Чахлый свет фонаря дотягивался только до начала плиточной дорожки, бликовал на уцелевших листьях сирени, а дальше начинался полный мрак. Остро пахло осенней прелью, сырой землёй и влагой, будто рядом находилась река или ручей.
Стас первым шагнул в темноту.
Подул мягкий для осени ветерок, и в шорохе листьев, похожих на жестяные, ему послышалось: «Тишше… тишше…».
Но позади раздалось прерывистое дыхание Олечки, и Стас перестал прислушиваться и оглядываться. Скорее уж закончить здесь все дела и забрать любимую домой. Сварить ей какао, накрыть двумя пледами, заслонить собой от осени, ведьм, всего остального. Чтобы остались в мире только они… И ветки не цепляли волосы и куртку, не касались щеки сухими листьями, и Ольга не тряслась при каждом их прикосновении. И были бы только домашний уют, тепло и запахи любимой, нежные ласки, тихое счастье.
Дорожка и шероховатая стена высоких кустов оборвались маленьким двориком, выложенным всё такими же плитками. Перед Стасом и Ольгой оказался довольно большой дом. Все его окна были темны. Только одно уставилось на них красным светом. «Точно глаз разъярённого циклопа», – подумал Стас.
Они взошли на высокое крыльцо, и Ольга постучала три раза. Тишина. Стас обозлился – договаривались же! – и бухнул кулаком о металлическую поверхность.
В тот же миг темнота за их спинами словно ожила, взметнулась злым, холодным ветром, пахнула могильным тленом. Ольга повисла на плече Стаса и затряслась так сильно, что застучала зубами. Ему и самому стало не по себе. Он многое видывал в жизни, не один раз был лицом к лицу со смертью, но вот такое – замешательство на пустом месте – ощутил впервые.
Замок щёлкнул, и дверь медленно приоткрылась. Стас шагнул вперёд и почти втащил за собой девушку. В прихожей она укоризненно посмотрела на него, мол, просила же не шуметь. А ему бросилось в глаза громадное, в полстены, зеркало, затянутое тёмной материей. Здесь что, кто-то недавно умер? Встревожил и красный свет, лившийся из двери, которая вела в комнату. Какой-то странный, точно не от лампы, абажура или огня в камине, а из адовых глубин.
Стас снова взял инициативу на себя, сжал Ольгины хрупкие пальчики и повёл в комнату.
Во дела-то! Ожидалось ведьмино логово со всеми прибамбасами: черепами, свечами, колдовскими книгами, пучками трав, короче, со всем, о чём обычно рассказывают люди, увлечённые магией. А здесь – высокие, до потолка, шкафы из тёмного дерева, большой стол под чёрной материей, стул и несколько кресел. Справа раздались глуховатые, но мелодичные звуки. Гости странного дома повернули головы. Это пробили три часа ночи напольные часы. Как такое могло случиться? Они приехали в посёлок около двенадцати, без труда нашли дом. Топтание возле калитки и входной двери заняло максимум пять минут. Стало быть, сейчас всего лишь четверть первого, не больше.
Стас глянул на свои часы. Они особенные, их подарил инструктор с базы, где несколько лет назад Стас прошёл обучение и весьма отличился. Так вот, в этих часах можно было погружаться на большую глубину без всякого вреда для механизма. А сейчас большое стекло покрылось испариной изнутри. Стас тряхнул рукой – стрелки встали. Причём испортилась и электронная часть. На дисплее застыли какие-то символы. Но удивляться этому и страдать по порче часов не время. Он здесь, чтобы защитить свою девушку и помочь ей.
– Зачем вы пришли? – прозвучал низкий, с хрипотцой голос.
Вошедшие посмотрели на звук. За столом сидела женщина в чёрном. И когда она только успела появиться? Главное – откуда? Три стены занимали шкафы.
Олечка промолчала, не в силах что-то сказать. Стас обнял её за плечи, но не объяснил цель визита, а сказал:
– Ваши часы неправильно показывают время.
– Время вообще одно из самых неправильных явлений в мире, – откликнулась ведьма и повторила вопрос: – Зачем пришли?
