Всё заканчивается на кладбище
Поскрипывая едет телега по деревне. Впереди сидит с кнутом серый, как дорожная пыль, рыже-кучерявый погонщик. Я такой «машины» не видел с детства, надо же. Стоило главному скомандовать и двое «серых» взлетели и скрылись вдали, а вернулись уже на этом деревянном «мерседесе». С собой они привезли грязные одеяла, в которые мы с Мишкой завернули бедного Андрюху и положили на воз. Там он сейчас и трясся босыми ступнями вверх. Я не смог его спасти, я пытался, но наверное я слишком тупой и невезучий. Сам же и предложил парням в деревне спрятаться. Результат минус друг.
Телега скрипит, переваливаясь с боку на бок. Мы втроём, плечом к плечу, шагаем следом. Никто не захотел сесть на повозку. Мы хоронили хорошего человека, мы чувствовали не сговариваясь, что этот путь нужно пройти на своих двоих.
Мерзкий Юра кружит в небе,как уродливая птица. С ним ещё парочка двуногих летает, как верные телохранители. И Требуха — китайский дракон тоже кружит над очкастым. Иногда дракон падает вниз, но выравнивается и возвращается на свою высоту.
Основная часть крылатых крестьян идет по дороге, прямо за нами. Их много и они молчат. Они не трогают нас и не препятствуют нашим тихим разговорам, но я чувствую взгляды. От них чешется между лопатками, хочется развернуться и броситься на серых с кулаками, но впереди едет в свой последний путь Андрюха.
— Ты ведь понимаешь, что нас не отпустят живыми?
Я поворачиваюсь к Мишке-целителю и смотрю ему в глаза, Катя тоже всё слышит и ловит мой взгляд.
— И почему мы тогда идём как бараны на заклание?
Я оглядываюсь назад. Дорога поднимается круто вверх и серые люди будто смотрят снизу вверх на нас, но не слушают. Им не интересно.
— Он обещал похоронить Андрюху на местном кладбище.
— Ты веришь этому? — Мишка глазами показывает вверх.
— Андрюху нужно похоронить. Он заслужил хотя бы это.
На самом деле Юра Безотчества много чего обещал. Например, подключить своего знакомого и замять всё, что произошло в городе. Он сказал, что сделает так, что мы вернемся к своей обыденной жизни и никто слова не скажет. Никто даже не спросит где мы были. Так Юра отблагодарит за «резчика». Убийца очень счастлив и порхает в небе, как подвыпивший ангел. Он раздобыл телегу и пообещал мне встречу с Костяном, а тот «пусть сам решает уходить с нами или остаться».
Верить ему? Не стоит. Но если бы хотел убить, то давно бы это сделал — перевес у них человек в пятьдесят. Я бы и в лучшие годы не потянул один против двадцати (остальных взял бы на себя молодой).
— Зачем ему это животное? Кому он звонил? — спросила девочка негромко. Спросила почему-то у меня, а не у парня, пришлось отвечать.
— Я так понял, что он добытчик. Для кого-то влиятельного искал нашего зверя. И этот тип скоро здесь появится, потому что ему уже сообщили радостное известие. А что будет дальше, я даже не догадываюсь.
— Ты готов отдать Требухашку? — Мишка давит на жалость, хочется ответить ему резко, но я не решаюсь парня обижать при девке. Им ещё детей рожать.
— Разве я похож на предателя?
Пацан отводит взгляд. Удалось его задеть, но пусть не расслабляется. Я таких благородных навидался уже. Благородство и сила они не в словах — они в действиях.
— Дракона мы не отдадим. Русские и китайцы — братья навек. Шутка. Следите за обстановкой, а там будет видно. Сначала вернем Костяна и похороним Андрюху.
Таков был план.
Когда мы уже приближались к знакомому дому Юра спустился и сел рядом с «водителем телеги», только задом наперёд — лицом к нам. Сложил свои чёрные простыни в мешок за спиной и всматривался прищурясь в наши лица. Лошадь равномерно и тяжело дыша волокла повозку с двумя живыми телами и одним мёртвым.
