Дорогие наши авторы, и подписчики сообщества CreepyStory !Мы рады объявить призеров конкурса “Черная книга"! Теперь подписчикам сообщества есть почитать осенними темными вечерами.)
Выбор был нелегким, на конкурс прислали много достойных работ, и определиться было сложно. В этот раз большое количество замечательных историй было. Интересных, захватывающих, будоражащих фантазию и нервы. Короче, все, как мы любим. Авторы наши просто замечательные, талантливые, создающие свои миры, радующие читателей нашего сообщества, за что им большое спасибо! Такие вы молодцы! Интересно читать было всех, но, прошу учесть, что отбор делался именно для озвучки.
Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)
Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.
В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!
Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)
Сто сорок вторая квартира встретила нас невероятным смешением самого разного парфюма. Я поморщился: не люблю такие резкие запахи. Включил свет. Снял наконец-то нелепый пиджак и повесил рядом с кожаной курточкой розового цвета. Следом избавился от идиотской вязаной перчатки. Жильё продажных гетер оказалось очень даже неплохим. Очевидно, Мария когда-то сделала тут основательный ремонт, поэтому от обычной сталинской планировки с длинными коридорами не осталось и следа. Вместо этого была огромная гостиная с широким коричневым диваном. На полу лежал бежевый ковёр в тон светлых стен. В углу приютилась небольшая кухня со всем необходимым. Две закрытые двери по правой стороне, наверное, вели в спальни. Что говорить, любила Машка своих девочек и не скупилась для них на человеческие условия жизни. А те отвечали ей взаимностью, насколько я знал. Правда, иногда хулиганили, обчищая бумажники незадачливых клиентов, чем доставляли хозяйке некоторые хлопоты.
Хотя ценник у девочек и так был... ого-го. Глупость и жадность всегда идут рука об руку. Не мне вам рассказывать.
Я разулся, направился к холодильнику. На дворе уже стоял поздний вечер, и организм требовал законный ужин. В морозилке нашлись две замороженные пиццы. Дрянь, конечно, но лучше, чем ничего.
– Ну что, беженцы, – сказал я как можно бодрее, вскрывая картонные коробки, – предлагаю перекусить чем бог послал. Заодно обсудим, как быть дальше.
Константин сидел на диване, сложив руки на коленях, как школьник.
– Знаете, Алексей, я всю жизнь живу практически в этом же районе, но понятия не имел, что у нас есть такие... странные гостиницы.
– Господи, пап! – не выдержала Кристина. – Ну нельзя быть настолько наивным! Это же обычный бордель! А мы сейчас в квартире, где живёт… живёт пара шлюх!
– В смысле... бордель... – профессор от удивления даже снял очки, протёр рукавом рубашки и водрузил их на место.
– Ну не совсем обычный, – непринуждённо улыбнулся я. – Элитный. Один из самых дорогих в Москве. А моя подруга...
– Я не голодна! И пойду спать! А вы тут... ешьте что хотите! И думайте, как всё это быстрее решить! Я хочу вернуться домой!
Она подошла к ближайшей спальне и демонстративно захлопнула за собой дверь.
– Крис... – Константин совершенно опешил от вспышки приёмной дочери. – Что с тобой? Ты куда?
Я закинул пиццу в микроволновку и сел рядом с ним.
– Ничего страшного, не волнуйтесь. Ревность. Так бывает.
– Ревность?
В этот момент Кристина снова вышла в гостиную с охапкой снятого постельного белья.
– Даже думать не хочу, что на этих простынях делали!
Она бросила всё на пол, после чего гордо удалилась обратно.
– А ещё повышенная чувствительность с лёгким налётом неадекватности.
Я хотел было спросить у Константина про «те самые дни» у его дочери, но благоразумно решил не развивать тему. Вместо этого встал, сходил в прихожую и вернулся с листочком и карандашом из кармана пиджака, который одолжил мне профессор. Положил их на стеклянный журнальный столик возле дивана.
– Сём, мы пока шли сюда, всё тихо было? Ничего не заметил странного?
– Да нет, вроде всё норм. Успели вовремя свалить.
Карандаш завис в воздухе на секунду, затем добавил строчку ниже:
– Кобель чёртов, креста на тебе нет.
– Оборжаться можно, Петросян потусторонний.
– А можно я с тобой завтра вечером к Машке пойду? По-братски?
– Так, младший, ты не борзей давай. Тем более с такой рукой мне скорее к экзорцисту надо, а не по бабам бегать.
– И я даже знаю, что он скажет!
Я начинал злиться. Конечно, как и всякие братья, мы частенько подкалывали друг друга. Но сейчас это было абсолютно не к месту. Какая собака его укусила?
– Сём, уймись, а?
– Он скажет: «ДА НУ НА ХЕР!»
– Семён! – я вскочил с дивана. – Угомонись!
Но карандаш продолжал летать над листком, как сумасшедший.
– ДА НУ! НА ХЕР!!! ХА-А-А-АХА-ХА!! НА ХЕР!!!! А-АХА-ХА-ХА-ХАХА-ХАХА-ХАХА-ХАХА-ХАХА-ХАХА-ХАХА-ХАХ!!!!!!!!!
Журнальный столик затрясся, по стеклянной поверхности пробежала извилистая трещина. За ней ещё одна. Через секунду он взорвался, обдав нас смертоносной шрапнелью. Мне повезло, я стоял. Константин же едва успел закрыть часть лица. Мелкие осколки впились ему в левую ладонь, которой он пытался защититься. Правая щека и лоб расцвели кровоточащими порезами. Там, где только что был стол, появился ярко-оранжевый силуэт брата. Он висел в воздухе, скрючившись в позе зародыша. Его тело сотрясали судороги. Внезапно Семён резко запрокинул голову, широко раскрыв рот. Комнату заполнил низкий вибрирующий гул, от которого заныли зубы. Профессор, забыв о ранах, не отрываясь смотрел на происходящее. В памяти вспыхнула картинка из моего недавнего видения.
И я понял, что сейчас произойдёт.
Схватил Константина, перекинул за диван, нырнув вслед за ним.
Через мгновение всё вокруг вспыхнуло цветным заревом. В разные стороны полетели десятки сверкающих нитей. С влажным чавканьем они лепились к стенам, извиваясь, как змеи. Одна из них упала на профессора. Дёрнулась, метнулась к шее. Я перехватил мерзкую дрянь чёрной ладонью, потянул к себе. Она застыла, тут же посерела и обмякла.
Безумная догадка мелькнула где-то на уровне подсознания. Я резко встал, отбил сразу несколько атакующих отростков и прыгнул вперёд, пытаясь дотянуться до брата.
8
Константин сидел на диване. Перемазанный зелёнкой, он продолжал восхищённо говорить, пока Кристина заклеивала пластырем порезы ему на лице.
– Невероятно! Крис! Это просто невероятно! Такая сила! Первозданная мощь! Тебе надо было это видеть!
Я же думал только о том, какая отличная звукоизоляция в старых домах. Если бы Маша прибежала на шум… Разгром столика и осколки – ещё ладно, но вот объяснить метровый куб чёрного льда, стоявший почти по центру гостиной...
Особенно учитывая, что в нём тускло мерцал человеческий силуэт.
Как?
Кием об косяк.
Кристина закончила с отцом, повернулась ко мне.
– Давай осмотрю?
– Да нормально, вроде не зацепило. Вот рука онемела, не чувствую почти. – Я пошевелил пальцами. – Хотя слушается.
– Выглядишь ты не очень.
Я закончил сметать осколки, отставил совок с высокой ручкой в сторону и тяжело сел рядом с ней, откинувшись на спинку дивана. Устало прикрыл глаза, посмотрел на куб.
– А как должен выглядеть человек, который меньше получаса назад сделал вот это?
Кристина положила ладонь мне на лоб. Приятное, прохладное прикосновение. Вроде даже с долей нежности. Перестала наконец злиться? Хотелось бы верить.
– По-моему, у тебя температура.
– Или отходняк.
– Так, что случилось? Я слышала, ты кричал на брата. Потом грохнуло, думала, сейчас убью обоих. Заснуть не даёте.
– А вышла и увидела отца в крови и меня на полу. Знатно мы тебя обломали, да?
– Ты всегда шутишь, когда вокруг чёрт-те что творится?
– Извини, защитная реакция.
Я глубоко вздохнул, наблюдая, как Константин ходит вокруг колыбели Семёна.
– Сам не знаю, честно говоря. С братом что-то произошло. Он как с катушек съехал. Стал нести какую-то чушь. А потом началось, как ты выразилась, чёрт-те что. Проявился его силуэт, и ему... словно было плохо. Тогда и шарахнул столик. Или наоборот, не суть важно. Я утащил твоего отца за диван. И очень вовремя: дальше Семён устроил настоящее светопреставление. По всей комнате паутина начала летать, оранжевая. Тебе повезло, кстати, что в тот момент не вышла.
– Паутина? Как в твоей книге?
– Ага. Тогда я решил, что единственный вариант его успокоить – дотронуться этой вот культяпкой чёрной.
Я кивнул на свою правую руку.
– Ну и вот. Появился этот ледяной квадрат Малевича.
Я почему-то не хотел рассказывать девушке о своём видении у них в квартире. Может быть, и стоило, но... не хотел.
– А Семён внутри?
– Да.
– Треш какой-то, – Кристина поёжилась. – А из-за чего? В смысле ты сказал, он...
– Понятия не имею, – перебил я. – Вопрос скорее к твоему отцу. Из нас четверых он на этом собаку съел. Профессор!
Окликнул Константина ещё раз, но снова безрезультатно. Он был полностью поглощён изучением моего «произведения искусства». Постукивал в разных местах, неразборчиво бормоча себе под нос. Прикладывал ухо и пытался царапнуть ногтем. По моему, даже собирался лизнуть. Странно, что у себя дома он не проявил такого любопытства. Хотя там были немного другие обстоятельства, да и внутри никто не находился. Я собрался уже встать, но Кристина мягко толкнула меня обратно и поднялась сама.
– Пап!
Она подошла к отцу, похлопала по плечу.
– Господин профессор, вернитесь в наш мир!
Константин оторвался от очередной попытки сковырнуть от куба хоть что-нибудь, недоуменно посмотрел на дочь.
– Крис?
– Пап, оторвись, пожалуйста. Эта штука никуда отсюда не денется.
– Да-да, прости, я увлёкся. Но, Крис, ты бы видела!
– Лёша мне уже всё рассказал. Что произошло с Семёном? Нам опять нужно куда-то уходить?
Константин задумчиво пожевал нижнюю губу, подошёл ко мне и сел рядом.
– Нет, уходить, я думаю, не придётся. На этот раз Алексей просто использовал силу, данную ему Клипот. Это не вызывает таких возмущений на уровне мерностей, как, скажем, инициация или гибель Древа. А что касается его брата... Я не уверен. Могу лишь предположить, что близость части второго Древа как-то на него повлияла. Сефирот и Клипот, конечно, части одной сущности, но они никогда не бывали вместе. По крайней мере, в моих книгах таких случаев не описано. Вероятно, это и вызвало спонтанный выброс энергии, который Семён не смог удержать.
– Ну хорошо, – я осторожно положил правую руку на колени. Её всю неприятно покалывало. Ощущения не из приятных, но чувствительность, очевидно, возвращалась. – Что нам теперь делать?
– Если говорить вообще, – профессор снова перешёл на менторский тон, – то необходимо как можно скорее извлечь энергию Сефирот из вашего брата, Алексей. Во-первых, скорее всего, после этого всякое преследование потеряет для Клипот смысл. Во-вторых, мы избежим новых всплесков. А в-третьих, есть большая доля вероятности, что сок нового Древа сможет, скажем так, излечить вашу руку. Это лишь моё предположение, конечно, но попытка не пытка, как говорил небезызвестный Лаврентий Палыч.
Он неожиданно рассмеялся сухим, неприятным смехом.
– Замечательно, а прямо сейчас?
– А прямо сейчас – ничего. Только ждать, пока Семён очнётся.
– И как долго?
Константин пожал плечами.
– Не знаю. Несмотря на определённое соперничество, оба культа никогда не доходили до прямых столкновений. Я не встречал таких записей. Но, учитывая, что в вашем брате чистая энергия Древа, надеюсь, скоро он придёт в себя. Вряд ли вы могли ему серьёзно навредить.
– То есть просто расходимся спать?
– В целом да. Только мне казалось, вы ставили пиццу в микроволновку? Признаться, я понял сейчас, что чертовски хочу есть.
Кристина помогла мне собрать остатки осколков с дивана, пока её отец заново разогревал ужин. Ели по-идиотски, держа тарелки в руках (мир тебе пухом, несчастный столик), и в молчании. Каждый думал о чём-то своём. Константин то и дело посматривал на чёрный ледяной куб, но, поймав укоризненный взгляд дочери, сделал вид, что пицца гораздо интересней. Я же прикидывал в уме оставшиеся со времён работы в агентстве связи. Да, уже больше года, как отошёл от дел, но должники у меня ещё были. Повторения бойни в пещере психушки не хотелось, однако... чем чёрт не шутит. Завтра нужно купить новый телефон и сделать пару звонков. Пригодится.
После такой замечательной трапезы я отправил Константина с дочерью по комнатам, заявив, что останусь спать на диване. Мало ли, Семён очнётся ночью. Лучше мне быть рядом. Кристина принесла простыню и подушку с покрывалом. З – забота.
Правда, уснуть получилось далеко не сразу. День выдался, мягко говоря, насыщенный событиями. Но получасовой психотренинг сделал своё дело, позволив наконец-то задремать, не выходя из тела.
Казалось, только-только удалось провалиться в дремучую яму сна, как я почувствовал, что кто-то неистово трясёт меня за плечо. Проворчал нечто невразумительное, отмахнулся, пытаясь отогнать назойливого нарушителя покоя.
– Да проснись же ты! – яростно прошипел знакомый женский голос.
Кристина. Твою мать, ну что опять? Медленно сел на диване, пытаясь разлепить налитые горячим свинцом веки. Моргнул раз, другой... И увидел на светлом бежевом ковре обломки чёрного подтаявшего льда.
История долгая, и я постараюсь избежать ненужных подробностей, хотя, по роду своей деятельности, очень часто люблю уходить в лирические отступления.
Моя двоюродная сестра Света вышла замуж двадцать лет назад за курсанта военного ВУЗа. Соответственно, помоталась с ним по всем гарнизонам лет пять, прежде чем вернуться обратно в Москву. Жили они в то время где-то далеко в Сибири, в городе Омутнинск. На карте фиг найдёшь эту дыру. Жили в общежитии для военных, а через дорогу от общежития находился детдом. Светка у меня очень хорошая, жалостливая, детей любит - и привязалась она к одной девочке-сироте. Собственно, девочка была не круглой сиротой - у неё формально имелась родная бабушка, но та отказалась от всех прав на внучку, и сама сдала её в детский дом.
Девочку звали Надей, и было ей лет пять. В то время у Светки родился сын, но она одинаково ухаживала за обоими детьми. С администрацией детдома она договорилась, что девочка поживёт у неё. А те только и рады: баба с возу - кобыле легче. На сирот компенсация от государства полагалась. А так - Надю неофициально удочерили, а деньги на неё продолжают поступать на счёт детдома... Ну вот, это я уже начинаю в сторону уезжать))
В общем, прожила Света с мужем и детьми в Омутнинске пять лет, и пришло время возвращаться домой. Надю, естественно, забрали с собой. Муж Светы - Женя, уже занялся официальным удочерением Нади. И надо было такому случиться, что уже в Москве, на последнем этапе оформления документов на удочерение, Надю поймали за руку на воровстве из без того скудной семейной казны. Какие там зарплаты у военных-то? Разразился скандал со слезами и криками, и встал вопрос о том, чтобы отправить Надю обратно домой. Мол, если девочка ворует у людей, которые ради неё последний кусок от себя отрывают - то что будет дальше?
Светка моя в слёзы. Кричит: "Давай простим на первый раз? Ребёнок ведь! Глупый ещё!", но Женя твёрдо сказал, что рисковать он не хочет. И отправил девочку обратно в Омутнинск... Светка рассказывала потом со слезами, как она стояла на перроне вокзала, а Надя кричала в окошко: "Мамочка, прости меня!" Переживала Светка страшно. Плакала долго. Женьку простить не могла.