Ольга наконец-то отмерла и заговорила срывающимся голосом:
– Я хочу найти свою маму…
Стас ещё сильнее прижал её к себе. Ольга благодарно на него посмотрела и сказала уже увереннее:
– Хочу выяснить, почему в моей судьбе столько странностей. Почему меня несколько раз хотели убить. – В её голоске зазвенели слёзы. – Почему в могиле мамы люди обнаружили пустой гроб. Она жива? Где она?..
Сердце Стаса зашлось от любви к своей малышке и боли за неё. Он познакомился с ней только три месяца назад и сразу ощутил, что Ольга – единственный человек в его жизни. Главный человек.
Ведьма склонила голову к плечу, как бы с любопытством присматриваясь. Странно, что её лицо было невозможно разглядеть и понять, какая она: миловидная или уродина, пожилая или молодая. Вся её фигура была окутана тёмными тенями с багровыми бликами света, источник которого тоже не был виден.
– Садитесь, – она указала рукой на кресла и велела Ольге: – Рассказывай.
Стасу не понравилось, что ему придётся оторваться от своей малышки, но Ольга ласково провела по его руке холодными пальчиками, мол, всё хорошо.
– Вся моя жизнь – череда несчастий и одиночества… – начала она, вытащив на всякий случай носовой платок из кармана. – Как сказала нянечка из Дома малютки, которую я давно отыскала, меня нашли люди зимой на перекрёстке. Они и усыновили. Потом вдруг что-то случилось, и я, трёхлетняя, снова оказалась на перекрёстке, но уже в другом городе. Несколько лет посчастливилось жить в хорошей семье. Я её до сих пор помню. А вот как потом в семь лет очутилась на другом пересечении дорог, в безлюдном месте между сёлами, не помню. Потом были детприёмник, детдом, и снова передышка в многодетной фермерской семье. Мама, папа, братья и сёстры, школа, домашняя тяжёлая работа… Но я просыпалась по ночам в страхе: вдруг всё это кончилось? Приёмные родители тайком стали разыскивать мою настоящую мать.
Ольге всё же пришлось вытереть слёзы.
– Хватит, Оля. Не рви себе душу.
А потом обратился к ведьме:
– Короче, вы можете помочь девочке? Не как в полиции, а своими какими-нибудь способами? Видите же – человек на грани. Я заплачу.
– Конечно, расплачиваться придётся тебе… Любишь её? – усмехнулась ведьма.
– Люблю больше жизни… – начал Стас, но ведьма прервала его взмахом руки.
– Продолжай, – велела она Ольге.
– Приёмные родители отыскали след моей настоящей мамы. И мы вместе приехали в одно село. Там жила старушка, родная сестра моей покойной бабушки. Она рассказала, что мама однажды приползла к ней… – Ольга шмыгнула носом, сглотнула слёзы. – Буквально приползла, раненая… Старушка, баба Тося, нашла её в огороде… Мама умерла у неё на руках, даже фельдшер не успела прибежать. Её похоронили. Через год в половодье подмыло берег реки, на котором находилось кладбище. Когда вода схлынула, гробы и останки стали переносить в другое место. В маминой разрушенной могиле гроб оказался пустым. Я думаю, она жива… И по-прежнему ненавидит меня. Или находится в плену у людей, которые меня ненавидят за что-то…
– Сказки! В жизни не слышала такой ерунды, – сказала ведьма.
– Это правда! – воскликнула Ольга и заторопилась доказать: – Я закончила девять классов, уехала в город учиться на бухгалтера. И сразу же началось… Сначала отравление… Чудом выжила. Потом маршрутка попала в ДТП. Мне повезло чуть больше, чем другим. Потом случился пожар в общаге. Пожарные нашли меня на лестнице, а в больнице еле откачали. В подземном переходе напали… В подъезде ножом пырнули… И так все три года…
Ольга расплакалась, а ведьма откровенно хохотнула:
– Понятно, тебе сейчас просто везёт. Но что мешало твоей матери или каким-то мифическим людям прикончить тебя раньше, когда ты была беспомощным ребёнком?
– Убить малыша – это далеко не то же, что убить взрослого человека… Поэтому я думаю, что всякий раз это была моя мать, – сказала Ольга с таким отчаянием, что Стас не выдержал.