— Что смутные такие? Я же говорил, садитесь в подводу, в ногах правды нет. Молчите? Мы почти приехали. Сейчас Костя выйдет, потом шефа дождёмся, поговорим и разойдёмся с миром.
Требуха камнем упал вниз и закрепился на плече нового хозяина. Взмахнул крылом и аккуратно его сложил, второе торчало осколком из спины не желая правильно сокрашщаться. Хотелось кое-что сказать Мишке, но слишком близко находился убийца друга и слишком внимательно он следил за мной. А я бы сказал: «Требухашка твой. Видишь? В глаза не смотрит. Отворачивается. Стыдится?»
Юра ерзает на седалище и вдруг подмигнув мне разворачивается, приподнимается и заглядывает через забор, хотя мог бы просто взлететь.
— Нно! — кричит кучерявый возница и натягивает поводья. Лошадь фыркает, задирает голову и останавливается, тяжело посапывая. Юра соскакивает на землю, дракон взлетает и сделав круг возвращается ему на плечо.
— Приехали. Мама! Ты где? Встречай гостей!
Мы тоже остановились в ногах телеги. Народ обогнал нас и растекается вдоль дороги: кто присел на корточки у ворот, кто крутит рычаг у колодца, чтобы достать ведро с водой и напиться. Расходиться никто не пожелал, будто прозвучала команда «Вольно» и все расслабились.
— Сейчас, — извиняясь произнёс Юра и достал телефон, — Алло? Мы на месте. Резчик со мной. Дома у мамы. А вы скоро будете?
Внимательно выслушал ответ и спрятал аппарат:
— Мама! Ты что не слышишь? Открывай ворота, нужно телегу во двор загнать!
Ответом ему была тишина. Ни Кости, ни мамы. Юра пожал плечами и кивнул вознице:
— Стой пока здесь, жди. Сейчас открою. Чего расселись?
Серые люди повскакивали, засуетились и окружили девчонку с Мишкой, я так и стоял один у повозки, держась за оглоблю.
— Ты, — Юра показал на меня, — пойдёшь со мной. Поможешь открыть.
Я стоял рядом с Андрюхой и не двинулся. Кто-то сзади подскочил и легко ткнул кулаком в плечо. На утро будет синяк, если наступит для меня утро. Но стонать я не буду, у Андрюхи больше никогда не будет рассвета.
— Ты чего? — удивился Юра, — обиделся? Пойдём, поможешь мне ворота открыть, это ведь и в твоих интересах. Мама! Да где же ты? Костя!
— Мама? Да что такое. Иди за мной, нужно взять стальной прут в летней кухне. Его в замок вставить и надавить, только тогда ворота откроются. Как сделаешь, скажи пусть заезжают.
Он шёл не оглядываясь и раздавая свои вшивые инструкции на ходу. Как будто я должен его беспрекословно слушать, он ведь ещё не убил меня, только моего лучшего друга. Сейчас зайдём за угол, там где не видно и можно рискнуть. Вырубить его сзади. Удар по затылку и нижней части шеи очень опасный. Если хорошо ударить то смертельный. Но и мы здесь не в поддавки играем. Раз, и всё. Но Требуха сидит на плече и оскалил зубы. Смотрит на меня, глазки злые. Один против двоих я не потяну.
Он мечется по двору. Запрыгивает на крыльцо одним прыжком и влетает в дом. Слышно как зовет мать там, но никого не находит и выскакивает во двор.
«Что же это такое?»
Юра бежит в кухню и с ноги открывает дверь. Разворачивается и бежит в сад, потом на огород. Я стою посреди двора и поворачиваюсь вслед за ним как флюгер. Он каждый раз когда пробегает мимо смотрит злобно, а я молчу. Он нервничает, а я молчу. Он мечется как депутат пойманный на взятке, а я задницу чешу.
Где-то там парни пытаются открыть ворота без арматурины и бесполезно гремит железо. Где-то там, ещё дальше, нормальная жизнь и ходят поезда, работают бары, круглосуточно открыты магазины, ездят машины, скучают полицейские, строят новые дома строители и тренируются спортсмены, а я стою во дворе безымянного села и не злорадствую.