А потом прошли годы, родился второй сынишка, и всё постепенно подзабылось. Но с рождением младшего Даньки в семье у Светки начались проблемы и неприятности. Старший сын, Серёжа, то и дело ломал себе руки-ноги, за полгода - три сотрясения мозга... Вроде, десятилетний мальчишка - понятно, что будут и синяки и шишки и переломы, но не в таком же количестве, и все практически на ровном месте? Младший ребёнок, как из роддома принесли, с больничных не слезал: то аллергия страшная, то астма (это у месячного-то ребёнка?!), то ещё что похуже... Женьку стала спина мучить. Врач сказал, что это межпозвонковая грыжа. В семье разлад начался. То за десять лет ни одной ссоры крупной, не считая того случая с Надей, то каждый день грызня до развода.
На Светке лица не было. На работу не выходила неделями: дети болеют, оставить их не с кем. А работала тогда Светка кассиром в магазине Арбат Престиж. На неё уж и сослуживцы стали коситься подозрительно: была красивая румяная девка с мужем-майором, а сейчас одна тень осталась. И вот подходит к ней сослуживица (к слову, подруг у Светки на работе не было. Так, здрасьте-до свидания), и говорит:
-"Света, не знаю, что там у вас стряслось, но дам я тебе совет: съезди к бабке одной. ты не перебивай, дай я скажу всё. Это в Тамбовской области, ехать туда надо на неделю, не меньше. И всей семьёй. Я сама оттуда родом, у меня и квартирка старая там есть. Я тебе ключи дам, вам же надо будет где-то жить? В общем, ты подумай".
Светка отмахнулась, а вечером зачем-то рассказала о разговоре Женьке.
Женьку просто надо знать, прежде чем подходить к нему с такого рода разговорами: здоровенный усатый мужик, майор фельдъегерской службы Президента, такому сам чёрт не брат. Видел в своей жизни такое, что здоровый мозг не выдержит. А Женьке хоть бы что. И за разговоры о бабках от Женьки запросто можно было получить лекцию на два часа о вреде наркотиков. Но тут случилось странное: Женька выслушал жену и сказал:
-"Я возьму на неделю отпуск, поехали к бабке". тут Светка и опала как озимые. Но поехали.
Приехали, разместились на квартирке Светкиной коллеги, и на следующий день пошли к той бабке. Коллега предупредила, что к бабке надо идти пешком. Никаких машин, автобусов и даже велосипедов. Только пешком, как паломники. Бабка их не пустила дальше порога. Сказала:
-"Дети что ж, некрещёные? А раз крещёные - то отчего без крестиков? Пойдите, вон, в церковь, купите им крестики самые простые, и возвращайтесь".
Церковь была в той же деревне, недалеко, так что сходили они туда и купили детям простые крестики на освящённой верёвочке. надели на них, и пошли обратно к бабке. Старший сын шёл сам, младшего Светка несла на руках. И вот метров за сто до бабкиного дома младший вдруг начал орать у Светки на руках, извиваться, и чесать шейку. Светка отогнула воротник - а по тому месту, где у малыша проходила верёвочка от крестика - волдыри как от ожогов. У Светки волосы дыбом. Женька тоже бледный, но старается держаться спокойно. Взял у Светки ребёнка, и зашагал к бабке в дом. С каждым шагом ребёнок орал всё громче, и вся шея уже покрылась волдырями. Светка даже кинулась снять крестик, но Женька не дал.
В этот раз бабка всех впустила, почитала молитвы, побубнила, пошаманила, ребёнок успокоился, и она всех отпустила домой, наказав придти к ней ещё завтра. Ребята ходили к бабке почти неделю. Каждый раз она читала молитвы, и больше ничего необычного не происходило. На седьмой день они пришли к ней в последний раз. Всё было как обычно: бабка читала молитвы, Светка сидела перед бабкой с малышом на руках, а Женька стоял на улице. Почему-то бабка отчитывала его отдельно. Серёжка сидел у окна и смотрел на улицу. Дальше своими словами не могу. Рассказываю Светкиными:
"Бабка читает что-то, я почти уснула уже на стуле, и тут слышу смех. Да такой, что мороз по коже. Люди так не смеются. Гаденько, мерзко, и совершенно не по-человечески. С меня сон слетел, мурашки по коже, и я начинаю смотреть по сторонам, пока до меня не доходит, что это смеётся мой сын Серёжка! Он так и сидел, спиной ко мне, лицом к окну, и страшно смеялся. У меня волосы встали дыбом от этого смеха. Тут бабка поворачивается к Серёжке, смотрит ему в спину, потом поворачивается ко мне и говорит:
-"Тьфу на вас! Не разглядела я вашего мальчишку-то сразу! Если б увидела сразу - ни за что бы с вами не связалась!"
После чего подходит к Серёжке, кладёт ему руку на голову, и спрашивает:
-"Как тебя зовут?"
Серёжка оборачивается, и тут я, извини за подробности, натурально сделала лужу: это не был мой сын! У него было синее лицо, глаза полностью закатились под лоб, и видны были только белки, рот оскален, зубы наружу, слюни с них капают, и он смеётся!!! Тут я закричала. И бабка как гаркнет на меня:
-"Вон! Пошла вон! Отца зови!"
Я Данилу хватаю, на улицу, вся, прости Господи, обоссанная, выскакиваю, ору Женьке чтоб он зашёл, падаю на землю и вою от животного страха. Через минуту слышу бабкин голос:
-"Мать! Зовите мать!"
Я влетаю в избу, а бабка мне орёт:
-"Молись!"
- "Я не умею!"
-"Как умеешь - так и молись! Падай перед иконами!".
Я на колени бухнулась, а молитв-то никаких не знаю! И чего говорить тоже не знаю! Только кричу:
-"Господи, спаси и помилуй!".
Женька мой в угол забился, и седой весь... В 30 лет, за минуту поседел! Серёжка, или уже не знаю кто - сидит на стуле и всё так же ржёт, как сумасшедший, и глаза эти белые, и зубы оскалены... И бабка кричит:
-"Как зовут тебя, отвечай?!"
Серёга даже не сказал, а как выплюнул:
И бабка ему:
-"Что ж ты, Надя, отцу на спину такую дрянь-то посадила, а?"
Серёжка ещё громче ржёт:
-"Да чтоб вы все тут посдыхали, сволочи! Ненавижу!".
Тут я, видимо, сознание и потеряла. Очнулась на улице. рядом Женька седой, и Серёжка мой, совершенно нормальный, только бледный и напуганный. А я и смотреть на него боюсь. Не знаю уже, кто со мной сейчас рядом: мой сынок или неведомая тварь? Женька мне говорит:
-"Зайди к бабке. Она просила, когда ты очнёшься..."
Я захожу. Бабка мне говорит:
-"Что за Надя такая?"
Я честно отвечаю:
-"Без понятия. У меня ни одной знакомой Нади нет."
Бабка опять:
-"Вспоминай. Была у тебя в жизни какая-то Надя. А у Нади той бабка была нехорошая. Ой, нехорошая".
И тут меня как обухом по голове: Надя! Надя с Омутнинска! Я тут же бабке и рассказала ту давнюю историю. А бабка ругается:
-"Вы дураки! Хоть бы справки какие о девке навели. У неё ж бабка была - не дай Бог такую на своём пути повстречать. Даже я бы не полезла тягаться. А перед смертью она Наде всё и передала. А у девки на вас большой зуб. Вспоминай: оставляла какие личные свои вещи ей?"
Я говорю:
-"Ну, какие вещи? Подарки она наши с собой забрала, конечно. Что ж я, у ребёнка буду её подарки отбирать? Там были и мои вещи: денег-то особо не было, я для Нади свои юбки-кофточки перешивала. В них она и уехала", и бабка мне:
-"ну, с чем вас и поздравляю. Через твои вещи она вам на всю семью на смерть сделала. Все бы убрались, один за одним". Тут я в слёзы:
-"А что делать-то?"
Бабка помолчала, губами пожевала и говорит:
-"Отца завтра домой отправляй. И младшего пусть увозит. А вы со старшим тут останетесь. И будете ко мне приходить каждый день".
На другой день Женька с Данькой уехали. А я с Серёгой осталась. Стыдно сказать, но я до одури боялась собственного сына. Я боялась оставаться с ним в одной комнате, боялась выключать на ночь свет. У меня в ушах всё ещё стоял его нечеловеческий смех. Сам же Серёжка ровным счётом ничего не помнил, сказал, что просто сидел, смотрел в окно, и слушал бабкино бормотание. Всё как обычно.
На следующий день мы с Серёжкой снова пошли к бабке. Она усадила Серёжку на стул перед окном, и начала что-то шептать. И тут я снова услышала этот жуткий смех. Чуть было снова не описалась. Серёжка очень громко смеялся, но тут бабка сделала какое-то движение руками у него за спиной, и смех оборвался. Бабка с усилием делала какие-то движения, словно что-то ломала или отрывала. Серёжка стал кричать как от боли. Я еле сдерживала свой организм, чтобы снова не опозориться. Минут пять бабка что-то "ломала", а потом открыла настежь окно и закричала:
-"Лети отсюда вон! Пошла вон, я сказала!"
Тут Серёжка таким жалобным и незнакомым голосом говорит:
-"Как я пойду-то? Ты ж мне крылья переломала..."
Я тоненько завыла от страха, а бабка всё орёт:
-"Как хочешь - так и лети! Пошла, пошла отсюда!"
Тут окно со всей дури как захлопнется, как только стёкла не вылетели, и Серёжка мой голову на подоконник уронил. И словно спит. Бабка его за плечо потрясла, он голову поднимает, глаза заспанные:
-"Мам, я уснул?"
А я сижу вся зарёванная, в соплях, и головой киваю как слоник... В общем, к бабке той мы ещё три дня ходили, а потом домой вернулись. И мне до сих пор так страшно, особенно как на Женькины волосы посмотрю... Я даже курить бросила, ничего не пью, даже пива, и матом больше не ругаюсь даже в сердцах. И мне всё время кажется, что мой сын - это не мой сын. Я себе и поясок с молитвами в церкви купила, постоянно его на голом теле ношу. Страшно мне"
С тех пор прошло почти десять лет. Серёжке уже девятнадцатый год, невероятно обаятельный и талантливый мальчик: музыкант, играет в какой-то группе, выступает. Я к нему на выступления езжу. Очень люблю этого мальчишку - его невозможно не любить: от него исходит какая-то невероятная аура обаяния. Но когда он остаётся у меня ночевать - я почему-то тоже не выключаю в комнате свет. Не знаю, почему. И Серёжке никогда об этом не расскажу.
Денис всё это время сидел в обсерватории. Он словно больше не принадлежал этому миру. Его разум оказался повреждён кошмарными видениями. Огненный шар больше его не преследовал. Если тварь разумная, то она определённо хотела таким образом передать остальным людям некое послание, оставив Дениса в живых. Сообщить о грядущем и неотвратимом будущем человечества. Если, конечно, это были не иллюзии, а истина…
Голос Из Пустоты 2 — Нормально он чешет, — хмыкнул Серёга. – Он тут бенза нанюхался стопудов. Я в детстве тоже как-то нюханул. Увидел примерно то же самое, на. — Или ракетное топливо, — сказал Артём. – Лучшее – детям. — Американским! – гыкнул Серёга. — Мне не очень смешно… — простонал Денис. – Вы не ведаете, что нас всех ожидает… Олицетворение Жизни… — Понятное дело, на, не смешно. Тебе в мозг лучами проникали! — Итого, что мы имеем, — Олег задумался. – «Огненный шар» посылал сигналы. Вероятно, таким же своим сородичам, находящимся на планете. Он почувствовал, что его сигнал уловили. Это любопытно, кстати. Ведь как может источник излучения узнать, что его излучение зафиксировали? Попахивает квантовой физикой… — Нам нужно звать подкрепления, — сказал Захар. – Тварь очень сильна. — Ты просто не хочешь поразмыслить и придумать, как победить тварь, — ответил Олег. – Подкрепления прибудут не скоро. — А мы никуда и не торопимся, — сказал Захар. – Мы нарвались на тварь, обладающую телекинезом. И телепатией. Каждый этот пункт – уже высочайший уровень опасности. А их тут два. И у меня дурное предчувствие. — Телекинез? – спросил Олег. — Вряд ли. Шар умеет управлять только железяками. — Как люди «икс», на. — Судя по тому, что шар может отражать пули. И сжимать автомобили. Если бы шар мог двигать и остальные вещи, то Денис не убежал бы – его бы так же смяли. — А это как то улучшает нашу ситуацию? – спросил Захар. – Мы даже так бессильны. Ты можешь придумать, как завалить электромагнитную тварь? Я вот – нет. — Да… — согласился Олег. — Всё-таки, оружия против таких тварей нам не предоставили. Олег решил связаться с Нойманном и всё ему передать, запросить подкрепления. — Приём, — сказал Олег. – Нойманн. Как слышно?
Бороться тут действительно было бы сложно. Подход к этой твари лежал за гранью их компетенции. Следовало сначала эвакуировать пострадавшего сотрудника к посёлку, пока сюда бы добирались остальные штурмгруппы. Было интересно, что же «ботаники» из Штаба придумают противопоставить инопланетному шару из плазмы… — Нойманн, приём, — повторил Олег. – Как слышно? У нас тут новости…
Снова тишина в эфире. — В сортир отошёл что ли? – спросил Артём. — Координаторы обычно ходят в сортир с устройством связи, — возразил более опытный Захар. — Чё, правда что ли? Хыы! – гыкнул Серёга. — А ты откуда знаешь? – спросил Артём. — Был у нас случай, — ответил Захар. – Потом расскажу… — Приём, как слышно? – повторял вновь и вновь Олег. Но ответом была тишина. Тревожные предвкушения вызывали холодок… Не хватало ещё проблем со связью… Тогда Олег переключил канал и попытался связаться с оставшимися на входе бойцами. — Миха, Витя! Приём. Как слышно?
Вновь тишина. Олег повторил несколько раз. После этого молчания напряглись все остальные. — А если их – уже накрыло, на? – полушёпотом спросил Серёга. – Чё мы будем делать? Убегать чтоле? — Без паники, надо сначала их проверить. А если что – сначала просто запрёмся здесь, — больше никаких идей к Олегу не приходило. Он достал планшет. Но вместо видов с высоты квадрокоптера обнаружил чёрный экран. — Птичка всё… — Я проверю ребят, — сказал Захар. – Посмотрю, как там они… — Добро, — ответил Олег и принялся судорожно придумывать, каким же образом можно выйти из ситуации. Шар должен быть где-то рядом… — Тварь типа нас глушит? – спросил Серёга. — Наверное, — Артём достал сигаретку и закурил. — Связи здесь нет, когда шар близко… — подтвердил тревожные догадки бойцов Денис. – Шар очень сильно перекрывает радиосвязь… Он же сам – как радиоволна…Он плазмоид… — Кто? – переспросил Олег. — Ты чё, РЕН-ТВ никогда не смотрел, начальник? – гыкнул Серёга. – Инопланетяне из плазмы, на. Типа, мы произошли от обезъян на планете. А они произошли от протуберанцев на звёздах. — Древняя цивилизация… — покачал головой Денис. – Рухнувшая в небытие… Они не совсем от нашей вселенной. Им пришлось смешаться с Тем, Что По Ту Сторону… — Чего ему надо? – спросил Олег. — Этого он мне не сказал… Но они, похоже, хотят забрать с нашей планеты что-то…
Захар вернулся в центр управления. — Ребята целы, — сказал он. – Просто связь здесь не работает. Нас глушат. — Хорошо, что живы, и хреново, что глушат… Ребята, снимайте все металлические элементы со своей одежды, — сказал Олег бойцам. – От греха подальше. Живее. Шар где-то рядом и нам нужно успеть до того, как он прилетит сюда. Будет больше шансов выжить, убежать. Бойцы принялись срывать и срезать все металлические мелочи. — Шлема и броники тоже?... — Их – тем более, — ответил Олег. — От него не убежать, — пробормотал Денис. – Он очень быстро летает. Он же способен передвигаться в космосе… На большие расстояния… используя лишь электромагнитные поля планет и звёзд… А ещё он этими электромагнитными полями способен влиять на ионы в нервных клетках… Короче говоря, управлять нашим мышлением. — Оптимистично, — сказал Артём. Олег задумался. — А почему локатор вышел из строя? — Шар сжёг электрический щит. — Зачем? — Они любят электричество. Особенно такое чистое – в природе такое редко встретишь… Этот шар уже запитался от всех щитков… Судя по тому, что все «тарелки» отключились… Его притягивает электричество. — Выходит, что это почти как шаровая молния? — Я не знаю… — А почему на «базе» так холодно? – спросил Олег. – Электричество в округе вырубило ведь совсем недавно. — Я всё отключил давно. Чтобы не привлекать его сюда. А свет… похоже он добрался до трансформатора посерьёзней…Предупредите электриков…
Вдруг в комнату вбежал Витя. — Там на улице! – сказал он, широко распахнув глаза от ужаса. Вроде качок, а столько страха... – Какой-то шар приближается сюда из леса! — Приплыли, — Артём схватился за ружьё. — Захар, ты предупредил их, что…
Но Олег не успел договорить. С улицы послышались звуки стрельбы. И последующие за этим стоны Михаила. — Предупредил, — сказал Захар. – Я не знаю, на кой чёрт он начал стрелять! Перепугался, наверное. — Мы все умрём… — тихо проговорил Денис. — Завались, дебил, — посоветовал ему Серёга. – Не знаю как ты, но я тебя ещё на сто лет переживу, сука. — Артём, за мной, — Олег направился к выходу. – Остальные – здесь. Узнайте у ботана, где тут чёрный выход. — Куда ты? – спросил Захар. — Эвакуировать раненного Миху. Займитесь делом! У нас тут гости…
Олег и Артём выбежали в коридор. Хоть они поснимали броники и шлема – к выходу они направились с автоматами. Так было как-то спокойней. Жалко, что в условиях таких сильных радиопомех использовать дрон-камикадзе было невозможно. Может, это хоть как-нибудь потрепало тварь?
