее при дневном свете. Розовая, голая кожа, синие прожилки.

Я достал нож. Рука дрожала. Я никогда не разделывал животных. Я покупал мясо в магазине, аккуратно упакованное в плёнку.

С отвращением, подавив новый приступ тошноты, я перевернул тушу и сделал надрез на спине, там, где должна быть мышечная ткань. Мясо оказалось темно-бордовым, почти чёрным, с фиолетовым отливом. Пахло оно не кровью, а химической горечью. Я отрезал небольшой, с ладонь, кусок. Он был плотным, жилистым.

Я быстро завернул этот кусок в большой лист лопуха, словно пытаясь спрятать и сунул в карман. Я не был уверен, что смогу это съесть. Но сам факт того, что у меня есть еда, немного приглушил панику.

Я снова повернулся к Припяти и заковылял дальше. Мысленно я уже разводил костёр, жарил этот кусок... Может, тепло убьёт заразу?

Я углубился в более старый лес, где деревья были толще, а тень — гуще. Воздух стал неподвижным и тяжёлым. Я шёл, почти не поднимая головы, борясь с болью и слабостью.

Внезапно, из-за мощного, разлапистого ствола старого дуба, метнулась тень.

Я вскрикнул и отпрыгнул в сторону, хватаясь за ПМ. Передо мной стоял... человек.

По крайней мере, так можно было подумать с первого взгляда. Он был одет в лохмотья когда-то камуфляжной формы, на ногах — рваные кирзовые сапоги. Но на этом сходство с человеком заканчивалось.

Его лицо было покрыто струпьями и язвами, как будто его облили кислотой. Один глаз был затянут бельмом, второй — невероятно живым, диким и голодным — с ненавистью уставился на меня. Его губы были распухшими, покрытыми трещинами, из которых сочилась сукровица. Он был худым до состояния скелета, обтянутого кожей.

Но самое жуткое — он не издавал ни звука. Он не дышал. Он просто стоял и смотрел на меня своим единственным безумным глазом.

Я замер, прижавшись спиной к другому дереву, не в силах пошевелиться. Пистолет был направлен на него, но палец оцепенел на спусковом крючке.

Он медленно, очень медленно повёл головой. Его взгляд скользнул по моей окровавленной ноге, по грязной одежде, и остановился на кармане, где лежало мясо крысы.

Его распухшие губы дрогнули и раздвинулись. Голос, который из них послышался, был нечеловеческим — хриплым, скрипучим, словно ржавые петли.

— Мясо? — прошипел он. Звук был полон такой жадности, что мне стало физически плохо.

Я не ответил. Я не мог.

Он сделал шаг вперёд. От него пахло, как от той крысы — кислой гнилью и химикатами.

— Я... сожру тебя... — проскрипел он, и это прозвучало не как угроза, а как констатация факта. Как будто он просто сообщал мне прогноз погоды.

Его единственный глаз закатился от наслаждения. Он облизал свои гнилые зубы.

— Отдай... или откушу сейчас...

Он был между мной и дорогой. Бежать в сторону — значило заблудиться окончательно. Стрелять? А если он не один?

Инстинкт самосохранения пересилил паралич. Я, не отводя от него глаз, судорожно полез в карман, вытащил тот самый свёрток в листе и швырнул его в сторону, в кусты.

— На! Бери! — прокричал я, и мой голос сорвался в визг.

Его голова резко повернулась вслед за свёртком. На его лице появилось выражение почти животной радости. Он издал какой-то клокочущий звук и кинулся к кустам, забыв обо мне начисто.

Я не стал ждать. Я развернулся и побежал. Бежал, не чувствуя боли в ноге, не чувствуя усталости, подгоняемый чистым, немыслимым ужасом. Я бежал от того, что когда-то было человеком.

Я понял теперь. Самое страшное в Зоне — это не мутанты. Это то, во что она превращает людей.

4 часть

Адреналин, что заставлял меня бежать, внезапно сменился чем-то другим. Горячим, чёрным, кипящим. Это была не просто злость. Это была ярость. Беспричинная, животная, всепоглощающая.

Он украл мою еду. Мою гнилую, отравленную, но мою еду. Ту, за которую я чуть не отдал ногу. Он посмотрел на меня как на кусок мяса. Как на что-то, что можно съесть.

Мысль в голове пробилась сквозь страх и боль: «ОНО ДОЛЖНО УМЕРЕТЬ». Не «я должен убежать», а «ОНО ДОЛЖНО УМЕРЕТЬ».

Я резко остановился, спотыкаясь о корни. Дыхание стало коротким, свистящим. Кровь ударила в виски, и мир окрасился в красноватый туман. Боль в ноге исчезла, растворилась в этом новом, жгучем чувстве.

Я развернулся.

Пистолет? Нет. Он был слишком безличным, слишком быстрым. Этому уродцу нужно было посмотреть в глаза. Нужно было почувствовать сталь.

Я выдернул складной нож, с тупым щелчком раскрыл лезвие и побежал обратно. Не прячась, не думая. Топот моих ног по земле был тяжёлым и яростным.

Я влетел на поляну, готовый к прыжку, готовый вонзить нож в его гнилую спину.

И замер.

Картина передо мной была сюрреалистичной и адской.

Уродец не ел. Он сражался. Свёрток с мясом лежал разорванный у его ног, и вокруг него кипела настоящая война.

Те самые огромные крысы, одна из которых едва не забрала мою жизнь, набросились на него. Их было пять или шесть. Они были быстрее, злее и, похоже, гораздо голоднее. Они работали как стая — одна отвлекала, бросаясь на него с визгом, другая вцеплялась клыками в голую лодыжку.

Уродец, казалось, не чувствовал боли. Он издавал те же хриплые, скрипучие звуки, что и раньше, но теперь в них была ярость. Он схватил одну из крыс за голый хвост и с размаху ударил ею о ствол дуба. Раздался влажный хруст, и тело твари обмякло. Но в тот же миг две другие впились ему в спину, разрывая лохмотья формы и вгрызаясь в плоть.

Он кружился на месте, сбивая их с себя, отрывая когтистыми пальцами одну крысу за другой и швыряя их в кусты. Но их было слишком много. Они покрывали его, как живой, визжащий ковёр, впиваясь в каждую доступную часть тела. Чёрная и бурая кровь — его и их — смешивалась, заливая землю.

Он дрался с немой, отчаянной силой загнанного зверя, который и сам уже был зверем. Он не кричал от боли. Он рычал от голода и ярости, пытаясь отстоять свою добычу.

Моя собственная ярость угасла так же внезапно, как и появилась. Её сменило леденящее, почти философское отвращение.

Я стоял, прижавшись к дереву, с ножом в руке, и наблюдал за этим пиром плоти. Я видел, как одна из крыс вцепилась ему в шею, и он, захлёбываясь, упал на колени. Его единственный безумный глаз поймал мой взгляд. В нём не было мольбы. Только та же бесконечная, всепоглощающая ненависть. Ко мне, к крысам, к миру, к самому себе.

Потом крысы накрыли его с головой.

Послышался звук — влажный, чавкающий, непрерывный.

Я больше не мог это видеть. Я больше не мог это слышать. Я повернулся и, уже не бегом, а быстрой, неровной походкой, почти бегом, пошёл прочь от этого места.

Нож я так и не спрятал. Он был зажат в моей руке, липкой от пота. Я шёл, и чавкающий звук преследовал меня, словно отдаваясь эхом в самой моей голове.

Я не мстил. Я не побеждал. Я просто увидел, каков настоящий закон этого места. Не «человек человеку волк». Здесь всё — волк для всего. И в конечном счёте, Зона сожрёт всех. Просто кого-то чуть раньше.

5 часть

Я обходил то место широкой дугой, забирая глубже в лес. Часы слились в один сплошной, мучительный марш. Нога горела огнём, каждый шаг давался через боль. В ушах всё ещё стоял тот чавкающий звук, смешанный с хрипом уродца. Я пил воду из луж, проглатывая её вместе с грязью, лишь бы смочить пересохшее горло.

Я прошёл, наверное, километров восемь. Солнце начало клониться к закату, отбрасывая длинные, уродливые тени. Я уже почти не видел дороги перед собой, двигаясь на автомате, упрямо ставя одну ногу перед другой. Мысль о Припяти стала навязчивой идеей, единственной точкой в этом безумном мире.

И вдруг — резкий хруст веток прямо справа от меня.

Я замер, сердце уйдя в пятки. Инстинктивно я вжался в ствол ближайшей сосны, зажимая в потной ладони рукоять ножа. «Снова они», — пронеслось в голове, и по телу пробежала ледяная волна. Я приготовился к очередной атаке, к визгу, к борьбе не на жизнь, а на смерть.

Из кустов выскочила крыса.

Та самая. Я был почти уверен. Такого же размера, с кота. Но что-то было не так. Я вгляделся, не веря своим глазам.

Её кожа... она не была голой и розовой. Тело твари было покрыто короткой, лоснящейся, угольно-чёрной шерстью. Она выглядела... здоровой. Сильной. Мускулы играли под кожей, когда она замерла, повернув голову в мою сторону.

И она не нападала.

Она стояла в десяти шагах от меня и смотрела. Её глаза — не крошечные чёрные бусины, а обычные, крысиные, но невероятно смышлёные и... внимательные. В них не было слепой злобы или голода. Был интерес. Оценка.

Мы стояли так, возможно, минуту. Я не дышал. Она не двигалась. Казалось, она изучала меня. Видела мою окровавленную ногу, мой измождённый вид, нож в моей дрожащей руке.

Потом она странно дернула головой — не агрессивно, а скорее, как бы указывая направление. Она повернулась боком, взгляд её скользнул в сторону, откуда должна была быть Припять, и она издала звук.

Это была не угроза. Это был короткий, отрывивый, почти свистящий взвизг. Он прозвучал как команда. Или предупреждение.

Затем она рванула с места. Не прыжком на меня, а вперёд, легко и стремительно скользя между деревьями. Чёрная шерсть мелькала в сумерках, как тень. Она бежала чётко в том направлении, куда шёл я. К Припяти.

Я ещё несколько минут стоял, прислонившись к дереву, пытаясь осмыслить произошедшее. Что это было? Галлюцинация от усталости, голода и заражения? Или... что-то другое?

Эта крыса была другой. Она не была продуктом распада. Она выглядела... адаптировавшейся. Хозяином положения. И её взгляд... он был почти человеческим по своей осознанности.

Её визг звучал в моей голове. Он не был угрожающим. Он был настойчивым. «Иди сюда». «Поторопись».

Сжимая нож, я побрёл за ней. У меня не было выбора. Куда ещё идти? Она была первым живым существом за этот долгий день, которое не попыталось меня убить. Пусть это и была крыса. Пусть это и было безумием.

Я шёл, хромая, а в голове крутилась одна мысль: Зона меняет не только тела. Она меняет самих существ. Делает их хитрее. Умнее. И я не знаю, что страшнее — слепая ярость голодного мутанта или осмысленный взгляд той, кто приспособился и выжил.

6 часть

Чёрная крыса бежала впереди, словно тень-проводник. Я, хромая и почти теряя сознание от боли и истощения, следовал за ней, как за последней надеждой. Мы вышли из леса. Впереди, в багровом свете заката, вырисовывались первые многоэтажки Припяти. Серые, молчаливые, словно надгробия над целым городом. Воздух снова изменился — запах леса сменился запахом пыли, ржавого металла и чего-то ещё, сладковатого и мертвого.

Крыса обернулась, посмотрела на меня своими блестящими умными глазками, словно проверяя, не отстал ли я. И в этот момент из глубины леса, прямо с того направления, откуда мы пришли, донёсся звук.

Это был не просто визг. Это был рёв. Глухой, полный слепой ярости и боли. Он был таким мощным, что ветер на мгновение донёс до нас запах — тот самый, сладковатый и гнилой, что был у кабана в лесу. Только теперь он был в разы сильнее. Кабан шёл по нашему следу. И он был близко.

Чёрная крыса мгновенно отреагировала. Она не испугалась, нет. Она встрепенулась, вся напряглась, как пружина. Её взгляд на секунду встретился с моим, и в нём читалось нечто похожее на предупреждение: «Медлить нельзя».

Она резко развернулась, метнулась к ближайшему пятиэтажному дому и юркнула в тёмный, зияющий провал подвала. Её чёрная шерсть слилась с темнотой в одно мгновение.

Я остался один на пустынной улице. Рёв кабана повторился, уже ближе. Земля, казалось, слегка дрожала под ногами.

Дом. Нужно было в дом. Подвал? Нет. Туда я не смел. Туда ушла она, и я не был готов встретиться с ней в тёмном замкнутом пространстве.

Я посмотрел на подъезд. Дверь давно снесена. Внутри — непроглядная тьма. Это было страшно. Но идти наверх было менее страшно, чем остаться здесь наедине с тем, что шло из леса.

Я вжался в подъезд. Запах ударил в нос — пыль, плесень, разложение. Под ногами хрустели осколки стекла и битого кирпича. Я достал свой ПМ, хоть он и был почти бесполезен, и стал подниматься по лестнице. Каждая ступенька отдавалась огненной болью в ноге. Я боялся смотреть назад, в чёрную дыру входа.

Поднялся на второй этаж. Квартиры стояли с распахнутыми дверьми, как раскрытые гробы. Я зашёл в первую попавшуюся. Дверь с трудом, со скрипом, но закрылась. Я прислонился к ней спиной, пытаясь отдышаться.

Квартира была разграблена и разорена. Мебель перевёрнута, шкафы зияли пустотой, на стенах висели облупившиеся обои и старые, пожелтевшие фотографии с улыбающимися людьми — они смотрели на меня с упрёком. Я был непрошеным гостем в их вечном сне.

Снаружи донёсся тяжёлый, громкий топот. И дыхание — громкое, влажное всхлипывание. Оно шло по улице, приближаясь к моему подъезду. Я замер, не дыша.

Топот остановился прямо под окнами. Послышалось громкое, недовольное хрюканье. Кабан чуял меня. Он был здесь.

Я отполз от двери и пополз вглубь квартиры, в самую дальнюю комнату — детскую. Обои там были с плюшевыми мишками, на полу валялась истлевшая кукла. Я забился в угол, между разломанной кроватью и шкафом, и натянул на себя какую-то старую занавеску.

Снаружи кабан начал биться в стену дома. Раздался оглушительный удар, посыпалась штукатурка. Он ревел от ярости, скребя копытами по асфальту. Он не мог попасть внутрь, но и уходить не собирался. Он решил подождать.

Я сидел в темноте, прижимая колени к груди. В кармане лежал нож. В пистолете — пять патронов. На ноге — воспалённая, пульсирующая рана. А снаружи ждал меня слепой, яростный часовой.

Я закрыл глаза. В голове проплыли образы: улыбающиеся люди на фотографиях, чёрная крыса с умными глазами, безумный взгляд уродца... и тихий, детский смех, который, мне показалось, я услышал в самой дальней комнате.

Город только казался мёртвым. Он просто затаился. И ждал. Как и кабан под окном. Как и всё в этой проклятой Зоне.

7 часть

Я сидел, зарывшись в вонючую занавеску, и слушал тяжёлое, хриплое дыхание кабана под окном. Каждая секунда растягивалась в вечность. Боль в ноге пульсировала в такт бешеному стуку сердца. Я боялся пошевелиться, боялся кашлянуть, боялся даже слишком громко дышать. Этот слепой, яростный зверь был моей тюрьмой.

И вот, сквозь стекло, доносится новый звук. Сначала далёкий, потом всё ближе. Это были не животные рыки. Это были человеческие голоса. Но искажённые до неузнаваемости — хриплые, надрывные, полные не то чтобы злобы, а какой-то абсолютной, бессмысленной ярости. Они выли, словно стая обезумевших псов.

— А-а-а-а-а! Мя-я-я-ясо! И-и-ди сю-ю-да!

Кабан под окном замер на секунду. Его хрюканье оборвалось. Я услышал, как он тяжёлой поступью развернулся, его копыта громко зацокали по асфальту. Он уловил новый, более сильный запах. Запах свежего безумия.

Раздался оглушительный, яростный рёв кабана — вызов, брошенный в ночь. И ответный, безумный визг человека. Потом — топот, тяжёлый и быстрый. Кабан рванул на звук.

Я, забыв обо всём, подполз к окну, зацепившись пальцами за подоконник, и осторожно выглянул.

Улица превратилась в адскую арену. Два тех самых уродца, похожих на того, что отнял у меня мясо, метались по улице. Они были тощими, сгорбленными, их движения — резкими и порывистыми. Один размахивал обрезком трубы, другой — ржавым ломом.

И на них, словно живой таран, нёсся кабан. Он был ещё больше, чем я представлял. Его спина была покрыта какими-то костяными наростами, как панцирь, а из пасти, полной кривых клыков, летели брызги слюны и пены.

Он снёс первого безумца с ног одним ударом головы. Тот взвыл, и звук этот оборвался хрустом рёбер. Второй уродец с диким воплем ударил ломом кабану в бок. Лом со скрежетом отрикошетил от костяного панциря, не причинив вреда. Кабан, не останавливаясь, развернулся и вонзил клыки в его ногу.

Началась бойня. Она длилась недолго, но была ужасающей в своей жестокости. Кабан не просто убивал. Он крушил, топтал, рвал на куски. Безумцы, в свою очередь, висели на нём, впивались зубами в его шею, били обломками железа, но их силы и их примитивное оружие были ничто против этой разъярённой туши.

Один из них, тот, что был с трубой, сумел вскочить кабану на спину и начал долбить его по голове. Кабан взбесился, скинул его оземь и, не дав опомниться, вдавил в асфальт своими мощными копытами.

Через несколько минут всё стихло. Только тяжёлое, победное хрюканье кабана нарушало тишину. Он стоял посреди улицы, весь в крови и грязи. Тела двух безумцев лежали вокруг него, изуродованные, почти нечеловеческие.

Кабан фыркнул, тряхнул головой и опустил морду к одному из тел. Раздался отвратительный, влажный звук. Он начал есть. Он забыл обо мне. Забыл о крысе. Перед ним была лёгкая добыча, и его голод был сильнее любой охотничьей ярости.

Я отполз от окна и прислонился к стене. Меня трясло. Я только что видел, как Зона пожирает сама себя. Одно чудовище пожирает другое. И это было в тысячу раз страшнее, чем если бы он пришёл за мной.

Я был свидетелем. Свидетелем того, что здесь было нормой. И понимание этого было холоднее любого страха. Моя жизнь, моя борьба за выживание — всё это было таким ничтожным на фоне этого вечного, бессмысленного круговорота насилия и голода.

Снаружи доносилось чавканье. Я закрыл глаза, пытаясь заглушить его. Но звук проникал внутрь, в самую мою голову. Он напоминал мне, что здесь нет победителей. Есть только те, кого ещё не съели.

Показать полностью

Закусил колу ментосом и разорвался

Саня всегда считал себя человеком науки. Ну, во всяком случае, так он говорил соседям, когда показывал им свой «химический эксперимент» — как он разводил водку с колой в разных пропорциях.

В тот вечер ему в голову пришла «гениальная идея»: проверить, что будет, если выпить два литра колы и закинутся ментосом. «Я стану живым вулканом! — радостно кричал он в зеркало. — А если повезёт, в новостях напишут: Учёный-энтузиаст открыл новый вид смерти».

Он влил в себя два литра сладкой жижи, отрыгнул так, что у соседей на кухне люстра качнулась, и с гордым видом закинул в рот сразу пять ментосин.

Реакция началась мгновенно. Его живот загудел, как стиральная машина на отжиме. Потом он раздулся, словно бюджетный дирижабль.

— Мам, я Гудзонский шар! — успел пошутить Саня, прежде чем из его рта фонтаном вырвалась струя колы. Струя была настолько мощной, что кота Василия приклеило к потолку.

Через десять секунд Сане показалось, что он вот-вот взлетит в стратосферу. Соседи снизу утверждали потом, что слышали гул, похожий на запуск ракеты.

Когда приехала скорая, от Сани осталась только липкая лужа и несколько пузырьков, из которых доносилось «Пшшшш…». Медики переглянулись и один сказал:
— Ну хоть сахарный диабет его уже не догонит.

А кот с потолка так и не слез. Теперь он там живёт — как живое напоминание о том, что колу лучше запивать водкой, а не ментосом.

Эта история основана на реальной из числа дарвинских номинантов. Если интересно, то буду продолжать в том же духе и поведую об очередном премированым посмертно. Подписывайтесь.

Показать полностью
20

Ответ Stitch78 в «Рябь»13

Весьма вероятно, что это просто причуды памяти, а не параллельные миры (принцип старины Оккама ещё никто не отменял). Мы не всегда вспоминаем прошедшие события с полной точностью, какие-то мелкие несущественные детали мозг сам дорисовывает.
Опишу на своём примере один эпизод "ложной памяти". Значится, в детско-подростковом возрасте меня, как и многих, сплавляли на лето к бабушкам-дедушкам. Там я заобщался с одним товарищем, который тоже, как и я, из Питера, но по семейным обстоятельствам жил и учился там у бабушки, вместе со своим младшим братом. Шароёбились мы с ним как-то по посёлку и наткнулись на пьяное тело, что невозбранно дрыхло прямо поперёк дороги (благо трафик там почти нулевой). Растолкали его, каким-то чудом добились от него более-менее внятного ответа о его месте обитания и отконвоировали прямо до порога (он как раз в этот момент начал бузить что мы якобы его хату обнести хотим, но мы по-быстрому свинтили, угорая как лошади). Совершенно незначительная ситуация, плюнуть и забыть - вообще ничего сверхъестественного. Через год товарищ школу окончил и уехал уже в Питере учиться, а младшему брату его ещё там пару лет в дерёвне доучиваться предстояло (мы с ним тогда общались намного меньше чем со старшим в силу разницы в возрасте). В общем, года через два я опять туда наведываюсь, стоим разговариваем как-то с этим младшим брательником, и что-то мне эта история припомнилась и я ему её поведал. Я говорю, а он смотрит на меня, как на клинического олигофрена, и под конец заявляет: нафиг ты мне всё это рассказал, я же тогда с вами был, и мы втроём этого алконавта до дома пёрли, совсем уже кукухой поехал?
И может часть правды в его вопросе была, потому что я абсолютно точно помню, что мы были вдвоём, с его старшим братом. Вот на 100%. Я ему тоже не поверил сначала, специально связался потом со старшим, и он подтвердил, что нас тогда было трое.
По каким-то причинам мозг решил выборочно удалить часть воспоминаний. Незначительный фрагмент, и я бы даже об этом не узнал, если бы не поговорил тогда с младшим. Казалось бы, после того, как мне указали на ошибочность этого воспоминания, должны были потихоньку начать всплывать какие-то фрагменты, реплики малого, во что одет был, что делал - но нет ничего вообще, я до сих пор уверен, что нас тогда было двое, даже несмотря на слова старшего (хотя ему вообще не было смысла врать в данной ситуации).
Короче, суть всей этой простыни текста в том, что мы не всегда помним именно то, что на самом деле происходило.

Показать полностью
17

Сны — это забавно

Это перевод истории с Reddit

Работать в ночную смену — настоящее мучение. Простите за выражение. Хотя, если честно, не очень-то и извиняюсь.

Работа с клиентами? Тоже мучение. Живёшь в таком городе, как мой, где ночная жизнь цветёт и пахнет, и тебя достают пьяные и навязчивые посетители, стучащиеся в дверь глубокой ночью. В моём родном городке все ложились спать ровно в 9:30. Жизнь там была предсказуемой. Бедной, да, но предсказуемой. Но, знаете, девушке можно мечтать. Девушка может захотеть свободы и новых впечатлений.

Сны — они забавные. Они приводят в самые неприятные ситуации.

После того как я отдраила последнюю жирную точку на стойке, я попросила Мэй прикрыть меня. Минут на десять, не больше. Задний туалет звал.
Правда, туалет на работе был отвратительный — мягко говоря. Вы смотрели фильм «На игле»? Видели «Худший туалет в Шотландии»? Так вот, наш был хуже. Хотя… может, я и преувеличиваю. Но всё же он явно нарушал кучу норм безопасности — настолько тесный и с грязной водой. Мы с Мэй старались поддерживать его в порядке. Уборщицы, конечно же, не было. От моих жадных работодателей и не ждали большего. Стены всегда казались липкими, словно они потели.

Ну да ладно.
Я зашла, пролистала пару рилсов в телефоне, смыла за собой и вышла из кабинки. Обычный ритуал, но сегодня он оборвался.

Потому что, когда я мыла руки, заметила странность. Отражение было… неправильным. Оно двигалось со мной, но медленнее. На полсекунды отставало. Как видео, которое подгружается с задержкой. Не критично, но достаточно, чтобы мозг зачесался.

Я списала это на усталость после смены. Ну подумаешь, мозг играет злые шутки. Час остался — и домой, в постель. В мою сладкую, прекрасную постель. Верно?

Неверно. Потому что я не могла сдвинуться с места. С телом было всё нормально, ничего меня физически не держало, ведь я ПРОДОЛЖАЛА мыть руки. Я не была парализована. Просто ноги отказывались слушаться команды мозга.

И тут я услышала ЩЁЛК! Звук затвора камеры.

Первая мысль — в туалете кто-то есть. Но я была слишком сонная, чтобы думать ясно. Как кто-то мог проникнуть, и я бы не заметила? Помещение слишком тесное, на стене крошечные вентиляционные решётки для «проветривания», окон нет.
Мы с Мэй всё время сидели за стойкой. Если бы кто-то вошёл через дверь, мы бы заметили. И, кроме того, я только что была в единственной кабинке. Там никого не было (и места на двоих там нет).

Логично было бы выйти и рассказать Мэй. Но, как я уже сказала, я не могла, чёрт возьми, пошевелиться. Просто не могла.

Почему-то я снова уставилась в зеркало. Я ведь не двигалась, стояла на месте, обдумывая, откуда мог взяться этот звук. Я моргала, дышала, находилась в каком-то туманном состоянии. Стояла неловко. Но отражение… оно не моргало. Потом, спустя мучительные минуты, моргнуло один раз. И снова — через такой же промежуток. Это выглядело намеренно.
Теперь отражение было не только с задержкой. Оно ещё и замедлилось.

ЩЁЛК!
Чёрт возьми?

Я сделала правильный выбор — повернулась к двери, чтобы выйти и рассказать Мэй, может, даже вызвать полицию. Я дотянулась до ручки, но не смогла её повернуть. Я хотела. Господи, как же я хотела. Но тело медлило.

В тот миг мне захотелось бросить последний взгляд в зеркало. Я и бросила.

Она смотрела прямо на меня. Её тело полностью повернулось ко мне, хотя моё было развернуто к двери. Она улыбалась. Не жутко, не криво, а просто мило и вежливо. Я подумала: «Ну ладно, может, это ещё один случай странной задержки отражения». Но нет. Она улыбалась. А я — точно нет.

Я ахнула, не закричала. Маленький, глупый вдох. ЩЁЛК! Мне нужно было уйти. ПРЯМО СЕЙЧАС.

И наконец я открыла дверь. Ожидала увидеть стойку и Мэй на стуле.
Вместо этого был свет. Белый, горячий, слепящий.

Когда зрение прояснилось, я смотрела в потолок своей комнаты. Моей тесной квартиры, которую я делю с Мэй и Сьюзи. Только выглядел потолок красным. Слишком красным. Слишком кровавым, словно кто-то накрыл мир целлофаном. Настоящей крови не было, конечно.

Странно.
«Просто сон», — подумала я.
Такие сны у меня бывали.

Я села на кровати и потерла глаза. Почистила зубы, прошла на кухню.
Сьюзи всегда уходила на работу очень рано, а Мэй просыпалась поздно. Их отсутствие меня не смутило. Я приготовила себе завтрак и села за стол.

И именно тогда я заметила на столе бордовый конверт. Моё имя было выведено на нём почерком, который я не узнавала. И, конечно, будучи на моём месте, вы бы тоже открыли его. Как и я.

Конверт был толстым и тяжёлым. Внутри оказалось три влажные фотографии.

  1. Я мою руки и тупо пялюсь в зеркало.

  2. Я стою неподвижно, с приподнятой бровью, погружённая в мысли.

  3. Я спиной к камере, рука на дверной ручке, голова чуть повернута, губы разомкнуты в испуганном вздохе.

Угол был невозможен. Все снимки сделаны так, будто кто-то снимал меня изнутри зеркала.
На обороте каждой фотографии было по слову.
ОТКРОЙ
СВОИ
ГЛАЗА

Сны — они забавные. Но, может быть, это был не сон.


Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Показать полностью 2
74

Лягушачье Озеро

Это перевод истории с Reddit

Раньше я занимался мелким строительством в частной фирме где-то в глуши Миннесоты. В основном частные заказы. Кому-то нужен новый настил на террасе или хотят построить гостевой домик на краю участка. Это не те люди, что говорят: «Хочу индивидуальный бассейн», это скорее те, что говорят: «Нужен забор от миграции свиней».

К нам обратилась компания, которая работала с правительством над крупным экологическим проектом. Деньги на него были заложены уже много лет, но по тем или иным причинам только теперь они решились нажать на курок. Видимо, боялись, что финансирование урежут, прежде чем успеют всё закончить, поэтому подтянули всех подрядчиков в округе. Тут и я понадобился.

Мы с бригадой никогда раньше не работали ни над какими «экологическими проектами». Мы толком и не понимали, что это вообще значит. Но платили хорошо, так что решили хотя бы выслушать. Мой начальник, Броуган, встретился с их представителем. Минут тридцать поговорили. Потом он вышел, кивнул нам и сказал:

«Берёмся».

Нас поселили в жилом комплексе на окраине маленького миннесотского городка Томскуг. У въезда стояла приветственная табличка с синей подсолнухой. Странное место. Не то чтобы прямо враждебное, но постоянно замечаешь мелочи, из-за которых останавливаешься и задумываешься. То обязательно кто-то стоит на остановке, то в одной и той же квартире всё время открыто окно. Вот такие пустяки.

Нас расселили по небольшим временным квартирам, полностью меблированным. Проект рассчитан на два месяца интенсивной работы, так что объём предстоял приличный. Наш работодатель — «дочка» большой компании с логотипом в виде огромного топора, и они не скупились. Грузовики с их эмблемой круглые сутки катались по городу. Мой начальник был далеко не на вершине иерархии; в команде было больше двух сотен человек со всей части штата. В основном частники, но человек сорок — штатные сотрудники компании. Их можно было отличить по цвету касок.

Нам сказали, что проект — природоохранный. В городе и окрестностях расплодилось множество инвазивных видов, и это последняя попытка не дать им распространиться. Не уточнялось, о каких именно видах идёт речь, но я решил, что о лягушках. Их там кишело. Толстые, как коровьи лепёшки.

Мы разбили лагерь в районе, который назывался Озеро Лягушек. Местным это не очень понравилось, пришлось ставить заборы. Никого не пускать, никого не выпускать. По периметру патрулировали вооружённые охранники. Дорожку, идущую вокруг озера, пришлось перекрыть — это вызвало небольшой переполох. Ещё и с дорогами вопрос: по берегам стояло полно жилых домов, так что нам пришлось рыть временные подъезды к шоссе. Это как раз входило в мои обязанности: тяжёлая техника. В основном копать.

К концу первой недели они отгородили участок озера. Мы насыпали песчаные дамбы, чтобы фактически отделить угол озера от остальной воды. Зачем именно — я не понимал, но быть в курсе не входило в контракт. Моё дело — водить технику и ездить туда, куда скажут. А потом пригнали насосы.

Четыре промышленных водяных насоса. Они собирались осушить угол озера. Вот зачем мы его отгородили. Как это поможет «природоохранному проекту», я не знал, но на месте было полно людей образованнее меня, которые явно знали, что делают. По крайней мере, выглядели так.

День десятый, насосы запустили. Вместо обычных грузовиков в город пошли водовозы. Когда уровень воды стал падать, я заметил, как люди в белых химзащитных костюмах спускаются к дамбам с баллонами за спиной. Они травили озеро каким-то хлором; запах стоял до самого города. Должно быть, они угробили десятки тысяч лягушек.

Правда, это им мало помогло. Знаете, что было с насосами? Их постоянно клинило. Представляете, сколько лягушек должно проплыть в насос, чтобы проскочить фильтры и забить его? Столько, что начинаешь думать — это уже не случайность. Столько, что кажется, будто они сами хотят умереть. Механики горбатились без конца. То есть ещё больше, чем мы все.

Но ко второй неделе тот угол озера осушили. Меня сняли с тяжёлой техники и отправили проверять конструкции. Выяснилось, что дно озера не такое уж пустое, как можно было ожидать. На самом деле, там, на самом дне, стояло целое здание.

Похоже на церковь.

Однажды Броуган подошёл ко мне во время обеда. Сел рядом, и мы уставились на осушенный котлован. Ребята в белом всё ещё распыляли хлор. К запаху мы уже привыкли. Броуган протянул мне нижнюю половину своего сэндвича.

«Говорил им без майонеза, — вздохнул он. — Такое впечатление, что этот город против нас.»

«Они нас не любят», — сказал я. — «У забора всегда кто-то толпится.»

«Просто любопытствуют, — отмахнулся он. — Хотя да, не думаю, что они рады нашему присутствию.»

«Я думал, наоборот. Мы же решаем проблему, правда?»

Броуган не ответил. Просто снова посмотрел на яму и сделал глоток «Гейторейда». Я не стал настаивать.

Он объяснил, что меня отправляют вниз помогать строителям. Они решали, что делать с церковью, а пока требовались подготовительные работы. Лестницу вниз в котлован, перила, чтобы держаться, пару бытовок для команды. Уже гнали кран и ровняли склон в пандус, чтобы могли спускаться грузовики. Маштаб был огромный.

Пару дней я работал над лестницей, пока не услышал, как кто-то зовёт человека с опытом по внутренней безопасности. На крикуна была синяя каска — штатный сотрудник. Я подумал, что можно получить надбавку, и вызвался — у меня сертификатов больше, чем мне хочется перечислять, а им нужен был кто-то, кто проверит бывшую «подводную» церковь на безопасность осмотра.

Так вышло, что это и стало моим новым назначением.

Церковь оказалась больше, чем кажется. Вся она стояла под водой бог знает сколько. Была колокольня, но колокол давно исчез. Снаружи, на беглый взгляд, всё держалось крепко. Словно вода её законсервировала. Кто бы её ни строил, он чёртовски постарался, чтобы дерево не сгнило насквозь.

Когда я наконец решился зайти внутрь, признаюсь: мне было страшно. Место герметичное, а от водорослей весь свет пожирается. Только фонарик и свет налобников у любопытных ребят, выглядывающих в распахнутые двери.

Я удивился: скамьи на месте. Видно алтарь и крест. Были двери дальше вглубь, но стены так покрылись следами времени и воды, что их едва можно было отличить от остального. Я решил не испытывать судьбу, пока не оценю несущие конструкции.

Строение было странное. Если не считать тучи лягушек, прячущихся под лавками, то сам потолок имел необычные детали. Казалось, всю церковь строили так, чтобы она могла долго оставаться под водой. Словно те, кто её возводил, изначально рассчитывали, что она утонет. Будто это и было целью.

Приходилось тесниться с лягушками, но в итоге я решил, что по зданию можно передвигаться. Не настолько, чтобы заводить тяжёлые машины, но достаточно, чтобы пара человек могли идти невдалеке друг от друга. Мне поручили поставить строительные прожекторы и настелить стальной решётчатый настил.

Я думал, что поначалу буду работать один, пока не обеспечим базовую безопасность, но вышло иначе. Утром, войдя в церковь, я обнаружил, что там уже кто-то есть. Женщина примерно моего возраста в белой каске — значит, не «босc» из компании и не частник, а какая-то госструктура. Одежда яркая, на контрасте с тёмной кожей, а глаза почти неестественно светлые. Видно было, что персона важная: в грязи не измазана, как мы, и вместо планшета-планшетки — iPad.

Но больше всего — улыбка, прожигающая камень. Впервые встретившись взглядом, я будто на солнце посмотрел.

«Привет!» — сказала она. — «Я Ева.»

«Здрасте», — представился я. — «Чем помочь?»

«Я пришла оценить вашу работу, — ответила она. — Сами понимаете. Один копает, трое прорабов проверяют лопату на повреждения. Ещё двое накидывают страховки.»

«Не мне рассказывать. Значит, нянчите?»

«Пока да. Просто считайте, что меня тут нет.»

«Проще сказать, чем сделать.»

Я не собирался говорить это флиртовато, но как-то вышло. Она не обиделась — заправила прядь за ухо, глаз не отводя. И с меньшего можно влюбиться.

Ева иногда помогала — в основном с решётчатым настилом. Без него было как по чёрному льду идти. Один шаг не туда — и плечо из сустава. За работой болтали о всяком. Какие объекты были, какие клиенты попадались, как обычно. Она больше была «офисным штабом», своих историй у неё было немного. Зато ей нравилось слушать мои.

«Здорово, что мы этим занимаемся, — сказала она. — Я давно хотела увидеть это место.»

«Я думал, мы тут из-за лягушек, — говорю. — Экологический проект же.»

«Так и есть, — кивнула она. — Но всё равно хотела увидеть.»

«Ты что-нибудь знаешь об этой церкви?»

«Церковь скандинавских поселенцев, начало XIX века. Они здесь были задолго до закона о хоумстеде, так что рвались, мягко говоря, сильно.»

«Странно ведь, да? Что её построили так, чтобы пережить затопление.»

«Многие прибрежные общины готовились к внезапным наводнениям, вот они и притащили это знание вглубь континента.»

Я посмотрел на неё с любопытством, она закатила глаза.

«Ну и что, люблю историю. Подай на меня в суд.»

«Это не уголовка, — говорю. — Скорее гражданское.»

Она фыркнула и покачала головой.

Пока мы за пару дней укрепляли церковь, я стал реже встречать Еву. Видимо, у неё было полно других людей, за которыми надо приглядывать, а со мной она просто устраивала себе передышку. Одно дело — держать в узде целую команду, требующую менеджмента и надзора, и другое — присматривать за одним упрямцем с отвёрткой. Но я уже начал ждать встречи с ней. Если честно, это была лучшая часть дня.

Я возился с усилением оконных рам. Передали, что окна будут снимать целиком; просто вытащат из проёмов. Броуган прямо не говорил, но, похоже, церковь либо снесут, либо разберут до неузнаваемости. Жалко. Она простояла больше века, а теперь уйдёт в небытие без объяснений. Не верилось, что всё из-за лягушек. Большинство из них уже дохлые. Хлором почти не пахло.

Я заметил, что кто-то выломал двери в задней части церкви. Это как раз то, на что я ждал разрешения, значит, кто-то опередил. Подумав, что добро уже получено, я немного прошёлся сам.

За церковью был склад и лестница на старую колокольню. Маленькая комнатка для священника — готовить проповеди и вести записи. Удивительно. Хотя почти вся мебель сгнила, было видно, где что стояло. Угол для стола и стула, рядом книжные полки. Большинство целы. Только книг нет.

Я поставил туда ещё пару прожекторов — и понял, что не один. Обернулся — Ева стояла в проходе с фонариком.

«Если что, у нас пока нет допуска туда заходить, — сказала она. — Так что могут быть неприятности.»

Я посмотрел на неё, но она не сдвинулась. Уходить не собиралась.

«А тебя это, похоже, не смущает», — заметил я.

«Пока нет, — улыбнулась она. — Признаюсь, мне любопытно. Кажется, это место рассказывает историю.»

«Старую, это точно.»

«Точно.»

Мы открыли дверь к лестнице колокольни. Деревянные ступени были в хлам, зато вёл проход в подвал. Там что-то светилось — я решил, что кто-то уже поставил лампы. Ева тронула меня за плечо.

«Можно вопрос? — сказала она. — Правда, что они собираются снести это место?»

«Это уж твой уровень, не мой, — отвечаю. — Я хожу куда скажут.»

«Знаю, но меня платят за перепроверку. В курс дела меня особо не вводят.»

«Ну, окна снимают, — объяснил я. — Думают разобрать передние помещения. Вход и эту, эм… мини-комнату.»

«Нартекс, — сказала она. — Это называется нартекс.»

«Звучит как инопланетянин из “Звёздного пути”.»

Она снова фыркнула, едва не поперхнулась слюной.

После разговора я кое-что разузнал. Поспрашивал начальника и ребят на тяжёлой технике — у всех ощущение, что церковь пойдёт под снос. Работы много, грунт ещё не готов. Нельзя рисковать, чтобы всё снова затопило, пока там стоит техника на миллионы долларов.

Я сомневался в необходимости рушить старую церковь в рамках «природоохранного» проекта, но к этому моменту уже было, так сказать, общим секретом, что мы делаем вовсе не то, о чём говорят. Я просто делал свою работу, всё казалось законным, но на душе было неспокойно. Как зуб вырывать — хоть врач и нежный, всё равно неприятно.

В следующий раз, когда я встретил Еву, она уже была в толстых белых перчатках и перетряхивала деревянный хлам. Я рассказал ей о том, что услышал, и как это всё не слишком надёжно: чётких сроков и плана мало кто знал. Но грузовики действительно гнали вниз для тяжёлых работ. Просто так такие штуки не делают.

Когда я закончил объяснять, она подошла.

«Спасибо, — сказала она. — Я ценю, что ты постарался.»

Она наклонилась и поцеловала меня в щёку. Я так удивился. Повернулся к ней, не зная, что сказать, — и получил ещё один поцелуй, на этот раз в губы. Думаю, случайно, но она не смутилась. Быстро ушла, прежде чем я успел ответить. От неё шёл тонкий фиалковый запах, который держался на мне ещё долго, и губы покалывало. Или это сердце. Не разберёшь.

В тот вечер что-то было не так. В животе бурлило, будто кишки всё время двигаются. Я постоянно отрыгал, словно меня изнутри газировали. При каждом выдохе слышался сип. Сначала подумал на грибок — в старых зданиях такое бывает.

Почти не спал. Бегал в туалет и откашливал солёную чёрную слизь, которая застревала в горле. Посветил фонариком в рот, глядя в зеркало, — на миндалинах чёрные точки. Даже когда стоял, запрокинув голову, ощущал давление в горле; будто кровь стала гуще. Что-то вроде растущей боли. Сложно объяснить.

Я понял, что вляпался, когда услышал снаружи кваканье. Уже рассвело. Мне и правда стало получше, но предстоял больничный. На стройке нельзя работать, если спал меньше двух часов.

Когда я вернулся на раскопки через день, окна уже вынимали. Похоже, от идеи аккуратно вынуть их из рам отказались и просто пошли по стеклу. Мужик с куском стальной трубы стоял на лестнице и выбивал панель за панелью. Стёкла с грохотом падали внутрь, звеня по решётчатому настилу.

«Лучше?» — спросил Броуган.

Я не заметил, как он подошёл, значит, ещё был не в себе. Но поднял большой палец.

«Хорошо, — сказал он. — Нам ещё больных не хватало.»

«Есть ещё?»

«Да ты что? — хмыкнул он. — Два водителя с температурой и один не берёт трубку.»

«Надо подменить?»

«Не. Тебя мне надо внутри. Вынеси скамьи и весь хлам. Надо расчистить под бульдозер.»

Полдня я просидел у лестницы, наблюдая, как пара лягушек пытается выбраться из ила. Недели химикатов — а они всё ещё тут. Может, и правда проблема с инвазивным видом.

Когда объявили перерыв, я спустился. Было непривычно видеть место при дневном свете: обычно солнечные лучи застревали в оконной тине. Я взял лом и поддел один из задних рядов лавок. Успел только один раз толкнуть, как кто-то тронул меня за плечо. Ева. Я так увлёкся, что не услышал, как она вошла. От неё всё ещё пахло фиалками.

«Хочу кое-что показать, — шепнула она. — Ты должен это увидеть.»

Я не из тех, кто халтурит, но мы шли с опережением, да и Ева — это Ева. Я не смог не послушаться. Она направилась в подвал, освещая путь плечевым фонарём. Я немного боялся идти вниз, не хотелось навернуться. Ещё собью её с ног — объясняйся потом. Но всё обошлось: ступени были каменные, монолит.

Там что-то светилось, но никаких ламп. Рассеянный свет шёл откуда-то дальше. Я колебался, но Ева подталкивала. Она не сомневалась ни секунды.

«Я уже смотрела на днях, — сказала она. — Тебя не было, вот я и решила не бездельничать.»

«Соскучилась?» — спросил я полушутя.

«Наверное. Немного.»

Мы дошли до низа. Раньше это, должно быть, был склад, но большая часть обвалилась. В завалах почти ничего не разобрать. Пахло сухими водорослями и илом. И ещё чем-то. Цветочным.

«Осторожно, — сказала она. — Уже рядом.»

Там была трещина. Тянулась от слоёной каменной кладки и уходила в землю. Футов восемь длиной, футов три шириной. Оттуда и исходил свет. Мягкое циановое сияние с проблесками ярко-фиолетового. Узор странно органический, как внутри початка кукурузы. Завораживает.

Я трижды попытался заговорить и только издал звуки. Горло ныло. Наконец, выдавил слова достаточно осторожно, чтобы они вышли.

«Что, чёрт возьми, это такое?»

«То, что они хотят уничтожить», — сказала Ева.

«То есть “мы” хотим уничтожить», — поправил я.

Я посмотрел на Еву, но она промолчала. Наконец, положила ладонь мне на щёку.

«Нет, — сказала она тихо. — Они. Не мы.»

Она потянулась поцеловать меня. На этот раз это было совсем не случайно. И сколько бы ни нравилась её нежность, что-то было не так. Лёгкое покалывание на губах — как целовать крапиву.

«Ты не из наших, да?» — прошептал я.

«Нет.»

«Ты из города? Перебралась через забор?»

«Я не из города.»

Вопросам места больше не осталось. Только прикосновения, поцелуи и самооправдания. Удивительно, сколько себе рассказываешь при виде красивого лица.

Следующие дни превратились в своеобразный распорядок. Я приходил, делал свою работу в церкви и встречался с Евой в тихие часы. Мы прятались в подвале и проводили время вместе. Иногда обнимались, иногда разговаривали. Она рассказывала про чрезмерно заботливого отца, который всегда за ней следил. Про кузена во Франции, у которого виноградник. Обрывки долгой и нелёгкой жизни. Совсем не вяжущейся с её мягкими манерами.

Я перекусывал и возвращался в свою временную квартиру. Там либо вырубался сразу, либо лежал без сна. Иногда меня мутило, иногда в голове роились картинки и мысли. Это не бессонница; будто я «забывал быть усталым». Становилось просто скучно. И всякий раз, когда так случалось, я хотел, чтобы Ева была рядом. С ней всё было лучше.

А потом в один день они начали демонтаж. Меня не предупредили. Я пришёл на объект — а работы уже идут.

Долго делали пандус, и вот, он готов. Спустили бульдозер и пошли через притвор и нартекс. Здание, простоявшее больше ста лет, рушили. Ничто их не остановит.

У меня участился пульс — они же не знали, что Ева может быть внизу. На берегу собралась толпа, но Броугана не видно. Не знаю, что на меня нашло, но я протиснулся через людей и схватил первого важного, кто попался из компании.

«Остановите! — сказал я. — Там в подвале человек!»

«Что?»

«В подвале! — повторил я. — Там внизу кто-то есть!»

«Какой подвал?»

«Под церковью! Погреб, он—»

Я не успел договорить: бульдозер двинул дальше. И тут раздался жуткий звук. Что-то треснуло, пол дал. Поселенцы многое предусмотрели, но не то, что по полу поедет многотонная стальная махина. Через секунды бульдозер провалился и накренился вперёд, снаружи торчала только задняя часть. Толпа ахнула, разноцветные каски метнулись на помощь.

Машиниста вытащили, но пол обрушился. Всё в месиво: перед церкви почти не осталось, бульдозер ушёл слишком глубоко, слишком быстро. Стены держались, но недолго. Нужно было вытаскивать технику и заходить с другой стороны.

А я всё думал о Еве. Она могла быть мертва. Раздавлена. Я пытался пробиться, но кругом хаос. Приехали фельдшеры, водителя осматривать, людей оттесняли. На время тяжёлые работы в котловане остановили, ситуацию переоценивали.

Я ждал возможности проскользнуть. Пропустил ужин, просто стоял. Лишь поздно вечером представился шанс. По периметру гуляли вооружённые, но в начале ротации они обычно смотрят наружу, высматривая внешние угрозы. Как только патруль растянулся, я юркнул вниз к церкви, мимо бульдозера и в подвал.

«Ева?» — позвал я. — «Ева, ты тут?»

Я быстро её заметил. За провалом и бульдозером, чуть дальше: она сидела у самой трещины, болтая ногами над светящейся глубиной. Свет играл на её лице, пробегал по коже рябью. Она будто не замечала меня.

«Надо уходить, — сказал я. — Нельзя здесь оставаться. Они всё снесут. Всё.»

«Мне некуда идти», — ответила она.

Она не подняла взгляда. Я заметил, что она слишком сильно наклонилась вперёд. Неужели соберётся прыгнуть?

«Пойдёшь со мной. Пойдём.»

Я протянул ей руку. Она взяла, посмотрела на меня.

«Ты уверен?» — спросила.

«Конечно. Пошли.»

Я поднял её. На лице — надежда, как солнце сквозь тучи.

Мы вскарабкались по ступеням и вышли к входу, пригибаясь под осыпающимся проёмом. Ева не поднимала голову, чтобы не видеть хаоса. Мы добрались до открытого неба — и остановились. Впереди люди. Охрана вернулась на позицию, и один из них увидел нас, выходящих из завалов. Футов сорок до него, но без грохота машин было тихо. Он услышал нас раньше, чем увидел.

«Вам нельзя там быть! — крикнул он. — Вы что творите?!»

«Она была в подвале! — крикнул я. — Там небезопасно!»

Он щёлкнул фонарём и ослепил нас. Лица я не увидел. Но услышал, как изменился его голос. Из уверенного и властного стал дрожащим. Что-то произошло. И в следующую секунду он позвал помощь по рации.

Я повернулся к Еве — и вспыхнули прожектора. Один за другим, накрывая объект бледным проминдустриальным светом. Но команд не было — только паника. Крики. Кто-то называл какой-то код, кто-то подтверждал. Ева смотрела на меня с неверием, пытаясь подобрать слова.

«Сделайте что-нибудь! — крикнул один из охранников. — Да сделайте хоть что-нибудь!»

Потом — выстрелы.

Я смотрел на Еву, когда первая пуля вошла. Прямо над сердцем.

Я моргнул — и что-то переменилось.

Евы рядом больше не было.

Передо мной стояло другое. Большое, футов шесть в ширину и восемь в высоту. Дюжина щупальцеподобных ног расползалась во все стороны. Одна наполовину человечья рука разворачивалась в нереальную, из пяти суставов, конечность. Тело — из сжимающихся и раздувающихся мешков, как из резины, опоясанных пульсирующими голубыми жилами; будто миска лапши, стянутая леской.

А сбоку — истлевшая голова давно умершей женщины. Свисала сбоку, словно после второй мысли, тонкая прядь волос держалась на остатках кожи. Всё это дышало, как умирающий шарик.

Ещё выстрел, потом ещё. Я моргал от каждого хлопка, и она менялась у меня на глазах. То я видел её, как привык. То — это немирское. Она упала на колени и закричала о помощи. В следующем вздохе я слышал ужасное кваканье, как у быка-лягушонка в извивающемся туннеле.

Но больше всего мне врезался образ той, знакомой Евы. Нежной, красивой женщины, которую прошивают пулями. Тянущейся ко мне. И когда я не потянулся в ответ, предательство выступило на её лице так же явственно, как дырочки от пуль на груди. Она заговорила. И в её голосе не было боли. Какая бы форма у неё ни проступала, голос оставался прежним от вздоха к вздоху.

«Это был твой план, да? — сказала она. — Вытащить меня наружу. Сделать уязвимой.»

Я прикрыл голову. Они звали подмогу. Кто-то вёз винтовку. Я слышал двигатель вдалеке. Ева подняла взгляд. В другой форме её череп повернулся к небу.

«Отец! — крикнула она. — Отец!»

Я отполз, скользя в грязи. Кто-то палил из крупнокалиберной, останавливаясь лишь перезарядить. Ей было всё равно. Я не понимал, откуда стреляют, видел только множество огней и вспышки. В ушах звенело, но собственного пульса я слышал сильнее.

Весь день небо было затянуто. Я не думал об этом, но когда Ева подняла голову, поднял и я. И там, в облаках, что-то шевельнулось. Завихрение, будто кто-то ворошит.

И в момент, от которого перехватило дыхание, тучи разошлись. Сверху посмотрел глаз. Невероятно огромный, беспримерный, чужой глаз.

Это чувство не описать. Дело не только в масштабе — в нереальности. Сознание отказывается понимать увиденное. Сколько бы фильмов о монстрах ты ни посмотрел и сколько бы книг ни прочитал, воображение доведёт лишь до порога. Но лежать с грязью на ладонях и ощущать, как ветер бьёт в лицо, пока само небо меняется, нарушая правила, — это совсем другое. Знаешь, что жизнь уже не будет прежней. Вспоминаешь, что твоё существование — просто случай и совпадение. И в тот миг я никогда ещё не чувствовал себя настолько человеком.

Я выбрался из осушенного котлована, когда брызнули первые капли дождя. Подогнали грузовик — готовили отчаянный манёвр. Может, переехать её. Глаз в небе медленно повернулся, уставился куда-то вправо. В воздухе что-то переменилось — будто тёплая волна прошла по нам.

И тут я увидел, как человека «развязало».

Один из наших охранников. Его тело лопнуло, как дешевая упаковка с заправки, и из него посыпались лягушки, лезли одна через другую, падали на землю. Следом — второй рядом с ним, оставив после себя только лоскуты кожи и испачканную внутренностями одежду.

Некоторые бросились бежать. Глаз повернулся — и чей-то голос оборвался. Водитель грузовика выпрыгнул из кабины и помчался к воротам, вопя во всю глотку. Холодный, панический визг. Люди так звучать не должны.

Потом глаз посмотрел на меня.

Я ощутил, как что-то раздувается в груди. Лёгкие отказались выдыхать. Я распухал изнутри. Мысли расползлись. Ничего не мог подумать. Даже закричать не мог. Уставившись в невозможное, я не знал, что сказать и что делать. Только махал руками и валялся в грязи. Я был полностью, фундаментально беспомощен.

И вдруг остановилось. Взгляд опустился вниз, на Еву. Она что-то сказала, но я слышал только сердце. Мгновением позже глаз закрылся.

Объект опустел. Вдалеке выл сигнал тревоги. Но на миг остались только я и Ева, по разным сторонам. Я — наверху, она — внизу. И в последний раз я увидел её такой, какой она хотела казаться: простреленная пулями женщина, скользящая назад, в подвал, и исчезающая в трещине. Ни слова.

Дождь хлестал стеной. Озеро снова наполнилось, поглотив остатки здания. Наши прожекторы не пробивали мутную поверхность — она казалась бездонной. Я сидел и смотрел, как сотни, а может, тысячи лягушек ныряют обратно и уходят во тьму. Дождь промочил меня, смыв грязь с рук.

Наверное, я просидел там часами, прежде чем вооружённые охранники меня увели. Сковали наручниками и посадили в чёрный автомобиль. Следующие дни они задавали массу неприятных вопросов, и я отвечал честно. В конце мне поставили ультиматум. Ехать домой и заткнуться — или остаться во тьме и говорить сколько угодно. Ничего не обещали, кроме того, что, если не соглашусь, сделаю себе медвежью услугу на всю жизнь.

Я согласился.

Это было не так давно, думаю. Дни сливаются, когда не понимаешь, как спать. Я не говорил компании, как сейчас себя чувствую. По ночам стало хуже. Опухает горло, странная «бессонность». Я заметил что-то вроде горизонтальной щели в глазах. Появилось «слепое пятно», которое не объяснить, будто глаза расползаются к вискам. Иногда просыпаюсь от кваканья — оно не с улицы.

В зеркале я другой. И внутри — другой. Я стал другим с того первого поцелуя. И я понимаю, что должен бы чувствовать отвращение, злость, страх, но мне тепло, когда думаю о Еве и о том, что у нас было. Даже сейчас. Ничего не могу с собой поделать.

Пока пишу это, пальцы выделяют липкую слизь, от которой клавиши отваливаются. Вокруг шеи мягчает кожа, будто формируется мешок. Я, кажется, понимаю, что происходит. И странным образом — я не против.

Озеро всё ещё под забором. Броуган и бригада там. Насколько знаю, они рассматривают разные варианты, но всё ещё во что бы то ни стало хотят сломать здание и взять объект под контроль. Не знаю уж точно зачем, но похоже, это приоритет, за который готовы умирать. Грузовики всё ещё ездят через этот маленький город.

Меня увезли далеко. Мне каждую неделю приходит небольшой чек, и, пока я молчу, подозреваю, будет приходить ещё. Но, боюсь, я дошёл до точки, когда мне нельзя появляться на людях. Я не узнаю себя в зеркале. И едва понимаю собственный голос.

И по сей день часть меня хочет вернуться.

Хочу нырнуть в глубокую воду. Забить ногами и отдаться.

Хочу увидеть Еву такой, какая она есть. Обнять её — и быть обнятым.

И вот тогда, только тогда, всё будет хорошо.

Всё.


Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или даже во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Можешь поддержать нас донатом https://www.donationalerts.com/r/bayki_reddit

Показать полностью 2
Отличная работа, все прочитано!