Наверное именно поэтому Юра вернулся и залепил мне по роже. Так себе удар, на двоечку — даже не испугал, ножом против напуганных девочек он лучше владеет. Жаль, что не я на месте Андрюхи был.
— Ты чего улыбаешься? — он ударил еще раз и я сделал шаг назад, — Надо мной смеёшься лысый, или над моей матерью?
— Что-то я не наблюдаю здесь голых женщин.
Он замер, выпуская пар через нос.
— Матушка ваша. Не нашлась?
Я не ехидничал. Я — хороший человек. Учитель года в своих юношеских мечтах. Хороший сын и отличный друг. Но Юрко не оценил доброты. Руку в карман сунул и потянул наверх блестящее. Глаза у него стали злые.
Напрягся, мудак. «Только ты и я.Только мы с тобой».
«Юра! — хлопнула калитка и кто-то бежал по дорожке вдоль стены. Юра смотрел на меня — я смотрел на него. — Юра! Там....»
Не отрывая от меня взгляда он спрятал нож и сложил руки за спиной. Из-за угла шумно дыша и отплевываясь вылетел один из серых людей, я так их и не запомнил и не отличал друг от друга.
Серый человек развёл руками и крыльями одновременно, хрюкнул, открыл рот, да так и вращал глазами.
— Иди с ним, — ткнул пальцем в серого человека, — ты, забирай длинного и не дай бог он исчезнет, я не в духе.
Юра развернулся и зашагал туда откуда пришел.
— Пойдём, — серый человек схватил меня за локоть, — давай, длинный дед, не раздражай меня.
***
На улице перед домом что-то происходило. Юра выскочил в калитку первым и хлопнул дверцей перед носом моего охранника, но через секунду мы были на улице.
Сначала я не понял что происходит, ещё и этот за руку постоянно дёргал. Телега расположилась напротив ворот, Мишка с пухлой подружкой стояли рядом, за ними следили два усатых близнеца но что-то было не так, что-то не так... Все смотрят куда-то вдаль, там где дорога поворачивает налево.И я посмотрел. И я увидел.
Помню в молодости филологи затащили в свою общагу побухать, но закончилось всё как обычно у задротов — коллективным просмотром какого-то заумного фильма. Что-то жестокое и типа супер интеллектуальное. Я ни черта не понял, да и особо не желал понять — хотелось выпить и на дискотеку, а филологи уселись вокруг старого черно-белого телевизора и рты открыли, пришлось тоже смотреть. Врезалась мне в память намертво сцена из того фильма: некрасивая девушка, избитая, порезанная в рваной одежде бредёт пошатываясь по рельсам.Глаза у неё бесцветные, взгляд отсутствующий — она как будто ещё не умерла, но и не живёт больше.
Вот такую картину я увидел в реальности, через много лет и только вместо девушки по пыльной дороге брёл толстяк. Он тоже был босой, в приспущенных джинсах и голый по пояс. От верхней одежды остался только рукав. Вот на кого все смотрели тогда.
— Борис? — неуверенно спросил очкастый. Тихо спросил, еле слышно, а тот вдруг пошатнулся и рухнул на колени. Ударил выстрелом в землю порыв ветра и Юра Безотчества взлетел как ракета вверх и уже стоял рядом с толстяком и тряс его. Тот только рот открывал и бессмысленно вперёд смотрел. А крылатые взлетали один за другим и опускались рядом с главарём. Кружился рядом Требуха.
— А ну беги ! — меня толкнули в спину. — Скорее туда!
Мой охранник вставал на цыпочки, заглядывал через спины и подпрыгивал от нетерпения, его бледно-синие крылья топорщились и дрожали.
— Я здесь подожду. Там похоже ваши личные дела, мы там лишние.
Деревенщина не горел желание охранять нас, когда все окружили главаря, но и оставить не решался.
— Куда ты денешься, — задумчиво прорычал он и сунул мне по почкам, но я удар легко отвёл. Мог бы ответить, но тогда время ещё не пришло. Я подожду. Со мной Мишка рядом — спортивный малый, пригодится.