Входная дверь захлопнулась. Навстречу к ним по тёмному коридору ковылял Михаил. Олег подбежал к бойцу и подхватил под плечо. — Что там? Сильно ранен? — Не пробило, кажись, — прокряхтел Миха. – Отшибло рёбра, ска… Эта хрень разворачивает пули обратно. — Мы уже знаем… Артём подхватил Миху под другое плечо. Вдвоём тащить было куда легче. — Всё-таки зря броники сняли, — сказал Артём. – Пули не пробивают. Пули снижают свою скорость после разворота всё-таки… — А нахрена стрелять в него? – спросил Олег. – Толку ноль. А бронепластины потом в твоём пузе окажутся. Он же управляет металлами. — А если всей толпой по нему вдарить? – предложил Артём. – Чё, он сразу все пули отразит? Наверняка запутается. И пропустит часть. — Даже если в него прилетят пули, я сомневаюсь, что это как-то повлияет на сгусток плазмы. Тут нужно что-то другое… — И что же? От него не убежать. От него не…
Сзади бабахнуло. Входную дверь вырвало с петель. В коридоре посветлело. Бойцы юркнули за угол. --Тащи его к ребятам! – сказал Олег и зарядил подствольник ВОГом. — Думаешь… — Тащи! Артём и Миха скрылись в темноте. А Олег услышал тот самый низкий гул, о котором и рассказывал Денис. Гул, будто бы наполненный страхом. Сердце заколотилось. Больше десяти метров есть, снаряд должен взвестись… Олег быстро выглянул из-за угла, выстрелил и тут же скрылся, побежал в темноту, следом за ребятами. Позади раздался грохот. Стрелял он наотмашь. А шар действительно притягивал взгляд и пришлось приложить усилие, чтобы оторваться… Свет в коридоре не погас. Гудение зловеще усилилось.
И что же делать… — Запрёмся там! Дверь деревянная! Не вырвет! – слышались голоса бойцов издалека. — Ага, — сказал Артём. – Стенам то хана будет. В кирпичах сетка кладочная из металла. Не спасут они нас…
Шар ускорился. Он миновал угол и появился в поле видимости. Какой же сильный жар он излучает… Едва ощутив тяжёлый взгляд пришельца, Олег юркнул в первую попавшуюся комнату. Стало как-то совсем уж не по себе. Охватила паника. Олег не знал, что делать… Он зарядил в подствольный гранатомёт ещё один ВОГ. Швырнул в коридор ручную гранату. Взрыв выбил стёкла в комнате. В ушах зазвенело – активные наушники он ведь снял вместе со шлемом… А гудение шара всё не прекращалось. Шару похрен на взрывчатку. Олег захлопнул дверь, окинул взглядом комнату. Кажется, когда шар не видит напрямую – в голову тоже залезть не может. Хотя тревожное ощущение никуда до конца не исчезло. Микроволновка! Олег подошёл к прибору и вырвал дверцу. Прихватил с собой. И тут же сиганул в окно, в сугроб под окнами. Дверь вышибло. Шар заплыл в комнату. Уже совсем стемнело… Олег бросился бежать вдоль стены по снегу. Но не успел. Шар скоро выплыл в окно. — ОТСТУПАЙТЕ!!! – крикнул со всей силы Олег ребятам. – ОСТУПАЙТЕ!!! УХОДИТЕ!!!
Гранаты и пули не брали огненный шар. У группы не было никаких шансов, нужно было отступать, а он пока утянет тварь за собой… Олег почувствовал тяжесть в голове. Показалось, что перед глазами что-то пронеслось, но он заслонил затылок дверцей от микроволновки и немного полегчало. Сетка Фарадея, всё-таки, работает! Хоть и не до конца… Было бы отлично обмотать её вокруг головы…
Олег пронёсся мимо двери, добрался до угла здания. Только тогда он развернулся для того, чтобы выстрелить. Зря. Это была ошибка. Едва он выпустил снаряд, как автомат скомкало неведомой силой в железный мячик – едва не прижало пальцы. Оторвать взгляда от тревожного золотистого сияния Олег уже не смог. Что-то внутри него заснуло, что-то внутри него желало смотреть на этот свет. Олег будто утерял бдительность и волю… Голову пронзила боль. Перед глазами поплыли видения, полные кошмаров. Сначала он увидел неземные пейзажи. Сооружения и тварей… Но скоро характер видений резко сменился. Олег увидел свою Алису, сначала живую и радостную, но вдруг превратившуюся в многоногое нечто с гнойной кожей и костяными наростами. На ладонях Олега остались волосы, с лысеющей от неземной хвори головы Алисы. Множество мелких дырочек в её коже излучали опасность. Внушали ужас. Горные виды, мрачные ночи, забой свиней, встреча с «метаморфозами»… Те самые события в горах предстали перед ним во всей своей красе, будто вырвавшись из самых тёмных уголков сознания. Туда нельзя было заглядывать. Ужас, безнадёжность и отчаяние вернулись. «Человек знает о нём…» — прокатилась в голове чья-то чужая мысль. «Мы пришли за ним… Покажи, где он»
Видения резко оборвались. Олег увидел перед собой чёрное небо. Он лежал на спине. А перед его головой мельтешили чьи-то сапоги. — Вали отсюда, чукча! – Серёга зарядил по твари из подствольника и запрыгнул за угол, утягивая Олега за собой. Последовал взрыв. — Не того пугаешь, на! Мне на твои мультики поебать! – прикрикнул Серёга. — Начальник, ты ходить можешь? Олег был в состоянии глубокого ужаса. Но кивнул и поднялся. Тогда Серёга вышел из-за угла снова. Он совсем не боится Взгляда? Серёга бросился к лежавшему в снегу Артёму… Как тот там оказался? Олег не помнил. У бойца закатились глаза, он истошно кричал и брыкался. В его голову залезла тварь. Кажется, они вдвоём пошли спасать командира, но что-то закономерно пошло не по плану. — Пососи, сука!! – снова крикнул шару Серёга. Он затащил Артёма за угол и метнул в пришельца гранату. – Валим! Серёга без труда взвалил низкорослого Артёма на плечо. Они двинулись вдоль стены. _________________________ Спасибо за доны) adinna 300 р "отличное творчество! продолжайте" Дмитрий Владимирович 100р "С Челябинска небольшой донат строителю)" _________________________ Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez
Предприимчивый владелец сайта требовал за подробное описание обряда ни много ни мало пять тысяч рублей. Женщина, не раздумывая перевела деньги, куда было указано, и ждала, когда документ загрузится ей на телефон.
«Вернуть душу умершего, особенно, если тело было сильно повреждено, можно переселив его в новое, - было написано в статье, - В этом вам может помочь Галлана*.
*Галлану называли по-разному: Галлана многоликая, Галлана-обольстительница, Галлана-чернокнижница. По легенде она изобрела способ переселения души из одного тела в другое. Никто точно не знает, сколько раз она меняла тела. За ее деяния - похищения и убийства женщин и детей, Галлану нарекли ведьмой и похоронили заживо в чистом поле.
ВАЖНО! Галланова песнь не сможет вернуть душу ребенка, только взрослого человека.
Ритуал долгий и очень трудоемкий. Заранее оцените свои силы.
Первым делом сохраните волосы и ногти покойного, они вам ещё пригодятся. Подойдут и волосы с тела.
Далее выберите, человека, в которого вы хотите переселить душу усопшего. Главное правило-у этого человека должен быть ребёнок. Он будет являться Даром или платой Галлане.
Сплетите два венка из сухоцветов и добавьте в них свои волосы (рисунок 1). Не забудьте окропить их своей кровью. Так вы напитаете их магической энергетикой.
Если вы верующий человек и носите крестик, заранее произнесите вслух, что отрекаетесь от своего Бога и выбросьте распятие. Лучше всего утопить его в реке.
Дождитесь полнолуния и отправляйтесь ночью на кладбище на могилу своего усопшего. Наденьте венки по обе стороны могильного креста или памятника, четко представляя в уме Жертву и Дар. Венки не снимайте до окончания ритуала. Помолитесь Галлане, как своему божеству, попросите у неё переселить душу усопшего в новое тело.
А потом зажгите свечу и спойте Галланову песнь:
Ох, поле-полюшко,
Упокой душу грешную
Упокой дитя невинное
Да верни, поле-полюшко,
Мне родимого(ую)
Ох, поле-полюшко,
Приголубь тельце нежное,
Погаси ясны оченьки,
Забери последний вздох
Под луною в ноченьку.
Ох, поле-полюшко,
Напитай плотью травушку,
Засыпь кости землицею
Изгони негожего(ую),
Пусть родимый (родная) оживится.
Если свеча изменит цвет пламени, значит, Галлана вас услышала и согласилась помочь. Она придет к жертвам во сне. По легенде она принимает идеальный для своей Жертвы вид, чтобы соблазнить.
Если свеча потухнет, СРОЧНО покиньте кладбище, не оборачиваясь и не останавливаясь.
Теперь вам следует повторять песню на могиле своего усопшего каждое полнолуние до тех пор, пока свеча в вашей руке слишком внезапно и быстро расплавится. Это значит, что Галлана соблазнила свою Жертву и отметила Дар.
Дальше вам следует как можно скорее сделать амулет (рисунок 2). В него необходимо вплести волосы покойного и прядь волос Дара. Пропитайте амулет кровью или семенем Жертвы и наденьте ему/ей на шею. С этого момента он или она будет подчиняться вашей воле.
Скормите Жертве оставшиеся фрагменты покойного, лучше натощак. Это облегчит переход души в новое тело, цепляясь за свою старую материю.»
Арина водила глазами по статье, она пропустила длинные описания с картинками, в которых объяснялось, как рисовать символы на теле Жертвы и ритуальный круг для неё же.
«Галлана призовет к себе Дар, и ритуал должен завершиться жертвоприношением. Восставший дух в новом теле должен будет убить дитя и положить тело в отдельный ритуальный круг для Дара (рисунок. 4)
Перевел и адаптировал колдун НигаМак.»
Штаны на коленках как и белоснежные кроссовки пропитались грязной влагой. Мать покрывала фарфоровое личико дочери мокрыми от слез поцелуями, сидя на сырой земле и прижимая Виолку. Рядом валялся телефон, на экране была открыта статья городского информационного портала: «30 апреля на месте строительства новой автомагистрали взорвался баллон с пропаном, среди погибших оказался наш земляк - Колесников Николай Иванович, ему был 41 год.»
****
Мужчина безразлично наблюдал, как женские пальцы, измазанные бурой жижей рисуют витиеватые символы на его груди и животе.
Тёмное колечко, сплетеное из джута и волос, тяжело давило на грудину, спиной мужчина упирался в перьевую подушку, прислоненную к стене. Хозяйка квартиры устроила Андрея на полу, постелив плед поверх шуршащей укрывной пленки.
Пара маленьких глазок любопытно наблюдала за процессом. Девочка, сидя на полу около ног мужчины хрумкала кокосовой печенюшкой, крошки которой сыпались ей на пижамку. Малышка стряхнула их на пол под укорительный взгляд своей матери.
-Мама, а дяде Андрею не больно?
-Не больно, дочка.
Лидочка подползла поближе и сочувственно подгладила мужчину по голове.
-Хотите печенье? - она поднесла надкусанный полумесяц ко рту мужчины.
Татьяна грубо шлепнула по рукам дочери.
-Нельзя ему печенье! Выйди, а то все испортишь, и папа твой не вернется.
-А когда папа вернется?
-Сегодня ночью, если не будешь мне мешать. Иди давай.
Девочка обиженно протопала к выходу из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Татьяна взяла будто бы парализованного Андрея за руку:
-Потерпи, Андрюша, скоро все кончится. Обеспечим тебе переход в лучшем виде, чай мы не звери какие-то. Дай-ка посмотрю, не наделал ли ты там делов.
Женщина приподняла простынь, закрывающая нижнюю половину тела Андрея.
-Чисто. Молодец! Ты уж, Андрюшка, не серчай на нас. Лидке отец нужен. Да и мне… Коленька мой-светлый человек! Уехал так далеко, пахал сутками, чтобы мы с доченькой хорошо жили! Разве не заслужил он второй шанс на жизнь? Вот ты бы сделал то же самое для Аринки?
Андрей с дебильным видом продолжал пускать слюни.
-То-то и оно! - отвечала Татьяна сама себе.
Она взяла миску и достала из неё сероватый шарик. Из него торчало что-то мелкое, желтоватое.
-Открой-ка рот, Андрюша… Вот так… это хлебный мякиш. Но ты его лучше не жуй, так глотай. Если сблюешь, я тебе его обратно затолкаю.
Андрей послушно проглотил хлебный шарик с мертвечиной внутри.
-Вот как оно в жизни бывает, да? Швея директора перехитрила. Или кто ты там? - насмешливо спрашивала Татьяна, - Ты, наверное, думал, что я дура. А я все просчитала, не случайно я семью вашу выбрала. Видела жену твою с пузом. Знала, что вы ближайший год будете так заняты, что даже не чухнете ничего. Так что кто теперь дурак? Мне матушка покойная, царствие ей… тьфу ты, чуть вслух не сказала… привычка. Так вот матушка мне все говорила: «Держи друзей близко, а врагов ещё ближе». Аринка твоя-умница, все-все мне про вас выложила. А ты, глупенький, уши развесил. Кто ж для оберега кровь берет? Виолку твою жаль, конечно. Но Галлана-матушка приютит обе ваши души у себя на полюшке.
Женщина поднялась с пола и взяла сложенную мужскую одежду.
-Ну, пора одеваться, Андрюша. Надо уходить. А то вдруг Аринка твоя догадается, где ты. Давай, помогу тебе одеться.
Татьяна не без труда натянула на мужчину его джинсы и пуловер, помогла подняться и повела в прихожую. Она остановила его возле зеркала, а сама встала рядом, взяв под руку.
-А ну? Как мы с тобой смотримся вместе? Красивая пара? Ну и что, что ты меня чуток моложе. Вроде разница не сильно в глаза бросается. Лидка!
Девочка сидевшая за кухонным столом и уткнувшаяся в мультики на телефоне, тот час оживилась и подбежала к матери.
-Так, Лида, мы уходим. Будем поздней-поздней ночью.
-Ты опять петь пошла?
-Нет, глупышка! Папу твоего встречать!
С криком «Ура!» Лида обняла свою мать.
****
Звонок домофона заставил напряженную до предела Арину вздрогнуть. Она нажала на кнопку, впуская гостью во двор и отправилась на улицу, чтобы встретить.
Арина бегло осмотрела соперницу. Длинные светлые волосы радужно переливались в лучах закатного солнца. Густые наращенные ресницы придавали лицу кукольный вид. Плащ, изящно подчеркивал изгибы тела. И Арина испытала облегчение, когда увидела ботильоны на плоской подошве, а не каблуки. Она прикидывала в уме, сколько же девчонке может быть лет, совсем ведь молоденькая. Может, двадцать с небольшим, губа не дура у Андрея.
Женщина начала первой:
-Спасибо, что приехала, пройди, пожалуйста, в дом. А то у меня там дети одни.
