Началось всё в прошлый понедельник. Мне позвонил его тренер по баскетболу. Он сказал, что мой сын, Райли, стал вести себя страннее, чем обычно. По его словам, Райли будто бы специально лопнул два баскетбольных мяча в одиночестве в раздевалке. Я заставила сына играть в церковной лиге после школы. Хотя я знаю, что ему куда больше нравится сидеть за компьютером или телефоном, он никогда раньше не попадал в неприятности.
Когда я приехала в школьный спортзал, тренер сказал, что мячи были старые и изношенные, но Райли отказался объяснить, как именно они лопнули. Я пошла поговорить с сыном, и поначалу он будто вообще не понял, что я с ним разговариваю. Он уткнулся в экран телефона, раскачивался взад-вперёд и напевал себе под нос. Только когда я в третий раз крикнула его имя, он наконец поднял голову и улыбнулся.
Я спросила, как он лопнул мячи. Он пожал плечами, и я впервые услышала, как он насвистывает эту жуткую мелодию. Я велела ему встать; вдруг он прячет что-то острое. В тот момент мне было немного не по себе, но я выросла с двумя старшими братьями и знаю, как мальчишкам нравится тыкать, ковырять и взрывать всё подряд. Я сказала тренеру, что мы заплатим за оба мяча, и деньги возьмём из копилки Райли. Когда я велела сыну извиниться, он протянул самое длинное «Извииии-ини», какое я когда-либо от него слышала, и при этом хитро улыбнулся.
Дома я велела ему маршировать в комнату и достать 50 долларов — прикинула, что примерно столько обойдётся замена двух мячей. Он кивнул, а пока поднимался по лестнице, я опять услышала, как он насвистывает ту же мерзкую мелодию.
Когда он спустился, я спросила, что это он напевает. Он глянул на меня с искренним недоумением. Сказал, что ничего не напевал. Я до сих пор жалею, что не стала его допытывать, но тогда я закатила глаза и позволила ему с грохотом вернуться наверх.
Остаток вечера Райли просидел у себя. Честно говоря, я уже не помню, что именно смотрела в гостиной, но когда в одиннадцать решила ложиться, я постучала в дверь Райли и сказала, что пора спать. Я не могу быть абсолютно уверена, но, оглядываясь назад на всё, что произошло, готова поклясться: я слышала ту же детскую, жуткую мелодию.
Мелодия напомнила мне музыкальные вставки из «Губки Боба», которые звучали в моём детстве. Помните серию про Морского Медведя? Когда Спанч Боб объясняет Сквидварду, чего нельзя делать, на фоне играет музыка — вот примерно такую мелодию напевает Райли.
Я только что поискала: она называется «House of Horror» из «Губки Боба». Но у Райли звучало не совсем так. У него мелодия была выше по тону, более растянутая, тревожная — и с каждым днём становилось всё хуже. Я не помню, чтобы Райли когда-нибудь смотрел старые сезоны «Губки Боба», но вполне возможно, он видел их у отца по выходным.
Во вторник я задержалась на работе. Линда, мама Вилла — друга Райли, — каждый вторник забирала его из школы, чтобы мальчишки могли провести вместе пару часов, пока я мчусь домой. Когда я приехала к Линде, она отвела меня в гостиную. Сказала, что Райли просидел всё это время в ванной. Через час Вилл прибежал за ней, потому что рассердился: Райли не выходил.
Я понизила голос до шёпота, прикинув, что, может быть, с Райли случилась неприятность, и он не хотел, чтобы Вилл это заметил. Линда кивнула, но сказала, что Вилл утверждал: Райли смотрел «это» у себя на телефоне и не хотел делиться. Я почувствовала, как у меня похолодело внутри. Ему, конечно, двенадцать, но сама мысль, что он мог сделать это в чужом доме, была отвратительна. Я уже начала извиняться, но Линда позвала Вилла, который сидел на диване и что-то смотрел в телефоне.
Линда спросила у Вилла про «это».
— Да ничего, просто, э-э… — замялся Вилл.
— Это… — я откашлялась от чистого смущения. Линда уставилась на меня так, словно я вот-вот переступлю какую-то негласную границу. Она схватила меня за руку — безмолвная, но ясная команда: «Стоп».