Он подошёл к столу ведьмы, опёрся о него сжатыми кулаками и сказал, еле сдерживаясь, чтобы не врезать ведьме или, если уж Ольга так в этой мошеннице нуждается, хотя бы треснуть по столу:
– Не верите? Понятно. Для вас трагедия человека – пустые слова. А если я хорошо заплачу? Не сомневайтесь, деньги у меня есть.
– Не сомневаюсь, что у тебя и деньги есть, и отвага, и сила. Ума только маловато, — спокойно ответила ведьма и снова обратилась к Ольге: – От меня-то ты что хочешь?
– Помогите найти маму. Всё выяснить. И попросить её, чтобы отпустила меня… – прошептала Ольга, а потом продолжила, всё повышая голос: – Мне от неё ничего не нужно – ни любви, ни жалости… Раньше я даже хотела добровольно отдать ей свою жизнь, раз уже она этого добивалась. А теперь – нет! Хочу прожить со Стасом всю жизнь, родить и воспитать детей. И своего будущего я ей не отдам!
– Люди, которые так думают, в магии не нуждаются, – с сарказмом заметила ведьма. – Тем более, если у них такие помощники. Откуда про меня узнала? Говори честно.
– Честно? Не помню, если честно… В голове всё смешалось. Но многие, не один человек, посоветовали – иди к Любови. Сильнее её нет. Дали телефон. Предупредили: если тебе судьба получить от неё помощь, по телефону ответят. Вы мне сразу ответили. А кто-то так и не дозвонился… – ответила Ольга.
Она выглядела такой усталой, будто из неё выпили жизнь. И потерянной, и одинокой… Как котёнок, которого выбросили на улицу.
У Стаса в который раз кончилось терпение.
– Сколько? – коротко спросил он.
И теперь он уже не казался влюблённым увальнем. Теперь он был самим собой. И всем стоило остерегаться, чтобы не оказаться у него на пути.
– Немного, – всё так же спокойно ответила ведьма, явно оценившая такое преображение Стаса. – Только за успокоительный отвар для неё. – Она кивнула на Ольгу. – Ты сделаешь остальное сам. И рубленая рана головы не помешает.
Стас даже бровью не повёл. В магию он не верил от слова «совсем». И если ей известно про его ранение, значит, у этой Любови широкая агентурная сеть, звенья которой можно обнаружить даже там, куда не под силу дотянуться обычным людям.
Ведьма опустила руку ниже столешницы и тут же вытащила её с бутылочкой из тёмного стекла.
– Это пока твоя защита от мира, – сказала она Ольге. – Живи спокойно, ничего с тобой не случится. Тебе же, – ведьма глянула на Стаса, – предстоит отправиться к бабе Тосе, Антонине Горшковой. Да не медли, она вот-вот помрёт. С тебя двадцать тысяч.
– Я бы и за половину согласился денёк поработать ведьмой, – попытался пошутить Стас, доставая из бумажника купюры.
– Кто знает, может и придётся, – ответила ведьма. – Когда будешь выходить, сними покрывало с зеркала. Это для тебя, чтобы ты перестал считать магию мошенничеством.
Стас глянул на неё и улыбнулся. Ну конечно же, для него уже подготовлен какой-нибудь фокус, к примеру, появление в зеркале умерших родителей, погибших товарищей. Или, в конце концов, первый сексуальный опыт. Знаем, проходили.
Он взял бутылочку, бережно опустил её во внутренний карман, подхватил Ольгу и вышел из комнаты, в которой тотчас погас свет.
«Ну вот, киносеанс, как и предполагалось», – снова усмехнулся Стас.
Однако в полной темноте он определил, где покрывало, и сдёрнул его. Стаса обучали по этой части, и наукой он овладел на уровне автоматизма.
И в тот же миг оцепенел от того, что увидел.
Такого просто не могло быть! Про этот момент из последнего задания не знал никто, потому что не осталось живых свидетелей.
Ему и однокурснику по Академии, сослуживцу и задушевному другу, предстояло устранить одного из руководителей запрещённой во всём мире организации. Главарь бандитов имел порок, страсть к кое-кому. За это непотребство его зачистили бы свои же ортодоксы-правоверные. Однако благодаря аятолле Хомейни и влиянию США непотребство давным-давно, ещё в прошлом веке, перестало быть таковым в обществе. А что особенного, если человек добровольно принимает обязанности женщин, положенные шариатом. Зато убийство главаря однозначно сочтут местью своих же, стоящих за чистоту веры. Отсюда неизбежен раскол среди горячих мусульман. Двойная выгода.
И ряженые Стас с Петькой, полиглотом, востоковедом, культурологом и по совместительству капитаном ГРУ, должны были сделать всё, чтобы проникнуть в покои главаря. Они и сделали: Стас – сутенёр, Петька – красивый, как гурия, транс – предстали перед жестоким бандитом и палачом. Но кто знал, что у международного преступника сорвёт крышу, и он сразу же, сходу, распорет мечом-зульфикаром Петьку от горла донизу? А у них с собой ничего не было, кроме шёлковых шнурков на одежде. Они полагались на силу своих рук…
Второй замах зульфикара почти скальпировал Стаса и снёс ему часть черепа. Тогда Стасу пришлось действовать в беспросветной багровой мгле. Руки его до сих пор помнили хруст шейных позвонков бандита и треск вырываемого кадыка. Потом он пополз к окну, вокруг которого стараниями своих людей не оказалось никого…
Полгода Стас провёл в госпиталях и больницах. Он решил, наконец, задачу – почему никто из охраны не ворвался в комнату, где слышалась борьба и звуки смерти. Охрана и слуги знали настоящую страсть главаря: он просто любил проливать кровь своими руками.
И всё это в деталях увидел Стас в зеркале.
Он очнулся только тогда, когда Олечка потерлась лбом о его плечо.
Они вышли, миновали два-три дома.
– Малышка, постой здесь, я ещё раз гляну на ведьмин дом. Не бойся, заходить не стану. Это всего три минутки. Подойди ближе к забору.
Но Ольга вцепилась ему в руку.
«Переволновалась, зайка», – подумал Стас.
И они пошли вместе. Однако знакомого забора с калиткой без запора не увидели.
– Ведьмин дом исчез, – чуть не заплакала Ольга.
– Ну и хорошо. Это значит, теперь мы снова стали сами собой.
– Видишь ли, малышка, с древности люди обладают умением внушать, создавать иллюзии. А в наше время по этой части вообще бомбические технологии.
– Не поняла, – с интересом сказала Ольга.
Стас порадовался, что она успокоилась, сжал её руку и продолжил рассказывать:
– Слышала про цыганскую петлю? Цыгане издревле матера по части внушения. Некоторых прямо с хода гипнотизируют. Так вот, эта петля – полное лишение человека воли, подчинение себе.
– А ты умеешь внушать? – неожиданно спросила Ольга.
– Кое-что умею. Вот сейчас внушаю тебе, как хорошо было бы закутаться в пледы, полежать, обнявшись…
Последние слова он прошептал девушке в ухо. Ольга притворно рассердилась, стукнула его по носу и засмеялась.
«Смех, как звон ручейка. Сладкого прохладного ручейка, который льётся в мою обожжённую душу», – пришла ему в голову мысль.
– Расскажи, что ты видел в зеркале, – снова неожиданно потребовала Ольга. – Я вот ничего не увидела, потому что было темно. А ты так напрягся, прямо закаменел весь. Я почувствовала, что тебе больно. И ещё что ты на кого-то так обозлился, что готов убить.
– Войну я видел, любимая. Войну и врага.
– Как такое могло случиться-то? Ты видел, а я – нет.
– Наверное, ведьма Любовь мастерски умеет обращаться с сознанием. Она просто вытянула из меня самое страшное из того, что когда-либо со мной произошло. Создала иллюзию из моих же скрытых воспоминаний.
Ольга замолчала, потом неуверенно произнесла:
– Она не захотела, чтобы я её увидела, вот и спряталась за иллюзиями. Сейчас даже не могу сказать, какая она.
– Верно, малышка. И я её толком не разглядел, хоть и стоял очень близко. Вон и моя машина. Нам пора домой в наш рай.