Толстый вдруг рухнул лицом в дорожную пыль и очкастый не смог его удержать. Крылатые взмахнули крыльями и заклокотали как курицы.
«Нет крыльев! — крикнул кто-то из толпы. — Но кто это сделал?»
Мы уже бежали. Я, Мишка, Катя — наши охранники были настойчивы на этот раз. Толстяка подняли и даже отряхнули ему живот от налипшей грязи, но я успел разглядеть два зеленых сочащихся обрубка, там где у нормальных людей торчат лопатки.
— Кто это сделал? — спрашивал Юра и тряс толстяка за голое плечо. Я пытался вспомнить откуда его знаю, но голова плохо соображала. Толстяк пускал пузыри уголками рта и молчал как партизан.
На передний план вылез молодой, тот с кем я махался на кладбище и схватив толстого за щёку заглянул ему в глаза. Юра не остановил его и только нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Молодой залепил толстяку пощёчину и пузыри стали красными.
«Я не знаю что делать», — пожал плечами здоровяк и вдруг пронзительно закричал Требуха. Дракон взлетел вверх и закружил над нашим небольшим собранием.
— Держите его, — сказал Юра Безотчества, и они правильно поняли. Высокий парень схватил толстяка за одну руку, а усатый тракторист за другую. Мне это напомнило как Вицын корчился между Никулиным и Моргуновым в «Кавказской пленнице», но улыбнуться я не успел, потому что мелькнула чёрная кожаная молния и монстр уже вцепился в голую спину и там где в кожу вошли коготки, потекли к пояснице струйки крови. Девчонка тихо ойкнула, а резчик опустил морду и рванул головой назад вытягивая мясную полоску из раны. Теперь охнули даже крылатые и я вместе с ними, сначала подумал что это сухожилие, но это был проросток крыла, который монстр вырвал из под кожи, махнул им, разбрызгивая кровь и всосал как макаронину. Это было эффектно и мерзко одновременно. Девчонка ещё кое-как держалась когда Требуха проделал тот же трюк со вторым отростком, оттолкнулся всеми лапами и взлетев спланировал на плечо Юры Безотчества.
Жизнь не вернулась во взгляд бармена из Тройки (теперь я вспомнил, где его видел) но вернулась осознанность. Он осматривался, крутил головой, и пытался сосредоточиться, но получалось с трудом. Юра смотрел на него с непонятным мне выражением лица. Потом наклонился и щелкнул пальцами перед глазами:
— Да, — прохрипел толстый и вытер губы. На тыльной стороне ладони остался красный след.
— Борис, — он сглотнул и дрогнул.
— Я — избранный, — и толстяк вдруг зарыдал. Толпа отшатнулась от него, как от прокажённого. Слезы текли по лицу пухляша и он глотая сопли вытирал мокроту руками.
— Ничего. Всё вернем. Вырастут снова.
— Нет! — и тут толстяк попытался цапнуть Требуху, выбросил руку вперед и сам прыгнул, но дракон уже взлетел и закружил в небе. Толстяк упал на четвереньки и продолжал ныть. — Эта тварь. Это она. Зачем ты так, Юра? Зачем дал ей сделать это?
— Успокойся. Мы всё исправим..
Зазвонил мобильник и он не переставая рассматривать воющего толстяка поднёс трубку к уху:
— Кто это? — толстяк поднял мокрое лицо всматриваясь в хозяина.
— Ну так сейчас приедет тот, кто над нами. Кто важнее и сильнее меня. Тот, кто ждал резчика. И когда он приедет всё опять будет хорошо. Потому что резчик с нами.
Требухашка что-то крикнул, подтверждая.
А теперь говори, что случилось. — Юра опять присел перед толстяком и помог ему подняться.
Он вскочил и оттолкнул толстяка. Не грубо, нет, но очень сильно, так что бывший бармен сел на мягкое место.
«Значит так», — повторил Юра,- значит, падла, так.
Он подал толстому руку, подлетели ещё трое и помогли поставить дрожащего на ноги. — Веди нас туда. Все пойдём. Этих тоже взять с собой.
Он ткнул пальцем в меня и заорал: «Глаз да глаз за ними! Почему ходят как на курорте! Не дай бог хоть кто-то пропадет, вы пожалеете!»
И тут меня начали крутить в четыре руки. Сопротивление мало чем помогло.
Все дороги приводят на кладбище..
Все мы смертны. Все боимся смерти. Все хоронят родителей. Все рано или поздно сталкиваются со смертью матерей. Все плачут. Даже те, кто сам привык убивать.
В тот день Юра узнал, что такое терять близких. Даже у тварей человеческих есть сердце, хоть и гнилое до мякоти.
Ещё ничего не подозревая мы всем своим колхозным отрядом вышли из села и потянулись на кладбище. Туда указывал толстяк бармен. Туда он нас тянул, в ту сторону мычал. Юра шёл первым и волочил еле переставлявшего ноги толстяка почти за шиворот. Остальные растянулись по дороге, злобно поглядывая на нашу троицу. Юра ещё не осознал, но чувствовал опасность, как чувствует хищник погоню.
Нас не связали, но не давали расслабиться, лично меня гнали чуть ли не пинками, девушку не трогали, но Михе тоже доставалось. Замыкал колонну тот высокий с которым я имел удовольствие схватиться на кладбище. И опять мы туда возвращались. «Место встречи» и так далее.
Голую женщину было видно издалека. И это я издалека зашёл.
Голую мертвую женщину. И ещё ближе.
Голую старую женщину, привязанную к дереву.
Несмотря на всю мою ненависть к местной братии и бабе Вите это выглядело жутко. Это выглядело страшно. Когда я понял, что она мертва, то осознал, что нам тоже теперь не жить, как ни крути.
Очкастый побелел, бросился к дереву, которое посадил чей-то родственник напротив могилки,очень давно посадил, потому что дерево большое, с толстым стволом — явно в летах. Одним прыжком Юра взлетел на скамейку под деревом и попытался мертвую отцепить — её подвесили надежно, пустили веревку под мышками, а значит это не казнь через повешение. «Миньоны» бросились помогать, молча и дружно, но Юра не принимал ничьей помощи, бил их кулаком, отпихивал ногами и матерился сквозь слезы.
Лучшего шанса убежать чем сейчас, когда они заняты, может и не представится. Я обернулся и невзначай осмотрел своего охранника, тот рот открыл и следил за происходящим. Один удар и он забудет, зачем приходил. Я посмотрел на Мишку — ловил взгляд нашего целителя, но он упорно смотрел на большой переполох маленького кладбища.
У бабули тоже не было крыльев и торчали огрызки из спины.
— Нет! — закричал Юра и замахал руками, отгоняя китайскую птицу. — Нет! Уйди! Не трогай её!
Требуха обиженно закричал и взлетел, ударился о ветку, заметался, сбивая листья и приземлился напротив за кладбищенской оградкой.
На обезумевшего питомца никто и не смотрел, всё внимание сосредоточилось на Юре, пытавшемся реанимировать мамашу. Он крутил её как Тузик крутит мягкую игрушку, пытался слушать сердце, щупал пульс, делал искусственное дыхание и никого не подпускал близко. Миньоны организовали неровный круг и время от времени кто-то пытался подойти и помочь, но когда дурак достал нож, то и попытки прекратились.
За всей этой суматохой никто кроме целителя не заметил движения неподалеку. Я был вторым, кто увидел. Из-за памятника какому-то погибшего в аварии парню высовывался человек. Мишка первый заметил движение и начал присматриваться, а я уже следом. Там определенно кто-то прятался и я узнал эту лысеющую голову, но не мог поверить, что он не сбежал, дурак ещё до сих пор был здесь, в самой гуще, в самом накале страстей. В сельском аду. Бесстрашный дурак.
— Девку сюда, — сказал маньяк и повернулся, — давай сюда толстую, я знаю способ.
Мишка схватил девчонку и «отбросил» за спину, я рванул на помощь, но был схвачен. Парень сжал кулаки и встал в боевую стойку, толстушка закричала, её уже хватали серые руки когда другие руки ломали пацана. Не знаю, что хотел проделать с пленницей маньяк и никогда уже не узнаю, потому что в тот момент появился Костян.
Он встал во весь рост уже не скрываясь и вышел из-за надгробия.
-Эй! — как всегда по-костяновски немногословно приказал отпустить девушку и махнул ружьём. В руках у него было знакомое оружие, не уверен наверняка, но кажется мне, что это двустволка деда-соседа. Того, что любил зависать на заборах.
Очкастый обернулся,снял очки, вытер их о край футболки и оскалился:
— Я ждал тебя,- ствол глядел прямо безотчеству в живот.
— Это ты во всём виноват, — наверное не только я заметил, что руки у Костяна были красные, почти до локтей.
— Что ты с ней сделал? — Юра посмотрел на мать. — Что ты сделал с мамой?
Юра сделал шаг вперёд и Костя положил палец на спусковой крючок. Всё вокруг замерло в ожидании: птицы затихли, трава перестала шуршать под ногами, мы сами не дышали в ожидании выстрела. «Надеюсь заряжено, — думал я, — надеюсь ружьё заряжено».
Серые люди скрючились и выставили серые лапы вперёд, но прыгать первым никто не решался — сам Юра Безотчества на прицеле. Мне хотелось закричать изо всех сил: «Стреляй! Не тяни!», но страшно нарушить наглую уверенную в себе сосредоточенность друга. Он ухмылялся, почти как тот что стоял напротив — одно слово «братья».
— Что ты с ней сделал? — повторял Юра. — Начинай говорить Костя, пока не стало поздно.
— Я пытался её освободить, но она умерла, — Костян повёл стволом в сторону женщины. — Это ты виноват.
Юра закатил глаза, изображая изумление.
— Отчего ты хотел освободить маму, дурак! От крыльев? Они и есть сама свобода! Крылья дают силу, здоровье, а ты лишил маму этого. Они дарят даже молодость и бессмертие, а ты убил маму, урод!
Юра шагнул вперёд, глаза у него горели и Костян не выдержал, отступил, но продолжал заклинать:
— Тебе нужно было только подождать! Всё уже решено! Резчик у меня. За ним едут. Нам всем будет дарована безграничная сила и власть! И только мамы не будет, чтобы посмотреть чего добился сын! Юра теперь больше не бухгалтер — неудачник. Она бы гордилась мной, брат! А ты всё испортил.
Дальше он выругался так многослойно и в таком количестве и разнообразии, что невозможно повторить. Настолько мерзко это было, что даже прекрасно.
— Я думал ты мой брат, хотел разделить...
— Не брат ты мне! — закричал Костян, багровея от прилившей в голову крови, ружьё тряслось у него в руках, как стакан у пьянчуги. Такая ненависть была в его голосе, но Юра не услышал и расправил свои массивные крылья. Один взмах для разминки, второй, третий, и ноги крылатого оторвались от земли. Медленно поднимаясь в воздух Юра продолжал смеяться, перекрикивая шум ветра. Кресты на могилах прогнулись в поклоне, памятники и оградки задрожали, как коты на зимнем ветру, кладбищенская пыль поднялась серым полотнищем вверх, скрывая всех нижестоящих. Серые люди раскрыли серые крылья и поднялись в воздух. Воздух потемнел от рук, ног, крыльев, взмахов, штанов, клетчатых рубах, пыли, грязи и желтых листьев. Юра продолжал дико смеяться, Костян смотрел на него снизу вверх и опустил ружьё.
Толстяк, круживший по правую руку, ткнул пальцем вдаль. Вся крылатая толпа разом развернулась вместе с главарём. На лице его застыла улыбка.
— Едут, — сказал он. — Наконец-то. Всё кончено. Где резчик?
Выстрел гавкнул неожиданно. Юра вздрогнул и схватился за грудь, между пальцев уже сочилась кровь, пачкая пузо. Костян опустил ружьё и плюнул. Взмах крыльями. Ещё один и ещё. На этом конец, сил больше у Юры не хватило и он рухнул вниз. Упал на деревянную оградку, перевалился через неё и сломав пару дощечек уткнулся лицом в землю.
Чёрный хоровод ворон застыл над головами. Убийца женщин, маньяк и глава деревенского культа лежал лицом вниз и трепетал одним крылом. Из под его живота растекалась в стороны кривыми щупальцами тёмная лужа. Мы, крепко стоящие на земле, тоже застыли с открытыми ртами. За других говорить не могу, но лично я даже не поверил сначала в то, что это произошло. Юра Безотчества был мёртв. Но Костяна это не убедило.Он подошёл и выстрелил еще раз, предварительно перевернув брата на спину. Девчонка кажется грохнулась в обморок. А крылатые грохнулись с высоты на моего друга, но сначала он ещё успел врезать по безжизненному телу прикладом. Как лопату втыкают в землю он воткнул бесполезное сейчас ружье в кровавую массу, которую называл когда-то братом. А ведь они наверняка в школу вместе ходили, корову пасли когда родители были заняты, бегали на речку плавать (там на берегу где убили Андрея) и Юра наверняка заступался за Костю перед старшаками в школе. А закончилось всё вот так — брат остался один.
Я ещё стоял почесывая пузо, когда Мишка пролетел мимо. Крылатые сбились в кучу над Костей и устроили кучу малу, а я стоял и глазел, зато парень врезался в толпу бильярдным шаром и оттолкнул ближайшего.
Я обернулся на бегу — девчонка прижалась к оградке и дрожала, один бык державший парня тряс головой а второй схватился за бок и корчился рядом, ко входу кладбища подрулила машина, но у меня не было времени её рассматривать. Я рванул выручать друзей.
Моего охранника давно не было рядом, озверев от жажды насилия он уже порхал бабочкой, пытаясь достать до Костяна, когда я схватил его за волосы, потянул на себя и подарил серию хороших ударов. Он закричал и попытался взлететь, но я встал на крыло переломав пару перьев. Наклонился и обрабатывал его по морде от всей души, так что только кровь летела во все стороны.
Мимо прокатился какой-то мелкий щенок, прыжком встал на ноги и хотел вернуться к Мишке, но получил от меня прямой в нос и встал на колени, закрывшись крыльями. Тем временем продолжилась обработка моего клиента, он подозрительно быстро приходил в себя. «Нужно им крылья обрывать, как Костян», — успел подумать я когда получил удар в спину и еле на ногах устоял. Мой противник уже отползал назад и скалил зубы в кровавой ухмылке, меня схватили за руки и потащили назад. Один держал за одну, второй за другую, я даже не видел их, когда скрючился, потянулся, выкрутился и чудом вырвал одну лапу. Вскочил и не глядя ударил головой второго. Попал в грудь, но он охнул, отступил на шаг и отпустил. Я вырвался, попятился, споткнулся о чьё-то тело и неловко упал. Где-то пыхтел и ругался Костян, я узнал голос и запомнил его таким — это был последний раз, когда я слышал друга живым. На меня бросилось сверху потное тело, вцепилось в шею обеими лапами и взмахнуло крыльями. Нет, это не дракончик был — какой-то очередной деревенский демон.
Мы даже взлетели с ним немного, под спиной я земли не чувствовал пару секунд, пока не вцепился зубами ему в горло, как настоящий вампир. Горячая соленая кровь наполнила рот, пошла в горло и выходила через ноздри, когда недовольный летун отпустил меня.
Земля приняла твердым пинком в спину и на секунду я был свободен. По правую руку молотил кого-то Мишка, весь в крови как мясник. Слева висели в воздухе до боли знакомые ботинки, а потом меня рванули за ноги а ботинки взлетели вверх, и я увидел.
Разбитое, разорванное, окровавленное тело тащили в небо летуны. Из одежды на нем были только ботинки, но он все ещё дергался — Костян сопротивлялся до конца, даже когда думал,что остался один против всех.
Где-то вырвался парень Мишка, закричала дико девчонка Катька и Мишка пробежал мимо, прыгнул вверх,стараясь перехватить тело, но его сбили в прыжке. Два-три урода врезались в него как снаряды и продолжала кричать Катя и уцепился я за бетонный столбик, врытый в землю. Но всё тщетно.
Уже мёртвое тело поднималось вверх, поддерживаемое крылатыми психами. Молотили молодого парня как в мясорубке волосатыми мужскими кулаками. Заткнулся ладонями истошный девичий крик и меня поблагодарили пинком в лицо. Звёздочки в глазах стали больше и ярче.
Потом появился Требухашка.
Я услышал серию хлопков, крики и электрический треск. Потом закричали враги. Сначала далеко, потом ближе. Рядом упало что-то тяжелое, чуть не раздавив голову, потом опять крики и мои ноги отпустили. Я приложился затылком о землю и зрение вернулось, случилось чудо. Небо наполненное ветками деревьев, телами, крыльями, спёртым воздухом, пылью и сапогами светлело. Чёрная молния носилась с огромной скоростью разгоняя тучи. Молния пробивала тела насквозь, рвала крылья, расчищая пространство, завывала и трещала.
Иногда от молнии отделялись шары и летели в разные стороны, поджигая пространство. Воющие как бабы тёмные ангелы крутились и падали, как орехи осенью. Один упал рядом и ударил безвольной головой мне в грудь, так что я задохнулся и сложился вдвое.
На грудь кто-то сел, на все четыре лапы, и я открыл один глаз. Китайский дракон склонил голову влево рассматривая меня, будто не видел никогда. Зрачки его светились зеленым пламенем, в пасти тоже горел огонёк.
— Нормуль, — прошептал я тогда, будто он понимал хоть слово — спаси Костю.
Но он не смог его спасти.
Костя умер у меня на руках. Вру. Он был уже мертв, когда мы с Мишкой подняли его из кучи листьев. В этот раз дракон не смог его оживить. Он и так сделал слишком много. Дракон как Джеки Чан перебил толпу не меньше двадцати человек. Не без нашей помощи, мы ослабили их, конечно, но у нас шансов не было — всю работу Требуха сделал сам. Один против толпы, он порвал всех. Кому-то перегрыз глотку, кому-то вырвал крылья, кого-то прожёг насквозь, но в итоге без крыльев остались все нападавшие включая двух барменов из города, а я так хотел поквитаться с молодым. Все они были мертвы. Тела лежали вповалку на окрашенном в красное куске кладбища.
Требуха урча ходил как кот между ними и вынюхивал остатки крыльев, там где замечал жизнь — добивал. Я сидел у чужой могилы, опираясь о скамейку, сесть на неё сил не было. Мишка сидел под деревом и баюкал на руках дрожащую девушку. У Кати явно была истерика и она только повторяла его имя и прятала лицо на его груди. Неудивительно, я сам эту кровавую свалку хотел забыть. Никогда не мечтал работать в морге, но однажды случайно видел фотки в ДаркНете — месяц кошмары снились, так вот здесь было не лучше. Разве что на свежем воздухе. Вот только эта длинная тварь, бродящая между трупами и переворачивающая их одной лапой. При всей моей благодарности к дракону выглядел он как пришелец из японских кошмаров. Вся в крови длинная черная тварь с волочащимися по земле крыльями и пастью полной острых зубов. А еще такие человеческие глаза. Он будто стеснялся того, что делал и постоянно посматривал то на меня, то на парня, не зная у кого просить прощения.
«Извините, очень кушать хочется, парни».
Катерина икнула. Я попытался сесть удобнее, случайно схватился за холодную руку и с отвращением и страхом отпихнул её. Требуха посмотрел укоризненно.
— Что делать будем? — спросил Мишка.
— Спроси чего полегче. Где Костян?
— На скамейке лежит, мы его одели и положили отдельно, ты не помнишь?
— С трудом, — признался я и не соврал. Память услужливо подтёрла это ужасное воспоминание, если напрячься то можно вспомнить, всё как в тумане, но мне так легче,выкинуть из головы мёртвого Костяна и он будет жить. А где-то на телеге закутанный в тряпки лежит второй лучший друг. — Очкастый сдох?
— Да. Я проверял. И Требухашка... И Катя тоже.
— Охренеть, — я закрыл глаза.
Окончание в комментарии. Если всё правильно сделаю. Спасибо всем кто читал, всем кто терпел меня в сообществе, всем кто ждал продолжения.