— Вилли, милый, это… — голос Линды упал до шёпота, — неприличное видео?
Вилл сморщил нос. — Фу-у, нет! Мама, мерзость!
— Тогда что же, милый? — Линда настаивала.
Вилл замялся. Он посмотрел на нас с Линдой, затем бросил взгляд на балкон второго этажа. Его рот приоткрылся, и мы втроём проследили взглядом — Райли спускался по лестнице. Вилл вскочил и спрятался за мамой, как можно дальше от Райли.
Райли улыбнулся, помахал Виллу и вышел за парадную дверь. Линда посмотрела на меня в недоумении. Я была не менее сбита с толку, но натянуто улыбнулась, извинилась и поспешно ушла.
На улице Райли уже сидел на пассажирском сиденье и смотрел прямо перед собой.
Наверное, я случайно оставила машину не запертой.
Я изо всех сил пыталась добиться от Райли ответа. Любой вопрос про «это», про ванную или даже попытка вернуться к баскетбольному инциденту вызывали у него лишь саркастический смешок или равнодушное фырканье. Когда мы подъехали к дому, а моя усталость достигла пика, я почувствовала, как он повернул ко мне голову, и на миг мне показалось, что в нём снова проступило что-то человеческое.
— Прости, мам, — пробормотал он, а потом медленно закачал головой взад-вперёд и затянул вчерашнюю мелодию. Райли взял рюкзак и оставил меня одну в машине. Я подумывала позвонить его отцу, но не хотела слушать лекции от Кайла, который и так не одобрял мои методы воспитания. Вместо этого я нашла в контактах имя своего старшего брата Йена и рассказала ему о событиях двух последних дней.
Йен выслушал, а потом сказал, что похоже на какой-то странный период полового созревания и лучше оставить ребёнка в покое. Стоило мне начать возражать, голос брата стал жёстче обычного: «Лучше не трогай». И он повесил трубку — для него это нехарактерно. Я посидела, фыркнув, минуту, потом решила продолжить день как обычно. Взяла рабочую сумку и вошла в дом.
Райли сидел на диване и смотрел в телефон. Когда я вошла, он как будто быстро что-то на нём сделал.
— Что смотришь? — спросила я, и, не дожидаясь ответа, потянулась за телефоном.
Он поднял на меня глаза. — Ничего. Телефон сел.
Говорил он слишком чётко, слишком коротко. Это был не мой Райли.
Я выхватила у него телефон и нажала кнопку питания. Экран загорелся значком разряженной батареи. Пришлось вернуть телефон — сдалась. Он встал и направился к лестнице.
И снова застонал тот напев. Растянутый, зловещий. — Хватит! — крикнула я. — Райли, пожалуйста, перестань напевать это… что бы это ни было. Мне это не нравится.
Райли замер. Медленно обернулся и просто стоял, моргая. Он приоткрыл рот, будто собирался что-то сказать, и резко закрыл. Так он сделал ещё три раза, прежде чем уверенно шагнул назад. Его рот теперь был приоткрыт, а глаза всё так же изучали меня, как добычу. Он сделал ещё шаг назад. И ещё. Он не сводил с меня взгляда, пятясь вверх по лестнице, пока не достиг вершины. Захлопнул дверь.
Я поднялась, зашла в свою комнату, а по пути задержалась у его двери в ожидании каких-то необычных звуков, но в ответ — тишина. Я рухнула на край кровати, закрыла лицо руками и просила — нет, молилась — о каком-нибудь ответе. Перебирала в голове семейную историю. Я знала, что у дедушки перед смертью была деменция, но больше ни у кого из родни не было явных психических проблем. Я решила: если завтра его жуткие выходки продолжатся, я позвоню Кайлу, отцу Райли. Его всё равно забирают на выходные в пятницу — надо предупредить.
В среду утром мы ехали в школу в полной тишине.
— Хорошего дня, милый, — улыбнулась я, изголодавшись по хоть какой-то ответной реакции, когда мы подъехали к входу. Райли взял рюкзак с заднего сиденья, глубоко вздохнул и ушёл, не сказав ни слова. Я смотрела, как он шагает к школе с идеально ровной осанкой — любому строевому сержанту стало бы стыдно.