Арина заметила, как Настя съежилась от страха и смятения, боязливо ступая за хозяйкой. Женщине и самой было некомфортно, ведь несколько часов назад, она готова была разорвать эту девку на кусочки, а теперь цеплялась за неё как за соломинку.
Настя звонила Арине снова и снова, но той было не до разговоров. Тогда девушка решилась написать: «Прошу Вас, давайте поговорим как женщина с женщиной». И Арина решилась выслушать девку. Анастасия распиналась в извинениях, оправдывалась, клялась, что у них с Андреем ничегошеньки не было. Но отрицать свою любовь к нему она не будет. Говорила, что никогда в жизни не причинила бы вред их детям. Законная супруга даже немного растрогалась, слушая девкину пламенную речь.
-Настя… Андрей сейчас в большой беде, - всхлипывала она в трубку.
-Что с Андреем?.. Геннадьевичем?- обеспокоено спрашивала Настя, - Я могу чем-то помочь… вашей семье?
Арина пораскинула мозгами. Ну а почему бы и не да. Почему бы не попробовать. Кто ещё мог бы прийти на помощь? И главный вопрос-кто бы ей мог поверить.
Связь со своими подругами оборвалась, когда в семье Сибиряковых появился ещё один ребенок. По какой-то интересной закономерности среди Ариных подружек были только чайлдфри, которых страшно раздражал детский плач и тошнило от подгузников. Они лишь вежливо интересовались «А у тебя?», когда мать уже двоих детей писала первой.
Была мысль попросить о помощи родителей или друзей Андрея, но она представила, как ее увозит психбригада под обеспокоенные взгляды родных людей. А тут девчонка будто сама напрашивается, ее и в расход пустить не жалко, если что. Нужно только дожать.
-Ты его любишь? - женщине хотелось, чтобы ее вопрос прозвучал сильно, провокационно, с вызовом, но горло предательски сдавило, и получилось какое-то сжатое сипение.
-Люблю - так же неуверенно раздалось в динамике.
Арина думала, ну что за святая простота. Сколько они с Андреем знакомы? Что она вообще о нём знает? А уже «люблю». Что бы она сказала, увидев своего принца в одних труханах, пердящего в диван и бросающего засохшие сопли на пол. Хотя наивность дурехи была женщине только на руку.
Она не верила своему счастью, когда девчонка согласись приехать.
****
Настя внимательно разглядывала изнутри их дом, ее взгляд цеплялся за личные вещи любимого мужчины. Потом она взглянула на Егорку:
-Ну надо же! Вылитый Андрей!.. Геннадьевич.
Анастасия поздоровалась с Виолеттой, лучась доброжелательностью и теплотой. Девочка сидела на полу и даже не посмотрела в сторону гостьи.
-Она не ответит, она… заколдована, - Арина усадила гостью на диван и принялась объяснять, какое несчастье постигло их семью, попутно показывая документ с ритуалом.
-Господи, это каким же нужно быть чудовищем, чтобы такое сотворить? - девушка ошарашено качала головой.
Затем она встала и принялась расхаживать взад вперёд, прислонив пальцы к вискам.
-А я-то все понять не могла, почему он меня вчера ведьмой обозвал, материл по-всякому, угрожал. Я думала, он с катушек слетел, а потом вы написали про магию. Это что же получается, все реально?
-Настя, мне, честно, некогда тебя убеждать. Но сама подумай, зачем мне тебе врать? Захотела бы с тобой поквитаться, уже это сделала бы. Никаких доказательств я тебе предоставить не могу, сама все увидишь. Андрею больше не на кого надеяться кроме нас с тобой.
-Что же нам делать?
-С минуты на минуту приедет няня, она останется с Егором, а мы с тобой будем ждать, когда эта колдовская сука призовет к себе мою дочь. Я думаю, это будет сегодня. Мы выдвинемся следом за Виолкой. Кстати, ты на машине?
-Да.
-Отлично. Значит, не придётся идти пешком. Ты должна будешь надеть мою одежду, чтобы эта ведьма недоделанная приняла тебя за меня.
-Зачем?
Арина пыталась тщательнее выбрать слова, она прекрасно понимала, что толкает девчонку принять весь удар на себя. Арине нужно было заставить ее это сделать.
-Сколько в тебе веса? Килограмм пятьдесят? А во мне восемьдесят! Если она будет думать, что вывела меня из строя, а на самом деле, тебя, у меня будет время на неё напасть.
-Она может меня убить?
Арина сглотнула. Откуда ей знать… Может, Таня умеет все силы ада призывать. И их вместе с девчонкой там разорвут на мелкие кусочки.
-Не убьет, не бойся. Она же хиленькая совсем. Тем более, я же тебя прикрою!
В глазах Насти читался страх и сомнение.
-Насть, Андрей сейчас у неё, понимаешь? Он умрет, если мы ничего не сделаем, - пока Арина говорила сломленным голосом, пара слезинок прокатилась по ее щекам. Девушка тоже заплакала, закрывая свое хорошенькое лицо руками.
-Тем более, как только я узнаю адрес, я сразу же вызову полицию! Просто… я не знаю, где она живёт, - утешила Арина.
К сожалению для Арины, она ни разу не удосужилась Андрея спросить адрес Татьяны. Ведь забирал и отвозил Виолетту всегда именно он. Сибиряковы вообще не интересовались жизнью женщины, беспечно сплавляя к ней свою дочь.
-А почему сейчас не позвонить? Пусть пробивают, - предложила Настя.
-А что я им скажу? Что Татьяна ведьма? Или что она у меня мужа украла? А так я хотя бы сообщу, что она похитила моего ребёнка.
- Надо связать этого кренделя.- Женька слегка пнул носком туфли Андрея по бедру. Тот заворочался и что-то невнятно залопотал. Кровь из Женькиных губ перестала течь, но теперь их раздуло до размера поварешек, и Женьтос более всего сейчас походил на баскетболиста, которому в лицо прилетел мяч.- А то он оклемается и устроит нам тут Варфоломеевскую ночь.
Стасу не хотелось больше ни в чем принимать участие и никого связывать. Ему просто хотелось сидеть на полу, гладить по волосам свою мертвую жену, а потом тихо заснуть рядом с ней. Но Женька прав. Очухавшийся Андрюхин не даст им засидеться. Его безумия хватит на десятерых. Видно, здорово его приложил тот азер с черного хода, что мозги совсем сплавились.
Стас нехотя поднялся. Его взгляд случайно упал на искалеченную руку деда Веденея. Вдруг в его голове смутно начал формироваться план. Он даже смог улыбнуться краем рта, неожиданно для себя самого. Часть хитроумия Милы, казалось, перешла к нему после ее смерти, и он с всегдашней признательностью раскрыл ей сердце.
Они втроем скрутили Андрея – частично ремнями от брюк, частично им пришлось пожертвовать своей одеждой. Рубашка Стаса пришла в негодность, настал черед распрощаться с верхней одеждой Женьке с Юлькой. Разорвав ее на полосы, они спеленали Дрюню, как могли. Женькин торс выделялся рельефностью; массивные дойки Юльки в белом лифчике колыхались в такт каждому движению, но они уже никого не привлекали.
Хотя нет, поправка. Как раз подоспел оклематься стреноженный Андрюха, и первым же делом вылупился на полуголую грудь девушки, как будто на ней сосредоточились все его слюнявые помыслы. Нездоровая и совершенно неуместная похоть подрывала убедительности в его истории с изнасилованием.
- Тебе показать?- с вызовом бросила Юлька.
- Ему покажешь!- ядовито осклабился Андрей.- Скоро он проголодается и отгрызет твои шлюшьи сисяндры.
- Пасть закрой!- прикрикнул Стас. Он взглянул на Женьку.- Что теперь?
- Слышь, братан…- вдруг замялся парень.- Я реально сожалею за жену. Я ее мало знал, но она была очень крутой. Таких не скоро забываешь.
- Я тоже сожалею,- тихо произнесла Юлька.
Стас загнал внутрь новые слезы. Сейчас было не до раскисаний. Тем более эти двое тоже понесли потери, потеряв близких.
- Так что, по машинам, и линяем?
- Наверное…- Женька неуверенно покосился на окна, сквозь которые заглядывала ночь.- Мы теперь точно знаем, что этот Сфайрос – не сказка. Здесь мы только ждем своей очереди.
- Может, и нет,- задумчиво проговорил Стас.- Может, и нет.
- Слышь, ты! Недопесок!- Женька обратился к обернутому в куль Андрею. Длинные несвежие волосы рассыпались вокруг его головы ореолом, на часть волос натекла кровь деда, или прадеда, если все то, что он им набренчал, - правда. Мастерство заговаривать зубы у Дрюши было прокачано лучше всего остального. - С ним можно как-то бороться?
- Хренушки вам!- гоготнул Андрейка.- Что нельзя пощупать – то нельзя победить. Именно так Сфайрос уничтожает цивилизации. Чтоб наверняка и без ошибок. Еще десяток таких вылупится, и можно идти покорять города. Прикиньте, какая веселуха начнется! Эта ваша атомная война близко не стоит. Очень надеюсь, что моя супружница дождется своего дракона.
- Короче, с этим все ясно. Заткнись уже нахрен!- Женька не преминул еще разок пнуть Андрея по ребрам. Он выглядел раздраженным и закипающим, но это было намного лучше, нежели недавняя растерянность.- Будешь молоть без конца, снова вырублю.
«Лучше бы ты вырубил Мигу, когда была возможность»,- сокрушенно подумал Стас.
Но он не мог это вменить парню в вину. Потому что Женьтос, несмотря на весь рост, крутизну и поставленный удар, оставался всего лишь юнцом. Стас надеялся, что, вопреки наследию и грехам родителей, Женька сможет вырасти достойным членом общества. Как и Юлька, перебесившись однажды, вновь отрастит волосы, выйдет замуж и нарожает детей. Они – не призраки девяностых. У них есть шанс, и они должны все изменить. Должны прекратить эту кровавую общероссийскую вакханалию, уничтожить почву для взращивания чудовищ. Мила вновь права: он, Стас, именно там, где он сейчас нужен. И он выполнит свое предназначение.
- А ведь он говорил, что у него спирт в подвале!- воскликнула Юлька.
- И что?- изумился Женька.- Ты бухнуть хочешь?
- Спирт горит,- сказала Юлька, и на минуту воцарилось молчание.
- Ты предлагаешь сделать коктейли Молотова?- спросил Стас.
- Не знаю!- Юлька нервно передернула плечами, ее грудь колыхнулась, и Андрейка снова мазнул по ней нездоровым взглядом.- Я не умею. Но что-то, наверное, можно сделать. Какую-то сущность этот демон должен иметь. Какую-то консистенцию. Мы же видели его там, на дороге. Видели рябь. Вдруг эту рябь можно поджечь?
- Коктейль Молотова вряд ли получится,- с сомнением проговорил Стас, тем не менее, уважительно взглянув на Юльку.- Там что-то посерьезнее нужно. Типа бензина.
- До бензина можем не добраться.- Женька ухватился за идею.- А спирт под ногами.
- Что скажешь?- спросил Стас Андрея, который вдруг перестал лыбиться, перестал похотливо лапать взглядом Юльку, а чего-то озаботился и притих.- Чет не нравится нашему другану эта идея. Тогда давайте пробовать. Где тут люк?
Интуиция им подсказала, что люк нужно искать в соседней комнате. Но даже там, прихватив с собой одну керосинку, они не сразу его обнаружили. Размерами комнатка была существенно меньше, чем главная светелка, там притулилась еще одна кровать, шкаф и какое-то барахло в углу. Окна такие же законопаченные, как и все вокруг. Не найдя люк сходу, Стас догадался отбросить ногой барахло, и именно там, в самом углу, тот и присутствовал. Обычный дощатый люк, с массивным кольцом для подъема, которое было утоплено в дерево. Стас ухватил за кольцо и потянул. Он ожидал, что люк будет сопротивляться, но тот поддался легко и даже не скрипнул.
- Я спущусь, а вы посторожите,- велел Стас, потом взял керосинку в одну руку и погрузился в черный зев.
Женька с Юлькой остались наверху. По свечению лампы они заметили, что лестница оказалась нетипично длинная. Обычно в подобных домах подвалы сконструированы так, чтобы ходить там в три погибели. Юльку колбасило, хотя в доме стояла духота, а Женька не нашел, чем можно ее укрыть. Прикасаться к местной дерюге они брезговали. За окнами сверкнула молния, заполнив оконные провалы желто-красным заревом, и оба подскочили от неожиданности.
Стас отсутствовал около пяти минут. Это показалось Женьке довольно долгим, даже с учетом нервного напряжения. Схватить спиртягу и назад – действо, явно не превышающее нескольких секунд, так что Женька забеспокоился. Заглянув вниз, он увидел свечение лампы откуда-то сбоку.
- У тебя там все нормально?- позвал он.
- Спуститесь оба,- глухо донеслось снизу.- На минутку. Есть на что посмотреть.
Тревоги или опасения в голосе не прозвучало. Облегчения, впрочем, тоже. Женек с Юлькой переглянулись и пожали плечами. Юлька стала спускаться первой, ориентируясь на свет, а парень для верности заглянул по соседству и проверил спеленатого Андрейку. Тот вроде лежал надежно, и Женька спустился следом.
Им не показалось по поводу лестницы, она действительно превышала стандартную длину. Потому что подвал был необычным, да и не совсем подвалом. Скорее, склепом. Или царством теней. Высотой в два человеческих роста, подвалище по площади превышал сам дом, и с первого же взгляда становилось очевидно – именно дом дополнял эту пещеру, а никак не наоборот. Дом строился сверху исключительно в целях конспирации, а также чтобы обеспечить ближний доступ. Склеп выглядел древнее, таинственнее и могущественнее, и служил он пристанищем для одного-единственного артефакта. Артефакта, о котором сегодня столько было сказано, но никто из слушателей до конца не смог поверить, что речь идет о чем-то осязаемом и реальном.
- Он всегда был здесь,- проронил Стас с легкой ноткой восхищения, подняв лампу на уровень лица и освещая скелет, приведший троицу в священный трепет.- Все эти безумные годы и эры правлений. Как его раньше проглядели, ума не приложу. Наркомы, бандиты, революционеры, нацисты, красноармейцы, староверы, просто бухарики – кто тут только не шарился. И все это время он прятался здесь, у деда Веденея.
Перед ними, вздымаясь под самый свод пещеры, высвечивался скелет дракона. Мощные берцовые кости переходили в голеностоп и упирались в пол фалангами с впечатляющими когтями. Узлы позвоночника притерлись друг к другу, как звенья корабельной цепи. Лучевые кости, которые в незапамятные времена натягивали кожистые крылья, растопырились по всему пространству, делая существо немного смахивающим на паука. Хвост, состоящий из невральных шипов, терялся в пыли.
У существа действительно было две головы, и это потрясало, это открывало перед людьми двери в неведомый мир, двери в само безумие, которым заразились Млад, Веденей, а потом и Андрюха. Шейные ребра дугообразно поддерживали массивные челюсти, глазные провалы даже сейчас излучали ярость. Зубы сохранились лишь частично, но и обломков хватало, чтобы троица мысленно содрогнулась, представив свое вероятное будущее.
- Интересно, он умел летать?- проговорила Юлька восторженным шепотом, а Стас подумал: как жаль, что Мила не увидела это.
Дракон стоял не сам по себе, он крепился с помощью деревянных опор и подвесов, как экспонат в музее. Скелет прекрасно сохранился, учитывая то, что за микроклиматом в помещении веками не следили. Быть может, Сфайрос-прародитель приглядывал за своими ошибочными творениями, не давая им полностью разложиться. Или задумка изначально подразумевала порождение существа, которое будет служить воротами в мир демонов. Перед ними – сам Харон, и он никогда не будет уничтожен.
В этом мрачном подземелье дракон не был единственным скелетом. Вокруг валялись кости поменьше, как остатки трапезы. Этому существу продолжали приносить жертвы, даже сейчас. Андрюха о многом умолчал, ограничившись трепом об убитой проститутке. Количество костей превышало состав одного человека. Могло так статься, что все те огородные насаждения, мимо которых они шагали снаружи, зиждутся на местном кладбище, где останков – не в пример больше.
- Он реально красив!- признал Стас.
- Мы должны его уничтожить!- вскрикнула Юлька.- И тогда, может быть, то существо снаружи тоже погибнет.
- Точно!- подхватил Женька.
- Даже если это нам не поможет, мы просто обязаны это сделать,- заключил Стас.- Хотя бы ради погибших. Это сумасшествие нужно заканчивать. Всегда найдутся очередные фанатики. Всегда тут будут убивать. Но просто обвалить его явно недостаточно. Нужно его раскромсать, в труху.
Он огляделся в поисках подручных средств. У дальней стены стоял верстак, заставленный канистрами. Похоже, заявленный спирт. Или же тут готовили снадобья и зелья, и внутри канистр – какие-нибудь ингредиенты. Верить на слово Андрею было бы очевидной глупостью.
Сония возвращалась домой в приподнятом настроении. Сегодня она, наконец, решилась залезть в одну из чумных высоток, добралась до верхнего этажа, едва не сломав ногу на обваливающихся ступеньках, и нашла настоящее сокровище. Два свежих, не тронутых гнилью трупа и годную одежду сдала торгашу Вархе, который сперва отправил в указанное место своих людей, а уже потом расплатился с падальщицей.
Золотую цепочку, которую сразу же сняла с мертвой женщины, Сония благоразумно припрятала. Варха дал бы за нее не больше пакетика галет, а так будет заначка, которую можно продать на рынке, или, еще лучше – подарить мамочке. Так хочется порадовать ее, уставшую, голодающую, лишенную надежды на спокойную старость.
Падальщица почти решила отдать цепочку своей маме, но потом задумалась, не слишком ли это опасно: если увидят уличные, то оторвут вместе с головой. Нет, успокоила себя Сония, мамочка осторожная, она будет носить украшение так, что никто никогда не узнает.
***
По дороге домой Сония завернула в ларек Эда. На деньги, полученные от Вархи, купила вяленого мяса и рыбы, чай, сушеных фруктов, растворимый кофе, который так любила мамочка, и обожаемую Гу́риком сгущенку. Потом подумала немного и взяла себе пол-литра мутного спиртного, которое тут же выпила, не рискуя выносить на улицу и привлекать внимание опущенцев, чуявших бутылку за километр, как бы плотна она ни была закупорена.
Пришла домой навеселе, переоделась, помыла руки и уже зайдя в кухню получила заслуженный нагоняй от мамочки. Галина Захаровна долго шипела на непутевую дочь, которая «в такое сложное время принесла в подоле́», а теперь еще и «не занимается ребенком».
– Пьянь! Ты опасна для ребенка! – безапелляционно завершила свою гневную речь глава их маленькой семьи, мама Сонии и бабушка Гури́на, повернувшись к шкафчику, чтобы взять свое лекарство.
Сония сжалась. Стараясь ступать неслышно, зашла в единственную комнату и посмотрела на спящего сына. Гу́рик уютно сопел на боку, положив сложенные ладошки под левую щеку. Поверх одеяла валялся старый паровозик, который еще маленькой Сонне купил папа, и несколько сравнительно новых машинок, заказанных уже взрослой владелицей магазина игрушек за несколько месяцев до События.
Падающий из открытой двери свет потускнел. Сония обернулась, увидела, что мама машет ей рукой, зовя к себе, и пошла на кухню. Там Галина Захаровна плотно закрыла дверь, вздохнула, повернулась к дочери и сказала:
– Ния, мне больно смотреть, что ты с собой делаешь. Но я понимаю, это моя и только моя вина, это я тебя так воспитала. – мама горестно вздохнула и снова повернулась к шкафчику за лекарством.
Сония тоскливо подумала, что надо было купить больше пойла и рискнуть пронести его мимо опущенцев.
– Доченька, – продолжила мама, – Я тебя очень люблю. Конечно, тебе этого не понять, ты своего ребенка не любишь, не занимаешься им, но это моя вина, это я вырастила чудовище.
Галина Захаровна заплакала, а Сония, уже перестав жалеть об отсутствии этила, начала строить планы на будущий день.
– Ния, зачем ты родила ребенка? На что ты рассчитывала? – пошла по второму кругу мама – Принесла в подоле́, перед самым Событием! – поджала губы и не совсем логично продолжила – Пьянь, ты только посмотри на себя, кто тебя теперь замуж возьмет!
– Никто не возьмет, и не надо, – огрызнулась Сония, – Так обойдусь, без мужа. Все, я спать.
– Ниечкая, – на удивление ласково остановила ее мама, – Ты же такая неблагодарная, я все решила, а ты даже спасибо сказать не можешь.
– Да что ты «решила», – зашипела в ответ Сония, – Ты ж и не работаешь, и с внуком сидеть не хочешь, он целый день сам по себе, пока я по окраинам хлам собираю, а ты только в телевизор пялишься. Странно, что он еще показывает.
– Это Жреческий канал! Ты что, против Жрецов? – возмутилась Галина Захаровна.
– Нет, я не против. Я только за. – устало ответила Сония.
– Вот, доченька, об этом я и хотела с тобой поговорить, – обрадовалась мама, – Я все устроила. Надеюсь, что хотя бы в этот раз ты будешь мне благодарна.
Она повернулась к своему шкафчику с лекарствами, пошуршала блистерами таблеток, вытащила из-под них черную блестящую табличку, на одной стороне которой был выдавлен идентификатор Сонии, а на другой красовалась матовая белая цифра 12, и гордо предъявила ее дочери:
– Вот, в обед принесли. Повезло наконец-то. Не зря я всегда слежу за Лотереей на Жреческом канале и покупаю билеты каждого тиража!
Галина Захаровна торжествующе посмотрела на Сонию и добавила:
– Теперь мы никогда не будем голодать!
– А я? – растерянно спросила Сония, – А как же я?
– А что ты? – не поняла Галина Захаровна, – Ты хочешь продолжать пить и бездельничать? Не заниматься ребенком?! Тебе выпала прекрасная возможность, и ты еще недовольна! Ох, сердце болит, неблагодарная – она снова повернулась к шкафчику с лекарствами.
Сония посмотрела на часы. Почти полночь. Номера начинают обрабатывать в три часа ночи, на каждый уходит минимум тридцать минут. Значит, у нее есть время до девяти утра. Быть на месте надо за час, площадь Зрелищ в сорока минутах ходьбы. Получается, надо выйти из дома не позже двадцати минут восьмого.
Сын обычно встает в девять-половине десятого. Разбудить его? Когда? И как она объяснит?
Сония подняла на мать злые сухие глаза и спросила:
– Что ты скажешь Гури́ну?
– Это уже не твое дело, – Галина Захаровна с презрением посмотрела на дочь и решительно сложила руки на своей объемной груди.
– Где деньги? – процедила Сония.
– Чтоб ты все пропила за ночь? – скривила губы мать.
– Вызвать шакалов? – бесстрастно поинтересовалась дочь и добавила – Я запросто могу это сделать, особенно сейчас.
– Ах ты сволочь! О ребенке подумай! – замахнулась на нее Галина Захаровна, но опустила кулак и открыла большой ящик кухонного стола, набитый банкнотами.
Сония вытащила две десятки кредитов, сунула в лицо матери и прошипела:
– Пять за то, что исчезнешь отсюда прямо сейчас, и еще столько же за твое возвращение домой, как только начнется третий раунд. Усекла, сука?
Галина Захаровна молча взяла деньги, с достоинством кивнула, повозилась в коридоре, надевая обувь и пальто, вышла и бесшумно прикрыла за собой дверь.
***
Сонии очень хотелось спать, еще больше – побыть последние часы рядом с сыном, но сначала надо было сделать главное. Она подошла к встроенному в стену телевизору, прижала палец к панели, дождалась идентификации.
На экране появилась надпись:
«Номер 12, Жречество приветствует Вас и поздравляет с выигрышем в Лотерею! Чтобы оставить публичное сообщение, нажмите 1. Чтобы передать личное сообщение, нажмите 2. Чтоб утвердить особые распоряжения, нажмите 3»
Сония поднесла палец к двойке на экранной клавиатуре, но передумала и нажала тройку.
«Воля победителя будет исполнена. Напишите ваше желание. Стоимость одного печатного знака – 100 000 кредитов»
Сония подошла к ящику стола, где лежали деньги. Пересчитала пачки. Двух не хватало, одна была разобрана и ополовинена. Из двенадцати миллионов осталось немногим более девяти.
Взяла листок бумаги, карандаш и ластик. Написала, подумала, стерла, написала, перечитала, стерла…
Почти час спустя она подошла к экрану и ввела сообщение:
«Гури́н Лао́р, идентификатор 52058105GH21ZS0, не участвует в Лотерее навсегда»
«Ошибка! Нет оператора «навсегда»»
«Гури́ну Лао́ру, идентификатор 52058105GH21ZS0, запрещено участие в Лотерее без публичного не делегируемого разрешения Сонии Лао́р, идентификатор 12748064DS4UVl»
«Принято. Чтобы исполнить, оплатите 14 300 000 кредитов в течение часа».
Под нижней панелью экрана открылся приемник купюр. Сония скормила ему весь выигрыш. Потом полученное от Вархи, затем спрятанное под плинтусом на случай, если она заболеет и какое-то время не сможет искать падаль. Дальше пошла в ход золотая цепочка, которую на удивление приняли хоть и с низким курсом, но все же по весу.
Не хватало двух миллионов. Сония уже решила, что все пропало, она как последняя идиотка зря потратила все деньги, но тут под счетчиком оплаты появилась надпись.
«Не хватает на Волю? Примите дополнительные условия! Чтобы посмотреть дополнительные условия, нажмите 1. Чтобы отклонить предложение и продолжить оплату, нажмите 0»
Сония нажала единицу, открылся список. Она прочитала все пункты внимательно, без страха, с легкой брезгливостью. Выбрала самые дорогие не противоречащие друг другу.
Деньги упали на счет и тут же прошла оплата Воли. Сония вернулась на главный экран и нажала 2 – оставить личное сообщение. Открылся короткий список родственников и друзей, в котором она выбрала сына.
«Верь себе и в себя. Ты справишься»
Это стоило 10 000 за символ, и 280 000 кредитов списалось со счета.
Денег осталось немного. Сония разбила их на два вида ежемесячных платежей: для матери при условии, что жив ее внук, и для сына с накоплением до восьми лет, а в дальнейшим с правом самостоятельно распоряжаться средствами.
Когда Сония закончила, уже шел первый раунд победителей Лотереи, о чем сообщил мигающий индикатор на верхней панели. Она не стала смотреть шоу, а пошла в комнату к сыну.
***
Сидя возле продавленного дивана, на котором когда-то спала она сама, Сония думала, почему так получилось и зачем все это.
Почему человечество не стало сопротивляться Жрецам. Почему Жрецы не сожрали сразу всех людей или не устроили охоту. Зачем они обрушили земную цивилизацию до уровня пещерного человека. От чего умерли жители чумных кварталов и почему эта болезнь избирательно заразна.
Почему Жрецы не нарушают своих обещаний, хотя и крайне безжалостны к людям. Что будет с планетой через сто лет, через двести. Что случилось с колонистами, которые тренировались, вроде не собираясь никуда лететь, а потом резко стартанули, стоило разведчикам Жрецов войти в атмосферу.
Почему сначала, когда их представитель говорил одновременно со всех телеканалов, радиостанций и сайтов в интернете, Жрецы назвали людей старшими братьями, а уже через пару недель организовали Лотерею, где каждый мог зарегистрировать близкого родственника.
Эти мысли отвлекали Сонию от сожалений и притупляли вызванную ими боль. Она ведь могла не рыться в мусоре, собирая падаль для продажи, а проводить время с сыном. Научить его играть в города, в шашки и в шахматы. Рассказывать на ночь сказки, а не падать без сил после многочасового забега с тяжелым рюкзаком хабара. Могла не слушать жалобы матери, которые шли нескончаемым потоком, стоило переступить порог, и хотя бы это время проводить с сыном.
Но кто же знал, что отведенное ей закончится так быстро. Стараясь не издавать ни звука, она наклонилась над сыном. Гури́н улыбался во сне.
«Я люблю тебя, очень-очень сильно, больше, чем атомов в всех твоих игрушках, сильнее, чем могу сказать и даже представить себе» – беззвучно прошевелила губами Сония, и, услышав, что пришла мать, направилась к выходу из квартиры.
***
К середине третьего раунда она была уже на Площади. Организаторы отгородили звукопроницаемый закуток для участников, где можно было перекусить свежими фруктами, попить настоящий чай или кофе, а главное – не видеть и не слышать номера и восторженную толпу зрителей, сторговавших билеты на аукционе.
В четвертую группу, кульминационную, вместе с Сонией входили низкорослый носатый мужчина, очень неприятный на вид, держащий в руках табличку с номером 11, и высокий, красивый парень с длинными белыми волосами, чей номер очевидно был 10.
Носатый что-то пробурчал вместо приветствия, а «эльф», как мысленно назвала блондина Сония, протянул ей тарелку с апельсинами и кружку кофе, грустно улыбнулся и спросил:
– Эх, красавица, тебя-то как угораздило?
– Мать купила на меня билет.
– Вот сука, – посочувствовал парень, многозначительно кивнул и направился в сторону туалетного отсека – Но ничего, время еще есть, можем успеть.
– Не ходи, – носатый резко дернул Сонию за рукав.
– Отвали, – просто ответила она.
В туалете было тесно: квадратик два на два метра вмещал в себя узкую раковину, угловой душ, унитаз и биде. «Эльф» толкнул Сонию к стене, одной рукой стал стягивать штаны с нее, а второй расстегнул свои.
– Щас, быстро, давай, ты залетишь, эмбрион заберут, нас отпустят – бормотал он, – У Жрецов точная аппаратура, увидят беременность сразу, мне только кончить…
Сония попыталась оттолкнуть его, но сил не хватало, хотела заорать, но получился визг. На который, впрочем, прибежал один из обслуг Лотереи, быстро сориентировался в ситуации и ткнул блондина в спину чем-то вроде короткой шариковой ручки. Номер 10 потерял всякий интерес к совокуплению и спокойно вышел из туалета вслед за обслугой.
Сония открыла воду над раковиной и какое-то время простояла, тупо глядя на нее. Дверь отъехала в сторону, зашел носатый, шагнул к унитазу, буркнул:
– Отвернись.
Когда закончил и надел штаны, заговорил уже более дружелюбно:
– Не сработало бы. Многие пытались, я изучал Лотерею. Забеременеть после выигрыша нельзя.
Сония неопределенно пожала плечами. Подходило время ее группы, и было страшно. Не за свою жизнь, как ночью, когда пришло осознание происходящего. Сейчас было страшно не справиться, ошибиться, упустить бонус, который на пару десятков лет полностью обеспечит сына, да и суку-мать, хоть она этого и недостойна.
– Допы взяла? – понятливо спросил носатый и, не дождавшись ответа, продолжил, – Я думаю, что Жрецы вообще не разумны. Они что-то типа… хм… питомца, который хочет угодить хозяину.
Он достал сигарету, прикурил, галантно предложил Сонии сделать первую затяжку и продолжил:
– Они-то, по сути, не виноваты, что хозяин оказался садистом и больше всего на свете любит мучить себе подобных.
Сония сильно затянулась, вернула сигарету и спросила:
– И что, человечеству теперь кирдык, да?
Какое-то время носатый молча смотрел на дым, не вдыхая его, а потом спросил:
– Допы какие взяла?
Сония забрала у него сигарету, затянулась и ответила:
– Еду буду готовить для випов. Из моего собственного мяса. Сначала пальцы одной руки, потом глаз, дальше… А иди ты! У меня еще целая затяжка длиной в нормальную жизнь. Так что отвали.
Носатый странно посмотрел, резко шагнул к ней и уколол чем-то острым в шею. Сония почувствовала легкую, едва заметную эйфорию и одновременно стало совершенно наплевать, что с ней будет дальше.
– Если у меня получится, то тебе не придется стать едой, а если нет, то хотя бы не будет больно и страшно. – спокойно сказал он и неторопливо пошел в сторону выхода, куда улыбающиеся обслуги подводили бесстрастного участника номер 10.
С полдороги обернулся, подмигнул Сонии, которой теперь казалось, что это ей снится, она проснется и позовет папу, он включит свет и покажет, что нет никаких монстров, а утром они пойдут в парк на аттракционы, и добавил:
Мы крадучись проникаем в подъезд. Гарик по прозвищу Поттер живет в соседней, сталинской еще постройки, четырехэтажке. Тут на лестничных площадках хоть свадьбу гуляй, хоть черную мессу устраивай. Есть где разойтись. И даже развернуться. С похоронами, опять же, никаких проблем. С телом покойного, в отличии от хрущевок, в тетрис играть не нужно, поворачивая его в деревянном макинтоше и так и эдак, чтобы, наконец, с облегчением выдохнув, доставить к транспорту с черной полосой. Вот с родителями Гарика и не играли. Проводили до контрольной точки в лучшем виде. Хотя сам он этого видеть не мог. Поскольку лежал себе скучный в реанимации. Вот такой итог иной раз ждет при банальной семейной поездке на дачу. Встречный грузовик, с вчерашним стажером за рулем, снесенный ночным порывом ветра дорожный знак, мокрый асфальт.
Разорванный остов малолитражки с рассыпанной вокруг рассадой, два полиэтиленовых пакета в полный рост. Одни носилки. Гарику достались носилки. И шрам, похожий отдаленно на зигзаг. Только гораздо обширнее и несравненно уродливее, чем у волшебного мальчика. Ну и проблемы с головой. Не так, чтоб критические. Но более чем достаточные, чтобы стать изгоем в школе.
Гарику нравится Инга. Всегда нравилась, еще до катастрофы заглядывался так, что в классе насмешки собирал полным мешком. Это немудрено. Инга красивая. И... манкая. Слово вычитал в книжке. Оно значит, насколько я смог уразуметь «сексуально притягательная». Как магнит для юношей и мужчин, одним словом. Вот бедолагу Гарика и «намагнитило». Особенно обострилось, после того, как предков потерял и поступил под опеку престарелой родственницы. Она и не жила с ним в квартире, пропадая то у себя в поселке, то на даче на все лето. А парню, видно, непременно хотелось теплоты женской. Может, к мамке так привязан был. А может либидо повышенное, требующее заместить образовавшуюся пустоту плюс эдипов комплекс. Как бы то ни было, он нас доставал. Ингу букетиками, конфетиками, записочками дурацкими с романтическими воздыханиями и стишками. «Моя Мальвина, я твой Пьеро, бежит по строчкам в ночи перо...»
Ну а меня... Я ревновал, короче. Да, глупо. Да, без всякой логики. Гарик и до травмы у Инги никаких эмоций не вызывал. А уж после... Она порой откровенно трунила над его виршами, подарками, щенячьей преданностью... А он в упор не замечал. И даже сверх того... Становился настойчивее в ухаживаниях. Я бы сказал, навязчивее.
Вит тогда совсем недавно переехал в наш район. Его крутой батя, понятно, переехал. А Вит с гламурной мамашкой так, довеском шел.Дворовые знали, кто его отец. И сторонились. Скорее не из страха, а так, на всякий случай. Виту до зарезу нужно было прокачать авторитет. И еще, конечно же, выпендриться перед красавицей Ингой. На железные опилки в его объемной тыкве на плечах, ее магнит действовал не хуже, чем на других. Со временем выяснилось, что даже сильнее. Гораздо сильнее. Так сильно, что мощности его хватило, чтобы искривить три судьбы.
План Витали по отшиванию незадачливого поклонника был принят нами на «ура». Он поначалу был бесхитростен и прямолинеен. Как грабли, забытые соседом на садовой дорожке. Но проснувшийся внезапно в Инге азарт мщения кардинально перекроил проект. Случайно брошенная мною шутка о некромантах и вовсе столкнула снежный ком с горы. Гарик непременно отмечал четыре даты в году. Дни рождения родителей. День их свадьбы. И годовщину автокатастрофы. В эти дни он был рассеян, полностью погружен в себя. На вопросы не отвечал, предпочитая отмалчиваться. С утра шел на кладбище, игнорируя школу и погоду на дворе. Долго сидел там, на лавочке, жег свечи в алых плошках. Может быть даже разговаривал сам с собой. После возвращался в квартиру, не включая электричество, проводил весь день в постели. В общем вел себя, натурально, как Гоголь.
Вот в один из этих дней мы и застыли призраками у двери его квартиры. Инсценировка получилась что надо! Инга предварительно изучив фото, раздобыла чуть ли не аутентичную одежду его молодых родителей. Переписала с пленочного магнитофона на цифру голоса, перемонтировала запись. Виталий обеспечил подсветку, с эффектом мерцающий стробоскопии, делающей панораму призрачной, почти нереальной. И притащил фотопортреты предков Гарика, отпечатанные на самоклейке. Я... Ну а я всего лишь надел приготовленный подругой костюм, да по пути прихватил два средних, чуть вытянутых кочана капусты в бакалейном.
Вит деловито, будто проделывал это сто раз, обклеил кочаны. Вогнав в них по кухонному ножу, протянул нам. Инга, уже обряженная в приобретенное на барахолке старомодное подвенечное платье, тут же пристроила поверх капусты вуаль фаты. Подняла на уровень лица лже-голову, маскируя ручку ножа кисеей белого кружевного платка. Даже я обомлел. Передо мной стояла женщина, сошедшая со страницы фотоальбома Гарика. Стояла его юная мать-невеста!
– Не тормози,– я не успел ничего сообразить, как Вит всучил мне второй насаженный кочан. Включил светильники- стробоскопы. Утопил кнопку звонка.
Я мог только представить, что увидел Гарик, при взгляде в дверной глазок. Родителей, жутким, противоестественным, дьявольским образом , объявившихся на его лестничной клетке. И голос матери из динамика смартфона:
– Сынок... Сынок, впусти нас.
Запястье Инги, не удержав вертикально нож, дрогнуло. И вилок, свалившись с лезвия, поскакал вниз, гулко отскакивая от камня ступеней. Я так и не узнал, успел ли Гарик рассмотреть лицо Инги. И правда ли то, что удар при столкновении грузовика с легковушкой был столь разрушающ, что патологоанатому в морге пришлось фиксировать голову женщины заново. Реальность заслонил от меня дикий, нечеловеческий крик по ту сторону двери.
Больше нам Гарика видеть не привелось. В школе говорили, что у него случился нервный срыв в день свадьбы родителей. И бригада психиатров оформила его прямиком в дурку. Скорее всего, слухи, если и не соответствовали истине, то были близки к ней. С пару недель мы с Ингой предпочитали не встречаться глазами. Не разговаривать. Делать вид, что ничего не произошло. А после была подготовка к экзаменам. И был выпускной. А после меня выдавил, заместил в жизни Инги, расторопный Виталий. И прошлое подернулось дымкой забвения. Отдалилось. Стало частью череды потерь. Еще одним звеном в ржавой цепи.
3.
– Динь-динь-дон,– звонок бьет по нервам, заставляя вздрогнуть всем телом.
– О, не тревожься, мой отважный рыцарь,– Инга щелкает меня по кончику носа и дефилирует к двери, призывно покачивая бедрами.
Успеваю рассмотреть доставщика пиццы в фирменной зеленой курточке, с надвинутым козырьком бейсболки. Последняя, к слову, не уставная. Бежевая, с буквами NY. Нью-Йорк, Нью-Йорк...
Предусмотрительная Инга. После курева пробило на хавчик. Умяли итальянскую лепешку с грибами, сыром и еще бог знает с чем за один присест.
– Любимая, а ты хотела бы в Нью-Йорке?
– Я хотела бы хату побольше. Хотя бы как у Лидии. Зачем она ей?
– Да я вообще не понимаю, зачем дряхлым жизнь.
– В правильном ключе мыслишь. Веревка, нож, камень или газ?
Иногда мы так развлекаемся с Ингой. Выбираем способ, которым бы отправили на тот свет того, кто нам не нравится.
Накануне Инга поделилась беспокойством, что Вит снял со счета большую сумму общих денег.
– Думаешь, свалить от тебя хочет?– стараюсь изо всех сил, чтобы в голосе не прорезались нотки надежды.
– Не знаю. Один платеж отследила с карты. Но с наличкой так не получится.
– И что купил?
– Не поверишь. Что-то в секс-шопе!
– Я ж тебе всегда говорил. Тим– латентная голубизна!
Тут я почти искренен. Не могу представить себя неудовлетворенным, если под боком есть Инга.
– Да ну тебя!– не принимает мой пассаж всерьез подруга.
Еще час, и мне пора. На прощание выпрашиваю у девушки «еще разик». Мне всегда ее будет мало. С ней, только лишь с ней, я живу.
Ухожу с огромной неохотой, ловя себя на мысли, что напеваю мотивчик из фильма, который родители неизменно смотрели перед самым Новым Годом. «С любимыми навек прощайтесь, когда уходите на миг...» Хах, фрейдизм какой-то!
Уже на пороге мобильник Инги тренькает.
– Смотри!– она сует мне в лицо со скриншотом новостной ленты.
– Крысюк прислал?– откликаюсь сразу, еще не рассмотрев снимок.
– Да. Не ревнуй. Лучше зацени. И повтори после, что Жнец,– не маг.
На экране тело на носилках, накрытое блеклым покрывалом. Носилки у самого уреза реки. Из-под покрывала видно не по погоде обнажившееся предплечье. Заголовок гласит «девушка-гот утонула, гуляя ночью в парке». Написано, как обычно в желтой прессе. Безграмотно и лживо. Девушка вовсе не гот. Девушка экс-малефик. Исторгнутая накануне из лона ордена. Об этом ясно говорит татуировка букв-завитушек на руке. «Р», «А», «М». Полуовал «С» скорее угадывается, но в совпадения я не верю. Да и не стал бы тайный обожатель Инги слать ей фото левой девушки. Дружественные связи внутри ордена не поощряются, мягко говоря, но восемнадцатилетнему ромео плевать на правила. Любыми путями пролагает путь к сердцу моей девушки. Сволочь. Но... информированная сволочь. Откуда-то он же узнал о безвременной кончине гоблинши Рамси. Рамси, попутавшей рамсы. Каламбурчик, однако. Но вот мне не смешно совсем.
Поздним вечером направляюсь в автосервис на Глинистой. Но сперва заглядываю в камеру хранения, за анонсированным призом. Оберточная бумага летит в стороны. А хорошо, что я укрылся в кабинке туалета. В свертке нож. В ножнах, прикрепленных к пояску. Нож завораживает. Кинжал скорее, хотя одна из кромок трехгранного лезвия и очень острая». А другая в мелкий зубчик. Или это стилет? Не слишком длинный, не тяжелый. Можно сказать, элегантный. Ручку венчает кольцо с вписанной узнаваемой пентаграммой. Ясно. Гордись, сынок, носи с честью, ситх, оружие ордена имени Малефисенты!
В полузаброшеной мастерской все оказалось так, как и описывал квестодатель. Скудное освещение, низенький заборчик, ключи под крылом у эвакуатора. До того, как забрать ключи, проверил почту. Ага, файл с обещанными инструкциями.
Прикрыв воротину, включил фонарик на смартфоне.
Машин в ангаре оказалось две. Но, тут не спутаешь. Заляпанный грязью, видавший виды внедорожник соседствовал с отполированным поршем. Ага, и на схеме все педантично отмечено. Спецовка, ящик с инструментами, смотровая яма под машиной, выключатель осветительной переноски. Под дном машины свет от лампочки будет почти не заметен стороннему наблюдателю.
Таааак. Авто новенькое, все там у него чистенькое, как у подготовившейся невесты. Инструкции более чем доходчивы. Ослабить, выкрутив на три четверти. Перекусить проводок. Шланг перерезать, и заново соединить, вставив что-то вроде термотрубки. Видимо, среагирует на изменение температуры двигателя. Расширится. Или сожмется. Я в этом мало что смыслю. Зато понимаю в ходе работ, что имею дело с чудом китайского, а вовсе не европейского автопрома. Модель просто закос под престижный «порш»! Мигом становится понятна и полуразвалившаяся мастерская, и отсутствие охраны. Все на минималках. Но, чтобы пустить бабе пыль в глаза, поразив подарком в самое сердце. Цвет кузова у машины гламурный, насыщенно-розовый. Как ни странно, Инге нравятся такие цвета.
Ну вот и все. Работа закончена. Спецовку в шкаф, ящик прикрыть, на всякий пожарный, по-шпионски стирая ветошью отпечатки пальцев. Ключи на место. Готово, пользуйтесь.
Стоп. У ворот торчит долговязый парень. Охранник? Да нет. Торчит на самом виду, под фонарем, на фоне старомодного ретро мерса озадаченно разглядывая вывеску «закрыто». На парне отливающая синей фольгой куртка. Почти в тон покраски его древнего драндулета. Пижон! Приперся на своем хламе в место починки вторсырья, ясно. Наверняка, запчасти к рухляди, древней, как дерьмо мамонта, можно найти только здесь!
Обогнув страдальца, выхожу к остановке. И уже согреваясь в салоне, набиваю отчет. Но вместо ожидаемого одобрения выскакивает транспарант. «Квест не окончен. Сдача квеста на звание Темного Апостола при личной встрече с Жнецом». И дальше координаты. Не адрес, не описание, цифры для джи-пи-эс навигатора и время прибытия! Так, восемнадцать ноль-ноль. У меня почти сутки.
4.
Просыпаюсь поздно. К Инге сегодня нельзя, работы нет, и половину дня гоняю в стрелялки на компе.
С координатами рандеву определился легко. Это довольно далеко за городом, так что приходится тратиться на такси. Взбираюсь на вершину холма, дважды прикладываясь к ингалятору. Кругом пустовато, но вид живописный. Из техногенного заметил лишь цистерну бензовоза, сиротливо оставленную тягачом без присмотра. На самой вершине меня ждет фрагмент кирпичной стены. Неизвестный строитель начал когда-то возводить здание, но задумку так и не воплотил. На фоне стены два пляжных стула, куцый и щербатый столик между ними. На столике обшарпанный бинокль, бутылка коньяка и два перевернутых бокала.
Жнец был здесь. Жнец подготовился. Но... к чему именно? Мы что, будем сидеть здесь вот так, созерцая окрестности, попивая коньяк, беседуя о тщете бытия?
Странно.
Слышу шаги и напрягаюсь. И что это я? Ну не заявится же чел сюда в зловещем монашеском балахоне, с сиянием активированного заклинания Стрелы Праха в иссохшей длани? На вершине холма, отдуваясь, появляется... Вит! Он что, Жнец? Виталя,– глава малефиков!? Да быть того не может!
– Тим?
– Вит?
Наше изумление взаимно.
Но мы не успеваем обменяться вопросами.
– Треньк!
– Длинь!
Сообщения на аппараты приходит одновременно. Краем глаза успеваю заметить логотип Ордена на экране Виталия. Он что, тоже в теме???
Мой экран разделен на две части. Основную занимает трансляция с видеорегистратора. Гламурнорозовый капот, разрезающий сгущающиеся сумерки. Впереди маячат стоп-сигналы, которые капот то настигает, агрессивно-азартно, то отпускает от себя, играя, как кошка с мышкой. На второй, что притулилась квадратиком в правом верхнем углу, моя физиономия. Не очень четкая, но узнать можно. И руки, режущие трубку.
– Инга!?– недоуменно восклицает Тим.
Я озираюсь, как лисенок, обложенный охотниками.
– Где?
– Да в машине! Это же мой вчерашний подарок ей! На годовщину...
Так. Выходит Виталик вовсе не решился подорвать. Он снял деньги, чтобы сделать сюрприз. Ну и сделал. В своем духе.
Я лихорадочно набираю ее номер. Не доступен!
Внизу, на полосе пустой магистрали, появляются две машины. И я узнаю обе! Та самая подделка под Порше и длинный ретро мерс. Только вот непонятно, кто за рулем второго. Водит, словно новичок, только вчера севший за руль. Дергано, неуверенно, виляя по трассе. Или его сбили с толку откровенно провокационные маневры преследующей Инги? А может, верны оба предположения?
Взвывший мотор китайского бастарда разрезает тишину. Розовый корпусом болидом ускоряется, оставляя далеко за кормой замедлившийся невзрачный мерс.
Врезка на экране смартфона перемещается в левый верхний угол. Теперь на ней Вит, комично, под мышкой, тащащий куда-то надувную куклу. Кукла обряжена в неброские стариковские тряпки, даже голова в шали частично прикрыта шарфом. Он что, геронтофил? Что самое интересное, толстяк толкает перед собой тележку. Обычную проволочную тележку из супермаркета. Но не сажает в нее куклу. То ли опасается порыва ветра, то ли боится проткнуть. Снимали, похоже с дрона. Вита я узнаю по фигуре и нелепой расцветки плащу. Вот он выбрался на дорогу. Установил манекен, притянув резиновые запястья стяжками к ручке тележки, а ступни, уже «обутые» в сапоги, придавил кирпичами, извлеченными из той же тележки. Проверил основательность получившейся конструкции, подергав из стороны в сторону. Удовлетворенный, отогнал свою бэху к подножию холма. Того самого, нашего холма.
Я подхватил со столика бинокль, страшась и ожидая увидеть то, что напрашивалось само собой. Так и есть! Гребаная инсталляция расположилась за небольшим поворотом трассы, невидимая до последнего момента для водителя разогнавшегося болида.
– Инга !!!
Розовая молния искривила траекторию, уходя от столкновения. И повстречалась с бочкой бензовоза. Раздавшийся взрыв был так силен, что почва под ногами дрогнула.
– Она... она не успела,– прошелестел потрясенно и неуместно Вит.
– Никто бы не успел,– откликнулся еще более невпопад я.
Мы оба молим, не в силах принять реальность только что разыгравшейся трагедии. О том, что Инга смогла выжить, нечего и думать.
– Помянем, Тимошка?
– А?
Виталя разливал коньяк по бокалам.
– Не чокаясь?
– К черту обычаи!
А ведь эта жирная жаба уже думает о будущем! Как выкрутиться из ситуации, где ему светит статья. Минимум за убийство по неосторожности.
Два бокала встречаются, вино плещется через край, становясь на миг общим. Когда-то в школе учительница истории рассказывала, что обычай сталкивать кубки родился на рыцарских пирах. Как профилактика мстительных поползновений, когда менее удачливый соперник, выбитый копьем чемпиона из седла, страстно желая взять реванш, сыпал тайком в бокал счастливчика ядовитый порошок.
Не сегодня! Я не намерен прощать ничего этому подонку! Как, наверное, и он мне. Да и кто нам судья? Особенно после того, что мы уже сделали?
Вит выпивает коньяк одним глотком. И струйка густой, как кровь, жидкости, стекает из уголка губ. Пламя от горящей на опушке леса легковушки освещает нас, как древние факела, полыхающие скорбно и яростно. Авто уходит в мир иной, унося во мглу и Ингу. Так раньше уходили на дракарах в темнеющее море тела павших суровых викингов.
– А хороша была, да?
Он о машине или о жене? Впрочем, не так и важно. Важно, что есть повод.
– Хороша. А уж фотогенична…
Я показываю ему галерею где мы, опьяненные близостью, не скрываем от камеры ничего. Совсем ничего.
Бокал летит в сторону. Ладонь Вита, как и природа, не терпит пустоты. И заполняет ее нож с широким лезвием. Канавка для стока крови, ручка с оголовьем, охотничий. Знакомая тема. Извлекаю из-за спины свой клинок. Сердце бьется быстро и радостно. Самооборона, чистой воды самооборона! Ножи, как кубки, сходятся в воздухе с заунывным звоном. Сцена, достойная подмостков театра Шекспира. Виталик атакует отчаянно, со звериным напором, на самом пике выплеска адреналина. Но нельзя сказать, что очертя голову. Метит, сука, в горло, бедро или в печень. Видимо, успел подсуетиться и взять пару-тройку практических уроков. От крайнего выпада едва уворачиваюсь, отделавшись длинной царапиной на боковине шеи.
Злоба закипает во мне, находя выход в серии быстрых секущих ударов. Враг пытается отбиваться, подставляя предплечье. Это он зря, лезвие протягивается противоходом по рукаву аляповатого плаща. Раз, другой, третий. Рукав превращается в бахрому, отороченную алым. Красиво!
Противник неожиданно крутанулся волчком, одновременно присев и со свистом отправив клинок по широкой низкой дуге. Боль обжигает под коленом. Сволочь, сволочь, сволочь! Как он умудрился достать, там же артерия близко. Теперь могу просто кровью изойти, пока он не спеша курит в сторонке! Джинсовая ткань набухает вмиг, я стараюсь не смотреть туда. Собраться, собраться с силами, пока они есть! Рычу, превозмогая онемение и тяжесть в ноге, успеваю перехватить руку, норовящую обрушить удар сверху, вгоняя мне лезвие под ключицу. Вит одновременно вцепляется клещом в мое запястье. Топчемся на месте, забрызганные кровью, тяжело дыша, хоть и минуты схватка не длилась. Цейтнот, как в шахматах. Эх, надо было спортом заниматься в свое…
Колено Вита беспощадно врезается в пах. Сгибаюсь, отпуская его вооруженную руку. И тут же острие с торжествующим хрустом прокалывает кожу на спине, где-то там, под лопаткой. Успеваю лишь ухватиться за рукоять своего ножа обеими руками, как утопающий за соломинку. Навалившись на клинок всем весом, выталкиваю острой кромкой вперед, рассаживая внутреннюю поверхность бедра противника. Алый водопад обрушивается на глаза. И это, наверное, последнее, что я вижу в жизни.
Нет, не последнее. Раздвинув сумерки передо мной появляется парень. Кроссовки с подсветкой, бейсболка NY, ветровка синей фольги. Класс. Три а одном. Наблюдатель у подъезда Инги. Доставщик пиццы. Владелец ретромобиля. Кто он? Жнец? Или один из игроков, получивший анонимное задание от Ордена?
Я смог привалиться боком к стене. Сознание мутится.
– Ты... Жнец?
– Не узнаешь?– вопросом на вопрос отвечает пришедший, присев на корточки рядом.
Я вглядываюсь в черты лица, силясь вспомнить. Но не могу.
– Нет.
Помедлив, гость облегчает мне задачу. Кепка откинута в сторону, обнажив характерный шрам на коротко остриженной голове.
– Да, я Жнец. А еще...
– Гарик? Ты Гарик, по прозвищу...
– Узнал,– удовлетворенно выдыхает глава ордена проклинающих. Или проклятых. Мне уже все равно. За его спиной облаком начинает сгущаться белесая аура.
– Доволен? – я пытаюсь найти в себе силы скривить губы в сардонической ухмылке. Но мускулы лица уже не слушаются, немея. А нижнюю половину тела вообще сковал жестоко лед.
– В целом получилось неплохо. Ты знаешь, я ведь всю канитель с сайтом, заданиями и прочим антуражем задумывал исключительно для вашей троицы. И в мыслях не было привлекать аудиторию. Но таких, как вы, оказалось на удивление много. И теперь у меня море работы.
Эманации за плечом Гарика уплотнились, образовав призрачную фигуру. Женскую фигуру. Она, как зритель в театре, ждала последней реплики актера. Ждала преданно и молчаливо.
Жнец начертил в воздухе руну смерти. Словно благообразный батюшка в храме крестным знамением осенил. Только благодать не снизошла. Разве что тяжесть придавила грудь горстью земли, брошенной уже в могилу. Финал.
– Прощай, благородный мститель Гарик.
– Это не месть. Я лишь даю миру шанс восстановить справедливость и...
Он еще что-то говорит. Но я не слушаю, не слышу. Я иду к Инге, откидывая с ее головы полыхающую поволоку огненной фаты.
На улице с утра морозно, руки без перчаток мерзнут. Потому считаю только до пяти. А не до двадцати, как условились с Ингой.
Двадцать шагов Виту до подземного перехода. А после того, как он спустится, назад уже не вернется. Ни за забытыми сигаретами, ни за инсулином. Доза последнего предусмотрительно хранится и на его работе, так что до следующего утра протянет. Коньки не отбросит, это точно. Главное дождаться момента, когда его макушка окажется ниже поверхности асфальта. И можно не опасаться стать персонажем анекдота, в котором муж раньше времени вернулся из командировки. «Земля свое не отдает», как шутит Инга.
Заворачиваю за угол, едва не столкнувшись с парнем, нахлобучившим капюшон серого худи так глубоко, будто опасается отморозить уши. Серое худи, серые джинсы и сам весь какой-то... серый. Единственная яркая деталь подсвеченные цветными светодиодами подошвы кроссовок. Снова вошла в моду эта блажь.
А вот второго нежелательного контакта избежать не удается.
– Тимоша, ой, а Виталик-то уже на работу убежал. Вот чуть-чуть ты его не застал. Минуточку буквально,– неуместно сочувствует тетя Лида, так некстати подходя одновременно со мной к двери подъезда. И как же я оплошал-то так, не заметив старую перечницу.
– Да ничего. Мне забрать кое-что надо. Инга отдаст,– выкручиваюсь на ходу, только после осознавая, что как-то двусмысленно звучит моя отмазка.
– А... ну тогда что ж... Тогда, конечно.
Лидия Васильевна живет этажом выше Инги. И знает нас всех троих чуть ли не с детства.
– А я вот за молоком парным сходила. С утра молоко на угол привозят. Из колхоза.
– Нет уж давно никаких колхозов, баб Лид! Проходите.
Я пропускаю ее вперед не из лицемерной вежливости. Нет. Это тактика.
Она тяжело опираясь на клюшку, начинает восхождение по лестнице. Бидон с молоком вместо балансира в далеко отставленной руке. Восемь пролетов, для нее, сердечницы со стажем, серьезное испытание.
– Давайте я помогу. Бидон понесу. Да и на руку обопретесь.
– Ой, спасибо. Всегда знала, что ты, Тимоша, хороший мальчик!
Я же, поднимаясь бок о бок со старухой, думаю о том, что станется, если ее клюка вдруг сломается. Или просто соскользнет со ступеньки. Туша ведь пудов на шесть потянет. А энергия удара сложится из массы, помноженной на ускорение. Хватит, чтобы череп треснул? Или часть разрушительной силы примет на себя самовязанная шапка неопределенного цвета? Я представил Лидию, вольготно раскинувшую руки на кафеле площадки. С все прибывающим бордовым нимбом вокруг головы. Эх и возни будет.
– Осторожно!
Поддержал, когда чуть не оступилась, заваливаясь на хромую ногу. Только хлопот с почившей в бозе бабкой мне сегодня не доставало! От нее пахнуло позабытой уже причудливой смесью запахов. Анис, мята, корвалол кажется. И гвоздика. Последнее, наверное, даже нечто с претензией на парфюм. Ну, пусть потешится карга напоследок!
Вот и четвертый этаж. И мы оба задыхаемся. Хотя ей за семьдесят далеко, а мне на полвека меньше. Когда дверь распахнулась анисово-мятно-лавандовое амбрэ усилилось многократно. Думал приступ начнется. Пришлось достать баллончик с аэрозолем и прыснуть в пасть прямо там, едва дождавшись, когда ходячая фитоаптека свалит.
Вдох-выдох. И– вниз. Инга ждет у приоткрытой двери. Я еще когда поднимался заметил, что она не заперта. Обвивает руками шею прямо в прихожей. Тянется губами к губам.
– Что ты сказал Лидии?– интересуется между мокрыми поцелуями, помогая стягивать куртку.
– Сказал, что мне нужно кое-что взять... И ты мне это обязательно дашь.
Ее глаза хищно вспыхивают в полутьме узкого коридора. Люблю ее такой. Заведенной. Отчаянной. Полудикой.
– Так и сказал?
– Почти слово в слово.
– Так был уверен... что дам?
Ее пальцы интригующе небрежно играют с кожаным рифленым пояском шелкого халата. Я точно знаю что у нее под ним. Ничего.
– Конечно.
Я разворачиваю ее спиной к себе.
– Тебе же нравится иметь жену друга?
Мы уже давно открыли для себя мир грязных диалогов. Дополнительное измерение чувственного пространства. Меха, раздувающие алчный огонь похоти.
– Да! Особенно когда она меня встречает вот так...
– Как?
– Гостеприимно!
– Откуда такая убежденность?
Моя ладонь, отправленная под подол возвращается ожидаемо скользкой...
– Это ничего не значит. Я замужняя женщина. И вполне может быть, что моя булочка уже сдобрена спозаранку маслом.
Булочка с маслом. Эту фразу мы прочитали вместе с ней лет в четырнадцать. Когда тайком от моих родителей утащили книжку про радости секса на чердак.
– Ничего не меняет,– отрывисто бросаю я, нагибая Ингу у ванной. Не могу больше терпеть. Овладеваю одним махом. И тут же отвешиваю увесистую оплеуху по ягодице. Она отрывисто взвизгивает. Капкан женской плоти схлопывается. Как же хорошо! В прошлый раз Инга отхлестала меня сыромятным тугим пояском. Отхлестала так, что дней десять еще рубцы оставались на заднице. Забывшись, пошел в сауну вместе с Витом.
Он с изумлением скользнул взглядом по рубцам, но ничего не сказал. А меня так и подмывало бросить в его самодовольную сытую харю, паясничая: – Ты полюбуйся, что со мной женушка твоя сотворила!
Вообще говоря Инга должна была быть моей женой. По всем понятиям и раскладам. По судьбе. По жизни. Мы с ней одинаково повернутые. Пыльным мешком с одной мельницы пристукнутые. На полголовы отмороженные. Но не срослось. В тот период, когда все вокруг полагали, что деньги решают глобальные задачи мироздания, появился Виталик. Вит. У него деньги были. А у меня их не водилось сроду. Да и в наш тесный коллектив мелких пакостников он влился с ходу. Только пакости у него были... другие. И калибром и аурой.
– Что, снова рефлексируешь?– Инга вывернулась из под меня на третьем хлопке, не дав кончить.
– Темп сбросил, филонишь,– ее глаза разгорались все ярче, как вавилонские свечи на сатанинской сходке. Поясок, упавший под ноги ожил в пальцах коварной змейкой. Захлестнул внизу, перетягивая жесткой петлей. Я не знаю откуда у нее эти умения. Мне... нам... с Витом она уже досталась такой... в восемнадцать.
– Пойдем,– она дернула за импровизированный поводок, боль и наслаждение смешались,– постель еще теплая. Будешь доделывать, что муж не доделал!
Кровь бросилась мне в голову. Я толкнул ее, нагую вперед, отправляясь следом. Цирковым трюком ей удалось перевернуться в воздухе, принимая меня, сцепить лодыжки за поясницей.
– Давай!– ее глаза втянули меня, как колодец.
Я врезался в нее отчаянно, без всякой ласковости и сентиментов. Разгоняясь, долбя, задыхаясь так, что дважды балансировал на грани приступа. Амулет с пентаграммой на шее, раскачиваясь, чертил линии на ее коже, изредка соприкасаясь с розовым камушком ее талисмана. Она стонала, мяукала и повизгивала и билась подо мной. Я подхватывал ее коленки... приподымая по очереди, доставая там, где без этого ни за что не достал бы. Закидывал лодыжки на плечи, наваливаясь, проверяя на прочность спину, бился в судорогах на ней, выгибающейся каталептическим мостом, едва не слетая с тела. Она приходила, приходила и приходила, пропитывая пододеяльник, наволочки и простынь грешным потом, закатывая белки глаз, пульсируя...
А я, по прежнему сдерживаемый проклятым недоуздком, освободиться не мог! Бился, как сом в неводе, как еще живой карась на жаровне, но не мог!
– Тим, Тим, Тим...,– ее острые ногти царапали мягкую кожу там, борясь с затянувшимся узлом. Пальцы, ладони, зубы... Именно зубы справились. И тут же влажный рот накрыл меня, засасывая так глубоко, как только она умела...
– А! Ааааа! Ааа!
Она взяла все. Выпила меня досуха, без остатка.
– Тише... Тише... А то Лидия услышит! – шептала Инга, устраиваясь рядом, на пропитанном насквозь белье. Через минуту мы оба забылись сном, согреваясь в объятиях друг друга.
Проснулся почти через час. Инга в футболке, уже после душа, сидела за открытым ноутом.
– Ты на сайте?
– Нет. Работаю.
Инга программист. И работает дома. У нее дисфункция мозга. Незначительная. Но практически исключающая возможность трудиться в офисе. Мы оба знаем про какой сайт идет речь. И почему я спрашиваю, тоже знаем. Рано или поздно, а разговор каждый раз приводит нас к теме. У Вита и Инги семья. Типа семья. У меня и Инги– тема.
– Есть хочешь? Я там оставила тебе на кухне. Голубцы и пюре.
– Есть... не хочу. Тебя хочу...
– Надо же какой ты сегодня... ненасытный,– она стрельнула глазами поверх экрана ноута.– Но придется потерпеть. Мне еще минимум полчаса надо, чтобы...
– Ясно.
– А ты пока постельное сбрось в машинку. И не отвлекай меня.
Сбросить. Не отвлекать. Лады.
Освобождаю одеяло, подушки, матрас от гнета испачканного белья. Хвала автоматическим стиральным машинам, порошкам с умной формулой и сушилкам на пару киловатт. Часа через два спальня Инги приобретет первозданную свежесть. Кондиционер не оставит и следа от запаха моего пролитого семени.
Туалет. Снова ванная, где уже старательно гудит чудо техники, затирая следы. Освежиться немного. Кухня. Кроме голубцов под стеклянной крышкой сковороды на плите, в холодильнике нахожу кусок торта. Расправляюсь с ним эгоистично, без спроса, запивая жиденьким вчерашним чаем. Вит не признает пакетированного. Приходится давиться кислятиной. Прошло двадцать минут. Достаю из кармана куртки предусмотрительно выключенный мобильник. Приветственная мелодия. Запрос отпечатка пальца. Запрос еще одного пароля, который обновляется темной стороной интернета ежедневно. Так, вот и он, наш с Ингой секрет. «Орден Малефиков», расчерченная неровно пятиконечная белая звезда в круге на фоне черного бархата. Нет, мы не сатанисты. По приколу раз посетили собрание подобных дегенератов, поклоняющихся Вельзевулу. Низкопробная театральщина и пафосные понты с подвыванием. Нет, это не по нам. Вот «орден» совсем другое дело. Я не знаю, кто модератор и владелец сайта, прыщавый студент с вечным избытком тестостерона или закоренелый мизантроп, забившийся, словно таракан под плинтус в свою каморку и обозленный на весь свет. Да мне и все равно. Как и Инге. Здесь мы можем быть собой. Хоть иногда. Или даже больше, чем собой.
Косясь на дверь, открываю конверт с заданием. Он пришел еще три дня назад. А сейчас можно отчитаться об исполнении. Аккуратно, чтобы не привлекать внимания Инги, занимаю позицию у проема, с которой видно ее отражение в зеркале.
– Щелк!– черт, забыл вырубить звук камеры!
– Тиииим?
Услышала.
– Ты что там, дик-пики тинейджершам рассылаешь?
– Есть такое,– лгу отчаянно, рассматривая при том фото. Получилось удачно, именно так, как я и задумывал. Эротично, видны оголенные ноги, едва прикрытые краем футболки. И только нижняя часть женского лица в кадре. Не опознать даже по приложению со сравнением и отбором лиц.
– Ты заканчиваешь?
– Скоро. Уже скоро.
Я прикрепляю файл к отчету с одним словом. «Сделано». Неожиданно быстро приходит ответ. Обычно пауза затягивается на минуты, а то и часы.
– Великолепно. Серж ждет вас в любое удобное время.
Стандартная премия. Серж мастер тату салона. По завершении задания у него можно набить наколку. В принципе любую, оговорен только размер и степень проработки деталей. А так хоть собственный эскиз приноси, хоть из каталога салона выбирай. Но мы с Ингой единодушно решили использовать символику сайта. У меня и у нее уже есть ключи. Символ того, что человеку доверена тайна. Кроме того, когда я опускаю руку к ее паху, внутренняя поверхность запястья прижимается к низу ее живота. Рисунки сходятся вместе в аллегорическом и кощунственном союзе перекрещенных ключей от рая. Мы вместе это придумали. От второй татушки Инга отказалась. Выбрала альтернативный приз. Абонемент на уроки тантры. А я, пожалуй, сделаю паучью сеть. Или профиль богомола. И пусть после секса Инга откусит мне башку.
– И специальный приз. Приз для достигшего почетного звания ситха! Поздравляю с достижением! Вещь нужно забрать из ячейки хранения в корпусе аэровокзала в течении суток.
А вот это интересно. Подобные подарки орден дарит не часто. По слухам на форуме, каждый предмет обладает особой мистической силой. Так у нас с Ингой появились наши талисманы. В оккультизм и прочую эзотерику я не верю. Но, вполне допускаю, что какая-то доля правды в слухах есть.
– Дзинь! – только собрался убрать телефон, как пришло еще одно сообщение с сайта.
– Я предлагаю вам побороться за звание Темного Апостола.
Не обезличенное «мы предлагаем». Индивидуальное «я». И предложение уникальное. Темных Апостолов не бывает больше пяти. Значит, кто-то выбыл. Статус дает право просматривать личные данные участников форума. Привлекать новых последователей. И, главное, выдавать собственные задания!
– Да!
– Квест не простой. Вы можете отказаться от него в течении четверти часа. Напоминаю, что в любом случае, о содержании задания не должен узнать никто. Готовы?
– Да.
– В автосервисе в данный момент тюнингуется машина. Необходимо внести в ее конструкцию изменения, не предусмотренные проектом. Машина приобретена и оформлена как подарок. Цель акции – сорвать праздник. Автомобиль не должен прибыть в пункт назначения.
– Но я не автомеханик!
– Подробные видеоинструкции будут предоставлены. Спецодежда и инструменты находятся непосредственно на месте квеста. Способ проникновения в мастерскую,– дубликаты ключей.
Ясно. На сей раз свинью надо подложить, скорее всего, мажористому женишку. Или вальяжному папику, решившему осчастливить мини-купером очередную содержанку. Не так уж и сложно. Хотя, если застукают на месте, придется туго. Вплоть до уголовки могут навесить. С другой стороны, ради чего, как не ради адреналина и существует орден малефиков?
– Я согласен.
– Прекрасно. Адрес мастерской: Глинистая, строение шестнадцать. Ключи под правым крылом припаркованного у входа эвакуатора. Камер слежения внутри мастерской не зафиксировано. Но на всякий случай позаботьтесь о сохранении анонимности.
Жаль, что нельзя пока поделиться новостью о перспективах с Ингой. Как и деталями предыдущего задания. Условия которого я принял на днях с легким сердцем и улыбкой до ушей. Да и что может быть приятнее и не обременительнее, чем трахнуть жену друга! А то, что мы давние любовники, модератору знать не обязательно.
– Тим! Иди сюда! Начинается!
Зовет, словно пенсионерка престарелого супруга на просмотр у телека очередного идиотского «Пусть ты поверишь». Но я знаю, что именно «начинается».
Сайт иногда устраивает трансляции «он-лайн». Жнец в прямом эфире, так сказать. Жнец это владелец и модератор сайта. Или его аватар, потому что мне кажется, что чучело в балахоне нанятый актер. Но это, как говорится, не точно.
Заставка с пятиконечной звездой на экране, наплывающий рисунок из статичного перетекающий в динамичный. Любительская трехгрошовая анимация, на коленке деланная. Звезда вращается, как волчок. Нынче имя адепта, которому достанется квест премиум-класса определит жребий. Не имя конечно, ник. Псевдоним для аноним, хе!
Круг рулетки с пятиконечной звездой останавливается.
– Геката!– раскатисто объявляет Жнец, размытым контуром выплывая из мглы. Мы с Ингой синхронно вздрагиваем. «Геката» это ее ник в «Ордене малефиков». Облаченный, как обычно, в рясу с глубоким капюшоном, Жнец смотрится одновременно зловеще и гротескно. По мне, так больше гротескно. Ни лица, ни хотя бы намека на особенности фигуры рассмотреть не удается. Всю фактуру скрадывают многочисленные складки одеяния. На другом ресурсе окошко чата тут же запестрело бы едкими замечаниям с упреками в пафосности... Но не здесь.
– Геката,– повторяет Жнец, простирая длань в сторону камеры. Студент театрального, не иначе. Отыгрывает тень отца Гамлета. Или досточтимого гражданина славных Афин из древнегреческой трагедии. Гений подмостков, блин!– Ты слышишь меня?
– Слышу! – внезапно отзывается Инга. Отзывается всерьез, без фиглярства и ерничанья. Приоткрытый почти безвольно рот, остановившийся взгляд. Что за хрень тут творится, а? Она же не бабка, отвечающая вслух герою латиноамериканского сериала! И меня беспокоит не то, что случай определил в исполнители задания именно ее. На кого-то же из пяти жребий пасть был должен. Меня тревожит реакция Инги. Она взирает на монитор с покорностью крольчихи, замершей перед кольцами спускающегося с дерева к ее норе удава.
– Хорошо,– продолжил Жнец, будто услышав ответ.– Я напоминаю всем, что Геката получила сегодня не просто задание. Она получила право оборвать нить жизни одного из малых сих...
Лицедей на экране вдруг одним движением сдернул в сторону покрывало из черного бархата, являя зрителям стол, уставленный проволочными клетками. Трюк довольно дешевый, но, надо признать, визуально эффектный. Предметы словно вынырнули из параллельного пространства, послушные воле мага.
За частоколом металлических прутиков томился попугайчик. В клетке подле щекастый хомячок. И еще в двух ящерица и морская свинка.
– Немаловажное уточнение, – продолжил басовито оратор,– Мы не садисты! Полюбуйтесь на девушку «Рамси».
Интерьер комнаты на экране сменился на кадры, снятые с мобильника, зажатого в подрагивающей руке. Заброшенный двухэтажный дом на окраине. Деревянная стена. На стене распят щенок. Буквально, распят! Серебристые гвоздики пробили мохнатые лапки, пришпиливая животное к стене в четырех точках. Шею придавливает к плоскости половина от разъемного водопроводного хомута.
– Ну что, Шарик? Дергаешься еще? Сучишь лапками? Ах, не сучишь... Лапки прибиты!– глумливый пьяный голос юной барышни за кадром. Серебристый ствол укороченного травмата, направленный в голову щенка. Кровавая клякса Роршаха, расплывающаяся по доскам секунду спустя.
– Гоблинша «Рамси», мои драгоценные малефики, попутала рамсы!– вкрадчиво сообщает голос за кадром.– Никто не поручал ей причинять мучения беззащитным.
Еще раз кадр с распятым щенком. Изображение укрупняется, наплывая. Глаза, полные страдания и боли заполняют экран.
– Запомните, раз и навсегда,– гремит голос, словно на лобной площади перед казнью отступников,– здесь я решаю, кто будет страдать! Я! И никто больше!
Ха! А как же Темные Апостолы с собственными заданиями? Не много ли на себя берет модератор?
– Так что мы прощаемся с гоблиншей «Рамси». Сбрасываем ее с борта нашего пиратского корвета.
Примитивный рисунок карандашом. Кораблик. Два человечка. Один,– палка, палка, огуречик, прочно стоит на палубе, вытянув вперед руку. Второй, с треугольничком основанием вниз на месте туловища, символизирующим платьице, видимо, летит в ждущие жадно грифельные волны. Смена заставки. Флаг «Веселого Роджера» с черепом и перекрещенными костями под ним. После булькающего звука, идет саунд-трек «йохо-хо и бутылка рома».
– Но вернемся к делам насущным. Геката! Я надеюсь, мой подарок на тебе?
Лицо Инги перекосила судорога.
– Да.
Пальцы Инги сжимают средоточие талисмана, розовый камушек на шее.
Нет, мне определенно не нравится то, что происходит. Слишком близко к сердцу принимает она игру!
– Отлично. Артефакт поможет тебе сфокусировать ментальные силы. За моей спиной животные. Одно из них безнадежно больно. И страдает. Ты говорила, что у тебя несомненные экстрасенсорные способности, Геката. Я отойду, чтобы не загораживать тебе обзор. А ты определи, кто. Все остальное я сделаю сам. Но помни. Ошибешься, выберешь не того, чьи дни сочтены, и смерть начнет свою охоту. У тебя минута!
Таймер неумолимо начинает отсчет
– 0,59...
– 0,58...
– 0,57...
Инга бросает взгляд, полный мольбы, на меня. Как будто я могу ей помочь! И когда она успела поведать Жнецу о якобы выдающемся сверхчувственном восприятии? Когда??? Сейчас она напоминает ту, какой была в далеком детстве. Наивную, растерянную, ждущую помощи девчонку с вздернутым носиком.
– 0,45...
– 0,42...
– 0,36...
– 0,01...
– Время! Твой выбор, Геката?
На сей раз суровый Жнец не полагается на мистическое восприятие. На мониторе табличка самого примитивного опросника.
Птица
Ящерица
Хомяк
Свинка
Осталось продавить кнопку. И Инга сделала это.
– Вариант «птица». Ну что же,– ведущий шоу взял драматическую паузу,– Вы приняли задание. Вы исполнили его.
Рука Жнеца описала медленный круг вокруг клетки с попугаем. И начертала узнаваемую руну смерти в воздухе. Птица замертво упала на дно клетки.
– На почте вас ждет следующий дерзкий вызов. Как я и обещал, по завершении ваш статус изменится. Вы станете одним из ситхов!
Экран погас.
– Бдум,– неожиданный удар в оконное стекло заставил нас подпрыгнуть на креслах. Я отодвинул штору. На сандрике, лапками кверху, распластался мертвый воробей.
– Он что, разбился на лету о стекло?– прошептала из-за спины Инга.
– Или кто-то подкинул нам труп,– озвучил более вероятную версию я.
– Но ведь на улице никого!
Инга выглянула из-за моего плеча.
– Мог под козырек подъезда успеть нырнуть, питчер хренов! Там слепая зона начинается. Вдоль по стенке, и был таков!
– То есть ты не веришь в магию Жнеца?– в лоб спросила Инга.
– Прости, пока что оснований нет!
– А камни? Наши с тобой амулеты?
– Ты имеешь ввиду, что пока мы рядом, они взаимодействуют? И не дают скрутить меня астматическому приступу?
– Разве не так? Ты вон какой секс-машиной становишься разом!
– Просто люблю я тебя, вот и все чудо!
В глазах Инги засверкали насмешливые искорки.
– А раз любишь, признай, Жнец– маг!
– Жнец артист!– упрямо выдохнул я.– И, скорее всего, ролики со столоверчением, рулеткой и прочими якобы интерактивными акциями он записывает заранее.
– Тьфу на тебя,– разозлилась девушка,– Не смотри. Я в задание загляну.
– Не покажешь?
– Нет!
Ну что? В принципе верно. Надо соблюдать правила игры. Я и сам никогда не афиширую еще не исполненный квест.
– А про предыдущий рассказать можешь? За который свой амулет получила.
– Он простой был,– лениво отмахнулась хозяйка квартиры.– И получила я не только амулет. А и статус адепта.
– Крыса. Гоблин. Адепт. Малефик. Ситх,– перечислил я все пять ступеней магической иерархии от Жнеца.
– Тебе далеко до ситха?
Я не стал рассказывать о только что завершенном задании. Предпочел привычно уже солгать.
– Со следующим успехом получу.
– Класс! А задание сложное?
Я неопределенно пожал плечами.
– Пока трудно судить. Не ясны еще детали.
– Слушай, а если для того, чтобы стать Темным Апостолом по-настоящему что-то серьезное надо будет сделать?
– Например?
– Например … убить кого-то. Может не самому. Не своими руками. Но... убить. А?
– Что «а»? Не забивай голову глупостями! Никто никого убивать на сайте не планирует. Это орден малефиков, а не профсоюз киллеров!
– И все же?
– Малыш, ну хватит! Ты мне так и не рассказала об исполненном квесте.
Подруга вскинула подбородок. Тряхнув головой, откинула назад волосы. Сколько себя помню, всегда я тащился от ее обыденных, вроде бы ничего не значащих движений и жестов.
– Я рассказала о своей самой омерзительной манифестации. О нашей манифестации.
– Ты о Гарике?– помолчав, зачем-то уточнил я.
– Да.
– Да уж, отожгли знатно тогда.
– Не то слово. Подожди, табачку принесу. А вообще, пойдем на кухню. Занавески тут пропахнут, диван... Вит ворчать опять полдня будет.
Упоминание о муже садануло наждаком по нервам.
Я открыл жестянку с символикой ордена, забил самокрутку. В любопытные времена живем. Отпечатать любую поеб..., т.е. ерунду, ничего не стоит. Хочешь на кружке, хочешь на футболке или чехле гитары. Хочешь,– на жестянке. Сувенирка. В наше время содержимое отошло на второй план. Важнее упаковка. Но, в нашем случае, одно подстать другому. Табакерка и зелье,– Ингина премия от Жнеца. Восточные ароматы, южные эмираты, северо-западные кислоты. Обостряет память, притупляет и замедляет прочие нервные процессы. Можно буквально окунаться в собственное прошлое. И вот это, действительно, сродни магии. Затянулся, раскуривая. Передал сигарету Инге.
– А чья идея была, помнишь?
– Вит в основном придумал. И нас на слабо взял. Очень ему хотелось к нам в компанию. Ну и крутым циником себя показать. Ну а с голосами я... Возилась, микшировала, монтировала.
– Техподдержкой поработала славно.
– Точно.
Я принял сигарету обратно. В голову словно впиталось облако ментола. И студеным сверкающим инеем осело на мозгах.
Память переключилась в режим фильмоскопа, прокручивая подзатертые, большей частью черно-белые кадры.
