В девяносто шестом году, в конце осени, пришлось мне уходить со старой работы. Я как раз тогда развелся с первой женой и тех денег, что платили мне стало катастрофически не хватать. Завод загибался, платили мало и нерегулярно, в общем алименты в 33% от заработка выглядели откровенно смешно. Остававшиеся мне 67% тоже напоминали о смехе сквозь слезы. Помочь мне с устройством на новую работу взялся сосед Валера, провел на территорию, усадил в вагончике, где квартировала их бригада и велел дожидаться определенного времени, а именно того часа, когда освободится мой будущий возможный начальник цеха. Ну и объяснил какими способами нужно действовать, чтобы тот проникся сочувствием ко мне.
Начальник, как оказалось, тоже был из свежеразведенных и если ему сказать, что на работу хочу устроиться чтобы алименты были побольше, то он должен был размякнуть и чувствуя некое сродство с таким же разведенцем всячески помочь.Так и вышло. Помог. Устроить меня на работу в свой цех у него не вышло, но он стал обзванивать других начальников цехов и с третьего или четвертого раза место для меня нашлось. До самой пенсии на том месте я проработал.
Так вот, когда я с соседом шел утречком в первый раз по территории, духан стоял чрезвычайно химический. Вот прямо дыхание с непривычки перехватывало. В бригадном вагончике было полегче, но в пяти метрах от него из-под земли била тоненькая струйка пара, а земля в этом месте была усеяна какими-то белыми кристаллами.Нафталином, как оказалось. Тут, возле этого самого химического гейзера, я чуть было не вылетел с работы, еще не успев устроиться. Стою себе курю, дожидаясь заветного часа и вдруг мимо проходит какой-то господин начальственного вида в белой командирской каске, подруливает ко мне и начинает меня воспитывать на тему курения в неположенных местах, возможного взрыва и дисциплинарных последствий моего проступка. Загасил быстренько цыгарку и объясняю ему, что я здесь первый раз и больше ни-ни. Господин в белой каске успокоился и удалился восвояси.
В общем на новую работу я устроился, получать должен был почти в два раза больше, чем на старой.
Утренняя дорога в раздевалку и душевую пролегала через развалины старого цеха, закрытого дцать лет тому назад. Но коммуникации, проходившие через цех, продолжали фунциклировать, из под земли били струйки пара, клочья того же пара прилетали с разных сторон. И пахло... С одной стороны аммиаком, с другой бензолом, с третьей нафталином, с четвертой еще какой-то фигней. И поверх всего витал запах легких пиридиновых оснований. Основания были легкими, но духан был тяжелым.
И вот идем мы утром с Валерой сквозь пар и туман, болтаем о том о сем, нюхаем эту таблицу Менделеева, но вдруг сзади раздается топоток и мимо нас проскакивает мужик в кроссовках, спортивном костюме и лыжной шапочке. Бежит себе трусцой, размеренно дыша всей этой химией. Я слегка поел ухи прямо тут же на дороге. У меня блин от некоторых из запахов чуть ли не спазмы в груди, а этот бежит и дышит. Полной так сказать грудью дышит.
Я Валере - ? - а он мне - вот такой вот у нас местный пан спортсмен. Ему только ленивый не сказал, что он фигней занимается, но все как об стенку горох.
Всю зиму я ходил по этой дороге и всю зиму на подходах к раздевалке пан спортсмен меня обгонял. А весной я стал ездить на заводском автобусе и спортсмена больше никогда не видел.
Потом к местным запахам я привык и реагировал на них только тогда, когда становилось совсем уж жестко. При прорывах всяких и так далее. Когда ПДК уже явно были сильно превышены.
Жаль нет возможности узнать-подсчитать сколько же здоровья утренний бегун потерял во время своих пробежек. Ну или приобрел, кто его знает.