Днём в среду на телефоне высветился номер школы. Я постаралась собраться и приготовилась к худшему.
— Здравствуйте, это миссис Ронда. Я разговариваю с мамой Райли?
— Да, да, это я, — голос у меня дрогнул. Я чувствовала: Райли натворил что-то. — С-с ним всё в порядке?
Миссис Ронда помедлила. — Он в порядке, он у нас в офисе. — Я выругалась про себя. Его выходки уже успели меня опозорить и перед тренером, и перед мамой друга. В голове вихрем носились варианты: от замечания до отстранения. Миссис Ронда продолжила: — Ваш сын вёл себя в последнее время необычно?
Неужели всё хуже, чем я представляла? Драка? Порча школьного имущества? Я проглотила гордость. — Да, э-э, миссис Ронда, с понедельника он ведёт себя… ну… по-другому.
— Понимаю. Сегодня на перемене произошёл инцидент. Ваш сын с группой из десяти, может, двенадцати мальчиков, так сказать, заняли девчачий туалет.
— Что?! — Я уже собирала сумку и одними губами сказала начальнице: «Мне нужно уйти». Пока я добежала до машины, миссис Ронда продолжала: — Они шипели на входящих девочек. Ваш сын, Райли, устроил игру — мыл мальчикам ноги.
— Что? — Я вывернула из парковки, а её слова, как бы странно они ни звучали, бешено крутились у меня в голове.
— Некоторые мальчики… — миссис Ронда помедлила. — Некоторые мальчики кричали, когда он это делал.
По спине пробежал холодок. Голова опустела.
Резкий поворот. — Э-э… — Еле разминулась с внедорожником.
— С вами всё в порядке? — спросила миссис Ронда.
— Я в порядке, — выдавила я. — Скоро буду. — Я оборвала звонок.
У школы миссис Ронда вытирала слёзы. В окне офиса я увидела Райли — он качался из стороны в сторону, рядом неподвижно сидели несколько его друзей. Я заметила Вилла двумя сиденьями дальше, когда миссис Ронда провела меня внутрь. Я уже начала извиняться, но она меня остановила.
— Вы рассказывали Райли про моего сына Джеймса? — спросила она. Я посмотрела на неё непонимающе.
— Да, — выговорила она сквозь всхлипы, почти шёпотом, — того, который… — она с трудом сдержала слёзы, — который умер. — Я инстинктивно отпрянула. — Райли спросил меня… — она высморкалась, оттирая слезу, — спросил, осталась ли у нас та синяя «Субару», на которой ездил Джеймс.
Я словно перестала дышать. Свет одновременно стал слишком ярким и слишком тусклым. Сдавило грудь, вдохнуть становилось всё труднее.
— Джеймс был за рулём синей «Субару», когда десять лет назад вылетел с дороги, — продолжила миссис Ронда, внимательно на меня глядя, словно пытаясь вывести меня на признание того, о чём я «знаю». — Райли сказал, что Джеймс хотел бы, чтобы мы продолжали на ней ездить, что маленькие частички… Джеймса напоминали бы о нём. — Комната поплыла. Я посмотрела на скамейку с Райли. Он посмотрел на меня и ухмыльнулся, всё так же покачиваясь.
Впервые в жизни я не узнала собственного ребёнка.
Я кое-как извинилась перед миссис Рондой и забрала Райли. На выходе я прошептала ей, что он останется дома до конца недели. В машине я велела Райли сидеть сзади. Рядом с ним я не могла находиться. Пока мы ехали, я всё ловила его взгляд в зеркале заднего вида — он улыбался и хихикал себе под нос. На светофоре у нашего дома, заметив, что я на него смотрю, Райли широко, неестественно широко раскрыл рот — и оттуда, из этой чёрной дыры, полилась его мелодия.
Дома Райли швырнул рюкзак на пол и заперся в нижней ванной, прежде чем я успела его остановить. Я услышала, как он открыл воду, но так и не услышала, чтобы он её выключил. Его напев звучал даже громче воды; где бы я ни стояла в доме, казалось, он всегда где-то в двух шагах.
