CreepyStory

Ночь покрыла Башни Знания. В тёмных спальнях ненадолго воцарилась тишина. Но никто не спал. Жертвы с тревогой ожидали очередной порции унижений. А «старшие» ждали, пока учителя и монахи перестанут сновать по коридорам, улёгшись спать. Прошло не больше часа, прежде чем главный задира Маркус резко спрыгнул со своей кровати. И заранее замоченными тряпками принялся хлестать первого попавшегося «слабака», под улюлюканье своих соратников. К нему тут же присоединились остальные задиры. Шестеро. Костяк. Самые смелые и жестокие. Заёрзали постели. Кто-то уже успел уснуть и теперь со страхом затаил дыхание. Кто-то накрылся одеялом с головой и притворялся спящим – авось пронесёт.

Предыдущие главы: Темнейший

Замоченными тряпками хлестали всех подряд. Но особо доставалось самым трусливым. Их унижать приятнее всего. Поэтому Маркус скоро добрался до Толстого Имнара.
— Повизжи, как свинья! – приговаривал Маркус. – Ну же! Похрюкай, паскуда! Свиноматкин сын!

Дылда Грег вопросительно взглянул на Камила. Как-то неуверенно. Ненадёжных напарников себе выбрал, подумал Камил. Но ждать было нельзя. Злобы в мальчике накопилось уже предостаточно.
Он кротко кивнул Ишуасу и Грегу. Спрыгнул с кровати. Напарники последовали за ним как-то неуверенно. Однако, уговор – есть уговор. Очень дерзкое предприятие. Соратники его были меньше всего уверены и уже приготовились получать особенно рьяную порцию избиений. Но Камил хорошо запомнил слова Орманда – про льва над овцами. Главное, чтобы лидер был храбрым. На себя он примерил образ командира дружины.
— Ну-ка, отвали от него, — рыкнул Камил, вообразив себя Ормандом – это помогало лучше всего справиться с неуверенностью. – А то получишь!

Маркус и остальные задиры сильно удивились. Брови у тех поползли на лоб. Но не надолго.
— От вас что ли? – фыркнул Маркус, глянув на сжавшихся соратников Камила позади. Что Ишуас, что Грег стояли с круглыми от ужаса глазами и никакой угрозы не внушали. – Ты че, нарываешься? Щас как…

Камил не дал Маркусу договорить и ударил первым. «Старшаки» понимали только язык силы. В этой битве Камил намеревался отвоевать право сильнейшего в Лагере. Поэтому бил со всей дури – с размаху по коленной чашечке. Громила, каким бы он грозным не был, тут же отчаянно завопил от боли.
— Бьём гадов!! – прокричал Камил своим соратникам и первым ринулся в бой...
Он дрался так, как его всё это время учил Ларс. Грязно и бесчестно. Дрался на этот раз с яростью. Как бился бы Орманд. Он так себя и представлял со стороны – бородатым, страшным, врывающимся в ряды разбойников, вторгнувшихся в его поместье. Бился он, словно хотел встретить здесь свою смерть – прямо как командир…
Несколько секунд Грег и Ишуас не решались. Но, увидев, как их лидер налетел на задир, словно коршун…

Камила едва ли не побили. «Старшаков» было шестеро всё-таки. Когда его осыпали ответными ударами, когда прижали к стенке, едва ли не повалив на пол подножкой – высокий и долговязый, широкоплечий Грег ворвался в самую гущу драки. Своими большими кулаками он выбил кому-то зубы — те покатились под кровать Инмара. Старшаки замешкались. И этого хватило, чтобы Камил зарядил одному по горлу, а другому – между ног. Потом в толпу влетел Ишуас. Паренёк он был слабый, но не самый трусливый – держал удар, однако, он хуже всех.
Когда Маркус очухался и снова пошёл на них – тогда началась самая жара. Ишуас упал, как кукла, и больше не вставал. Грег с Маркусом сошлись в подобии мельницы – бились так ожесточённо и глупо, что всем в спальнях сделалось не по себе. Это была совсем не детская драка…

Толстый Инмар не вмешивался в побоище – он лежал в кровати и дрожал от страха. Чёртов трус, без него они точно продуют, Камил с остальными не справится. Рёбра у него страшно ныли, глаз заплыл, лицо гудело от ударов. Делалось как-то страшно за себя, но он пытался держать образ Орманда – и снова бросался в драку. В безнадёжную атаку…

Положение спасли светловолосые парнишки-братья, которым тоже опостылел беспредел задир. Братья увидели возможность присоединиться к новой силе – они видели, как метко бил Камил, с какой мощью зарубался Грег. Но так же понимали, что бунтарей одолеют. Жестоко одолеют. И тогда уж точно никто и никогда не осмелится на противостояние.
Поэтому братья вмешались. «Старшаков» повалили на пол, жутко запинали, забили. Камил не помнил ту часть драки – в себя он пришёл только когда колотил по затылку вжавшегося в пол Маркуса, разбивая в кровь костяшки.
— Всех убью!!! – ревел Камил. – Ещё раз, только попробуйте унизить кого-то!!.. Забью насмерть, как скотин!!

Задиры трусливо бежали из спален. Они были взрослее, больше, сильнее. Но в них не было столько ярости и отчаяния, как у восставших. Не было столько решимости идти до конца – они, всё-таки, хотели лишь поразвлечься и доказать себе, что они лучше «слабаков»… Тогда как «слабаки» отчаянно хотели мести, расправы и перемен.
В ту ночь «старшаки» не возвращались – все спали спокойно, а новая банда Камила праздновала победу. Парнишки беседовали до самого рассвета, выясняя кто откуда приехал и с какой целью...

Старшего из братьев звали – Вальдемар, а младшего – Карл. Разница у них была всего в год. Родом они были из Кратена – что далеко на востоке – из столицы Святого Престола. Их батюшка именитый рыцарь служил в святой гвардии, а сынов отправил в Ветроград, чтобы те получили лучшее образование и в будущем так же сделались рыцарями. И не опозорили свой древний род фон Нойманнов.
— Хорошо дерёшься, — заметил Вальдемар. – Где научился?
Камил рассказал всё о себе. Обо всём, что с ним приключилось, обо всех несправедливостях. И быстро заслужил в кругу не только уважение, но и сочувствие. Никто не мог похвалиться более тяжёлыми приключениями.
Дылда Грег был сыном кузнеца – ещё совсем недавно он помогал отцу в нелёгком деле. Широкие плечи и большие кулаки – единственное, что досталось ему по наследству. В Башни Знания его отправили с надеждой, что он чего-то добьётся и принесёт семье процветание.
По той же причине сюда отправили Ишуаса. Знания зачастую были единственной дорогой к хорошей жизни, а мальчик казался своему отцу чрезмерно умным и наблюдательным.
Толстый Инмар был сыном богатого купца. Поэтому и отожрался с детства… В банду его приняли с неохотой – слишком тот был труслив – всё ночное предприятие едва ли с треском не провалилось из-за его невмешательства. Но Ишуас на ухо Камила прошептал, что все могут быть полезны. Особенно – мешки с деньгами.

— Это хорошо, что тебя учат бою, — сказал Карл, когда узнал, что Камил тренируется. – С нами вот отец не отправил учителей фехтования… Хотя мы должны стать рыцарями. В Кратене нас учили фехтованию. Но чтобы стать рыцарем, говорят, нужно учиться этому всю жизнь.

Тогда Камил предложил парням обучаться у Ларса – ему как раз не хватало ровесников-напарников, с которыми он бы мог тренироваться на равных.
Когда ребята всей командой пришли к Ларсу, тот захохотал – прежде всего с заплывшей от гематом рожи Камила.
— Я смотрю, весёлая у вас была ночка. Но Камилу досталось больше всех? И кулаки у него сбиты тоже – сильнее, чем у остальных…
— Он больше всех и дрался, — признался Вальдемар. И рассказал, как всё было. Дружинник остался доволен успехами своего ученика. И от обучения ребятишек не отказался. Только пришлось делать новые щиты и тренировочные топорики…
Когда Ларс посетовал, что нет лошадей для занятий верховой ездой, Толстый Имнар пообещал, что договорится со своим батюшкой об их покупке – он хотел обрадовать новых товарищей, и был им безмерно благодарен за спасение от задир…
Братья Нойманны сказали, что у них на родине рыцари бьются на мечах, что в их краях топоры считаются оружием варваров.
— Топор, — возразил Ларс. – Может с лёгкостью пробить почти любой доспех. Удар им – куда сильнее! А вот ваши излюбленные мечи годятся только для парадов. И красований перед девицами, которые ничего в оружии не смыслят. А ещё – топор можно кинуть во врага.

И показательно метнул топор в столб. Судя по крепкому звуку, угоди этот топор во врага – тому бы точно не поздоровилось.
— Если такой тяжёлый топор попадёт в щит, — рассказывал Ларс. – То враг не сможет им так же ловко защищаться.
— Но ведь тогда и у тебя не останется топора, — усмехнулся Вальдемар.
— Мы, дружинники Царства, всегда таскали с собой несколько топоров, — ответил Ларс. – И перед тем, как враги подходили к нашим рядам в атаке – на них обрушивались облака из топоров. А это, мальчик, в сотню раз страшнее, чем облака из стрел! Уж поверь…

Братья заинтересовались. Топор, оказывается, не такое уж и плохое оружие, как рассказывали аристократы. Умение владеть топором подарит им небольшое преимущество над рыцарями-земляками.

Так и шли неделя за неделей, месяц за месяцем.
Днём ребята учились в Башнях Знания, учили новые языки, учились, в том числе, и основам ратного дела. Все эти знания определённо пригодятся в будущем.
А вечером ребята брели на безлюдную площадку, где их ждал Ларс. И тренировались бою на топорах, как один на один, так и стенка на стенку. Пытались научиться метать топор – что было не так-то и просто! А по воскресеньям обучались верховой езде – батюшка Имнара оказался благосклонен и подарил своему сыну коня, за которым вызвался ухаживать Ларс. Мальчишки обучались воинскому искусству, казалось, с большей охотой, чем искусству знания.

А по ночам банда держалась вместе. Даже расположили кровати свои поблизости друг от друга. «Старшаки» первое время вели себя тихо, обстановка в спальнях по-прежнему была напряжённая. Кажется, заводилы перестали быть заводилами. Но иногда происходили небольшие потасовки и перепалки – особенно когда среди ребят не было Камила или Грега – «старшаки» тут же борзели и вели себя бесстрашно.

Маркус кичился своим баронским титулом. Он был наследником своего поместья – одного из самых влиятельных в Долине Ветра. Грозился разобраться со всеми «холопами». На что однажды Вальдемар фон Нойманн ему ответил, что если тот будет слишком много дерзить – вызовет его на дуэль. Как представитель аристократии. Маркус сразу заткнулся – он слышал, что у Нойманнов война в крови, что владение оружием в совершенстве им доступно с момента появления из промежностей матери. К тому же, он слышал, что Вальдемар регулярно тренируется с каким-то матёрым дружинником, прославленным в войнах. А ещё дуэль – это когда один на один. Без толпы за спиной. Конечно, Маркуса такое не устраивало.

Камил, услышав об этой перепалке со слов Ишуаса, захохотал. Злорадство – это великолепно! И что было бы с ними всеми, не собери он парней против задир? До сих пор бы страдали все поодиночке…

В тренировках Ларса быстрее всех развивались вовсе не братья Нойманны. Дылда Грег – впечатлял всех. Через несколько недель никто из ребят не мог его победить.
— Тю-ю! – удивился Ларс, когда Грег сломал очередной топорик сильным ударом. – Не у каждого взрослого дяди столько силов есть, как у тебя. Топорик тебе не подходит, парень! Тебе нужно что-то потяжелее…

На следующий вечер Ларс притащил большой двуручный топор. Почти ростом с самого Грега. Самый настоящий, боевой. Камил попробовал топор на вес – тяжеленный…
— Будешь упражняться с ним, — сказал Ларс. – Маленький топорик – это не для тебя. С твоими-то ручищами…
Грег был очень рад подарку. Он не отлипал от топора. Размахивал им во дворе, рассекая соломенные чучела. Постоянно крутил его, вращал. Пришлось сделать тренировочный аналог. Теперь с Дылдой фехтовал только Ларс – остальным здорово доставалось. Даже тренировочный топор Грега мог наделать бед…
Однажды монахи заметили, как тот тренировался. И в шутку сказали, что лучше бы тот колол дрова для печей Башен Знания – всяко больше толку будет… И Грег не отказался. Идея бить топором, да ещё и с пользой, показалась ему великолепной. Поэтому он часто пропадал на поленницах, заслуживая похвалу монахов.

Толстый Имнар тоже был чрезвычайно силён. Но даже в тренировочных боях он трусил, поэтому и не добивался успеха. Ларс говорил ему, что не трусь он так сильно – из него вышел бы хороший воин.
Братья Нойманны и без тренировок хорошо сражались – на родине их учили фехтованию, поэтому они отлично чувствовали расстояние, знали, когда отойти, а когда атаковать. Камил пытался их переплюнуть. Но сказывалась разница в опыте. А то, что Камил превосходил только самых слабых – Ишуаса и Имнара – его не устраивало. Вот ещё совсем недавно он считался среди них всех самым сильным. А что теперь…

Из Серебряного Перевала приходили письма. Есений рассказывал, что старый наёмник Эрн со своим сбродом подчинил два баронства. И самое страшное — сделал он это без боя. Бароны примкнули к нему. По югу пронеслась тревожная весть: будто Эрн – выживший наследник Царя, жаждущий свергнуть князей-предателей и вернуть народу сытые времена. Что было, конечно, самой подлой ложью. Теперь он не просто главарь шайки. Он – претендент на престол Перевала… И всех окрестных княжеств. Эта весть грозила тем, что восстание выйдет из под контроля, охватит не только земли Горной Долины, но и все остальные… Сброд Эрна увеличивался с каждым днём. Баронские дружины к нему примкнувшие – очень хороший противовес гвардии князя Искро.
«Не забывай, что знания – важнее всего. Воспользуйся редкой возможностью посещать местные библиотеки. Лучшие книги, чаще всего, сокрыты от глаз, они лежат в самых глубоких уголках библиотек. Это посредственность всегда на поверхности, посредственность всегда пользуется спросом, знаменитостью. Истинный же гений прячется на запылившихся полках, покрыт паутиной, никем не понятый, всеми позабытый… Надеюсь, ты помнишь, зачем отправился в Ветроград. Не подведи.
Уж не знаю, вернусь ли я из похода на юг, брат. Весна приближается, наступили оттепели. И скоро Горная Даль умоется кровью…»
__________________
От души за дон!)
Котофей Котович 1500р
__________________
Мой тг канал: https://t.me/emir_radrigez

Это должно было случиться, рано или поздно. Норфельд должен был избавиться от мрачного наследия доктора Хоффмана, которое он оставил нам, подобно зловещему памятнику или, если говорить более точно, надгробию над могилой самой человечности и морали.


И без того удушающе мрачные улицы нашего города очерняла эта постройка. Еще до темнейших дней это здание притягивало нас, еще мальчишек, своей зловещей аурой. С годами же, когда солнце покинуло эти места, а ночи окрасились угольно-черным цветом бывшее здание лечебницы для душевнобольных преобразилось во всей своей пугающей, угнетающей красоте.


Еще детьми мы проверяли себя на стойкость духа, пробираясь в это брошенное здание. Там, среди осклизких стен, прогнивших полов и продавленных коек, слышавших бесполезные крики и слезы, мы бродили в поисках того, что заставит нас кричать. Однако ничего по-настоящему пугающего, кроме вида на местное кладбище, на котором и хоронили отмучавшихся больных, да исцарапанных ногтями стен не находилось. А потому это место само по себе стало обрастать байками и небылицами.


Что ночью, ровно в три часа, в окнах можно увидеть бледные силуеты больных, что бьются в припадках и истериках, пытаясь покинуть злосчастное здание.
Что раз в году, если прийти в лечебницу с зажженой свечой, можно услышать хор голосов. Они поведают тебе страшные тайны, столь кошмарные и столь сокровенные, что ты навеки присоединишься к безумцам, не в силах жить с этой истиной.


Все это были байки, пугающие ребятню и вызывающие лишь усмешки взрослых. Однако теперь, спустя более тридцать лет, когда все изменилось, это больше не кажется смешной небылицей.

Брошенное, опустевшее здание смотрит на улицы взглядом разбитых окон, в которых нет ничего, кроме черноты. Волей-не-волей оно вызывает ассоциацию с теми же несчастными, что были пленниками этого ужасного места.


Лечебница закрылась из-за того, что стали известны методы доктора Хоффмана. Этот человек, хоть его так и можно назвать с большой натяжкой, никогда не лечил своих пациентов. Наоборот, он считал, что больным известны некие сведения, недоступные здравомыслящему человеку, а потому он всеми силами развивал их недуги - пытками, запугиванием, лишением сна и даже неподходящими лекарствами. Он доводил их до крайней стадии оторванности от реальности, а затем внимательно изучал тот бред, что бубнили его жертвы. Именно поэтому доктор Хоффман оказлся сначала в тюрьме, а затем и вовсе был казнен палачом Абигором. Ходили слухи, что Абигор, в отместку за пытки несчастных, провел рядом с камерой Хоффмана три дня, в подробностях рассказывая ему, как бы хотел его убить, доводя доктора до паники.


И вот, теперь, когда у власти находится церковь престола, а на улицах живет кошмар, это здание угнетало местных еще больше. Когда же их страх достиг предела, они понесли все эти байки и небылицы инквизиторам и те, даже не проводя расследование, приняли решение сжечь это проклятое место, а пеплом укрыть кладбище, на котором похоронены те, кто явно был далек от веры в престол.

Сожжение было схоже с праздником - казалось, что толпа буквально ликовала, вздохнула свободно, избавившись от тирана, не дававшем жить обычному люду. Радостные крики и овации были слышны по всему Норфельду. Люди праздновали победу над чудовищем. Однако, был один человек, который не праздновал со всеми.


Этот человек пришел ко мне в лавку через три дня после сожжения лечебницы. Мистер Стивен Хоффман, внук того самого, печально известного доктора. Он был уже стар, и напоминал мне очелевеченного стервятника: худой, лысый, с носом-крючком. Он сутулился и вытягивал лысую, дряблую шею, еще больше напоминая птицу-трупоеда. Образ же его завершало плотное пальто, которое было ему велико. Однако он был моим постоянным покупателем и мы были в хороших отношениях, хоть старик и выглядел вечно недовольным.

Этим вечером он пришел мрачнее тучи, если такое описание вообще уместно в городе, над которым тучи висят уже много-много лет, укрывая нечисть от гибельного для них солнца.

-Здравствуйте, мистер Хоффман! - поприветствовал я его, стоя за прилавком. Я торговал разного рода фигурками и безделушками, которые мне приносили Норфельдцы для продажи или за ненадобностью. Удивительно, что в такое время на такие вещи есть спрос. Впрочем, самыми популярными для продажи вещами, что ожидаемо, остаются символы веры. Мистер Хоффман же большой ценитель фигурок животных. Он приобрел их у меня бесчисленное множество.


На мое приветствие старик не ответил. Он медленно оглядывал фигурки Спасителя и Ревнителя, проходил вдоль стеллажей.

-Скажи, ты тоже празднуешь сожжение старой лечебницы? - с некой печалью в голосе сказал Стивен. Его голос отдавал необычной хрипотой, словно он давно ничего не пил и его горло смертельно пересохло.
-Хм… не знаю даже. На меня лечебница никогда не оказывала какого-то влияния, но вот на людей, живущих рядом…

-Думаешь, что то изменилось? - мистер Хоффман даже не обернулся, задавая мне новый вопрос. Кажется, и мой предыдущий ответ был ему не нужен. Мне стоило забеспокоиться еще тогда, обратить внимание на перемены в его голосе, но нет. А теперь уже слишком поздно.

-Думаю да. В такие непростые времена людям нужна хоть капля надежды.

-”Надежды”, - передразнил меня старик и сел в кресло, которое стояло рядом с витриной. Он часто сидел в нем, беседуя со мной на разные темы, - теперь надежды нет вовсе.


Он сказал это так, что по моей шее побежали муражки. Старик буквально сочился какой-то потусторонней жутью, отравляя ей всё вокруг себя. Казалось, что даже фигурки, стоящие вокруг наполнились мистической, противоестественной силой, от которой мне стало не по себе. Странным образом, инстинктом, я ощутил, что в лавке нас гораздо больше, чем двое.


-Что вы имеете ввиду, мистер Хоффман?
-Ты же знаешь, что мой дед был весьма…специфичным человеком.

-Это еще мягко сказано…

-О мертвых либо хорошо, либо никак, верно? Так вот, когда я был маленьким, я много общался со своим дедушкой, несмотря на то, что и отец и мать были строго против. Дед никогда не водил меня на работу, но был очарован ей, и хотел приучить к ремеслу и меня…

-На сколько мне известно, у него не вышло, не так ли?

Стивен усмехнулся и остекленевшим взглядом уставился на улицу, подернутую легким туманом.


-Да, у него не вышло. Вместе с детской наивностью у меня пропал всякий интерес и к больным, и к тем тайнам, что хотел познать мой дед. Однако, только теперь я понял, как далеко он зашел, и каких успехов, к сожалению, достиг…


И вновь скорбь и печаль в голосе мистера Хоффмана заставили меня нервно сглотнуть подступивший к горлу комок. Не успел я открыть рта, как Стивен продолжил:
-Дедушка верил, что в безумии сокрыты ответы на вопросы, спрятаны тайны мироздания. Что только безумец способен понять нечто такое, что не в состоянии понять нормальный человек. И был прав. Перед самой своей смертью дедушка выяснил не одну тайну и сумел сохранить ее в своем дневнике, который я на днях прочитал. К сожалению, было уже поздно и лечебницу сожгли, а значит больше нечему сдерживать то, что натворил мой дед.

-И почему вы мне это рассказываете, мистер Хоффман?
Старик не обернулся на меня. Он продолжал смотреть на улицу, где быстро проходили по своим делам люди. Я уже привык к этому мельтешению в гигантской витрине и перестал его замечать, а вот Стивена будто гипнотизировала эта суета.

-Дедушка выяснил секрет бессмертия. И нет, это не то бессмертие, которым обладают вампиры, нет…это хуже. Гораздо хуже. Вампиры платят вечным голодом за вечную жизнь. А это бессмертие… хуже смерти. Хуже пыток.

-О…о чем это вы.

-В страшных муках и пытках, дедушка доводил больных до состояния, схожего со смертью, а затем, с помощью врачевания спасал их от гибели. Несчастные. Они видели ТУ СТОРОНУ и рассказывали деду о том, что видели. Хуже всего то, что обретя подобные знания, все они говорили, в итоге, одно и то же. Дед описал в дневниках, что все его пациенты, рано или поздно будто бы на один миг обретали сознание. Их глаза прояснялись, а речь становилась ясной, как никогда. И все они говорили: “Мы вернёмся”.


В тот миг меня будто окатило ледяной водой. Голос старика, его печаль и хрип. Его рассказ, интонация тоски и печали, все это обволакивало меня. Он говорил тихо, и мне приходилось вслушиваться в его речь, которая гипнотизировала меня. Боковым зрением я все еще замечал как ходят мимо моей лавки люди, и лишь когда Стивен произнес эту фразу я понял одну пробирающую морозом до самых костей вещь.


На улице никого нет.


-Стивен, если вы хотите меня напугать, то у вас мастерски вышло, но я бы попросил…

-А ты попроси. Но не меня.

Старик впервые бросил на меня пустой взгляд. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он смотрит мне за спину.

-А его.


Мне не хватило смелости обернуться. Животным нутром я чувствовал чье-то присутствие позади. Я ЗНАЛ что там кто-то есть. И я не хотел подтверждения этому. Я не хотел видеть, кто именно позади меня. Не хотел столкнуться с этим незванным гостем взглядом.


Так, как я отчетливо знал каждую статуэтку в своей лавке, я знал, что там, у меня за спиной стоит нечто, противное этому миру. Что оно смотрит на мой затылок, и в его глазах чернеет настоящая бездна, а которой нет ничего, и одновременно есть абсолютно все. Что оно улыбается, чувствуя мой страх. Оно не может меня коснуться, но оно начало свою извращенную пытку.


Старик усмехнулся. Неприятно, подло и гадко. Будто бы только он отомстил за какую-то причиненную ему обиду. Встав, Стивен расправил плечи, хрустнул своей покрытой старческими пятнами шеей, и я перестал его узнавать. Словно передо мной встал совершенно другой человек.

-Мы вернулись, и мы заберем свое, - сказал мне старик не своим голосом, и покинул мою лавку странной походкой, будто кукла, которую ведет за ниточки неопытный кукловод. Кажется, он забрал с собой даже воздух, какой-то невидимый дух, мрачная тень ушла вместе с ним. Вот только он не забрал нечто, что стояло за моей спиной.

Оно преследует меня. Оно ждет меня дома под кроватью, сопровождает меня в темных углах. Я не вижу призрака безумца, но каждый раз знаю, где он: стоит за закрытой дверью, подглядывает за мной из приоткрытого шкафа. Замораживает своими ладонями окна. Я не могу от него сбежать, и чувствую, как Вернувшийся радуется моему бессилию. К этому невозможно привыкнуть. Невозможно смириться с его стонами и рыданиями в трубах. Он не боится церкви, не пугается символа Престола. Голодный дух сводит меня с ума, так же, как некогда Хоффман свел с ума и его.

Это месть мертвеца живым, и неизвестно, сколько еще незримых безумцев поселилось в Норфельде. Ясно лишь одно - все мы прокляты и спасения нам не будет.

КНИГА КОЛДУНА

Глава 2. Напоминаю, что это спин-офф к серии о Колесничем.

Как вовремя! Бывает же, а? Только я успел в дом попасть, как по земле ударили первые капли холодного тяжелого дождя. Замок был цел, хорошо смазан, стекла не разбиты. Помню, это меня как-то мимолетно удивило, но позже стало не до того.

В избе было темненько, поэтому я включил фонарик на телефоне. Связи, естественно, не было, но аккумулятор хорошо держал заряд. Я не спеша достал несколько свечей, и вскоре погрузился в магию родового, выходит, гнезда.

Заранее я посмотрел обучающие видео по обращению с печью, так как был наслышан про угоревших с дуру людей. И вскоре я очутился буквально в сказке, где было тепло русской печи и уют дома с историей, а также непогода за окном. Для бодрости, и для того, чтобы отметить прибытие, выпил стопку водки (посуда нашлась в секретере, старая советская) и закусил маринованным огурчиком.

А после уже приступил к осмотру дома. Должен сказать, что удивлен я был изрядно. И чистотой, и порядком, и свежестью жилища. Рассмотрел несколько черно-белых фото на стенах с неизвестными мне людьми. Но самое удивительное ждало на столе. Рядом с большой корзинкой, в которой было постелено одеяльце, лежало письмо. Также удивила меня крынка свежего молока и два блюдечка.

Когда из спаленки вышел рыжий огромный котяра, у меня едва не остановилось сердце. Как он тут, откуда? Но вскоре усатый пил молочко из блюдца и громко урчал.

Главное, конечно, как говорят, в доме – это атмосфера. У «бабули» мне стало покойно и благостно, что ли. Уютно. Насколько я знал, моя родственница отличалась завидным здоровьем, прожила много лет, и никогда не жаловалась на старческое слабоумие. Поэтому, закурив, я с легким сердцем открыл письмо.

Вскоре сердце ёкнуло. Жизнь явно меня, как говорится, к такому не готовила.

Но вначале я достал свой большой «писательский» блокнот, подаренный Ленкой с благословением на книгу, и записал туда пару мыслей, пришедших в голову по пути в деревню. В любовную историю с фантастическим уклоном решил добавить сюжетец с заброшенным домом и таинственным письмом, проливающим свет на запутанную историю отношений героя с возлюбленной, в которой только дурак не увидел бы мою бывшую.

Письмо… Эх, бабуля, подумалось мне, тебе с такой фантазией надо было в областную газету рассказы писать! Это надо же: и колдун тебе тут, и мистический орден. Но дальше, как говорится, было хлеще.

Софья Никитишна настойчиво просила забрать с собой кота, называя его «очень особенным» животным по имени Тимофей Иванович, – мол-де, он еще пригодится, не смотрите, что старый, - а также наказывала не забыть корзинку с домовым. Про кота понятно, жаль животное. А вот…

Невольно я посмотрел на корзинку с одеяльцем. Там никого не было.

- Кот, - обратился вслух к питомцу. Тот сосредоточенно умывался после угощения и изредка на меня сверкал огромными глазищами. В неверном свете нескольких свечей мне даже показалось, что глаза у него слишком большие для обычного представителя семейства кошачьих. Котофей фыркнул. – Ах, простите, Тимофей Иванович! А не подскажите ли, где домовой?

Ожидаемо мне никто не ответил, и я вернулся к чтению.

Прабабушка писала, что домовой по имени Демосфен (1) очень трудолюбив, но требует выходной день в понедельник. Теперь понятно, почему у Никитишны не было ни телевизора, ни радио – ей с лихвой хватало собственных фантазий. Также домовой был не прочь выпить стопочку-другую вечерком. Более того, рекомендовалось «проставиться» ему за знакомство. Что я и сделал, поддавшись настроению, – уж если погружаться в здешнее волшебство, то до конца. Игривости добавляло, чего уж там, выпитое мной накануне спиртное.

Поэтому я налил нам обоим и сказал вслух:

- Ну, за знакомство, товарищ Демосфен! Или можно буду звать вас Дёма?

В ту же секунду котище громко муркнул, - что я, усмехнувшись, принял за согласие. Но, выпив свою порцию и хрустнув огурцом, не заметил, чтобы вторая стопка опустела.

Что ж. Дальше бабуля предупреждала на тот предмет, что если не забрать домового, мол, то оный впадет в кататонию (2) и, будучи случайно разбужен, начнет пакостить случайным людям, прицепившись к оным, либо же новым жильцам житья не даст, не будучи как следует задобрен. А если попадутся лихие люди, то и вовсе дело злом обернется. Само собой, такой вариант нам не подходил. Я решил, что, как минимум, возьму корзинку для мамы – и на память, и за грибами ходить, она фанатка тихой охоты.

Следующая страница письма было своего рода обобщенной инструкцией к пользованию Книгой.

Бабушка писала, что сама перевела на русский язык книгу, когда та начала рассыпаться от ветхости, перерисовала оттуда большинство рисунков, а многие делала с натуры (!). Интересно, а куда тогда делся оригинал? Может, у дочери Софьи, у мамы моей мамы?

«Единственно, что я оставила пару страниц из оригинальной книги для составления Договора (см. соответствующий пункт)».

Софья Никитишна сетовала по тому поводу, что Книга, скорее всего, уедет в город, и рекомендовала по возможности никоим образом никому её не показывать и, тем более, не отдавать, даже если потомки сочтут её письмо продуктом старческого слабоумия. Мол-де, книга опасна, и увлечение силами оной чревато страшными последствиями: недаром пращур вывез её из Европы и спрятал тут.

Также наша родственница советовала жить тихо, не привлекая ненужного внимания.

Выпив стопку смелой воды и закурив, я продолжил чтение.

«Не могу поручиться за достоверный перевод с итальянского: делала, в основном, по словарям, но заклинания работали. Черные призывы, написанные частью на латыни, я не трогала вообще. И вам не советую. Разрушать целостность Книги не рискнула, к тому же она и без того оборвана была. Предполагаю, что последние в списке призывы были ещё страшнее, и пращур уничтожил те страницы».

Напоследок фантазерка подчеркнуто рекомендовала сразу же призвать Охранителя личного, телесного. А также указывала на параграф «Правила и предупреждения»: что нельзя читать далее, не заключив сперва договор на пользование, ибо в противном случае читателю грозило безумие.

Не забыла Софья Никитишна упомянуть и о передаче прав («смотри подробнее пункт Передача прав»): следовало делать это сугубо добровольно, в противном случае Книгой мог воспользоваться только представитель рода.

Я настолько погрузился в чтение, что понятно, почему вздрогнул, когда раздался стук в окно. Уверенность, не пойми на чем основанная, в том, что я тут одна живая душа на версту, плюс атмосфера происходящего, включая дождь и раскаты грома, сыграли со мной злую шутку.

Радостный от того, что за порогом оказался живой человек, но придерживая топор с мыслью о возможным мародерах, я поплелся на ватных ногах открывать дверь. Не боец я от слова вообще, конечно, и сомневаюсь, что способен пустить оружие в ход.

На крыльце стоял вполне себе обычный дед в брезентовом дождевике. Дед настолько типичный, что меня едва смех не разобрал. Это нервы. Нервы и водка.

- Что, внучок, испужался? – вечерний поздний гость хитро посматривал на меня из-под косматых бровей. На меня и на топор.

- Здравствуйте, - я кисло улыбнулся. – Не ожидал, что в деревне есть люди.

- Можно войти?

- Прошу.

Я убрал топор и отступил в сторону, пропуская дедулю в прихожую.

- Как звать? Чьих будешь?

- Правнук я Софьи Никитишны, - отвечаю, провожая гостя в дом, - Алексей.

- Ясно, ясно, - бормочет в ответ старик, снимая дождевик. – А я Савелий Игнатич, сосед.

Игнатич протянул руку, которую я и пожал. Мягкая ладонь. Уже тогда я бессознательно что-то заподозрил, но не сопоставил факты. Да и соседушка, показав голову без капюшона, мягко говоря, меня шокировал. Седая борода – это всё как водится, но вот сверху череп блестел чистотой начищенного шара. Более того, виднелись ряды бугров. Похожие делают фрики (3), вгоняя под кожу металлические детали. Встреться мне подобный персонаж на Невском, не удивился бы не капли. Но тут…

Савелий по отцу Игнатьевич заводил носом, что твоя ищейка, но напомнил мне скорее крысу, а не собаку. Его бесцветные глазки краем скользнули по мне, как по незначительной помехе. Неприятный тип.

Дедушка-фрик остановил свой взгляд на початой бутылке 40-каградусной, заулыбался хищно. Мазнул, словно унитазными измазанными ёршиками, гляделками по комнате, задерживаясь подолгу на корзине и моём блокноте.

- Выпьете? – Я решил, что уместно поскорее избавиться от непрошенного гостя. Встречал таких: люди могут часами ползать по квартире, всё вынюхивая и выспрашивая.

- Это я запросто! – Фрик (а я про себя решил его так и называть в основном) разулыбался. – Наливай.

Пришлось выпить за знакомство. Если честно, я утомлен был сегодняшним днем, и хотел уже укладываться, немного почитав перед сном прабабкину Книгу. Но воспитание не позволяло сразу попросить Фрика на выход.

Савелий Игнатич схватил мою записную книжку, но я мягко вернул её на место. Я могу быть настойчив, когда дело касается личного.

- Это дневник, - на всякий случай пришлось объяснить. Кто его знает, местных жителей? Точнее, жителя.

- А, понимаю, понимаю. – Фрик поднял на свои вечно бегающие глазки, которые ему явно было трудно концентрировать на мне. Я заметил, что кот пропал. Не выбежал бы на улицу! Но я осадил сам себя: он тут жил один как-то, ничего страшного. – Алексей, слушай, а книжек странных тебе не попадалось, часом?

- Э-э-э, каких, - пришлось включить дурака, - книжек? Вон, целая полка книг.

Старик обернулся.

- Да не, не таких. Я про старинные всякие. У меня друг скупает раритеты. Хорошо платит.

Я нарочито громко зевнул и закурил. У меня возникло чувство, будто я работаю на тяжелой физической работе – так меня измотало и непродолжительное общение с этим подозрительным типом.

- Нет, Савелий Игнатич, не видал. Давайте лучше еще по одной, и я спать. День был долгий. С Новгорода Великого ехал, да сюда пешком.

- Понимаю, понимаю, далече, - отозвался Фрик, кивая головой. – Давай. А ты надолго?

- Ну, вообще, отпуск у меня. Хотел отдохнуть немного, денька три. Вы завтра приходите, - на хрена я это ляпнул.

- Да, да. А ты как насчет рыбалки?

Я покачал головой и долил водку. Мы молча выпили, и я повел гостя к выходу, всем своим видом демонстрируя усталость. Впрочем, не было нужды особой что-то из себя изображать.

Когда закрылась дверь за Фриком, я с большим удовольствием поплескался у рукомойника и распахнул окно, подставив разгоряченное лицо каплям стихающего дождя. Стало жарко в доме. В печь я решил дров больше не подбрасывать. И так парилка.

Достав вторую бутылку и Книгу, я махом выпил неполный стакан водки и закурил. Поставил чайник на остывающую печь, надеясь, что вода достаточно прогреется, чтобы я смог заварить лапшу.

Алкоголь способен на чудеса, пусть это и откровенный самообман. Можно умотаться так, что, единственное, о чем будешь думать, это как бы прилечь поскорее, но стоит выпить стакан, как всё как рукой снимает. Вот и сейчас хмельная влага забрала весь день и деда этого мутного. Я усмехнулся: неплохой персонаж получится для книги.

- О! – произнес я вслух и рассмеялся. – Пусть это будет дедушка Ленкин. Вот умора. Ха-ха-ха!

Сидя с сигаретой в ожидании позднего ужина, я понял первое, что меня встревожило: ладонь Фрика. Он явно не местный житель. Не такие должны быть руки у человека, который каждый день носит воду, рубит дрова и занимается хозяйством.

После лапши с сосисками и овощным рагу из банки я выпил еще водки и, придвинув свечи поближе, улегся с Книгой, из которой торчали во множестве закладки. Из темноты на кровать запрыгнул Тимофей Иванович и пристроился в ногах. Дождь, ненадолго утихнув, зарядил с новой силой.

Чтение, стоит признать, – а прочёл я за свою жизнь изрядно, - было увлекательным. Витиеватый старинный слог – «книга сия писана в год такой-то» - цеплял, что называется. Но куда интереснее оказалось содержание.

После введения, которое прочёл довольно бегло, решив оставить на потом (как буду пободрее и потрезвее), я внимательно прочёл правила и предупреждения числом около тридцати, для чего пришлось конкретно так сосредоточиться, и подробно остановился на заключении договора. Я решил сыграть в эту игру до конца.

Вот что следовало сделать в сухом остатке: требовалось приложить палец с кровью к последним, оригинальным, страницам и вписать своё имя для заключения договора.

- Ай, была не была!

Судорожно вскочив с кровати и разбудив кота, я разжился кухонным ножом и от души так полоснул по пальцу. После чего не замедлил открыть Книгу, где в конце выделялись цветом и фактурой пару страниц с договорами о владении, судя по надписям и мутным разводам отпечатков пальцев моих, понимать следует, родственников, далеких и не очень.

Туда, держите меня семеро, я поставил отпечаток своего большого пальца и вписал имя: Алексей Понамарев. Забинтовал, обработав рану из аптечки, которую всегда ношу с собой, палец и лёг в ожидании перемен.

Перемен не ощущалось. Головокружение, да, ощущалось. В пищевод скользнула очередная порция спиртного.

Чувствуя, что слабею, я принялся изучать Книгу. Я так умею: быстро пролистать и сделать нужную информационную выжимку. Особенности мозга, должно быть. Впрочем, подозреваю, что это Книга сама мне себя открывала.

По сути, всё оказалось просто. В зависимости от жизненной ситуации пользователь призывал нужное ему существо, заключая договор. Для чего необходимо было создать временное пристанище из подходящих по смыслу компонентов. Так, для призвания Златейника (Кладовика) требовались, как минимум, старинные монеты. В целом же, требовалось создать определенную фигуру.

Я пролистывал закладки и рассматривал рисунки: Лекарка (от хворей телесных), Радостиночка (для увеселения души и тела), Щекотун и Барабашка (для доставления беспокойств соседям), Следопыт (для поиска пропавших). И так далее. Огромный список существ: подозреваю, на все случаи жизни.

Последним мне попался некий Конюший. Описание осталось без перевода, частью на латыни. Как и почти на каждой странице, здесь была приписка: «не разобралась точно. Похоже, за лошадьми уходчий. Но коня у меня нет. Так что оставлю потомкам». Я хмыкнул: не, не люблю лошадей, пугают до икоты.

После создания «клети» надлежало прочесть заклинание (больше всего похожее на простой набор слогов), указав на родном языке, на какой срок заключается договор: навсегда или временно, и если временно, то указать как именно – на одно, скажем конкретное дело, или до достижения нужного результата. От этого зависела плата. У того же Златейника платой служила треть найденных сокровищ.

Допивая водку и закуривая сигарету, я снова раскрыл окно, чтобы проветрить. Глядя в темную даль, вспомнил вдруг Лену. Эх, было бы здорово сюда вдвоём съездить! Вспомнились вдруг её слова: «Хороший ты, парень, Лёшка, добрый. С тобой тепло. Но нет от тебя, ни денег, ни защиты, тебе лишь бы писульки твои писать».

Вот оно! Защиты, защиты… В письме же бабка упоминала, что следует сразу призвать Охранителя. Попробуем, что ли?

Указание простое: «Собери тело оное из того материала, что доступно ныне. Может то быть и дерево, и камень, и глина, и железо каленое. Но помни, что каждый материал боится чего-то, как дерево, к примеру, огня». Я бросил взгляд на печь: там я видел краем глаза стопку кирпичей, - уж, не знаю, для каких целей.

Наскоро наколотив обломков обухом топора, я собрал, как мог, человекоподобную фигуру. Прочёл заклинание призыва, уточнив, что навсегда. Ничего не произошло. Забавно. А я чего ожидал? Что камни плясать начнут?

Махнув рукой, чувствуя, что отрубаюсь, кое-как добрел до кровати и уснул тяжелым сном.

Утром на меня накатила, как говаривал один человечек, вся моя суть. Да так, что мне какое-то время было не встать. Я лежал и боролся с тошнотой, мечтая о глотке пива, с ненавистью глядя на пустую водочную бутылку. Пенное еще оставалось в рюкзаке как раз на такие случаи, но организм не был готов. Увы.

В дверь настойчиво постучали. Шатаясь, пришлось идти открывать. Я знал, кого там увижу.

Дождь стих. На крыльце стоял Фрик, бегая глазами. В руках он держал банку с темной жидкостью.

- Вот, кваску тебе принес, Алексей, домашнего. Полечиться! – Старик улыбался. – Можно войти?

- Спасибо, конечно, любезный, - голос мой не был любезным, уж поверьте, - но мне бы отлежаться. Плохо мне, перебрал, тошнит.

Банку я, тем не менее, принял.

- А книжек-то, книжек-то не нашел? – всё так же тошнотно бегая туда-сюда зеркалами души, спросил Игнатич.

- Да помилуйте! Какие тут книги?

- Ну-ну, - произнес медленно сосед, пытаясь сосредоточить взгляд на моём забинтованном пальце и одновременно на чем-то за спиной. А я, между тем, затылком – так, что зашевелились волоски – почувствовал, как за моей спиной вырастает нечто огромное и опасное, раздвигая стены прихожей. Будто старший брат-дембель вовремя появившийся, чтобы защитить младшего братишку-первоклассника от хулиганов.

Фрик поднял ладони и отступил на шаг.

- Я понял, понял, - произнес он. Подумал секунду и достал визитку. – Если, хм, найдешь и захочешь продать, или вопросы будут, позвони моему знакомцу. Он хорошо заплатит. Да и живет близко от Новгорода – в Гатчине. До свидания, Алексей. Я зайду завтра.

Дверь, наконец, закрылась. Я обернулся. Никого.

Внеся банку с квасом в дом, я поставил её на стол. Понюхал молоко. Странно: не скисло! Пришлось из последних сил задать корму коту и домовому. Коту я еще раскрыл банку сардин. Пошли на ура.

И, уже лежа, потея и трясясь с похмелья, я вдруг вспомнил про Лекарку. А что если? По коже прошел озноб.

А вдруг? Ну, а вдруг? Мало было ночного эксперимента с Охранителем, похоже.

Только тогда я обратил внимание, что стопка, которую я наливал домовому, пуста. Неужели я не заметил, как опростал её?

Из мыслей о тяжести бытия меня вывел звук разбившейся банки. Кот-разбойник смахнул квас! Жаль. Пригодился бы. Это лишь позднее, разобравшись, что к чему, я узнал, что Тимофей меня спас.

Кряхтя и содрогаясь, я принялся собирать временное телесное пристанище для Лекарки. Для этого годились веточки, перышки, травы и любые лекарства.

А, вспомнив про ночные опыты, глянул в угол, где оставил фигурку из колотых кирпичей. Там было пусто.

Продолжение следует…

1 - древнегреческий афинский государственный деятель и оратор

2 - Кататония – психопатологический синдром, основным компонентом которого являются двигательные нарушения (ступор или возбуждение).

3 – довольно широкое понятие. В контексте рассказа подразумеваются представители субкультуры, намеренно уродующие свою внешность.

п.с. дальше планируется написание продолжения основного цикла.

ч.1 Станция

Мерный и едва слышимый перестук колес. Чувство покоя и счастья которого давно не было, счастье заключается в обладательнице белобрысой головы, которая сейчас разглядывает пейзажи за окном. Лина, главная девушка всей моей жизни, с которой пока был жив, я был знаком от силы пять минут, но теперь у нас одна судьба на двоих. Иронично, мы враги, но я хотел вытащить ее, а она пыталась прикрыть меня, и мы оба оказались в этом Поезде. Для меня такой финал закономерен, работа долголетию не способствует. Но вот за нее обидно, ей ведь всего неделю назад исполнилось 23 года. А теперь ей всегда будет 23.
За окном действительно есть на что посмотреть. Хрущевки соседствуют с античными дворцами, а деревянные избушки стоят рядом с непонятными глиняными хижинами. Кажется даже есть пару минаретов. Планировка отдает хаосом, я бы назвал увиденное "Кошмар перфекциониста"
- Какой странный город, впервые вижу что бы разные архитектуры так близко переплетались, интересно как он называется ? Как думаешь Кость ?
- Не уверен, но предположу что, никак. Люди уходят, так почему не могут уйти города ? К примеру как Пальмира в свое время.
- Или Мачу Пикчу ? Ты знал что он был заброшен почти 400 лет ?
- Теперь знаю, вот и предполагаю что это просто сборная "солянка" из городов что когда то были заброшены, ну или это Омск.
- Почему Омск ? - В ярко голубых глазах удивление вместе с надеждой.
- Потому что его нельзя покинуть - зловещим шепотом говорю ей на ушко.
- Дурак блин.- Надулась, но обижаться дольше минуты вообще не в ее характере, и спустя мгновение опять улыбается .- Кость расскажи о себе, "там" мы как то даже пообщаться не успели толком.
- Ничего интересно Лин, родился, не женился, попал сюда, в общем обычная история для моей работы. Не судим, не привлекался, долгов по алиментам не имею, как и детей.
- Неужели вообще нечего рассказать ?
- Ну хочешь могу рассказать какую нибудь историю ?
- Страшную ?
- Конечно страшную, прижимайся ко мне покрепче далее в программе "Байки из склепа" в общем....
Историю эту я услышал еще на боевой подготовке, чуть больше года назад, разумеется рассказчики лично знали человека который лично знал действующих лиц. Но первоисточник этой истории мне установить так и не удалось, что в принципе обычное дело для всех подобных историй, которая от рассказчика к рассказчику обрастают немыслимой горой подробностей.
Почти в самом начале компании некий отряд назовем их "ничьи" (потому как принадлежность к той или иной стороне доподлинно установить не возможно) в ходе рейда зашел в небольшую деревеньку. Так как деревня была на ничейной земле то и люди там были сами по себе, и не вашим и не нашим.
"А неплохо тут живут, мы значит в грязи не жрамши трое суток, а они тут хари отъедают, неплохо бы поделиться добром с бравыми воинами" Подумал Боров, командир отряда.
- Пройдитесь по домам сгоните всех в часовню, прямо вот всех, кто против будет, тому прикладом по голове настучите, или ногу прострелите, но никого не убивайте - велел он своим бойцам.
А те были только рады, люди ничьи значит и спроса никакого, не впервой мародерить. А добро лишним не бывает. Долго ли коротко, согнали десяток человек в часовню, старики да старухи в основном, молодежь то давно разъехалась.
- Граждане селяне, предлагаю на добровольной основе пожертвовать материальные ценности, на нужды нашего Ничейного отряда - предложил им Боров.
Вот только старики народ очень упрямый, и делиться не захотели,
- Да кто ты к черту такой, мы сейчас милицию вызовем. - загалдели сельчане.
- Еще раз предлагаю по хорошему поделится - предпринял еще одну попытку договориться Боров, не любил он когда ему хамили, очень сильно не любил.
- Да пошел ты в чертовой матери, в гробу мы тебя видали, бомж сопливый.- на контакт с ним идти никто не хотел.
- Командир, да что ты с ними цацкаешься, давай говоруна одного пристрелим а там посмотрим как запоют - бойцы терпением не отличались.
- Я тебе щас пристрелю, сопляк малохольный - вскинулась на них какая то бабка.
Выстрел прозвучал громом в помещении, у Борова кончилось терпение, и бабка упала замертво не успев договорить.
- Значит так или говорите где что ценного есть, или каждые 5 минут кто то будет пулю получать, у меня их много, жадничать не буду - Боров водил стволом автомата от одного человека к другому.
Его бойцы стали избивать людей, что бы быстрее делились, а то ишь чего вздумали на боевой отряд пасть открывать. Кого то пришибли, и через пару минут сломался первый человек.
- Хорошо, все скажу, не убивайте только.
- Где деньги, цацки, все что ценное есть.
- Скажем, только отпустите пожалуйста, здесь все в часовне храним, погребок небольшой справа от алтаря.
- Показывай, но если что не так, живьем закопаем.
И вправду рядом с алтарем оказался небольшой погребок, и добра там было довольно много, видимо всю жизнь копили. Цепочки, украшения, валюта, даже пара пачек местных денег, не зря зашли как говорится. Такой богатой добычи они еще не видели.
- Боров, сдадут деревенские нас, как пить дать сдадут, тут добра на миллион, да и пару человек кроме той бабки укокошили, может в расход их, свалим все на чужих ? - предложил один из бойцов.
- Делайте, ток что бы всех начисто, патронов не жалейте, а я пойду покурю.- Боров сделал вид что идет к выходу.
У него за спиной стали раздаваться крики и выстрелы. Когда прозвучал последний выстрел, Боров стоя в дверях, снял с разгрузки две гранаты, и выдернув кольца одну за одной катнул в сторону своих бойцов, а сам выскочил из здания. Миллион на одного лучше делится чем на пятерых ....
Собрав все добро в рюкзак, обыскав для верности убитых, он поджег часовню, и пошел в лес той же дорогой что и пришел. Уже смеркалось, в лесу так вообще темнеет всегда быстрее, и случайно заплутав, сорвался Боров с крутого склона, да так неудачно что горлом напоролся прямо на сухую ветку....
Говорят в тех краях до сих пор в темную безлунную ночь можно увидеть силуэт человека с огромным рюкзаком который шепчет себе под нос "добро, мое добро" и от него идет едва уловимый запах гари.

- Жуть - Лина поежилась, еще сильнее ко мне прижимаясь- А это было на самом деле ?
- Не знаю, чисто опираясь на логику, скорее всего это просто байка, но зная жадность людей, все может быть. Теперь твоя очередь.
- Моя очередь что ?- в голубых глазах хитринки, она хочет тоже поиграть.
- Рассказать о себе, или какую нибудь историю. - разумеется подыгрываю ей.
- У меня все как и у тебя, родилась, училась, замуж не вышла, здесь оказалась. Поэтому давай лучше сказку тебе расскажу ?
- Страшную ? - Делаю испуганные глаза.
- Конечно страшную, обними меня покрепче, в эфире программа "Байки из склепа"....

Город за окном сплетенный как будто бы из зданий всех времен и народов медленно проплывал мимо и кажется даже не собирался заканчиваться....