Я вышла на лужайку, снова забралась в машину и набрала номер бывшего мужа. Кайл снял с четвёртого гудка, а у меня уже невозможно было остановить слёзы. Кайл поначалу раздражённо отшучивался, пока я пересказывала историю с мячами, снисходительно принижая её «ужас». Но чем дальше я заходила, тем тише становился Кайл.
— Я не знаю, что с ним, — всхлипывая, сказала я. — Мне страшно. Мне страшно за него. Я… — тогда я едва могла это сформулировать, но чем дольше этот кошмар тянется, тем яснее: — Мне страшно от него. — Десять секунд тянулись вечностью, прежде чем Кайл ответил.
— Всему этому найдётся разумное объяснение. Это…
— О чём ты вообще?! — слова полились, я не успела себя остановить. — Ты рассказывал ему про миссис Ронду и Джеймса? Я и сама об этом не знала.
Кайл снова замолчал. — Может быть, да. Наверное. — Он попытался меня успокоить: — Может, всплыло, когда я говорил с ним о вождении в нетрезвом виде.
Дыхание снова участилось.
— Звучит мерзко, но мальчишек тянет к запретным темам, — продолжал Кайл. — Ты правда думаешь, что «это» — не взрослые видео?
Я задумалась. — Вилл, друг Райли, сказал нам с Линдой, что нет.
— Ну конечно, этот мелкий гад скажет, что это не порно, — усмехнулся Кайл. — Слушай, он, скорее всего, нагуглил статью про того Джеймса и решил всех попугать.
— Но мелодия, Кайл. И эта история с ногами! Это неестественно; с ним реально что-то не так. Может, ему… э-э… — я запнулась, голос провалился на тон ниже, — может, стоит подумать о терапии или об экзорцизме, — прошептала я.
Кайл глубоко вдохнул. — Никакой, к чёрту, терапии. И хватит шутить про религиозную чепуху. Слушай, меня ещё день держат в Юме, но в пятницу утром приеду и заберу его. Ему, может, просто нужна смена обстановки. Если в воскресенье привезу — и он будет не в порядке, тогда подумаем о других вариантах.
Я кивнула сама себе. — Ладно. Завтра я буду за ним следить, Кайл. Может, рядом со мной он успокоится.
Мы попрощались. Я взялась за ручку двери, но дрожащие пальцы никак не надавливали. Минут через несколько я всё-таки вышла из машины и на цыпочках подошла к дому. Как только потянулась за ключами, дверь медленно распахнулась, и я услышала тихий напев изнутри.
— Райли? — позвала я, осторожно шагнув в прихожую. Подняла взгляд на лестницу: ожидала увидеть его силуэт, нависающий сверху, но там никого не было. Жуткий мотив снова зазвучал вокруг. Он обволакивал, а источник по-прежнему неуловим.
— Райли! — крикнула я, обходя первый этаж. — Райли, выйди сейчас же, я не играю. — Голос дрожал. Голова затуманилась. Синусы будто давили на глаза, в руках шумела кровь.
«ХмммММММММ». Напев стал громче, когда я подошла к гостиной.
— Райли, ты начинаешь меня пугать! — выкрикнула я от отчаяния. Мой голос, бледная тень самого себя, заглох в пределах гостиной и не решился уйти дальше. Я рухнула на диван. В правом глазу начала собираться слеза. Я попыталась стереть её указательным пальцем левой руки. На коже размазалась белёсая, солоноватая дорожка.
Слева от дивана мне послышалось хихиканье. Я колебалась лишь мгновение, затем сползла к кухонному проёму и выглянула.
Райли стоял на коленях, будто давясь своим смехом, прикрывая рот рукой. Он поднял на меня глаза — так, словно смотрел сквозь меня. Потом снова уставился в пол и продолжил хихикать. Смех был неестественный. Выдавленный, без радости.
Я протянула руку и коснулась его спины. Райли мгновенно стих. Он перевёл взгляд на мою руку, и я почувствовала, как его глаза скользят по моей руке вверх, к корпусу, а потом возвращаются ко мне — с таким отвращением, будто я плюнула на него.
Его лицо стало пустым. Он дважды моргнул, затем медленно откинул голову назад, пока затылок не упёрся в шею. Я уставилась в потолок — отчаянно ища хоть что-то, что объяснило бы, что происходит с моим сыном. Всё тело дёрнулось, когда из Райли полилась та же дьявольская мелодия.
Я прижала ладони к вискам, правая скользнула ниже и нащупала розарий, который я стала носить в кармане. Его не было. Потеряла… или хуже.
Я собрала остатки сил. — Райли, марш в свою комнату! — крикнула я, пытаясь вернуть контроль над домом. Райли поднялся и посмотрел на меня сверху вниз. У меня задрожала губа, когда я тоже встала. Мы с Райли одного роста, но в тот момент я почувствовала себя мышью. Его лицо медленно расползлось в улыбку. Я слышала, как трескаются губы, а мышцы дёргаются, складывая эту гримасу.
Он направился к лестнице и беззвучно начал подниматься. Я шла следом. На полпути он остановился, а потом внезапно рванул бегом последние шесть ступенек и распахнул дверь. Я вздрогнула и постаралась не отставать. Когда добежала до его комнаты, Райли сидел под прямым углом, как будто сложенный в идеальную «Г-образную» позу, и смотрел прямо перед собой. Его взгляд был прикован к закрытой дверце шкафа, а мелодия снова потекла из его горла.
Тело налилось ватой, будто кто-то высосал из меня силы.
Я несмело отступила от порога. Напев всё ещё звенел в ушах. Что-то меня тянуло — и я до сих пор не понимаю что. Мне нужно было быть рядом с его комнатой, рядом с сыном. Рядом с мелодией. Я плюхнулась на пол у дверного косяка.
Было только шесть — в коридор ещё лился дневной свет. К девяти солнце село, стало темно; единственной компанией осталась бесконечная мелодия.
Скоро выглянуло солнце. Я посмотрела на телефон — уже девять утра четверга, когда я снова заглянула к Райли.
Он сидел неподвижно. Глаза всё так же упёрты вперёд, и всё та же мерзкая мелодия. Утро незаметно перетекло в полдень. Я застывала в коридоре, зачарованная его напевом, ждала хотя бы намёка на нормальность. Малейшего изменения. Крупицы той человечности, которой в моём сыне больше не было. Ничего. Только напев. Эликсир зла и смятения.
Дневной свет снова сменился тьмой, и мой транс, вызванный мелодией, прервал внезапный стук в дверь. Ноги дрожали и не слушались, когда я поднялась, а коридор будто застлало лёгкой дымкой, которую приходилось моргать. Я осторожно спустилась и открыла дверь — на пороге стоял Кайл в жёлтом жилете.
— Я весь день звонил, ты в порядке? — голос Кайла был смесью раздражения и искренней тревоги. Я посмотрела на телефон и только теперь заметила шестнадцать пропущенных от него. Кайл пристально меня изучал. Его взгляд задержался на мешках под глазами, на пустой оболочке бывшей жены, которая стояла перед ним. — Мне надо было вызвать патруль на проверку. Что происходит?
Я машинально кивала. Солнечный свет резал глаза. — Райли… — мысль оборвалась.
— Что с ним? Всё ещё чудит? — Кайл упёрся рукой в косяк и вдруг улыбнулся кому-то у меня за спиной. — А, вот и он. — Я обернулась — Райли стоял, опустив голову. Он протиснулся мимо меня с привычной сумкой для выходных. — Райли, всё нормально? — спросил Кайл.
Райли замер перед отцом. Его взгляд медленно поднялся от ног к торсу, затем к лицу. Он стоял неподвижно и смотрел на Кайла. Лицо Кайла сначала выразило шок, а затем вытянулось в чистый ужас. Райли низко застонал мелодию и прошёл мимо к пикапу — «Форду F-150» — и забрался внутрь.
— Что с ним? — прошипел Кайл сквозь зубы. Он побледнел как мел. Я посмотрела на него без всякой игры. Тянулась, чтобы положить руку ему на плечо, но промахнулась и едва не рухнула — Кайл поймал меня. — Ты в порядке? — теперь его тревога не была прикрыта привычным нигилизмом и презрением. Впервые со времён развода мне показалось, что Кайл по-настоящему обо мне заботится.
Слова «Нет, не в порядке! Со мной что-то не так!» рвались наружу, но я посмотрела на Райли в пассажирском кресле — и головой кивнула «да». Кайл поставил меня на ноги. — Если станет совсем странно, я тебе позвоню, — сказал он. Руки у него дрожали. Он оглянулся на пикап. — Милый, я наберу, если всё ухудшится. Райли… Райли не в порядке. Будем звонить терапевту, полиции, кому угодно. Ты точно в порядке?
Как марионетка, я кивнула «да».
Пикап выехал со двора. Пока машина скрывалась, глаза Райли не отрывались от меня. И тут же у меня подкосились ноги. Мир завертелся, пока я добрела до дома. Я сделала пару слабых шагов к лестнице — и всё погасло.
Я отключилась в пятницу утром. Сознание вернулось лишь в субботу днём. Два бессонных дня рухнули разом и превратили меня в бессильный 24-часовой комок. Когда я отлипла от деревянного пола, с левой щеки стекала собственная слюна. На то, чтобы вспомнить, что я не ела и не пила три дня, ушла полсекунды. Я рванула на кухню, оттолкнулась от стены в гостиной и едва не нырнула головой в холодильник.
Я сунула в микроволновку вчерашнюю курицу и, кажется, осушила галлон воды из-под крана. Потом попыталась понять, что делать дальше. С моим сыном что-то не так. Это ясно, и дальнейшее отрицание не поможет ни ему, ни мне.
Я взяла телефон. Из мальчишек в офисе я уверенно узнала только Вилла. Он выглядел нормально? Честно — я была настолько прикована к Райли и словам миссис Ронды, что не заметила. Я набрала Линду, маму Вилла. Два гудка — и резкий сброс. Ещё раз — то же самое. Я начала мерить шагами кухню, сгрызая ногтями внутреннюю сторону губы. Третий раз — без ответа.
Я переключилась на сообщения.
«Линда. Вы с Виллом в порядке?»
Я нахмурилась. Позвонила снова — моментально голосовая почта.
«Линда, пожалуйста, ответьте. Я волнуюсь за вас с Виллом».
Голова моментально заполнилась теориями. Вилл… Он сделал что-то с Линдой? Значит ли это, что Райли…
— Давай же, возьми, Кайл, возьми… — бормотала я.
Я открыла чат — вдруг повезёт больше, чем с Линдой. Три точки на экране — Кайл печатает. Я замерла над клавиатурой, лихорадочно ожидая его ответа.
Точки подвисли и исчезли. Ладно, я начну писать.
«Кайл, вы с Райли в порядке? Меня не было сутки. Мне страш…»
Телефон взвыл — звонила Линда. Я глубоко вдохнула и ответила.
— ААААА! АААААА! ААААА! — я отдёрнула телефон от уха. Крик такой силы, что кровь стыла, разрезал динамик.
— ЛИНДА! — закричала я, уже превращаясь в комок из слёз, ужаса и путаницы. — ЛИНДА! С вами всё хорошо?
— АААА… — её оборвало на полувсхлипе.
— Линда? — я с трудом держала себя в руках.
«Хммммм, хммммм». Я отняла телефон от уха. Та самая мелодия, которую Райли напевал всю неделю, зазвучала из трубки. Этого не может быть. Этого не может быть. Напев становился всё громче и громче.
Звонок оборвался, но мелодия всё равно окружала меня. Я снова нашла имя Кайла в контактах и рванула к входной двери. Он живёт в двадцати минутах. Я вызову полицию по дороге — и мы всё это прекратим.
Я схватила ключи, выскочила наружу — и увидела.
На коврике у двери вибрировал телефон — на экране высветилось моё имя. Моя дрожащая рука подняла его. На заставке — улыбающиеся восьмилетний Райли и Кайл на бейсбольном матче. Хуже не придумаешь. Это был телефон Кайла.
«ХмммММММ, хххММММ», напев стал громче. Я рванула назад по лестнице, влетела в спальню и заперлась.
Я там и сейчас. Я шесть раз пыталась набрать 9-1-1, но каждый раз в ответ — эта чёртова, жуткая мелодия. Что мне делать? У меня нет оружия, а напев будто уже упирается прямо в дверь. В щели у пола я вижу маленький рот — он мучает меня этой леденящей мелодией. Язык, который оттуда высовывается, длинный. Слишком длинный для человека. Думаю, это Райли. И думаю, он пришёл не утешать мать.
Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit
